Принцип закрытого перечня (numerus clause) вещных прав и его реализация в современном законодательстве и правоприменительной деятельности (Е.А. Махиня, журнал "Вестник Пермского университета. Юридические науки", выпуск 4, октябрь-декабрь 2015 г.)

Принцип закрытого перечня (numerus clause) вещных прав и его реализация в современном законодательстве и правоприменительной деятельности

Е.А. Махиня,

преподаватель кафедры гражданского права,

Омская юридическая академия

Журнал "Вестник Пермского университета. Юридические науки", выпуск 4, октябрь-декабрь 2015 г., с. 52-59.

Введение

Исследование принципов подотраслей и отдельных правовых институтов в настоящее время является актуальным направлением цивилистики. В отличие от общеправовых, межотраслевых и отраслевых принципов подотраслевые и институциональные основные начала не получили должного внимания у ученых. За редким исключением данные основные идеи в науке гражданского права не исследуются вовсе либо в литературе только указывается на важность их разработки, но далее этого, как правило, дело не идет. Как справедливо замечено О.А. Кузнецовой, "вопросу о принципах гражданского права посчастливилось в науке по количеству и качеству посвященной ему литературы, но не посчастливилось по части его общепринятого разрешения, особенно по части определения понятия принципов гражданского права, их обоснования и перечня" [11, с. 24]. Такая ситуация характерна и для принципов такого института гражданского права, как вещное право*(1). Так, например, Е.Р. Сухарева указывает на "назревшую объективную потребность в формировании системы гражданско-правовых принципов, включая принципы вещного права" [18, с. 56]. Также авторы Концепции развития законодательства о вещном праве выражают сожаление о том, что Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ - далее) "не содержит принципиальных положений, которые могли бы служить фундаментом для всей системы правового регулирования вещных прав" [12]. В этой связи абсолютно обоснованным видится суждение профессора Н.Л. Бондаренко о том, что необходим "концептуально новый методологический подход к исследованию принципов гражданского права, в котором их изучение будет осуществляться на двух структурных уровнях: теоретическом и практическом. При этом первый уровень включает в себя разработку теоретической концепции принципов гражданского права, а второй, в свою очередь, содержит положения, связанные с решением проблем, касающихся реализации принципов" [5, с. 306].

Таким образом, система принципов вещного права нуждается в серьезной научной разработке. В настоящей статье будет предпринята попытка анализа одного из элементов данной системы институциональных принципов, а именно, принципа "закрытого перечня" вещных прав (numerus clausus) с позиции его доктринального содержания, а также реализации его в современном российском гражданском законодательстве и правоприменительной деятельности.

Правовая характеристика содержания принципа "закрытого перечня" вещных прав и его реализации в законодательстве и правоприменительной деятельности

Одно из первых упоминаний о принципе "закрытого перечня" вещных прав в отечественной цивилистической литературе содержится в работе М.М. Агаркова "Обязательство по советскому гражданскому праву". Так, ученый пишет: "Мы имеем numerus clausus абсолютных прав. Субъекты гражданских правоотношений (граждане и юридические лица) не могут создавать новые виды абсолютных (в частности, вещных) прав сверх тех, которые установлены законом" [1, с. 206].

В современной литературе указание на данный принцип можно встретить у Е.А. Суханова, опирающегося при его характеристике на германскую цивилистическую доктрину: "из абсолютного характера вещных прав... вытекает необходимость исчерпывающего определения в законе как видов (перечня) вещных прав, так и их содержания. В связи с этим перечень (виды) и содержание вещных прав императивно, исчерпывающим образом (numerus clausus) определяются законом, исключающим какие-либо возможности появления новых, неизвестных ему видов вещных прав либо какого бы то ни было изменения их содержания. В договорных же (обязательственных) отношениях стороны могут создать права, не предусмотренные никаким законом (п. 1 ст. 8 ГК), а содержание обязательственных прав, возникающих из договоров, обычно определяется усмотрением сторон, которые могут варьировать его в конкретных ситуациях" [6, с. 117-118].

А.Г. Резе, исследуя германский опыт в изучении и реализации данного принципа, указывает на то, что он в себе содержит две основные идеи: "Во-первых, в законе должно быть урегулировано окончательное число возможных вещно-правовых полномочий (Typenzwang). Во-вторых, содержание вещных прав как минимум в общих чертах должно быть также прописано в законе (Typenfixierung)" [17, с. 243-298].

Аналогичное рассмотрение данного принципа можно встретить у И.А. Емелькиной, которая на основе опыта вещно-правового регулирования западноевропейских государств выделяет две части данного принципа: принуждение типа (Typengebundenheit) и принуждение содержания (Typenfixierung). Первая часть означает, что виды вещных прав определяются исключительно законом, вторая же часть означает, что содержание вещных прав определяется законом и стороны по своему усмотрению не могут его изменять [8, с. 38-50].

Таким образом, исследователи, занимавшиеся изучением данного принципа вещного права, сходятся во мнении, что рассматриваемое основное начало предопределено абсолютным характером вещного права. Абсолютные права, как известно, противопоставляются всем третьим лицам или иначе "действуют против всех". В абсолютных правоотношениях мы имеем неограниченный круг обязанных субъектов, обязанных воздерживаться от посягательств на субъективное гражданское право управомоченного лица. Соответственно, идея закрытого перечня абсолютных прав означает установление законом исчерпывающего перечня видов абсолютных прав с той целью, чтобы неопределенный круг обязанных субъектов мог точно знать о том, на какие виды субъективных прав недопустимы посягательства. Но указание закона только лишь на конкретные виды абсолютных гражданских прав с терминологическим их перечислением без раскрытия содержания в полной мере не защитит оборот. Необходимо, чтобы всем третьим лицам было известно не только о разновидностях абсолютных прав, но и об их содержании, о том, на что имеет право управомоченный субъект. В противном случае участники гражданских правоотношений, выбрав право, названное законом вещным, могли бы устанавливать его содержание по своему усмотрению, что привело бы к размыванию категории вещного права и практически отождествлению его с обязательственным правом [4, с. 36].

Рассмотрим, как данная идея реализована отечественным законодателем. Обратившись к тексту п. 1 ст. 216 ГК РФ, можно сделать вывод, что данная статья отнюдь не закрепляет закрытый перечень вещных прав, так как содержит указание на то, что "вещными правами наряду с правом собственности, в частности, являются..." То есть, помимо права собственности и вещных прав лиц, не являющихся собственниками (ограниченных вещных прав), существуют и другие вещные права. Но каким образом они определяются? В тексте ГК РФ и иных законов, содержащих нормы гражданского законодательства, мы не найдем прямого указания на то, что некое право является вещным. Более того, анализируемая норма не предусматривает, что иные вещные права могут быть установлены только лишь федеральным законом.

Такая ситуация в законодательстве закономерно порождает проблемы, связанные с квалификацией тех либо иных субъективных гражданских прав в качестве вещных. Не реализовав идею закрытого перечня вещных прав в ГК РФ, законодатель должен был или дать легальное определение вещному праву, или перечислить те признаки, по которым можно было бы квалифицировать право в качестве вещного. Однако ГК РФ не содержит определения понятия вещного права, а из признаков, пожалуй, можно выделить только два, да и то относящиеся по тексту только к ограниченным вещным правам. Так, п. 3 ст. 216 ГК РФ содержит указание на свойство следования: "Переход права собственности на имущество к другому лицу не является основанием для прекращения иных вещных прав на это имущество". Пункт 4 этой же статьи характеризует абсолютную защиту ограниченных вещных прав: "Вещные права лица, не являющегося собственником, защищаются от их нарушения любым лицом в порядке, предусмотренном статьей 305 настоящего Кодекса". Таким образом, мы имеем два законодательно закрепленные признака, причем один из них не имеет универсального характера, так как отражает специфику только ограниченных вещных прав (свойство следования). Следовательно, в настоящее время в законодательстве закреплен лишь один универсальный признак вещного права - абсолютный характер защиты. Достаточно ли это для квалификации права как вещного? Думается, что нет.

Таким образом, установив, по сути, открытый перечень вещных прав, и не закрепив понятия и достаточного количества признаков вещного права, законодатель породил проблему квалификации субъективных гражданских прав в качестве вещных.

На данную проблему указано в Концепции развития законодательства о вещном праве: "...недостатком (действующего законодательства. - Е.М.) является открытый характер перечня вещных прав, содержащегося в ГК РФ (статья 216), что в принципе допускает как введение новых вещных прав (причем не только федеральным законом), так и любые основания их возникновения" [10]. Данной Концепцией, а также Концепцией развития гражданского законодательства Российской Федерации, утвержденной 7 октября 2009 г. Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, предлагается закрепить исчерпывающий перечень вещных прав, т.е. реализовать в российском гражданском законодательстве принцип numerus clausus вещных прав [9]. Данные положения указанных Концепций нашли свое отражение в проекте Федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также отдельные законодательные акты Российской Федерации" [13] (далее - Проект изменений ГК РФ), предусматривающем кардинальные изменения, в том числе и в разделе ГК РФ, посвященном правовому регулированию права собственности и иных вещных прав.

Рассмотрим, каким же образом предлагается реализовать в законодательстве анализируемый принцип.

Во-первых, numerus clausus вещных прав отражен в пунктах 2 и 3 ст. 221 ГК РФ в редакции законопроекта, посвященной признакам (свойствам) вещного права: "Вещными являются права, признанные таковыми настоящим Кодексом. Субъекты, объекты и содержание вещных прав, основания их возникновения и прекращения, а также правила их защиты определяются настоящим Кодексом. Осуществление вещных прав регулируется настоящим Кодексом, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, - также иными законами". Вместе с тем п. 4 ст. 224 ГК РФ в редакции законопроекта позволяет сторонам предусматривать дополнительные условия возникновения вещного права в договоре об установлении вещного права, что уже, на наш взгляд, противоречит правилу о том, что основания возникновения вещного права определяются только ГК РФ.

Во-вторых, статья 223 ГК РФ в редакции законопроекта перечисляет исчерпывающим образом виды вещных прав. К ним разработчики проекта относят право собственности и ограниченные вещные права. Ограниченными вещными правами названы права, которые "устанавливаются на вещь, находящуюся в собственности другого лица" и к ним причислены:

1) право постоянного землевладения;

2) право застройки;

3) сервитут;

4) право личного пользовладения;

5) ипотека;

6) право приобретения чужой недвижимой вещи;

7) право вещной выдачи;

8) право оперативного управления;

9) право ограниченного владения земельным участком.

Без сомнения, назвав исчерпывающим образом в ГК РФ права, которые являются вещными, законодатель позволит уйти от тех проблем, которые в настоящее время вызываются наличием открытого перечня вещных прав в ст. 216 ГК РФ. Однако, в реализации принципа "закрытого перечня" существует и "обратная сторона медали", а именно: нельзя отрицать того, что законодатель мог "забыть" упомянуть в перечне те права, вещная природа которых на сегодняшний день подтверждается доктриной и судебной практикой, а равно и наоборот, назвать в качестве вещных такие, которые ими по своей природе вовсе не являются.

Относительно второй потенциально возможной проблемы можно отметить, что вещную природу, как минимум, двух разновидностей субъективных гражданских прав, названных Проектом изменений ГК РФ в качестве вещных, стоит поставить под сомнение. В их число входят - право вещных выдач и право приобретения чужой недвижимой вещи.

Так, в силу ст. 305 ГК РФ в редакции законопроекта "право вещной выдачи предоставляет его обладателю возможность периодически получать от собственника недвижимой вещи имущественное предоставление в форме товара, денег, работ или услуг в определенном размере (объеме), а в случае неполучения такого предоставления - правомочие распорядиться этой вещью путем обращения на нее взыскания в порядке, предусмотренном для ипотеки (статья 349)". Если можно так выразиться, "сердцевину" содержания данного права представляет собой требование от собственника недвижимой вещи имущественного предоставления. То есть интерес обладателя данного права удовлетворяется за счет действий конкретного обязанного лица. Обладателю права вещных выдач противостоит конкретное лицо - собственник недвижимой вещи. При таком положении дел абсолютно логичным будет вывод о том, что это право относительное (стороны правоотношения строго определены) и обязательственное (интерес управомоченного лица удовлетворяется за счет действий обязанного лица).

Если исходить из господствующего в отечественной цивилистике соображения о том, что вещное право предоставляет его обладателю непосредственное господство над вещью*(2), то следует сделать вывод, что в рассматриваемой ситуации ни о каком владении вещью (а владение это и есть непосредственное господство лица над вещью [1, с. 399-400]), естественно, речь не идет. Но в случае неисполнения собственником недвижимой вещи у обладателя права вещных выдач появляется вещное право - а именно ипотечное право. Исходя из данных соображений право вещных выдач никоим образом нельзя причислять к вещным правам.

Следующей предполагаемой новеллой блока норм о вещных правах является появление права приобретения чужой недвижимой вещи. Анализируя п. 1 ст. 304 ГК РФ в редакции законопроекта можно сделать вывод о том, что в данных нормах идет речь скорее не о приобретении вещи как таковой, а о приобретении права на вещь. Об этом свидетельствуют положения абз. 2 п. 1 указанной статьи: "По правилам о праве приобретения чужой недвижимой вещи могут также быть приобретены ипотека или право застройки на чужую недвижимую вещь". То есть, по правилам о приобретении вещи, приобретаются некоторые иные вещные права. Кроме того, в главе 20.5 ГК РФ в редакции законопроекта мы не найдем ни малейшего намека на возможность обладателя права приобретения чужой недвижимой вещи фактически господствовать над таковой (владеть ею). Таким образом, стоит констатировать, что данное право по своим свойствам, а именно в связи с отсутствием в своем содержании правомочия владения вещью, также не может относиться к вещным правам.

Можно предположить, что появление права вещных выдач и права приобретения чужой недвижимой вещи в числе вещных прав в Проекте изменений ГК РФ продиктовано тем, что в германском гражданском законодательстве нормы об аналогичных правах (преимущественном праве покупки земельного участка и вещных обременениях) находятся среди норм, посвященных вещному праву [7]. А факт изменения раздела о вещных правах ГК РФ проектировались с учетом опыта немецкого законодательства и цивилистической доктрины не нуждается в доказывании. Кроме того, стоит отметить, что такие же новации предусматривались и в дореволюционном проекте книги 3 Гражданского уложения Российской империи (ст. 951-993, 1029-1039, 1040-1110 и др.) [9].

Интерес представляет и применение рассматриваемого принципа вещного права применяется в судебной практике. Установив, что по сути ст. 216 ГК РФ устанавливает не numerus clausus, а numerus apertus вещных прав, тем не менее Верховный суд Российской Федерации (далее - ВС РФ) толкует данную статью ограничительно и делает вывод о существовании закрытого перечня вещных прав.

Так, ВС РФ, рассматривая спор, в рамках которого возник вопрос о том, может ли быть объектом права хозяйственного ведения земельный участок, указал, что "статьей 216 Гражданского кодекса установлен принцип закрытого перечня вещных прав, который заключается в том, что вещные права могут быть установлены только тех видов и в том содержании, как это предусмотрено законом. Право хозяйственного ведения установлено законом только на имущество, переданное публичным собственником в уставный капитал государственному или муниципальному унитарному предприятию. Земельным кодексом также не предусмотрена возможность установления права хозяйственного ведения в отношении земельных участков" [14]. Таким образом, ВС РФ, исходя из существования принципа numerus clausus вещных прав, сделал вывод о том, что, поскольку законодатель не предусмотрел возможность земельных участков быть объектами права хозяйственного ведения, соответственно являться таковыми они не могут.

Такой правильный подход высшего судебного органа к пониманию основ правового регулирования вещных прав разделяют не все суды. Так, например, Семнадцатый арбитражный апелляционный суд, рассматривая дело, в котором возник вопрос относительно правовой природы права застройки, сделал вывод о том, что таковое вещным правом не является не по причине существования принципа numerus clausus вещных прав, а по причине отсутствия признаков вещного права. Такими признаками, по мнению суда, являются: непосредственное воздействие на вещь, обеспечивающее правообладателю хозяйственное господство, право следования, абсолютный характер защиты [16].

Таким образом, не все судебные органы трактуют ст. 216 ГК РФ ограничительно и делают вывод о наличии принципа закрытого перечня вещных прав. Следствием этого становится появление серьезной проблемы в судебной практике, которую можно назвать "размножение вещных прав", то есть признание судами вещной природы за правами, которые закон не называет в качестве вещных. Особенно ярко эта проблема себя показала в так называемом "деле Адама Богатырева", ставшем предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ [15]. Суть спора заключалась в том, что в 2012 году гражданин Богатырев приобрел на публичных торгах трехкомнатную квартиру, расположенную в доме ЖСК в Санкт-Петербурге, и оформил право собственности на нее. Позже выяснилось, что в квартире зарегистрированы и постоянно проживают ее бывшие собственники с семьей, которые не исполнили договор займа, обеспеченного залогом жилья, вследствие чего квартира была выставлена на торги. В судебном порядке Богатыреву удалось выселить супругов-должников, однако их дочь с двумя несовершеннолетними детьми сохранила право проживания в квартире, так как она еще в 1993 году была включена в ордер на предоставление этой квартиры*(3). Таким образом, суды, сохраняя право проживания названных лиц в спорном жилом помещении, применив по аналогии статью 19 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" о правах бывших членов семьи собственника приватизированного жилого помещения к бывшим членам семьи собственника жилого помещения - члена жилищностроительного кооператива создали новое ограниченное вещное право.

Правильная и весьма справедливая, по-нашему мнению, позиция по данному вопросу была изложена Г.А. Гаджиевым в мнении судьи Конституционного Суда РФ: "Суды не вправе ни признавать новые вещные права, ни определять их содержание, поскольку их перечень и содержание определены в законе исчерпывающим образом..." В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (М.: Статут, 2009. С. 76) установлено, что в Гражданском кодексе Российской Федерации следует закрепить исчерпывающий перечень вещных прав. И в проекте Концепции о вещном праве, и в проекте Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также отдельные законодательные акты Российской Федерации" также предлагается исходить из исчерпывающего перечня вещных прав.

Вот почему недопустимо в судебной практике признавать новые вещные бессрочные права пользования. Расширение круга лиц, обладающих вещными правами, всегда приводит к ограничению самого важного из вещных прав - права собственности, поскольку их соотношение схоже с сообщающимися сосудами с жидкостью..." [15].

Результаты

Проведенный анализ позволяет заключить, что по своей природе принцип numerus clausus вещных прав предопределен их абсолютным характером и состоит из двух основных идей: определение законом исчерпывающего перечня видов вещных прав и определение законом их содержания. Для современного гражданского законодательства характерен numerus apertus вещных прав. Это следует из формулировки ст. 216 ГК РФ, допускающей по своему содержанию возникновение и существование вещных прав, не названных прямо в данной статье. Проектом изменений ГК РФ предусмотрена реализация принципа "закрытого перечня" вещных прав в отечественном гражданском законодательстве путем нормативного закрепления закрытого перечня видов вещных прав и определения их содержания. ВС РФ трактует ст. 216 ГК РФ ограничительно, делая вывод о существовании numerus clausus вещных прав. Вместе с тем такого подхода придерживаются далеко не все судебные органы, следствием чего становится возникновение проблемы "размножения вещных прав", т.е. признание судебной практикой новых вещных прав, не закрепленных в законе.

Выводы

Принцип "закрытого перечня" вещных прав необходим гражданскому обороту в первую очередь в целях информирования субъектов пассивной юридической обязанности о том, на какие виды прав недопустимы посягательства, а также о том, на что имеет право управомоченный субъект. Для реализации данной основной идеи законодатель должен взвешенно подойти к решению вопроса о том, какие права назвать вещными в законе, так как его ошибка может привести к негативным последствиям в правоприменительной практике. Судебная практика до внесения соответствующих изменений в ГК РФ должна воспринять подход ВС РФ в части ограничительного толкования ст. 216 ГК РФ и не содействовать возникновению вещных прав, не предусмотренных законодательством.

Библиографический список

1. Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. М., 2002. Т. 1. 490 c.

2. Ахметьянова З.А. Вещное право: учебник. М.:Статут, 2011. 360 с.

3. Бадаева Н.В. Владение и владельческая защита в зарубежном и российском гражданском праве. М., 2012. 240 c.

4. Белов В.А. Очерки вещного права. Научно-полемические заметки: учеб. пособие для бакалавриата и магистратуры. М.: Юрайт, 2015. 332 с.

5. Бондаренко Н.Л. Современный методологический подход к исследованию принципов гражданского права // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2013. N 4. С. 305-308.

6. Гражданское право: учебник / под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2008. Т. 1. 720 с.

7. Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению [Burgerliches Gesetzbuch Deutschlands mit Einfuhrungsgesetz]: пер. с нем / сост., введ. В. Бергманн; науч. ред. Т.Ф. Яковлева;. 4-е изд., перераб. М., 2015 г. 888 с.

8. Емелькина И.А. Система ограниченных вещных прав на земельный участок: монография. М.: Волтерс Клувер, 2011. 368 с.

9. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. 160 с.

10. Концепция развития законодательства о вещном праве: проект рек. Президиумом Совета при Президенте Рос. Федерации к опубл. в целях обсуждения (протокол N 3 от 18 марта 2009 г.). URL: http://www.kolasc.net.ru/russian/tradeunion/documents/52.pdf (дата обращения: 10.09.2015).

11. Кузнецова О.А. Принципы гражданского права: вопросы теории и практики // Правоведение. 2005. N 2. С. 24-34.

12. Махиня Е.А. Развитие института вещных прав // Вестник Омской юридической академии. 2014. N 4(25). С. 42-46.

13. О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также отдельные законодательные акты Российской Федерации: проект Федер. закона N 47538-6 (ред., принятая Гос. Думой в первом чтении 27 апр. 2012 г.).

14. Определение Верховного Суда РФ от 14 нояб. 2014 г. по делу N305-ЭС14-442, А40-17110/2013.

15. По делу о проверке конституционности статьи 19 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина А.М. Богатырева": постановление Конституц. Суда РФ от 24 марта 2015 г. N 5-П.

16. Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 4 июня 2007 г. по делу N А60-34906 /2006-С09 17 АП-2728/ 2007-ГК.

17. Резе А.Г. К вопросу об определении принципов вещного права // Актуальные проблемы гражд. права: сб. ст. / под ред. О.Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2005. Вып. 9.

18. Сухарева Е.Р. Основы правового регулирования вещных прав // Вестник ВИ МВД России. 2010. N 1. С. 56-59.

19. Щенникова Л.В. Вещное право: учеб. пособие. М.: Юристъ, 2006. 190 c.

20. URL: http://www.ksrf.ru/ru/News/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=3216 (дата обращения: 10.09.2015).

------------------------------------------------------------------------

*(1) Вещное право на данном этапе своего развития мы считаем целесообразным рассматривать именно как институт гражданского права, но не как подотрасль [12, с. 42-46].

*(2) Господство лица над вещью в числе обязательных признаков вещного права отмечено, в частности, у следующих авторов: З.А. Ахметьянова [2, с. 74-75]; Л.В. Щенникова [19, с. 62]; Н.В. Бадаева [3, с. 143].

*(3) См. подробнее историю вопроса на сайте Конституционного суда РФ [20].