Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 февраля 2013 г. Дело "Ефименко (Yefimenko) против Российской Федерации" (Жалоба N 152/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Ефименко (Yefimenko) против Российской Федерации"
(Жалоба N 152/04)

Постановление Суда

Страсбург, 12 февраля 2013 г.

По делу "Ефименко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 22 января 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 152/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Александровичем Ефименко (далее - заявитель) 30 октября 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была оказана юридическая помощь, представляла Анна Борисовна Полозова, адвокат, практикующая в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 16 июня 2008 г. Европейский Суд коммуни-цировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. 28 сентября 2009 г. и 14 сентября 2011 г. сторонам было предложено представить дополнительные письменные объяснения в соответствии с подпунктом "c" пункта 2 правила 54 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1969 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в Челябинской области.

A. Уголовное разбирательство в отношении заявителя

1. Задержание заявителя и судебное разбирательство в 2001-2003 годах

6. Заявитель был задержан 13 марта 2001 г. по подозрению в убийстве своей тети. Он отказался давать показания до назначения ему адвоката. 16 марта 2001 г. заявителю также предъявили обвинение в незаконном лишении свободы П. В дальнейшем заявитель привлек М. для представления его интересов в суде. Впоследствии он отказался от услуг М. по неуказанным причинам. В неустановленную дату в качестве защитника заявителя был назначен Д. Заявителю и его сопод-судимым предъявили обвинения в мошенничестве, похищении и нескольких эпизодах убийства. Заявитель знакомился с материалами дела с октября до декабря 2001 года.

7. В декабре 2001 года дело было направлено в Челябинский областной суд для разбирательства. В ходатайстве заявителя о рассмотрении дела судом присяжных было отказано. Для рассмотрения дела были назначены профессиональный судья и два народных заседателя (Г. и И.).

8. В ходе разбирательства заявитель содержался под стражей. Суд первой инстанции продлевал срок содержания его под стражей несколько раз. Заявитель обжаловал эти решения, ссылаясь на то, что народные заседатели были назначены для рассмотрения его дела незаконно, поскольку в нарушение требований Федерального закона "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" они участвовали в судебных разбирательствах более одного раза в год с 1998 по 2002 год. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобы заявителя на постановления о продлении содержания его под стражей. В частности, 22 ноября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил постановление от 1 октября 2002 г., вынесенное председательствующим судьей и двумя народными заседателями о продлении срока содержания под стражей. Суд кассационной инстанции постановил:

"...Из объяснений областного суда следует, что новые областные списки народных заседателей не были составлены, когда дело [заявителя] было назначено к рассмотрению...".

9. В неустановленную дату заявитель привлек Ж. в качестве защитника по уголовному делу.

10. Рассмотрение дела началось в феврале 2003 года. На слушании, состоявшемся 13 февраля 2003 г., заявитель безуспешно обжаловал участие народных заседателей в его деле и ходатайствовал о рассмотрении дела судом присяжных. Позднее по неуказанным причинам И. была заменена народным заседателем Ч.

11. 18 февраля 2003 г. председательствующий судья распорядился заменить адвоката Ж. в связи с его болезнью. С 20 февраля 2003 г. интересы заявителя представлял назначенный адвокат З. По-видимому, на некоторых этапах разбирательства защитником заявителя являлся назначенный адвокат П. Суд отказал в ходатайстве о назначении К. в качестве непрофессионального представителя.

12. Приговором от 24 апреля 2003 г. областной суд (в составе председательствующего судьи и народных заседателей Г. и Ч.) признал заявителя виновным в совершении нескольких преступлений (мошенничестве, похищении, вымогательстве, краже и нескольких эпизодах убийства) и приговорил его к 22 годам лишения свободы.

13. Последний день разбирательства, как представляется, транслировался и комментировался по местному телевидению в апреле, августе и сентябре 2003 года.

14. Заявитель подал кассационную жалобу на приговор областного суда в Верховный Суд Российской Федерации. Он, в частности, жаловался, что З. не подал жалобу, "несмотря на данное ранее обещание это сделать", и что состав суда был незаконным. Прокурор также обжаловал приговор областного суда.

15. 19 сентября 2003 г. заявитель давал показания в суде кассационной инстанции посредством видеосвязи. Как утверждает заявитель, слушание в суде кассационной инстанции длилось семь минут, а прения - только две минуты. Суд кассационной инстанции вынес новый приговор и уменьшил срок лишения свободы заявителю до 21 года. Суд кассационной инстанции не дал никаких указаний относительно состава суда и пояснений относительно права заявителя на защиту на кассационной стадии.

2. Дальнейшие события в 2004-2007 годах

16. Письмами от 19 марта и 12 апреля 2004 г. президент областной адвокатской палаты отклонил жалобы заявителя на адвоката З.

17. В октябре 2005 года и затем 21 декабря 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации уменьшил срок лишения свободы заявителя до 20 лет и шести месяцев.

18. В ответ на запрос заявителя областной суд и областное законодательное собрание сообщили, что они не владеют информацией о списках народных заседателей и были ли подобные списки уничтожены (см. также § 24 настоящего Постановления).

19. 8 февраля 2007 г. Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу заявителя и указал, что защитник должен назначаться на время рассмотрения кассационной жалобы заявителя. Хотя Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии жалобы заявителя, он отметил следующее:

"...Правоприменительные решения по делу [заявителя], основанные на положениях пунктов 1 и 5 частей 1 и 3 статьи 50 *(1) в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении, должны быть пересмотрены в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий".

20. 13 июня 2007 г. заместитель председателя Верховного Суда Российской Федерации отклонил обновленную жалобу заявителя на судебный приговор, установив, что "только то обстоятельство, что народные заседатели были назначены более одного раза в год, не может поставить под сомнение законность их назначения и, косвенно, законность состава суда".

3. Дальнейшие события в 2009-2011 годах

21. 10 июня 2009 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации пересмотрел уголовное дело в отношении заявителя в порядке надзора, отменил определение суда кассационной инстанции от 19 сентября 2003 г. и направил дело на новое кассационное рассмотрение. Ссылаясь на статьи 97, 108 и 255 Уголовно-процессуального кодекса, Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил оставить заявителя под стражей на время рассмотрения его дела в суде кассационной инстанции.

22. 3 сентября 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел кассационную жалобу и отменил приговор от 24 апреля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации отметил, в частности, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, в областном суде отсутствовали списки народных заседателей, что в 2002-2003 годах народные заседатели участвовали в рассмотрении других дел, и что имело место "нарушение прав [заявителя] на защиту и рассмотрение его дела беспристрастным судом". Суд кассационной инстанции направил дело на новое рассмотрение в Челябинский областной суд и оставил заявителя под стражей до 10 ноября 2009 г. на время рассмотрения его дела судом.

23. Повторное рассмотрение дела началось в сентябре 2009 года. Однако 6 апреля 2010 г. разбирательство было приостановлено, поскольку Президиум Верховного Суда Российской Федерации должен был рассмотреть определение суда кассационной инстанции от 3 сентября 2009 г. в порядке надзора.

24. 1 сентября 2010 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил определение суда кассационной инстанции от 3 сентября 2009 г. и направил дело на новое рассмотрение. Вместе с тем в отличие от определения суда кассационной инстанции от 3 сентября 2009 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации устранил ссылки на (i) отсутствие списка народных заседателей в областном суде, (ii) участие народных заседателей в рассмотрении других дел в 2002-2003 годах, (iii) "нарушение права [заявителя] на защиту и рассмотрение его дела беспристрастным судом". В результате Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил приговор областного суда от 24 апреля 2003 г. со следующей мотивировкой:

"...Из пояснений заместителя председателя областного суда следует, что списки народных заседателей для районных и городских судов в области были утверждены в период с 29 июня 2000 г. по 29 ноября 2001 г. ...Списки для восьми районных судов области не были представлены на утверждение. Народные заседатели по делу [заявителя] имели регистрацию в Челябинске. Не имеется данных о том, что их имена были включены в списки народных заседателей... При таких обстоятельствах состав суда не был законным. Согласно пункту 2 части 2 статьи 381 Уголовно-процессуального кодекса незаконность состава суда является безусловным основанием для отмены его решений...".

Президиум Верховного Суда Российской Федерации также отменил несколько постановлений областного суда о продлении срока содержания заявителя под стражей в 2002 году. Наконец, со ссылкой на статьи 108 и 255 Уголовно-процессуального кодекса Президиум Верховного Суда Российской Федерации оставил заявителя под стражей на время пересмотра его дела.

25. Повторное рассмотрение дела осуществлялось с октября 2010 года до февраля 2011 года. В ходе предварительной стадии*(2) заявителю был назначен адвокат Б., а впоследствии по его ходатайству - адвокат Д. В декабре 2010 года, после консультации с адвокатом, заявитель отказался от возможности рассмотрения дела судом присяжных и согласился на рассмотрение его дела профессиональным судьей.

26. В январе 2011 года был назначен новый адвокат К. на замену Д., который участвовал в другом деле. На заседании 11 января 2011 г. в ответ на вопрос председательствующего судьи заявитель сообщил, что он "еще не до конца обсудил линию защиты" со своим адвокатом. На заседании 12 января 2011 г. заявитель сообщил, что разговаривал с адвокатом и они обсудили линию защиты, которая предусматривала изменение его предыдущей стратегии и признание вины в убийстве тети. В то же время представляется, что (на этом или последующем заседании) адвокат К. поддержал ходатайство заявителя и его соподсудимого о прекращении производства за истечением срока давности по одному из обвинений. Кроме того, заявитель утверждал, что, посовещавшись с адвокатом, он согласился, что более нет необходимости вызывать оставшихся свидетелей и потерпевших. Таким образом, заявитель дал согласие на пересмотр его дела на основании имеющихся материалов.

27. На заседании 13 января 2011 г. председательствующий судья отметил, что заявитель подал жалобу на принятое ранее процессуальное решение и ходатайствовал о назначении Д. в качестве адвоката. В этой связи председательствующий судья спросил заявителя, был ли тот неудовлетворен работой адвоката К. Заявитель ответил, что был удовлетворен достаточной квалификацией адвоката для представления его интересов и не хотел бы его заменять.

28. 1 февраля 2011 г. областной суд прекратил дело по одному из обвинений. 16 февраля 2011 г. областной суд признал заявителя виновным в убийстве, похищении и вымогательстве. Областной суд приговорил его к лишению свободы сроком на 19 лет и шесть месяцев. В соответствии со статьей 72 Уголовно-процессуального кодекса России этот срок должен был исчисляться с 13 марта 2001 г. с учетом предшествующих периодов содержания заявителя в ходе разбирательства и вследствие приговора суда от 24 апреля 2003 г.

29. Заявитель и адвокат К. подали кассационную жалобу в Верховный Суд Российской Федерации.

30. Заявитель подал жалобу на адвоката К. президенту местной адвокатской палаты. Последний ответил, что в ходе судебного разбирательства заявитель не затрагивал вопроса относительно посещения его адвокатом в следственном изоляторе и что он обсуждал линию защиты с адвокатом несколько раз перед заседаниями суда в комнате содержания в здании суда.

31. В марте 2011 года Верховный Суд Российской Федерации назначил защитником Полозову. И Полозова, и Д. были уведомлены о дате и времени рассмотрения кассационной жалобы. Д. сообщил суду, что не имеет полномочий представлять заявителя в суде кассационной инстанции, и он не был привлечен в качестве защитника заявителем или его семьей. Полозова пояснила суду, что у нее нет соглашения с заявителем, и, кроме того, она была занята и, следовательно, не могла принять участия в деле в качестве назначенного защитника. Верховный Суд Российской Федерации, таким образом, назначил защитником Чи. Соответствующие регистрационные записи в деле указывают, что она знакомилась с материалами дела с 26 апреля по 5 мая 2011 г. Чи. также присутствовала на заседании суда 12 мая 2011 г. Заявитель участвовал в рассмотрении кассационной жалобы посредством видеосвязи из исправительного учреждения. Заявитель отказался от услуг адвоката Чи. Суд кассационной инстанции отклонил отвод, и адвокат Чи. продолжила представлять его интересы.

32. 12 мая 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор от 16 февраля 2011 г. без изменений. Суд кассационной инстанции определил:

"...В ходе судебного разбирательства защита [заявителя] осуществлялась адвокатом К., никаких жалоб в отношении нее выдвинуто не было. Стенограмма судебных заседаний противоречит утверждениям, что защита была неэффективна. Имеется также указание на то, что адвокат не встречалась [с заявителем] в следственном изоляторе. Однако вопрос о необходимости таких встреч не затрагивался в суде. Хотя в начале разбирательства утверждалось, что линия защиты не была обсуждена в полной мере, [заявитель] не ходатайствовал о предоставлении дополнительного времени. Впоследствии [заявитель] подтверждал несколько раз, что адвокат оказывал ему юридическую помощь и обсуждал с ним линию защиты... В ходе предварительного разбирательства суд удовлетворил ходатайство [заявителя] о назначении Д. в качестве адвоката. Он был заменен в ходе судебного разбирательства в связи с его участием в другом уголовном процессе...".

B. Условия содержания под стражей

1. Изолятор временного содержания

33. По словам заявителя, с 13 по 30 марта 2001 г. он содержался в изоляторе временного содержания Курчатовского района Челябинска. Ему не были предоставлены матрас, постельные принадлежности или какие-либо средства личной гигиены, а также доступ в душевую. Камера была грязной, сырой и холодной, в ней отсутствовала вентиляция. Заявитель не имел прогулок и находился в камере 24 часа в сутки.

2. Следственный изолятор

34. С 30 марта 2001 г. по 28 октября 2003 г. заявитель содержался в ФБУ N ИЗ-74/1 ГУФСИН России по Челябинской области. Очевидно, он также содержался в следственном изоляторе в 2005 году.

(a) Версия заявителя

35. Заявитель предоставил следующее описание условий содержания под стражей в следственном изоляторе в 2001-2003 годах.

36. С 17 апреля 2001 г. по 29 апреля 2003 г. он содержался в камере N 77 площадью 7-8 кв. м, рассчитанной на шестерых заключенных (на четырех заключенных "впоследствии"). Фактически в ней содержались от трех до семи заключенных. В связи с этим им иногда приходилось спать посменно. Искусственное освещение было включено круглосуточно. С 30 марта по 20 апреля 2001 г. в следственном изоляторе заявителю не выдавалось постельное белье, покрывало было выдано только в конце 2002 года. Не было предоставлено ни полотенец, ни посуды.

37. С 29 апреля по 28 октября 2003 г. заявитель содержался в камере N 80 площадью 7-8 кв. м, рассчитанной на четырех заключенных. Фактически в ней находились до пяти заключенных. Вследствие этого им иногда приходилось спать посменно.

38. В отношении всех камер заявитель утверждал, что унитаз, расположенный в углу камер, был отделен от жилой зоны только перегородкой. Стол находился в одном метре от унитаза. Камеры не вентилировались, и недостаток вентиляции усугублялся тем, что другие заключенные курили. До января 2003 года окна камер были закрыты металлическими ставнями в дополнение к наклоненным прутьям. В камерах не было горячей воды.

39. В течение всего периода содержания в следственном изоляторе заявитель имел только ежедневную часовую прогулку во дворе следственного изолятора. Остальную часть дня он проводил в камере. Питание и медицинское обслуживание были неудовлетворительными. В летний период заявитель не имел возможности принимать горячий душ.

(b) Версия властей Российской Федерации

40. Власти Российской Федерации привели следующие данные относительно размеров камер и количества заключенных, содержавшихся в них. Камера N 77 была площадью 9,3 кв. м, и в период, относящийся к обстоятельствам дела, в ней находились четверо заключенных. Камера N 80 имела площадь 9,3 кв. м на четверых заключенных, камера N 83 - 9,3 кв. м на четверых, камера N 91 - 30,2 кв. м на 12 , камера N 96 - 9,3 кв. м на четверых, камера N 154 - 23,1 кв. м на восьмерых, и камера N 1 - 20,8 кв. м на шестерых.

41. Власти Российской Федерации заключили из приведенной информации, что требованиям закона относительно площади, приходящейся на одного заключенного (4 кв. м), не соответствовали камеры NN 77, 80, 83 и 96. Остальные материальные условия содержания под стражей (свет, вентиляция, личное спальное место и спальное белье, питание) были приемлемыми. На окнах камер отсутствовали металлические ставни. На окнах были металлические прутья, которые не препятствовали естественному освещению. Туалеты были отгорожены от жилой зоны перегородками размером приблизительно 1 х 1 м и 0,5 м в высоту.

42. Указанные выше доводы были основаны на информации, предоставленной начальником исправительного учреждения в 2008 году, а также на многочисленных подтверждающих показаниях сотрудников исправительного учреждения (однако подписанных старшим сотрудником следственного изолятора). Власти Российской Федерации также предоставили копии графика "санитарных мероприятий" для заключенных в 2001-2003 годах.

3. Доводы заявителя

43. Заявитель жаловался на условия содержания под стражей в различные инстанции. Предположительно 26, 28 марта и 2 апреля 2001 г. заявитель и его адвокат жаловались в Челябинскую областную прокуратуру на то, что условия содержания под стражей в изоляторе временного содержания являлись неприемлемыми. 10 сентября 2001 г. прокурор отказал в возбуждении уголовного дела в отношении незаконности содержания под стражей в изоляторе временного содержания.

C. Переписка с областной Палатой адвокатов, Центром содействия международной защите и Европейским Судом

44. Заявитель утверждал, что несколько писем из Европейского Суда на имя заявителя в 2004-2005 годах вскрывались сотрудниками изолятора N 1 Челябинской области. Бoльшая часть этих писем являлась стандартной перепиской относительно первого вводного письма или подтверждения в получении писем заявителя. В письме, датированном 19 марта 2004 г., заявителю предлагалось дополнительно обосновать свою жалобу на условия содержания под стражей в Челябинском изоляторе.

45. На каждом письме имелись штамп с регистрационным номером и дата получения исправительным учреждением. Впоследствии заявитель утверждал, что практика просмотра его переписки продолжалась, и предоставил копии писем Европейского Суда на имя заявителя за период 2006-2008 годов, которые также имели сходные штампы различных исправительных учреждений.

46. Корреспонденция заявителя в Европейский Суд в 2003-2008 годах имела сопроводительные письма сотрудников различных исправительных учреждений. Некоторые сопроводительные письма сообщали о характере корреспонденции (например, данные о дополнительных материалах, уведомление об изменениях в деле заявителя) и/или количестве страниц, предоставленных заявителем для отправки. Некоторые личные письма заявителя также имели штамп с датой, в которую каждое письмо было передано в "специальный отдел". Например, в письме от 7 июня 2011 г. заявитель информировал Европейский Суд о ходе разбирательства на национальном уровне и намерении подать жалобу на другие нарушения Конвенции. На этом письме были проставлены штамп следственного изолятора N 74/3 Челябинска и дата получения письма в "специальном отделе". В июле 2011 года Европейский Суд направил это письмо представителю заявителя в Европейском Суде. В августе 2011 года представитель заявителя подал жалобу в Европейский Суд в связи с цензурой корреспонденции заявителя администрацией исправительного учреждения. Впоследствии заявитель утверждал, что передал письмо от 7 июня 2011 г. сотруднику исправительного учреждения, намереваясь попросить его дать ему конверт. Сотрудник доложил вышестоящему начальству, что, несмотря на разъяснение заявителю того, что письма в Европейский Суд должны представляться в запечатанных конвертах, заявитель настаивал на отправке письма и не просил конверта. Сотруднику был сделан выговор за указание содержания письма в сопроводительном письме.

47. Заявитель также переписывался с Центром содействия международной защите (далее - ЦСМЗ), неправительственной организацией в Москве, которая, в частности, предоставляет информацию о процедурах Конвенции и оказывает юридическую помощь заявителям в Европейском Суде. В ответ на письмо заявителя 28 апреля 2004 г. ЦСМЗ информировал его о процедуре подачи формуляра жалобы и дал советы заявителю относительно получения копий документов в поддержку его жалобы в Европейском Суде. На письме ЦСМЗ стоял штамп тюрьмы N 1 с внутренним номером корреспонденции и датой ее получения.

48. Наконец, заявитель отправил несколько писем в областную адвокатскую палату. Письмами от 19 марта и 12 апреля 2004 г. вице-президент адвокатской палаты ответил на его жалобу на адвоката З., в частности, в связи с неподанной в 2003 году кассационной жалобой. В письме от 22 декабря 2004 г. вице-президент уведомлял заявителя, что он не имеет возможности предоставить ему адвоката или дать дополнительные консультации в отношении положений уголовного законодательства и процедур. На всех письмах из коллегии адвокатов имелся штамп тюрьмы N 1 с внутренним регистрационным номером и датой получения.

49. Заявитель безуспешно жаловался в областную прокуратуру на то, что его переписка с областной адвокатской палатой и ЦСМЗ подвергалась цензуре администрацией исправительного учреждения, несмотря на особый статус такой корреспонденции.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Народные заседатели

50. В соответствии с Федеральным законом "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" (далее - Закон о народных заседателях), действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела, народными заседателями являются лица, наделенные полномочиями по осуществлению правосудия по гражданским и уголовным делам в составе суда и исполняющие обязанности судей на непрофессиональной основе (пункт 2 статьи 1 Закона о народных заседателях). Списки народных заседателей районного суда формируются соответствующим представительным органом местного самоуправления и подлежат утверждению законодательным органом субъекта Российской Федерации (статья 2 Закона о народных заседателях). Отбор народных заседателей для участия в рассмотрении дел в районном суде производится путем случайной выборки из общего списка народных заседателей соответствующего районного суда председателем данного суда (статья 5 Закона о народных заседателях). Согласно статье 9 Закона о народных заседателях народные заседатели могли привлекаться к исполнению своих обязанностей в региональном суде один раз в год в течение 14 дней или на время рассмотрения конкретного дела.

51. Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации вступил в силу 1 июля 2002 г. Пункт 3 части 2 статьи 30 этого Кодекса предусматривает, что дела о тяжких преступлениях рассматриваются тремя профессиональными судьями. Однако в соответствии с переходными положениями до 1 января 2003 г. подобные уголовные дела должны рассматриваться одним судьей. Это положение было изменено в мае 2002 года следующим образом:

"...До 1 января 2004 г. уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях рассматриваются судьей федерального суда общей юрисдикции единолично, а при наличии ходатайства обвиняемого, заявленного до назначения судебного заседания, - коллегией в составе судьи и двух народных заседателей дела...".

B. Представительство в уголовном процессе

52. Статья 48 Конституции России предусматривает, что каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу, действовавшему в период, относящийся к обстоятельствам дела, подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, которое они могут осуществлять лично либо с помощью защитника и (или) законного представителя (статья 16). Суд, прокурор, следователь и дознаватель разъясняют подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечивают им возможность защищаться всеми не запрещенными вышеуказанным Кодексом способами и средствами. В определенных случаях подозреваемый и обвиняемый могут пользоваться помощью защитника бесплатно.

53. Защитник приглашается подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого (статья 50 Уголовно-процессуального кодекса). Подозреваемый, обвиняемый вправе пригласить несколько защитников. По просьбе подозреваемого, обвиняемого участие защитника обеспечивается дознавателем, следователем или судом. В случае неявки приглашенного защитника в течение пяти суток со дня заявления ходатайства о приглашении защитника дознаватель, следователь или суд вправе предложить подозреваемому, обвиняемому пригласить другого защитника, а в случае его отказа принять меры по назначению защитника. Если в течение 24 часов с момента задержания подозреваемого или заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу явка защитника, приглашенного им, невозможна, то дознаватель или следователь принимает меры по назначению защитника. При отказе подозреваемого, обвиняемого от назначенного защитника следственные действия с участием подозреваемого, обвиняемого могут быть проведены без участия защитника, за исключением определенных случаев. Если адвокат участвует в производстве предварительного расследования или судебном разбирательстве по назначению дознавателя, следователя или суда, расходы на оплату его труда компенсируются за счет средств федерального бюджета.

54. Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника (статья 51 Уголовно-процессуального кодекса). Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если: подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним, подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту, подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу, лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 15 лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь, уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей. Если защитник не приглашен самим подозреваемым, обвиняемым, следователь или суд обеспечивает участие защитника в уголовном судопроизводстве.

55. В Определении от 18 декабря 2003 г. (N 497-О) Конституционный Суд Российской Федерации указал, что формулировка статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, устанавливая случаи обязательного участия в уголовном деле защитника, не содержит каких-либо указаний на то, что ее положения не подлежат применению в стадии кассационного производства. Эта позиция была подтверждена и развита в семи Определениях (NN 251-254, 255-О-П, 257-О-П, 276-O-П), вынесенных Конституционным Судом 8 февраля 2007 г. Он установил, что бесплатная юридическая помощь на кассационной стадии предоставляется на тех же условиях, что и на более ранних стадиях разбирательства. Право обвиняемого на юридическую помощь не может быть ограничено, если он не отказался от нее.

56. В соответствии с Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокат обязан исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда (статья 7). Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты (подпункт 6 пункта 4 статьи 6 названного Закона).

57. Согласно Кодексу профессиональной этики адвоката 2003 года, если после принятия поручения, кроме поручения на защиту по уголовному делу на предварительном следствии и в суде первой инстанции, выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение, он должен расторгнуть соглашение. Принимая решение о невозможности выполнения поручения и расторжении соглашения, адвокат должен по возможности заблаговременно поставить об этом в известность доверителя с тем, чтобы последний мог обратиться к другому адвокату (статья 10 Кодекса профессиональной этики адвоката). Адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу кассационной жалобы на приговор суда в отношении своего подзащитного (пункт 2 статьи 13 Кодекса профессиональной этики адвоката). Адвокат-защитник обязан обжаловать приговор по просьбе подзащитного или (i) при наличии оснований к отмене или изменению приговора или (ii) в отношении несовершеннолетнего или психически недееспособного, если суд не разделил позицию адвоката-защитника и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просил адвокат (пункт 4 статьи 13 Кодекса профессиональной этики адвоката). Адвокат-защитник, как правило, обжалует приговор если: (i) клиент является несовершеннолетним или психически недееспособным, (ii) суд не разделил позицию адвоката-защитника и назначил более тяжкое наказание, (iii) адвокат усматривает основания для смягчения приговора (пункт 4 статьи 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, последняя часть). Эти положения были изменены в 2005 и 2007 годах и сейчас предусматривают следующее:

"...2. Адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу кассационной жалобы на приговор суда в отношении своего подзащитного...

4. Адвокат-защитник обязан обжаловать приговор:

1) по просьбе подзащитного;

2) при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам;

3) как правило, в отношении несовершеннолетнего, если суд не разделил позицию адвоката-защитника и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просил адвокат...".

58. Труд адвокатов по назначению в уголовных делах оплачивается в размере от 275 до 1 100 рублей за день оказания услуг, включая свидания с клиентом в следственном изоляторе (приказ от 15 октября 2007 г. N 199/87н Министерств юстиции и финансов, Постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 16 марта и 20 июля 2011 г.).

C. Условия содержания под стражей

59. Согласно Правилам внутреннего распорядка следственных изоляторов 1996 года (глава 3), действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела, каждому заключенному бесплатно предоставляются отдельная кровать (по возможности)*(3), индивидуальные постельные принадлежности и посуда. В каждой камере должны находиться стол и сиденье, унитаз и водопроводный кран. Заключенным должно разрешаться пользование душем не менее чем раз в неделю. На каждого заключенного должно приходиться 4 кв. м пространства камеры (пункт 3.3).

60. В соответствии с Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов 2000 года, действовавшими в период, относящийся к обстоятельствам дела, каждому заключенному бесплатно предоставляются кровать, индивидуальные постельные принадлежности, полотенце и посуда (пункт 42). В каждой камере должны находиться стол и сиденье, унитаз и водопроводный кран (пункт 44). Заключенные бесплатно обеспечиваются трехразовым горячим питанием (пункт 46). Заключенным должно разрешаться пользование душем не менее чем раз в неделю, постельное белье меняется еженедельно (пункт 47). Заключенные имеют право на ежедневную часовую прогулку во дворе следственного изолятора (пункт 138).

D. Переписка осужденных к лишению свободы

61. Часть 2 статьи 91 Уголовно-исполнительного кодекса с изменениями от 8 декабря 2003 г. предусматривает, что переписка осужденных подвергается цензуре со стороны администрации исправительного учреждения. Переписка с судами, прокурорами, тюремной администрацией, уполномоченным по правам человека, общественными наблюдательными комиссиями и Европейским Судом цензуре не подлежит. Переписка осужденного с защитником (или иным уполномоченным представителем) цензуре не подлежит, за исключением случаев, когда администрация имеет основания полагать, что она преследует преступные цели. В таких случаях корреспонденция просматривается на основании мотивированного постановления начальника изолятора или его заместителя.

62. Согласно Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений 2001 года с изменениями 2004 года получение и отправление осужденными писем производится только через администрацию учреждения. Письма опускаются в почтовые ящики или передаются представителю администрации в незапечатанном виде (глава 12). 3 ноября 2005 г. были приняты новые Правила, пункт 50 которых предусматривает, что письма опускаются в почтовые ящики или передаются представителю администрации в незапечатанном виде, за исключением адресованных в организации и должностным лицам, переписка с которыми не подлежит цензуре.

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

63. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он содержался в ужасающих условиях в изоляторе временного содержания Курчатовского района и ФБУ N ИЗ-74/1 ГУФСИН России по Челябинской области с марта 2001 года по октябрь 2003 года.

64. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

65. Заявитель также жаловался, что не имел эффективных средств правовой защиты в отношении его жалобы в нарушение статьи 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы Сторон

1. Власти Российской Федерации

66. Власти Российской Федерации отмечали, что заявитель содержался в изоляторе временного содержания в марте 2001 года, тогда как жалоба в Европейский Суд была подана в 2003 году. Следовательно, его жалоба не соответствует правилу шестимесячного срока. Изолятор временного содержания и следственный изолятор имели различную администрацию, и, таким образом, отсутствовали основания рассматривать содержание заявителя в обоих исправительных учреждениях как длящуюся ситуацию.

67. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не подавал претензий относительно условий содержания под стражей в изоляторе временного содержания. Заявитель не обжаловал решения национальных органов относительно длительности и законности содержания под стражей в этом изоляторе. Также он не обжаловал отказ в возбуждении уголовного дела 10 сентября 2001 г. в надзирающую прокуратуру. Впоследствии власти Российской Федерации признали, что заявитель жаловался на условия содержания под стражей в надзирающую прокуратуру. Вместе с тем заявитель не жаловался на условия содержания под стражей в следственном изоляторе.

68. Что касается жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель мог иметь шансы на удовлетворение иска, если бы предъявил иск о возмещении ущерба, вызванного неудовлетворительными условиями содержания под стражей. Согласно российскому законодательству прокуратура также имела полномочия для принятия мер по данному вопросу.

69. Власти Российской Федерации признали, что в течение некоторых периодов содержания под стражей в следственном изоляторе требования законодательства о личном пространстве площадью 4 кв. м на одного заключенного не были соблюдены. Однако это необязательно влечет нарушение статьи 3 Конвенции. Другие материальные условия содержания под стражей (такие как личное спальное место, вентиляция, доступ к естественному освещению и питание) соответствовали требованиям российского законодательства (см. подробнее §§ 40-42 настоящего Постановления).

2. Заявитель

70. Заявитель утверждал, что условия содержания под стражей в обоих исправительных учреждениях были одинаково неудовлетворительными и должны, таким образом, составлять длящуюся ситуацию. Власти Российской Федерации не предоставили никаких данных в отношении изолятора временного содержания, и они не должны освобождаться от ответственности только на основании истечения срока хранения соответствующих регистрационных записей и журналов.

71. Заявитель утверждал, что прокуратура не рассматривала его жалобы относительно изолятора временного содержания. Другие его жалобы не были отправлены администрацией исправительного учреждения.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

72. Европейский Суд напоминает, что период содержания заявителя под стражей рассматривается в качестве "длящейся ситуации", если оно осуществляется в одном и том же виде учреждения содержания под стражей в основном при одних и тех же условиях (см. Постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г. по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia), жалобы NN 42525/07 и 60800/08, § 78 *(4)). Непродолжительные периоды отсутствия, в течение которых заявителя вывозили из изолятора для допросов или иных процессуальных действий, не влияют на длящийся характер его содержания. Однако освобождение заявителя или перевод на другой вид режима содержания под стражей как в пределах изолятора, так и за его пределами прекращает "длящуюся ситуацию". Жалоба на условия содержания под стражей должна быть подана в течение шести месяцев после окончания обжалуемой ситуации или, при наличии эффективного средства правовой защиты, требующего исчерпания, после окончательного решения в процессе исчерпания (см. там же).

73. Европейский Суд отмечает, что заявитель содержался под стражей в изоляторе временного содержания в течение нескольких дней в марте 2001 года (см. § 33 настоящего Постановления). Жалоба на условия содержания под стражей там и в следственном изоляторе, а также на отсутствие эффективных средств правовой защиты была впервые выдвинута по существу в Европейском Суде в формуляре жалобы от 2 февраля 2004 г.

74. Не утверждалось, что в ходе содержания под стражей в изоляторе временного содержания и в дальнейшем заявитель имел средства правовой защиты, которые могли обеспечивать разумную перспективу успеха или иным образом повлияли бы на применение правила шести месяцев в пользу заявителя (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 1 апреля 2010 г. по делу "Павленко против Российской Федерации" (Pavlenko v. Russia), жалоба N 42371/02, § 75 *(5), Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2010 г. по делу "Роман Карасев против Российской Федерации" (Roman Karasev v. Russia), жалоба N 30251/03, §§ 40-43 *(6), и Постановление Европейского Суда от 21 июня 2011 г. по делу "Орлов против Российской Федерации" (Orlov v. Russia), жалоба N 29652/04, §§ 64-65 *(7)). Европейский Суд также отмечает, что после содержания в изоляторе временного содержания заявитель был помещен в другой тип исправительного учреждения - следственный изолятор, где содержался под стражей до октября 2003 года. Таким образом, в настоящем деле отсутствовала длящаяся ситуация. Следовательно, жалоба в части изолятора временного содержания подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции (см. также Постановление Европейского Суда от 17 января 2012 г. по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации" (Fetisov and Others v. Russia), жалобы NN 43710/07, 6023/08, 11248/08, 27668/08, 31242/08 и 52133/08, §§ 73-794).

75. Что касается условий содержания под стражей в следственном изоляторе в 2001-2003 годах, Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания внутренних средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителя на то, что он не располагал эффективным средством правовой защиты для обжалования бесчеловечных условий содержания под стражей. В этой связи Европейский Суд находит необходимым отложить рассмотрение возражения властей Российской Федерации до рассмотрения существа жалобы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 70). Европейский Суд далее считает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Статья 13 Конвенции

76. В деле "Ананьев и другие против Российской Федерации" (упоминавшемся выше, §§ 93-119) Европейский Суд провел тщательный анализ внутренних средств правовой защиты в российской правовой системе в отношении жалоб на материальные условия содержания под стражей в следственных изоляторах. Европейский Суд заключил в этом деле, что не было продемонстрировано, что российская правовая система предусматривает эффективное средство правовой защиты, которое могло использоваться для предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения и предоставить заявителям адекватное и достаточное возмещение в связи с жалобами на неудовлетворительные условия содержания под стражей. Соответственно, Европейский Суд отклонил возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и установил, что заявители не располагали эффективным средством правовой защиты в связи со своими жалобами в нарушение статьи 13 Конвенции.

77. Рассмотрев доводы властей Российской Федерации, Европейский Суд не находит оснований для отступления от ранее сделанных выводов в настоящем деле. Учитывая, что заявитель имел "доказуемую" жалобу на основании статьи 3 Конвенции, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

(b) Статья 3 Конвенции

78. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что дела, касающиеся жалоб на неудовлетворительные условия содержания под стражей, не во всех случаях характеризуются строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio *(9), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Из этого следует, что после того, как Европейский Суд коммуницировал жалобу заявителя властям Российской Федерации, на них возлагается обязанность собрать и предоставить соответствующие документы. Непредоставление государством-ответчиком информации об условиях содержания под стражей без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 123).

79. Европейский Суд отмечает, что доводы властей Российской Федерации содержат приложения, состоящие в основном, из справок, датированных 2008 годом. Однако эти документы не содержат четких ссылок на оригинальные источники относительно проектной вместимости и фактического количества заключенных в камерах в периоды, относящиеся к обстоятельствам дела в 2001-2003 годах.

80. Несмотря на это, даже с учетом данных, предоставленных властями Российской Федерации, можно сделать вывод о том, что иногда на одного заключенного приходилось только 2 кв. м, включая жилую зону и удобства (такие как мебель и унитаз). Также власти Российской Федерации убедительно не опровергли доводы заявителя о недостатке спальных мест.

81. Рассмотрев доводы сторон и доступные материалы, Европейский Суд полагает, что должны быть установлены следующие дополнительные элементы. Обеденные столы и унитазы были установлены внутри камер, иногда не далее 1 или 1,5 м друг от друга. Перегородка размером приблизительно 1 х 1 м и высотой в 0,5 м отделяла туалет от жилой зоны с одной стороны.

82. Таким образом, было установлено, что заявитель содержался под стражей в стесненных условиях в течение продолжительного периода с 2001 по 2003 год. Заявитель должен был питаться и отправлять нужду в подобных условиях. Он находился внутри камеры все время, кроме ежедневной часовой прогулки. Не утверждалось, что сложность ситуации заявителя могла каким-либо образом смягчаться, например, во время его нахождения вне следственного изолятора в ходе уголовного разбирательства.

83. Европейский Суд, следовательно, полагает, что заявитель подвергался бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции. С учетом выводов по статье 13 Конвенции довод властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты должен быть отклонен.

84. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

85. Заявитель утверждал, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с его содержанием под стражей после обвинительного приговора от 24 апреля 2003 г, вынесенного судом, который не был "создан на основании закона". Пункт 1 статьи 5 Конвенции предусматривает, что:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом...".

A. Доводы Сторон

86. Заявитель утверждал, что Президиум Верховного Суда России признал незаконность состава суда. Возобновление уголовного разбирательства, отмена приговора от 24 апреля 2003 г. и новое рассмотрение дела, завершившееся приговором от 16 февраля 2011 г., не устранили недостатков первого разбирательства и не являлись достаточными, чтобы он утратил статус жертвы. Заявителю не было выплачено какой-либо компенсации за период его содержания под стражей по приговору суда от 24 апреля 2003 г. до 3 сентября 2009 г., когда этот приговор был отменен. Далее заявитель оставался под стражей в ходе нового рассмотрения дела. Исчисление срока лишения свободы в решении от 16 февраля 2011 г. было основано на требованиях уголовного законодательства и процедуре, а не на выводах о незаконности состава суда. Таким образом, это не может считаться возмещением в связи с жалобой на основании подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. С учетом указанного и длительности пересмотра его уголовного дела заявитель настаивал на том, что не утратил статуса жертвы в отношении настоящей жалобы.

87. Власти Российской Федерации вначале утверждали, что народные заседатели были законным образом назначены для рассмотрения уголовного дела заявителя в 2002-2003 годах. Вследствие возобновления уголовного разбирательства на национальном уровне власти Российской Федерации считали, что нарушение прав заявителя было признано, и обжалуемый приговор от 24 апреля 2003 г. был отменен. Содержание заявителя под стражей с 10 июня 2009 г. имело законные основания, и срок его содержания под стражей законно продлевался национальными судами. Новый и законный приговор был вынесен в феврале 2011 года. Исчисление срока лишения свободы было произведено с учетом срока, который уже был отбыт на основании приговора от 24 апреля 2003 г. Соответственно, власти устранили все негативные последствия, которые приговор мог вызвать для заявителя. Следовательно, он утратил статус жертвы в части настоящей жалобы.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

88. Европейский Суд считает, с учетом доводов сторон, что в этой части жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Европейский Суд заключает, что эта жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных оснований для признания ее неприемлемой не установлено. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

89. Приговором от 24 апреля 2003 г. заявитель был приговорен к 22 годам лишения свободы. 19 сентября 2003 г. суд кассационной инстанции сократил срок лишения свободы до 21 года, оставив приговор в остальной части без изменений. В 2009 году уголовное разбирательство было возобновлено в порядке надзора. 3 сентября 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил приговор от 24 апреля 2003 г. и назначил новое рассмотрение дела. В сентябре 2010 года Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил основания определения от 3 сентября 2009 г., согласившись с отменой приговора от 24 апреля 2003 г. Заявитель содержался под стражей в ходе нового рассмотрения дела. Пересмотр дела был завершен в 2011 году вынесением обвинительного приговора в отношении заявителя и наказанием в виде лишения свободы на срок 19 лет и шесть месяцев.

90. Со ссылкой на приговор от 24 апреля 2003 г. заявитель выдвинул две связанные, но отдельные претензии. Он утверждал, что суд по уголовному делу не был "созданным на основании закона" в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. §§ 112-129 настоящего Постановления).

Заявитель также жаловался на то, что срок лишения свободы, который он отбыл по приговору этого суда, не соответствовал требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции.

91. Прежде всего Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, соответствовало ли статье 5 Конвенции лишение заявителя свободы на основании приговора, вынесенного в 2003 году (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, §§ 91-93, ECHR 2006-III*(10)).

(a) Статус жертвы заявителя после пересмотра уголовного дела на национальном уровне

92. Европейский Суд вначале рассмотрит довод властей Российской Федерации о том, что так же, как и в части жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции, заявитель утратил статус жертвы в связи с отменой оспариваемого приговора от 24 апреля 2003 г. и пересмотром дела.

93. В прецедентной практике Европейского Суд установлено, что понятие "жертва" в контексте статьи 34 Конвенции обозначает лицо, прямо пострадавшее от действия или бездействия, причем нарушение Конвенции остается возможным даже в отсутствие ущерба, ущерб имеет значение только в контексте статьи 41 Конвенции. Следовательно, решение или мера в пользу заявителя в принципе недостаточны, чтобы лишить его статуса "жертвы", пока национальные власти не признают прямо или по существу нарушение Конвенции и не предоставят соответствующее возмещение (см. в числе других примеров Постановление Большой Палаты от 2 ноября 2010 г. по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia), жалоба N 21272/03, § 67 *(11)). Только когда эти условия достигнуты, субсидиарный характер защитного механизма Конвенции исключает необходимость рассмотрения жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 10 ноября 2009 г. по делу "Арат против Турции" (Arat v. Turkey), жалоба N 10309/03, § 46). Предполагаемая утрата статуса жертвы заявителя включает рассмотрение природы затронутого права, обоснования решения национальными органами и сохранения негативных последствий для заявителя после решения (см. Постановление Европейского Суда от 9 февраля 2006 г. по делу "Фрейманис и Лидумс против Латвии" (Freimanis and Lidums v. Latvia), жалобы NN 73443/01 и 74860/01, § 68).

94. Очевидно, что в настоящем деле власти признали первоначальное нарушение права заявителя на суд, "созданный на основании закона", в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Однако рассмотрев имеющиеся материалы, включая постановление от 1 сентября 2010 г. (см. § 24 настоящего Постановления), Европейский Суд не убежден, что национальные власти признали в настоящем деле, прямо или по существу, что лишение свободы заявителя (по обвинительному приговору) вследствие решения суда было "незаконным".

95. В любом случае Европейский Суд отмечает, что заявитель не получил адекватного возмещения. Европейский Суд напоминает, что европейская система защиты прав человека основана на принципе субсидиарности. Государству-ответчику должна быть предоставлена возможность устранить нарушения до того, как жалобу рассмотрит Европейский Суд, но "принцип субсидиарности не означает отказа от надзора за результатом использования внутренних средств правовой защиты" (см. Постановление Большой Палаты от 29 марта 2006 г. по делу "Джузеппе Мостаччьюоло против Италии (N 2)" (Giuseppe Mostacciuolo v. Italy) (N 2), жалоба N 65102/01, § 81). Кроме того, принцип субсидиарности не должен быть истолкован как позволяющий государствам-ответчикам уклоняться от рассмотрения дела Европейским Судом (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сахновский против Российской Федерации", § 76).

96. Представляется очевидным, что заявитель в настоящем деле стал жертвой до того, как подал жалобу в Европейский Суд. На государство-ответчика была возложена обязанность своевременно обеспечить заявителю адекватное и достаточное возмещение в отношении его жалобы, то есть до того, как Европейский Суд рассмотрел дело. По мнению Европейского Суда, само по себе возобновление дела было недостаточным, чтобы заявитель утратил статус жертвы.

97. Для сравнения, в отношении доводов о нарушении статьи 6 Конвенции Европейский Суд указывал в деле "Сахновский против Российской Федерации" (упоминавшемся выше, § 83), что возобновление разбирательства само по себе не может автоматически рассматриваться как достаточное возмещение, влекущее утрату заявителем статуса жертвы.

98. Возвращаясь к статье 5 Конвенции, Европейский Суд полагает, что возобновление уголовного разбирательства и пересмотр дела не стали соответствующим и достаточным возмещением ущерба для заявителя в отношении его жалобы на основании подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Проведя более шести лет в заключении в связи с приговором от 24 апреля 2003 г., заявитель претерпел значительное вмешательство в его право на свободу и не получил компенсации или другого соответствующего и достаточного возмещения. Действительно, власти Российской Федерации не утверждали, что заявитель мог получить компенсацию в рамках российского законодательства при обстоятельствах его дела.

99. Европейский Суд отмечает, что исчисление срока лишения свободы в приговоре от 16 февраля 2011 г. с даты задержания заявителя 13 марта 2001 г. было основано на общих положениях Уголовного кодекса. Это исчисление не было направлено и не являлось признанием или возмещением в отношении настоящей жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, § 47 *(12)).

100. Учитывая характер затронутого права и сохранение негативных последствий для заявителя после отмены приговора, Европейский Суд заключает, что он сохраняет статус жертвы в значении статьи 34 Конвенции. Европейский Суд, соответственно, отклоняет возражение властей Российской Федерации по данному основанию.

(b) Оценка периода содержания под стражей, назначенного судом 24 апреля 2003 г.

101. Европейский Суд должен определить, являлось ли лишение свободы "законным", включая его соответствие "порядку, предусмотренному законом". В данном случае Конвенция в значительной степени отсылает к законодательству страны и устанавливает обязанность соблюдать его материально-правовые и процессуальные правила, но дополнительно требует, чтобы лишение свободы соответствовало цели статьи 5 Конвенции, а именно защите лиц от произвола. Толковать и применять национальное законодательство должны в первую очередь национальные органы, особенно судебные. Однако поскольку согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции несоблюдение законодательства страны может влечь нарушение Конвенции, следует сделать вывод, что Европейский Суд может и должен осуществлять определенные полномочия по проверке такого соблюдения (см. Постановление Европейского Суда от 10 июня 1996 г. по делу "Бенем против Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom), §§ 40-41, Reports of Judgments and Decisions 1996-III).

102. Период содержания под стражей в принципе является законным, если он был назначен судебным решением. Если впоследствии было установлено, что суд совершил ошибку в применении национального законодательства при вынесении решения, то это необязательно ставит под сомнение законность периода содержания под стражей. По этой причине Европейский Суд последовательно отказывал в удовлетворении жалоб лиц, осужденных за совершение преступлений, которые жаловались на то, что суды кассационной инстанции признали обвинительные приговоры или наказания, основанными на ошибках факта или права (см. там же, § 42).

103. В деле "Менешева против Российской Федерации" (упоминавшемся выше, § 92) был отбыт срок лишения свободы, назначенный приговором судьи, который в принципе имел полномочия принимать подобные решения. Тем не менее Европейский Суд установил, что судья действовал в рамках своих полномочий в явном противоречии с процессуальными гарантиями, установленными Конвенцией. Следовательно, вынесенное решение о содержании под стражей не соответствовало общей защите от произвола, гарантированной статьей 5 Конвенции.

104. В качестве недавнего примера Европейский Суд установил в деле "Морен против Германии" (Mooren v. Germany, жалоба N 11364/03, § 75, Постановление Большой Палаты от 9 июля 2009 г.), что, если недостатки соответствующих решений о содержании под стражей не образуют грубых и явных нарушений, такие недостатки могут быть устранены национальными судами кассационной инстанции.

105. Для примера в деле "Колевы против Болгарии" ((Kolevi v. Bulgaria), жалоба N 1108/02, §§ 175-179, Постановление от 5 ноября 2009 г.) Верховный кассационный суд признал, что лишение свободы заявителя было незаконным с точки зрения национального законодательства, поскольку уголовное разбирательство в его отношении было незаконным с самого начала, так как он пользовался иммунитетом от преследования в период, относящийся к обстоятельствам дела. Этот суд счел, что ситуация имела характер грубого и явного нарушения, учитывая, что национальное законодательство в абсолютных и достаточно четких выражениях запрещало возбуждение уголовных дел в отношении лиц, имеющих иммунитет от уголовного преследования.

106. В другом деле Европейский Суд указал, что в постановлении о содержании под стражей имелись грубые и явные нарушения, когда оно было отменено (с возвратом для повторного рассмотрения в нижестоящий суд), так как на заседании отсутствовали стороны защиты и обвинения, суд не дал оценки соответствующим материалам дела и не привел каких-либо мотивов. Европейский Суд принял во внимание, что новое постановление о содержании под стражей было вынесено более чем через месяц для обоснования предыдущего срока содержания под стражей и что в решении суда кассационной инстанции и новом постановлении о содержании под стражей не указывались мотивы (см. Постановление Европейского Суда от 11 октября 2011 г. по делу "Романова против Российской Федерации" (Romanova v. Russia), жалоба N 23215/02, §§ 108-112 *(13)).

107. Европейский Суд не усмотрел нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в ситуации, когда постановление о предварительном заключении под стражу было отменено (и направлено на новое рассмотрение) на том основании, что решение было принято двумя судьями, тогда как применимые процессуальные нормы требовали, чтобы такие решения судья принимал единолично (см. Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2012 г. по делу "Риккарди против Румынии" (Riccardi v. Romania), жалоба N 3048/04, § 54). Европейский Суд счел, что этот недостаток носил процессуальный характер и не мог рассматриваться как грубое и явное нарушение, что могло бы лишить законной силы содержание заявителя под стражей. Европейский Суд отметил в этой связи, что, отменив решение о содержании под стражей, суд кассационной инстанции не признал его недействительным и не признал ретроспективно содержание под стражей заявителя незаконным. Было также отмечено, что новое решение о содержании под стражей было принято безотлагательно и соответствовало применимым процессуальным нормам в отношении состава суда (см. там же).

108. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба касается срока лишения свободы на 22 года, который был назначен в первой инстанции Челябинским областным судом. Сторонами не оспаривалось, что областной суд имел компетенцию для вынесения подобного решения. Европейский Суд отмечает, однако, что во время и после судебного разбирательства заявитель пытался обосновать и найти подтверждение своих жалоб на то, что суд не соответствовал Закону о народных заседателях в части его состава (см. §§ 8, 18, 20 и 50 настоящего Постановления). Согласно действовавшему в период, относящийся к обстоятельствам дела, российскому законодательству народные заседатели участвовали в рассмотрении уголовных дел как непрофессиональные судьи, список народных заседателей формировался местными исполнительными органами власти и утверждался региональными законодательными органами власти (см. § 50 настоящего Постановления).

109. Не получив достаточного и соответствующего возмещения в процессе обычного обжалования в связи с доводом о составе суда в суде кассационной инстанции, заявитель должен был отбывать срок лишения свободы, назначенный судом 24 апреля 2003 г. Как было признано Верховным Судом Российской Федерации в порядке надзора через много лет после этого решения, суд в данном составе не был "создан на основании закона", поскольку в нем участвовали народные заседатели г. и Ч. Не было никаких указаний на то, что они имели полномочия участвовать в уголовном деле заявителя в качестве народных заседателей, которое закончилось осуждением к длительному сроку лишения свободы.

110. Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела имелись грубые и явные нарушения в части периода содержания заявителя под стражей, назначенного приговором суда от 24 апреля 2003 г. (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Риккарди против Румынии", § 54).

111. Таким образом, суд, который вынес обвинительный приговор заявителю, не был "компетентным", и содержание заявителя под стражей не являлось "законным" в значении подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. С учетом тяжести нарушения и отсутствия адекватного признания и возмещения Европейский Суд заключает, что содержание заявителя под стражей на основании приговора данного суда не соответствовало требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение этого положения.

III. Предполагаемые нарушения статьи 6 Конвенции

112. Заявитель жаловался на основании статьи 6 Конвенции, что уголовное разбирательство в отношении него в 2003 году было несправедливым, состав суда был незаконным и ему не оказывалась юридическая помощь в ходе рассмотрения кассационной жалобы.

113. Статья 6 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия...".

A. Доводы Сторон

1. Заявитель

114. Заявитель утверждал, что народные заседатели, включенные в состав суда, были назначены в нарушение Закона о народных заседателях. Он также жаловался на то, что суд произвольно заменил ему адвоката Ж. и отказался допустить к участию в процессе непрофессионального представителя, адвокаты З. и П., назначенные судом, были неэффективными. З. не составил кассационную жалобу и не принимал участия в рассмотрении дела в суде кассационной инстанции, несмотря на обещание. Таким образом, заявителю не оказывалась юридическая помощь во время рассмотрения жалобы в суде кассационной инстанции.

115. Впоследствии заявитель указывал, что пересмотр его дела, завершившийся приговором от 16 февраля 2011 г., не устранил недостатков первого разбирательства. Возобновление уголовного разбирательства и отмена приговора от 24 апреля 2003 г. не были достаточными. Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил перечень установленных нарушений и ограничил их незаконностью состава суда. Поэтому, даже хотя акты областного суда и суда кассационной инстанции 2003 года были отменены, отсутствовало признание предполагаемых нарушений в постановлении от 1 сентября 2010 г., в частности, относительно неэффективности юридической помощи в ходе разбирательства. В любом случае пересмотр дела в 2011 году вызвал новые нарушения статьи 6 Конвенции из-за недостатка юридической помощи со стороны адвоката К., который был назначен заявителю вместо адвоката Д. Заявитель не имел возможности общаться с адвокатом в отсутствие посторонних лиц, в частности, поскольку К. не являлся для свиданий в следственный изолятор. С учетом вышеуказанных нарушений и длительности пересмотра дела заявитель не утратил статуса жертвы в отношении первоначальных жалоб в части судебного разбирательства в 2001-2003 годах.

2. Власти Российской Федерации

116. Власти Российской Федерации признали, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции в части отсутствия юридической помощи во время рассмотрения дела в суде кассационной инстанции в 2003 году, однако считали, что нарушение этой статьи в части состава суда и юридической помощи в ходе судебного разбирательства отсутствовало.

117. Власти Российской Федерации утверждали, что приговор областного суда от 24 апреля 2003 г. был отменен в связи с незаконностью состава суда. Российский суд, таким образом, признал, что имели место нарушения в судебном разбирательстве. Это признание вместе со справедливым пересмотром дела составили адекватное возмещение ущерба заявителя. Заявитель получал соответствующую юридическую помощь со стороны адвоката К., недвусмысленно отказался от своего права на суд присяжных и согласился на рассмотрение дела судьей единолично. Следовательно, заявитель более не являлся жертвой первоначальных нарушений статьи 6 Конвенции в части уголовного разбирательства в отношении него.

B. Мнение Европейского Суда

118. Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 19 Конвенции его единственная задача заключается в наблюдении за исполнением обязательств, принятых Договаривающимися Сторонами согласно Конвенции. В частности, к его компетенции не относится рассмотрение жалоб на правовые или фактические ошибки, совершенные судами страны, за исключением случаев, когда, по его мнению, такие ошибки могли составлять возможное нарушение каких-либо прав и свобод, предусмотренных Конвенцией (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда от 12 июля 1988 г. по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland), § 45, Series A, N 140).

119. Что касается статьи 6 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что допустимость доказательств регулируется прежде всего национальным законодательством, и, как правило, оценка собранных доказательств входит в задачи судов страны. Задачей Европейского Суда в соответствии с Конвенцией является не установление того, были ли показания свидетелей надлежащим образом приняты в качестве доказательства, а определение того, было ли все разбирательство, включая получение доказательств, справедливым (см. Постановление Европейского Суда от 26 марта 1996 г. по делу "Дорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands), § 67, Reports 1996-II, Постановление Европейского Суда от 23 апреля 1997 г. по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands), § 50, Reports 1997-III).

120. Учитывая вышеизложенные принципы, Европейский Суд вначале рассмотрел первичную жалобу заявителя относительно досудебного расследования по его уголовному делу. Не было доказано, что заявитель не располагал адекватной возможностью излагать свои доводы и доказательства, а также оспаривать доводы обвинения и доказательства в состязательной процедуре. Имеющиеся материалы не позволяют Европейскому Суду установить, что любое предполагаемое нарушение умаляло общую справедливость разбирательства с точки зрения статьи 6 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что заявителю оказывалась юридическая помощь во время судебного разбирательства, и не было убедительно обосновано, что эта помощь была очевидно неэффективной или иным образом противоречила Конвенции.

121. Что касается жалобы в части состава суда и вопроса об юридической помощи, как было признано Верховным Судом Российской Федерации, жалобы относительно состава суда и недостатка в юридической помощи во время разбирательства в суде кассационной инстанции в 2003 году были обоснованными (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда по делу "Посохов против Российской Федерации" (Posokhov v. Russia), жалоба N 63486/00, § 36, ECHR 2003-IV *(14)). Прежде всего Европейский Суд должен рассмотреть довод властей Российской Федерации о том, что заявитель утратил статус жертвы в связи с пересмотром дела в 2011 году.

122. Европейский Суд рассмотрит этот вопрос с учетом принципов, установленных в деле "Сахновский против Российской Федерации" (упоминавшемся выше, §§ 66-71 и 76-84), и конкретных доводов сторон относительно пересмотра дела.

123. Рассмотрев имеющиеся материалы, Европейский Суд отмечает, что дело заявителя было пересмотрено судом, который был "создан на основании закона". Остается установить, было ли право заявителя на юридическую помощь соблюдено в ходе пересмотра дела.

124. Европейский Суд также напоминает, что привлечение адвоката само по себе не обеспечивает эффективности помощи, которую он может оказать своему клиенту (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чекалла против Португалии" (Czekalla v. Portugal), жалоба N 38830/97, § 60, ECHR 2002-VIII). Государство не может нести ответственность за каждую оплошность адвоката, назначенного для оказания юридической помощи. Из независимости юридической профессии от государства следует, что поведение защитника является вопросом отношений между подзащитным и адвокатом, независимо от того, назначен ли адвокат судом или привлечен частным образом. Соответствующие национальные органы согласно подпункту "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции обязаны вмешиваться только в том случае, если ошибка назначенного адвоката очевидна или на нее обращают их внимание иным образом (см. там же).

125. Право обвиняемого на общение со своим адвокатом без риска быть услышанным третьим лицом является частью базовых требований о справедливом судебном разбирательстве в демократическом обществе и следует из подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Если адвокат не может совещаться со своим клиентом и получать от него конфиденциальные инструкции без такого наблюдения, его помощь теряет значительную часть полезности, в то время как Конвенция предназначена для того, чтобы гарантировать практические и эффективные права (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации", § 97). Ограничения контактов между лицом, находящимся под стражей, и его адвокатом могут быть установлены, если существует уважительная причина (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 133, ECHR 2005-IV). Европейский Суд напоминает, что существуют неизбежные ограничения по времени и месту для встреч лица, находящегося под стражей, с защитником. Тем не менее любое ограничение отношений между клиентами и защитниками, неизбежное или специально установленное, не должно мешать эффективной юридической помощи, на которую подсудимый имеет право (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орлов против Российской Федерации", § 106).

126. Сторонами не оспаривалось, что назначенный на время пересмотра дела адвокат не встречался с заявителем в следственном изоляторе. В то же время сторонами также не оспаривалось, что адвокат беседовал с заявителем несколько раз до и после судебных заседаний, в том числе в здании суда (см. также § 32 настоящего Постановления).

127. Европейский Суд отмечает, что судья в настоящем деле уделил внимание эффективности реализации права на защиту (см. §§ 26, 27 и 32 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что в материалах отсутствуют достаточные основания, позволяющие заключить, что право заявителя на юридическую помощь было нарушено в ходе пересмотра дела. Не было обосновано, что практические условия для встреч(-и) с адвокатом в комнате содержания не обеспечивали отсутствие риска быть услышанными третьими лицами.

128. Следовательно, отмечая, что разбирательство было возобновлено в июне 2009 года, пересмотр дела длился до февраля 2011 года, Европейский Суд находит возможным согласиться с тем, что при обстоятельствах настоящего дела это уголовное разбирательство устранило недостатки уголовного разбирательства в 2001-2003 годах, которое является основным предметом настоящей жалобы в Европейский Суд.

129. Отсюда следует, что данная жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статей 8 и 34 Конвенции

130. Заявитель утверждал, что его переписка с Европейским Судом, так же как и несколько писем из переписки с областной адвокатской палатой и неправительственной организацией подвергались цензуре со стороны администрации исправительных учреждений.

A. Доводы Сторон

1. Заявитель

131. Заявитель утверждал, что наличие штампов исправительных учреждений на письмах (а не на конвертах) являлось доказательством того, что письма Европейского Суда заявителю в 2004-2005 годах и все другие подобные письма подвергались цензуре со стороны администрации исправительного учреждения. Письма заявителя в Европейский Суд имели сопроводительные письма от администрации исправительного учреждения с кратким содержанием его писем и указанием количества страниц. Зная об этом, заявитель чувствовал себя испуганным и был вынужден исключить отдельные части своих претензий - имевшие отношение к тюрьме - из своей жалобы в Европейский Суд. Письма заявителя в Европейский Суд отправлялись с задержкой в четыре-пять дней.

132. Заявитель выдвигал подобные доводы в отношении цензуры его переписки на национальном уровне.

2. Власти Российской Федерации

133. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в связи с жалобами заявителя в национальные органы и Европейский Суд отсутствовало. Он подал более 200 жалоб, 28 из которых предназначались для Европейского Суда. В 2009 году сотрудники исправительного учреждения прошли подготовку и инструктаж, чтобы информировать заключенных о требованиях к передаче особой корреспонденции для отправки в запечатанных конвертах.

134. Впоследствии, что касается письма заявителя от 7 июня 2011 г. в Европейский Суд, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель должен был возбудить разбирательство на основании главы 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Он передал свое письмо от 7 июня 2011 г. сотруднику исправительного учреждения без конверта. Заявитель был информирован о процедуре отправки корреспонденции в Европейский Суд, в частности, что она должна быть передана в запечатанном конверте, который мог быть получен бесплатно, если у отправителя нет денег. Заявитель, который имел деньги на своем счету, отказался приобрести конверт. Он также отказался получить бесплатный конверт. Чтобы избежать задержки, сотрудники исправительного учреждения вложили письмо в конверт и отправили его в Европейский Суд.

B. Мнение Европейского Суда

1. Что касается переписки заявителя на национальном уровне

135. Что касается цензуры корреспонденции заявителя на национальном уровне (областная адвокатская палата и ЦСМЗ), Европейский Суд полагает, что эта часть жалобы должна быть рассмотрена в соответствии со статьей 8 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свободдругих лиц".

(a) Приемлемость жалобы

136. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили особых доводов относительно приемлемости настоящей части жалобы. Однако Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы заявителя связана с установленным законодательством относительно цензуры корреспонденции заключенных в России (см. § 61 настоящего Постановления). Сторонами не утверждалось, и Европейский Суд полагает, что заявитель не имел в своем распоряжении каких-либо средств правовой защиты, имеющих разумные шансы на успех, учитывая, что национальные органы очевидно пользовались неограниченной свободой при постоянном контроле за обычной корреспонденцией (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 16 февраля 2012 г. по делу "Беляев и Дигтярь против Украины" (Belyaev and Digtyar v. Ukraine), жалобы NN 16984/04 и 9947/05, § 45).

137. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

(b) Существо жалобы

138. Европейский Суд отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что переписка заявителя подвергалась цензуре со стороны администрации тюрьмы. По мнению Европейского Суда, цензура составляла "вмешательство" в соответствии со статьей 8 Конвенции. Такое вмешательство противоречит статье 8 Конвенции за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько законных целей, перечисленных в пункте 2 этой статьи, и необходимо в демократическом обществе для их достижения (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Сулук против Соединенного Королевства" (Szuluk v. United Kingdom), жалоба N 36936/05, § 43, ECHR 2009).

139. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство осуществлялось в соответствии со статьей 91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, который предусматривает, что входящая и исходящая обычная корреспонденция заключенного подвергается цензуре (см. § 61 настоящего Постановления). Как уже отмечал Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 2010 г. по делу "Борис Попов против Российской Федерации" (Boris Popov v. Russia), жалоба N 23284/04, § 100), статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации различает обычную, привилегированную переписку осужденного и его переписку с лицом, оказывающим юридическую помощь.

140. В отсутствие иных доводов и пояснений Европейский Суд принимает, что для обычной переписки в настоящем деле применялось общее правило в соответствии со статьей 91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, что служило правовым основанием для цензуры личной переписки заявителя на национальном уровне. Европейский Суд также отмечает, что стороны не предоставили других правовых норм, которые регулируют существо вопроса на национальном уровне. Таким образом, вмешательство в настоящем деле осуществлялось в соответствии с "законом".

141. В делах, возникающих из индивидуальных жалоб, в задачу Европейского Суда не входит обзор применимого законодательства или конкретной практики абстрактно. Вместо этого Европейский Суд должен сосредоточиться насколько это возможно, не упуская из вида общего контекста, на рассмотрении поставленных в жалобе вопросов. В этом отношении, следовательно, задачей Европейского Суда является не абстрактный обзор соответствия Конвенции указанной выше процедуры, а определение конкретного влияния этого вмешательства на право заявителя на уважение тайны переписки (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты от 20 октября 2011 г. по делу "Недждет Шахин и Перихан Шахин против Турции" (Nejdet Sahin and Perihan Sahin v. Turkey), жалоба N 13279/05, §§ 68-70). В настоящем деле Европейский Суд сосредоточит внимание на пропорциональности цензуры переписки заявителя.

142. Понятие необходимости предполагает, что вмешательство отвечало неотложной общественной потребности и, в частности, было соразмерно преследуемой законной цели. При определении того, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", должны учитываться пределы усмотрения государства (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Диксон против Соединенного Королевства" (Dickson v. United Kingdom), жалоба N 44362/04, § 77, ECHR 2007-...). Хотя национальные власти должны производить первичную оценку необходимости, окончательная оценка того, являются ли мотивы, указанные для вмешательства, относимыми и достаточными, остаются предметом проверки Европейского Суда на соответствие требованиям Конвенции.

143. Некоторые меры контроля за перепиской заключенных необходимы и сами по себе не противоречат Конвенции с учетом обычных и разумных требований лишения свободы (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom), § 98, Series A, N 61, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Борис Попов против Российской Федерации", § 106). При оценке допустимой меры подобного контроля не следует упускать из виду то обстоятельство, что возможность писать и получать корреспонденцию иногда является единственной связью с внешним миром (см. Постановление Европейского Суда от 25 марта 1992 г. по делу "Кемпбелл против Соединенного Королевства" (Campbell v. United Kingdom), § 45, Series A, N 233).

144. При оценке пропорциональности вмешательства также должен приниматься во внимание характер переписки. Например, Европейский Суд установил, что необходимость конфиденциальности существенна в отношении переписки заключенного с адвокатом, касающейся ожидаемого или продолжающегося судебного разбирательства, особенно когда эта переписка касается жалоб на тюремную администрацию. Поскольку такая переписка может быть подвержена постоянному контролю, особенно со стороны лиц или органов, имеющих прямую заинтересованность в предмете жалобы, вмешательство в отношения между адвокатом и его клиентом не соответствует принципам конфиденциальности и профессиональной тайны (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кемпбелл против Соединенного Королевства", § 47). Европейский Суд полагает в этой связи, что, как правило, корреспонденция между действительным или будущим заявителем и его представителем в Европейском Суде должна быть привилегированной (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Борис Попов против Российской Федерации", § 112).

145. Европейский Суд также уделяет внимание точному характеру вмешательства в настоящем деле. Например, в упоминавшемся выше деле "Сулук против Соединенного Королевства" начальник тюрьмы сообщил заявителю, что его предупредили о необходимости проверки переписки заявителя медицинского характера на наличие незаконных вложений. Вся корреспонденция между заявителем и его медицинским специалистом за пределами тюрьмы будет направляться невскрытой тюремному врачу. Тот будет просматривать содержимое конверта для проверки его медицинского характера и вновь запечатывать письмо (§ 11 названного дела).

146. Как уже отмечалось, настоящее дело касалось применения правил цензуры ко всей непривилегированной корреспонденции. Вся непривилегированная корреспонденция должна была проходить через тюремную администрацию. Данная корреспонденция должна была опускаться в почтовые ящики или передаваться представителю администрации незапечатанной (см. § 62 настоящего Постановления). Цензура в соответствии с правилом статьи 91 Уголовно-исполнительного кодекса была неизбирательной и постоянной, не была ограничена во времени или объеме. Это положение не указывало способ ее осуществления. Также не указывались мотивы ее применения. Уголовно-исполнительный кодекс не содержит положений о независимой проверке объема и длительности мер контроля (см. Постановление Большой Палаты по делу "Энеа против Италии" (Enea v. Italy), жалоба N 74912/01, §§ 141-143, ECHR 2009-..., и Постановление Европейского Суда от 7 января 2010 г. по делу "Онуфриу против Кипра" (Onoufriou v. Cyprus), жалоба N 24407/04, §§ 109-113).

147. Соответственно, национальные органы не обязаны были ссылаться и не ссылались на какую-либо законную цель в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции. Цензура переписки заявителя не была связана с уголовным разбирательством в отношении него, таким образом, сомнительно, что вмешательство в его право может обосновываться "предотвращением беспорядков или преступлений" (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 17 апреля 2012 г. по делу "Пехович против Польши" (Piechowicz v. Poland), жалоба N 20071/07, § 238).

148. Со своей стороны власти Российской Федерации не выдвинули убедительных доводов для обоснования постоянной цензуры переписки и не привели данных о том, что существовали гарантии от чрезмерных последствий вмешательства в право заявителя на уважение его переписки.

149. Европейский Суд не усматривает оправдания для обычной проверки корреспонденции заявителя в настоящем деле. Действительно, отсутствовала угроза безопасности или сговора между заявителем и его корреспондентом, например, в отношении любого продолжающегося разбирательства на национальном уровне или какой-либо преступной деятельности или поведения (см. также Постановление Европейского Суда от 8 января 2009 г. по делу "Алексеенко против Российской Федерации" (Alekseyenko v. Russia), жалоба N 74266/01, § 88 *(15), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Борис Попов против Российской Федерации", § 108).

150. Из вышеизложенных соображений следует, что положения российского законодательства не предусмотрели меру правовой защиты от произвольного вмешательства публичных органов в право заявителя на уважение его корреспонденции (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, § 266 *(16), относительно цензуры корреспонденции заключенных на основании Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений").

151. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции в части цензуры переписки между заявителем и его корреспондентами на национальном уровне.

2. Что касается переписки между заявителем и Европейским Судом

152. Европейский Суд ранее рассматривал жалобы, конкретно касающиеся цензуры переписки между заявителями и Европейским Судом на основании статьи 8 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 22 мая 2012 г. по делу "Идалов против Российской Федерации" (Idalov v. Russia), жалоба N 5826/03, § 199 *(17), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Борис Попов против Российской Федерации", §§ 93-94, и Постановление Европейского Суда по делу "Алексеенко против Российской Федерации", § 68), на основании статьи 34 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 23 февраля 2012 г. по делу "Тросин против Украины" (Trosin v. Ukraine), жалоба N 39758/05, § 49, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации", § 144) и на основании других положений Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Беляев и Дигтярь против Украины", §§ 50-63).

153. Имея право на квалификацию фактов дела и с учетом характера вмешательства и содержания доводов заявителя (см. Постановление Большой Палаты от 17 сентября 2009 г. по делу "Скоппола против Италии (N 2)" (Scoppola v. Italy) (N 2), жалоба N 10249/03, § 54), Европейский Суд полагает, что жалоба в части переписки между заявителем и Европейским Судом должна быть рассмотрена на основании статей 8 и 34 Конвенции.

(a) Статья 8 Конвенции

154. Что касается статьи 8 Конвенции (изложенной выше), Европейский Суд напоминает, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса недвусмысленно запрещала цензуру корреспонденции между заключенным и Европейским Судом. При таких обстоятельствах соответствующая жалоба могла быть подана в национальные суды для рассмотрения по существу, по крайней мере, что касается конфиденциальности писем Европейского Суда, отправленных заключенному заявителю (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексеенко против Российской Федерации", § 90). Следовательно, жалоба подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции за неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

155. Что касается писем заявителя в Европейский Суд, то отмечая небольшую вероятность того, что заявителя предупреждали о возможной цензуре его писем тюремной администрацией перед их действительной отправкой, Европейский Суд затронул этот вопрос по собственной инициативе. Впоследствии заявитель поддержал свою жалобу, также ссылаясь на предполагаемую цензуру его письма от 7 июня 2011 г. (см. § 46 настоящего Постановления). Европейский Суд объявляет эту жалобу приемлемой. Однако с учетом выводов, сделанных далее в связи со статьей 34 Конвенции, Европейский Суд полагает, что ее обособленное рассмотрение не является обязательным.

(b) Статья 34 Конвенции

156. Статья 34 Конвенции предусматривает:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

157. Европейский Суд напоминает, что в отличие, например, от статьи 8 Конвенции, жалоба на основании статьи 34 Конвенции не вызывает вопроса о приемлемости (см. Постановление Европейского Суда от 7 июня 2011 г. по делу "Юхас Джюрич против Сербии" (Juhas Duric v. Serbia), жалоба N 48155/06, § 72 с дополнительными отсылками). Статья 34 Конвенции возлагает на государства-участников обязательство не препятствовать праву лица эффективно представлять и поддерживать жалобу в Европейский Суд. В то время как данное обязательство имеет процессуальный характер, отличающийся от материальных прав, установленных в Конвенции и Протоколах к ней, из самого процессуального права следует, что лица могут жаловаться на предполагаемые нарушения этого права в рамках разбирательства в Европейском Суде (см. Решение Европейского Суда от 9 июля 2002 г. по делу "Мануссос против Чехии и Германии" (Manoussos v. Czech Republic and Germany), жалоба N 46468/99).

158. Особую важность для функционирования системы индивидуальных жалоб, установленной статьей 34 Конвенции, представляет возможность для заявителей или потенциальных заявителей свободно общаться с Европейским Судом, не подвергаясь какой-либо форме давления со стороны властей для отзыва или изменения своих жалоб. В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и очевидные действия по устрашению, но и другие ненадлежащие косвенные действия или контакты, призванные воспрепятствовать использованию конвенционного средства защиты или заставить отказаться от него (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Константин Маркин против Российской Федерации" (Konstantin Markin v. Russia), жалоба N 30078/06, § 158, ECHR 2012 (извлечения)*(18)).

159. Европейский Суд полагает, что заключенные могут чувствовать себя в уязвимом положении, когда они зависят, как в настоящем деле, в их переписке с Европейским Судом от представителей администрации исправительного учреждения. Однако Европейский Суд полагает, что любые задержки в отправлении корреспонденции в настоящем деле могут быть приравнены к нарушению обязательства государства-ответчика по статье 34 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2012 г. по делу "Щебетов против Российской Федерации" (Shchebetov v. Russia), жалоба N 21731/02, § 84 *(19)).

160. В то же время Европейский Суд напоминает о важности уважения конфиденциальности переписки Европейского Суда с заявителями, поскольку она может содержать утверждения в отношении сотрудников исправительного учреждения или его администрации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 84, ECHR 2001-III). Вскрытие писем из Европейского Суда или адресованных ему, без сомнения, позволяет полагать, что их могли прочитать или что они очевидно могут вызывать риск воздействия сотрудников исправительного учреждения на участвующего в переписке заключенного (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Беляев и Дигтярь против Украины", § 62).

161. Сторонами не оспаривалось, что письма Европейского Суда имели четкого адресата. Что касается писем заявителя в Европейский Суд, за исключением письма от 7 июня 2011 г., не утверждалось, что заявитель был вынужден передавать или передавал письма без конверта или в незапечатанном конверте. Представляется, что он прямо указывал, что данная корреспонденция адресуется в Европейский Суд.

162. Сторонами оспаривалось, читали ли сотрудники тюрьмы входящие и исходящие письма. Однако Европейский Суд отмечает, что данные письма имели штамп исправительного учреждения. Кроме того, доводы заявителя в Европейский Суд имелись в сопроводительных письмах из исправительного учреждения, указывающих на характер отправленной корреспонденции или количество приложений. Это позволяет полагать, что, по крайней мере, некоторые письма заявителя в Европейский Суд подвергались цензуре со стороны должностных лиц государства-ответчика.

163. Следует отметить, что одно из писем содержало запрос Европейского Суда о дополнительной информации относительно жалобы заявителя на условия содержания под стражей в следственном изоляторе, остальные письма, упомянутые заявителем, являлись стандартными или простыми подтверждениями получения писем. Вместе с тем об этом не могли знать представители тюремной администрации заранее, и это не должно было лишать заявителя процессуальной защиты, установленной Конвенцией.

164. Европейский Суд заключает, что корреспонденция между заявителем и Европейским Судом подвергалась цензуре со стороны сотрудников тюремной администрации без веских причин. Более того, такая цензура не могла иметь характер единичного случая или простой ошибки. Эта цензура нарушала правило конфиденциальности, закрепленное статьей 91 Уголовно-исполнительного кодекса. На национальные власти была возложена обязанность привести в порядок законодательство, чтобы избежать необоснованного "сдерживающего" влияния на эффективное осуществление права индивидуального обращения в Европейский Суд и риска различных форм прямого или косвенного давления на заключенного, реализующего возможности вести переписку с Европейским Судом.

165. Вышеуказанные элементы, взятые в совокупности, приводят Европейский Суд к заключению о том, что власти Российской Федерации допустили несоблюдение своих обязательств по статье 34 Конвенции в настоящем деле.

V. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

166. Кроме того, заявитель жаловался на условия его содержания в 2005 году. Он также жаловался на его задержание и содержание под стражей в 2001-2002 и 2009 годах. Наконец, заявитель жаловался, что местное телевидение освещало судебное разбирательство и относилось к нему как к преступнику.

167. Европейский Суд рассмотрел эти жалобы, представленные заявителем. Тем не менее с учетом предоставленных ему материалов и насколько эти доводы относятся к его компетенции, Европейский Суд находит, что отсутствуют признаки нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эти жалобы являются явно необоснованными и подлежат отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

168. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

169. Заявитель требовал 246 200 евро в качестве компенсации морального вреда.

170. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

171. Европейский Суд полагает, что заявитель испытывал страдания и чувство неудовлетворенности в связи с условиями содержания под стражей в следственном изоляторе и незаконным содержанием под стражей после осуждения в 2003 году. Европейский Суд полагает, что это не может быть компенсировано только установлением факта нарушения Конвенции. Европейский Суд считает уместным присудить заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

172. Заявитель также требовал 2 460 евро в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в ходе разбирательства в Европейском Суде, которые должны быть выплачены представительнице заявителя Полозовой.

173. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

174. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд учитывает, что он предоставил заявителю юридическую помощь в сумме 850 евро. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает приемлемым присудить 1 000 евро в качестве гонорара адвокату заявителя за представительство в разбирательстве в Европейском Суде, которые должны быть перечислены на банковский счет Полозовой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

175. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) отложил единогласно до рассмотрения существа жалобы довод властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты в части жалобы на условия содержания под стражей и отклонил его;

2) признал единогласно приемлемой жалобу в части условий содержания под стражей ФБУ N ИЗ-74/1 ГУФСИН России по Челябинской области и предполагаемого отсутствия эффективных средств правовой защиты в этой связи, законности содержания заявителя под стражей в связи с приговором от 24 апреля 2003 г., и цензуры переписки заявителя с Европейским Судом и на национальном уровне;

3) признал единогласно жалобу в остальной части неприемлемой;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

6) постановил шестью голосами "за" и одним "против", что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

7) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в части цензуры переписки заявителя на национальном уровне;

8) постановил единогласно, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно жалобу заявителя на нарушение статьи 8 Конвенции в части цензуры писем заявителя в Европейский Суд;

9) постановил единогласно, что государство-ответчик допустило несоблюдение своих обязательств, предусмотренных статьей 34 Конвенции, в части цензуры переписки между заявителем и Европейским Судом;

10) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 20 000 евро (двадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) государство-ответчик обязано в течение того же срока выплатить заявителю 1 000 евро (одну тысячу евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, и подлежащие перечислению на банковский счет Анны Полозовой;

(c) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

11) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 февраля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается частично несовпадающее мнение судьи Дмитрия Дедова.

Частично несовпадающее мнение судьи Дмитрия Дедова

Мое мнение касается пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. §§ 88-111 настоящего Постановления). Я не могу разделить вывод Европейского Суда о том, что заявитель не получил адекватного признания нарушения и возмещения.

Европейский Суд ссылался на свою прецедентную практику, включая Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia) (§§ 91-93) и Постановление Большой Палаты по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia) (§ 67). В деле Сахновского Европейский Суд установил, что "согласно установленному принципу прецедентной практики Европейского Суда заявитель может утратить статус жертвы при двух условиях: во-первых, власти должны признать прямо и по существу нарушение Конвенции, и, во-вторых, они должны предоставить возмещение".

Представляется, что в настоящем деле Европейский Суд идет даже дальше, установив в § 93 настоящего Постановления, что "решение или мера в пользу заявителя в принципе недостаточны, чтобы лишить его статуса жертвы"*(20). Поскольку это положение нуждается в толковании в соответствии с установленной прецедентной практикой Европейского Суда (если это не только обычное исполнение прав лица), оно означает, как я это понимаю, что подобная мера должна быть основана на признании конкретного нарушения и что она должна устранять негативные последствия для заявителя.

Отсюда следует, что меры, принятые властями в пользу заявителя, должны быть рассмотрены.

В сентябре 2009 года Верховный Суд Российской Федерации отменил приговор от 24 апреля 2003 г. и признал, что имело место нарушение права заявителя на суд, который был "создан на основании закона". В соответствии с общепризнанными процессуальными правилами такая ошибка в применении права (наиболее серьезный процессуальный недостаток) сама по себе создает основание для отмены решения нижестоящего суда без дополнительных условий. Европейский Суд счел подобную меру достаточной в Постановлении Европейского Суда от 6 ноября 2008 г. по делу "Понюшков против Российской Федерации" (Ponushkov v. Russia) (жалоба N 30209/04, §§ 70-71 *(21)) и Постановлении Европейского Суда от 31 января 2008 г. по делу "Рябов против Российской Федерации" (Ryabov v. Russia) (жалоба N 3896/04, § 51 *(22)) и ссылался на эти примеры в деле Сахновского.

Что касается настоящего дела, я делаю вывод из текста Постановления, что, если не было "достаточного и соответствующего возмещения в процессе обычного обжалования" (см. § 109 настоящего Постановления), признание нарушения Верховным Судом России не может рассматриваться как адекватное возмещение. Такое толкование неубедительно, если только никто (вновь) не утверждает, что более шести лет заявитель затрагивал этот вопрос в вышестоящих национальных судах, однако власти отказывались отвечать на его требование.

Только подобные обстоятельства могут создавать "грубое и явное нарушение" (см. § 110 настоящего Постановления), если Европейский Суд желает найти что-то более серьезное, чем нарушение статей 5 или 6 Конвенции. В то же время жалоба касается нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции и незаконного лишения свободы заявителя.

Кроме того, оценивая обстоятельства настоящего дела в целом, я должен отметить, что национальный суд (при пересмотре дела) пришел к тем же выводам и оставил без изменений первоначальные обвинения в отношении заявителя, который не жаловался Европейскому Суду на доказательства его вины, и Европейский Суд счел, что жалоба в части нарушения статьи 6 Конвенции явно необоснованна. Таким образом, я не имею оснований полагать, что заявитель эти шесть лет страдал, считая себя невиновным, поэтому испытываю сомнения в статусе жертвы заявителя.

Я также считаю, что заявитель получил адекватное возмещение, учитывая, что - после пересмотра дела - национальный суд сократил срок лишения свободы на четыре года, приняв во внимание, что он отбыл долгий срок лишения свободы "поскольку [поступить] иначе было бы несправедливо" по отношению к заявителю.

Я начал свое особое мнение с прецедентной практики Европейского Суда, согласно которой власти должны признать прямо и по существу нарушение Конвенции. Хотя решение было недостаточно мотивированным, я полагаю, что национальный суд признал неявно, но по существу, что указанная выше ошибка была несправедливой по отношению к заявителю. Это был гуманный акт российского судьи по отношению к преступнику, осужденному за убийство, похищение и вымогательство. Я убежден, что такой акт не должен упускаться из виду Европейским Судом.

_____________________________

*(1) Правильнее статьи 51 УПК РФ, которая являлась предметом рассмотрения в упомянутом деле (прим. переводчика).

*(2) Вероятно, имеется в виду предварительное слушание (прим. переводчика).

*(3) Буквально: "спальным местом (при наличии соответствующих условий)" (прим. переводчика).

*(4) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2012.

*(5) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам че ловека" N 10/2010.

*(6) Там же. N 1/2012.

*(7) Там же. N 1/2013.

*(8) Там же. N 7/2013.

*(9) Affirmanti incumbit probatio (лат.) - принцип, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика).

*(10) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.

*(11) Там же. N 9/2011.

*(12) Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2007.

*(13) Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2012.

*(14) Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".

*(15) Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009.

*(16) Там же. N 3/2009.

*(17) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2013.

*(18) Там же. N 6/2012.

*(19) Там же. N 10/2013.

*(20) Тезис о том, что "решение или мера в пользу заявителя в принципе не являются достаточными для лишения его статуса "жертвы" нарушения Конвенции до тех пор, пока национальные власти не признают прямо или по существу это нарушение и не обеспечат возмещение ущерба", Европейский Суд выдвигает не впервые. См., например, Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2008 г. по делу "Понюшков против Российской Федерации" (Ponushkov v. Russia) (жалоба N 30209/04, § 69), на которое в дальнейшем ссылается судья Д. Дедов (прим. переводчика).

*(21) Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2009.

*(22) Там же. N 2/2009.