Интервью с Д.И. Дедовым, судьей Европейского суда по правам человека от Российской Федерации, доктором юридических наук ("Законодательство", N 8, август 2013 г.)

Интервью с Д.И. Дедовым, судьей Европейского суда по правам человека от Российской Федерации, доктором юридических наук

Уважаемый Дмитрий Иванович, Вы уже почти - год представляете Российскую Федерацию в Европейском суде по правам человека, куда поступает множество заявлений от наших сограждан. В марте 2013 г. Правительство РФ даже поручило Минюсту России разработать ряд предложений о порядке выполнения постановлений Европейского суда по правам человека. Какие проблемы, отраженные в постановлениях ЕСПЧ, наиболее характерны для России?

Юрисдикция Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) распространяется на Россию с 5 мая 1998 г. Каждый год принимается несколько сотен постановлений по жалобам против России, и в большинстве дел ЕСПЧ находит нарушение одной или нескольких статей Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - также Конвенция). При этом ЕСПЧ обязывает государство выплатить компенсацию морального вреда или исполнить свое обязательство в натуре. То, что прописано в резолютивной части постановления ЕСПЧ, государству необходимо исполнить, поскольку в этом состоит часть международных обязательств России.

Порой одной резолютивной части бывает недостаточно, чтобы оценить весь перечень мер, которые необходимо осуществить, поскольку выявленные проблемы имеют системный характер и от государства могут потребоваться не только законодательные шаги. Это касается, например, исполнения судебных актов, вступивших в законную силу, продолжительности судебного разбирательства (дело "Бурдов против России"), условий содержания под стражей (дело "Ананьев против России"). Так, согласно решению по делу "Ананьев против России" улучшение условий жизни тех, кто находится в заключении, означает необходимость их достаточного обеспечения светом, свежим воздухом, прогулками, личным пространством. Решение указанных проблем требует значительного финансирования, в том числе для строительства современных тюрем и одновременного сокращения количества находящихся под арестом лиц, т.е. нужен комплекс действий, в основном организационного характера. Организационные меры необходимы и для обеспечения адекватной медицинской помощи заключенным. А пока в ЕСПЧ находится около тысячи жалоб на бесчеловечные и унижающие человеческое достоинство условия содержания, и это самая большая категория жалоб.

Всеми этими вопросами Правительство РФ занимается и, безусловно, реагирует на выявленные нарушения. Это в целом позитивный знак, который свидетельствует о том, что страна заботится о выполнении своих международных обязательств в сфере защиты прав человека.

Однако в идеале необходимо более внимательно относиться к существу каждого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выявленного Европейским судом по правам человека, ведь каждый подобный случай свидетельствует о наличии проблем при выполнении государством своих функций. Для этого уполномоченным органам требуется не только формально исполнять постановления ЕСПЧ, но и выявлять и устранять причины, вызвавшие нарушения Конвенции.

На этот аспект работы власти также обращают внимание, но эффективной реализации такой стратегии препятствуют определенные трудности. Во-первых, большое количество жалоб (от 15 до 25 тыс. в год), поступающих от россиян в ЕСПЧ, вынуждает ограничивать перечень структурных проблем, которые решаются в первую очередь, лишь самыми принципиальными; во-вторых, постановления принимаются по жалобам, поданным много лет назад, поэтому выявленная ЕСПЧ проблема на момент принятия постановления может потерять актуальность. На практике получается, что многие недостатки (например связанные с законностью ареста) уже успешно устранены законодателем, и установленные подходы требуют лишь неуклонного исполнения со стороны судей.

ЕСПЧ неоднократно отмечал необходимость принятия мер, направленных на предотвращение похищений граждан и неэффективное расследование таких случаев; возмещение морального вреда национальными судами при выявлении условий заключения, унижающих человеческое достоинство осужденных; нахождение баланса между широкими полномочиями властей при проведении антитеррористических операций и личными и имущественными правами граждан; обеспечение процессуальных гарантий при принятии решений о принудительном психиатрическом лечении; обеспечение законности в случае назначения принудительной меры пресечения в виде ареста, особенно при продлении ареста.

При творческом подходе пробелы в российском законодательстве могут быть отмечены в постановлениях ЕСПЧ в отношении других стран, если в России имеются нормы, уже подвергшиеся критике. Например, в Греции существует шкала для определения размера возмещаемого морального вреда, что значительно облегчает работу судей. В Турции размер компенсации в случае смерти гражданина по вине властей определен специальным законом. Это можно было бы и нам взять на заметку.

Как организована работа ЕСПЧ, сколько судей рассматривает одно дело?

Большинство постановлений принимается палатами в составе семи судей, но несколько десятков дел в год рассматриваются Большой палатой, состоящей из 17 судей. Если учесть, что в этих случаях назначаются еще по трое запасных и резервных судей, получается, что половина судейского корпуса ЕСПЧ участвует в каждом таком деле.

Большая палата играет и роль внутренней кассации, оценивающей постановления палат, и роль источника прецедента, если ее решение может создать новые подходы в применении и толковании Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В подобных ситуациях палата сама может передать рассмотрение жалобы в Большую палату. Вместо термина "прецедент" обычно употребляется термин "установленная судебная практика" (established case law).

Существует мнение о том, что постановления ЕСПЧ имеют характер нормативных правовых актов. Как Вы оцениваете место постановлений ЕСПЧ в российской правовой системе и их природу?

Назвать нормативным правовым актом постановление ЕСПЧ нельзя, тем более если учесть, что оно ничем не отличается от судебного акта.

Надо сказать, что в западной литературе вы не найдете теоретических работ о природе постановлений ЕСПЧ. В Европе их природа анализируется, скорее, с позиций международного права. Это отдельная и довольно непростая тема.

В рамках международного соглашения о присоединении к Конвенции и ее ратификации каждая страна принимает на себя обязательство исполнять решения ЕСПЧ. Но это происходит не напрямую, через обязательное выполнение положений Конвенции, а через исполнение постановлений ЕСПЧ, который толкует нормы Конвенции применительно к обстоятельствам конкретной жалобы. Постановление Суда представляет собой особую форму международного обязательства, которое создается путем интерпретации норм Конвенции, при этом государство участвует лишь как сторона процесса, одновременно финансируя данный институт в целях содействия его эффективному функционированию. Это кажется иногда обидным, когда понимаешь, что создаешь институт, который тебя же потом и наказывает; сразу приходят мысли о государственном суверенитете. Однако одновременно очевидна и беспрецедентная позитивная сторона происходящего: ЕСПЧ является единственным международным судом, который рассматривает частные жалобы граждан и организаций и решения которого имеют обязательную силу, т.е. силу международного обязательства. Можно сказать, это уникальный инструмент международного права. Правда, понимание данной роли Суда налагает на судей колоссальную ответственность при принятии решений.

ЕСПЧ является надгосударственной структурой, и это дает гарантию беспристрастности и непредвзятости его решений. Однако судьям ЕСПЧ приходится иметь дело с правовыми системами разных стран, каждая из которых имеет специфику законодательства, судебной практики и т.п. Насколько важным, на Ваш взгляд, является глубокое знание судьями национального права страны, представители которой подали жалобу?

Нельзя сказать, что ЕСПЧ при рассмотрении жалобы оценивает нормы национального законодательства, как это делает наш Конституционный Суд при оценке соответствия нормы закона Конституции РФ. ЕСПЧ принимает во внимание свободу усмотрения государства при установлении правовых норм. Этот подход, названный принципом субсидиарности, используется равным образом в отношении деятельности органов законодательной и судебной власти государств - участников Совета Европы. ЕСПЧ, оценивая собственный статус, неоднократно отмечал, что он не является четвертой инстанцией. Единственным исключением, когда Суд позволяет себе вмешаться в дела какого-то государства, является очевидное и существенное умаление в нем прав и свобод, предоставленных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Например, в отношении России такие постановления ЕСПЧ касались вопросов судебных гарантий при принятии решения об аресте, что повлекло за собой прекращение соответствующего полномочия прокуроров, или полномочий судебного надзора при отмене вступивших в законную силу судебных актов нижестоящих судов, которые должны быть ограничены экстраординарными причинами в вопросах применения права и никогда не должны затрагивать фактические обстоятельства дела (дело "Рябых против России").

При принятии решения в отношении России ЕСПЧ использует российское законодательство лишь для проверки законности ограничения прав и свобод заявителя. Данная работа выполняется юристами, имеющими соответствующее образование в области национального права, и судьями от каждой из стран-участниц. Конечно, проверка законности - это только первая часть теста на соразмерность ограничения прав и свобод. ЕСПЧ также оценивает, соответствует ли сфере применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод субъективное право заявителя, преследовало ли ограничение его прав легитимную цель (т.е. обусловлено ли ограничение защитой публичных интересов) и было ли оно необходимым в демократическом обществе. Это довольно сложный тест и далеко не единственный из имеющихся у Суда.

Кроме национального законодательства и судебной практики при принятии решения ЕСПЧ использует и международные стандарты (например европейские стандарты в области условий содержания в местах лишения свободы, экстрадиции и высылки, защиты интересов детей, рекомендации Венецианской комиссии в области организации работы государственных институтов власти), а также доклады международных правительственных и неправительственных организаций о состоянии дел в разных странах в области прав человека, особенно в случаях пыток и бесчеловечного обращения. В особо сложных ситуациях делается сравнительный анализ состояния законодательства по конкретному вопросу в разных странах - участницах Совета Европы.

Таким образом, используется максимально широкий набор источников, позволяющих наиболее полно мотивировать принятое решение.

Различия в правовых системах не создают существенных трудностей при принятии Судом решений благодаря использованию определенных методов работы. Кроме субсидиарности ЕСПЧ принимает во внимание автономность толкования терминов, употребляемых в Конвенции о защите прав человека и основных свобод ("объекты права собственности", "жилище", "судебные органы"), - учитывается, с какими особенностями они могут быть истолкованы в правовых системах различных стран. Это помогает обеспечить максимально широкий объем защищаемых Конвенцией прав.

Но проблему все же нельзя решить до конца, поскольку существуют объективные различия во взглядах судей. Даже в одном национальном суде вы встретите людей, которые мыслят по-разному. Что уж говорить о судьях из разных стран, каждая из которых имеет свою специфику. Достижению единства мнений может способствовать то, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод отстаивает самые базовые права и свободы человека. Но если удается сформировать единое мнение по очевидным вопросам защиты жизни, достоинства и ограничения свободы, то социальные права и свободы являются настоящим камнем преткновения. По вопросам семьи, религии, свободы мнений и убеждений, свободы общественных объединений, участия в выборах общая позиция отсутствует из-за неопределенности ценностей и целей, которые в каждом конкретном случае преследует система основных прав человека. Вследствие этого каждое постановление Большой палаты сопровождается сразу несколькими особыми мнениями.

Что касается надгосударственного характера ЕСПЧ, то, на первый взгляд, этот статус обеспечивает его независимость и беспристрастность по сравнению с национальными судами в вопросе оценки жалобы против государства. Хочу заверить, что российские суды могут быть достаточно независимы для принятия решения против государства, у них все для этого есть. Но особое место занимают случаи с рассмотрением жалоб представителей оппозиции, когда независимость и беспристрастность суда рассматриваются под микроскопом, оценивается каждое действие судьи. Чтобы стало ясно, как действует Суд в таких случаях, еще раз подчеркну наличие особых полномочий у ЕСПЧ: он не оценивает ни существо принятого решения, ни правильность его принятия. Суд лишь проверяет соблюдение процессуальных гарантий, если это касается решения национального суда. Обычно уже одного этого бывает достаточно для обнаружения нарушений Конвенции, но очень редко - для пересмотра судебного акта.

Имеется ли какая-то специфика у дел, рассматриваемых ЕСПЧ по заявлениям российских граждан? Есть ли отличия в характере нарушений, являющихся предметом рассмотрения, в доказательственной базе?

Российская тематика представлена в основном жалобами по вопросам условий содержания под стражей, негуманного обращения со стороны властей, исчезновения людей в периоды проведения антитеррористических операций, незаконных арестов и некачественного медицинского обслуживания в местах лишения свободы. Этот круг вопросов затрагивается в так называемых приоритетных жалобах. В целом же жалобы охватывают все нормы Конвенции без исключения.

Отмечу, что из России в ЕСПЧ приходит наибольшее количество жалоб, что неудивительно - это обусловлено большой численностью населения. В процентном соотношении Россия находится в середине списка, но ее показатели отягощены весомостью статей Конвенции о защите прав человека и основных свобод, к которым относится большинство жалоб. Это ст. 2 (о праве на жизнь), ст. 3 (о негуманном обращении), ст. 5 (о незаконном аресте).

Работая с разными европейскими правовыми системами, какие основные черты и тенденции развития современной российской правовой системы Вы можете выделить?

Могу сказать, что в России хорошо развиты гражданское и процессуальное законодательства и отлажена судебная практика в данной сфере. Это качество нашей судебной системы особенно заметно на фоне жалоб, выдвигаемых против других государств, и тех нарушений, которые ЕСПЧ находит в области применения, например, сроков давности или сроков рассмотрения жалоб национальными судебными и административными инстанциями других стран. Нам невозможно себе представить, что жалоба на отказ в регистрации патента может рассматриваться около 20 лет или что внебрачные дети только на основании незаключения брака их родителями лишаются права на наследство (дело "Fabris v. France").

Что касается развития российской правовой системы, то практика ЕСПЧ оказывает на нее влияние в области прав человека. Это воздействие сказывается в случаях, когда найденные нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод творчески переосмысляются российскими законодателями и судьями. Такое, к счастью, наблюдается в последнее время все чаще. Я заметил, что наши депутаты уделяют внимание раскрытию информации о медицинском состоянии граждан, особенно если это касается детей; о временной опеке над детьми; о лишении родительских прав до окончания судебного разбирательства. В таких делах ЕСПЧ неоднократно находил нарушения. В вопросах обеспечения процессуальных гарантий в области уголовного процесса чувствуется озабоченность со стороны представителей судебной власти, в частности, это касается права обвиняемого на допрос свидетеля, о чем неоднократно напоминал ЕСПЧ. Развитие прецедентной судебной практики - еще одно подтверждение прогресса в области права.

В целом внимание к фундаментальным правам человека в нашей стране повышается. Это происходит одновременно с повышением требовательности общества к власти и власти к самой себе и создает условия для укрепления социальных и общественных связей, лучшего понимания позитивных и негативных обязанностей государства и, как следствие, для совершенствования законодательства и более системного его применения.

Дмитрий Иванович, большое Вам спасибо за интересную беседу.

"Законодательство", N 8, август 2013 г.