Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 января 2012 г. Дело "Сокуренко (Sokurenko) против Российской Федерации" (Жалоба N 33619/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Сокуренко (Sokurenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 33619/04)

Постановление Суда

Страсбург, 10 января 2012 г.

По делу "Сокуренко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 декабря 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 33619/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Игорем Вадимовичем Сокуренко (далее - заявитель) 24 августа 2004 г.

2. Интересы заявителя представлял М. Рачковский, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 17 сентября 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1960 году и проживает в Братске, Иркутская область.

A. Задержание заявителя и предварительное заключение

5. Около 3.00 29 января 2001 г. заявитель и его сообщник были задержаны при попытке ограбления коммерческого магазина. Заявитель связал работника магазина и охранника. Его сообщник угрожал работникам магазина пистолетом. Милиции пришлось применить физическую силу против заявителя, который был усмирен и доставлен в отдел милиции.

6. Заявитель жаловался на то, что к нему была применена сила. В медицинском заключении, датированном 5 февраля 2001 г., было указано, что на его левом бедре имеются линейные сходящиеся гематомы и две овальные гематомы на правом бедре. Эксперт пришел к выводу, что травмы могли быть причинены мужскими ботинками. Городской прокурор отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции. С 2001 по 2008 год проверка прекращалась и возобновлялась несколько раз.

7. В неустановленную дату следственные органы или органы прокуратуры решили, что заявитель должен содержаться под стражей до окончания расследования в связи с покушением на разбой. 26 апреля 2001 г. заявитель был уведомлен о его праве на юридическую помощь. Как следует из текста уведомления, заявитель отказался от своего права на юридическую помощь по причинам, несвязанным с "финансовыми трудностями", и отказался подписывать документ. Сообщник заявителя также отказался от своего права на юридическую помощь, документ был подписан адвокатом.

8. В неустановленную дату уголовное дело заявителя было передано на рассмотрение в Братский городской суд Иркутской области. 23 июля 2001 г. городской суд отклонил требование защиты об освобождении заявителя, отметив, что он обвиняется в особо тяжком преступлении и не является жителем Братска. На том же слушании суд решил, что материалы дела подлежат возвращению в прокуратуру "в связи с нарушением права заявителя на юридическую помощь на досудебной стадии разбирательства". 17 сентября 2001 г. городской суд вынес немотивированное постановление о том, что заявитель должен оставаться под стражей.

9. 16 июля 2002 г. городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей, указав, в частности, следующее:

"...Уголовно-процессуальный кодекс вступил в силу 1 июля 2002 г. ...требует разрешения вопрос о содержании под стражей судом... [Заявитель] обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, не признает себя виновным, не имеет постоянного места жительства в Братске и, следовательно, может скрыться и воспрепятствовать разбирательству... Суд постановил, что срок содержания под стражей [заявителя] должен быть продлен до 1 октября 2002 г.".

Заявитель обжаловал это решение. 10 сентября 2002 г. по неуказанным причинам Иркутский областной суд отложил рассмотрение жалобы заявителя на это решение (см. также § 11 настоящего Постановления).

10. 2 октября 2002 г. городской суд вынес постановление о новом продлении срока содержания заявителя под стражей до 1 января 2003 г., указав:

"...В то время как суд принял во внимание состояние здоровья и инвалидность [заявителя], он не может освободить его, поскольку [заявитель] обвиняется в совершении связанного с насилием и особо тяжкого преступления, не признал себя виновным и не имеет постоянного места жительства в Братске. Он может уклониться от судебного разбирательства, продолжить свою преступную деятельность и воспрепятствовать разбирательству, потерпевшие боятся присутствовать на слушаниях".

11. 29 октября 2002 г. областной суд вновь отложил рассмотрение жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 16 июля 2002 г. в связи с тем, что заявитель не был доставлен в суд кассационной инстанции. В неустановленную дату в декабре 2002 года Иркутский областной суд оставил постановление о содержании под стражей без изменения.

12. В неустановленную дату одна из потерпевших от разбоя 29 января 2001 г. подала письменное заявление о том, что она отказывается участвовать в судебном разбирательстве в связи с получением письма с угрозами. Два других лица подали письменные заявления, сообщив, что они отказываются принимать участие в судебном разбирательстве по неуказанным причинам. В декабре 2002 года два анонимных машинописных письма, по-видимому, адресованных двум потерпевшим, были приобщены к материалам уголовного дела. Они содержали следующий текст:

"Советую вам быть честными на суде по поводу событий 29 января 2001 г., то есть действий сотрудников. Это в ваших интересах. Я не привожу подробностей, поскольку вы все знаете и все видели сами".

13. 26 декабря 2002 г. и 25 марта 2003 г. городской суд продлил содержание заявителя под стражей, сославшись на отсутствие регистрации и постоянного места жительства в Братске, тяжесть обвинений, связанных с применением насилия и огнестрельного оружия. В обоих случаях суд также упомянул, что слушания должны быть отложены, поскольку потерпевшие не явились на заседания, опасаясь за свою жизнь. 27 июня и 30 сентября 2003 г. городской суд заслушал адвоката заявителя и вынес постановление о дополнительном продлении срока содержания под стражей на тех же фактических и правовых основаниях, а также прямо сослался на вышеупомянутые письма. Из вышеупомянутого решения следует, что заявитель был болен и по этой причине не участвовал в слушании.

14. С 26 марта по 30 сентября 2003 г. заявитель содержался в психоневрологическом диспансере и впоследствии проходил лечение в больнице.

15. 9 декабря 2003 г. областной суд провел слушание по жалобе на решение о содержании заявителя под стражей от 30 сентября 2003 г. Суд отказался заслушать заявителя лично и поддержал доводы, упомянутые в решении о содержании под стражей.

16. Заявитель впоследствии подал ходатайство об освобождении. 29 декабря 2003 г. городской суд отклонил его и продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 апреля 2004 г., дословно воспроизведя текст более ранних решений о продлении содержания под стражей. На слушании заявитель был представлен адвокатом. По-видимому, заявитель обжаловал данное постановление, и областной суд отклонил его жалобу в неустановленную дату в начале 2004 года.

17. 2 февраля 2004 г. суд первой инстанции удовлетворил требование заявителя о медицинском обследовании и дал указание привлечь эксперта из Иркутской психиатрической больницы для проведения судебно-психиатрической экспертизы заявителя. 13 марта 2004 г. заявитель был переведен из следственного изолятора Братска в Иркутск для прохождения психиатрической экспертизы. Экспертиза не была проведена по неуказанным причинам (см. также § 24 настоящего Постановления). По-видимому, заявитель какое-то время оставался в Иркутске.

18. 26 марта 2004 г. Братский городской суд продлил содержание заявителя под стражей до 1 июля 2004 г. Заявитель не присутствовал на слушании. Согласившись с проведением слушания без участия заявителя, его адвокат дала краткие объяснения городскому суду. 21 июня 2004 г. областной суд оставил постановление о продлении содержания под стражей без изменения, указав, что:

"...[Заявитель] не предоставил доказательств в поддержку своих доводов о том, что состояние его здоровья несовместимо с дальнейшим содержанием под стражей в следственном изоляторе и что он нуждается в медицинской помощи...

...Его право участия в слушании в суде первой инстанции не было нарушено, поскольку он был переведен в больницу для проведения судебно-медицинской экспертизы".

Заявитель и его адвокат не присутствовали в заседании суда кассационной инстанции.

19. С 26 июня по 31 августа 2004 г. заявитель содержался в психоневрологическом диспансере.

20. 28 июня 2004 г. городской суд продлил содержание заявителя под стражей до 1 октября 2004 г. Его адвокат присутствовала на слушании и дала краткие объяснения городскому суду. Как следует из протокола судебного заседания, в ответ на вопрос судьи адвокат заявителя согласилась с тем, что слушание может быть проведено без участия заявителя.

21. 10 или 11 июля 2004 г. заявитель был возвращен в следственный изолятор Братска. Председатель Братского городского суда был проинформирован об этом 14 июля 2004 г.

22. 31 августа 2004 г. областной суд отклонил жалобу заявителя на затягивание разбирательства и оставил постановление о содержании под стражей от 28 июня 2004 г. без изменения, отметив, что:

"...Основания для продления содержания под стражей [заявителя] сохраняются... Разбирательство было отложено несколько раз по уважительным причинам... Инвалидность заявителя не может служить оправданием для его освобождения...".

Заявитель и его адвокат не присутствовали на кассационном слушании.

23. 29 сентября 2004 г. судья заслушал прокурора и адвоката заявителя, отклонил заявленный последней отвод прокурора и продлил содержание заявителя под стражей до 1 января 2005 г. Судья указал следующее:

"...Следует отметить, что [заявитель] обвиняется в особо тяжком насильственном преступлении, причинившем вред жизни и здоровью потерпевших и совершенном с применением оружия. Необходимо также отметить, что не было получено заключение экспертизы, что [заявитель] не имеет постоянного места жительства или регистрации в Братске, что несколько отложений имели место по причине неявки в суд потерпевших из-за реального опасения за свою жизнь и здоровье. Поскольку обстоятельства, оправдывающие содержание под стражей, сохраняются, суд имеет все основания полагать, что [заявитель] может избежать правосудия, продолжить преступную деятельность, вмешиваться в ход разбирательства или оказывать давление на потерпевших...".

Заявитель не присутствовал на слушании.

24. В определении от 30 сентября 2004 г. суд отметил, что его решение от 2 февраля 2004 г. (см. § 17 настоящего Постановления) не было выполнено по неуказанным причинам, и обязал перевести заявителя в другой следственный изолятор, чтобы обеспечить возможность подготовки заключения экспертизы, назначенной по распоряжению суда.

25. С октября по декабрь 2004 года заявитель содержался в следственном изоляторе или больнице Иркутска. Тем временем 29 ноября 2004 г. областной суд оставил без изменения постановление о содержании под стражей от 29 сентября 2004 г., отметив, в частности, следующее:

"...Делая заключение о возможности риска оказания давления на потерпевших, суд учел тяжесть предъявленных обвинений, обстоятельства дела и информацию о личности обвиняемого... Суд отклоняет довод [заявителя] о чрезмерной длительности содержания под стражей, так как разбирательство продолжается, и требуется судебно-медицинская экспертиза".

Заявитель и его адвокат не присутствовали на заседании суда кассационной инстанции.

B. Судебное разбирательство

26. В июне 2001 года заявитель ходатайствовал о назначении ему адвоката. В июле 2001 года городским судом был назначен адвокат A. Он представлял заявителя до октября 2001 года, когда последний отказался от его услуг. Был назначен другой адвокат, от которого заявитель также отказался. Несколько заседаний было отложено в конце 2001 года и в 2002 году в связи с тем, что председательствующий судья был занят в другом деле или находился в отпуске. В 2003 году разбирательство было приостановлено, в частности, в связи с тем, что заявитель был болен (после попытки суицида на слушании в июне 2003 года). По-видимому, заявитель нанес себе раны какой-то разновидностью иглы или шила.

27. В письме от 10 декабря 2004 г. областной суд направил письмо председателю городского суда, в котором указал, что судебное разбирательство продолжается необоснованно долго, и предложил его ускорить. Он отметил, что в 2002-2004 годах имели место необоснованные задержки разбирательства.

28. Приговором от 31 декабря 2004 г. городской суд признал заявителя виновным в разбое и хранении оружия и приговорил его к пяти годам лишения свободы, срок которого должен был исчисляться с 29 января 2001 г.

29. 16 февраля 2005 г. городской суд рассмотрел ходатайство заявителя о досрочном освобождении. Отметив, что он уже отбыл большую часть назначенного ему наказания и имеет постоянное место жительства, суд вынес решение о его освобождении.

C. Предполагаемое избиение в январе 2004 года

1. Версия событий, предоставленная заявителем

30. Как утверждает заявитель, во время его содержания под стражей в следственном изоляторе N 2 Братска в ходе судебного разбирательства он начал голодовку в ноябре 2003 г. Предположительно, он был помещен в штрафной изолятор, где было холодно. В ночь с 1 на 2 января 2004 г. в камере, где содержался заявитель с несколькими заключенными, был проведен обыск. Охранники избили заключенных, включая заявителя, резиновыми дубинками. 2 и 4 января 2004 г. тюремный врач отказался зафиксировать травмы. 6 января 2004 г. заявитель был доставлен на слушание в городской суд, где сообщил охранникам, что проглотил лезвие бритвы, и это соответствовало действительности. Заявитель пояснил, что стремился получить доступ к "независимому" медицинскому работнику, чтобы зафиксировать полученные ранее травмы.

31. Заявитель был доставлен в городскую больницу, где травматолог осмотрел его линейные синие гематомы в области лопаток. В справке о выписке и карте учета травм травматолог указал, что заявителю недавно были нанесены ушибы мягких тканей грудной клетки (спереди и сзади) и отметил многочисленные овальные кровоподтеки на спине. Примерно 16 февраля 2004 г. заявитель просил своего адвоката подать жалобу на неоправданное применение силы.

2. Версия событий, предоставленная властями Российской Федерации

32. Как утверждали власти Российской Федерации, с 1 по 6 января 2004 г. заявитель не обращался за помощью в медицинскую часть следственного изолятора. Он также не обращался с жалобами во время ежедневных проверок, проводимых этим подразделением. 6 января 2004 г. заявитель был доставлен в больницу после того, как он проглотил лезвие бритвы. Поскольку заявитель жаловался на боли в груди и желудке, он был осмотрен врачом. Заявителю была выдана справка, подтверждающая ушибы грудной клетки. В справке не было дано подробного описания травм. 16 февраля 2004 г. заявитель подал жалобу на жестокое обращение. Исполняющему обязанности заместителя прокурора Братска, осуществлявшему контроль за местами содержания под стражей, было поручено провести предварительную проверку.

3. Расследование на национальном уровне

33. По жалобе заявителя 24 февраля 2004 г. было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников следственного изолятора за отсутствием события преступления.

34. По-видимому, отказ от 24 февраля 2004 г. был отменен в июне 2004 года, поскольку заявитель подал новую жалобу. После возобновления проверки были допрошены несколько заключенных и сотрудников следственного изолятора. Сотрудник медицинской части изолятора указал, что в документах с 2 января по 11 марта 2004 г. отсутствует упоминание о жалобах заявителя. Врач-травматолог больницы указал, что осмотрел заявителя 6 января 2004 г. в присутствии хирурга и что он был не в состоянии описать травмы, которые были зафиксированы в "карте учета травм" на момент ее заполнения. Эта карта была передана конвойным.

35. Судебно-медицинская экспертиза была назначена 19 июня 2004 г. В заключении от 28 июня 2004 г. эксперт указал, что не может определить характер и происхождение травм, но полагает, что согласно национальному стандарту они не могут быть квалифицированы как "причиняющие ущерб здоровью".

36. 29 июня 2004 г. заместитель прокурора вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников изолятора в связи с превышением должностных полномочий (статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации). Заместитель прокурора указал следующее:

"...Как утверждал заявитель, во время первого допроса в ночь с 1 на 2 января 2004 г. тюремные охранники провели обыск в его камере, и кто-то нанес несколько ударов по его спине резиновой дубинкой...

[Семеро человек], являвшихся в то время сокамерниками заявителя, утверждали, что в ходе обыска сотрудники тюрьмы были грубы, вывели заключенных в коридор и поместили в другую камеру. Они слышали, что сотрудники били кого-то, но ничего не видели. Сокамерники не обращались за медицинской помощью или для осмотра в медицинскую часть следственного изолятора.

Девять дежурных и другие сотрудники утверждали, что никакого обыска в ночь с 1 на 2 января 2004 г. не проводилось, никаких мер пресечения не применялось против заявителя или других заключенных, а заключенные подали клеветнические жалобы на сотрудников с целью улучшить условия содержания или чтобы запугать сотрудников.

Из информации, предоставленной медицинской частью и службой безопасности, следует, что заявитель не обращался за медицинской помощью или для осмотра, обыск в камере не проводился, против заключенных не было принято никаких мер пресечения и что соответствующая запись отсутствует... Заявитель не смог назвать никого из сотрудников, которые предположительно его избили... Допрошенные заключенные не видели, как сотрудник избивал заявителя. Сила или меры пресечения против заключенных не применялись.

Поскольку медицинское заключение в городской больнице не было составлено, судебно-медицинский эксперт не смог определить время причинения и происхождение травм в отсутствие информации о морфологических особенностях повреждений".

37. Заявитель обжаловал в суд вышеупомянутый отказ прокурора. 23 сентября 2004 г. городской суд заслушал стороны и оставил постановление прокурора без изменения. Суд указал следующее:

"...[Девять человек], сокамерники заявителя, слышали и видели, как кого-то избивали и пугали собаками... Ряд вещей был изъят из камеры... Заявитель утверждал, что сотрудники тюрьмы избили заключенных, затем вывели их из камеры и провели обыск...

Кинолог следственного изолятора утверждала, что не принимала участия в обыске камеры в ночь с 1 на 2 января 2004 г., вместо этого она была вызвана в зону N 4, где шумели заключенные. По прибытии туда она оставалась в коридоре. Сотрудники тюрьмы вывели нескольких заключенных из камеры с целью проведения теста на алкогольное опьянение...

Сотрудник, отвечающий за камеру хранения, указал, что 1 или 2 января 2004 г. никакие вещи, принадлежащие заключенным, не были изъяты или сданы на хранение...

Отказ от преследования является законным и надлежащим образом мотивированным, опирающимся на доказательства, собранные в ходе расследования. Заявитель не предоставил суду аргументов, способных поставить под сомнение выводы, сделанные прокурором. Заявитель не предоставил каких-либо иных материалов или ходатайств, например, о вызове других свидетелей или проведении следственных действий. Наличие травм на теле заявителя не является следствием применения силы против него в ночь с 1 на 2 января 2004 г. Заявитель впервые обратился за медицинской помощью в больнице 6 января 2004 г. Его сокамерники не обращались за медицинской помощью".

38. Заявитель обжаловал это решение. Заслушав представителя прокуратуры, 11 ноября 2004 г. областной суд оставил решение от 23 сентября 2004 г. без изменения, поддержав выводы городского суда. В то же время суд кассационной инстанции сделал вывод о том, что "в действиях сотрудников следственного изолятора отсутствовал состав преступления".

D. Другое разбирательство

39. В 2005 году заявитель возбудил гражданское разбирательство, требуя выплаты пенсии по инвалидности. Решением от 6 мая 2006 г. Северобайкальский городской суд Республики Бурятия отклонил его иск. 12 июля 2006 г. Верховный суд Республики Бурятия оставил решение без изменения.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Применение силы против заключенных

40. Согласно статье 44 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ) физическая сила в местах содержания под стражей может быть применена в отношении подозреваемых или обвиняемых для пресечения совершаемого ими правонарушения или преодоления их противодействия законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей, если ненасильственные способы не обеспечивают достижения этих целей. Резиновые дубинки могут быть применены в отношении заключенных для отражения нападения подозреваемого или обвиняемого на сотрудников мест содержания под стражей и иных лиц, для пресечения массовых беспорядков или групповых нарушений установленного режима содержания под стражей, для пресечения неправомерных действий заключенного, оказывающего неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей, для пресечения попытки заключенного причинить вред другим лицам (статья 45 Закона). Наручники могут быть применены к подозреваемому или обвиняемому для пресечения неправомерных действий, если он оказывает неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей или для пресечения попытки подозреваемого или обвиняемого причинить вред другим или себе (см. там же).

B. Уголовно-процессуальный кодекс

41. Статья 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) предусматривает судебную проверку решений или действий (бездействия) следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства. Судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений и может принять одно из следующих постановлений: 1) о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение, 2) об оставлении жалобы без удовлетворения.

42. В Постановлении от 10 февраля 2009 г. N 1 Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что при проверке законности и обоснованности решений и действий (бездействия) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора судья не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела. В частности, судья не вправе делать выводы о фактических обстоятельствах дела, об оценке доказательств и квалификации деяния (пункт 1 Постановления). Что касается отказа в возбуждении уголовного дела, судья обязан выяснить, соблюдены ли нормы, регулирующие порядок рассмотрения сообщения о совершенном или готовящемся преступлении, а также принято ли уполномоченным должностным лицом решение об отказе в возбуждении уголовного дела при наличии к тому законных оснований и соблюдены ли при его вынесении применимые правовые нормы (пункт 14 Постановления). При вынесении постановления о признании процессуального действия (бездействия) или решения должностного лица незаконным или необоснованным судье следует указать, что он обязывает это должностное лицо устранить допущенное нарушение. Вместе с тем судья не вправе предопределять действия должностного лица, осуществляющего расследование, отменять либо обязывать его отменить решение, признанное им незаконным или необоснованным (пункт 21 Постановления).

43. Краткий обзор применимого национального законодательства о предварительном заключении см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia) (жалоба N 6847/02, §§ 76-93, ECHR-2005* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)).

III. Оговорка Российской Федерации

44. В документе о ратификации Конвенции, депонированном Российской Федерацией 5 мая 1998 г., содержится следующая оговорка:

"Российская Федерация в соответствии со статьей 64 Конвенции заявляет, что положения пунктов 3 и 4 статьи 5 не препятствуют применению нижеследующих положений законодательства Российской Федерации: санкционированного абзацем вторым пункта 6 раздела второго Конституции Российской Федерации 1993 года временного применения установленного частью 1 статьи 11, частью 1 статьи 89, статьями 90, 92, 96, 96.1, 96.2, 97, 101 и 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 г., с последующими изменениями и дополнениями порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления...".

45. 1 июля 2002 г. вступил в силу новый УПК РФ, заменивший Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г.

Право

I. Предполагаемое жестокое обращение

46. Заявитель жаловался на избиение тюремными надзирателями в ночь с 1 на 2 января 2004 г. и на неэффективность расследования, нарушающие требования статей 3 и 13 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения материального и процессуального аспектов статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

47. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель сам неоднократно причинял себе травмы и что в любом случае травмы, зафиксированные 6 января 2004 г., не достигают минимального уровня суровости. Власти Российской Федерации отмечали, что заявитель причинил существенный ущерб национальному расследованию в отношении его жалобы на жестокое обращение, которая была впервые подана спустя почти месяц после происшествия. Заслуживает внимания то, что с 1 по 6 января 2004 г. заявитель не обращался за медицинской помощью. Первая медицинская справка не содержала морфологического описания травм и, таким образом, не могла служить надлежащей основой для последующего заключения судебно-медицинской экспертизы, назначенной следователем. Национальные власти, включая суды, сделали все возможное, чтобы расследовать обстоятельства, при которых заявитель получил травмы.

48. Заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не предоставили доказательств гипотезы о самотравмировании. Эта гипотеза не имела опоры и в национальном расследовании. Он утверждал со ссылкой на свою собственную версию событий (см. §§ 30 и 31 настоящего Постановления), что с 1 по 6 января 2004 г. ему было отказано в доступе к врачу. Более того, тюремные надзиратели отказались передать его жалобу на избиение. Заявитель подал жалобу через своего адвоката в неустановленную дату в феврале 2004 года. Расследование не было оперативным в связи с тем, что решение об отказе органами прокуратуры было вынесено только в июне 2004 года. Заявитель утверждал, что его травмы не были надлежащим образом зарегистрированы и оценены, и ему не было предложено опознать надзирателей. Объяснения властей относительно травм грудной клетки, ссылающихся на его самотравмирование, имевшее место ранее, не могут считаться убедительными.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

49. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое избиение

(i) Общие принципы

50. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости, оценка которого зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 162, Series A, N 25).

51. При оценке доказательств в делах, касающихся статьи 3 Конвенции, Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточные и убедительные объяснения происхождения травм (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Зелилоф против Греции" (Zelilof v. Greece), жалоба N 17060/03, § 44, и Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Поляков против Российской Федерации" (Polyakov v. Russia), жалоба N 77018/01, §§ 25 и 26* (* Там же. N 3/2010.)).

52. Европейский Суд напоминает, что, учитывая субсидиарный характер своих функций, он должен проявлять осторожность, принимая на себя функцию суда первой инстанции, устанавливающего факты, когда это не представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела. Европейский Суд указывал в различных контекстах, что, если имело место разбирательство на национальном уровне, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценку фактов, осуществлявшуюся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 24 марта 2011 г. по делу "Джулиани и Гаджо против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, §§ 179 и 180). Хотя Европейский Суд не связан выводами национальных судов, при обычных обстоятельствах требуются убедительные основания, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах, сделанных этими судами (см. там же).

53. В то же время в соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение соблюдения обязательств государств, принявших Конвенцию. Когда заявитель ссылается на статью 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку.

(ii) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

54. Европейский Суд отмечает, что сторонами оспариваются объем и адекватность документации относительно повреждений. По утверждениям заявителя, во время обыска в его камере охранники избили его резиновыми дубинками. В этом отношении он отмечает, что через несколько дней после предполагаемого избиения во время осмотра врач-травматолог указал, что заявителю недавно были нанесены ушибы мягких тканей грудной клетки (спереди и сзади), и зафиксировал многочисленные овальные кровоподтеки на спине. С учетом травм, которые были задокументированы, Европейский Суд полагает, что они были достаточно серьезными, чтобы достичь "минимального уровня суровости", предусмотренного статьей 3 Конвенции. Не имеет значения, что травмы по национальным стандартам классифицируются как не причиняющие вреда здоровью. Остается установить, несет ли государство-ответчик ответственность за травмы в соответствии со статьей 3 Конвенции.

55. Национальные органы и государство-ответчик отрицали, что имело место событие, лежавшее в основе предполагаемого избыточного применения силы в отношении заявителя (обыск в камере, вывод заключенных, применение резиновых дубинок, применение наручников и угроза травли собаками). Они также отрицали, что заявитель обращался за медицинской помощью до 6 января 2004 г.

56. Европейский Суд отмечает, что отказ прокурора от уголовного преследования по обвинению в превышении должностных полномочий был рассмотрен и поддержан судами двух инстанций. В делах в отношении Российской Федерации Европейский Суд ранее признавал использование процедуры обжалования средством, которое, как правило, должно использоваться для целей исчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции в отношении жалоб на жестокое обращение или избыточное применение силы в местах заключения (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 61* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.)). В таких случаях имеет место спор, сторонами которого являются заявитель и прокурор. Хотя в подобных разбирательствах суд не вправе проводить независимое расследование или делать какие-либо выводы о фактах, судебная проверка жалобы дает преимущество обеспечения спора, гарантируя надлежащую правовую процедуру. Независимый суд в состязательном разбирательстве призван оценить, имеются ли достаточные данные, указывающие на признаки жестокого обращения в отношении заявителя, и в этом случае объявить отказ в расследовании незаконным и/или необоснованным (см. §§ 41 и 42 настоящего Постановления).

57. В настоящем деле Европейский Суд находит возможным отступить от выводов, сделанных на национальном уровне, в частности, в отношении существования предполагаемых событий в ночь с 1 на 2 января 2004 г.

58. Из имеющихся материалов следует, что в 2003 году заявитель нанес себе травму каким-то видом шила и что в ноябре 2003 года он начал голодовку. 6 января 2004 г. заявитель проглотил лезвие бритвы. Он оправдывал свой первый поступок тем, что подобным способом он протестовал против того, как велось его уголовное дело. Заявитель проглотил лезвие бритвы для получения доступа к "независимому" медицинскому персоналу после предполагаемого избиения в ночь с 1 на 2 января 2004 г. Европейский Суд также отмечает, что с марта по сентябрь 2003 года и с июня по август 2004 года заявитель содержался в психоневрологическом диспансере и впоследствии был госпитализирован для лечения в больницу.

59. Европейский Суд в этом отношении отмечает, что довод о самотравмировании был впервые выдвинут властями Российской Федерации в Европейском Суде и не был рассмотрен на национальном уровне. Таким образом, национальным властям не была предоставлена возможность изучить данный аспект дела или они не использовали ее. В любом случае не установлена взаимосвязь между предполагаемыми способами членовредительства примерно 1 или 2 января 2004 г. и травмами, в частности, в области лопаток и верхней части спины. Следовательно, обстоятельств, упомянутые в предыдущем пункте, недостаточно для Европейского Суда, чтобы опровергнуть в настоящем деле утверждения о жестоком обращении. Представляется, что, несмотря на длительное пребывание заявителя в психоневрологическом диспансере или больнице, ему не была дана соответствующая психологическая или психиатрическая оценка, способная пролить свет на возможность самотравмирования. Соответственно, по мнению Европейского Суда, необходимо сделать вывод о том, что травмы заявителю были нанесены.

60. Не утверждалось, что травмы заявителя явились результатом противоправных действий co стороны заключенных. Одновременно отрицалось, что заявитель не подчинился законному требованию, и против него была применена правомерная сила. В отсутствие правдоподобных объяснений происхождения травм и с учетом недостатков расследования (см. ниже) Европейский Суд заключает, что травмы заявителю были причинены представителями государства и составляют бесчеловечное обращение в соответствии со статьей 3 Конвенции.

(b) Обязанность расследования

(i) Общие принципы

61. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с заслуживающим доверия утверждением о том, что оно претерпело от представителей государства обращение, нарушающее статью 3 Конвенции, должно быть проведено тщательное и эффективное расследование (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 117, ECHR-2010, и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на практике, и в некоторых делах для представителей государства будет оставаться возможность нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно.

62. Несмотря на то, что не каждое расследование обязательно должно привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем, оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

63. Расследование по достоверным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие). Власти должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела, придавая значение дате начала расследования, задержкам в получении показаний и продолжительности расследования (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 133 и последующие, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37). Любой недостаток расследования, который умаляет возможность установления причин травм или личности виновных лиц, может привести к нарушению этого стандарта.

(ii) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

64. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд напоминает, что травмы, как утверждалось и было зафиксировано, были достаточно серьезными, и утверждения были достаточно правдоподобными для того, чтобы потребовать расследования со стороны национальных органов власти.

65. Стороны пришли к единому мнению о том, что жалоба на жестокое обращение в отношении событий в ночь с 1 на 2 января 2004 г. была подана адвокатом заявителя примерно 16 февраля 2004 г. Заявитель не привел причин, что данная задержка произошла по уважительной причине. Европейский Суд соглашается с властями Российской Федерации в том, что задержка могла причинить ущерб возможным попыткам властей провести расследование, чтобы представить правдоподобное объяснение травмам. Лицо, которое жалуется на жестокое обращение, не должно действовать таким образом, чтобы причинять ущерб возможному расследованию.

66. Однако при обстоятельствах дела Европейский Суд не склонен делать неблагоприятные выводы из этой задержки (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 27 января 2011 г. по делу "Шанин против Российской Федерации" (Shanin v. Russia), жалоба N 24460/04, §§ 64-68* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2011.)). В этом отношении Европейский Суд отмечает, что не позднее 6 января 2004 г. у конвойных, которые сопровождали заявителя в городскую больницу, имелась карта учета травм, в которой было указано, что у заявителя была травма грудной клетки (см. § 31 настоящего Постановления). Травматолог осмотрел линейные синие гематомы в области лопаток и сделал вывод, что заявителю были недавно нанесены ушибы мягких тканей грудной клетки и верхней части спины, а также зафиксировал многочисленные овальные кровоподтеки на спине.

67. Если предположить, что конвойные передали карту учета травм компетентным сотрудникам следственного изолятора, отсутствуют данные о том, что заявителя спрашивали о происхождении этих травм. Также нет сведений о том, что наличие травм, как таковых или во взаимосвязи с фактом глотания заявителем лезвия бритвы, обусловило предварительную проверку для установления того, что травмы не были причинены заявителю. Действительно, было бы предпочтительно, чтобы этот вопрос был незамедлительно передан на рассмотрение беспристрастного органа или должностного лица, независимого от подозреваемых и учреждения, сотрудниками которого последние являются, в частности, упомянутого выше исправительного учреждения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, § 325, ECHR 2007-II, и Постановление Большой Палаты по делу "Оур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, §§ 91 и 92, ECHR 1999-III). Из настоящего дела не следует, что травматолог или хирург, который также осматривал заявителя 6 января 2004 г., сообщили, что заявитель ссылался на предполагаемое жестокое обращение или что у них имелось какое-либо подозрение, что против него была незаконно применена сила.

68. Представляется, что 24 февраля 2004 г. неуказанный государственный орган отказал в возбуждении уголовного разбирательства в связи с предполагаемым жестоким обращением (см. § 33 настоящего Постановления). Европейский Суд не имеет сведений о выводах, сделанных в этом решении, и государство-ответчик не ссылалось на них. По-видимому, заявитель не был уведомлен об этом решении, и какие-либо следственные действия с января по июнь 2004 года не проводились. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что с марта по июль 2004 года заявитель содержался в следственном изоляторе в другом городе в связи с проведением психиатрической экспертизы, по-видимому, в связи с выдвинутыми против него обвинениями (см. § 17 настоящего Постановления). Тем не менее эта возможность не была использована для оценки физического или психического состояния заявителя в отношении его обвинений против сотрудников следственного изолятора Братска. Таким образом, в настоящем деле требование безотлагательности не было соблюдено.

69. Кроме того, не вызывает удивления, что судебно-медицинский эксперт не мог в июне 2004 года надлежащим образом оценить травмы заявителя, зафиксированные 6 января 2004 г., в частности, в отсутствие детального описания морфологических особенностей. Власти Российской Федерации не предоставили убедительных объяснений задержке в проведении судебно-медицинской экспертизы заявителя.

70. Европейский Суд напоминает в этой связи, что надлежащее медицинское обследование является существенной гарантией против жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы NN 22947/93 и 22948/93, §§ 55 и 118, ECHR 2000-X). При составлении заключения после медицинского обследования лица, ссылающегося на жестокое обращение, особенно важно, чтобы врач установил степень соответствия с утверждениями о жестоком обращении. Заключение с указанием степени подтверждения предполагаемого жестокого обращения должно быть основано на рассмотрении иных возможных диагнозов (травмы, не относящиеся к жестокому обращению, включая самотравмирование и болезни) (см. Постановление Европейского Суда от 8 января 2009 г. по делу "Барабанщиков против Российской Федерации" (Barabanshchikov v. Russia), жалоба N 36220/02, § 59* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2010.)). По мнению Европейского Суда, вышеупомянутый недостаток нанес существенный ущерб эффективности расследования и его способности установить соответствующие факты.

71. Европейский Суд также отмечает, что в решении об отказе в возбуждении дела было указано, что сокамерники заявителя слышали, как надзиратели использовали против кого-то физическую силу, в то время как в решении суда первой инстанции было указано, что сокамерники слышали и видели побои. Эти правовые акты содержат различные описания последовательности событий, включая представленные заявителем, без дальнейшего устранения противоречий (см. §§ 36 и 37 настоящего Постановления). В то время как прокурор и суд первой инстанции заключили, что событие, требующее уголовного преследования, не имело места, суд кассационной инстанции сделал вывод о том, что в действиях сотрудников следственного изолятора отсутствовал состав преступления (см. §§ 36 и 38 настоящего Постановления). Наконец, Европейский Суд считает, что было бы полезным допросить врача, осматривавшего заявителя 6 января 2004 г. (см. §§ 32 и 34 настоящего Постановления).

72. Европейский Суд соглашается с властями Российской Федерации в том, что материалы дела не свидетельствуют о том, что заявитель указал на какие-либо конкретные упущения в следственных действиях, которые могли бы улучшить эффективность национального расследования обвинений в жестоком обращении. Хотя это упущение со стороны заявителя достойно сожаления, его не достаточно, чтобы освободить национальные власти от их обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции расследовать серьезные утверждения о жестоком обращении.

73. Как уже было отмечено, не утверждалось, что заявитель не подчинился законному требованию или получил травмы от других заключенных. Происхождение травм грудной клетки остается невыясненным. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд заключает, что расследование по данному делу не соответствует требованиям статьи 3 Конвенции.

74. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

75. Заявитель утверждал, что длительность содержания под стражей в период следствия и судебного разбирательства была чрезмерной, и для заключения под стражу не имелось соответствующих и достаточных оснований в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Приемлемость жалобы

76. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

77. Заявитель утверждал, что, несмотря на отсутствие постоянного места жительства, он мог во время судебного разбирательства жить у своих родственников. Тот факт, что он был безработным, объясняется его инвалидностью. Информация об угрозах свидетелям не была связана с заявителем. В любом случае она не указывала на реальную угрозу или необходимость в защите свидетелей. В связи с неоднократной неявкой свидетелей по повесткам суд просил судебных приставов убедиться, что они будут доставлены в зал судебного заседания.

78. Власти Российской Федерации утверждали, что основаниями для решений о содержании заявителя под стражей и продлении срока содержания под стражей являлись тяжесть обвинений и отсутствие постоянной регистрации или места жительства, а также информация об оказании давления на свидетелей.

79. Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан 29 января 2001 г. и осужден 31 декабря 2004 г. Следовательно, период, который должен быть принят во внимание в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции, составил три года, 11 месяцев и два дня. Подобный период содержания под стражей вызывает озабоченность Европейского Суда.

80. Европейский Суд отмечает, что заявитель и его сообщник были арестованы при попытке ограбления магазина (см. § 5 настоящего Постановления). Рассмотрев представленные материалы, Европейский Суд находит, что при данных обстоятельства подозрения в отношении заявителя были разумны. Европейский Суд признает, что эти подозрения оправдывают задержание и первоначальный период содержания заявителя под стражей. Как можно судить по имеющимся постановлениям о содержании под стражей, при продлении срока содержания под стражей или отказе в удовлетворении ходатайств об освобождении национальные суды исходили из того, что сохраняются обоснованные подозрения против заявителя.

81. Однако Европейский Суд напоминает, что, хотя наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием для оценки продления содержания под стражей, по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Соответственно, Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 44, ECHR 2006-X). Национальные власти должны выявить наличие конкретных признаков реального требования публичного интереса, которые вопреки презумпции невиновности перевесили бы правило уважения личной свободы, предусмотренного статьей 5 Конвенции (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 10 марта 2009 г. по делу "Быков против Российской Федерации" (Bykov v. Russia), жалоба N 4378/02, §§ 62 и 63* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.)). Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства.

82. В порядке предварительного замечания Европейский Суд отмечает, что задержание заявителя и первоначальный период его содержания под стражей до июля 2001 года не были проверены судебными органами. Первое рассмотрение судом вопроса о содержании заявителя под стражей имело место в июле 2001 года, когда национальный суд отклонил его ходатайство об освобождении. Действительно, Российская Федерация выдвинула оговорку в отношении некоторых аспектов пунктов 3 и 4 статьи 5 Конвенции. Оговорка ссылается, среди прочего, на положения Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, согласно которым лицо может быть задержано по решению следственных органов без какого-либо требования судебного контроля содержания под стражей. Европейский Суд рассмотрел вопрос о действительности этой оговорки и нашел ее совместимой с требованиями статьи 57 Конвенции (см. § 44 настоящего Постановления и Решение Европейского Суда от 28 февраля 2002 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00* (* См. также Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, которое опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005 (прим. переводчика).)).

83. Однако Европейский Суд отмечает, что не было предоставлено соответствующих и достаточных оснований для содержания заявителя под стражей с сентября 2001 года по июль 2002 года. Объяснения и правовые основания, указанные в постановлениях о содержании под стражей, касались заявителя и его сообвиняемого неизбирательно. Европейский Суд также считает, что непризнание заявителем своей вины, как было указано в постановлении о содержании под стражей с 16 июня по 2 октября 2002 г., не может быть признано относимым и достаточным основанием для его содержания под стражей.

84. Кроме того, национальные суды обосновывали свои решения ссылкой на тяжесть преступления. Несколько раз они также указали риск того, что в случае освобождения заявитель будет уклоняться от правосудия, препятствовать ходу разбирательства или продолжит свою преступную деятельность. Европейский Суд рассмотрит эти аспекты судебной мотивировки.

1. Риск уклонения от правосудия или воспрепятствования разбирательству

85. Риск продолжения преступной деятельности, если он убедительно установлен, может вынудить судебные органы заключить и содержать подозреваемого под стражей с целью предотвращения попыток совершения им новых преступлений. Вместе с тем наряду с иными условиями необходимо, чтобы такая опасность была вероятной, а мера пропорциональной с учетом обстоятельств дела и особенно прошлой жизни и личности заинтересованного лица (см. Постановление Европейского Суда от 12 декабря 1991 г. по делу "Клот против Бельгии" (Clooth v. Belgium), § 40, Series A, N 225, и Постановление Европейского Суда от 29 октября 2009 г. по делу "Паради против Франции" (Paradysz v. France), жалоба N 17020/05, § 71). Достаточно упомянуть, что решения национальных судов не содержали какой-либо конкретной оценки подобного риска и, соответственно, не опровергали презумпцию в пользу освобождения.

86. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что риск побега должен оцениваться с учетом других значимых факторов, особенно относящихся к личности конкретного лица, его морали, жилищу, виду деятельности, имуществу, семейных связей и любых иных видов связей со страной, в которой он преследуется (см. Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 10, Series A, N 8). Европейский Суд готов признать, что заявитель не имел места жительства в Братске, которое российские суды могли рассматривать в качестве "постоянного". Вместе с тем само по себе отсутствие постоянного места жительства не создает угрозы того, что обвиняемый скроется (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Пшевечерский против Российской Федерации" (Pshevecherskiy v. Russia), жалоба N 28957/02, § 68* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.), и Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 г. по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), жалоба N 55939/00, § 64).

87. Риск побега уменьшается с течением времени, проведенного в заключении, а в случае побега увеличивается, поскольку вероятность того, что срок предварительного заключения будет вычтен (или зачтен) из общего срока лишения свободы, которого лицо может ожидать в случае осуждения, может сделать перспективу менее пугающей и уменьшить соблазн скрыться. В настоящем деле в приговоре было указано, что пятилетний срок наказания в виде лишения свободы начал течь с даты задержания заявителя 29 января 2001 г., поэтому в 2005 году суд вынес решение о его досрочном освобождении, отметив, что заявитель уже отбыл большую часть срока назначенного ему наказания и "имеет постоянное место жительства" (см. § 28 настоящего Постановления и Постановление Европейского Суда от 4 ноября 2010 г. по делу "Арефьев против Российской Федерации" (Arefyev v. Russia), жалоба N 29464/03, § 71* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.)).

88. Европейский Суд также обращает внимание на утверждения властей Российской Федерации относительно угрозы того, что заявитель будет препятствовать разбирательству. Что касается вывода национальных судов о том, что заявитель может воспрепятствовать производству по делу, в частности, оказывая давление на потерпевших, Европейский Суд отмечает, что на начальных стадиях следствия риск того, что обвиняемое лицо может воспрепятствовать производству по уголовному делу, может оправдывать его или ее содержание под стражей. Однако после того, как все доказательства были собраны, это основание становится менее существенным (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2009 г. по делу "Штейн против Российской Федерации" (Shteyn (Stein) v. Russia), жалоба N 23691/06, § 108* (* Там же. N 4/2012.)). В частности, что касается угрозы давления на свидетелей, Европейский Суд напоминает, что национальные суды должны продемонстрировать наличие значительного риска сговора и продолжение его существования в соответствующий период содержания заявителя под стражей, а ссылка на абстрактную угрозу, не подкрепленную доказательствами, не является достаточной. Национальные суды должны были проанализировать иные значимые факторы, такие как результаты расследования или судебного разбирательства, личность заявителя, его поведение до и после задержания и другие конкретные данные, оправдывающие опасение того, что заявитель может злоупотреблять возвращенной ему свободой для совершения действий, направленных на фальсификацию или уничтожение доказательств или давление на потерпевших (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 1993 г. по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland), § 36, Series A, N 254-A, и Постановление Европейского Суда от 15 января 2009 г. по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia), жалоба N 40258/03, § 70* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.)).

89. Из материалов дела следует, что в декабре 2002 года два анонимных машинописных письма, по-видимому, адресованные двум жертвам преступления, были приобщены к материалам дела (см. § 12 настоящего Постановления). Европейский Суд в этой связи отмечает, что в неустановленную дату одна из потерпевших от разбоя письменно заявила о том, что она отказывается участвовать в судебных слушаниях в связи с получением письма с угрозами. Двое других лиц письменно заявили о своем отказе от участия в слушаниях по неуказанным причинам.

90. Оценка Европейского Суда необходимо основывается на постановлениях о заключении под стражей, принятых национальными судами, и других документах, предоставленных ему двумя или одной стороной разбирательства, таких как ходатайства об освобождении, протоколы судебных заседаний или требования прокуратуры о продлении срока содержания под стражей. Следует отметить, что суды страны в своих решениях о содержании заявителя под стражей с декабря 2002 года по июнь 2003 года прямо не указывали на вышеуказанную информацию для оправдания риска.

91. Более того, Европейский Суд отмечает, что предварительное расследование в отношении заявителя было завершено в 2001 году. Впоследствии он оставался под стражей более двух лет, и на протяжении большей части этого времени дело находилось на рассмотрении в суде первой инстанции. Таким образом, представляется, что национальные власти имели достаточно времени для получения показаний свидетелей способом, исключавшим сомнения в их достоверности, что устраняло необходимость продолжения лишения заявителя свободы по этому основанию (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 2708/02, § 115* (* Там же. N 12/2007.)).

2. Особая тщательность

92. Наконец, Европейский Суд не находит, что национальные власти проявили надлежащую тщательность при проведении разбирательства. Заявитель провел около четырех лет под стражей во время следствия и судебного разбирательства. Европейский Суд полностью сознает, что право обвиняемого, содержащегося под стражей, на рассмотрение его дела с особой оперативностью не должно препятствовать усилиям судов по выполнению своих задач с надлежащей внимательностью (см. Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Шеноев против Российской Федерации" (Shenoyev v. Russia), жалоба N 2563/06, § 56* (* Там же. N 1/2011.)). Однако предоставленные материалы не свидетельствуют, что признано и на национальном уровне (см. § 27 настоящего Постановления), что разбирательство по делу заявителя проводилось с необходимой тщательностью.

3. Заключение

93. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что право заявителя на судебное разбирательство в течение разумного срока в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции было нарушено.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

94. Заявитель жаловался на то, что не был доставлен на ряд слушаний в 2003 и 2004 годах, касающихся его содержания под стражей, и что его жалобы на соответствующие решения не были безотлагательно рассмотрены.

95. Европейский Суд рассмотрит эти жалобы в свете пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, § 73* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)). Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает:

"...Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

96. Власти Российской Федерации утверждали, что с 26 марта по 30 сентября 2003 г. и с 26 июня по 31 августа 2004 г. заявитель содержался в психоневрологическом диспансере и впоследствии находился на стационарном лечении в больнице. Хотя на протяжении этого периода заявителя не доставляли на заседания суда по вопросу его содержания под стражей, в судах первой и кассационной инстанций он был представлен адвокатом.

97. Заявитель поддержал свою жалобу.

A. Приемлемость жалобы

98. Европейский Суд напоминает, что он не вправе не применять правило шестимесячного срока только потому, что государство-ответчик не выдвинуло предварительного возражения в этой части (см. Постановление Большой Палаты по делу "Блечич против Хорватии" (Bleciс v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 68, ECHR 2006-III).

99. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что жалоба в отношении оперативности рассмотрения впервые была подана в феврале 2008 года, то есть более чем через шесть месяцев после прекращения всех разбирательств по вопросу содержания под стражей. Соответственно, жалоба подана за пределами срока и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

100. Что касается жалобы в отношении личного присутствия заявителя на слушаниях в отношении содержания под стражей, она была представлена в Европейский Суд 24 августа 2004 г., когда Центр содействия международной защите в Москве направил письмо заявителя, датированное 11 августа 2004 г., в Европейский Суд. Таким образом, применяя правило шестимесячного срока в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции, Европейский Суд должен обладать юрисдикцией для рассмотрения жалобы, поскольку она относится к двум разбирательствам в отношении содержания под стражей: (i) решению городского суда от 26 марта 2004 г., оставленному в силе после кассационного рассмотрения областным судом 21 июня 2004 г., и (ii) решению, вынесенному тем же судом 28 июня 2004 г., оставленному в силе 31 августа 2004 г.

101. Наконец, жалоба относительно решения от 29 сентября 2004 г., оставленного в силе 29 ноября 2004 г., была подана в Европейский Суд 16 марта 2005 г., то есть в течение шестимесячного срока.

102. Европейский Суд полагает, что жалоба относительно справедливости трех разбирательств о содержании под стражей не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Общие принципы

103. Европейский Суд напоминает, что разбирательство, проводимое в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, должно быть состязательным и гарантировать равенство сторон (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты от 9 июля 2009 г. по делу "Морен против Германии" (Mooren v. Germany), жалоба N 11364/03, § 124). Хотя не всегда необходимо, чтобы предусмотренная пунктом 4 статьи 5 Конвенции процедура сопровождалась такими же гарантиями, которые действуют при рассмотрении уголовного дела или гражданско-правового спора согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции, она должна быть судебной и предоставлять гарантии, соответствующие рассматриваемому виду лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рейнпрехт против Австрии" (Reinprecht v. Austria), жалоба N 67175/01, § 31, ECHR 2005-XII). Требование процессуальной справедливости в смысле пункта 4 статьи 5 Конвенции не предусматривает единообразного, неизменного стандарта, применяемого независимо от контекста, фактов и обстоятельств (см. Постановление Большой Палаты от 19 февраля 2009 г. по делу "А. и другие против Соединенного Королевства" A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, § 203).

104. Что касается статьи 5 Конвенции, Европейский Суд неоднократно утверждал, что предоставляемая задержанному лицу возможность быть выслушанным лично либо через одну из форм представительства является одной из основополагающих процессуальных гарантий, применяемых в случаях лишения свободы (см. в числе многих Постановление Европейского Суда от 13 июля 1995 г. по делу "Кампанис против Греции" (Kampanis v. Greece), § 47, Series A, N 318-B, и Постановление Европейского Суда от 30 марта 2010 г. по делу "Аллен против Соединенного Королевства" (Allen v. United Kingdom), жалоба N 18837/06, § 38). Европейский Суд полагает, что устное разбирательство может быть необходимо в случаях содержания под стражей (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "А. и другие против Соединенного Королевства", § 204, со ссылкой на Постановление Большой Палаты по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 58, ECHR 1999-II). В ряде дел Европейский Суд указывал, что, если содержание под стражей относится к сфере действия подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, по общему правилу заключенный должен иметь право лично участвовать в слушании, на котором обсуждается вопрос о его содержании под стражей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации", § 113, и Постановление Европейского Суда от 30 июля 2009 г. по делу "Сорокин против Российской Федерации" (Sorokin v. Russia), жалоба N 7739/06, § 80* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2010.)).

2. Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

105. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что заявитель отсутствовал на слушаниях 26 марта, 28 июня и 29 сентября 2004 г., на которых прокурор требовал продления срока содержания заявителя в связи с приближающимся истечением срока, определенного в предыдущих постановлениях о содержании под стражей. На этих слушаниях интересы заявителя представляла адвокат.

106. Европейский Суд также принимает во внимание, что 26 марта и 28 июня 2004 г. заявитель содержался в другом городе с целью прохождения психиатрической экспертизы. Как следует из протокола слушаний, адвокат недвусмысленно согласилась на проведение слушания в отсутствие заявителя. Она не выдвинула никаких доводов по вопросу содержания под стражей, которые настоятельно требовали бы присутствия заявителя на слушаниях. Более того, не имеется данных о том, что разбирательство не было справедливым. Неясно, почему адвокат не присутствовала на кассационном слушании. Однако, вероятно, нет оснований считать, что за ее отсутствие несет ответственность государство (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 3 марта 2011 г. по делу "Купцов и Купцова против Российской Федерации" (Kuptsov and Kuptsova v. Russia), жалоба N 6110/03, § 101* (* Там же. N 4/2012.)). Таким образом, Европейский Суд полагает, что требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении этих двух разбирательств о содержании под стражей не были нарушены.

107. Что касается разбирательства о содержании под стражей 29 сентября 2004 г., Европейский Суд отмечает, что в эту дату заявитель находился в Братске, где располагался компетентный суд. В то же время необходимо учитывать, что 23 сентября 2004 г. заявитель был доставлен в этот суд в связи с разбирательством в отношении его жалобы на жестокое обращение (см. § 37 настоящего Постановления). Следовательно, не представляется, что имелись какие-либо серьезные практические препятствия для участия заявителя в слушании 29 сентября 2004 г. (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Шуленков против Российской Федерации" (Shulenkov v. Russia), жалоба N 38031/04, §§ 51* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2011.)).

108. По-видимому, вопросы, которые ранее обсуждались в присутствии заявителя до марта 2003 года, остались теми же, и заявитель имел возможность описать свою личную ситуацию суду и предоставить доводы в пользу своего освобождения (см. в аналогичном контексте упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сорокин против Российской Федерации", § 82). Тем не менее следует подчеркнуть, что пункт 4 статьи 5 Конвенции в первую очередь гарантирует справедливую процедуру рассмотрения законности содержания под стражей: от заявителя не требуется в качестве предварительного условия для получения права на эту защиту доказать, что факты его дела дают конкретный шанс на успех в освобождении (см. Постановление Европейского Суда от 10 декабря 2002 г. по делу "Уэйт против Соединенного Королевства" (Waite v. United Kingdom), жалоба N 53236/99, § 59).

109. Как отметил Европейский Суд в контексте пункта 3 статьи 5 Конвенции, по прошествии времени определенные фактические элементы и/или законные основания для содержания под стражей могут изменяться в большей или меньшей степени, в зависимости от обстоятельств конкретного дела. В настоящем деле суды, рассматривавшие вопрос о содержании под стражей, опирались на предполагаемые угрозы свидетелям по уголовному делу. По мнению Европейского Суда, личные показания заявителя были необходимы для рассмотрения данного аспекта дела. Учитывая вышеуказанные выводы в отношении более ранних судебных слушаний по вопросам содержания под стражей, Европейский Суд должен отметить, что заявитель не доставлялся в суд на протяжении длительного периода, то есть с 25 марта 2003 г. по 29 сентября 2004 г. К концу сентября 2004 года заявитель провел в заключении три с половиной года, и уголовное дело дошло до стадии судебного разбирательства.

110. Исходя из изложенного, Европейский Суд не убежден, что при таких обстоятельствах присутствия адвоката было достаточно, чтобы судебное разбирательство было состязательным и чтобы был соблюден принцип равенства сторон. Вышеупомянутый недостаток не был устранен в кассационном разбирательстве. В то время как заявитель имел защитника во время кассационного разбирательства, адвокат не присутствовала на кассационном слушании по неуказанным причинам.

111. Рассматривая третий период разбирательства о содержании под стражей в целом, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

112. Наконец, заявитель жаловался на предположительно избыточное применение силы в отношении него в январе 2001 года, помещение в карцер, несправедливость судебного разбирательства против него, на результат и длительность гражданского разбирательства и незаконность его задержания и содержания под стражей. Заявитель ссылался на статьи 3, 5, 6 и 13 Конвенции.

113. Европейский Суд рассмотрел доводы, представленные заявителем. Однако, принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

114. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

115. Заявитель требовал 355 243 евро в качестве компенсации морального вреда и 1 719 евро в качестве компенсации материального ущерба в связи с невыплатой пособия по инвалидности.

116. Власти Российской Федерации оспорили требования.

117. Европейский Суд не усматривает причинной связи между установленным нарушением и предполагаемым материальным ущербом, в связи с чем отклоняет это требование. В то же время Европейский Суд отмечает, что им установлен ряд нарушений Конвенции, в частности, материально-правового и процессуального аспектов статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с заявителем и уклонением властей от проведения эффективного расследования этого вопроса. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что установление факта нарушения Конвенции само по себе не являлось бы достаточной справедливой компенсацией боли, унижения и разочарования, которые испытал заявитель. Принимая во внимание природу установленных нарушений и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

118. Поскольку соответствующее требование выдвинуто не было, Европейский Суд не считает необходимым присуждать какую-либо сумму по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

119. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу в части жестокого обращения 1-2 января 2004 г., длительности содержания под стражей в период следствия и судебного разбирательства и справедливости трех разбирательств относительно решений о содержании под стражей от 26 марта, 28 июня и 29 сентября 2004 г. приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части предполагаемого избиения заявителя сотрудниками изолятора 1-2 января 2004 г.;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается эффективности расследования по жалобе заявителя на жестокое обращение, имевшее место 1-2 января 2004 г.;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что требования пункта 4 статьи 5 Конвенции относительно решений о содержании заявителя под стражей от 26 марта и 28 июня 2004 г. нарушены не были;

6) постановил, что имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции относительно решения о содержании заявителя под стражей от 29 сентября 2004 г.;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 18 000 евро (восемнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 января 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда