Понятие соучастия и признак совместности участия (Г.П. Новоселов, "Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2012 г.)

Понятие соучастия и признак совместности участия

Обосновывается тезис о том, что совместное совершение преступления - это не один из признаков, выделяемых в понятии соучастия в общем ряду с другими, количественными и качественными признаками, а родовое понятие, по отношению к которому соучастие выступает как видовое.

Статья 32 УК РФ соучастием в преступлении признает умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. На основании этого определения в юридической литературе выделяют в соучастии две группы признаков. К первой относят объективные признаки, обычно говорят о количественном (совершение деяние двумя или более лицами) и качественном (совместность участия в совершении единого преступления) признаках. По поводу второй группы (субъективных признаков) мнения авторов расходятся: одни ограничиваются указанием на признак умышленности совершаемого преступления, другие вслед за законодателем различают в качестве отдельных признаков "умышленность совершаемого преступления" и "умышленность участия" в совершении такого преступления.

Разные точки зрения высказываются и при характеристике признака совместности: в узком смысле он отражает особенности лишь объективной стороны преступления, совершаемого в соучастии, а в широком - еще и специфику субъективной стороны совершенного в соучастии преступления. Примечательно, что эти подходы объединяет не только то, что совместность в них наделяется статусом признака понятия соучастия и рассматривается в одном ряду с другими признаками, но и то, что в обоих случаях остается открытым вопрос о родовой специфике понятия соучастия. Между тем правила конструирования дефиниции любого понятия (если она состоит из указания на род и видовые отличия) требуют определенности первоначально в родовой принадлежности понятия и только затем - в его видовых отличиях (признаках).

В свое время достаточно однозначно по данному вопросу высказался Н.С. Таганцев. Он считал необходимым рассматривать соучастие как один из возможных видов "стечения" преступников и отличал его от всех других видов в связи с тем, что при соучастии, с одной стороны, вместо личной ответственности каждого из воссоединившихся лиц за учиненное ими наступает ответственность каждого за общее дело в полном объеме, а с другой - общие положения о причинной связи существенно изменяются при наличии соучастия*(1). Однако в последующем в учении о соучастии термин "стечение" широкого распространения не получил. При этом большинство ученых при характеристике соучастия стали ориентироваться на его дефиницию, закрепленную в уголовном законе, нередко ограничиваясь признанием соучастия одной из форм совершения преступления либо, например, рассматривая соучастие в качестве разновидности действий и определяя его как "совместные, умышленные действия, представляющие собой совершение одного и того же преступления с разделениями или без разделения ролей (соисполнительство или соучастие в узком смысле слова)"*(2).

Несколько иное решение вопроса было предложено Р.Р. Галиакбаровым, по мнению которого через призму учения о соучастии нельзя решить все возникающие проблемы неосторожного сопричинения преступного результата усилиями нескольких лиц, а также объективного группового исполнения посягательства, когда преступление совершается личными действиями субъекта ответственности с дополнительным привлечением усилий невиновно действующего лица, не подлежащего уголовной ответственности. С учетом в том числе этих соображений автор сделал вывод о целесообразности рассмотрения соучастия в качестве структурного элемента института множественности, в частности его блока, охватывающего различные виды стечения нескольких лиц в одном преступлении.

Существование нерешаемых или трудно решаемых в рамках учения о соучастии проблем, возникающих при рассмотрении преступления, совершенного с участием нескольких лиц, сомнений не вызывает. На наш взгляд, вряд ли правильно в качестве более общего, чем соучастие, понятия в настоящее время рассматривать устаревший термин "стечение" или понятие множественности субъектов преступления (многосубъектность преступления). Конечно, с некоторой долей условности все преступления можно подразделить на две группы: совершенные в одиночку, одним субъектом и совершенные несколькими лицами, множеством субъектов. Однако о совершении преступления несколькими лицами или субъектами речь может идти лишь при условии совершения ими преступления совместно. Поскольку и иные выделяемые ныне в понятии соучастия признаки не могут рассматриваться вне связи с совместностью участия в совершении преступления, то напрашивается вывод: соучастие есть только одна из разновидностей (форм) совместного совершения преступления. Но если это так, то вопреки сложившемуся мнению совместность совершения преступления следует рассматривать как родовое понятие, по отношению к которому соучастие выступает как видовое понятие, имеющее, с одной стороны, общие, а с другой - специфические по сравнению с иными видами совместного совершения преступления признаки.

Действительно, характеризуя понятие соучастия как вид (форму) совместного совершения преступления, нужно принять во внимание прежде всего то, что любая совместная деятельность мыслится лишь постольку, поскольку она, в отличие от действий одиночки, осуществляется не одним, а несколькими лицами. В связи с этим часто декларируемый в юридической литературе тезис о самостоятельной значимости признаков "совершение преступления двумя или более лицами" и "совместность участия" не может считаться обоснованным, поскольку логически допускает возможность участия в совершении преступления двух или более лиц при отсутствии совместности их деятельности, а также совместной деятельности без признака участия в ней двух или более лиц. Между тем одно без другого не существует: отсутствие совместности дает основание говорить о совершении одного преступления не двумя или более лицами, а отдельно действующими лицами, что далеко не одно и то же; отсутствие двух или более лиц исключает возможность признания преступления совместно совершенным.

Если говорить о количественной характеристике участников совместно совершаемого преступления и преступления, совершаемого в соучастии, то применительно к последнему ни о какой специфике речь идти не должна, поскольку согласно ст. 32 УК РФ соучастие предполагает участие двух или более лиц, т.е. любое множество участников. Сложнее решается вопрос об их качественной специфике. К сожалению, законодатель не уточняет, кого он подразумевает под термином "лица": только вменяемых, достигших к моменту совершения преступления требуемого для привлечения к уголовной ответственности возраста, одним словом, субъектов преступления, либо и тех, кто в силу невменяемости или недостижения требуемого минимального возраста не может нести уголовную ответственность, потому что не может быть субъектом преступления.

Большинство представителей теории уголовного права на этот вопрос отвечают однозначно: соучастие невозможно тогда, когда одно из участвующих в преступлении лиц обладает, а другое не обладает всеми обязательными признаками субъекта преступления. В связи с этим в уголовно-правовой науке не признается наличие соучастия при так называемом посредственном причинении вреда: если преступный замысел осуществляется чужими руками, т.е. "подговоривший ребенка поджечь дом, давший умалишенному нож, которым тот учинил убийство, являются с точки зрения уголовного права единственными виновниками поджога или убийства" (Н.С. Таганцев). Аналогично решается вопрос и применительно к преступлениям, совершаемым лицом, способным нести уголовную ответственность, совместно с невменяемым или малолетним.

Несколько иная позиция на этот счет сформировалась в судебной практике. Наиболее показательно постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое". В первоначальной редакции в первом абзаце п. 12 данного постановления указывалось, что действия лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя, совершенных группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, следует квалифицировать по соответствующим пунктам ст. 158, 161 и 162 УК РФ по признакам "группа лиц по предварительному сговору" или "организованная группа", если в совершении этого преступления совместно участвовали два или более исполнителя, которые в силу ст. 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное. Во втором абзаце указанного пункта рекомендовалось действия лица, совершившего кражу, грабеж или разбой посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, при отсутствии иных квалифицирующих признаков квалифицировать по частям первым ст. 158, 161, и 162 УК РФ: как действия непосредственного исполнителя преступления (ч. 2 ст. 33 УК РФ).

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. N 31 первый абзац п. 12 постановления N 29 был исключен, что может быть объяснено лишь одним: изменением позиции высшего судебного органа по вопросу о наличии соучастия в преступлениях, совершаемых совместно способным и не способным нести уголовную ответственность лицами. Данный вывод подтверждается решениями Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, в том числе определением Верховного Суда РФ от 1 июня 2010 г. N 81-д10-11: не соглашаясь с доводами прокурора об отсутствии в содеянном квалифицирующего признака "совершение группой лиц" в связи с совершением преступления осужденным вместе с лицом, не подлежащим уголовной ответственности в силу невменяемости, Судебная коллегия аргументировала свою позицию тем, что виновный совершил преступление не с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности, а совместно с ним. Эти и другие решения, принятые высшим судебным органом в последние годы, ориентируют на то, что признаки совместного причинения вреда (а значит, и соучастия) отсутствуют при причинении вреда "чужими руками", но имеются при совместном совершении преступления способным и не способным нести уголовную ответственность лицами.

Еще в период действия прежнего уголовного законодательства в теории и судебной практике возник также вопрос об уголовно-правовой оценке совместного совершения несколькими лицами преступления, состав которого содержит признак специального субъекта, если при этом в преступлении принимали участие лица, обладающие и не обладающие таким признаком (например, хищение имущества совместно с лицом, которому оно было вверено). Выработанное в тот период правило квалификации не исключало признания преступлений такого рода совершенными в соучастии, но подчеркивалось, что объективная сторона в них могла быть выполнена только специальным субъектом. Данное правило впервые было нормативно закреплено в ч. 4 ст. 34 УК РФ, которая гласит: лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за преступление в качестве организатора, подстрекателя либо пособника.

Как и всякий иной вид совместного совершения преступления, соучастие возможно только тогда, когда имеет место сопричинение вреда двумя или более лицами. В сущности, именно это в основном и имеется в виду в юридической литературе, когда совместность признается одним из объективных признаков соучастия и когда ее проявление усматривается в наличии: 1) определенной взаимообусловленности (взаимозависимости) между действиями соучастников; 2) единого преступного результата, вменяемого каждому соучастнику; 3) причинной связи между деянием соучастника и общим преступным результатом.

Первое и второе положения серьезных разногласий среди ученых не вызывают. Иначе обстоит дело с третьей позицией. Решая вопрос о причинной связи между действиями отдельного соучастника и общим преступным результатом, большинство авторов исходят из тезиса о том, что деяния каждого соучастника должны не просто служить условием наступления общих преступных последствий, а быть с ними в причинной связи. Однако особенности этой связи раскрываются по-разному. Так, М.И. Ковалев утверждал, что при соучастии преступный результат вызывается действиями лишь исполнителя, но нельзя говорить о том, что только его действия находятся в причинной связи с результатом. "Причиной наступления преступных последствий при преступлениях, совершаемых в соучастии, служит совместная деятельность всех соучастников. Действия каждого соучастника представляют собой лишь отдельный фактор, который наряду с другими и составляет причину"*(3). При таком подходе сопричинение вреда при соучастии в преступлении означает, что единый преступный результат деятельности нескольких лиц есть следствие не отдельного деяния, совершаемого каждым соучастником, а совместно ими совершенного деяния.

В юридической литературе высказаны и иные мнения о специфике причинной связи при соучастии. Например, в одном из курсов советского уголовного права А.А. Пионтковский утверждал, что для уголовной ответственности каждого соучастника необходимо установить, что он содействовал чем-либо исполнителю в совершении преступления: "В результате содействия, оказанного соучастником исполнителю преступления, создается объективная причинная связь между деятельностью соучастника и совершенным исполнителем преступлением". Обратим внимание на то, что в данной интерпретации действия соучастников рассматриваются как причина, а совершение исполнителем преступления - как следствие. По сути дела, аналогичную позицию занимают авторы, утверждающие, что поведение каждого соучастника является причиной для выполнения другим соучастником его части действий (акта бездействия), при отсутствии причинной связи между деяниями лиц признается отсутствие соучастия (Л.В. Иногамова-Хегай).

От приведенных точек зрения на специфику причинной связи при соучастии в преступлении отличается позиция, сторонники которой характеризуют эту связь как связь между единым преступным результатом и деянием каждого соучастника; иногда ее называют прямой для исполнителей (соисполнителей) и опосредованной для других соучастников, поскольку их действия влияют на преступный результат через деятельность исполнителя*(4). Л.Д. Ермакова полагает, что суд должен устанавливать причинную связь не только между действиями исполнителя и общественно опасными последствиями (как в преступлении, совершаемом одним лицом), но и между деяниями подстрекателя, организатора, пособника, действующих вне рамок признаков состава преступления (не исполняющих объективную сторону преступления), с одной стороны и действиями исполнителя - с другой.

Несмотря на различия в понимании специфики причинной связи при соучастии, бесспорно, что данный вопрос не может решаться за рамками понятия совместного совершения преступления и что именно этим соучастие должно отличаться от иных форм (видов) прикосновенности к преступлению.

Как следует из ст. 32 УК РФ, соучастие возможно только при совершении умышленного преступления. Ранее действовавшее уголовное законодательство в этом отношении не было столь однозначным, в связи с чем в теории уголовного права высказывались мнения о возможности признания соучастием неосторожного сопричинения вреда. В настоящее время законодатель не дает оснований для такого предположения. Однако УК РФ по-прежнему оставляет открытым вопрос о виде умысла, с которым могут действовать соучастники. В юридической литературе есть немало сторонников точки зрения, согласно которой соучастие признается только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом (Ф.Г. Бурчак, М.И. Ковалев, А.И. Рарог, Н.К. Семернева и др.). В обоснование приводятся разные аргументы, в том числе ссылка на то, что при соучастии всегда предполагается определенного рода соглашение, которое не обязательно должно быть предварительным.

Мы согласны с данной позицией, но отметим, что у нее есть оппоненты. Поскольку ст. 32 УК РФ не содержит каких-либо ограничений относительно вида умысла, отдельные авторы не исключают возможности соучастия при совершении преступления с косвенным умыслом, когда лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия), предвидит возможность наступления общественно опасных последствий, не желает, но сознательно допускает эти последствия либо относится к ним безразлично. При этом одни ученые (Т.А. Смолина, А.В. Шеслер) считают, что только у организатора преступления должен быть прямой умысел, а действия иных соучастников могут совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом; другие (А.В. Наумов, Л.И. Романова и др.) исходят из того, что вид умысла при соучастии следует определять отдельно применительно к совершаемым исполнителем действиям (они могут совершаться только с прямым умыслом) и наступившим в результате этих действий преступным последствиям, отношение к которым может характеризоваться как прямым, так и косвенным умыслом.

Для квалификации содеянного в качестве соучастия в преступлении не обязательно наличие определенных целей или мотивов совместной деятельности. Однако на практике нередко совершаются несколькими лицами такие преступления, вменение которых требует установления целей или мотивов, указанных в статье Особенной части УК РФ. При их совпадении с внутренними побуждениями каждого из соучастников (например, при хищении) сложностей в уголовно-правовой оценке содеянного не возникает. Но каким образом должно квалифицироваться совместное причинение вреда лицами, цели и мотивы которых не совпадают? В юридической литературе решение данного вопроса ставится в зависимость от осведомленности соучастников относительно целей и мотивов преступления, совершению которого они содействовали. При отсутствии такой осведомленности действия соучастников квалифицируются исходя из целей и мотивов каждого.

Предусмотрев в ст. 32 УК РФ в понятии соучастия признак "совершение умышленного преступления", законодатель сохранил и такой ранее выделявшийся признак, как "умышленное участие". Иное решение вопроса в конце 80-х гг. прошлого века предлагалось разработчиками научной концепции перспективного развития уголовного права. Отмечая некорректность конструирования умысла на основе лишь психического отношения к деянию, они пришли к выводу о целесообразности замены признака "умышленное участие" на признак "совершение умышленного преступления".

Тот факт, что законодатель в определении соучастия указал оба признака, дает основание считать, что, по мнению законодателя, психическое отношение соучастника при совместном совершении преступления не укладывается в рамки традиционных представлений о признаках умышленно совершенного преступления. Помимо интеллектуального и волевого отношения к деянию и его последствиям для соучастия необходимо также установить, охватывался ли умыслом одного лица факт участия в совместно совершаемом преступлении другого лица или других лиц. Признак "умышленность участия" предполагает как минимум наличие у соучастника сознания того, что он действует не один. Но достаточно ли этого для понятия соучастия? Возникают и другие вопросы: должен ли каждый соучастник быть осведомлен о наличии других участников и если да, то в каком объеме; требуется ли помимо осведомленности согласованность действий соучастников и т.д.

К сожалению, теория уголовного права не выработала пока общепринятого решения этих вопросов. Не касаясь каждого из них в отдельности, отметим, что ответы могут быть найдены в давно возникшей дискуссии по поводу того, какой должна быть субъективная связь между соучастниками: только двусторонней (имеется взаимная осведомленность исполнителя преступления и других соучастников) или односторонней (исполнитель не знает о существовании других соучастников). Сторонники первой точки зрения полагают, что если исполнитель не сознает, что другое лицо склонило его к совершению преступления и он фактически оказывается лишь инструментом в чужих руках, то ни тот, ни другой не могут считаться соучастниками одного преступления (М.И. Ковалев). Отстаивающие мнение о существовании соучастия и при односторонней субъективной связи признают возможность осуществления "замаскированного" подстрекательства или пособничества, когда исполнитель, умышленно совершающий преступление, не осознает характера присоединяющейся деятельности подстрекателя (пособника), тогда как последний желает склонить исполнителя к совершению преступления или оказать ему содействие в его совершении. Более того, при таких формах соучастия, как организованная группа и преступное сообщество (преступная организация), считают Г.А. Есаков и другие авторы этой теории, соучастники могут не только не знать друг друга лично, но и вообще не догадываться о взаимном существовании, что, однако, не препятствует констатации соучастия.

Проблема осведомленности соучастников друг о друге не исчерпывает характеристики умышленности участия, есть и другой важный вопрос: о согласованности действий соучастников. По нашему мнению, в той или иной форме такая согласованность должна иметь место при любом соучастии, но она не обязательно должна выражаться в предварительном сговоре и в обсуждении всех деталей совместно совершаемого преступления. Именно согласованность определяет границы того, что охватывается умыслом соучастников, она оказывается в центре внимания всякий раз, когда идет речь об эксцессе исполнителя, под которым в ст. 36 УК РФ понимается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. К сожалению, устанавливая правило о том, что за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не несут, законодатель не делает различий между так называемым качественным и количественным эксцессами. Количественный эксцесс состоит в том, что исполнитель совершает преступление, однородное с задуманным остальными соучастниками, но менее тяжкое либо более тяжкое, чем было намечено. При качественном эксцессе исполнитель совершает неоднородное преступление. В подобных случаях исполнитель отвечает за фактически им совершенное преступление. Другие же соучастники должны нести уголовную ответственность за приготовление к тому преступлению, которое охватывалось их умыслом, при условии, что это преступление относится к тяжким или особо тяжким. Применение правила о стадиях развития преступления (а не о соучастии) обусловлено тем, что между совершенным исполнителем преступлением и тем, которое планировали совершить соучастники, нет причинно-следственной связи. В подавляющем большинстве случаев эксцесс исполнителя совершается умышленно, хотя в ряде случаев возможна и неосторожность. За неосторожное преступление ответственность наступает лишь для его исполнителя.

Завершая характеристику соучастия как одного из видов совместного причинения вреда, можно констатировать, что сопричинение вреда несколькими лицами свойственно любому виду совместного совершения преступления; от других видов совместного совершения преступления соучастие отличается, во-первых, умышленным совершением совместного преступления и, во-вторых, умышленным участием в таком преступлении.

Г.П. Новоселов,

доктор юридических наук, профессор УрГЮА

(Екатеринбург)

"Российский юридический журнал", N 6, ноябрь-декабрь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 326.

*(2) Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999. С. 19.

*(3) Там же. С. 49-50.

*(4) Уголовное право. Общая часть. Тюмень, 2006. С. 191.