Принцип исчерпания права на товарный знак и проблемы параллельного импорта (В.И. Еременко, "Законодательство и экономика", N 6, июнь 2013 г.)

Принцип исчерпания права на товарный знак и проблемы параллельного импорта

Статья начальника Отдела права Евразийского патентного ведомства, доктора юридических наук В.И. Еременко посвящена вопросам эволюции института исчерпания исключительного права на товарный знак в России и связанного с этим институтом вопросам параллельного импорта, с учетом соблюдения интересов иностранных инвесторов и потребителей.

Принцип исчерпания права на товарный знак состоит в том, что после сбыта товара на рынке, маркированного охраняемым товарным знаком, самим правообладателем или с его согласия правообладатель теряет контроль за дальней перепродажей такого товара, а также любой иной формой его коммерческого использования. В зависимости от того, на какой территории сбывается товар, различают национальный, региональный, международный и смешанный принципы исчерпания права на товарный знак.

I

Принцип исчерпания прав действует в отношении и других объектов интеллектуальной собственности, в частности в авторском и патентном праве. В сфере промышленной собственности данный принцип проявляется, как правило, комплексно: например, запатентованный продукт сопровождается зачастую зарегистрированным товарным знаком, во всяком случае, в предпринимательской деятельности крупных производителей.

В настоящей статье основное внимание будет уделено исчерпанию права на товарный знак и неразрывно связанными с ним проблемами параллельного импорта, так как в последнее время усиленно лоббируется в процессе внесения изменений и дополнений в часть четвертую Гражданского кодекса РФ замена национального принципа на международный принцип исчерпания права на товарный знак.

Вместе с тем представляется целесообразным проследить эволюцию принципа исключительного права на товарный знак во взаимосвязи с указанным принципом, действующим в отношении других объектов промышленной собственности, начиная с советского законодательства.

В Законе СССР от 3 июля 1991 г. "О товарных знаках и знаках обслуживания" принцип исчерпания прав на товарный знак не был сформулирован. В Законах СССР от 31 мая 1991 г. "Об изобретениях в СССР" и от 10 июля 1991 г. "О промышленных образцах" содержались однотипные нормы, предусматривавшие международный принцип исчерпания права на изобретение и промышленный образец: не признавалось нарушением исключительного права на использование изобретения (промышленные образцы) применение средств, содержащих изобретения (в которых использованы промышленные образцы), если они введены в хозяйственный оборот законным путем.

Международный принцип исчерпания прав был закреплен в первоначальных редакциях российских законов о правовой охране промышленной собственности. Так, в статье 11 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. N 3517-I был почти полностью воспроизведен упомянутый выше текст: не признается нарушением исключительного права патентообладателя применение средств, содержащих изобретения, полезные модели, промышленные образцы, защищенные патентами, если они введены в хозяйственный оборот законным путем. В статье 23 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. N 3520-1 "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" указано: регистрация товарного знака не дает права его владельцу запретить использование этого знака другим лицам в отношении товаров, введенных в хозяйственный оборот непосредственно владельцем товарного знака или с его согласия.

В результате внесения изменений в упомянутые выше законы в 2002-2003 гг. международный принцип исчерпания прав был заменен на национальный принцип (путем указания на введение продукта (товара) в гражданский оборот на территории Российской Федерации). Сделано это было для укрепления позиции правообладателей, что, несомненно, способствовало повышению инвестиционной привлекательности нашей страны. Затем указанные выше статьи почти дословно были воспроизведены соответственно в статьях 1359 и 1487 части четвертой ГК РФ.

Таким образом, как в сфере патентов, так и в сфере товарных знаков действует единый принцип - национальный принцип исчерпания исключительного права, что в целом благоприятно влияет на гражданский оборот запатентованных товаров под известными брендами.

Утверждение в российском законодательстве национального принципа исчерпания права на товарный знак вызвало неоднозначную реакцию как в доктрине, так и в судебной практике и в деловых кругах. С 2009 г. в обсуждение указанной темы активно включились федеральные органы исполнительной власти и бизнес-сообщество*(1). Инициатором возврата к международному принципу исчерпания прав на товарный знак выступила Федеральная антимонопольная служба, аргументируя свою позицию следующим: это позволит усилить внутрибрендовую конкуренцию путем увеличения количества хозяйствующих субъектов, импортирующих товар на территорию России, что в итоге приведет к снижению розничных цен на товары правообладателя. Оппоненты указанной инициативе ФАС России - Федеральная таможенная служба, Минэкономразвития России, Минобрнауки России, а также Ассоциация европейского бизнеса (АЕБ), объединяющая более 600 европейских компаний. По мнению АЕБ, либерализация параллельного импорта противоречит долгосрочным интересам России, не способствует дальнейшему развитию российской промышленности и локализации производства на территории страны, не отвечает интересам российских потребителей товаров, поскольку неизбежно повлечет за собой наплыв в Россию контрафактных товаров.

Следует признать справедливыми выводы АЕБ относительно негативных последствий для России вследствие возможной либерализации параллельного импорта, особенно в части ввоза контрафактного товара на российский рынок. Вместо борьбы с мифическим ростом монополизма, якобы по причине национального принципа исчерпания права на товарный знак, ФАС России следовало бы озаботиться состоянием антимонопольного законодательства, которое далеко от совершенства именно в части, касающейся интеллектуальной собственности.

Как известно, в рамках "третьего антимонопольного пакета" был принят Федеральный закон от 6 декабря 2011 г., внесший существенные изменения в статью 11 Федерального закона от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции"*(2), устанавливающую запрет на ограничивающие конкуренцию соглашения хозяйствующих субъектов. Важное новшество включено в часть 9 данной статьи: ее требования не распространяются на соглашения о предоставлении и (или) отчуждении права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ или услуг.

Помимо других изъянов, допущенных при составлении этой небольшой по размеру нормы, в ней отсутствует оговорка о незаконности включения ограничивающих конкуренцию условий в соглашения о распоряжении исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. В связи с вышеизложенным следует особо отметить: в законодательствах государств с развитым правопорядком и в нормативных правовых актах Европейского Союза запрещается включать ограничительные условия в лицензионные договоры или договоры о передаче ноу-хау. Такая практика считается злоупотреблением патентной монополией и эффективно пресекается.

Можно отметить явно неудовлетворительное положение с пресечением недобросовестной конкуренции, предусмотренной в единственной статье 14 Закона о конкуренции, содержащей лишь перечень недобросовестных конкурентных действий, которая в принципе дублирует статью 10 bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности.

Давно уже назрела необходимость принятия отдельного закона о защите от недобросовестной конкуренции, как это принято во многих странах, либо включения в Закон о конкуренции отдельной главы с развернутыми составами правонарушения в области недобросовестной конкуренции, как это сделано у наших соседей по Таможенному союзу - в Белоруссии и Казахстане.

Следует указать на еще одну печальную особенность российского законодательства о пресечении недобросовестной конкуренции: нигде в мире, кроме России и некоторых стран СНГ, дела о пресечении недобросовестной конкуренции не рассматриваются в административном порядке, поскольку это исключительная компетенция судебных органов. Функции антимонопольных органов по пресечению недобросовестной конкуренции оправдали себя в предшествующий период начала перехода к рыночным отношениям, когда судебные органы не обладали достаточным опытом для решения дел в данной области. Развитие конкурентных отношений в России достигло такого уровня, когда назрела необходимость отнесения дел о пресечении недобросовестной конкуренции к исключительной компетенции судов. Антимонопольные органы должны, на мой взгляд, сосредоточить свою работу на сугубо антимонопольных делах по проследованию монополистической деятельности, которые затрагивают, как правило, публичные интересы и в целом ущемляют свободу конкуренции.

II

Особое внимание надо обратить на изменение позиции Высшего Арбитражного Суда РФ относительно несанкционированного правообладателем ввоза на территорию России товаров, обозначенных его товарным знаком, связанное с изъянами в определении незаконного использования чужого товарного знака.

В пункте 15 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 декабря 2007 г. N 122*(3) предписано: юридическое лицо, использовавшее товарный знак без разрешения правообладателя, может быть привлечено к административной ответственности, предусмотренной статьей 14.10 Кодекса РФ об административных правонарушениях, за ввоз маркированного товарным знаком товара на территорию Российской Федерации, и если оно не знало, что соответствующее обозначение зарегистрировано в качестве товарного знака, поскольку, используя обозначение, оно должно было проверить, предоставляется ли ему правовая охрана в нашей стране. При этом было указано: определение того, какие именно действия признаются незаконным использованием товарного знака, содержится в статье 4 Закона о товарных знаках, в соответствии с пунктом 2 которой ввоз на территорию России является элементом введения товара в гражданский оборот на данной территории и представляет собой самостоятельное нарушение прав владельца товарного знака.

Напомню читателю: в статье 4 Закона о товарных знаках давалось определение контрафактности: товары, этикетки, упаковки этих товаров, на которых незаконно используется товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, являются контрафактными.

Разработчики части четвертой ГК РФ включили упомянутую выше норму (в искаженном виде) в статью 1515, устанавливающую некоторые санкции за незаконное использование товарного знака, вместо ее включения (по принадлежности) в статью 1484 Кодекса, где предусмотрено исключительное право на товарный знак. Так, в пункте 1 ст. 1515 установлено, что товары, этикетки, упаковки товаров, на которых незаконно размещены товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, являются контрафактными, что, естественно, крайне сузило понятие контрафактности товаров и повлекло за собой изменение судебной практики.

В связи с вышеизложенным представляет интерес определение ВАС РФ от 31 октября 2008 г. N 10458/08*(4) касательно ввоза на территорию России товара (автомобиля марки "Porsche Cayenne S") без разрешения владельца товарного знака, которым этот товар маркирован. Обстоятельства дела N А40-9281/08-145-128, ставшего предметом рассмотрения коллегии судей ВАС РФ, а затем и Президиума ВАС РФ, таковы. В таможню с заявлением о нарушении права на товарный знак 19 декабря 2007 г. обратилось ООО "Порше Руссланд", являющееся владельцем исключительной лицензии на использование на территории России товарных знаков "Porsche" и "Cayenne", зарегистрированных Роспатентом согласно договору между "Порше АГ" (Германия) и ООО "Порше Руссланд". По данному факту таможней вынесено определение от 21 декабря 2007 г. N 100009000-1347/2007 о возбуждении дела об административном правонарушении, проведено административное расследование, по результатам которого составлен протокол от 21 февраля 2008 г. об административном правонарушении. Указанные обстоятельства послужили основанием для обращения таможни в арбитражный суд с заявлением о привлечении ответчика (ООО "Генезис") к административной ответственности, предусмотренной статьей 14.10 КоАП РФ.

Удовлетворяя требования таможни, арбитражные суды первой и апелляционной инстанций (кассационная жалоба не подавалась) исходили из положений пункта 2 ст. 4 Закона о товарных знаках (спорные правоотношения возникли до введения в действие части четвертой ГК РФ) и пришли к выводу: за ввоз товара, маркированного товарным знаком, без разрешения правообладателя на территорию Российской Федерации ответчик подлежит привлечению к ответственности, установленной статьей 14.10 КоАП РФ.

Для целей нашего анализа представляется целесообразным привести полностью следующий отрывок из определения N 10458/08: "Однако судами не дан правовой анализ объективной стороны этого состава правонарушения применительно к законодательству о товарных знаках, действующему на день рассмотрения дела. При этом не учтено, что на день вынесения судом решения о привлечении общества к административной ответственности Закон "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименовании мест происхождения товаров" утратил силу в связи с введением в действие с 01.01.2008 четвертой части Гражданского кодекса Российской Федерации. Как следует из содержания положений статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации, понятие контрафакции применительно к праву на товарный знак определено по признаку незаконного размещения товарного знака на товарах, этикетках, упаковке товаров, при этом нормы о гражданско-правовой ответственности за незаконное использование товарного знака распространяются как на оборот контрафактных товаров, этикеток, упаковки товаров, так и на иные формы незаконного использования товарного знака, в том числе и в отношении предметов, не являющихся контрафактными.

Совокупность мер гражданско-правовой ответственности за нарушение права на товарный знак составляет самостоятельный и достаточный комплекс средств для обеспечения защиты интересов правообладателя, в связи с чем применение мер публичной ответственности за такое нарушение не может преследовать цели защиты исключительно интересов правообладателя и должно быть направлено прежде всего на пресечение противоправного поведения, посягающего на публичный порядок, в частности, недопущение оборота контрафактных товаров.

Вытекающее из принципа соблюдения баланса частных и публичных интересов ограничение распространения норм публично-правовой ответственности, в том числе административной, на область гражданско-правовых деликтов, к категории которых относится и нарушение права на товарный знак, а также принцип установления административной ответственности только за деяния, представляющие угрозу публичным интересам, позволяет сделать вывод о том, что не всякое нарушение права на товарный знак образует объективную сторону состава правонарушения, предусмотренного статьей 14.10 КоАП РФ, а лишь то, которое связано с оборотом контрафактных товаров, этикеток, упаковки товаров, как содержащее объективные признаки угрозы публичным интересам".

Как следует из вышеизложенного, судьи ВАС РФ ошибочно применили к правоотношениям, возникшим до вступления в силу части четвертой ГК РФ, статью 1515 Кодекса (т.е. применили ее с обратной силой), что представляет собой нарушение статьи 5 Федерального закона от 18 декабря 2006 г. N 231-ФЗ "О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации".

Кроме того, и это главное, ВАС РФ некорректно разделил меры административной и гражданско-правовой ответственности за ввоз товаров, маркированных товарным знаком, на территорию России без разрешения правообладателя. Судьи ВАС РФ не учли следующее важное обстоятельство: нарушение товарного знака (т.е. его незаконное использование или контрафакция) влечет за собой как административную, так и гражданско-правовую ответственность. Иными словами, незаконное использование товарного знака (контрафакция) одновременно нарушает как публичный порядок, так и имущественные интересы правообладателя.

Ограничив административную ответственность согласно статье 14.10 КоАП РФ лишь оборотом контрафактных товаров, этикеток, упаковки товаров, судьи, по сути, узаконили параллельный импорт, нарушив при этом императивную норму статьи 393 действовавшего в то время Таможенного кодекса РФ от 28 мая 2003 г. N 61-ФЗ. Указанная позиция свидетельствует также о нарушении Россией своих международно-правовых обязательств в соответствии с разделом 4 ч. III Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), предусматривающим применение таможенных мер участниками ТРИПС по приостановлению движения товаров, импортируемых на территорию этого государства без согласия правообладателя.

Несколько иная, более лаконичная аргументация использована Президиумом ВАС РФ в постановлении от 3 февраля 2009 г. N 10458/08*(5), приведшая, вместе с тем, к тому же результату: "Однако судами не учтено, что в соответствии со статьей 14.10 КоАП РФ на юридических лиц может быть наложен административный штраф - от тридцати до сорока тысяч рублей с конфискацией предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара.

В данном случае автомобиль марки "Porsche Cayenne S", являющийся предметом нарушения и подвергнутый судом конфискации, выпущен правообладателем одноименных товарных знаков и, следовательно, не содержит признаков незаконного воспроизведения товарных знаков, в связи с чем за его ввоз на территорию Российской Федерации общество не может быть привлечено к ответственности, предусмотренной статьей 14.10 КоАП РФ".

В этой ситуации Президиум ВАС РФ применил узкое толкование незаконного использования товарного знака, сославшись на санкцию статьи 14.10 КоАП РФ ("содержащих незаконное воспроизведение товарного знака"), проигнорировав более широкое толкование незаконного использования товарного знака, предусмотренное в статье 4 Закона о товарных знаках (в настоящее время - в статье 1484 ГК РФ). Поскольку спорный автомобиль не содержал признаки незаконного воспроизведения товарного знака (т.е. товарный знак не был поддельным), он мог беспрепятственно импортироваться на территорию России. Другими словами, Президиум ВАС РФ применил ограничительное (буквальное) толкование статьи 14.10 КоАП РФ: по его мнению, незаконным использованием товарного знака считается ввоз на территорию России только товаров, на которых правонарушителем проставлен чужой товарный знак. Таким образом, позиция ВАС РФ не позволяет пресекать параллельный импорт на стадии таможенного оформления и привлекать импортеров к административной ответственности, что крайне негативно сказывается на положении правообладателей.

Иная ситуация сложилась с параллельным импортом в Россию товаров, маркированных охраняемым товарным знаком правообладателя, в сфере гражданско-правовой ответственности. Например, ФАС Московского округа постановлением от 21 марта 2011 г.*(6) решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции отменил, принял по делу N А40-60322/10-12-360 новый судебный акт о запрете ООО "ЭлитВода Ру" совершать любые действия по введению в гражданский оборот на территории России без согласия компании "Heineken Ceska republica" товаров с размещенным на них товарным знаком "KPUSOVICE", в том числе ввоз, хранение для цели продажи, предложение к продаже, продажу таких товаров. Аргументируя свою позицию, суд указал: в соответствии со статьей 1487 ГК РФ, учитывая существование общего запрета (абз. 2 п. 1 ст. 1229, п. 3 ст. 1484 ГК РФ), введение в гражданский оборот на территории Российской Федерации не правообладателем и без его согласия товаров с использованием охраняемого товарного знака является незаконным. И наоборот: товар, введенный в оборот за пределами Российской Федерации без согласия правообладателя, считается согласно ГК РФ незаконно введенным в гражданский оборот.

Нельзя признать удачной практику арбитражных судов, приведшую к искусственному разделению административной и гражданско-правовой ответственности за параллельный импорт. Думается, для исправления указанной ситуации достаточно внести минимальные изменения в статью 1515 ГК РФ и статью 14.10 КоАП РФ: путем замены соответственно слов "размещены" и "воспроизведение" на слова "используется" и "использование". Исходя из понятия нарушения исключительного права на товарный знак как использование его без разрешения правообладателя в гражданском обороте на территории Российской Федерации, указанные изменения не должны распространяться на граждан-потребителей, покупающих для собственных нужд товары за границей, естественно, без заключения лицензионного договора с правообладателем, а затем ввозящих их в Россию.

III

В доктрине, как и в судебной практике, отсутствует единообразие точек зрения относительно принципа исчерпания права на товарный знак. Представляется целесообразным рассмотреть основные выводы некоторых авторов, ратующих за легализацию в России параллельного импорта.

В октябре 2009 г. во Владивостоке проходил форум стран Азиатско-Тихоокеанского региона "Защита интеллектуальной собственности", организованный под эгидой ВАС РФ*(7), на котором подчеркивалась важность защиты прав на объекты интеллектуальной собственности, однако без лишней их монополизации, с учетом интересов общества. В данном контексте прозвучало и выступление Т.Н. Нешатаевой, высказавшейся на тему исчерпания прав в отношении патентов и товарных знаков. По ее мнению, средний международный стандарт, установленный практически 30 лет назад в очень тяжелой борьбе противоречивых судебных решений в отношении патентов, - это принцип национального исчерпания прав, что объясняется национальным интересом в данной сфере, в то время как в области товарных знаков есть два интереса - интерес производителя и интерес потребителя, для которого этот товар производится, и в этой области национальный режим исчерпания прав невозможен, возможен только международный.

Указанная точка зрения опровергается как раз международной практикой. Постоянный комитет по патентному праву Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), занимающийся разработкой международного договора по материальному патентному праву, собрал информацию из государств, участвующих в работе данного Комитета, относительно исчерпания патентных прав согласно их национальным (региональным) законодательствам*(8). Из 72 ответов национальный принцип исчерпания прав был выявлен в 25, региональный - в 12 и международный - в семи ответах. В 12 ответах отмечалось: соответствующие страны применяют смешанные системы, сочетающие либо национальный и региональный принципы, либо национальный и международный, либо национальный, региональный и международный принципы исчерпания прав. В пяти ответах указывалось, что ситуация является неопределенной; в 13 случаях не было дано никакого ответа и в одном ответе отмечалось, что исчерпание прав не предусматривается.

Как следует из вышеизложенного, проблема исчерпания прав намного сложнее, чем упрощенная схема, сконструированная Т.Н. Нешатаевой. Средний международный стандарт в области исчерпания прав не существует, равно как и прямая зависимость национального принципа исчерпания права в отношении патентов от национальных интересов в данной сфере (разве что терминологическая). Все зависит от понимания законодателем конкретного государства баланса интересов правообладателей и общества в целом, а также от международно-правовых обязательств соответствующего государства. Конечно, нельзя отрицать национальный интерес в отношении патентов, поскольку государство заинтересовано, например, в сохранении в тайне секретных изобретений или в принадлежности изобретений, полезных моделей и промышленных образцов, созданных при выполнении работ по государственному контракту. Однако национальный интерес не является определяющим в патентном праве. Таковым можно считать экономический интерес заявителя в приобретении патентных прав, а затем извлечение правообладателем прибыли из патентной монополии, что непосредственно зависит от интереса потребителя, т.е. от оценки потребителем на рынке запатентованной продукции. В этом как раз проявляется сходство между патентным правом и правом на товарный знак.

Различия между этими двумя видами интеллектуальных прав заключаются, в частности, в количестве ограничений исключительного права на изобретение, полезную модель, промышленный образец и исключительного права на товарный знак. Если в патентном праве таких ограничений множество (ст. 1359-1362, 1400 ГК РФ), то в праве на товарный знак предусмотрено единственное ограничение - исчерпание исключительного права на товарный знак (ст. 1487 ГК РФ).

В среде сторонников легализации в России параллельного импорта принято ссылаться в основном на опыт США и Японии, где судебная практика допускает применение международного принципа исчерпания права на товарный знак. Однако более уместным представляется опыт государств, с которыми Россия в последнее время установила более тесные отношения, в чьих законодательствах предусмотрен национальный принцип исчерпания права на товарный знак. Так, в соответствии со статьей 132 Закона Бразилии от 14 мая 1996 г. N 9279, регулирующего права и обязанности в области промышленной собственности*(9), обладатель товарного знака не имеет права препятствовать свободному обращению товаров, которые он сам ввел в оборот на национальном рынке или которые были введены в оборот на этом рынке с его согласия. Национальный принцип исчерпания права на товарный знак закреплен также в статье 34 Закона ЮАР от 22 декабря 1993 г. N 194 о товарных знаках. В пункте 3 ст. 30 Закона Индии от 30 декабря 1999 г. установлен международный принцип исчерпания права на товарный знак, который, однако, сопровождается важной нормой: пункт 3 не применяется, если существуют законные основания, по которым собственник может воспрепятствовать дальнейшим сделкам с товарами на рынке, в частности, если состояние товаров после их поставки на рынок изменяется или ухудшается.

Прецедентное решение Верховного Суда США от 19 марта 2013 г. по делу "Kirtsaeng v. John Wiley & Sons, Inc."*(10), вызвавшее бурю восторга у сторонников легализации параллельного импорта в России, относится к исчерпанию прав (в американской практике - доктрина первой продажи) на объекты авторских и смежных прав (произведения, фонограммы). Исходя из правила толкования, согласно которому любое исключение из прав должно трактоваться достаточно узко, следует полагать, что указанное прецедентное решение Верховного Суда США не будет автоматически распространяться на правоотношения в области товарных знаков.

В статье общественного советника ФАС России А.В. Семенова*(11) помимо привычных ссылок на практику развитых стран (страны ЕС, США, Япония и даже Китай) имеются на первый взгляд достаточно весомые доводы в пользу введения в российское законодательство международного принципа исчерпания права на товарный знак. Так, обосновывая свой тезис о презумпции приоритета общественного (публичного) интереса над правом на товарный знак, указанный автор ссылается на статью 8, пункт 2 ст. 34, пункт 2 ст. 74 Конституции РФ, а также статью 1 Протокола N 1 (в ред. Протокола N 11) к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., игнорируя известную позицию Конституционного Суда РФ, сформулированную в 2004 г.

Поэтому приходится вновь обращаться к достаточно объемной цитате из определения Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2004 г. N 171-О относительно, кстати, законности привлечения виновных лиц к административной ответственности, предусмотренной статьей 14.10 КоАП РФ: "Запрещение законным правообладателем использования товарного знака другими лицами, направленное на реализацию статьи 44 (часть 1) Конституции Российской Федерации, ограничивает права хозяйствующих субъектов, закрепленные в статье 34 Конституции Российской Федерации в той мере, в какой согласно ее статье 55 (часть 3) это необходимо в целях защиты здоровья, прав и законных интересов других лиц (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2001 г. N 287-О). Кроме того, запрещение такого способа использования товарного знака правообладателя, как ввоз маркированной таким знаком продукции на территорию Российской Федерации, направлено на соблюдение международных обязательств Российской Федерации в области охраны интеллектуальной собственности в соответствии со статьями 15 (часть 4), 44 (часть 1) и 71 (подпункт "о") Конституции Российской Федерации и не противоречит статьям 8 (часть 1) и 74 Конституции Российской Федерации.

В то же время согласно статье 1 Протокола N 1 (в редакции Протокола N 11) к Конвенции о защите прав человека и основных свобод право каждого физического и юридического лица на уважение принадлежащей ему собственности и ее защиту (и вытекающая из этого свобода пользования имуществом) не умаляет право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами.

Данному положению корреспондируют вводимые в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, которые, не ограничивая применение соответствующих конституционных норм, гарантируют защиту конституционно значимых ценностей - основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В целях обеспечения баланса прав правообладателя легальной монополии (исключительного права) в отношении зарегистрированного им в установленном порядке обозначения - товарного знака и прав других лиц в отношении товаров, которые были введены в гражданский оборот на территории Российской Федерации непосредственно правообладателем или с его согласия, статьей 23 Закона Российской Федерации "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" закреплен принцип исчерпания прав, основанных на регистрации товарного знака, согласно которому в отношении таких товаров регистрация товарного знака не дает правообладателю право запретить использование товарного знака другими лицами".

Упомянутая позиция Конституционного Суда РФ должна была исключить появление рассматриваемых выше определения и постановления ВАС РФ, однако это, к сожалению, не произошло.

По мнению А.В. Семенова, "в нашей стране никогда не существовало и не могло существовать национального принципа исчерпания права на товарные знаки, даже после внесения в 2002 г. в соответствующую норму оговорки "на территории Российской Федерации". Причина тому - международное обязательство Российской Федерации - Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, учреждающее партнерство между Российской Федерацией и Европейским сообществом и их странами-участницами, заключенное в Корфу 24 июня 1994 г."*(12).

Действительно, в статье 19 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве указано: Соглашение не исключает запреты или ограничения импорта, экспорта и транзита товаров, оправданные с точки зрения общественной морали, обеспечения правопорядка или общественной безопасности, защиты здоровья и жизни людей, животных или растений, защиты природных ресурсов, защиты национальных, художественных, исторических и археологических ценностей или охраны интеллектуальной собственности... Такие запреты или ограничения не должны, однако, являться средством намеренной дискриминации или скрытого ограничения торговли между сторонами.

Во-первых, вряд ли можно отнести к средствам намеренной дискриминации или скрытого ограничения торговли национальный принцип исчерпания прав на товарный знак, предусмотренный в российском законодательстве. Во-вторых, некорректно делать выводы о распространении международных обязательств России в отношении государств ЕС на ее взаимоотношения с остальными государствами мира.

Как известно, в государствах ЕС в соответствии со статьей 7 Директивы Европейского Парламента и Совета от 22 октября 2008 г. N 2008/95/ЕС*(13) действует региональный принцип исчерпания права на товарный знак: товарный знак не дает своему обладателю право запрещать третьим лицам использовать его в отношении товаров, которые под данным товарным знаком были введены в оборот на территории Сообщества правообладателем или с его согласия. Вместе с тем упомянутая выше норма не применяется, если существуют законные основания, оправдывающие противодействие правообладателя дальнейшему распространению товаров, в частности, когда состояние товаров после введения их в оборот меняется или ухудшается.

В государствах - членах Таможенного союза (Белоруссия, Казахстан, Россия) с 1 января 2012 г., т.е. с даты вступления в силу Соглашения от 9 декабря 2010 г. "О единых принципах регулирования в сфере охраны и защиты прав интеллектуальной собственности" действует смешанный принцип исчерпания права на товарный знак, сочетающий региональный и национальные принципы. Так, региональный принцип исчерпания прав, согласно статье 13 Соглашения о единых принципах, применяется, когда товары, в отношении которых использован товарных знак, были правомерно введены в гражданский оборот на территории государств сторон непосредственно правообладателем или другими лицами с его согласия. Национальный принцип исчерпания права применяется, если соответствующие товары были впервые правомерно введены в оборот за пределами территории государств Таможенного союза.

Как уже упоминалось, во всех государствах - членах Таможенного союза действует национальный принцип исчерпания права на товарный знак. Причем в Казахстане указанный принцип введен в результате принятия Закона Республики Казахстан от 12 января 2012 г. N 537-IV PК "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам интеллектуальной собственности"*(14), дополнивший статью 19 Закона РК "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименований мест происхождения товаров" пунктом 7 соответствующего содержания. В юридической литературе справедливо отмечается: вопрос о законодательном запрещении параллельного (серого) импорта в Республике Казахстан, как во многих других странах, носит не только социально-экономический, но и репутационный характер, отражающий уровень инвестиционной привлекательности, а также уровень защищенности правообладателей и потребителей*(15).

В заключение следует особо подчеркнуть: предлагаемые ФАС России меры по изменению статьи 1487 ГК РФ, статьи 14 Закона о защите конкуренции и статьи 13 Соглашения о единых принципах могут помимо прочих негативных последствий, о которых упоминалось ранее, привести к осложнению интеграционных процессов в рамках Таможенного союза и нарушению единства правового регулирования в области исчерпания прав на товарный знак в государствах Таможенного союза.

Библиография

Болотов Ю., Нурмагамбетов Ж. Параллельный импорт и исчерпание прав на товарный знак // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. 2013. N 1.

Вилинов А., Рябчикова А. Легализация параллельного импорта в России: позиции федеральных органов и бизнес-сообщества // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. 2013. N 1, 2.

Еременко В.И. Реформирование российского антимонопольного законодательства // Законодательство и экономика. 2012. N 4.

Семенов А.В. Исчерпание великой мистификации ХХI века // Патенты и лицензии. 2011. N 8.

В.И. Еременко,

начальник Отдела права

Евразийского патентного ведомства,

доктор юридических наук

"Законодательство и экономика", N 6, июнь 2013 г.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Вилинов А., Рябчикова А. Легализация параллельного импорта в России: позиции федеральных органов и бизнес-сообщества // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. 2013. N 1. С. 12-24; N 2. С. 31-41.

*(2) Еременко В.И. Реформирование российского антимонопольного законодательства // Законодательство и экономика. 2012. N 4. С. 5-20.

*(3) Вестник ВАС РФ. 2008. N 2.

*(4) www.arbitr.ru/?id_sec=3548id_doc=19830.

*(5) http://kad.arbitr/ru/Pdf Document/.

*(6) http://www.fasmo.arbitr.ru.

*(7) deita.ru/society/primorskij-kraj_02.10.2009-138165.

*(8) SCP/18/3.

*(9) http://www.wipo.int/wipolex/en/ Здесь и далее, если не указано иное, соответствующая информация получена на сайте ВОИС.

*(10) http://lexdigital.ru/2013/081/.

*(11) Семенов А.В. Исчерпание великой мистификации ХХI века // Патенты и лицензии. 2011. N 8. С. 2-16.

*(12) Семенов А.В. Указ. соч. С. 14.

*(13) Official Journal of the European Union. 2008. L 299. P. 25.

*(14) base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=49334.

*(15) Болотов Ю., Нурмагамбетов Ж. Параллельный импорт и исчерпание прав на товарный знак // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. 2013. N 1. С. 26.