Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 12 сентября 2019 г. N 09АП-41155/19

г. Москва

12 сентября 2019 г.

Дело N А40-181386/18

Резолютивная часть постановления объявлена 19 августа 2019 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 12 сентября 2019 года.

Девятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи П.А. Порывкина,

судей А.С. Маслова, О.И. Шведко

при ведении протокола секретарем судебного заседания Д.Д. Полушкиной,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу АО "ГПФК" на определение Арбитражного суда г.Москвы от 07.06.2019 г.

по делу N А40-181386/18, вынесенное судьёй Н.Л. Бубновой, об отказе АО "ГПФК" в признании обоснованными и включении в реестр требований кредиторов должника ООО "КРАМОС АЛ" требований в размере 1 700 000 руб. - основного долга, по делу о банкротстве Общества с ограниченной ответственностью "КРАМОС АЛ",

при участии в судебном заседании:

от АО "ГПФК" - Никитина В.Ю., дов. от 09.01.2019 г.,

от ООО "Проектные инновации" - Бузоева З.В., дов. от 09.01.2019 г.,

УСТАНОВИЛ:

Определением Арбитражного суда г.Москвы от 26.11.2018 г. в отношении ООО "КРАМОС АЛ" введена процедура наблюдения, временным управляющим должника утверждена Сливкина Н.А., о чем опубликованы сведения в газете "Коммерсантъ" N 227 от 08.12.2018 г., стр. 19.

В Арбитражный суд г.Москвы 26.12.2018 г. поступило заявление АО "ГПФК" о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности в размере 1 700 000 руб. - основной долг.

Определением Арбитражного суда г.Москвы от 07.06.2019 г. АО "ГПФК" в признании обоснованными и включении в реестр требований кредиторов должника ООО "КРАМОС АЛ" требований в размере 1 700 000 руб. - основной долг - отказано.

Не согласившись с определением суда, АО "ГПФК" обратилось с апелляционной жалобой, в которой просит отменить определение Арбитражного суда г.Москвы от 07.06.2019 г. по делу N А40-181386/18-44-231Б полностью и принять новый судебный акт, которым включить требование АО "ГПФК" в реестр требований кредиторов ООО "КРАМОС АЛ" о возврате суммы займа по соглашению о новации от 16.03.2017 г. в реестр требований кредиторов ООО "КРАМОС АЛ" на сумму 1 700 000,00 руб.

В жалобе заявитель указывает, что суд не установил обстоятельство наличия злоупотребления правом ни со стороны кредитора, ни со стороны должника и не применил нормы ст.10 Гражданского кодекса РФ. Указание суда на то, что сделать вывод об отсутствии злоупотребления правом со стороны кредитора не представляется возможным, не означает, что суд сделал вывод о наличии такого злоупотребления. При таких обстоятельствах определение не является обоснованным. Кредитор не допускал злоупотребления правом, в частности, не скрывал наличие связи между кредитором и должником, более того, добросовестно представил в материалы дела выписку из протокола годового собрания акционеров АО "Горнопромышленная финансовая компания" б/н от 23.05.2018 г., согласно которой Кагермазов А.А. являлся председателем совета директоров АО "ГПФК", 24.05.2018 г. председателем совета директоров АО "ГПФК" избрано иное лицо.

Поскольку кредитор не утаивал связи с должником, приводил только доводы о том, что эта связь давно утрачена, это, в частности, свидетельствует об отсутствии злоупотребления правом со стороны кредитора.

Кроме того, арбитражным судом первой инстанции фактически не установлено, были или нет у должника и у кредитора свои интересы при совершении и исполнении сделок, на основании которых кредитором предъявлено требование о включении его в реестр требований кредиторов должника. Судом фактически не установлено, какие именно интересы преследовали кредитор и должник, вступая в отношения по перечислению кредитором должнику безналичных денежных средств в качестве оплаты товара (платежное поручение N 1307 от 15.03.2017 г. на сумму 4 000 000 руб.) и последующему (на следующий же день) частичному возврату этих денег должником кредитору (платежное поручение N 247 от 16.03.2017 г. на сумму 2 300 000 руб.) и пользованию должником оставшейся суммой в размере 1 700 000 руб. по соглашению о новации от 16.03.2017 г. Между тем, это обстоятельство имеет существенное значение для дела, поскольку его установление требует от суда проверки реальности отношений должника и кредитора, после чего только можно установить наличие или отсутствие у них противоправной цели.

Собственный экономический интерес в совершении и исполнении сделок, на основании которых кредитор предъявил свое требование в деле о банкротстве должника, присутствовал как у кредитора, так и у должника. Так, должник в результате пользования безналичными деньгами, полученными от кредитора, извлек материальную выгоду от экономии на процентах, которые он уплатил бы кредитной организации, получив от нее кредит на такую сумму (причем такая материальная выгода компенсировала ему неполученную прибыль в результате непоставки товара, что судом не учтено), а кредитор первоначально преследовал цель получить товар, но поскольку необходимость в товаре у него отпала, он получил частично свои деньги обратно (на следующий же день после внесения им должнику предварительной оплаты товара) и рассчитывал получить обратно и оставшуюся сумму, о чем дважды предъявил должнику соответствующее требование.

При этом названные сделки не носили нестандартный характер. Новация долга в заемное обязательство случается довольно часто. При этом кредитор согласился на отсрочку возврата части суммы займа, без процентов, поскольку он не вправе был отказаться от сделки купли-продажи в одностороннем порядке, а на иные условия соглашения о новации должник не соглашался, поскольку преследовал цель получить материальную выгоду от этих сделок в виде беспроцентного пользования деньгами. Указанные экономические мотивы совершения сделок и поведения при их исполнении являются разумными с обеих сторон. Сделки на таких условиях доступны обычным (независимым) участникам рынка, что свидетельствует об отсутствии злоупотребления правом и противоправности цели кредитора.

Если бы должник и кредитор преследовали какой-то общий экономический интерес и их воля была бы направлена на создание фиктивной задолженности для уменьшения процента требований независимых кредиторов, то у этих лиц не было бы никакого резона совершать ряд сделок. Вместо совокупности таких сделок должник и кредитор, могли заключить один только лишь договор займа на сумму 4 000 000 руб., не уменьшая эту сумму путем возврата должником кредитору существенной ее части, поскольку такой возврат не соответствует противоправной цели создания фиктивной задолженности для уменьшения процента требований независимых кредиторов в деле о банкротстве должника. Однако судом не дана надлежащая оценка этим доказательствам, приведенные обстоятельства, имеющие значение для дела, не устанавливались вообще.

Кроме того, сделки были совершены практически за 15 месяцев до подачи заявления о признании должника банкротом (06.08.2018 г.), а срок возврата оставшейся суммы в размере 1 700 000 руб. истек незадолго до подачи такого заявления, и кредитор дважды предъявлял требование должнику о ее возврате.

Также целью совершения сделок не являлось пополнение оборотных средств должника, данные обстоятельства также неправомерно не установлены судом.

Кроме того, один только факт наличия общности экономических интересов конкурсного кредитора и должника сам по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявления конкурсного кредитора о включении его требований в реестр требований кредиторов должника. При этом нереальности отношений между должником и кредитором, в т.ч. фиктивности сделок, невозможности их исполнения, также не установлены судом. Отношения между должником и кредитором были реальными.

Один только факт заинтересованности Кагермазова А.А. не является основанием для отказа во включении требований кредитора в реестр требовании кредиторов должника. заинтересованность АО "ГПФК" в совершении сделок судом не установлена, ни АО "ГПФК", ни его генеральный директор А.М.Потапов никогда не являлись контролирующими должника лицами и, как следствие, не имели возможности определять действия должника, в том числе, по совершению сделок и определению их условий, ни одно из лих лиц не имело права давать обязательные для исполнения должником указания и не имело возможности иным образом определять действия должника, в том числе, по совершению сделок и определению их условий, в частности, путем понуждения к этому А.А. Кагермазова. А.М Потапов владел долей в размере 8% в уставном капитале ООО "КРАМОС АЛ" номинальной стоимостью 2000 рублей, следовательно, он не отвечал установленным законом критериям для признания его контролирующим лицом.

Кроме того, A.M. Потапов уже более года не является участником ООО "КРАМОС АЛ", А.А. Кагермазов с 23.05.2018 г. не является ни членом совета директоров АО "ГПФК", ни председателем совета директоров АО "ГПФК".

Суд в обжалуемом определении указывает на то, что Кагермазов А.А. являлся и участником (доля в уставном капитале 38%), и генеральным директором ООО "Крамос-Инженеринг", в это же время Потапов А.М. являлся участником ООО "Крамос-Инженеринг". Однако, ООО "Крамос-Инженеринг" ликвидировано 21.04.2014 г.

Помимо этого, суд ссылается на то, что Потапов А.М. являлся и акционером и генеральным директором ЗАО "Научно-инженерная фирма "Горное бюро", в то же время Кагермазов А.А. являлся акционером этого общества. Однако, ЗАО "Научно-инженерная фирма "Горное бюро" ликвидировано 03.09.2015 г.

Суд в определении также ссылается на то, что, в соответствии с выпиской из ЕГРЮЛ, ЗАО "КРАМОС АЛ" и АО "ГПФК" являются учредителями одного юридического лица, а именно, МКБ "Объединенный горный банк" (ООО) (ОГРН 1027739862985). Однако, МКБ "Объединенный горный банк" (ООО) ликвидировано 27.04.2018 г.

Суд указывает еще и на то, что местонахождение должника и кредитора находится по одному адресу, а также на то, что АО "ГПФК" имеет счета в КБ СДМ-Банк, счет должника находится в этом же банке. Однако ни одно из этих обстоятельств не является основанием для отказа во включении требования кредитора в реестр требований кредиторов должника.

Кроме того, сделка с заинтересованностью может быть оспорена только лицами, указанными в абз.2 п.6 ст.45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", однако, сделки между АО "ГПФК" и ООО "КРАМОС АЛ" не оспаривались (доказательства иного отсутствуют). Срок исковой давности для такого оспаривания истек.

Также, заключение сделок с заинтересованностью (заключение сделок между аффилированными лицами) само по себе не свидетельствует о порочности таких сделок и не является основанием для отказа во включении требований конкурсного кредитора в реестр требований должника. Суд (если он имел в виду возможность фиктивности сделок и, как следствие, фиктивность задолженности по ним) обязан был проверить сделки между кредитором и должником на предмет их реальности, однако, не сделал этого, обстоятельства мнимости (фиктивности) сделок судом не установлены и в определении не указаны. Сделки, указанные АО "ГПФК" в заявлении, являются реальными, эти сделки не были фиктивными, они исполнялись, причем с участием третьего (незаинтересованного) лица - банка.

Между АО "ГПФК" и ЗАО "КРАМОС АЛ" был фактически заключен договор купли-продажи путем направления ЗАО "КРАМОС АЛ" (реорганизованного в последующем путем преобразования в ООО "КРАМОС АЛ") адресованной АО "ГПФК" и ее акцепта путем совершения АО "ГПФК" конклюдентных действий, а именно: 15.03.2017 г. платежным поручением N 1307 от 15.03.2017 г. АО "ГПФК" перечислило ЗАО "КРАМОС АЛ" денежные средства на сумму 4 000 000,00 руб. в качестве оплаты товара. Впоследствии АО "ГПФК" с ЗАО "КРАМОС АЛ" была достигнута договоренность об уменьшении количества товара до 1 360 шт.

Платежным поручением N 247 от 16.03.2017 г. ЗАО "КРАМОС АЛ" возвратило АО "ГПФК" сумму в размере 2 300 000,00 руб., после чего ЗАО "КРАМОС АЛ" осталось обязанным передать АО "ГПФК" товар на сумму 1 700 000,00 руб.

16.03.2017 г. поскольку у АО "ГПФК" необходимость в товаре окончательно отпала между АО "ГПФК" и ЗАО "КРАМОС АЛ" было подписано соглашение о новации, в соответствии с п.1.2 которого стороны договорились о замене обязательства ЗАО "КРАМОС АЛ" по передаче АО "ГПФК" указанного выше товара на сумму 1 700 000,00 руб. заемным обязательством на сумму 1 700 000,00 руб., подлежащую возврату ЗАО "КРАМОС АЛ" АО "ГПФК" в соответствии с условиями соглашения.

Как следует из п.1.3 соглашения, с момента заключения соглашения первоначальное обязательство по передаче товара прекращается новацией.

В соответствии с п.2.1 соглашения, ЗАО "КРАМОС АЛ" обязуется вернуть АО "ГПФК" сумму денег (сумму займа) в срок до 15.06.2018 г.

ООО "КРАМОС АЛ" до настоящего времени не исполнило своё обязательство по возврату суммы займа. Таким образом, права АО "ГПФК" нарушены должником, не исполнившим надлежащим образом свои обязательства. Следовательно, АО "ГПФК" вправе требовать от ООО "КРАМОС АЛ" исполнения обязанности по возврату суммы займа в размере 1 700 000,00 руб.

У ООО "КРАМОС АЛ" нет причин неисполнения обязательств по соглашению, которые могли бы быть признаны уважительными. Такое неисполнение является виновным.

АО "ГПФК" обратилось к ООО "КРАМОС АЛ" с требованием возвратить сумму займа, направив претензию письмом от 23.08.2018 г. 16.11.2018 г. ООО АО "ГПФК" повторно обратилось к "КРАМОС АЛ" с требованием возвратить сумму займа. Однако ответы на претензии от ООО "КРАМОС АЛ" не были получены.

Руководствуясь ст.16 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", кредитор обратился в суд с заявлением о включении требования кредитора о возврате суммы займа по соглашению в реестр требований кредиторов должника на сумму 1 700 000,00 руб. Причем указанные выше отношении кредитора и должника были реальными, что подтверждается, в частности, выписками банка (незаинтересованного лица) по счетам АО "ГПФК" и платежными поручениями, имеющимися в материалах дела. То есть, по этим сделкам имела место реальная передача имущества (денежных средств).

Правовые последствия совершенных между кредитором и должником сделок очевидны, они созданы, причем соответствуют совершенным сделкам, стороны реально исполняли эти сделки, о чем свидетельствуют фактические перечисления денежных средств, причем в этих операциях участвовало третье (незаинтересованное) лицо - банк. Следовательно, эти сделки не мнимы, причем документы, подтверждающие совершение и исполнение этих сделок, являются доказательствами наличия основания возникновения задолженности и эти доказательства имеются в материалах цела. Следовательно, вывод суда об отсутствии доказательств основания возникновения задолженности является неверным.

В отношениях по передаче имущества (при перечислении денежных средств), участвовало третье лицо - кредитная организация. Как следствие, кредитор и должник не имели никакой возможности изобразить безналичное перечисление денег со счета на счет лишь на бумаге (для вида).

В настоящем деле ни арбитражным управляющим, ни конкурсными кредиторами не были приведены и не были обоснованы существенные сомнения, подтверждающие бы наличие признаков мнимости у сделок, совершенных должником и кредитором, и не были представлены доказательства невозможности исполнения (мнимости) сделок, указанных в заявлении кредитора, т.е. невозможности передачи имущества (перечисления денежных средств). Напротив, кредитором были представлены убедительные доводы и доказательства факта перечисления денежных средств кредитором должнику и должником кредитору, т.е. исполнение сделок не было формальным. Следовательно, сделки, указанные кредитором в заявлении, не были совершены лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия, задолженность является реальной, требование кредитора обоснованно и подлежит включению в реестр.

Кроме того, суд не указал мотивы, по которым он не принял доводы кредитора и отверг представленные кредитором доказательства реальности сделок (платежные поручения и выписки по счету кредитора в банке), никем в дело не были представлены никакие доказательства невозможности исполнения сделки, в том числе, и косвенные. Напротив, кредитор представил доказательства реальности таких сделок.

К объяснениям ООО "Стройарт" были приложены документы, в т.ч. выданная (якобы) "СДМ-Банк" (ПАО) выписка по операциям на счете организации в отношении ЗАО "КРАМОС АЛ", подписанная временным управляющим Н.А. Сливкиной (не заверенная ООО "Стройарт" копия такой выписки). Из указанной выписки следует, что 13.06.2017 г. платежным поручением N 515 ЗАО "Крамос АЛ" было перечислено АО "ГПФК" 15 755 204 рубля 55 коп. с назначением платежа: "Возврат денежных средств по договору займа б/н от 05.11.2015 года". Однако эта выписка не является доказательством, в том числе косвенным, нереальности сделок, указанных кредитором в заявлении.

Договор займа б/н от 05.11.2015 г. и соглашение о новации от 16.03.2017 г. - разные сделки, возврат ЗАО "КРАМОС АЛ" займа АО "ГПФК" по договору займа б/н от 05.11.2015 г. не свидетельствует о возврате ООО "КРАМОС АЛ" займа АО "ГПФК" по соглашению о новации от 16.03.2017. Причем возврат ЗАО "КРАМОС АЛ" займа АО "ГПФК" по договору займа б/н от 05.11.2015, вопреки неверному выводу суда первой инстанции, не свидетельствует о том, что у АО "ГПФК" имелся долг перед ЗАО "КРАМОС АЛ".

Выписки из лицевых счетов лица в банке выдаются банком (кредитной организацией), но не временным управляющим.

Кроме того, размер требования АО "ГПФК" составляет всего 1 700 000 руб., общая сумма предъявленных к должнику требований кредиторов на сегодняшний день составляет 140 007 097,39 руб. При таких обстоятельствах при включении требования АО "ГПФК" в реестр требований кредиторов должника, оно не получит большинства голосов на собраниях кредиторов, эта сумма существенно не повлияет на изменение процента требований независимых кредиторов и, как следствие, не особенно повлияет на распределение конкурсной массы (с учетом того, что требование относится к третьей очереди).

Каким образом Кагермазов А.А. может создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность при включении требования АО "ГПФК" в реестр требований кредиторов должника, неясно, определение в данной части не обоснованно. В любом случае интересы должника не были нарушены никем (в т.ч. А.А. Кагермазовым) при заключении между должником и кредитором сделки купли-продажи, а потом соглашения о новации (т.е. договора займа).

Как следует из п.3.1 соглашения о новации, за просрочку возврата суммы займа сторона-1 уплачивает стороне-2 неустойку в размере 0,1% суммы займа за каждый день просрочки. Какие-либо иные проценты по настоящему соглашению не уплачиваются. Таким образом, договор займа был заключен между должником и кредитором в отсутствие какого-либо нарушения интересов должника, более того, должником был получен беспроцентный заем. В случае заключения должником кредитного договора с банком, кредит был бы предоставлен должнику при условии уплаты процентов. Таким образом, должник получил материальную выгоду от сделки в виде экономии на процентах при пользовании деньгами (что компенсировало ему неполученную прибыль в связи с непродажей товара). Следовательно, выводы суда не соответствуют обстоятельствам дела. То обстоятельство, что договор купли-продажи превратился в денежное обязательство, объясняется тем, что 16.03.2017 г. у АО "ГПФК" необходимость в товаре окончательно отпала.

Помимо этого, сделка, на основании которой заявлены требования кредитора, никак не повлияла на уменьшение процента требований независимых кредиторов, так как даже если бы обязательство по передаче товара по договору купли-продажи не было бы новировано в заемное обязательство, то это обязательство в любом случае трансформировалось бы в денежное.

Основанием для отказа во включении требований кредитора в реестр требований должника является нереальность сделки, на основании которой кредитор предъявил свое требование, ее фиктивность, иными словами, должна была быть доказана фиктивность, т.е. мнимость (нереальность) сделки либо притворность сделки (которая прикрывала бы корпоративные интересы. В рассматриваемом деле, однако, ни одно из таких обстоятельств не имеет место быть, в частности, не установлено обстоятельство притворности сделки (которая прикрывала бы корпоративные интересы), о чем приводило свои доводы ООО "Стройарт".

АО "ГПФК" не является и никогда не являлось участником ООО "КРАМОС АЛ" (ЗАО "КРАМОС АЛ"), в связи с чем заемные отношения, вытекающие из сделки, на которой кредитор основывает свои требования, не могут быть переквалифицированы в отношения по поводу увеличения уставного капитала должника, а значит, требование не может иметь статус корпоративного.

ООО "КРАМОС АЛ" (ЗАО "КРАМОС АЛ") также не является и никогда не являлось участником АО "ГПФК".

Срок возврата займа ни разу сторонами не продлевался. АО "ГПФК" неоднократно до возбуждения производства по делу о банкротстве обращалось к ООО "КРАМОС АЛ" с требованием возвратить сумму займа.

Из судебной практики следует, что договоры займа суды признают притворной сделкой, а не мнимой, так как заем не может быть нереальным. Однако суд первой инстанции хоть и не устанавливает мнимость сделки между должником и кредитором, тем не менее ссылается на разъяснения судов высшей инстанции о мнимости сделок.

Довод (аргумент) о том, что ЗАО "КРАМОС АЛ" исполняло погашение займа перед АО "ГПФК" от 05.11.2016 г., содержится только в объяснениях конкурсного кредитора ООО "Стройарт", которые были представлены и приобщены к материалам дела лишь в последнем судебном заседании 04.06.2019 г. Причем к этим объяснениям ООО "Стройарт" приложены документы, в т.ч. выданная (якобы) "СДМ-Банк" (ПАО) выписка по операциям на счете организации в отношении ЗАО "КРАМОС АЛ", подписанная временным управляющим Н.А. Сливкиной (не заверенная копия такой выписки), что, по мнению заявителя, свидетельствует о наличии неформальных взаимоотношений между временным управляющим Н.А. Сливкиной и ООО "Стройарт" и, как следствие, о заинтересованности временного управляющего по отношению к ООО "Стройарт", что является основанием для отстранения от исполнения обязанностей временного управляющего.

Какую-либо связь между договором займа б/н от 05.11.2015 г. и соглашением о новации от 16.03.2017 г. суд не установил, опровергнуть наличие такой связи, в т.ч. путем представления доказательств встречного исполнения по договору займа б/н от 05.11.2016 г., кредитор не имел возможности (фактически кредитор был лишен судом возможности реализовать свои процессуальные права, что недопустимо).

В процессе рассмотрения судом требования кредитора суд не устанавливал (и не установил), имеют ли сделки фиктивный характер, не установлено судом и обстоятельство заинтересованности (аффилированности) кредитора и должника (в определении подобные обстоятельства не нашли отражения, там перечислены только отдельные связи между отдельными лицами).

Доказательства с точки зрения того, указывают они или нет на фиктивный характер сделок, судом не оценивались. Однако только при наличии подобных обстоятельств на конкурсного кредитора, заявившего требование, переходит бремя по опровержению соответствующего довода путем доказывания гражданско-правовой природы обязательства, в т.ч. путем раскрытия разумных экономических мотивов выбора конструкции сделок, привлечения денег должником именно от аффилированного лица. Следовательно, бремя доказывания обстоятельств разумности экономических мотивов совершения сделки либо мотивов поведения в процессе исполнения уже заключенного договора фактически необоснованно и неправомерно возложено судом на кредитора. Обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции сделок, привлечения должником денежных средств именно от АО "ГПФК" судом на кредитора не возлагалась.

Кроме того, лицами, участвующими в деле, не было предъявлено никаких возражений относительно требования кредитора в порядке ст.71 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", в которых бы упоминалось о погашении займа перед АО "ГПФК" от 05.11.2016 г. и о том, что ЗАО "КРАМОС АЛ" 13.06.2017 г. платежным поручением N 515 было перечислено 15 755 204 рубля 55 коп. Более того, довод об этом не был приведен устно и, соответственно, не рассматривался ни в одном судебном заседании (в т.ч. в последнем заседании, состоявшемся 04.06.2019 г.), о чем свидетельствует аудиозаписи судебных заседаний.

Довод конкурсного кредитора ООО "Стройарт" о том, что в период действия договора займа на 1 700 000 рублей ЗАО "КРАМОС АЛ" исполняло погашение займа перед АО "ГПФК" от 05.11.2016 г., в частности, были им представлены и приобщены к материалам дела только в последнем судебном заседании 04.06.2019 г. и заранее ни в суд, ни кредитору не направлялись. АО "ГПФК" узнало о приведенном выше доводе ООО "Стройарт", как к относимом к настоящему делу и о том, что он принят судом, фактически только из мотивировочной части обжалуемого определения. Следовательно, конкурсный кредитор ООО "Стройарт" нарушил процессуальные нормы, не раскрыв АО "ГПФК" заблаговременно этот довод (аргумент) ни письменно, ни устно, представив его суду в последнем судебном заседании в своих объяснениях среди множества других доводов, приведенных в этих объяснениях, и не озвучив этот довод (аргумент) в суде первой инстанции. Арбитражный суд первой инстанции нарушил процессуальные нормы, не предоставив АО "ГПФК" возможности привести свои возражения и представить доказательства в опровержение данного довода (аргумента) ООО "Стройарт", что привело к принятию неправильного определения.

Следовательно, права АО "ГПФК" существенно нарушены судом.

Кроме того, суд установил, что встречного исполнения от АО "ГПФК" в бухгалтерских документах должника не обнаружено. Однако такое понятие как "бухгалтерские документы" в нормах права отсутствует, что имел в виду суд первой инстанции, неясно. Какие-либо бухгалтерские документы должника в материалах дела отсутствуют. То есть, суд неправомерно установил указанное обстоятельство в отсутствие каких-либо доказательств.

При этом встречное исполнение от АО "ГПФК" должнику по договору займа б/н от 05.11.2015 г. Было предоставлено, о чем свидетельствуют, в частности, договор займа б/н от 05.11.2015 г., платежные поручения и прочие доказательства.

Следовательно, вывод суда о том, что основание и размер требования не подтверждены представленными в материалы документами, сделан при нарушении норма материального и процессуального права, а также не соответствуют фактическим обстоятельствам

Позиция заявителя, по его мнению, подтверждаетя судебной практикой.

Проверив доводы апелляционной жалобы, изучив материалы дела, выслушав представителей АО "ГПФК", ООО "Проектные инновации", поддержавших свои правовые позиции, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

В соответствии со ст.65 АПК РФ, каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Согласно ст.68 АПК РФ обстоятельства дела, которые, согласно закону, должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами.

Суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о том, что заявленные требования необоснованны, поскольку их основание и размер не подтверждены представленными в материалы дела документами.

В обоснование заявленных требований кредитор указал, что между АО "ГПФК" и ЗАО "КРАМОС АЛ" был фактически заключен договор купли-продажи путем отправления ЗАО "КРАМОС АЛ" (ООО "КРАМОС АЛ"), адресованной АО "ГПФК" оферты (счета N 56 от 15.03.2017 г.), содержащей существенные условия договора купли-продажи (наименование и количество товара) и ее акцепта путем совершения АО "ГПФК" конклюдентных действий, а именно: 15.03.2017 г. платежным поручением N 1307 от 15.03.2017 г. АО ГПФК" перечислило ЗАО "КРАМОС АЛ" денежные средства на сумму 4 000 000,00 руб. в качестве оплаты товара.

Впоследствии АО "ГПФК" с ЗАО "КРАМОС АЛ" была достигнута договоренность об уменьшении количества товара, платежным поручением N 247 от 16.03.2017 г. ЗАО "КРАМОС АЛ" возвратило АО "ГПФК" сумму в размере 2 300 000,00 руб. и осталось обязанным передать товар АО "ГПФК" на сумму 1 700 000.00 руб.

16.03.2017 г. между АО "ГПФК" и ЗАО "КРАМОС АЛ" было подписано соглашение о новации, в соответствии с п.1.2 которого стороны договорились о замене обязательства ЗАО "КРАМОС АЛ" по передаче АО "ГПФК" указанного выше товара на сумму 1 700 000,00 руб. заемным обязательством на сумму 1 700 000.00 руб., подлежащую возврату ЗАО АМОС АЛ" АО "ГПФК" в соответствии с условиями соглашения.

Как следует из п.1.3 соглашения, с момента заключения соглашения первоначальное обязательство по передаче товара прекращается новацией.

В соответствии с п.2.1 соглашения ЗАО "КРАМОС АЛ" обязуется вернуть АО ПФК" сумму денег (сумму займа) в срок до 15.06.2018 г.

ООО "КРАМОС АЛ" до настоящего времени не исполнило своё обязательство по возврату суммы займа. Таким образом, по мнению АО "ГПФК", нарушены права должником, не исполнившим надлежащим образом свои обязательства. По мнению заявителя, у должника перед кредитором имеется задолженность по указанному договору в размере 1 700 000 руб. - основной долг.

Согласно п.26 Постановления Пленума ВАС РФ N 35 от 22.06.2012 г. "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве", в силу п.п.3-5 ст.71 и п.п.3-5 ст.100 Закона о банкротстве, проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

Исходя из заявленных возражений, суд должен осуществить проверку, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений между кредитором и должником. Целью такой проверки является установление обоснованности долга и недопущение включения в реестр необоснованных требований, поскольку такое включение приводит к нарушению прав и законных интересов кредиторов, имеющих обоснованные требования, а также должника.

В условиях банкротства ответчика и конкуренции его кредиторов интересы должника-банкрота и аффилированного с ним кредитора ("дружественного" кредитора) в судебном споре могут совпадать в ущерб интересам прочих кредиторов.

Для создания видимости долга в суд могут быть представлены внешне безупречные доказательства исполнения по существу фиктивной сделки. Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Реальной целью сторон сделки может быть, например, искусственное создание задолженности должника-банкрота для последующего распределения конкурсной массы в пользу "дружественного" кредитора. Стороны мнимой сделки могут осуществить для вида ее формальное исполнение.

В соответствии с п.13 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016 г.), для предотвращения необоснованных требований к должнику и, как следствие, нарушений прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования.

Следует учитывать, что конкурирующий кредитор не является стороной сделки, в силу чего объективно ограничен в возможности доказывания необоснованности требования другого кредитора. Поэтому предъявление к конкурирующему кредитору высокого стандарта доказывания привело бы к неравенству таких кредиторов. В данном случае достаточно подтвердить существенность сомнений в наличии долга. Напротив, стороны сделки не лишены возможности представить в суд как прямые, так и косвенные доказательства, опровергающие сомнения в реальности ее исполнения ("Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N5 (2017)" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.12.2017 г.)

Как справедливо указал суд первой инстанции, в соответствии с позицией, изложенной в определении Верховного Суда РФ от 26.05.2017 г. N306-ЭС16-20056(6), по смыслу п.1 ст.19 Закона о банкротстве, к заинтересованным лицам должника относятся лица, которые входят с ним в одну группу лиц, либо являются по отношению к нему аффилированными. Таким образом, критерии выявления заинтересованности в делах о несостоятельности через включение в текст закона соответствующей отсылки сходны с соответствующими критериями, установленными антимонопольным законодательством.

Как следует из представленных документов, АО "ГПФК" и ЗАО "КРАМОС АЛ" на момент совершения сделки имели общие экономические интересы, поскольку генеральный директор АО "ГПФК", Потапов А.М., являлся акционером ЗАО "КРАМОС АЛ" (данное юридическое лицо было реорганизовано в ООО "КРАМОС АЛ" с 28.12.2017 г.), т.е. одновременно являлся и акционером должника и генеральным директором кредитора.

Кагермазов А.А. являлся и акционером, и генеральным директором ЗАО "КРАМОС АЛ". В то же время, как следует из представленной АО "ГПФК" выписки из протокола годового собрания акционеров, Кагермазов А.А. являлся председателем совета директоров АО "ГПФК". Трудовой договор с генеральным директором АО "ГПФК" подписан от лица общества Кагермазовым А.А. Также Кагермазов А.А. являлся и участником (доля в уставном капитале 38%), и генеральным директором ООО "Крамос-Инженеринг", в это же время Потапов А.М. являлся участником ООО "Крамос-Инженеринг".

Также Потапов А.М. являлся и акционером, и генеральным директором ЗАО "Научно-инженерная фирма "Горное бюро", в то же время Кагермазов А.А. являлся акционером этого общества.

Местонахождение должника ООО "КРАМОС АЛ" и кредитора АО "ГПФК" находится по одному адресу: 107078, г.Москва, переулок Докучаев, д.3, строение 1. АО "ГПФК" имеет счета в КБ СДМ БАНК, счет должника находится в этом же банке.

Также, в соответствии с выпиской из ЕГРЮЛ N ЮЭ9965-19-28685784 ЗАО "Крамос АЛ" и АО "ГПФК" являются учредителями одного юридического лица, а именно, МКБ "Объединенный горный банк" (ООО) (ОГРН 1027739862985).

Из материалов дела также следует, что между АО "ГПФК" и ООО "КРАМОС АЛ" заключена сначала сделка поставки, затем в течение дня эта сделка была изменена (сокращен объем поставки), а на следующий день заменена на договор займа.

Суд первой инстанции верно указал в обжалуемом определении на то, что, согласно правовой позиции, отраженной в определении ВС РФ от 26.05.2017 г. по делу N306-ЭС16-20056 (6), доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежности лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической, и, с учетом данных разъяснений, обоснованно пришел к выводу о наличии общности интересов у кредитора и должника.

При этом суд первой инстанции справедливо указал, что, действуя в интересах ЗАО "Крамос АЛ", Кагермазов А.А. был заинтересован в осуществлении поставки в полном объеме и получении прибыли в интересах общества. Однако в нарушении интересов должника эта сделка по поставке товара в течение суток превратилась в денежное обязательство должника, благодаря которому, при включении требования в реестр требований кредиторов ЗАО "Крамос АЛ", позволяет Кагермазову А.А. создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для уменьшения процента требований независимых кредиторов.

Также правомерно судом первой инстанции учтено то обстоятельство, что в период действия договора займа на сумму 1 700 000 рублей, ЗАО "Крамос АЛ" исполняло погашение займа перед АО "ГПФК" от 05.11.2016 г., в частности, 13.06.2017 г. платежным поручением N 515 было перечислено 15 755 204 рубля 55 коп. Встречного исполнения от АО "ГПФК" в бухгалтерских документах должника не обнаружено. Таким образом, судом сделан правильный вывод о том, что у АО "ГПФК" имелся долг перед ЗАО "Крамос АЛ".

Также обоснованно в обжалуемом определении судом отмечено, что, исходя из анализа представленных документов, свидетельствующих об общности интересов кредитора и должника, сделать вывод об отсутствии злоупотребления правом со стороны кредитора, направленном на уменьшение количества голосов иных кредиторов должника и наращивания кредиторской задолженности, не представляется возможным. В то же время доказательств, раскрывающих разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного договора, в материалы дела не представлено.

Учитывая отсутствие доказательств основания возникновения задолженности, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о признании требований АО "ГПФК" необоснованными и не подлежащими включению в реестр требования кредиторов должника.

Таким образом, суд апелляционной инстанции полагает, что определение суда принято в соответствии с действующим законодательством, с учетом всех обстоятельств дела, доводы апелляционной жалобы направлены по существу на переоценку доказательств по делу, поэтому оснований для отмены или изменения обжалуемого определения не имеется.

Руководствуясь ст.ст.266-269, 271 Арбитражного процессуального Кодекса Российской Федерации

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда г.Москвы от 07.06.2019 г. по делу N А40-181386/18 оставить без изменения, а апелляционную жалобу АО "ГПФК" - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня принятия и может быть обжаловано в течение одного месяца со дня изготовления в полном объеме в Арбитражный суд Московского округа.

Председательствующий судья

П.А. Порывкин

Судьи

А.С. Маслов О.И. Шведко