Распоряжение потенциальными возможностями (шансами), возникающими из условно-отлагательных сделок (P.P. Валиев, "Законодательство", N 2, февраль 2012 г.)

Распоряжение потенциальными возможностями (шансами), возникающими из условно-отлагательных сделок

I

Недостаточная правовая регламентация института условных сделок порождает немало вопросов, связанных с практическим применением данного института. Один из этих вопросов касается распоряжения теми потенциальными возможностями (шансами), которыми до наступления отлагательного условия обладает условно управомоченное лицо.

Многие ученые, рассматривая положение условно управомоченного лица, видят в этом некий актив.

Так, Д.Д. Гримм пишет: "...Одна только возможность наступления известных, выгодных для условно управомоченного лица юридических последствий представляет собою целое благо, тем более ценное на практике, чем вероятнее, что условие исполнится"*(1). Более определенно высказывается Ю.С. Гамбаров: "Такая юридическая связанность условно обязанного, а, следовательно, и юридическая защита условно управомоченного лица - идет еще дальше. Она вводит условную сделку в состав имущества, позволяет переносить содержащееся в ней условное право в другие руки, отчуждать его, закладывать, передавать по наследству, предъявлять в суд иск о признании этого права, требовать обеспечения его залогом, поручительством, депозитом и, в известных случаях, даже арестом имущества должника. Наконец, условное право должника поступает в учреждаемый над его имуществом конкурс, а предъявленное в тот же конкурс условное право кредитора получает здесь свое обеспечение"*(2). Схожие высказывания можно встретить и у многих других отечественных ученых*(3).

Однако насколько предположение об оборотоспособности принадлежащих условно управомоченному лицу потенциальных возможностей (шансов) соответствует реальности с учетом сегодняшнего состояния российского гражданского права? Действительно ли упомянутые потенциальные возможности (шансы) могут закладываться, уступаться, передаваться по наследству? В настоящей статье будет проанализирована допустимость залога и уступки таких потенциальных возможностей (шансов).

II

Возможность обеспечения исполнения обязательств залогом потенциальных возможностей, принадлежащих условно управомоченному лицу, на первый взгляд, вполне логична. Да и согласно п. 1 ст. 336 Гражданского кодекса РФ предметом залога может быть всякое имущество. Однако при более внимательном рассмотрении ситуации возникает ряд непростых вопросов. Например, как в подобном случае оценить стоимость предмета залога? Ведь условие, с которым связано возникновение полноценных субъективных прав у условно управомоченного лица, может и не наступить. В то же время оценка предмета залога является одним из существенных условий договора о залоге (п. 1 ст. 339 ГК РФ).

Кроме того, ГК РФ в п. 6 ст. 340 говорит лишь о залоге имущественных прав, которые залогодатель приобретет в будущем, но не о залоге собственно тех потенциальных возможностей, которые принадлежат условно управомоченному лицу до наступления отлагательного условия. В соответствии же с разъяснениями, данными Президиумом ВАС РФ*(4), в указанном случае право залога возникает у залогодержателя лишь с момента приобретения залогодателем соответствующих прав. Следовательно, залог потенциальных возможностей, возникающих из сделки, совершенной под отлагательным условием, по нашему законодательству затруднителен.

Ситуация усугубляется в случае, если предметом залога выступают потенциальные возможности условно управомоченного лица, с которыми сопряжены потенциальные обязанности этого же лица. Например, стороны заключают договор купли-продажи индивидуально-определенной вещи с отсрочкой платежа под отлагательным условием получения покупателем кредита*(5). Далее продавец в обеспечение своего обязательства перед третьим лицом "передает ему в залог" ту потенциальную возможность получения покупной цены, которой он (продавец) обладает до наступления условия, после чего не исполняет свои обязательства перед залогодержателем. Что будет после обращения залогодержателем взыскания на предмет залога? Реализованный предмет залога перейдет к третьему лицу или же залогодержатель оставит его за собой. В любом случае то лицо, к которому перейдет указанная потенциальная возможность, даже в случае наступления условия не сможет получить удовлетворение, если залогодатель-продавец не исполнит перед покупателем свою обязанность по передаче индивидуально-определенной вещи*(6). Таким образом, залогодержатель в этом случае будет всецело зависеть от залогодателя, что противоречит существу и назначению залога. Покупатель, конечно же, может выплатить залогодержателю покупную цену, не дожидаясь передачи вещи залогодателем-продавцом, с которого затем будет требовать передачи вещи или возмещения убытков. Но и в этом случае залогодержатель всецело зависит от другого лица (покупателя), что никак не может гарантировать защиту его интересов.

Даже если в рассматриваемой ситуации залогодатель-продавец сначала передаст индивидуально-определенную вещь покупателю по условной сделке, а уже потом заложит свою потенциальную возможность получения покупной цены, залогодержатель все равно будет зависеть от залогодателя, так как последний в любое время до наступления отлагательного условия может вернуть себе переданную покупателю вещь как неосновательное обогащение. Залогодержателю в случае наступления условия и неисполнения залогодателем-продавцом своей обязанности по передаче вещи, конечно, будет сложно рассчитывать на получение удовлетворения от покупателя по условной сделке. Таким образом, как видим, представить в качестве предмета залога потенциальные возможности условно управомоченного лица в случае, когда с ними сопряжены потенциальные обязанности этого лица, крайне затруднительно.

Оценим потенциальные возможности условно управомоченного лица в качестве предмета залога при условии, что такие возможности не сопряжены с потенциальными обязанностями этого же лица. Например, одно лицо обещает подарить вещь другому лицу, но лишь при наступлении определенных условий. Но и здесь не все однозначно. Так, если отец обещает подарить своему сыну автомобиль под условием поступления последним в вуз, то наступление условия зависит в той или иной степени от самого условно управомоченного лица (сына). В этом случае возможность заложить условное право (шанс) на получение подарка, существующее до наступления условия, ставится под сомнение. Доводы здесь аналогичны рассмотренным ранее. Залогодержатель в этом случае будет зависеть от залогодателя-одаряемого, ведь последний может не только плохо сдать вступительные экзамены, но и даже не попробовать пройти испытания (не подать документы в вуз)*(7), что, как уже было сказано, противоречит существу и назначению института залога.

Другое дело, если отец обещает подарить сыну компьютер при условии повышения отцу зарплаты до определенного уровня. Здесь, по крайней мере с точки зрения теории, нет препятствий к тому, чтобы сын заложил ту потенциальную возможность получения подарка, которой он обладает до наступления условия, третьему лицу в целях обеспечения исполнения своих обязательств перед этим лицом.

То же можно сказать и о следующем примере: в договор купли-продажи картины включается пункт, обязывающий покупателя выплатить продавцу определенное вознаграждение, если покупатель перепродаст картину третьему лицу по цене более высокой, чем цена, по которой сам покупатель приобрел эту картину*(8). Продавец исполнит свою обязанность - передаст картину покупателю, покупатель примет и оплатит ее, но у продавца останется еще потенциальная возможность (шанс) получить вознаграждение при определенных обстоятельствах, которая не будет сопряжена ни с какими потенциальными обязанностями продавца. Эту потенциальную возможность условно управомоченного лица также можно рассматривать в качестве предмета залога.

Итак, мы пришли к выводу о том, что потенциальные возможности, принадлежащие условно управомоченному лицу, могут быть предметом залога, если эти возможности не сопряжены ни с какими потенциальными обязанностями такого лица и превращение этих возможностей в полноценные субъективные права не зависит от действий залогодателя. Главным аргументом против такого вывода является, пожалуй, следующий. Залогодержатель рассматриваемых в настоящей статье потенциальных возможностей все равно не имеет гарантий удовлетворения своих требований, так как условие - это обстоятельство, относительно которого неизвестно, наступит оно или нет. Соответственно, даже если наступление условия не зависит от действий залогодателя, оно все же вполне может не наступить, тогда полноценные права у залогодержателя не возникнут.

Однако гарантий нет и в том случае, когда предметом залога изначально выступают полноценные имущественные права. Так, торги, на которых реализуются заложенные права (требования), могут быть объявлены несостоявшимися из-за отсутствия желающих приобрести эти права. А при оставлении за собой заложенного права (требования) залогодержатель может не получить реального исполнения от должника, так как последний окажется банкротом. Даже если предметом залога является вещь, залогодержатель не может быть полностью защищен, так как на момент реализации эта вещь может существенно упасть в цене.

Потенциальные возможности, принадлежащие условно управомоченному лицу, как предмет залога менее ценны, чем полноценные имущественные права и тем более вещи, но это все же не означает, что такие возможности не обладают никакой имущественной ценностью. Они также способны удовлетворять потребности субъектов гражданского права, т.е. относиться к категории благ, иметь ценность.

Очевидно, что современное российское законодательство, несмотря на норму о способности всякого имущества быть предметом залога, скорее всего, не предполагает, что в качестве такового могут выступать потенциальные возможности условно управомоченного лица. Так, поясняя в ст. 335, кто может быть залогодателем, ГК РФ упоминает лишь залогодателя вещи и залогодателя полноценного права, умалчивая о залогодателе возможностей, возникающих из сделки под отлагательным условием. Пункт 6 ст. 340 ГК РФ говорит нам лишь о залоге полноценных имущественных прав, которые возникнут в будущем, но не о залоге самих потенциальных возможностей, предшествующих возникновению полноценных прав. В перечне оснований прекращения залога, приведенном в ст. 352 ГК РФ, нет такого основания, как невозможность наступления отлагательного условия.

Для исправления ситуации простого введения в ГК РФ нормы о том, что наряду с вещами и полноценными имущественными правами предметом залога могут быть и рассматриваемые в настоящей статье потенциальные возможности, недостаточно, поскольку, как было отмечено, далеко не всякие потенциальные возможности условно управомоченного лица способны играть ту роль, которая предназначена заложенному имуществу. Необходимо адекватное законодательное решение, которое, в частности, предусмотрело бы, какие из потенциальных возможностей условно управомоченного лица могут (или не могут) быть предметом залога, дополнило бы ст. 335, 340, 352 ГК РФ, изменило бы ст. 128 ГК РФ путем добавления в перечень объектов гражданских прав потенциальных возможностей, которыми обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия, а также внесло бы ряд других коррективов в действующее законодательство. Пока же возможность залога тех преимуществ (потенциальных возможностей), которыми обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия, допустима лишь теоретически.

III

Теперь рассмотрим возможность уступки принадлежащих условно управомоченному лицу преимуществ (шансов). С одной стороны, буквальное толкование в первую очередь положений главы 24 ГК РФ, а также ряда других положений действующего законодательства дает основания говорить о том, что позитивное право не предусматривает уступки другому лицу тех потенциальных возможностей, которыми обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия. Отмечается в теории*(9) и упоминается в законе*(10) лишь возможность уступки будущих прав (требований). Нас же интересует допустимость уступки не самих прав, пусть и будущих, а именно преимуществ условно управомоченного лица, заключающихся в вероятном возникновении у него полноценных прав с наступлением отлагательного условия. С другой стороны, отсутствие соответствующих норм в позитивном праве еще не является основанием для безусловного вывода о недопустимости уступки преимуществ, которыми обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия. Для такого вывода нужна более веская политико-правовая и теоретическая аргументация.

Выше, рассматривая в качестве предмета залога преимущества, которыми обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия, мы отметили, что способность таких преимуществ быть предметом залога, если такие преимущества (потенциальные возможности) условно управомоченного лица сопряжены с потенциальными обязанностями этого лица или если наступление отлагательного условия зависит от действий условно управомоченного лица - залогодателя, вызывает серьезные сомнения. То же можно сказать и о способности таких преимуществ быть предметом уступки. В целом рассматриваемая проблема схожа с проблемой допустимости уступки полноценных прав, возникающих из двусторонних договоров. Однако подробный анализ доводов как сторонников, так и противников допустимости такой уступки в настоящей статье не приводится*(11). Отметим лишь следующее. Суды придерживаются позиции, согласно которой допустимость уступки полноценного права (требования) не ставится в зависимость от того, обусловлена ли возможность его реализации встречным исполнением цедентом своих обязательств перед должником*(12). Другими словами, допускается уступка прав, возникающих из двусторонних договоров*(13). Но если мы говорим не о полноценных правах, а о потенциальных возможностях условно управомоченного лица, то положение "цессионария" здесь и так зыбкое: отлагательное условие может и не наступить; кроме того он даже в случае наступления условия может столкнуться с возражениями должника (ст. 386 ГК РФ) по поводу неисполнения "цедентом" своих обязательств перед должником. Ценность таких потенциальных возможностей стремится к нулю. А потому если речь идет об имеющих место до наступления отлагательного условия потенциальных возможностях (шансах), а не о полноценных правах, то уступку таких потенциальных возможностей условно управомоченного лица, сопряженных с его же потенциальными обязанностями, а равно уступку потенциальных возможностей, возникающих из сделки под отлагательным условием, наступление которого зависит от уступающего такие потенциальные возможности "цедента", по нашему мнению, следует признать недопустимыми.

Другое дело, если реальное исполнение "цессионарию" не зависит от действий "цедента". Снова вернемся к одному из приводившихся примеров: в договор купли-продажи картины включается пункт, обязывающий покупателя выплатить продавцу определенное вознаграждение, если покупатель перепродаст картину третьему лицу по цене более высокой, чем та, по которой сам покупатель приобрел эту картину у продавца. Продавец в этом случае может уступить потенциальную возможность получения вознаграждения, так как она не сопряжена ни с какими потенциальными обязанностями продавца-цедента; наступление отлагательного условия здесь также не зависит от действий продавца-цедента. Зависимость же реального исполнения должником цессионарию от действий третьих лиц или даже самого потенциального должника (если отлагательное условие не наступит, т.е. покупатель (потенциальный должник) не перепродаст картину по определенной цене третьему лицу, то цессионарий, безусловно, не сможет в действительности реализовать данную потенциальную возможность) не может служить основанием для вывода о недопустимости уступки потенциальных возможностей условно управомоченного лица. Ведь даже если речь идет об уступке полноценных имущественных прав (а возможность такой уступки большинством ученых не оспаривается), реальное исполнение должником цессионарию зависит от множества факторов, в том числе и от действий самого должника.

В.В. Байбак, рассуждая о факторах, ставших причиной вовлечения полноценных прав (требований) в гражданский оборот, пришел к выводу о том, что такое вовлечение обусловлено действием двух диалектически связанных факторов: с одной стороны, у кредитора имеется возможность получения исполнения от должника, с другой стороны, эта возможность сопряжена с определенными рисками (например риском неплатежеспособности должника). То есть, с одной стороны, право обладает ценностью, а потому востребовано в обороте, с другой стороны, сам кредитор может захотеть избавиться от тех рисков, с которыми сопряжено обладание правом*(14).

Но то же вполне можно сказать и о тех потенциальных возможностях (шансах), которыми до наступления отлагательного условия обладает условно управомоченное лицо. С одной стороны, эти потенциальные возможности также представляют собой определенное благо, имеют ценность; с другой стороны, условно управомоченное лицо несет риски неполучения реального исполнения от условно обязанного лица. Причем в данной ситуации к рискам, сопровождающим обладание полноценным правом (неплатежеспособность должника), добавляется еще и риск ненаступления отлагательного условия.

Полноценные права, в отличие от потенциальных возможностей условно управомоченного лица, обеспечиваются возможностью государственного принуждения*(15). Вследствие этого потенциальные возможности условно управомоченного лица по общему правилу менее ценны, чем полноценные имущественные права. Однако вряд ли стоит делать категорический вывод о недопустимости уступки таких потенциальных возможностей.

Пусть в рассматриваемом нами примере картина продана не заядлому коллекционеру, а лицу, которое ее приобрело лишь с целью дальнейшей перепродажи по более высокой цене. Также представим, что на момент продажи картины этому лицу ее автор был неизвестен широкой публике. Спустя некоторое время художник приобрел всемирную известность, а его работы, в том числе раннего периода, стали стоить в несколько раз дороже. Что можно сказать в данном случае о потенциальной возможности (шансе) получения первоначальным продавцом (условно управомоченным лицом) вознаграждения от покупателя? Надо полагать, что эта потенциальная возможность обладает значительной ценностью. Ведь покупатель приобретал картину именно с целью перепродать ее в дальнейшем, а потому он, скорее всего, реализует свое намерение, особенно с учетом изменившейся цены полотна. Кроме того, с наступлением отлагательного условия (перепродажа картины по более высокой цене) продавец-кредитор не будет испытывать трудностей с платежеспособностью покупателя-должника, так как последний серьезно увеличит свои активы вследствие такой перепродажи. И теперь представим, что некое лицо имеет полноценное право на получение значительной суммы денег, но должник является банкротом. Это полноценное право, как ни парадоксально, обладает даже меньшей ценностью, чем рассмотренная потенциальная возможность (шанс) условно управомоченного лица получить вознаграждение.

Но даже не принимая во внимание столь показательные примеры и соглашаясь с тем, что потенциальные возможности условно управомоченного лица в большинстве случаев менее ценны, чем полноценные имущественные права, мы все же должны констатировать, что такие потенциальные возможности (шансы) обладают меновой стоимостью. И если кто-либо из участников гражданского оборота желает приобрести такую потенциальную возможность (шанс) за меньшие деньги, пока она не превратилась в реальную возможность (полноценное право) с соответствующим увеличением в цене, а условно управомоченное лицо желает "продать" эту потенциальную возможность (шанс), пусть и дешевле, чем стоило бы полноценное право, но вместе с тем избавившись от риска ненаступления отлагательного условия, то зачем препятствовать указанным лицам в заключении сделки, состоящей в уступке такой потенциальной возможности (шанса)? Для этого нет веских политико-правовых оснований.

Принципиально такие потенциальные возможности (шансы) способны быть предметом уступки, а также переходить от одного лица к другому при наследовании и реорганизации*(16). Препятствия на пути к практической реализации данного положения вызваны главным образом несовершенством законодательного регулирования. Но и здесь изменения, видимо, уже близки. Так, составители Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России отмечают распространенность на практике и необходимость законодательного закрепления сделок по передаче всех прав и обязанностей по договору, т.е. сделок по "передаче договоров"*(17). Развивая этот тезис, можно сказать о необходимости законодательного закрепления допустимости сделок, направленных на "передачу" не только тех договоров, из которых непосредственно возникают права и обязанности, но и договоров, совершенных под отлагательным условием. При такой замене стороны условно-отлагательного договора, произошедшей до наступления отлагательного условия, передаются не полноценные права и обязанности, а потенциальные возможности (шансы) и потенциальные обязанности (риски).

Надо законодательно закрепить не только допустимость уступки (перевода) потенциальных прав (шансов) и потенциальных обязанностей (рисков) и их перехода от одного лица к другому при наследовании и реорганизации. Следует также по аналогии с переменой лиц в обязательстве предусмотреть: необходимость уведомления условно обязанного лица о состоявшемся переходе потенциальных возможностей (шансов) условно управомоченного лица к другому лицу и последствия неуведомления; необходимость представления условно обязанному лицу доказательств перехода потенциальных возможностей (шансов) к новому условно управомоченному лицу; обязанность условно управомоченного лица, уступившего потенциальные возможности (шансы) другому лицу, передать последнему документы, удостоверяющие эти потенциальные возможности (шансы); право условно обязанного лица выдвигать против нового условно управомоченного лица возражения, которые он имел против первоначального условно управомоченного лица; запрет уступки без согласия условно обязанного лица потенциальных возможностей (шансов) в случае, когда для него имеет существенное значение личность условно управомоченного лица; ответственность первоначального условно управомоченного лица перед новым условно управомоченным лицом за недействительность переданных ему потенциальных возможностей (шансов), но не за ненаступление отлагательного условия и не за неисполнение полноценного права (требования), которое возникнет при наступлении отлагательного условия; необходимость получения согласия условно управомоченного лица при переводе потенциальных обязанностей (рисков) условно обязанным лицом на другое лицо; право нового условно обязанного лица выдвигать против условно управомоченного лица возражения, основанные на отношениях между условно управомоченным лицом и первоначальным условно обязанным лицом. Кроме того, как уже отмечалось, следует законодательно закрепить, что не могут уступаться потенциальные возможности (шансы) условно управомоченного лица, если они сопряжены с потенциальными обязанностями (рисками) этого же лица, а также если наступление отлагательного условия зависит от действий этого условно управомоченного лица. Соответственно должен быть запрещен перевод потенциальных обязанностей (рисков) условно обязанного лица на другое лицо, если наступление отлагательного условия зависит от действий этого (первоначального) условно обязанного лица.

IV

Итак, потенциальные возможности условно управомоченного лица представляют собой определенные преимущества, имеют ценность, могут передаваться от одного лица к другому. Иными словами, такие потенциальные возможности являются оборотоспособными благами. Эти выводы, в свою очередь, приводят нас к мысли о том, что такие потенциальные возможности являются объектами гражданских прав. Точнее даже рассматривать в качестве объекта гражданских прав не только потенциальную возможность, которой обладает условно управомоченное лицо до наступления отлагательного условия, но и более широкую категорию - шанс (вероятность). Если же мы говорим о переводе потенциальных обязанностей (рисков) условно обязанным лицом на другое лицо, то вполне резонно возникает предположение о том, что объектом гражданских правоотношений является также и риск.

Данная идея, в принципе, не нова. Так, Н.Б. Щербаков, рассуждая о том, допустимо ли распределение риска (в частности его передачу) считать каузой алеаторной сделки, задает вопрос: может ли риск быть объектом гражданских прав, вовлеченным в имущественный оборот?*(18) Далее он пишет: "Принципиально такая постановка вопроса едва ли может считаться неправомерной. Природе человека, его отношениям к вещам и лицам свойственно не только приобретение неких имущественных благ, но и освобождение, полное или частичное, от лежащего на нем бремени (не говоря уже о том, что если риск понимать как обязанность несения неблагоприятных имущественных последствий, то ответ на поставленный вопрос становится ближе, поскольку обязанность давно является объектом распоряжения обязанных лиц посредством совершения сделок по переводу долга)"*(19).

Р. Саватье, в свою очередь, анализируя различие меновых и рисковых (алеаторных) договоров, отмечает, что в последних "обещают или предоставляют шанс, вероятность. Неизвестная заранее возможность реализации этой вероятности и составляет предмет договора"*(20). В качестве примера алеаторного договора ученый приводит ситуацию, когда передаются права, по поводу которых спор рассматривается в суде; "договор о такой передаче состоит для одной из сторон в том, что она отказывается от вероятности выиграть процесс и удовлетворяется тем, что получает от другой стороны определенную сумму, представляющую лишь часть того, что является предметом судебного разбирательства"*(21). Иными словами, в указанном примере цессионарий "покупает" у цедента шанс на то, что судебный процесс выиграет именно он - цессионарий.

И если приведенный Р. Саватье пример не столь показателен (так как речь в нем идет все-таки о полноценных правах), то рассматриваемая нами в настоящей статье уступка условно управомоченным лицом своей потенциальной возможности, возникающей из сделки под отлагательным условием, есть не что иное, как "продажа" этим лицом за определенную сумму (меньшую, чем "номинал полноценного права", которое может возникнуть с наступлением отлагательного условия) шанса на то, что отлагательное условие наступит и у "покупателя" этого шанса возникнет полноценное имущественное право. Соответственно перевод условно обязанным лицом своей потенциальной обязанности на другое лицо представляет собой возложение на это лицо риска, заключающегося в том, что отлагательное условие может наступить, и тогда у последнего возникнет полноценная обязанность. За такое возложение риска новое условно обязанное лицо получает от первоначального условно обязанного лица определенное вознаграждение, меньшее по размеру, чем "номинал полноценной обязанности", которая может возникнуть с наступлением отлагательного условия. Возможно, что такое возложение риска происходит в счет погашения уже существующего долга нового условно обязанного лица перед первоначальным условно обязанным лицом, но долга меньшего по величине, чем "номинал полноценной обязанности", которая может возникнуть с наступлением отлагательного условия.

Риски и шансы пронизывают почти все гражданско-правовые отношения. Так, с переходом права собственности на вещь от одного лица к другому к новому собственнику переходят также риск того, что эта вещь может резко упасть в цене, и шанс на то, что эта вещь, наоборот, прибавит в цене. Основываясь на данном тезисе, можно было бы говорить о том, что шансы и риски не являются самостоятельными объектами гражданских прав, а лишь сопутствуют "настоящим" объектам гражданских прав. В приведенном нами примере риск падения (шанс повышения) цены вещи по общему правилу не может быть возложен (передан) без передачи самой вещи. Объектом распоряжения, как и объектом гражданского правоотношения, здесь является сама вещь, а не сопутствующие ей шансы и риски. Однако редко все же бывают ситуации, когда именно шансы и риски сами по себе являются объектами распоряжений и соответственно объектами гражданских правоотношений*(22). Примерами могут служить рассмотренные нами уступка потенциальных возможностей условно управомоченным лицом и перевод потенциальных обязанностей условно обязанным лицом. Основываясь, в частности, на таких примерах, мы и делаем вывод о том, что шансы и риски можно рассматривать в качестве объектов гражданских правоотношений.

Список литературы

1. Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. Т. 1.

2. Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005.

3. Вошатко А.В. Уступка требования из синаллагматического договора // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 11. Ярославль, 2004.

4. Гамбаров Ю.С. Гражданское право: Общая часть. М., 2003.

5. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2007.

6. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003.

7. Крашенинников Е.А. Правовое положение сторон отлагательно обусловленной сделки во время состояния подвешенности // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 12. Ярославль, 2005.

8. Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003.

9. Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972.

10. Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1: Общая часть. Вещное право. Авторское право. Киев, 1917.

11. Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001.

12. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911.

13. Щербаков Н.Б. Основные подходы к определению юридической природы алеаторных сделок // Вестник гражданского права. 2006. N 1.

P.P. Валиев,

аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 2, февраль 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 158.

*(2) Гамбаров Ю.С. Гражданское право: Общая часть. М., 2003. С. 781.

*(3) См., напр.: Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1: Общая часть. Вещное право. Авторское право. Киев, 1917; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911; Крашенинников Е.А. Правовое положение сторон отлагательно обусловленной сделки во время состояния подвешенности // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 12. Ярославль, 2005. С. 7-8, 16-17.

*(4) См.: п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 1998 г. N 26 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о залоге".

*(5) Рассмотрение вопроса о том, может ли наступление условия зависеть от воли сторон сделки, не является нашей задачей в рамках настоящей статьи.

*(6) См. также: п. 3.9 раздела II Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России, принятой Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (протокол от 26 января 2009 г. N 66). Использован текст с сайта: www.privlaw.ru.

*(7) Причем в случаях, когда залогодатель не совершает зависящих от него действий для наступления условия и соответственно для возникновения полноценного субъективного права, по ГК РФ не возникает оснований, позволяющих залогодержателю требовать досрочного исполнения обязательства, обеспеченного залогом (см. ст. 351 ГК РФ), хотя по логике они должны являться такими основаниями. И это, скорее всего, говорит о том, что разработчики ГК РФ, несмотря на приводившуюся уже норму о том, что всякое имущество может быть предметом залога, все же не рассматривали в качестве такового потенциальные возможности, принадлежащие условно управомоченному лицу.

*(8) Здесь мы не имеем в виду право следования, предусмотренное ст. 1293 ГК РФ. Продавцом, которому в данном случае выплачивается вознаграждение, является не автор картины, а в перепродаже не участвует ни галерея изобразительного искусства, ни иная подобная организация.

*(9) См., напр.: Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003.

*(10) См., напр., абз. 1 п. 1 ст. 826 ГК РФ.

*(11) Краткий обзор мнений по данному вопросу см.: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 93-103.

*(12) См.: п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120 "Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации".

*(13) См. также: Вошатко А.В. Уступка требования из синаллагматического договора // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 11. Ярославль, 2004. С. 70-72.

*(14) См.: Байбак В.В. Указ. соч. С. 31-33.

*(15) Исключение составляют натуральные обязательства.

*(16) Здесь стоит напомнить о существующей в научной литературе позиции, в соответствии с которой "с юридической точки зрения оборот обязательств есть не "передача прав и долгов", а не что иное, как перемена активного и (или) пассивного субъекта обязательственного правоотношения (кредитора или должника), т.е. сингулярное правопреемство в обязательстве. Сущность же сингулярного правопреемства заключается не в переходе требования или долга вместе с прикрепляющим его правомочием от одного лица (предшественника) к другому (преемнику), а в прекращении прикрепляющего это требование или долг правомочия у правопредшественника с одновременным возникновением содержательно идентичных требования (долга) и прикрепляющего правомочия у преемника" (Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. B.A. Белова. М., 2007. С. 684-685). Контраргументы см., напр.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. Сторонники данной позиции, скорее всего, отрицают и переход потенциальных прав (шансов) и потенциальных обязанностей (рисков), предлагая взамен схему "возникновение - прекращение". Рамки настоящей статьи не позволяют подробнее остановиться на данной проблеме. Отметим лишь, что более предпочтительной нам кажется традиционная точка зрения, и, признавая именно переход полноценных прав и долгов, мы считаем, что и в случае потенциальных прав (шансов) и потенциальных обязанностей (рисков) речь идет именно об их переходе, а не о "возникновении - прекращении".

*(17) См.: пункты 2.5 и 3.5 подраздела II раздела IV Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России.

*(18) См.: Щербаков Н.Б. Основные подходы к определению юридической природы алеаторных сделок // Вестник гражданского права. 2006. N 1.

*(19) Там же.

*(20) Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 223.

*(21) Там же. С. 223-224.

*(22) Можно долго дискутировать на тему объектов гражданских прав, их перечня. В настоящей статье отметим лишь следующее. Если придерживаться монистической концепции объекта правоотношения, то рассмотрение в качестве такового шансов и рисков вряд ли возможно. Хотя и здесь не все так однозначно: может быть, в качестве единственного объекта правоотношения как раз и следует рассматривать шансы и риски, а не поведение (действия) субъектов права? Затруднительно рассматривать шансы и риски в качестве объекта правоотношения и если придерживаться мнения о том, что полноценные имущественные права нельзя считать объектами правоотношений. (Доводы в пользу такой точки зрения см., напр.: Белов В.А. Указ. соч. С. 326-331, 682-685; Байбак В.В. Указ. соч. С. 19.) Мы, в принципе, даже готовы согласиться и с этой точкой зрения, и с монистической концепцией объекта правоотношения. Дело в другом. Для целей настоящей статьи вопрос нужно ставить несколько иначе: или мы соглашаемся с теориями, которые не рассматривают в качестве объекта прав субъективные права, и тогда, соответственно, не придаем шансам и рискам статус объекта, или же мы считаем, что субъективные права могут быть объектом гражданских прав, и тогда мы просто вынуждены признать и то, что по крайней мере шансы также являются объектами. Ведь аргументы, которые можно выдвинуть против признания шансов объектами гражданских прав, будут аналогичны аргументам, выдвигаемым против признания имущественных прав объектами гражданских прав: шансы, как и права, обладают ценностью не сами по себе, так как их стоимость определяется не произвольно, а исходя из стоимости тех имущественных благ, которые они впоследствии могут принести; шансы, так же как и права, не способны сами по себе удовлетворять потребности людей и пр. Если эти аргументы преодолеваются, то они преодолеваются одновременно и в отношении имущественных прав как объектов, и в отношении шансов как объектов. Признание же рисков объектами правоотношений должно автоматически последовать за признанием таковыми обязанностей. В завершение данного отступления от темы отметим позицию М.М. Агаркова. Ученый полагал, что объектом в гражданском праве необходимо считать то, в отношении чего возможны акты распоряжения, и соответственно безапелляционно относил права к объектам правоотношений (см.: Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. Т. 1. С. 208-209, 471-472). Придерживаясь данной концепции, к объектам гражданских правоотношений можно смело относить также обязанности, шансы и риски.