Решения собраний в разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (А.А. Сироткина, журнал "Судья", N 10, октябрь 2015 г.)

Решения собраний в разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"

А.А. Сироткина,

советник отдела систематизации законодательства

и анализа судебной практики по делам об экономических спорах

Верховного Суда Российской Федерации, кандидат юридических наук

Журнал "Судья", N 10, октябрь 2015 г., с. 26-31.

Федеральным законом от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации"*(1) в Гражданский кодекс Российской Федерации*(2) (далее - ГК РФ) включена новая глава - 9.1, которой введены общие правила принятия и оспаривания решений собраний различных гражданско-правовых сообществ. Законодателем были реализованы идеи, заложенные еще в ст. 4.2 раздела II Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации*(3) (далее - Концепция), о порядке принятия решений; делении их на оспоримые и ничтожные; возможности устранения приведших к оспоримости решения нарушений посредством повторного принятия решения, заменяющего первоначальное; об однократном процессе оспаривания решения собрания, в котором могли бы участвовать любые участники, заинтересованные в оспаривании. В главе 9.1 ГК РФ особое внимание уделено вопросам оформления решений. В частности, впервые унифицированы требования к сведениям, которые должны быть указаны в протоколе общего собрания (отдельно для очных и заочных собраний).

Вместе с тем предложенные законодателем подходы вызвали на практике, в том числе при рассмотрении судами дел, ряд проблем и разночтений. Так, проявилась нечеткость в вопросах о видах собраний, на решения которых распространяются правила гл. 9.1, о пределах их применения с учетом норм специального законодательства, об основаниях оспоримости или ничтожности решений собраний, определении сроков исковой давности, в том числе для применения последствий ничтожных решений собраний, порядка ведения процесса по таким спорам. В частности, непонятно, как положения гл. 9.1 ГК РФ соотносятся с правилами о групповых исках и исках по корпоративным спорам. Большинство из этих вопросов нашли отражение в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(4) (далее - Постановление).

Правила гл. 9.1 ГК РФ ввиду их универсальности распространяются на решения собраний участников юридического лица, решения, принимаемые собраниями кредиторов в деле о банкротстве, общими собраниями сособственников, что в полной мере отразило задумку законодателя, изложенную еще в Концепции.

В целях применения общих правил ко всем видам решений различных гражданско-правовых сообществ, как формализованных, являющихся самостоятельными субъектами гражданского права (например, юридических лиц), так и неформализованных, в п. 103 Постановления дано расширительное толкование пункта 1 ст. 181.1 ГК РФ: к решениям собраний относятся решения собраний участников юридических лиц и советов директоров; решения собраний кредиторов и комитета кредиторов при банкротстве; решения долевых собственников, в том числе собственников помещений в многоквартирном доме или нежилом здании; решения участников общей долевой собственности на земельный участок из земель сельскохозяйственного назначения.

Объединяющим признаком является то, что решения собраний представляют собой результат согласования воль участников гражданско-правового сообщества и действуют в отношении всех его участников, даже воздержавшихся, голосовавших против или не принявших участия в голосовании*(5). Решения собраний представляют собой особые юридические факты*(6), (правообразующие (об этом прямо говорится в подп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ), правоизменяющие или правопрекращающие), также они могут входить в сложный юридический состав в качестве необходимого элемента.

В то же время неоднозначность понятия "гражданско-правовое сообщество" и стремление к максимально широкому применению правил о решениях собраний привело к ситуациям, когда правила гл. 9.1 ГК РФ стали применять к решениям родительских собраний, собраний наследников и членов общественных организаций*(7).

Возражая против такого широкого толкования, отметим, что собрания общественных организаций и родительские собрания по существу создаются для решения внутренних вопросов самой общественной организации, группы родителей, чьи дети учатся в определенном классе. Даже принятие решения о заключении в последующем, например, договора на организацию экскурсии для класса, не относится к случаям, с которыми закон связывает наступление гражданско-правовых последствий. Странным видится и оспаривание таких решений по правилам гл. 9.1 ГК РФ.

По этой причине в Постановлении сделан акцент на то, что правила гл. 9.1 ГК РФ применяются лишь к решениям таких гражданско-правовых сообществ, которые представляют собой определенную группу лиц, наделенную полномочиями принимать решения на собраниях и, главное, такие решения и связанные с ними последствия должны быть обязательны для всех лиц, входящих в такое гражданско-правовое сообщество и имеющих право принимать участие в собрании. Здесь требуется уточнить, что признаки группы как гражданско-правового сообщества (правосубъектного или неправосубъектного) и основания наделения их полномочиями по принятию решений на собраниях, а равно обязательность принимаемых решений, должны следовать из закона, поскольку именно закон в силу пункта 1 ст. 181.1 ГК РФ непосредственно связывает с принятием соответствующего решения наступление гражданско-правовых последствий.

Потребовали разъяснения вопросы о соотношении общих норм гл. 9.1 ГК РФ и специального законодательства о решениях собраний определенных видов гражданско-правовых сообществ. Например, является ли достаточным регулирование, установленное гл. 6 Жилищного кодекса Российской Федерации*(8) (далее - ЖК РФ) для порядка принятия и оспаривания решений общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме или оно должно быть дополнено правилами гл. 9.1 ГК РФ? Каким образом определяется количество голосов, принадлежащих собственнику помещения? Считается ли решение принятым по правилам части 3 ст. 48 ЖК РФ (пропорционально доле собственника в праве общей собственности на общее имущество в данном доме) или по правилам пункта 1 ст. 181.1 ГК РФ (если проголосовало не менее 50% участников сообщества)? Требуется ли при оспаривании решения заблаговременно уведомлять всех собственников по правилам пункта 6 ст. 181.4 ГК РФ? Возможен ли повторный процесс об оспаривании решения по иску другого собственника?

Соглашаясь с приоритетностью специального законодательства (п. 1 ст. 181.1 ГК РФ; ч. 1 ст. 7 ЖК РФ), Верховный Суд Российской Федерации в п. 104 комментируемого Постановления поддержал идею о максимально широком применении правил гл. 9.1 ГК РФ в ситуациях, когда специальное законодательство умалчивает о правиле или содержит его в усеченном виде. ГК РФ в данных случаях призван восполнять пробелы и конкретизировать существующие правила. По этой причине количество голосов, принадлежащих собственнику помещений, определяется по ЖК РФ, а порядок ведения процесса об оспаривании решений восполняется положениями гл. 9.1 ГК РФ.

Таким же образом может быть разрешен вопрос о форме проведения собрания собственников помещений в многоквартирном доме. Федеральным законом от 4 июня 2011 г. N 123-ФЗ "О внесении изменений в Жилищный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации"*(9) часть 1 ст. 47 ЖК РФ изложена в новой редакции. Исходя из ее системного толкования во взаимосвязи с ранее действовавшим положением в настоящее время проведение общего собрания в форме заочного голосования возможно, только если предыдущее собрание в форме совместного присутствия не имело кворума. В главе 9.1 ГК РФ, напротив, содержатся общие правила о возможности проведения собрания как в очной, так и в заочной форме. Наличие по сути установленного в ЖК РФ запрета на проведение общего собрания собственников многоквартирного дома в форме заочного голосования без предварительно проведенного очного собрания свидетельствует о том, что общие правила, предусмотренные гл. 9.1 ГК РФ, в данном случае неприменимы.

Сформулированная в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 64 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания"*(10) позиция о принадлежности таким лицам общего имущества в здании на праве общей долевой собственности, поддержанная в п. 40, 41 Постановления, позволяет распространить правила о решениях собственников в многоквартирном доме на решения собственников нежилых помещений в здании с учетом положений жилищного законодательства, а не в отрыве от него с применением только норм гл. 9.1 ГК РФ.

По общему правилу, недействительные решения собраний являются оспоримыми, если из закона прямо не следует их ничтожность. Введение законодателем такого деления сближает решения собраний со сделками, но не дает оснований для их отождествления. Основания для признания решений собраний недействительными самостоятельны. Постановление, не определяя существо решений собраний, тем не менее максимально сблизило их конструкции со сделками. Так, разъяснения, касающиеся права на подачу иска о признании недействительным ничтожного решения собрания, оценке судом возражений, основанных на ничтожном решении (п. 106), допустимости признания решения недействительным в части (п. 110), применении последствий недействительности решения об избрании единоличного исполнительного органа (п. 119), идентичны разъяснениям, содержащимся в разделах "Недействительность сделок", "Представительство. Доверенность" того же Постановления (п. 71, 79, 100, 122).

Видится верным и толкование такого основания ничтожности решений, как противоречие основам правопорядка и нравственности (п. 4 ст. 181.5 ГК РФ), через призму ст. 169 ГК РФ*(11), а также восприятие подходов по применению ст. 178 и 179 ГК РФ (сделки, совершенные под влиянием заблуждения, обмана, насилия, угрозы, иных неблагоприятных обстоятельств) в случаях, когда есть пороки волеизъявления конкретного участника при принятии решения. Заметим, что пороки акта голосования не ведут автоматически к признанию решения собрания недействительным. Это возможно лишь в случае, когда голосование участника могло повлиять на принятие решения в совокупности с тем, что принятое решение может повлечь существенные неблагоприятные последствия для такого лица.

Положительно оценивая введение законодателем оснований оспоримости и ничтожности, нельзя не заметить определенные недостатки в существующих нормах о недействительности решений собраний. Статья 181.5 ГК РФ предусматривает исчерпывающий перечень оснований ничтожности решений. Однако могут быть названы еще как минимум три таких основания: отсутствие обязательного нотариального удостоверения, мнимость или притворность решения.

Нарушение требований нотариального удостоверения решения собрания исходя из буквального толкования ст. 181.3 и 181.5 ГК РФ, должно скорее восприниматься как основание оспоримости решения. Прямо в качестве основания оно не названо, однако может быть отнесено, например, к нарушению порядка проведения собрания (подп. 1 п. 1 ст. 181.3 ГК РФ). Тем не менее это толкование видится не совсем точным, поскольку в указанной норме говорится о таком нарушении порядка проведения, которое повлияло на волеизъявление участников. В таком случае можно расширительно истолковать подпункт 4 пункта 1 ст. 181.3 ГК РФ, устанавливающий в качестве основания оспоримости существенное нарушение правил составления протокола, в том числе об обязательной письменной форме (п. 3 ст. 181.2 ГК РФ), и распространить его на случаи неудостоверения решения нотариусом*(12).

Вместе с тем оспоримость решения ввиду отсутствия нотариального удостоверения по сути создает ситуацию, когда оно может быть подтверждено последующим решением или попросту сохранит свою силу по истечении срока на оспаривание, что создает почву для злоупотреблений, например, фальсификации протоколов*(13). Именно против такой практики были направлены изменения законодательства в части ужесточения требований к удостоверению решений собраний участников хозяйственных обществ. Еще одной целью законодателя являлось обеспечение достоверности данных ЕГРЮЛ (записей об избрании руководителя, реорганизации, ликвидации, изменении уставного капитала). В то же время применительно к сделкам несоблюдение нотариальной формы влечет ничтожность сделки в силу прямого указания закона (п. 3 ст. 163 ГК РФ).

Исходя из сходства природы решений собраний и сделок, Верховный Суд Российской Федерации в п. 107 Постановления разъяснил, что решения очных собраний участников хозяйственных обществ, не удостоверенные в порядке, установленном подпунктами 1-3 пункта 3 ст. 67.1 ГК РФ (в том числе нотариальном), если иной способ удостоверения не предусмотрен уставом ООО либо решением общего собрания его участников, являются ничтожными применительно к пункту 3 ст. 163 ГК РФ.

Поддерживая цели законодателя по борьбе со злоупотреблениями при принятии решений собраний, учитывая специфику их исполнения, Верховный Суд Российской Федерации признал недопустимым "исцеление" таких решений посредством обращения в суд в порядке, аналогичном "исцелению" сделок, не удостоверенных нотариально (п. 1 ст. 165 ГК РФ)*(14).

Заметим, что заочные решения остались за границами разъяснения ввиду того, что в нормах подпунктов 1-3 пункта 3 ст. 67.1 ГК РФ идет речь об удостоверении решения и состава участников, присутствовавших (!) при его принятии. О том, что нотариус не обязан удостоверять заочные решения, говорится и в рекомендациях Федеральной нотариальной палаты*(15).

Но если признать, что заочные решения собраний участников хозяйственных обществ не требуют нотариального удостоверения, сохраняется поле для злоупотреблений. Представляется обоснованным вывод Т.А. Гусейнова о том, что необходимость физического присутствия нотариуса на собрании при удостоверении решения, а также возможность не удостоверять решение, принятое заочно, не следуют из положений пункта 3 ст. 67.1 ГК РФ. Решение собрания, принятое заочно, и состав участников могут быть нотариально удостоверены. Так, один нотариус может удостоверить подписание участником бюллетеня для голосования, другой - собрать заполненные бюллетени, а третий, получив все бюллетени и подведя итоги голосования, - удостоверить факт принятия участия в собрании участниками, отправившими свои бюллетени, и факт принятия решения*(16).

Как видно из судебной практики*(17), суды осторожны в применении положений ст. 170 ГК РФ о мнимых и притворных сделках к решениям собраний. Так, в деле по иску Сбербанка России о признании ничтожным решения о ликвидации общества "Энергоинвестстрой"*(18) суд первой инстанции отметил, что спорное решение не является сделкой, потому не может оцениваться по правилам ст. 170 ГК РФ, а также сделал вывод об избрании истцом неверного способа защиты нарушенного права. Суд апелляционной инстанции, напротив, указал на допустимость применения указанной нормы.

Арбитражный суд Уральского округа, устранившись от обсуждения вопроса о допустимости применения правил о мнимых и притворных сделках к решениям собраний, признал оспариваемое решение недействительным на основании ст. 10 ГК РФ. Хотя вопрос о допустимости применения ст. 170 ГК РФ при оспаривании решений собраний в постановлении не отражен, видится, что препятствий для признания ничтожного решения собрания недействительным на основании этой статьи нет, поскольку, Верховным Судом Российской Федерации в Постановлении максимально сближены конструкции сделок и решений собраний.

Основания оспоримости решений установлены ст. 181.4 ГК РФ, применение которой в этой части существенных затруднений на практике не вызывает*(19).

Интересным видится вопрос об "исцелении" оспоримых решений. Решение собрания не может быть признано недействительным в силу его оспоримости при наличии совокупности следующих обстоятельств: голосование лица, права которого затрагиваются этим решением, не могло повлиять на его принятие, и решение не может повлечь существенные неблагоприятные последствия для этого лица (п. 4 ст. 181.4 ГК РФ).

В пункте 109 Постановления Верховный Суд Российской Федерации разъяснил, что следует понимать под существенными последствиями нарушения законных интересов как самого участника, так и гражданско-правового сообщества. К ним относятся в том числе возникновение убытков, лишение права на получение выгоды от использования имущества гражданско-правового сообщества, ограничение или лишение участника возможности в будущем принимать управленческие решения или осуществлять контроль за деятельностью гражданско-правового сообщества. Этот подход во многом согласуется с подходом немецкой науки и судебной практики, указывающих на необходимость оспаривания решения не по любому нарушению правил проведения общего собрания акционеров, а лишь по существенному*(20).

Установив срок исковой давности для оспаривания решений собраний, законодатель не предусмотрел его для признания ничтожного решения собрания недействительным и применения последствий такого решения. Эта оплошность привела к возникновению нескольких подходов к исчислению срока исковой давности. Первый - ближняя аналогия: применение срока, аналогичного сроку для оспоримых решений собраний. Второй - дальняя аналогия: обращение к трехлетнему сроку для признания ничтожной сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности. Третий - применение общего трехлетнего срока исковой давности ввиду отсутствия специальной нормы в гл. 9.1 ГК РФ.

Поскольку решения собраний необходимы для осуществления деятельности гражданско-правого сообщества, а если таковым является юридическое лицо, обязательны для его эффективного участия в обороте, то срок для их оспаривания, в том числе признания ничтожными и применения последствий, должен обеспечивать баланс интересов лица, оспаривающего решение, гражданско-правового сообщества и его контрагентов, сохранять стабильность оборота и устранять неопределенность. Трехлетний срок исковой давности этим целям не отвечает, поэтому в п. 112 Постановления содержится разъяснение о применении к оспариванию ничтожных решений собраний шестимесячного срока, исчисляемого со дня, когда лицо, права которого нарушены принятием решения, узнало или должно было узнать об этом, но не позднее двух лет со дня, когда сведения о принятом решении стали общедоступными для участников соответствующего гражданско-правового сообщества.

В целях защиты интересов всех участников сообщества, во избежание противоречивых судебных решений, для обеспечения определенности в гл. 9.1 ГК РФ предпринята попытка реализовать идею об однократном процессе по оспариванию решения собрания (п. 2.8 § 2 раздела IV Концепции совершенствования общих положений ГК РФ*(21)), в том числе введены правила о заблаговременном предупреждении участников соответствующего гражданско-правового сообщества о намерении обратиться с таким иском в суд и о последствиях неприсоединения к иску (п. 6 ст. 181.4 ГК РФ).

Неточность законодателя состоит в том, что предлагаемые в ГК РФ правила не соотнесены с правилами рассмотрения корпоративных споров и коллективных исков, которые на момент принятия гл. 9.1 ГК РФ уже были отражены в гл. 28.1 и 28.2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации*(22) (далее - АПК РФ). Эта погрешность привела к появлению нескольких подходов к вопросам о том, являются ли правила пункта 6 ст. 181.4 ГК РФ самостоятельными или правила АПК РФ имеют приоритет? Каковы последствия несоблюдения требования о заблаговременном уведомлении участников и неприсоединения к иску? Требуется ли для применения правил пункта 6 ст. 181.4 ГК РФ заявление не менее пяти участников, как указано в части 2 ст. 225.10 АПК РФ? По каким правилам рассматриваются эти споры в судах общей юрисдикции?

Первый подход исходит из приоритета норм процессуального права, имея в виду, что судопроизводство осуществляется в соответствии с нормами процессуального права, содержащимися в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации*(23) (далее - ГПК РФ), АПК РФ и законодательстве о судопроизводстве, при их отсутствии применяются нормы, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таковых следует основываться на принципах осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права) (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ, ч. 4, 5 ст. 3 АПК РФ). К недостаткам этого подхода можно отнести то, что применение только правил о групповых исках приводит к повторению процесса в случае подачи неприсоединившимся участником иска об оспаривании решения по иным основаниям, а это не соответствует цели законодателя.

Второй подход предполагает самостоятельность правил гл. 9.1 ГК РФ и их применение в отрыве от специальных правил АПК РФ. Его недостатком может быть названо то, что ГК РФ как материальный закон не содержит и не может содержать развернутого процессуального регулирования. Например, неясно, как осуществляется представление интересов всех участников гражданско-правового сообщества в процессе.

Опираясь на телеологическое толкование, Верховный Суд Российской Федерации в п. 113 Постановления разъяснил, что положения гл. 9.1 ГК РФ имеют приоритет. В частности, для рассмотрения этих споров с привлечением новых участников и для применения правил об однократном процессе не требуется, чтобы к иску присоединилось пять или более лиц. Недостающее правовое регулирование восполняется применением положений гл. 28.1 и 28.2 АПК РФ, в том числе по аналогии при рассмотрении соответствующих споров судами общей юрисдикции. Этот подход соответствует тенденциям развития процессуального законодательства: в п. 49.6 Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации*(24) предлагается включить правила пункта 6 ст. 181.4 ГК РФ в главу по корпоративным спорам.

Несоблюдение требования о заблаговременном уведомлении участников о намерении обратиться в суд не может служить препятствием для рассмотрения спора, поскольку ст. 181.4 ГК РФ не содержит указания на обязательный досудебный порядок урегулирования. Предложенный порядок уведомления предполагает обращение истца к ответчику, а не к лицам, чьи права и интересы могут быть затронуты оспариваемым решением.

Вместе с тем, учитывая утрату неприсоединившимся участником права на любой иск, связанный с оспариванием решения в последующем (в отличие от группового иска, где неприсоединившееся лицо вправе пойти с иском по другим основаниям), необходимо обеспечить максимальную защиту прав участников гражданско-правового сообщества для присоединения к заявленному иску, что достигается надлежащим уведомлением их о споре. Отсутствие уведомления является уважительной причиной для последующего обращения с аналогичным иском в суд. Если будет установлено, что уведомление имело место, суд прекращает производство по такому делу (ч. 5 ст. 225.16 АПК РФ).

Важно отметить, что суды обсуждали подход, ориентирующийся исключительно на применение положений гл. 28.2 АПК РФ: при отсутствии доказательств уведомления участников гражданско-правового сообщества суд принимал исковое заявление и в определении о подготовке дела к судебному разбирательству предлагал истцу представить соответствующие доказательства. Несовершение этих действий влекло возложение на заявителя всех судебных расходов ввиду невыполнения им процессуальных обязанностей. Участников сообщества уведомлял суд.

Тем не менее перекладывание этой обязанности на суд недопустимо, поскольку повлечет для суда расходы, а для заявителя не будет препятствий для предъявления необоснованных исков ввиду отсутствия расходов по уведомлению. По этой причине в п. 114 Постановления указано, что такое неуведомление служит основанием для оставления искового заявления без движения. Порядок уведомления должен быть аналогичен порядку извещения о проведении собрания и не должен быть затруднительным для заявителя, препятствовать доступу к правосудию, в ином случае могут применяться правила частей 2-4 ст. 225.14 АПК РФ.

Аналогичные правила применяются к рассмотрению исков о признании недействительными ничтожных решений собраний. Специфика процесса по оспариванию решения собраний состоит также в определении состава лиц, участвующих в деле, в частности, надлежащего ответчика. В формализованных гражданско-правовых сообществах - юридических лицах надлежащим ответчиком является само юридическое лицо (п. 118 Постановления). В других ситуациях ответ не столь очевиден. В качестве возможного ответчика может быть назван председатель или глава правления. Однако не во всех сообществах такое лицо имеется (например, сообщество двух сособственников, которые принимают решение в отношении общего имущества), более того, такое лицо как участник сообщества само может быть истцом.

Второй возможный вариант: лицо, которое инициировало проведение собрания, или тот, по чьей вине произошли нарушения, приведшие к недействительности решения. Указанные лица также могут быть истцами по иску об оспаривании решения. Кроме того, вопрос о последствиях совершения ими действий, приведших к признанию решения собрания недействительным, должен ставиться в ином деле по иску о возмещении убытков.

Третий подход может состоять в выборе в качестве ответчика всего гражданско-правового сообщества как совокупности участников (по аналогии со спорами по признанию недействительными решений собраний участников, коллегиальных органов управления юридического лица). Представление его интересов в процессе обеспечивается органами управления (например, в лице председателя). Однако при этом неясно, как определять представителя, если соответствующие органы управления отсутствуют.

Сторонники четвертого подхода исходят из того, что ответчиками по иску являются все участники, голосовавшие за принятие оспариваемого решения. В качестве его недостатков указывается зачастую то, что при большом количестве участников рассмотрение спора судом будет затруднено (при явке всех участников (к примеру, если их больше 20) сложно будет обеспечить ведение процесса: разместить явившихся в зале судебного заседания, представить каждому право выступить и т.д.). Кроме того, вызывает сомнения переход кого-либо из таких лиц из статуса ответчика в статус истца, когда будет установлено, что он возражал или голосовал против, а также непонятно, каким образом определять состав ответчиков, если было проведено тайное голосование.

Выбор того или иного варианта связан и с решением вопроса о том, кто будет нести судебные расходы в случае удовлетворения иска, особенно при третьем подходе, так как у неформализованного гражданско-правового сообщества могут отсутствовать собственные денежные средства. Поскольку, по общему правилу, расходы несет та сторона, которая нарушила права истца, ни один из вариантов не будет универсальным.

Максимально взвешенным представляется подход, когда на стороне ответчика выступают участники гражданско-правового сообщества, принимавшие участие в собрании и не присоединившиеся к иску. Он позволяет обеспечить представление в процессе интересов всех лиц, входящих в неформализованное гражданско-правовое сообщество и влиявших на принятие оспариваемого решения, как голосовавших за принятие решения, так и воздержавшихся, а также стимулировать участников, не согласных с решением, присоединяться к иску, в том числе переходя со стороны ответчиков на сторону истцов. Кроме того, такой подход позволяет снять проблему определения состава ответчиков, если решение принято при тайном голосовании.

Возможно, окончательное решение данного вопроса следует искать в законодательной плоскости. Представляется, что подобные споры в силу их специфики должны рассматриваться в особом исковом производстве, предполагающем введение специальных правил распределения судебных расходов.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Российская газета. 13 мая 2013 г.

*(2) Российская газета. 8 декабря 1994 г.

*(3) http://www.privlaw.ru/index.php?section_id=24.

*(4) Российская газета. 30 июня 2015 г.

*(5) Подробнее см.: Родионова О.М. О правовой природе решений собраний и их недействительности в германском и российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2012. N 5. С. 66-93.

*(6) В частности, В.В. Долинская указывает на то, что решения собраний относятся к правомерным действиям, юридическим актам (наряду со сделками, административными и судебными актами). См.: Долинская В.В. Собрания и их решения в гражданском праве и праве корпораций // Власть закона. 2014. N 3. С. 15-24.

*(7) См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к главам 6-12 / Д.Х. Валеев, А.В. Габов, М.Н. Илюшина и др. / Под ред. Л.В. Санниковой. М., 2014.

*(8) Российская газета. 12 января 2005 г.

*(9) Российская газета. 7 июня 2011 г.

*(10) Вестник ВАС РФ. 2009. N 9.

*(11) См.: Решение Арбитражного суда Свердловской области от 13 февраля 2015 г. по делу N А60-50780/2014 // Документ опубликован не был. Заметим, что в Концепции в качестве примера противоречия основам правопорядка и нравственности приводился опыт Германии: по указанному основанию признавалось ничтожным решение об утверждении ревизором или аудитором акционерного общества лица, на принятие решений которым общество и/или его акционеры, формально с ним не аффилированные, могут оказывать влияние.

*(12) В Концепции предлагалось ввести общее правило о нотариальном удостоверении всех решений собраний, что ввиду его доказательственного значения позволило бы освободить судебные органы от обязанностей по установлению фактических обстоятельств дела (проверки наличия кворума и факта принятия решения, соответствия протокола бюллетеням и пр.), которые они в настоящее время осуществляют (п. 1.2, 2.2 § 2 раздела IV Концепции).

*(13) Статьей 185.5 Уголовного кодекса Российской Федерации установлена уголовная ответственность за фальсификацию решения общего собрания акционеров (участников) хозяйственного общества или решения совета директоров (наблюдательного совета) хозяйственного общества.

*(14) До сих пор существующая альтернатива в выборе формы проведения собрания, за исключением случаев, прямо указанных в законе (например, в ст. 50 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" // Российская газета. 29 декабря 1995 г.), сохраняет обеспокоенность в вопросе об обходе требований о нотариальном удостоверении решений собраний хозяйственных обществ.

*(15) См.: Пункт 6.2 письма ФНП от 1 сентября 2014 г. N 2405/03-16-3 "О направлении пособия по удостоверению нотариусом принятия общим собранием участников хозяйственного общества решения и состава участников общества, присутствовавших при его принятии".

*(16) См.: Гусейнов Т.А. Проблемы нотариального удостоверения решений собраний // Закон. 2014. N 11. С. 50.

*(17) См., например: Постановление Арбитражного Суда Северо-Кавказского округа от 4 марта 2015 г. N Ф08-635/2015 по делу N А22-1301/2014 // Документ опубликован не был.

*(18) См.: Постановление ФАС Уральского округа от 13 марта 2014 г. N Ф09-653/14 по делу N А76-8854/2013 // Документ опубликован не был.

*(19) Практика оспаривания решений общих собраний акционеров, решений советов директоров строится в соответствии с Постановлением Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" // Вестник ВАС РФ. 2004. N 1.

*(20) См.: Родионова О.М. Указ. соч.

*(21) http://www.privlaw.ru/index.php?section_id=24.

*(22) Российская газета. 27 июля 2002 г.

*(23) Российская газета. 20 ноября 2002 г.

*(24) Документ опубликован не был.