Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 декабря 2010 г. Дело "Ковалева (Kovaleva) против Российской Федерации" (Жалоба N 7782/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ковалева (Kovaleva)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 7782/04)

Постановление Суда

Страсбург, 2 декабря 2010 г.

По делу "Ковалева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 9 ноября 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 7782/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Ириной Ивановной Ковалевой (далее - заявительница) 3 февраля 2004 г.

2. Интересы заявительницы, которой была предоставлена юридическая помощь, представляли А. Кирьянов и Е. Кирьянова, адвокаты, практикующие в г. Таганроге. Интересы Российской Федерации представляли П.А. Лаптев и В.В. Милинчук, бывшие Уполномоченные Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. 10 октября 2006 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 бывшей статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации выступили против одновременного рассмотрения жалоб по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев эти возражения, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1967 году и проживает в г. Таганроге Ростовской области.

A. Арест заявительницы, заключение под стражу и осуждение

6. 15 июня 1998 г. прокурором было возбуждено уголовное дело против заявительницы.

7. 18 декабря 1998 г. заявительница была арестована и предположительно избита сотрудниками милиции. 19 декабря 2002 г. прокурором было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции.

8. 15 декабря 1999 г. заявительница была освобождена из-под стражи под залог.

9. 14 марта 2000 г. уголовное дело, возбужденное против заявительницы и четырех других лиц, поступило в Ростовский областной суд, который начал судебное разбирательство.

10. 13 июня 2000 г. Ростовский областной суд признал заявительницу виновной в мошенничестве и вымогательстве и приговорил ее к пяти годам лишения свободы условно. Однако 2 ноября 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил постановление в кассационном порядке и направил дело на новое рассмотрение.

11. 14 мая 2001 г. Ростовский областной суд признал заявительницу виновной в мошенничестве, вымогательстве, грабеже, похищении людей и краже и приговорил ее к семи с половиной годам лишения свободы. Заявительница была взята под стражу в зале суда.

12. 16 января 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил постановление от 14 мая 2001 г. в кассационном порядке и направил дело на новое рассмотрение. Заявительница оставалась под стражей до окончания разбирательства по предъявленным ей обвинениям.

13. 1 июля 2002 г. Ростовский областной суд продлил срок содержания заявительницы под стражей до 1 октября 2002 г. Суд, в частности, постановил следующее:

"Обвиняемые [заявительница и четверо других лиц] обвиняются в похищении людей, незаконном лишении свободы, краже со взломом и других преступлениях.

Они находятся под стражей: ... [заявительница] - с 18 декабря 1998 г. ...

Прокурор ходатайствовал о продлении срока содержания под стражей на три месяца.

Изучив представление прокурора, выслушав позиции сторон, суд считает необходимым продлить срок содержания обвиняемых под стражей на три месяца, то есть до 1 октября 2002 г. включительно, поскольку они обвиняются в тяжких и особо тяжких преступлениях.

В соответствии со статьями 255 и 256 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, срок содержания обвиняемых под стражей продлевается на три месяца, то есть до 1 октября 2002 г.".

14. 6 ноября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил постановление о продлении срока содержания под стражей без изменения, признав его достаточно обоснованным.

15. 1 октября и 31 декабря 2002 г., 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. Ростовский областной суд продлевал срок содержания заявительницы под стражей соответственно до 1 января, 31 марта, 30 июня, 26 сентября, 25 декабря 2003 г. и 15 марта 2004 г. Формулировка соответствующих постановлений суда была аналогичной той, что использовалась в постановлении от 1 июля 2002 г.

16. Заявительница обжаловала в Верховный Суд Российской Федерации каждое из вышеуказанных постановлений суда о продлении срока содержания под стражей, утверждая, что они не были достаточно обоснованными, и что суд не принял во внимание ее личную ситуацию. 12 февраля, 14 мая, 16 июля, 16 октября и 24 декабря 2003 г. и 31 марта 2004 г. соответственно Верховный Суд Российской Федерации оставил вышеуказанные постановления нижестоящего суда без изменений.

17. Тем временем 19 февраля 2004 г. Ростовский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 19 мая 2004 г., ссылаясь на серьезность предъявленных им обвинений. Заявительница обжаловала это решение в Верховный Суд Российской Федерации.

18. 10 марта 2005 г., то есть после осуждения заявительницы Ростовским областным судом (см. § 20 настоящего Постановления), Верховный Суд Российской Федерации прекратил рассмотрение кассационной жалобы заявительницы, поскольку она на тот момент была осуждена Ростовским областным судом за указанные выше преступления.

19. Что касается судебного разбирательства в период с 27 февраля 2002 г. по 25 февраля 2004 г., слушания откладывались более 42 раз: по ходатайству заявительницы и лиц, обвиняемых вместе с ней, которые желали ознакомиться с материалами дела и протоколами судебных заседаний; по ходатайству заявительницы и лиц, обвиняемых вместе с ней, которые отказались от услуг своих защитников и просили назначить им новых для ознакомления с материалами дела; из-за болезни защитников обвиняемых и их неявки в суд; из-за болезни заявительницы и лиц, обвиняемых вместе с ней, а также вследствие подачи им жалоб об ухудшении здоровья. Один раз слушание переносилось из-за невозможности доставить заявительницу и лиц, обвиняемых вместе с ней, в зал судебных заседаний.

20. 17 марта 2004 г. Ростовский областной суд признал заявительницу виновной в неоднократном мошенничестве, неоднократном похищении людей, вымогательстве, краже и грабеже и приговорил ее к пяти годам лишения свободы.

21. Заявительница подала кассационную жалобу. Она, в частности, утверждала, что состав суда был незаконным. Российское законодательство изменилось после 1 января 2004 г., и народные заседатели больше не имели права принимать участие в отправлении правосудия.

22. 10 марта 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации провел кассационное слушание. Он отклонил кассационную жалобу заявительницы как необоснованную. Что касается ее утверждений о предположительно незаконном составе суде, Верховный Суд Российской Федерации признал, что судебное разбирательства по уголовному делу, возбужденному против заявительницы, началось до 1 января 2004 г., и участие двух народных заседателей в уголовном процессе соответствовало принципу непрерывности судебного разбирательства.

B. Условия содержания заявительницы под стражей

1. Условия содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону

23. В период с 14 мая 2001 г. по 17 мая 2005 г. заявительница содержалась в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ростовской области. На протяжении этого времени заявительница содержалась в следующих камерах:

a) камера N 181, площадью 25,5 кв. м, предназначенная для содержания семерых заключенных;

b) камера N 184 площадью 36,8 кв. м, предназначенная для содержания 10 заключенных;

c) камера N 186 площадью 24,8 кв. м, предназначенная для содержания семерых заключенных;

d) камера N 191 площадью 34,6 кв. м, предназначенная для содержания девятерых заключенных, и

e) камера N 84 (карцер) площадью 6,5 кв. м, предназначенная для содержания одного человека.

(a) Версия властей Российской Федерации

24. Нормативная вместимость камер никогда не нарушалась.

25. В каждой камере заявительнице предоставлялись отдельное спальное место и спальные принадлежности (матрас, подушка, одеяло, две простыни и наволочка), индивидуальные туалетные принадлежности, посуда, питьевая вода и моющие средства.

26. В каждой камере имелось окно размером 1,14 х 1,32 м, благодаря которому был постоянный доступ дневного света. Камеры освещались лампами накаливания (четыре лампочки в обычной камере и одна в карцере) и лампочками ночного освещения. Уровень искусственного освещения соответствовал установленным санитарным нормам и позволял заключенным читать и писать.

27. Все камеры были оборудованы системой дополнительной вентиляции. Кроме того, через окно обеспечивалась естественная вентиляция камер.

28. Заявительнице предоставлялось питание надлежащего качества и в количестве, соответствующем установленным нормам.

29. В подтверждение своих утверждений власти Российской Федерации представили несколько справок начальника следственного изолятора N ИЗ-61/1 в ноябре 2006 года и фотографии камер, в которых содержалась заявительница.

(b) Версия заявительницы

30. Камеры, в которых содержалась заявительница, были постоянно переполнены. В них находились одновременно до 20 человек. Заключенным приходилось спать по очереди.

31. Камеры слабо освещались двумя лампами накаливания. Доступу дневного света препятствовали частые решетки изнутри и снаружи окон. При таком освещении невозможно было читать или писать. Решетки с окон не снимались вплоть до апреля 2003 года.

32. На окнах не было форточек, таким образом, свежий воздух через окна не поступал. Воздух в камерах был спертым и прокуренный табаком. Начиная с апреля 2003 года рамы с окон снимались до глубокой осени.

33. Питание было скудным и плохого качества. На жалобы заключенных по этому поводу не было никакой реакции.

34. Заявительнице никогда не предоставлялись индивидуальные туалетные принадлежности.

35. Заявительница утверждала, что фотографии камер, предоставленные властями Российской Федерации, были сделаны уже после ее освобождения и явно после срочного ремонта.

2. Условия содержания в здании суда

(a) Версия властей Российской Федерации

36. Власти Российской Федерации утверждали, что конвойное помещение в Ростовском областном суде находилось в цокольном этаже здания суда. Конвойное помещение состояло из восьми одиночных камер площадью 4 кв. м и трех общих камер площадью 20 кв. м. Оно было оборудовано туалетной комнатой, которой пользовались и заключенные, и охранники. Все камеры были оборудованы вентиляцией и освещались лампами накаливания.

37. Заключенным выдавался сухой паек. Они также получали горячее питание по расписанию перед их отправкой и по прибытии в изолятор.

38. Власти Российской Федерации подкрепляли свои утверждениями справками, предоставленными начальником следственного изолятора N ИЗ-61/1 от 26 ноября и 30 ноября 2006 г., и фотографиями конвойного помещения Ростовского областного суда, на которых видны коридор с решетчатыми дверьми и туалетное помещение.

(b) Версия заявительницы

39. В здании суда заявительница содержалась в слабо освещенной камере без окон площадью 1 кв. м, без вентиляции и отопления. Камера была оборудована лишь маленькой скамейкой. Стены камеры были отделаны "шубой", видом абразивного бетонного покрытия. В камере не было ни туалета, ни умывальника. Заявительница была вынуждена упрашивать охранников отвести ее в туалет.

40. В дни судебных слушаний заявительницу отводили в "накопитель" изолятора задолго до завтрака, и в большинстве случае она возвращалась уже после ужина. Ей ни разу не предоставлялся сухой паек, и она никогда не видела, чтобы кто-либо из заключенных получал его. Родственникам заявительницы не разрешалось передавать ей пищу в дни судебных слушаний.

41. Заявительница отмечала, что власти Российской Федерации не предоставили фотографий самих камер конвойного помещения.

C. Продажа квартиры заявительницы

42. 15 октября 1998 г. заявительница выписала доверенность А. на продажу ее квартиры. 29 декабря 1998 г. А. продал квартиру заявительницы. Переход права собственности был впоследствии оформлен в областном регистрационном центре.

43. 18 марта 2003 г. милиция отказалась возбудить уголовное дело против регистратора по подозрению в предположительной продаже квартиры заявительницы обманным путем. Заявительнице было сообщено о наличии у нее права оспорить сделку в гражданском судопроизводстве.

II. Применимое национальное законодательство

44. Перечень применимого в данном случае национального законодательства, касающегося различных вопросов содержания под стражей, а также проверки его законности, сроков судебного разбирательства и условий содержания под стражей, приводится в Постановлении Европейского Суда от 23 апреля 2009 г. по делу "Губкин (Gubkin) против Российской Федерации" (жалоба N 36941/02, §§ 56-80).

III. Применимые международные документы

45. Перечень применимых в данном случае международных документов, касающихся общих условий содержания в российских исправительных учреждениях и условий содержания женщин, приводится в Постановлении Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.) (жалоба N 7064/05, §§ 51-53).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

46. Заявительница жаловалась на ненадлежащие условия содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону и Ростовском областном суде. Она ссылалась на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

47. Власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону отвечали требованиям российского законодательства об исправительных учреждениях и не являлись "жестоким обращением" в свете конвенционной судебной практики. То же касается и условий содержания заявительницы по стражей в здании суда.

48. Заявительница оспаривала достоверность описания условий содержания под стражей в следственном изоляторе и здании суда, представленное российскими властями, и утверждала, что они ложные.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

49. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, настоящая жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо дела

50. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы обращение было признано унижающим достоинство или бесчеловечным для целей статьи 3 Конвенции, данное обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости (см. Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, § 24). При оценке условий содержания под стражей принимаются во внимание общее влияние этих условий, а также отдельные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46).

(a) Условия содержания заявительницы под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону

51. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны оспаривают большинство аспектов условий содержания заявительницы под стражей. Однако Европейский Суд не видит необходимости устанавливать истинность каждого утверждения, поскольку он признает нарушение статьи 3 Конвенции на основании тех представленных ему фактов, которые властям Российской Федерации не удалось опровергнуть.

52. Достигнув согласия по вопросу размеров камер, стороны оспаривали число лиц, содержащихся в них одновременно с заявительницей. В то время как власти Российской Федерации утверждали, что в каждой камере на заключенную приходилось 3,5-3,8 кв. м личного пространства (за исключением карцера, где на нее приходилось 6,5 кв. м), заявительница утверждала, что число заключенных значительно превышало установленную вместимость камер, и им приходилось спать по очереди.

53. В этой связи Европейский Суд напомнил, что производство по жалобам на нарушения Конвенции, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется неуклонным применением принципа affirmanti incumbit probatio* (*Affirmanti incumbit probation (лат.) - доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика)), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей факты нарушений. Непредоставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин подобного поведения может привести к выводу об обоснованности показаний заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

54. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации по вопросу о числе заключенных ссылались на справки, предоставленные начальником следственного изолятора N ИЗ-61/1. Европейский Суд установил, что указанные справки не сопровождаются никакими иными документами, которые могли бы подтвердить их достоверность. В этой связи Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации имели возможность предоставить копии журналов покамерного размещения, содержащие сведения о конкретных лицах, содержащихся в изоляторе одновременно с заявительницей. Учитывая сравнительно небольшой период времени, прошедший с момента выхода заявительницы из следственного изолятора в мае 2005 года и с моментом, когда жалоба была коммуницирована государству-ответчику в октябре 2008 года, национальные власти должны были иметь эти журналы, по крайней мере, за два последних года заключения заявительницы (учитывая трехлетних срок хранения таких документов). Справки начальника следственного изолятора, датированные ноябрем 2006 года, обладают незначительной доказательной силой для анализа Европейского Суда.

55. Принимая во внимание принципы, указанные в § 50 настоящего Постановления, и тот факт, что российские власти не предоставили никакой убедительной информации, Европейский Суд рассмотрит вопрос о предполагаемой переполненности камер, основываясь на утверждениях заявительницы.

56. По утверждению заявительницы, на каждого заключенного в камерах следственного изолятора N ИЗ-61/1 приходилось менее 1 кв. м личного пространства (см. § 30 настоящего Постановления). Число заключенных в камерах следственного изолятора N ИЗ-61/1 превышало количество спальных мест. Соответственно, заключенным, включая заявительницу, приходилось спать по очереди. Заявительница провела в таких условиях четыре года.

57. Европейский Суд напоминает, что независимо от причин переполненности камер на власти государства-ответчика возлагается обязанность по организации системы содержания под стражей таким образом, чтобы обеспечить уважение человеческого достоинства заключенных независимо от финансовых и материально-технических трудностей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 63, а также Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, § 37* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.).

58. Европейский Суд неоднократно усматривал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства, предоставленного заключенным в камерах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", §§ 33 и далее, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 104 и далее* (*Там же. N 7/2006.), Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §§ 44 и далее* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.), Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.). (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, §§ 41 и далее, Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §§ 39 и далее* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005. ), а также Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 97 и далее* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

59. Европейский Суд, кроме того, неоднократно усматривал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства, предоставленного заключенным в камерах следственного изолятора N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Губкин против Российской Федерации", §§ 92-101, Постановление Европейского Суда от 25 июня 2009 г. по делу "Бахмуцкий против Российской Федерации" (Bakhmutskiy v. Russia), жалоба N 36932/02, §§ 88-97, а также Постановление Европейского Суда от 8 октября 2009 г. по делу "Бордиков против российской Федерации" (Bordikov v. Russia), жалоба N 921/03, §§ 55-64).

60. Опираясь на судебную практику по данному вопросу, а также принимая во внимание материалы, имеющиеся в его распоряжении, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили никаких доказательств и не сделали никаких заявлений, которые могли бы убедить Европейский Суд прийти к иному выводу в настоящем деле.

61. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания заявительницы под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону, которые Европейский Суд счел бесчеловечным и унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 Конвенции.

(b) Условия содержания заявительницы в здании Ростовского областного суда

62. Европейский Суд ранее установил, что предметом жалобы заявительницы стали условия ее содержания в конвойном помещении здания суда, а также непредоставление ей питания в дни судебных заседаний.

63. Что касается содержания заявительницы в здании суда, Европейский Суд установил противоречивость доводов сторон относительно размеров камер, в которых содержалась заявительницы. В то время как заявительница утверждала, что каждый раз она содержалась в одиночной камере площадью 1 кв. м, власти Российской Федерации утверждают, что площадь одиночных камер в здании суда составляет 4 кв. м. Европейский Суд отмечает, что, прежде всего, эти утверждения российских властей не подкрепляются никакими доказательствами. Он далее отмечает, что в связи с тем же вопросом в деле одного из лиц, обвинявшихся по одному уголовному делу с заявительницей (см. Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" (Vladimir Krivonosov v. Russia), жалоба N 7772/04, §§ 40-41, не вступившее в силу), ссылаясь на результаты проверки конвойного помещения Ростовского областного суда, власти Российской Федерации утверждали, что площадь камер в нем составляла 1-1,5 кв. м. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили никаких доказательств в поддержку своих утверждений, касающихся свободного доступа в туалетную комнату и других условий содержания заявительницы в конвойном помещении Ростовского областного суда. В таких обстоятельствах Европейский Суд склонен считать достоверными утверждения заявительницы о том, что она содержалась в камерах для заключенных площадью 1 кв. м, что эти камеры плохо проветривались и освещались, и заявительница могла воспользоваться туалетом лишь по усмотрению охранников (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 12 февраля 2009 г. по делу "Денисенко и Богданчиков против Российской Федерации" (Denisenko and Bogdanchikov v. Russia), жалоба N 3811/02, § 107).

64. Более того, представляется, что заявительница не получала полноценного питания в дни, когда она доставлялась в суд. Власти Российской Федерации не оспаривали ее утверждений о том, что в дни судебных слушаний заявительница покидала следственный изолятор задолго до завтрака и возвращалась уже после ужина (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Денисенко и Богданчиков против Российской Федерации", § 108, а также Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), жалоба N 78146/01, § 96* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.); см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Старокадомский против Российской Федерации" (Starokadomskiy v. Russia), жалоба N 42239/02, § 58; см. в противоположность этому Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Багель против Российской Федерации" (Bagel v. Russia), жалоба N 37810/03, § 69). Хотя власти Российской Федерации предоставили справку начальника конвойного отделения о том, что заявительнице выдавались сухие пайки при поездках в суд, не было представлено никаких доказательств того, что ей обеспечивались необходимые удобства в конвойном помещении Ростовского областного суда, как то отопление и горячее питание (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Салманов против Российской Федерации" (Salmanov v. Russia), жалоба N 3522/04, § 64, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Старокадомский против Российской Федерации", § 58).

65. Таким образом, в настоящем деле заявительница неоднократно в течение нескольких лет содержалась в неприемлемых условиях в конвойном помещении Ростовского областного суда без предоставления полноценного питания. Подобное обращение имело место в дни судебных слушаний, в то время как заявительница должна была иметь силы, чтобы собраться морально и физически при том, что она содержалась в следственном изоляторе в условиях, которые были признаны Европейским Судом бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Европейский Суд придерживается того мнения, что всего вышеуказанного, взятого в совокупности, достаточно, чтобы сделать вывод о том, что бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, которому подверглась заявительница, превысило минимальный уровень жестокости, необходимый для того, чтобы признать, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

66. Заявительница, ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, жаловалась на то, что длительность ее содержания под стражей до суда нарушила требование "разумного срока". Соответствующие положения статьи 5 Конвенции гласят:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока...".

A. Доводы сторон

67. Власти Российской Федерации утверждали, что длительное содержание заявительницы под стражей было вызвано необходимостью, учитывая серьезность предъявленных обвинений и того факта, что до этого она была объявлена в розыск.

68. Заявительница утверждала, что в период с декабря 1999 года, когда она была освобождена под залог, и до мая 2001 года, когда была вновь взята под стражу, она не совершала преступных действий, не оказывала давления на свидетелей и не пыталась скрыться. Однако в течение трех лет после этого заявительница находилась под стражей на основании одной лишь тяжести выдвинутых против нее обвинений. Национальные власти никоим образом не приняли во внимание ее личную ситуацию.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

69. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что при определении длительности содержания под стражей до суда в смысле пункта 3 статьи 5 Конвенции период, который принимается во внимание, начинается в день, когда обвиняемый был взят под стражу, и кончается днем вынесения приговора судом первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 91* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.), Постановление Европейского Суда от 30 ноября 2004 г. по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russia), жалоба N 46082/99, § 57* (*Там же. N 7/2005.), а также Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 145 и 147).

70. Более того, Европейский Суд напомнил, что в свете значимой связи между пунктом 3 статьи 5 Конвенции и подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции лицо, осужденное судом первой инстанции, не может рассматриваться как содержащееся под стражей "с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения", как указывается в последней из указанных статей, но оно находится в положении, предусмотренном подпунктом "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая допускает лишение свободы "лица, осужденного компетентным судом" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 93, а также Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 104).

71. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд установил, что заявительница впервые была взята под стражу 18 декабря 1998 г. и была освобождена под залог 15 декабря 1999 г. Этот период пребывания под стражей, будучи прерванным освобождением заявительницы, закончился более чем за шесть месяцев до подачи заявительницей жалобы в Европейский Суд 3 февраля 2004 г. и не должен приниматься во внимание. Заявительница была впоследствии вновь заключена под стражу 14 мая 2001 г., после вынесения приговора Ростовским областным судом. Она оставалась под стражей после отмены приговора Верховным Судом Российской Федерации 16 января 2002 г. Таким образом, период с 14 мая 2001 г. по 16 января 2002 г. был оправдан по смыслу подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции и также не должен рассматриваться Европейским Судом. Следовательно, период, который Европейский Суд должен принять во внимание, начался 16 января 2002 г. и закончился 17 мая 2004 г., когда был вновь вынесен приговор против заявительницы, и он составляет, таким образом, два года и четыре месяца.

72. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

73. Европейский Суд напоминает, что наличие разумных подозрений в совершении преступления в отношении арестованного лица является основанием sine qua non* (*Sine qua non (лат.) - то, без чего нельзя обойтись, необходимое условие (прим. переводчика)) для содержания его под стражей. Вместе с тем по истечении определенного времени оно больше не является достаточным. В таких случаях Европейский Суд должен установить, были ли предоставлены судебными властями основания для продолжения лишения свободы. Там, где такие основания были "относящимися к делу" и "достаточными", Европейский Суд обязан также выяснить, продемонстрировали ли национальные власти "особое усердие" в проведении расследования и рассмотрения дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

74. Существует презумпция в пользу освобождения лица из-под стражи. Европейский Суд постоянно подчеркивает, что второе положение пункта 3 статьи 5 Конвенции не дает национальным судам права выбора между тем, чтобы представить лицо в суд, либо освободить его до суда. Вплоть до вынесения приговора обвиняемый должен считаться невиновным, и целью рассматриваемых положений является требование о его предварительном освобождении в случае, если срок содержания под стражей перестал быть "разумным" (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравет против Молдавии", (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, § 30, Постановление Большой Палаты по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, а также Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймайстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 4).

75. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд соглашается с тем, что содержание заявительницы под стражей было изначально оправдано наличием разумных подозрений о ее причастности к совершению ряда преступлений. Однако по истечении определенного времени одного такого подозрения стало недостаточно. Соответственно, российские власти были обязаны проанализировать личную ситуацию заявительницы более тщательно и представить особые основания, оправдывающие ее дальнейшее содержание под стражей.

76. Европейский Суд установил, что в период с января по июль 2002 года российский суд санкционировал содержание заявительницы под стражей без приведения каких-либо конкретных оснований (см. § 12 настоящего Постановления). Впоследствии, в период с июля 2002 года по май 2004 года, суд продлевал срок содержания заявительницы под стражей восемь раз. Единственным основанием, на которое делалась ссылка в обоснование длительного содержания под стражей, был тот факт, что ей предъявлены обвинения в совершении "тяжких" и "особо тяжких" преступлений (см., в частности, §§ 13, 15 и 17 настоящего Постановления).

77. Европейский Суд неоднократно постановлял, что, хотя тяжесть предъявленных обвинений и является немаловажным элементом оценки риска того, что лицо может скрыться от правосудия или возобновить преступную деятельность, необходимость продления срока содержания такого лица под стражей не может быть оценена на основании одной лишь тяжести предъявленных обвинений. Точно так же решение о продлении срока содержания под стражей не должно приниматься как предвосхищение назначения наказания в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевитский против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 101* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 102, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180, а также Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 года по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 81).

78. Европейский Суд обращает внимание на доводы российских властей относительно того, что заявительница была объявлена в розыск. В этой связи Европейский Суд установил, что с момента ареста заявительницы в 1998 году она не разыскивалась органами внутренних дел. Хотя и можно понять опасения властей Российской Федерации относительно того, что заявительница может скрыться от правосудия, при отсутствии каких-либо упоминаний о подобном риске в постановлениях о продлении срока содержания под стражей, Европейский Суд приходит к выводу, что факт существования такого риска не установлен.

79. В целом Европейский Суд полагает, что решения российских властей не были основаны на тщательном анализе относящихся к делу фактов. Он особенно обеспокоен тем, что власти Российской Федерации постоянно использовали стандартные формулировки при обосновании продления срока содержания заявительницы под стражей. Европейский Суд также отмечает, что российские власти, используя одни и те же формулировки, продляли срок содержания под стражей и заявительницы, и лиц, обвинявшихся с ней по одному уголовному делу. По мнению Европейского Суда, данный подход сам по себе несовместим с гарантиями, предоставленными пунктом 3 статьи 5 Конвенции, поскольку допускает принятие решения о продлении срока содержания под стражей в отношении нескольких лиц, без тщательной оценки личной ситуации каждого обвиняемого и оснований для этого продления, а также проверки соблюдения требования о "разумном сроке" в отношении отдельного члена группы (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Губкин против Российской Федерации", § 144, Постановление Европейского Суда по делу "Бахмутский против Российской Федерации", § 141, а также Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Алексей Макаров против Российской Федерации" (Aleksey Makarov v. Russia), жалоба N 3223/07, § 53, Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia), жалоба N 7649/02, § 45* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.), Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 76* (*Там же. N 11/2006.), и Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49* (*Там же. N 8/2006.)).

80. Европейский Суд приходит выводу, что, не обратившись к конкретным фактам и сославшись исключительно на тяжесть предъявленных обвинений, государственные органы продлили срок содержания заявительницы под стражей до суда по основаниям, которые не могут быть признаны "достаточными". При таких обстоятельствах не представляется необходимым рассматривать отдельно вопрос о том, было ли проявлено при производстве по делу заявительницы "особое усердие".

81. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

82. Заявительница жаловалась на то, что была лишена права на судебное рассмотрение правомерности постановления о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. Она ссылалась на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

83. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявительницы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. была получена Ростовским областным судом 12 марта 2004 г. Однако по неизвестным причинам жалоба не была вовремя передана в Верховный Суд Российской Федерации. В результате она была рассмотрена лишь после того, как заявительница была осуждена, 10 марта 2005 г., и было завершено рассмотрение кассационной жалобы заявительницы. Российские власти признавали, что эти события не в полной мере отвечают требованиям российского процессуального законодательства. Тем не менее, по их мнению, постановление от 10 марта 2005 г. не нарушало прав заявительницы, поскольку в тот же день Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел кассационную жалобу заявительницы на приговор суда и представил все аргументы относительно предполагаемого нарушения процессуального законодательства. Таким образом, права заявительницы, предусмотренные пунктом 4 статьи 5 Конвенции, не были нарушены.

84. Заявительница поддержала свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

85. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

86. Европейский Суд отмечает, что им уже ранее рассматривались сходные жалобы лиц, обвиняемых по одному делу с заявительницей, и он уже признавал, что прекращение рассмотрения жалоб заявителей на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. является нарушением прав заявителей, предусмотренных пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Губкин против Российской Федерации", §§ 148-158, и Постановление Европейского Суда по делу "Бахмутский против Российской Федерации", §§ 144-148). В последнем упомянутом деле власти Российской Федерации прямо признали факт нарушения.

87. В обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не видит оснований прийти к иному выводу. Таким образом, он полагает, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в связи с длительностью разбирательства по делу заявительницы

88. Заявительница жаловалась на то, что длительность разбирательства по ее делу нарушала требование пункта 1 статьи 6 Конвенции о "разумном сроке". Соответствующие положения Конвенции гласят:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела в разумный срок ... судом...".

A. Доводы сторон

89. Власти Российской Федерации утверждали, что некоторые задержки в производстве по делу были вызваны обстоятельствами, не поддающимися контролю сторон (болезнь обвиняемых и их представителей), а также обстоятельствами, неподконтрольными российским властям (замена защитников или ознакомление вновь назначенных защитников с материалами уголовного дела). Заявительница и другие обвиняемые воспользовались в полной мере всеми процессуальными правами и были в курсе, что это может вызвать задержки в рассмотрении дела. Таким образом, не имели места задержки, произошедшие по вине российских властей, и право заявительницы на рассмотрение ее дела в разумный срок, предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, не было нарушено.

90. Заявительница утверждала, что производство по ее делу длилось шесть лет и три месяца: с 18 декабря 1998 г. по 10 марта 2005 г. В течение этого времени российские суды вынесли три приговора, два из которых были признаны незаконными и впоследствии отменены в кассационном порядке. Осуществление заявительницей ее прав, предусмотренных российским уголовно-процессуальным законодательством, не может быть вменено ей в вину.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

91. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Период, подлежащий рассмотрению

92. Европейский Суд напоминает, что период, который необходимо принимать во внимание, определяя длительность разбирательства по уголовному делу, начинается с того дня, когда лицо стало "обвиняемым" в автономном и фактическом смыслах, придаваемых этому термину. Заканчивается рассматриваемый период в день, когда обвинение окончательно определено или уголовное дело прекращено (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 81* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). "Уголовное обвинение" для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции понимается как "официальное уведомление, выданное лицу компетентными органами о существовании предположения о совершении им преступления", определение, которое также соотносится с оценкой того, насколько "существенно изменяется положение [подозреваемого]" (см. Постановление Европейского Суда от 27 февраля 1980 г. по делу "Девеер против Бельгии" (Deweer v. Belgium), § 46).

93. Период, принимаемый во внимание в настоящем деле, начался в день ареста заявительницы 18 декабря 1998 г., когда на нее впервые повлияли "обвинения" против нее. Рассматриваемый период закончился 10 марта 2005 г., когда приговор по делу заявительницы вступил в законную силу. Таким образом, период который должен приниматься в расчет, длился шесть лет, два месяца и 23 дня. Данный период включает стадию расследования и судебное разбирательство в обеих инстанциях (первой и кассационной), в которых дело было рассмотрено трижды.

(b) Разумность длительности судебного разбирательства

94. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности судебного разбирательства должна оцениваться в свете конкретных обстоятельств дела, с учетом критериев, разработанных прецедентной практикой Европейского Суда. В частности, необходимо учитывать сложность дела, поведение заявителя и властей государства-ответчика. Касаясь последнего обстоятельства, необходимо принимать во внимание также значимость исхода дела для заявителя (см. среди многих прочих Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russia), жалоба N 38971/06, § 70, Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахматович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, § 95* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 86).

95. Власти Российской Федерации не утверждали, что судебное разбирательство по уголовному делу заявительниц было сложным. Европейский Суд не видит оснований не согласиться с этим.

96. Что касается поведения заявительницы, Европейский Суд установил, что слушания несколько раз откладывались по ходатайству заявительницы (см. § 19 настоящего Постановления). Однако заявительница не несет ответственности за перенос слушаний, когда это было необходимо для ознакомления с материалами дела и протоколами судебных заседаний и урегулирования вопроса о замене защитников, правовую помощь которых она сочла неэффективной. Заявительница была вправе свободно использовать все средства, предусмотренные российским законодательством, для осуществления своей защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 88, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", § 129). Более того, Европейский Суд полагает, что задержки, связанные с неявкой защитника, были незначительны по сравнению с общей длительностью разбирательства.

97. Возвращаясь к оценке поведения российских властей, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не представил никаких убедительных объяснений причин довольно длительных периодов бездействия со стороны российского суда, когда перед ним встал вопрос о пересмотре в кассационном порядке приговоров от 13 июня 2000 г., 14 мая 2001 г. и 17 мая 2004 г. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что рассматриваемые периоды составили пять, восемь и 10 месяцев соответственно, и они в целом затянули производство по делу почти на два года.

98. Учитывая изложенное и особенно тот факт, что заявительница содержалась под стражей на протяжении значительного периода времени, что имело решающее для нее значение, Европейский Суд приходит к выводу, что общая длительность производства по настоящему делу не соответствовала требованию "разумного срока".

99. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

V. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

100. Кроме того, заявительница, ссылаясь на статью 2 Конвенции, жаловалась на жестокое обращение в отделении милиции 18 декабря 1998 г., ссылаясь на статью 3 Конвенции на ненадлежащую медицинскую помощь в следственном изоляторе, на незаконное помещение в карцер и на условия транспортировки из следственного изолятора в здание суда. Ссылаясь на статью 5 Конвенции, она жаловалась на неправомерность ее ареста 18 декабря 1998 г., а также чрезмерную длительность содержания под стражей до суда в период с 18 декабря 1998 г. по 15 декабря 1999 г. Заявительница далее, ссылаясь на статью 6 Конвенции, жаловалась на незаконный состав суда, который вынес в отношении нее приговор от 17 мая 2004 г., предвзятость некоторых судей, которые участвовали в кассационном производстве. Ссылаясь на статьи 7 и 8 Конвенции, заявительница жаловалась на то, что в связи с длительным содержанием под стражей она не могла заботиться о своем сыне и престарелых родителях. Наконец, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, она жаловалась на продажу ее квартиры предположительно обманным путем.

101. Однако изучив материалы, имеющиеся в его распоряжении, а также в той части, в какой указанные жалобы подпадают под его компетенцию, Европейский Суд приходит к выводу, что в них не имеется никаких признаков нарушения прав и свобод, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней. Таким образом, данная часть жалобы должна быть отклонена как необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

102. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

103. Заявительница требовала выплатить ей 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного указанными нарушениями ее прав.

104. Власти Российской Федерации сочли эти требования чрезмерными и заявили, что сам факт признания нарушений является достаточной компенсацией причиненного вреда.

105. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле им был установлен ряд серьезных нарушений положений Конвенции. Заявительница провела четыре года под стражей в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Ее содержание под стражей не было достаточно обоснованным и было чрезмерно длительным. Было нарушено ее право на проверку законности содержания под стражей, а также право на судебное разбирательство в разумный срок. В таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что душевные и физические страдания, причиненные заявительнице, не могут быть компенсированы простым признанием факта нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявительнице 26 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

106. Заявительница требовала выплатить ей 64 391,35 рублей в качестве компенсации расходов, понесенных ею при оплате услуг адвоката во внутригосударственном разбирательстве, а также, фотокопировании, почтовых отправлениях и расходах на перевод.

107. Власти Российской Федерации в отношении компенсации расходов на оплату услуг адвоката утверждали, что представленные документы не подтверждают, что указанные расходы были понесены в связи с предотвращением нарушения положений Конвенции или требованием компенсации вреда, причиненного предположительными нарушениями. Они не сделали никаких комментариев по поводу остальной части судебных расходов и издержек.

108. Согласно практике Европейского Суда заявителю присуждается компенсация судебных расходов и издержек, если есть подтверждение того, что данные расходы были разумными по объему и понесены в действительности. Учитывая сведения, которыми он располагает, а также вышеуказанные критерии, Европейский Суд решил удовлетворить требования заявительницы и присудить ей, помимо уже предоставленной правовой помощи, 800 евро, покрывающие все расходы по указанным основаниям, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

109. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил приемлемыми:

(a) жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону в период с 14 мая 2001 г. по 17 мая 2005 г. и условиями ее содержания в здании Ростовского областного суда;

(b) жалобу на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью содержания под стражей до суда в период с 16 января 2002 г. по 17 мая 2004 г.;

(c) жалобу на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с неэффективностью судебного рассмотрения жалобы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г.;

(d) жалобу на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью производства по делу заявительницы;

а остальную часть жалобы заявительницы - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону в период с 14 мая 2001 г. по 17 мая 2005 г. и условиями ее содержания в здании Ростовского областного суда;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью содержания под стражей до суда;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что жалоба заявительницы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. не была рассмотрена;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью производства по делу заявительницы;

6) постановил,

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления в силу настоящего Постановления в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 26 000 евро (двадцать шесть тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;

(ii) 800 евро (восемьсот евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил все оставшиеся требования заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 декабря 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Секретарь Секции Суда

Сёрен НИЛЬСЕН

Председатель Палаты Суда

Христос РОЗАКИС