Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 2 июня 2022 г. N 09АП-25050/22 по делу N А40-289629/2019

г. Москва

02 июня 2022 г.

Дело N А40-289629/19

Резолютивная часть постановления объявлена 25 мая 2022 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 02 июня 2022 года.

Девятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи: О.Г. Головкиной,

судей:	Т.В. Захаровой, Б.В. Стешана,
при ведении протокола	секретарем судебного заседания Э.Э.Яриевым,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу Общественной организации "Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина" на решение Арбитражного суда г. Москвы от 09.03.2022 г. по делу N А40-289629/19 по иску Общественная организация "Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина" к ОАО "МПНУ ЭТМ", с участием третьих лиц Федеральной службы по интеллектуальной собственности, ООО "Самарский областной Грушинский клуб" о признании недействительным договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки NN 240101, 368058, 385285

при участии:

от истца:	Савищев П.В. по доверенности от 11.01.2022 г.;
от ответчика:	Родионов М.Ю. по доверенности от 16.08.2019 г.;
от третьих лиц:	1) не явился, извещен; 2) не явился, извещен;

УСТАНОВИЛ:

Общественная организация "Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина" обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к открытого акционерного общества "МПНУ ЭТМ" о признании недействительным договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки N N 240101, 368058, 385285.

В обоснование исковых требований истец сослался на ничтожность оспариваемого договора, с учетом положений ст.ст. 167, 168, 174 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Вступившим в законную силу решением Арбитражного суда города Москвы от 23.03.2021 г. в удовлетворении исковых требований отказано.

Постановлением Суда по интеллектуальным правам от 04.10.2021 г. решение суда первой инстанции и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.06.2021 г. отменены, дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции с указанием дать оценку всем доводам истца, в том числе с совершением соответствующих процессуальных действий в части рассмотрения заявления о фальсификации доказательств.

По итогам повторного рассмотрения дела решением Арбитражного суда г. Москвы от 09.03.2022 г. в удовлетворении иска отказано.

Не согласившись с принятым судом первой инстанции решением, истец обратился в Девятый арбитражный апелляционный суд с жалобой, в которой просил решение суда отменить и принять по делу новый судебный акт об удовлетворении исковых требований.

Ответчик против удовлетворения жалобы возражал по доводам, изложенным в отзыве, указав на отсутствие правовых оснований для отмены решения суда первой инстанции.

Заслушав объяснения представителей сторон, исследовав представленные в материалы дела документы в их совокупности, с учетом положений ст. 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, проверив выводы суда первой инстанции, апелляционным судом не усматривается правовых оснований для изменения или отмены решения суда первой инстанции.

При этом апелляционный суд исходит из следующего.

В обоснование заявленных требований истец указывал на то, что являлся правообладателем товарных знаков по свидетельствам N 240101 (изображение гитары в форме паруса), N 368058 (словесное обозначение "Грушинский Фестиваль"), N 385285 (комбинированный товарный знак).

Как указывает истец, ему в дальнейшем стало известно об отчуждении товарных знаков в пользу ответчика согласно договору, зарегистрированному Роспатентом 26.04.2019 г. за N РД0293469, который, как полагает истец, является недействительным, поскольку не соблюдена его письменная форма, а сам договор заключен в нарушение установленного п. 2 ст. 1488 Гражданского кодекса Российской Федерации запрета, а также лицом, действующим от имени юридического лица без доверенности, в ущерб интересам представляемого лица.

Суд апелляционной инстанции соглашается с принятым судом первой инстанции решением, отклоняя доводы жалобы, исходя из следующего.

Вопреки доводам жалобы, сторонами соблюдена письменная форма оспариваемой сделки.

При этом, из положений п. 3 ст. 1232 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае подачи заявления сторонами договора, предоставление договора не требуется.

При рассмотрении настоящего дела ответчиком неоднократно указывалось на то, что содержание оспариваемой сделки было однозначно выражено в частности, в заявлении сторон в Роспатент от 28.03.2019 г., в котором содержалась просьба сторон о государственной регистрации отчуждения на имя ответчика исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 240101, N 368058, N 385285, отвечающим требованиям п. 1 ст. 160 Гражданского кодекса Российской Федерации. В материалы дела были представлены соответствующие документы.

Именно в заявлении сторон договора содержались сведения о предмете договора - отчуждении товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации N N 240101, 368058, 385285. На данной стадии наличие иных документов для регистрации договора не могло быть предоставлено в силу того, что закон не ставит регистрацию отчуждении исключительного права от предоставления каких-либо дополнительных документов, не предусмотренных самим законом.

Кроме того, вступившим в законную силу решение Арбитражного суда г. Москвы от 13.12.2019 г. по делу N А40-210515/2019, имеющего преюдициальное значение для рассмотрения настоящего спора, установлено, что указанная государственная регистрация исключительных прав на товарные знаки была произведена Роспатентом на основании Гражданского кодекса Российской Федерации, Правил государственной регистрации распоряжения исключительным правом на изобретение, полезную модель, промышленный образец, товарный знак, знак обслуживания, зарегистрированные топологию интегральной микросхемы, программу для ЭВМ, базу данных по договору и перехода исключительного права на них без договора, утвержденных постановлением правительства Российской Федерации от 24.12.2015 г. N 1416 и Административного регламента предоставления Федеральной службой по интеллектуальной собственности государственной услуги по государственной регистрации распоряжения по договору исключительным правом на изобретение, полезную модель, промышленный образец, товарный знак, знак обслуживания, зарегистрированные топологию интегральной микросхемы, программу для электронных вычислительных машин, базу данных, утвержденного приказом Минэкономразвития России от 10.06.2016 г. N 371, действовавших в момент осуществления Роспатентом соответствующей государственной регистрации.

Как следует из указанного судебного, в связи с тем, что Роспатентом было установлено соответствие представленных документов, предъявляемым к ним требованиям, была осуществлена государственная регистрация договора об отчуждении исключительного права.

Таким образом, суд первой инстанции, полностью и всесторонне рассмотрев указанный довод истца, при принятии оспариваемого решения, обоснованно пришел к выводу об отсутствии правовых оснований для его удовлетворения.

В суде первой инстанции, с учетом необходимости выполнения указаний суда кассационной инстанции, было проверено заявление истца о фальсификации оспариваемого договора.

Из материалов дела усматривается, что ответчиком представлен суду оригинал оспариваемого договора.

При повторном рассмотрении дела судом первой инстанции по делу была назначена технико-криминалистическая экспертиза, проведение которой было поручено федеральному бюджетному учреждению "Российской федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации".

По мнению апеллянта, поскольку заключение эксперта не подтверждают, но и не опровергают факта, что подписи в договоре выполнены позднее указанной в нем даты, а также учитывая, что в своем первоначальном отзыве ответчик отрицал факт наличия письменного договора, договор следует считать сфальсифицированным и подлежащим исключению из числа доказательств.

Вместе с тем, на разрешение эксперта судом были поставлены вопросы: 1) Содержит ли страница с подписями сторон следы стирания, искусственного состаривания и иного механического воздействия, не позволяющего установить дату выполнения документа? 2) В какое время был выполнен документ, а именно - подписи на последней странице договора?

Отвечая на первый вопрос, эксперт указал, что красящее вещество подписей, оттисков печатей и бумага указанного документа не подвергались световому, тепловому воздействиям, повлекшие за собой изменение свойств материалов письма. В месте расположения подписей и оттисков печатей следов механического повреждения (подчистки, дописки) не имеется.

Эксперт не усмотрел оснований, которые подтвердили бы, что документ сфальсифицирован, а именно подвергался какому-либо внешнему воздействию.

Отвечая на второй вопрос, эксперт, проведя исследования в соответствии с поставленными вопросами, пришел к выводам, что определить время выполнения реквизитов, а именно: печатного текста, рукописной записи "25/19", оттисков печатей истца и ответчика в договоре, не представляется возможным. Красящее вещество подписей, оттисков печатей и бумага указанного документа не подвергались световому, тепловому воздействиям, повлекшие за собой изменение свойств материалов письма. В месте расположения подписей и оттисков печатей следов механического повреждения (подчистки, дописки) не имеется.

В этой связи, ни сам документ, ни подписи Кейльмана Б.Р. и Ширяева Р.Я., ни оттиски печати, ни сам печатный текст документа не подвергались каким-либо воздействиям, способным сфальсифицировать представленный на экспертизу договор.

Таким образом, довод истца в суде первой инстанции о фальсификации доказательств не нашел своего документального подтверждения, в том числе, исходя из выводов, к которым эксперт пришел при проведении судебной экспертизы.

В обоснование довода жалобы о том, что суд первой инстанции пришел к неверному выводу об отсутствии основания для признания оспариваемой сделки недействительной на основании п. 2 ст. 174 Гражданского кодекса Российской Федерации, истец указывает на то, что в данном случае причиненный оспариваемой сделкой ущерб, в первую очередь, заключается в нарушенном законном интересе истца по использованию исключительных прав на товарные знаки, необходимые для осуществления уставной деятельности.

При этом истец указывает на то, что лишение его права использования товарных знаков, в которых закреплены названия фестиваля, для организации которого истец создан, явно свидетельствует, что оспариваемая сделка заключена в ущерб интересам истца, поскольку препятствует истцу в осуществлении уставной деятельности по организации фестиваля.

Апелляционный суд полагает указанный довод истца не соответствующим фактическим обстоятельствам.

В силу ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации бремя доказывания наличия обстоятельств, свидетельствующих как о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого, который может заключаться как в любых материальных потерях, так и в нарушении иных охраняемых законом интересов, лежит на истце.

При этом в отсутствии ущерба интересам представляемого лица, основания для признания оспариваемой сделки недействительной по п. 2 ст. Гражданского кодекса Российской Федерации, не могут быть установлены.

Вместе с тем, истец в обосновании заявленных требований в нарушение положений ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не представил в материалы дела доказательств, подтверждающих причинение истцу материального или иного ущерба вследствие совершения оспариваемой сделки, в том числе доказательств, подтверждающих размер денежной оценки отчужденных истцом ответчику исключительных прав, балансовую стоимость соответствующих нематериальных активов.

Кроме того, истцом не представлены доказательства получения им дохода в денежной или натуральной форме от использования отчуждения ответчику товарных знаков в период их нахождения в правообладании истца, подтверждающие возможность причинения истцу явного ущерба вследствие отчуждения ответчику, а равно умаления деловой репутации истца.

Истцом также не представлено доказательств, которые бы с достаточной степенью достоверности подтверждали наличие сговора президента истца Кейльмана Б.Р. и директора ответчика Ширяева Р.Я. при заключении договора и дальнейшее причинение ущерба истцу.

Кроме того, как правомерно указано судом первой инстанции, в силу п. 1 ст. 123.1 Гражданского кодекса Российской Федерации некоммерческими корпоративными организациями признаются юридические лица, которые не преследуют извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности и не распределяют полученную прибыль между участниками (п. 1 ст. 50 и ст. 65.1), учредители (участники) которых приобретают право участия (членства) в них и формируют их высший орган в соответствии с п. 1 ст. 65.3 названного Кодекса.

В соответствии с п. 1 ст. 123.4 Гражданского кодекса Российской Федерации общественными организациями признаются добровольные объединения граждан, объединившихся в установленном законом порядке на основе общности их интересов для удовлетворения духовных или иных нематериальных потребностей, для представления и защиты общих интересов и достижения иных не противоречащих закону целей.

Из абзаца 1 ст. 8 Федерального закона от 19.05.1995 г. N 82-ФЗ "Об общественных объединениях" общественной организацией является основанное на членстве общественное объединение, созданное на основе совместной деятельности для защиты общих интересов и достижения уставных целей объединившихся граждан.

Пунктом 1.6 Устава организации, в редакции, действовавшей в момент совершения оспариваемой сделки установлено, что истец является добровольной, самоуправляемой, некоммерческой, творческой общественной организацией, созданной по инициативе группы граждан, объединившихся на основе совместной деятельности для защиты общих интересов и для достижения целей, указанных в уставе.

Истец не представил доказательств, что именно наличие у него исключительных прав на товарные знаки является основанием для осуществления им своей деятельности по организации фестиваля.

Также истец не представил в материалы дела доказательств, что он осуществляет коммерческую деятельность, в том числе направленную на извлечение прибыли за счет введения в гражданский оборот товаров и услуг маркированными спорными товарными знаками.

В качестве подтверждения несения ущерба в результате сделки, в апелляционной жалобе истец приводит довод, что он оказывал приносящие доход услуги, как то: организация ярмарок по продаже продуктов питания и напитков, выставки-продажи туристического снаряжения, услуги по размещению автотранспорта участников фестиваля, продажи билетов на зимний фестиваль.

Также истцом не представлено доказательств, что доходы истца им были получены именно от оказания услуг с использованием спорных товарных знаков, и что в отсутствии данных средств индивидуализации истец не получил или не дополучил такой доход.

При отсутствии указанных доказательств, довод истца не может быть признан обоснованным.

Таким образом, вопреки доводам жалобы, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о соответствии оспариваемой сделки требованиям п. 1 ст. 174 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Доводы жалобы в части указания на положения ст. 8 Федерального закона "Об общественных организациях", также подлежит отклонению, поскольку согласно п. 1 ст. 53 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом.

Порядок образования и компетенция органов юридического лица определяются законом и учредительным документом.

Учредительным документом может быть предусмотрено, что полномочия выступать от имени юридического лица предоставлены нескольким лицам, действующим совместно или независимо друг от друга.

Сведения об этом подлежат включению в единый государственный реестр юридических лиц.

Даная норма является императивной и представляет собой обязанность каждого юридического лица включать сведения о лице, имеющем право действовать от имени юридического лица без доверенности.

Согласно п. 4.7 Устава истца президент клуба в период между заседаниями президиума осуществляет руководство деятельностью клуба, без доверенности представляет клуб во взаимоотношениях с государственными, общественными, религиозными и иными организациями, выдает доверенности. Какие-либо ограничения на совершение президентом общественной организации истца сделок, связанных с распоряжением исключительными правами на средства индивидуализации, уставом истца не предусмотрены.

Каких-либо доказательств того, что в ЕГРЮЛ были включены сведения о президиуме организации как коллегиальном исполнительном органе, действующем совместно от имени истца, не представлено.

С учетом изложенного, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что в период замещения должности президента - единоличного исполнительного органа истца Б.Р. Кейльман был вправе совершать сделки по распоряжению имуществом истца, в том числе распоряжаться принадлежащими истцу товарными знаками, поскольку именно о нем в ЕГРЮЛ содержались сведения как о лице, имеющим право без доверенности действовать от имени истца.

Довод апелляционной жалобы о том, что действия ответчика по приобретению и использованию товарных знаков являются актом недобросовестной конкуренции в соответствии со ст. 14.4 Федерального закона "О защите конкуренции", подлежит также отклонению как необоснованный.

В соответствии со ст. 10.bis Парижской конвенции актом недобросовестной конкуренции считается всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах.

В частности, подлежат запрету: 1) все действия, способные каким бы то ни было способом вызвать смешение в отношении предприятия, продуктов или промышленной или торговой деятельности конкурента; 2) ложные утверждения при осуществлении коммерческой деятельности, способные дискредитировать предприятие, продукты или промышленную или торговую деятельность конкурента; 3) указания или утверждения, использование которых при осуществлении коммерческой деятельности может ввести общественность в заблуждение относительно характера, способа изготовления, свойств, пригодности к применению или количества товаров.

В подп. 7 ст. 4 Закона о защите конкуренции установлено, что конкуренция является соперничеством хозяйствующих субъектов, при котором самостоятельными действиями каждого из них исключается или ограничивается возможность каждого из них в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке.

При этом, с учетом подп. 5 вышеуказанной нормы Закона хозяйствующий субъект - коммерческая организация, некоммерческая организация, осуществляющая деятельность, приносящую ей доход, индивидуальный предприниматель, иное физическое лицо, не зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя, но осуществляющее профессиональную деятельность, приносящую доход, в соответствии с федеральными законами на основании государственной регистрации и (или) лицензии, а также в силу членства в саморегулируемой организации.

При этом, под недобросовестной конкуренцией понимаются любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации.

Согласно ч. 1 ст. 14.4 Закона о защите конкуренции не допускается недобросовестная конкуренция, связанная с приобретением и использованием исключительного права на средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации товаров, работ или услуг.

Как следует из разъяснений, содержащихся в п. 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 04.03.2021 г. N 2 "О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства" в силу запрета недобросовестной конкуренции хозяйствующие субъекты вне зависимости от их положения на рынке при ведении экономической деятельности обязаны воздерживаться от поведения, противоречащего законодательству и (или) сложившимся в гражданском обороте представлениям о добропорядочном, разумном и справедливом поведении (ст. 10-bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности, п.п. 3, 4 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации, п.п. 7 и 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции).

Нарушение хозяйствующим субъектом при ведении своей деятельности норм гражданского и иного законодательства, в том числе в случае неправомерного использования охраняемого результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, само по себе не означает совершение акта недобросовестной конкуренции.

При рассмотрении спора о нарушении запрета недобросовестной конкуренции должны быть установлены в совокупности: факт осуществления хозяйствующим субъектом действий, способных оказать влияние на состояние конкуренции; отличие избранного хозяйствующим субъектом способа конкуренции на рынке от поведения, которое в подобной ситуации ожидалось бы от любого субъекта, преследующего свой имущественный интерес, но не выходящего за пределы осуществления гражданских прав и честной деловой практики; направленность поведения хозяйствующего субъекта на получение преимущества, в частности имущественной выгоды или возможности ее извлечения, при осуществлении экономической деятельности за счет иных участников рынка, в том числе посредством оказания влияния на выбор покупателей (потребителей), на возможность иных хозяйствующих субъектов, конкурирующих добросовестно, извлекать преимущество из предложения товаров на рынке, на причинение вреда хозяйствующим субъектам-конкурентам иными подобными способами (например, в результате использования (умаления) чужой деловой репутации).

Для доказывания факта недобросовестной конкуренции необходимо установление как специальных признаков, определенных нормами ст.ст. 14.1 - 14.7 Закона, так и общих признаков недобросовестной конкуренции, предусмотренных п. 9 ст. 4 Закона о защите конкуренции, ст. 10-bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности.

Бремя доказывания указанных обстоятельств возлагается на истца в соответствии со ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Истец является некоммерческой организацией, осуществляющий свою деятельность в организационно-правовой форме общественной организации. Исходя из уставной деятельности истца, его основным видом деятельности является популяризация, развитие авторской песни на основе организации и проведения фестиваля; сохранения лучших традиций самодеятельного спортивного туризма; повышения культурного уровня жизни жителей Самарской области.

В свою очередь, ответчик является коммерческой организацией, зарегистрированной в организационно-правовой форме акционерного общества. Основным видом экономической деятельности ответчика является обеспечение работоспособности котельных (ОКВЭД 35.30.4). Вместе с тем, ответчик осуществляет меры поддержки культурных инициатив, в том числе связанных с организацией и проведением фестиваля. Данный вид деятельности является спонсорством и не является основной деятельностью ответчика.

Таким образом, истец и ответчик не могут являться конкурентами на одном товарном рынке по смыслу ст. 4 Закона о защите конкуренции.

Вместе с тем, истец не представил доказательства, подтверждающие, что, приобретая исключительные права на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 240101, N 368058, N 385285 по оспариваемой сделке, ответчик своими действиями нарушил условия оборота на конкретном товарном рынке и осуществил действия, направленные на ограничение конкуренции, в результате действий которых ограничил конкуренцию и, тем самым, сделал невозможным осуществление истцом свой деятельности.

Истцом, вопреки доводам жалобы, в материалы дела не представлено доказательств того, что его уставная деятельность - организационно-распорядительная деятельность, связанная с проведением фестиваля непосредственно связана с наличием у него исключительных прав на средства индивидуализации. Исходя из представленных истцом в материалы доказательств следует, что он является лицом, которое на основании поручений органов исполнительной власти Самарской области, организовывает проведение фестиваля.

При этом, доказательств, подтверждающих причинно-следственную связь между организацией фестиваля на основании поручений органов исполнительной власти Самарской области и наличием средств индивидуализации истцом в материалы дела не представлено, равно как и не представлено доказательств, подтверждающих, что обязательным условием для таких поручений является наличие средств индивидуализации.

Ответчиком в качестве правообладателя товарных спорных знаков не предпринималось каких-либо действий, направленных на запрет другим лицам, в том числе истцу использовать обозначения, сходные со спорными товарными знаками при осуществлении деятельности, иных доказательств в материалы дела истцом не представлено.

Довод истца о наличии у ответчика цели по отчуждению исключительных прав на спорные товарные знаки третьему лицу сам по себе не может свидетельствовать о противоречии оспариваемой сделки требованиям законодательства о защите конкуренции, поскольку из материалов дела следует, что наличие или отсутствие средств индивидуализации не является единственным условием для приобретения ответчиком или третьим лицом статуса организатора фестиваля.

С учетом изложенного отсутствуют основания признания действий ответчика актом недобросовестной конкуренции.

Вывод суда первой инстанции об отсутствии в действиях ответчика признаков злоупотребления правом, вопреки доводу истца, является мотивированным и основанным на имеющихся в материалах дела доказательствах.

Так, суд первой инстанции дал надлежащую оценку доводам истца при проверке довода о наличии в действиях ответчика признаков злоупотребления правом.

Заявляя довод о наличии в действиях ответчика признаков злоупотребления правом, истец не привел доказательств, которые с достоверностью могли указывать на наличие в действиях ответчика по приобретению и использованию товарных знаков исключительно с целью причинения вреда другим участникам оборота, в том числе истцу, а также действия, направленные на воспрепятствование осуществлению основного вида деятельности истца.

Напротив, из обстоятельств дела усматривается, что в период после приобретения ответчиком исключительных прав, истцу не ставилось препятствий в использовании обозначений, сходны с товарными знаками при осуществлении последним своей уставной деятельности.

Так, в материалы дела ответчиком представлены распечатки страниц, полученные с помощью сервиса https://web.archive.org, а именно: https://web.archive.org/web/20190519070159/http://grushinskij.ru/ - изображение заглавной страницы Интернет-сайта по адресу: http://grushinskij.ru/ по состоянию на 19.05.2019 г.; https://web.archive.org/web/20190731191240/http://grushinskij.ru - изображение заглавной страницы сайта http://grushinskij.ru/ по состоянию на 31.07.2019 г.; https://web.archive.org/web/20191019141405/http://grushinskij.ru/2019 - изображение заглавной страницы сайта http://grushinskij.ru/ по состоянию на 19.10.2019 г.; https://web.archive.org/web/20200217122716/http://grushinskij.ru/ - изображение заглавной страницы сайта http://grushinskij.ru/ по состоянию на 17.02.2020 г.; https://web.archive.org/web/20200921003247/http://grushinskij.ru/ - изображение заглавной страницы интернет-сайта http://grushinskij.ru/ по состоянию на 21.09.2020 г.; http://grushinskij.ru/ - изображение заглавной страницы интернет-сайта по состоянию на 04.11.2020 г.; https://vk.com/public187313643 - изображение страницы сообщества в социальной сети "ВКонтакте"; https://ru-ru.facebook.com/groups/231803140173300 - изображение страницы сообщества "Грушинский фестиваль" в социальной сети Facebook по состоянию на 04.11.2020 г.; информация с Интернет-сайта: webnames.ru/whois?domain_name=grushinskij.ru - сведения о доменном имени grushinskij.ru, размещенные на сайте регистратора - общества с ограниченной ответственностью "РЕГТАЙМ".

Представленные документы подтверждают, что после совершения оспариваемой сделки и ее регистрации Роспатентом - 26.04.2019 г., истцу не ставится препятствий в использовании товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации N N 240101, 368058, 385285.

Так, содержимое представленных изображений заглавной страницы Интернет-сайта по адресу: http://grushinskij.ru/ и социальных сетей подтверждает использование истцом обозначений, сходных с товарными знаками ответчика. Кроме того, из указанной информации также усматривается, что истцом организуются и проводятся мероприятия в области авторской песни, в том числе, с использованием наименований, производных от имени Валерия Грушина, в честь которого и назван фестиваль.

При таких обстоятельствах, доводы истца о том, что в силу оспариваемой сделки возникли препятствия для осуществления его уставной деятельности, не соответствуют действительности, поскольку опровергаются информацией об использовании обозначений фестиваля самим истцом.

Таким образом, апелляционный суд полагает, что разрешая спор, суд первой инстанции правильно определил юридически значимые обстоятельства, дал правовую оценку установленным обстоятельствам и постановил законное и обоснованное решение. Выводы суда соответствуют обстоятельствам дела. Нарушений норм процессуального права, влекущих отмену решения, судом допущено не было.

Учитывая изложенное, у суда апелляционной инстанции отсутствуют правовые основания, предусмотренные ст. 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, для отмены решения суда первой инстанции с отнесением на истца расходов по госпошлине в соответствии со ст. 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Руководствуясь статьями 176, 266 - 268, пунктом 1 статьи 269 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

Решение Арбитражного суда г. Москвы от 09.03.2022 г. по делу N А40-289629/19 оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в течение двух месяцев со дня изготовления постановления в полном объеме в Суд по интеллектуальным правам.

Председательствующий судья

О.Г. Головкина

Судьи

Т.В. Захарова Б.В. Стешан