Толкование понятия правового акта (В.Д. Рузанова, Ю.С. Поваров, журнал "Lex Russica", N 10, октябрь 2015 г.)

Толкование понятия правового акта*(1)

В.Д. Рузанова,

кандидат юридических наук, зав. кафедрой

гражданского и предпринимательского права

Самарского государственного университета

Ю.С. Поваров,

кандидат юридических наук, доцент

кафедры гражданского и предпринимательского

права Самарского государственного университета

Журнал "Lex Russica", N 10, октябрь 2015 г., с. 93-102.

Общие основания недействительности гражданско-правовых сделок устанавливаются в ст. 168 ГК РФ. Особенность данной статьи, как известно, состоит в том, что она применяется всегда, в том числе и в тех случаях, когда в статьях ГК РФ, посвященных конкретным сделкам (договорам), нет прямой отсылки к ст. 168, при условии, что отсутствует специальное основание недействительности сделки, предусмотренное законом. В ГК РФ наиболее типичные нарушения закона (иного правового акта) выделены в качестве специальных (самостоятельных) оснований недействительности сделок, вследствие чего нормы, устанавливающие такие основания, подлежат приоритетному применению.

Существование общей нормы оправдано потому, что в законе невозможно оговорить все нарушения, которые могут быть допущены при совершении сделок. Именно такой широкой трактовки придерживается и судебная практика. Изложенному подходу противостоит попытка придать правилу ст. 168 ГК РФ более узкий характер и свести его только к незаконности содержания сделки*(2); данный взгляд можно было бы признать обоснованным, если бы в законе были оговорены последствия всех иных (кроме тех, которые касаются ее содержания) дефектов сделки.

Состоявшееся новеллирование гражданского законодательства затронуло, помимо прочего, и институт недействительности сделок; при этом имеющая "генеральное" значение ст. 168 ГК РФ оказалась подвергнутой серьезной корректировке. Вместе с тем, как и прежде, остается нерешенным вопрос о том, в каком значении в ст. 168 ГК РФ употребляются термины "закон" и "иной правовой акт", т.е. нарушение норм каких источников может стать причиной инвалидации сделки со ссылкой на ст. 168 ГК РФ. Представляется плодотворным и полезным с практической точки зрения рассмотрение затронутой проблемы через призму централизованного и децентрализованного регулирования.

1. Круг актов централизованного регулирования, нарушение требований которых является основанием для применения ст. 168 ГК РФ

До настоящего времени сохраняется дискуссионность по поводу того, в каком значении в ст. 168 ГК РФ употребляются термины "закон" и "иной правовой акт", иначе говоря, каков круг актов, нарушение требований которых способно повлечь недействительность сделки? Если мыслить в аспекте системы гражданского законодательства, то можно констатировать, что их содержание вполне определенно раскрывается в ст. 3 ГК РФ: под термином "закон" понимается федеральный закон, регулирующий отношения, составляющие предмет гражданского права (т.е. собственно гражданско-правовой закон), а под термином "иной правовой акт" - указы Президента РФ и постановления Правительства РФ. Однако, как представляется, такое толкование не соответствует действительному смыслу ст. 168 ГК РФ, поскольку необоснованно сужает сферу ее применения. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что в указанной статье говорится о нарушении требований, т.е., по сути, правовых норм, содержащихся в соответствующих нормативных правовых актах.

В доктрине по этому поводу высказано несколько мнений. Одни авторы чрезмерно расширяют содержание названных терминов и считают, что речь здесь должна идти не только о нормативном, но и об индивидуальном правовом акте*(3). Отметим, что если законодатель имеет в виду ненормативный (индивидуальный) правовой акт, то он об этом прямо говорит, например в ст. 13 ГК РФ. Другие ученые полагают, что они охватывают все надлежаще установленные нормы гражданского законодательства РФ, в том числе нормы международного права, которые являются составной частью правовой системы РФ*(4). Как известно, в систему форм гражданского права включаются и международные источники (общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ) (ст. 7 ГК РФ). Согласно ст. 15 Конституции РФ и ст. 7 ГК РФ они являются составной частью правовой системы РФ. С точки зрения приоритета их действия они делятся на два вида. Правила международных договоров РФ обладают приоритетом по отношению к законам РФ, а для приоритетного действия общепризнанных принципов и норм международного права необходимо указание об этом в законе. Если применительно к толкованию используемых в ст. 168 ГК РФ терминов исходить из формулировки ст. 3 ГК РФ, то на договор лизинга, например, заключенный с нарушением требований Конвенции УНИДРУА от 28 мая 1988 г. (Оттава) "О международном финансовом лизинге"*(5), ст. 168 ГК РФ не распространяется.

Кроме того, в состав системы гражданско-правовых нормативных актов, помимо федеральных законов и иных правовых актов, входят акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти (ведомственные нормативные акты) (п. 7 ст. 3 ГК РФ). В ракурсе строения гражданско-правовой законодательной системы эти акты относятся к ее отдельному уровню. Принципиальная особенность их издания и действия заключается в том, что в качестве источника гражданского права они могут приниматься только в случаях и в пределах, предусмотренных ГК РФ, другими законами и иными правовыми актами. Как справедливо подчеркивает В.Ф. Яковлев, для издания названных актов необходимы специальные полномочия, предусмотренные либо в виде компетенции указанных органов, либо в форме прямого поручения, адресованного им законом или иными правовыми актами. При этом, по мнению автора, не исключена и ситуация, когда Правительство РФ делегирует свои полномочия по изданию актов своим министерствам и ведомствам*(6).

Размышляя по поводу обоснованности включения данных актов в систему источников гражданского права, В.Ф. Яковлев, базируясь на мировой практике, делает вывод о том, что необходимость в их издании действительно существует, поскольку они позволяют гибко реагировать на потребности общественной жизни и вносить изменения в конкретные не оправдавшие себя правила или дополнять регулирование новыми правилами для ликвидации пробелов*(7). Установленные в ГК РФ условия издания ведомственных актов, содержащих нормы гражданского права, свидетельствуют об их исключительно вторичном характере, ограниченности сферы осуществляемой ими регламентации.

Между тем иногда сам ГК РФ говорит о нарушении требований нормативных правовых актов министерств и иных федеральных органов исполнительной власти как об основании недействительности сделки. Например, согласно п. 2 ст. 835 ГК РФ в случае принятия денежных средств юридического лица на условиях договора банковского вклада лицом, не имеющим на это право, или с нарушением порядка, установленного законом или принятыми в соответствии с ним банковскими правилами, такой договор является недействительным. Недействительными должны признаваться и условия договора, противоречащие правилам перевозки, издаваемым "транспортными" министерствами. Прямое указание об этом имеется в ряде транспортных уставов и кодексов. Если же толковать используемые в ст. 168 ГК РФ термины "закон" и "иной правовой акт" исключительно в значении ст. 3 ГК РФ, то мы неизбежно должны прийти к выводу о том, что нарушение требований международных источников и ведомственных актов не является основанием для недействительности сделки. Однако это противоречит приведенным нормам, а также, как указывалось, действительному смыслу указанной статьи, вытекающему из ее назначения.

Полагаем, что толкование содержащихся в ст. 168 терминов должно осуществляться в нормативном единстве с другими статьями ГК РФ и иных законов, а также с учетом того важного обстоятельства, что в кодификационном акте нередко одни и те же понятия используются в различных значениях. Так, в п. 2 ст. 3 ГК РФ термин "гражданское законодательство" понимается как совокупность ГК РФ и иных федеральных законов, регулирующих отношения, являющиеся предметом гражданского права. Однако указанное понятие ГК РФ употребляет не только в узком, но и в широком смысле (как совокупность федеральных законов и иных правовых актов, содержащих нормы гражданского права), например п. 1 ст. 3 ГК РФ ("гражданское законодательство находится в ведении РФ"), ст. 4 ГК РФ ("действие гражданского законодательства во времени"). Иногда из содержания той или иной статьи ГК РФ не всегда можно сделать однозначный вывод об объеме используемого в ней термина "законодательство" (см., например, п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 6 ГК РФ).

Другой аспект проблемы сопряжен с тем, что современное гражданское законодательство самым тесным образом связано с другими отраслями законодательства, и прежде всего с семейным, жилищным, земельным, водным, лесным законодательством, законодательством о недрах и об охране окружающей среды, которые согласно п. "к" ст. 72 Конституции РФ относятся к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. В нормативных актах перечисленных отраслей содержится немало гражданско-правовых норм. В этой связи возникает вопрос, имеющий большое значение для формирования состава гражданско-правовой законодательной системы: могут ли субъекты РФ включать в нормативные акты, издаваемые ими в сфере совместного ведения, гражданско-правовые нормы?

Одни авторы дают положительный ответ на этот вопрос*(8), другие же, напротив, считают, что "создавать" гражданское законодательство может только Российская Федерация*(9). Иногда в литературе такое право субъекта РФ рассматривается как допускаемое Конституцией исключение из общего правила о невозможности для названного субъекта издавать нормативные акты в сфере гражданского права*(10).

Считаем, что толкование ст. 71 и 72 Конституции РФ возможно лишь на основе их нормативного единства. Поскольку Конституция РФ, с одной стороны, говорит о совместном ведении в названных сферах, а с другой - относит гражданское законодательство к ведению РФ, то это может означать только одно: если общественные отношения в "совместных" областях требуют гражданско-правового регулирования, то такие правовые нормы могут находиться исключительно в актах федерального уровня. Субъекты же Федерации при реализации полномочия издавать нормативные правовые акты в указанных в п. "к" ст. 72 Конституции законодательных областях не могут включать в эти акты нормы гражданского права. Именно таким образом должны разграничиваться и осуществляться нормотворческие полномочия РФ и ее субъектов. Думается, что в качестве теоретической основы здесь необходимо использовать принцип приоритета "отраслевой" компетенции над "предметной", который, как убедительно показал А.Л. Маковский, может быть применен и тогда, "когда предмет ведения представляет собой комплекс правовых норм..."*(11).

Если же посмотреть на эту проблему с другой стороны, т.е. со стороны тех отношений, которые подлежат правовому регулированию, и проанализировать ситуацию с точки зрения разграничения полномочий в отраслях законодательства, относящихся к предмету совместного ведения РФ и ее субъектов, то можно взять за основу следующий подход: в случае, если предмет совместного ведения требует в том числе и гражданско-правового регулирования, то вопросы, регламентация которых осуществляется посредством норм гражданского права, должны быть отнесены к компетенции РФ. В литературе приводится конкретный пример того, когда закон г. Москвы, закрепляющий определение нежилого помещения, вышел за пределы своей компетенции*(12).

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что субъекты Российской Федерации не вправе принимать не только законодательные, но и иные нормативные правовые акты, содержащие гражданско-правовые нормы, в том числе и по предмету их совместного ведения с РФ. Следовательно, в состав гражданско-правовой законодательной системы нормативные правовые акты субъектов РФ входить не могут.

Вместе с тем мы не исключаем, что в актах субъекта Федерации, принятых в рамках его полномочий, могут содержаться нормы, связанные с особенностями порядка совершения тех или иных сделок. Так, в соответствии с федеральным законодательством региональное законодательство может содержать и правовые нормы, непосредственно связанные с реализацией субъектами РФ своих полномочий, в которых отражается их правовой статус как собственников имущества. Например, в ст. 5 Федерального закона от 22.07.2008 N 159-ФЗ "Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"*(13) субъекту РФ предоставлено право устанавливать срок рассрочки оплаты приобретаемого субъектами малого и среднего предпринимательства арендуемого ими имущества при реализации преимущественного права на его приобретение, который не должен быть менее трех лет. Далее, согласно ч. 4.1 ст. 18 указанного Закона порядок и условия предоставления в аренду (в том числе льготы для субъектов малого и среднего предпринимательства, занимающихся социально значимыми видами деятельности) включенного в перечни государственного и муниципального имущества устанавливаются соответственно нормативными правовыми актами РФ, субъектов РФ, муниципальными правовыми актами. В этом случае, по нашему мнению, нарушение сделкой установленных правил может оказать влияние на ее действительность, в связи с чем видится вполне логичным отнесение указанных актов к нормативной основе применения ст. 168 ГК РФ.

Судебная практика демонстрирует различные подходы относительно круга актов, нарушение требований которых влечет необходимость обращения к данной статье. Так, в определении Верховного Суда РФ от 13.12.2011 N 5-В11-116 указывается, что положения ст. 168 ГК РФ о недействительности сделок должны применяться при их несоответствии требованиям всех перечисленных в ст. 3 ГК РФ правовых актов, содержащих нормы гражданского права, к которым относятся и акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти. В другом судебном акте - постановлении Президиума ВАС РФ от 20.06.2010 N 2142/10 со ссылкой на ст. 3 ГК РФ делается вывод о том, что в ст. 168 ГК РФ под законами, содержащими нормы гражданского права, понимаются лишь ГК РФ, иные федеральные законы, а под иными правовыми актами - указы Президента РФ и постановления Правительства РФ; акты же министерств и иных федеральных органов исполнительной власти, органов субъектов РФ и органов местного самоуправления к таковым не относятся*(14). Примечательно, что приведенные позиции базируются на различном толковании одной и той же статьи - ст. 3 ГК РФ.

По результатам анализа ст. 168 ГК РФ в теории сделаны выводы о том, что применение положений данной статьи происходит не только при нарушении гражданско-правовых норм, но и в случае несоблюдения норм других отраслей права*(15). Аналогичного взгляда придерживается и судебная практика. Так, в определении ВАС РФ от 02.03.2011 N ВАС-1723/11 говорится, что на основании ст. 168 ГК РФ суды нижестоящих инстанций верно пришли к выводу о недействительности государственного контракта, противоречащего нормам бюджетного законодательства. Статья 168 ГК РФ применяется и в других делах, когда установлено нарушение договором предписаний бюджетного законодательства*(16), к ней обращаются и при рассмотрении дел о нарушении таможенного законодательства*(17).

Отметим, что помимо ГК РФ нормы о недействительности отдельных категорий сделок, не соответствующих требованиям закона или иного правового акта (согласно ныне действующей редакции - нарушающих такие требования), содержатся в целом ряде других федеральных законов. В частности, в ст. 17.1 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции"*(18) установлен порядок заключения договоров, предусматривающих переход прав владения и (или) пользования в отношении государственного или муниципального имущества, не закрепленного на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, при нарушении которого в соответствии с новой редакцией ст. 168 ГК РФ такие договоры должны квалифицироваться как ничтожные, поскольку они посягают на публичные интересы*(19). Статья 25 Федерального закона от 10.12.2003 N 173-ФЗ "О валютном регулировании и валютном контроле"*(20) говорит о недействительности сделок, совершенных с нарушением положений актов валютного законодательства РФ и актов органов валютного регулирования (ст. 168 ГК РФ), и о применении последствий недействительности таких сделок.

Кроме того, земельным, лесным и водным законодательством установлены существенные особенности совершения сделок, например договора аренды в отношении природных объектов. Несмотря на то что кодификационные акты, стоящие во главе этих отраслей, не являются актами гражданского законодательства (что не исключает наличие в них гражданско-правовых норм), нарушение содержащихся в них правовых норм также может влиять (и влияет) на действительность сделок.

В пользу расширительного толкования смысла терминов "закон" и "иные правовые акты" говорит и тот факт, что в гражданско-правовых актах, как известно, могут содержаться нормы других отраслей права, а нормы гражданского права, в свою очередь, могут иметь форму акта другой отраслевой принадлежности. В статье же 3 ГК РФ имеются в виду только гражданско-правовые акты.

Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что круг нормативных правовых актов, о которых идет речь в ст. 168 ГК РФ, является более широким по сравнению с тем, который указан в ст. 3 ГК РФ, и включает в себя: гражданско-правовые акты всех уровней (в том числе нормативные правовые акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти), международные акты, федеральные акты иной отраслевой принадлежности. Считаем также допустимым применение данной статьи и при нарушении правовых норм, содержащихся в актах субъектов Федерации. Представляется, что названной проблемы можно было бы избежать, если бы в ст. 168 ГК РФ говорилось о нормах права без указания на их источники.

2. Значение актов децентрализованного регулирования в аспекте применения ст. 168 ГК РФ

Гражданско-правовая сфера имманентно предполагает недостаточность одного лишь централизованного регламентационного механизма*(21). "В отношениях, в которых превалирует частный интерес, - обоснованно пишет С.Т. Максименко, - право использует особый юридический инструмент - инструмент саморегулирования. Законодатель соглашается с тем, что в этих отношениях наиболее оптимальным будет разрешить участникам отношений самим регулировать свое поведение"*(22). Ключевыми средствами децентрализованного воздействия на общественные отношения выступают прежде всего акты локального регулирования юридических лиц (учредительные документы, а также внутренний регламент и иные внутренние документы, не являющиеся учредительными)*(23), договоры*(24) и решения собраний (которые в ходе реформы гражданского законодательства - в результате четкого отграничения от сделок - приобрели самостоятельный юридико-фактический "статус").

Обозначенные акты-регуляторы, среди прочего, прямо или косвенно могут определять требования к сделкам - к их форме (см., к примеру, абз. 3 п. 1 ст. 160 и п. 2 ст. 163 ГК РФ), содержанию (см. п. 4 ст. 79, п. 6 ст. 83 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах"*(25) (далее - Закон об АО) и пр.), принципиальной допустимости и условиям совершения (см. п. 1 ст. 67.2, п. 2 и 6 ст. 93, п. 2 ст. 382, п. 3-5 ст. 388 ГК РФ) и т.д.

Указанные требования источники децентрализованного (локального или автономного) регулирования (вне зависимости от нормативного или индивидуального характера содержащихся в них предписаний) могут устанавливать двояко:

- во-первых, в развитие соответствующих законоположений (включая вышеперечисленные), т.е. при наличии специальной законодательной клаузулы касательно возможности децентрализованной регламентации конкретного вопроса (типа "уставом/соглашением сторон может быть предусмотрено совершение сделки с согласия участников/стороны" и т.п.);

- во-вторых, в сугубо инициативном порядке исходя из общедозволительной направленности гражданско-правового регулирования (так, п. 3 ст. 11 Закона об АО допускает включение в устав любых положений, не противоречащих закону; важнейшим компонентом принципа свободы договора, раскрываемого в п. 2 ст. 1 и ст. 421 ГК РФ, является правило об определении условий договора по усмотрению сторон, кроме, конечно, случаев, когда содержание условия предписано правовыми актами).

С учетом значимости и отмеченной "неизбежности" состояния "юридической децентрализации", "наличности множества самоопределяющихся центров"*(26) актуальным становится вопрос о последствиях нарушения децентрализованных предписаний, одним из ракурсов которого выступает момент правомерности признания в данном случае сделки недействительной на основании ст. 168 ГК РФ.

Применительно ко второму ("творческому") варианту децентрализованной регламентации отрицательный ответ является достаточно очевидным, ибо несоблюдение локальных (автономных) правил, установленных исключительно по воле частных лиц, вряд ли можно расценить в качестве нарушения требований закона или иного правового акта (принимая в том числе и трактовку понятия "правовой акт" в п. 6 ст. 3 ГК РФ*(27)).

Более сложной, однако, оказывается интерпретация ситуации невыполнения децентрализованных положений, сформулированных в условиях непосредственного санкционирования законодателем локальной (автономной) регламентации того или иного аспекта взаимоотношений участников. Фундирование в разбираемом случае децентрализованной регламентации на соответствующих "уполномочивающих" законоположениях дает некоторые поводы для задействования ст. 168 ГК РФ (невзирая на необходимость для ее применения установления нарушения требований все-таки правовых актов). Тем не менее судебная практика в основном демонстрирует отрицательное отношение к гипотетически возможному использованию ст. 168 ГК РФ. Так, уставом ЗАО "Атлант" было предусмотрено (причем в русле дозволения, зафиксированного в п. 3 ст. 11 Закона об АО), что одному акционеру не может принадлежать более 7% общего количества обыкновенных акций общества. Сославшись на то, что "...устав общества не является законом или правовым актом", Президиум ВАС РФ пришел к выводу, что "...сделки, совершенные с нарушением положений устава, не могут быть признаны недействительными на основании статьи 168 Гражданского кодекса РФ" (постановление от 02.08.2005 N 2601/05 по делу N А01-1783-2004-11).

Показателен и следующий казус из судебной практики. С учетом правил ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"*(28) (далее - Закон об ООО) (т.е., опять же, в порядке опосредованного законом децентрализованного регулирования), "...уставом общества "Светлячок"... предусмотрена возможность отчуждения доли (части доли) участника третьим лицам только с согласия других участников общества. Однако суды апелляционной и кассационной инстанций, - констатировал Президиум ВАС РФ, - правильно указали, что устав общества не является законом или правовым актом, поэтому сделки, совершенные с нарушением положений устава, не могут быть признаны недействительными..." со ссылкой на ст. 168 ГК РФ (постановление от 10.04.2007 N 23104/06 по делу N А60-33044/2005-С3).

Ограничительный подход, избранный судами, не является в чистом виде "бюрократическим" (хотя и это, бесспорно, важно, ибо ст. 168 ГК РФ действительно формально рассчитана на случаи нарушения именно законов и иных правовых актов). Он в наибольшей степени соответствует задаче поддержания предсказуемости гражданского оборота и охраны интересов добросовестных лиц, не участвовавших в выработке децентрализованных предписаний (вписываясь тем самым в логику противодействия "разрушению стабильности гражданского оборота", диктующую "сокращение легальных возможностей признавать сделки недействительными во всех случаях, когда недействительность сделки как гражданско-правовая санкция является неоправданной...", на что специально было обращено внимание в п. 5.2.1 разд. II Концепции развития гражданского законодательства РФ, одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009*(29)).

Сказанное отнюдь не означает, что нарушение децентрализованных правил является юридически безразличным (в противном случае децентрализованное регулирование оказывалось бы бессмысленным с правовой точки зрения). Прежде всего это связано с тем, что нередко закон прямо оговаривает наступление негативных последствий при несоблюдении указанных правил. Сверх того, нарушение децентрализованных предписаний, по мысли законодателя, способно привести и собственно к недействительности сделки. Но речь здесь идет о порочности сделки не на основании ст. 168 ГК РФ как таковой, а в силу:

1) специальных положений о недействительности сделок, предусмотренных нормами § 2 гл. 9 ("Недействительность сделок") и касающихся несоблюдения локальных (автономных) правил. В первую очередь имеются в виду такие составы недействительных сделок, как:

а) совершение юридическим лицом сделки в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в учредительных документах (ст. 173 ГК РФ), т.е. с нарушением параметров специальной правоспособности организации, очерченных именно в акте локального регулирования;

б) совершение сделки с выходом за пределы ограничений в ситуации, когда полномочия лица на совершение сделки ограничены договором или положением о филиале или представительстве юридического лица либо полномочия органа юридического лица ограничены учредительными документами или иными регулирующими его деятельность документами по сравнению с тем, как они определены в доверенности, в законе либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка (п. 1 ст. 174 ГК РФ);

2) особых ("казуальных") указаний, разбросанных по тексту ГК РФ (но не получивших прямого отражения в § 2 гл. 9) или содержащихся в иных законах, относительно недействительности сделки при нарушении конкретных децентрализованных правил. В частности, к "поражению" силы сделки способно привести несоблюдение:

а) нотариальной формы сделки, обязательность которой была установлена соглашением сторон (хотя по закону для сделок данного вида квалифицированная письменная форма не требовалась); при этом законодатель предусматривает самый жесткий сценарий, вводя правило о ничтожности такой сделки (п. 2, 3 ст. 163 ГК РФ);

б) рестриктивных положений корпоративного договора: в соответствии с п. 6 ст. 67.2 ГК РФ сделка, заключенная стороной корпоративного договора в нарушение этого договора, может быть признана судом недействительной по иску участника корпоративного договора, правда, только в случае, если другая сторона сделки знала или должна была знать об ограничениях, предусмотренных корпоративным договором;

в) договорного запрета уступки*(30); сделка по уступке может быть признана недействительной по иску должника, но лишь тогда, когда доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об указанном запрете (п. 2 ст. 382 ГК РФ).

Чрезвычайно важно, что практически всегда признание сделки недействительной по мотиву неисполнения децентрализованных правил (в частности, во всех перечисленных случаях, кроме ситуации с несоблюдением нотариальной формы сделки) опосредуется доказанностью недобросовестности контрагента (его осведомленности об ограничениях), в то время как ст. 168 ГК РФ данное условие не предусматривает. Анализируемое нюансирование, корреспондирующее, повторимся, идее поддержания стабильности оборота, является рациональным и справедливым (с позиции приоритетной защиты интересов третьих лиц) и, пожалуй, заслуживает нормативного воплощения в качестве общего правила. Примечательно, что в ранее упоминавшемся споре, связанном с нарушением устава ООО "Светлячок", суд, постулировав, что в основе устава "...лежит соглашение учредителей, которое по своей природе носит гражданско-правовой характер", занял позицию, в соответствии с которой "...в случае нарушения каким-либо учредителем... положения устава о необходимости получить согласие общества или остальных участников общества на уступку доли третьим лицам, такая сделка применительно к статье 174 ГК РФ... может быть признана судом недействительной... лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об... ограничениях"*(31).

Выявленный точечный, ситуативный характер нормирования вопроса о недействительности сделок (принимая во внимание отсутствие общих установлений в законе по поводу последствий нарушения требований к совершению сделок, вводимых в формате децентрализованной регламентации, и указание п. 1 ст. 166 ГК РФ о том, что сделка недействительна по основаниям, установленным законом) - дополнительное формальное свидетельство в пользу тезиса о неправомерности применения ст. 168 ГК РФ (по крайней мере априорного) для "уничтожения" силы сделки, совершенной в противоречии с актами локального (автономного) регулирования.

Кроме того, иногда законом называются отрицательные последствия невыполнения децентрализованных правил, не связанные с недействительностью совершенной сделки. В частности, Закон об ООО (п. 3 ст. 14), допуская ограничение уставом максимального размера доли участника, а равно возможности изменения соотношения долей участников общества, предусматривает, что лицо, которое приобрело долю в уставном капитале общества с нарушением соответствующих уставных положений, вправе голосовать на общем собрании участников частью доли, размер которой не превышает установленный уставом общества максимальный размер доли. Данное негативное для нарушителя устава последствие, выступающее альтернативой признанию сделки недействительной, является довольно действенной мерой предотвращения "монополизма" в обществе с ограниченной ответственностью.

Заметим, что для иных корпораций, в том числе акционерного общества, аналогичное правило санкционного плана законом не предусмотрено, вследствие чего эффективность предусмотренного в п. 3 ст. 11 Закона об АО механизма, препятствующего концентрации акций, несколько сомнительна (с учетом ранее рассмотренной судебной практики, исключающей признание недействительными сделок по приобретению акций в нарушение соответствующих положений устава). Логичным и полезным способом придания данному механизму полновесности могло бы стать введение в акционерный закон предписания о запрете на голосование акциями, приобретенными в нарушение уставных ограничений (как это уже сделано в п. 3 ст. 14 Закона об ООО). В настоящее же время, полагаем, может вестись речь о применении положений п. 3 ст. 14 Закона об ООО в порядке аналогии закона (хотя данный вывод не является бесспорным*(32)).

Помимо прочего, нарушение децентрализованных правил может служить основанием для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности, причем предусмотренной в рамках как централизованной, так и децентрализованной регламентации (тем самым механизмом, стимулирующим лицо к исполнению децентрализованных правил при совершении сделки, является не ее инвалидация, а возможность возложения на нарушителя дополнительных обременений). Порой законодатель прямо акцентирует на этом внимание: к примеру, в п. 3 ст. 388 ГК РФ определяется, что соглашение между должником и кредитором об ограничении или о запрете уступки требования по денежному обязательству, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, не лишает силы такую уступку*(33) и не может служить основанием для расторжения договора, из которого возникло это требование, но кредитор (цедент) не освобождается от ответственности перед должником за данное нарушение соглашения.

Итак, совершение сделки с нарушением децентрализованных правил само по себе не может привести к ее недействительности на основании ст. 168 ГК РФ, что совершенно не исключает возможности признания сделки недействительной с опорой на специальные законоположения, а равно наступления иных негативных последствий. При этом в серьезном научном осмыслении нуждается вопрос о пределах локального (автономного) регулирования такого рода последствий (о чем, в частности, упоминается в абз. 3 п. 1 ст. 160 ГК РФ) как составной части общей проблематики сущности и функционального назначения актов децентрализованной регламентации и их взаимодействия с источниками централизованного регулирования.

Библиография:

1. Антонова Л.И. Локальное правовое регулирование (теоретическое исследование). - Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. - 152 с.

2. Гришаев С.П. Правовой режим недвижимого имущества.

3. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / отв. ред. О.Н. Садикова. - М.: Контракт: Инфра-М, 2006. - 1062 с.

4. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. Т. 1: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина; Ин-т государства и права РАН. - М.: Юрайт-Издат, 2004. - 1069 с.

5. Литовкин В.Н., Рахмилович В.А., Садиков О.Н. Концепция развития гражданского законодательства // Журнал российского права. - 1999. - N 2. - С. 12-19.

6. Маковский А.Л. Гражданское законодательство как предмет ведения Федерации в прошлом и настоящем нашего Отечества // Журнал российского права. - 2003. - N 11. - С. 93-105.

7. Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922-2006). - М.: Статут, 2010. - 736 с.

8. Максименко С.Т. К вопросу об особенностях частноправовой сферы регулирования // Актуальные проблемы частного права в России: межвуз. сб. науч. ст., посвящ. 75-летию З.И. Цыбуленко / отв. ред. Т.И. Хмелева. - Саратов: Изд-во Саратовской гос. юрид. академии, 2012. - С. 128-133.

9. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. - М.: Статут, 1998. - 353 с.

10. Рахмилович В.А. Гражданское право как предмет законодательной компетенции Российской Федерации и ее субъектов // Журнал российского права. - 2003. - N 8.

11. Толстой Ю.К. Проблемы разграничения полномочий Российской Федерации и ее субъектов в сфере законодательной деятельности // Журнал российского права. 2005. - N 12. - С. 66-69.

12. Яковлев В.Ф. Источники гражданского права // Избранные труды. Т. 2: Гражданское право: История и современность. Кн. 1. - М.: Статут, 2012. - С. 779-796.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Статья написана в раздельном соавторстве: автор вводной части и первого раздела - В.Д. Рузанова, автор второго раздела - Ю.С. Поваров.

*(2) См., например: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. Т. 1: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина; Ин-т государства и права РАН. М.: Юрайт-Издат, 2004. С. 510.

*(3) См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Т. 1 / под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. С. 510-511.

*(4) См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / отв. ред. О.Н. Садикова. М.: Контракт: Инфра-М, 2006. С. 476.

*(5) Собрание законодательства РФ. 1999. N 32. Ст. 4040.

*(6) См.: Яковлев В.Ф. Источники гражданского права // Избранные труды. Т. 2: Гражданское право: История и современность. Кн. 1. М.: Статут, 2012. С. 782-783.

*(7) См.: Яковлев В.Ф. Указ. соч. С. 780-781.

*(8) См., например: Толстой Ю.К. Проблемы разграничения полномочий Российской Федерации и ее субъектов в сфере законодательной деятельности // Журнал российского права. 2005. N 12. С. 68.

*(9) См., например: Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922-2006). М.: Статут, 2010. С. 340-344 и др.

*(10) См. подробнее: Литовкин В.Н., Рахмилович В.А., Садиков О.Н. Концепция развития гражданского законодательства // Журнал российского права. 1999. N 2. С. 17; Рахмилович В.А. Гражданское право как предмет законодательной компетенции Российской Федерации и ее субъектов // Журнал российского права. 2003. N 2. С. 74-75. В литературе высказывается и мысль о том, что субъекты РФ могут принимать нормы в этих сферах законодательства только в пределах поручений Федерации. Субъект не компетентен по собственной инициативе принимать решения в области гражданского права, т.к. гражданское право относится к ведению России (см.: Литовкин В.Н., Рахмилович В.А., Садиков О.Н. Указ. соч. С. 18).

*(11) Маковский А.Л. Гражданское законодательство как предмет ведения Федерации в прошлом и настоящем нашего Отечества // Журнал российского права. 2003. N.11. С. 105.

*(12) См.: Гришаев С.П. Правовой режим недвижимого имущества.

*(13) Собрание законодательства РФ. 2008. N 30 (часть I). Ст. 3615; 2013. N 27. Ст. 3436. Статьи 1-6 и 9 данного Закона действуют до 1 июля 2015 г.

*(14) См., например: определение ВАС РФ от 02.03.2011 N ВАС-1723/11 по делу N А51-10815/2009.

*(15) См.: Постатейный комментарий к главе 9 Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2009.

*(16) См., например: определение ВАС РФ от 14.11.2007 N 11567/07; постановление Президиума ВАС РФ от 05.04.2006 N 15061/05.

*(17) См., в частности: определение ВАС РФ от 24.08.2011 N ВАС-10564/11.

*(18) Собрание законодательства РФ. N 31 (часть 1). Ст. 3434.

*(19) См.: Решение Арбитражного суда Самарской области от 10.04.2014 N 7/2014-60756(1) по делу N А55-26806/2013 // Официальный сайт Арбитражного суда Самарской области. URL: www.samara.arbitr.ru.

*(20) Собрание законодательства РФ. 2003. N 50. Ст. 4859.

*(21) Хотя, конечно, "локальное правовое регулирование (как, впрочем, и индивидуальное регулирование посредством сделок и решений собраний, которое мы обозначим в качестве автономного. - Прим. Ю.П.)... носит вторичный, дополнительный характер. Оно не может идти вразрез с централизованным, общегосударственным регулированием_" (Антонова Л.И. Локальное правовое регулирование (теоретическое исследование). Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. С. 20).

*(22) Максименко С.Т. К вопросу об особенностях частно-правовой сферы регулирования // Актуальные проблемы частного права в России: межвуз. сб. науч. ст., посвящ. 75-летию З.И. Цыбуленко / отв. ред. Т.И. Хмелева. Саратов: Изд-во Саратовской гос. юрид. академии, 2012. С. 128.

*(23) Подробнее об их регулятивном потенциале, в частности, см.: Поваров Ю.С. Акты локального регулирования юридических лиц: новеллы гражданского законодательства // Власть закона. 2014. N 3. С. 125-135.

*(24) "Наряду с нормами права, - справедливо подчеркивает Ю.П. Егоров, - они (сделки, включая договоры. - Прим. Ю.П.) имеют регулирующую силу, но в определенной сфере и для определенного круга субъектов" (Егоров Ю.П. Сделки как средства индивидуального регулирования общественных отношений: автореф. дис. _ канд. юрид. наук. Екб., 1993).

*(25) Собрание законодательства РФ. 1996. N 1. Ст. 1 (с послед. изм. и доп.).

*(26) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 40.

*(27) Так как, например, устав юридического лица теоретически вполне допустимо рассматривать в качестве правового акта.

*(28) Собрание законодательства РФ. 1998. N 7. Ст. 785 (с послед. изм. и доп.).

*(29) Вестник ВАС РФ. 2009. N 11.

*(30) Попутно отметим, что в цитируемом п. 2 ст. 382 ГК РФ речь, думается, следовало вести о нарушении не только запрета уступки, а и ограничения на уступку (тем более что в дальнейшем - в ст. 388 ГК РФ - понятия ограничения и запрета уступки резонно разводятся).

*(31) Однако сегодня, с учетом состоявшейся корректировки ст. 174 ГК РФ, приведенная квалификация наталкивается на формальные препятствия, поскольку из нового наименования ст. 174 ГК РФ недвусмысленно вытекает, что законодатель подразумевает не любых лиц, чьи полномочия ограничиваются актами локальной (автономной) регламентации, а только представителей (тогда как участник общества, отчуждающий долю в уставном капитале, представителем не является).

*(32) В литературе представлено и иное видение решения затронутой проблемы. Так, С.В. Богатов, констатируя, что "ограничений, подобных предусмотренным абз. 2 п. 3 ст. 14 Закона N 14-ФЗ, Закон N 208-ФЗ не содержит", считает, что "единственным видимым последствием превышения допустимого размера акций является возмещение обществу и его акционерам убытков, вызванных нарушением установленных уставом ограничений", обоснованно замечая при этом, что "осуществить такое возмещение на практике будет крайне сложно ввиду затруднительности доказывания причиненных убытков и причинной связи между их возникновением и действиями ответчика" (см.: Богатов С.В. Вопрос-ответ).

*(33) Фраза "не лишает силы уступку" означает невозможность интерпретации сделки об уступке в качестве недействительной.