Суверенное равенство государств в системе основных принципов международного права (О.И. Тиунов, "Журнал российского права", N 5, май 2014 г.)

Суверенное равенство государств в системе основных принципов международного права

В статье определяется содержание и роль принципа суверенного равенства государств в системе основных принципов международного права. Современные признаки суверенного равенства - итог развития международного права. Его содержание развивалось под влиянием различных исторических формаций: Устав ООН - базовый документ современности - закрепил принцип суверенного равенства государств как часть системы важнейших правовых начал международного права. Взаимообусловленные признаки суверенитета - верховенство государства в пределах своей территории и его независимость в международных отношениях. Основные принципы международного права взаимозависимы и должны применяться в контексте друг друга.

Принцип суверенного равенства относится к общепризнанным принципам международного права. В этом качестве он зафиксирован в ряде международных актов. В Уставе ООН определено, что в своей деятельности Организация и ее члены руководствуются принципом суверенного равенства всех государств - участников ООН. Данный принцип неразрывно связан с рядом других провозглашенных в Уставе принципов: добросовестного выполнения принятых на себя по Уставу обязательств, разрешения международных споров мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость; воздержания от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН, оказания Организации всемерной помощи во всех действиях, предпринимаемых ею в соответствии с Уставом, и воздержания от оказания помощи любому государству, против которого Организация предпринимает действия превентивного или принудительного характера; обеспечения того, чтобы государства, которые не являются членами Организации, действовали в соответствии с уже названными принципами, поскольку это может оказаться необходимым для поддержания международного мира и безопасности; невмешательства ООН в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, и не требующего от членов Организации представлять такие дела на разрешение в порядке, предусмотренном Уставом, что не должно, однако, затрагивать применения принудительных мер в случаях угрозы миру, нарушения мира и актов агрессии*(1).

Устав ООН является многосторонним универсальным международным договором, в котором в настоящее время участвует абсолютное большинство государств - субъектов международного права. В качестве членов ООН они подтвердили обязательство руководствоваться принципом суверенного равенства, как и рядом других зафиксированных в Уставе ООН принципов в принятой ими резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 8 сентября 2000 г. N 55/2 "Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций". Государства, заявляя свою приверженность целям и принципам Устава ООН, подчеркнули их неподвластность времени и универсальный характер в условиях, когда "страны и народы становятся все более взаимосвязанными и взаимозависимыми", а государства преисполнены решимости "укреплять уважение к принципу верховенства права, причем как в международных, так и во внутренних делах"*(2).

Действительно, уже на промежуточном этапе между принятием в 1945 г. Устава ООН и Декларации тысячелетия в 2000 г. Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г. была принята важная резолюция ООН - Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН. В указанном документе констатируются крупные политические, экономические и социальные перемены и научный прогресс, которые произошли в мире с момента принятия Устава и оказали существенное влияние на развитие международного и национального права. Принцип суверенного равенства в современный период влияет на реализацию целей ООН, в том числе касающихся принятия эффективных коллективных мер ООН для поддержания международного мира и безопасности, развития дружественных отношений между государствами на основе уважения равноправия и самоопределения народов; осуществления международного сотрудничества в сферах решения проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера; взаимодействия государств - членов ООН как целостного образования для согласования действий в достижении этих общих целей.

Пользуясь суверенным равенством, государства согласно Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 1970 г. имеют одинаковые основные права и обязанности и являются независимо от различий экономического, социального, политического или иного характера равноправными членами международного сообщества. Эти положения Декларации порождают ряд вопросов. Если государства "пользуются суверенным равенством", то какова роль этой субстанции в их функционировании? Если допускается возможность "пользования" суверенитетом, то какова мера (объем) этого пользования? И может ли государство, действуя "по потребности", ограничить или, наоборот, расширить эту меру?

В тексте исследуемой резолюции понятие "суверенное равенство" охватывает чрезвычайно важный элемент отношений между государствами - их юридическое равенство. Все государства юридические равны, и это равенство проистекает из суверенитета. Суверенитет есть начальное звено обоснования юридического равенства государств. Его не может быть много или мало по той причине, что он является не накопителем "энергии" и "импульсов", необходимых для функционирования государства, а одним из его свойств. Суверенитет как свойство государств сложился вместе с их возникновением и развитием, отражающим традиции и практику государств, влияющие на правосознание народов как на национальном, так и на международном уровнях. Например, в рабовладельческий период еще не было объективных оснований для формирования целостной системы институтов международного права, однако складывались представления о разновидностях правовых правил, которыми могли пользоваться люди. Римский юрист Гай утверждал, что "все народы, которые управляются на основании законов и обычаев, пользуются частью своим собственным правом, частью правом, общим для всех людей. Ибо то право, которое каждый народ установил для себя, является собственным правом государства и называется цивильным правом, как бы собственным правом самого государства; то же право, которое соблюдается у всех одинаково, и называется правом народов, как бы тем правом, которым пользуются все народы"*(3). Это высказывание Гая проводит связь между правом, установленным каждым народом (для себя), и правом, действующим в государстве, представляющем народ. Помимо правовых начал, установленных народом, предполагаются начала, установленные государством. Данные правовые начала рассматриваются мыслителем Павлом как категории, с помощью которых можно различать пределы действия гражданского (цивильного) права - права, применяемого в каждом государстве как полезное всем или многим его индивидам, и права народов (естественного права), которое олицетворяет справедливость и добро в отношениях между всеми народами. Как определил Гермогениан, "этим правом народов введена война, разделение народов, основание царств, разделение имуществ, установление границ полей, построение зданий, торговля, купля и продажа, наймы, обязательства, за исключением тех, которые введены в силу цивильного права". По мнению Ульпиана, цивильное право не отделяется всецело от естественного права (права народов) и не во всем придерживается его - "если мы что-либо прибавляем к общему праву или что-нибудь из него исключаем, то мы создаем собственное, т.е. цивильное, право". Следует обратить внимание и на высказывание Ульпиана относительно роли правосудия, которое, по его мнению, отражает неизменную и постоянную волю предоставлять каждому его право: "Предписания права суть следующие: жить честно, не чинить вред другому, каждому выдавать то, что ему принадлежит. Правосудие есть познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом"*(4).

Анализ высказываний древних юристов свидетельствует о том, что при констатации ими определенных разновидностей существовавших правил поведения в рамках цивильного права и естественного права и попытках их классификации значительно меньшее внимание уделялось государству. В этот период государство олицетворялось властью принцепса - императора, решения которого приобретали силу закона. Ульпиан считал, что "то, что решил принцепс, имеет силу... так как народ посредством... закона, принятого по поводу высшей власти принцепса, предоставил принцепсу всю свою высшую власть и мощь (imperium et potestatem)"*(5). Эта особенность государственной власти в исследуемый период оказывала влияние на различные теории, касавшиеся характеристики международного права Древнего мира, в том числе на теорию этатизма, исходящую из признания того, что в этот период формировались суверенные государства, влияющие на развитие международного права. Вместе с тем исследование международного права и субъектов международно-правового регулирования в Древнем мире требует определенной осторожности и взвешенного подхода хотя бы потому, что было бы ошибкой перенесение на древнее международное право современных о нем представлений. Очевидно, что "не следует подходить к изучению международно-правовых актов древнего периода с позиций Венской конвенции 1969 г. Конечно, под характеристику этой Конвенции не может подпадать большинство договоров древнего периода. В то же время их форма совсем не отрицает их позитивного содержания"*(6). Как полагает О.В. Буткевич, если ключевым в характеристике международных отношений были и остаются понятия государства и государственного суверенитета, то образования, участвующие в таких отношениях в Древнем мире, но не бывшие собственно государствами, наука в систему таких отношений не включала. Вместе с тем образования, существовавшие в Древнем мире, по мере их развития приобретали стабильное самостоятельное значение как политически властных единиц в форме государств. Именно на этом этапе зарождалось международное право, включая его институт международной правосубъектности. "Переход" к международному праву в отдельных регионах земного шара осуществлялся разновременно, но он генерировал предпосылки для формирования принципов международного права последующих эпох*(7).

С учетом сказанного следует считать, что с наступлением "государственного" этапа в развитии рабовладельческого общества формировались элементы суверенитета, что проявлялось через содержание ряда международных институтов, таких как правила, касающиеся законов и обычаев войны; заключения, действия, обеспечения и прекращения международных договоров (именно договорная практика древних государств способствовала формированию правила pacta sunt servanda), деятельности посольств, правовой защиты иностранцев, создания и действия различного рода союзов и лиг и т.д. Такие правила применялись в условиях ничем не ограниченного произвола сильного. Проигравшие войну оказывались в полной зависимости от победителей, которые обращали в рабство побежденных, убивали тех, кого не хотели уводить в плен, насильственно переселяли побежденные народы и т.д. Вместе с тем возникающие в отдельных регионах Древнего мира международные отношения между государствами как суверенными образованиями - равными субъектами этих отношений - были характерны для районов Индии, Китая, а в большей степени - для региона античной Греции, геополитические особенности которой были связаны с практикой сосуществования греческих городов - государств, борющихся за свою политическую независимость.

В дальнейшем развитие суверенитета и равноправия связано с многовековыми периодами международных отношений феодальных государств - от их образования и преодоления раздробленности до возникновения крупных феодальных сословных монархий и формирования абсолютистских государств. В этот период закладываются основы нового принципа взаимоотношений субъектов международного права - равноправия, которое отражало элементы "горизонтальных" подходов к принятию международно-правовых норм и в определенной мере укрепляло международный правопорядок, ставший в середине XVII в. олицетворением классического международного права "Вестфальской системы". Эта система сложилась после подписания Вестфальского трактата 1648 г., завершившего Тридцатилетнюю войну в Европе. На основе данного договора была установлена система ряда европейских государств и их границы, что позволяло решить задачу политического равновесия в Европе, а разработанная теория признания позволяла считать государство субъектом международного права с момента его возникновения. Вестфальским договором была признана независимость Швейцарии и Нидерландов, а Московское государство было введено в международную систему государств в качестве общепризнанного субъекта международных отношений. Вестфальский трактат закрепил принцип равноправия в отношениях между европейскими государствами безотносительно к формам их государственного устройства и религиозных убеждений. Однако идеи суверенного равенства государств, признанные Вестфальским трактатом, связывали суверенитет с верховной властью монарха. Отныне оно означало "политическое и юридическое верховенство власти монарха над всеми феодальными властителями внутри страны и ее независимость в международных отношениях"*(8). Кроме того, понимание суверенного равенства в эпоху феодализма базировалось на признании иерархической лестницы "суверенов", где властвовали феодалы - собственники земли, которые нередко вступали в самостоятельные дипломатические отношения и заключали международные договоры.

Тем не менее историческое развитие привело к утверждению школы естественного права, идеи которой нашли отражение во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в Декларации международного права, представленной французскому Конвенту аббатом Грегуаром в 1793 г. Этими документами представление о суверенитете, который принадлежал монарху, отвергалось. Естественно-правовые идеи вместо суверенитета монарха выдвигали положение о суверенитете народов, которые по отношению друг к другу находятся в естественном состоянии и руководствуются нормами морали. В Декларации Грегуара говорилось о том, что народы в их взаимоотношениях независимы и суверенны, каковы бы ни были численность населения и размеры территории, которую они занимают. Сторонники теории естественного права разработали такие права народов, как право на самосохранение, территорию, международное общение, независимость. Идею народного суверенитета обосновывал французский мыслитель Ж.Ж. Руссо, по мнению которого суверенитет проистекает из народного полновластия и всемогущества, т.е. приобретает абсолютный характер как неотчуждаемый и неделимый. Народная воля, опираясь на общественный договор, подчиняет себе всех лиц государства*(9). О верховной власти, принадлежащей народу, и о законодательном ограничении власти монарха высказывался английский философ Дж. Локк*(10).

Анализируя связь между категориями "государство" - "суверенитет", невозможно обойти вниманием и категорию "право". Между тем применение этой категории предоставляет возможность определить базовые признаки суверенитета и его границы. Если государство рассматривать в качестве формы организации и функционирования в нем политической власти, то такая форма должна быть правовой. На это обращает внимание ряд исследователей. Н.А. Ушаков полагал, что "термин "суверенитет" и выражаемое им понятие имеют важнейшее значение для жизнедеятельности человеческого общества, его развития и прогресса. Сущность суверенитета воплощается в праве - национальном (внутригосударственном) и международном, определяет их основу, главное содержание"*(11).

В.А. Четвернин считал, что "современная общая теория государства рассматривает государство как правовую форму политической власти - с точки зрения международного права"*(12). В определенной мере эта теория, возникшая в конце XIX в. как легалистская, именовалась "юридической" в смысле признания ею позитивного характера верховной власти государства. Ее представители рассматривали государственность через призму законодательства, определявшего деятельность публичной политической власти в рамках "теории трех элементов": наличие народа (населения), территории и государственной власти. Все три элемента "замыкались" на понятии верховной власти и суверенитета, что позволяло дать определение государства как организации, способной эффективно действовать на данной территории.

Позитивное направление в науке международного права способствовало установлению положительной роли международного договора в развитии права. Данное направление в возникших его формах нормативизма, англосаксонского и континентального позитивизма, прагматического позитивизма "безусловно признают юридическую силу международного права"*(13). Недостатки этого направления - отсутствие убедительных критериев датировки возникновения международного права (вопрос о его первичном регионализме); сведение международно-правовых отношений лишь к отношениям между государствами и т.п. - не могут влиять на положительную оценку вклада позитивизма в развитие международного права. Государственный суверенитет не следует ни абсолютизировать, ни ограничивать. Что касается установления международным правом определенных юридических пределов внешнеполитической деятельности государства, - а это можно сделать на основе международного договора или даже посредством выработки международно-правового обычая - то это не только не ограничивает государственный суверенитет, а, наоборот, подчеркивает независимость государства в международных делах. Суверенитет способствует развитию международного права. Вместе с тем суверенное государство может передать часть своих полномочий другому субъекту международного права, например межгосударственной организации, что не может рассматриваться как ограничение суверенитета. Не исключается и возможность лишения государством собственного суверенитета в случае объединения с другим государством. Однако "государственный суверенитет, являясь одним из основополагающих принципов современного международного права, не может рассматриваться в качестве ничем не ограниченного, стоящего над всеми остальными принципами и нормами"*(14). Положения Вестфальской системы, абсолютизировавшие суверенитет, в современный период стали достоянием истории и не могут реанимироваться, так как международные отношения находятся на новом этапе развития, результаты современного мироустройства отражают коренные изменения на международной арене и в самом международном праве. Одно из них - закрепление в Уставе ООН наряду с другими принципами принципа суверенного государства. Эти принципы стали рассматриваться в контексте содержания друг друга. Данное положение зафиксировано в Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 1970 г., а также в Заключительном акте совещания по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе 1975 г.

Положение о взаимосвязи основных принципов международного права касается и принципа уважения прав человека и основных свобод. После принятия Устава ООН и ряда других документов "начался принципиально новый этап в развитии сотрудничества государств в сфере прав человека и ограничений в данной связи государственного суверенитета"*(15). Эти "ограничения" нашли закрепление не только в международном праве, но и во внутригосударственном. Представляется, что в действительности речь должна идти не об ограничении государственного суверенитета, а о передаче в договорном порядке государствами определенных полномочий в сфере прав человека международным органам. Возможность такой передачи определяется конституциями государств и иными внутригосударственными актами. Например, ч. 3 ст. 46 Конституции РФ предусматривает: "Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты"*(16). Отсюда следует, что если государство с учетом действующих принципов международного права добровольно принимает на себя определенные международные обязательства, проистекающие из международного договора, касающегося защиты прав и свобод человека, то тем самым оно проявляет свою суверенную волю, в равной степени выраженную вовне относительно сотрудничества с соответствующей межгосударственной организацией или органом, которым передаются полномочия в указанной сфере при наступлении обстоятельств, определенных национальным законодательством и нормами международного права. По существу передача названных полномочий не угрожает суверенитету государства, а лишь подчеркивает возрастающую роль международного права, требования которого в современных условиях на основе признания государствами его общепризнанных принципов и норм все в большей степени начинают применяться не только в межгосударственных отношениях, но и во внутригосударственных, а в ряде случаев используются государствами на совместной основе.

Указанная практика свидетельствует о том, что традиционные подходы к праву устаревают*(17) и она начинает влиять на новое интегративное понимание права, способствующее закреплению в законодательстве приоритета применения правил международных договоров перед правилами закона в случае противоречия между ними.

Конечно, государство для систем права, будь то международная или внутригосударственная система, устанавливает объем и границы правового регулирования, допуская совместное или совмещающее действие норм данных систем, причем побудителем или основанием принятия национальных норм служат нормы международного права. Объем участия государств в регулировании международных отношений предопределяется суверенными интересами государства, но при этом обеспечивается сохранение территории как признака государства и обогащение его понятием "правовое пространство" при вхождении государств в интеграционные объединения и партнерские отношения. Однако понятие "правовое пространство" не может ограничиваться фактором участия суверенного государства в интеграционных объединениях. Единые правовые пространства могут складываться и вне подобных объединений, и функционирование в таком пространстве полностью согласуется с признаками суверенного равенства государства, в том числе вытекающего из суверенитета права государства передавать свои отдельные полномочия другим субъектам международного права.

Исходя из того, что суверенитет как неотъемлемое юридическое и политическое свойство государства проявляется в его верховенстве над своей территорией и независимостью в международных отношениях, указанное свойство "характеризует одновременно и свойства государственной власти как таковой - в ее целостности и единстве"*(18). Верховенство и независимость являются взаимообусловленными качественными признаками суверенитета. Верховенство как составная часть понятия "суверенитет" проявляется в полновластии государства, публичная власть которого в виде функционирования ветвей законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельно осуществляет высшую власть над всеми лицами и объединениями в пределах государственной территории, исключая возможность функционирования любой иной публичной власти, если другое не предусмотрено международным договором. Осуществление суверенитета посредством обеспечения самостоятельности публичной власти в пределах территории государства характеризует наличие единства государственной власти, осуществляемой системой властных органов, полномочных принуждать властными методами. Территориальное верховенство государства осуществляется в рамках национального права и порядка правотворчества. Юридическая сторона государственной власти проявляется также в отсутствии другой высшей власти, определяющей государству правила поведения.

Правовые предписания должны быть легитимными и не допускать произвола в сфере правового регулирования. Равным образом это касается регулирования международных отношений, где проявляется еще одно свойство суверенитета государства - его независимость. Как и свойство территориального верховенства, независимость государства имеет юридический характер и проявляется в том, что государства во взаимоотношениях друг с другом на международной арене взаимно независимы и не могут произвольно регламентировать поведение друг друга.

Взаимозависимость суверенных государств порождает потребность в их сотрудничестве, регулируемом нормами международного права. Эти нормы обусловливают сотрудничество не только на основе уважения суверенитета друг друга, но и суверенного равенства сторон и ряда других международно-правовых требований. Они, в частности, определены в уже упомянутых Заключительном акте СБСЕ 1975 г., Уставе ООН и Декларации принципов международного права, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г. Анализ этих документов показывает, что они закрепляют ту категорию норм международного права, которые признаются государствами в качестве его основных принципов, т.е. норм, имеющих императивный характер. С учетом требований норм императивного характера (они являются общепризнанными) государства обязаны действовать таким образом, чтобы обеспечивать в международных отношениях свободу и независимость друг друга. "Государство свободно, самостоятельно и независимо от других государств осуществляет свои внешние функции и определяет свою внешнюю политику в рамках международного права"*(19). Именно в рамках международного права устанавливаются государствами в результате их добровольного волеизъявления и согласования интересов и воль нормы, правила, стандарты международного общения на двустороннем, региональном и многостороннем уровнях. Произвольно отступать от этих установлений государства не должны, так как отказ от них расценивается как нарушение норм международного права, влекущее применение к государству мер международно-правовой ответственности. Однако обязанность соблюдения согласованных и принятых государствами международных норм не означает подчинения государств друг другу. Суверенитет как политико-правовое свойство независимости предполагает неподчиненность государств в международных отношениях, что не препятствует им участвовать в интегративных процессах и международных организациях на основе заключения международных договоров. Оценка суверенитета как независимой государственной власти, не подчиненной власти другого государства, подчеркивает незыблемость права на осуществление внутренних и внешних функций государства, самостоятельно определяющего свою внутреннюю и внешнюю политику.

Понятие суверенитета, испытывая в своем историческом развитии влияние различных представлений и доктрин, сохраняло свою юридическую основу в виде свойств самостоятельности и независимости. Его особенностью в современный период является равная обязанность государств обеспечивать на основе международных и внутригосударственных норм права человека. Эта обязанность закреплена и в Конституции РФ: человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Права и свободы определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. В Конституции РФ отражена и такая категория, связанная с государственным суверенитетом, как суверенитет народа. Единственным источником власти в Российской Федерации признается ее многонациональный народ (ч. 1 ст. 3). В преамбуле Конституции РФ именно многонациональный народ России определен как сознающий себя частью мирового сообщества и возрождающий суверенную государственность России. Он осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления (ч. 2 ст. 3). Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (ч. 3 ст. 3). Таким образом, глубинной основой суверенитета государства, его первичной базой выступает суверенитет народа.

Государственный суверенитет России распространяется на всю ее территорию, на всем протяжении которой Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство. Российская Федерация, опираясь на свой суверенитет, обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории (ч. 3 ст. 4). Как отмечал Д.И. Бараташвили, нет сомнения в том, что суверенное равенство было бы лишено всякого смысла, если бы территориальная целостность и политическая независимость государств - членов ООН, являющихся неотъемлемыми признаками государственности, не считались неприкосновенными*(20). И в современный период, как отмечает А.А. Моисеев, "суверенитет является тем самым юридическим качеством, которое позволяет отличать государство от других субъектов международного публичного права, необходимое для исключительного верховенства государственной власти в пределах своей территории и отрицающее любое подчинение и ограничение властью другого государства. Следует признать, что и в настоящее время суверенитет государства продолжает оставаться неотчуждаемым юридическим качеством независимого государства, символизирующим его политико-правовую самостоятельность"*(21).

В практическом аспекте проявление суверенитета государства можно оценить при решении таких актуальных вопросов, как соотношение суверенных полномочий государства и уровня полномочий его составных частей, соотношение суверенитета государства и наднациональных полномочий интеграционного объединения, в котором это государство участвует. Применительно к решению первого вопроса весьма характерными являются постановления конституционных и иных высших судов государств. Эти решения опираются на конституционные положения, касающиеся соотношения правомочий государства в целом и его составных частей. В своем решении от 25 марта 1993 г. Конституционный суд Итальянской Республики рассмотрел вопрос о полномочиях административных областей в сфере международных связей. Фабула дела состояла в том, что советник административной области Пулия Итальянской Республики, с одной стороны, и министры труда и образования Албании, с другой стороны, подписали "декларацию о намерениях". Документ был подписан без предварительного уведомления об этом и согласия Правительства Италии. Конституционный суд пришел к выводу, что нарушена компетенция государства, в связи с чем иск государства к административной области Пулия является обоснованным.

Федеральный конституционный суд ФРГ в решении от 22 марта 1955 г. рассмотрел вопрос о защите федеральным правительством интересов земель в их отношениях с Европейским Сообществом. Суд определил, что в тех случаях, когда во внутреннем праве Основной закон относит законодательное регулирование определенных вопросов к исключительному ведению земель, федеральные органы государства, выступая от имени земель, обязаны защищать их права в их отношениях с Сообществом. Если федеральное правительство соглашается с землями в том, что Европейское Сообщество не обладает законодательной компетенцией в той или иной сфере, оно обязано не допускать принятия соответствующих нормативных актов, которые могут влечь за собой расширение компетенции Сообщества. Если, тем не менее, будет принят акт, выходящий за пределы компетенции Европейского Сообщества, федеральное правительство должно принять все возможные меры для его отмены, включая обращение в Суд ЕС.

Весьма показательными являются постановление Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П и определения от 27 июня 2000 г. N 92-О и от 19 апреля 2001 г. N 65-О: "Конституция Российской Федерации не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России, и, следовательно, не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета, помимо суверенитета Российской Федерации. Суверенитет Российской Федерации в силу Конституции Российской Федерации исключает существование двух уровней суверенных властей, находящихся в единой системе государственной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью, т.е. не допускает суверенитета ни республик, ни иных субъектов Российской Федерации. Конституция Российской Федерации связывает суверенитет Российской Федерации, ее конституционно-правовой статус и полномочия республик, находящихся в составе Российской Федерации, не с их волеизъявлением в порядке договора, а с волеизъявлением многонационального российского народа - носителя и единственного источника власти в Российской Федерации, который, реализуя принцип равноправия и самоуправления народов, конституировал возрожденную суверенную государственность России как исторически сложившееся государственное единство в ее настоящем федеративном устройстве". Отсюда вытекает, что содержащаяся в Конституции РФ характеристика суверенитета влияет на характер федеративного устройства, которое исторически обусловлено тем, что субъекты РФ не обладают суверенитетом - он изначально принадлежит Российской Федерации в целом. Республики как субъекты РФ статуса суверенного государства не имеют и решить данный вопрос иначе в своем конституционном регулировании не могут.

Однако в настоящее время успешное правовое регулирование внутригосударственных отношений становится все более зависимым от согласованности норм национального права с международным*(22), "признание суверенитета государств как доминанты миропорядка заставляет учитывать и национальные правовые системы, их вклад в мировую сокровищницу правовых идей"*(23). Особенно это касается обеспечения прав личности. "Каждый человек, принадлежащий к любой социальной, классовой, этнической общности, должен пользоваться доступом к эффективным средствам правовой защиты, национальным или международным, против любого нарушения его естественных прав и свобод"*(24).

Согласованность норм национального и международного права наглядно проявляется через призму участия государства в международных организациях, создаваемых государствами и не обладающих свойством суверенного равенства. Если государства придают организации надгосударственные функции, например, при создании общего экономического, таможенного пространства, то это лишь означает, что создатели подобного пространства решают свои внешние и часть внутренних задач, но сохраняют свой "экономический" и "таможенный" суверенитет, добиваясь для себя наиболее благоприятного и эффективного решения соответствующих вопросов, что способствует расширению возможностей государства на международной арене и, следовательно, укреплению его суверенных прав. Участвуя в наднациональных организациях, государство действительно порой ограничено в выборе варианта поведения и обязано следовать решениям организации. Но никакого ограничения суверенитета здесь нет уже только потому, что у государства-участника всегда есть возможность свободного выхода из этой организации, если сотрудничество в ее рамках перестает отвечать его интересам. Передать же часть своего суверенитета международной организации государство не в состоянии, потому что суверенитет государства как его свойство неделимо, а международная организация не может им обладать*(25).

Что касается вопроса о суверенных правах государств - участников европейской интеграции, то согласно аналитическим выводам А.А. Моисеева "на государства накладываются обязательства на период их членства в Сообществах отказаться от применения определенных законов по причине их несоответствия праву европейской интеграции. Фактически государство продолжает владеть собственными правами в полном объеме, но пользоваться определенными из них не вправе, поскольку такое осуществление своих полномочий будет нарушением норм права европейской интеграции... Так как право европейской интеграции имеет международно-правовую природу и является результатом необходимой практики ЕС, оно было закреплено конституционно не только в конституциях государств-членов, но и, фактически, в общеевропейском Конституционном акте 2004 г."*(26).

Суверенное равенство государств является одним из основных принципов, на котором основана деятельность ООН. Не случайно в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, указано, что "цели ООН могут быть достигнуты лишь в том случае, если государства пользуются суверенным равенством и полностью соблюдают в своих международных отношениях требования этого принципа"*(27). В указанной Декларации содержание принципа суверенного равенства как и других основных принципов международного права отнесено к категории положений, которые требуют кодификации и прогрессивного развития, чтобы обеспечить их более эффективное применение в рамках международного сообщества. Суверенным равенством пользуются все государства. Это означает, что те основные права и обязанности, которые присущи суверенитету государства, у всех государств как субъектов международного права одинаковы.

Свойство равноправия подчеркивается тем, что суверенные государства выступают как равноправные члены международного сообщества и этот статус не зависит от различий экономического, социального и иного характера. Каждое государство имеет право свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы. Из этого следует, что все государства юридически равны, каждое из них обязано уважать правосубъектность других государств. Важными являются и такие элементы суверенного равенства, как территориальная целостность и политическая независимость государства, являющиеся неприкосновенными. Эти элементы дополняются обязанностью каждого государства полностью и добросовестно выполнять свои международные обязательства и, как подчеркнуто в Декларации, "жить в мире с другими государствами". В Декларации также признано, что "каждое государство пользуется правами, присущими полному суверенитету". Что касается соотношения принципа суверенного равенства с другими основными принципами международного права, названными в Декларации, в том числе принципом невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, обязанностью воздерживаться в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения, разрешением международных споров мирными средствами, обязанностью государств сотрудничать друг с другом и другими принципами, то при их истолковании и применении эти принципы следует рассматривать в качестве взаимосвязанных - каждый из них должен рассматриваться в контексте содержания других принципов. Решимость поддерживать и развивать эти принципы была выражена и в ряде документов, принятых европейскими государствами, от которых в значительной мере зависит безопасность как в Европе, так и во всем мире.

В связи с этим представляет научный интерес Заключительный акт СБСЕ 1975 г., в котором изложено понимание принципов, зафиксированных в Декларации о принципах международного права Генеральной Ассамблеи ООН 1970 г. В Заключительном акте отражены ключевые положения указанной Декларации с рядом формулировок, расширяющих ее содержание, а также вводящих новые положения, например положения, касающиеся нерушимости границ: государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга, как и границы всех государств в Европе, и поэтому они будут воздерживаться от любых посягательств на эти границы. Название принципа суверенного равенства государств в Заключительном акте претерпело изменение и принято в следующей редакции: "суверенное равенство, уважение прав, присущих суверенитету". Оно содержит не только обобщенную формулу - "равенство суверенитетов государств", но и устанавливает связь этого равенства с "уважением прав, присущих суверенитету". Речь идет об уважении суверенитета и равенства с признанием "своеобразия друг друга". При этом констатируется равенство прав, как присущих суверенитету государств - участников Заключительного акта, так и охватываемых суверенитетом. В тексте Заключительного акта термины "присущий" и "охватываемый" не разделены - они касаются одних и тех же перечисленных в разделе первом этого акта прав. Это - право каждого государства на юридическое равенство, территориальную целостность, свободу и политическую независимость, свободу выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы, право устанавливать свои законы и административные правила. Помимо перечисленных в Заключительном акте суверенных прав, касающихся внутренних аспектов функционирования государств, в этом документе назван ряд равных прав и обязанностей всех государств-участников в рамках международного права: уважать право друг друга, определять и осуществлять по своему усмотрению их отношения с другими государствами "согласно международному праву и в духе настоящей Декларации"; право участвовать в международных организациях, нести двусторонние или многосторонние обязательства по международным договорам, включая право быть участником союзных договоров, а также право на принятие статуса нейтрального государства. Государства - участники Заключительного акта подтвердили, что их границы могут изменяться, но в соответствии с международным правом, мирным путем и на основе договора*(28).

Примечательно, что если в Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 1970 г. принцип суверенного равенства среди провозглашенных в ней принципов был помещен на предпоследнее место, то в Заключительном акте 1975 г. данный принцип расположен на первом месте. Можно по-разному оценивать это обстоятельство, связанное, как представляется, с политической обстановкой в мире в разные периоды международных отношений, но несомненно одно: взаимосвязь основных принципов международного права и необходимость их применения в контексте содержания друг друга - объективное требование, проистекающее из природы этих принципов, связанных друг с другом системно. Основным свойством любой системы "является ее интегративность, которая, с одной стороны, образует качество системы, а с другой - соединяет ее компоненты во внутренне организованную структуру"*(29). Такая системная связь отражает общие и специфические закономерности правовых явлений, предоставляет возможность дать характеристику основных тенденций их развития. По существу, основные принципы международного права находят свое отражение в законодательстве и представляют собой одно из средств обеспечения взаимодействия государства и права. Эти принципы позволяют претворять в жизнь нормативные требования, заложенные как в международном праве, так и в национальном законодательстве, в сферах которых государство играет роль главной движущей силы при реализации указанных требований*(30). Система предполагает однотипность ее элементов, их интеграцию в единую структурно-организационную целостность, относительную самостоятельность, автономность функционирования, устойчивость и стабильность. В этом аспекте основные принципы международного права, влияя на согласование норм международного и национального права, обеспечивают в своем единстве системность правового регулирования, его внутреннюю согласованность и непротиворечивость. Применительно к Российской Федерации основные принципы, являясь ядром международного права, влияют на ядро национального права - конституцию государства, обеспечивающую правотворческую и правореализующую деятельность органов государства и согласно которой общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. В связи с этим последовательная реализация конституционных и иных установлений в их взаимосвязи означает реальное достижение нормативно установленных целей*(31), а проверка "правового" либо "неправового характера нормативных актов связана с обеспечением верховенства Конституции РФ и федеральных законов"*(32). В этом аспекте - цель любой системы, в том числе международно-правовой и национально-правовой, "состоит в ее самосохранении, в прогрессивном развертывании и развитии ее системообразующих начал (сущности, принципа) в направлении к их полной реализации..."*(33).

В современных условиях весьма важным является создание благоприятного климата для поддержания мира и развития нормальных отношений между государствами, которые обязаны в целях защиты своих интересов опираться на принципы и нормы права, а не на силу, за исключением случаев, предусмотренных Уставом ООН. Применение требований принципа суверенного равенства государств опирается на природу этого принципа, являющегося императивной нормой международного права. Такая же природа присуща остальным основным принципам международного права - принципам Устава ООН. В силу императивности этих принципов их невозможно выстраивать в некий иерархический ряд и определять признаки их соподчиненности. Авторы, делающие подобные попытки, тем самым отвергают основу современного международного права - его согласительный характер и достижения международного права. Соглашение как способ создания норм международного права позволяет функционировать его нормам в рамках уважения суверенитета и равноправия государств. Этому способствует и то, что основные принципы международного права как императивные установления обладают одинаковой юридической силой. Любое положение международного договора, противоречащее императивной норме, должно признаваться недействительным. В силу этого императивные нормы рассматриваются в контексте содержания друг друга и их различное сочетание в процессе применения зависит от специфики рассматриваемого вопроса. Система основных принципов международного права не может существовать ввиду "главных" и "производных" иерархических установлений, с помощью которых можно было бы приспосабливаться к обстановке, когда нарушается "баланс силы в международных отношениях", требующих, по мнению Е.Т. Байльдинова, установления "хотя бы относительной устойчивости общемирового развития" для того, чтобы создать "новое международное право"*(34). Такой подход является малопродуктивным. Дальнейшее развитие международного права, имеющего глубокие исторические корни, осуществляется в первую очередь за счет кодификации его норм, расширения круга императивных норм, равноправно существующих друг с другом; развития элементов ответственности государств, нарушающих международный мир и безопасность, внесения необходимых корректив в Устав ООН и принятия других мер. Исследователи также отмечают, что в современных условиях, несмотря на многообразие подходов, в целом для стран, выбравших путь демократического развития, присуща общая черта - "весьма высокая доля конституционного закрепления общепризнанных принципов международного права и стремление на практике придерживаться этих принципов"*(35).

С учетом принципов и норм международного права развивается правовая система России. Существенное значение для их реализации имеет Концепция внешней политики Российской Федерации, утвержденная Президентом РФ 12 февраля 2013 г. Она предусматривает активное продвижение курса, основанного на верховенстве международного права, поддержание равноправных отношений между государствами, укрепление суверенитета, соблюдение универсальных принципов равной и неделимой безопасности.

Библиографический список

Charter of the United Nations. Selected Instruments in International Law / ed. by L.D. Roberts. N.Y., 1994.

Lukashuk I.I. Customary Norms in Contemporary International Law // Theory of International Law at the Threshold of the 21st Centure. Essays in Honour of Krzysztof Skubiszewcki / ed. by J. Makarczyk. The Hague; London; Boston, 1988.

Tareg M.R. Chowdnury. Legal Framework of International Supervision. Stockholm, 1986.

Wilkitzki Р. The German Law on Co-operation with the ICC (International Criminal Court) // International Criminal Law Review. 2002. N 2.

Абдулаев М.И. Согласование внутригосударственного права с международным (теоретические аспекты) // Правоведение. 1993. N 2.

Байльдинов Е.Т. Новое международное право: к вопросу о сущности // Московский журнал международного права. 2013. N 2.

Баранов В.М., Поленина С.В. Система права, система и систематизация законодательства в правовой системе России. Н. Новгород, 2002.

Бараташвили Д.И. Принцип суверенного равенства государств в международном праве. М., 1978.

Буткевич О.В. У истоков международного права. СПб., 2008.

Гинзбургс Дж. Американская юриспруденция о взаимодействии международного и внутреннего права // Государство и право. 1994. N 11.

Граф В.В. и др. Международное право. Пер. с нем. М.; Берлин, 2001.

Действующее законодательное право / сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. Т. 1. М., 1996.

Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций // Московский журнал международного права. 2001. N 1.

Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты / пер. и прим. И.С. Перетерского. М., 1984.

Дубинкина С.Н. Механизм международно-правового регулирования международных общественных отношений // Государство и право. 2007. N 7.

Зимненко Б.Л. Соотношение международно-правовых и внутригосударственных норм в правовой системе России // Российский ежегодник международного права. 2001. СПб., 2001.

Карташкин В.А. Соотношение принципов уважения прав человека и государственного суверенитета // Юрист-международник. 2006. N 1.

Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. М., 2009.

Комментарий к Конституции Российской Федерации / председ. редкол. Л.А. Окуньков. М., 1994.

Конюхова И.А. Международное и конституционное право: теория и практика взаимодействия. М., 2006.

Королев М.А. Наднациональность с точки зрения международного права // Московский журнал международного права. 1997. N 2.

Лазарев М.И. Международные правоотношения и международные силоотношения в конце XX - в канун XXI века // Российский ежегодник международного права. 1998-1999. СПб., 1999.

Локк Дж. Два трактата о правлении / ред. и сост. А.Л. Субботин. М., 2009.

Лукашук И.И. Конституция России и международное право // Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия: матер. Всерос. совещания / под ред. М.А. Митюкова, С.В. Кабышева, В.К. Бобровой, А.В. Сычевой. М., 2004.

Международное право. 6-е изд. / отв. ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. М., 2013.

Мингазов Л.Х. Взаимодействие национального и международного права в конституционно-правовой сфере // Российский ежегодник международного права. 2006. СПб., 2007.

Моисеев А.А. Особенности юридической природы права европейской интеграции // Юрист-международник. 2007. N 3.

Моисеев А.А. Суверенитет государства в международном праве. М., 2009.

Нерсесян В.С. Право и правовой закон / под ред. В.В. Лапаевой. М., 2009.

Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Радько Т.Н. Хрестоматия по теории государства и права / под общ. ред. И.И. Лизиковой. 2-е изд. М., 2009.

Сафонов В.Е. Государственное единство и территориальная целостность в судебных решениях: международные и конституционно-правовые аспекты. М., 2008.

Тихомиров Ю.А. Национальные законодательства и международное право: параллели и сближения // Московский журнал международного права. 1993. N 3.

Тихомиров Ю.А. Соотношение международно-правовых и национально-правовых регуляторов // Методология поиска (выбора) оптимальных правовых решений: матер. науч. сем. Вып. 3. М., 2012.

Тихомиров Ю.А. Теория компетенции. М., 2001.

Ушаков Н.А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве // Московский журнал международного права. 1994. N 2.

Черниченко С.В. Взгляд на определенные положения Конституции Российской Федерации с международно-правовых позиций // Вестник Дипломатической академии МИД России. Международное право. М., 2013.

Четвернин В.А. Размышления по поводу теоретических представлений о государстве // Государство и право. 1992. N 5.

О.И. Тиунов,

доктор юридических наук,

заведующий отделом международного права

Института законодательства и сравнительного правоведения

при Правительстве Российской Федерации

"Журнал российского права", N 5, май 2014 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Charter of the United Nations. Selected Instruments in International Law / ed. by L.D. Roberts. N.Y., 1994. P. 5.

*(2) Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций // Московский журнал международного права. 2001. N 1. С. 257, 260.

*(3) Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты / пер. и прим. И.С. Перетерского. М., 1984. С. 25.

*(4) Там же. С. 24.

*(5) Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты. С. 34.

*(6) Буткевич О.В. У истоков международного права. СПб., 2008. С. 134.

*(7) Буткевич О.В. Указ. соч. С. 168.

*(8) Международное право. 6-е изд. / отв. ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. М., 2013. С. 55.

*(9) См.: Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Радько Т.Н. Хрестоматия по теории государства и права / под общ. ред. И.И. Лизиковой. 2-е изд. М., 2009. С. 58-60.

*(10) См.: Локк Дж. Два трактата о правлении / ред. и сост. А.Л. Субботин. М., 2009. С. 275-281, 318-321.

*(11) Ушаков Н.А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве // Московский журнал международного права. 1994. N 2. С. 3.

*(12) Четвернин В.А. Размышления по поводу теоретических представлений о государстве // Государство и право. 1992. N 5. С. 7.

*(13) Буткевич О.В. Указ. соч. С. 136.

*(14) Карташкин В.А. Соотношение принципов уважения прав человека и государственного суверенитета // Юрист-международник. 2006. N 1. С. 5.

*(15) Карташкин В.А. Указ. соч. С. 8.

*(16) См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / председ. редкол. Л.А. Окуньков. М., 1994. С. 152.

*(17) См.: Тихомиров Ю.А. Соотношение международно-правовых и национально-правовых регуляторов // Методология поиска (выбора) оптимальных правовых решений: матер. науч. сем. Вып. 3. М., 2012. С. 13.

*(18) Тихомиров Ю.А. Соотношение международно-правовых и национально-правовых регуляторов. С. 14.

*(19) См.: Тихомиров Ю.А. Соотношение международно-правовых и национально-правовых регуляторов. С. 10.

*(20) См.: Бараташвили Д.И. Принцип суверенного равенства государств в международном праве. М., 1978. С. 12.

*(21) Моисеев А.А. Суверенитет государства в международном праве. М., 2009. С. 69. См. также: Сафонов В.Е. Государственное единство и территориальная целостность в судебных решениях: международные и конституционно-правовые аспекты. М., 2008. С. 290-297.

*(22) См.: Абдулаев М.И. Согласование внутригосударственного права с международным (теоретические аспекты) // Правоведение. 1993. N 2. С. 47-51.

*(23) Тихомиров Ю.А. Национальные законодательства и международное право: параллели и сближения // Московский журнал международного права. 1993. N 3. С. 81.

*(24) Абдулаев М.И. Указ. соч. С. 45. См. также: Черниченко С.В. Взгляд на определенные положения Конституции Российской Федерации с международно-правовых позиций // Вестник Дипломатической академии МИД России. Международное право. М., 2013. С. 56-60.

*(25) См.: Дубинкина С.Н. Механизм международно-правового регулирования международных общественных отношений // Государство и право. 2007. N 7. С. 113; Королев М.А. Наднациональность с точки зрения международного права // Московский журнал международного права. 1997. N 2. С. 4-5; Гинзбургс Дж. Американская юриспруденция о взаимодействии международного и внутреннего права // Государство и право. 1994. N 11. С. 155-156; Lukashuk 1.1. Customary Norms in Contemporary International Law // Theory of International Law at the Threshold of the 21st Centure. Essays in Honour of Krzysztof Skubiszewcki / ed. by J. Makarczyk. The Hague; London; Boston, 1988. P. 488; Tareg M.R. Chowdnury. Legal Framework of International Supervision. Stockholm, 1986. P. 174.

*(26) Моисеев А.А. Особенности юридической природы права европейской интеграции // Юрист-международник. 2007. N 3. С. 39. См. также: Граф В.В. и др. Международное право. Пер. с нем. М.; Берлин, 2001. С. 447-454.

*(27) Действующее законодательное право / сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. Т. 1. М., 1996. С. 66.

*(28) См.: Действующее международное право. Т. 1. С. 73-75.

*(29) Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. М., 2009. С. 234.

*(30) Там же. С. 51.

*(31) См.: Тихомиров Ю.А. Теория компетенции. М., 2001. С. 234-241.

*(32) Баранов В.М., Поленина С.В. Система права, система и систематизация законодательства в правовой системе России. Н. Новгород, 2002. С. 9.

*(33) Нерсесян В.С. Право и правовой закон / под ред. В.В. Лапаевой. М., 2009. С. 226. См. также: Wilkitzki Р. The German Law on Co-operation with the ICC (International Criminal Court) // International Criminal Law Review. 2002. N 2. P. 212.

*(34) Байльдинов Е.Т. Новое международное право: к вопросу о сущности // Московский журнал международного права. 2013. N 2. С. 92-93.

*(35) Конюхова И.А. Международное и конституционное право: теория и практика взаимодействия. М., 2006. С. 49. См. также: Лукашук И.И. Конституция России и международное право // Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия: матер. Всерос. совещания / под ред. М.А. Митюкова, С.В. Кабышева, В.К. Бобровой, А.В. Сычевой. М., 2004. С. 43-47; Лазарев М.И. Международные правоотношения и международные силоотношения в конце XX - в канун XXI века // Российский ежегодник международного права. 1998-1999. СПб., 1999. С. 334-337; Зимненко Б.Л. Соотношение международно-правовых и внутригосударственных норм в правовой системе России // Российский ежегодник международного права. 2001. СПб., 2001. С. 129-132; Мингазов Л.Х. Взаимодействие национального и международного права в конституционно-правовой сфере // Российский ежегодник международного права. 2006. СПб., 2007. С. 176-182.