Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 декабря 2011 г. Дело "Эргашев (Ergashev) против Российской Федерации" (жалоба N 12106/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Эргашев (Ergashev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 12106/09)

Постановление Суда

Страсбург, 20 декабря 2011 г.

По делу "Эргашев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 29 ноября 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 12106/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Узбекистана Уринбоем Эргашевым (далее - заявитель) 3 марта 2009 г.

2. Интересы заявителя представляла О. Цейтлина, адвокат, практикующая в Санкт-Петербурге, при содействии юристов неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей российскими властями с целью выдачи Узбекистану, где ему угрожало политически мотивированное преследование со стороны местных властей, порождало нарушение его прав, предусмотренных статьями 3 и 5 и пунктом 2 статьи 6 Конвенции.

4. 22 июня 2010 г. председатель Палаты, в которую было передано дело, решил применить правило 39 Регламента Суда и указать властям Российской Федерации на то, что в интересах сторон и надлежащего проведения разбирательства заявитель не должен быть выдан Узбекистану до дополнительного уведомления.

5. 1 сентября 2010 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1957 году и проживает в Санкт-Петербурге.

1. Информация, предоставленная заявителем

(a) Возникновение оснований жалобы

7. В 1989 году заявитель стал муллой мечети Мамуробод в Узбекистане. В 1999 году он окончил институт иностранных языков в Андижане (Узбекистан) по специальности "учитель арабского языка". С 1999 по 2007 год он официально не работал и проводил религиозные консультации об исламе, а также преподавал арабский язык и Коран.

8. В мае 2007 года заявитель переехал в Россию. 6 июня 2007 г. он был зарегистрирован в качестве мигранта в Санкт-Петербурге.

(b) Разбирательство в Узбекистане

9. 8 декабря 2007 г. Андижанское областное следственное управление Министерства внутренних дел Республики Узбекистан заочно обвинило заявителя в совершении ряда преступлений, включая принадлежность к экстремистской организации, попытку свержения конституционного строя государства и распространение взглядов радикального экстремистского движения. Заявитель был объявлен в розыск, был выдан ордер на его арест. 

10. 25 сентября 2008 г. Генеральная прокуратура Узбекистана направила запрос в Генеральную прокуратуру Российской Федерации об экстрадиции заявителя.

11. 23 января 2009 г. Генеральная прокуратура Узбекистана сообщила Генеральной прокуратуре Российской Федерации, что она "...гарантирует, что преследование Уринбоя Эргашева [будет] проведено в строгом соответствии с законодательством Узбекистана".

12. 2 марта 2009 г. Аджанский городской суд принял решение об аресте заявителя. Решение не установило сроки содержания заявителя под стражей.

(c) Разбирательства в России

(i) Разбирательство по поводу выдачи

13. 1 сентября 2008 г. заявитель был задержан в Санкт-Петербурге на основании письма властей Узбекистана и заключен в следственный изолятор.

14. 22 июня 2009 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации вынесла решение о выдаче заявителя. В тексте решения было указано следующее:

"...Андижанское областное следственное управление Министерства внутренних дел Узбекистана расследует уголовное дело против Уринбоя Эргашева...

Обвинения против Уринбоя Эргашева показывают, что с 22 мая 1999 г. по 2007 год в Андижанской области Узбекистана, будучи активным членом запрещенного религиозно-экстремистского движения... с целью изменения государственного конституционного строя... он принимал активное участие в преступной деятельности сторонников религиозно-экстремистского течения... публично призывал к свержению конституционного строя Республики Узбекистан путем проведения "джихада" (священной войны) и к созданию исламского государства...

Действия Уринбоя Эргашева наказуемы в соответствии с российским уголовным законодательством и предусмотрены частью 1 статьи 280 (публичные призывы к экстремистской деятельности), частью 2 статьи 282 (возбуждение ненависти) и частью 2 статьи 282.3* (* Статья с таким номером отсутствует в Уголовном кодексе Российской Федерации. Речь может идти о статье 282.1 "Организация экстремистского сообщества" или статье 282.2 "Организация деятельности экстремистской организации", вторые части которых предусматривают ответственность за участие в таких объединениях (прим. переводчика).) (членство в экстремистской организации) Уголовного кодекса Российской Федерации, меры наказания, предусмотренные в рамках этих статей, влекут лишение свободы на срок более одного года. Срок давности вышеупомянутых преступлений в соответствии с российским и узбекским законодательствами еще не истек...".

15. Заявитель обжаловал решение о выдаче в городском суде Санкт-Петербурга (далее - городской суд), утверждая, в частности, что он подвергается преследованиям со стороны узбекских властей за свои политические и религиозные убеждения и что в случае экстрадиции будет подвергнут в Узбекистане жестокому обращению.

16. 14 августа 2009 г. городской суд отменил решение о выдаче, утверждая, что оно было вынесено преждевременно - то есть до рассмотрения запроса заявителя о предоставлении временного убежища - и обязал освободить заявителя из-под стражи.

17. Прокуратура обжаловала это решение в Верховном Суде Российской Федерации. 30 сентября 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решение от 14 августа 2009 г. и возвратил дело на новое рассмотрение.

18. 5 мая 2010 г. городской суд вновь рассмотрел жалобу заявителя и оставил в силе решение об экстрадиции, сославшись, в частности, на предоставленные Генеральной прокуратурой Узбекистана гарантии того, что заявитель не будет подвергнут в Узбекистане жестокому обращению. Заявитель обжаловал это решение в Верховном Суде Российской Федерации.

19. 22 июня 2010 г. Европейский Суд удовлетворил ходатайство заявителя в соответствии с правилом 39 Регламента Суда о применении временной меры, влекущей приостановление его выдачи Узбекистану.

20. 7 июля 2010 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя, и решение об экстрадиции вступило в силу.

(ii) Содержание заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи и его жалобы в связи с этим

() Первый период содержания заявителя под стражей

21. 1 сентября 2008 г. заявитель был задержан. 3 сентября 2008 г. Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга (далее - Смольнинский районный суд) санкционировал заключение заявителя под стражу на основании ордера на арест, выданного узбекскими властями 8 декабря 2007 г. (см. § 12 настоящего Постановления). В своем решении суд ссылался на статью 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ). Срок содержания под стражей не был установлен.

22. 17 октября 2008 г. Смольнинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи, не установив соответствующих сроков. В своем решении суд сослался на статьи 108 и 466 УПК РФ.

23. 29 января 2009 г. заявитель подал жалобу в Смольнинский районный суд на то, что его содержание под стражей в ожидании экстрадиции являлось незаконным. 2 февраля 2009 г. суд удовлетворил жалобу заявителя и освободил его из-под стражи. В решении суда было указано, среди прочего, что содержание заявителя под стражей не было продлено решением суда, и его длительность является неопределенной в нарушение статьи 109 УПК РФ и статьи 5 Конвенции.

24. Прокуратура обжаловала это решение. 12 февраля 2009 г. городской суд Санкт-Петербурга оставил решение от 2 февраля 2009 г. без изменения и подтвердил, что содержание заявителя под стражей в указанный период было незаконным.

() Второй период содержания заявителя под стражей

25. 3 марта 2009 г. заявитель был вновь задержан. 4 марта 2009 г. (в предоставленных документах также указана дата 6 марта 2009 г.) прокуратура Центрального района Санкт-Петербурга (далее - прокуратура) подала в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга (далее - Дзержинский районный суд) ходатайство о содержании заявителя под стражей с целью выдачи.

26. 6 марта 2009 г. Дзержинский районный суд отказал в удовлетворении ходатайства прокурора, отметив, что заявитель уже содержался под стражей на тех же основаниях, и власти не доказали того, что он намерен скрыться. Несмотря на вышеуказанное решение, заявитель не был освобожден из-под стражи, поскольку в ту же дату прокуратура санкционировала содержание заявителя под стражей на основании решения об аресте, вынесенного Андижанским городским судом 2 марта 2009 г.

27. 18 марта 2009 г. (в предоставленных документах эта дата иногда указана как 10 марта 2009 г.) заявитель подал жалобу в Дзержинский районный суд, указывая, в частности, что в отсутствие решения о выдаче его содержание под стражей является незаконным, что он уже содержался под стражей в связи с экстрадицией в период с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г. и его дальнейшее содержание под стражей с 3 марта 2009 г. является незаконным, поскольку оно имело те же основания.

28. 18 марта 2009 г. Дзержинский районный суд рассмотрел жалобу заявителя в соответствии со статьей 125 УПК РФ (жалобы на действия и решения должностных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве) и отклонил ее, указав, что постановление прокурора о содержании под стражей от 6 марта 2009 г. было законным и обоснованным, так как основанием для него служило решение об аресте, вынесенное Андижанским городским судом 2 марта 2009 г. Суд не рассматривал утверждения заявителя о том, что его дальнейшее содержание под стражей с 3 марта 2009 г. противоречило закону, поскольку имело те же основания, что и предшествующее содержание под стражей с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г.

29. 8 мая 2009 г. городской суд оставил решение от 18 марта 2009 г. без изменения. Он также не рассмотрел жалобу заявителя на использование того же основания для продления содержания под стражей.

30. 13 мая 2009 г. заявитель вновь подал жалобу в Дзержинский районный суд, указав, что его содержание под стражей незаконно и чрезмерно длительно, так как двухмесячный срок для содержания под стражей истек, и его последующее содержание под стражей не было санкционировано российскими судами.

31. 27 мая 2009 г. Дзержинский районный суд рассмотрел жалобу заявителя и признал чрезмерную длительность его содержания под стражей. Однако заявитель остался под стражей. Он обжаловал это решение.

32. 3 августа 2009 г. городской суд отменил решение от 27 мая 2009 г. по жалобе и направил дело на новое рассмотрение. Заявитель остался под стражей.

33. 25 августа 2009 г. Дзержинский районный суд вновь принял к рассмотрению жалобу заявителя от 13 мая 2009 г. Суд указал, что содержание под стражей заявителя с 7 мая 2009 г. было незаконным вследствие того, что не было продлено национальными судами надлежащим образом. Он обязал освободить заявителя, хотя тот фактически уже был освобожден из-под стражи 14 августа 2009 г. в соответствии с решением городского суда (см. § 16 настоящего Постановления). Прокуратура обжаловала это решение. 27 октября 2009 г. городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 25 августа 2009 г. без изменения.

() Дальнейшее развитие событий

34. 6 сентября 2010 г. заявитель был задержан Национальным бюро Интерпола ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области и доставлен в Выборгский районный отдел внутренних дел Санкт-Петербурга (Выборгский РОВД), где его содержали с 11.35 до 17.30 до того, как он был освобожден под обязательство о явке в Выборгскую районную прокуратуру.

35. 8 сентября 2010 г. Выборгская районная прокуратура избрала заявителю меру пресечения в виде домашнего ареста "в ожидании выдачи Узбекистану".

(iii) Условия содержания заявителя под стражей и переводов

() Условия содержания заявителя под стражей с 3 по 7 марта 2009 г.

36. 3 марта 2009 г., примерно в 10.30, заявитель был задержан в здании Дзержинского районного суда (см. § 25 настоящего Постановления) и был доставлен в 78-й отдел милиции Санкт-Петербурга (далее - 78-й отдел милиции), где его содержали до 13.00 7 марта 2009 г.

37. В течение этих четырех дней заявитель содержался под стражей в камере для административно-задержанных лиц. Условия содержания были следующими: в камере, площадью 6 кв. м, было маленькое окно, вентиляция отсутствовала. В камере не было койки и туалета, и заявитель спал на узкой деревянной скамье, которая была предназначена для сидения. В течение всего содержания под стражей заявителю не выдавали питания и воды, и ему было разрешено пользоваться туалетом в соседнем помещении только с разрешения сотрудников милиции. Заявителю приходилось брать воду для питья в туалете.

() Условия содержания заявителя под стражей с 7 марта по 14 августа 2009 г.

38. 7 марта 2009 г., примерно в 13.00, заявитель был переведен из отдела милиции в следственный изолятор N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга.

39. С 7 по 11 марта 2009 г. заявитель содержался в камере N 82 площадью 18 кв. м с десятью заключенными. В ней было только восемь спальных мест, поэтому заявитель спал на полу. В камере не было ни стола, ни горячей воды, постельные принадлежности заявителю не выдавались. Он имел 1,6 кв. м личного пространства. Заключенные постоянно курили в камере, что отрицательно сказывалось на состоянии здоровья заявителя. 11 марта 2009 г. заявителю было разрешено принять первый пятиминутный душ с момента его задержания 3 марта 2009 г.

40. 12 марта 2009 г. заявитель был переведен в камеру N 130/2 (туберкулезную камеру), поскольку было установлено, что он болен туберкулезом. Камера имела площадь около 30 кв. м, в ней были 15 коек. С 12 по 15 марта 2009 г. в камере находились семь заключенных, с 16 по 18 марта - 11, с 19 по 28 марта - 12, с 5 по 17 мая - 13, 18 мая - девять, 19 мая - десять, с 20 по 25 мая - 11 заключенных. В зависимости от количества заключенных личное пространство заявителя колебалось от 4,6 до 2,5 кв. м. Стол в камере находился в нескольких метрах от туалета, дезинфицирующие средства для последнего предоставлены не были. Заключенным приходилось стирать белье в камере, используя раковину. Независимо от тяжести состояния здоровья и степени заразности заключенные находились вместе в одной камере.

41. 29 марта 2009 г. заявитель был переведен в камеру N 130/3, площадью около 32 кв. м, в ней имелись 14 коек и находились от восьми до 12 заключенных. С 29 по 31 марта в ней находились 20 заключенных, с 1 по 8 апреля - 11, с 9 по 13 апреля - 12, с 14 по 19 апреля - девять, с 20 по 28 апреля - десять, 29 и 30 апреля - 12, с 1 по 4 мая - 13 заключенных. В зависимости от количества заключенных личное пространство заявителя колебалось от 3,6 до 2,5 кв. м. 5 мая 2009 г. заявитель был переведен обратно в камеру N 130/2.

42. 25 мая 2009 г. заявитель был переведен в камеру N 158, площадью 20,3 кв. м, в ней находились 12 коек. 25 мая 2009 г. в ней находились 12 заключенных, 26 мая - 11, 27 мая - десять, с 28 мая по 9 июня - 12 заключенных. В зависимости от количества заключенных личное пространство заявителя колебалось от 2 до 1,7 кв. м. 9 июня 2009 г. заявитель был переведен в другую камеру.

43. 10 июня 2009 г. заявитель был помещен в камеру N 160, площадью 20,9 кв. м, в ней были восемь коек. С 9 июня по 14 августа 2009 г. в камере находились семь или восемь заключенных. Личное пространство заявителя составляло менее 3 кв. м. Кроме того, заключенные курили в камере, что негативно сказывалось на здоровье заявителя, поскольку камера надлежащим образом не проветривалась.

44. Заявитель подтвердил свою версию условий содержания в следственном изоляторе следующими документами: свидетельскими показаниями К. Петрова, датированными 16 февраля 2011 г., который содержался вместе с заявителем в камере N 82, свидетельскими показаниями З. Эльмуратова, который содержался вместе с заявителем в камерах N N 130/2 и N 149, датированными 16 февраля 2011 г., свидетельскими показаниями E. Поляковой, руководителя правозащитной неправительственной организации, которая контролировала условия содержания в следственном изоляторе N ИЗ-47/4, датированными 8 февраля 2011 г., и рядом фотографий камер, в которых содержался заявитель.

() Условия перевозки заявителя и его содержания в здании суда

45. Несколько раз с 4 по 29 марта 2009 г. заявителя в наручниках доставляли в Дзержинский районный суд в грузовике для перевозки заключенных (автозак). Грузовик был оснащен тремя клетками размером 1,5 м Ч 3 м, в каждой клетке помещались десять заключенных, которые перевозились в стесненных условиях.

46. По прибытии в здание суда заявитель помещался на несколько часов в камеру без окон, площадью 12 кв. м, с узкой скамьей и без вентиляции. Он, как правило, содержался вместе с двумя другими мужчинами. В здании суда он не получал ни питания, ни воды.

() Жалоба заявителя на условия содержания под стражей и на отсутствие медицинской помощи

47. 18 марта 2009 г. заявитель подал жалобу в Дзержинский районный суд, жалуясь, среди прочего, на неудовлетворительные условия его содержания под стражей (см. § 27 настоящего Постановления).

48. Решением от 18 марта 2009 г. Дзержинский районный суд оставил жалобу заявителя на условия его содержания под стражей без рассмотрения. Заявитель не затрагивал вопроса об условиях его содержания под стражей при обжаловании, поскольку считал, что обжалование не было бы эффективным.

49. Из предоставленных документов следует, что заявитель не обращался за медицинской помощью в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 и не жаловался на отсутствие такой помощи администрации тюрьмы.

(iv) Ходатайство заявителя о предоставлении статуса беженца и временного убежища

50. 20 октября 2008 г. заявитель подал ходатайство в Управление Федеральной миграционной службы Санкт-Петербурга (далее - ФМС) о предоставлении статуса беженца в России, ссылаясь на политически мотивированное преследование в Узбекистане и риск жестокого обращения.

51. 22 декабря 2008 г. ФМС отклонила ходатайство заявителя, указав, что его мотивом явилась попытка избежать законного уголовного преследования в Узбекистане и что его утверждения в отношении риска жестокого обращения являлись необоснованными. Заявитель был уведомлен об отказе 22 января 2009 г.

52. 4 марта 2009 г. (в предоставленных документах эта дата иногда указана как 4 апреля 2009 г.) Дзержинский районный суд оставил в силе отказ ФМС. Заявитель не обжаловал это решение, и 22 декабря 2008 г. оно вступило в силу.

53. 8 апреля 2009 г. (в предоставленных документах эта дата иногда указана как 27 апреля 2009 г.) заявитель подал ходатайство в ФМС о предоставлении временного убежища в России.

54. 6 мая 2009 г. ФМС отклонила ходатайство. Заявитель обжаловал этот отказ в ФМС Российской Федерации.

55. 6 августа 2009 г. ФМС Российской Федерации отменила решение от 6 мая 2009 г. и возвратила ходатайство заявителя на новое рассмотрение.

56. 11 ноября 2009 г. ФМС вновь отклонила ходатайство заявителя о предоставлении временного убежища. Заявитель подал жалобу в ФМС Российской Федерации.

57. 23 февраля 2010 г. (в предоставленных документах эта дата иногда указана как 28 февраля 2010 г.) ФМС Российской Федерации отменила решение от 11 ноября 2009 г. и вновь возвратила ходатайство заявителя на новое рассмотрение.

58. 30 апреля 2010 г. ФМС в третий раз отклонила ходатайство заявителя о предоставлении временного убежища.

59. 24 мая 2010 г. заявитель вновь обжаловал отказ в ФМС Российской Федерации. 30 августа 2010 г. ФМС Российской Федерации отменила решение от 30 апреля 2010 г. и вновь возвратила ходатайство заявителя на новое рассмотрение.

60. 16 декабря 2010 г. ФМС в четвертый раз отклонила ходатайство заявителя о предоставлении временного убежища. Заявитель обжаловал отказ в ФМС Российской Федерации. Представляется, что разбирательство еще продолжается.

(v) Телевизионный выпуск новостей от 3 марта 2009 г.

61. 3 марта 2009 г., в 18.00 и 23.00, российский телеканал НТВ транслировал регулярные телевизионные выпуски новостей в Санкт-Петербурге. Со ссылкой на пресс-службу Главного управления внутренних дел Санкт-Петербурга и Ленинградской области (ГУВД) была показана фотография заявителя в анфас и профиль и передана следующая информация:

"Диктор: "...террорист из Узбекистана, который работал в Санкт-Петербурге водителем КАМАЗа, был задержан сегодня в центре города сотрудниками Интерпола. Известный член экстремистского ваххабитского религиозного движения перебрался в Санкт-Петербург два года назад и с тех пор работал водителем в различных компаниях. Окончив институт иностранных языков, он работал в Узбекистане муллой. 52-летний Уринбой Эргашев находился в розыске в течение двух лет, он был обвинен в ряде тяжких преступлений, включая терроризм...

Д.Р., заместитель начальника филиала Национального центрального бюро Интерпола ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, прокомментировал...".

Д.Р.: "...приняв идеи экстремистского политического движения... [заявитель] создал Халка , группу для распространения идей движения ваххабитов, чтобы изменить существующее государственное устройство в Узбекистане, захватить власть и устранить законно избранных должностных лиц...".

Диктор: "...правоохранительные органы предполагают, что группировка во главе с Уринбоем Эргашевым планирует создать исламское государство в Ферганской долине. Она финансировалась иностранными организациями из Афганистана и Пакистана, запрещенными узбекскими властями. В настоящее время арестованный... находится под стражей и после всех формальностей будет экстрадирован на родину, где его ожидает суд..."".

2. Доводы властей Российской Федерации о фактах

(a) Условия содержания заявителя под стражей с 3 по 7 марта 2009 г. в 78-м отделе милиции Санкт-Петербурга

62. Заявитель содержался под стражей в 78-м отделе милиции Санкт-Петербурга с 10.30 3 марта 2009 г. до неустановленного момента 7 марта 2009 г.

63. Заявитель содержался в камере для административно-задержанных лиц размером -3,2 кв. м, которая не была предназначена для сна, поэтому постельные принадлежности не выдавались. Заявитель мог использовать туалет в соседнем помещении отдела милиции с разрешения сотрудников милиции. В туалете была холодная вода, душа там не было. Сотрудник милиции два раза в день проветривал камеру заявителя. Питание заявителю не предоставлялась, но сотрудники разрешали его родственникам приносить ему еду и воду.

(b) Условия перевозки заявителя в здание суда

64. Заявителя перевозили из следственного изолятора в здание суда три раза, 17 и 18 марта и 27 мая 2009 г., в специально оборудованных автомобилях ГАЗ-3307 и ГАЗ-32594. Автомобили имели 26 посадочных мест, которые были распределены между двумя клетками и одной одиночной клеткой.

65. 17 марта 2009 г. заявителя перевозили вместе с 23 заключенными, 18 марта 2009 г. - с 21, 27 мая 2009 г. - с десятью.

66. В каждом случае заявителю выдавали дневной паек, что предусмотрено соответствующими правилами.

(c) Условия содержания заявителя в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга

67. С 7 марта по 14 августа 2009 г. заявитель содержался в семи разных камерах. В каждой камере количество заключенных соответствовало количеству коек, и, соответственно, заявитель имел индивидуальное спальное место. Ему были предоставлены постельные принадлежности и столовые приборы. Заявитель содержался:

- с 7 по 11 марта 2009 г. в камере N 82, площадью 18,1 кв. м, с тремя заключенными (вместимость четыре);

- с 11 по 30 марта 2009 г. в камере N 130/2, площадью 32,3 кв. м, с семью заключенными (вместимость восемь);

- с 30 марта по 5 мая 2009 г. в камере N 130/3, площадью 32,2 кв. м, с семью заключенными (вместимость восемь);

- с 5 по 25 мая 2009 г. в камере N 149, площадью 20,3 кв. м, с четырьмя заключенными (вместимость пять);

- с 25 мая по 9 июня 2009 г. в камере N 158, площадью 20,3 кв. м, с четырьмя заключенными (вместимость пять);

- с 9 по 10 июня 2009 г. в камере N 163, площадью 9,8 кв. м, с еще одним заключенным (вместимость два);

- с 10 июня по 14 августа 2009 г. в камере N 160, площадью 20,9 кв. м, с четырьмя заключенными (вместимость пять).

68. Власти Российской Федерации обосновали свои доводы в отношении личного пространства, доступного заявителю в следственном изоляторе, копиями страниц низкого качества из регистрационного журнала "о перемещении заключенных между камерами" с февраля 2009 года по февраль 2010 года. Документ не содержал исчерпывающей информации, включал числовые таблицы, но ни имен, ни другой информации о заключенных предоставлено не было. Власти Российской Федерации также предоставили несколько показаний сотрудников СИЗО, подтверждающих количество коек в каждой камере, где содержался заявитель. Эти утверждения не давали информации о фактическом числе заключенных, содержащихся в каждой камере, и не уточняли, превышало ли количество заключенных вместимость камер в данный период.

69. Согласно утверждениям властей Российской Федерации санитарно-гигиенические условия в каждой камере соответствовали необходимым правилам. Медицинский персонал СИЗО ежедневно проверял санитарное состояние камер и дезинфицировал их через определенные промежутки времени. Вентиляция во всех камерах была в рабочем состоянии, каждая камера была оборудована раковиной с холодной водой. По желанию заключенные могли получить горячую воду, им также разрешалось пользоваться электрическими чайниками. Заявителю был разрешен еженедельный 15-минутный душ, постельное белье менялось раз в неделю. Белье заключенных для прачечной собирали один раз в неделю, заключенные также могли стирать в пластиковых ведрах, предоставляемых администрацией.

70. Согласно копиям документов, предоставленным властями Российской Федерации, с 11 марта по 25 мая 2009 г. заявитель содержался в туберкулезном отделении следственного изолятора с целью лечения этого заболевания.

(d) Содержание заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи

71. В соответствии с утверждениями властей Российской Федерации содержание заявителя под стражей в следственном изоляторе было основано на пунктах 1 и 2 статьи 466 УПК РФ.

72. 3 сентября 2008 г. Смольнинский районный суд санкционировал содержание заявителя под стражей с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г.

73. 17 октября 2008 г. Смольнинский районный суд вновь санкционировал содержание под стражей заявителя в связи с его выдачей.

74. Согласно утверждениям властей Российской Федерации 4 марта 2009 г. Дзержинский районный суд санкционировал содержание заявителя под стражей. Однако из предоставленных документов следует, что 6 марта 2009 г. районный суд фактически отказался санкционировать содержание заявителя под стражей (см. § 26 настоящего Постановления).

75. 6 марта 2009 г. Центральная районная прокуратура Санкт-Петербурга задержала заявителя на основании решения об аресте, вынесенного Андижанским городским судом 2 марта 2009 г.

(e) Телевизионный выпуск новостей от 3 марта 2009 г.

76. В своих объяснениях от 17 января 2011 г. власти Российской Федерации утверждали, что текст телевизионной передачи был подготовлен на основании официального заявления, предоставленного Национальным бюро Интерпола в Санкт-Петербурге и объявления заявителя в международный розыск. В передаче было указано, что узбекские власти предъявили заявителю обвинение в ряде серьезных преступлений, но не утверждалось, что он виновен. Правоохранительные органы только подозревали, что заявитель преследует экстремистские цели. Выражение "террорист из Узбекистана" было использовано тележурналистами и не являлось частью официального информационного заявления Национального бюро Интерпола в Санкт-Петербурге.

II. Применимые международные и национальные правовые материалы

A. Заключение под стражу для обеспечения возможной выдачи и судебная проверка содержания под стражей

1. Конституция Российской Федерации

77. Конституция Российской Федерации гарантирует право на свободу (статья 22):

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов".

2. Европейская конвенция о выдаче

78. Статья 16 Европейской конвенции о выдаче от 13 декабря 1957 г. (CETS N 024), стороной которой является Российская Федерация, предусматривает следующее:

"1. В случае, не терпящем отлагательства, компетентные органы запрашивающей Стороны могут обратиться с просьбой о временном задержании разыскиваемого лица. Компетентные органы запрашиваемой Стороны принимают решение по данному вопросу в соответствии с ее законом...

4. Временное задержание может быть прекращено, если в течение 18 дней после задержания запрашиваемая Сторона не получила просьбу о выдаче и документов, упомянутых в статье 12. В любом случае этот период не превышает 40 дней с даты такого задержания. Возможность временного освобождения в любое время не исключается, однако запрашиваемая Сторона принимает любые меры, которые она считает необходимыми, для предотвращения побега разыскиваемого лица".

3. Минская Конвенция 1993 года

79. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. (Минская конвенция 1993 года), сторонами которой являются Россия и Узбекистан, устанавливает, что к требованию о выдаче для осуществления уголовного преследования должно быть приложено постановление о заключении под стражу (пункт 2 статьи 58).

80. Лицо, выдача которого требуется, может быть взято под стражу до получения требования о выдаче. В таких случаях должно быть направлено специальное ходатайство, содержащее ссылку на постановление о взятии под стражу и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно. Лицо может быть задержано и без такого ходатайства, если имеются основания подозревать, что оно совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, влекущее выдачу. О задержании необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону (статья 61).

81. Лицо, взятое под стражу согласно статье 61, должно быть освобождено, если требование о выдаче не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение 40 дней со дня взятия под стражу (пункт 1 статьи 62).

4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

82. Термин "суд" раскрывается в УПК РФ 2002 года как "любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом" (пункт 48 статьи 5). Термин "судья" определяется УПК РФ как "должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие" (пункт 54 статьи 5).

83. Районному суду подсудны уголовные дела о всех преступлениях, за исключением уголовных дел, подсудных мировому судье, региональному суду или Верховному Суду Российской Федерации (часть 2 статьи 31).

84. Глава 13 УПК РФ ("Меры пресечения") регулирует применение мер пресечения, которые включают, в частности, заключение под стражу. Заключение под стражу применяется по судебному решению на основании ходатайства следователя или прокурора в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть 1 статьи 108). Ходатайство о заключении под стражу рассматривается судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня (часть 4 статьи 108). Решение судьи о заключении под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в трехдневный срок (часть 11 статьи 108). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть 1 статьи 109). Судья районного суда или военного суда соответствующего уровня может продлить этот срок до шести месяцев (часть 2 статьи 109). Дальнейшее продление срока содержания под стражей может осуществляться лишь при условии, что лицо обвиняется в совершении тяжкого* (* Буквально: "срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений" (прим. переводчика).) или особо тяжкого преступления (часть 3 статьи 109).

85. Глава 16 УПК РФ ("Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство") предусматривает судебную проверку решений и действий или бездействия следователя или прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства (часть 1 статьи 125). Суд должен рассмотреть жалобу в течение пяти дней с момента ее поступления.

86. Глава 54 УПК РФ ("Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора") регулирует порядок выдачи. При получении запроса о выдаче лица, если при этом не представлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения в установленном порядке (часть 1 статьи 466). Лицо, которому предоставлено убежище в Российской Федерации в связи с возможностью преследований по политическим убеждениям в государстве, требующем его выдачи, не может быть выдано этому государству (пункт 2 части 1 статьи 464). При получении запроса о выдаче лица, если при этом представлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор может поместить лицо, выдача которого требуется, под домашний арест или заключить его под стражу в отсутствие предварительного одобрения его решения судом Российской Федерации (часть 2 статьи 466).

87. Решение Генерального прокурора Российской Федерации о выдаче может быть обжаловано в суд. В ходе судебного рассмотрения суд не обсуждает вопросы виновности лица, принесшего жалобу, ограничиваясь проверкой соответствия решения о выдаче данного лица законодательству и международным договорам Российской Федерации (части 1 и 6 статьи 463).

5. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации

88. Лицо может оспорить в суде решения и действия государственного органа или должностного лица, в результате которых нарушены права и свободы гражданина, созданы препятствия к осуществлению гражданином его прав и свобод или на гражданина незаконно возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к ответственности (часть 1 статьи 254 и статья 255). Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязании соответствующего органа государственной власти или должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод (часть 1 статьи 258).

6. Прецедентная практика Конституционного Суда Российской Федерации

(a) Определение Конституционного Суда от 15 июля 2003 г. N 292-O

89. 15 июля 2003 г. Конституционный Суд вынес Определение N 292-O по жалобе Худоёрова на продление срока содержания под стражей в ходе судебного разбирательства после его истечения решением Владимирского областного суда. Он определил:

"Часть 3 статьи 255 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что [суд первой инстанции] по истечении шести месяцев со дня поступления уголовного дела в суд вправе продлить срок содержания подсудимого под стражей не более чем на три месяца каждый раз, и не включает положений, которые бы предусматривали возможность принятия судом решения о продлении срока содержания обвиняемого под стражей уже после истечения ранее установленного срока, и тем самым допускали бы содержание лица под стражей в течение определенного периода времени без судебного решения. Не предусматривается такая возможность и другими нормами уголовно-процессуального законодательства. Более того, часть 2 статьи 10 и часть 4 статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса прямо предписывают суду, прокурору, следователю... немедленно освободить всякого незаконно содержащегося под стражей свыше срока, установленного Кодексом. Это следует из положений пунктов 3 и 4 статьи 5 Конвенции... являющейся в соответствии со статьей 15, часть 4, Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации...".

(b) Определение Конституционного Суда от 4 апреля 2006 г. N 101-O

90. Проверяя соответствие части 1 статьи 466 УПК РФ Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд напомнил свой последовательный подход, согласно которому избыточное, неограниченное по продолжительности, произвольное и неконтролируемое содержание под стражей несовместимо со статьей 22 Конституции и пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах во всех делах, включая разбирательства о выдаче.

91. По мнению Конституционного Суда, гарантии права на свободу и личную неприкосновенность, предусмотренные статьей 22 и главой 2 Конституции, а также нормы права, содержащиеся в главе 13 УПК РФ о мерах пресечения, полностью применимы при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования. Соответственно, статья 466 УПК РФ не позволяет властям применять меру пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков.

(c) Определение Конституционного Суда от 11 июля 2006 г. N 158-O по ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении

92. Генеральный прокурор обратился в Конституционный Суд с ходатайством об официальном разъяснении Определения от 4 апреля 2006 г. N 101-O (см. выше) с целью, в частности, получения ответа на следующий вопрос: в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, к которым содержание под стражей как мера пресечения применено в целях обеспечения их возможной выдачи?

93. Конституционный Суд отклонил ходатайство, установив, что он не имеет полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью его дальнейшей выдачи. Этот вопрос относится к компетенции судов общей юрисдикции.

(d) Определение Конституционного Суда от 1 марта 2007 г. N 333-О-П

94. В этом Определении Конституционный Суд напомнил, что статья 466 УПК РФ не может быть истолкована как обеспечивающая возможность задержания лица на основании запроса иностранного государства о выдаче без соблюдения условий и сроков, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством.

(e) Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. N 22

95. В своем Постановлении Верховный Суд Российской Федерации указал, что при задержании и заключении под стражу лица с целью выдачи в соответствии со статьей 466 УПК РФ должна соблюдаться статья 108 УПК РФ и что срок содержания под стражей может быть продлен только в соответствии со статьей 109 УПК РФ.

7. Условия содержания в следственных изоляторах

96. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает, что подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, которые отвечают требованиям гигиены и санитарии. Подозреваемым и обвиняемым предоставляется индивидуальное спальное место и выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые приборы, туалетные принадлежности. Каждый заключенный должен располагать не менее чем 4 кв. м личного пространства в камере (статья 23). Указанный закон также предусматривает, что заключенные имеют право на получение медико-санитарного обеспечения (статья 17). При ухудшении состояния здоровья его медицинское освидетельствование проводится медицинскими работниками мест содержания под стражей безотлагательно. Результаты медицинского освидетельствования фиксируются в установленном порядке и сообщаются подозреваемому или обвиняемому в письменной форме. Отказ в проведении такого освидетельствования может быть обжалован прокурору либо в суд. В случае выявления у подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления тяжелого заболевания копии медицинского заключения направляются начальником места содержания под стражей прокурору, который может проводить проверку по данному факту (статья 24).

B. Применимые документы, касающиеся использования дипломатических гарантий и ситуации в Узбекистане

97. Европейский Комитет по предотвращению пыток (далее - КПП) в своем 15-м Общем докладе о деятельности от 22 сентября 2005 г., охватывающем период с 1 августа 2004 г. по 31 июля 2005 г., выразил озабоченность по поводу использования дипломатических заверений в свете абсолютного запрещения пыток:

"...38. В предисловии было упомянуто потенциальное противоречие между обязанностью государства защищать своих граждан от террористических актов и необходимостью защиты основополагающих ценностей. Это хорошо иллюстрируется текущей дискуссией относительно использования "дипломатических заверений" в контексте процедуры депортации. Запрещение пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения включает обязательство не отправлять лицо в страну, если существуют серьезные основания полагать, что ему или ей грозит там реальная опасность подвергнуться таким методам. Чтобы избежать подобного риска в определенных делах, некоторые государства избрали путь получения от страны назначения заверений в том, что заинтересованное лицо не будет подвергаться жестокому обращению. Такая практика далеко не нова, но в последние годы оказалась в центре внимания, так как государства все чаще стремятся выслать со своей территории лиц, которые предположительно угрожают национальной безопасности. Растут опасения того, что использование дипломатических заверений является, по сути, средством обойти запрет на применение пыток и жестокого обращения.

39. Стремление к получению дипломатических заверений со стороны стран с плохой общей статистикой в отношении применения пыток и жестокого обращения вызывает особое беспокойство. Из этой статистики необязательно следует, что лицо, в отношении которого предполагается депортация, лично подвергается реальной угрозе жестокого обращения в соответствующей стране; необходимо учитывать конкретные обстоятельства при проведении такой оценки. Однако, если на самом деле существует угроза жестокого обращения, то могут ли дипломатические заверения, полученные от властей страны, где пытки и жестокое обращение широко практикуются, являться достаточной защитой против подобной опасности? С некоторой уверенностью можно заранее предположить, что даже если эти власти эффективно контролируют органы, которые могут содержать под стражей заинтересованное лицо (что не всегда происходит в реальности), нет никаких гарантий того, что данные заверения будут соблюдаться на практике. Если эти страны не соблюдают своих обязательств в рамках ратифицированных ими международных договоров по защите прав человека, возникает вопрос: можно ли быть уверенным, что они будут соблюдать гарантии, предоставленные на двусторонней основе по конкретному делу?

40. Имеется ответный довод, согласно которому можно разработать механизмы мониторинга обращения с депортированным лицом после его возвращения в случае его заключения под стражу. Несмотря на то, что КПП сохраняет непредвзятую позицию по данному вопросу, он пока не видит убедительных предложений по эффективным и осуществимым механизмам такого рода. Для того чтобы быть эффективным, подобный механизм должен, безусловно, включать некоторые основные гарантии, в том числе право на посещение заинтересованного лица независимыми и квалифицированными специалистами в любое время и без предварительного уведомления, а также право на беседу с ним при закрытых дверях в любом месте по их выбору. Такой механизм также должен предлагать средства, обеспечивающие незамедлительное принятие защитных мер при выявлении нарушения предоставленных гарантий...".

98. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН N 62/148 от 18 декабря 2007 г. ("Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения или наказания" (UN Doc.:A/RES/62/148)) предусматривает следующее:

"Генеральная Ассамблея...

12. Настоятельно призывает государства не высылать, не возвращать, не выдавать или любым иным образом не передавать какое-либо лицо другому государству, если существуют веские основания полагать, что этому лицу угрожала бы опасность подвергнуться пыткам, и признает, что наличие дипломатических заверений не освобождает государства от их международных обязательств в сфере прав человека, гуманитарного и беженского права, в частности, обязательств соблюдать принцип недопустимости принудительного возвращения...".

99. В своем промежуточном докладе, представленном в соответствии с Резолюцией Ассамблеи ООН N 59/182 (UN Doc.: A/60/316, 30 августа 2005 г.), специальный докладчик Комиссии по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания Манфред Новак пришел к следующим выводам:

"...51. По мнению специального докладчика, дипломатические заверения являются ненадежным и неэффективным средством защиты от пыток и жестокого обращения: такие заверения обычно запрашиваются у государств, где систематически практикуются пытки; доказано, что механизмы отслеживания судьбы возвращенных лиц не являются гарантией от пыток; дипломатические заверения не носят обязательного характера, в связи с чем они не имеют каких-либо правовых последствий и их несоблюдение не влечет ответственности; лицо, которое должно быть защищено заверениями, не располагает средствами защиты, если эти заверения не будут соблюдены. Поэтому специальный докладчик полагает, что государствам нельзя прибегать к дипломатическим заверениям как к гарантии от пыток и жестокого обращения, если существуют серьезные основания полагать, что по возвращении лицу может угрожать применение пыток или жестокое обращение.

52. Специальный докладчик призывает правительства неукоснительно соблюдать принцип недопустимости принудительного возвращения и не высылать лиц в страны или на территории, где им могут угрожать нарушения прав человека, независимо от того, получили ли эти лица официальный статус беженцев...".

100. Особо остановившись на ситуации с пытками в Узбекистане и возвращением лиц для пыток, осуществляемым на основе дипломатических заверений узбекских властей, специальный докладчик ООН по вопросу о пытках заявил на 2-й сессии Совета ООН по правам человека 20 сентября 2006 г. следующее:

"...Применение пыток в Узбекистане носит систематический характер, как указывается в отчете о визите в страну в 2002 году моего предшественника Тео ван Бовена. В подтверждение этих заключений в рамках моего мандата продолжают поступать тревожные сообщения о применении пыток узбекскими правоохранительными органами... Более того, в отношении событий мая 2005 года в Андижане Верховный комиссар ООН по правам человека сообщал, что существуют весомые, последовательные и убедительные показания о совершении там грубых нарушений прав человека представителями узбекских вооруженных сил и сил безопасности. Тот факт, что правительство отказалось от международного расследования андижанских событий и независимого контроля связанных с ними разбирательств, а также отсутствие признанного на международном уровне отчета о событиях вызывают глубокую озабоченность. С учетом таких значительных, серьезных и убедительных доказательств систематических пыток, применяемых сотрудниками правоохранительных органов в Узбекистане, я продолжу призывать правительства воздержаться от передачи лиц в Узбекистан. Запрет пыток является абсолютным, и государства рискуют нарушить данный запрет - свои обязательства по международному праву, - передавая лиц в страны, где они рискуют подвергнуться пыткам. Я повторяю, что дипломатические заверения не носят обязательного характера, подрывают существующие обязательства государств по запрещению пыток, являются неэффективными и ненадежными в обеспечении защиты возвращенных лиц и поэтому государства не должны полагаться на них...".

101. Дополнительно останавливаясь на ситуации с пытками в Узбекистане, специальный докладчик ООН по вопросу о пытках заявил на 3-й Сессии Совета ООН по правам человека 18 сентября 2008 г.:

"...741. Специальный докладчик... подчеркнул, что он продолжает получать тревожные сообщения о пытках со стороны сотрудников правоохранительных органов Узбекистана...

743. Более того, в отношении событий мая 2005 года в Андижане Верховный комиссар ООН по правам человека сообщал, что существуют весомые, последовательные и убедительные доказательства совершения там грубых нарушений прав человека представителями узбекских вооруженных сил и сил безопасности. Тот факт, что правительство отказалось от международного расследования Андижанских событий и независимого контроля связанных с ними разбирательств, а также отсутствие признанного на международном уровне отчета о событиях вызывают глубокую озабоченность. Ситуация усугубляется тем, что в настоящее время не ведется независимого мониторинга соблюдения прав человека.

744. В свете вышесказанного доступно мало доказательств, в том числе исходящих от правительства, которые могли бы рассеять опасения или иным образом убедить специального докладчика, что ситуация с применением пыток значительно улучшилась с момента прошлого визита в 2002 году...".

102. Комментарии Верховного комиссара ООН по делам беженцев о дипломатических заверениях и международной защите беженцев, опубликованные 10 августа 2006 г., указывают следующее:

"...22. В целом оценка пригодности дипломатических заверений является относительно простой, когда они должны гарантировать, что заинтересованные лица не подвергнутся смертной казни или определенным нарушениям права на справедливое судебное разбирательство вследствие выдачи. В таких делах лицо, чья выдача требуется, передается для осуществления формального разбирательства, и соблюдение заверений запрашивающим государством может контролироваться. Несмотря на отсутствие эффективных средств правовой защиты для запрашиваемого государства или возвращаемого лица на случай несоблюдения заверений, их нарушение может быть легко выявлено и должно приниматься во внимание при оценке надежности таких гарантий в будущих делах.

23. Ситуация отличается, если заинтересованному лицу угрожают пытки или другие виды жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения в принимающем государстве после перемещения. Отмечалось, что "в отличие от заверений относительно смертной казни или рассмотрения дела военным судом, которые легко поддаются проверке, заверения против пыток и других злоупотреблений требуют постоянной бдительности со стороны компетентных и независимых специалистов". Верховный суд Канады рассмотрел данный вопрос в решении по делу "Суреш против Канады (министр по делам гражданства и иммиграции)" (Suresh v. Canada (Minister of Citizenship and Immigration)), противопоставляя заверения в делах, связанных с угрозой пыток, и заверения при наличии угрозы смертной казни для выданного лица, и отмечая, что "...едва ли заслуживают полного доверия заверения государства о том, что оно будет воздерживаться от применения пыток в будущем, когда оно уже применяло незаконные пытки или позволяло другим делать это на своей территории в прошлом. Опасения особо усиливаются в тех случаях, когда пытки допускаются не только при попустительстве, но и в силу неспособности государства контролировать поведение своих должностных лиц. Таким образом, необходимо проводить различие между заверениями в отношении смертной казни и заверениями в отношении пыток. Первые легче контролировать, и они в целом заслуживают большего доверия, чем последние".

24. В своем докладе перед Генеральной Ассамблеей ООН 1 сентября 2004 г. специальный докладчик Комиссии ООН по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения или наказания исследовал вопрос о дипломатических заверениях в свете обязательства отказа от принудительного возвращения, которое является неотъемлемой частью абсолютного и безусловного запрещения пыток и других форм жестокого обращения. Отмечая, что при определении того, имеются ли веские основания полагать, что лицу будут угрожать пытки, необходимо принимать во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, специальный докладчик указал, что "при обстоятельствах, когда существуют многочисленные примеры грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека или систематического применения пыток, принцип отказа от принудительного возвращения должен строго соблюдаться, а дипломатические заверения не должны приниматься во внимание"...".

103. Доклад Государственного департамента США за 2010 год о практике в сфере прав человека в странах мира, изданный 8 апреля 2011 г., в отношении Узбекистана указывает следующее:

"Пытки и иное жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание

Хотя конституция и закон запрещают подобные практики, сотрудники правоохранительных органов и органов безопасности регулярно избивают и допускают иное жестокое обращение с задержанными с целью получения признаний или обвинительной информации. Источники свидетельствуют о том, что пытки и насилие носят обычный характер в тюрьмах, следственных изоляторах и местных отделениях полиции и сил безопасности. По сообщениям, методы пытки включали сильные побои, лишение пищи, сексуальные посягательства, связывание и подвешивание за руки, применение электрического тока. Родственники сообщали о нескольких случаях медицинских злоупотреблений и одном лице, подвергнутом принудительному психиатрическому лечению. Правительство сообщало, что за первые шесть месяцев года были возбуждены 226 уголовных дел против 285 сотрудников правоохранительных органов. Из них 75 человек были обвинены в превышении должностных полномочий, а четверо - в пытке или ином жестоком или унижающем достоинство обращении. В остальных случаях дела возбуждались о неуказанных преступлениях. За первые девять месяцев года правительство уволило и привлекло к уголовной ответственности 186 сотрудников правоохранительных органов по неуказанным причинам...

Условия в тюрьмах и следственных изоляторах

Условия в тюрьмах в некоторых случаях оставались угрожающими жизни. Должностные лица утверждали, что учреждения тюремной системы заполнены только на 74% вместимости, однако продолжали поступать сообщения о серьезных злоупотреблениях, переполненности и нехватке лекарств. Заключенные и их родственники утверждали, что питание и вода были плохого качества, но в целом были доступны. Сообщалось о содержании политических заключенных в камерах без надлежащей вентиляции, и иногда заключенные подвергались воздействию экстремальных температур. Члены семей заключенных сообщали о случаях сексуальных посягательств. Члены семей заключенных также сообщали об удержании или задержке выдачи питания и лекарств, предназначенных заключенным.

Родственники заключенных сообщали о случаях смерти заключенных при отбытии наказаний, большинство которых были осуждены за религиозный экстремизм. В некоторых случаях члены семей сообщали, что на теле заключенного имелись следы побоев или иных злоупотреблений, но власти оказывали на семьи давление с целью захоронения тела до осмотра медицинским специалистом...

Имеются сообщения членов семей и представителей неправительственных организаций о том, что власти не освобождали заключенных, особенно осужденных за религиозный экстремизм, после окончания срока их заключения. Вместо этого тюремные администрации стремились продлить срок заключения, обвиняя их в дополнительных преступлениях или заявляя, что заключенные продолжают представлять опасность для общества...".

104. Организация "Международная амнистия" выпустила в мае 2010 г. документ, озаглавленный "Узбекистан: Краткий обзор текущих проблем прав человека", в котором указывалось следующее:

""Международная амнистия" полагает, что ситуация в сфере прав человека в Узбекистане серьезно ухудшилась после так называемых Андижанских событий мая 2005 года...

Особую тревогу с учетом заявленных Узбекистаном мер по преодолению безнаказанности и ограничению применения жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения вызывают продолжающиеся последовательные утверждения о пытке или ином жестоком обращении со стороны сотрудников правоохранительных органов и тюремных надзирателей, включая сообщения об изнасиловании женщин, содержащихся под стражей...

Несмотря на утверждения Узбекистана о том, что практика пыток в значительной степени сократилась, "Международная амнистия" продолжает получать сообщения о распространении пыток или иного жестокого обращения с задержанными и заключенными.

Согласно этим сообщениям в большинстве случаев власти не предпринимают безотлагательного, тщательного и беспристрастного расследования по сообщениям о пытке или ином жестоком обращении. "Международная амнистия" озабочена тем, что безнаказанность преобладает, поскольку преследование лиц, подозреваемых в причастности к пытке или иному жестокому обращению, остается исключением из правила...

Также утверждается, что лица, возвращаемые в Узбекистан из других стран в соответствии с требованиями о выдаче, содержатся в одиночном заключении, что увеличивает угрозу пытки или иного жестокого обращения, и не пользуются правом на справедливое судебное разбирательство. Например, в одном из дел 2008 года гражданин, возвращенный в Узбекистан из России, был приговорен к 11 годам лишения свободы после несправедливого суда. Его родственники сообщали, что после возвращения в Узбекистан он содержался в одиночном заключении в течение трех месяцев и подвергался пытке и иному жестокому обращению в период предварительного заключения. Он не мог пользоваться услугами адвоката по своему выбору, и судья признал допустимыми доказательства, как сообщается, полученные под действием пытки...

Правительство сохраняет строгий контроль над религиозными общинами, ограничивая их право на уважение свободы религии. В наибольшей степени это затрагивает членов незарегистрированных групп, таких как христианские евангельские конгрегации и мусульмане, молящиеся в мечетях вне государственного контроля"....

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части экстрадиции заявителя

105. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции, что в случае выдачи Узбекистану он подвергнется реальной угрозе пыток и жестокого обращения. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

106. Власти Российской Федерации утверждали, что российские суды дали оценку утверждениям заявителя о политически мотивированном преследовании при рассмотрении его жалобы на решение об экстрадиции и отклонили их как необоснованные. Российские суды руководствовались заявлением Генеральной прокуратуры Узбекистана о том, что в случае выдачи Узбекистану заявителю не будет угрожать жестокое обращение, и тем фактом, что российские органы, такие как Министерство иностранных дел и ФСБ, не располагали информацией, подтверждающей его версию. Ссылаясь на заверения узбекских властей, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не будет подвергнут жестокому обращению или наказанию, противоречащему статье 3 Конвенции.

107. Заявитель утверждал, что сообщил российским судам о наличии реальной угрозы быть подвергнутым жестокому обращению и политическим преследованиям в Узбекистане. Он предоставил доклады по Узбекистану учреждений ООН и международных неправительственных организаций, подтверждающие, что пытки широко распространены в следственных изоляторах, и эта информация не была надлежащим образом оценена российскими властями. Он отметил, что суды отклонили его доводы без объяснения причин, за исключением ссылки на заверения узбекских властей. Наконец, он сослался на ряд дел, рассмотренных Европейским Судом, в которых было установлено, что выдача Узбекистану лица, разыскиваемого за политические преступления, составит нарушение статьи 3 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

108. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

109. Краткий обзор применимых общих принципов, вытекающих из прецедентной практики Европейского Суда, см. в Постановлении Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N N 46827/99 и 46951/99, §§ 66-70, ECHR 2005-I).

110. Из материалов, предоставленных сторонами, следует, что заявитель был задержан в России и впоследствии заключен под стражу по запросу узбекских властей, которые подозревали его в совершении ряда преступлений, включая попытку свержения конституционного строя и принадлежность к экстремистским организациям. Российские власти начали разбирательство по поводу его выдачи. На протяжении всего разбирательства заявитель утверждал, что выдача Узбекистану подвергнет его угрозе жестокого обращения. Он также подал ходатайство о предоставлении убежища, повторно выражая свои опасения подвергнуться пыткам и преследованию по политическим мотивам. Он подтвердил свои доводы докладами, подготовленными учреждениями ООН и международными неправительственными организациями, которые описывали жестокое обращение с заключенными в Узбекистане. Российские власти приняли решение о его выдаче Узбекистану на основании заверений узбекских властей.

111. Задача Европейского Суда заключается в установлении того, имеется ли реальная угроза жестокого обращения в случае выдачи заявителя Узбекистану. Поскольку он не был выдан по причине применения Европейским Судом предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда, оценка этой угрозы осуществляется Европейским Судом по состоянию на момент рассмотрения им дела. Следовательно, хотя положение дел, имевшее место ранее, представляет интерес, поскольку может прояснить текущую ситуацию и ее возможное развитие, решающее значение имеют условия, существующие в настоящее время (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), § 86, Reports of Judgments and Decisions1996-V).

112. Что касается утверждения заявителя о том, что заключенные подвергаются жестокому обращению в Узбекистане, Европейский Суд недавно признал, что эта общая проблема по-прежнему сохраняется в стране (см., например, Постановление Европейского Суда от 29 июля 2010 г. по делу "Каримов против Российской Федерации" (Karimov v. Russia), жалоба N 54219/08, §§ 79-85* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.), Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia), жалоба N 2947/06, §§ 120-121* (* Там же. N 2/2009), и Постановление Европейского Суда от 11 декабря 2008 г. по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia), жалоба N 42502/06, §§ 93-96* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2011.)). Не было представлено конкретных доказательств существенного улучшения ситуации в этой области в данной стране за последние несколько лет (см. §§ 100, 101, 103 и 104 настоящего Постановления). Европейский Суд, таким образом, полагает, что жестокое обращение с заключенными является распространенной и стойкой проблемой в Узбекистане.

113. Что касается личной ситуации заявителя, Европейский Суд отмечает, что он обвинялся в политических преступлениях. Учитывая, что в отношении заявителя выдан ордер на арест, наиболее вероятно, что он будет заключен под стражу сразу после выдачи и, следовательно, подвергнется серьезной угрозе жестокого обращения.

114. Что касается довода властей Российской Федерации о получении гарантий со стороны узбекских властей, Европейский Суд уже предупреждал о невозможности полагаться на дипломатические заверения о неприменении пыток со стороны стран, где пытки являются широко распространенной или устойчивой проблемой (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", и Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, §§ 147-148, ECHR 2008-...). Учитывая, что практика применения пыток в Узбекистане описывается заслуживающими доверия международными источниками как систематическая, Европейский Суд не убежден, что заверения со стороны узбекских властей могут служить надежной гарантией против угрозы жестокого обращения.

115. Соответственно, принудительное возвращение заявителя в Узбекистан повлечет нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку он подвергнется там серьезной угрозе пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Следовательно, Европейский Суд решил сохранить в силе применение правила 39 Регламента Суда.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей

116. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции на условия его содержания в отделе милиции в марте 2009 года и в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 с марта по август 2009 года и на условия, в которых его перевозили в Дзержинский районный суд в марте 2009 года. В соответствии с этой же статьей заявитель жаловался на отсутствие медицинской помощи в период его содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-47/4. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

117. Власти Российской Федерации утверждали, что настоящая жалоба является неприемлемой, поскольку заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Они указали, что заявитель не жаловался в компетентные национальные органы на условия его содержания в отделе милиции в марте 2009 года и в следственном изоляторе N ИЗ-47/4. В любом случае эта жалоба должна быть отклонена как необоснованная, поскольку условия содержания заявителя в вышеупомянутых изоляторах и условия перевозки в Дзержинский районный суд совместимы с требованиями статьи 3 Конвенции.

118. Заявитель утверждал, что условия его содержания в вышеупомянутых изоляторах и условия доставки его в здание суда причиняли ему психологические и физические страдания, что составило жестокое обращение. Со ссылкой на прецедентную практику Европейского Суда он также утверждал, что не располагал эффективным внутренним средством правовой защиты в связи со структурной проблемой неудовлетворительных условий содержания под стражей в России.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(a) Жалоба на отсутствие медицинской помощи в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 с 7 марта по 14 августа 2009 г.

119. Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил доказательств в поддержку своих утверждений об отсутствии медицинской помощи. Кроме того, ничто в материалах дела не указывает на то, что заявитель жаловался на это администрации следственного изолятора.

120. Отсюда следует, эта часть жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 53 Конвенции.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца и далее по тексту допущена опечатка. Вместо слов "подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 53" следует читать "подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35"

(b) Жалоба на условия перевозки и содержания заявителя в здании суда

121. Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил доказательств в поддержку своих утверждений об условиях его перевозки в здание суда и содержания там под стражей.

122. Следовательно, эта часть жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 53 Конвенции.

(c) Жалоба на условия содержания заявителя под стражей в 78-м отделе милиции Санкт-Петербурга и следственном изоляторе N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга

123. Европейский Суд уже неоднократно исследовал во многих делах подобное возражение российских властей в отношении исчерпания средств правовой защиты и отклонял его. В частности, Европейский Суд указывал в этих делах, что власти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могли предоставить заявителям прокурор, суд или иное государственное учреждение с учетом того, что проблемы, связанные с условиями содержания заявителя под стражей, очевидно имели системный характер и затрагивали не только личную ситуацию заявителя (см. Решение Европейского Суда от 18 сентября 2001 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, и Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, § 34* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

124. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что, несмотря на утверждения властей Российской Федерации об обратном, заявитель безуспешно затрагивал вопрос об условиях его содержания под стражей перед национальными властями (см. § 47 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации также не предоставили доказательств наличия какого-либо средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог бы обжаловать общие условия содержания его под стражей, учитывая, в частности, структурную проблему переполненности следственных изоляторов в Российской Федерации, или того, что доступные средства правовой защиты были эффективны, то есть могли воспрепятствовать возникновению или сохранению нарушений или могли обеспечить заявителю надлежащее возмещение (см. аналогично Постановление Европейского Суда от 18 октября 2007 г. по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia), жалоба N 67253/01, § 37* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2008.), и недавний пример в Постановлении Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, §§ 82-91* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.)). Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средства правовой защиты.

125. Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя на условия его содержания под стражей не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Условия содержания заявителя под стражей с 3 по 7 марта 2009 г. в 78-м отделе милиции Санкт-Петербурга

(i) Доводы сторон

126. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей соответствовало требованиям статьи 3 Конвенции. Они утверждали, что сотрудники милиции пытались улучшить условия содержания заявителя в камере для административно-задержанных лиц. Они разрешали его родственникам приносить ему еду, пользоваться туалетом, расположенным в помещении отдела милиции.

127. Заявитель утверждал, что он провел несколько дней в ужасающих условиях в камере, которая была предназначена для нахождения в ней в течение нескольких часов.

(ii) Мнение Европейского Суда

128. Как неоднократно указывал Европейский Суд, статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см. Постановление Европейского Суда от 20 июля 2004 г. по делу "Балог против Венгрии" (Balogh v. Hungary), жалоба N 47940/99, § 44, и Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Европейский Суд последовательно подчеркивал, что для установления нарушения страдания и унижение должны выходить за пределы неизбежного элемента страданий и унижения, связанных с данной формой обращения или наказания. Меры, лишающие лицо свободы, часто могут включать в себя такой элемент. В соответствии со статьей 3 Конвенции государство должно обеспечить, чтобы заключенный содержался под стражей в условиях, совместимых с уважением человеческого достоинства, и чтобы формы и методы исполнения этой меры не причиняли ему страдания и трудности, превышающие неизбежный уровень страданий, присущий заключению (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

129. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 3 Конвенции в деле, в котором заявителя содержали 22 часа в камере для административно-задержанных лиц отдела милиции без питания и воды и в отсутствие неограниченного доступа к туалету (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, § 68* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.)).

130. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что мнения сторон в отношении содержания заявителя под стражей различаются в некоторых подробностях. Однако Европейскому Суду нет необходимости устанавливать правдивость всех утверждений заявителя, поскольку он в состоянии установить нарушение статьи 3 Конвенции на основе фактов, которые были предоставлены или не оспаривались властями Российской Федерации, по следующим причинам.

131. Камера, в которой содержался заявитель в течение четырех дней, была предназначена для краткосрочного административного задержания, не превышающего трех часов. Соответственно, она не только имела незначительную площадь - приблизительно 3 кв. м, согласно утверждениям властей Российской Федерации, - но и по своим конструктивным особенностям не была приспособлена для длительного содержания под стражей. В камере отсутствовали туалет или раковина, в ней была только скамья и отсутствовали стул и стол или другая мебель.

132. Кроме того, Европейский Суд находит неприемлемым содержание лица под стражей в условиях, в которых законодательство не обеспечивает его основных потребностей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Риад и Идиаб против Бельгии" (Riad and Idiab v. Belgium), жалобы N N 29787/03 и 29810/03, § 106, ECHR 2008-... (извлечения)). Даже если признать, что милиционеры позволяли родственниками заявителя приносить ему еду, добрая воля, безусловно, не может служить заменой отсутствия предметов первой необходимости во время его содержания под стражей.

133. В настоящем деле не имеется признаков намерения унизить или оскорбить заявителя во время содержания его под стражей. Тем не менее Европейский Суд напоминает, что отсутствие такого позитивного намерения не может исключать установление нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 45* (* Там же. N 10/2005.), Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 70-72, ECHR 2001-III).

134. Европейский Суд полагает, что условия содержания, которые заявителю пришлось терпеть в течение четырех дней, должны были причинить ему страдания и трудности и вызвать в нем чувство тревоги и неполноценности, которые могли оскорбить и унизить его. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции вследствие бесчеловечных и унижающих человеческое достоинство условий содержания заявителя под стражей в отделе милиции с 3 по 7 марта 2009 г.

(b) Условия содержания заявителя под стражей с 7 марта по 14 августа 2009 г. в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга

(i) Доводы сторон

135. Власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания заявителя под стражей соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции. В частности, они указали, что в каждой из камер, в которых содержался заявитель, количество заключенных не превышало количество коек, и в течение всего содержания под стражей заявителю было выделено достаточное личное пространство.

136. Заявитель настаивал на том, что условия его содержания в следственном изоляторе были неадекватными. Его содержали более пяти месяцев в чрезвычайно стесненных и неудовлетворительных условиях. Заявитель не оспаривал количество коек в камерах, но не согласился с утверждениями властей Российской Федерации относительно количества заключенных.

(ii) Мнение Европейского Суда

137. Сторонами оспариваются фактические условия содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе, в частности, размер доступного ему личного пространства. По словам заявителя, в каждой из камер, в которых содержался заявитель, личное пространство составляло в среднем 2,4 кв. м, поскольку количество заключенных превышало количество коек. Власти Российской Федерации утверждали, что количество заключенных не превышало количество коек и, следовательно, средний размер личного доступного заявителю пространства был не менее 4 кв. м.

138. Основными характеристиками, обычно не оспариваемыми сторонами, являются количество коек и площадь камер. Однако заявитель утверждал, что населенность камер превышала проектную вместимость, что подтверждено свидетельскими показаниями заключенных, содержавшихся совместно с заявителем в соответствующий период (см. § 44 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации указали точное количество заключенных в камерах, ссылаясь на копию регистрационного журнала (см. § 68 настоящего Постановления), они не предоставили других доказательств, обосновывающих их утверждения.

139. В этой связи Европейский Суд отмечает, что конвенционное производство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.). - принцип, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика).), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Непредоставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

140. Принимая во внимание вышеуказанные принципы вместе с тем фактом, что власти Российской Федерации не предоставили достаточно подробных и ясных доказательств, подтверждающих фактическое количество заключенных в каждой камере, Европейский Суд рассмотрит вопрос о количестве заключенных в камерах на основании утверждений заявителя.

141. В этой связи Европейский Суд напоминает, что во многих предыдущих делах, в которых заявители имели в своем распоряжении менее 3 кв. м личного пространства, он устанавливал, что переполненность была достаточно большой, чтобы оправдать признание нарушения статьи 3 Конвенции (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 29 марта 2007 г. по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v. Russia), жалоба N 205/02, §§ 50-51* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.), Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia), жалоба N 25664/05, §§ 61-63* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), Постановление Европейского Суда от 19 марта 2009 г. по делу "Любименко против Российской Федерации" (Lyubimenko v. Russia), жалоба N 6270/06, §§ 58-590, и, в числе последних, Постановление Европейского Суда от 24 июня 2010 г. по делу "Велиев против Российской Федерации" (Veliyev v. Russia), жалоба N 24202/05, §§ 129-130* (* Там же. N 2/2011.)).

142. Учитывая прецедентную практику, имеющуюся по данному вопросу, и материалы, предоставленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в настоящем деле от ранее сделанных выводов. Хотя нет признаков прямого намерения оскорбить или унизить заявителя, Европейский Суд полагает, что тот факт, что ему пришлось жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере с таким количеством заключенных в ограниченном пространстве в течение более пяти месяцев, являлся достаточным для того, чтобы причинить чувства унижения и разочарования, которые должны были усиливаться в связи с тем, что, как будет установлено Европейским Судом в дальнейшем (см. § 160 настоящего Постановления), его лишение свободы в данный период не имело никакой законной основы (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Щебет против Российской Федерации" (Shchebet v. Russia), жалоба N 16074/07, § 95* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2009.)).

143. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями содержания с 7 марта по 14 августа 2009 г. в следственном изоляторе N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

144. Заявитель жаловался в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции на то, что его содержание под стражей в ожидании экстрадиции с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г. и далее с 3 марта по 14 августа 2009 г. являлось незаконным. Соответствующие части пункта 1 статьи 5 предусматривают:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче...".

A. Доводы сторон

145. Власти Российской Федерации утверждали, что 3 сентября 2008 г. Смольнинский районный суд санкционировал содержание заявителя под стражей и что после получения постановления о выдаче тот же районный суд 17 октября 2008 г. санкционировал содержание его под стражей в связи с его выдачей.

146. Власти Российской Федерации также утверждали, что содержание заявителя под стражей 3 марта по 14 августа 2009 г. было санкционировано дважды: впервые 2 марта 2009 г. Андижанским городским судом (решением, утвержденным 6 марта 2009 г. Центральной районной прокуратурой), и повторно 4 марта 2009 г. Дзержинским районным судом.

147. Власти Российской Федерации полагали, что содержание заявителя под стражей в ожидании выдачи соответствовало национальному законодательству, в частности, положениям пункта 1 статьи 466 УПК РФ. Со ссылкой на Определения Конституционного Суда от 4 апреля 2006 г. N 101-O и 1 марта 2007 г. N 333-O-П и на Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. N 22 (см. §§ 90-91 и 94-95 настоящего Постановления) они утверждали, что соответствующие положения были ясными и предсказуемыми и позволяли заявителю оценить длительность его содержания под стражей в ожидании выдачи.

148. Заявитель не согласился с властями Российской Федерации. Он, в частности, утверждал, что оба судебных решения, вынесенных Смольнинским районным судом (от 3 сентября и 17 октября 2008 г.), были незаконными, поскольку ни одно из них не установило сроков его содержания под стражей.

149. Заявитель также утверждал, что его содержание под стражей с 3 марта по 14 августа 2009 г. было незаконным, так как его содержание под стражей с 6 марта по 14 августа 2009 г. было основано только на постановлениях прокуратуры, но не на решениях российских судов.

150. Наконец, заявитель утверждал, что национальные нормы, касающиеся содержания под стражей для обеспечения возможной выдачи, не были достаточно ясными и предсказуемыми.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

151. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

152. Сторонами не оспаривалось, что заявитель был заключен под стражу как лицо, "против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче" и что его заключение под стражу охватывалось положениями подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Однако стороны оспаривали, было ли содержание под стражей "законным" в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

(a) Содержание заявителя под стражей с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г.

153. Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан 1 сентября 2008 г. Его содержание под стражей было первоначально санкционировано Смольнинским районным судом 3 сентября 2008 г. и впоследствии этим же судом 17 октября 2008 г. Оба решения ссылались на статьи 108 и 466 УПК РФ. Ни одно решение не устанавливало срока содержания заявителя под стражей. 2 февраля 2009 г. Смольнинский районный суд освободил заявителя из-под стражи, установив, что его содержание под стражей с 1 сентября 2008 г. по 2 февраля 2009 г. было незаконным и необоснованным. Данное решение было оставлено без изменения городским судом Санкт-Петербурга.

154. Европейский Суд не видит оснований для иного вывода. Ввиду этого и с учетом его большой прецедентной практики по этому вопросу (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, § 77* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов против Российской Федерации", § 139, и в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда от 12 мая 2010 г. по делу "Ходжаев против Российской Федерации" (Khodzhayev v. Russia), жалоба N 52466/08, § 141* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2011.)) Европейский Суд находит, что этот период содержания заявителя под стражей в ожидании выдачи не может считаться "законным" для целей пункта 1 статьи 5 Конвенции.

(b) Содержание заявителя под стражей с 3 марта по 14 августа 2009 г.

155. Европейский Суд отмечает, что к моменту заключения заявителя под стражу Конституционный Суд Российской Федерации уже разъяснил, что в рамках процедуры экстрадиции право на свободу должно обеспечиваться теми же гарантиями, что и в других видах уголовных разбирательств. Он недвусмысленно указал, что применение мер пресечения в ожидании выдачи должно регулироваться не только статьей 466, но и нормами о мерах пресечения, содержащимися в главе 13 УПК РФ (см. § 91 настоящего Постановления).

156. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что для того, чтобы быть "законным" в значении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, содержание заявителя под стражей не должно противоречить не только требованиям части 2 статьи 466 УПК РФ, но также положениям, регулирующим применение меры пресечения в виде заключения под стражу, а именно статьям 108 и 109 УПК РФ, включенным в главу 13 УПК РФ.

157. Часть 4 статьи 108 УПК РФ прямо указывает, что вопрос о заключении под стражу решается судьей районного суда в присутствии заинтересованного лица. Из формулировки пункта 48 статьи 5 и части 2 статьи 31 УПК РФ следует, что районный суд является судом, уполномоченным действовать на основании УПК РФ, что подразумевает, что термин "районный суд" означает суд, учрежденный и действующий в соответствии с российским законодательством. Соответственно, судья районного суда является должностным лицом, уполномоченным осуществлять правосудие на территории Российской Федерации. Формулировка части 4 статьи 108 УПК РФ не дает оснований полагать, что иностранный суд может подменять российский районный суд при разрешении вопроса о заключении лица под стражу.

158. Вместе с тем Европейский Суд напоминает, что уже признал уголовно-процессуальные нормы, касающиеся содержания под стражей в ожидании выдачи, непоследовательными, взаимоисключающими и не обеспеченными адекватными гарантиями против произвола (см. в числе многих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Насруллоев против Российской Федерации" § 77, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов против Российской Федерации", § 140, Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, §§ 127-130* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Каримов против Российской Федерации", § 115, и Постановление Европейского Суда от 4 ноября 2010 г. по делу "Султанов против Российской Федерации" (Sultanov v. Russia), жалоба N 15303/09, § 86* (* Там же. N 11/2011.)).

159. Что касается применения национального законодательства в настоящем деле, Европейский Суд ссылается на факты, изложенные в §§ 25-33 настоящего Постановления, которые указывают на отсутствие ясных положений законодательства, устанавливающих порядок санкционирования и продления содержания под стражей для обеспечения возможной выдачи и определяющих сроки такого содержания под стражей. В частности, представляется, что содержание под стражей было основано на решении иностранного суда и что срок содержания не был установлен. Таким образом, содержание под стражей заявителя не сопровождалось адекватными гарантиями против произвола. На практике национальная система не смогла защитить заявителя от произвольного заключения, по этой причине его содержание под стражей не может рассматриваться как "законное" для целей пункта 1 статьи 5 Конвенции.

160. Соответственно имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается содержания под стражей заявителя с 3 марта по 14 августа 2009 г.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

161. Заявитель утверждал на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции, что был лишен права на эффективную судебную проверку правомерности его содержания под стражей. В частности, он утверждал, что при вынесении решения от 18 марта 2009 г. Дзержинский районный суд не рассмотрел надлежащим образом основания его неоднократного содержания под стражей с целью выдачи. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

162. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя должна быть отклонена как необоснованная, поскольку он мог воспользоваться правом на проверку правомерности его содержания под стражей. В частности, они отметили, что в своем решении от 18 марта 2009 г. Дзержинский районный суд рассмотрел жалобу заявителя. Кроме того, в своих решениях от 2 февраля и 25 августа 2009 г. национальные суды рассмотрели жалобы заявителя и признали, что его содержание под стражей в ожидании экстрадиции было незаконным. Власти Российской Федерации не предоставили объяснений по вопросу о безотлагательности судебного пересмотра жалобы заявителя.

163. Заявитель не согласился с властями Российской Федерации и утверждал, что Дзержинский районный суд уклонился от рассмотрения его жалобы на незаконность оснований содержания под стражей. Он отметил, что российские суды уклонились от безотлагательного пересмотра законности содержания под стражей, поскольку его жалоба от 13 мая 2009 г. была рассмотрена со значительной задержкой.

164. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя должна быть объявлена приемлемой. Однако с учетом вышеупомянутых выводов он не считает необходимым рассматривать ее отдельно.

V. Предполагаемое нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции

165. Заявитель утверждал на основании пункта 2 статьи 6 Конвенции, что выпуск новостей от 3 марта 2009 г. нарушил его право на презумпцию невиновности, представив его виновным в уголовных преступлениях, в которых его обвинили узбекские власти. Соответствующая часть статьи 6 Конвенции предусматривает:

"...2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком".

A. Доводы сторон

166. Власти Российской Федерации утверждали, что презумпция невиновности заявителя не была нарушена, поскольку оспариваемый пресс-релиз Национального бюро Интерпола в Санкт-Петербурге содержал лишь ссылки на информацию, полученную от узбекских властей, и не указывал на то, что заявитель виновен в предполагаемых преступлениях.

167. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

168. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

169. Европейский Суд напоминает, что разбирательство по поводу выдачи относится к сфере действия пункта 2 статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов против Российской Федерации", §164), который в соответствующем аспекте направлен на предотвращение ущерба справедливому рассмотрению уголовного дела преждевременными заявлениями о виновности, сделанными в связи с этим разбирательством. Презумпция невиновности, предусмотренная пунктом 2 статьи 6 Конвенции, является одним из элементом справедливого рассмотрения уголовного дела, требуемого пунктом 1 той же статьи (см. Постановление Европейского Суда от 10 февраля 1995 г. по делу "Аллене де Рибмон против Франции" (Allenet de Ribemont v. France), § 35, Series A, N 308). Она также, среди прочего, охватывает высказывания, допущенные иными должностными лицами по поводу рассматриваемого уголовного дела, которые внушают общественности представление о том, что подозреваемый виновен, и опережают оценку фактов компетентным судебным органом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аллене де Рибмон против Франции", § 41, Постановление Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98, §§ 41-43, ECHR 2000-X, и Постановление Европейского Суда по делу "Буткевичюс против Литвы" (Butkevicius v. Lithuania), жалоба N 48297/99, § 49, ECHR 2002-I).

170. Последовательный подход Европейского Суда заключается в том, что презумпция невиновности нарушается, если судебный акт или заявление публичного должностного лица относительно обвиняемого в совершении преступления отражает мнение о том, что он виновен, до того, как его вина установлена в соответствии с законом. Даже в отсутствие формального вывода может быть достаточно указания в мотивировочной части, позволяющего предположить, что должностное лицо считает обвиняемого виновным. Необходимо делать коренное различие между заявлением о том, что лицо лишь подозревается в совершении преступления, и прямым утверждением до признания виновности судом о том, что лицо совершило указанное преступление. Европейский Суд последовательно подчеркивал важность выбора выражений публичными должностными лицами в их заявлениях, сделанных до рассмотрения дела судом и признания лица виновным в совершении конкретного преступления (см. Постановление Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Бёмер против Германии" (Bohmer v. Germany), жалоба N 37568/97, §§ 54 и 56, Постановление Европейского Суда от 27 февраля 2007 г. по делу "Нештяк против Словакии" (Nestak v. Slovakia), жалоба N 65559/01, §§ 88-89, и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2011 г. по делу "Констас против Греции" (Konstas v. Greece), жалоба N 53466/07, § 45).

171. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что канал государственного* (* Так в оригинале, хотя НТВ формально не является государственным телеканалом (прим. переводчика).) телевидения дважды транслировал репортаж со ссылкой на пресс-службу Главного управления внутренних дел Санкт-Петербурга и Ленинградской области, показав фотографию заявителя в анфас и профиль и охарактеризовав его как "...террориста из Узбекистана... известного члена экстремистского ваххабитского религиозного движения... который находился в розыске в течение двух лет...". За этим описанием последовало заявление заместителя начальника филиала Национального центрального бюро Интерпола ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, в котором официальное лицо в утвердительных выражениях указало, что заявитель "...приняв идеи экстремистского политического движения... создал "Халка", группу для распространения идей движения ваххабитов, чтобы изменить существующее государственное устройство в Узбекистане, захватить власть и устранить законно избранных должностных лиц...". Данное заявление не было ограничено описанием статуса заявителя в ожидании выдачи, но представило установленным, без ограничений и оговорок, тот факт, что он организовал преступную группу и совершил преступления.

172. Европейский Суд полагает, что данное утверждение должностного лица эквивалентно признанию заявителя виновным в совершении преступления и заранее предрешило оценку фактов компетентными судебными органами. Принимая во внимание, что заместитель начальника филиала Национального центрального бюро Интерпола во время интервью представлял правоохранительные органы, ему следовало с особой тщательностью подбирать слова, описывая процессуальные действия, которые проводились в отношении заявителя (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 23 октября 2008 г. по делу "Хужин и другие против Российской Федерации" (Khuzhin and Others v. Russia), жалоба N 13470/02, §§ 95-96* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.), и Постановление Европейского Суда от 4 марта 2010 г. по делу "Мохов против Российской Федерации" (Mokhov v. Russia), жалоба N 28245/04, §§ 31-32* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2010.)). Учитывая изложенное, Европейский Суд полагает, что утверждение официальных лиц могло обусловить представление общественности о том, что заявитель является преступником до того, как была доказана его виновность в соответствии с законом. Таким образом, Европейский Суд находит, что была нарушена презумпция невиновности в отношении заявителя.

173. Следовательно, имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

174. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

175. Заявитель не предоставил требований в отношении материального ущерба. Что касается морального вреда, он утверждал, что испытал стресс, разочарование и страдания в результате высокого риска подвергнуться пыткам в случае выдачи в Узбекистан и 11 месяцев его незаконного содержания под стражей в ожидании экстрадиции в ненадлежащих условиях. Он отнес сумму компенсации морального вреда на усмотрение Европейского Суда.

176. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не имеет права на присуждение какой-либо компенсации морального вреда.

177. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

178. Ссылаясь на соглашения о вознаграждении за юридические услуги и сведения учета рабочего времени адвокатов, заявитель требовал 2 650 евро за работу, проведенную адвокатом из Санкт-Петербурга О. Цейтлиной, и 1 000 евро за работу, проведенную адвокатом из Европейского центра защиты прав человека/ПЦ "Мемориал" К. Коротеевым. Заявитель требовал в общей сложности 3 650 евро за работу адвокатов в связи с представительством его интересов в Европейском Суде. Он также требовал 3 944 фунта стерлингов (приблизительно 4 537 евро) за перевод и административные расходы.

179. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не представил доказательств того, что платежи были действительно осуществлены и что их размеры являлись разумными.

180. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных ему документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить 5 500 евро в качестве компенсации всех видов издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

181. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции в части его экстрадиции в Узбекистан и условий содержания под стражей в 78-м отделе милиции Санкт-Петербурга и следственном изоляторе N ИЗ-47/4 Санкт-Петербурга и жалобу на нарушение пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции и пункта 2 статьи 6 Конвенции приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что в случае исполнения решения об экстрадиции в отношении заявителя будет допущено нарушение статьи 3 Конвенции;

3) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда о том, что в интересах надлежащего проведения разбирательства желательно не выдавать заявителя до тех пор, пока настоящее Постановление не вступит в силу;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей для обеспечения возможной выдачи;

6) постановил, что не является необходимым обособленное рассмотрение жалобы заявителя с точки зрения пункта 4 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции;

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, за исключением выплаты компенсации судебных расходов и издержек:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) заявителю в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(ii) 5 500 евро (пять тысяч пятьсот евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек с тем, чтобы чистая сумма компенсации была перечислена на банковский счет его представителей в Соединенном Королевстве;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 декабря 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда