Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2011 г. Дело "Исаев и другие (Isayev and Others) против Российской Федерации" (жалоба N 43368/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Исаев и другие (Isayev and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 43368/04)

Постановление Суда

Страсбург, 21 июня 2011 г.

По делу "Исаев и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Георга Николау,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 31 мая 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 43368/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) четырьмя гражданами Российской Федерации, перечисленными ниже, в § 7 (далее - заявители), 15 ноября 2004 г.

2. Интересы заявителей представляли юристы неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявители, в частности, утверждали, что их родственник скончался вследствие пытки, примененной к нему во время содержания под стражей, что власти не оказали ему адекватную медицинскую помощь и не расследовали его смерть и жестокое обращение с ним и что заявители не располагали эффективными средствами правовой защиты.

4. 1 сентября 2005 г. председатель Первой Секции решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

5. 17 сентября 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с бывшим пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

6. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявителями по настоящему делу являются:

1) Леча Исаев, 1967 года рождения;

2) Хамзат Исаев, 1975 года рождения;

3) Мадина Алханова (впоследствии изменившая фамилию на Исаева), 1981 года рождения, и

4) Липа Дудушева, 1981 года рождения.

8. Заявители являются российскими гражданами и проживают в селе Гой-Чу Чеченской Республики.

9. Первый и второй заявители являются братьями Зелимхана Исаева, который родился в 1979 году, а третья и четвертая заявительницы - его невестками.

10. Во время событий, описанных ниже, заявители со второго по четвертую проживали вместе с Зелимханом Исаевым в селе Гой-Чу по адресу: улица Свердлова, дом N 24. Первый заявитель проживал в селе Гой-Чу по адресу: улица Свердлова, дом N 17.

A. Задержание и последующая гибель Зелимхана Исаева

1. Версия заявителей

11. Версия событий, описанных ниже, основана на информации, содержащейся в формуляре жалобы, письменных показаниях первого заявителя от 28 октября 2004 г., письменных показаниях второго заявителя, датированных 30 октября 2004 г., письменных показаниях четвертой заявительницы, датированных 23 октября 2004 г., и письменных показаниях другого брата Зелимхана Исаева Т.И. от 25 октября 2004 г.

(a) Задержание Зелимхана Исаева и обыск в его доме 9 мая 2004 г.

12. Вечером 9 мая 2004 г. Зелимхан Исаев, четвертая заявительница и ее ребенок находились дома по адресу: улица Свердлова, дом N 24.

13. Около 20.00 два автомобиля УАЗ подъехали к дому N 24 по улице Свердлова. Группа вооруженных лиц в масках вышла из автомобилей и ворвалась во двор. Зелимхан Исаев и четвертая заявительница предположили, что они являлись российскими военнослужащими.

14. Зелимхан Исаев вышел из дома во двор, где военнослужащие задержали его и надели на него наручники. По словам четвертой заявительницы, Зелимхан Исаев не сопротивлялся. Затем военнослужащие отвели мужчину в наручниках обратно в дом.

15. Согласно письменным показаниям четвертой заявительницы двое вооруженных лиц направили на нее пистолеты и спросили ее, где находится оружие. Они обыскали комнату, в которой находилась четвертая заявительница. Один из них сорвал ковер со стены и обыскал все в комнате, но ничего не нашел.

16. Военнослужащие обыскали дом и двор без предъявления ордера, но никакого оружия не нашли. После этого они вывели Зелимхана Исаева, насильно усадили его в один из автомобилей УАЗ и уехали.

17. Незамедлительно после задержания Зелимхана Исаева первый и второй заявители на машине преследовали автомобили УАЗ, но безрезультатно. После этого они направились к главе местной администрации и сообщили ему о задержании Зелимхана Исаева. Первый и второй заявители также обращались в районный отдел внутренних дел Урус-Мартановского района (далее - РОВД). Сотрудник РОВД сообщил им, что у них нет информации о месте нахождения Зелимхана Исаева.

(b) Обыск в доме заявителей 10 мая 2004 г.

18. Во второй половине дня 10 мая 2004 г. группа сотрудников Федеральной службы безопасности (далее - ФСБ), которыми руководил Д.Ч., следователь Управления ФСБ по Чеченской Республике, прибыла по адресу: улица Свердлова, дом N 24, - и предъявила второму заявителю постановление об обыске. Они обыскали дом в присутствии двух сотрудников военной комендатуры Урус-Мартановского района (далее - военная комендатура), действовавших в качестве понятых. Д.Ч. спросил у второго заявителя и другого брата Зелимхана Исаева Т.И., есть ли в доме какое-либо оружие, они ответили отрицательно.

19. Осмотрев остальную часть дома, сотрудники ФСБ прошли в комнату Зелимхана Исаева. По словам второго заявителя, он видел, как один из сотрудников подложил гранату в кровать брата. Позднее сотрудники ФСБ отметили в протоколе обыска, что в комнате Зелимхана Исаева ими было найдено взрывное устройство. Протокол был подписан вышеупомянутыми понятыми, второй заявитель и Т.И., подписывая протокол, добавили, что они видели, как гранату подложил сотрудник.

(c) Содержание Зелимхана Исаева в РОВД

20. 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был помещен в изолятор временного содержания РОВД. Днем позже сотрудник РОВД A. сообщил заявителям, что Зелимхан Исаев был переведен из Урус-Мартановского управления Федеральной службы безопасности (далее - Урус-Мартановское ФСБ) в РОВД и что он плохо себя чувствует.

21. Заявители посетили РОВД, где встретили Д.Ч., следователя, который руководил сотрудниками ФСБ в ходе обыска 10 мая 2004 г. Д.Ч. сообщил им, что Зелимхан Исаев нездоров, что он был ранен во время его задержания, и у него сломано ребро, поскольку он оказал сопротивление сотрудникам во время задержания.

22. 11 мая 2004 г. сотрудники РОВД пригласили врача для осмотра Зелимхана Исаева в связи с тем, что состояние его здоровья все ухудшалось, но они не разрешили перевести его в больницу.

23. 12 мая 2004 г. заявители привлекли адвоката, которая посетила Зелимхана Исаева в РОВД. Адвокат считала, что ее подзащитный нуждается в срочной медицинской помощи.

24. 12 мая 2004 г. (в некоторых документах, прилагаемых заявителями, эта дата также указана как 13 мая 2004 г.) Урус-Мартановский городской суд провел слушание в связи с ходатайством следователя о продлении срока содержания под стражей Зелимхана Исаева. Суд санкционировал продление срока содержания под стражей на основании признания Зелимхана Исаева и показаний его сообвиняемого А.М. Зелимхан Исаев утверждал, что он оговорил себя под пыткой, и в зале суда показал раны на своем теле. Однако этот факт не вызвал никакой реакции со стороны судей.

(d) Медицинская помощь, оказанная Зелимхану Исаеву, и его смерть

25. 12 мая 2004 г. (в некоторых документах, представленных заявителями, эта дата указана как 13 мая 2004 г.) Зелимхан Исаев был перевезен в Урус-Мартановскую районную больницу (далее - Урус-Мартановская больница). Его палату охранял сотрудник РОВД. Его братья навестили его и тайком от охранников сфотографировали тело Зелимхана Исаева.

26. На трех фотографиях, представленных Европейскому Суду, изображен человек, сидящий на кровати с поднятой футболкой. На его теле видны многочисленные ссадины и синяки, в том числе на шее, запястьях, руках, сосках, пупке, и большой синяк на правой стороне поясницы.

27. Заявители утверждали, что во время их посещений Зелимхан Исаев рассказал своим братьям, что с ним случилось после его задержания (см. ниже).

28. 16 мая 2004 г. здоровье серьезно ухудшилось. Он кашлял кровью. Врач сообщил, что он не может ничего для него сделать, так как Зелимхана Исаева нуждается в искусственной почке. Заявители просили разрешения у Д.Ч. перевезти Зелимхана Исаева в больницу Назрани (Республика Ингушетия), которая, по-видимому, была оснащена лучше больницы Урус-Мартановского района. Д.Ч. отказал, но направил военных врачей военной комендатуры для осмотра задержанного. Военные врачи измерили давление и изучили рентгеновские снимки Зелимхана Исаева. После проверки Д.Ч. разрешил перевести Зелимхана Исаева в Назрановскую больницу. Однако родственникам Зелимхана Исаева не была предоставлена машина "скорой помощи", и им пришлось заплатить 2 000 рублей, чтобы ее нанять. Д.Ч. предложил сотрудникам РОВД сопровождать Зелимхана Исаева, но они отказались. Задержанный был перевезен в Назрань без охраны.

29. Около 23.30 16 мая 2004 г., вскоре после его прибытия в Назрановскую больницу, Зелимхан Исаев скончался.

30. В неустановленную дату Зелимхан Исаев был похоронен родственниками.

(e) Версия Зелимхана Исаева относительно событий 9 - 13 мая 2004 г.

31. Согласно утверждениям заявителей, Зелимхан Исаев описал своим братьям события между 9 и 13 мая 2004 г. следующим образом.

32. Когда сотрудники ФСБ задержали Зелимхана Исаева 9 мая 2004 г., они надели ему на голову пластиковый пакет и положили его на пол автомобиля УАЗ. Некоторое время они ехали и затем прибыли в военную комендатуру. Зелимхана Исаева доставили на третий этаж, где, по словам заявителей, был расположен штаб ФСБ.

33. Не снимая пластикового пакета с его головы, сотрудники ФСБ приказали Зелимхану Исаеву сообщить им "все, что он знает". Он сказал, что ему нечего сообщить. После этого они дали ему подписать несколько документов, но он отказался это сделать. Затем сотрудники ФСБ включили магнитофон, и некоторые из них ушли из комнаты. Те, кто остался, начали пинать и избивать Зелимхана Исаева дубинками, пытать его электрическим током, прижигать его горящими сигаретами. Кроме прочего, они прилагали электрические провода к его гениталиям и пропускали через них ток.

34. Сотрудники ФСБ требовали от Зелимхана Исаева раскрыть им источники его дохода. Он ответил, что занимается скупкой и перепродажей металлолома. Они стали его снова избивать и требовать, чтобы он подписал документы. Зелимхан Исаев спросил, что это за документы? После этого сотрудники ФСБ надели другой пластиковый пакет на его голову и продолжили его пытать. В какой-то момент они наполнили его рот зловонной жидкостью и заставили проглотить ее. Пытка Зелимхана Исаева длилась всю ночь.

35. 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев согласился подписать документы и сделал это, не прочитав их. После этого он был переведен в изолятор временного содержания РОВД.

(f) Медицинские справки, предоставленные заявителями

36. В выписке из истории болезни Зелимхана Исаева, выданной Урус-Мартановской городской больницей и датированной 12 мая 2004 г., упомянуты следующие травмы:

"...многочисленные ушибы, ссадины и ожоги на теле, верхних и нижних конечностях, перитонит... Тупая травма груди [и] брюшной полости. Повреждения легких и внутренних органов, обширные ушибы грудной клетки и внутренних органов, обширные ушибы передней брюшной стенки и верхних конечностей, ожоги первой степени сосков. Ушиб внутренних органов? Сломанные ребра с левой стороны".

37. Согласно свидетельству о смерти, выданному Назрановским отделом записи актов гражданского состояния и датированному 27 июня 2004 г., смерть Зелимхана Исаева была вызвана острой почечной недостаточностью, анурией и отеком легких, а также тупыми травмами живота и груди, переломом ребер на левой стороне.

2. Версия властей Российской Федерации

38. 8 мая 2004 г. Управление ФСБ по Чеченской Республике возбудило уголовное разбирательство против A.M. по подозрению в причастности к незаконным вооруженным формированиям и террористической деятельности. Следствие установило, что группа, включавшая A.M., Зелимхана Исаева и других членов, несколько раз взрывала транспортные средства российских федеральных войск. Представляется, что делу был присвоен N 37045. В некоторых документах оно также упоминается как дело N 94/22.

39. В 16.55* (* В дальнейшем время задержания указывается как 4.55 (прим. переводчика).) 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был задержан по подозрению в причастности к незаконным вооруженным формированиям и в участии в террористической деятельности.

40. В тот же день он был допрошен в присутствии адвоката и утверждал, что он не в состоянии давать показания в связи с плохим самочувствием.

41. 10 мая 2004 г. следователь, ведущий дело, обратился в Урус-Мартановский городской суд с ходатайством о проведении обыска в доме Зелимхана Исаева. Ходатайство было удовлетворено в тот же день, после чего власти обыскали дом Зелимхана Исаева и нашли там ручную гранату.

42. 12 мая 2004 г. Урус-Мартановский городской суд удовлетворил ходатайство следствия и заключил (* Ранее утверждалось, что 12 мая 2004 г. срок содержания Зелимхана Исаева под стражей был продлен (прим. переводчика).) Зелимхана Исаева под стражу. Согласно утверждениям властей Российской Федерации на слушании он не жаловался на жестокое обращение в связи с его заключением под стражу.

43. 12 мая 2004 г. Зелимхан Исаев поступил на стационарное лечение в отделение хирургии Урус-Мартановской городской больницы.

45. Согласно свидетельству о смерти от 16 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был переведен в отделение реанимации Назрановской больницы из Урус-Мартановской городской больницы с диагнозами: "тупые травмы грудной клетки и живота, перелом ребер с левой стороны, обширные гематомы на теле, отек легких, острая почечная недостаточность". Смерть была зафиксирована 16 мая 2004 г., в 23.30.

B. Разбирательства по поводу смерти Зелимхана Исаева

1. Версия заявителей

(a) Решение о прекращении уголовного разбирательства против Зелимхана Исаева

46. Постановлением от 12 июня 2004 г. Д.Ч. прекратил уголовное преследование против Зелимхана Исаева в связи с его смертью. В постановлении было указано, что 8 мая 2004 г. против A.M., который подозревался в террористической деятельности и причастности к незаконным вооруженным формированиям, было возбуждено уголовное разбирательство. Делу был присвоен N 94/22. Следствием было установлено, что в октябре 2000 года A.M. совместно с несколькими лицами, включая Зелимхана Исаева, взорвал несколько российских военных транспортных средств. 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был задержан и помещен в изолятор временного содержания отдела внутренних дел Урус-Мартановского района. Через некоторое время Зелимхан Исаев признал свою причастность к взрывам, и A.M. дал против него показания. 16 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был переведен в больницу, где затем и скончался.

(b) Обращение заявителей о привлечении к уголовной ответственности служащих ФСБ

47. 20 июля 2004 г. первый заявитель обратился в Генеральную прокуратуру Российской Федерации и Прокуратуру Чеченской Республики (далее - республиканская прокуратура) по вопросу о возбуждении уголовного дела против сотрудников Урус-Мартановского ФСБ в связи с применением пытки, которая послужила причиной смерти Зелимхана Исаева. Первый заявитель подробно описал обстоятельства задержания брата и заключения его под стражу и обращение, которому он был подвергнут во время содержания под стражей. Первый заявитель настаивал, что Зелимхан Исаев был задержан 9, а не 10 мая 2004 г., как утверждалось в официальных документах, и что ряд свидетелей, включая соседей Исаевых и главу местной администрации З.Д., могут подтвердить этот факт. В поддержку своих утверждений он представил свидетельство о смерти, датированное 16 мая 2004 г., в котором были описаны многочисленные травмы, полученные его братом, и фотографии его тела со следами пыток, сделанные во время посещения брата в больнице. Первый заявитель отметил, что, хотя на слушании 10 мая 2004 г. его брат жаловался на применение пыток и продемонстрировал судье следы жестокого обращения на своем теле, Урус-Мартановский городской суд проигнорировал его жалобы и вынес постановление о заключении его под стражу. Первый заявитель указал, что, несмотря на плохое самочувствие Зелимхана Исаева, власти не разрешали перевезти его в больницу, способную оказать ему помощь, до 16 мая 2004 г.

48. Не представив дополнительных подробностей, первый заявитель также утверждал, что 9 мая 2004 г. сотрудники ФСБ незаконно провели обыск в доме Зелимхана Исаева. Он заявлял, что в ходе операции по "зачистке" в Гой-Чу, проведенной 11 июня 2004 г., военнослужащие федеральных сил запугивали других братьев Зелимхана Исаева, вывозя их на окраину села и допрашивая о шарикоподшипниках, которые были у них в доме, и записывая допросы на видео. Первый заявитель утверждал, что сотрудники ФСБ, который пытали его брата, до сих пор работают в Урус-Мартановском ФСБ, и, по его мнению, родственники Зелимхана Исаева как свидетели преступления, совершенного сотрудниками ФСБ, находятся в опасности. Соответственно, первый заявитель просил, чтобы власти предоставили им защиту. Он также указал, что, хотя власти знали о применении пытки 10 мая 2004 г., у родственников Зелимхана Исаева не было информации, было ли по этому факту возбуждено расследование в связи с применением пытки. Наконец, он ходатайствовал о признании его потерпевшим в последующем уголовном разбирательстве.

49. 3 августа 2004 г. республиканская прокуратура направила обращение первого заявителя в прокуратуру Урус-Мартановского района (далее - районная прокуратура) и предложила приобщить его к материалам уголовного дела N 94/22, рассмотреть показания заявителей и уведомить о любых решениях до 9 августа 2004 г.

50. Письмом от 18 августа 2004 г. районная прокуратура сообщила первому заявителю, что она рассмотрела его жалобу и решила не возбуждать уголовного дела против сотрудников ФСБ. Отказ в возбуждении уголовного дела прилагался к письму, и в его соответствующей части указывалось следующее:

"...6 августа 2004 г. районная прокуратура получила заявление [первого заявителя] о возбуждении уголовного дела против сотрудников ФСБ... В жалобе было указано, что после поступления в районный отдел ФСБ Зелимхан Исаев был подвергнут пытке электрическими проводами, избит, и его заставили подписать неустановленные документы...

После рассмотрения утверждений, содержащихся в жалобе, было установлено, что 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев был задержан в селе Гой-Чу... в связи с разбирательством по уголовному делу N 37045... Во время задержания Зелимхан Исаев оказал сопротивление, и сотрудникам районного Управления ФСБ пришлось применить физическую силу. В соответствии с показаниями сотрудников 13-й военной комендатуры Урус-Мартановского района... Е.Л. и А.Ш. 10 мая 2004 г. они были приглашены для участия в качестве понятых при обыске в доме Исаевых в селе Гой-Чу... Следователь провел обыск в соответствии со всеми требованиями Уголовно-процессуального кодекса. Когда было установлено, что Зелимхан Исаев плохо себя чувствует, ему была предоставлена медицинская помощь, и 16 мая 2004 г. он был переведен на стационарное лечение в медицинское учреждение.

Факт применения пытки в отношении Зелимхана Исаева материалами уголовного дела не подтвержден. Из материалов уголовного дела N 37045... следует, что подозреваемый Зелимхан Исаев оказал сопротивление сотрудникам правоохранительных органов во время перевозки, в результате чего к нему была применена сила, и он получил многочисленные травмы.

В соответствии с частью 1 статьи 38 Уголовного кодекса Российской Федерации причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер, не является преступлением.

Соответственно, действия сотрудников Урус-Мартановского управления ФСБ, которые задержали Зелимхана Исаева... не составили преступления в значении статьи 286 Уголовного кодекса...".

51. В постановлении было указано, что оно может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд в соответствии со статьями 124 и 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

52. Письмом от 7 сентября 2004 г. республиканская прокуратура сообщила первому заявителю в ответ на его жалобу от 20 июля 2004 г., что 13 июня 2004 г. военная прокуратура воинской части N 20102 отказала в возбуждении уголовного дела против сотрудников ФСБ. В письме было указано, что 12 мая 2004 г. Урус-Мартановский городской суд санкционировал заключение под стражу Зелимхана Исаева в связи с подозрением в террористической деятельности и участии в незаконных вооруженных формированиях. Во время задержания Зелимхан Исаев ударил сотрудника ФСБ при попытке к бегству, и сотрудники, в свою очередь, применили силу и нанесли ему травму. Соответственно, их действия могут быть квалифицированы как применение силы в пределах их полномочий в значении статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации. Тем не менее статья 21 Федерального закона от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ "О противодействии терроризму" позволяет при необходимости ранить или убить террориста. В письме указывалось, что оснований для возбуждения уголовного дела против сотрудников ФСБ не имеется. В письме не было упомянуто, что оно содержит какие-либо приложения, включая постановление от 13 июня 2004 г., и не было указано, что заявителям была предоставлена копия постановления от 13 июня 2004 г.

2. Доводы властей Российской Федерации

53. 19 мая 2004 г. районная прокуратура направила материалы в отношении смерти Зелимхана Исаева в воинскую часть N 20102 для проведения проверки.

54. 12 июня 2004 г. уголовное разбирательство против Зелимхана Исаева было прекращено в связи со смертью, и 8 июля 2004 г. заместитель прокурора Чеченской Республики направил материалы дела N 94/22 в районную прокуратуру для дополнительного расследования. В дальнейшем делу был присвоен N 37045.

55. 13 июня 2004 г. заместитель военного прокурора воинской части N 20102 решил не возбуждать уголовного дела против сотрудников Урус-Мартановского ФСБ, не усмотрев доказательств совершения преступления. В постановлении было указано, что задержание Зелимхана Исаева проводили начальник Урус-Мартановского ФСБ и его подчиненные. Во время задержания Зелимхан Исаев пытался бежать и оказал сопротивление, ударив неуказанного сотрудника ФСБ. Последний применил силу, чтобы задержать его, в результате чего Зелимхан Исаев получил телесные повреждения. Вышеуказанные события были подтверждены показаниями сотрудников ФСБ Н. и Ч.

56. 21 января 2005 г. исполняющий обязанности прокурора Урус-Мартановского района отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников ФСБ и предложил провести дополнительную проверку. Власти Российской Федерации не уточнили, какой отказ в возбуждении уголовного разбирательства был отменен в эту дату, но представляется, что имелось в виду постановление военного прокурора, вынесенное 13 июня 2004 г.

57. В ту же дату неустановленный орган (по-видимому, районная прокуратура) отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников изолятора временного содержания РОВД по подозрению в превышении должностных полномочий (статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации), не усмотрев доказательств совершения преступления. В тот же день материалы дела о применении силы сотрудниками Урус-Мартановского ФСБ против Зелимхана Исаева были переданы для проверки в военную прокуратуру.

58. 17 февраля 2005 г. заместитель военного прокурора воинской части N 20102 отказал в возбуждении уголовного разбирательства против сотрудников ФСБ, не усмотрев в их действиях состава преступления. В этом постановлении было указано, что во время задержания Зелимхан Исаев оказал сопротивление сотрудникам ФСБ, в результате чего к нему была применена физическая сила.

59. 16 ноября 2007 г. заместитель главного военного прокурора отменил постановление от 17 февраля 2005 г. и направил материалы для проверки в следственное управление Следственного комитета при Генеральной прокуратуре Российской Федерации.

60. В неустановленную дату соответствующие материалы, а также рапорт об обнаружении признаков преступления были направлены начальнику следственного управления Объединенной группировки войск (далее - следственное управление ОГВ) для рассмотрения.

61. 21 ноября 2007 г. следственное управление ОГВ возбудило уголовное дело против сотрудников ФСБ по пунктам "а" и "c" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации (превышение должностных полномочий, связанных с применением насилия, повлекшее тяжкие последствия). Делу был присвоен N 34/00/0022-07.

62. Власти Российской Федерации утверждают, что следствие по делу N 34/00/0022-07 продолжается.

63. Несмотря на неоднократные запросы Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили никаких документов из дела о расследовании смерти Зелимхана Исаева или материалов дела, касающегося проверки обстоятельств его смерти, которые были проведены районной прокуратурой или прокурором воинской части N 20102. Власти Российской Федерации ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса России.

C. Предполагаемое запугивание заявителей

1. Версия заявителей

64. По словам заявителей, Д.Ч. несколько раз вызывал братьев Зелимхана Исаева в свой кабинет на допрос. Они не указали даты этих допросов или их предмет.

65. 12 июня 2004 г. российские войска проводили операцию по "зачистке" в селе Гой-Чу. Т.И. и второй заявитель были задержаны и доставлены на военную базу, где военнослужащие допросили их о найденных в доме шарикоподшипниках. Тимур и Хамзат Исаевы объяснили, что они используют шарикоподшипники в своей работе, и отрицали любое участие в незаконной деятельности. Они узнали в сотруднике, который производил видеозапись допроса, одного из тех, кто обыскивал их дом 10 мая 2004 г.

66. В неустановленную дату Д.Ч. допросил второго заявителя в качестве свидетеля. Второй заявитель утверждал, что сотрудник ФСБ в ходе допроса оказывал на него давление. Второй заявитель не указал никаких дополнительных подробностей предположительно оказанного на него давления.

67. 12 августа 2004 г. глава местной администрации села Гой-Чу A.A. предположительно вызывал к себе первого заявителя и спрашивал его, подавал ли он жалобу в отношении смерти его брата в Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Когда первый заявитель ответил утвердительно, A.A. сказал ему, что жалоба в Генеральную прокуратуру может иметь опасные последствия, и посоветовал ему обратиться за помощью к А.К., должностному лицу администрации Урус-Мартановского района.

68. В неустановленную дату первый заявитель беседовал с А.К., и последний посоветовал отозвать жалобу, намекая на то, что сотрудники ФСБ могут отомстить первому заявителю и остальным родственникам Зелимхана Исаева. Первый заявитель ответил, что отозвать жалобу, которая была направлена в города Москву и Грозный, не представляется возможным. А.К. сказал ему, что, если Исаевы прекратят жаловаться на смерть Зелимхана, у них впоследствии не будет проблем с ФСБ, первый заявитель обещал больше жалоб не подавать.

69. Заявители утверждали, что, когда они получили отказ в возбуждении уголовного дела от 18 августа 2004 г. и письмо от 7 сентября 2004 г., они не решились принимать дальнейших мер, чтобы оспорить эти решения ввиду описанных выше фактов.

2. Информация, предоставленная властями Российской Федерации

70. Власти Российской Федерации предоставили копии двух письменных объяснений А.К., датированных 21 ноября 2007 г. и 24 января 2008 г.

71. Согласно этим документам А.К. утверждал, что он работал в местной администрации Урус-Мартана с 2000 года и помнил задержание Зелимхана Исаева в 2004 году по подозрению в причастности к незаконным вооруженным формированиям. Однако у А.К. не имелось никаких сведений о его судьбе. Родственники Зелимхана Исаева не обращались к нему в связи с этим, и, соответственно, он не мог оказать на них давление или понуждать их к отказу от подачи жалоб на правоохранительные органы. В период, относящийся к обстоятельствам дела, вследствие сложной ситуации в регионе было много случаев, подобных этому, и А.К. всегда помогал жителям Урус-Мартановского района в получении информации о судьбе их родственников и причинах их задержания. По утверждениям А.К., A.A. также не мог оказывать влияние на заявителей, поскольку он не являлся сотрудником правоохранительных органов, и поэтому не имел оснований поступать таким образом.

II. Применимое национальное законодательство

72. Превышение должностных полномочий с применением насилия или повлекшее тяжкие последствия влечет наказание в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет с запретом занятия определенных должностей на срок до трех лет (пункты "а", "в" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации).

73. Статья 21 Федерального закона от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом" (с изменениями), действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривает, что при проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации. Федеральный закон N 130-ФЗ был отменен в 2006 году.

74. Согласно статье 124 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) действия (бездействие) различных должностных лиц во время следствия могут быть обжалованы прокурору. После рассмотрения жалобы заявитель должен быть уведомлен о решении прокурора, принятом по жалобе, и дальнейшем порядке его обжалования.

75. Статья 125 УПК РФ предусматривает, что постановления дознавателя, следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные решения и действия (бездействие), "которые способны причинить ущерб правам участников уголовного судопроизводства" либо "затруднить доступ граждан к правосудию", могут быть обжалованы в районный суд, который имеет право проверить законность и обоснованность обжалуемых решений или бездействия. По результатам рассмотрения жалобы районный суд вправе вынести постановление о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение (часть 5 статьи 125 УПК РФ).

76. Часть 1 статьи 161 УПК РФ запрещает разглашение данных предварительного расследования. Данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, дознавателя* (* В оригинале "с разрешения прокурора или следователя" (прим. переводчика).) и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства (часть 3 статьи 161 УПК РФ).

77. В соответствии со статьей 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации государство несет ответственность за ущерб, причиненный гражданину незаконными действиями государственных органов или должностных лиц. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации или казны субъекта Российской Федерации.

Право

I. Возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

78. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба должна быть признана неприемлемой в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты. Они указывали, что расследование смерти родственника заявителей еще не окончено. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявители имели возможность в соответствии со статьями 124 и 125 УПК РФ оспорить действия или бездействие следственных органов в прокуратуре или судах, но не воспользовались этой процедурой. В частности, власти Российской Федерации утверждали, что заявители могли обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела от 13 июня 2004 г. В этой связи они ссылались на дела Е., С., И. и Д., в которых национальные суды удовлетворили жалобы заявителей и обязали следственные органы обеспечить доступ к материалам дел, касающихся расследования исчезновения их родственников. Власти Российской Федерации также ссылались на дело Х., в котором национальные суды удовлетворили ее жалобу на постановление о приостановлении расследования исчезновения ее родственника и поручили следственным органам тщательно его расследовать. Власти Российской Федерации не представили копий решений, на которые они ссылались.

79. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявители не были лишены права требовать компенсации в соответствии со статьей 1069 Гражданского кодекса России. В качестве примера они ссылались на решение Верховного суда Карачаево-Черкесской Республики от 19 октября 2004 г., в котором заявителю была присуждена сумма в размере 10 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного нераскрытыми незаконными действиями прокуратуры. Власти Российской Федерации не представили копии этого решения.

80. Наконец, со ссылкой на объяснения А.К, власти Российской Федерации считали, что утверждения заявителей о предположительно оказанном на них давлении безосновательны. Власти Российской Федерации отметили отсутствие доказательств того, что официальные лица оказывали давление на заявителей с целью воспрепятствовать им в требовании возмещения ущерба на национальном уровне в связи с предполагаемым нарушением Конвенции, и указали, что заявители не подавали жалоб в национальные суды в связи предположительно оказанным на них давлением.

2. Заявители

81. Со ссылкой на дело "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) (жалобы N N 57942/00 и 57945/00, Постановление от 24 февраля 2005 г.* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.)) заявители утверждали, что не были обязаны обращаться в суды по гражданским делам с целью исчерпания внутренних средств правовой защиты.

82. Что касается уголовно-правовых средств защиты, заявители считали, что жалоба на основании статьи 125 УПК РФ не является эффективным средством правовой защиты, поскольку, даже если судья установил, что отказ в возбуждении расследования незаконен, после дальнейшей проверки прокурор может повторно отказать в возбуждении уголовного дела. Что касается примеров применения статьи 125 УПК РФ, на которую ссылались власти Российской Федерации, заявители указали, что во всех этих делах решения судей, удовлетворившие требования заявителей, не привели к какому-либо прогрессу в расследовании, которое оставалось неэффективным. Они также утверждали, что власти в настоящем деле были незамедлительно извещены о смерти Зелимхана Исаева и что они были обязаны ее расследовать, не полагаясь на инициативу родственников, включая подачу жалобы в соответствии со статьей 125 УПК РФ. Однако в настоящем деле власти предпочли ожидать подачи заявителями формальной жалобы, и даже тогда они отказались расследовать это дело. Заявители отметили, что, если следовать логике властей Российской Федерации, государство будет оставлять без объяснения причины смерти лиц от рук представителей государства, если у жертвы нет родственников, которые могли бы заниматься этим вопросом.

83. Заявители также указали, что они не имели юридического образования или познаний в области уголовного процесса и не могли позволить себе юридическое представительство. Что еще более важно, власти подвергли их серьезному давлению в связи с их жалобой на убийство Зелимхана Исаева. С учетом обстоятельств его смерти и общей обстановки безнаказанности нарушений прав человека в Чеченской Республике заявители боялись подавать дальнейшие жалобы властям, включая жалобу в суд по статье 125 УПК РФ. Они полагали, что стандартной административной практикой является уклонение от расследования преступлений, совершенных в Чеченской Республике представителями федеральных сил. Заявители также подчеркнули, что А.К. оказал на них давление, чтобы предотвратить дальнейшие жалобы на убийство их родственника.

84. Наконец, заявители утверждали, что власти возбудили уголовное расследование по факту смерти их родственника только после того, как жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, и в любом случае расследование не отвечало конвенционным требованиям.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

85. Европейский Суд напоминает, что правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты, закрепленное в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей вначале использовать средства правовой защиты, обычно доступные в национальной правовой системе и достаточные для того, чтобы дать заявителям возможность получить компенсацию за предполагаемые нарушения. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемой доступностью и эффективностью. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалоба, которую планируется в дальнейшем направить в Европейский Суд, была бы сначала представлена на рассмотрение соответствующего внутригосударственного органа власти как минимум по сути и в соответствии с формальными требованиями законодательства страны, но не требует, чтобы использовались средства правовой защиты, которые являются неадекватными или неэффективными (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), §§ 51 - 52, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, и Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 65 - 67, Reports 1996-IV).

86. Европейский Суд подчеркивает, что правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма. Он также указывает, что правило исчерпания не является абсолютным и не может применяться автоматически; при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела. Это означает, среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но и общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителя. Кроме того, Европейский Суд должен проверить, совершил ли заявитель с учетом всех обстоятельств дела действия, которых можно было бы от него разумно ожидать для исчерпания внутренних средств правовой защиты (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 69, и Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" и §§ 53 - 54).

2. Применение общих принципов в настоящем деле

87. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что российская правовая система в принципе предусматривает для жертв незаконных и преступных действий, за которые несут ответственность государство или его представители, два способа получения возмещения: гражданско-правовые и уголовно-правовые средства правовой защиты.

(a) Предполагаемое уклонение от предъявления иска

88. Что касается иска о взыскании компенсации ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский Суд ранее указывал во многих аналогичных делах, что данная процедура сама по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте требований, предъявленных на основании статьи 2 Конвенции (см. в числе многих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", §§ 119 - 121, и Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia), жалоба N 60272/00, § 77* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)). Европейский Суд не усматривает оснований для отхода от этих выводов в настоящем деле и подтверждает, что заявители не были обязаны использовать гражданско-правовые средства правовой защиты.

(b) Предположительное неисчерпание уголовно-правовых средств правовой защиты

89. Что касается уголовно-правовых средств правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что довод властей Российской Федерации состоит из двух аспектов. С одной стороны, они утверждали, что жалоба заявителей являлась преждевременной, поскольку расследование смерти их родственника продолжалось. С другой стороны, власти Российской Федерации указали, что заявители не оспорили действие или бездействие следственных органов и, в частности, отказ от 13 июня 2004 г. в возбуждении уголовного разбирательства в вышестоящих прокуратуре или суде в соответствии со статьями 124 и 125 УПК РФ соответственно.

(i) Предположительный отказ от применения статьи 124 УПК РФ

90. Поскольку власти Российской Федерации ссылались на статью 124 УПК РФ, Европейский Суд напоминает, что полномочия, возложенные на вышестоящих прокуроров, представляют собой экстраординарные средства правовой защиты, использование которых зависит от усмотрения прокуроров. Таким образом, Европейский Суд не считает, что заявители были обязаны использовать это средство правовой защиты в целях соблюдения требований пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 14 октября 2003 г. по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 9790/99* (* Там же. N 2/2006.), и Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 59* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.)).

(ii) Предположительный отказ от обжалования постановления от 13 июня 2004 г. в национальных судах

91. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявители могли оспорить в судах постановление военного прокурора, вынесенное 13 июня 2004 г., об отказе в возбуждении уголовного дела.

92. В этой связи Европейский Суд повторяет, что в ряде дел он устанавливал, что в российской правовой системе полномочие суда по отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела является существенной гарантией от произвольного осуществления следственными органами своих полномочий (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации" и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации", § 61). Поэтому в обычной ситуации такая жалоба может считаться возможным средством правовой защиты в случае отказа в расследовании (см. Постановление Европейского Суда от 2 октября 2008 г. по делу "Самойлов против Российской Федерации" (Samoylov v. Russia), жалоба N 64398/01, § 40* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2009.)).

93. Тем не менее Европейский Суд в настоящем деле не убежден доводом властей Российской Федерации по следующим причинам. Прежде всего он отмечает, что из доступных ему материалов и доводов сторон следует, что заявители узнали о вынесении постановления от 13 июня 2004 г. из письма республиканской прокуратуры, датированного 7 сентября 2004 г. и направленного заявителям в ответ на их жалобу от 20 июля 2004 г. (см. §§ 47 и 52 настоящего Постановления).

94. Не рассматривая вопроса о том, было ли у властей намерение информировать заявителей о проверке, провести которую потребовал военный прокурор, и о последующих решениях об отказе в возбуждении уголовного дела в случае, если заявители не подали бы жалобу в связи со смертью их родственника в Генеральную и республиканскую прокуратуры, Европейский Суд не может не отметить, что, хотя в письме от 7 сентября 2004 г. имелась ссылка на постановление от 13 июня 2004 г., нигде не указано, что оспариваемое постановление прилагалось к нему. Также не имеется данных о том, что копия этого постановления была выдана заявителям своевременно или была выдана вообще (см. § 52 настоящего Постановления). На этом основании Европейский Суд не убежден, что заявители могли эффективно обжаловать в национальных судах постановление от 13 июня 2004 г., как это предполагали власти Российской Федерации (см. Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. по делу "Кантырев против Российской Федерации" (Kantyrev v. Russia), жалоба N 37213/02, § 43* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), и Постановление Европейского Суда от 2 октября 2008 г. по делу "Акулинин и Бабич против Российской Федерации" (Akulinin and Babich v. Russia), жалоба N 5742/02, § 29* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2009.)).

95. В любом случае из объяснений властей Российской Федерации следует, что постановление от 13 июня 2004 г. утратило силу, поскольку было отменено 20 января 2005 г. (см. § 56 настоящего Постановления и см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 14 октября 2010 г. по делу "Георгий Быков против Российской Федерации" (Georgiy Bykov v. Russia), жалоба N 24271/03, § 46).

96. Европейский Суд также отмечает, что к тому времени, когда заявители узнали о вынесении постановления от 13 июня 2004 г., они были уведомлены еще об одном отказе в возбуждении уголовного расследования обстоятельств смерти их родственника и его предполагаемой пытки, вынесенном районной прокуратурой 18 августа 2004 г. (см. § 50 настоящего Постановления). Кроме того, представляется, что после отмены постановления от 13 июня 2004 г. и дополнительной проверки 17 февраля 2005 г. военный прокурор воинской части N 20102 вновь решил не возбуждать уголовное дело против сотрудников ФСБ и 21 января 2005 г. такое же решение было вынесено в отношении сотрудников РОВД (см. §§ 57 и 58 настоящего Постановления).

97. Из изложенного следует, что власти возбудили уголовное разбирательство в отношении обстоятельств смерти Зелимхана Исаева только после того, как Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации (см. § 61 настоящего Постановления).

98. Европейский Суд напоминает свою последовательную прецедентную практику, согласно которой в случаях, когда лицо погибло в результате применения силы, власти обязаны расследовать эту смерть, и что они должны действовать по собственной инициативе после того, как были осведомлены о происшествии, и они не вправе полагаться на инициативу родственников при подаче формального заявления или проведении следственных процедур (см. в контексте исчерпания внутренних средств правовой защиты Постановление Большой Палаты по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII, и Постановление Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia), жалоба N 69481/01, § 117* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)).

99. В настоящем деле власти были извещены о смерти Зелимхана Исаева не позднее 19 мая 2004 г., и, по-видимому, в тот момент они считали, что обстоятельства его смерти требуют проверки (см. § 99 настоящего Постановления). Кроме того, заявители направили властям обращение с просьбой расследовать обстоятельства смерти их родственника и привлечь виновных к ответственности (см. § 47 настоящего Постановления).

100. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что этого заявления было достаточно, чтобы привлечь внимание соответствующих национальных органов. С учетом неоднократных отказов многих следственных органов, включая районную и военную прокуратуры, в возбуждении уголовного дела и того факта, что расследование было начато только после коммуницирования жалобы властям Российской Федерации, Европейский Суд не убежден, что обращение в суд, предложенное властями Российской Федерации, привело бы к результату, отличному от полученного заявителями в данном случае. Поскольку власти Российской Федерации в поддержку своих доводов ссылались на ряд дел, разрешенных на национальном уровне, Европейский Суд отмечает, что они не представили копий соответствующих решений. В любом случае, по-видимому, эти дела касались расследования исчезновений и специфических вопросов об отказе в ознакомлении с материалами дела и решений о приостановлении следствия (см. § 78 настоящего Постановления), которые, по мнению Европейского Суда, не относятся непосредственно к вопросу, рассматриваемому в настоящем деле.

101. Следовательно, возражение властей Российской Федерации в отношении отказа заявителей обжаловать решение от 13 июня 2004 г. в судах подлежит отклонению.

102. С учетом этого вывода Европейский Суд не находит необходимым рассматривать утверждения заявителей в отношении давления, предположительно оказанного на них властями, отсутствия юридических знаний и юридического представительства и существования административной практики уклонения от расследования подобных жалоб в Чеченской Республике.

(iii) Подача жалобы до окончания уголовного разбирательства, возбужденного в ноябре 2007 года

103. Последняя часть возражений властей Российской Федерации касалась того факта, что уголовное расследование, начатое в связи со смертью Зелимхана Исаева и предполагаемым жестоким обращением с ним, еще продолжается и что жалоба заявителей является преждевременной.

104. Европейский Суд отмечает, что власти решили начать уголовное расследование в отношении смерти и предполагаемого жестокого обращения с родственником заявителей в ноябре 2007 года, то есть более чем через три года после указанных событий, и расследование до сих пор продолжается. Стороны оспаривают эффективность расследования.

105. Европейский Суд находит, что возражение властей Российской Федерации затрагивает вопрос эффективности расследования, которое тесно связано с существом жалоб заявителей. Соответственно, он решил исследовать данное возражение при рассмотрении жалобы по существу.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

106. Заявители жаловались на то, что Зелимхан Исаев скончался в заключении в результате пыток, примененных к нему представителями государственных органов, и что власти не предоставили ему безотлагательную и адекватную медицинскую помощь и не провели эффективного расследования его смерти. Заявители ссылались на статью 2 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

107. Власти Российской Федерации указали, что, вопреки утверждениям заявителей, Зелимхан Исаев был задержан не в 20.30 9 мая 2004 г., а в 4.55 10 мая 2004 г. В этой связи они ссылались на неустановленные документы из неуказанного уголовного дела, не предоставив их.

108. Власти Российской Федерации утверждали, что сотрудникам ФСБ пришлось применить силу против Зелимхана Исаева во время его задержания, поскольку он активно сопротивлялся, а также для того, чтобы предотвратить его побег или убийство им других лиц. Кроме того, он подозревался в террористической деятельности и членстве в незаконных формированиях, что является особо тяжкими преступлениями. Ссылаясь на дело "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) (жалоба N 28883/95, ECHR 2001 - III), власти Российской Федерации утверждали, что применение силы против Зелимхана Исаева было абсолютно необходимо. Что касается доводов его родственников о том, что при задержании он не оказывал сопротивления, они не являлись свидетелями события и, в частности, того, как он был доставлен в РОВД. Вместе с тем смерть Зелимхана Исаева наступила не сразу после задержания, а несколько дней спустя, в течение которых ему оказывалась медицинская помощь.

109. Власти Российской Федерации также утверждали, что при расследовании, начатом по инициативе властей в ноябре 2007 года, рассматривался вопрос о том, была ли примененная государственными представителями сила необходима и пропорциональна опасности, которую представлял родственник заявителей. Однако ко времени представления объяснений властей Российской Федерации следствие не установило причинную связь между действиями сотрудников ФСБ, травмами Зелимхана Исаева и его смертью. Органами следствия были назначены две судебно-медицинские экспертизы на основании неустановленных медицинских документов. Была назначена дополнительная комплексная судебно-медицинская экспертиза, в рамках которой экспертам были заданы 32 вопроса с целью установления характера, расположения и средств нанесения ран на теле Зелимхана Исаева и причин его смерти. По словам властей Российской Федерации, из ряда документов следует, что, кроме внутренних повреждений, у Зелимхана Исаева имелось несколько "небольших ран на его теле". Эти раны были покрыты коркой, но их дополнительные морфологические характеристики не были указаны. В отсутствие вскрытия и гистологического анализа невозможно было установить с уверенностью средства и время причинения этих ран, включая то, были ли они нанесены в результате ожога от сигарет или применения электрического тока.

110. Вопреки утверждениям заявителей, Зелимхану Исаеву была оказана надлежащая медицинская помощь. Кроме того, вопрос об адекватности предоставленной ему медицинской помощи был рассмотрен национальными органами. Медицинские работники Урус-Мартановской районной больницы и Назрановской больницы, допрошенные следователями, сообщили, что родственник заявителей был доставлен в их учреждения в тяжелом состоянии, и в любом случае никакое консервативное лечение не смогло бы его спасти.

111. По утверждениям властей Российской Федерации, расследование, проведенное властями, соответствовало требованиям Конвенции.

2. Заявители

112. Заявители утверждали, что существует причинная связь между жестоким обращением в отношении Зелимхана Исаева и его смертью, и за это несет ответственность государство. У Зелимхана Исаева до задержания было хорошее здоровье, он не оказывал сопротивления во время задержания, что было подтверждено четвертой заявительницей, которая являлась свидетельницей задержания. Более того, Зелимхан Исаев не мог оказывать сопротивления во время задержания или в дальнейшем, поскольку непосредственно после того, как сотрудники ФСБ вторглись в дом заявителей, на него надели наручники. В доме находились около 15 сотрудников ФСБ, и сомнительно, чтобы Зелимхан Исаев в наручниках мог оказывать какое-либо сопротивление. Тем не менее, если бы это случилось, примененная против их родственника сила была явно непропорциональной.

113. Заявители настаивали на том, что Зелимхан Исаев был задержан около 20.30 9 мая 2004 г. Однако протокол задержания не был оформлен до 4.55 10 мая 2004 г. Таким образом, в этот период он содержался под стражей без каких-либо процессуальных гарантий. Власти Российской Федерации признали, что рано утром 10 мая 2004 г. Зелимхан Исаев уже не был способен давать показания из-за своего плохого самочувствия и что он получил травмы в результате действий представителей государственных органов. Зелимхан Исаев умер в больнице, находясь под контролем властей.

114. Заявители подчеркнули, что власти Российской Федерации не предоставили никаких документов, касающихся расследования смерти их родственника, которые могли бы подтвердить, что сила, примененная против него, была совершенно необходима. Соответственно, бремя доказывания того, что государство не несет ответственности за его смерть или что примененная против него сила была соразмерной, должно перейти к властям Российской Федерации. Поскольку смерть Зелимхана Исаева наступила в заключении, власти Российской Федерации были обязаны представить убедительные и правдоподобные объяснения случившемуся, но не сделали этого.

115. Заявители также утверждали, что Зелимхану Исаеву не была предоставлена соответствующая медицинская помощь. Хотя из объяснений властей Российской Федерации следует, что Зелимхан Исаев нуждался в срочной медицинской помощи утром 10 мая 2004 г., он был направлен в больницу только через два дня, и не имеется указаний на то, что до этого дня ему оказывалась какая-либо медицинская помощь. При его поступлении в Урус-Мартановскую городскую больницу власти должны были сразу понять, что больница не имеет необходимых средств для лечения Зелимхана Исаева, но они не приняли соответствующих мер и не разрешали перевезти его в оборудованную надлежащим образом больницу до 16 мая 2004 г.

116. Что касается расследования смерти Зелимхана Исаева и жестокого обращения с ним, заявители утверждали, что власти явно отказывались возбуждать уголовное дело в отношении этих событий до того, как Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации, и даже после начала следствия, оно не могло считаться безотлагательным или эффективным. Заявители не были признаны потерпевшими и не информировались о каких-либо мерах, принятых властями. Ничто не указывает на то, что следователи допросили сотрудников, которые задержали Зелимхана Исаева или проводили обыск в его доме 10 мая 2004 г., или жителей села Гой-Чу, являвшихся свидетелями его задержания. Вскрытие проведено не было.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

117. С учетом доводов сторон Европейский Суд полагает, что жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Кроме того, Европейский Суд уже установил, что возражение властей Российской Федерации относительно предполагаемого неисчерпания внутренних средств правовой защиты должно быть исследовано при рассмотрении существа жалобы (см. § 105 настоящего Постановления). Следовательно, жалоба на нарушение статьи 2 Конвенции должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Смерть Зелимхана Исаева

(i) Общие принципы

118. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь, относится к числу наиболее фундаментальных положений Конвенции. В совокупности со статьей 3 Конвенции она воплощает одну из базовых ценностей демократических обществ, объединяемых в Совете Европы. Объект и цель Конвенции как инструмента защиты отдельных лиц также требуют толкования и применения статьи 2 Конвенции таким образом, чтобы эти гарантии были практическими и эффективными (см. Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom, §§ 146 - 147, Series A, N 324, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 97, ECHR 2000-VII).

119. С учетом значения защиты, предусмотренной статьей 2 Конвенции, Европейский Суд обязан подвергать лишение жизни наиболее тщательной проверке, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Лица, содержащиеся в заключении, находятся в наиболее уязвимом положении, и власти несут ответственность за их лечение. Следовательно, если человек взят под стражу здоровым, а потом умирает, на государство возлагается обязательство дать правдоподобное объяснение событиям, приведшим к его смерти, в противном случае возникает вопрос в контексте статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 13 июля 2010 г. по делу "Карабуля против Румынии" (Carabulea v. Romania), жалоба N 45661/99, § 108, с дополнительными отсылками).

120. При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако такое доказывание может вытекать из совокупности достаточно прочных, ясных и согласующихся выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. В этом контексте должно также приниматься во внимание поведение сторон при сборе доказательств (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под их контролем под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении смерти и травм, причиненных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 109 - 111, ECHR 2002-IV).

121. Наконец, Европейский Суд должен отметить, что он сознает субсидиарный характер своих функций и учитывает, что должен проявлять осторожность, принимая на себя функцию суда первой инстанции, устанавливающего факты, когда это не представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела (см., например, упоминавшееся выше Решение* (* Выше упоминалось Постановление Европейского Суда по делу Маккерра, в котором данное указание отсутствует. Решение Европейского Суда по указанному делу, в котором действительно есть такое указание, вынесено 4 апреля 2000 г. (прим. переводчика).) Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства"). Тем не менее, когда заявитель ссылается на статьи 2 и 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку, даже если определенные национальные разбирательства и расследования уже имели место (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акташ против Турции" (Aktas v. Turkey), жалоба N 24351/94, § 271, ECHR 2003-V (извлечения), с дополнительными отсылками).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

122. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что стороны оспаривали точное время задержания Зелимхана Исаева. В частности, власти Российской Федерации утверждали со ссылкой на неустановленные документы, которые они отказались предоставить, что родственник заявителей был задержан в 4.55 утра 10 мая 2004 г. Заявители утверждали, что Зелимхан Исаев был задержан около 20.30 9 мая 2004 г. С учетом отказа властей Российской Федерации от предоставления каких-либо документов, подкрепляющих их утверждения, и того факта, что заявители изложили связную версию задержания их родственника и ряд показаний свидетелей в их подтверждение (см., например, § 11 настоящего Постановления), Европейский Суд считает, что Зелимхан Исаев был задержан в своем доме около 20.30 9 мая 2004 г., как указано заявителями.

123. Европейский Суд также отмечает, что стороны не оспаривали, что родственник заявителей до задержания 9 мая 2004 г. был здоров, что 12 мая 2004 г. он был перевезен из Урус-Мартановского РОВД в Урус-Мартановскую городскую больницу и что при поступлении в больницу у него имелся ряд серьезных травм, включая тупые травмы грудной клетки и брюшной полости, ушиб внутренних органов, переломы ребер, обширные гематомы на теле и ожоги (см. § 36 настоящего Постановления).

124. Кроме того, не оспаривалось то, что Зелимхан Исаев был перевезен из Урус-Мартановской городской больницы в Назрановскую больницу, где он скончался 16 мая 2004 г. Согласно свидетельству о смерти, выданному Назрановским отделом записи актов гражданского состояния, причиной смерти явились острая почечная недостаточность, анурия, отек легких, а также тупые травмы живота и груди, левосторонний перелом ребер (см. § 37 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не оспорили ни подлинность этого документа, ни точность содержащейся в нем информации.

125. Учитывая эти факты и принципы, изложенные в §§ 118 - 121 настоящего Постановления, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации должны были предоставить убедительные объяснения событиям, приведшим к смерти Зелимхана Исаева. Однако Европейский Суд считает, что они не сделали этого по следующим причинам.

126. Власти Российской Федерации утверждали, что Зелимхан Исаев оказал сопротивление во время задержания, и сотрудникам ФСБ пришлось применить силу против него с целью предотвращения его побега и причинения вреда другим лицам и что применение силы было абсолютно необходимым.

127. Однако Европейский Суд отмечает, что они не представили никаких доказательств - таких как показания сотрудников, задерживавших родственника заявителей, или других свидетелей происшествия - которые могли бы подтвердить, что Зелимхан Исаев сопротивлялся при задержании.

128. Вместе с тем неподтвержденная позиция властей Российской Федерации противоречит показаниям четвертой заявительницы, которая являлась свидетельницей задержания Зелимхана Исаева, о том, что он не оказывал никакого сопротивления задерживавшим его сотрудникам.

129. Таким образом, Европейский Суд не убежден в том, что Зелимхан Исаев оказывал какое-либо сопротивление во время задержания, как утверждали власти Российской Федерации.

130. Что касается предположения властей Российской Федерации, хотя и очень неопределенного, о том, что родственник заявителей мог оказать сопротивление по дороге от дома до места содержания под стражей (см. § 107 настоящего Постановления), Европейский Суд не может принять это утверждение как убедительное, поскольку власти не представили никаких доказательств. То же относится и к утверждению властей Российской Федерации в отношении пропорциональности силы, примененной против Зелимхана Исаева.

131. Европейский Суд хотел бы отметить, что власти Российской Федерации не только не предоставили доказательств, подтверждающих их доводы, но и отказались предоставить документы из уголовного дела, возбужденного в связи со смертью Зелимхана Исаева, несмотря на неоднократные запросы Европейского Суда. Учитывая, что власти Российской Федерации ссылались в этом отношении на статью 161 УПК РФ, Европейский Суд повторяет, что в ряде дел он уже признавал это объяснение недостаточным для удержания ключевой информации, запрошенной Европейским Судом (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, § 123, ECHR 2006-XIII (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)). Европейский Суд не усматривает оснований для отступления в данном деле от этих выводов и полагает, что поведение властей Российской Федерации подтверждает вывод об обоснованности утверждений заявителей.

132. В итоге с учетом всех соответствующих обстоятельств Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не предоставили каких-либо убедительных и удовлетворительных объяснений смерти Зелимхана Исаева и что ответственность за его смерть, таким образом, возлагается на государство.

133. Соответственно Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в отношении Зелимхана Исаева.

(b) Предполагаемое неоказание медицинской помощи Зелимхану Исаеву

134. Заявители также жаловались на то, что власти не предоставили их родственнику своевременной и адекватной медицинской помощи.

135. С учетом выводов, изложенных в §§ 122 - 133 настоящего Постановления, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать эту часть утверждений заявителей.

(c) Предполагаемая неадекватность расследования смерти Зелимхана Исаева

(i) Общие принципы

136. Европейский Суд напоминает, что обязательство защиты права на жизнь, предусмотренного статьей 2 Конвенции, во взаимосвязи с установленной статьей 1 Конвенции общей обязанностью государств "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции" косвенно предполагает наличие определенной формы эффективного официального расследования в случае гибели лица в результате применения силы. Расследование должно быть, в частности, полным, беспристрастным и тщательным (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", §§ 161 - 163, и Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1998 г. по делу "Кая против Турции" (Kaya v. Turkey), § 105, Reports 1998-I).

137. Существенная цель подобного расследования заключается в обеспечении эффективного применения национального законодательства, которое защищает право на жизнь, а в делах с участием государственных представителей или органов - в обеспечении их ответственности за гибель людей, имевшую место под их контролем (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Карабуля против Румынии", § 128, с дополнительными отсылками).

138. Чтобы расследование в отношении предполагаемого незаконного убийства, совершенного представителями государства, было эффективным, ответственные за него лица должны быть независимы от участников происшествия. Расследование также должно быть эффективным в смысле обеспечения установления и наказания виновных. Это обязательство результата, а не средств. Власти должны принять доступные им разумные меры для обеспечения доказательств, связанных с происшествием, включая, в частности, показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и, при необходимости, вскрытия с полным и точным описанием травм и объективным анализом клинических факторов, включая причину смерти. Любой недостаток расследования, умаляющий возможность установления причины смерти или виновного лица, может не соответствовать этому стандарту (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии", §§ 136 - 139, с дополнительными отсылками, и Постановление Европейского Суда от 23 февраля 2006 г. по делу "Огнянова и Чобан против Болгарии" (Ognyanova and Choban v. Bulgaria), жалоба N 46317/99, § 105).

139. В этом контексте подразумевается требование безотлагательного начала расследования и проведения его в разумный срок. Следует признать, что в конкретной ситуации могут быть препятствия или сложности, мешающие движению расследования. Однако безотлагательная реакция властей в виде расследования применения летальной силы должна, как правило, рассматриваться как существенное условие поддержания общественного доверия к соблюдению ими верховенства права и воспрепятствованию любым признакам сговора или попустительства незаконным действиям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства", § 114, с дополнительными отсылками).

140. По тем же причинам необходим достаточный элемент общественного контроля расследования или его результатов для обеспечения ответственности на практике и в теории, поддержания общественного доверия к приверженности властей принципу верховенства права и воспрепятствования любым признакам сговора с незаконными действиями или попустительства им. Степень требуемого общественного контроля может различаться в конкретных случаях. Вместе с тем во всех делах близкие родственники потерпевшего должны участвовать в процессуальных действиях в такой степени, в какой это необходимо для обеспечения их законных интересов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства", § 115, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии", § 140, с дополнительными отсылками).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

141. Европейский Суд прежде всего отмечает, что власти Российской Федерации отказались предоставить документы из материалов дела N 34/00/0022-07 в отношении расследования смерти Зеимхана* (* Так в оригинале. По-видимому, в тексте допущена опечатка (прим. переводчика).) Исаева или документы, касающиеся расследований в этой связи, проводимых районной прокуратурой или военным прокурором и приведших к решению об отказе в возбуждении уголовного дела. Таким образом, Европейский Суд обязан оценить эффективность расследования на основании весьма скудной информации, предоставленной властями Российской Федерации, и нескольких документов, доступных заявителям, которые они предоставили Европейскому Суду.

142. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд напоминает, что властям стало известно о смерти родственника заявителей не позднее 19 мая 2004 г. и что они считали в тот момент, что обстоятельства его смерти требуют проверки (см. § 99 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд не в состоянии установить из текста постановления от 18 августа 2004 г., какие следственные меры были приняты районным прокурором до вынесения решения об отказе в возбуждении уголовного дела (см. § 50 настоящего Постановления). С учетом отказа властей Российской Федерации от предоставления каких-либо документов, касающихся этой проверки или проверки, проведенной военным прокурором, и в отсутствие копии постановления от 13 июня 2004 г. Европейский Суд лишен возможности оценить степень реакции властей на смерть Зелимхана Исаева в период, относящийся к обстоятельствам дела.

143. В любом случае, учитывая текст постановления от 18 августа 2004 г. и тот факт, что власти решили предпринять расследование обстоятельств смерти заявителя только в ноябре 2007 года, то есть более чем через три года, Европейский Суд выражает сильные сомнения относительно того, может ли это быть расценено как соблюдение требований безотлагательного начала и проведения расследования в разумный срок, содержащихся в его прецедентной практике.

144. Европейский Суд также должен оценить объем принятых следственных мер.

145. Как Европейский Суд отметил ранее, у него нет информации о следственных действиях, совершенных в рамках проверки, проведенной районной и военной прокуратурами. Согласно утверждениям властей Российской Федерации после того, как было начато расследование, власти провели две медицинские экспертизы, а дополнительная экспертиза продолжается. Они также утверждали, что следователи допросили неустановленных врачей. Однако власти Российской Федерации не предоставили документов в доказательство их утверждений, и, таким образом, невозможно установить не только когда были совершены эти действия, но и были ли они вообще совершены (см. для сравнения, например, Постановление Европейского Суда от 3 июня 2010 г. по делу "Алапаевы против Российской Федерации" (Alapayevy v. Russia), жалоба N 39676/06, § 94* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.)).

146. В любом случае, если исходить из того, что эти меры были приняты, и с учетом времени, прошедшего с момента смерти Зелимхана Исаева, из объяснений властей Российской Федерации ясно, что медицинские экспертизы, проведенные спустя более чем три года после событий, не могли установить ни метод, ни время нанесения ран, полученных родственником заявителей (см. § 109 настоящего Постановления).

147. Кроме того, представляется, что ряд существенных следственных действий вообще не был совершен.

148. Прежде всего отсутствуют данные о том, что следственные органы произвели вскрытие трупа Зелимхана Исаева. Европейский Суд не может не сожалеть о таком упущении, которому власти Российской Федерации не дали объяснения, поскольку данная следственная мера являлась явно необходимой не только для получения точного описания ран, но и, что более важно, для определения причины его смерти с необходимой точностью и на основе объективных клинических исследований.

149. Кроме того, нет указаний на то, что следователи допросили сотрудников ФСБ, участвовавших в задержании родственника заявителей, или установили и допросили других лиц, которые являлись свидетелями этого, включая четвертую заявительницу. Европейский Суд считает это особенно тревожным фактом с учетом того, что власти должны были знать, какие сотрудники ФСБ участвовали в операции по задержанию Зелимхана Исаева.

150. Также из предоставленной информации или доводов сторон не следует, что были сделаны какие-либо попытки установить и допросить государственных должностных лиц, которые имели доступ к Зелимхану Исаеву после его задержания, или задержанных с ним лиц.

151. Власти Российской Федерации не дали объяснений этим упущениям.

152. По мнению Европейского Суда, упомянутые выше недостатки серьезно умаляли способность следствия установить соответствующие факты, а также установить и привлечь к ответственности виновных.

153. Кроме того, материалы, предоставленные Европейскому Суду, не позволяют полагать, что власти признавали потерпевшим кого-нибудь из заявителей во время разбирательства, возбужденного в связи со смертью их родственника. Власти Российской Федерации также не оспорили утверждения заявителей о том, что им не было предоставлено никакой информации о продвижении расследования. Соответственно, Европейский Суд выражает серьезные сомнения в том, что следствие обеспечило требуемый уровень общественного контроля для защиты интересов ближайших родственников при разбирательстве (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 92, ECHR 1999-III).

154. Что касается аспекта предварительного возражения властей Российской Федерации, отложенного до рассмотрения существа жалобы, насколько он касается продолжения национального расследования, Европейский Суд отмечает, что расследование, которое было омрачено необъяснимыми задержками, продолжалось много лет в отсутствие ощутимых результатов. Более того, в связи с истечением значительного периода времени после обжалуемых событий отдельные следственные действия, которые должны были быть совершены значительно раньше, утратили смысл. Ввиду этого Европейский Суд находит, что средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, было неэффективным при данных обстоятельствах, и, соответственно, отклоняет их возражение.

155. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что власти не провели эффективного расследования обстоятельств смерти Зелимхана Исаева в нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

156. Заявители со ссылкой на статью 3 Конвенции утверждали, что Зелимхана Исаева перед его смертью пытали представители государства и что власти не расследовали предполагаемого жестокого обращения, в нарушение процессуального обязательства, вытекающего из этого положения. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

157. Власти Российской Федерации утверждали, что следствие, проведенное национальными властями, не получило доказательств того, что родственник заявителей был подвергнут пытке в нарушение статьи 3 Конвенции. По их мнению, расследование обвинений в отношении жестокого обращения отвечало требованиям Конвенции.

158. Заявители утверждали со ссылкой на медицинские документы, предоставленные ими, что Зелимхан Исаев подвергся жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции и что это обращение составляло пытку. Они также утверждали, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в связи с уклонением властей от расследования применения пытки в отношении их родственника.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

159. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

160. Европейский Суд напоминает, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка этого уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 162).

161. Если лицу причинены ранения в период пребывания в заключении под контролем полиции, любое такое ранение дает возможность предположить, что лицо было подвергнуто жестокому обращению (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 12 октября 2004 г. по делу "Бурсук против Румынии" (Bursuc v. Romania), жалоба N 42066/98, § 80). Если лицо заключается под стражу здоровым, а при освобождении у него обнаруживаются травмы, государство обязано представить убедительное объяснение того, как эти травмы были получены, в противном случае возникает вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 августа 1992 г. по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), §§ 108 - 111, Series A, N 241-A).

162. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что он уже установил, что власти Российской Федерации не смогли дать правдоподобного объяснения происхождению травм, полученных Зелимханом Исаевым (см. §§ 122 - 133 настоящего Постановления).

163. Далее Европейский Суд рассмотрит, являлось ли обращение, которому подвергся Зелимхан Исаев, пыткой, как утверждали заявители.

164. В этой связи следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. Как Европейский Суд неоднократно устанавливал, предполагалось, что Конвенция за счет данного отличия должна особо порицать умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезные и жестокие страдания. Европейский Суд ранее рассматривал дела, в которых устанавливал, что выявленное обращение может считаться только пыткой (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Постановление Европейского Суда от 27 января 2011 г. по делу "Айдын против Германии" (Aydin v. Germany), жалоба N 16637/07, §§ 83 - 84, Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §§ 94 - 96, ECHR 1999-V, и в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (Maslova and Nalbandov v. Russia), жалоба N 839/02, §§ 106 - 108, ECHR 2008-... (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), и Постановление Европейского Суда от 2 октября 2008 г. по делу "Акулинин и Бабич против Российской Федерации" (Akulinin and Babich v. Russia), жалоба N 5742/02, § 44)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2009.). Действия, упомянутые в жалобах, имели целью вызывать в заявителе чувство страха, разочарования и неполноценности, способные унизить и оскорбить его и, возможно, сломить его физическое и моральное сопротивление.

165. Европейский Суд также напоминает свою последовательную прецедентную практику о том, что в отношении лица, лишенного свободы, любая попытка физического воздействия, которая не была определенно обусловлена его собственным поведением, умаляет человеческое достоинство и принципиально нарушает право, предусмотренное статьей 3 Конвенции. Он отмечает, что требования расследования и несомненные сложности, связанные с борьбой против преступности, не могут оправдать ограничения защиты, которой обеспечивается физическая неприкосновенность граждан (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции", § 115, и Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), §§ 38 - 40, Series A, N 336).

166. Европейский Суд находит, что в настоящем деле наличие физической боли и страданий подтверждено медицинскими документами Зелимхана Исаева, предоставленными заявителями (см. §§ 36 и 37 настоящего Постановления). Он также полагает, что жестокое обращение в отношении Зелимхана Исаева было особенно тяжелым и серьезным, поскольку привело к его смерти. Кроме того, последовательность событий предполагает, что боль и страдание были причинены ему преднамеренно, в частности, в целях получения от него информации о его предполагаемых связях с незаконными вооруженными формированиями Чеченской Республики.

167. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что в целом обращение, которому подвергся родственник заявителей, составляло пытку в значении статьи 3 Конвенции.

168. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

169. Что касается предполагаемой необъективности расследования, Европейский Суд ссылается на выводы в §§ 141 - 154 и на свое заключение в § 155.

170. По тем же основаниям Европейский Суд установил, что также имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Карабуля против Румынии", § 151).

IV. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

171. Второй заявитель, третья и четвертая заявительницы жаловались в соответствии со статьей 8 Конвенции на незаконный обыск в их доме, проведенный 9 мая 2004 г. Статья 8 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

172. Власти Российской Федерации утверждали, что национальное расследование не нашло доказательств того, что в доме второго заявителя и четвертой заявительницы 9 мая 2004 г. был проведен обыск. Более того, заявители не предоставили соответствующей информации в отношении этой жалобы, например, кто именно обыскивал дом и где или было ли что-либо найдено в результате предполагаемого обыска. Кроме того, заявители не жаловались на проведение обыска властям.

173. Согласно объяснениям властей Российской Федерации, вопреки утверждениям заявителей, обыск в доме Зелимхана Исаева был произведен 10 мая 2004 г. Он был санкционирован судьей и проведен в соответствии со всеми применимыми требованиями законодательства. Факт проведения обыска в эту дату подтвержден рядом документов.

174. Заявители поддержали свои требования и утверждали, что они затрагивали этот вопрос перед властями в своей жалобе в связи со смертью Зелимхана Исаева.

B. Мнение Европейского Суда

175. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не исчерпали внутренние средства правовой защиты в отношении их жалобы в части статьи 8 Конвенции на проведение предположительно незаконного обыска в их доме. Заявители оспорили это утверждение.

176. Европейский Суд полагает, что не должен разрешать данный вопрос, поскольку жалоба второго заявителя и четвертой заявительницы в любом случае является неприемлемой по следующим причинам.

177. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что согласно утверждениям заявителей четвертая заявительница являлась единственным лицом, кроме Зелимхана Исаева, которое присутствовало в доме 24 по улице Свердлова во время его задержания. Другие заявители и Т.И. не присутствовали при этом. Европейский Суд также отмечает, что в формуляре жалобы заявители указали, что сотрудники, которые задержали Зелимхана Исаева, также обыскали дом и двор, а в своих письменных показаниях четвертая заявительница утверждала только, что они обыскали ее комнату, не упоминая другие части дома (см. §§ 15 и 16 настоящего Постановления). Кроме того, Европейский Суд напоминает, что ни в письменных показаниях Т.И., ни в показаниях других заявителей, кроме четвертой заявительницы, ничто не указывает на предполагаемый обыск помещения 9 мая 2004 г.

178. Далее Европейский Суд подчеркивает, что, кроме жалобы на проведение незаконного обыска в их доме 9 мая 2004 г., заявители не представили дополнительной информации ни в своей жалобе властям (см. § 48 настоящего Постановления), ни в своей жалобе в Европейский Суд.

179. В итоге, что касается утверждений заявителей в отношении предполагаемого обыска, Европейский Суд полагает, что они являются не только неопределенными, но и в некоторых важных аспектах противоречивыми.

180. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что жалоба заявителей на нарушение статьи 8 Конвенции подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

181. Заявители ссылались на то, что они не располагали эффективными средствами правовой защиты в отношении вышеупомянутых нарушений, вопреки статье 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

182. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители располагали эффективными средствами правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции. По сути они повторили свои утверждения о неисчерпании заявителями внутренних средств правовой защиты (см. §§ 78 - 79 настоящего Постановления).

183. Заявители поддержали свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

184. Европейский Суд отмечает, что он признал жалобу заявителей на нарушение статьи 8 Конвенции неприемлемой. Таким образом, он считает, что у заявителей отсутствует доказуемая жалоба на нарушение этого положения Конвенции. Соответственно, жалоба на нарушение статьи 13 Конвенции в связи с тем, что заявители не располагали эффективными средствами правовой защиты в отношении вышеупомянутой жалобы, подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 52, Series A, N 131).

185. Что касается остальных утверждений заявителей в отношении статьи 13 Конвенции, Европейский Суд заключает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

186. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на уровне страны средства правовой защиты, направленного на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке. С учетом фундаментального значения права на защиту жизни статья 13 Конвенции требует в дополнение к выплате при необходимости компенсации проведения тщательного и эффективного расследования, которое могло бы повлечь установление и наказание лиц, несущих ответственность за лишение жизни и обращение, противоречащее статье 3 Конвенции, включая эффективный доступ заявителя к процедуре расследования, ведущего к установлению и наказанию этих виновных лиц (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии", §§ 161 - 162, и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2005 г. по делу "Сюхейла Айдын против Турции" (Suheyla Aydin v. Turkey), жалоба N 25660/94, §§ 206 - 207).

187. Европейский Суд напоминает также, что требования статьи 13 Конвенции шире, чем вытекающее из статьи 2 Конвенции обязательство государств-участников о проведении эффективного расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), жалоба N 25656/94, § 384).

188. С учетом вышеизложенных выводов Европейского Суда, сделанных в контексте статей 2 и 3 Конвенции, настоящая жалоба является очевидно "доказуемой" для целей статьи 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства", § 52). Соответственно, заявители должны были иметь возможность использования эффективных и практических средств правовой защиты, способных обеспечить установление и наказание виновных, и присуждение компенсации для целей статьи 13 Конвенции.

189. Однако в обстоятельствах, при которых, как в настоящем деле, уголовное расследование подозрительных смертей* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) было неэффективным, поскольку ему не хватало объективности и тщательности, и эффективность любых других средств правовой защиты, которые могли существовать, включая гражданско-правовую защиту, предложенную властями Российской Федерации, соответственно была умалена, Европейский Суд находит, что государство не исполнило своих обязательств, вытекающих из статьи 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 185, Постановление Европейского Суда от 18 января 2007 г. по делу "Читаев и Читаев против Российской Федерации" (Chitayev and Chitayev v. Russia), жалоба N 59334/00, § 202* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, § 76, ECHR 2006-III* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

190. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

191. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

192. Заявители не выдвигали требований о компенсации материального ущерба. Они требовали компенсации морального вреда за страдания, которые они испытали вследствие утраты их родственника и уклонения властей от расследования его смерти и предполагаемого жестокого обращения, оставляя определение размера компенсации на усмотрение Европейского Суда.

193. Власти Российской Федерации полагали, что в случае признания Европейским Судом нарушения конвенционных прав заявителей установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

194. Европейский Суд отмечает, что установил нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции в связи с пыткой и смертью родственника заявителей. Таким образом, он признает, что заявителям был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован исключительно установлением нарушений. С учетом особо серьезных обстоятельств настоящего дела и характера многочисленных установленных нарушений Европейский Суд присуждает им совместно 78 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, который может быть им начислен.

B. Судебные расходы и издержки

195. Интересы заявителей представляли юристы неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". В общей сложности судебные расходы и издержки на юридическое представительство заявителей оценивались в 1 783 фунта стерлингов и 70 пенсов, подлежавших выплате на счет представителей в Соединенном Королевстве. Требуемая сумма была представлена в следующей разбивке:

a) 600 фунтов стерлингов за шесть часов правовой подготовки документов, представленных в Европейский Суд, по ставке 100 фунтов стерлингов в час;

(b) 1 008 фунтов стерлингов и 70 пенсов за издержки по переводу и

(c) 175 фунтов стерлингов в счет административных и почтовых расходов.

196. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявители имеют право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены и являлись разумными по размеру (см. Постановление Европейского Суда от 1 декабря 2005 г. по делу "Скоробогатова против Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia), жалоба N 33914/02, § 61* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)). Власти Российской Федерации также указали, что М., в отношении которой заявители требовали 600 фунтов стерлингов, не была упомянута в доверенности, и вызывает сомнение, была ли необходима ее консультация с учетом того, что заявители уже были представлены несколькими юристами Европейского центра защиты прав человека.

197. Европейскому Суду следует, во-первых, установить, были ли судебные расходы и издержки, указанные заявителем* (* Так в оригинале. По-видимому, имеются в виду заявители (прим. переводчика).), действительно понесены, и, во-вторых, являлись ли они необходимыми (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 220).

198. Учитывая подробную информацию и договоры о юридическом представительстве, представленные заявителями, Европейский Суд находит, что эти ставки являются разумными и отражают расходы, действительно понесенные представителями заявителей, за исключением M., в отношении которой заявители не представили никаких подтверждающих документов.

199. Что касается необходимости судебных расходов и издержек в связи с юридическим представительством, Европейский Суд принимает к сведению, что настоящее дело является достаточно сложным и требующим определенных затрат на исследования и подготовку.

200. С учетом разбивки требований, представленных заявителями, и оценивая обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает им 1 481 евро, а также любой налог на добавленную стоимость, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей с тем, чтобы чистая сумма компенсации была перечислена на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве, указанный заявителями.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

201. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил исследовать при рассмотрении существа жалобы возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних уголовно-правовых средств правовой защиты, насколько это возражение касается того факта, что уголовное расследование в отношении смерти и жестокого обращения продолжается, и отклонил его;

2) признал жалобу приемлемой в отношении статей 2, 3 и 13 Конвенции, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении смерти Зелимхана Исаева;

4) постановил, что отсутствует необходимость рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 2 Конвенции на неудовлетворительность медицинской помощи, оказанной Зелимхану Исаеву;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования смерти Зелимхана Исаева;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части пытки, примененной к Зелимхану Исаеву, и уклонения от проведения расследования в связи с этим;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, за исключением выплаты в качестве компенсации судебных расходов и издержек:

(i) 78 000 евро (семьдесят восемь тысяч евро) заявителям совместно в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму;

(ii) 1 481 евро (одну тысячу четыреста восемьдесят один евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 июня 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда