Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)
Дело "Бородин (Borodin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 41867/04)
Постановление* Суда
Страсбург, 6 ноября 2012 г.
* (* Настоящее Постановление вступило в силу 6 февраля 2013 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)
По делу "Бородин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Нины Ваич, Председателя Палаты,
Анатолия Ковлера,
Ханлара Гаджиева,
Мирьяны Лазаровой Трайковской,
Юлии Лаффранк,
Линоса-Александра Сисилианоса,
Эрика Мёсе, судей,
а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 16 октября 2012 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 41867/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Павлом Александровичем Бородиным (далее - заявитель) 23 сентября 2004 г.
2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.
3. Заявитель, в частности, утверждал, что подвергся жестокому обращению во время содержания под стражей, что последующее расследование не было эффективным, что он содержался в одиночном заключении в отсутствие медицинской помощи, а также что длительность первого уголовного разбирательства против него была неразумно длительной и внутригосударственные суды не обеспечили его присутствие на слушании по вопросу содержания под стражей.
4. 30 января 2009 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
Факты
I. Обстоятельства дела
5. Заявитель родился в 1978 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в г. Норильске Красноярского края.
A. Уголовное разбирательство против заявителя
1. Обвинение в причинении смерти по неосторожности
6. 13 сентября 1999 г. прокурор г. Ангарска возбудил уголовное дело о смерти К. Согласно обвинению К. скончался после того, как был сильно избит заявителем, М. и С. В тот же день предполагаемые виновные были задержаны и доставлены в отдел милиции для допроса.
7. Как утверждает заявитель, он был доставлен в отдел милиции примерно в 8.00. Сотрудники милиции били и пинали его, ударили его в лицо рукояткой пистолета, чтобы заставить признаться в избиении К. Заявитель отказался отвечать на вопросы, сославшись на свое конституционное право хранить молчание.
8. 14 сентября 1999 г. судебно-медицинский эксперт осмотрел заявителя и выявил травму губы, которая могла быть причинена твердым тупым предметом, таким как кулак. Другие травмы обнаружены не были.
9. Через три дня после задержания заявителю было разрешено встретиться с защитником.
10. 23 сентября 1999 г. прокурор г. Ангарска санкционировал заключение заявителя под стражу до суда ввиду тяжести предъявленных ему обвинений. Заявитель оставался под стражей до 21 ноября 2003 г., когда был освобожден под обязательство.
11. 29 июня 2000 г. дело было передано в городской суд. 13 июля 2000 г. оно поступило к судье, которая назначила первое слушание на 21 ноября 2000 г. Как утверждают власти Российской Федерации, до этой даты судья была занята.
12. Что касается хода судебного разбирательства, власти Российской Федерации представили следующие сведения:
Дата слушания/события |
Причина отложения |
21-23 ноября 2000 г. |
Защитник M. просил о проведении судебно-психиатрической экспертизы своего клиента. Судебное разбирательство было приостановлено до получения результатов экспертизы, которая была окончена 29 августа 2001 г. |
С августа по 29 сентября 2001 г. |
Судья находилась в отпуске |
С сентября по 10 декабря 2001 г. |
Судья ожидала продления срока ее полномочий |
29 января 2002 г. |
Защитник заявителя не явился. Он не мог принимать участие в судебном разбирательстве до 9 июля 2002 г. |
9-12 июля 2002 г. |
Дело было возвращено в прокуратуру для перевода обвинительного заключения на родной язык С. |
26 сентября 2002 г. |
Областной суд отменил определение суда первой инстанции от 12 июля 2002 г. и возвратил дело в суд первой инстанции |
3 декабря 2002 г. |
Защитник M. не мог участвовать в судебном заседании в связи с занятостью в другом уголовном деле |
24 декабря 2002 г. и 28 января 2003 г. |
Защитник заявителя не явился в связи с занятостью в другом уголовном деле |
29 января 2003 г. |
Защитник заявителя не явился |
6-7 февраля 2003 г. |
Заявитель просил об отложении по состоянию здоровья |
12 и 13 февраля 2003 г. |
Защитник заявителя не явился |
1 апреля 2003 г. |
Защитник заявителя ходатайствовал о допросе двух судебно-медицинских экспертов |
3 апреля 2003 г. |
Судебно-медицинский эксперт С. не явился по состоянию здоровья |
7-8, 13 и 15 мая 2003 г. |
Регулярные судебные слушания |
20, 27 мая и 3 июня 2003 г. |
Защитник заявителя не явился |
4 июня 2003 г. |
Защитник заявителя ходатайствовал о дополнительном судебно-биологическом исследовании |
26 мая - 4 августа 2003 г. |
Судья находилась в отпуске |
6 октября 2003 г. |
Заявитель привлек нового адвоката |
9 декабря 2003 г. |
Суд получил заключение судебно-биологической экспертизы и назначил слушание на 6 января 2004 г. |
6 января 2004 г. |
Один из свидетелей не явился |
15 января 2004 г. |
Один из защитников не явился |
20 января 2004 г. |
Суд назначил нового адвоката для представления интересов С. и удовлетворил ходатайство последнего об отложении разбирательства для ознакомления с материалами дела |
29 января 2004 г. |
Защитник заявителя просил о допросе новых свидетелей |
3 февраля 2004 г. |
Переводчик не явился |
17 февраля 2004 г. |
Состоялось судебное слушание |
20 февраля 2004 г. |
Мать заявителя не явилась |
13. 17 марта 2004 г. городской суд* (* Так в оригинале. По-видимому, здесь и далее имеется в виду Ангарский городской суд Иркутской области (примеч. редактора).) признал заявителя виновным в причинении смерти и приговорил его к 10 годам лишения свободы. Заявитель был заключен под стражу в тот же день.
14. 27 декабря 2004 г. Иркутский областной суд оставил обвинительный приговор без изменения, но уменьшил срок наказания, назначенного заявителю, до семи лет.
2. Обвинение в убийстве
15. 9 июня 2004 г. заключенный, содержавшийся вместе с заявителем, Г., был найден мертвым в камере. Согласно официальной версии событий заявитель передал записку надзирателю Лиг. во время обхода, в которой просил вывести его из камеры, где он задушил Г.
16. В ту же дату районная прокуратура возбудила уголовное дело против заявителя в этой связи. Ответственный следователь назначил вскрытие тела Г. 10 июня 2004 г. следователь уведомил об этом заявителя. Вскрытие было проведено в тот же день. Согласно заключению эксперта Г. скончался от удушения не менее чем за 10 часов до вскрытия (10 июня 2004 г., 15.30).
17. 11 июня 2004 г. Куйбышевский районный суд санкционировал предварительное заключение заявителя. 6 июля 2004 г. постановление оставил без изменения Иркутский областной суд. Срок содержания заявителя под стражей впоследствии несколько раз продлевался.
18. 3 сентября 2004 г. следователь назначил экспертизу записки, которую заявитель предположительно передал Лиг. Заявитель был уведомлен о постановлении следователя 9 сентября 2004 г. Экспертиза проводилась с 15 по 27 сентября 2004 г. Эксперт подтвердил, что записка написана заявителем.
19. 14 апреля 2005 г. районный суд вновь продлил срок содержания заявителя под стражей до 21 июля 2005 г. Заявитель и его мать, являвшаяся его представителем, подали жалобы.
20. 19 мая 2005 г., заслушав представителя прокуратуры, Иркутский областной суд изменил постановление от 14 апреля 2005 г. и продлил срок содержания под стражей до 12 июля 2005 г. Ни адвокат заявителя, ни сам заявитель, ни его мать не присутствовали на слушании.
21. 29 июня 2005 г. районный суд признал заявителя виновным в убийстве и приговорил его к 12 годам лишения свободы. Во время судебного разбирательства заявитель отказывался от дачи показаний, ссылаясь на невиновность. Суд основал свои выводы на свидетельских показаниях и результатах судебной экспертизы. Два сокамерника заявителя сообщили, что у него ранее были стычки с Г. и что они спали в момент убийства, поэтому не видели его. Суд также допросил Лиг. и других сотрудников, которые находились в изоляторе в ночь убийства Г. Трое из них рассказали, что заявитель признался им в том, что задушил Г.
22. 10 марта 2006 г. Иркутский областной суд оставил вынесенный заявителю обвинительный приговор без изменения, уменьшив срок наказания до 11 лет лишения свободы.
B. Предполагаемое жестокое обращение во время содержания под стражей
1. Расследование происшествия 13 сентября 1999 г.
23. 20 января 2000 г. мать заявителя подала жалобу, в которой указывалось, что заявитель был избит сотрудниками милиции 13 сентября 1999 г.
24. 17 февраля 2000 г. помощник прокурора г. Ангарска отклонил жалобу, не найдя доказательств жестокого обращения. Помощник прокурора заключил, что заявитель уже был травмирован и эти травмы были получены в драке с K. Помощник прокурора основал свое постановление на данных медицинского осмотра заявителя 14 сентября 1999 г., объяснениях сотрудников милиции, которые обнаружили тело K. и задержали заявителя, и нескольких сотрудников милиции и следователей прокуратуры, которые видели заявителя после задержания. Сотрудники милиции отрицали применение силы и настаивали на том, что заявитель мог травмировать губу в драке с K. В своем постановлении об отклонении жалобы на жестокое обращение помощник прокурора также ссылался на протокол допроса M., в котором последний признался, что дрался с K., и признал участие в драке заявителя.
25. 2 октября 2003 г. городской суд отменил постановление от 17 февраля 2000 г. и направил на дополнительную проверку утверждения заявителя о жестоком обращении. Суд отметил, что следователь не допросил заявителя и некоторых свидетелей, включая сотрудников магазина, в котором заявитель встретился с K., и ряд сотрудников, которые могли дать показания о травмах, имевшихся у заявителя до задержания.
26. 2 декабря 2003 г. прокуратура г. Ангарска получила дело из городского суда. 12 декабря 2003 г. прокуратура вновь отклонила утверждения заявителя о жестоком обращении как необоснованные и отказала в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции.
27. 31 марта 2005 г. постановление от 12 декабря 2003 г. было отклонено, жалоба о жестоком обращении была направлена на новую проверку.
28. 9 апреля 2005 г. следователь прокуратуры г. Ангарска вынес постановление, не усмотрев в действиях милиционеров состава преступления. В соответствующей части постановления указывалось:
"_Милиционер Кул. пояснил, что утром 13 сентября 1999 г. юго-западный отдел милиции получил информацию о том, что около бара "Лагуна" избит [человек]. Он и сотрудник милиции Ц. выбежали из отдела милиции и осмотрели территорию у бара. Они увидели человека, лежавшего [на земле] и не проявлявшего признаков жизни. Сотрудник милиции З. сообщил [им], что убитый распивал спиртные напитки в сквере около бара в компании трех человек. Они задержали M., С. и [заявителя]... Он увидел кровь на руках [заявителя]... Он видел [заявителя] ранее, [последний] был завсегдатаем бара "Лагуна" и был известен своим агрессивным поведением. Он доставил [заявителя] в отдел милиции. По его мнению, [заявитель] находился в умеренной степени опьянения. [Он] вел себя агрессивно. После того, как задержанные были доставлены [в отдел милиции], их поместили в камеру. У M. и [заявителя] были царапины и припухлости на лицах...
Сотрудник милиции З. пояснил, что утром 13 сентября 1999 г. сотрудники милиции Кул. и Ц. направились к бару "Лагуна", который находился примерно в 200 метрах от отдела милиции. Они осмотрели территорию около бара [и] обнаружили человека без признаков жизни. Три человека были задержаны возле бара, поскольку они распивали спиртные напитки с человеком, найденным мертвым. Одежда [заявителя] была покрыта пятнами крови.
Дежурный_ Б. сообщил, что 13 сентября 1999 г., в 7.30, M., С. и [заявитель] были доставлены в отдел милиции по подозрению в совершении убийства. На задержанных имелись следы побоев. [Они] вели себя агрессивно и использовали нецензурные выражения. В его присутствии сила к ним в отделе милиции не применялась.
Сотрудник Ц. пояснил, что работал в юго-западном отделе милиции с 1990 по 2001 год. Он не помнил обстоятельств задержания [заявителя]. Он с трудом вспомнил обнаружение тела около бара "Лагуна" и не мог вспомнить каких-нибудь подробностей. Он не оказывал физического или психологического воздействия на задержанных, включая [заявителя]. В целом ни один из сотрудников милиции из его подразделения не применял физическую силу к задержанным в его присутствии...
Не представилось возможным найти и допросить сотрудника милиции M.
Сотрудники юго-западного отдела милиции, которые работали в группе по расследованию тяжких преступлений, Х., Kyc. и Г. сообщили следующее. Г. находился в ежегодном отпуске с 28 июля по 27 сентября 1999 г., Х. был на дежурстве и присутствовал при доставлении лиц, подозреваемых в убийстве K. Он вспомнил, что у M. были травмы на лице. Он работал с подозреваемым С., но не работал с другими подозреваемыми. Kyc. беседовал со всеми тремя [подозреваемыми]. Один из них, [заявитель] или M., сказал, что ударил... K. несколько раз. Х. не мог сообщить, кто именно сказал это, потому что прошло много времени. Он не получал письменных показаний [задержанных], поскольку следователь уже работал [с ними]. Х. не применял физическую силу к задержанным. Он помнил, что у одного из задержанных были кровоподтек и опухшая щека...
Старший следователь городской прокуратуры Б. пояснил, что 13 сентября 1999 г. в связи со смертью K. он возбудил уголовное дело. С., M. и [заявитель] были задержаны по подозрению в совершении этого преступления. Ни во время задержания, ни после него [заявитель] не жаловался в устной или письменной форме на то, что к нему применялась физическая сила...
Старший следователь городской прокуратуры... Н. сообщил, что 14 сентября 1999 г. ему было передано дело об убийстве K. В тот же день он допросил M. в присутствии адвоката. M. сказал, что участвовал в драке с K., С. и [заявителем]. Во время драки K. пнул его в лицо. [Заявитель] отказался давать показания во время расследования и не давал объяснений или письменных заявлений. [Заявитель] не жаловался ему на то, что был избит в отделе милиции...
Согласно заключению от 14 сентября 1999 г. N 2594 судебно-медицинского эксперта [заявитель] имел кровотечение слизистой оболочки с повреждением нижней губы, которое было вызвано тупым твердым предметом, таким как кулак или нога в ботинке. [Это] случилось примерно за 24 часа и не причинило вреда здоровью. Когда M. был осмотрен (экспертное заключение от 14 сентября 1999 г. N 2599), у него были гематома и ссадина на лице, травмы мягкой ткани лица и правой руки. Эти травмы могли быть причинены тупыми твердыми предметами, такими как кулак или нога в ботинке. [Они] были причинены примерно за 24 часа и не причинили вреда здоровью.
Материалы дела содержат протокол допроса M., на котором он сообщил, что в ночь на 13 сентября 1999 г. он, K., С. и [заявитель] подрались, и в ходе драки они ударили друг друга несколько раз. Он также сказал, что [заявитель] ударил K. несколько раз. M. был допрошен в присутствии адвоката. Ему были разъяснены положения статьи 51 Конституции Российской Федерации о том, что он вправе не давать показания против себя. Однако M. сделал рукописную отметку в протоколе, что хочет давать показания. Что касается травм, он заявил, что получил их в драке. Во время допроса он не жаловался на то, что сотрудники милиции применяли к нему физическую силу или что он [признался] под давлением.
В ходе расследования установлено, что M. и [заявитель] получили травмы до прибытия в отдел милиции. Травмы, зафиксированные в заключениях судебно-медицинской экспертизы, не были причинены сотрудниками юго-западного отдела милиции.
С учетом вышеизложенного жалоба матери [заявителя] на то, что сотрудники милиции... превысили свои должностные полномочия, не подкрепляется результатами проверки".
29. 21 апреля 2005 г. постановление от 9 апреля 2005 г. было отменено и была назначена дополнительная проверка.
30. 2 мая 2005 г. тот же следователь городской прокуратуры, который вынес постановление от 9 апреля 2005 г., отклонил жалобу, отказав в возбуждении уголовного дела. Текст постановления от 2 мая 2005 г. был практически идентичен постановлению от 9 апреля 2005 г.
31. Представляется, что постановление от 2 мая 2005 г. было отменено вышестоящим прокурором, и начался новый этап проверки.
32. 24 марта 2006 г. старший следователь городской прокуратуры отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции. Постановление частично воспроизводило текст постановления от 9 апреля 2005 г. Старший следователь также допросил заявителя, Мар. и Ив., двух женщин, работавших в баре "Лагуна" в 1999 году. M. не могла вспомнить, получил ли заявитель травмы 13 сентября 1999 г., а Ив. сообщила, что видела кровь на руке одного из подозреваемых.
33. 23 июня 2006 г. городской суд отклонил жалобу, поданную матерью заявителя в отношении происшествия 13 сентября 1999 г. Суд отметил, что утверждения заявителя о жестоком обращении в отделе милиции были рассмотрены и оценены в ходе судебного разбирательства. Согласно решению заявитель получил травмы в драке с K.
34. 24 июля 2006 г. городская прокуратура вновь отклонила утверждения заявителя о жестоком обращении по тем же причинам, что и ранее.
35. 13 октября 2006 г. Иркутский областной суд отменил решение от 23 июня 2006 г. и прекратил разбирательство. Суд отметил, что утверждения заявителя о жестоком обращении были проверены в ходе уголовного разбирательства против него и что городской суд не вправе рассматривать этот вопрос заново.
2. Происшествие 12 апреля 2002 г. и последующее расследование
36. Заявитель представил следующую версию происшествия 12 апреля 2002 г., имевшего место, когда он содержался под стражей по обвинению в причинении смерти. Группа надзирателей во главе с капитаном Ал. и майором Мак. вошла в камеру N 40, где находился заявитель. Надзиратели, пиная заключенных и применяя к ним резиновые палки, заставили их выйти из камеры. В коридоре заявитель увидел два ряда из 20-25 надзирателей. Заключенным было приказано бежать между ними по коридору. Когда заявитель побежал, его несколько раз ударили по голове и спине резиновой палкой. Затем заключенные стали подниматься по лестнице, где надзиратели продолжали бить их палками. На следующем этаже заявитель вновь увидел ряды охранников, мимо которых его заставили бежать. В конце коридора заключенным было приказано сесть на корточки и оставаться в этом положении, отвернувшись к стене. Избиения продолжались. Надзиратели также обыскивали заключенных по одному. Они обыскали камеру и изъяли личные вещи заключенных, документы, относящиеся к уголовным разбирательствам, письма, фотографии и деньги. 14 апреля 2002 г. тюремный врач предположительно приходил в камеру N 40, но отказался зафиксировать травмы заключенных.
37. 18 апреля 2002 г. тюремный врач осмотрел заявителя и не обнаружил каких-либо травм. При осмотре присутствовал прокурор Ш.
38. 24 мая 2002 г. прокурор отказал в возбуждении уголовного дела против надзирателей, не усмотрев данных о жестоком обращении. В соответствующей части постановления указывалось следующее:
"_[Заявитель] и другие заключенные, содержавшиеся в камере N 40 (Мал., Куз., См. и Аг.), подтвердили, что 12 апреля 2002 г. надзиратели избили их резиновыми палками и что у С. пошла кровь горлом. [Согласно их словам], после обыска камеры исчезли некоторые личные вещи. Медицинский персонал отказался фиксировать травмы, жалобы оставлены без рассмотрения.
В ходе проверки установлено, что 10 апреля 2002 г. 12 заключенных, включая [заявителя], были переведены в камеру N 40 после ремонта [камеры]. 11 апреля 2002 г. во время осмотра камеры в стене было обнаружено отверстие, ведущее в камеру N 41. 12 апреля 2002 г. во время обыска в камере N 40 были обнаружены и изъяты запрещенные предметы.
Согласно справке, выданной администрацией изолятора, 12 апреля 2002 г. [резиновые дубинки] к [заявителю] и другим заключенным не применялись.
Сотрудники изолятора Мак., Ал., Л., которых [заявитель] опознал как лиц, применявших [резиновые дубинки], пояснили, что 12 апреля 2002 г. они не применяли [резиновые дубинки] против [заявителя] или других лиц.
...Мак. пояснил, что 11 апреля 2002 г., во время осмотра камеры N 40, в стене было обнаружено отверстие, ведущее в камеру N 41. Проведенная проверка... установила, что отверстие в стене проделано Куз. 12 апреля 2002 г., во время посещения камеры, он разъяснил заключенным порядок компенсации ущерба. [Резиновые дубинки] в этот день в следственном изоляторе не применялись.
...Ал. сообщил, что 12 апреля 2002 г., во время осмотра камер, [он] совместно с Мак. вошел в камеру N 40, где в нарушение правил внутреннего распорядка над спальными местами и на стенах были развешены простыни и одеяла. По [их] распоряжению простыни были сняты, и Мак., [обнаружив] отверстие в стене, разъяснил, что дежурный по камере будет нести ответственность за ущерб, причиненный имуществу. В течение этого дня, когда он проходил по главному зданию, [он] увидел, что сотрудники изолятора проводят обыски в камерах, включая камеру N 40. Заключенным, содержавшимся в этой камере... было приказано выйти, и они подверглись частичному личному обыску. [Резиновые дубинки] ни к кому не применялись. Личное имущество, разрешенное правилами внутреннего распорядка, не изымалось.
...Л. отметил, что ни он, ни другие надзиратели не использовали [резиновые дубинки] против заключенных 12 апреля 2002 г.
...Г. сообщил, что 12 апреля 2002 г. он совместно с группой [сотрудников], проводил обыск в камере N 40. Дежурный по камере находился в камере во время обыска. Запрещенные предметы, перечисленные в протоколе, были изъяты во время обыска. Личные вещи не изымались.
Согласно протоколу изъятия запрещенных предметов, составленному 12 апреля 2002 г., заостренный металлический предмет, карты и другие незаконные предметы были изъяты в камере N 40. Дежурный по камере Мал. отказался подписывать протокол.
...Врач Ж., которая находилась на дежурстве с 16.00 12 апреля до 8.00 13 апреля 2002 г., пояснила, что по требованию администрации осмотрела трех заключенных, которые просили об осмотре в связи с возможными травмами. Вследствие отсутствия травм она не вносила каких-либо записей в... журнал, она не помнит фамилий этих заключенных... Медицинская помощь заключенному С. не оказывалась...
Как свидетельствует извлечение из... журнала, с 12 по 14 апреля 2004 г. записи в журнал не вносились.
...Врач Сп. и фельдшер Сид. показали, что... с 14 по 15 апреля 2002 г. заключенные камеры N 40 требований не предъявляли, и они не разговаривали с [заключенными].
Вышеизложенные объяснения не подтверждают версию [заявителя] о том, что 14 апреля 2002 г. ...дежурный врач приходил в их камеру и видел травмы, но отказался их зафиксировать.
По распоряжению надзирающего прокурора 18 апреля 2002 г. [заявитель] был осмотрен в медицинской части следственного изолятора. Травмы не были обнаружены...".
39. 4 декабря 2003 г. Кировский районный суд г. Иркутска установил, что проверка по жалобе заявителя на жестокое обращение являлась неполной, отменил постановление от 24 мая 2002 г. и назначил дополнительную проверку. В частности, районный суд указал, что органы прокуратуры не допросили всех заключенных, содержавшихся в камере N 40, и всех надзирателей, присутствовавших при обыске. 24 марта 2004 г. областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 4 декабря 2003 г. без изменения.
40. 6 мая 2004 г. заместитель областного прокурора* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду заместитель прокурора Иркутской области (примеч. редактора).) повторно отклонил жалобу заявителя на жестокое обращение. Постановление заместителя прокурора было основано на тех же данных, что и постановление от 24 мая 2002 г. Кроме того, заместитель прокурора сослался на показания двух заключенных, один из которых подтвердил, что избиения имели место, другой не присутствовал при обыске. Он также отметил невозможность установления личностей всех заключенных, содержавшихся 12 апреля 2002 г. в камерах NN 40 и 41.
41. 2 августа 2004 г. Кировский районный суд г. Иркутска оставил без изменения постановление от 6 мая 2004 г., установив, что органы прокуратуры провели полную проверку утверждений заявителя, устранили ошибки, на которые указал районный суд в решении от 4 декабря 2003 г., и правильно оценили собранные доказательства. Заявитель и его мать, действовавшая в качестве его представителя, присутствовали на заседании. 29 декабря 2004 г. Иркутский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение от 2 августа 2004 г.
3. Происшествие 14 октября 2002 г. и последующее расследование
42. 14 октября 2002 г. сотрудник В. должен был конвоировать заявителя на свидание с адвокатом. Согласно докладной записке, впоследствии составленной В., когда он хотел обыскать заявитель, последний отказался от этого и "стал размахивать руками и кричать". В. предупредил заявителя, что применит резиновую палку, чтобы принудить его к подчинению. Заявитель не обращал внимания на предупреждение В. и продолжал "размахивать руками и кричать". В. ударил заявителя один раз по спине. Заявитель согласился на обыск. В. вызвал врача, который осмотрел заявителя и отметил кровоподтек около левой лопатки.
43. 16 октября 2002 г. заявитель был осмотрен тюремным врачом, который посчитал, что у заявителя хорошее состояние здоровья.
44. 21 октября 2002 г. администрация решила заключить заявителя на пять дней в штрафной изолятор за несоблюдение требования надзирателя о прохождении личного обыска 14 октября 2002 г.
45. Заявитель и его мать пожаловались надзирающему прокурору на избиение.
46. 19 ноября 2002 г. надзирающий прокурор направил письмо заявителю, информируя о том, что его жалоба рассмотрена и отклонена как необоснованная.
47. 22 ноября 2002 г. заявитель был осмотрен врачом Сл., координатором частной международной гуманитарной организации "Врачи без границ", в присутствии матери заявителя и тюремного врача Мак. Предварительный диагноз заявителя включал, в частности, перелом пятого и шестого шейных позвонков, остеохондроз шейного отдела позвоночника и травму поясничного отдела позвоночника с возможным повреждением органов забрюшинного пространства. Эксперт отметил, что для подтверждения предварительного диагноза требуются дополнительные медицинские процедуры, в том числе рентгеновские обследования и осмотр другими специалистами. Эксперт также рекомендовал заявителю постельный режим и ношение корсета и ортопедического воротника.
48. 25, 26 и 28 ноября 2002 г. заявителя осмотрели терапевты следственного изолятора. 28 ноября 2002 г. заявителя консультировали хирург, невролог и рентгенолог следственного изолятора. Невролог диагностировал у него вертеброгенную цервикалгию. Согласно данным рентгеновского обследования в шейном отделе патология отсутствовала, а в поясничном отделе усматривался остеохондроз начальной стадии. Заявителю не разрешили ознакомиться с рентгеновскими снимками.
49. 3 декабря 2002 г. врач "скорой помощи" был вызван к заявителю во время судебного заседания по поводу жалоб на сильную боль в спине и шее. Врач "скорой помощи" диагностировал у заявителя "закрытый перелом пятого и шестого шейных позвонков [и] закрытую травму поясничного отдела позвоночника, ([причиненную] в 1999, 2000, 2002 годах)" и сделал ему болеутоляющую инъекцию.
50. 4 декабря 2002 г. заявитель был госпитализирован в больницу следственного изолятора, где он прошел осмотр и лечение. Предварительный диагноз перелома позвонков не подтвердился. Хирург диагностировал у него остеохондроз, а невролог подтвердил диагноз "вертеброгенная цервикалгия". Заявитель также страдал от бронхита и кариеса. Он был выписан из больницы в неустановленную дату, и ему было рекомендовано амбулаторное лечение.
51. В тот же день Кировский районный суд установил, что прокурор не вынес формального постановления, обобщающего его выводы по жалобе заявителя, и предложил провести официальную проверку жалобы на жестокое обращение.
52. 16 января 2003 г. частный врач осмотрел заявителя и выдал справку, в которой указывалось, что заявитель нуждается в лечении хиропрактика в связи с "подозрением по поводу того, что [он] перенес заживший перелом остистого отростка". Врач заключил, что заявитель страдал от посттравматической боли в шейном отделе.
53. С 21 по 24 января 2003 г. заявитель прошел новое обследование в неврологическом отделении муниципальной больницы, где у него был диагностирован остеохондроз шейного и поясничного отделов.
54. 6 мая 2004 г. заместитель областного прокурора отказал в возбуждении уголовного дела против В., установив, что применение силы против заявителя было законным. В соответствующей части постановления заместителя прокурора указывалось следующее:
"14 октября 2002 г., примерно в 11.50, в соответствии с пунктом 2 статьи 29 правил внутреннего распорядка сотрудник В. предложил [заявителю] предъявить личные вещи для осмотра перед свиданием с защитником... [Заявитель] отказался подчиниться законным требованиям сотрудника, начал кричать и размахивать руками, препятствуя обыску. [Заявитель] не реагировал на неоднократные требования В. о прекращении незаконных действий и предупреждений о том, что будет применена [резиновая палка], если [заявитель] откажется от обыска. Чтобы пресечь отказ от соблюдения законных требований, сотрудник В. применил резиновую палку против [заявителя] в соответствии с пунктом 3 статьи 45 Федерального закона... [Он] ударил [заявителя] один раз по спине. После этого [заявитель] прекратил свои незаконные действия. Он был осмотрен тюремным врачом K., который зафиксировал у [заявителя] бледно-розовый кровоподтек длиной 5 см в области левой лопатки, который не причинил вреда здоровью. Администрация следственного изолятора провела официальную проверку по поводу происшествия, применение [резиновой палки] сотрудником В. было признано законным...
[Начальник В.] Мок. пояснил, что... 14 октября 2002 г. ...В. сообщил ему о применении [резиновой палки] против [заявителя] за отказ от подчинения законным требованиям... По поводу происшествия была проведена официальная проверка...
...В. пояснил, что, когда он находился на дежурстве 14 октября 2002 г., в первой половине дня, [заявитель] был доставлен... для свидания с защитником. Он приказал [заявителю] предоставить личные вещи для обыска, от чего последний отказался и в то же время начал размахивать руками. [Заявитель] не реагировал на неоднократные предупреждения о применении резиновой палки. Предоставив [заявителю] достаточное время для соблюдения законных требований, В. один раз ударил его по спине резиновой палкой, чтобы пресечь его буйство в соответствии с пунктом 5 статьи 45 Федерального закона_ [Заявитель] был осмотрен врачом и доставлен на свидание с защитником. Во время осмотра врач K. зафиксировал кровоподтек в лопаточной области [заявителя] и выдал об этом справку.
Согласно докладной записке... K. 14 октября 2002 г., примерно в 12.30, он осмотрел [заявителя] после применения к нему [резиновой палки] и зафиксировал бледно-розовый кровоподтек размером 5 см на левой стороне лопаточной области, который не причинил вреда здоровью.
Как следует из медицинского заключения, составленного медицинским координатором организации "Врачи без границ" С. после осмотра [заявителя] 22 ноября 2002 г. и представленного [матерью заявителя], [заявитель] имел перелом остистых отростков пятого и шестого шейных позвонков, травму поясничного отдела. Со ссылкой на эти [травмы] [заявитель и его мать] утверждали, что [заявитель] был избит тюремными надзирателями. Однако согласно заключению, представленному судебно-медицинским экспертом 29 апреля 2004 г. на основании документов, переданных на [экспертизу] (справки и заключения врача K., медицинской карты [заявителя], заключения [медицинского координатора] С., медицинской справки от 3 декабря 2002 г. и справки от 24 декабря 2002 г., выданной травматологическим отделением Ангарской городской больницы* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Областное государственное автономное учреждение здравоохранения "Ангарская городская больница N 1" (ОГАУЗ "Ангарская городская больница N 1") (примеч. редактора).)), [заявитель] имел кровоподтек на левой лопатке. Травма была причинена твердым тупым предметом, возможно, 14 октября 2002 г., и не причинила вреда здоровью. Медицинские документы, представленные на [экспертизу], не содержат информации, подтверждающей, что [заявителю была причинена] травма шейного отдела ([заявитель] отказался от прохождения дополнительного рентгеновского обследования), что соответствует выводам проверки".
55. 2 августа 2004 г. Кировский районный суд оставил без изменения постановление от 6 мая 2004 г., указав следующее:
"Доводы, выдвинутые [заявителем и его матерью], опровергаются материалами, собранными в ходе расследования. Хотя действительно выводы... основаны на объяснениях надзирателей изолятора, из постановления [от 6 мая 2004 г.] и материалов проверки следует, что эти объяснения подтверждаются заключениями, докладами, актами и другими документами. Суд, соответственно, находит, что утверждения [заявителя] о неэффективности расследования являются необоснованными".
56. Областной суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение от 2 августа 2004 г.
4. Происшествие 5 августа 2003 г. и последующее расследование
57. 5 августа 2003 г. у заявителя произошла стычка с надзирателем Л. Как утверждает заявитель, Л. избил его в отместку за жалобы на тюремных надзирателей. Надзиратель Ст. предположительно наблюдал избиение.
58. В ответ на жалобу заявителя по поводу избиения областной прокурор провел проверку. 8 августа 2003 г. он отказал в возбуждении уголовного дела против Л., отметив отсутствие данных о жестоком обращении. В соответствующей части постановления указывалось следующее:
"Согласно жалобе [заявителя] 5 августа 2003 г., после его свидания с [матерью], сотрудник отвел его в камеру временного содержания, где он должен был ожидать перевода в собственную камеру. Около 11.00... Л. вошел и отвел [заявителя] в кабинет... Л. ругал [заявителя] за жалобы на тюремных надзирателей, говоря ему, что он ничего не добьется... Он трижды ударил [заявителя] в грудь и пнул его... В это время в кабинет вошел сотрудник Ст. и увидел, как Л. бьет [заявителя]. ...Л. сказал, что найдет причины для возложения на [заявителя] ответственности за [инцидент], и начал составлять протокол, в котором утверждалось, что он применил силу против [заявителя] в связи с отказом последнего от исполнения законных требований тюремной администрации. Протокол был засвидетельствован сотрудниками Ст. и T. После этого [заявителя] отвели в его камеру. Он был осмотрен врачом в 15.00...
Проведенная проверка не подтвердила доводов заявителя.
...Сотрудник И. пояснил, что 5 августа 2003 г. ...после встречи [заявителя] с [его матерью] он отвел [заявителя] в камеру временного содержания в целях обыска для обеспечения его безопасного перевода в собственную камеру. Однако [заявитель] отказался от обыска, утверждая, что обыск должен проводиться перед его камерой... Пока И. разговаривал с [заявителем], появился другой сотрудник. И. не знал его имени. Сотрудник хотел узнать причину их спора. Затем он предложил И. отвести заявителя в кабинет. И. сделал это и ушел...
...Л. сообщил, что... И. сказал ему об отказе [заявителя] от обыска... Вместе с И. он отвел [заявителя] в кабинет, где приказал [заявителю] подвергнуться обыску. [Заявитель] отказался... Он разъяснил [заявителю], что согласно приказу Министерства юстиции все заключенные подвергаются обыску после встречи с представителем. После этого Л. приказал [заявителю] снять пиджак и приготовиться к обыску. Заявитель отказался сделать это. Тогда Л. приблизился к [заявителю] и стал расстегивать на нем пиджак... [Заявитель] схватил Л. за правую руку, оторвав одну из пуговиц на рубашке Л., чтобы воспрепятствовать обыску. Л. ...схватил [заявителя] за руку, заложил ее за спину и прижал [заявителя] к полу. Затем он обыскал [заявителя] и нашел у него [несколько] писем в полиэтиленовом пакете. Сразу после этого в кабинет был приглашен врач для осмотра [заявителя]... Однако по прибытии врача [заявитель] отказался от осмотра, утверждая, что все в порядке, и у него нет претензий к администрации изолятора. Примерно в 15.20 [заявитель] был осмотрен [фельдшером]. Л. при этом не присутствовал.
Сотрудники Ст. и T. дали аналогичные показания.
Согласно медицинскому заключению от 6 августа 2003 г. [заявитель] был осмотрен в присутствии [его матери]. У него был кровоподтек на левом предплечье размером 3 Ч 1,5 см. Другие травмы не были выявлены. В соответствии с медицинской картой [заявителя]... с 6 по 7 августа 2003 г. [он] был госпитализирован в больницу, где его наблюдал невролог. [Заявитель] жаловался на тошноту и головную боль. Было решено, что заявитель не нуждается в дальнейшем стационарном лечении. Он был выписан...
Фельдшер Ч. сообщила, что 5 августа 2003 г., в 15.20... она осматривала [заявителя]... Она не видела... у него кровоподтеков. Он не жаловался на свое состояние.
Сокамерник Тер. пояснил, что содержался... вместе с [заявителем] в камере N 207. 5 августа 2003 г. [заявителя] выводили из камеры до и после обеда. [Тер.] не видел травм у [заявителя]. 6 августа 2003 г. он видел, как заявитель интенсивно чесал свое левое предплечье. После этого оно стало красным. После завтрака [заявителя] выводили из камеры на один-два часа. Затем он вернулся, собрал свои вещи и сообщил, что его госпитализируют.
Сокамерники Лук. и Г. дали такие же показания.
Согласно докладной записке фельдшера Эр. 5 августа 2003 г. ее вызвали в кабинет N 2 для осмотра [заявителя]. Однако заявитель не дал согласия на осмотр. Он также сообщил, что не имеет претензий к администрации следственного изолятора".
59. 4 декабря 2003 г. Кировский районный суд г. Иркутска оставил без изменения постановление от 8 августа 2003 г. Суд признал применение силы к заявителю законным. Он также согласился с выводом, сделанным ранее прокурором, о том, что заявитель сам стал причиной кровоподтека на левом предплечье. 24 марта 2004 г. Иркутский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение от 4 декабря 2003 г.
C. Условия содержания под стражей
1. Содержание в Следственном изоляторе N ИЗ-38/1 г. Иркутска* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказания Российской Федерации по Иркутской области" (примеч. редактора).) с 26 сентября 1999 г. по 21 ноября 2003 г.
60. Заявитель содержался в Следственном изоляторе г. Иркутска с 26 сентября 1999 г. по 21 ноября 2003 г. Как он утверждает, камеры следственного изолятора были переполнены. Количество коек было недостаточным, и заключенным приходилось спать по очереди. Медицинская помощь не оказывалась. Жалобы на это тюремной администрации и в прокуратуру не дали результата.
61. В январе 2003 года заявитель был переведен в больницу N 2 исправительной колонии г. Ангарска, где он предположительно провел несколько дней в камере с ВИЧ-положительными заключенными. Впоследствии он был переведен в другую камеру, где содержался с заключенным, болевшим сифилисом.
62. 27 января 2003 г. заявитель был возвращен в следственный изолятор. Во время перевозки ему предположительно не разрешили надеть теплые вещи.
2. Одиночное заключение
63. После убийства Г. 18 июня 2004 г. заключенные Б., Н. и В. жаловались администрации следственного изолятора на то, что присутствие заявителя в камере ставит под угрозу их жизнь и здоровье. Они утверждали, что заявитель сообщил им, что может убить еще кого-нибудь "для своей коллекции".
64. В тот же день начальник тюрьмы распорядился о переводе заявителя в одиночное заключение, где заявитель оставался до 22 марта 2006 г.
65. Как утверждают власти Российской Федерации, заявитель содержался в удовлетворительных условиях. Личное пространство, предоставленное ему, превышало национальные стандарты в 1,5-2 раза. Он имел спальное место. Заявителя регулярно наблюдал невролог в связи с проблемами с шейными позвонками и остеохондрозом. Заявитель также проходил лечение от бронхита, состояние его здоровья контролировалось, когда он объявлял голодовку. Один раз его консультировал психиатр. В соответствующий период он имел 111 свиданий с адвокатом и его матерью.
66. Как утверждает заявитель, его одиночное заключение было назначено с намерением унизить и оскорбить его. Предположительно надзиратель сказал заявителю, что легче убить человека, содержащегося в одиночном заключении. Состояние здоровья заявителя серьезно ухудшилось во время содержания под стражей. У него случилось несколько нервных срывов, однако медицинская помощь ему не оказывалась. Заявитель безуспешно обжаловал свое одиночное заключение в различные органы.
D. Жалобы на должностных лиц
67. Несколько раз мать заявителя безуспешно жаловалась в прокуратуру с просьбой о возбуждении уголовного дела против различных должностных лиц, включая прокуроров, следователей, экспертов и судей, утверждая, что они не исполняли свои обязанности.
68. В 2007 году мать заявителя подала жалобу в районный суд на бездействие со стороны прокуроров в части непривлечения к ответственности лиц, превысивших свои полномочия. 11 января 2007 г. Иркутский областной суд окончательно прекратил производство по жалобе, указав, что она уже рассмотрена ранее и была отклонена окончательным судебным решением.
II. Соответствующее внутригосударственное законодательство
A. Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"
1. Одиночное заключение
69. Размещение подозреваемых и обвиняемых в одиночных камерах на срок более одних суток допускается по мотивированному постановлению начальника места содержания под стражей, санкционированному прокурором. Не требуется санкции прокурора на размещение подозреваемых и обвиняемых в одиночных камерах в интересах обеспечения безопасности жизни и здоровья других подозреваемых или обвиняемых (статья 32).
2. Применение силы
70. Физическая сила в местах содержания под стражей может быть применена в отношении заключенных для пресечения совершаемого ими правонарушения или преодоления их противодействия законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей, если ненасильственные способы не обеспечивают прекращения правонарушения либо выполнения законных требований (статья 44).
71. Резиновые палки могут быть применены в отношении заключенных для:
(1) отражения нападения подозреваемого или обвиняемого на сотрудников мест содержания под стражей и иных лиц;
(2) пресечения массовых беспорядков или групповых нарушений установленного режима содержания под стражей;
(3) пресечения неправомерных действий подозреваемого или обвиняемого, оказывающего неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей;
(4) освобождения насильственно удерживаемых лиц;
(5) пресечения попытки побега подозреваемого или обвиняемого из места содержания под стражей или из-под конвоя;
(6) пресечения попытки подозреваемого или обвиняемого причинить вред окружающим (статья 45).
B. Расследование преступлений
72. Следователь обязан принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении (статья 144 нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).
73. При наличии достаточных оснований полагать, что совершено преступление, следователь возбуждает уголовное дело (статья 145 нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения с заявителем во время содержания под стражей
74. Заявитель жаловался, что 13 сентября 1999 г., 12 апреля и 14 октября 2002 г. и 5 августа 2003 г. он подвергся жестокому обращению, находясь под стражей, и что последующее расследование не было эффективным вопреки статье 3 Конвенции, которая предусматривает:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Приемлемость жалобы
75. Европейский Суд отмечает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Общие принципы
(a) Предполагаемое жестокое обращение
76. Европейский Суд не раз указывал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание независимо от поведения потерпевшего (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V).
77. Европейский Суд также напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако добавляет, что доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 121).
78. Если лицо жалуется, что получило травмы в результате жестокого обращения во время содержания под стражей, государство-ответчик обязано предоставить полное и достаточное объяснение того, как эти травмы были получены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., § 34, Series A, N 336).
79. В контексте лишения свободы Европейский Суд подчеркивал, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечить их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.), § 73, ECHR 2006-... (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 77, и Постановление Европейского Суда по делу "Муйсель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, § 40, ECHR 2002-IX). В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia) от 7 декабря 2006 г., жалоба N 65859/01* (* Там же.), § 59, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 38). На государстве-ответчике лежит бремя доказывания того, что применение силы, повлекшее травмирование заявителя, не являлось чрезмерным (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 12 апреля 2007 г. "Дзвонковский против Польши" (Dzwonkowski v. Poland), жалоба N 46702/99, § 51).
(b) Эффективность расследования
80. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с достоверным утверждением о том, что оно подверглось обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, данное положение во взаимосвязи с вытекающей из статьи 1 Конвенции общей обязанностью государства обеспечивать "каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные в_ настоящей Конвенции" подразумевает проведение эффективного официального расследования". Это расследование должно вести к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).
81. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем, однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).
82. Расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда принимать серьезные попытки установить, что произошло, не используя поспешные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования или в качестве основы для своих решений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие). Они должны принять доступные им разумные меры для обеспечения доказательств, связанных с происшествием, включая, в частности, показания свидетелей и заключения судебно-медицинской экспертизы (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 106, ECHR 2000-VII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и последующие, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey) от 14 декабря 2000 г., жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.
83. Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 133 и последующие). Учитывалось начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey) от 9 июня 1998 г., Reports 1998-IV, § 67) и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37).
2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
(a) Происшествие 13 сентября 1999 г.
(i) Доводы сторон
84. Власти Российской Федерации подчеркивали, что утверждения заявителя о жестоком обращении были тщательно рассмотрены и отклонены как необоснованные. Проведенное расследование было безотлагательным и всесторонним. Прокуратура допросила многочисленных свидетелей, получила и исследовала данные экспертиз. Утверждения заявителя о том, что он был избит пятью или шестью сотрудниками милиции (которые били и пинали его), были опровергнуты данными экспертизы, которая выявила только небольшую травму на нижней губе заявителя, незначительную по характеру и не повлекшую проблем со здоровьем.
85. Заявитель настаивал на своей жалобе.
(ii) Мнение Европейского Суда
() Предполагаемое жестокое обращение
86. Что касается утверждений заявителя о том, что после его задержания 13 сентября 1999 г. он был сильно избит сотрудниками милиции (см. §§ 7 и 23 - 35 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что медицинские документы, предоставленные сторонами, свидетельствуют о том, что заявитель получил травму в день задержания. Европейский Суд полагает, что травма была достаточно серьезной сама по себе. Соответственно, вопрос, который должен рассмотреть в настоящем деле Европейский Суд, заключается в том, несет ли государство ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции в этой связи.
87. Учитывая материалы, имеющиеся в его распоряжении, и доводы сторон, Европейский Суд отвечает на этот вопрос отрицательно. По мнению Европейского Суда, власти Российской Федерации исполнили свое обязательство предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение причиненных заявителю травм.
88. Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации о том, что заявитель получил травму в драке с K. Их довод подкрепляется собранными доказательствами и анализировался внутригосударственными органами в ходе последующего расследования и судебного разбирательства. В этой связи Европейский Суд напоминает, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подменять своими выводами оценку фактов, осуществлявшуюся внутригосударственными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., § 29, Series A, N 269). Хотя Европейский Суд не связан выводами внутригосударственных судов, при обычных обстоятельствах требуются убедительные основания, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах, сделанных этими судами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia) от 2 ноября 2006 г., жалоба N 43393/98, § 100). Однако Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку, когда представлена жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 32).
89. Европейский Суд учитывает, что в ходе страсбургского разбирательства не были предоставлены материалы, которые могли поставить под сомнение выводы внутригосударственных органов и подкрепить утверждения заявителя. Европейский Суд не усматривает в его объяснениях убедительных элементов, которые могли бы вынудить его не учитывать выводы внутригосударственных властей.
90. Соответственно, по делу требования статьи 3 Конвенции в части предполагаемого жестокого обращения со стороны милиции 13 сентября 1999 г. нарушены не были.
() Эффективность расследования
91. Вместе с тем Европейский Суд полагает, что медицинские документы и тот факт, что заявитель получил травму в день своего задержания, вызывают обоснованные подозрения в том, что его травмы могли быть причинены действиями сотрудников милиции. Соответственно, Европейский Суд находит, что заявитель выдвинул доказуемое утверждение относительно предполагаемого жестокого обращения, и внутригосударственные власти были обязаны провести эффективное официальное расследование.
92. Европейский Суд также отмечает, что прокуратура оперативно отреагировала на жалобу, поданную матерью заявителя 20 января 2000 г., и провела проверку ее утверждения о том, что ее сын был избит непосредственно после задержания.
93. Европейский Суд также может согласиться с тем, что власти приняли меры, необходимые для выяснения обстоятельств задержания заявителя и событий, которые его повлекли. Они получили данные экспертизы, допросили заявителя, предполагаемых виновных и свидетелей. Тем не менее Европейский Суд не убежден в том, что длительность расследования, проведенного властями, совместима со стандартами, установленными в прецедентной практике Европейского Суда в части эффективности расследования в соответствии со статьей 3 Конвенции.
94. В настоящем деле внутригосударственным властям потребовалось почти шесть лет и девять месяцев для завершения расследования. В это время постановления прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции неоднократно отменялись вышестоящим прокурором или судом в связи с уклонением прокуратуры от выполнения всех действий по завершению расследования. Европейский Суд полагает, что возвращения дела на новое рассмотрение свидетельствуют о серьезных недостатках уголовного расследования, которые невосполнимо затягивали разбирательство.
95. Вышеизложенные соображения позволяют Европейскому Суду заключить, что внутригосударственные власти не реагировали на жалобу заявителя о предполагаемом жестоком обращении с необходимой старательностью, требуемой статьей 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
(b) Происшествие 12 апреля 2002 г.
(i) Доводы сторон
96. Власти Российской Федерации оспорили достоверность утверждений заявителя. Внутригосударственные власти надлежащим образом провели расследование по жалобе заявителя, в соответствии со стандартами, установленными в Конвенции. Расследование не подтвердило утверждений заявителя о жестоком обращении.
97. Заявитель настаивал на том, что 12 апреля 2002 г. надзиратели избили его и других заключенных резиновыми дубинками или подвергли его иному жестокому обращению (см. §§ 36-41 настоящего Постановления).
(ii) Мнение Европейского Суда
() Предполагаемое жестокое обращение
98. Европейский Суд отмечает, что стороны представили различные версии происшествия 12 апреля 2002 г. Заявитель утверждал, что во время обыска камеры, в которой он содержался, он и другие заключенные были избиты надзирателями изолятора с помощью резиновых палок. Власти Российской Федерации отрицали доводы заявителя со ссылкой на медицинские документы, свидетельствовавшие об отсутствии травм на его теле. Несмотря на тот факт, что заявитель представил довольно подробное описание событий 12 апреля 2002 г., Европейский Суд не может установить на основе предоставленных материалов, что заявитель доказуемо подвергся предполагаемому жестокому обращению.
99. Врачи изолятора не зафиксировали травм у заявителя или других заключенных. Заявитель не представил иных доказательств, таких как показания своего адвоката, матери или других заключенных, которые подкрепляли бы его версию происшествия. Европейский Суд не усматривает в материалах дела ничего, что позволяло бы полагать, что выводы внутригосударственных властей в отношении утверждений заявителя были неразумными или недоказанными.
100. Соответственно, по делу требования статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте нарушены не были.
() Эффективность расследования
101. Европейский Суд учитывает, что в ответ на жалобу заявителя о жестоком обращении, которое предположительно имело место 12 апреля 2002 г., внутригосударственные власти провели официальную проверку. Утверждения заявителя были рассмотрены прокуратурой, а затем судами двух инстанций. Окончательное решение по существу было вынесено 29 декабря 2004 г.
102. Европейский Суд также отмечает, что власти предприняли все необходимые шаги для проверки утверждений заявителя. Они допросили заявителя, заключенных, содержавшихся вместе с ним, сотрудников тюрьмы и медицинский персонал, изучили подготовленные официальные рапорты и заключения медицинских осмотров, проведенных двумя медицинскими работниками. Судебные власти рассмотрели материалы прокурорской проверки и обеспечили присутствие заявителя и его представителя в суде. Европейский Суд указывает, что материалы дела не позволяют полагать, что подход внутригосударственных властей в настоящем деле не отличался быстротой, безотлагательностью или тщательностью.
103. Вышеупомянутые выводы являются достаточными, чтобы Европейский Суд мог заключить, что расследование жалобы заявителя на жестокое обращение в милицейском изоляторе было "эффективным". Соответственно, требования статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте нарушены не были.
(c) Происшествие 14 октября 2002 г.
(i) Доводы сторон
104. Власти Российской Федерации указали, что применение силы против заявителя было законным и оправданным. Заявитель не исполнил законных требований охранника, и последнему пришлось реагировать соответствующим образом. Охранник надлежащим образом предупредил заявителя, прежде чем использовал резиновую палку, чтобы остановить его. Расследование, проведенное властями в связи с утверждениями заявителя в отношении жестокого обращения, являлось эффективным, как того требует процессуальный аспект статьи 3 Конвенции.
105. Заявитель настаивал на своей жалобе по поводу того, что 14 октября 2002 г. сотрудник В. ударил его резиновой палкой и что такое использование силы против него было избыточным (см. §§ 42-56 настоящего Постановления).
(ii) Мнение Европейского Суда
() Предполагаемое жестокое обращение
106. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что 14 октября 2002 г. у заявителя произошел конфликт с надзирателем изолятора, который повлек применение силы против него. В частности, надзиратель В. один раз ударил заявителя резиновой палкой. Власти Российской Федерации утверждали, что применение силы против заявителя было законным и необходимым в ответ на агрессивное поведение заявителя.
107. В то время как Европейский Суд может согласиться с тем, что заявитель агрессивно вел себя в отношении надзирателя, он не убежден в том, что поведение заявителя само по себе оправдывало применение к нему резиновой палки.
108. Европейский Суд учитывает, что в связи с происшествием 14 октября 2002 г. власти Российской Федерации не представили данных о том, что заявитель был особенно опасен. Власти Российской Федерации также не утверждали, что заявитель причинил или мог причинить травмы надзирателю. Как можно видеть из решений внутригосударственных властей, заявитель отказался подвергнуться обыску и начал "размахивать руками и кричать". Европейский Суд допускает, что при таких обстоятельствах охранник мог быть вынужден применить физическую силу, чтобы провести обыск. Однако очевидно, что избиение заключенного палкой не способствовало достижению желаемого результата, а именно облегчению обыска. По мнению Европейского Суда, в такой ситуации удары палкой представляли собой разновидность репрессии или телесного наказания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia) от 15 мая 2008 г., жалоба N 7178/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), § 83).
109. При таких обстоятельствах Европейскому Суду остается удостовериться, достигло ли обжалуемое обращение с заявителем минимального уровня суровости для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции. Европейский Суд учитывает медицинскую документацию, представленную сторонами, в которой травма заявителя квалифицируется как не причинившая "вреда здоровью". Однако сам по себе этот факт не может исключить возможность того, что такое обращение было достаточно серьезным, чтобы считать его бесчеловечным и унижающим достоинство. Европейский Суд заключает, что степень избиения указывала, что его травмы были достаточно серьезны, чтобы рассматриваться как жестокое обращение с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 95).
110. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что 14 октября 2002 г. использование резиновой палки тюремным охранником для сдерживания заявителя в целях обыска составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, противоречащее статье 3 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в материально-правовом аспекте.
() Эффективность расследования
111. Европейский Суд отмечает, что в связи с жалобой заявителя, поданной в октябре 2002 года, власти осуществили расследование его утверждений о жестоком обращении. Расследование было завершено 29 декабря 2004 г. Хотя Европейский Суд признает, что власти быстро реагировали на жалобу заявителя, однако он не убежден, что расследование утверждений заявителя было достаточно тщательным, чтобы отвечать требованиям статьи 3 Конвенции.
112. Действительно, прокурор принял определенные меры в целях проверки обвинений, выдвинутых заявителем. Он допросил заявителя и сотрудников изолятора, причастных к происшествию. Он изучил подготовленные ими рапорты, заключения медицинских осмотров, проведенных врачами изолятора и независимыми медицинскими специалистами. Затем он пришел к выводу о том, что действия сотрудников были законными.
113. Однако Европейский Суд не может согласиться с выводами прокурора. Он отмечает, что внутригосударственное законодательство допускает применение физической силы к заключенным, только если ненасильственные альтернативы неосуществимы (см. § 70 настоящего Постановления). В ходе расследования прокурор не задавался вопросом о том, было ли применение резиновой палки действительно необходимым для пресечения буйного поведения заявителя. Напротив, представляется, что прокурор безоговорочно согласился с тем, что использование резиновой палки являлось законным, и отклонил жалобы заявителя на этом основании.
114. Европейский Суд далее отмечает, что прокурор ссылался в своих выводах на показания предполагаемого виновного. В то же время он не принял во внимание, что последний явно имел интерес в исходе дела и оправдании себя.
115. Европейский Суд также учитывает, что утверждения заявителя были впоследствии рассмотрены внутригосударственными судами двух инстанций. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что суды страны просто согласились с выводами прокурора. Они не вызывали заявителя или предполагаемого виновного для непосредственного допроса и не предоставили заявителю возможность допросить сотрудника В.
116. Вышеупомянутые выводы являются достаточными, чтобы Европейский Суд мог заключить, что расследование жалобы заявителя на жестокое обращение в милицейском изоляторе не могло рассматриваться как "эффективное". Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
(d) Происшествие 5 августа 2003 г.
(i) Доводы сторон
117. Что касается стычки между заявителем и надзирателем Л., произошедшей 5 августа 2003 г. (см. §§ 57-59 настоящего Постановления), власти Российской Федерации полагали, что применение силы против заявителя было строго необходимо и что в любом случае оно не достигло порога суровости, требуемого статьей 3 Конвенции. Утверждения заявителя были тщательно рассмотрены властями, которые не имели оснований для привлечения к ответственности предполагаемого виновного.
118. Заявитель настаивал на своей жалобе.
(ii) Мнение Европейского Суда
() Предполагаемое жестокое обращение
119. Европейский Суд отмечает, что стороны представили различные версии происшествия 5 августа 2003 г. Заявитель утверждал, что был избит надзирателем Л. Власти Российской Федерации, однако, полагали, что применение силы к заявителю соответствовало закону. Надзиратель Л. должен был добиться подчинения заявителя для проведения обыска. Согласно медицинским документам через день после конфликта заявитель имел кровоподтек на левом предплечье. Хотя Европейский Суд не исключает того, что эта травма могла быть причинена при применении силы против заявителя, он не убежден, что при обстоятельствах дела применение силы надзирателем Л. было избыточным и достигло уровня суровости, требуемого статьей 3 Конвенции.
120. Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации по поводу того, что заявитель отказался подчиняться законным требованиям надзирателя и что по причине угрожающего поведения заявителя надзирателю требовалось применить физическую силу, чтобы подчинить заявителя и обыскать его.
121. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может заключить, что 5 августа 2003 г. применение силы охранником для сдерживания заявителя составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, противоречащее статье 3 Конвенции. Несмотря на то, что заявитель мог испытать определенные психологические и физические страдания в результате стычки, примененная к нему сила не может считаться чрезмерной. Соответственно, по делу требования статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте нарушены не были.
() Эффективность расследования
122. Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные власти предприняли все необходимые меры для проверки утверждений заявителя. Они допросили заявителя и причастных сотрудников тюрьмы, исследовали документальные доказательства, включая медицинские данные. Судебные власти рассмотрели материалы прокурорского расследования. Заявитель и его представители присутствовали на слушании. Европейский Суд считает, что материалы дела не позволяют полагать, что выводы внутригосударственных властей в отношении утверждений заявителя были неразумными или недоказанными.
123. Соответственно, по делу требования статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте нарушены не были.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий одиночного заключения заявителя
124. Заявитель жаловался на то, что его одиночное заключение с 18 июня 2004 г. по 22 марта 2006 г. нарушало статьи 3 Конвенции. Он также утверждал, что во время этого периода он не получал надлежащей медицинской помощи (см. §§ 63-66 настоящего Постановления).
A. Приемлемость жалобы
125. Не выдвигая возражения о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, власти Российской Федерации оспорили этот довод. Они утверждали, что заявитель был изолирован от других заключенных по причинам безопасности после того, как он задушил заключенного, находившегося в его камере, и угрожал остальным. Что касается медицинской помощи, оказанной заявителю в данный период, они утверждали, что она отвечала применимым стандартам. Заявитель имел регулярный доступ к медицинским специалистам и получал необходимое лечение.
126. Заявитель настаивал на своей жалобе.
127. Европейский Суд отмечает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
128. Европейский Суд ранее обобщал свои выводы по делам о содержании лиц в одиночном заключении следующим образом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Онуфриу против Кипра" (Onoufriou v. Cyprus) от 7 января 2010 г., жалоба N 24407/04):
"_69. Европейский Суд ранее указывал, что полная сенсорная изоляция, усугубленная полной социальной изоляцией, может разрушать личность и составлять форму бесчеловечного обращения, которая не может быть оправдана требованиями безопасности или иными причинами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 191, ECHR 2005-IV, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации" (Ilascu and Others v. Moldova and Russia), жалоба N 48787/99* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2004.), § 243, ECHR 2004-VII). Хотя продолжительная изоляция от общения с другими заключенными нежелательна, ответ на вопрос о том, относится ли подобная мера к сфере действия статьи 3 Конвенции, зависит от конкретных условий и строгости меры, ее длительности, преследуемых целей и ее влияния на конкретную личность (см. в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "X против Соединенного Королевства", и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохде против Дании", § 93).
70. Наконец, во избежание угрозы произвола, вытекающей из решения о переводе в одиночное заключение, решение должно сопровождаться процессуальными гарантиями, гарантирующими благополучие заключенного и пропорциональность меры. Во-первых, перевод в одиночное заключение должен применяться только в исключительных случаях и только после принятия всех мер предосторожности, указанных в пункте 53.1 Европейских пенитенциарных правил. Во-вторых, решение о переводе в одиночное заключение должно быть основано на реальных основаниях как первоначально, так и при продлении его длительности. В-третьих, решение властей должно позволять установить, что они провели оценку ситуации, которая учитывала обстоятельства, ситуацию и поведение заключенного, и они должны указать существенные мотивы в их поддержку. Изложение мотивов должно быть особенно подробным и убедительным по истечении времени. Наконец, также должна быть создана система регулярного мониторинга физического и психического состояния заключенного, чтобы обеспечить, что одиночное заключение остается целесообразным при данных обстоятельствах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу Рамиреса Санчеса* (* Против Франции (примеч. переводчика).), § 139)_".
129. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель был переведен в одиночное заключение 18 июня 2004 г. и содержался там до 22 марта 2006 г. Соответственно, его одиночное заключение продолжалось больше года и девяти месяцев. Европейский Суд учитывает, что период такой продолжительности может сам по себе вызывать озабоченность по причине угрозы вредного воздействия на психическое здоровье. Однако при оценке того, была ли такая длительность избыточной, в соответствии со статьей 3 Конвенции Европейский Суд должен также учесть условия содержания под стражей, включая степень социальной изоляции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохде против Дании" (Rohde v. Denmark) от 21 июля 2005 г., жалоба N 69332/01, § 97).
130. Предположительно внутригосударственные власти имели веские причины для изоляции заявителя. Европейский Суд учитывает, что заявитель был помещен в одиночное заключение по распоряжению начальника тюрьмы после того, как заявитель задушил Г., содержавшегося в той же камере, и угрожал трем другим заключенным. В распоряжении указывалось, что заявитель переводится в одиночное заключение на время расследования убийства Г. В этой связи Европейский Суд отмечает, что уголовное расследование было окончено и дело заявителя было передано в суд первой инстанции 12 октября 2004 г. Тем не менее ни на этом этапе разбирательства, ни впоследствии внутригосударственные власти не пересматривали вопрос об одиночном заключении заявителя. Кроме того, из объяснений властей Российской Федерации не следует, что существовала надежная система, обеспечивающая, чтобы заявитель не содержался по истечении санкционированного периода, и предоставляющая ему возможность выразить мнение или обжаловать, если он пожелает, решение о переводе в одиночное заключение или о продлении его срока.
131. Соответственно, Европейский Суд заключает, что одиночное заключение заявителя не сопровождалось процессуальными гарантиями для защиты от произвольного применения чрезмерно ограничительных условий содержания под стражей.
132. Что касается условий одиночного заключения заявителя, Европейский Суд отмечает скудость информации, представленной сторонами. Власти Российской Федерации ограничились указанием на то, что заявитель содержался в удовлетворительных условиях и что предоставленное ему личное пространство превышало внутригосударственные стандарты в 1,5-2 раза. Даже если предположить, в отсутствие утверждений об обратном, что это соответствует действительности, Европейский Суд полагает, что одиночное заключение заявителя не отвечало стандартам, воплощенным в статье 3 Конвенции.
133. В этой связи Европейский Суд отмечает, что власти не обеспечили надлежащий мониторинг психического здоровья заявителя в данный период. Тот факт, что заявителю было разрешено консультироваться с психиатром только раз за почти два года, отражает отсутствие надлежащего мониторинга.
134. Европейский Суд не упускает из вида тот факт, что заявитель мог регулярно встречаться со своим адвокатом и матерью. Тем не менее сам по себе этот факт недостаточен для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что одиночное заключение заявителя отвечало конвенционным положениям.
135. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части одиночного заключения заявителя в Следственном изоляторе N ИЗ-38/1 в Иркутске с 18 июня 2004 г. по 22 марта 2006 г.
136. С учетом вышеизложенного вывода Европейский Суд не находит необходимым рассматривать остальные жалобы заявителя по поводу предполагаемого уклонения властей от оказания ему адекватной медицинской помощи.
III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
137. Заявитель жаловался на то, что ни он, ни его адвокат не имели возможности участвовать в рассмотрении жалобы на продление срока его предварительного заключения 19 мая 2005 г. (см. § 20 настоящего Постановления). Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения пункта 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".
138. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель, его защитник и мать, выступавшая в качестве его представителя, были надлежащим образом уведомлены о дате рассмотрения жалобы 19 мая 2005 г. Кроме того, заявитель, его защитник и мать участвовали в заседании суда 19 мая 2005 г., на котором они не просили суд отложить заседание, чтобы дать им возможность участвовать в рассмотрении жалобы на продление срока предварительного заключения заявителя. Поскольку ходатайство от заявителя не поступило, жалоба была рассмотрена в отсутствие заявителя и его защиты. Как утверждали власти Российской Федерации, это не противоречило требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции.
139. Заявитель настаивал на своей жалобе.
140. Европейский Суд прежде всего отмечает, что ситуация заявителя была весьма специфической. Он содержался под стражей в рамках двух различных уголовных разбирательств. 17 марта 2004 г. он был признан виновным в причинении смерти и приговорен к 10 годам лишения свободы, после чего этот срок был уменьшен до семи лет. При отбытии срока наказания заявитель был обвинен в убийстве и заключен под стражу. Впоследствии срок продлевался до его признания виновным 29 июня 2005 г.
141. Соответственно, содержание заявителя под стражей регулировалось и подпунктом "a", и подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Однако его жалоба касалась только уклонения властей от обеспечения его присутствия при рассмотрении жалобы по поводу проверки его предварительного заключения.
142. При обстоятельствах дела и не вдаваясь в вопрос о том, отвечала ли проверка предварительного заключения заявителя какой-либо практической цели ввиду того, что заявитель продолжал отбывать срок лишения свободы и не мог быть освобожден, даже если бы его предварительное заключение было гипотетически признано незаконным, Европейский Суд не усматривает в предоставленных ему материалах оснований для заключения о том, что права заявителя, гарантированные пунктом 4 статьи 5 Конвенции, были нарушены. Заявитель и его представители, как утверждали власти Российской Федерации и не оспаривал заявитель, были уведомлены о дате и времени рассмотрения жалобы. Заявитель не просил судебные органы обеспечить его присутствие при рассмотрении жалобы. При таких обстоятельствах тот факт, что вышестоящий суд провел заседание в отсутствие заявителя и/или его представителей, не свидетельствует о предполагаемом нарушении.
143. Следовательно, жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в части длительности первого уголовного разбирательства против заявителя
144. Заявитель жаловался на то, что длительность первого этапа уголовного разбирательства против него была несовместима с требованием "разумного срока", предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает следующее:
"Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на_ разбирательство дела в разумный срок_ судом...".
A. Приемлемость жалобы
145. Европейский Суд отмечает, что жалоба в этой части не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
146. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность первого этапа уголовного разбирательства против заявителя являлась разумной. Дело было довольно сложным и требовало сбора и оценки значительного количества экспертных доказательств. Кроме того, за большую часть задержек судебного разбирательства несет ответственность заявитель. Его адвокаты неоднократно не являлись в суд.
147. Заявитель настаивал на своей жалобе.
148. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности судебного разбирательства подлежит оценке с учетом обстоятельств дела и следующих критериев: сложности дела, поведения заявителя и соответствующих должностных лиц, а также значения предмета разбирательства для заявителя (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пелисье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, § 67, ECHR 1999-II). Кроме того, только задержки, за которые несет ответственность государство, могут оправдать установление нарушения требования о соблюдении "разумного срока" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Педерсен и Бодсгор против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 49, ECHR 2004-XI).
149. Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан 13 сентября 1999 г. Он принимает эту дату в качестве начала уголовного разбирательства. Окончательное решение по делу было вынесено 27 декабря 2004 г. Соответственно, разбирательство против заявителя длилось пять лет и три с половиной месяца, охватывающих стадию расследования и судебного разбирательства, когда суды рассматривали дело в двух инстанциях.
150. Европейский Суд полагает, что данное разбирательство было достаточно сложным в связи с количеством обвиняемых и задачей властей по сбору и оценке значительного объема экспертных доказательств. Однако Европейский Суд находит, что сложность дела сама по себе не может оправдать длительность судебного разбирательства.
151. Европейский Суд учитывает, что за существенные задержки разбирательства несет ответственность заявитель. С 29 января по 9 июля 2002 г. его адвокат не мог принимать участие в разбирательстве. С декабря 2002 года по июнь 2003 года восемь заседаний из 18 были отложены в связи с неявкой защитника заявителя или его матери, а один раз заявитель просил об отложении по состоянию здоровья.
152. Что касается поведения властей, Европейский Суд признает, что они проявили достаточную старательность в проведении разбирательства. Расследование и кассационная стадия заняли по девять месяцев, и такая длительность не выглядит неразумной. Слушания на стадии разбирательства в суде первой инстанции проводились регулярно, и отложения в связи с занятостью судьи и подтверждением ее полномочий не оказали отрицательного влияния на длительность разбирательства в целом.
153. Оценивая сложность дела и поведение сторон разбирательства, Европейский Суд считает, что длительность разбирательства не вышла за пределы того, что может считаться разумным в данном конкретном деле.
154. Соответственно, требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были.
V. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в части отсутствия возможности допроса свидетелей
155. Заявитель жаловался на уклонение судебных органов от предоставления ему возможности допроса экспертов в ходе второго уголовного разбирательства против него. Он ссылался на статью 6 Конвенции, которая предусматривает в соответствующих частях следующее:
"1. Каждый, в случае спора о его гражданских правах и обязанностях_ имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом_
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
...d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".
A. Приемлемость жалобы
156. Власти Российской Федерации утверждали, что права заявителя в связи с получением и оценкой экспертных данных не были нарушены. Заявитель и его адвокат были надлежащим образом уведомлены о постановлении следователя по поводу назначения экспертиз и имели возможность задавать вопросы экспертам. Они получили экспертные заключения до судебного разбирательства. Если бы они нашли выводы экспертов неполными или противоречивыми, они могли бы требовать дополнительной или новой экспертизы.
157. Заявитель не представил комментариев по этому поводу.
158. Европейский Суд напоминает, что в его задачу не входят действия в качестве апелляционного или, как это иногда именуется, суда четвертой инстанции. Внутригосударственные суды обязаны оценивать достоверность свидетелей и относимость доказательства к вопросам дела (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium) от 22 апреля 1992 г., § 32, Series A, N 235-B, и Постановление Европейского Суда по делу "Эдвардс против Соединенного Королевства" (Edwards v. United Kingdom) от 16 декабря 1992 г., § 34, Series A, N 247-B).
159. Европейский Суд тем не менее должен удостовериться в том, был ли способ получения доказательств справедливым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мантованелли против Франции" (Mantovanelli v. France) от 18 марта 1997 г., § 34, Reports 1997-II, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland) от 12 июля 1988 г., § 46, Series A, N 140). Таким образом, принцип "справедливости" устанавливает, что все доказательства должны обычно представляться в присутствии обвиняемого в открытом судебном заседании в условиях состязательности.
160. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель имел возможность ознакомиться с постановлением следователя о назначении экспертизы, задавать вопросы экспертам и впоследствии оспорить экспертные выводы путем ходатайства к следственным и/или судебным органам о назначении дополнительной или новой экспертизы, если бы он считал это необходимым. Этот вопрос был предметом контроля суда кассационной инстанции. При таких обстоятельствах Европейский Суд признает, что отказ суда первой инстанции в вызове экспертов не нарушил право заявителя на защиту и что их отсутствие не повлияло на справедливость судебного разбирательства.
161. Следовательно, жалоба заявителя в соответствующей части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.
VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
162. Наконец, заявитель выдвинул ряд других жалоб со ссылкой на статьи 3, 5, 6, 13 и 34 Конвенции в связи с его содержанием под стражей и уголовным разбирательством против него. Однако с учетом предоставленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда, он не усматривает признаков нарушения упомянутых положений. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
VII. Применение статьи 41 Конвенции
163. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
164. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда любое требование о справедливой компенсации должно быть представлено письменно в разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".
165. 4 апреля 2009 г. Европейский Суд предложил заявителю представить требования о справедливой компенсации до 6 августа 2009 г. Он повторил это предложение 9 октября 2009 г. Заявитель не предъявил подобных требований.
166. При таких обстоятельствах Европейский Суд обычно не присуждает компенсации. В данном деле, тем не менее, Европейский Суд установил нарушение права заявителя не подвергаться бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Это право носит абсолютный характер, и Европейский Суд находит возможным в виде исключения присудить заявителю 7 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чембер против Российской Федерации" (Chember v. Russia), жалоба N 7188/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), § 77, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "Чудун против Российской Федерации" (Chudun v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 20641/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2013.), § 129, с дополнительными отсылками), а также любые налоги, подлежащие начислению заявителю на указанную сумму.
167. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) признал жалобу приемлемой в части предполагаемого жестокого обращения с заявителем под стражей, его одиночного заключения и длительности первого уголовного разбирательства против него, а в остальной части - неприемлемой;
2) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в материально-правовом аспекте в части утверждений заявителя о жестоком обращении во время содержания в милиции 13 сентября 1999 г. нарушены не были;
3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте в части уклонения властей от проведения эффективного и тщательного расследования жалоб заявителя на жестокое обращение при содержании в милиции 13 сентября 1999 г.;
4) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в материально-правовом аспекте в части утверждений заявителя о жестоком обращении во время содержания в следственном изоляторе 12 апреля 2002 г. нарушены не были;
5) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте в части предполагаемого уклонения властей от проведения эффективного и тщательного расследования жалоб заявителя на жестокое обращение во время содержания в следственном изоляторе 12 апреля 2002 г. нарушены не были;
6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в материально-правовом аспекте в части избыточного применения силы против заявителя 14 октября 2002 г.;
7) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте в части предполагаемого уклонения властей от проведения эффективного и тщательного расследования жалоб заявителя на избыточное применение к нему силы 14 октября 2002 г.;
8) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в материально-правовом аспекте в части утверждений заявителя об избыточном применении к нему силы 5 августа 2003 г. нарушены не были;
9) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте в части предполагаемого уклонения властей от проведения эффективного и тщательного расследования жалоб заявителя на избыточное применение к нему силы 5 августа 2003 г. нарушены не были;
10) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части одиночного заключения заявителя с 18 июня 2004 г. по 22 марта 2006 г.;
11) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в части чрезмерной длительности первого этапа уголовного разбирательства против заявителя нарушены не были;
12) постановил, что:
(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;
(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 ноября 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Сёрен Нильсен |
Нина Ваич |
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 ноября 2012 г. Дело "Бородин (Borodin) против Российской Федерации" (Жалоба N 41867/04) (Первая секция)
Текст Постановления опубликован в Бюллетене Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 12/2014
Перевод Г.А. Николаева