Дискриминация в практике Европейского суда по правам человека (Е. Сыченко, "Административное право", N 1, I квартал 2014 г.)

Дискриминация в практике Европейского суда по правам человека

Дискриминация прямо запрещена Кодексом об административных правонарушениях (ст. 5.62), Трудовым кодексом РФ (ст. 3), признана российскими законодателями уголовно наказуемым деянием в случае совершения с использованием служебного положения (ст. 136 УК РФ).

Казалось бы, что подобных запретительных норм должно быть достаточно для эффективного искоренения дискриминации. При этом реалии российской общественной жизни свидетельствуют об обратном: налицо дискриминация мигрантов, женщин в сфере трудовых отношений*(1). Но в структуре судебной статистики России споры о дискриминации отсутствуют как класс. Для сравнения отметим, что в США за 2012-й год было зарегистрировано 99 412 заявлений о дискриминации только в области трудовых отношений*(2), Трудовые трибуналы Великобритании за период с апреля 2011-го по март 2012-го рассмотрели 201 228,550 подобных заявлений*(3).

Отсутствие эффективной судебной защиты от дискриминации вынуждает российских граждан обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека. Настоящая статья посвящена изучению подхода ЕСПЧ к спорам о дискриминации посредством анализа решений Европейского суда против России и других стран Совета Европы.

Подход ЕСПЧ к определению дискриминации

Европейский суд по правам человека - это орган, следящий за исполнением государствами СЕ Европейской конвенции по правам человека*(4) (далее - конвенция), которая изначально не предусматривала абсолютного запрета дискриминации в общественных отношениях. Протокол N 12, содержащий подобный "абсолютный" запрет, не был ратифицирован Россией. Следовательно, российские заявители при обжаловании дискриминации в Европейском суде должны учитывать, что ст. 14 конвенции распространяется лишь на права, перечисленные в самой конвенции, и поэтому не используется судом самостоятельно, что часто подчеркивается в решениях*(5).

Довольно часто Европейский суд выносит решения о нарушении запрета дискриминации, опираясь на норму ст. 8 о праве на уважение частной жизни (например, в деле Константина Маркина против России), или ст. 9 о праве лица на свободу религии (дело Eweida and Others v. the United Kingdom*(6)), или ст. 11 о праве на свободу ассоциаций (дело Даниленков и другие против России).

Исследователи отмечают, что при применении ст. 14 Европейский суд широко толкует права, предусмотренные конвенцией, это в большой степени компенсирует первоначальный узкий подход к дискриминации*(7). Кроме того, в некоторых делах заявления о дискриминации были рассмотрены по ст. 14, несмотря на то, что судом не было установлено непосредственного нарушения материального права заявителя*(8) (например, Sommerfeld v. Germany *(9)).

Понятие дискриминации

Суд определяет дискриминацию как разное обращение к людям, находящимся в одинаковых ситуациях без объективного и разумного оправдания. Отсутствие объективного и разумного оправдания ("No objective and reasonable justification") означает, что различие в обращении не преследует "законную цель" или нет "разумной соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью"*(10). Суд также отмечает, что государства пользуются определенной свободой усмотрения в оценке того, оправдана ли разница в обращении и в какой степени.

Таким образом, основные критерии дискриминации - разница в обращении по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам, отсутствие законной цели установления подобного различия или несоразмерность установленных различий преследуемой законной цели.

Например, в деле Маркин против России Европейский суд установил, что заявленная Правительством России цель охраны национальной безопасности как основание непредоставления мужчинам-военнослужащим отпуска по уходу за ребенком по существу законна. Но правило о соразмерности ограничений преследуемой цели было нарушено, поскольку есть другие средства обеспечения национальной безопасности, кроме исключения мужчин-военнослужащих из числа лиц, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком (§ 147 Решения Большой палаты ЕСПЧ)*(11).

Разница в обращении как первый критерий дискриминации выявляется судом при помощи сравнения с положением других лиц в аналогичной ситуации. Так, в деле Маркина против России суд сравнил положение заявителя не только с положением женщин-военнослужащих, имеющих право на отпуск по уходу за ребенком, но и с персоналом из числа гражданских лиц (имеющих аналогичное право вне зависимости от пола работника), установив в обоих случая разницу в обращении. Для подобного сравнения важным фактором является установление аналогичности ситуаций, в которых находятся сравниваемые лица. Например, в деле Carson and Others v. UK*(12) заявители утверждали, что положение законодательства Великобритании, предусматривающее большую надбавку к пенсии тем лицам, которые проживают на территории государства, дискриминирует тех пенсионеров, которые проживают в других странах. Суд отказал в удовлетворении заявления о дискриминации, поскольку заявители находились в иной ситуации по сравнению с пенсионерами, проживающими в Великобритании, где жизнь чрезвычайно дорога.

Бремя доказывания

Правило о распределения бремени доказывания в делах о дискриминации - одно из важных положений в практике Европейского суда, обеспечивающее наибольшую эффективность рассмотрения подобных дел. Можно утверждать, что подход Европейского суда к распределению бремени доказывания близок к подходу Европейского союза, зафиксированному в ст. 8 Директивы 2000/43/ЕС и ст. 10 Директивы 2000/78/ЕС: если лица, считающие, что им причинен вред в силу неприменения к ним принципа равенства, устанавливают перед судом или другой компетентной властью факты, на основании которых можно предположить, что имела место прямая или косвенная дискриминация, то ответчик должен доказать, что нарушения принципа равенства не было. Согласно прецедентам ЕСПЧ в случае, если заявитель доказал разницу в обращении, государство-ответчик должно доказать, что эта разница была оправдана и не является дискриминацией*(13). Таким образом, для перехода бремени доказывания к ответчику заявитель должен доказать так называемую дискриминацию "prima facie" *(14). Как правило, под этим понимается возможность доказательства самого обжалуемого действия и наличие дискриминационного основания (пол, гражданство, возраст и т.д.)*(15).

Интересен подход суда к доказыванию дискриминации в деле Начова (Nachova) и другие против Болгарии*(16). Данное дело касалось убийства полицией в момент задержания двух дезертиров цыганского происхождения. Дело было рассмотрено палатой ЕСПЧ, а впоследствии - Большой палатой. Палата, посчитав, что трудности доказывания, связанные с установлением фактов дискриминации, требуют от суда особого подхода к вопросу доказывания, постановила, что в делах, в которых должностные лица не обратили внимания на обстоятельства, свидетельствующие о возможной дискриминации, суд может при рассмотрении жалоб на нарушение ст. 14 конвенции прийти к негативным выводам из данных, дающих основания для разумных сомнений, или переложить бремя доказывания на правительство-ответчика*(17). Подобный подход был подвергнут критике со стороны Большой палаты, которая посчитала неправильным перекладывать бремя доказывания отсутствия дискриминации лишь на основании отсутствия эффективного расследования по факту предполагаемого расистского мотива для убийства (§ 157 решения Большой палаты).

Косвенная дискриминация

Практика рассмотрения дел о косвенной дискриминация в практике ЕСПЧ должна быть особенно интересна для российских юристов, поскольку эта категория отсутствует в российской юриспруденции. Косвенная дискриминация, в соответствии с информацией, размещенной в судебных базах открытого доступа, никогда не упоминается в судебной практике*(18). Отсутствие упоминаний можно объяснить недостатками законодательства Российской Федерации, которое не содержит норм о косвенной дискриминации (только в ст. 64 ТК РФ есть норма о запрете косвенного ограничения прав или установления косвенных преимуществ при заключении трудового договора в зависимости от различных признаков).

Отметим, что согласно толкованию Международной организации труда Конвенция N 111 о дискриминации в области труда и занятий распространяется как на прямую, так и косвенную дискриминацию*(19). МОТ рекомендует государствам обратить внимание на оба вида дискриминации при подготовке правовых документов на национальном уровне. Таким образом, теоретически представляется возможным требовать судебной защиты от косвенной дискриминации на основании норм Конвенции МОТ N 111, апеллируя к правовым позициям ЕСПЧ. Косвенная дискриминация понимается ЕСПЧ как разница в обращении, выраженная в таком эффекте нейтральной политики или меры, который наносит несоразмерный вред определенным группам людей*(20).

Анализ прецедентного права ЕСПЧ*(21) позволяет нам определить порядок судебного рассмотрения в делах о косвенной дискриминации, в котором особое внимание уделяется эффектам нейтральных правил, которые должны значительно более негативно влиять на заявителя. При определении значительности негативных последствий реализации нейтральных норм суд использует статистические данные, сравнивая с данными воздействия тех же норм на иные группы лиц. Затем в случае установления факта косвенной дискриминации суд решает, были ли у нейтрального правила, имеющего косвенный дискриминационный эффект, обоснованные и объективные обоснования ("reasonable and objective justification"). Как уже отмечалось, такое обоснование имеет место, если различие в обращении преследуют законную цель и если существует разумная соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью*(22).

В постановлении по делу Thlimmenos v. Greece*(23) суд установил, что дискриминацией также считается отказ государства "по-разному обращаться с лицами, ситуации которых существенно отличаются". Обстоятельства дела и порядок судебного анализа представляются нам интересными: заявитель был осужден за неподчинение, так как отказался носить военную форму во время всеобщей мобилизации на основании своих пацифистских религиозных убеждений как последователь Свидетелей Иеговы. Он отбыл положенный тюремный срок. После освобождения заявитель получил образование бухгалтера, но, несмотря на успешно сданный экзамен, ему было отказано в назначении на должность бухгалтера из-за его судимости. Европейский суд принял во внимание отбытый заявителем срок заключения и посчитал, что исключение заявителя из профессии бухгалтеров можно оценить как дополнительную санкцию, которая является несоразмерной и дискриминационной. ЕСПЧ установил, что соответствующее греческое законодательство нарушило право заявителя не быть подвергнутым дискриминации в реализации его прав, предусмотренных ст. 9 конвенции (Свобода мысли, совести и религии), поскольку не предусматривало возможности разного обращения с заявителем по сравнению с иными лицами, совершившими серьезные преступления.

Использование статистики в качестве доказательства

Отдельно остановимся на использовании судом статистики в качестве средства доказывания дискриминации. В решении об отказе в приеме заявления к рассмотрению по делу Hoogendijk v. the Netherlands*(24) Европейский суд отметил, что в случаях, когда данные официальной статистики указывают на то, что нейтральное правило фактически больше влияет на женщин, чем на мужчин, Государство-ответчик должно доказать, что это следствие объективных факторов, не связанных с дискриминацией по признаку пола. Таким образом, суд посчитал, что приведение официальных статистических данных - достаточное основание для переложения бремени доказывания на сторону ответчика. В более поздних актах Европейский суд указывал на то, что статистика сама по себе не может быть достаточной для установления факта дискриминации (например, Hugh Jordan v. the United Kingdom*(25)). При этом дело Zarb Adami v. Malta было решено в пользу заявителя именно на основании статистических данных. В решении по этому делу суд пришел к выводу о том, что дискриминация может быть следствием не только правовых предписаний, но и конкретной ситуации. Заявитель просил признать дискриминационной практику набора присяжных заседателей, в результате которой количество мужчин в три раза превышало количество женщин (участие в судебном процессе в качестве присяжного по законодательству Мальты является гражданской обязанностью), и суд признал нарушение ст. 14 и п. 3 ст. 4 конвенции*(26).

Полагаем, что использование статистических данных в качестве средства доказывания по делам о дискриминации можно отнести к правовой позиции Европейского суда, которая должна быть учтена российскими судами.

Дела о дискриминации против России

Рассмотрим наиболее яркие дела о дискриминации против России. Начнем с дела Тимишев против России о запрете въезда чеченцам на территорию Кабардино-Балкарии*(27). В данном деле суд решил, что имело место нарушение ст. 14 в сочетании со ст. 2 протокола 4 о свободе передвижения. Интересно отметить, что суд пришел к выводу об имевшей место дискриминации несмотря на то, что российские власти отрицали существование подобного запрета, а в национальном суде было установлено, что дискриминации не было, поскольку отказ во въезде был обусловлен не национальностью заявителя, а его нежеланием дождаться своей очереди при переходе через проверочно-пропускной пункт. Доводы заявителя об имевшей место дискриминации подтверждались документами расследования, проведенными прокуратурой и МВД КБ, которыми было установлено, что ограничение было наложено устным указанием заместителя начальника милиции.

Правительства РФ утверждало, что национальность лица не указывается в российском паспорте, и проезд мог быть запрещен как чеченцам, так и тем, кто могли быть за них приняты. В ответ на данные доводы ЕСПЧ подчеркнул, что согласно международному праву дискриминация на основании действительной или предполагаемой национальности является формой расовой дискриминации. Было отмечено, что в современном демократическом обществе различия в обращении, основанные только или преимущественно на национальности лица, в любом случае не могут быть объективно обоснованы.

Другое дело о дискриминации, Киютин против России*(28), положило начало защиты интересов ВИЧ-инфицированных в Европейском суде. Заявителю, гражданину Узбекистана русского происхождения, проживавшему в Орловской области со своей семьей, было отказано в выдаче разрешения на проживание в связи с тем, что он был ВИЧ-инфицирован. Гр. Киютин обжаловал дискриминацию по состоянию здоровья в совокупности с нарушением права на уважение семейной жизни (ст. 8 конвенции). Ст. 14 конвенции содержит открытый перечень оснований дискриминации и ЕСПЧ на основании анализа международных актов и практики международных организаций сделал вывод о том, что данная статья включает запрет на дискриминацию на основании состояния здоровья, включая наличие ВИЧ*(29).

Историческим можно назвать вывод суда о том, что лица, живущие с ВИЧ, являются уязвимой группой, в отношении которой государству отводятся узкие пределы усмотрения при выборе мер, выделяющих эту группу для различного обращения по признаку их ВИЧ-статуса*(30).

Власти Российской Федерации подтвердили в своих окончательных объяснениях Европейскому суду, что индивидуальная ситуация заявителя не имела правового значения и национальные суды не были обязаны учитывать данные о его состоянии здоровья или семейных связях на основании ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации".

Европейский суд, несмотря на признание необходимости охраны здоровья населения страны, посчитал подобную меру неадекватной. ЕСПЧ в своем решении привел часть текста определения Конституционного суда РФ, на которое ссылался заявитель при обжаловании отказа властей, но не был услышан. В определении N 155-О от 12 мая 2006 года Конституционный Суд России указал, что положение об отказе в выдаче разрешения на проживание в связи с наличием ВИЧ не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку оно было установлено исходя из конституционно значимых целей. При этом было отмечено, что при наличии коллизии между равно защищаемыми конституционно значимыми ценностями правоохранительные органы и суды при решении вопроса о временном проживании лица, имеющего заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека, на территории Российской Федерации вправе учитывать фактические обстоятельства конкретного дела, исходя из гуманитарных соображений.

Невозможность учета обстоятельств конкретного дела при принятии решения об отказе в выдаче разрешения на проживание была признана Европейским судом несовместимой с защитой против дискриминации, предусмотренной ст. 14 конвенции. Таким образом, в данном деле судом было установлено нарушение ст. 14, на основании следующих последовательных выводов: об отнесении заявителя к особо уязвимой группе, об определении узких пределов усмотрения государства в отношении данной группы, установление отсутствие разумного и объективного оправдания отказа властей и невозможности индивидуализированной оценки.

Дело Даниленков и другие против России*(31), рассмотренное Европейский судом 30.07.2009 (через 8 лет после подачи жалобы), представляет собой яркую иллюстрацию неэффективности защиты от дискриминации в России.

Заявители были сотрудниками ЗАО "Морской торговый порт Калининград" и членами профсоюзной организации Российского профсоюза докеров (РПД). 14 октября 1997 года РПД начал двухнедельную забастовку за повышение оплаты труда, улучшение условий труда и обеспечение страхования и здоровья. Забастовка не привела к желаемому результату и была прекращена 28 октября 1997 года.

Заявители утверждали, что с 28 октября 1997 года руководство Калининградского порта преследовало членов РПД, чтобы наказать их за забастовку, и пыталось заставить их выйти из профсоюза.

В последующий период члены РПД были переведены в специальные рабочие группы, многие работники их числа членов данного профсоюза были переведены на режим неполного рабочего дня или сокращены в результате организационных изменений, осуществленных работодателем.

Заявители обжаловали действия работодателя по отношению к конкретным работникам, а также просили признать действия работодателя дискриминацией. Несмотря на то что многие незаконные акты работодателя были отменены, обвинения в дискриминации были неоднократно отклонены судами на том основании, что заявители не доказали дискриминационных намерений со стороны администрации порта. Некоторые гражданские суды отмечали, что дискриминация может быть установлена только в рамках уголовного судопроизводства.

Европейский суд отметил, что заявители не получили должной защиты от дискриминации, хотя российское право в соответствующее время предусматривало запрет на дискриминацию на основании принадлежности или не принадлежности к профсоюзу (ст. 9 Закона о профессиональных союзах). В соответствии с национальным правом жалоба заявителей на дискриминацию могла быть рассмотрена судом на основании общих норм ГК Российской Федерации (ст. 11-12) и специальных норм, содержащихся в ст. 29 Закона о профессиональных союзах (§ 132).

Правительство утверждало, что Российская Федерация не может быть ответственной за нарушения прав заявителей, поскольку организация-работодатель не относилась к государственному имуществу. Европейский суд отразил в решении свою принципиальную позицию о том, что Российская Федерация в любом случае понесет ответственность, поскольку нарушения, на которые ссылались заявители, возникли в связи с необеспечением со стороны государства защиты прав заявителей, предусмотренных ст. 11 конвенции, в соответствии с национальным законодательством (§ 120). Данный вывод чрезвычайно важен для российской практики, поскольку довольно часто нарушения конвенции обусловлены не только нарушением материального права, но и невозможностью его эффективной защиты.

Суд подчеркнул важность возможности обжаловать дискриминационное отношение и реализовать право на обращение в суд с целью возмещения ущерба и использование других средств защиты. ЕСПЧ сделал еще один важный для российской практики вывод о том, что государства обязаны в соответствии со ст. 11 и 14 конвенции устанавливать судебную систему, которая бы обеспечила реальную и эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации. Суд установил, что Российская Федерация не выполнила этого обязательства, и признал нарушения ст. 14 конвенции в сочетании со ст. 11.

Полагаем, что сформулированная судом правовая позиция о необходимости формирования государством судебной системы, которая бы обеспечила эффективную защиту от антипрофсоюзной дискриминации, применима в целом к делам о дискриминации. К сожалению, с момента подачи жалобы в Европейский суд российское законодательство не было дополнено новыми нормами, которые могли бы обеспечить реальность судебной защиты от дискриминации и в иных областях общественной жизни.

В заключение обзора практики ЕСПЧ по делам о дискриминации кратко рассмотрим нашумевшее дело К. Маркина против России*(32). Военнослужащий Константин Маркин, воспитывающий троих детей, обжаловал отказ руководства в предоставлении отпуска по уходу за ребенком, который, согласно законодательству, мог быть предоставлен только женщинам-военнослужащим.

Постановлением палаты ЕСПЧ от 7 октября 2010 года было установлено нарушение правительством РФ ст. 14 и ст. 8 конвенции, поскольку законодательство не предоставляет мужчинам-военнослужащим равного с женщинами-военнослужащими права на отпуск по уходу за ребенком. Большая палата, рассмотрев дело 22 марта 2012 года по апелляции российского правительства, по существу поддержала первоначальное решение.

Проследим логику судебного усмотрения: суд установил, что в отношении отпуска по уходу за ребенком отцы и матери находятся в сравнимом положении, при этом невозможность предоставления отпуска мужчине при предоставлении его женщине свидетельствует о различиях в обращении. Суд обратил внимание на то, что право на отпуск по уходу за ребенком принадлежит всем гражданам без какого-либо различия по признакам пола или профессии. Вооруженные силы, полиция и государственные служащие не исключаются из числа пользователей этого фундаментального права. При этом Большая палата признала традиционно широкую степень усмотрения государств в вопросах, относящихся к национальной безопасности в целом и к вооруженным силам. Суд отметил, что допускает установление больших ограничений для военнослужащих, чем для гражданских лиц. В частности, в деле Engel and Others*(33) суд признал, что дисциплинарная санкция в виде лишения свободы, налагаемая лишь на военнослужащих, не противоречит конвенции и не является дискриминацией военнослужащих по сравнению с гражданскими работниками. При этом суд отметил, что возможные ограничения прав военнослужащих должны отвечать требованию разумной пропорциональности между установленными ограничениями и законной целью защиты национальной безопасности. Европейский суд отказался принять довод властей Российской Федерации об угрозе оперативной эффективности армии, поскольку он "не подкреплен конкретными примерами", и, учитывая положения Конвенции МОТ "О запрете дискриминации", признал дискриминацией общий и автоматический запрет, применяемый к группе лиц на основании их пола. Суд признал устаревшим решение по делу Petrovic v. Austria*(34), вынесенное в 1998 году, когда непредставление отцу ребенка родительского пособия (parental leave allowance) было признано соответствующим Конвенции МОТ, поскольку была отмечена общая поступательная тенденция распространения традиционно материнских прав на отцов ребенка. В решении по делу Маркина помимо норм Конвенции МОТ была учтена практика других европейских стран, большинство из которых предоставляют военнослужащим отпуск по уходу за ребенком вне зависимости от их пола. Таким образом, суд еще раз подчеркнул динамичность конвенции и ее толкования.

Мы полагаем, что это решение по сути своей революционное, поскольку не только подтверждает сформулированную нами выше мысль о постепенном расширении толковании конвенции в пользу социальных прав, но и значительно упрочивает эту тенденцию. Суд истолковал право на отпуск по уходу за ребенком как часть права на уважение частной и семейной жизни, чем, на наш взгляд, открыл возможную дорогу для обжалования нарушений других прав не только в области социального обеспечения, но и трудового права (довольно показательно в этом контексте дело Александра Волкова против Украины*(35)).

В сочетании со ст. 14 конвенции о запрете дискриминации это означает потенциально более широкую защиту от дискриминации, возможное применение ст. 8 и ст. 14, например, в случае дискриминационного отказа в приеме на работу или при увольнении, по крайней мере, на государственной службе.

Заключение

Обобщая вышесказанное, хотелось бы еще раз отметить, что Европейским судом разработан четкий механизм рассмотрения дел о дискриминации, который не только может, но и должен быть взят на вооружение российскими судьями и практикующими юристами. Юрисдикция Европейского суда по правам человека по вопросам толкования и применения конвенции и протоколов к ней официально признана обязательной. Знание практики Европейского суда и ссылки на его решения при обжаловании дискриминации в национальных судах повлекут постепенное повышение качества рассмотрения подобных споров и эффективности судебной защиты.

Е. Сыченко,

докторант кафедры европейского социального

права Университета Катании (Италия)

"Административное право", N 1, I квартал 2014 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См. Муравьева М.Г. Проблемы дискриминации российских женщин в контексте международных стандартов защиты прав человека // Гендерная дискриминация: практики преодоления в контексте межсекторного взаимодействия: сб. Иваново, 2009. С. 11-30; см. также Рогавичене Л.И. Дискриминация на рынке труда современной России: автореф. дис. ... канд. экон. наук. СПб., 2009. С. 12. (Интересно отметить, что автор выявляет положительные стороны дискриминации мигрантов, которые проявляются в развитии некоторых отраслей экономики - см. с. 18).

*(2) Данные о дискриминации в трудовых отношениях в частном секторе за 2012 налоговый год: U.S. Equal Employment Opportunity Commission Press release PRESS RELEASE 1-28-13. URL: http://www.eeoc.gov/eeoc/newsroom/release/1-28-13.cfm (дата обращения: 10.07.2013).

*(3) Employment Tribunals and EAT Statistics, data from April 2011 till March 2012, available at https://www.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file /218497/employment-trib-stats-april-march-2011-12.pdf (дата обращения: 08.07.2013).

*(4) Конвенция о защите прав человека и основных свобод: заключена в Риме 4 ноября 1950 года // СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163.

*(5) Например, ECtHR, Bigaeva v. Greece. 2009. 28 May. N 26713/05.

*(6) ECtHR, Eweida and Others v. the United Kingdom. 2013. 15 Jan. N 48420/10.

*(7) Schutter O. de. The Prohibition of Discrimination under European Human Rights Law. Relevance for EU Racial and Employment Equality Directives. European Commission. 2005. P. 21.

*(8) Handbook on European non-discrimination law // European Union Agency for Fundamental Rights, European Court of Human Rights - Council of Europe 2011, Р. 63. URL: http://fra.europa.eu/sites/default/files/fra_uploads/1510-FRA-CASELAW-HAN DBOOK_EN.pdf) (дата обращения: 20.12.2013).

*(9) ECtHR, Sommerfeld v. Germany 2003. 8 July. N 31871/96.

*(10) См.: Пар. 81 ECtHR, Andrejeva v. Latvia [GC] 2009. 18 Febr. N 55707/00 или D. H. and Others v. the Czech Republic [GC]. N 57325/00. § 175, 196; ECTHR. 2007.

*(11) ECtHR, GRAND CHAMBER, KONSTANTIN MARKIN v. RUSSIA. 2012. 22 Mar. N 30078/06.

*(12) ECtHR, Carson and Others v. UK [GC]. 2010. 16 Mar. N 42184/05.

*(13) См., например, пар. 78 решения по делу I.B. c. GREECE. ECtHR, I.B. c. GREECE. 2013. 3 Oct. N 552/10.

*(14) От лат. "на первый взгляд".

*(15) Arnardottir O.M. Non-Discrimination under Article 14 ECHR-the Burden of Proof // Scandinavian Studies in Law 51, 38. О бремени доказывания см. также: Edem. Equality and Non-Discrimination Under the European Convention on Human Rights. Martinus Nijhoff Publishers. 2003. P. 68-88.

*(16) ECtHR, Nachova and others v. Bulgaria. 2005. 6 July. N 43577/98, 43579/98.

*(17) Защита личности от дискриминации: хрестоматия: в 3 т. - М.: Новая юстиция, 2009. Т. 2. С. 56-58.

*(18) Тестовый поиск "косвенная дискриминация" был осуществлен на сайтах Конституционного суда РФ и Верховного суда РФ. URL: http://www.vsrf.ru/, www.ksrf.ru (дата обращения: 23.10.2013).

*(19) Руководство МОТ по разработке трудового законодательства. URL: http://www.ilo.org/legacy/russian/ dialogue/ifpdial/llg/ (дата обращения: 28.10.2013).

*(20) ECtHR, Opuz v. Turkey. 2009. 9 June. N 33401/02. Para. 183; ECtHR, Zarb Adami v. Malta. 2006. 20 June. N 17209/02. Para. 80.

*(21) See Handbook on European non-discrimination law // European Union Agency for Fundamental Rights, European Court of Human Rights - Council of Europe. 2011. P. 29-31.

*(22) См., например: Arnardottir O.M. Non-discrimination Under Article 14 ECHR: the Burden of Proof // Scandinavian Studies in Law 51. Р. 13-39.

*(23) ECtHR, Thlimmenos v. Greece [GC]. 2000. 6 Apr. N 34369/97. Para. 44; Similarly, ECtHR, Pretty v. UK. 2002. 29 Apr. N 2346/02. Para. 88.

*(24) ECtHR, Hoogendijk v. the Netherlands. (N 58641/00) First section Decision as to the admissibility, application declared inadmissible.

*(25) ECtHR, Hugh Jordan v. the United Kindom. 2001. 4 May. N 24746/94.

*(26) ECtHR, Zarb Adami v. Malta. 2006. 20 June. N 17209/02.

*(27) ECtHR, TIMISHEV v. Russia. 2005. 13 Dec. N 55762/00, 55974/00.

*(28) ECtHR, Kiyutin v. Russia. 2011. 10 Mar. N 2700/10.

*(29) См.: Шепелева О.С. "Киютин (Kiyutin) против России". Постановление Европейского суда по правам человека от 10 марта 2011 года // Международное правосудие. 2012. N 1. С. 29-32.

*(30) Этот вывод имеет большое значение для защиты прав ВИЧ-инфицированных: См. также дело I.B. v. Greece о признании дискриминацией увольнения ВИЧ-инфицированного работника. ECtHR, I.B. c. GREECE. 2013. 3 Oct. N 552/10.

*(31) ECtHR, DANILENKOV AND OTHERS v. RUSSIA. 2009. 30 July. N 67336/01.

*(32) ECtHR, KONSTANTIN MARKIN v. RUSSIA. 2012. 22 Mar. N 30078/06.

*(33) ECtHR, CASE OF ENGEL AND OTHERS v. THE NETHERLANDS. 1976. 8 June. N 5100/71, 5101/71, 5102/71, 5354/72, 5370/72.

*(34) ECtHR, Petrovic v. Austria. 1998. 27 Mar. N 20458/92.

*(35) ECtHR, Oleksandr Volkov v. Ukraine. 2013. 9 Sept. N 21722/11.