Актуальные проблемы выявления квалификационных ошибок (В.В. Колосовский, "Законодательство", N 9, сентябрь 2010 г.)

Актуальные проблемы выявления квалификационных ошибок

Все квалификационные ошибки, допущенные дознавателями, следователями, судьями, должны быть выявлены и устранены, ибо они не только существенным образом затрагивают права человека, но и препятствуют эффективному применению уголовно-правовых норм.

Вряд ли кому-то удастся опровергнуть суждение о том, что квалификационные ошибки*(1) были в прошлом, встречаются в настоящее время и, к сожалению, неизбежны в будущем. Все судебные решения, в том числе связанные и с уголовно-правовой квалификацией, должны быть законными, обоснованными и отвечать требованиям справедливости. Сложно представить кого-либо, кто оспорил бы истинность такого суждения.

Квалификационные ошибки и законность, будучи разноуровневыми правовыми категориями, могут выступать в качестве неких оценочных критериев в характеристике эффективности и качества юридической деятельности субъектов квалификации, что нередко и происходит в правовой действительности. В этой связи уместно задуматься о соотношении квалификационных ошибок и законности, поскольку это будет способствовать правильному пониманию квалификационных ошибок и объяснению их юридического значения. Всегда ли субъекты правоприменения, допустившие квалификационные ошибки, тем самым нарушают законность?

В 1980-е годы некоторые ученые в своих работах активно проводили параллели между совершенствованием деятельности правоприменительных органов, устранением ошибок в правоприменении и необходимостью укрепления законности*(2). Однако не только в научных публикациях можно встретить ссылки на то, что судебные ошибки проявляются в нарушении законности. Об этом имеются указания и в таких нормативных документах, как постановления Пленума Верховного Суда СССР, которые действуют в настоящее время. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 5 декабря 1986 г. N 15 "О дальнейшем укреплении законности при осуществлении правосудия" указывается на "необходимость решительно изживать из судебной практики необоснованное осуждение как грубейшее нарушение социалистической законности, попирающее авторитет правосудия. ...По каждому факту вынесения неправосудного приговора надлежит тщательно выяснять причины допущенной судебной ошибки и принимать меры к привлечению виновных судей к установленной ответственности вплоть до постановки вопроса об их отзыве с занимаемых должностей"*(3).

Законность есть юридическая абстракция, характеризующаяся в качестве режима, состояния, ряда важнейших требований, образующих систему жизнедеятельности права.

По мнению М.С. Строговича, "судебные ошибки - это всегда нарушение законности"*(4). Если полностью следовать этой точке зрения, то квалификационные ошибки - всегда нарушение законности, так как квалификационные ошибки - разновидность судебных ошибок. Подобная позиция, по мнению автора статьи, вызывает возражения. Нет сомнений в том, что субъектами квалификационных ошибок всегда выступают должностные лица, наделенные полномочиями осуществлять квалификацию уголовно-правовых деяний, а нарушителями законности могут быть в некоторых случаях только должностные лица*(5).

Однако нарушением законности необходимо признавать не каждое нарушение закона*(6), в ходе которого были допущены квалификационные ошибки*(7), "а тенденцию, линию в противозаконном поведении должностного лица"*(8).

С тем чтобы более правильно определить, какие квалификационные ошибки являются нарушением законности, а какие - нет, следует, на наш взгляд, обратить внимание на следующее. Во-первых, на то, каким образом квалификационные ошибки как отрицательные результаты деятельности субъектов квалификации в уголовном судопроизводстве затронули права лиц, заинтересованных в правильной уголовно-правовой квалификации (подсудимых, осужденных, потерпевших и т.д.). Во-вторых, одним из признаков того, что квалификационные ошибки проявляются как нарушения законности, является то, что они систематически негативным образом отражались на правах и интересах указанных лиц. В-третьих, как негативные результаты деятельности субъектов квалификации в конечном итоге отразились на эффективности реализации уголовно-правовых норм.

Квалификационные ошибки и нарушение законности - не единичные дефекты в правоприменительной практике, а такие их проявления, которые носят не просто системный характер, а образуют некую закономерность отрицательных результатов деятельности субъекта квалификации, являющихся препятствием для эффективной реализации уголовно-правовых норм.

Перейдем к более подробному рассмотрению предложенной автором концепции о соотношении таких правовых явлений, как квалификационные ошибки и законность. Представляется, что квалификационные ошибки не всегда затрагивают существенные интересы лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве и заинтересованных в правильной уголовно-правовой квалификации.

Анализ правоприменительной практики позволяет говорить о том, что не все случаи ошибочной квалификации уголовно-правового деяния следует оценивать как нарушение законности даже тогда, когда такие ошибки с определенной периодичностью повторяются у одних и тех же субъектов квалификации. Такие квалификационные ошибки, как, например, излишнее указание на квалифицирующие признаки, не дают основание полагать, что поведение субъекта квалификации, допустившего ошибку, каким-либо существенным образом ухудшает положение лица, привлеченного к уголовной ответственности, а также потерпевшей стороны в уголовном судопроизводстве. Значит, изменение уголовно-правовой квалификации не во всех случаях сопряжено с нарушением законности. Проиллюстрируем это примером из судебной практики.

Так, Верховный Суд РФ своим решением исключил из осуждения Л., Н., С. по п. "ж" ч. 2 ст. 105 и п. "в" ч. 4 ст. 162 Уголовного кодекса РФ указание на квалифицирующие признаки: "предварительный сговор" и "группой лиц по предварительному сговору". При этом Верховный Суд РФ сослался на то, что исключение из их осуждения названных квалифицирующих признаков "хотя и изменяет объем их обвинения, однако на квалификацию содеянного ими по конкретным частям указанных статей УК РФ, по которым они осуждены и по которым им назначено справедливое наказание, не влияет"*(9).

Приведенный пример, а также другие подобные примеры из судебной практики показывают*(10), что квалификационные ошибки могут быть не столь значимыми, чтобы о них говорить как о нарушении законности даже тогда, когда такие ошибки с определенной периодичностью допускают судьи как районного суда, так и судов более высокого уровня, а также другие субъекты квалификации. На чем основывается такое умозаключение? Рассматриваемые квалификационные ошибки, где субъектами правоприменения необоснованно были вменены квалифицирующие признаки, которые впоследствии исключены, по своим негативным последствиям не могут быть отнесены к таким результатам, которые бы указывали на существенные нарушения прав заинтересованных лиц (обвиняемых, осужденных, потерпевших и др.). Кроме того, рассматриваемые квалификационные ошибки не явились препятствием для эффективной реализации уголовно-правовых норм. В силу того что такие квалификационные ошибки как определенные результаты уголовно-правовой квалификации в целом не влияют на юридическую оценку поведения этих лиц, поскольку не влекут изменения статей УК РФ, их частей, и, как следствие, неизменными остаются справедливо назначенные меры наказания виновным лицам. Другими словами, изменение уголовно-правовой квалификации и, соответственно, изменение объема обвинения по уголовному делу - это не всегда основание для изменения меры наказания. Об указанных квалификационных ошибках, безусловно, необходимо вести речь, потому что все квалификационные ошибки вредны, а также потому, что лица, совершившие преступления и привлеченные к уголовной ответственности, вправе рассчитывать на справедливое правосудие и, в частности, на осуществление правильной оценки их поведения субъектами уголовно-правовой квалификации.

Вместе с тем в правоприменительной практике имеют место и квалификационные ошибки - нарушения законности*(11), поскольку они не только существенно затрагивают и нарушают права и интересы лиц, привлеченных к уголовной ответственности, осужденных и (или) лиц, пострадавших от преступных посягательств, но и подвергают сомнению эффективность применения отдельной уголовно-правовой нормы либо нескольких таких норм. Для иллюстрации сказанного проанализируем практику применения ст. 228.1 УК РФ ("Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов"), а именно оценки субъектами квалификации представленных сотрудниками правоохранительных органов материалов уголовных дел с использованием оперативно-розыскного законодательства Российской Федерации.

В частности, деяния, выразившиеся в склонении оперативными сотрудниками или лицами, оказавшими им содействие, к совершению преступления лиц, в отношении которых не имелось данных о наличии у них противоправных намерений, субъектами квалификации оценивались как покушение на незаконный сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов и предположительно ошибочно были квалифицированы по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ либо по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228.1 УК РФ, но с указанием на квалифицированный вид анализируемой законодательной конструкции. В качестве примеров рассмотрим следующие судебные решения.

Так, по приговору Орджоникидзевского районного суда г. Магнитогорска М-в Ш. был осужден за то, что 5 июня 2007 г. в 7:30 сбыл Х-ву У. 44,23 грамма героина, а затем в этот же день в 19:50 ему же вновь сбыл героин массой 19,801 грамма. Эти действия М-ва органами предварительного расследования были квалифицированы дважды по п. "г" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, а судом в приговоре - как одно продолжаемое преступление (по п. "г" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ). В приговоре нашло свое отражение то, что Х-в, который действовал в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка", накануне этих встреч сам предлагал купить у М-ва наркотическое средство - героин, так как он выполнял поручение сотрудников правоохранительных органов. Оценка того, что наркотическое средство М-вым было приобретено в ходе оперативно-розыскного мероприятия, в судебном решении не нашла своего отражения*(12).

Прежде чем провести теоретический анализ представленного нами эмпирического материала, рассмотрим еще один пример из судебной практики. По приговору Ленинского районного суда г. Челябинска Р-в Ю. был осужден по ч. 3 ст. 30, п. "д" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ за то, что 1 апреля 2008 г. при встрече с Р-ко Е., которая действовала в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка", сбыл ей героин массой 0,51 грамма, после чего был задержан сотрудниками милиции. При досмотре у него был изъят героин массой 1,074 грамма. Обосновывая данную квалификацию действий Р-ва Ю., суд в своем решении, в частности, указал: "Об умысле именно на сбыт наркотического средства в крупном размере свидетельствует наличие предварительной договоренности с "покупателем", скрытность встречи с "приобретателем", передача денег "покупателем" и последующая передача наркотического средства из рук в руки, создание видимости приобретения наркотического средства у третьего лица". Кроме того, суд в этом решении сослался на то, что действия Р-ва Ю. не были каким-либо образом спровоцированы правоохранительными органами*(13).

Иногда своей противоречивостью удивляет и позиция Верховного Суда РФ, поскольку при рассмотрении уголовных дел указанной категории Верховный Суд РФ не может не реагировать на имеющие еще место случаи совершения провокаций со стороны сотрудников правоохранительных органов. Такие нарушения не только запрещены законом, но и по меньшей мере оказывают негативное воздействие на эффективность процесса применения уголовно-правовых норм. Рассмотрим конкретный пример.

Приговором Дмитроградского городского суда Ульяновской области с учетом внесенных изменений П. был признан виновным в покушении на незаконный сбыт наркотических средств, а также в незаконных приобретении, перевозке и хранении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 228 и ч. 1 ст. 228.1 УК РФ. П. был осужден за то, что 5 сентября 2005 г. по просьбе М., выполняющего поручение сотрудников правоохранительных органов о производстве проверочной закупки наркотических средств, приобрел у лица по прозвищу Якут за свои деньги в другом населенном пункте героин в двух свертках из полимера: 0,333 грамма - для последующей передачи М., 1,108 грамма - для личного потребления. П., предварительно договорившись о встрече с М., прибыл в обговоренное ими место, где незаконно передал 0,333 грамма героина М., получив от него 500 руб., предварительно помеченные и врученные М. сотрудниками правоохранительных органов. Полученный у П. героин М. передал сотрудникам правоохранительных органов, а у П. героин в количестве 1,108 грамма был изъят в ходе задержания при личном досмотре.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор Дмитроградского городского суда Ульяновской области от 1 февраля 2006 г. и все последующие решения кассационной и надзорной инстанций в части осуждения П. по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ и прекратила производство по делу за отсутствием состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ*(14).

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ не усмотрела в действиях П. незаконный сбыт наркотического средства, мотивируя это тем, что П. являлся соучастником в приобретении наркотических средств для М., а поскольку вес героина массой 0,333 грамма, приобретенного для М., не укладывался в понятие "крупный размер", который должен быть свыше 0,5 грамма, то уголовное преследование в отношении П. подлежало прекращению. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в своем решении не дала оценку тому обстоятельству, что со стороны сотрудников правоохранительных органов имела место провокация, так как результаты проверочной закупки могут быть положены в основу приговора, если они свидетельствуют о наличии у виновного умысла на незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников правоохранительных органов, а также о проведении лицом всех подготовительных действий, необходимых для сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов*(15).

Таких примеров можно было привести множество, однако ограниченность рамок данной публикации не позволяет это сделать. В то же время и тот материал, который нами был представлен, вполне достаточен для тщательного анализа и последующих выводов.

Теоретический анализ указанного эмпирического материала предположительно дает основание усомниться в правильности уголовно-правовой квалификации, осуществленной как органами предварительного расследования, так и судами*(16).

На взгляд автора данной статьи, более правильно было бы субъектам квалификации не оценивать поведение указанных лиц как действия, направленные на сбыт наркотического средства, поскольку по этим уголовным делам не был установлен умысел на сбыт наркотических средств. Кроме того, субъектам квалификации не следует оставлять без внимания те случаи нарушения закона, когда они имеют место со стороны сотрудников правоохранительных органов. Аналогичную позицию можно встретить и в решениях Европейского суда по правам человека.

Так, Европейский суд по правам человека в своих решениях придерживается следующей позиции: "Если преступление было предположительно спровоцировано действиями тайных агентов, и ничто не предполагает, что оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства, то эти действия уже не являются деятельностью тайного агента и представляют собой подстрекательство к совершению преступления. Подобное вмешательство и использование его результатов в уголовном процессе могут привести к тому, что будет непоправимо подорван принцип справедливости судебного разбирательства"*(17). Это решение Европейского суда по правам человека положительным образом повлияло на формирование оперативно-розыскного законодательства в Российской Федерации, хотя и не в полной мере способствовало правильному его становлению*(18). Как видно, менее всего этот правовой прецедент оказал позитивное влияние на процессы осуществления субъектами квалификации оценки деяний, имеющих признаки составов посягательств на незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов.

В приведенных примерах из практики районных судов видно, что при оценке поведения лиц субъектами квалификации не были учтены требования положений Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (с последующими изменениями и дополнениями)*(19). В соответствии с требованиями ст. 5 указанного Закона органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация). Из приведенных примеров также становится ясно, что действия лиц, признанных виновными в покушении на сбыт наркотических средств, были предположительно спровоцированы сотрудниками правоохранительных органов с помощью лиц, ими представленных. К сожалению, такие случаи не единичны и имеют признаки системного характера. Такие квалификационные ошибки есть нарушения законности, поскольку они не только существенно затрагивают и нарушают права и интересы лиц, привлеченных к уголовной ответственности, осужденных и (или) лиц, пострадавших от преступных посягательств, носят системный характер, но и препятствуют эффективному применению уголовно-правовых норм.

Однако отрадно отметить и то, что в практике можно встретить судебные решения, когда подобные квалификационные ошибки устранялись. Так, определением Челябинского областного суда был отменен приговор в отношении Г-на В., в обоснование вины которого были положены материалы уголовного дела, указывающие на то, что героин он реализовал в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка". Действия его ошибочно были квалифицированы по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ. При новом рассмотрении этого дела судом первой инстанции ошибка в квалификации была устранена. Действия этого лица были квалифицированы по ч. 1 ст. 228 УК РФ (незаконные приобретение, хранение без цели сбыта наркотических средств в крупном размере)*(20).

К сожалению, квалификационные ошибки, проявляющиеся в нарушении законности, можно встретить в правоприменительной практике при анализе не только приведенной автором категории уголовных дел. Например, предположительно возникают случаи нарушения законности субъектами квалификации при оценке деяний, имеющих признаки посягательства на производство, хранение, перевозку либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности*(21).

Итак, можно сделать некоторые выводы:

- все квалификационные ошибки вредны для правоприменительной практики, однако не все квалификационные ошибки есть нарушение законности;

- наиболее опасными квалификационными ошибками являются те, которые находят свое проявление в нарушении законности;

- необходимо принимать меры для устранения всех квалификационных ошибок, однако разрабатывать наиболее оперативные меры по предупреждению ошибок необходимо в первую очередь в отношении тех из них, которые проявляются в нарушении законности;

- при разработке мер по предупреждению квалификационных ошибок необходимо руководствоваться принципами и нормами отечественного законодательства, однако в полной мере учитывать и акты международно-правового характера, такие как, например, решения Европейского суда по правам человека.

Список литературы

1. Витрук Н.В. Законность: понятие, защита и обеспечение // Общая теория права. Курс лекций / Под общ. ред. профессора В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993.

2. Вопленко В.Н. Причины ошибок в правоприменении (Опыт конкретно-социологического изучения) // Советское государство и право. 1982. N 4.

3. Колосовский В.В. Квалификационные ошибки. СПб., 2006.

4. Лисюткин А.Б. Ошибка как категория правоведения: теоретико-методологический аспект: Дис. ... докт. юрид. наук. Саратов, 2002.

5. Морщакова Т.Г. Независимый судья // Наше право. 2006. N 4.

6. Проблемы судебной этики / Под ред. М.С. Строговича. М., 1974.

7. Савченко А.Н. Принцип независимости судебной власти // Российский судья. 2009. N 3.

В.В. Колосовский,

кандидат юридических наук,

доцент Южно-Уральского государственного университета

"Законодательство", N 9, сентябрь 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) По мнению автора, квалификационная ошибка - вызванная заблуждением субъекта правоприменения неправильность в его действиях, не отвечающая целям и задачам правосудия, требующая соответствующих мер социально-правового реагирования. Более подробно см.: Колосовский В.В. Квалификационные ошибки. СПб., 2006.

*(2) См. напр.: Вопленко В.Н. Причины ошибок в правоприменении (Опыт конкретно-социологического изучения) // Советское государство и право. 1982. N 4. С. 103.

*(3) Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам (с комментариями и пояснениями) / Отв. ред. В.И. Радченко, научн. ред. А.С. Михлин. М., 2008. С. 44.

*(4) Проблемы судебной этики / Под ред. М.С. Строговича. М., 1974. С. 88.

*(5) По нашему мнению, субъектами законности выступают должностные лица, поэтому требование соблюдения законности относится в первую очередь к ним. Что касается несоблюдения гражданами норм права, то это следует рассматривать, при наличии соответствующих объективных и субъективных признаков, как правонарушение.

*(6) Иной точки зрения придерживается К.Р. Мурсалимов (см.: Мурсалимов К.Р. Правоприменительные ошибки, проблемы теории: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. С. 3).

*(7) А.Б. Лисюткин, отстаивая точку зрения о том, что не всякое нарушение закона - нарушение законности, пишет: "Нравственный аспект законности выражает в правоведении идею социальной справедливости. ...Именно это качество законности может быть применено для выявления качественных параметров юридического значения ошибки" (см.: Лисюткин А.Б. Ошибка как категория правоведения: теоретико-методологический аспект: Дис. ... докт. юрид. наук. Саратов, 2002. С. 331).

*(8) Витрук Н.В. Законность: понятие, защита и обеспечение // Общая теория права. Курс лекций / Под общ. ред. проф. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 529.

*(9) Архив Верховного Суда РФ за 2008 г. Уголовное дело N 48-007-39.

*(10) Аналогичные примеры можно привести и из практики судов Челябинской области. Так, кассационная инстанция, исключив из осуждения Б. по ч. 3 ст. 158 УК РФ указание на квалифицирующий признак "причинение значительного ущерба гражданину", в определении отметила: "Исключение из обвинения ошибочно вмененного квалифицирующего признака не ухудшает положения осужденного" (см.: Архив Челябинского областного суда за 2006 г. Дело N 8381).

*(11) Иного мнения придерживается А.Б. Лисюткин (см.: Лисюткин А.Б. Указ соч. С. 329).

*(12) Архив Орджоникидзевского районного суда г. Магнитогорска за 2008 г. Уголовное дело N 1-71.

*(13) Архив Ленинского районного суда г. Челябинска за 2008 г. Уголовное дело N 1-641.

*(14) Архив Верховного Суда РФ за 2007 г. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19 октября 2007 г. по делу N 80-Д07-17.

*(15) Аналогичного мнения придерживается В.Н. Курченко (см.: Курченко В.Н. Судебная практика использования проверочной закупки наркотиков // Российская юстиция. 2007. N 11).

*(16) Более того, подобные примеры указывают на то, что еще имеет место в правоприменительной практике объективное вменение.

*(17) См. напр.: постановление Европейского суда по правам человека (Первая секция) от 15 декабря 2005 г. Дело "Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации" (Жалоба N 53203/99) // СПС "Гарант".

*(18) Так, и в настоящее время в Федеральном законе "Об оперативно-розыскной деятельности" отсутствие дефиниций оперативно-розыскных мероприятий, описание действий, составляющих проверочную закупку, препятствуют разграничению проверочной закупки и провокации преступления. Аналогичное мнение высказывают А.В. Федоров и С.В. Шутков (см.: Федоров А.В., Шутков С.В. К вопросу об укреплении правовых гарантий обеспечения прав личности при проведении проверочной закупки и других оперативно-розыскных мероприятий // Наркоконтроль. 2007. N 2).

*(19) Российская газета. 1995. 18 августа; 1997. 26 июля; 1998. 29 июля; 1999. 13 января; 2000. 6 января; 2001. 23 марта; 2003. 15 января; 2004. 1 июля; 2004. 31 августа; 2005. 6 декабря; 2007. 1 августа; 2008. 7 мая; 2008. 30 декабря; 2008. 26 декабря; 2008. 30 декабря.

*(20) Архив Металлургического районного суда г. Челябинска за 2009 г. Уголовное дело N 1-13.

*(21) На нарушение законности в рассмотрении этой категории уголовных дел нами обращалось внимание субъектов квалификации, когда стала почти повсеместной практика осуждения лиц, которые, не будучи субъектами преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, предположительно занимались реализацией, например, спиртосодержащих жидкостей, изготовленных в кустарных условиях (см. напр.: Колосовский В.В., Савченко А.Н. Установление потерпевшего и субъекта преступления, предусмотренного статьей 238 УК РФ // Уголовный процесс. 2008. N 3. С. 11-13). Более того, сложилась определенная тенденция, когда за аналогичные действия порой в судах Челябинской области лица признавались виновными и осуждались по ст. 238 УК РФ либо такое поведение признавалось невиновным, и лица подлежали оправданию - в судах Курганской области. Так, например, Ш-ва М., которая обвинялась по ч. 1 ст. 238 УК РФ в том, что 3 ноября 2006 г., будучи физическим лицом, сбыла С-ну В. 200 граммов спиртосодержащей жидкости, не соответствующей госстандарту и качеству, за 15 руб., была впоследствии судом оправдана (см.: Архив Шадринского городского суда Курганской области за 2007 г. Уголовное дело N 1-159). Другой пример: по приговору суда Х. была признана виновной и осуждена по ч. 1 ст. 238 УК РФ за то, что 18 февраля 2006 г., будучи физическим лицом, сбыла Ч., который не был потребителем в смысле положений Закона РФ от 7 февраля 1992 г. "О защите прав потребителей", 490 мл водно-спиртовой смеси ненадлежащего качества (См.: Архив Центрального районного суда г. Челябинска за 2006 г. Уголовное дело N 1-1184). На взгляд автора, наиболее правильным было бы признать ту судебную практику, которой придерживаются суды Курганской области при рассмотрении уголовных дел в отношении лиц, привлеченных к уголовной ответственности по ст. 238 УК РФ.