Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 июня 2012 г. Дело "Кожаев (Kozhayev) против Российской Федерации" (Жалоба N 60045/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Кожаев (Kozhayev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 60045/10)

Постановление Суда

Страсбург, 5 июня 2012 г.

По делу "Кожаев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 мая 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 60045/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Белоруссии Вадимом Юрьевичем Кожаевым (далее - заявитель) 18 октября 2010 г.

2. Интересы заявителя представляла Р. Магомедова, адвокат, практикующая в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 19 октября 2010 г. председатель Первой Секции на основании ходатайства заявителя от 18 октября 2010 г. решил применить правила 39 и 41 Регламента Суда и указать властям Российской Федерации на то, что заявитель не должен быть выдан Белоруссии до дополнительного уведомления, и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

4. 17 марта 2011 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году и проживает в Москве.

A. Задержание заявителя и разбирательство по поводу выдачи

6. 21 сентября 2004 г. белорусские власти возбудили уголовное дело против заявителя по обвинению в вымогательстве. 11 ноября 2004 г. заявитель был признан виновным в вымогательстве и приговорен к четырем годам лишения свободы в исправительном учреждении открытого типа* (* Неясно, в каком исправительном учреждении содержался заявитель. Сам он в своих обращениях, опубликованных в Интернете, называет его "общежитием вольного поселения". Уголовно-исполнительный кодекс Белоруссии в числе исправительных учреждений называет исправительные колонии-поселения, где осужденные содержатся под надзором. Однако согласно ст. 64 УИК Белоруссии в исправительных колониях-поселениях отбывают наказание осужденные к лишению свободы за преступления, совершенные по неосторожности, а также осужденные, твердо ставшие на путь исправления, переведенные из исправительных колоний общего, усиленного и строгого режимов (прим. переводчика).).

7. В 2005 году заявитель скрылся из исправительного учреждения и прибыл в Москву.

8. 1 апреля 2005 г. белорусские власти выдали ордер на арест заявителя в связи с его бегством, которое в Белоруссии признается преступлением.

9. 11 февраля 2009 г. прокуратура Гомельской области (Белоруссия) возбудила уголовное дело против заявителя в связи с побегом из исправительного учреждения и пособничеством в покушении на убийство группы лиц в 1998 году. Второе обвинение охватывалось частью 1 статьи 139 Уголовного кодекса Белоруссии во взаимосвязи со статьей 14 (см. §§ 62-63 настоящего Постановления). В ту же дату прокуратура приняла решение о его заключении под стражу и выдала ордер на арест.

10. 23 ноября 2009 г. заявитель был задержан в Москве и содержался в отделе милиции. В тот же день белорусские власти подтвердили, что заявитель преследовался в Белоруссии, и просили российские власти содержать его под стражей до получения формального запроса о выдаче.

11. Российский прокурор* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) обратился в Савеловский районный суд Москвы с ходатайством о заключении заявителя под стражу с целью выдачи. 25 ноября 2009 г. районный суд удовлетворил ходатайство и заключил заявителя под стражу, сославшись на статьи 108 и 466 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) и статью 61 Минской конвенции (см. §§ 31, 37 и 52 настоящего Постановления). Срок содержания заявителя под стражей в постановлении указан не был. Заявитель не обжаловал его.

12. 24 декабря 2009 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации получила запрос от белорусских властей о выдаче заявителя. В нем содержались следующие сведения:

"Следствие установило, что [заявитель], действуя умышленно и в сговоре с Ш. и И., содействовал И. в покушении на убийство П. ...Потерпевший остался жив...

В случае выдачи [заявитель] не будет преследоваться за какое-либо преступление, не указанное в запросе о выдаче... Он не будет подвергнут пытке, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию... Запрос о выдаче не направлен на его преследование по политическим мотивам или расовым, религиозным или национальным основаниям. Действия, в связи с которыми требуется выдача, не наказываются смертной казнью...".

13. 8 января 2010 г. районный суд рассмотрел ходатайство прокурора и продлил срок содержания заявителя до 23 мая 2010 г. со ссылкой на шестимесячный срок, предусмотренный статьей 109 УПК РФ, а также на статью 466 УПК РФ и статью 61 Минской конвенции. Районный суд сослался на следующие факторы:

(i) заявитель преследовался в Белоруссии за особо тяжкое преступление, по которому срок давности не истек;

(ii) белорусские власти вынесли постановление о содержании под стражей;

(iii) содержание под стражей заявителя являлось необходимым в связи с процедурой "экстрадиционной проверки", осуществляемой по запросу о выдаче со стороны белорусских властей.

14. 24 февраля 2010 г. постановление о содержании под стражей от 18 января 2010 г. было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы.

15. 12 апреля 2010 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации вынесла решение о выдаче заявителя по обвинениям в соответствии с частью 1 статьи 139 Уголовного кодекса Белоруссии, в котором указывалось:

"[Заявитель] обвиняется в соответствии с частью 1 статьи 139 и статьей 415 Уголовного кодекса Белоруссии во взаимосвязи со статьей 14 Кодекса... Он обвиняется в пособничестве в сговоре с другими лицами совершению И. покушения на убийство...".

В выдаче заявителя по обвинениям в соответствии со статьей 415 Уголовного кодекса Белоруссии было отказано. Решение о выдаче не содержало оценки угрозы того, что заявитель подвергнется бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

16. После истечения 23 мая 2010 г. срока содержания под стражей 24 мая 2010 г. районный суд рассмотрел ходатайство прокурора и продлил срок содержания заявителя под стражей до 23 ноября 2010 г. Суд нашел, что задержка подачи прокурором ходатайства о продлении срока не препятствует суду в рассмотрении ходатайства и не дает оснований для его отклонения.

17. 23 июня 2010 г. Московский городской суд оставил без изменения постановление о содержании заявителя под стражей от 24 мая 2010 г.

18. Заявитель обжаловал решение о выдаче от 12 апреля 2010 г. в Московский городской суд. Слушания несколько раз назначались и откладывались, поскольку заявитель ходатайствовал об истребовании дополнительных доказательств, подавал заявления о предоставлении статуса беженца и временного убежища, а впоследствии подавал жалобы в связи с этими заявлениями (см. §§ 25-27 настоящего Постановления) или в связи с тем, что один из его адвокатов не мог явиться в судебное заседание. Городской суд посчитал, что исход этих обращений и разбирательств имеет значение для обжалования решения о выдаче, поэтому судебное разбирательство подлежит отложению.

19. Заявитель утверждал, что не должен быть выдан в Белоруссию, так как он опасался подвергнуться жестокому обращению и смертной казни и поскольку он является последователем движения "Харе Кришна".

20. 6 сентября 2010 г. городской суд оставил без изменения решение о выдаче. Суд указал следующее:

"...Обращение [заявителя] в миграционный орган за получением разрешения на временное убежище не препятствует рассмотрению жалобы на решение о выдаче. Такое обращение, поданное после его задержания, не влияет на выводы суда относительно решения о выдаче...

Как следует из информации, предоставленной Министерством иностранных дел Российской Федерации, не имеется данных о преследовании [заявителя] в Белоруссии по политическим, религиозным или иным мотивам.

Как следует из Уголовного кодекса Белоруссии, преступление, в котором обвиняется заявитель в Белоруссии, не наказывается смертной казнью. Генеральная прокуратура Белоруссии предоставила гарантии того, что [заявитель] не будет преследоваться за иные преступления, совершенные до выдачи, и не будет подвергнут запрещенной форме жестокого обращения или наказания...".

21. 20 октября 2010 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил без изменения решение от 6 сентября 2010 г. Суд кассационной инстанции указал следующее:

"Доводы [заявителя] о преследовании по политическим или религиозным мотивам надлежащим образом рассмотрены и отклонены судом первой инстанции... Его решение не может быть отменено, поскольку решение о выдаче было вынесено до принятия окончательного судебного решения по обращению о предоставлении статуса беженца...".

22. Двенадцатимесячный период содержания заявителя под стражей истекал 23 ноября 2010 г. В связи с этим, рассмотрев ходатайство прокурора, 19 ноября 2010 г. городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 23 мая 2011 г., даты истечения максимально возможного в соответствии с законом 18-месячного срока содержания под стражей (см. § 31 настоящего Постановления). Суд отметил, что заявитель подал жалобу в Европейский Суд, который указал в соответствии с правилом 39 Регламента Суда на то, что российские власти не должны исполнять решение о выдаче до дополнительного уведомления и что это решение остается в силе. Суд отметил следующее:

"Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. требует, чтобы содержание под стражей лица с целью выдачи регулировалось в соответствии с порядком, предусмотренным статьей 109 УПК РФ... Оно предусматривает, что содержание под стражей по истечении 12 месяцев и до 18 месяцев может быть санкционировано при исключительных обстоятельствах по ходатайству следователя и в связи с особо тяжкими преступлениями... Настоящее дело затрагивает исключительные обстоятельства ввиду тяжести обвинений...".

По-видимому, заявитель не обжаловал решение.

23. 16 мая 2011 г. заявитель был освобожден из-под стражи с обязательством не покидать город, в котором он проживает.

B. Ходатайства о признании беженцем и разрешении на временное убежище

24. Как указывалось в письме от 1 июля 2010 г., подписанном представителем Московского отделения Международного общества сознания Кришны, заявитель женат на российской гражданке, и они воспитывают ребенка согласно "ведическим стандартам". Брачная церемония являлась религиозной и следовала ведическим правилам. Как отмечалось в другом аналогичном письме, заявитель примкнул к движению "Харе Кришна" в 1990-х годах и активно участвовал в движении в качестве последователя и проповедника.

25. Заявитель подал ходатайство о признании беженцем, указав, что в 1992-2005 годах он распространял в Белоруссии печатные материалы о движении "Харе Кришна", практиковал йогу и обучал ей. Начиная с 1997 года у него "возникли проблемы" с белорусскими властями из-за его религии и связанной с ней деятельностью. Он несколько раз задерживался. В 2004 году заявитель пытался открыть в Минске образовательное учреждение, в котором преподавалось бы учение Бхактиведанты Свами* (* Бхактиведанта Свами (1896-1977) - также известен как Шримла Прабхупамда, известный кришнаит, автор, переводчик и комментатор священных писаний индуизма, основатель Международного общества сознания Кришны (прим. переводчика).). В 2004 году он и его жена были отравлены, и жена была госпитализирована. Впоследствии они переехали в другой город Белоруссии. Вскоре после этого против заявителя было возбуждено уголовное дело, и он был приговорен к четырем годам лишения свободы. Заявитель опасался жестокого обращения и смертной казни в связи с уголовными обвинениями против него в случае возвращения в Белоруссию.

26. Окончательным решением от 17 августа 2010 г. городской суд отклонил обращение заявителя о признании беженцем. Суд полагал, что утверждения заявителя об уголовном преследовании в стране происхождения не раскрывают угрозы жестокого обращения, он не предоставил доказательств относительно преследования, имевшего место ранее, или угрозы преследования по религиозным мотивам, с 2005 года до задержания в 2009 году заявитель не просил защиты в России по этим мотивам. Таким образом, суд решил, что обращение заявителя является только средством воспрепятствования разбирательству по поводу выдачи, которое продолжается в отношении него.

27. В сентябре 2010 года заявитель обратился за предоставлением временного убежища по таким же основаниям. Его обращение было отклонено миграционным органом 4 октября 2010 г. Отказ был подтвержден Федеральной миграционной службой 17 января 2011 г., которая указала, что:

"Уголовный кодекс Белоруссии предусматривает смертную казнь как исключительную меру, и подобные приговоры выносятся. Условия содержания под стражей соответствуют общепризнанным стандартам (см. Министерство иностранных дел, N 2031/1 от 10 марта 2010 г.). Генеральная прокуратура Белоруссии отмечает, что выдвинутые против заявителя обвинения не предусматривают смертной казни как возможного наказания. ФМС не имеет данных о пытке, жестоком обращении, незаконных задержаниях, дискриминации, преследовании по расовым, религиозным или социальным мотивам в Белоруссии... Заявитель не предоставил убедительных фактов в качестве оснований своего опасения подвергнуться религиозному преследованию в Белоруссии. Уголовное преследование в отношении него не связано с его предполагаемыми религиозными убеждениями. Он будет иметь возможность обжаловать приговор суда первой инстанции...".

Заявитель не обжаловал вышеупомянутые отказы в судебном порядке.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Конституция Российской Федерации 1993 года

28. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (часть 1 статьи 22). Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (часть 2 статьи 22).

B. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

29. Термин "суд" раскрывается в УПК РФ 2002 года как "любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом" (пункт 48 статьи 5). Термин "судья" определяется УПК РФ как "должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие" (пункт 54 статьи 5).

30. Районному суду подсудны уголовные дела обо всех преступлениях, за исключением уголовных дел, подсудных мировому судье, региональному суду или Верховному Суду Российской Федерации (часть 2 статьи 31).

31. Глава 13 УПК РФ регулирует применение мер пресечения. Содержание под стражей применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть 1 статьи 108). При необходимости избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство (часть 3 статьи 108). Постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежит рассмотрению судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня в присутствии заинтересованного лица (часть 4 статьи 108). Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения (часть 11 статьи 108). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть 1 статьи 109), но этот срок может быть продлен до шести месяцев судьей районного суда или военным судом соответствующего уровня. Срок содержания под стражей может быть продлен до 12 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений (часть 2 статьи 109). В дальнейшем срок содержания под стражей может быть продлен до 18 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109).

32. Мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица в порядке, предусмотренном статьей 466 (часть 2 статьи 97).

33. Глава 54 УПК РФ (статьи 460-468) регулирует процедуру выдачи.

34. Проверка законности и обоснованности решения о выдаче лица проводится в течение одного месяца со дня получения жалобы судом в открытом судебном заседании с участием прокурора, лица, в отношении которого принято решение о выдаче, и его защитника, если он участвует в уголовном деле (часть 4 статьи 463).

35. Часть 1 статьи 464 УПК РФ содержит условия отказа в выдаче. Так, выдача лица не допускается, если: лицо, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, является гражданином Российской Федерации (пункт 1), лицу, в отношении которого поступил запрос иностранного государства о выдаче, предоставлено убежище в Российской Федерации (пункт 2), в отношении указанного в запросе лица на территории Российской Федерации за то же самое деяние вынесен вступивший в законную силу приговор или прекращено производство по уголовному делу (пункт 3), в соответствии с законодательством Российской Федерации уголовное дело не может быть возбуждено или приговор не может быть приведен в исполнение вследствие истечения сроков давности или по иному законному основанию (пункт 4), имеется вступившее в законную силу решение суда Российской Федерации о наличии препятствий для выдачи данного лица в соответствии с законодательством и международными договорами Российской Федерации (пункт 5). Наконец, в выдаче должно быть отказано, если деяние, послужившее основанием для запроса иностранного государства о выдаче, в соответствии с уголовным законодательством Российской Федерации не является преступлением (пункт 6).

36. В случае, когда иностранный гражданин или лицо без гражданства, в отношении которого поступил запрос о выдаче, подвергается уголовному преследованию или отбывает наказание за другое преступление на территории Российской Федерации, его выдача может быть отсрочена до прекращения уголовного преследования, освобождения от наказания по любому законному основанию либо до исполнения приговора (часть 1 статьи 465).

37. При получении от иностранного государства запроса о выдаче лица, если при этом не предоставлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения в установленном порядке (часть 1 статьи 466).

38. Если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации (часть 2 статьи 466).

C. Прецедентная практика Конституционного Суда Российской Федерации

1. Постановление от 17 февраля 1998 г.

39. Проверяя соответствие Конституции Российской Федерации положения, содержащегося в части 2 статьи 31 Закона СССР "О правовом положении иностранных граждан в СССР" 1981 года, Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что иностранный гражданин, в отношении которого принято решение о выдворении из пределов Российской Федерации, не может быть задержан на срок свыше 48 часов без вынесения судебного решения.

2. Определение от 4 апреля 2006 г. N 101-О

40. Проверяя соответствие Конституции Российской Федерации части 1 статьи 466 УПК РФ, Конституционный Суд Российской Федерации напомнил свою последовательную прецедентную практику о недопустимости избыточного, неограниченного по продолжительности, произвольного содержания под стражей, не совместимого со статьей 22 Конституции Российской Федерации и пунктом 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, во всех делах, в том числе при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования.

41. По мнению Конституционного Суда Российской Федерации, отсутствие в части 1 статьи 466 УПК РФ положений, которые прямо устанавливали бы основания применения заключения под стражу в качестве меры пресечения, не указывает на неопределенность в вопросе о ее соответствии Конституции Российской Федерации. Пункт 1 статьи 8 Минской конвенции предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны, то есть порядок, который установлен УПК РФ. Этот порядок установлен, в частности, частью 1 статьи 466 УПК РФ и нормами его главы 13 "Меры пресечения", действие которых как общих норм, предусмотренных частью первой УПК РФ (общая часть), распространяется на все стадии и формы уголовного судопроизводства, в том числе - на производство по запросам иностранных государств об оказании им по уголовным делам правовой помощи путем выдачи лиц для уголовного преследования.

42. Конституционный Суд Российской Федерации подчеркнул, что гарантии права на свободу и личную неприкосновенность, предусмотренные статьей 22 и главой 2 Конституции Российской Федерации, полностью применимы при разрешении вопросов, связанных с содержанием под стражей лиц, в отношении которых рассматривается запрос иностранного государства об их выдаче для уголовного преследования. Соответственно, статья 466 УПК РФ не позволяет властям применять меру пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков.

3. Определение Конституционного Суда от 11 июля 2006 г. N 158-O по ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении

43. Генеральный прокурор Российской Федерации обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с ходатайством об официальном разъяснении Определения от 4 апреля 2006 г. N 101-О (см. выше) с целью, в частности, получения ответа на следующий вопрос: в каком порядке должно осуществляться продление сроков содержания под стражей лиц, к которым содержание под стражей как мера пресечения применено в целях обеспечения их возможной выдачи?

44. Конституционный Суд Российской Федерации отклонил ходатайство, установив, что он не имеет полномочий по определению конкретных положений уголовного закона, регулирующих процедуру или сроки содержания лица под стражей с целью дальнейшей выдачи. Данный вопрос относится к компетенции судов общей юрисдикции.

4. Определение от 1 марта 2007 г. N 333-O-П

45. Конституционный Суд Российской Федерации напомнил свой последовательный подход, согласно которому объем конституционного права на свободу и личную неприкосновенность является одинаковым для иностранных граждан и лиц без гражданства и граждан Российской Федерации. К иностранным гражданам и лицам без гражданства не может быть применено без судебного решения задержание на срок более 48 часов. Это конституционное требование служит гарантией не только от произвольного продления срока задержания свыше 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу.

46. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что часть 1 статьи 466 УПК РФ во взаимосвязи с положениями Минской конвенции не может быть истолкована как обеспечивающая возможность задержания лица на основании ходатайства иностранного государства на срок свыше 48 часов без судебного решения. Мера пресечения в виде заключения под стражу может применяться к такому лицу только в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, и с соблюдением установленных им сроков.

5. Определение от 19 марта 2009 г. N 383-О-О

47. Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии жалобы на нарушение конституционных прав положением части 2 статьи 466 УПК РФ, указав, что она "не устанавливает сроки содержания под стражей и не определяет основания и порядок избрания меры пресечения, она лишь закрепляет правомочие прокурора на исполнение уже состоявшегося решения компетентного судебного органа иностранного государства о заключении под стражу лица, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, оспариваемая... норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права [заявителя]...".

D. Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2009 г. N 22

48. В Постановлении N 22, утвержденном Пленумом Верховного Суда Российской Федерации 29 октября 2009 г. (далее - Постановление от 29 октября 2009 г.), указано, что согласно части 1 статьи 466 УПК РФ применение заключения под стражу к лицу, в отношении которого решается вопрос о его выдаче по запросу иностранного государства для уголовного преследования, если не представлено решение судебного органа этого государства об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, допускается лишь по судебному постановлению. Суд санкционирует заключение под стражу в данной ситуации в соответствии со статьей 108 УПК РФ на основании ходатайства прокурора о применении меры пресечения в виде заключения под стражу (пункт 34 Постановления от 29 октября 2009 г.). При принятии решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу судье надлежит проверить фактические и правовые основания для избрания такой меры пресечения. Если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения (часть 2 статьи 466 УПК РФ) на срок, не превышающий два месяца. Решение прокурора может быть обжаловано в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ.

49. Продлевая срок содержания под стражей в отношении такого лица, суду необходимо руководствоваться положениями статьи 109 УПК РФ.

III. Применимые международные документы и иные материалы

A. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (Минская конвенция)

50. При исполнении поручения об оказании правовой помощи согласно Минской конвенции, сторонами которой являются Россия и Белоруссия, запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны (пункт 1 статьи 8).

51. Выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание (пункт 2 статьи 56).

52. По получении требования о выдаче запрашиваемая Договаривающаяся Сторона немедленно принимает меры к розыску и взятию под стражу лица, выдача которого требуется, за исключением случаев, когда выдача не может быть произведена (статья 60).

53. Лицо, выдача которого требуется, по ходатайству может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. В ходатайстве должны содержаться ссылка на постановление о взятии под стражу и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно (пункт 1 статьи 61). О взятии под стражу или задержании до получения требования о выдаче необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону (пункт 3 статьи 61).

54. Лицо, взятое под стражу согласно пункту 1 статьи 61 Минской конвенции, должно быть освобождено, если требование о выдаче со всеми приложенными к нему документами не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение 40 дней со дня взятия под стражу (пункт 1 статьи 62).

B. Международные доклады о Белоруссии

55. В поддержку своих доводов об угрозе жестокого обращения заявитель сослался на доклады Комитета по правам человека ООН 1997 года, Комитета ООН против пыток 2000 года, специального докладчика ООН о правах человека в Белоруссии 2005-2006 годов.

56. Заявитель также ссылался на доклад Рабочей группы ООН по произвольным задержаниям 2004 года и, что касается ужасающих условий содержания под стражей в Белоруссии, на доклад миссии по установлению фактов Международной федерации за права человека (далее - FIDH) 2008 года.

57. Наконец, заявитель ссылался на доклад "Хьюман райтс уотч" "Несбывшиеся надежды: репрессии в Белоруссии после президентских выборов 2010 года" ("Shattering Hopes. Post-Election Crackdown in Belarus"), а также на доклад FIDH под названием "Белоруссия. Ограничения политических и гражданских прав граждан после президентских выборов 2010 года" ("Belarus. Restrictions on the Political and Civil Rights of Citizens Following the 2010 Presidential Election").

58. Кроме того, как сообщает "Международная амнистия", в июне 2010 года Палата представителей белорусского парламента создала рабочую группу по подготовке предложений по введению моратория на смертную казнь. Однако в Белоруссии продолжают выноситься смертные приговоры, несмотря на международное давление. Сообщается, что четыре человека были приговорены к смертной казни за убийства в 2009 году и два человека были приговорены к смертной казни за убийства в 2010 году. В 2011 году еще два человека были приговорены к смертной казни* (* К моменту вынесения настоящего Постановления приговор был приведен в исполнение, несмотря на критику со стороны международных организаций и сомнений в его законности (прим. переводчика).).

59. В 2010 году Комитет ООН против пыток рассмотрел четвертый периодический доклад Белоруссии, который содержал информацию в отношении рассматриваемого периода (сентябрь 1999 г. - август 2009 г.). В 2011 году Комитет принял, в частности, следующие заключительные замечания (CAT/C/BLR/CO/4):

"...Комитет выражает серьезную обеспокоенность в связи с многочисленными, постоянно поступающими сообщениями о том, что задержанные часто не имеют основных правовых гарантий, включая своевременный доступ к адвокату и врачу и право связаться с родственниками, и особенно это касается лиц, задержанных по обвинению в преступлении, предусмотренном статьей 293 Уголовного кодекса. Такие сообщения затрагивают случаи, совместно отмеченные несколькими мандатариями специальных процедур, включая специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, и касающиеся, в частности, Андрея Санникова, который во время судебного процесса в мае 2011 года заявлял о том, что был лишен права на доступ к адвокату, возможности связаться с семьей и получить медицинскую помощь, несмотря на вред, причиненный его здоровью представителями органов власти во время задержания, и Владимира Некляева...

10. Комитет глубоко обеспокоен многочисленными и постоянно поступающими сообщениями о широко распространенной практике пыток заключенных и жестокого обращения с ними в государстве-участнике. Согласно достоверной информации, которая была предоставлена Комитету, многие лишенные свободы лица подвергаются пыткам, жестокому обращению и угрозам со стороны сотрудников правоохранительных органов, особенно в момент задержания и во время содержания под стражей до суда. Эта информация подтверждает озабоченность, которая была высказана рядом международных органов, в частности, специальным докладчиком по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания, Советом по правам человека (Резолюция N 17/24), Верховным комиссаром Организации Объединенных Наций по правам человека и Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе. Принимая во внимание статью 25 Конституции, запрещающую применение пыток, Комитет выражает обеспокоенность в связи с существенным разрывом между законодательством и его практической реализацией (статьи 2, 4, 12 и 16)...

11. Комитет по-прежнему глубоко обеспокоен широко распространенной и сохраняющейся практикой непроведения должностными лицами оперативных, беспристрастных и всесторонних расследований по многочисленным сообщениям о применении пыток и жестоком обращении и непривлечения подозреваемых к ответственности, отсутствием независимых механизмов расследования и рассмотрения жалоб, запугиванием судебных работников, а также низким уровнем сотрудничества с международными контрольными органами, что ведет к серьезному занижению числа нарушений и безнаказанности...

16. Отмечая предоставленную государством-участником информацию о том, что определение пытки, содержащееся в статье 1 Конвенции, используется для привлечения к уголовной ответственности виновных в применении пыток, а Генеральная прокуратура занимается подготовкой законопроекта о внесении изменений и дополнений в уголовное законодательство, Комитет выражает обеспокоенность в связи с тем, что это определение пытки никогда не применялось в судах страны. Комитет также по-прежнему озабочен тем, что в законодательстве страны отсутствуют положения, определяющие пытку и обеспечивающие абсолютный запрет ее применения. Он также обеспокоен тем, что статьи 128 и 394 Уголовного кодекса не квалифицируют пытки в качестве уголовного преступления в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Конвенции (статьи 1, 2 и 4)...".

Замечания Комитета также содержат следующие заключения относительно условий содержания под стражей и смертной казни в Белоруссии:

"...19. Приветствуя усилия государства-участника по улучшению условий жизни лиц, находящихся под стражей (CAT/C/BLR/4, пункт 21.ff.), и признание государством-участником соответствующей рекомендации, вынесенной в процессе универсального периодического обзора (A/HRC/15/16, пункт 97.30), Комитет по-прежнему глубоко обеспокоен продолжающими поступать сообщениями о неудовлетворительных условиях содержания в местах лишения свободы, включая обращение специального докладчика по вопросу о пытках в отношении условий содержания в нескольких пенитенциарных учреждениях, в частности, в СИЗО Минска (A/HRC/4/33/Add.1, пункт 16). К этому же относятся проблемы с переполненностью, скудным рационом питания, отсутствием условий для соблюдения личной гигиены и надлежащего медицинского ухода (статьи 11 и 16)...

27. Комитет обеспокоен сообщениями о неудовлетворительных условиях содержания лиц, приговоренных к смертной казни, а также секретностью и нарушениями, с которыми сопряжено приведение в исполнение таких приговоров, включая сообщения о том, что родственники лиц, приговоренных к смертной казни, ставятся в известность только спустя несколько дней или недель после исполнения приговора, им не предоставляется возможности последний раз навестить заключенного, тело казненного не выдается семье, а о месте захоронения им не сообщают. Кроме того, Комитет выражает глубокую обеспокоенность сообщениями о том, что некоторым приговоренным к смертной казни заключенным не обеспечиваются основные правовые гарантии, а также тем, что заявления властей противоречат сообщениям из других источников по этому вопросу. Хотя Комитет и отмечает, что парламентская рабочая группа продолжает изучать возможность введения моратория на смертную казнь, он выражает сожаление в связи с приведением в исполнение двух смертных приговоров в отношении лиц, дела которых находились на рассмотрении Комитета по правам человека, несмотря на просьбу о принятии временных мер защиты...".

60. Содержание некоторых других докладов и сведений о Белоруссии кратко изложено Европейским Судом в деле "Пузан против Украины" (Puzan v. Ukraine), жалоба N 51243/08, §§ 20-24, Постановление от 18 февраля 2010 г.

C. Применимые нормы белорусского законодательства

61. Статья 59 Уголовного кодекса Белоруссии в действующей редакции предусматривает, что в качестве исключительной меры наказания допускается применение смертной казни за некоторые особо тяжкие преступления, сопряженные с умышленным лишением жизни человека при отягчающих обстоятельствах.

62. В соответствии с частью 1 статьи 139 Уголовного кодекса убийство наказывается лишением свободы на срок от шести до 15 лет. Смертная казнь упоминается в части 2 статьи 139 Уголовного кодекса в качестве возможных наказаний при определенных обстоятельствах, таких как убийства, совершенные группой лиц, двух или более лиц, престарелого лица или беременной женщины, сопряженное с похищением человека либо захватом заложника, или совершенное с целью скрыть другое преступление.

63. Часть 1 статьи 14 Уголовного кодекса содержит определение покушения на преступление. В части 2 этой статьи указано, что "ответственность за покушение на преступление наступает по той же статье Особенной части настоящего Кодекса, что и за оконченное преступление, со ссылкой на данную статью". Согласно статье 67 Уголовного кодекса смертная казнь за покушение не назначается.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

64. В соответствии со статьей 3 Конвенции заявитель жаловался на то, что в случае выдачи Белоруссии ему угрожает смертный приговор, жестокое обращение в белорусских учреждениях содержания под стражей, в частности, с целью получения признания в совершении преступлений, в которых он обвиняется, и что ему придется терпеть ужасающие условия содержания под стражей в таких учреждениях. Заявитель также утверждал, что указанные вопросы, в частности, угроза жестокого обращения, не были надлежащим образом рассмотрены российскими властями.

65. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

66. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не имеет статуса жертвы, поскольку исполнение решения о выдаче было и остается приостановленным вследствие применения правила 39 Регламента Суда. Кроме того, по мнению властей Российской Федерации, заявитель не предоставил подробных объяснений относительно угрозы жестокого обращения и, таким образом, не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что Белоруссия ратифицировала и применяет множество международных договоров, направленных на защиту прав человека. Белорусские власти предоставили заверения в том, что заявитель не будет преследоваться за иные преступления, помимо указанных в запросе о выдаче, и не подвергнется пытке или жестокому обращению или политическому преследованию. Преступления, за которые преследовался заявитель, не предусматривают возможности назначения смертной казни. Российские суды рассмотрели вопрос о возможной угрозе жестокого обращения с заявителем и нашли его необоснованным. Следовательно, позиция заявителя является несостоятельной.

2. Заявитель

67. Заявитель утверждал, что в то время как выдвинутые против него в настоящее время в Белоруссии обвинения не предусматривают смертной казни, они могут быть пересмотрены белорусскими властями, например, в ходе продолжающегося расследования. Белорусские заверения прямо не устраняют угрозы жестокого обращения, они не являются обязательными для белорусских следственных органов и не подкреплены каким-либо исполнительным механизмом. Необъяснимая задержка преследования заявителя (за преступления, относящиеся к 1998 году), усугубленная его принадлежностью к религиозной общине, составляет разумное основание полагать, что он будет преследоваться в Белоруссии.

68. Информация относительно жестокого обращения при содержании под стражей в Белоруссии является достоверной, хотя и недостаточной в связи с отказом страны от сотрудничества с органами ООН и Советом Европы (см. §§ 55-57 настоящего Постановления). Пытка не преследуется в соответствии с белорусским законодательством.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

69. Европейский Суд отмечает, что решение о выдаче остается в силе, и, таким образом, заявитель по-прежнему может считаться подвергающимся угрозе выдачи с учетом уголовного дела, возбужденного против него в Белоруссии. Соответственно, заявитель не утратил статуса жертвы в отношении предполагаемого нарушения статьи 3 Конвенции.

70. Европейский Суд отмечает, что заявитель выдвигал в национальных органах, в том числе в ходе разбирательства по поводу выдачи, различные доводы, относящиеся к угрозе бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания в случае его выдачи Белоруссии. Таким образом, довод властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты подлежит отклонению.

71. Наконец, Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

72. Европейский Суд напоминает, что осуществление государством-участником выдачи лица может повлечь возникновение вопроса по статье 3 Конвенции и, следовательно, обусловить ответственность указанного государства согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что данное лицо в случае выдачи будет подвергаться в запрашивающем государстве реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Установление такой ответственности неизбежно включает оценку условий в запрашивающем государстве с точки зрения стандартов статьи 3 Конвенции. При этом вопросы рассмотрения или установления ответственности принимающего государства на основании международного права в целом, Конвенции или в иной связи не возникают. Ответственность в соответствии с Конвенцией возникает или может возникать только у выдающего государства в силу совершения действий, прямым следствием которых является подверженность лица запрещенному жестокому обращению (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 67, ECHR 2005-I, Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), § 91, Series A, N 161).

73. При определении того, доказано ли наличие реальной угрозы подвергнуться в случае высылки обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, предоставленных ему или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе (см. Постановление Европейского Суда от 29 апреля 1997 г. по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France), § 37, Reports 1997-III). Поскольку характер ответственности государств-участников по статье 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен действием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-участник знало или должно было знать на момент высылки (см. Постановление Европейского Суда от 20 марта 1991 г. по делу "Крус Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), §§ 75-76, Series A, N 201, и Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), § 107, Series A, N 215). Однако если заявитель еще не выдан или не выслан, когда Европейский Суд рассматривает дело, оценка должна производиться на момент рассмотрения дела Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), §§ 85-86, Reports 1996-V).

74. Чтобы определить, имеется ли угроза жестокого обращения, Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя запрашивающему государству, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108, заключительная часть). В принципе заявитель обязан предоставить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства предоставлены, государство-ответчик обязано рассеять любые сомнения, связанные с ними (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, § 112* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), а также §§ 79-80 настоящего Постановления относительно оценки и значимости представленных материалов).

75. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд ранее неоднократно указывал, что может принимать во внимание информацию из недавних докладов независимых международных правозащитных организаций или государственных источников (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§ 99-100, Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 г. по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey), жалоба N 53566/99, § 67, Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, § 54, ECHR 2005-VI, и Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Аль-Моаяд против Германии" (Al-Moayad v. Germany), жалоба N 35865/03, §§ 65-66).

76. В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в принимающем государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111, и Решение Европейского Суда от 31 мая 2001 г. по делу "Катани и другие против Германии" (Katani and Others v. Germany), жалоба N 67679/01). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 73).

77. Что касается своей собственной проверки, Европейский Суд напоминает, что, учитывая субсидиарный характер своих функций, он должен проявлять осторожность, принимая на себя функцию суда первой инстанции, устанавливающего факты, когда это не представляется неизбежным при обстоятельствах конкретного дела. Европейский Суд указывал в различных контекстах, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценки фактов, осуществлявшуюся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 24 марта 2011 г. по делу "Джулиани и Гаджо против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, §§ 179 и 180). Несмотря на то, что Европейский Суд не связан выводами национальных судов, при обычных обстоятельствах требуются убедительные основания, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах, сделанных этими судами (см. там же).

78. Вместе с тем, как уже отмечалось, в соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение соблюдения обязательств государств, принявших Конвенцию. В отношении дел о выдаче или высылке, Европейский Суд напоминает, что, если заявитель представляет аргументированные основания, ставящие под сомнение точность информации, предоставленной государством-ответчиком, Европейский Суд должен убедиться в том, что оценка, осуществленная властями государства-участника, является адекватной и в достаточной степени подкрепленной национальными материалами, а также материалами, полученными из иных достоверных источников (см. Постановление Европейского Суда от 11 января 2007 г. по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands), жалоба N 1948/04, § 136).

79. При оценке таких материалов должен учитываться их источник, в частности, его независимость, надежность и объективность. В отношении докладов имеют значение авторитет и репутация автора, серьезность исследований, за счет которых они составлены, последовательность выводов и их подтверждение другими источниками (см. Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 143, ECHR 2008-...). Следует учитывать присутствие и исследовательские возможности автора материала в данной стране. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что государства (государство-ответчик в конкретном деле или любые другие государства-участники или прочие государства) благодаря своим дипломатическим миссиям и их возможности по сбору информации часто могут предоставлять материалы, имеющие особое значение для оценки Европейским Судом дела, поступившего на его рассмотрение. Он находит, что это соображение тем более должно применяться в отношении органов ООН, особенно с учетом их прямого доступа к властям страны, а также способности проводить проверки на местах и оценивать способом, который может быть невозможен для государств и неправительственных организаций (см. Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom), жалоба N 25904/07, § 121).

80. Хотя Европейский Суд признает, что многие доклады по своему характеру дают общие оценки, тем большее значение следует придавать докладам, которые рассматривают ситуацию с правами человека в конкретной стране и прямо излагают основания предполагаемой реальной угрозы жестокого обращения в деле, находящемся в Европейском Суде. Наконец, собственная оценка Европейским Судом ситуации с правами человека в какой-либо стране осуществляется только для установления того, возникнет ли нарушение требований статьи 3 Конвенции, если заявитель по данному делу будет выдан этой стране. Таким образом, значение, придаваемое независимым оценкам, неизбежно зависит от того, насколько эти оценки используют термины, сходные со статьей 3 Конвенции (там же, § 122).

81. Наконец, применимые общие принципы относительно смертной казни кратко изложены Европейским Судом в деле "Аль-Саадун и Муфзи против Соединенного Королевства" (Al-Saadoon and Mufdhi v. United Kingdom), жалоба N 61498/08, §§ 115-128, ECHR 2010-... (извлечения)).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Угроза жестокого обращения

82. В соответствии с упоминавшейся выше прецедентной практикой Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, относятся ли предсказуемые последствия выдачи заявителя Белоруссии, которая не является государством - участником Совета Европы, к сфере действия статьи 3 Конвенции. Поскольку заявитель еще не был выдан по причине применения Европейским Судом предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда, оценка подобной угрозы осуществляется Европейским Судом по состоянию на момент рассмотрения им дела с учетом оценки, произведенной национальными властями.

83. Следует подчеркнуть, что значительная часть докладов, на которые ссылался заявитель, устарела или затрагивает политические права и свободы, в частности, в контексте президентских выборов 2010 года (см. §§ 55 и 57 настоящего Постановления). Вместе с тем Европейский Суд также учитывает, что в нескольких недавних международных документах выражается серьезная озабоченность по поводу ситуации с правами человека в Белоруссии (см., в частности, § 59 настоящего Постановления).

84. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что национальные органы и власти Российской Федерации пренебрегли предполагаемой угрозой жестокого обращения и приняли во внимание заверения, предоставленные белорусскими властями по поводу того, что заявитель не будет преследоваться за иные преступления, помимо указанных в запросе о выдаче, и не подвергнется пытке или жестокому обращению или политическому преследованию (см. §§ 20 и 66 настоящего Постановления). В этом отношении Европейский Суд напоминает, что он уже предупреждал о невозможности полагаться на дипломатические заверения о неприменении пыток со стороны стран, где пытки являются широко распространенной или устойчивой проблемой. Кроме того, следует подчеркнуть, что, даже если подобные заверения получены, это не освобождает Европейский Суд от обязанности рассмотрения вопроса о том, представляют ли такие заверения в их практическом применении достаточную гарантию того, что заявитель будет защищен от угрозы обращения, запрещенного Конвенцией (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", § 105, и Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 148). В настоящем деле Европейский Суд полагает, что первое обязательство не устраняло угрозу бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Что касается второго заявления, власти Российской Федерации не комментировали довод заявителя о том, что оно не является обязательным для белорусских следственных органов и не может быть принудительно исполнено. В любом случае с учетом доступных докладов (см., в частности, § 59 настоящего Постановления) Европейский Суд не склонен придавать особое значение этому заявлению в настоящем деле (см. для сравнения Решение Европейского Суда от 6 июля 2010 г. по делу "Бабар Ахмад и другие против Соединенного Королевства" (Babar Ahmad and Others v. United Kingdom), жалобы NN 24027/07, 11949/08 и 36742/08, § 105).

85. Обращаясь к оценке ситуации заявителя, Европейский Суд отмечает, что между своим прибытием в Россию в 2005 году и разбирательством по поводу выдачи заявитель не возбуждал разбирательство, относящееся к обстоятельствам его убытия из страны происхождения. По сути, из имеющихся материалов не следует, что после задержания заявитель выдвигал конкретные утверждения об угрозе жестокого обращения в Белоруссии. Это, по крайней мере, частично объясняет, почему решение о выдаче не содержало оценки угрозы того, что заявитель подвергнется бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.

86. Европейский Суд учитывает, что УПК РФ перечисляет условия, при которых выдача не может быть санкционирована, включая предоставление лицу убежища в Российской Федерации или выявление российским судом препятствий для выдачи в соответствии с законодательством и международными договорами Российской Федерации (см. § 35 настоящего Постановления). Следует также отметить, что национальный суд отложил разбирательство по поводу решения о выдаче в ожидании исхода рассмотрения ходатайства о признании беженцем, поданного заявителем, и принял его во внимание.

87. Европейский Суд отмечает в этой связи, что ходатайство заявителя о признании беженцем было по существу связано с его предполагаемыми религиозными взглядами и деятельностью (см. § 25 настоящего Постановления). Однако, помимо ссылки на различные международные доклады по поводу общей ситуации с правами человека в Белоруссии, заявитель не обосновал индивидуальную угрозу жестокого обращения в связи с предполагаемыми религиозными взглядами. Он не предоставил убедительных доводов и данных, относящихся к предполагаемому преследованию приверженцев движения "Харе Кришна" в Белоруссии.

88. Кроме того, хотя не оспаривается сторонами, что в случае выдачи заявитель будет содержаться под стражей в Белоруссии в период судебного разбирательства, его ссылка на общую проблему соблюдения прав человека в запрашивающем государстве сама по себе не может рассматриваться как достаточное препятствие для выдачи.

89. Действительно, Европейский Суд ранее указывал, что выдача или высылка в конкретную страну по обвинениям, связанным с преступлениям, совершенным по политическим и/или религиозным мотивам, может в зависимости от контекста затрагивать серьезные вопросы с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 11 декабря 2008 г. по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia), жалоба N 42502/06, § 94* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2011.), относительно выдачи Узбекистану по обвинениям, связанным с членством в запрещенной религиозной организации). В то же время такой специальный контекст отсутствует, если заявитель обвиняется в обычном преступлении (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 3 марта 2011 г. по делу "Эльмуратов против Российской Федерации" (Elmuratov v. Russia), жалоба N 66317/09, § 84* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2011.), и Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Гараев против Азербайджана" (Garayev v. Azerbaijan), жалоба N 53688/08, § 72, также относительно выдачи Узбекистану). Следует отметить, что заявитель в настоящем деле обвиняется в обычном преступлении, не имеющем особого, например, политического контекста (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 20 мая 2010 г. по делу "Камышев против Украины" (Kamyshev v. Ukraine), жалоба N 3990/06, § 44, Постановление Европейского Суда от 3 июня 2010 г. по делу "Галеев против Российской Федерации" (Galeyev v. Russia), жалоба N 19316/09, § 55* (* Там же. N 11/2010.), в котором Европейский Суд нашел, что выдача заявителя Белоруссии по обвинениям в превышении должностных полномочий и вымогательстве не составит нарушение статьи 3 Конвенции). Заявитель в настоящем деле не утверждает, что принадлежит к политической оппозиции (см. Постановление Европейского Суда от 2 сентября 2010 г. по делу "Y.P. и L.P. против Франции" (Y.P. and L.P. v. France), жалоба N 32476/06, § 66, в котором Европейский Суд решил, что выдворение белорусского гражданина, активно участвовавшего в оппозиционном политическом движении в Белоруссии, нарушит требования статьи 3 Конвенции). Ссылка заявителя на различные доклады, основанные на оценке политического контекста в связи с выборами в Белоруссии, не является убедительной.

90. Заявитель не утверждал, что его прежний опыт уголовного преследования в Белоруссии затрагивал обстоятельства, способные обосновать серьезную угрозу жестокого обращения или несправедливого судебного разбирательства в будущем (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 10 декабря 2009 г. по делу "Коктыш против Украины" (Koktysh v. Ukraine), жалоба N 43707/07, § 64, в котором утверждение о жестоком обращении оценивалось с учетом основного вопроса, связанного со смертной казнью, и предположительно имевшего место ранее жестокого обращения). Утверждение заявителя о том, что любой подозреваемый, заключенный под стражу в Белоруссии, подвергается угрозе жестокого обращения, является слишком неконкретным. Рассмотрев все имеющиеся материалы и доводы сторон, Европейский Суд полагает, что не установлено, что ситуация с правами человека в Белоруссии такова, что требует полного запрета выдачи в эту страну, например, в связи с угрозой жестокого обращения с заключенными (см. аналогичный подход в Решении Европейского Суда от 11 мая 2004 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации" (Bordovskiy v. Russia), жалоба N 49491/99* (* Там же. N 2/2005.), и недавние примеры в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Пузан против Украины", § 34, упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Камышев против Украины", § 44, и упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Галеев против Российской Федерации", § 55).

91. Наконец, Европейский Суд учитывает отсутствие данных о том, что члены семьи заявителя ранее преследовались в Белоруссии или подвергались там жестокому обращению. Выводы в настоящем деле, помимо простых догадок, из предполагаемой задержки возбуждения разбирательства против заявителя в связи с покушением на убийство в 1998 году не могут быть сделаны.

92. Таким образом, нельзя считать, что заявитель указал на какие-либо индивидуальные обстоятельства, обосновывающие его опасение по поводу жестокого обращения, и что имеются существенные основания полагать, что он в случае выдачи столкнется с реальной угрозой подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции в запрашивающем государстве. Европейский Суд заключает, что выдача заявителя Белоруссии не составит нарушение требований статьи 3 Конвенции.

(ii) Угроза смертной казни

93. Второй довод заявителя касался угрозы смертной казни как формы "наказания" в нарушение требований статьи 3 Конвенции. Однако сторонами не оспаривается, что обвинения против заявителя в соответствии с частью 1 статьи 139 Уголовного кодекса Белоруссии, указанной в запросе о выдаче и рассмотренной в решении о выдаче, не предусматривают смертной казни в качестве возможного наказания (см. §§ 61-62 настоящего Постановления, см. также противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу по делу "Коктыш против Украины", § 61, в котором заявитель обвинялся на основании части 2 статьи 139 Уголовного кодекса Белоруссии).

94. Городской суд в решении о выдаче учел применимые положения Уголовного кодекса Белоруссии и заключил, что заявитель не подвергается угрозе смертной казни (см. § 20 настоящего Постановления).

95. Европейский Суд также напоминает, что решение о выдаче указывало, что заявитель обвиняется и подлежит выдаче по обвинению в пособничестве в сговоре с другими лицами в совершении покушения на убийство И. (см. § 15 настоящего Постановления). В этой связи следует отметить, что смертная казнь в то время была и остается указанной в части 2 статьи 139 Уголовного кодекса Белоруссии в числе возможных наказаний за ряд преступлений, например, за убийство, совершенное группой лиц (см. § 62 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд не может строить догадки по поводу возможного исхода уголовного дела в Белоруссии. Даже если предположить, что обвинение против заявителя может быть переквалифицировано, не имеется данных о том, что покушение на данное преступление, что не оспаривается, влечет смертную казнь, или что лица, осужденные за такие преступления, могут быть на практике осуждены к смерти. Из статьи 67 Уголовного кодекса Белоруссии ясно следует, что смертная казнь не назначается за покушение на преступление.

96. Соответственно, Европейский Суд заключает, что отсутствуют существенные основания полагать, что заявитель подвергнется реальной угрозе назначения смертной казни в случае осуждения белорусским судом.

(iii) Заключение

97. В случае выдачи заявителя Белоруссии требования статьи 3 Конвенции нарушены не будут.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

98. Заявитель жаловался на то, что его задержание и содержание под стражей с 23 ноября 2009 г. до начала ноября 2010 года нарушали требования пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя с точки зрения пункта 1 статьи 5 Конвенции, который в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче...".

A. Доводы сторон

99. Заявитель утверждал, что постановление о содержании под стражей от 25 ноября 2009 г. не установило срока его содержания под стражей и что постановления о продлении срока не выносились. Вместе с тем заявитель утверждал, что последующие постановления о содержании под стражей санкционировали его содержание под стражей в течение длительного срока. Обстоятельства его содержания под стражей могли изменяться с течением времени, а постановления о содержании под стражей по-прежнему основывались на тяжести обвинений против него и на том, что разбирательство по поводу выдачи продолжается. В любом случае применимые процедуры и законодательство были недостаточно ясными и предсказуемыми.

100. Власти Российской Федерации утверждали, что в соответствии с российским законодательством, истолкованным Конституционным Судом Российской Федерации, предельный срок содержания под стражей российских и иностранных граждан в отсутствие судебного решения составляет 48 часов. Заявитель, пользовавшийся услугами адвоката на уровне страны, мог определить предусмотренный законом срок содержания под стражей в целях выдачи, с учетом Постановления Конституционного Суда Российской Федерации 2007 года (см. §§ 45-46 настоящего Постановления). Российские власти проявили надлежащую старательность в проведении разбирательства по поводу выдачи, которая требовала тщательного исследования предполагаемой угрозы жестокого обращения, определения гражданства заявителя и составления ряда экспертных заключений. Заявитель имел возможность обжаловать постановления о содержании под стражей и воспользовался ею, что, таким образом, обеспечило эффективную проверку его содержания под стражей.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

101. До рассмотрения существа жалобы заявителя Европейский Суд напоминает, что применение правила шестимесячного срока не исключается в связи с тем, что государство-ответчик не выдвинуло предварительного возражения по этому поводу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 68, ECHR 2006-III).

102. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что жалоба относительно законности задержания заявителя 23 ноября 2009 г. и его последующего содержания под стражей была впервые подана в Европейский Суд 2 ноября 2010 г. Он также учитывает, что в отличие от ряда ранее рассмотренных дел (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации", § 120) содержание заявителя под стражей после его задержания состояло из нескольких отдельных периодов, которые санкционировались и прекращались судебными решениями. Таким образом, целесообразно применить правило шестимесячного срока к каждому периоду содержания под стражей, принимая за точку отсчета соответствующие решения по жалобам в рамках исчерпания внутренних средств правовой защиты, или, в отсутствие решения по жалобе и доводов властей Российской Федерации относительно требования исчерпания, даты вступления в силу соответствующего постановления о содержании под стражей или даты, в которую предполагаемое нарушение устранялось. Следовательно, Европейский Суд не вправе рассматривать законность содержания заявителя под стражей до 23 мая 2010 г. включительно, поскольку окончательные решения относительно этого периода содержания под стражей были приняты не позднее 24 февраля 2010 г., тогда как жалоба была впервые подана в Европейский Суд 2 ноября 2010 г.

103. Соответственно, что касается формальной законности, Европейский Суд может рассматривать вопрос о предполагаемом отсутствии правовой основы для содержания заявителя под стражей с 24 мая по 2 ноября 2010 г.

104. Претензии заявителя по поводу законности последующего содержания под стражей не были включены в первоначальную жалобу и были впервые выдвинуты по существу только в объяснениях заявителя от 30 июня 2011 г., поэтому они не будут приняты во внимание в настоящем деле.

105. Европейский Суд полагает, что жалоба по поводу законности содержания заявителя под стражей с 24 мая по 2 ноября 2010 г. не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

106. Как признало государство-ответчик, период содержания заявителя под стражей в соответствии с судебным решением от 18 января 2010 г. истек 23 мая 2010 г. Новое решение о содержании под стражей было вынесено 24 мая 2010 г. Для того чтобы содержание под стражей отвечало стандарту "законности", оно должно иметь основу в национальном законодательстве. Представляется, что согласно российскому законодательству заключенный не может продолжать содержаться под стражей после того, как санкционированный срок содержания под стражей истек или что исключения из этого правила не допускаются или не предусматриваются, какой бы незначительной ни была длительность содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 149, ECHR 2005-X (извлечения))* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.). Таким образом, период содержания заявителя под стражей с момента истечения ранее санкционированного срока содержания под стражей в полночь 23 мая 2010 г. до момента, когда было вынесено новое решение 24 мая 2010 г., было "незаконным" и, следовательно, нарушающим требования пункта 1 статьи 5 Конвенции.

107. Что касается последующего содержания заявителя под стражей до 2 ноября 2010 г., Европейский Суд отмечает, и иное не утверждалось, что этот вопрос регулярно пересматривался компетентным судом в соответствии с максимальными сроками, предусмотренными статьей 109 УПК РФ, а также согласно Постановлению Верховного Суда Российской Федерации (см. § 48 настоящего Постановления, и для сравнения Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, §§ 73-75* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)). Законность этого содержания под стражей несколько раз пересматривалась и подтверждалась судом кассационной инстанции.

108. Европейский Суд также отмечает, что суд первой инстанции установил пределы длительности содержания заявителя под стражей в постановлении о содержании под стражей в соответствии со статьей 109 УПК РФ и Минской конвенцией. Европейский Суд не усматривает причин не согласиться с оценкой национальных судов. В национальных судах и Европейском Суде заявитель не выдвигал доводов, вынуждающих Европейский Суд рассматривать его содержание под стражей как нарушающее требования пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд не находит, что суды страны действовали недобросовестно и пренебрегали правильным применением соответствующего законодательства или что содержание заявителя под стражей в этот период было незаконным или произвольным с иной точки зрения.

109. В заключение Европейский Суд находит, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается законности содержания заявителя под стражей 24 мая 2010 г. до момента, когда постановление о содержании под стражей вынесено в этот день, и что по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается законности остального периода его содержания под стражей до 2 ноября 2010 г., нарушены не были.

III. Применение статьи 41 Конвенции

110. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

111. Заявитель требовал компенсации морального вреда, оставив ее размер на усмотрение Европейского Суда.

112. Власти Российской Федерации не согласились с этим.

113. С учетом характера нарушения, установленного в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд полагает, что установление факта нарушения Конвенции само по себе составит достаточную справедливую компенсацию.

B. Судебные расходы и издержки

114. Заявитель также требовал 7 200 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в национальных судах и Европейском Суде.

115. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

116. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда в случае установления Европейским Судом нарушения права, гарантированного Конвенцией или Протоколами к ней, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Требования заявителя не подкреплены необходимыми доказательствами. В частности, заявитель не предоставил доказательств того, что он уплатил адвокатский гонорар или имел юридическое и исполнимое обязательство сделать это. С учетом вышеизложенных критериев и отсутствия подтверждающих документов Европейский Суд отклоняет требование по данному основанию.

IV. Правило 39 регламента суда

117. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если (a) стороны заявят, что они не будут просить о передаче дела в Большую Палату, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения Постановления не поступит обращение о передаче дела в Большую Палату, или (c) Комитет Большой Палаты отклонит обращение о передаче дела в соответствии со статьей 43 Конвенции.

118. Европейский Суд полагает, что указание, данное властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. § 3 настоящего Постановления), должно оставаться в силе, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части угрозы бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания в случае выдачи Белоруссии и законности содержания заявителя под стражей с 24 мая по 2 ноября 2010 г., а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что выдача заявителя Белоруссии не составит нарушение требований статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается законности содержания заявителя под стражей 24 мая 2010 г. до момента, когда постановление о содержании под стражей вынесено в этот день;

4) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции, что касается законности остального периода его содержания под стражей до 2 ноября 2010 г., нарушены не были;

5) постановил, что установление факта нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции само по себе составит достаточную справедливую компенсацию;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации;

7) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда о том, что в интересах надлежащего проведения разбирательства желательно не выдавать заявителя до вступления в силу настоящего Постановления или до дополнительного указания.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 июня 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда