Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 10 октября 2018 г. N 13АП-24334/18

г. Санкт-Петербург

10 октября 2018 г.

Дело N А56-116888/2017/тр

Резолютивная часть постановления объявлена 03 октября 2018 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 10 октября 2018 года.

Тринадцатый арбитражный апелляционный суд

в составе:

председательствующего Медведевой И.Г., судей Казарян К.Г., Тойвонена И.Ю.

при ведении протокола судебного заседания: Прониным А.Л.,

при участии:

от ООО "ХОХТИФ Проектентвиклюнг ГмбХ": Гутиев А.С. по доверенности от 28.07.2018, Лазарев А.К. по доверенности от 06.02.2018, Махонин Ю.А. по доверенности от 06.02.2018,

к/у ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" ООО Бабенко И.В. по паспорту,

Войтенкова Е.М. по паспорту и его представителя Дубровской И.И. по доверенности от 15.06.2018,

от ООО "ОЛИМП ФС": Куницкая Е.В. по доверенности от 28.09.2018,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу (регистрационный номер 13АП-24334/2018) ООО "ХОХТИФ Проектентвиклюнг ГмбХ" на определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.08.2018 по делу N А56-116888/2017/тр.7 (судья Тетерин А.М.), принятое по заявлению ООО "ХОХТИФ Проектентвиклюнг ГмбХ" о включении требования в реестр требований кредиторов должника

по делу о несостоятельности (банкротстве) общества с ограниченной ответственностью "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд",

установил:

Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 24.04.2018 в отношении ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" (ОГРН: 1089847035794, адрес местонахождения: 191119, г. Санкт-Петербург, ул. Звенигородская, дом 20, литер А, пом. А6.2-3 офис 4) (далее - должник) введена процедура наблюдения, временным управляющим утвержден Бабенко Иван Владимирович.

Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 10.07.2018 определение суда первой инстанции от 24.04.2018 отменено, ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство по упрощенной процедуре ликвидируемого должника, конкурсным управляющим утвержден Бабенко Иван Владимирович.

В рамках процедуры банкротства, 25.05.2018 ООО "ХОХТИФ ПроектентвиклюнгГмбХ" (HOCHTIEF ProjektentwicklungGmbH) (далее - Компания, кредитор) обратилось с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования в размере 396?523?967,40 руб., представляющего собой задолженность по договору управления от 25.12.2015, который был заключен, по утверждению кредитора, в связи с арестом банковских счетов должника, который привел к невозможности расчетов с контрагентами должника, и ведущимися на тот момент судебными спорами по делам N А56-23769/2013, N А40-154862/2014, N А56-48616/2014, наличием уголовного дела в отношении ряда бывших работников должника (включая генерального директора).  

Определением от 16.08.2018 в удовлетворении заявления Компании отказано. Суд первой инстанции, с учетом правовой позиции Верховного Суда РФ, изложенной в определениях от 15.09.2016 N 308-ЭС16-7060, от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(1), от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(7), от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6), от 21.02.2018 N 310-ЭС17-17994(1, 2), от 06.07.2017 N 308-ЭС17-1556, от 12.02.2018 N 305-ЭС15-5734(4, 5), от 15.02.2018 N 305-ЭС17-17208, от 04.06.2018 N 305-ЭС18-413, указал, что фактические отношения должника и кредитора не складывались как отношения по договору оказания услуг по управлению, а являлись отношениями по развитию бизнеса, когда за счет предоставляемых должнику денежных средств аффилированное лицо стремилось минимизировать негативные результаты своего косвенного воздействия на хозяйственную деятельность должника, что было обусловлено принятием неэффективных управленческих решений, приведших к кризисной ситуации банкротства. С учетом того, что принятые меры по непубличному дофинансированию деятельности должника не позволили осуществить санацию контролируемого предприятия, такой кредитор несет риск негативных последствий, его требование в деле о банкротстве не может конкурировать с требованиями независимых кредиторов, в реестр требований кредиторов должника включению не подлежит. Кроме того, судом учтено, что представленные кредитором документы не соответствуют требованиям части 5 статьи 75 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а именно: в деле имеются документы, составленные на английском языке, переводы которых отсутствуют либо которые переведены частично и в ненадлежащей форме (отсутствуют нотариально заверенные переводы). Более того, кредитором в материалы дела представлены акты сдачи-приемки оказанных услуг, счета на оплату, отчеты и иные документы, однако платежные документы в подтверждение суммы заявленных расходов не представлены.

В апелляционной жалобе Компания просит указанное определение отменить, заявленные требования удовлетворить, ссылаясь на то, что договоры управления и займа регулируются законодательством Федеративной Республики Германия, и в силу пункта 1 статьи 1215 Гражданского кодекса Российской Федерации к ним не могут применяться положения российского законодательства о недействительности сделок (статьи 10, 168 и 170 Гражданского кодекса Российской Федерации). По мнению Компании, при вынесении определения суд первой инстанции не предпринял каких-либо разумных и достаточных самостоятельных действий для установления содержания норм Федеративной Республики Германия и не возложил на стороны обязанности по представлению сведений о его содержании. Податель жалобы считает, что договор управления не может быть признан и мнимой, и притворной сделкой; при этом суд первой инстанции установил, что договоры займа и управления исполнялись должником и кредитором, и не указал, какая именно сделка является прикрываемой договором управления. Согласно доводам жалобы, суд первой инстанции вышел за пределы рассматриваемых требований и сделал неподтвержденные материалами дела выводы о мнимости договора займа, который не был предметом рассмотрения настоящего обособленного спора. Податель жалобы указывает, что материалами дела подтверждается реальность понесенных Компанией расходов и оказанных услуг по договору управления, а также факт того, что требования Компании к должнику по договору управления не имеют корпоративно-правовой природы, поскольку даже если предположить, что к разрешению настоящего спора могут быть применены положения российского законодательства, то суд первой инстанции не указал, почему он переквалифицировал договор управления в договор займа, а не в агентский договор; договор управления не предусматривал безвозмездного оказания услуг, сторонами согласовано вознаграждение Компании в размере 3% от размера понесенных расходов от имени должника; данные условия являются рыночными, и услуги могут быть оказаны Компанией любому лицу вне зависимости от факта участия в уставном капитале на аналогичных условиях; договор управления был заключен 25.12.2015, то есть почти за два года до обращения должника в суд с заявлением о признании его несостоятельным (27.12.2017); оказание должнику услуг осуществлялось не за счет денежных средств самого должника и, тем самым, отсутствовал искусственно созданный оборот денежных средств; несостоятельность и неплатежеспособность должника, а также возбужденная в отношении должника процедура конкурсного производства не были вызваны действиями или бездействием именно Компании, как мажоритарного участника должника; фактически услуги по поддержанию жизнедеятельности должника осуществлялось независимым от должника и Компании юридическим лицом, а Компания просит включить в реестр требований кредиторов должника ту сумму, которую он уплатил за данные услуги ООО "Эвертим", а также свое вознаграждение по договору управления; экономическая и коммерческая целесообразность заключения и оказания услуг должнику по договору управления заключалась в том, что должник участвовал в споре с ООО "Инвестиционная компания "Пулковская" по регламенту Арбитражного института Торговой палаты г. Стокгольма и занимался признанием и приведением вынесенного решения на сумму почти в 5 млн.евро в исполнение в России, что могло позволить должнику рассчитаться с Компанией; на момент истечения сроков оказания услуг по договору управления (31.12.2017) у должника отсутствовали какие-либо неисполненные обязательства перед конкурсными кредиторами, подтвержденные вступившими в силу судебными актами. Кроме того, Компания считает, что суд первой инстанции необоснованно отказал в истребовании доказательств у ООО "Эвертим", а также необоснованно отказал в отложении судебного разбирательства для предоставления отсутствующих у него документов, а также в привлечении ООО "Эвертим" к участию в деле в качестве третьего лица.

В отзыве на апелляционную жалобу конкурсный кредитор ООО "ОЛИМП ФС", выражая свое согласие с обжалуемым судебным актом, просит оставить его без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения, указывая на то, что заявленное Компанией ко включению в реестр требований кредиторов должника требование основано на ничтожной сделке, что исключает возможность его включения в реестр требований кредитора должника. По мнению кредитора, договор управления от 25.12.2015 является притворной сделкой, прикрывающей финансирование должника его учредителем; Компания является участником должника с долей участия в уставном капитале 99%. ООО "ОЛИМП ФС" считает, что и договор займа, задолженность по которому является предметом второго требования Компании в рамках настоящего дела (дело N А56-116888/2017/тр.6), и договор управления, представляют собой единую притворную сделку, прикрывающую вклад участника Общества в его уставный капитал; цель указанных сделок - финансирование деятельности должника его учредителем, минуя установленные действующим законодательством корпоративные процедуры. Кроме того, по мнению ООО "ОЛИМП ФС", заявленное Компанией требование представляет собой обязательство должника перед его учредителем (участником), не подлежащее включению в реестр требований кредиторов должника.

Конкурсный кредитор Войтенков Евгений Михайлович в отзыве на апелляционную жалобу поддержал позицию ООО "ОЛИМП ФС", а также указал, что в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие иное правовое регулирование спорных отношений в рамках дела о банкротстве должника, установленное в правовой системе Германии, наоборот, в заявлении Компании о включении в реестр требований кредиторов содержатся нормы германского права, которые изучены судом и сторонами и которые не опровергают правового регулирования российским правом, примененного судом. Войтенков Е.М. обращает внимание на тот факт, что в самом заявлении Компании содержатся ссылки как на общие номы Германского гражданского уложения, так и на нормы российского права, в том числе на Закон о банкротстве и разъяснения Пленума ВАС РФ к нему. Апелляционная жалоба Компании также построена на нормах и разъяснениях российского права и не содержит в опровержение позиции суда ссылок на германское правовое регулирование, отличное от применения российского регулирования. Кроме того, в связи с совершением сделки со злоупотреблением правом (статья 10 ГК РФ), Войтенков Е.М. считает, что к спору подлежит применение статья 1193 Гражданского кодекса Российской Федерации, исключающая применение норм иностранного права, когда последствия его применения явно противоречат основам правопорядка (публичному интересу) Российской Федерации с учетом характера отношений, осложненных иностранным элементом. Также Войтенков Е.М. ссылается на признаки недействительности договора займа, являющегося предметом спора по другому обособленному спору (А56-116888/2017/тр.7).

В судебном заседании представитель Компании поддержал доводы апелляционной жалобы в полном объеме. Представитель Войтенкова Е.М. возражал против удовлетворения апелляционной жалобы по основаниям, изложенным в отзыве. Представитель конкурсного управляющего поддержал позицию Войтенкова Е.М., просил отказать в удовлетворении апелляционной жалобы Компании. Представитель ООО "ОЛИМП ФС" также возражал против удовлетворения апелляционной жалобы.

Проверив законность и обоснованность обжалуемого определения, апелляционный суд не установил оснований для его отмены или изменения.

Согласно разъяснениям, приведенным в пункте 26 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве", в силу пунктов 3 - 5 статьи 71 и пунктов 3 - 5 статьи 100 Закона о банкротстве проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, 25.12.2015 между ООО "Хохтиф Девелопмент Русланд" (заказчик) и ХОХТИФ ПроектэнтвиклунгГмбХ (исполнитель) заключен договор оказания услуг по управлению (далее - договор управления), согласно которому заказчик поручил, а исполнитель принял на себя обязанность по вопросам управления юридическим лицом, возникающими в текущей хозяйственной деятельности заказчика.

Согласно сведениям из ЕГРЮЛ, ХОХТИФ ПроектэнтвиклунгГмбХ принадлежит 99% доли в уставном капитале должника.

Исполнитель обязался перекладывать понесенные им расходы в адрес заказчика, а заказчик обязался оплатить расходы в соответствии с порядком, определенным в статье 4 настоящего договора. Функции, компетенция и ответственность исполнителя определяются законодательством Российской Федерации, локальными нормативными документами заказчика, а также директивами и решениями Общего собрания участников и настоящим договором.

Согласно пункту 2.2, договор управления распространяет свое действие на отношения сторон, возникшие с 27.10.2015. Срок действия договора определен пунктом 2.1, в редакции дополнительного соглашения от 30.11.2016, до 31.12.2017.

В соответствии с пунктом 4.1 договора управления, стороны соглашаются возмещать расходы. Исполнитель обязан перекладывать расходы на заказчика на основании представленных исполнителем отчетов о произведенных расходах. Исполнитель получает сумму расходов плюс фиксированную ставку в размере 3% от суммы расходов в каждом конкретном случае.

Пунктом 4.4 договора управления установлено, что оплата услуг, оказанных по договору, осуществляется в евро в соответствии со счетами исполнителя. Оплата производится в течение 30 рабочих дней после получения заказчиком отчета о произведенных расходах и счета на оплату услуг, на основании подписанного сторонами отчета исполнителя, если иное не предусмотрено в приложении к договору.

Между сторонами по договору управления подписаны акты оказанных услуг N 01 от 31.12.2015, N 1 от 31.01.2016, N 2 от 29.02.2016, N 3 от 31.03.2016, N 4 от 30.04.2016, N 5 от 31.05.2016, N 6 от 30.06.2016, N 7 от 31.07.2016, N 8 от 31.08.2016, N 10 от 31.10.2016, N 11 от 30.11.2016, N 12 от 31.12.2016, согласно которым должнику оказаны услуги на общую сумму 5258701,43 евро, что по состоянию на дату введения процедуры наблюдения составляет 396523967,40 руб. 

Так как оказанные должнику услуги последним с даты заключения договора не оплачивались, Компания обратилась с заявлением о включении требования в размере 396523967,40 руб. в реестр требований кредиторов должника. 

Конкурсные кредиторы Войтенков Е.М., ООО "ОЛИМП ФС" и конкурсный управляющий, усмотрев наличие у договора управления признаки недействительной сделки, предусмотренные статьями 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, ввиду аффилированности сторон сделки, полагают, что договор является, по сути, притворной сделкой, прикрывающей финансирование должника его учредителем, а следовательно, в связи с корпоративным характером взаимоотношений сторон, данное требование не подлежит включению в реестр требований кредиторов должника.

Компания, ссылаясь на пункты 7.2 и 8.1 договора управления, согласно которым стороны по всем вопросам, возникающим по договору, договорились руководствоваться действующим законодательством ФРГ, считает неприменимым к настоящему спору положения российского законодательства о недействительности сделок (статьи 10, 168 и 170 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Суд апелляционной инстанции отклоняет позицию Компании о невозможности применения к спорным правоотношениям российского законодательства как ошибочную по следующим основаниям.

На основании пункта 2 статьи 2 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

Участниками регулируемых гражданским законодательством отношений являются граждане и юридические лица. В регулируемых гражданским законодательством отношениях могут участвовать также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования.

Правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Таким образом, условия международного контракта о выборе применяемого права распространяются лишь на отношения, связанные с исполнением обязательств сторонами данного соглашения.

Вместе с тем, согласно статье 1202 Гражданского кодекса Российской Федерации, личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо. На основе личного закона юридического лица определяются, в частности, вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица.

Аналогичное правовое регулирование вопросов создания, реорганизации и ликвидации юридического лица предусмотрено и в российском процессуальном законодательстве. В силу пункта 5 части 1 статьи 248 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, по спорам, связанным с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории Российской Федерации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц.

Таким образом, дела с участием иностранных лиц, связанные с банкротством российского юридического лица, относятся к исключительной компетенции арбитражных судов Российской Федерации

ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" создано и осуществляет деятельность на основе действующего в Российской Федерации законодательства. Процедура банкротства в отношении должника возбуждена и проводится по правилам, предусмотренным Законом о банкротстве Российской Федерации, следовательно, в отношении должника подлежит применению особый порядок правового регулирования.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1 Закона о банкротстве данный закон устанавливает основания для признания должника несостоятельным (банкротом), регулирует порядок и условия осуществления мер по предупреждению несостоятельности (банкротстве), порядок и условия проведения процедур, применяемых в деле о банкротстве и иные отношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов.

Пункт 5 статьи 1 Закона о банкротстве предусматривает, что к регулируемым настоящим Федеральным законом отношениям с участием иностранных лиц в качестве кредиторов применяются положения настоящего Федерального закона, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации.

Таким образом, в части установления требований кредиторов должника к ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" подлежит применению Закон о банкротстве Российской Федерации.

Указанные нормы являются сверхимперативными нормами (нормами непосредственного применения), которые в силу пункта 1 статьи 1192 Гражданского кодекса Российской Федерации применяются к отношениям сторон в рамках дела о банкротстве независимо от выбранного ими права.

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции при оценке требования ХОХТИФ ПроектэнтвиклунгГмбХ обосновано руководствовался нормами российского законодательства. Правомерность использования судом указанных норм опосредованно признано и самой Компанией, которая при обращении с настоящим требованием и апелляционной жалобой, также ссылалась на нормы российского права, и как верно отмечено Войтенковым Е.М., жалоба Компании не содержит в опровержение позиции суда ссылок на германское правовое регулирование, отличное от применения российского регулирования.

Кроме того, апелляционным судом принято во внимание, что отказ во включении требования в реестр требований кредиторов основан на корпоративном участии Компании в деятельности должника и последовавшую вследствие этого ответственность Компании в виде квалификации его требования в качестве финансирования должника его учредителем в обход действующего законодательства по увеличению уставного капитала. Между тем, пунктом 1.1 договора управления предусмотрено, что функции, компетенция и ответственность исполнителя (Компании) определяется законодательством Российской Федерации.

Следовательно, основания для применения к требованию норм ФРГ отсутствуют.

Суд первой инстанции, проверив требование на соответствие его положениям статей 10, 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом разъяснений пункта 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", а также принимая во внимание объяснения самой Компании, согласно которым договор управления был заключен, в связи с наложением определением от 26.10.2015 по делу NА56-48616/2014 ареста на денежные средства должника в размере 363408219,10 руб., в связи с чем у должника возникла невозможность осуществления расчетов по принятым на себя обязательствам, установив, что Компания владеет 99% доли в уставном капитале должника, пришел к обоснованному выводу, что договор управления представляет собой фиктивную сделку, прикрывающую собой сделку договора займа по финансированию деятельности должника, которая является по своей сути мнимой сделкой, направленной на финансирование должника с целью создания искусственной задолженности и причинения вреда кредиторам, в связи с чем, учтя правовую позицию Верховного Суда Российской Федерации, изложенную в определениях 15.09.2016 N 308-ЭС16-7060; от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(1); от 30.03.2017 N 306-ЭС16-17647(7); от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6), правомерно отказал в удовлетворении требования Компании. 

Согласно пункту 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Как следует из материалов дела и не оспаривается Компанией, ранее между сторонами был заключен договор займа, на основании которого Компания с 01.04.2008 года предоставляла должнику в заем денежные средства для финансирования деятельности должника.

Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 26.10.2015 по делу N А56-48616/2014 в отношении должника приняты обеспечительные меры в виде ареста на денежные средства ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" в размере 363408219,10 руб., о чем, безусловно, не могли не знать участники должника, в частности, заявитель по настоящему спору (ХОХТИФ ПроектентвиклюгнГмбХ ГМБХ, являющийся почти стопроцентным участником должника).  

25.12.2015, то есть после принятия обеспечительных мер в отношении должника, когда должник не мог осуществлять расчеты с третьими лицами, между ХОХТИФ ПроектентвиклюгнГмбХ и ООО "ХОХТИФ Девелопмент Руссланд" заключен договор оказания услуг по управлению, в соответствии с которым должник поручил, а Компания обязалось оказывать консультационные услуги по вопросам управления юридическим лицом, возникающим в текущей хозяйственной деятельности должника, при этом последний обязан оплатить понесенные исполнителем расходы.

При этом стороны распространили действие указанного договора на период с 27.10.2015 (пункт 2.2 договора), то есть со следующего дня после наложения ареста на денежные средства должника, тогда, когда должник не мог уже получать денежные средства от кредитора-участника в виде займа, поскольку счет его был арестован.

Согласно тексту заявления и апелляционной жалобы, Компания признает то обстоятельство, что договор управления был заключен, в связи с арестом денежных средств должника, возбуждения уголовных дел в отношении ряда бывших работников должника (включая генерального директора), и поиска альтернативных способов финансирования последнего, то есть, по сути, сама Компания признала факт фиктивности договора займа.

На основании вышеизложенного, договор управления правомерно был признан судом первой инстанции фиктивной сделкой, прикрывающей собой, по сути, договор займа, существовавший с 01.04.2008, на основании которого стороны осуществляли финансирование деятельности должника в предшествующий аресту денежных средств период. Довод жалобы о параллельном исполнении условий договора займа от 01.04.2008 и договора управления от 25.12.2015 не нашел своего подтверждения в материалах дела.

Суд апелляционной инстанции соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что у сторон сделки не было цели достижения результата (правовых последствий), характерного для обязательства по оказанию услуг, что подтверждается совокупностью обстоятельств: сделка не нашла отражение в бухгалтерском балансе должника; Компания продлевала срок действия договора и одновременно постоянно увеличивала размер задолженности в виде финансирования оказанных должнику услуг; отсутствуют доказательства погашения задолженности хотя бы в какой-то части; длительный срок кредитования - 3 года; отсутствие обеспеченности исполнения обязательства по оплате задолженности; отсутствие экономической целесообразности в финансировании юридических услуг для должника, учитывая, что основным видом деятельности должника является деятельность в области права; аффилированность сторон и полная осведомленность Компании относительно финансового состояния должника, которая следует, как из участия в уставном капитале должника (99%), так и из осуществления Компанией функций единоличного исполнительного органа; несостоятельность должника на момент заключения договора по управлению; отсутствие со стороны Компании требования о погашении задолженности; отсутствие договорной неустойки.

Представленные Компанией бухгалтерские справки о размере задолженности должника перед Компанией не опровергают вывода суда первой инстанции о неотражении данной задолженности в бухгалтерском балансе. Как верно указано конкурсным кредитором Войтенковым Е.М., совокупность заемных обязательств и обязательство по возврату задолженности по договору оказания услуг по управлению в 2015 составила 595089529,79 рублей (552454171,35 + 42635358,44), а в 2016 составила 731462276,75 рублей (552454171,35 + 179008105,4), в то время как размер краткосрочных обязательств в 2015 году составил 105299 тыс. руб, размер кредиторской задолженности - 91533 тыс.руб., а заемных - 9583 тыс.руб.; в 2016 году аналогичные показатели составили 268174 тыс. руб., 16521 тыс. руб., 247494 тыс. руб. 

То обстоятельство, что должник не ведет уставную деятельность и не осуществляет финансово-хозяйственную деятельность, установлено судебным актом от 24.09.2015 по делу N А40-154862/2014. В такой ситуации, расходы должника по договору управления очевидно являются чрезмерными и не отвечают экономической целесообразности. При этом, согласно платежным документам, представленным Компанией в материалы дела, большая часть данных расходов понесены на оплату юридических услуг, в том числе оказываемых фирмой "ХаннесСнеллманАттонис", Санкт-Петербургским адвокатским бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры", адвокатской консультацией 16 Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов, Центральным филиалом ННО "ЛОКА", ООО "СИЭЛСИ", адвокатской консультацией "Норма".

Согласно разъяснениям пункта 87 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", в связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно.

К сделке, которую стороны действительно имели в виду (прикрываемая сделка), с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила (пункт 2 статьи 170 ГК РФ).

Таким образом, в дальнейшем суд первой инстанции при оценке требования Компании правомерно исходил из того, что его требование основано на договоре займа. Выводы о мнимости сделки судом первой инстанции были сделаны именно в отношении прикрываемой сделки, в связи с чем апелляционный суд отклоняет довод жалобы о нарушении судом первой инстанции норм процессуального права и выхода за пределы рассматриваемых требований.

При этом, согласно разъяснениям пункта 87 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25, прикрываемая сделка может быть также признана недействительной по основаниям, установленным ГК РФ или специальными законами. Следовательно, вопреки доводам жалобы, одна и та же сделка может быть признана одновременно и притворной, и мнимой. Судебная практика, на которую сослался податель жалобы о недопустимости указанного, была сформирована до принятия разъяснений Верховного Суда Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Согласно правовой позиции, изложенной в Определение Верховного Суда РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056, заключение направленной на нарушение прав и законных интересов кредиторов сделки, имеющей целью создание подконтрольной фиктивной кредиторской задолженности для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов, является злоупотреблением гражданскими правами (пункт 1 статьи 10 ГК РФ).

Для констатации ничтожности сделки по указанному основанию помимо злоупотребления правом со стороны должника необходимо также установить факт соучастия либо осведомленности другой стороны сделки о противоправных целях должника.

При этом аффилированность сторон сделки презюмирует осведомленность контрагента должника о наличии указанной цели совершения сделки.

По смыслу пункта 1 статьи 19 Закона о банкротстве к заинтересованным лицам должника относятся лица, которые входят с ним в одну группу лиц, либо являются по отношению к нему аффилированными.

Согласно сведениям из ЕГРЮЛ, Компания является мажоритарным участником должника и обладает 99% доли в уставном капитале последнего. Данное обстоятельство Компанией не оспаривается.

Действующее законодательство о банкротстве не содержит положений, согласно которым очередность удовлетворения требований аффилированных (связанных) кредиторов по гражданским обязательствам, не являющимся корпоративными, понижается. Кроме того, тот факт, что аффилированное с должником лицо является его займодавцем, сам по себе не свидетельствует о корпоративном характере требования по возврату займа для целей банкротства.

Вместе с тем, в силу абзаца восьмого статьи 2 Закона о банкротстве к числу конкурсных кредиторов не могут быть отнесены участники, предъявляющие к должнику требования из обязательств, вытекающих из факта участия.

По смыслу названной нормы к подобного рода обязательствам относятся не только такие, существование которых прямо предусмотрено корпоративным законодательством (выплата дивидендов, действительной стоимости доли и т.д.), но также и обязательства, которые, хотя формально и имеют гражданско-правовую природу, в действительности таковыми не являются (в том числе по причине того, что их возникновение и существование было бы невозможно, если бы кредитор не был участником группы компаний вместе с должником).

При функционировании должника в отсутствие кризисных факторов контролирующие должника лица, входящие в состав органов управления (статья 32 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", статья 47 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах"), объективно влияют на хозяйственную деятельность должника (в том числе посредством заключения с последним сделок, условия которых недоступны обычному субъекту гражданского оборота, принятия стратегических управленческих решений и т.д.).

Поэтому в случае последующей неплатежеспособности (либо недостаточности имущества) должника исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости (пункт 2 статьи 6 Гражданского кодекса Российской Федерации) на такого участника подлежит распределению риск банкротства контролируемого им лица, вызванного косвенным влиянием на неэффективное управление последним, посредством запрета в деле о несостоятельности противопоставлять свои требования требованиям иных (независимых) кредиторов.

В этой связи при оценке допустимости включения основанных на гражданско-правовых сделках требований аффилированных лиц суд первой инстанции правомерно руководствовался правовой позицией, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 06.07.2017 N 308-ЭС17-1556(1), согласно которой следует детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и заимодавцем, а также поведение потенциального кредитора в период, предшествующий банкротству. В частности, предоставление должнику денежных средств в форме займа (в том числе на льготных условиях) может при определенных обстоятельствах свидетельствовать о намерении заимодавца временно компенсировать негативные результаты своего воздействия на хозяйственную деятельность должника. В такой ситуации заем может использоваться вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с противоправной целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов, чем нарушается обязанность действовать в интересах кредиторов и должника.

При таких условиях с учетом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заемные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации либо при установлении противоправной цели - по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац 8 статьи 2 Закона о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр.

При предоставлении заинтересованным лицом доказательств, указывающих на корпоративный характер заявленного участником требования, на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего довода путем доказывания гражданско-правовой природы обязательства.

Суд первой инстанции принял во внимание то обстоятельство, что мажоритарные участники (акционеры) принимают решение при назначении руководителя, своевременно получают информацию о действительном положении дел в хозяйственном обществе и де-факто принимают управленческое решение о судьбе должника - о даче согласия на реализацию выработанной руководителем стратегии выхода из кризиса и об оказании содействия в ее реализации либо об обращении в суд с заявлением о банкротстве должника. Следовательно, именно мажоритарным участником в период недостаточности денежных средств принимается экономически обоснованный план преодоления тяжелого финансового положения, предусматривающий привлечение инвестиций в бизнес, осуществляемый должником, в целях пополнения оборотных средств, увеличения объемов производства (продаж), а также докапитализацию на иные нужды.

Соответствующие вложения могут оформляться как путем увеличения уставного капитала, так и предоставления должнику займов либо иным образом.

При этом, если мажоритарный участник (акционер) вкладывает свои средства через корпоративные процедуры, соответствующая информация раскрывается публично и становится доступной кредиторам и иным участникам гражданского оборота. В этом случае последующее изъятие вложенных средств также происходит в рамках названных процедур (распределение прибыли, выплата дивидендов и т.д.).

В то же время, когда же мажоритарный участник (акционер) осуществляет вложение средств с использованием заемного механизма, финансирование публично не раскрывается. При этом оно позволяет завуалировать кризисную ситуацию, создать перед кредиторами и иными третьими лицами иллюзию благополучного положения дел в хозяйственном обществе.

В такой ситуации, как верно указано судом первой инстанции, с учетом правовой позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 12.02.2018 N 305-ЭС15-5734(4, 5), когда одобренный мажоритарным участником (акционером) план выхода из кризиса, не раскрытый публично, не удалось реализовать, на таких участников (акционеров) относятся убытки, связанные с санационной деятельностью в отношении контролируемого хозяйственного общества, в пределах капиталозамещающего финансирования, внесенного ими при исполнении упомянутого плана. Именно эти участники (акционеры), чьи голоса формировали решения высшего органа управления хозяйственным обществом (общего собрания участников (акционеров)), под контролем которых находился и единоличный исполнительный орган, ответственны за деятельность самого общества в кризисной ситуации и, соответственно, несут риск неэффективности избранного плана непубличного дофинансирования.

Следовательно, в деле о банкротстве общества требование мажоритарного участника, фактически осуществлявшего докапитализацию, о возврате финансирования не может быть уравнено с требованиями независимых кредиторов (противопоставлено им), поскольку вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала. Иной вывод противоречил бы самому понятию конкурсного кредитора (абзац восьмой статьи 2 Закона о банкротстве, определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2018 N 305-ЭС17-17208).

Как установлено судом первой инстанции, заем предоставлен мажоритарным участником должника с долей 99% в ситуации неудовлетворительной структуры баланса должника при уже возникших обязательствах перед иными кредиторами, возврат финансирования не осуществлен, в итоге возбуждено настоящее дело о банкротстве. Впоследствии стороны заключают договор по управлению, создавая в совокупности с заемными правоотношениями беспрерывное финансирование должника. При этом Компанией предоставлена отсрочка исполнения обязательства - кредитор никогда не обращался в течение 3 лет с требованием о погашении задолженности, что также является условием для отнесения сделки к корпоративной (Определение Верховного Суда РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6) по делу N А12-45751/2015), поскольку поведение займодавца (кредитора) не может быть объяснено с точки зрения такой цели коммерческого юридического лица как извлечение прибыли от своей деятельности.

Доказательства оказания Компанией аналогичных услуг иным лицам, участником которым она не является, в материалы дела не представлены.

Между тем, выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов. Подобные факты могут свидетельствовать о подаче кредитором заявления о включении требований в реестр исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (статья 10 ГК РФ). При этом наличие в действиях сторон злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требований заявителя в реестр (абзац 4 пункта 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)").

Наличие либо отсутствие у должника на момент заключения спорного контракта признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества не имеет правового значения для признания сделки недействительной по основаниям, предусмотренным в статьях 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации. В то же время, заслуживает внимания то обстоятельство, что процедура банкротства возбуждена по заявлению самого должника, который находился под управлением Компании.

Доводы жалобы относительно допущенных судом процессуальных нарушениях не нашли своего подтверждения в ходе рассмотрения апелляционной жалобы. Суд первой инстанции правомерно отказал Компании в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в деле контрагента Компании - ООО "Эвертим". Согласно отчетам Компании о проведенных расчетах с третьими лицами и актам оказанных услуг, ООО "Эвертим" являлось лишь одним из контрагентов Компании, с которым производились расчеты в рамках договора управления, наряду с HannesSnellmanAttorneysLtd (юридические услуги), EPAM (юридические услуги), Санкт-Петербургским адвокатским бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры" (юридические услуги).

Кроме того, суд апелляционной инстанции считает, что Компания при оказании услуг по договору вышла за пределы предмета договора, необоснованно приняв на себя обязанность по оплате расходов должника, а также является недоказанным сам факт оказания услуг Компанией по договору управления.

Согласно предмету договора управления, Компания приняла на себя обязанность по вопросам управления юридическим лицом, возникающими в текущей хозяйственной деятельности заказчика. Исполнитель обязался перекладывать понесенные им расходы в адрес заказчика, а заказчик обязался оплатить расходы в соответствии с порядком, определенным в статье 4 настоящего договора. Функции, компетенция и ответственность исполнителя определяются законодательством Российской Федерации, локальными нормативными документами заказчика, а также директивами и решениями Общего собрания участников и настоящим договором.

При этом, услуги, оказываемые исполнителем по настоящему договору, включают в себя подготовку и предоставление консультаций и разъяснений по вопросам хозяйственной деятельности должника.

Таким образом, данный договор представляет собой, по сути, договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа общества Компании, и отношения по договору регулируются главой 39 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 1 статьи 779 Гражданского кодекса по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить их. Заказчик обязан оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг (пункт 1 статьи 781 Гражданского кодекса).

Согласно статье 780 Гражданского кодекса Российской Федерации, если иное не предусмотрено договором возмездного оказания услуг, исполнитель обязан оказать услуги лично.

Как следует из условий договора управления, должник не предоставлял возможность Исполнителю при оказании услуг по договору перекладывать свои обязанности по договору на третьих лиц, следовательно, услуги по управлению Компания должна была оказать лично. Более того, договор не предусматривал возможность оплаты всех текущих расходов должника, а только лишь, как следует из предмета договора, предоставлял возможность Компании оказывать услуги по "подготовке и предоставлению консультаций и разъяснений по вопросам хозяйственной деятельности".

В такой ситуации апелляционный суд считает, что у Компании отсутствовала правовая возможность заключить договор с ООО "Эвертим" для передачи обязанностей по управлению должником, а также на Компанию не возлагались обязанности по оплате расходов должника с их последующим возмещением; Компания вышла за пределы предмета договора.

Кроме того, апелляционный суд отмечает, что в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие фактическое оказание Компанией услуг должнику и погашение на основании представленных платежных документов расходов, понесенных именно должником.

Пунктом 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что заказчик обязан оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг.

Между тем, на основании актов оказанных услуг N 01 от 31.12.2015, N 1 от 31.01.2016, N 2 от 29.02.2016, N 3 от 31.03.2016, N 4 от 30.04.2016, N 5 от 31.05.2016, N 6 от 30.06.2016, N 7 от 31.07.2016, N 8 от 31.08.2016, N 10 от 31.10.2016, N 11 от 30.11.2016, N 12 от 31.12.2016 невозможно установить какие именно услуги были оказаны должнику, привлеченными Компанией лицами, а также их относимость к должнику.

Согласно объяснениям лиц, возражающих против удовлетворения требования, указанные в отчетах расходы по оплате юридических услуг были понесены не в пользу должника, а в пользу его генерального директора Радаевой Е.А., ныне осужденной приговором Октябрьского районного суда Санкт-Петербурга в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 30, частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Коль скоро Компания считает, что указанные акты являются основанием для возмещения должником понесенных расходов, а настоящий судебный акт является основанием для включения требования в реестр с последующим распределением на Компанию конкурсной массы, Компания, обращаясь с настоящим требованием, должна была подтвердить оказание приведенных в актах услуг именно должнику, а не третьим лицам.

Таким образом, Компанией также не представлены надлежащие доказательства фактического существования материально-правовых требований к должнику.

Кроме того, как верно указано судом первой инстанции, представленные Компанией в материалы дела документы не соответствует требованиям, установленным частью 5 статьи 75, частью 2 статьи 255 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а именно: отсутствуют переводы документов, составленных на английском языке, либо документы переведены частично и в ненадлежащей форме (отсутствуют нотариально заверенные переводы).

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции правомерно отказал Компании в удовлетворении заявления. Оснований для отмены или изменения определения суда первой инстанции и удовлетворения апелляционной жалобы не имеется.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 266, 268, пунктом 1 части 4 статьи 272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Тринадцатый арбитражный апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.08.2018 по делу N А56-116888/2017/тр.7 оставить без изменения, апелляционную жалобу ООО "ХОХТИФ Проектентвиклюнг ГмбХ" - без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в Арбитражный суд Северо-Западного округа в срок, не превышающий одного месяца со дня его принятия.

Председательствующий

И.Г. Медведева

Судьи

К.Г. Казарян И.Ю. Тойвонен