Юридически значимые заверения в гражданском праве России (В.А. Хохлов, журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г.)

Юридически значимые заверения в гражданском праве России

В.А. Хохлов,

профессор, доктор юридических наук,

профессор кафедры гражданского и предпринимательского

права Самарского государственного экономического университета

Журнал "Журнал российского права", N 2, февраль 2016 г., с. 63-71.

При модернизации Гражданского кодекса РФ существенно возросло значение отдельных заявлений и высказываний как особой формы волеизъявления участников гражданских правоотношений. Юридически значимые заявления имеют различную природу и назначение, что предполагает и даже требует их дифференциации. Одни из них несут исключительно информационную нагрузку, лишь предоставляя сведения о состоявшемся факте (например, извещение должника о цессии), некоторые выполняют функцию запроса или оферты, одни обязательны, другие - нет, и т.д. Да и именуются они различно: "уведомления", "извещения", "сообщения", "заверения" и т.д.*(1)

С заявлениями связан и ряд других норм ГК РФ, например п. 5 ст. 166, исключающей правовое значение заявления о недействительности сделки, если недобросовестное поведение*(2) заявителя после подписания сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки, некоторые положения ст. 450.1 ГК РФ и т.д.

В целом юридически значимые заявления должны быть отнесены к классу особых юридических фактов (хотя, насколько известно, никаких специальных исследований не проводилось). В сложившейся систематике юридических фактов они, видимо, должны быть признаны юридическими действиями, поскольку характеризуются активностью (в вербальной или литеральной форме) и наступлением тех или иных последствий. Они, несомненно, являются волевыми, но вряд ли их можно считать сделками, поскольку далеко не все и не всегда направлены на возникновение правовых последствий (ср. со ст. 153 ГК РФ). Скорее их можно считать занимающими промежуточное положение между юридическими поступками и сделками.

Разновидностью юридически значимых заявлений следует считать заверения, указанные в новой ст. 431.2 ГК РФ. В принципе различного рода заверения и ранее предусматривались в отечественном законодательстве*(3), но они обычно не увязывались с применением мер ответственности.

В указанной статье нормы п. 1 и 2 имеют, скорее, общий характер.

Смысл нормы п. 1 заключается в том, что каждый из участников переговорного процесса, а равно уже состоявшегося договора, может сделать определенные заверения, значимые как для исполнения, так и для прекращения данного договора. Сторона, давшая недостоверные заверения о таких обстоятельствах, обязана возместить другой стороне по ее требованию убытки либо уплатить предусмотренную договором неустойку. Какие обстоятельства имеются в виду? Прямо предусмотрены обстоятельства, относящиеся к предмету договора, полномочиям на его заключение, соответствию договора применимому к нему праву, наличию необходимых лицензий и разрешений, своему финансовому состоянию, а также "относящиеся к третьему лицу".

В принципе такие обстоятельства всегда разумно выяснять на стадии вступления в правоотношения (например, о наличии или об отсутствии признаков банкротства), уже давно в практике и российских компаний договоры включают и раздел, посвященный "заверениям и гарантиям". Но рассматриваемая норма придает им особый смысл, позволяя применить указанные санкции при наличии двух условий: а) при недостоверности соответствующих заверений; б) если другая сторона полагалась на них либо имела разумные основания исходить из истинности заявленного*(4).

Помимо возмещения убытков или взыскания неустойки предусмотрены и другие последствия. Норма п. 2 ст. 431.2 ГК РФ предусматривает, что сторона, полагавшаяся на недостоверные заверения, имеющие для нее существенное значение, может наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон. В проекте данная норма сопровождалась ссылкой на п. 3 ст. 450 ГК РФ, но в окончательной редакции поправок этот пункт был признан утратившим силу и появился новый пункт - 4, а также ссылка на ст. 450.1. Эти правила, в том числе положения п. 2 ст. 450 о "существенном нарушении", следует учитывать и при недостоверности заверений; "отказ от договора" здесь является формой одностороннего прекращения договора, а с точки зрения последствий - особой санкцией.

Если же заключение договора обусловлено (вызвано) недостоверными заверениями, сопровождавшимися обманом или приведшими к существенному заблуждению, заинтересованная сторона вместо отказа от договора вправе требовать признания такого договора недействительным (п. 3 ст. 431.2 ГК РФ). В этом пункте имеется отсылка к ст. 179 и 178 ГК РФ, что означает оценку таких сделок как оспоримых и приоритетное применение общих последствий, предусмотренных ст. 167 ГК РФ. В пункте 6 ст. 178 и п. 4 ст. 179 ГК РФ также предусмотрено право на возмещение убытков, но это не может приводить к взысканию убытков дважды за одно и то же правонарушение; таким образом, предстоит выбирать правовое основание, в силу которого истребуются суммы потерь. Тем более что правила об убытках в ст. 178, 179 ГК РФ имеют особенности. В частности, сам по себе обман, в том числе применительно к ситуациям, имеющимся в виду в п. 2 ст. 179 ГК РФ, в доктрине и судебной практике связывается с умыслом на введение в заблуждение. Тогда как далеко не все случаи недостоверных сообщений можно квалифицировать как умышленные.

Что касается специальных последствий, предусмотренных п. 4 ст. 431.2 ГК РФ, то они действуют лишь в случаях, когда сторона, дающая заверения, осуществляла предпринимательскую деятельность, а также когда заключается корпоративный договор, договор отчуждения акций или долей в уставном капитале хозяйственных обществ. По сути, вводится режим "повышенной" ответственности, поскольку допускается применение санкций п. 1 и 2 рассматриваемой статьи вне зависимости от того, знала или не знала заверяющая сторона о недостоверности выдаваемых заверений. При этом статус предпринимателя должен иметь лишь заверитель, лицо же, получающее заверение, им может и не быть. В целом это правильно, но еще предстоит оценить, в какой степени следует считать целесообразным возложение на всякого предпринимателя последствий любых заверений; имеется в виду, что повышенную ответственность предпринимателя справедливо было бы обусловливать его профессиональными познаниями в определенной, а не в любых сферах деятельности.

Специальные нормы п. 4 ст. 431.2 ГК РФ применяются на условиях презумпции знания, что другая сторона будет "полагаться" на такие заверения, то есть при решении вопроса о том, заключать или не заключать договор, включать или не включать в него определенные условия, партнер будет исходить из логичности полученной информации и целесообразности ее использования.

Обычно ссылки на необходимость подтверждения истинности, точности, правильности появляются в условиях, когда отсутствует специальная процедура проверки представленных данных. Вступая в договор, каждый хотел бы быть уверен в том, что известные на момент его заключения обстоятельства истинны и достоверны. Некоторые из них лежат за пределами человеческого познания, не прогнозируемы и потому какие-то факторы всегда в "зоне риска" (например, сохранится ли цена на товар, приобретаемый для перепродажи). Другие же зависят от поведения сторон, прежде всего должника, и отчасти снимаются установлением юридически значимых обязанностей действовать определенным образом, использованием средств обеспечения исполнения обязательств, мер имущественной ответственности. Но ряд фактов и обстоятельств заранее может быть известен лишь одной из сторон договора хотя бы потому, что именно она является владельцем (собственником) предоставляемого блага, знает истинное его состояние, информирована о деталях (например, условиях эксплуатации вещи, внешне невидимых повреждениях и т.п.).

Таким образом, усиливается прогнозируемость эффекта предстоящих сделок за счет получения такого рода сведений и появляется возможность компенсации вероятных убытков в случае недостоверности информации. Отсюда же следует обеспечительная функция заверений, правда, такой эффект носит косвенный характер.

Заверение по модели ст. 431.2 ГК РФ не может считаться ни самостоятельным договором, ни частью договора, ради заключения которого оно выдается, - это вполне самостоятельная правовая конструкция, состоящая из двух элементов: информационного и санкции. Положение абз. 2 п. 1 данной статьи о том, что признание договора незаключенным или недействительным само по себе не препятствует наступлению последствий, предусмотренных абз. 1 п. 1, лишь подтверждает такую оценку. В принципе ничто не мешает считать заверение выданным при получении обычного письма о наличии тех или иных обстоятельств. Вместе с тем заверение, конечно же, связано с договором как гражданско-правовым явлением. Во-первых, формой выдачи заверения может быть именно договор: как тот, ради которого заверение выдается, так и дополнительное соглашение - иначе невозможно объяснить появление неустойки в условиях, когда основной договор уже заключен. Во-вторых, заверение вообще не может существовать само по себе, что вполне выражено в п. 1 - заверение дается для информирования об обстоятельствах "заключения, исполнения или прекращения" договора. Если оно дается в иных целях, уместно ставить вопрос о его действительности (как именно будет развиваться практика признания его недействительным: на основе иска о недействительности как сделки или иначе - пока не ясно).

Реализованная в ст. 431.2 ГК РФ нормативная конструкция "заверений" явно воспринята из англо-американского права*(5). Однако не совпадает уже потому, что, например, в английском праве иначе разграничиваются условия договора и не совпадают последствия нарушения*(6). ГК РФ решает эти вопросы применительно к отечественному праву, насколько удачно - предмет отдельной оценки (но стоит отметить семантическую точность используемого слова).

Одним словом, мы получили собственное, достаточно оригинальное понятие и правовое средство.

В Проекте общей справочной схемы, созданной специалистами Европы и получившей в нашей стране наименование Модельные правила европейского частного права*(7), в ряде норм содержатся сходные, но не совпадающие правила (см., например 11.-4:302, 11.-9:102, II:-9-103, lV.A-6:101-102 и др.). Однако следует весьма осторожно привлекать положения этого акта уже потому, что в нем заложена не вполне привычная для отечественных юристов логика (например, "договор" решительно противопоставляется "юридическим актам" (II.-1:101)).

Известно, что те или иные заверения даются довольно часто, но одни из них прямо не выражены и, скорее, подразумеваются, другие же специально прописываются, но с неясными последствиями. В принципе было бы неплохо в специальных актах, а также в отдельных правовых институтах предусматривать юридическое значение и дифференциацию тех или иных заверений, возможности сторон изменять (дополнять) их. Так, в Единообразном торговом кодексе США гарантия наличия титула собственности на товар, свобода его от каких-либо обременений в виде залога, права удержания и т.п. отнесена к гарантиям самого договора купли-продажи (т.е. не требует специального указания), исключить или изменить ее можно "только прямо выраженными условиями договора" (ст. 2-312). Утверждения, обещания, описания, не входящие в договорные гарантии, требуют прямого выражения, но нет нужды использовать такие формальные слова и выражения, как "гарантия", "ручательство" (ст. 2-313).

Если попытаться сформулировать требования к "информационному компоненту" заверений по ст. 431.2 ГК РФ, то можно сделать следующие выводы:

1) заверения - всегда утверждения, а не предположения;

2) заверения адресуются другой стороне, а не кому-то иному, равно как и не неопределенному кругу лиц;

3) содержащаяся в заверении информация должна быть так или иначе связана с договором, который предстоит заключить или который уже заключен; во всяком случае, сами по себе сообщения о происходящем в отрыве от предстоящей сделки не могут иметь того же юридического значения, которое предусмотрено нормами этой статьи;

4) заверение предполагается правдивым (истинным), пока не установлено иное;

5) необходима определенность высказываний, а при отсутствии ее допустимо применять правила о толковании, изложенные в ст. 431 ГК РФ;

6) заверения могут касаться лишь тех фактов, которые имели место в прошлом или есть в настоящее время, заверения на будущее должны;

7) видимо, восприниматься или как прогноз (но не заверение), или как обычное договорное условие.

Можно ожидать, что и возражения будут опираться на дефекты первого (информационного) компонента заверения, например, в связи с тем, что заверения, хотя и были, но не связаны с взаимоотношениями сторон (скажем, с предметом договора) и тем самым на них нельзя распространять нормы ст. 431.2 ГК РФ.

Всякие заверения по своему смыслу (что легко верифицируется при телеологическом толковании) направлены на формирование позиции другой стороны и способствуют вступлению в договор, в английском праве заверения обычно и рассматриваются как утверждения для побуждения к заключению договора. Поэтому, возможно, критерий функционального назначения также придется включить в число требуемых для признания того или иного заявления заверением в значении данной статьи.

На первый взгляд появление ст. 431.2 ГК РФ открывает необычайные возможности по организации взаимоотношений и нейтрализации отрицательных последствий в связи с неверной информацией об обстоятельствах сделки. На самом же деле юридически значимое "поле", на котором имеют смысл такие заверения, не так значительно.

Во-первых, партнеры просто не обязаны выдавать такие заверения.

Во-вторых, в ряде случаев подобные утверждения лишены практического значения или же желаемые последствия охватываются действием других норм права. Так, бессмысленно заверять сторонам друг друга в том, что заключаемое соглашение действительно и останется таковым в дальнейшем (если даже будут высказаны к нему претензии антимонопольной службы или, скажем, налоговых органов): значительная часть норм имеет императивный характер и действует независимо от высказываний участников соглашения. Нет смысла заверять и в том, что договор будет исполнен, что продукция будет поставлена к сроку - эта юридическая обязанность следует из соответствующего условия договора и подкреплена универсальными нормами о возмещении убытков и, возможно, договорным условием о неустойке.

В-третьих, отечественную практику применения норм о заверениях еще следует выработать. Опираться на разработанные в недрах английского права понятия и категории следует осторожно, да и многие из них рождены применительно к сделкам "поглощений и слияния" (принята аббревиатура "M&A"). В основном они связаны с таким сегментом, как "право справедливости" (equity), не имеющим аналога в континентальном праве, появились как реакция канцлерского суда на лакуны и формализм "common law", основаны на другой логике с преобладанием этических начал, оценочных категорий. И хотя эти две ветви английского права сегодня не вступают в противоречие, "право справедливости" до сих пор составляет по существу особую правовую систему*(8).

В-четвертых, важно учитывать и правильно оценивать имеющийся правовой потенциал разрешения ситуаций при выдаче ложных заверений, в том числе определить, когда нормы ст. 431.2 ГК РФ следует применять и когда нет оснований их применять.

В случае с заверениями дефект развития отношений связан не с недостатками предоставляемых вещей или плохо выполненной работой, а с пороком поведения заверителя в виде предоставления ложной информации. Так, при продаже товара подобные заверения не касаются доброкачественности товара, даже если он испорчен; нейтрализация последствий передачи некачественного товара вполне решаема на основе известных правил применительно к самому товару (например, норм ст. 475 ГК РФ). Применять правила ст. 431.2 ГК РФ к случаям недостатков в приобретаемом имуществе есть смысл лишь в каких-то редких ситуациях, при невозможности иным образом снять проблему. Например, в известной всем ситуации продажи автомашины, бывшей в эксплуатации, весьма трудно выяснить, были ли до продажи аварии (полную разборку осуществить дорого и хлопотно, а внешних признаков может и не быть).

Тем более нет необходимости в заверениях, если одна из сторон обязалась совершить к известному сроку определенное действие. Подобные обещания вполне соответствуют обычным договорным условиям, а их исполнение защищено традиционными правовыми средствами.

Заверения, помимо случаев, указанных в законе, должны касаться прежде всего ситуаций, когда отсутствуют объективные данные о положении и деятельности одного из партнеров. Поэтому перспективы использования заверений следует связывать прежде всего с корпоративной практикой, сделками по приобретению активов компаний, особыми взаимоотношениями с производителем товара, наличием (отсутствием) ранее выданных доверенностей и т.п. Сомнительна правомерность заверений об обстоятельствах, относительно которых у лица, выдавшего заверение, нет и не может быть достоверной информации (например, в возможности в будущем введения карантина, об ограничении маршрутов перемещения грузов и т.п.).

Если же имеются опасения потерь в связи с возможными изменениями в развитии договорных связей, то и здесь нет нужды в заверениях по ст. 431.2 ГК РФ: стороны могут договориться о согласованной их "нейтрализации". В частности, в соответствии с новой ст. 406.1 ГК РФ они могут условиться о компенсации или распределении вероятных имущественных потерь (например, при невозможности исполнения обязательства, необходимости замены оборудования, требуемого для исполнения обязательства). Такого рода условия не могут быть отнесены к заверениям, указанным в ст. 431.2 (равно и к "warranties" в английском праве) - они исходно предназначены для добровольного урегулирования ситуаций при отсутствии правонарушения. Одним словом, обязанности в силу подобных договоренностей являются обычными регулятивными, тогда как обязанность возместить убытки по ст. 431.2 ГК РФ является содержанием охранительного правоотношения.

Таким образом, законодатель исходил из того, что основанием для применения мер, установленных п. 1 ст. 431.2 ГК РФ (возмещение убытков или взыскание неустойки), является именно правонарушение. Этот вывод значим в различных отношениях.

Заверения, как следует и из ст. 431.2 ГК РФ, могут выдаваться как в преддоговорном процессе, так и после заключения договора.

Случаи, когда заверения выдаются в ходе уже заключенного договора, известны и по международным актам. В статье 7.3.4 Принципов международных коммерческих договоров предусмотрена возможность требовать заверения о надлежащем исполнении, если имеется возможность "разумно полагать", что другой стороной будет допущено существенное неисполнение. Если заверение не будет предоставлено в разумный срок, сторона, потребовавшая заверения, может прекратить договор. Вероятно, нам следовало бы воспользоваться этим правилом.

Заверения не входят в состав договорных условий и не порождают обязательств. В отличие от обычных обязательств, когда должник обязуется совершить определенное действие, при заверениях лишь сообщается об известном факте (обстоятельстве), т.е. происходит передача определенной информации. Но она способна породить другие отношения - охранительные (ответственности).

Базовые положения данной статьи говорят о "возмещении убытков" и "ответственности", что требует однозначно применять общую и универсальную нормы ст. 15 ГК РФ со всеми вытекающими последствиями. Основанием для применения данной санкции должно служить не само обстоятельство, названное в заверении (его наличие или отсутствие), а факт предоставления недостоверных сведений о нем.

Поскольку природа санкции заключается в последствиях за вредоносные действия (выдача ложной информации), формально лежащие за пределами договора, может быть поставлен вопрос о возможной оценке такой ответственности как деликтной (гл. 59 ГК РФ)*(9). Однако квалификация отношений, возникающих при выдаче недостоверного заверения, в рамках дихотомии "договорная - внедоговорная" ответственность удачна лишь в плане возможности "привязки" к определенному правовому институту. В целом было бы целесообразным отстаивать и развивать понимание ответственности по данным статьям как ответственности "связанной с договором", но правила гл. 25 "Ответственность за нарушение обязательств" ГК РФ применять избирательно - только в той части, в которой они не противоречат специфике отношений ст. 431.2 и 434.1 ГК РФ. Гипотеза п. 1 ст. 431.2 ГК РФ прямо указывает на то, что заверения выдаются именно в связи с заключением или исполнением договора, тем самым и ответственность носит целевой характер. Примечательно, что в ст. 431.2 и 434.1 ГК РФ используется слово "убытки", а не обычный для деликтных отношений термин "вред".

В этом же контексте важно определиться: в какой степени следует учитывать общие условия применения мер гражданско-правовой ответственности, в частности о вине? Надо заметить, что универсального для всех гражданских правоотношений положения об ответственности непременно "за вину" не существует, равно как отсутствует само нормативное определение вины. Правила ст. 401 ГК РФ касаются лишь исполнения уже сложившихся обязательств, деликтные правоотношения реализуются в другом правовом режиме (так, за деликт предприниматель отвечает по общим условиям, норма же п. 3 ст. 401 ГК РФ не должна применяться).

В рассматриваемой ст. 431.2 ГК РФ законодатель избрал другой путь учета субъективной упречности и личного отношения к происходящему. Во-первых, явно доминирует акцент на объективные факторы - информированность, объективное знание обстоятельств (п. 4). Правда, в п. 3 имеется ссылка и на "обман", предполагающий проявление воли ("намерение", "желание"). Во-вторых, определенные требования предъявляются и к стороне, получающей заверение, которая должна его разумно оценивать, не давать себя увлечь голословными и неопределенными утверждениями.

Для характеристики ненадлежащих заверений используется термин "недостоверность", а не, например, "лживость" или "недобросовестность". В целом это правильно, так как далеко не всякое неподтвержденное заверение непременно основано на прямой лжи, но это означает, что поиск достаточных оснований будет непростым. По английскому праву для возмещения убытков не обязательно устанавливать "заведомо ложный" характер заверения, достаточно простой неосторожности*(10). Правильно исходить из того, что достаточно вины в самой ее простой форме, например "diligentia in concreto", т.е. в пределах собственной заботливости заверителя в своих делах. Она может проявляться и в простой небрежности, отыскание же непременно умысла следует исключить (кроме случая с "обманом"). Если же "поднять планку" уровня упречности, то рассматриваемая статья ГК РФ окажется просто неработоспособной.

Библиографический список

Айвори И., Рогоза А. Использование английского права в российских сделках. М., 2011.

Ансон В. Договорное право. М., 1984.

Богданов Д.Е. Эволюция гражданско-правовой ответственности с позиции справедливости: сравнительно-правовой аспект. М., 2015.

Дмитриев С. Заверения, гарантии и обязательства по возмещению убытков по англо-американскому и российскому праву // Право и экономика. 2004. N 4.

Жужжалов М.Б. Учение Р. фон Иеринга о преддоговорной ответственности: влияние на современность и возможности использования в будущем // Вестник гражданского права. 2013. N 1.

Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М., 2005.

Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. М., 1998.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Не является универсальной и норма ст. 165.1 ГК РФ о юридически значимых заявлениях: она позволяет лишь определить момент, когда такое заявление становится значимым, сами же последствия не устанавливаются (п. 1). Кстати, ссылка на то, что с момента именно доставки возникают последствия, не вполне точна, поскольку уместно различать последствия факта доставки и юридические последствия содержания того или иного сообщения (заявления).

*(2) Имеется в виду, что в поведении проявляется воля соответствующей стороны сделки; если из него явствует намерение сохранить сделку, соответствующая сторона не вправе оспаривать ее по основанию, о котором знала или должна была знать при проявлении воли (отечественный вариант принципа estoppel для обжалования сделок). Ведь "поведение" не исчерпывается фактическими активными действиями, на практике оно (поведение) выражается и в деловой переписке, и в коммуникативных сообщениях, и в подписании (или неподписании) совместных или односторонних актов.

*(3) Например, при подаче заявления о государственной регистрации юридического лица заявитель должен указать, что представленные сведения достоверны, организационно-правовая форма соответствует законодательству РФ, соблюден установленный порядок учреждения юридического лица и т.п. (ст. 12 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей").

*(4) В тексте абз. 3 п. 1 ст. 431.2 ГК РФ используется слово "предположение", что вряд ли точно. Ведь лицо, получившее заверение, должно рассматривать такую информацию как утверждение, а не предположение.

*(5) Кроме "warranties" в английском праве используется также термин "representations", но это прежде всего "заявление", "утверждение", "сообщение" о чем-либо, т.е. лишь информационная составляющая. Если отвлечься от многочисленных деталей и оговорок, то эффект компенсации следует все-таки связывать с условием о "warranty". "Representations" преимущественно ориентируют в обстоятельствах, намерениях и возможностях, побуждают другую сторону вступить в договорные отношения. Поэтому собственно компенсация в виде возмещения убытков связана именно с "warranty". См., например: Айвори И., Рогоза А. Использование английского права в российских сделках. М., 2011.

*(6) В доктрине английского права все условия договора подразделяются на "существенные" ("conditions") и "простые" ("warranties"). Если нарушение условий первого вида дает основание другой стороне считать себя освободившейся для договора, то нарушение "простых" дает основание для иска о возмещении вреда, вызванного неисполнением этого конкретного условия. См. об этом, например: Ансон В. Договорное право. М., 1984. С. 97.

*(7) Обычно используется аббревиатура DCFR (Draft Common Frame of Reference).

*(8) История появления и назначение "права справедливости" хорошо изучены, поэтому лишь сошлемся на известную работу немецких компаративистов: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. М., 1998. С. 286 и след.

*(9) Вопрос о характере и природе ответственности за ложные заверения может быть увязан с преддоговорной ответственностью (ст. 434.1 ГК РФ), хотя это в принципе другая тема. Их сближает вероятность возникновения помимо договора и в условиях, когда, видимо, нет обязательств. О преддоговорной ответственности см., например: Жужжалов М.Б. Учение Р. фон Иеринга о преддоговорной ответственности: влияние на современность и возможности использования в будущем // Вестник гражданского права. 2013. N 1. С. 265-311; Кучер А.Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М., 2005. С. 210 и след. По мнению Д.Е. Богданова, такая ответственность не является ни договорной, ни деликтной, занимая промежуточное положение между ними. См., например: Богданов Д.Е. Эволюция гражданско-правовой ответственности с позиции справедливости: сравнительно-правовой аспект. М., 2015. С. 209. В целом данный подход правилен, тем более что договорная ответственность вовсе не обязательно должна быть ответственностью за нарушение именно обязательств.

*(10) Компаративистскую оценку см., например: Дмитриев С. Заверения, гарантии и обязательства по возмещению убытков по англо-американскому и российскому праву // Право и экономика. 2004. N 4.