Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 января 2014 г. Дело "Залов и Хакулова (Zalov and Khakulova) против Российской Федерации" (Жалоба N 7988/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Залов и Хакулова (Zalov and Khakulova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 7988/09)

Постановление Суда

Страсбург, 16 января 2014 г.

(* Настоящее Постановление вступило в силу 16 апреля 2014 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (прим. ред.).)

По делу "Залов и Хакулова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 17 декабря 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 7988/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской Федерации Михаилом Талостановичем Заловым и Марьям Мингиреевной Хакуловой (далее - заявитель и заявительница соответственно, вместе - заявители) 11 декабря 2008 г.

2. Интересы заявителей представляли Р. Леметр, А. Николаев, Д. Ицлаев и А. Сакалов, юристы фонда "Правовая инициатива по России" (Москва), и Л.Х. Дорогова, адвокат, практикующая в Нальчике Кабардино-Балкарской Республики. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители, в частности, жаловались на то, что обстоятельства опознания их скончавшихся членов семьи были бесчеловечными и унижающими достоинство и что решение о невозвращении тел этих лиц их семьям было незаконным и непропорциональным, нарушающим статьи 3, 8 и 9 Конвенции как таковые и во взаимосвязи со статьями 13 и 14 Конвенции.

4. 19 июня 2009 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявители родились в 1933 и 1949 годах соответственно. Заявитель проживает в селе Шалушка Кабардино-Балкарской Республики, заявительница проживает в селе Первомайское Ставропольского края.

A. Нападение 13 октября 2005 г. и последующие события

6. Рано утром 13 октября 2005 г. правоохранительные органы Нальчика Кабардино-Балкарской Республики были атакованы хорошо вооруженными боевиками, которые, по-видимому, являлись местными повстанцами. Атакованные учреждения включали республиканское управление Министерства внутренних дел, центр "Т" Главного управления Министерства внутренних дел, различные районные отделы Министерства внутренних дел, отряд милиции особого назначения республиканского Министерства внутренних дел, различные посты автомобильной инспекции, республиканское Управление Федеральной службы безопасности, республиканское Управление Федеральной службы исполнения наказаний и Управление Пограничной службы Федеральной службы безопасности. Кроме того, были атакованы некоторые коммерческие оружейные магазины. По данным властей Российской Федерации, в нападении участвовали более 250 человек.

7. Столкновения между правительственными силами и боевиками продолжались как минимум до 14 октября 2005 г.

B. Семейные связи заявителей и покойных

8. Заявители утверждали, что они являлись родственниками лиц, которые участвовали в нападении и скончались 13 и 14 октября 2005 г. или вскоре после этого.

9. Заявитель ссылается на гибель его сына Замира Михайловича Залова, который родился 13 ноября 1978 г., заявительница ссылается на гибель ее сына Мурата Абубовича Хакулова, который родился 26 марта 1978 г.

10. Власти Российской Федерации утверждали, что в ходе контртеррористической операции, которая проводилась в ответ на нападение 13 октября 2005 г., были в общей сложности убиты 95 боевиков. По существу, они признали, что покойные, упомянутые заявителями, были в числе тех, кто убит властями.

C. Уголовное дело N 25/78-05

1. Постановление о возбуждении уголовного дела от 13 октября 2005 г.

11. Представляется, что 13 октября 2005 г. власти возбудили уголовное дело N 25/78-05 в связи с нападением на Нальчик.

12. В ходе расследования было установлено, что в период с 1999 по февраль 2005 года группа лиц, включая А. Масхадова, Ш. Басаева, И. Горчханова, А. Астемирова, Абу-Валид Хаттаба и Абу Дзейта, создали террористическую группу. Именно эта группа организовала нападение. Тридцать пять сотрудников правоохранительных органов и 15 гражданских лиц были убиты, 131 сотрудник правоохранительных органов и 92 гражданских лица были ранены. Причинен значительный ущерб имуществу.

13. Заявители не имели какого-либо процессуального статуса в деле N 25/78-05.

2. Письма заявителей властям на начальных стадиях расследования

14. Представляется, что несколько раз заявители просили различных должностных лиц, включая прокуроров, выдать им трупы сыновей для погребения.

15. Их обращения были оставлены без рассмотрения или отклонены.

16. Заявителям были выданы свидетельства о смерти их сыновей, в которых 13 октября 2005 г. указывалось в качестве даты смерти обоих лиц, а 23 января 2007 г. (в отношении Замира Залова) и 7 апреля 2008 г. (Мурата Хакулова) в качестве дат выдачи.

3. Постановления от 13 апреля 2006 г. о прекращении уголовного преследования сыновей заявителей

17. 13 апреля 2006 г. следственный орган прекратил уголовное преследование 95 погибших повстанцев по причине их смерти, вынеся отдельное постановление в отношении каждого из покойных. В каждом постановлении содержались описание степени и характера их индивидуального участия и заключение о том, что эти лица принимали участие в нападении и погибли в ходе последующего столкновения. Представляется, что покойные, упомянутые заявителями, входили в число тех, на кого распространялись эти постановления.

18. В постановлении от 13 апреля 2006 г. в отношении Замира Михайловича Залова указывалось, что его тело обнаружено 13 октября 2005 г. по адресу: Нальчик, улица Мальбахова, 127. Следователи обнаружили рядом с трупом пистолет Макарова с четырьмя патронами и пистолет Макарова с семью патронами в кармане брюк погибшего. В левой руке покойного находилась ручная граната. Заключение экспертизы определило причину смерти как огнестрельное ранение в грудь, повредившее сердце и вызвавшее сильную потерю крови и травматический шок.

19. С учетом собранных доказательств следствие заключило, что около 9.00 13 октября 2005 г. погибший, действуя совместно с другими участниками, осуществил заранее спланированное вооруженное нападение на оружейный магазин с целью захвата оружия и боеприпасов. В результате нападения погибли не менее трех человек, еще двое были ранены. Замир Залов лично убил одного из потерпевших и приказал убить другого.

20. В постановлении от 13 апреля 2006 г. в отношении Мурата Абубовича Хакулова указывалось, что его тело обнаружено 13 октября 2005 г. вблизи помещения, в котором размещался отряд милиции особого назначения Министерства внутренних дел Кабардино-Балкарской Республики. Следователи обнаружили поблизости 48 стреляных гильз. Заключение экспертизы определило причину его смерти как множественные огнестрельные ранения в ноги, повлекшие сильную потерю крови и травматический шок.

21. Со ссылкой на собранные доказательства следствие заключило, что погибший совместно с четырьмя другими лицами организовали и совершили вооруженное нападение на помещение отряда милиции особого назначения. Погибший участвовал в нападении в течение двух часов, стреляя в милиционеров и прохожих из автомата и бросая в них ручные гранаты. В дальнейшем он был убит ответным огнем милиционеров. В результате нападения погибло одно гражданское лицо, были ранены двое сотрудников милиции, еще четверо получили травмы.

22. Генеральная прокуратура Российской Федерации уведомила заявителей о вышеупомянутых постановлениях 14 апреля 2006 г., однако копии данных постановлений к уведомлениям не прилагались.

4. Постановление от 15 мая 2006 г. о невыдаче трупов семьям

23. Как утверждают власти Российской Федерации, 95 трупов предполагаемых террористов были кремированы 22 июня 2006 г. Из объяснений заявителей следует, что они впервые узнали о кремациях из объяснений властей Российской Федерации в настоящем деле.

24. Согласно объяснениям властей Российской Федерации кремация была проведена в соответствии с постановлением о невыдаче тел погибших их семьям, датированным 15 мая 2006 г. В отличие от отдельных постановлений от 13 апреля 2006 г., в постановлении от 15 мая 2006 г. все умершие перечислены совместно. В постановлении, в частности, указывалось:

"...Руководитель следственной группы... [С.], рассмотрев материалы уголовного дела N 25/78-05, установил: ...[что] в ходе проведения контртеррористической специальной операции по отражению нападения были уничтожены 95 террористов, а именно:

[В постановлении перечислены среди покойных все лица, упомянутые заявителями.]

В настоящее время все судебные экспертизы, в том числе и молекулярно-генетические, связанные_ с исследованием трупов погибших террористов, окончены, и личность каждого их них установлена в надлежащем порядке.

Постановлениями от 13-14 апреля 2006 г. уголовное разбирательство в отношении этих 95 лиц, совершивших... нападения на различные объекты и сотрудников правоохранительных органов Нальчика_ прекращено в связи с их смертью на основании пункта 2 части 1 статьи 27 и пункта 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса.

В соответствии со статьей 14.1 Федерального закона N 8-ФЗ "О погребении и похоронном деле" "погребение лиц, уголовное преследование в отношении которых в связи с их участием в террористическом деятельности прекращено из-за их смерти, наступившей в результате пресечения данной террористической акции, осуществляется в порядке, установленном Правительством Российской Федерации. Тела указанных лиц для захоронения не выдаются, и о месте их захоронения не сообщается".

В соответствии с пунктом 3 Положения, утвержденного постановлением Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164 "О погребении лиц, смерть которых наступила в результате пресечения совершенного ими террористического акта": "Погребение [этих] лиц осуществляется по месту наступления смерти специализированными службами по вопросам похоронного дела, создаваемыми органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации или органами местного самоуправления_"

[С учетом вышеизложенного С. постановил:]

1) захоронить трупы 95 террористов...;

2) направить постановление для исполнения президенту Кабардино-Балкарской Республики;

3) о принятом решении сообщить [руководству]".

25. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители были уведомлены о постановлении от 15 мая 2006 г., но признали, что копии этого постановления заявителям не вручались.

26. Представляется, что Генеральная прокуратура Российской Федерации несколько раз информировала заявителей по существу отказа в возвращении трупов. По-видимому, копии постановления от 15 мая 2006 г. заявителям не вручались.

5. Попытки заявителей возбудить судебное разбирательство в отношении этих двух постановлений

27. Первоначальные попытки заявителей обжаловать постановления от 13 апреля и 15 мая 2006 г. были безуспешными, поскольку суды отказались рассматривать их доводы.

(a) Разбирательство в Конституционном Суде Российской Федерации

28. Родственники участников нападения 13 октября 2005 г. оспорили законодательство о погребении террористов в Конституционном Суде Российской Федерации. Их первоначальные жалобы были отклонены как преждевременные. Впоследствии некоторые жалобы были приняты к рассмотрению.

29. 28 июня 2007 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление (N 8-П), которым по существу отклонил их доводы о неконституционности статьи 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" и Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164. В Постановлении, в частности, указывалось, что оспариваемые правовые нормы при этих обстоятельствах являлись необходимыми и оправданными. Суд пришел к следующим выводам по поводу законных целей и необходимости данного законодательства:

"...Вместе с тем интересы пресечения терроризма, его общей и специальной превенции, ликвидации последствий террористических актов, сопряженных с возможностью массовых беспорядков, столкновений различных этнических групп, эксцессов между родственниками лиц, причастных к террористическим актам, населением и правоохранительными органами, угрозой жизни и здоровью людей, могут обусловливать в определенных конкретно-исторических условиях установление особого правового регулирования погребения лиц, уголовное преследование в отношении которых в связи с участием в террористической деятельности прекращено из-за их смерти, наступившей в результате пресечения террористического акта_ Ее положения логически связаны с содержанием пункта 4 Рекомендации 1687 (2004) от 23 ноября 2005* (* Так в тексте. Правильнее 23 ноября 2004 г. (прим. перев.).) г. Парламентской Ассамблеи Совета Европы "Борьба с терроризмом средствами культуры", в котором подчеркивается, что экстремистская интерпретация элементов той или иной культуры или религии, таких как героическая мученическая смерть, самопожертвование, апокалипсис или священная война, а также светских идеологий (националистических и революционных) также может использоваться для оправдания террористических актов.

3.2. Минимизация информационного и психологического воздействия, оказанного на население террористическим актом, в том числе ослабление его агитационно-пропагандистского эффекта, является одним из необходимых способов защиты общественной безопасности, нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан, то есть преследует именно те цели, с которыми Конституция Российской Федерации и международно-правовые документы связывают допустимость ограничения соответствующих прав и свобод.

Захоронение лица, принимавшего участие в террористическом акте, в непосредственной близости от могил жертв его действий, совершение обрядов захоронения и поминовения с отданием почестей как символу, как объекту поклонения, с одной стороны, служат пропаганде идей террора, а с другой - оскорбляют чувства родственников жертв этого акта и создают предпосылки для нагнетания межнациональной и религиозной розни.

В конкретных условиях, сложившихся в Российской Федерации в результате совершения серии террористических актов, повлекших многочисленные человеческие жертвы, вызвавших широкий негативный общественный резонанс и оказавших огромное влияние на массовое общественное сознание, выдача родственникам тел... способна создать угрозу общественному порядку и общественному спокойствию, правам и законным интересам других лиц, их безопасности, в том числе привести к разжиганию ненависти, спровоцировать акты вандализма, насильственные действия, массовые беспорядки и столкновения, что может повлечь за собой новые жертвы, а места захоронений участников террористических актов могут стать местами культового поклонения отдельных экстремистски настроенных лиц, будут использоваться ими в качестве средства пропаганды идеологии терроризма и вовлечения в террористическую деятельность.

При таких обстоятельствах федеральный законодатель был вправе ввести особый порядок погребения лиц, чья смерть наступила в результате пресечения террористического акта, участниками которого они являлись...".

30. В постановлении также указывалось, что применение мер, предусмотренных законодательством, может считаться оправданным, если установлены надлежащие процессуальные гарантии, такие как эффективная судебная проверка, для защиты лиц от произвола. Суд отметил, что статьи 123-127 Уголовно-процессуального кодекса предусматривают подобную проверку.

31. В итоге Конституционный Суд Российской Федерации поддержал оспариваемые нормы как соответствующие Конституции, но в то же время истолковал их как требование к властям о приостановлении захоронения, пока суд не подтвердит решение компетентного органа. Он мотивировал это следующим образом:

"...Данные нормы, по своему конституционно-правовому смыслу, предполагают возможность обжалования в судебном порядке постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении принимавших участие в совершении террористического акта лиц в связи с их смертью и, соответственно, обязанность суда рассмотреть такую жалобу по существу, то есть проверить законность и обоснованность постановления, содержащихся в нем выводов об участии этих лиц в террористическом акте, установить отсутствие реабилитирующих оснований для прекращения уголовного дела [против подозреваемых] и тем самым - правомерность применения указанных ограничительных мер. До вступления решения суда в законную силу тела (останки) погибших не могут быть погребены; соответствующие государственные органы и должностные лица обязаны принимать необходимые меры для того, чтобы погребение производилось с соблюдением обычаев и традиций, в частности, посредством предания тел (останков) земле... или огню, по возможности индивидуально, и чтобы этому предшествовало соблюдение всех требований относительно установления личности погибшего (при невозможности - предоставления идентификационных данных), времени и места смерти, причины смерти...".

32. Судья Г.А. Гаджиев выразил особое мнение, в котором согласился с тем, что оспариваемые нормы соответствуют Конституции Российской Федерации, но высказал иную позицию по поводу их толкования. В особом мнении указывалось следующее:

"...если соответствующие правоохранительные органы, констатировав в результате проведенного предварительного следствия факт совершения террористической акции и причастность к ней лица, уголовное дело... в отношении которого прекращено в связи с его смертью, наступившей в результате пресечения совершенного им террористического акта, придут к выводу, что выдача тела этого лица его родственникам для захоронения способна создать угрозу общественному порядку и общественному спокойствию, здоровью или нравственности, правам и законным интересам других лиц, их безопасности, они вправе вынести решение об отказе в выдаче тела и о применении особого порядка захоронения.

При этом в случае отказа выдать тело лица, чья смерть наступила в результате пресечения совершенной им террористической акции, принимающие решение о его захоронении органы должны обеспечить соблюдение всех требований относительно установления личности погибшего, времени и места смерти, причины смерти, указания места погребения и данных, необходимых для опознания могил (определенная территория, номер). Захоронение должно быть произведено с участием родственников с соблюдением обычаев и традиций, а также гуманитарных правил уважения к мертвым. Административные власти правового государства должны уважать культурные ценности мультинационального общества, передаваемые из поколения в поколение..."

33. Судья А.Л. Кононов выступил с несовпадающим особым мнением, в котором охарактеризовал данное законодательство как несоответствующее Конституции Российской Федерации. В частности, он отметил:

"...Оспариваемые нормы, запрещающие выдачу родственникам тел погибших и устанавливающие анонимность их захоронения, являются, по нашему мнению, абсолютно аморальными, отражающими самые дикие, варварские и низменные представления прошлого...

Едва ли требует особого обоснования или даже письменного закрепления в законе право каждого человека быть похороненным достойным образом в соответствии с традициями и обычаями его рода. Это право очевидно и вытекает из человеческой природы как, может быть, никакое другое из естественных прав. Столь же естественно и бесспорно право каждого осуществить погребение родного и близкого ему человека, иметь возможность проявить свой моральный долг и человеческие чувства, проститься, скорбеть, оплакивать и поминать умершего, каким бы он ни был для общества и государства, иметь право на могилу, которая во всех цивилизациях представляет сакральную ценность и символ памяти...".

(b) Последующее разбирательство

34. После вынесения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 июня 2007 г. суды страны, по-видимому, изменили свой подход и согласились проверить формальную законность постановлений от 13 апреля и 15 мая 2006 г. Суды страны по-прежнему не могли проверять необходимость применения мер, предусмотренных статьей 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" и Постановлением Правительства Российской Федерации N 164 от 20 марта 2003 г. в индивидуальных случаях.

35. Заявители оспорили действия властей в судах.

36. В апреле 2008 года, в рамках подготовки дел к рассмотрению, председательствующий судья направил запросы должностным лицам прокуратуры, включая руководителя Следственного комитета при Генеральной прокуратуре, по поводу копий материалов, относящихся к расследованию гибели сыновей обоих заявителей. Представляется, что эти запросы были оставлены без ответа.

37. Решением от 29 мая 2008 г. Нальчикский городской суд Кабардино-Балкарской Рес-публики частично удовлетворил требования заявительницы относительно ее сына. В частности, суд отменил постановление от 13 апреля 2006 г. о прекращении уголовного преследования сына заявительницы по причине его смерти и постановление от 15 мая 2006 г. об отказе в возвращении тела сына заявительницы его семье. Суд отметил, что постановление от 13 апреля 2006 г. не принимало во внимание новый закон* (* Возможно, имеется в виду, что вскоре после второй указанной даты, 27 июля 2006 г., был принят Федеральный закон N 153-ФЗ о внесении изменений в отдельные законодательные акты, в том числе в Федеральный закон "О противодействии терроризму", принятый 6 марта 2006 г. (прим. перев.).) о борьбе с терроризмом, принятый 6 марта и 27 июня 2006 г., в связи с чем постановление от 15 мая 2006 г. являлось преждевременным. Суд предложил органам преследования повторно рассмотреть соответствующие вопросы.

38. Сходное решение было вынесено 3 июля 2008 г. Нальчикским городским судом Кабардино-Балкарской Республики в отношении сына заявителя.

39. Обе стороны обжаловали решения.

40. Верховный суд Кабардино-Балкарской Республики оставил решения в силе 15 июля и 12 августа 2008 г. соответственно.

41. Стороны не представили информации по поводу последующих событий в делах заявителей, имевших место на уровне страны.

D. Условия хранения и опознания трупов погибших в результате нападения 13 октября 2005 г.

1. Первоначальная версия заявителей

42. Как утверждают заявители, принимавшие участие в опознании трупов, в течение нескольких дней после событий 13 и 14 октября 2005 г. трупы хранились в городском морге и других местах в совершенно неудовлетворительных условиях. В частности, от трупов сильно пахло вследствие отсутствия надлежащего охлаждения, и они были хаотично навалены друг на друга.

43. Заявители лично не участвовали в опознании их покойных родственников.

2. Объяснения властей Российской Федерации

44. Власти Российской Федерации сообщили, что Замир Михайлович Залов опознан его родственником З.Х. 19 октября 2005 г., а Мурат Абубович Хакулов - родственником А.Р. 24 октября 2005 г.

45. Власти Российской Федерации утверждали, что данные трупы были первоначально направлены в морг Нальчика. С 14 по 18 октября 2005 г. заявители* (* Как следует из предыдущего параграфа, заявители лично не осматривали трупы, поручив это другим родственникам (прим. перев.).) осмотрели трупы и одежду. Впоследствии трупы были помещены в два рефрижераторных вагона, оборудованных для хранения, и отправлены в Ростов-на-Дону для генетической экспертизы. 22 июня 2006 г. все тела были кремированы. С 13 по 22 октября 2005 г. лицом, ответственным за процедуру опознания, был руководитель следственной группы, следователь П. С 22 октября 2005 г. его сменил следователь С. Власти Российской Федерации также признали, что сразу после нападения не имелось средств для хранения тел.

46. Согласно последним объяснениям властей Российской Федерации, общее количество пострадавших в результате событий 13 октября 2005 г. составило 12 гражданских лиц, 35 милиционеров и сотрудников правоохранительных органов и 87 участников нападения.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

47. Краткий обзор применимого внутригосударственного законодательства см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации" (Sabanchiyeva and Others v. Russia), жалоба N 38450/05, §§ 33-37 и 65-90, ECHR 2013 (извлечения), и Постановлении Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации" (Maskhadova and Others v. Russia) от 6 июня 2013 г., жалоба N 18071/05, §§ 116-146.

III. Другие применимые источники

48. Краткий обзор других применимых источников, на которые ссылались заявители, см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", §§ 91-96, упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", §§ 147-150.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

49. Заявители жаловались на условия хранения тел их покойных родственников в процессе опознания. Как утверждают заявители, подобное обращение со стороны властей причинило им такие нравственные страдания, что это составило нарушение требований статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

50. Власти Российской Федерации не согласились с этим. Они утверждали, что после данных событий трупы были вначале направлены в морг Нальчика, где их раздели, а вещи направили на экспертизу. Впоследствии все трупы были помещены в два рефрижераторных вагона, имевших все необходимое оборудование. Через какое-то время трупы были направлены в Ростов-на-Дону для генетической экспертизы. Они также признали, что сразу после нападения отсутствовала возможность для хранения тел и что это, по-видимому, было зафиксировано на видеозаписи, представленной заявителями. В то же время власти Российской Федерации указали, что участие в процедуре опознания было добровольным.

51. Заявители настаивали на своих утверждениях. Они считали, что данные условия были бесчеловечными и унижающими достоинство их и их погибших родственников.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. На основании предоставленных материалов Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

53. Европейский Суд неоднократно указывал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание. В отличие от большинства материально-правовых положений Конвенции и Протоколов к ней, статья 3 Конвенции не содержит исключений, и недопустимо отступление от ее положений в соответствии с пунктом 2 статьи 15 Конвенции даже в случае чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., § 62, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка этого минимума зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. в числе других примеров по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 162, Series A, N 25).

54. Что касается жалоб на нравственные страдания, поданных в соответствии со статьей 3 Конвенции родственниками потерпевших от специальных операций, проводившихся властями, Европейский Суд принял ограничительный подход, утверждая, что в то время как член семьи "исчезнувшего лица" может считаться жертвой обращения, противоречащего статье 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., §§ 130-134, Reports 1998-III), этот принцип обычно не применяется к ситуациям, в которых лицо, заключенное под стражу, впоследствии оказывается мертвым (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Танлы против Турции" (Tanli v. Turkey), жалоба N 26129/95, § 159, ECHR 2001-III (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Ясин Атеш против Турции" (Yasin Ates v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 30949/96, § 135, и Постановление Европейского Суда по делу "Битиева и другие против Российской Федерации" (Bitiyeva and Others v. Russia) от 23 апреля 2009 г, жалоба N 36156/04, § 106). В таких делах Европейский Суд обычно ограничивает свои выводы статьей 2 Конвенции. С другой стороны, Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в части нравственных страданий, которые испытали заявители в результате действий специальных сил, поджигавших их жилища и имущество на их глазах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сельчук и Аскер против Турции" (Selcuk and Asker v. Turkey) от 24 апреля 1998 г., §§ 77-80, Reports 1998-II, Постановление Европейского Суда по делу "Йойлер против Турции" (Yoyler v. Turkey) от 24 июля 2003 г., жалоба N 26973/95, §§ 74-76, Постановление Европейского Суда по делу "Айдер и другие против Турции" (Ayder and Others v. Turkey) от 8 января 2004 г., жалоба N 23656/94, §§ 109-111).

55. Наконец, Европейский Суд напоминает свою последовательную прецедентную практику, согласно которой утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. перев.).) Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., § 30, Series A, N 269). При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", но добавляет, что такое доказывание может вытекать из совокупности достаточно прочных, ясных и согласующихся выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 161).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

56. Стороны согласились с тем, что 14-18 октября 2005 г. тела погибших вследствие событий 13-14 октября 2005 г. были отвезены в городской морг Нальчика и что 19-31 октября 2005 г. они были помещены в два рефрижераторных вагона на окраине Нальчика (см. §§ 42 и 45 настоящего Постановления). Также не оспаривается, что общее количество жертв, вызванных нападением, намного превысило вместимость имевшихся местных возможностей и что в первые четыре дня некоторые трупы пришлось хранить снаружи.

57. Европейский Суд не имеет оснований сомневаться в том, что с учетом условий хранения тел заявители в качестве родственников погибших могли испытать некоторые нравственные страдания в этой связи.

58. Задача Европейского Суда заключается в установлении того, достигли ли эти страдания с учетом конкретных обстоятельств дела степени, распространяющей на них сферу действия статьи 3 Конвенции.

59. Европейский Суд, во-первых, считает нужным отметить, что настоящее дело отличается от рассмотренных Европейским Судом дел, возбужденных членами семьи жертв "исчезновений" или внесудебных убийств со стороны сил безопасности (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, §§ 116-118, ECHR 2006-XIII (извлечения)). Гибель родственников заявителей в настоящем деле не была вызвана действиями властей, нарушавшими статью 2 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Эсмухамбетов и другие против Российской Федерации" (Esmukhambetov and Others v. Russia) от 29 марта 2011 г., жалоба N 23445/03, §§ 138-151 и 190), и заявители не могут считаться находившимися в состоянии длительной неопределенности по поводу судьбы их родственников (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", §§ 116-118).

60. Европейский Суд также отмечает, что настоящее дело отличается от турецких дел по поводу умышленного уничтожения имущества, очевидцами которого являлись заявители. В частности, в деле Сельчук и Аскера Европейский Суд учел способ уничтожения жилищ заявителей, а именно тот факт, что его исполнение было умышленным и осуществлялось цинично и в отсутствие уважения к чувствам заявителей, протесты которых игнорировались (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сельчук и Аскер против Турции", § 77), и, принимая это во внимание нашел, что действия сил безопасности составляли "бесчеловечное обращение" в значении статьи 3 Конвенции. Сходная мотивировка подразумевается в делах Йойлера и Айдера и других (упоминавшихся выше). В вышеупомянутых делах силы безопасности сожгли дома и имущество заявителей с целью причинения им нравственных страданий, что позволило Европейскому Суду установить нарушение статьи 3 Конвенции в этой части.

61. Однако в настоящем деле Европейский Суд не имеет данных, позволяющих прийти к тому же выводу. Действительно, как признали власти Российской Федерации, местные возможности для хранения трупов в первые четыре дня могли быть недостаточными для размещения всех тел (см. § 45 настоящего Постановления) и даже впоследствии тела пришлось разместить для хранения в рефрижераторных вагонах (см. § 42 настоящего Постановления). Однако эти недостатки объяснялись объективными трудностями снабжения, которые вытекали из характера событий 13-14 октября 2005 г. и количества жертв, и едва ли можно считать, что их цель заключалась в том, чтобы подвергнуть заявителей бесчеловечному обращению и, в частности, причинить им психологические страдания.

62. В итоге Европейский Суд не находит, что обстоятельства могли причинить заявителям страдания в степени и характере, отличных от эмоционального переживания, которое может считаться неизбежно причиняемым любому члену семьи покойного лица в сопоставимой ситуации. Таким образом, Европейский Суд не может установить нарушение требований статьи 3 Конвенции в настоящем деле.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

63. Ссылаясь на статью 8 Конвенции, заявители также жаловались на отказ властей в возвращении тел их погибших родственников. Это положение предусматривает следующее:

"Статья 8 Конвенции

1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

64. Власти Российской Федерации утверждали, что решение о невозвращении тел родственников заявителей было принято на основании Федеральных законов "О борьбе с терроризмом" и "О погребении и похоронном деле", постановления о борьбе с терроризмом и было оправдано с учетом мотивов, изложенных Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении от 28 июня 2007 г. (см. §§ 29-31 настоящего Постановления). Они отмечали, что оба заявителя получили официальное уведомление и ответы от властей, и ограничения доступа к суду в связи с данными решениями не устанавливались.

65. Заявители полагали, что отказ властей в возвращении тел от 15 мая 2006 г. являлся незаконным и непропорциональным. Во-первых, они утверждали, что отказ был незаконным, поскольку постановление Конституционного Суда Российской Федерации возложило на власти обязанность ожидать исхода расследования до разрешения вопроса о возвращении тела, и власти явно не исполнили эту обязанность. Во-вторых, они считали, что законодательство содержало неясные понятия, такие как "террористическая акция", "террористическая деятельность" и "террористический акт", и было неясно в части политики относительно кремации (заявители были недовольны тем, что их родственники были кремированы, а не захоронены), конкретного должностного лица, уполномоченного принимать решения, возможности обжалования, политики раскрытия даты захоронения и необходимости соблюдения обрядов при захоронения. В-третьих, заявители указывали, что мера была непропорциональной, поскольку ни одно другое европейское государство не имеет такого законодательства, и хотя израильские власти практиковали сходную административную политику, она была осуждена израильскими судами, что международное гуманитарное право запрещает такое обращение и что власти могли применить иные, менее ограничительные меры для устранения проблем, связанных с терроризмом. Заявители также считали, что соответствующее законодательство было дискриминационным. Кроме того, они жаловались на то, что национальная правовая система не предусматривала эффективного средства правовой защиты для обжалования отказа в возвращении тел.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

66. Европейский Суд отмечает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Применима ли статья 8 Конвенции в настоящем деле

67. Европейский Суд напоминает, что, в соответствии с прецедентной практикой по статье 8 Конвенции, понятия "личной жизни" и "семейной жизни" являются широкими и не подлежат исчерпывающему определению (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 61, ECHR 2002-III). В Постановлениях по делам "Паннулло и Форте против Франции" (Pannullo and Forte v. France) (жалоба N 37794/97, §§ 35-36, ECHR 2001-X) и "Жирар против Франции" (Girard v. France) (от 30 июня 2011 г., жалоба N 22590/04, § 107) Европейский Суд признавал, что чрезмерная задержка в возвращении тела после вскрытия или получения телесных образцов по окончании соответствующего уголовного разбирательства может составлять вмешательство в "личную жизнь" и "семейную жизнь" переживших членов семьи. В деле "Элли Полухас Дёдсбо против Швеции" (Elli Poluhas Dodsbo v. Sweden) (жалоба N 61564/00, § 24, ECHR 2006-I) Европейский Суд нашел, что отказ в перемещении урны с прахом мужа заявительницы также может рассматриваться как относящийся к сфере действия статьи 8 Конвенции. Наконец, в деле "Адри-Вионне против Швейцарии" (Hadri-Vionnet v. Switzerland) (Постановление от 14 февраля 2008 г., жалоба N 55525/00, § 52) Европейский Суд решил, что возможность присутствия заявительницы на похоронах ее мертворожденного ребенка совместно с организацией передачи и церемонии также относится к сфере "личной" и "семейной жизни" в значении статьи 8 Конвенции.

68. Прежде всего Европейский Суд указывает, что власти Российской Федерации не оспаривали, что постановление от 15 мая 2006 г. о невозвращении тел составляло вмешательство в права заявителей на уважение личной и семейной жизни, гарантированные статьей 8 Конвенции.

69. Европейский Суд также отмечает, что 15 мая 2006 г., завершив следственные действия в отношении тел погибших, следователь решил не возвращать тела заявителям и распорядился об их захоронении в неустановленном месте (см. § 24 настоящего Постановления). Это решение принято в соответствии с пунктом 3 Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164 и статьей 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле", которые не допускали возвращения компетентными органами тел террористов, скончавшихся вследствие пресечения террористического акта.

70. Рассмотрев применимое внутригосударственное законодательство, Европейский Суд отмечает, что законодательство Российской Федерации гарантирует родственникам умершего, желающим организовать погребение, быстрое возвращение тела для захоронения после установления причины смерти. На них также распространяется правовой режим, наделяющий их правом исполнить волеизъявление умершего в отношении погребения или принять решение о том, как будет совершаться погребение. В обоих случаях ограничения могут быть наложены только в связи с нормами безопасности и санитарными требованиями (см. статьи 3-8 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 65).

71. С учетом изложенного Европейский Суд отмечает, что отказ властей вернуть тела родственников заявителей со ссылкой на статью 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" и пункт 3 Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164 представлял собой исключение из общего правила и явно лишал заявителей возможности организовать и принять участие в захоронении тел их родственников, а также узнать место захоронения и в дальнейшем посещать его.

72. Учитывая свою прецедентную практику и изложенные выше обстоятельства дела, Европейский Суд находит, что рассматриваемая мера являлась вмешательством в "частную жизнь" и "семейную жизнь" заявителей в значении статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 123, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", § 212). Остается выяснить, было ли вмешательство оправданным, как того требует пункт 2 данной статьи Конвенции.

(b) Было ли вмешательство оправданным

(i) "Предусмотрено законом"

73. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда выражение "предусмотрено законом" в пункте 2 статьи 8 Конвенции, в частности, подразумевает, что данная мера или меры должны иметь некую основу во внутригосударственном законодательстве (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Александра Дмитриева против Российской Федерации" (Aleksandra Dmitriyeva v. Russia) от 3 ноября 2011 г., жалоба N 9390/05, §§ 104-107), а также затрагивает качество указанного закона, требуя, чтобы он был доступен заинтересованному лицу и предсказуем с точки зрения последствий (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ротару против Румынии" (Rotaru v. Romania), жалоба N 28341/95, § 52, ECHR 2000-V). Чтобы закон отвечал критерию предсказуемости, он должен излагать с достаточной точностью условия, при которых может применяться мера, чтобы заинтересованные лица - при необходимости с помощью соответствующей консультации - могли урегулировать свое поведение.

74. Европейский Суд учитывает, что оспариваемая мера была принята на основании применимых норм Федеральных законов "О борьбе с терроризмом" и "О погребении и похоронном деле", Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164, которые предусматривают, что "[тело] террориста, смерть которого наступила в результате пресечения совершенного ими террористического акта", не передается для погребения, и место погребения не раскрывается.

75. Европейский Суд находит, и это не оспаривалось заявителями, что постановления от 13 апреля 2006 г. явно продемонстрировали причастность погибших родственников заявителей к нападению 13 октября 2005 г. На основании предоставленных материалов (см. §§ 17-21 настоящего Постановления) Европейский Суд признает, что отказ властей Российской Федерации в возвращении тел родственников заявителей для захоронения имел основу в российском законодательстве.

76. По мнению Европейского Суда, остальные вопросы, затрагивающие законность меры, такие как предсказуемость и ясность правовых актов и, в частности, автоматический характер нормы, предполагаемая неясность некоторых ее понятий и отсутствие судебной проверки, тесно связаны с вопросом пропорциональности и подлежат рассмотрению в качестве его аспекта с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 127, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации" § 216).

(ii) Законная цель

77. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации оправдывали меру ссылкой на Постановление от 28 июня 2007 г. N 8-П Конституционного Суда Российской Федерации, который указал относительно статьи 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" и Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164, что принятие нормы оправдывали "интересы пресечения терроризма, его общей и специальной превенции, ликвидации последствий террористических актов, сопряженных с возможностью массовых беспорядков, столкновений различных этнических групп, эксцессов между родственниками лиц, причастных к террористическим актам, населением и правоохранительными органами, угрозой жизни и здоровью людей" и, наконец, необходимость "минимизации информационного и психологического воздействия, оказанного на население террористическим актом, в том числе ослабление его агитационно-пропагандистского эффекта". Конституционный Суд Российской Федерации также указал, что "захоронение лица, принимавшего участие в террористическом акте, в непосредственной близости от могил жертв его действий, совершение обрядов захоронения и поминовения с отданием почестей как символу, как объекту поклонения, с одной стороны, служат пропаганде идей террора, а с другой - оскорбляют чувства родственников жертв этого акта и создают предпосылки для нагнетания межнациональной и религиозной розни" (см. § 29 настоящего Постановления).

78. С учетом вышеизложенных объяснений Европейский Суд признает, что данная мера могла рассматриваться как принятая в интересах общественной безопасности, предотвращения беспорядков и защиты прав и свобод других лиц.

79. Остается установить, была ли принятая мера "необходимой в демократическом обществе" для указанных целей.

(iii) Необходимость в демократическом обществе

() Общие принципы

80. Вмешательство считается "необходимым в демократическом обществе" для законной цели, если оно отвечает "настоятельной общественной потребности" и, в частности, соразмерно преследуемой законной цели, а мотивы, выдвинутые национальными властями в его оправдание, являются "относимыми и достаточными" (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Костер против Соединенного Королевства" (Coster v. United Kingdom) от 18 января 2001 г., жалоба N 24876/94, § 104, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. United Kingdom), жалобы NN 30562/04 и 30566/04, § 101, ECHR 2008).

81. Предмет и цель Конвенции как правозащитного договора о защите лиц на объективной основе (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland), жалоба N 41615/07, § 145, ECHR 2010) требуют толкования и применения ее положений способом, делающим его гарантии практическими и эффективными (см. в числе прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy) от 13 мая 1980 г., § 33, Series A, N 37). Так, для обеспечения "уважения" личной и семейной жизни в значении статьи 8 Конвенции должны учитываться реалии каждого дела, чтобы избежать механического применения национального законодательства к конкретной ситуации (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нада против Швейцарии" (Nada v. Switzerland) от 12 сентября 2012 г., жалоба N 10593/08, §§ 181-186).

82. Европейский Суд ранее указывал, что для того, чтобы мера рассматривалась как пропорциональная и необходимая в демократическом обществе, должна исключаться возможность использования альтернативной меры, которая причиняет мйньший ущерб данному фундаментальному праву при достижении той же цели (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Нада против Швейцарии", § 183).

83. Окончательная оценка необходимости вмешательства подлежит проверке Европейским Судом для удостоверения соответствия требованиям Конвенции. В этой связи внутригосударственные органы имеют определенную дискрецию. Ее пределы отличаются и зависят от ряда факторов, включая природу конвенционного права, его значение для лица, характер вмешательства и цель, преследуемую вмешательством (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства", § 102). Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что сознает конкретные угрозы, создаваемые для государств терроризмом и террористическим насилием (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and Others v. United Kingdom) от 29 ноября 1988 г., § 61, Series A, N 145-B, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, §§ 104, 192-196, ECHR 2005-IV, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции" (Ramirez Sanchez v. France), жалоба N 59450/00, §§ 115-116, ECHR 2006-IX, и Постановление Европейского Суда по делу "Финогенов и другие против Российской Федерации" (Finogenov and Others v. Russia), жалобы NN 18299/03 и 27311/03, § 212, ECHR 2011 (извлечения)). Дискреция сужается, если данное право имеет решающее значение для эффективного использования лицом личных или ключевых прав (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коннорс против Соединенного Королевства" (Connors v. United Kingdom) от 27 мая 2004 г., жалоба N 66746/01, § 82, с дополнительными отсылками). Когда речь идет об особо важных аспектах существования или личности лица, свобода усмотрения государства будет ограничена (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эванс против Соединенного Королевства" (Evans v. United Kingdom), жалоба N 6339/05, § 77, ECHR 2007-I).

() Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

84. Для рассмотрения вопроса о том, были ли меры, принятые в отношении заявителей в связи с телами их погибших родственников, пропорциональны законной цели, которую они предположительно преследовали, а также о том, были ли причины, приведенные национальными властями "относимыми и достаточными", Европейский Суд должен исследовать, уделили ли власти Российской Федерации достаточное внимание особому характеру дела, а также была ли принятая мера обоснована с учетом соответствующих обстоятельств дела в контексте пределов усмотрения властей.

85. При этом Европейский Суд готов принять во внимание события, имевшие место до принятия постановления от 15 мая 2006 г., а также тот факт, что риск новых нападений или столкновений между различными национальными и религиозными группами, проживающими в Нальчике, был достаточно серьезным. Однако применение рассматриваемой меры должно иметь убедительное объяснение и обоснование в каждом конкретном случае (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нада против Швейцарии", § 186).

86. Европейский Суд прежде всего считает нужным отметить, что касается критики заявителей по поводу чрезмерной широты некоторых понятий и других предполагаемых недостатков применимых законодательных актов, что в делах, вытекающих из индивидуальных жалоб, его задача обычно заключается не в абстрактной проверке законодательства или практики его применения. Вместо этого он должен сосредоточиться, насколько это возможно, не упуская из вида общего контекста, на рассмотрении поставленных в деле вопросов. Следовательно, задачей Европейского Суда является не обзор in abstracto* (* in abstracto (лат.) - отвлеченно, вообще (прим. перев.).) соответствия Конвенции указанного выше правила, но определение влияния in concreto* (* In concreto (лат.) - в действительности, в определенном случае, фактически (прим. перев.).) этого вмешательства на право заявителей на уважение личной и семейной жизни (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Недждет Шахин и Перихан Шахин против Турции" (Nejdet Sahin and Perihan Sahin v. Turkey) от 20 октября 2011 г., жалоба N 13279/05, §§ 68-70).

87. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд учитывает, что вследствие принятия постановления от 15 мая 2006 г. заявители были полностью лишены возможности, в иных случаях гарантированной близким родственникам любого покойного в России, организовать и принять участие в захоронении тел покойного члена их семей, а также знать о месте захоронения и посещать его в дальнейшем (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 65, по поводу применимых положений Федерального закона "О погребении и похоронном деле"). Европейский Суд находит, что вмешательство в право заявителей, гарантированное статьей 8 Конвенции, имевшее место вследствие применения указанной меры, было особенно суровым ввиду того, что оно не вытекало из их собственного действия, бездействия или вины любого рода, абсолютно исключило их участие в соответствующих обрядах захоронения, а также предполагало полный запрет раскрытия места нахождения могилы, что полностью прекратило все связи между заявителями и местом нахождения останков покойных. В этом отношении Европейский Суд также считает нужным учесть практику различных международных органов, которые в делах, касающихся применения сходных мер, сочли такое вмешательство в права заявителей особенно суровым (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", §§ 92-96).

88. Европейский Суд также отмечает, что следствие установило, что погибшие, упомянутые заявителями, участвовали в вооруженном восстании и осуществляли террористическое нападение на Нальчик 13 октября 2005 г. (см. § 17 настоящего Постановления). Рассмотрев материалы дела, Европейский Суд готов использовать эти выводы о фактах в своем дальнейшем анализе.

89. С учетом характера деятельности погибших, обстоятельств их смерти и крайне напряженного национального и религиозного контекста в этом регионе России Европейский Суд не может исключить того, что меры, ограничивающие права заявителей в отношении организации похорон погибших лиц, могли быть признаны оправданными в соответствии со статьей 8 Конвенции для достижения целей, упомянутых властями Российской Федерации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 140, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", § 230).

90. Европейский Суд может в принципе согласиться с тем, что в зависимости от конкретного места, в котором было запланировано проведение обрядов и захоронения, ввиду характера и последствий деятельности погибших и других относимых факторов, связанных с контекстом, разумно было бы ожидать от властей вмешательства с целью предотвращения возможных беспорядков или незаконных действий со стороны лиц, поддерживающих цели и деятельность погибших или противостоящих им, которые могли быть совершены в ходе или после соответствующих церемоний, а также с целью разрешения других проблем, упомянутых властями Российской Федерации, которые могли бы возникнуть в этой связи.

91. Европейский Суд также может согласиться с тем, что при осуществлении соответствующего вмешательства власти были вправе действовать таким образом, чтобы минимизировать информационные и психологические последствия террористического акта для населения и защитить при этом чувства родственников жертв террористических актов. Подобное вмешательство, безусловно, могло ограничить возможность заявителей выбрать время, место и способ проведения похоронных обрядов и захоронения или даже непосредственно их регулировать.

92. В то же время Европейскому Суду трудно согласиться с тем, что какая-либо из заявленных целей способна оправдать все аспекты рассматриваемой меры. Он не видит в этих целях разумного основания для полного лишения заявителей возможности участвовать в соответствующих похоронных обрядах или хотя бы в какой-то форме воздать последний долг погибшим.

93. Европейский Суд находит, что власти уклонились от какой-либо оценки существенных фактов в этом отношении в настоящем деле. Компетентное должностное лицо принимало решение не на основе оценки обстоятельств конкретного дела и не проводило какого-либо анализа, в котором были бы учтены индивидуальные обстоятельства каждого из погибших и членов их семей (см. § 24 настоящего Постановления). Это объяснялось тем, что применимое законодательство не рассматривало эти обстоятельства в качестве относимых, а решение от 15 мая 2006 г. было принято автоматически. Учитывая значение, которое данное ограничение имело для заявителей, Европейский Суд считает, что "автоматический" характер решения противоречил вытекающему из статьи 8 Конвенции обязательству государства по принятию мер для того, чтобы любое вмешательство в право на уважение личной и семейной жизни было обоснованным и пропорциональным с учетом индивидуальных обстоятельств каждого дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 144, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", § 235).

94. Европейский Суд напоминает, что для соблюдения требования о пропорциональности, предусмотренного статьей 8 Конвенции, власти прежде всего должны установить невозможность применения альтернативных мер, которые причинили бы мйньший ущерб затрагиваемому фундаментальному праву, достигнув при этом той же цели. Мера, принятая в отсутствие такого индивидуализированного подхода, в основном имеет признаки карательного воздействия на заявителей, так как перелагает на родственников и членов семей бремя неблагоприятных последствий деятельности погибших (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 145, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", § 236).

95. В итоге, с учетом автоматического характера меры, а также уклонения властей от надлежащего учета принципа пропорциональности Европейский Суд находит, что рассматриваемая мера не устанавливала справедливого равновесия между правом заявителей на защиту личной и семейной жизни, с одной стороны, и законными целями защиты общественной безопасности, предотвращения беспорядков и защиты прав и свободы других лиц, с другой стороны, а также что государство-ответчик вышло за приемлемые пределы своего усмотрения в этом отношении.

96. Отсюда следует, что имело место нарушение права заявителей на уважение личной и семейной жизни, гарантированного статьей 8 Конвенции, в результате вынесения постановления от 15 мая 2006 г.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

97. Со ссылкой на статью 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции заявители также жаловались на отсутствие эффективного средства правовой защиты в связи с отказом властей в возвращении тел их погибших родственников.

"Статья 13 Конвенции

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

98. Власти Российской Федерации показали, что все заявители получили официальные уведомления и ответы от органов власти и что ограничения доступа к суду в связи с данными постановлениями не применялись.

A. Приемлемость жалобы

99. На основании предоставленных материалов Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Применимые принципы

100. Европейский Суд отмечает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты, позволяющего обжаловать нарушение конвенционных прав и свобод. Таким образом, хотя государства-участники наделены определенной свободой усмотрения при определении способа реализации конвенционных обязательств, предусмотренных названным положением, должны существовать внутренние средства правовой защиты для рассмотрения по существу жалобы на нарушение Конвенции и предоставления соответствующего возмещения. Объем обязательств по статье 13 Конвенции различается в зависимости от характера жалобы заявителя в соответствии с Конвенцией, но в любом случае средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как практически, так и на законодательном уровне, в частности, в том смысле, что его использованию не должны неоправданно препятствовать действия или бездействие властей государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бююкда против Турции" (Buyukdao v. Turkey) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 28340/95, § 64, с дополнительными отсылками, особенно на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 95). При определенных условиях совокупность средств правовой защиты, предусмотренных внутригосударственным законодательством, может отвечать требованиям статьи 13 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Леандер против Швеции" (Leander v. Sweden) от 26 марта 1987 г., § 77, Series A, N 116).

101. Однако статья 13 Конвенции требует предоставления внутригосударственным законодательством средства правовой защиты только в отношении тех жалоб, которые могут рассматриваться как "доказуемые" с точки зрения Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 54, Series A, N 131). Она не заходит столь далеко, чтобы гарантировать средство правовой защиты, позволяющее оспаривать во внутригосударственном органе законодательство государства-участника на основании противоречия Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства" (Costello-Roberts v. United Kingdom) от 25 марта 1993 г., § 40, Series A, N 247-C), но стремится обеспечить лишь, чтобы каждый, выдвигающий доказуемую жалобу на нарушение конвенционного права, имел эффективное средство правовой защиты в рамках внутригосударственного правопорядка (там же, § 39).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

102. Европейский Суд полагает, что с учетом его вывода о приемлемости жалобы на нарушение статьи 8 Конвенции (см. § 66 настоящего Постановления) она является доказуемой. Следовательно, остается удостовериться, имели ли заявители в соответствии с законодательством Российской Федерации эффективное средство правовой защиты для обжалования нарушения их конвенционных прав.

103. Европейский Суд отмечает, что суды страны в настоящем деле не могли проверять необходимость мер, предусмотренных статьей 14.1 Федерального закона "О погребении и похоронном деле" и Постановления Правительства Российской Федерации от 20 марта 2003 г. N 164 (см. § 34 настоящего Постановления). Он напоминает свои недавние заключения в делах Сабанчиевой и других (упоминавшемся выше, §§ 153-156) и Масхадовой и других (упоминавшемся выше, §§ 244-246) о том, что применимое законодательство не обеспечивало заявителям достаточные процессуальные гарантии против произвола до и после принятия Постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 28 июня 2007 г. N 8-П и от 14 июля 2011 г. N 16-П* (* Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2011 г. N 16-П не имеет отношения к вопросам распоряжения трупами террористов и вынесено по жалобе на пункт 4 части первой статьи 24 и пункт 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Конституционный Суд признал, что вышеупомянутые положения законодательства не соответствуют Конституции Российской Федерации в той мере, в какой эти положения в системе действующего правового регулирования позволяют прекратить уголовное дело в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) без согласия его близких родственников. Постановление широко цитировалось в упоминавшемся выше деле Сабанчиевой и других, чем, возможно, и объясняется ссылка на него в данном пункте, единственная в тексте настоящего Постановления (прим. перев.).). Это заключение было сделано, в частности, с учетом ограниченной компетенции судов по рассмотрению существа таких решений.

104. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не смогли доказать, что внутренняя правовая система предусматривала эффективный судебный надзор в отношении постановления от 15 мая 2006 г. и что заявители не имели средства правовой защиты в отношении нарушений Конвенции, на которые они ссылались.

105. Соответственно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статей 3 и 9 Конвенции

106. Заявители также жаловались в дополнение к своим доводам о нарушении требований статьи 8 Конвенции на то, что отказ властей в возвращении тел их родственников противоречил статьям 3 и 9 Конвенции.

107. На основании предоставленных материалов Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

108. С учетом конкретных обстоятельств настоящего дела и мотивировки установления нарушений требований статьи 8 Конвенции и статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции Европейский Суд находит, что не имеется оснований для обособленного рассмотрения тех же фактов с точки зрения статей 3 и 9 Конвенции (см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", §§ 157 и 158, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", §§ 248-249).

V. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

109. Заявители придерживались мнения о том, что отказ властей в возвращении тел их родственников являлся дискриминационным, поскольку данное законодательство было направлено исключительно против мусульман. Они ссылались на статью 14 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

110. Власти Российской Федерации отрицали это утверждение и полагали, что данное постановление не являлось дискриминационным.

111. Рассмотрев материалы, предоставленные сторонами, Европейский Суд не находит указаний, позволяющих заключить, что это законодательство было направлено исключительно против последователей исламской веры или что с заявителями обращались иначе, чем с лицами, находящимися в относительно сходном положении, только на основании их религиозной принадлежности или национальности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации", § 162, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Масхадова и другие против Российской Федерации", § 253).

112. Таким образом, Европейский Суд находит, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

113. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

114. Заявители утверждали, что им был причинен весьма серьезный моральный вред, и требовали 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда в пользу каждого из них. Они также просили Европейский Суд обязать государство-ответчика передать останки их родственников членам их семей или раскрыть информацию относительно обстоятельств их захоронения, включая места нахождения их могил, и отменить данное национальное законодательство.

115. Власти Российской Федерации полагали, что эти требования являлись необоснованными и в целом чрезмерными.

116. Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела установление факта нарушения статьи 8 Конвенции как таковой и во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции составляет достаточную справедливую компенсацию для заявителей.

B. Судебные расходы и издержки

117. Заявители требовали 5 675 евро в качестве компенсации юридических и иных издержек, понесенных в страсбургском разбирательстве, и 850 евро в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в национальном разбирательстве.

118. Власти Российской Федерации полагали, что требуемые суммы являлись чрезмерными и необоснованными.

119. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. С учетом предоставленных материалов Европейский Суд находит разумным присудить заявителям 5 675 евро, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму. Присужденная сумма подлежит переводу по требованию заявителей непосредственно в пользу фонда "Правовая инициатива по России".

C. Процентная ставка при просрочке платежей

120. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал единогласно жалобу заявителей на нарушение статей 3 и 9 Конвенции, а также жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции как таковой и во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции в части отказа в возвращении тел погибших их семьям приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил единогласно, что по делу требования статьи 3 Конвенции в части условий хранения тел погибших и их предъявления для опознания нарушены не были;

3) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции в отношении обоих заявителей в части постановления от 15 мая 2006 г.;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты в отношении постановления от 15 мая 2006 г.;

5) постановил единогласно, что с учетом ранее сделанных выводов в соответствии со статьями 8 и 13 Конвенции не имеется оснований для обособленного рассмотрения с точки зрения статей 3 и 9 Конвенции;

6) постановил единогласно, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям совместно 5 675 евро (пять тысяч шестьсот семьдесят пять евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей в связи с указанной суммой, подлежащие перечислению на банковский счет, указанный организацией - представителем заявителей;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 января 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается особое мнение судьи Д. Дедова.

Заявление судьи Д. Дедова

Я не разделяю выводов большинства относительно статьи 8 Конвенции по причинам, изложенным в особом мнении судей Х. Гаджиева и Д. Дедова к Постановлению Европейского Суда по делу "Сабанчиева и другие против Российской Федерации" (Sabanchiyeva and Others v. Russia).