Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 мая 2013 г. Дело "К. (К.) против Российской Федерации" (Жалоба N 69235/11) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "К. (К.) против Российской Федерации"
(Жалоба N 69235/11)

Постановление Суда

Страсбург, 23 мая 2013 г.

По делу "К. против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 30 апреля 2013 г,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 69235/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Белоруссии К. (далее - заявитель) 9 ноября 2011 г.

2. Интересы заявителя представлял В. Резник, адвокат, практикующий в Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что подвергнется бесчеловечному обращению или пытке в случае возвращения в Белоруссию, что он не располагает средствами правовой защиты, доступными в связи с этой жалобой, что он незаконно содержался под стражей в целях выдачи, а его жалобы на решения о выдаче не рассматривались безотлагательно.

4. 15 ноября 2011 г. председатель Первой Секции, рассмотрев обращение заявителя от 14 ноября 2011 г., решил применить правила 39 и 41 Регламента Суда, указав государству-ответчику, что заявитель не должен быть выдан Белоруссии до дополнительного уведомления, а также решил рассмотреть жалобу в приоритетном порядке. Председатель Секции также удовлетворил ходатайство заявителя о нераскрытии его имени (пункт 3 правила 47 Регламента Суда).

5. 9 марта 2012 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1966 году и до задержания проживал в Москве.

А. Версия заявителя относительно обстоятельств, обусловивших выдачу Белоруссии

7. В 1998 году заявитель помогал бывшему министру внутренних дел Белоруссии 3. создавать неправительственную организацию с целью объединения бывших военнослужащих и сотрудников милиции для борьбы против "нарушений прав человека" и "беззаконий". Как утверждает заявитель, З. поручил ему отобрать среди членов организации физически и психологически лиц, пригодных для работы телохранителями, и их подготовить. 7 мая 1999 г. группа неустановленных лиц похитила З. Его местонахождение остается неизвестным.

8. Заявитель также утверждал, что был причастен к созданию "службы безопасности" бывшего заместителя председателя белорусского парламента г. Однако 16 сентября 1999 г. г. исчез. Его машина была найдена в отдаленном районе с разбитыми окнами и пятнами крови внутри. По данным заявителя, средства массовой информации приписывали оба исчезновения/похищения властям Белоруссии.

9. В начале 2000 года заявитель перевез свою семью в Россию. Он продолжал посещать Белоруссию для участия в политической жизни. В частности, в качестве члена белорусской оппозиционной партии "Громада" заявитель участвовал в демонстрациях, митингах и других политических мероприятиях, организованных партией. В ряде случаев заявитель задерживался и подвергался бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в Белоруссии. Каждый раз, когда он лишался свободы, его принуждали стоять на коленях на бетонном полу с закованными в наручники руками за спиной.

10. Заявитель предоставил Европейскому Суду копию "удостоверения свободного гражданина N 0327", предположительно выданного Белорусской социал-демократической партией 17 октября 2005 г. и свидетельствующего о членстве заявителя в этой партии. Удостоверение было оформлено на русском языке с фотографией заявителя и подписано только заявителем.

11. Заявитель указал, что решил переехать в Россию на постоянное жительство в 2008 году, поскольку боялся за свою жизнь. Он устроился работать в частное охранное агентство в Москве телохранителем.

12. В то же время заявитель продолжал свою политическую деятельность в Белоруссии. В феврале 2010 года несколько видных руководителей белорусских оппозиционных партий начали кампанию под названием "Говори правду", в которой принял участие заявитель, в том числе путем оказания финансовой поддержки. Заявитель подчеркнул, что цель кампании заключалась в "пробуждении белорусского общества, которое живет среди лжи". Последовали репрессии: наиболее активные участники кампании были задержаны, и против них были возбуждены уголовные дела, на главный офис был совершен налет с изъятием документов.

13. В марте 2010 года заявитель посетил Белоруссию и, действуя по указаниям своего работодателя, заказал пуленепробиваемые жилеты и камуфляжную форму. Заявитель предположил, что должностные лица белорусских правоохранительных органов, подозревая его в поставках жилетов и формы оппозиционным лидерам, решили сфабриковать против него уголовные обвинения.

14. Заявитель также указал, что, когда в 2010 году истек срок действия его белорусского паспорта, он обратился за новым, и белорусские власти выдали его без задержки. Власти не связывали его с уголовными делами, не допрашивали по каким-либо уголовным обвинениям и не пытались задержать его.

В. Задержание заявителя и заключение под стражу в России - разбирательства по поводу выдачи и предоставления убежища

(а) Уголовное разбирательство против заявителя в Белоруссии

15. 7 апреля 2011 г. следователь главного управления Министерства внутренних дел Белоруссии возобновил расследование уголовного дела, возбужденного 19 февраля 2001г. против неустановленных лиц, подозревавшихся в разбое при отягчающих вину обстоятельствах. С этим делом были объединены четыре других дела о похищении людей при отягчающих вину обстоятельствах, в том числе несовершеннолетнего, и вымогательстве, совершенных в мае и июне 2000 года. 28 апреля 2011 г. следователь вынес постановление, в котором указывалось, что заявитель является главным подозреваемым по делу, и приводилось подробное описание всех преступных действий, в которых он обвинялся. Эти преступления наказывались лишением свободы на срок до 15 лет. Следователь также отметил, что, будучи осужденным белорусским судом 7 сентября 2001 г. за причинение смерти по неосторожности в дорожно-транспортном происшествии, заявитель был освобожден от дальнейшего отбытия наказания 16 августа 2002 г. в соответствии с законом об амнистии. 28 апреля 2011 г. заместитель Генерального прокурора Белоруссии санкционировал арест заявителя, и последний был объявлен в международный розыск.

(b) Разбирательство о выдаче

16. 16 мая 2011г. заявитель был задержан в Москве.

17. На следующий день Останкинский районный суд Москвы (далее - районный суд) с учетом тяжести обвинений, выдвинутых против заявителя, факта объявления его в розыск и отсутствия у заявителя разрешения на проживание в Российской Федерации заключил его под стражу на 40 дней до получения формального запроса о выдаче. Районный суд также отметил, что заявитель был задержан на основании международного ордера, который, как подтвердили белорусские власти, сохраняет силу, и что предварительное рассмотрение вопроса о выдаче не выявило обстоятельств, которые могли бы послужить основанием для отказа в выдаче. Районный суд также учел доводы заявителя о готовности внести залог и о том, что он не может содержаться под стражей по состоянию здоровья, и отклонил их как не имеющие отношения к делу. Рассмотрев жалобу, Московский городской суд 6 июня 2011 г. оставил решение без изменения, подтвердив вывод районного суда о том, что заявитель может продолжить заниматься преступной деятельностью, скрыться и воспрепятствовать правосудию.

18. 20 июня 2011г. белорусская генеральная прокуратура направила российской генеральной прокуратуре формальный запрос о выдаче заявителя и заверила ее в том, что уголовное преследование заявителя не является политически мотивированным и не основано на дискриминационных признаках.

19. Через четыре дня районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 16 ноября 2011 г. с использованием той же формулировки, что и в первоначальном постановлении о заключении под стражу. Районный суд также отметил, что органы белорусской прокуратуры должны принять ряд дополнительных процессуальных мер до осуществления выдачи заявителя, и поэтому требуется дополнительное время. Постановление вступило в силу 25 июля 2011 г., когда Московский городской суд согласился с мотивировкой районного суда.

20. 24 августа 2011 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил запрос о выдаче заявителя с учетом обвинений, выдвинутых против него в Белоруссии. В решении, в частности, указывалось, что заявитель обвиняется в трех эпизодах похищения людей при отягчающих вину обстоятельствах, в том числе несовершеннолетнего, в целях вымогательства денег и имущества и одном эпизоде разбоя при отягчающих вину обстоятельствах, совершенного организованной преступной группой в феврале 2001 года. Эти преступления наказываются согласно статьям 126, 162 и 163 Уголовного кодекса России и влекут наказание в виде лишения свободы сроком больше чем на один год. Сроки давности для уголовного преследования не истекли в соответствии с Уголовным кодексом России или Белоруссии. Заявитель не получил российского гражданства, и обстоятельства, препятствующие выдаче, отсутствуют.

21. Рассмотрев жалобу, поданную заявителем 5 сентября 2011 г. на решение о выдаче от 24 августа 2011 г., в которой он ссылался на то, что ему угрожают политическое преследование, пытки и несправедливый приговор по уголовному делу в Белоруссии ввиду его активного участия в оппозиционном движении, 4 октября 2011 г. Московский городской суд оставил без изменения решение заместителя Генерального прокурора. Городской суд нашел, что заявитель не предоставил доказательств в поддержку своего утверждения о том, что ему угрожают преследование, в том числе по политическим мотивам, пытки и несправедливое судебное разбирательство в Белоруссии. В то же время белорусская генеральная прокуратура предоставила российским властям письмо, гарантирующее соблюдение прав заявителя, включая право не подвергаться пытке, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению и право на справедливое судебное разбирательство. Городской суд отметил, что белорусские власти также гарантировали, что заявитель будет предан суду только за преступления, в связи с которыми представлен запрос о выдаче, и уголовное дело против него не имеет политических, религиозных, расовых или иных дискриминационных мотивов.

22. Заявитель подал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации, повторив доводы, которые он выдвигал в жалобе на решение прокурора.

23. 2 ноября 2011 г. районный суд вынес новое постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей до 16 мая 2012 г. Мотивировка постановления суда была такой же, что и в двух ранее вынесенных постановлениях о содержании под стражей. Городской суд оставил без изменения постановление 30 ноября 2011 г., отметив, что он санкционировал выдачу заявителя в законном и обоснованном решении от 4 октября 2011 г.

24. 14 ноября 2011г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу, поданную заявителем, и оставил без изменения решение Московского городского суда от 4 октября 2011 г. по поводу выдачи.

25. Заявитель был освобожден из-под стражи 16 мая 2012 г. постановлением Останкинского районного прокурора Москвы, который, сославшись на решение Европейского Суда о применении правила 39 Регламента Суда и решение российских иммиграционных органов о предоставлении заявителю временного убежища до 14 мая 2013 г., посчитал его дальнейшее содержание под стражей неоправданным.

(с) Разбирательство о предоставлении убежища

26. Как сообщил заявитель, 25 мая 2011 г. он подал в российские иммиграционные органы обращение о признании его беженцем. Обращение было надлежащим образом зарегистрировано 31 августа 2011 г.

27. 20 декабря 2011 г. Управление Федеральной миграционной службы по Москве (далее - Управление ФМС) отклонило обращение заявителя по поводу убежища. Оно мотивировало отказ тем, что анализ имеющихся у него материалов и информации указывает, что заявитель не участвовал в политической или общественной деятельности в Белоруссии. При рассмотрении его "Удостоверения свободного гражданина N 0327" Управление ФМС не было убеждено в его подлинности в отсутствие официальных знаков, подтверждающих, что оно выдано политической партией. Поскольку заявитель обратился за предоставлением убежища только после задержания с целью выдачи, Управление ФМС заключило, что его обращение мотивировано желанием уклониться от преследования за чисто уголовные действия.

28. 14 мая 2012 г. Управление ФМС предоставило заявителю временное убежище на один год, до 14 мая 2013 г. В основном воспроизведя мотивировку решения от 20 декабря 2011 г., оно сослалось на решение Европейского Суда в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, указавшее российским властям на то, что заявитель не должен быть выдан Белоруссии до дополнительного уведомления. Упомянув гуманитарные мотивы, Управление ФМС подчеркнуло, что Европейский Суд решил применить правило 39 в деле заявителя, так как не исключил полностью угрозу того, что заявитель может подвергнуться преследованию и бесчеловечному обращению в Белоруссии.

II. Применимые международные материалы, национальное законодательство и практика

А. Заключение под стражу для обеспечения возможной выдачи и судебная проверка содержания под стражей

1. Конституция Российской Федерации

29. Конституция гарантирует право на свободу (статья 22):

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов".

2. Минская конвенция 1993 года

30. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (далее - Минская конвенция), сторонами которой являются Россия и Белоруссия, предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны (пункт 1 статьи 8).

31. К требованию о выдаче должно быть приложено постановление о заключении под стражу (пункт 2 статьи 58). По получении требования о выдаче запрашиваемая Договаривающаяся Сторона немедленно принимает меры к розыску и взятию под стражу лица, выдача которого требуется, за исключением случаев, когда выдача не может быть произведена (статья 60).

32. Лицо, выдача которого требуется, по ходатайству может быть взято под стражу и до получения требования о выдаче. В ходатайстве должны содержаться ссылка на постановление о взятии под стражу и указание на то, что требование о выдаче будет представлено дополнительно (пункт 1 статьи 61). Лицо может быть задержано и без такого ходатайства, если имеются основания подозревать, что оно совершило на территории другой Договаривающейся Стороны преступление, влекущее выдачу* (* Последнее предложение цитирует пункт 3 той же статьи (прим. переводчика).). О взятии под стражу или задержании до получения требования о выдаче необходимо немедленно уведомить другую Договаривающуюся Сторону (пункт 2 статьи 61).

33. Лицо, взятое под стражу согласно пункту 1 статьи 61 Минской конвенции, должно быть освобождено, если требование о выдаче со всеми приложенными к нему документами не будет получено запрашиваемой Договаривающейся Стороной в течение 40 дней со дня взятия под стражу (пункт 1 статьи 62).

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

34. Термин "суд" раскрывается в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (далее - УПК РФ) как "любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом" (пункт 48 статьи 5). Термин "судья" определяется УПК РФ как "должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие" (пункт 54 статьи 5).

35. Глава 13 регулирует применение мер пресечения в период уголовного разбирательства. Такие меры включают содержание под стражей, которое применяется по судебному решению на основании ходатайства следователя или прокурора в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения (части 1 и 3 статьи 108). Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть 1 статьи 109), но этот срок может быть продлен до шести месяцев судьей (часть 2 статьи 109). Срок содержания под стражей может быть продлен до 12 месяцев или при исключительных обстоятельствах до 18 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений (часть 3 статьи 109). Дальнейшее продление срока по истечении 18 месяцев не допускается, и заключенный подлежит немедленному освобождению (часть 4 статьи 109). Мера пресечения отменяется, когда в ней отпадает необходимость, или изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для избрания меры пресечения. Отмена или изменение меры пресечения производится по постановлению следователя, прокурора либо по определению суда (статья 110).

36. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения (часть 11 статьи 108). Жалоба подается в суд первой инстанции (статья 355). Хотя УПК РФ не содержит указания срока, в течение которого суд первой инстанции должен направить жалобу и дело в вышестоящий суд, приказ Судебного департамента при Верховном Суде России от 29 апреля 2003 г. N 36 предусматривает, что "в трехдневный срок с момента истечения срока на его обжалование" суд первой инстанции направляет дело в вышестоящий суд. Получив дело, суды второй инстанции рассматривают жалобы на постановления судей о заключении под стражу в течение трех дней (часть 11 статьи 108).

37. Глава 16 ("Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство") предусматривает судебную проверку решений и действий или бездействия следователя или прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства (часть 1 статьи 125). Компетентным судом считается суд, к территориальной юрисдикции которого относится место проведения предварительного следствия (там же).

38. Глава 54 ("Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора") регулирует порядок выдачи. При получении запроса о выдаче лица, если при этом не предоставлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор в целях обеспечения возможности выдачи лица решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения в установленном порядке (часть 1 статьи 466). При получении запроса о выдаче лица, если при этом предоставлено решение судебного органа об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор может поместить лицо, выдача которого требуется, под домашний арест или заключить его под стражу в отсутствие предварительного одобрения его решения судом Российской Федерации (часть 2 статьи 466).

4. Применимая прецедентная практика Конституционного и Верховного Судов Российской Федерации

39. 4 апреля 2006 г. Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу Н., который утверждал, что отсутствие ограничений сроков содержания лица под стражей в целях выдачи несовместимо с конституционными гарантиями против произвольного содержания под стражей. В Определении N 101-О от той же даты Конституционный Суд отказал в принятии жалобы к рассмотрению. По его мнению, отсутствие в части 1 статьи 466 УПК РФ положений, которые прямо устанавливали бы основания применения заключения под стражу в качестве меры пресечения, не указывает на неопределенность в вопросе о ее соответствии Конституции Российской Федерации. Пункт 1 статьи 8 Минской конвенции прямо предусматривает, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение применяет законодательство своей страны, то есть порядок, который установлен УПК РФ. Этот порядок установлен, например, частью 1 статьи 466 УПК РФ и нормами его главы 13 ("Меры пресечения"), действие которых как общих норм, предусмотренных частью первой названного Кодекса, распространяется на все стадии и формы уголовного судопроизводства, в том числе на производство по запросам иностранных государств об оказании им по уголовным делам правовой помощи путем выдачи лиц для уголовного преследования. Соответственно, часть 1 статьи 466 УПК РФ не дает властям возможности применять меру пресечения в виде содержания под стражей без соблюдения порядка, предусмотренного УПК РФ, или сроков, установленных им. Конституционный Суд также уклонился от анализа части 2 статьи 466 УПК РФ, усмотрев, что она не применялась в деле Н.

40. 1 марта 2007 г. Конституционный Суд в Определении N 333-О-П указал, что статьи 61 и 62 Минской конвенции, регулирующие содержание лица под стражей до получения запроса о выдаче, не определяют орган или должностное лицо, уполномоченные принимать решение о заключении под стражу, порядок его принятия или сроки. В соответствии со статьей 8 Минской конвенции применимый порядок и срок устанавливаются национальным законодательством.

41. Конституционный Суд также напомнил свой последовательный подход, согласно которому объем конституционного права на свободу и личную неприкосновенность является одинаковым для иностранных граждан, лиц без гражданства и граждан Российской Федерации. К иностранным гражданам и лицам без гражданства не может быть применено без судебного решения задержание на срок более 48 часов. Это конституционное требование служит гарантией не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу. Конституционный Суд указал, что часть 1 статьи 466 УПК РФ во взаимосвязи с положениями Минской конвенции не может быть истолкована как обеспечивающая возможность задержания лица на основании ходатайства иностранного государства на срок свыше 48 часов без решения российского суда. Мера пресечения в виде заключения под стражу может применяться к такому лицу только в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, и с соблюдением сроков, установленных главой 13 УПК РФ.

42. 19 марта 2009 г. Конституционный Суд Определением N 383-О-О отказал в принятии жалобы на нарушение конституционных прав положением части 2 статьи 466 УПК РФ, указав, что она "не устанавливает сроки содержания под стражей и не определяет основания и порядок избрания меры пресечения, она лишь закрепляет правомочие прокурора на исполнение уже состоявшегося решения компетентного судебного органа иностранного государства о заключении под стражу лица, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, оспариваемая... норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права [заявителя]...".

43. 10 февраля 2009 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял Постановление N 1, в котором разъяснил, что постановление прокурора о помещении лица под домашний арест или о заключении под стражу для обеспечения возможной выдачи может быть обжаловано в суд на основании статьи 125 УПК РФ. Пленум особо подчеркнул, что при вынесении постановления о признании процессуального действия (бездействия) или решения должностного лица незаконным или необоснованным судья не вправе предопределять действия должностного лица, осуществляющего расследование, отменять либо обязывать его отменить решение, признанное им незаконным или необоснованным, но может лишь обязать это должностное лицо устранить допущенное нарушение. Если заинтересованный орган не исполняет состоявшееся судебное решение, заявитель вправе обратиться в суд с жалобой на его бездействие, и суд вправе вынести частное определение (постановление), в котором обратит внимание органа на данную ситуацию* (* Буквально: "выносить частное определение (постановление), в котором обращать внимание должностных лиц на допущенные нарушения закона, требующие принятия соответствующих мер" (прим. переводчика).).

44. 29 октября 2009 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял Постановление N 22, в котором указал, что в соответствии с частью 1 статьи 466 УПК РФ применение заключения под стражу к лицу, в отношении которого проводится экстрадиционная проверка, допускается лишь по судебному постановлению, если не предоставлено решение судебного органа запрашивающего государства об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу. Суд санкционирует заключение под стражу в этой ситуации согласно статье 108 УПК РФ на основании ходатайства прокурора о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. При принятии решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу судье надлежит проверить фактические и правовые основания для избрания такой меры пресечения. Если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения (часть 2 статьи 466 УПК РФ) на срок, не превышающий два месяца, и решение прокурора может быть обжаловано в суд в соответствии со статьей 125 УПК РФ. Продлевая срок содержания под стражей в отношении этого лица, суду необходимо руководствоваться положениями статьи 109 УПК РФ.

45. В своем недавнем Постановлении от 14 июня 2012 г. N 11 Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что до получения запроса о выдаче мера пресечения, в том числе в виде заключения под стражу, может быть избрана судом только в случаях, непосредственно предусмотренных международным договором Российской Федерации, таким как статья 61 Минской конвенции. Решение о заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей принимается российским судом в соответствии с порядком и соблюдением сроков, установленных статьями 108 и 109 УПК РФ. В постановлении должны быть указаны срок заключения под стражу и дата его истечения. Если надлежащим образом оформленный запрос о выдаче не получен в течение месяца или 40 дней, если запрашивающее государство является стороной Минской конвенции, лицо, выдача которого требуется, подлежит немедленному освобождению из-под стражи.

В. Международные материалы о Белоруссии

46. Относимые доклады о Белоруссии см. в Постановлении Европейского Суда от 18 февраля 2010 г. по делу "Пузан против Украины" (Puzan v. Ukraine) (жалоба N 51243/08, §§ 20-24) и Постановлении Европейского Суда от 5 июня 2012 г. по делу "Кожаев против Российской Федерации" (Kozhayev v. Russia) (жалоба N 60045/10, §§ 55-60* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.)).

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

47. Заявитель жаловался на то, что в случае выдачи Белоруссии ему угрожает жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, и что он лишен эффективных средств правовой защиты в отношении этой жалобы. Статьи 3 и 13 Конвенции предусматривают:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. (...)

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

48. Власти Российской Федерации полагали, что заявитель не обосновал свое утверждение о том, что ему угрожает жестокое обращение в случае выдачи. Белоруссия является стороной ряда международных соглашений о правах человека, и ее собственное законодательство, включая Конституцию и Уголовно-процессуальный кодекс, запрещает пытку. Поддерживая решение о выдаче заявителя, российские суды приняли во внимание гарантии, предоставленные белорусскими властями. Последние, в частности, заверили в том, что уголовное преследование заявителя не является политически мотивированным, он не подвергнется пытке и будет судим только за те преступления, в связи с которыми российские власти санкционировали его выдачу. Власти Российской Федерации также отметили, что опыт их сотрудничества с белорусскими властями в вопросах выдачи показывает, что последние никогда не нарушают своих гарантий.

49. Власти Российской Федерации также указали, что национальные органы внимательно рассмотрели утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения в рамках разбирательства о выдаче на стадиях предварительного следствия и суда. Со ссылкой на справку, выданную Федеральной службой безопасности России, они также подчеркивали, что отсутствуют данные о том, что заявитель может подвергнуться политическому преследованию в Белоруссии. Власти Российской Федерации заключили, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции.

50. Со ссылкой на постановления Европейского Суда, в которых цитировались доклады различных международных неправительственных организаций о ситуации в Белоруссии (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 10 декабря 2009 г. по делу "Коктыш против Украины" (Koktysh v. Ukraine), жалоба N 43707/07, Постановление Европейского Суда от 20 мая 2010 г. по делу "Камышев против Украины" (Kamyshev v. Ukraine), жалоба N 3990/06), заявитель утверждал, что ситуация с правами человека в Белоруссии является тревожной, пытки заключенных не являются исключительным событием и что условия в белорусских следственных изоляторах ненадлежащие. Он также подчеркивал, что возобновление уголовного разбирательства против него в попытке связать его с преступлениями, предположительно совершенными в 2000 и 2001 годах, являлось актом чисто политического преследования. Он настаивал на том, что предусмотренный законом срок давности в отношении этих преступлений истек в феврале 2011 года. Заявитель считал, что белорусские власти пытались наказать его за политические взгляды и участие в мирных демонстрациях, организованных оппозиционной партией. Он утверждал, что белорусская милиция неоднократно задерживала его и вынуждала по нескольку часов стоять на коленях на каменном полу в отделе милиции. Заявитель также подчеркивал, что 14 мая 2012 г. Управление ФМС решило предоставить ему временное убежище. По его мнению, это решение составляло случайное признание российскими органами того факта, что имелась серьезная угроза того, что он подвергнется пытке в случае выдачи Белоруссии.

51. Наконец, заявитель полагал, что ему недоступны эффективные средства правовой защиты в отношении его жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции, поскольку российские суды уклонились от надлежащей оценки угрозы того, что он подвергнется пытке, и вместо этого проявили чрезмерную доверчивость к гарантиям, предоставленным запрашивающей стороной, без проверки их достоверности.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд отмечает, что решение о выдаче в отношении заявителя остается в силе, и поэтому находит, что он по-прежнему может считаться подвергающимся угрозе выдачи ввиду продолжения уголовного разбирательства против него в Белоруссии. Он также учитывает, что 14 мая 2012 г. заявителю было предоставлено временное убежище в России на год (см. § 28 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд принимает к сведению, что стороны не утверждали, что эта мера затрагивала статус жертвы заявителя, так как решение о выдаче, находившееся в основе его жалобы, остается исполнимым. Следовательно, Европейский Суд полагает, что заявитель не утратил статуса жертвы в отношении предполагаемого нарушения статьи 3 Конвенции.

53. Европейский Суд также отмечает, что жалоба на нарушение статей 3 и 13 Конвенции не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Статья 3 Конвенции

(i) Общие принципы

54. Европейский Суд напоминает, что осуществление государством-участником выдачи лица для привлечения к уголовной ответственности может порождать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции и, таким образом, затрагивать ответственность указанного государства согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что данное лицо в случае выдачи будет подвергаться в принимающем государстве реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Установление подобной ответственности неизбежно включает оценку условий в запрашивающем государстве с точки зрения стандартов статьи 3 Конвенции. Тем не менее вопросы вынесения судебного решения в отношении ответственности принимающего государства, а также установления этой ответственности на основании международного права в целом, Конвенции или иным образом не рассматриваются. Любая ответственность, которую возлагает или может возлагать Конвенция, распространяется на государство-участника, осуществляющее выдачу, в связи с его действиями, прямым следствием которых является риск для лица подвергнуться запрещенному жестокому обращению (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 67, ECHR 2005-I, и Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Зёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), §91, Series A, N 161).

55. При определении того, доказано ли наличие реальной угрозы подвергнуться в случае высылки обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, предоставленных ему или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе (см. Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 128, ECHR 2008). Поскольку характер ответственности государств-участников по статье 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен действием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-участник знало или должно было знать на момент выдачи (см. Постановление Европейского Суда от 20 марта 1991г. по делу "Крус Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), §§ 75-76, Series A, N 201, Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), § 107, Series A, N 215). Однако, если заявитель еще не выдан или не выслан, когда Европейский Суд рассматривает дело, оценка должна производиться на момент рассмотрения дела Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), §§ 85-86, Reports 1996-V).

56. Чтобы определить, существует ли угроза жестокого обращения, Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя запрашивающему государству, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108, заключительная часть). В принципе заявитель обязан предоставить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства предоставлены, государство-ответчик обязано устранить любые сомнения в связи с ними (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, § 112* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)).

57. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд полагает, что может принимать во внимание информацию из недавних докладов независимых международных правозащитных органов и организаций или из государственных источников (см., например, Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 г. по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey), жалоба N 53566/99, §67, и Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Аль-Моаяд против Германии" (Al-Moayad v. Germany), жалоба N 35865/03, §§ 65-66).

58. В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в запрашивающем государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111, и Решение Европейского Суда от 31 мая 2001 г. по делу "Катани и другие против Германии" (Katani and Others v. Germany), жалоба N 67679/01). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 73).

59. В соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение соблюдения обязательств государств - участников Конвенции. Что касается выдачи или депортации, Европейский Суд напоминает, что в делах, где заявитель представляет мотивированные доводы, вызывающие сомнения в точности информации, которой руководствовалось государство-ответчик, Европейский Суд должен удостовериться в том, что оценка, проведенная властями государства-участника, адекватна и достаточно подтверждена внутригосударственными материалами, а также материалами из других надежных источников (см. Постановление Европейского Суда от 11 января 2007 г. по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands), жалоба N 1948/04, § 136).

60. При оценке таких материалов должен учитываться их источник, в частности, его независимость, надежность и объективность. В отношении докладов имеют значение авторитет и репутация автора, серьезность исследований, в результате которых они составлены, последовательность выводов и их подтверждение другими источниками (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 143). Следует учитывать присутствие и исследовательские возможности автора материала в данной стране. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что государства (государство-ответчик в конкретном деле или любые другие государства-участники или прочие государства) благодаря своим дипломатическим миссиям и их возможностям по сбору информации часто могут представлять материалы, имеющие особое значение для оценки Европейским Судом дела, поступившего на его рассмотрение. Он находит, что это соображение тем более должно применяться в отношении органов ООН, особенно с учетом их прямого доступа к властям страны, а также способности проводить проверки на местах и оценки способом, который может быть невозможен для государств и неправительственных организаций (см. Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "NA против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom), жалоба N 25904/07, § 121).

61. Хотя Европейский Суд признает, что многие доклады в силу своей природы содержат общие оценки, тем большее значение следует придавать докладам, которые рассматривают ситуацию с правами человека в конкретной стране и прямо излагают основания предполагаемой реальной угрозы жестокого обращения в деле, находящемся в Европейском Суде. Наконец, собственная оценка Европейским Судом ситуации с правами человека в стране осуществляется только для установления того, возникнет ли нарушение требований статьи 3 Конвенции, если заявитель по данному делу будет выдан этой стране. Таким образом, значение, придаваемое независимым оценкам, неизбежно зависит от того, насколько эти оценки используют термины, сходные со статьей 3 Конвенции (см. там же, § 122).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

62. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, относятся ли предсказуемые последствия выдачи заявителя к сфере действия статьи 3 Конвенции. Поскольку он еще не был выдан Белоруссии по причине применения Европейским Судом предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда, оценка этой угрозы осуществляется Европейским Судом по состоянию на момент рассмотрения им дела.

63. Следует отметить, что большинство докладов, упомянутых заявителем, не являются недавними и касаются, в частности, ситуации в Белоруссии в контексте президентских выборов 2010 года (см. § 50 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд учитывает, что большинство более поздних международных докладов выражают серьезную озабоченность ситуацией с правами человека в этой стране (см. § 46 настоящего Постановления).

64. Европейский Суд прежде всего отмечает, что органы страны и власти Российской Федерации отклонили утверждения о предполагаемой угрозе жестокого обращения, сославшись на гарантии белорусских властей, которые заверяли, что заявитель не будет преследоваться за преступления, не указанные в запросе о выдаче, и он не подвергнется пытке, жестокому обращению или политическому преследованию (см. §§ 18, 20, 21 и 48 настоящего Постановления). В этом отношении Европейский Суд напоминает, что дипломатические гарантии сами по себе не являются достаточными для обеспечения адекватной защиты от угрозы жестокого обращения, и необходимо убедиться в том, означают ли они в своем практическом применении, что заявитель защищен от любой такой угрозы (см. Постановление Европейского Суда от 17 января 2012 г. по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. United Kingdom), жалоба N 8139/09, § 187).

65. В деле Отмана (Абу Катады) Европейский Суд выдвинул обширный перечень критериев, которые должны использоваться для оценки качества гарантий при конкретных обстоятельствах дела, включая, в частности, оценку того, оформлены ли они в общих или конкретных выражениях и может ли соблюдение их запрашивающим государством быть объективно проверено за счет дипломатических или иных механизмов мониторинга, например, путем обеспечения неограниченного доступа к адвокату заявителя (см. там же, § 189). В настоящем деле Европейский Суд склонен полагать, что гарантии, данные белорусскими властями, имели скорее общий характер (см. для сравнения, например, Постановление Европейского Суда от 1 апреля 2010 г. по делу "Клейн против Российской Федерации" (Klein v. Russia), жалоба N 24268/08, § 55* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2010.)). Кроме того, власти Российской Федерации не указали, существуют ли конкретные механизмы - дипломатические или мониторинговые - за счет которых соблюдение этих обязательств может быть объективно проверено (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства", §§ 199, 203-204). Неясная ссылка на тот факт, что они никогда не сталкивались с проблемами в сотрудничестве с белорусскими властями по сходным вопросам, имевшем место ранее (см. § 48 настоящего Постановления), недостаточна для Европейского Суда в устранении сомнений по поводу данных гарантий. В итоге он не готов придавать особое значение этим высказываниям в настоящем деле (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кожаев против Российской Федерации", § 84).

66. Как Европейский Суд указывал ранее, ссылка на общую проблему соблюдения прав человека в конкретной стране не может служить основанием для отказа в выдаче сама по себе. Европейский Суд рассмотрит конкретные утверждения заявителя, чтобы удостовериться в том, привел ли он доказательства, способные установить наличие существенных оснований полагать, что в случае выдачи он подвергнется реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции.

67. Основной смысл объяснений заявителя в этом отношении заключался в том, что вследствие его прежних связей с членами оппозиционных партий, его участия в собраниях и демонстрациях, организованных оппозицией, и членства в Социал-демократической партии Белоруссии он может стать жертвой политического преследования, которое неизбежно повлечет его пытку в случае возвращения в Белоруссию. В поддержку своих утверждений об угрозе жестокого обращения заявитель описал имевшие место его столкновения с милицией до переезда в Россию. Он настаивал на том, что возобновление уголовного разбирательства против него, несмотря то, что предусмотренный законом срок давности уже истек в феврале 2011 года, было политически мотивированным актом белорусских властей.

68. С учетом решений российских судов, вынесенных в ходе разбирательства о выдаче, а также предоставленных ему материалов Европейский Суд полагает, что утверждение заявителя о его политическом преследовании в Белоруссии недостаточно обоснованно. Европейский Суд отмечает, что заявитель разыскивается белорусскими властями в связи с обвинениями в похищении людей при отягчающих вину обстоятельствах, разбое и вымогательстве, которые, хотя и являются тяжкими, составляют общеуголовные преступления. Решения белорусских властей, описывающие обстоятельства преступлений и излагающие подозрения против заявителя, являются подробными и мотивированными. Кроме того, нет оснований для сомнений в выводе российских судов о том, что предусмотренный законом срок давности для преследования данных преступлений не истек.

69. В своих объяснениях национальным органам и Европейскому Суду заявитель ссылался на копию "удостоверения свободного гражданина", предположительно свидетельствующего о его членстве в Социал-демократической партии Белоруссии и, следовательно, подкрепляющего его утверждение о том, что ему угрожает жестокое обращение. Однако Европейский Суд не убежден в подлинности или доказательной силе этого удостоверения, поскольку на нем отсутствует печать или подпись официального органа этой партии. Те же сомнения выразили российские суды. Неуверенность Европейского Суда дополнительно усиливается ввиду следующих соображений: помимо неясного высказывания о том, что он принимал участие в политической деятельности оппозиционных партий Белоруссии с 1998 по 2000 год и в 2010 году, заявитель не сообщил дополнительных сведений об этом - таких как подробности его политической активности, даты и места оппозиционных митингов, собраний и демонстраций, даты его поездок в Белоруссию для участия в политической жизни страны, характер его предполагаемых финансовых взносов или иные относимые данные, подкрепляющие его утверждение о том, что он являлся активным членом оппозиционного движения (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 2 сентября 2010 г. по делу "Y.P. и L.P. против Франции" (Y.P. and L.R v. France), жалоба N 32476/06, §§ 10-13). Также не подтверждены объяснения заявителя о том, что он уже являлся жертвой жестокого обращения в имевших место ранее столкновениях с белорусской милицией. В этом вопросе он также не предоставил описаний предполагаемых происшествий, за исключением техники пыток, предположительно примененной к нему сотрудниками милиции. По мнению Европейского Суда, отсутствие данных сведений умаляет доверие к объяснениям заявителя. На этот вывод не влияет тот факт, что 14 мая 2012 г. российское Управление ФМС предоставило заявителю временное убежище. Европейский Суд не убежден доводом заявителя о том, что оспариваемое решение может рассматриваться как признание личного риска обращения, нарушающего статью 3 Конвенции. Он толкует решение от 14 мая 2012 г. не более чем как попытку российских властей обеспечить законную основу нахождения заявителя в России на время разбирательства дела Европейским Судом.

70. Кроме того, Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что заявитель не утверждал, что его осуждение в 2001 году, информация о котором была предоставлена российским государством-ответчиком, имело связь с его предполагаемой политической деятельностью или сопровождалось обстоятельствами, подтверждавшими серьезную угрозу жестокого обращения или несправедливого судебного разбирательства в будущем (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Кожаев против Российской Федерации", § 90). В этом отношении Европейский Суд также не может не учитывать существенные противоречия в объяснениях заявителя относительно даты его переезда в Россию. В частности, заявитель сообщал, что переехал со своей семьей в Россию в 2000 году, тогда как официальные документы, выданные белорусскими властями, подлинность которых заявитель не оспаривал, свидетельствуют о том, что он был осужден в Белоруссии в сентябре 2001 года и был освобожден только 16 августа 2002 г. в соответствии с законом об амнистии.

71. Европейский Суд также учитывает, что не имеется данных о том, что члены семьи заявителя ранее преследовались или подвергались жестокому обращению в Белоруссии. В настоящем деле не имеется оснований, за исключением догадок, для выводов из предполагаемой задержки возбуждения разбирательства против заявителя в связи с преступлениями, совершенными в 2000 и 2001 годах (см. там же, § 91).

72. Наконец, утверждение заявителя о том, что любой подозреваемый в совершении преступления подвергается в Белоруссии угрозе жестокого обращения, является слишком общим. Рассмотрев все доступные материалы и доводы сторон, Европейский Суд полагает, что не обосновано утверждение о том, что ситуация с правами человека в Белоруссии требует полного запрета выдачи в эту страну, например, в связи с угрозой жестокого обращения с заключенными (см. аналогичный подход в Решении Европейского Суда от 11 мая 2004 г. по делу "Бордовский против Российской Федерации" (Bordovskiy v. Russia), жалоба N 49491/99, и в качестве более поздних примеров в упоминавшихся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Пузан против Украины", § 34, и Постановлении Европейского Суда по делу "Камышев против Украины", § 44, Постановлении Европейского Суда от 3 июня 2010 г. по делу "Галеев против Российской Федерации" (Galeyev v. Russia), жалоба N 19316/09, § 55* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2010.)).

73. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд не может заключить, что заявитель указал на какие-либо индивидуальные обстоятельства, способные обосновать его опасения по поводу пытки или жестокого обращения, или предоставил существенные основания полагать, что в случае выдачи он подвергнется реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции в запрашивающем государстве. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что выдача заявителя Белоруссии не составит нарушение требований статьи 3 Конвенции.

(b) Статья 13 Конвенции

74. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не находит необходимым рассматривать отдельно по существу жалобу заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции, которая в основном содержит доводы, уже рассмотренные Европейским Судом с точки зрения статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

75. Заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей с 16 мая 2011 г. по 16 мая 2012 г. являлось незаконным. Он ссылался на пункт 1 статьи 5 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче".

А. Доводы сторон

76. Власти Российской Федерации настаивали на том, что весь период содержания заявителя под стражей в целях выдачи являлся законным и что национальные нормы относительно содержания под стражей в целях экстрадиции были достаточно доступными и ясными. Содержание под стражей заявителя было основано на постановлениях компетентных судов. Власти Российской Федерации также пояснили, что в соответствии с постановлениями Конституционного и Верховного Судов Российской Федерации положения главы 13 УПК РФ полностью применимы к лицам, содержащимся под стражей в целях выдачи в соответствии со статьей 466 УПК РФ. Заключение заявителя под стражу было произведено и неоднократно продлевалось согласно положениям главы 13 УПК РФ. Национальные суды ссылались на эти положения в своих решениях. После истечения санкционированного судом срока содержания под стражей, который не превысил максимально допустимого 18-месячного периода, допускаемого российским законодательством, заявитель был освобожден. Таким образом, применимое законодательство позволяло ему оценить длительность его содержания под стражей.

77. Власти Российской Федерации также полагали, что заявитель имел возможность обжаловать законность своего содержания под стражей в российских судах. То обстоятельство, что суды вышестоящих инстанций не принимали решения в его пользу, еще не означало, что разбирательство было неэффективным. Национальные органы проводили разбирательство по поводу выдачи с надлежащей тщательностью, и содержание заявителя под стражей в целях выдачи не было чрезмерно длительным.

78. Заявитель утверждал, что национальные правовые нормы, регулировавшие его содержание под стражей, были неясными, а длительность его содержания под стражей непредсказуемой. Он пояснил, что его содержание под стражей не являлось обязательным и могло быть заменено на менее строгую меру пресечения. Оно вышло за рамки предусмотренного национальным законодательством. С учетом его прочных семейных связей с Россией, проживания там его семьи заявитель не имел намерения скрываться. Заявитель также подчеркивал, что до принятия решения о его заключении под стражу российским судам следовало вначале тщательно изучить ситуацию с правами человека в Белоруссии. Однако они уклонились от анализа его конкретных обстоятельств в отношении ситуации в Белоруссии и немедленно санкционировали его заключение под стражу, не сопоставив его право на свободу с международными обязательствами.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

79. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

а) Общие принципы

80. Европейский Суд учитывает, что сторонами не оспаривается, что заявитель был заключен под стражу в целях его выдачи из России в Белоруссию. Следовательно, подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции применим в настоящем деле. Это положение не требует, чтобы содержание под стражей лица, против которого возбуждено разбирательство с целью выдачи, разумно считалось необходимым, например, чтобы воспрепятствовать лицу в совершении преступления или лишить его возможности скрыться. В этой связи подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции устанавливает иной уровень защиты по сравнению с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции: все, что требуется в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, это чтобы действия совершались в отношении "лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче". Таким образом, неважно в значении подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, обосновано ли указанное выше решение о выдворении национальным законодательством или Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии" (Conka v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 38, ECHR 2002-I, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §112).

81. Однако Европейский Суд напоминает, что обязан исследовать вопрос о том, было ли содержание заявителя под стражей "законным" для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, с особым вниманием к гарантиям, предусмотренным в национальной правовой системе. Если возникает вопрос о "законности" содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм, но дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель статьи 5 Конвенции, которая заключается в защите лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 г. по делу "Амуур против Франции" (Amuur v. France), § 50, Reports 1996-III, и Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06, § 70* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)).

82. Таким образом, Европейский Суд должен удостовериться в том, соответствовало ли Конвенции само национальное законодательство, включая общие принципы, выраженные в нем или подразумеваемые. Что касается последних, Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Устанавливая, что любое лишение свободы должно осуществляться "в порядке, установленном законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции не просто отсылает к национальному законодательству, а, как и выражения "в соответствии с законом" и "предусмотрено законом" в пунктах 2 статей 8-11 Конвенции* (* В пунктах 2 статей 8-11 официального перевода Конвенции на русский язык использована лишь фраза "предусмотрены (предусмотрено) законом" (прим. переводчика).), он также касается "качества закона", требуя, чтобы он был совместим с верховенством права, концепцией, воплощенной во всех статьях Конвенции. "Качество закона" в этом смысле предполагает, что национальное законодательство, которое предусматривает лишение свободы, должно быть достаточно доступным, ясным и предсказуемым с точки зрения применения во избежание угрозы произвола (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Насруллоев против Российской Федерации", § 71 с дополнительными отсылками).

83. Наконец, Европейский Суд напоминает, что лишение свободы является оправданным согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции лишь в ходе разбирательства о выдаче. Если разбирательство не ведется с надлежащей тщательностью, содержание под стражей перестает быть допустимым с точки зрения подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Соединенного Королевства" (Saadi v. United Kingdom), жалоба N 13229/03, §§ 72-74, ECHR 2008).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Законность содержания заявителя под стражей

84. До рассмотрения конкретных доводов заявителя в настоящем деле Европейский Суд отмечает, что в отличие от некоторых ранее рассмотренных российских дел по поводу содержания под стражей в целях выдачи (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Джураев против Российской Федерации" (Dzhurayev v. Russia), жалоба N 38124/07, § 68* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2010.)) содержание заявителя под стражей было санкционировано российским судом, а не иностранным судом или несудебным органом (см. § 17 настоящего Постановления). Европейский Суд также подчеркивает, что срок содержания заявителя под стражей регулярно продлевался компетентным судом согласно правилам статьи 109 УПК РФ, применимым в контексте содержания под стражей в целях выдачи с учетом Постановления Верховного Суда 2009 года N 22 (см. § 44 настоящего Постановления). Преступления, в которых заявитель обвинялся в Белоруссии, рассматривались как "тяжкие" в соответствии с российским законодательством, в связи с чем срок его содержания был продлен до 12 месяцев на основании части 3 статьи 109 УПК РФ (см. § 35 настоящего Постановления), а после истечения этого срока он был освобожден (см. § 25 настоящего Постановления). Законность его содержания под стражей неоднократно проверялась и подтверждалась судом кассационной инстанции.

85. Насколько заявитель жаловался на недостатки проверки законности содержания под стражей судом кассационной инстанции, Европейский Суд рассмотрит этот довод с точки зрения пункта 4 статьи 5 Конвенции.

86. Европейский Суд также полагает, что заявитель не выдвинул в настоящем разбирательстве или в судах страны серьезные доводы, позволяющие считать, что его содержание под стражей в вышеупомянутый период составляло нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции. Он также не находит, что суды страны действовали недобросовестно или неправильно применили действующее законодательство, или что содержание заявителя под стражей в соответствующий период было в других отношениях незаконным или произвольным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кожаев против Российской Федерации", §§ 107-108, Постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 г. по делу "Ходжамбердиев против Российской Федерации" (Khodzhamberdiyev v. Russia), жалоба N 64809/10, § 94* (* Там же. N 6/2013.), упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 г. по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v. Russia), жалоба N 55822/10, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика). Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.) Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v. Russia), § 160, и Постановление Европейского Суда от 3 июля 2012 г. по делу "Рустамов против Российской Федерации" (Rustamov v. Russia), жалоба N 11209/10, § 154* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2013)).

87. Соответственно, по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции нарушены не были, что касается законности содержания заявителя под стражей.

(ii) Предполагаемое отсутствие надлежащей старательности при проведении властями разбирательства о выдаче

88. Европейский Суд напоминает, что обжалуемый период продолжался 12 месяцев. Он начался 16 мая 2011 г., когда заявитель был заключен под стражу в целях выдачи, и окончился 16 мая 2012 г., когда он был освобожден. По причинам, изложенным выше, Европейский Суд не находит этот срок чрезмерным.

89. Европейский Суд прежде всего отмечает, что с 16 мая по 14 ноября 2011 г., когда жалоба заявителя на решение о выдаче была отклонена Верховным Судом Российской Федерации в последней инстанции (см. § 24 настоящего Постановления), разбирательство о выдаче продолжалось. В этот период белорусские власти представили запрос о выдаче и дипломатические гарантии (см. § 18 настоящего Постановления), Генеральная прокуратура Российской Федерации вынесла решение о выдаче в отношении заявителя (см. § 20 настоящего Постановления), и последний обжаловал его в российские суды двух инстанций (см. §§ 21 и 24 настоящего Постановления).

90. Европейский Суд также отмечает, что, как указывалось выше, 14 ноября 2011 г. законность решения о выдаче была подтверждена после рассмотрения жалобы. Хотя национальное разбирательство о выдаче было таким образом окончено, заявитель оставался под стражей в течение еще шести месяцев, до 16 мая 2012 г. В этот период власти Российской Федерации воздерживались от его выдачи во исполнение предварительной меры, указанной Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Следовательно, возникает вопрос о том, продолжалось ли разбирательство о выдаче в период с 14 ноября 2011 г. по 16 мая 2012 г., что оправдывало бы содержание заявителя под стражей в целях выдачи в указанный период.

91. Согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда этот период следует отличать от более раннего периода содержания под стражей заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", § 114, Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2011 г. по делу "Аль-Ханхи против Боснии и Герцеговины" (Al Hanchi v. Bosnia and Herzegovina), жалоба N 48205/09, §§ 49-51, и Постановление Европейского Суда от 7 февраля 2012 г. по делу "Аль-Хусин против Боснии и Герцеговины" (Al Husin v. Bosnia and Herzegovina), жалоба N 3727/08, §§ 67-69). Вследствие указания Европейского Суда в соответствии с правилом 39 Регламента Суда государство-ответчик воздерживалось от выдачи заявителя во избежание нарушения обязательства, предусмотренного статьей 34 Конвенции. Таким образом, разбирательство о выдаче было временно приостановлено на основании требования Европейского Суда, но, тем не менее, продолжалось для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Гебремезин [Габерамазин] против Франции" (Gebremedhin [Gaberamadhien] v. France), жалоба N 25389/05, §§73 и 74, ECHR 2007-II, упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Аль-Ханхи против Боснии и Герцеговины" § 51, и упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Аль-Хусин против Боснии и Герцеговины", § 69). Европейский Суд ранее указывал, что временное приостановление разбирательства о высылке или выдаче вследствие применения предварительной меры само по себе не делает содержание под стражей лица незаконным при условии, что власти планируют осуществить высылку позднее и что содержание под стражей не является неразумно длительным (см. Постановление Европейского Суда от 17 января 2012 г. по делу "Кешмири против Турции (N 2)" (Keshmiri v. Turkey) (N 2), жалоба N 22426/10, § 34, и Решение Европейского Суда от 14 июня 2011 г. по делу "S.P. против Бельгии" (S.R v. Belgium), жалоба N 12572/08).

92. Европейский Суд отмечает, что после того, как решение о выдаче в отношении заявителя вступило в силу, он оставался под стражей шесть месяцев. Этот период не выглядит неразумно длительным. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в упоминавшихся выше делах Аль-Ханхи и Аль-Хусина он признал совместимыми с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции периоды содержания под стражей в целях высылки по мотивам угрозы национальной безопасности после применения предварительной меры Европейским Судом, которые продолжались один год и десять месяцев и чуть более 11 месяцев соответственно. Напротив, в упоминавшемся выше деле Кешмири, § 34, в котором содержание заявителя под стражей продолжалось больше одного года и девяти месяцев после применения предварительной меры и в это время не совершались действия для поиска альтернативных решений, Европейский Суд нашел этот период нарушающим гарантии подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Также имеет значение, что, как указал выше Европейский Суд в § 87 настоящего Постановления, содержание под стражей заявителя в этот период соответствовало порядку и срокам, предусмотренным национальным законодательством, и что после истечения максимального срока содержания под стражей, допускаемого российским законодательством, заявитель был немедленно освобожден (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гебремезин [Габерамазин] против Франции", §§74 и 75).

93. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что в настоящем дело требование тщательности соблюдено, и общая длительность содержания под стражей заявителя не была чрезмерной.

94. Соответственно, по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в этой части нарушены не были.

III. Предполагаемые нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции

95. Наконец, заявитель жаловался в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции на то, что его жалобы на постановления суда о его содержании под стражей от 17 мая, 24 июня и 2 ноября 2011 г. не были безотлагательно рассмотрены. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

А. Доводы сторон

96. Власти Российской Федерации признали, что суды страны не рассмотрели жалобы заявителя на постановления о содержании под стражей "безотлагательно" и что, следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в деле заявителя.

97. Заявитель поддержал свою жалобу.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

98. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

99. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право на безотлагательное разрешение судом вопроса о правомерности содержания под стражей и на освобождение, в случае если оно будет признано незаконным (см. упоминавшееся выше* (* Постановление Европейского Суда от 28 марта 2000 г. по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши", § 68). Пункт 4 статьи 5 Конвенции не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей. Однако, если национальное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, например, что касается безотлагательности проверки апелляционным органом решения о заключении под стражу, принятого нижестоящим судом. Следовательно, чтобы определить, соблюдено ли требование о "безотлагательном" вынесении решения, необходима общая оценка, если разбирательство осуществлялось более чем в одной инстанции (см. Постановление Большой Палаты от 9 июля 2009 г. по делу "Морен против Германии" (Моогеп v. Germany), жалоба N 11364/03, § 106). В то же время стандарт "безотлагательности" в отношении апелляционных судов является менее строгим (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации"* (* Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика). Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), § 96 с дополнительными отсылками).

100. Европейский Суд учитывает, что разбирательства, в которых российские суды рассматривали жалобы, поданные заявителем на три постановления о содержании под стражей, продолжались от 20 дней до месяца. В частности, потребовалось примерно 20 дней на рассмотрение жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 17 мая 2011 г. (см. § 17 настоящего Постановления, определение вынесено 6 июня 2011 г.), месяц на рассмотрение жалобы на постановление о содержании под стражей от 24 июня 2011 г. (см. § 19 настоящего Постановления, определение вынесено 25 июля 2011 г.), и примерно 28 дней на рассмотрение жалобы на постановление от 2 ноября 2011 г. (см. § 23 настоящего Постановления, определение вынесено 30 ноября 2011 г.).

101. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не утверждали, что заявитель несет ответственность за задержки в каком-либо из трех разбирательств по проверке законности его содержания под стражей. Фактически власти Российской Федерации признали уклонение судов страны от безотлагательного рассмотрения вопросов содержания под стражей в деле заявителя. В этом отношении Европейский Суд учитывает, что УПК РФ обязывает суд первой инстанции передать материал о содержании под стражей в вышестоящий суд по истечении трехдневного срока для обжалования постановления о содержании под стражей и предусматривает обязанность суда второй инстанции рассмотреть жалобу на постановление о содержании под стражей в течение трех дней после поступления дела (см. § 36 настоящего Постановления). Российские суды не исполнили эти требования в настоящем деле. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что данные сроки не могут считаться совместимыми с требованием "безотлагательности", предусмотренным пунктом 4 статьи 5 Конвенции, особенно с учетом того, что за их длительность полностью несут ответственность власти (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 16 октября 2012 г. по делу "Ниязов против Российской Федерации" (Niyazov v. Russia), жалоба N 27843/П, § 163 с дополнительными отсылками).

102. Соответственно, имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

103. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

104. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

105. Власти Российской Федерации нашли требования заявителя чрезмерными и необоснованными.

106. Европейский Суд отклонил ряд претензий и установил в настоящем деле нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции. Он признает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован только установлением факта нарушения. Соответственно, Европейский Суд присуждает заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму.

В. Судебные расходы и издержки

107. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде, поэтому не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

108. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

V. Правило 39 Регламента Суда

109. Европейский Суд подчеркивает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если (а) стороны заявят, что они не будут просить о передаче дела в Большую Палату, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения постановления не поступит обращение о передаче дела в Большую Палату, или (с) Комитет Большой Палаты отклонит обращение о передаче дела в соответствии со статьей 43 Конвенции.

110. Европейский Суд полагает, что предварительная мера, на которую было указано властями Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда, должна оставаться в силе, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания в этой связи.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил, что выдача заявителя Белоруссии не составит нарушение требований статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно жалобу заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил, что по делу требования подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции нарушены не были, что касается законности содержания заявителя под стражей;

5) постановил, что по делу требования подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции нарушены не были, что касается ведения разбирательства о выдаче;

6) постановил, что имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

9) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах надлежащего хода судебного разбирательства желательно не выдавать заявителя Белоруссии до тех пор, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 мая 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда