Уголовно-правовая политика современной России: проблемы пенализации и депенализации (А.И. Коробеев, журнал "Закон", N 8, август 2015 г.)

Уголовно-правовая политика современной России: проблемы пенализации и депенализации

А.И. Коробеев,

заведующий кафедрой уголовного права

и криминологии Дальневосточного

федерального университета,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки Российской Федерации

Журнал "Закон", N 8, август 2015 г., с. 46-59.

Современное состояние уголовно-правовой политики России характеризуется, во-первых, отсутствием четко сформулированных и принятых на соответствующем уровне концептуальных основ политики нашего государства в сфере борьбы с преступностью в целом; во-вторых, наличием отдельных идей, неких векторов в развитии стратегии и тактики борьбы с преступностью, спонтанно возникающих директив, которые исходят от властных структур и весьма противоречиво и непоследовательно реализуются в действительности; в-третьих, деструкцией и десистематизацией уголовного закона, которые стали результатом бесконечной череды изменений и дополнений, внесенных законодателем в Уголовный кодекс (УК) РФ.

По справедливому мнению большинства отечественных правоведов, в современной российской уголовно-правовой политике обнаруживаются, мягко говоря, симптомы кризиса. Она на глазах регрессирует и находится сейчас в фазе застоя*(1).

Между тем тенденции российской преступности настолько неблагоприятны, что многие отечественные криминологи вполне резонно утверждают: преступность создает угрозу национальной безопасности России, а сама Россия постепенно превращается в криминальное государство. На этом фоне особое значение приобретают разработка и реализация именно концептуальных основ политики государства в сфере борьбы с преступностью.

Но пока таких концептуальных основ в виде нормативного акта нет. Зато есть масса политико-правовых, нормативных и правоприменительных проблем, которые привели к современному кризису уголовно-правовой политики России. Вот как классифицируют эти проблемы отечественные правоведы:

- отсутствие явно выраженной цели уголовно-правовой политики и связанная с этим бессистемность и разнонаправленность изменений и дополнений уголовного закона;

- криминологическая и социальная необоснованность целого ряда нормативных предписаний уголовного закона;

- низкое качество юридической техники уголовного закона, внутриотраслевые и межотраслевые коллизии уголовного законодательства, отсутствие четкой концепции системы источников уголовного права;

- неполное соответствие российского уголовного законодательства и практики его применения международно-правовым стандартам безопасности и прав человека;

- противоречивость и непоследовательность в определении оснований уголовной ответственности, отсутствие четких критериев разграничения преступлений и иных правонарушений;

- одновременная пробельность и избыточность криминализации деяний, отсутствие явных приоритетов уголовно-правовой охраны;

- отсутствие последовательной нормативной и теоретической концепции содержания и формы уголовно-правовой реакции на преступление, соотношения наказания и иных мер уголовно-правового характера;

- широкие, вплоть до непозволительного, рамки судейского усмотрения при определении не только меры уголовного наказания, но и оснований уголовной ответственности;

- несоответствие декларируемых целей уголовного наказания реальным возможностям в их достижении, ущербность системы наказаний;

- несогласованность частноправовых и публично-правовых начал уголовно-правового регулирования, нерешенность вопроса об уголовно-правовом статусе потерпевшего от преступления;

- несогласованность положений о неотвратимости и целесообразности уголовного преследования и уголовной ответственности;

- недостаточность научного сопровождения законотворческого процесса, отсутствие системы экспертных оценок законопроектов*(2).

Особенно наглядны изъяны уголовно-правовой политики именно в сфере законотворчества. К настоящему моменту в УК РФ в том или ином виде внесено уже более одной тысячи изменений. Это означает, что в некоторые статьи изменения вносились неоднократно, в частности в отдельные - по пять-шесть раз. Иногда поправки шли от российского парламента сплошной чередой. Разумеется, это не могло не отразиться на качестве Кодекса, который из первоначально цельного и системного акта превратился в некое подобие лоскутного одеяла, наполнился внутренними противоречиями, стал включать совершенно ненужные для него нормы.

Вместе с тем нельзя не отметить, что в уголовной политике современной России в рамках общей тенденции к ее гуманизации (при всей ее противоречивости и волатильности) прослеживается постепенный переход от сугубо карательных к реабилитационным и реституционным началам. Однако данный процесс, во-первых, далеко не всеми воспринимается как безусловно позитивный, а во-вторых, развивается в настоящее время отнюдь не однолинейно.

С тем чтобы убедиться, что это действительно так, проанализируем пенализационные и депенализационные процессы, благодаря которым репрессия должна постоянно приводиться в соответствие с реалиями социальной действительности, адекватно отражать в себе характер и степень общественной опасности совершаемых преступлений.

Анализ сферы наказуемости деяний позволяет обнаружить тенденцию, суть которой сводится к примату пенализации над депенализацией. Всего, по нашим подсчетам, за период действия УК РФ 1996 г. (по состоянию на 1 сентября 2010 г.) деяния пенализировались 472 раза (в сторону усиления - 281, смягчения - 191), актов же депенализации насчитывалось 12. Из приведенных данных видно, что количество актов усиления пенализации почти в полтора раза превышает число актов ее ослабления, а все вместе они значительно преобладают над актами депенализации. Означает ли изложенное, что происходит явное ужесточение уголовной репрессии? Если ориентироваться только на характер санкций, в том числе и измененных, то ответ будет безусловно утвердительным. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что 83,3% санкций, содержащихся на данный момент в нормах Особенной части УК, предусматривают в качестве вида наказания лишение свободы.

О том же говорят и факты существенного увеличения пределов срочного лишения свободы, сохранения смертной казни, включения в УК в качестве наказания пожизненного лишения свободы. По Уголовному кодексу РСФСР 1960 г. самый большой срок срочного лишения свободы составлял 15 лет безотносительно того, назначалось ли наказание за единичное преступление, по совокупности преступлений или по совокупности приговоров. В ряде правовых ситуаций предельный срок срочного лишения свободы был еще ниже. По УК РФ 1996 г. лишение свободы за отдельные преступления установлено на срок от 2 месяцев до 20 лет. В случае частичного или полного сложения сроков лишения свободы при назначении наказания по совокупности преступлений максимальный срок лишения свободы установлен в 25 лет (за ряд преступлений - 30 лет), а при совокупности приговоров - в 30 лет (за ряд преступлений - 35 лет). Следовательно, если даже не принимать во внимание того, что в санкциях статей появилось еще и пожизненное заключение, можно констатировать ужесточение российского уголовного законодательства, как правильно считает Д.А. Шестаков, по крайней мере в два раза, что означает существенное отступление по сравнению с более гуманным (в части лишения свободы) последним советским законодательством*(3).

Эта тенденция просуществовала вплоть до конца 2011 г. Благодаря "вбросу" законодателем в УК РФ такого нового вида наказания, как принудительные работы, и расширению сферы возможного применения обязательных и исправительных работ отмеченная выше тенденция изменилась на прямо противоположную. По состоянию на 1 января 2015 г. суммарное число актов пенализации достигло 958, из них 478 ужесточают уголовную репрессию, 480 смягчают наказуемость деяний. Актов же депенализации по-прежнему насчитывается не так много - всего 43.

Вместе с тем необходимо учитывать, что акты депенализации, хотя и меньшие по количеству, затрагивают тем не менее обширную сферу уголовно-правовых отношений, а потому объем уголовной репрессии в результате введения в закон и широкого применения на практике таких институтов, как условное осуждение, условно-досрочное освобождение, отсрочка исполнения приговора, иные виды освобождения от уголовной ответственности и (или) от наказания, заметно сокращается.

С особой наглядностью сказанное можно проиллюстрировать на примере Федерального закона от 08.12.2003 N 162-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации", существенно расширившего сферу действия институтов и норм, направленных на дифференциацию уголовной ответственности, наказания и освобождения от них.

Спорадические поправки, направленные на смягчение уголовной репрессии, депенализацию отдельных категорий преступлений, вносились в УК РФ и в последующие годы. Так, целой серией федеральных законов в 2009-2011 гг. в Кодекс были внесены серьезные изменения, касающиеся сферы пенализации и депенализации. Суть их в следующем:

- ограничение свободы исключено из числа только основных наказаний и переведено в разряд как основных, так и дополнительных видов наказаний. Сфера возможного применения этого института резко расширена;

- лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью как вид дополнительного наказания может назначаться теперь на срок до 20 лет;

- смертная казнь не может назначаться лицу, выданному Российской Федерации иностранным государством для уголовного преследования в соответствии с международным договором Российской Федерации или на основе принципа взаимности, если в соответствии с законодательством иностранного государства, выдавшего лицо, смертная казнь за совершенное этим лицом преступление не предусмотрена или неприменение смертной казни является условием выдачи либо смертная казнь не может быть ему назначена по иным основаниям;

- смертная казнь и пожизненное лишение свободы не могут применяться к осужденным в случае заключения ими досудебного соглашения о сотрудничестве;

- обстоятельством, отягчающим наказание, признано совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел (п. "о" ч. 1 ст. 63 УК РФ);

- детальной регламентации подвергся институт условного осуждения (ст. 73 и 74 УК РФ);

- убраны нижние пределы санкций в виде лишения свободы в 68 составах преступлений.

Однако гораздо дальше в этом направлении пошел законодатель России в 2011-2014 гг. Федеральными законами, принятыми в это время*(4), внесены существенные коррективы в систему и виды уголовных наказаний, в условия освобождения от уголовной ответственности и наказания. В пояснительных записках к некоторым из них подчеркивалось, что данные законы направлены на дальнейшую гуманизацию уголовного законодательства России.

В сфере пенализации и депенализации перечисленные законы содержат следующие новации:

1) устранена возможность (за некоторым исключением) замены штрафа в случае злостного уклонения от его уплаты лишением свободы. Расширена возможность применения штрафа в качестве основного вида наказания. Максимальный размер штрафа увеличен до 5 млн. руб. За отдельные виды преступлений штраф может быть назначен на сумму до 500 млн. руб.;

2) увеличен максимальный срок наказания в виде обязательных работ с 240 до 480 часов;

3) предусмотрено, что исправительные работы суд вправе назначить как не имеющим, так и имеющим основное место работы осужденным. Последние будут отбывать наказание по основному месту работы;

4) в целях расширения возможности суда назначать наказания, не связанные с лишением свободы, введен новый вид наказания - принудительные работы. Принудительные работы, предусматриваемые как альтернатива лишению свободы за совершение преступлений небольшой и средней тяжести, а также за совершение некоторых тяжких преступлений впервые, будут отбываться в специально созданных исправительных центрах. Введение этого вида наказания планируется в 2017 г.;

5) арест не может быть назначен лицам, не достигшим к моменту вынесения судом приговора 18-летнего возраста;

6) теперь по общему правилу наказание в виде лишения свободы может быть назначено осужденному, впервые совершившему преступление небольшой тяжести, только при наличии отягчающих обстоятельств. Вместе с тем за совершение целого ряда особо тяжких преступлений при назначении наказаний в виде лишения свободы повышен его максимальный предел до 30 лет (по совокупности преступлений) и до 35 лет (по совокупности приговоров);

7) расширена сфера возможного применения пожизненного лишения свободы в качестве наказания за совершение особо тяжких преступлений против здоровья и общественной нравственности, половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста;

8) в ст. 63 УК РФ включены новые виды обстоятельств, отягчающих наказание: п. "п" - совершение преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней), а равно педагогическим работником или другим работником образовательной организации, медицинской организации, организации, оказывающей социальные услуги, либо иной организации, обязанным осуществлять надзор за несовершеннолетним (несовершеннолетней); п. "к" - совершение преступления с использованием оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ, взрывных или имитирующих их устройств, специально изготовленных технических средств, наркотических средств, психотропных, сильнодействующих, ядовитых и радиоактивных веществ, лекарственных и иных химико-фармакологических препаратов, а также с применением физического или психического принуждения; ч. 1.1 - совершение преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ; п. "р" - совершение преступления в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма;

9) введены новые правила назначения наказания по совокупности преступлений, направленные на смягчение ответственности. В то же время установлен запрет на назначение наказания ниже низшего предела или более мягкого вида наказания виновным в совершении определенной категории тяжких преступлений;

10) ограничена сфера условного осуждения путем исключения возможности его назначения осужденным за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста, а также осужденным за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 205, ч. 1 и 2 ст. 205.1, ст. 205.2, ч. 2 ст. 205.4, ч. 2 ст. 205.5, ч. 1-3 ст. 206, ст. 360 УК РФ;

11) УК РФ дополнен ст. 76.1, предусматривающей возможность освобождения от уголовной ответственности лиц, впервые совершивших преступления экономической направленности, если эти лица полностью возместят ущерб и перечислят в федеральный бюджет денежное возмещение в размере пятикратной суммы причиненного ущерба. Параллельно расширен перечень преступлений, при совершении которых срок давности к лицам, их совершившим, не применяется;

12) предусмотрено предоставление отсрочки исполнения наказания лицам, впервые совершившим преступления небольшой и средней тяжести в сфере незаконного оборота наркотиков и страдающим наркоманией. Указанным лицам дается возможность добровольно пройти лечение от наркомании. В зависимости от результатов лечения по усмотрению суда лицо может быть освобождено от отбывания наказания или оставшейся его части;

13) ужесточен институт условно-досрочного освобождения от отбывания наказания в отношении некоторых категорий осужденных;

14) ограничена возможность применения отсрочки отбывания наказания в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста;

15) введены более строгие правила освобождения от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора суда в отношении осужденных, которым предоставлена отсрочка отбывания наказания;

16) увеличены сроки, учитываемые при решении вопроса о погашении судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за тяжкие и особо тяжкие преступления;

17) расширен перечень составов преступлений, за совершение которых несовершеннолетний не подлежит освобождению от наказания в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 92 УК РФ;

18) расширен перечень составов преступлений, за совершение которых может быть назначена конфискация имущества;

19) наконец, в 2014 г. маятник уголовной репрессии вновь качнулся в сторону, противоположную от линии ее гуманизации. Это выразилось прежде всего в заметном расширении законодателем круга преступного и ужесточении наказуемости уже существующих уголовно-правовых запретов. Уголовный кодекс только в 2014 г. дополнился ст. 172.1 ("Фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации"), ст. 191.1 ("Приобретение, хранение, перевозка, переработка в целях сбыта или сбыт заведомо незаконно заготовленной древесины"), ст. 200.2 ("Контрабанда алкогольной продукции и (или) табачных изделий"), ст. 212.1 ("Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования"), ст. 235.1 ("Незаконное производство лекарственных средств и медицинских изделий"), ст. 238.1 ("Обращение фальсифицированных, недоброкачественных и незарегистрированных лекарственных средств, медицинских изделий и оборот фальсифицированных биологически активных добавок"), ст. 264.1 ("Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию"), ст. 282.3 ("Финансирование экстремистской деятельности"), ст. 325.1 ("Неправомерное завладение государственным регистрационным знаком транспортного средства), ст. 327.2 ("Подделка документов на лекарственные средства или медицинские изделия или упаковки лекарственных средств или медицинских изделий), ст. 330.2 ("Неисполнение обязанности по подаче уведомления о наличии у гражданина Российской Федерации гражданства (подданства) иностранного государства либо вида на жительство или иного действительного документа, подтверждающего право на его постоянное проживание в иностранном государстве"), ст. 354.1 ("Реабилитация нацизма"). Были существенно ужесточены санкции в статьях, предусматривающих ответственность за преступления террористической направленности (ст. 205.1, 205.3, 205.4, 205.5), массовые беспорядки (ст. 212), небрежное хранение огнестрельного оружия (ст. 224), незаконную рубку лесных насаждений (ст. 260), нарушение установленных правил караульной службы (ст. 342) и др.

Можно констатировать, что в момент принятия УК РФ 1996 г. лестница включенных в него уголовных наказаний представляла достаточно стройную систему. Однако в процессе эволюции уголовного законодательства, который носил во многом импульсивный, спонтанный, хаотичный характер, систему залихорадило, она разбалансировалась, образно говоря, "лестница зашаталась, ступени стерлись".

В результате практика для применения выбрала из системы только три-четыре вида наказаний, забраковав все остальные. В связи с этим в теории уголовного и уголовно-исполнительного права к наиболее значимым недостаткам действующей системы уголовных наказаний причисляют следующие:

- недостаточные проработка и учет социально-криминологических основ системы наказаний в целом, фактическое игнорирование в ней типовых особенностей отдельных категорий преступников (например, при исправительных работах до 2012 г., ограничении свободы в ред. 2010 г.);

- избыточность ряда уголовных наказаний (это касается, в частности, четырех самостоятельных видов лишения свободы, двух видов наказаний, ограничивающих трудовые права граждан, наличия в законе неприменяемой в течение более чем полутора десятилетий смертной казни);

- введение в Уголовный кодекс заведомо мертворожденных наказаний (арест);

- фактическое игнорирование ряда основополагающих международных актов (например, введение в УК принудительных работ);

- несоответствие между легальной и фактической репрессивностью (строгостью) некоторых видов наказаний (штраф, в особенности в его новых крупных размерах, обязательные работы);

- неоправданная конкуренция между наказаниями и иными сходными мерами уголовно-правового характера (ограничение свободы в ред. 2010 г. и условное осуждение);

- недостаточно конкретное или неполное определение содержания и оснований назначения ряда наказаний (ограничение свободы, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью);

- противоречие между легальной и фактической (назначаемой судами) системами мер уголовно-правового характера (в том числе чрезмерно высокая доля условного осуждения в судебной практике);

- отсутствие необходимости "ступенчатости" в системе уголовных наказаний, в том числе отсутствие наказания, промежуточного между свободой и несвободой;

- несоответствие идеальной (отраженной в законе) и реальной (применяемой на практике) логики назначения наказаний и применения иных уголовно-правовых санкций;

- нарушение важных принципов уголовного права при определении содержания и порядка реализации некоторых наказаний (ограничение свободы в ред. 2010 г., лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, штраф в отношении несовершеннолетнего осужденного);

- недостаточная обоснованность, противоречивость и непоследовательность многих законодательных новелл (2003, 2006, 2010, 2011-2014 гг.)*(5).

При всей объективно наблюдаемой разнонаправленности и бессистемности внесенных в УК изменений реализация заложенных во вновь принятых законах предложений, по мнению их разработчиков, должна привести к существенному снижению судимости и сокращению числа лиц, содержащихся в местах лишения свободы, на 25-30%.

Итак, своеобразная особенность нынешнего этапа развития российской уголовно-правовой политики состоит в том, что смягчение уголовной репрессии, ограничение уголовно-правового воздействия происходят в большей степени за счет установления в законе и широкого применения на практике различных оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания и в меньшей степени за счет декриминализации общественно опасных деяний.

Объясняется это тем, что объем реально применяемой уголовной репрессии может быть сокращен и без резкой ломки сложившейся системы Особенной части действующего уголовного законодательства. Результат в этом случае достигается путем расширения законодателем возможностей для отказа от применения мер уголовно-правового характера или даже от привлечения к уголовной ответственности за фактически совершенные лицами (при определенных обстоятельствах) преступления. Изучение изменений современного законодательства приводит к выводу, что депенализация выбрана главным направлением уголовно-правовой политики.

Не менее сложная ситуация наблюдается и в правоприменении. Так, проблемы в сфере практической пенализации нередко возникают из-за рассогласованности позиций законодателя и правоприменителя по тому или иному уголовно-правовому вопросу.

В качестве примера приведем проблему соотношения множественности преступлений и их учтенной совокупности.

В ч. 1 ст. 17 УК РФ установлено правило: совокупность исключается, когда "совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание". Некоторые статьи Особенной части УК РФ в числе необходимых признаков упоминают самостоятельные уголовно-правовые составы. Чтобы не вызывать споров относительно квалификации такого рода преступлений со сложным составом (учтенной законом совокупностью преступлений), законодатель ясно обозначил то, что норма о совокупности преступлений на такие случаи не распространяется. Руководствуясь буквальным толкованием ст. 17 УК РФ, следует предположить, что содержащаяся в ней оговорка, исключающая совокупность преступлений, охватывает следующие ситуации: а) совершение преступления в отношении двух или более лиц (п. "б" ч. 3 ст. 111, ч. 2 ст. 121, п. "ж" ч. 2 ст. 126, п. "ж" ч. 2 ст. 127 УК РФ и др.); б) совершение преступления, сопряженного с другим преступлением, в случаях, когда это обстоятельство играет роль квалифицирующего признака в норме Особенной части УК (п. "в", "з", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ); в) совершение преступления, повлекшего наступление последствий, причинение которых образует состав самостоятельного преступления, но в данном составе выполняет функцию квалифицирующего признака (п. "б" ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206, ч. 3 ст. 281 УК РФ). В указанных ситуациях имеет место "учтенная законодателем совокупность преступлений", т.е. составное преступление, которое должно квалифицироваться по одной статье УК.

Данное правило носит императивный характер. Теоретическим обоснованием этого императива служат следующие соображения. Если сам законодатель включил в качестве квалифицирующего признака в норму Особенной части УК РФ дополнительно еще один состав преступления (который по общему правилу является самостоятельным), предусмотрев за эту комбинацию двух преступлений гораздо более жесткую санкцию, чем в норме об ответственности за основной состав, то он (законодатель) тем самым уже учел повышенную общественную опасность и такого деяния, и такого деятеля. Нормотворец путем создания комбинированной нормы послал правоприменителю недвусмысленный сигнал, что квалифицировать данные преступления необходимо только по той статье, которая предусматривает их учтенную совокупность.

Подход законодателя к конструированию подобных новелл в нормах Особенной части УК и формулированию в нормах Общей части (ст. 17) императивного постулата квалифицировать анализируемые преступления только по той статье, которая уже предусматривает их учтенную совокупность, вполне объясним и с точки зрения формальной логики, и с позиций здравого смысла.

Так обстоят дела с интерпретацией положений о сочетании понятий "множественность преступлений" и "учтенная совокупность преступлений". Однако этот тезис не снимает проблем, которые возникают в связи с квалификацией таких преступлений в судебной практике.

Проанализируем сказанное на примере квалифицированных убийств (как самых тяжких посягательств на личность), сопряженных с другими преступлениями.

Сконструировав целый ряд пунктов ч. 2 ст. 105 УК РФ с использованием института учтенной совокупности, законодатель поставил перед правоприменителем вопрос: как квалифицировать все содеянное? По совокупности преступлений как убийство, с одной стороны, и похищение человека, разбой, бандитизм, вымогательство, изнасилование, насильственные действия сексуального характера - с другой, или только по пунктам "в", "з" и "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ?

Казалось бы, ответ на эти вопросы в свете вышеизложенного нами очевиден. Однако Верховный Суд РФ в нескольких своих постановлениях по разным категориям уголовных дел занял отнюдь не однозначную позицию.

Так, в Постановлении от 27.12.2002 N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" ВС РФ пришел к выводу: "Если лицо во время разбойного нападения совершает убийство потерпевшего, содеянное им следует квалифицировать по пункту "з" части второй статьи 105 УК РФ, а также по пункту "в" части четвертой статьи 162 УК РФ". Такая же рекомендация содержится в п. 11 Постановления Пленума ВС РФ от 27.01.1999 N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", а также в п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 17.01.1997 N 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм". Аналогичный подход Верховный Суд РФ продемонстрировал и по другой категории дел (п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 04.12.2014 N 16 "О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности")*(6).

Позиция высшей судебной инстанции вызвала обоснованную критику в юридической литературе. Такой подход не только игнорирует принципиальные положения теории квалификации преступлений, но и вступает в явное противоречие с действующим уголовным законодательством. Как правильно отмечает А.В. Наумов, Верховному Суду не стоит цепляться за прошлые позиции и делать вид, что в законодательном определении понятия совокупности преступлений ничего не изменилось. Судебное толкование по этим вопросам необходимо приводить в соответствие с доктринальным (научным) как более отвечающим позиции законодателя*(7).

И в самом деле, ведь п. "в", "з", "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ в той части, где речь идет об убийстве, сопряженном с разбоем (а равно с бандитизмом, вымогательством, изнасилованием, насильственными действиями сексуального характера, похищением человека), представляют собой ту самую учтенную совокупность соответствующих преступлений, о которой говорилось выше. Поэтому в соответствии с положениями ч. 1 ст. 17 УК РФ, к примеру, разбой, сопряженный с убийством, не может рассматриваться как самостоятельное преступление, требующее квалификации его по совокупности с убийством. Все содеянное полностью охватывается п. "з" ч. 2 ст. 105 УК и никакой дополнительной квалификации не требует. Более того, такая квалификация нарушает еще и принцип справедливости, согласно которому "никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление" (ч. 2 ст. 6 УК РФ).

Итак, как сопряженное с разбоем (а равно с бандитизмом, вымогательством, изнасилованием, насильственными действиями сексуального характера, похищением человека) следует рассматривать убийство в процессе совершения указанных преступлений. Содеянное в таких случаях должно квалифицироваться только по п. "в", "з" или "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ без дополнительной ссылки на статьи УК, предусматривающие ответственность за данные преступления*(8).

Двойственную позицию по этому вопросу занимают А. Марцев и Р. Токарчук. С одной стороны, они подвергают обоснованной критике рекомендации Верховного Суда квалифицировать по п. "з" ч. 2 ст. 105, а также по п. "в" ч. 4 ст. 162 и п. "в" ч. 3 ст. 163 УК РФ случаи идеальной совокупности разбоя и убийства, вымогательства и убийства. Такие рекомендации, правильно подчеркивают они, не соответствуют требованиям принципа справедливости. С другой стороны, указанные авторы все равно предлагают квалифицировать те же самые деяния по совокупности, вменяя дополнительно к убийству лишь простые составы разбоя и вымогательства*(9).

Спрашивается: неужели при такой облагороженной квалификации принцип справедливости ни на йоту не будет поколеблен? Конечно, нет. Ведь очевидно, что, конструируя п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ как учтенную совокупность убийства, бандитизма, разбоя и вымогательства, законодатель отразил в санкции данной статьи повышенную общественную опасность этих сложносоставных преступлений. И если при таких обстоятельствах считать несправедливым дополнительное присоединение к квалифицированному убийству особо квалифицированных видов разбоя и вымогательства, то дополнительное вменение простых их видов придется признать уже верхом несправедливости.

Примечательно, однако, что по третьей категории уголовных дел Верховный Суд РФ впал в иную крайность. После того как законодатель в п. "б" ч. 3 ст. 205 УК РФ предусмотрел уголовную ответственность за террористический акт, повлекший умышленное причинение смерти человеку, в п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 09.02.2012 N 1 "О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности" было установлено следующее правило: "В случае, если террористический акт повлек умышленное причинение смерти человеку (либо двум и более лицам), содеянное охватывается пунктом "б" части 3 статьи 205 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 105 УК РФ не требует"*(10). Надо полагать, что такая рекомендация распространяется и на ситуации, которые законодатель предусмотрел не так давно в ч. 4 ст. 206 (захват заложника, повлекший умышленное причинение смерти человеку) и в ч. 3 ст. 281 (диверсия, повлекшая умышленное причинение смерти человеку) УК РФ. После издания такой формулировки оставалось надеяться, что аналогичный подход будет продемонстрирован Верховным Судом к оценке не только террористических актов, сопряженных с убийством, но и к убийствам, сопряженным с иными преступлениями. Но этого не произошло.

Небезупречна данная рекомендация и по существу. Во-первых, очевидно, что само по себе квалифицированное убийство является более тяжким преступлением, чем террористический акт. Во-вторых, если сравнить санкции ч. 2 ст. 105 и ч. 3 ст. 205 УК РФ, то окажется, что первая из них содержит более жесткое наказание (в ней, помимо прочего, до сих пор значится смертная казнь). В таких случаях с точки зрения теории квалификации оценивать все деяние в целом необходимо по совокупности преступлений. И если это так, то остается неясным сам смысл внесенных в ст. 205 УК РФ изменений. Гораздо логичнее было бы поступить прямо противоположным образом: включить террористический акт в п. "е" ч. 2 ст. 105 УК РФ как сопряженное с убийством преступление. Но это уже упрек законодателю.

Таким образом, мы убедились, что законодатель внесенными им изменениями в институт множественности и сконструированной им же учтенной совокупностью преступлений загнал правоприменителя в порочный круг.

По одной категории дел (речь идет о квалифицированных убийствах) Верховный Суд РФ вопреки императивным указаниям закона стоически обороняется, настоятельно рекомендуя судам квалифицировать убийства, сопряженные с другими преступлениями, исключительно по совокупности. По другой же категории дел, где речь идет о террористических актах, сопряженных с убийством, Верховный Суд РФ разделяет позицию законодателя и не велит судам квалифицировать эти деяния по совокупности.

Как разомкнуть этот круг?

Преодолеть сложившееся положение можно несколькими путями.

Во-первых, в качестве промежуточного, но безотлагательного шага необходимо привести судебную практику в строгое соответствие с требованиями положений ст. 17 УК РФ в той ее части, где речь идет об учтенной совокупности преступлений. Для этого необходимо внести соответствующие изменения в постановления Пленума Верховного Суда РФ, касающиеся правил квалификации таких преступлений, с тем чтобы обеспечить единообразное толкование уголовного закона и его применение на практике.

Во-вторых, требует определенного редакционного уточнения на законодательном уровне и сам институт учтенной совокупности преступлений. Дело в том, что совершение лицом двух или более преступлений в условиях, когда статьями Особенной части УК РФ это предусмотрено в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание, можно рассматривать в известном смысле как новый вид множественности преступлений. "В пользу такого понимания этого вопроса, - пишет В. Малков, - свидетельствует то обстоятельство, что в ч. 1 ст. 17 УК указанная криминальная ситуация прямо называется "совершение двух или более преступлений"*(11). Но, учитывая последние тенденции в правилах квалификации совокупности преступлений, данный вид множественности будет являться "исключением из исключения" (т.е. первое предложение ч. 1 ст. 17 УК РФ надо будет дополнить словами "за исключением случаев, когда это сопряжено с совершением другого преступления").

В-третьих, не исключен вариант решения проблемы, при котором убийство как разновидность насилия будет рассматриваться в качестве способа совершения сопряженных с ним преступлений. Сопряженность в этом случае отражает взаимосвязь явлений, соотносящихся как часть (т.е. насилие) и целое (т.е. нападение в целях хищения или требование передачи имущества с применением насилия и т.д.). Насилие, посягающее на жизнь человека как на дополнительный объект уголовно-правовой охраны, в указанной ситуации выступает способом, неотъемлемой частью посягательства на основной объект, т.е. отношения собственности, половую свободу и половую неприкосновенность личности, общественную безопасность. Частично законодатель уже пошел по такому пути, исключив из п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ такой признак, как сопряженный с убийством захват заложника. Следовательно, квалификация убийства в процессе захвата заложника должна теперь осуществляться только по ч. 4 ст. 206 УК РФ - захват заложника, повлекший умышленное причинение смерти человека. Аналогичным образом придется квалифицировать и преступления, предусмотренные п. "б" ч. 3 ст. 205 и ч. 3 ст. 281 УК РФ.

Но мы уже показали ранее, что подобная квалификация не будет отражать в полном объеме повышенную общественную опасность личности преступника, не только причиняющего вред отношениям в сфере общественной безопасности и т.д., но и умышленно лишающего при этом жизни потерпевшего. Признать такую квалификацию оптимальной не представляется возможным.

Наконец, мыслим и радикальный способ решения проблемы, которым уже однажды воспользовался законодатель, исключив из УК категорию неоднократности преступлений и изменив тем самым всю систему множественности преступлений. Суть его заключается в том, что "более правильным был бы вообще полный отказ от такого рода конструкций (преступление, сопряженное с совершением другого преступления)"*(12). Заметим, что этот способ одновременно является и самым простым в реализации. Законодателю достаточно будет лишь изъять из соответствующих статей Особенной части УК упоминание о сопряженности преступлений. При этом общие правила квалификации совокупности преступлений не меняются, ныне предусмотренные исключения из указанных правил аннулируются, изменения в существующие постановления Пленума Верховного Суда РФ (за несколькими случаями) не вносятся, устоявшаяся судебная практика идет проторенным путем. Возможно, именно этот вариант является оптимальным способом выхода из созданного самим законодателем замкнутого круга противоречий между множественностью преступлений и их учтенной совокупностью.

Что же касается дальнейшего развития системы уголовных наказаний в России, то к настоящему моменту, как нам представляется, эволюционный путь ее совершенствования себя уже исчерпал, а для глобального реформирования Уголовного кодекса еще не созрели все необходимые социально-экономические, политические, идеологические и прочие предпосылки.

Однако выход все-таки есть. Он состоит в том, чтобы на основе глубоких теоретико-прикладных исследований, с учетом концептуальных положений российской уголовно-правовой политики, с использованием компаративистских методов и системных подходов разработать и принять новую редакцию пока еще действующего УК РФ (как это сделали, например, китайские законодатели со своим УК в 1997 г.).

Именно такое предложение российским законодателям сформулировано в итоговом документе VII Российского конгресса уголовного права (Москва, 31 мая - 1 июня 2012 г.). Именно так этот вопрос был поставлен инициаторами данного предложения в программной статье "Ошибки в Уголовном кодексе", опубликованной в "Российской газете"*(13). Возможный способ решения проблемы, таким образом, найден. Дело теперь за малым: дождаться волевого уголовно-политического решения руководства страны для претворения этой идеи в жизнь. И похоже, такое решение принято. Пленум Верховного Суда РФ своим Постановлением от 31.07.2015 N 37 внес в Госдуму законопроект, серьезно изменяющий конфигурацию и содержание УК РФ. В пояснительной записке к законопроекту подчеркивается, что он направлен на дальнейшую гуманизацию и либерализацию уголовного законодательства России. В нем, во-первых, содержится перечень весьма распространенных преступлений, подлежащих декриминализации, во-вторых, устанавливается административная преюдиция за совершение мелкого хищения, в-третьих, предусматриваются меры по повышению эффективности института освобождения от уголовной ответственности, в-четвертых, предлагается новое основание для прекращения уголовного преследования. По мнению разработчиков законопроекта, подобные изменения позволят создать условия для выведения из-под действия уголовного закона или из сферы уголовной ответственности в общей сложности более 300 тыс. человек, что, в свою очередь, будет способствовать положительным изменениям в социальной структуре общества за счет значительного сокращения числа лиц, имеющих судимость*(14).

Данные предложения можно рассматривать как первый шаг на пути к созданию маленького, но жесткого УК, в котором удастся отделить зерна (преступления) от плевел (административных и прочих деликтов). А вот следующим шагом может стать более глубокая реформа УК РФ в четком соответствии с уже выработанной и одобренной юридическим сообществом и Общественной палатой концепцией уголовно-правовой политики РФ*(15).

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006; Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. М., 2008; Лопашенко Н.А. Уголовная политика. М., 2009; Современные проблемы уголовной политики: материалы V Международной научно-практической конференции (3 октября 2014 г.) в 3 т. Краснодар, 2014; Лунеев В.В. Истоки и пороки российского уголовного законодательства. М., 2014.

*(2) См.: Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели: материалы VII Российского конгресса уголовного права (31 мая - 1 июня 2012 г.). М., 2012. См. также: Лопашенко Н.А. О некоторых тревожных тенденциях современной уголовной политики России // Совершенствование уголовного законодательства и правоприменительной практики РФ на основе использования опыта стран Азиатско-Тихоокеанского региона как стратегический приоритет развития российской уголовной политики. Владивосток, 2013. С. 17-27; Правовая политика России (общетеоретические и отраслевые проблемы): учеб. пособ. / под ред. А.В. Малько. М., 2014.

*(3) Шестаков Д.А. Российская уголовно-правовая политика под углом зрения исторической тенденции к смягчению репрессии // Правоведение. 1998. N 4. С. 158.

*(4) Имеются в виду Федеральные законы от 07.12.2011 N 420-ФЗ, от 29.02.2012 N 14-ФЗ, от 01.03.2012 N 18-ФЗ, от 28.07.2012 N 141-ФЗ, от 03.12.2012 N 231-ФЗ, от 28.06.2013 N 134-ФЗ, от 02.07.2013 N 150-ФЗ, от 23.07.2013 N 218-ФЗ, от 21.10.2013 N 270-ФЗ, от 05.05.2014 N 91-ФЗ, от 24.11.2014 N 370-ФЗ, от 31.12.2014 N 529-ФЗ.

*(5) См.: Уткин В.А. Альтернативные санкции в России: состояние, проблемы, перспективы. М., 2013. С. 16-17; Коробеев А.И. Лестница уголовных наказаний в России: понятие, классификация и виды. Саарбрюккен, 2014. С. 414-418.

*(6) См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ по уголовным делам. М., 2015. С. 42-43, 47, 68, 667.

*(7) Наумов А.В. Преступление и наказание в истории России. Часть II. М., 2014. С. 614-615.

*(8) Подробнее об этом см.: Коробеев А.И. Преступные посягательства на жизнь и здоровье человека. М., 2012. С. 66-67, 97-99, 108.

*(9) Марцев А., Токарчук Р. Вопросы совокупности вменения разбоя или вымогательства и преступлений против жизни // Уголовное право. 2008. N 12. С. 39-41.

*(10) См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ по уголовным делам. С. 307.

*(11) Малков В. К вопросу о формах и видах множественности преступлений по уголовному праву России // Уголовное право. 2009. N 1. С. 30-38.

*(12) Волженкин Б.В. Принцип справедливости и проблемы множественности преступлений по УК РФ // Законность. 1998. N 12.

*(13) См.: Бойко А.И., Голик Ю.В., Елисеев С.А. и др. Ошибки в Уголовном кодексе // РГ. 2010. 10-16 июля; см. также: Новая газета. 2013. 5 февр.

*(14) URL: http://vsrf.ru/second.php (дата обращения: 12.08.2015).

*(15) См.: Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Проблемы российской уголовной политики. М., 2014.