Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 марта 2011 г. Дело "Муртазовы против России [Murtazovy v. Russia]" (жалоба N 30024/02)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Муртазовы (Murtazovy)
против Российской Федерации"*
(Жалоба N 11564/07)

Постановление Суда**

Страсбург, 29 марта 2011 г.

(* Перевод с английского языка Ю.Ю. Берестнева.)

(** Настоящее Постановление вступило в силу 15 сентября 2011 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Муртазовы против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пера Лоренсена,

Ханлара Гаджиева,

Георга Николау,

Марианы Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 8 марта 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 11564/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) шестью гражданами Российской Федерации, перечисленными далее (далее - заявители), 2 марта 2007 г.

2. Интересы заявителей в Европейском Суде представляли юристы из неправительственной организации "Правовая инициатива по России" (Stichting Russian Justice Initiative), с главным офисом в Нидерландах и представительством в России. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. 14 апреля 2009 г. Председатель Первой Секции Суда принял решение в соответствии с правилом 41 Регламента Суда о рассмотрении данной жалобы в приоритетном порядке, о чем были уведомлены власти Российской Федерации. Европейский Суд также решил рассмотреть жалобу по существу одновременно с рассмотрением вопроса о ее приемлемости (пункт 1 статьи 29 Конвенции).

4. Власти Российской Федерации возражали против рассмотрения существа дела одновременно с вопросом о приемлемости. Рассмотрев возражение властей, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявителями по настоящему делу являются:

1) Ваха Муртазов, 1955 года рождения;

2) Кумсет Муртазова, 1958 года рождения;

3) Алихан Муртазов, 1990 года рождения;

4) Джахар Муртазов, 1995 года рождения;

5) Аслан Муртазов, 1981 года рождения;

6) Адам Муртазов, 1980 года рождения.

6. Заявители живут в станице Наурская Наурского района, Чеченская Республика.

7. Первый заявитель - брат Аюба Муртазова, 1952 года рождения, заявительница - жена Аюба Муртазова. Кумсет и Аюб Муртазовы являются родителями второго - пятого заявителей.

А. Предыстория произошедших событий, представленная заявителями

8. До 2000 года Аюб Муртазов являлся главой администрации станицы Наурская. В 2001 году он подал в суд жалобу на своего бывшего работодателя в связи с задолженностью по выплате заработной платы.

9. 18 октября 2001 г., около 3.00, группа из 15-20 вооруженных людей пришла к дому Аюба Муртазова. Большинство из них были в масках. Они представились сотрудниками Федеральной службы безопасности (далее - ФСБ). Также среди этих лиц были два человека без масок, которых сотрудники ФСБ назвали понятыми. От военнослужащих ФСБ пахло алкоголем. Пять или шесть человек повалили Аюба Муртазова на пол и стали его избивать. В это время другие спрятали в доме пакет, который позже якобы был "обнаружен" в ходе обыска. Пакет был заполнен веществом, похожим на мыло. Сотрудники ФСБ сказали, что это было взрывчатое вещество. Они обыскали дом и двор и ушли, забрав Аюба Муртазова с собой.

10. Позднее в тот же день военнослужащие ФСБ привели Аюба Муртазова в отдел милиции. Он содержался в изоляторе временного содержания Наурского районного отдела внутренних дел (далее - Наурский РОВД). Органами милиции было возбуждено уголовное дело по факту обнаружения взрывчатых веществ. В какой-то момент Аюб Муртазов был освобожден под подписку о невыезде. Позднее это уголовное дело было прекращено.

В. Похищение Аюба Муртазова

1. Доводы заявителей

11. 19 ноября 2002 г., примерно в 3.30, около 20 человек в масках, одетых в грязную камуфляжную форму и вооруженных автоматическим оружием, ворвались в дом Аюба Муртазова. Они говорили на русском языке без акцента. Заявительница решила, что они были военнослужащими федеральных сил. Она также заметила, что они были или пьяными или находились под воздействием наркотиков.

12. Военнослужащие никак не представились. Они приказали заявительнице лечь на пол и вошли в комнату Аюба Муртазова. Когда он попросил их объяснить свои действия, то военнослужащие стали ругаться на русском языке. Одни обыскали дом, пока другие увели заявительницу и ее двух несовершеннолетних сыновей в комнату, где связали их липкой лентой и закрыли.

13. Военнослужащие ушли из дома и забрали с собой Аюба Муртазова. Заявительница не слышала шума каких-либо транспортных средств. Позже ей сообщили соседи, что в эту ночь видели в станице несколько бронетранспортеров.

2. Доводы властей Российской Федерации

14. Власти Российской Федерации утверждали, что преждевременно делать какие-либо выводы о похищении до того, как будет завершено расследование по делу N 67061. Кроме того, они отметили, что версия произошедших событий, представленная заявителями, в основном не противоречит информации, собранной в ходе расследования.

С. Расследование похищения Аюба Муртазова

15. Несмотря на прямой запрос Европейского Суда, власти Российской Федерации не раскрыли бульшую часть материалов уголовного дела N 67061. Они также не изложили какой-либо собственной версии произошедшего и предоставили Европейскому Суду только "основные материалы дела", некоторые из которых едва прочитывались. Описание хода расследования, как оно представлено далее, основано на этих материалах, а также информации, предоставленной заявителями.

16. 21 ноября 2002 г. заявительница подала официальное заявление о похищении ее мужа в районную прокуратуру.

17. 2 декабря 2002 г. прокуратура Наурского района (далее - "районная прокуратура") возбудила уголовное дело по факту исчезновения Аюба Муртазова в соответствии с частью второй статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (похищение человека при отягчающих обстоятельствах). Делу был N 67061.

18. 10 декабря 2002 г. заявительница была допрошена в качестве свидетельницы. 18 декабря 2002 г. она была признана потерпевшей.

19. 10 декабря 2002 г. из Наурского РОВД сообщили в районную прокуратуру о том, что 19 ноября 2002 г. в Наурском районе милицией не проводилось спецоперации.

20. 20 декабря 2002 г., а также 4 и 16 января 2003 г. районная прокуратура допросила трех жителей станицы Наурская, которые рассказали, что они лишь слышали о похищении Аюба Муртазова и не знали каких-либо обстоятельств этого события.

21. 24 декабря 2002 г. из отдела ФСБ России по Наурскому району в районную прокуратуру сообщили, что ими не проводилось каких-либо специальных операций в станице Наурской 19 ноября 2002 г. и что они не располагают информацией о похищении Аюба Муртазова.

22. В неустановленную дату первый заявитель пожаловался на похищение своего брата Специальному представителю Президента Российской Федерации по правам человека в Чеченской Республике. Жалоба была переадресована в Прокуратуру Чеченской Республики. 22 января 2003 г. из Прокуратуры Чеченской Республики эта жалоба первого заявителя была направлена в районную прокуратуру.

23. 27 января 2003 г. районная прокуратура уведомила Специального представителя Президента Российской Федерации по правам человека в Чеченской Республике и заявительницу, что расследование похищения Аюба Муртазова неизвестными вооруженными лицами было начато 2 декабря 2002 г. и уголовное дело находится в процессе производства.

24. В феврале 2003 года районная прокуратура допросила в качестве свидетелей других жителей станицы Наурская, но все они лишь сообщили, что не располагают информацией по этому делу.

25. 2 апреля 2003 г. районная прокуратура приостановила расследование по делу N 67061 в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления.

26. 11 июня 2003 г. первый заявитель пожаловался на похищение брата в военную прокуратуру Объединенной группировки войск (сил) по проведению контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации (далее - военная прокуратура ОГВ(с)).

27. 17 июня 2003 г. из военной прокуратуры ОГВ(с) жалобу первого заявителя направили в адрес военной прокуратуры - войсковой части N 20111 (далее - военная прокуратура).

28. 21 июня 2003 г. из военной прокуратуры первому заявителю сообщили, что не располагают информацией о местонахождении Аюба Муртазова или о причастности военнослужащих федеральных войск к его похищению.

29. 23 июня 2003 г. районная прокуратура уведомила первого заявителя, что 2 апреля 2003 г. следствие по делу N 67061 было приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления.

30. 29 мая 2004 г. Управление ФСБ России по Чеченской Республике проинформировало первого заявителя, что оно не располагает информацией о местонахождении Аюба Муртазова и принимает меры к его розыску.

31. 4 августа 2004 г. Прокуратура Чеченской Республики направила жалобу первого заявителя в районную прокуратуру и поручила предпринять более активные следственные действия.

32. 11 августа 2004 г. районная прокуратура отменила постановление от 2 апреля 2003 г. как необоснованное и возобновила расследование по уголовному делу N 67061. Об этом решении первый заявитель был уведомлен.

33. 12 августа 2004 г. районная прокуратура допросила в качестве свидетельницы соседку заявителей А. Она рассказала, что 19 ноября 2002 г. она видела, как пять или шесть человек в масках и камуфляжной форме, вооруженные автоматами, вбежали в ее двор. Затем они вошли в дом и обыскали его. Они не объяснили А. причин своих действий. В какой-то момент их командир сказал, что А. не должна идти к ее соседям, так как их дом заминирован. Позже она узнала, что Аюба Муртазова увезли.

34. В 2004 году районная прокуратура направила запросы о представлении информации об Аюбе Муртазове в различные прокуратуры и отделы милиции соседних районов. В ответ на эти запросы из разных правоохранительных структур пришли уведомления, что они не задерживали Аюба Муртазова и не имеют какой-либо информации о его местонахождении.

35. 11 сентября 2004 г. районная прокуратура приостановила расследование дела N 67061.

36. 11 июля 2005 г. районная прокуратура в ответ на жалобу первого заявителя сообщила ему, что расследование по делу N 67061 было приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления. Дата принятия этого решения не сообщалась.

37. 18 апреля 2006 г. районная прокуратура отменила постановление от 11 сентября 2004 г. в связи с тем, что расследование было проведено неполностью, и производство по делу было возобновлено. Прокуратура уведомила об этом первого заявителя.

38. 26 апреля 2006 г. первый заявитель был признан потерпевшим.

39. 18 мая 2006 г. районная прокуратура снова приостановила расследование по делу N 67061.

40. 8 сентября 2006 г. следствие было возобновлено в связи с тем, что оно не было завершено, 11 октября 2006 г. расследование было снова приостановлено.

41. 11 января 2007 г. производство по делу N 67061 было возобновлено.

42. 20 января 2007 г. была допрошена заявительница.

43. 23 января 2007 г. районная прокуратура направила в Наурский РОВД запрос о представлении личных данных военнослужащих, которые дежурили на четырех контрольно-пропускных пунктах (упоминаются их кодовые названия) в ночь с 18 и 19 ноября 2002 г.

44. 24 января 2007 г. из Наурского РОВД сообщили в районную прокуратуру, что они не хранят регистрационные журналы с записями автомобилей, проходивших через контрольно-пропускные пункты Наурского района.

45. 14 февраля 2007 г. районная прокуратура допросила по делу N 67061 жителя станицы Микенская Наурского района С. Он утверждал, что в ночь с 18 на 19 ноября 2002 г. его соседа О. забрали из собственного дома и увезли неизвестные вооруженные люди в камуфляжной форме. Эти люди приехали на автомобиле УАЗ серого цвета и автомобиле "Нива".

46. 15 февраля 2007 г. следствие по делу N 67061 было вновь приостановлено.

47. 23 августа 2007 г. расследование было возобновлено. В тот же день районная прокуратура направила запросы о предоставлении информации об Аюбе Муртазове в РОВД различных районов Чеченской Республики. 24 августа 2007 г. аналогичные просьбы были направлены в прокуратуры различных районов. Какой-либо существенной информации на эти запросы получено не было.

48. 6 сентября 2007 г. расследование было передано в Следственный отдел по Наурскому району следственного управления по Чеченской Республике Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации (далее - следственный отдел).

49. 23 сентября 2007 г. расследование было приостановлено.

50. 3 марта 2008 г. следственное управление отменило постановление от 23 сентября 2007 г. как необоснованное и возобновило расследование.

51. В марте 2008 года запросы о предоставлении информации, касающейся похищения Аюба Муртазова, были направлены в различные отделы милиции и управления ФСБ.

52. 8 марта 2008 г. расследование было приостановлено.

53. 4 июня 2009 г. заявители были проинформированы о том, что расследование было возобновлено.

54. 30 августа 2009 г. заявители были уведомлены, что расследование было приостановлено.

55. Согласно сообщению властей Российской Федерации расследование находится на стадии производства.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

56. Краткое изложение соответствующего законодательства Российской Федерации приведено в Постановлении Европейского Суда по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" (Akhmadova and Sadulayeva v. Russia) (от 10 мая 2007 г., жалоба N 40464/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 12 (примеч. редактора).), §§ 67-69).

Право

I. Возражения властей Российской Федерации относительно исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты

А. Доводы сторон

57. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты, так как расследование по факту исчезновения Аюба Муртазова еще не закончено. Кроме того, они указывали, что первый заявитель и заявительница как потерпевшие по делу, а также другие заявители могли пожаловаться в суд, оспаривая действия или бездействие следственных органов. Власти Российской Федерации также отмечали, что заявители могли требовать компенсации причиненного вреда посредством гражданского судопроизводства.

58. Заявители оспорили это возражение и утверждали, что указанные властями Российской Федерации средства защиты были неэффективными.

В. Мнение Европейского Суда

59. Далее Европейский Суд приведет свою оценку аргументов сторон в свете положений Конвенции и соответствующей практики Европейского Суда (см. их обобщенное изложение в Постановлении Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00* (* См.: там же. 2008. N 4 (примеч. редактора).), §§ 73-74).

60. Европейский Суд отмечает, что правовая система Российской Федерации предусматривает в принципе два способа защиты прав для пострадавших в результате незаконных и преступных действий, приписываемых государству или его представителям, а именно гражданско-правовые и уголовно-правовые средства защиты.

61. Что касается гражданского иска о возмещении ущерба, нанесенного незаконными действиями или противоправным поведением представителей государства, Европейский Суд уже установил в ряде аналогичных случаев, что подобный иск не может быть признан эффективным средством правовой защиты в контексте жалобы на нарушение статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: там же. 2005. N 12 (примеч. редактора).), §§ 119-121). С учетом вышеизложенного Европейский Суд подтверждает, что заявители не были обязаны прибегать к гражданским средствам правовой защиты. В связи с этим возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

62. В отношении уголовно-правовых средств защиты Европейский Суд отмечает, что заявители обратились с жалобой в правоохранительные органы сразу же после похищения Аюба Муртазова и что расследование длится со 2 декабря 2002 г. Мнения заявителей и властей Российской Федерации в отношении эффективности следствия расходятся.

63. Европейский Суд считает, что эта часть предварительных возражений властей Российской Федерации поднимает вопросы, связанные с эффективностью расследования уголовного дела, и что они тесно связаны с существом жалоб заявителей, поэтому изучение данных вопросов должно быть объединено с рассмотрением дела по существу и что проблема должна быть рассмотрена далее.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

64. Заявители жаловались на нарушение статьи 2 Конвенции в связи с тем, что их родственник был лишен жизни военнослужащими и что государственные органы не провели эффективного расследования данного обстоятельства. Статья 2 Конвенции гласит:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во время исполнения смертного приговора, вынесенного судом за совершенное преступление, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

65. Власти Российской Федерации утверждали, что следственными органами Российской Федерации не было получено данных о причастности представителей государства к похищению Аюба Муртазова

66. Власти Российской Федерации указывали, что отсутствуют доказательства смерти родственника заявителей. Утверждения заявителей о том, что он был похищен военнослужащими, необоснованны. Тот факт, что похитители носили камуфляжную форму и были вооружены, не подтверждает, что они являлись военнослужащими, так как камуфляжная форма находилась в свободной продаже по всей территории России, а оружие могло быть украдено или получено иным незаконным путем. Свидетели похищения не указывали на то, что у вооруженных людей были какие-либо военные знаки отличия. Автомобили УАЗ могли использоваться как гражданскими, так и официальными лицами. Следствием по делу не установлено, использовали ли похитители для передвижений бронетехнику.

67. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что расследование по факту похищения Аюба Муртазова проводилось в соответствии с требованиями Конвенции в отношении его эффективности. Уголовное дело было возбуждено через девять дней после обращения заявительницы в прокуратуру, что соответствует требованиям, установленным законодательством Российской Федерации. Несколько свидетелей были допрошены, было осмотрено место происшествия, и предпринимались попытки установить местонахождение Аюба Муртазова. Тот факт, что заявители не получали подробную информацию о ходе расследования, не означает неэффективности следствия. Приостановка расследования также не указывает на его неэффективность. Следствием были направлены многочисленные запросы о предоставлении информации в различные правоохранительные структуры, и по делу проводятся дальнейшие мероприятия. Власти Российской Федерации подчеркнули, что эффективность расследования заключается не в результате, а в полноте предпринимаемых средств для его достижения.

2. Доводы заявителей

68. Заявители утверждали, что prima facie их родственник был похищен представителями государства и должен считаться умершим после его непризнаваемого задержания.

69. Они утверждали, что в конце 2002 года в Чеченской Республике только представители государства имели право на ношение оружия, камуфляжной формы и использование военной техники. В указанное время станица Наурская находилась под полным контролем федеральных войск. Контрольно-пропускные пункты располагались на въезде в населенный пункт и выезде из него.

70. Заявители также указали, что они предоставили письменные показания троих соседей, утверждавших, что видели два бронетранспортера в станице Наурской в ночь похищения Аюба Муртазова.

71. Заявители также утверждали, что их родственник должен быть признан погибшим, так как он отсутствует уже несколько лет с момента его похищения при угрожающих жизни обстоятельствах.

72. Что касается расследования похищения Аюба Муртазова, то заявители считали, что оно не было эффективным, поскольку власти не предприняли необходимых следственных действий. В частности, они не допросили соседей, видевших бронетранспортеры. Кроме того, заявители не информировались о ходе расследования.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

73. Европейский Суд с учетом представленных сторонами аргументов считает, что жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, подпадающие под действие Конвенции, для решения которых необходимо рассмотреть жалобу по существу. Кроме того, Европейский Суд уже отмечал, что возражение властей государства-ответчика в части предполагаемого неисчерпания внутригосударственных средств защиты следует рассматривать совместно с рассмотрением существа жалобы (см. § 63 настоящего Постановления). Следовательно, жалоба на нарушение статьи 2 Конвенции должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое нарушение права на жизнь Аюба Муртазова

(i) Общие принципы

74. Европейский Суд повторяет, что в свете важности обязательства по предоставлению защиты в рамках статьи 2 Конвенции он с особой тщательностью исследует факты причинения смерти, принимая во внимание как действия представителей государства, так и сопутствующие обстоятельства. Обязательство властей отчитаться за обращение, которому задержанное лицо подвергалось под стражей, является строгим в тех случаях, когда задержанное лицо впоследствии умирает либо исчезает без вести (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 326, и цитируемые в нем постановления). В тех случаях, когда связанные с делом факты и обстоятельства в целом либо в бульшей части известны только властям, как в случае с лицами, находящимися под их контролем или под стражей, в отношении телесных повреждений и смерти таких лиц могут быть сделаны определенные предположения и допущения. Фактически бремя доказывания и предоставления убедительного объяснения лежит на властях (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV).

(ii) Установление фактов

75. Европейский Суд опирается на ряд выработанных им общих принципов относительно установления фактов в случае спора и, в особенности, в случае заявлений об исчезновении в контексте статьи 2 Конвенции (краткое описание этих принципов см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 69481/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), §§ 103-109). Европейский Суд также напоминает, что необходимо принять во внимание поведение сторон при сборе доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, р. 64-65, § 161).

76. Европейский Суд отмечает, что, несмотря на его запрос представить копии материалов уголовного дела по факту похищения Аюба Муртазова, власти Российской Федерации не представили бульшую часть документов. Вместо этого они направили в Европейский Суд копии так называемых основных материалов дела без объяснения причин непредоставления остальных документов. Поскольку власти Российской Федерации не уточнили характер документов и оснований, по которым они не могут быть представлены, Европейский Суд считает это недостаточным объяснением для сокрытия ключевой информации, запрашиваемой им.

77. С учетом этого и вышеизложенных принципов Европейский Суд полагает, что он может сделать выводы из поведения властей государства-ответчика в пользу убедительности утверждений заявителей.

78. Заявители указали, что люди, похитившие Аюба Муртазова 19 ноября 2002 г., являлись представителями государства.

79. Европейский Суд указывает на довод властей Российской Федерации о том, что в ходе допроса свидетелей следственными органами никто из них не заявлял о том, что видел бронетехнику в ночь похищения. Тем не менее Европейский Суд не считает необходимым устанавливать, действительно ли жители видели в ночь похищения военные транспортные средства. По мнению Европейского Суда, факт отсутствия доказательств того, что вооруженные люди передвигались на БТР, сам по себе не делает неправдоподобными предположения заявителей о том, что эти люди являлись военнослужащими.

80. Как следует из материалов, предоставленных властями Российской Федерации, по крайней мере, четыре контрольно-пропускных пункта, на которых дежурили военнослужащие, в рассматриваемый период находились в районе станицы Наурской (см. § 43 настоящего Постановления). В действительности автомобили марки УАЗ, которые часто используются государственными структурами и могут быть описаны как "военные", вполне вероятно могли быть приобретены гражданскими лицами, однако, как правило, экипажи этих транспортных средств привлекают пристальное внимание дежурных на блокпостах, если передвигаются в ночное время.

81. Европейский Суд отмечает утверждение властей государства-ответчика о том, что камуфляжная форма могла быть приобретена в свободной продаже и что оружие могло быть украдено. Однако он считает маловероятным, что боевики, одетые как военнослужащие и вооруженные автоматическим оружием, могли незамеченными проехать через контрольно-пропускные пункты на военных автомобилях и выехать из села.

82. По мнению Европейского Суда, тот факт, что большая группа вооруженных людей в форме, передвигавшаяся на военных машинах, могла свободно проезжать по станице Наурской и произвести задержание человека в его доме, решительно поддерживает довод заявителей о том, что именно представители государства похитили Аюба Муртазова.

83. Европейский Суд отмечает, что, когда заявитель делает утверждение prima facie, а у Европейского Суда нет возможности сделать вывод на основе фактов из-за отсутствия соответствующих документов, на власти государства-ответчика возлагается обязанность исчерпывающим образом аргументировать, почему данный документ не может быть предоставлен Европейскому Суду для проверки утверждений заявителя, либо дать удовлетворительное и убедительное объяснение того, как именно происходили события, о которых идет речь. Таким образом, бремя доказывания переносится на власти, и если они не представляют достаточных аргументов, то возникает вопрос о возможных нарушениях статей 2 и/или 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тогчу против Турции" (Togcu v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 27601/95, § 95, и Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II (извлечения)).

84. Учитывая вышеназванные элементы, Европейский Суд считает установленным, что заявители представили доказательства prima facie, что их родственник был задержан представителями государства. Утверждение властей государства-ответчика о том, что следствием не установлена причастность силовых структур к похищению, является недостаточным и не освобождает власти от упомянутого выше бремени доказывания. Исходя из отказа властей Российской Федерации предоставить документы, которые находились в их исключительном владении, или дать какие-либо другие правдоподобные объяснения по данному вопросу, Европейский Суд заключает, что Аюб Муртазов был задержан 19 ноября 2002 г. представителями государства во время проведения непризнаваемой спецоперации.

85. Европейский Суд далее отмечает, что каких-либо новостей о Аюбе Муртазове не было со времени его похищения. Его имя не значилось в списках лиц, находящихся в изоляторах временного содержания. И, наконец, власти Российской Федерации не дали никаких объяснений, что с ним случилось после задержания.

86. Исходя из целого ряда дел по фактам исчезновений людей в Чеченской Республике, которые были рассмотрены ранее (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), ECHR 2006-XIII), Европейский Суд находит, что в условиях вооруженного конфликта в Чеченской Республике, если кого-либо задерживают неустановленные военнослужащие, а затем факт задержания не признается, то это можно рассматривать как угрожающую для жизни ситуацию. Отсутствие Аюба Муртазова и каких-либо сведений о нем более семи лет подтверждают данное предположение.

87. Следовательно, Европейский Суд считает установленным, что Аюб Муртазов был похищен представителями государства 19 ноября 2002 г. и должен быть признан умершим вследствие этого похищения.

(iii) Обязательство государства по статье 2 Конвенции

88. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь и устанавливающая обстоятельства, при которых может быть оправдано лишение жизни, является одним из фундаментальных положений Конвенции, которое не может быть объектом частичной отмены. С учетом важности той защиты, которую гарантирует статья 2 Конвенции, Европейский Суд должен подвергать все случаи лишения жизни особо тщательному рассмотрению, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и сопутствующие обстоятельства (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, р. 45-46, §§ 146-147, и Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 391, ECHR 2001-VII (извлечения)).

89. Европейским Судом уже установлено, что родственник заявителей должен считаться умершим после его непризнаваемого задержания представителями государства (см. § 87 настоящего Постановления). В отсутствие какого-либо оправдания применения средств смертоносной силы представителями государства следует сделать вывод, что ответственность за его смерть должна быть возложена на государство.

90. В связи с этим Европейский Суд делает вывод, что в отношении Аюба Муртазова имеет место нарушение статьи 2 Конвенции.

(b) Предполагаемая неадекватность расследования похищения

91. Европейский Суд неоднократно указывал, что обязательство защищать право на жизнь согласно статье 2 Конвенции, предусмотренное в связи с общим обязательством государства согласно статье 1 Конвенции, "обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные... в Конвенции", требует в порядке презумпции проведения эффективного официального расследования в тех случаях, когда люди погибли в результате применения силы (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom), § 161, и Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, § 86). Существенной целью такого расследования является обеспечение эффективной имплементации законодательства, защищающего право на жизнь, и по делам, связанным с участием представителей государства или государственных органов, привлечение их к ответственности за смерти, за которые они должны нести ответственность. Данное расследование должно быть независимым, открытым для доступа семье пострадавшего, осуществляться в разумные сроки и оперативно, быть эффективным в том смысле, что оно должно быть способно принять решение, было ли применение силы оправдано или нет при обстоятельствах дела, или же оно было незаконным, и предоставлять достаточную часть для открытого рассмотрения следствия или его результатов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 24746/94, §§ 105-109, и Решение Европейского Суда по делу "Дуглас-Уильямс против Соединенного Королевства" (Douglas-Williams v. United Kingdom) от 8 января 2002 г., жалоба N 56413/00).

92. В настоящем деле проводилось расследование похищения Аюба Муртазова. Европейский Суд должен оценить соответствие этого расследования требованиям статьи 2 Конвенции.

93. Европейский Суд указывает на то, что власти государства-ответчика отказались предоставить все материалы следствия по делу N 67061. Следовательно, Европейский Суд будет оценивать вопрос об эффективности расследования на основании нескольких документов, представленных сторонами в Европейский Суд, и той незначительной информации, которая была предоставлена властями.

94. Обе стороны утверждали, что дело N 67061 было возбуждено 2 декабря 2002 г., то есть через две недели после похищения родственника заявителей. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривали, что заявительница подала официальное заявление о похищение ее мужа в первый раз не позднее, чем 21 ноября 2002 г. (см. § 16 настоящего Постановления). Это означает, что следователи бездействовали в течение 11 дней после похищения человека при угрожающих жизни обстоятельствах, что не могло не сказаться отрицательно на ходе расследования. Более того, к этому времени все журналы регистрации транспортных средств, проезжавших через контрольно-пропускные пункты, были уничтожены. Если бы районная прокуратура действовала без промедления, допросила бы военнослужащих и изучила бы журналы регистрации вскоре после похищения, то, возможно, она получила бы ценные сведения, способные прояснить обстоятельства исчезновения Аюба Муртазова. Власти Российской Федерации не дали каких-либо объяснений имевшимся задержкам.

95. Европейский Суд отмечает, что ряд важных следственных мероприятий был проведен со значительной задержкой. Например, такие следственные меры, как попытка установить личность военнослужащих, дежуривших на блокпостах, в первый раз была предпринята 23 января 2007 г., то есть через четыре года после случившегося. Хотя, очевидно, не составило бы труда установить личности и допросить их раньше.

96. По всей видимости, эти следственные меры могли дать значимые результаты, если были бы предприняты немедленно после того, как власти были информированы о преступлении, и как только было возбуждено расследование. Задержка с их производством, которой в данном случае нет объяснений, не только демонстрирует нежелание государства действовать по собственной инициативе, но является нарушением обязательства соблюдать максимальную добросовестность и оперативность в борьбе с такими серьезными преступлениями (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Енерылдыз против Турции" (Oneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, § 94, ECHR 2004-XII).

97. Более того, большинство следственных мер, принятых районной прокуратурой, ограничивалось рассылкой запросов в другие государственные органы. Примечательно в связи с этим, что постановления о возобновлении расследования во всех случаях указывают в качестве основания для отмены предыдущего решения о приостановлении дела на неполный характер проведенных следственных мероприятий.

98. Европейский Суд также отмечает, что заявители не получали информации обо всех следственных мероприятиях по делу и, таким образом, следственные органы не обеспечили требуемого уровня общественного контроля за ходом расследования и защиты законных интересов ближайших родственников (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 92, ECHR 1999-III).

99. И, наконец, Европейский Суд констатирует, что расследование по делу N 67061 приостанавливалось и возобновлялось несколько раз и что имели место длительные периоды бездействия со стороны следователей. Особенно обращает на себя внимание, что никаких следственных действий не проводилось в период с 11 сентября 2004 г. по 18 апреля 2006 г. (см. §§ 35 и 37 настоящего Постановления). Подобный способ проведения следствия мог иметь только отрицательное влияние на возможность установления личностей преступников.

100. Что касается возражения властей Российской Федерации относительно объединения рассмотрения вопроса о приемлемости с рассмотрением дела по существу, поскольку он связан с фактом длящегося уголовного расследования, Европейский Суд считает, что расследование, которое периодически приостанавливалось и возобновлялось и имело ряд неоправданных задержек, проводилось в течение нескольких лет без значимых результатов.

101. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что у заявителей была возможность потребовать судебной проверки постановлений, вынесенных органами предварительного следствия. Европейский Суд считает, что из-за потери времени, прошедшего после инцидента, обжалование некоторых следственных действий, которые должны были осуществиться гораздо раньше, уже не имело никакого смысла. В связи с этим Европейский Суд сомневается в том, что указанное средство правовой защиты имело бы какие-нибудь шансы на успех.

102. По мнению Европейского Суда, властям государства-ответчика также не удалось продемонстрировать, каким образом получение первым заявителем и заявительницей статуса потерпевших в ходе уголовного процесса могло бы положительно повлиять на описанную выше ситуацию.

103. Следовательно, Европейский Суд находит, что при таких обстоятельствах упомянутые властями Российской Федерации средства уголовно-правовой защиты были неэффективными, и отклоняет их предварительное возражение.

104. На основании вышесказанного Европейский Суд считает, что властями не было проведено эффективного уголовного расследования обстоятельств исчезновения Аюба Муртазова в нарушение процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

105. Заявители ссылались на статью 3 Конвенции, утверждая, что в результате исчезновения их родственника и непроведения властями добросовестного расследования этих событий они испытывали душевные страдания в нарушение статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

106. Власти Российской Федерации не согласились с этими утверждениями и указали, что права заявителей в соответствии со статьей 3 Конвенции нарушены не были.

107. Заявители настаивали на своей жалобе.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

108. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

109. Европейский Суд отмечает, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, зависит от наличия особых факторов, придающих страданиям заявителя особый аспект и характер, отличные от эмоционального стресса, который можно считать неизбежным у родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как близость родственных связей, конкретные обстоятельства семейных отношений, то, в какой степени член семьи был свидетелем случившегося, активное участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице, и как реагировали власти на запросы информации об исчезнувшем лице. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что суть подобных нарушений заключается не столько в самом факте "исчезновения" члена семьи, но главным образом в том, какова реакция и позиция властей на ситуацию, когда она доводится до их сведения. Именно в силу последнего обстоятельства родственник может утверждать, что сам является жертвой действий властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 358, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 164).

110. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что первый заявитель является братом пропавшего лица, заявительница - его женой, а четверо других заявителей - его сыновьями. Это означает, что жена Аюба Муртазова и его дети являются его ближайшими родственниками так же, как и его брат. Кроме того, первый заявитель принимал непосредственное участие в поисках Аюба Муртазова. Таким образом, Европейский Суд не считает необходимым различать в настоящем деле какого-либо из членов семьи, которые не могли бы быть признаны жертвами нарушений по статье 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", §§ 112-113).

111. Европейский Суд отмечает, что около восьми лет у заявителей не было известий о члене их семьи. За эти годы они обращались в различные инстанции как лично, так и с письменными заявлениями о помощи в розысках Аюба Муртазова. Несмотря на предпринятые усилия, заявители так и не получили какого-либо приемлемого объяснения или информации о том, что произошло с ним после задержания. В полученных ответах в основном отрицалась ответственность государства за задержание или просто сообщалось, что следствие по делу продолжается. Прямое отношение к вышесказанному имеют также выводы Европейского Суда относительно нарушения в настоящем деле процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

112. Исходя из вышеизложенного Европейский Суд считает, что заявители испытывали и продолжают испытывать эмоциональный стресс и моральные страдания в результате исчезновения их родственника и невозможности выяснить, что с ним произошло. То, как власти реагировали на их жалобы, следует считать бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, нарушающим статью 3 Конвенции.

113. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

114. Заявители также утверждали, что Аюб Муртазов был задержан в нарушение гарантий, установленных статьей 5 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

A. Доводы сторон

115. По мнению властей Российской Федерации, у следствия отсутствуют данные, которые подтверждали бы, что Аюб Муртазов был лишен свободы представителями государства.

116. Заявители настаивали на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

117. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Следовательно, жалоба на нарушение статьи 5 Конвенции должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

118. Европейский Суд ранее уже указывал на фундаментальную важность гарантий статьи 5 Конвенции для обеспечения права любого лица в демократическом государстве не подвергаться произвольному задержанию. Европейский Суд также отмечал, что непризнаваемое задержание лица является полным отрицанием названных гарантий статьи 5 Конвенции и серьезнейшим нарушением ее положений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey) от 27 февраля 2001 г., жалоба N 25704/94, § 164, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", § 122).

119. Европейским Судом установлено, что Аюб Муртазов был задержан представителями государства 19 ноября 2002 г. и с тех пор его никто не видел. Его содержание под стражей не было признано властями, не было зафиксировано в учетных документах каких-либо учреждений содержания под стражей, а, следовательно, невозможно официально проследить его дальнейшую судьбу или местонахождение. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда уже сам по себе данный факт должен рассматриваться как серьезное упущение, поскольку позволяет лицам, ответственным за акт лишения свободы, скрыть свою причастность к преступлению, уничтожить следы и избежать ответственности за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие записей о задержании с указанием даты, времени и места задержания, фамилии задержанного, а также причин задержания и фамилии лица, производившего задержание, следует считать несовместимым с самой целью статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 371).

120. С учетом вышеизложенного Европейский Суд считает, что Аюб Муртазов подвергся непризнаваемому задержанию и был лишен гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции. Это является чрезвычайно серьезным нарушением права на свободу и безопасность, гарантированного статьей 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

121. Заявители жаловались, что были лишены эффективных средств правовой защиты в отношении вышеупомянутых нарушений, что противоречит статье 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

122. Власти Российской Федерации утверждали, что в распоряжении заявителей имелись эффективные средства правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что власти не препятствовали праву заявителей воспользоваться такими средствами. Заявители имели возможность обжаловать в суде действия или бездействие следственных органов. В целом власти Российской Федерации утверждали, что не имело места нарушение статьи 13 Конвенции.

123. Заявители настаивали на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

124. Европейский Суд отмечает, что данная часть жалобы не может быть признана явно не обоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, она не может быть признана неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

125. Европейский Суд повторяет, что, если уголовное расследование по факту исчезновения было неэффективным, то это делает неэффективными и все другие средства защиты, в том числе гражданско-правовые, предложенные властями. Следовательно, имеет место несоблюдение государством обязательства в соответствии со статьей 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 183).

126. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции.

127. В отношении жалоб заявителей по статье 5 Конвенции Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела отсутствует необходимость в отдельном рассмотрении жалобы в отношении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 29361/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), § 119, и Постановление Европейского Суда по делу "Азиевы против Российской Федерации" (Aziyevy v. Russia) от 20 марта 2008 г., жалоба N 77626/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 3 (примеч. редактора).), § 118).

VI. Применение статьи 41 Конвенции

128. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

129. Заявительница, второй и третий заявители потребовали возмещение ущерба за потерю заработков Аюба Муртазова в связи с его похищением и последующим исчезновением. Они утверждали, что не могли представить документы относительно заработной платы Аюба Муртазова на момент похищения и что в данном случае расчет утраченного заработка должен быть сделан на основе прожиточного минимума, устанавливаемого законодательством государства-ответчика. Расчеты заявителей были выполнены в соответствии с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации и на основе Актуарных таблиц для исчисления компенсационных выплат при травматизме и смертности от несчастных случаев, опубликованных страховым департаментом Правительства Соединенного Королевства в 2008 году ("Огденские таблицы" (Ogden tables)). Заявительница потребовала в общей сложности выплаты 138 869,35 рублей (приблизительно 3 215 евро), второй заявитель - 22 614,27 (приблизительно 523 евро) и третий - 46 289,78 (приблизительно 1 070 евро).

130. Власти Российской Федерации считали, что вопрос о компенсации по утрате кормильца должен был быть решен на внутригосударственном уровне, и утверждали, что заявители не обосновали свои требования.

131. Европейский Суд повторяет, что между требуемой заявителями компенсацией и нарушением Конвенции должна существовать четкая причинно-следственная связь и что в соответствующих случаях она может включать в себя компенсацию за потерю дохода. Принимая во внимания выводы, сделанные выше, Европейский Суд считает, что существует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении мужа заявительницы и отца второго и третьего заявителей и потерей финансовой поддержки, которую он мог бы им обеспечить.

132. Принимая во внимания доводы заявителей и тот факт, что Аюб Муртазов не имел работы на момент задержания, Европейский Суд считает разумным присудить 3 000 евро заявительнице, 500 евро второму заявителю и 1 000 евро третьему заявителю в качестве компенсации материального ущерба плюс любой налог, подлежащий уплате с этой суммы.

В. Моральный вред

133. Заявители совместно требовали выплаты 300 000 евро в качестве возмещения морального вреда за моральные страдания, которые были им причинены в результате исчезновения члена их семьи, проявленного властями безразличия по отношению к ним и последующего непредоставления информации о судьбе их близкого родственника.

134. Власти Российской Федерации считали данные требования заявителей чрезмерными.

135. Европейский Суд признал нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции в связи с непризнаваемым задержанием и исчезновением родственника заявителей. Сами заявители были признаны жертвами нарушения статьи 3 Конвенции в связи с душевными страданиями из-за исчезновения члена их семьи и отношением властей к данному событию. Следовательно, Европейский Суд признает, что заявителям был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом установления нарушений прав. Он присуждает заявительнице 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, подлежащий уплате с этой суммы, и также по 4 000 евро первому - пятому заявителям каждому плюс любой налог, подлежащий уплате с этих сумм.

C. Судебные расходы и издержки

136. Заявителей в Европейском Суде представляла неправительственная правозащитная организация "Правовая инициатива по России". Сотрудники этой организации предоставили перечень понесенных издержек и расходов, включая исследования и интервью в г. Москве и Республике Ингушетия по ставке 50 евро в час, а также подготовку юридических документов, представленных в Европейский Суд и органы государственной власти, по ставке 50 евро в час для юристов "Правовой инициативы" и 150 евро в час для старших сотрудников организации, и, кроме того, административные расходы, расходы на перевод документов и услуги курьерской почты. Общая сумма требуемого возмещения расходов, связанных с представлением юридических интересов заявителей, составила 6 149,98 евро, которые было запрошено перечислить на счет представителей заявителей в Нидерландах.

137. Власти Российской Федерации указывали, что возмещение издержек и расходов должно осуществляться только в том случае, если они были фактически понесены и при этом были разумного размера (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатова против Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia) от 1 декабря 2005 г., жалоба N 33914/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 61).

138. Европейскому Суду предстоит установить, действительно ли имели место расходы и издержки, указанные заявителями, и являлись ли они необходимыми (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 220).

139. Принимая во внимание детализацию предоставленных сведений, Европейский Суд считает указанные ставки оплаты разумными и отражающими фактические расходы, понесенные представителями заявителей.

140. Что касается необходимости понесенных расходов на юридическое представительство, Европейский Суд отмечает, что настоящее дело было достаточно сложным и потребовало определенных исследований и подготовки. В то же время он отмечает и то обстоятельство, что дело содержит очень малое количество документов вследствие отказа властей государства-ответчика предоставить бульшую часть материалов уголовного дела. В связи с этим Европейский Суд сомневается в том, что на подготовку юридических документов было необходимо так много времени, как утверждали представители заявителей.

141. Учитывая детализацию требований, поданных заявителями, Европейский Суд присуждает им 4 000 евро плюс налоги и сборы, которые могут быть начислены на данную сумму. Эта сумма должна быть перечислена на банковский счет представителей заявителей в Нидерландах, указанный заявителями.

D. Процентная ставка при просрочке платежа

142. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить возражения властей Российской Федерации относительно неисчерпания уголовно-правовых средств защиты с рассмотрением дела по существу и отклонил их;

2) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Аюба Муртазова;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в части непроведения эффективного расследования обстоятельств исчезновения Аюба Муртазова;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении моральных страданий заявителей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Аюба Муртазова;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции;

8) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции;

9) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы:

(i) 3 000 евро (три тысячи евро) заявительнице, 500 евро (пятьсот евро) второму заявителю, 1 000 евро (одну тысячу евро) третьему заявителю в рублях по курсу, действующему на дату выплаты, плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этих сумм;

(ii) 40 000 евро (сорок тысяч евро) заявительнице и по 4 000 евро (четыре тысяче евро) первому - пятому заявителям каждому в рублях по курсу, действующему на дату выплаты, плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этих сумм, в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 4 000 евро (четыре тысячи евро) плюс любой налог, который может подлежать уплате с данной суммы, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие уплате на банковский счет представителей заявителей в Нидерландах;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

10) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 29 марта 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда