Агрохеджирование. За и против (В. Береза, "Риск-менеджмент", N 7-8, июль-август 2008 г.)

Агрохеджирование. За и против

Традиционные инструменты срочного рынка, подобно двуликому Янусу, устраняют одни угрозы, создавая одновременно новые. В действительности же аграриям нужны альтернативные финансовые решения. Но создать их может только финансовое сообщество. В противном случае конфликт интересов реального агросектора и виртуальной экономики биржевых площадок будет только нарастать. Итогом этого противостояния может стать коллапс срочного рынка и полное фиаско его участников.

Принято считать, что с помощью инструментов срочного рынка можно управлять ценовыми рисками в сельском хозяйстве. На многочисленных биржевых площадках активно торгуются фьючерсы и опционы на зерновые и технические культуры, молочные и мясные продукты, сахар, кофе, какао и т.д. Потребность в использовании этих инструментов для покрытия ценового риска с помощью механизма хеджирования кажется очевидной. Ведь изменчивость стоимости подавляющего числа продуктов сельхозпроизводства очень высока. Например, волатильность цен на мировом рынке пшеницы составляет около 40%, что создает значительную угрозу для всех участников агрорынка - как потребителей, так и производителей данной продукции. С точки зрения меры риска Value-at-Risk (VaR), это означает следующее: существует 5%-я вероятность, что в течение одного месяца цена изменится на 20%. За два месяца возможность аналогичного ценового сдвига оценивается на уровне 15%, а за шесть месяцев - как 25%-я вероятность. Выгоды хеджирования не очевидны, особенно с точки зрения производителей сельхозпродукции. Дело в том, что использование инструментов срочного рынка для покрытия ценовых рисков порождает новые угрозы, способные повлечь если не банкротство предприятия, то существенные убытки.

Предположим, руководство агрофирмы ранней весной, ориентируясь на конъюнктуру рынка, решило хеджировать ценовые риски будущего урожая озимой пшеницы. Например, путем продажи декабрьских фьючерсных контрактов на этот продукт. С финансовой точки зрения подобный шаг выглядит рациональным - цена продажи будущего урожая известна и затраты фирмы подсчитаны. Остается только ждать получения заранее определенной прибыли. Но случается непредвиденное. Сначала крупный град побил посевы, а затем наступившая сильная жара не позволила налиться зерну. Из-за этого урожай оказался намного меньше ожидаемого. Настолько, что объем обязательств, принятых агрофирмой по фьючерсным контрактам, превысил валовой сбор пшеницы - налицо реализация риска неспособности выполнения обязательств. В связи с этим возникает потребность докупить необходимый объем зерна либо закрыть часть фьючерсных позиций на срочном рынке.

Хорошо, если цены на зерновом рынке при этом не выросли. А если наоборот? Если урожай повсеместно оказывается ниже ожидаемого, цены неизбежно взлетают. В результате агрокомпания несет убытки, которые являются прямым следствием применения хеджа. Парадокс заключается в том, что если бы агрофирма игнорировала ценовые угрозы, то этих убытков не возникло бы вовсе. Обстоятельства, из-за которых реализуются риски получения урожая в меньшем, по сравнению с ожидаемым, объеме, не так уж редки. Так, в мае 2008 года на несколько районов Волгоградской области обрушилась саранча и уничтожила значительную часть посевов, а июньские ливни в "кукурузном поясе" США поставили крест на ожиданиях хорошего урожая этой культуры, заодно стимулировав резкий рост цен на зерновые. В то же время жестокая почвенно-воздушная засуха в Ростовской области почти полностью погубила урожай многих яровых культур. Перечень катастроф различного масштаба можно продолжать очень долго. Суть же сводится к тому, что данные риски являются природными, а потому управлять ими невозможно. При этом страхование сельскохозяйственных рисков в России в качестве инструмента их передачи остается непригодным. Во всяком случае, его использование нужного эффекта не дает.

Неожиданный подвох

Вероятность реализации риска контрагента в случае применения хеджирования возникает также у потребителей сырьевых сельхозтоваров. Ведь они являются противоположной стороной в срочной сделке с производителем агропродукции. Причем этот риск может реализоваться даже при наличии биржевого механизма устранения данной угрозы, который будет работать лишь до того момента, пока не начнется массовый отказ продавцов от выполнения обязательств по срочным сделкам. Вероятность этой ситуации невелика, но все же существует. Наглядный пример подобного рода событий - дружный отказ в 1998 году российских коммерческих банков от выполнения обязательств по срочным валютным сделкам в связи с резкой девальвацией рубля. В итоге использование инструментов срочного рынка для покрытия ценовых рисков порождает новые угрозы даже для тех компаний, которым хеджирование вроде бы никаких опасностей не создает. Речь в данном случае идет о фирмах, специализирующихся на торговле сельхозпродукцией. Этот бизнес нуждается в хедже больше всего. Особенно при ориентации на экспорт.

С финансовой точки зрения эта деятельность базируется на извлечении прибыли из межрыночного спреда цен между внешним и внутренним рынками. Соответственно хеджирование, выполненное с использованием срочных инструментов на разных торговых площадках, позволяет с приемлемой степенью точности обеспечить защиту от случайных колебаний рынка. Однако наличие контрагентского риска порождает неопределенность, устранить которую будет весьма затруднительно.

Все - в нюансах

Ориентироваться на зарубежную практику хеджирования цен на сельхозпродукцию бессмысленно. Слишком различаются экономические пространства, в которых действуют российские и западные аграрии. Так, в США и странах Евросоюза сельхозпроизводители получают настолько солидные дотации, что им приходится беспокоиться лишь о размере прибыли, а вовсе не о том, чтобы не прогореть.

Если бы российские сельхозпредприятия получали такие же выплаты за посев зерновых, как польские крестьяне (евро 140 на 1 га), отечественные аграрии имели бы нулевую себестоимость производства зерна. Если бы государство приплачивало молочным хозяйствам столько же, сколько в Норвегии (евро 3 в день на корову), на отечественных пастбищах коровам было бы тесно. Однако сейчас эти поля зарастают кустарником, а количество коров, приходящихся на 100 россиян, согласно данным Росстата, вдвое ниже, чем в 1916 году, и в три раза меньше, чем в 1928 году. В свете этих нюансов хеджирование для американских и европейских сельхозпроизводителей является скорее удобным способом увеличения доходов, нежели инструментом спасения прибыли от уничтожения рынком. Это обстоятельство устраняет избыточную стимуляцию зарубежных сельхозпроизводителей к применению хеджа. Кроме того, наличие механизма государственной поддержки обеспечивает более взвешенный подход аграриев к принятию решений, связанных с управлением риском. Подобная ситуация в России маловероятна. С учетом высокой мотивации отечественных товаропроизводителей к поиску способов повышения эффективности бизнеса это может привести к чрезмерной стимуляции к применению хеджа. Принимая во внимание в целом недостаточный уровень финансовых знаний руководителей отечественных агрофирм, результат предугадать нетрудно. На рынок может прийти слишком много игроков, не имеющих необходимых компетенций в вопросах использования срочных инструментов, а также рисков, связанных с их применением. Итогом этого может стать разочарование, которое неизбежно постигнет многих аграриев, ради которых, собственно, и создан срочный рынок сельхозпродукции. Оценка данной ситуации с макроэкономической точки зрения также ничего хорошего не сулит. Наличие контрагентских рисков, большого числа недостаточно осведомленных продавцов, а также избыточной мотивации к совершению ими сделок на срочном рынке создает для этого рынка значительную опасность. Она может проявиться не только в падении интереса к нему, но и в образовании условий для чрезмерного роста волатильности цен. В итоге эффект от развития в России срочного рынка агропродукции может оказаться прямо противоположным ожидаемому.

Истинные потребности аграриев

Вместе с тем действительно насущные проблемы отечественных сельхозпроизводителей связаны с ценами на энергоносители: важнейшей угрозой является непрерывный рост стоимости дизельного топлива, электроэнергии и природного газа. Операционные издержки современного сельхозпроизводства в зависимости от особенностей используемых технологий, а также состава парка техники на 50-80% состоят из затрат на энергоресурсы. Примерно половина капитальных инвестиций приходится на основные средства, стоимость которых напрямую зависит от ситуации на рынках энергоносителей и металлов. Таким образом, около 65%, а иногда и до 75% совокупных затрат агрофирмы в конечном итоге связаны с прямой или косвенной оплатой энергоресурсов.

Вывод из этого можно сделать следующий: если российским аграриям и надо что-то хеджировать, то это цены на энергоносители. Отличительной особенностью данного подхода к устранению ценовых рисков сельхозпроизводства является высокая точность оценки объемов потребностей в хедже. Допустим, согласно технологической карте агрофирмы N известно, что на каждый гектар пашни в течение сезона нужно затратить 50 л дизельного топлива. Соответственно, данное хозяйство с посевными площадями в 5 тыс. га нуждается в устранении ценового риска дизтоплива в объеме 250 тыс. л. Аналогичные выкладки можно получить и по металлу, исходя из оценки затрат, требуемых на восстановление и ремонт техники, а также накоплений на ее приобретение. Впрочем, это менее серьезная проблема, поскольку стоимость металла находится в прямой зависимости от цен на энергоресурсы. Несмотря на рентабельность и доступность такой модели управления ключевыми ценовыми угрозами агрокомпании, пока она представляет только сугубо теоретический интерес. Использование фьючерсов на дизтопливо, которые торгуются на биржевой площадке РТС,*(1) трудно признать подходящим инструментом покрытия риска для большинства российских аграриев. Финансовые срочные продукты из-за рубежа для российского внутреннего рынка вовсе не годятся. Поэтому отечественные сельхозпроизводители, как и прежде, будут предпочитать действовать в манере, уже ставшей для России традиционной, - по мере сбыта продукции осенью и зимой приобретать дизтопливо в объемах, которые вмещаются в существующие емкости для хранения ГСМ.

Рынку нужны новации

Тем не менее изменить безрадостное положение рынка сельхозпродукции можно. Но для этого необходимы усилия именно финансового сообщества. Для начала ему придется признать ограниченную пригодность традиционных финансовых инструментов для решения задач в области управления агрорисками. Принять эту данность несложно - достаточно обратить внимание на следующий важный момент. Сельхозпроизводитель не может быть уверен в том, что будет получен определенный объем продукции, до той поры, пока она не поступит на склад, так как в любой момент времени могут реализоваться погодные риски, способные уничтожить плоды упорного труда. Такова специфика именно этого сектора экономики. Однако при любом рыночном сценарии аграрии несут определенные, заранее прогнозируемые затраты. Соответственно вожделенная стабильность рынка сельхозпродукции может быть достигнута путем торговли не ценой, а "валом". Например, урожайностью определенной культуры либо продуктивностью, которую можно определить как "выход с 1 га в денежном выражении", если речь идет о растениеводстве.

Подобный подход к решению проблемы стабильности заключает в себе достаточно весомый экономический смысл. Зная, сколько средств было заложено в определенный земельный участок, сельхозпроизводитель имеет возможность фиксировать прибыль, а заодно и выручку, получаемую с продажи урожая, выращенного на данных площадях. Другой положительный аспект связан с тем, что при продаже "вала с 1 га в денежном выражении" риск неспособности выполнить обязательства существенно снижается. Объясняется это тем, что уменьшение урожайности по погодным причинам, как правило, носит масштабный характер. Поэтому цена на рынке автоматически поднимается. В то же время при выяснении финансового результата деятельности агрофирмы зачастую оказывается, что выручка с 1 га посевов осталась неизменной, а то и увеличилась. Например, в 2006 году хозяйства в Южном федеральном округе получили от продажи подсолнечника около 4 тыс. руб. с 1 га при его закупочной цене в 4 руб. и урожайности в 10 ц/га. В 2007 году при значительно меньшем сборе в 400 кг/га, но при более высоких ценах в 12 руб./кг те же самые поля обеспечивали аграриям выручку в 4,8 тыс. руб. с 1 га посевов подсолнечника.

Иными словами, объем выручки с 1 га сельхозугодий является более стабильным и предсказуемым показателем, нежели цена. Следовательно, его необходимо использовать в качестве базы для создания инструмента срочного рынка, который если и не получит широкого распространения в системе риск-менеджмента предприятий АПК, то сыграет стабилизирующую роль, так как спекулянты сочтут возможным использовать данный продукт для покрытия рисков, возникающих при операциях с традиционными инструментами срочного рынка агропродукции. Соответственно, появятся шансы для снижения волатильности цен в аграрной сфере. Остается добавить, что при игнорировании действительных потребностей аграриев срочный рынок может стать катализатором нестабильности цен на продовольствие. В условиях устойчивого роста цен будет все меньше желающих продавать непрерывно дорожающую агропродукцию. А история знает последствия подобных явлений: цены поднимаются до невероятных высот, после чего следуют глубокие спады. Механизмы рыночного регулирования в этих условиях срабатывают не всегда, а действия регуляторов могут оказаться запоздалыми. В результате может наступить катастрофа вплоть до полной ликвидации рынка.

В. Береза

"Риск-менеджмент", N 7-8, июль-август 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Подробнее об этом см. статью "Отечественные контракты" в N 3-4, 2008.