Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 июля 2013 г. Дело "Винтер и другие против Соединенного Королевства" [Vinter and Others v. United Kingdom] (жалобы NN 66069/09, 130/10 и 3896/10) (Большая Палата) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Винтер и другие против Соединенного Королевства"
[Vinter and Others v. United Kingdom]
(жалобы NN 66069/09, 130/10 и 3896/10)

Постановление Суда от 9 июля 2013 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В Англии и Уэльсе убийство влечет обязательное пожизненное заключение. До введения в действие Закона об уголовной юстиции 2003 года статс-секретарь был уполномочен устанавливать тарифные периоды для обязательного пожизненного заключения, указывающие, какие минимальные сроки должны отбыть заключенные, чтобы получить право на досрочное освобождение по специальному разрешению. После введения в действие этого закона такие полномочия осуществлял судья суда первой инстанции. Заключенные, тариф которых был установлен статс-секретарем в соответствии с ранее действовавшей практикой, могли обратиться в Высокий суд для пересмотра.

В отношении всех троих заявителей были вынесены приказы о лишении свободы "на всю жизнь" после осуждения за убийство. Такой приказ означал, что их преступления рассматривались как столь серьезные, что они должны оставаться в тюрьме пожизненно, если статс-секретарь по своему усмотрению не распорядится об их освобождении по мотивам сострадания, при наличии исключительных обстоятельств - на практике из-за неизлечимой болезни или серьезного ограничения дееспособности. Приказ "на всю жизнь" в деле первого заявителя, Винтера, был вынесен судом первой инстанции в соответствии с Законом 2003 года и был оставлен без изменения Апелляционным судом на том основании, что Винтер ранее был судим за убийство. Приказы "на всю жизнь" в делах второго и третьего заявителей были вынесены статс-секретарем в соответствии с существовавшей ранее практикой, но были подтверждены при пересмотре Высоким судом на основании Закона 2003 года и впоследствии оставлены без изменения после рассмотрения жалобы. В деле второго заявителя, Бамбера, было отмечено, что убийства были умышленными и затрагивали многих потерпевших, эти же факторы, дополненные изнасилованием, присутствовали и в деле третьего заявителя, Мура.

В своих жалобах в Европейский Суд заявители жаловались на то, что приказы "на всю жизнь" означали, что их наказания были фактически несмягчаемыми в нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Постановлением от 17 января 2012 г. (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 148) Палата Европейского Суда установила четырьмя голосами "за" и тремя - "против", что по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были, поскольку приговоры, вынесенные заявителям, не составляли бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. В частности, заявители не доказали, что их длительное заключение не отвечало законной пенологической цели. Палата также учла тот факт, что вынесенные заявителям приговоры были вынесены судьей суда первой инстанции (в деле Винтера) или были недавно пересмотрены Высоким судом (в делах Бамбера и Мура).

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Большая Палата поддержала вывод Палаты о том, что явно несоразмерное наказание нарушает требования статьи 3 Конвенции, хотя этот тест возможен лишь в редких и уникальных случаях.

В настоящем деле заявители не утверждали, что вынесенные им приказы о лишении свободы "на всю жизнь" были явно несоразмерны. Вместо этого они полагали, что отсутствие встроенного процессуального требования о пересмотре составляло жестокое обращение не только, как установила Палата, когда отпадали законные пенологические основания, но с момента вынесения приговора.

Европейский Суд напомнил, что государства-участники имеют пределы усмотрения при принятии решений о целесообразной длительности лишения свободы в связи с конкретными преступлениями и должны иметь свободу применения пожизненного заключения к взрослым преступникам за особо тяжкие преступления. Однако вынесение несмягчаемого пожизненного приговора взрослому может вызывать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции. При определении того, может ли пожизненный приговор в конкретном деле рассматриваться как несмягчаемый, Европейский Суд должен удостовериться, имеет ли заключенный какую-либо перспективу освобождения. Если национальное законодательство предусматривает возможность пересмотра пожизненного приговора с целью его смягчения, уменьшения, прекращения или условного освобождения заключенного, этого достаточно для удовлетворения требований статьи 3 Конвенции.

Существует ряд причин, по которым для соответствия пожизненного приговора статье 3 Конвенции требуется наличие перспективы освобождения и возможности пересмотра. Во-первых, аксиоматично, что заключенный не может быть лишен свободы в отсутствие законных пенологических оснований для этого. Баланс оснований лишения свободы необязательно статичен и может изменяться в процессе отбытия наказания. Эти факторы или изменения могут быть оценены только при осуществлении пересмотра в целесообразный момент отбытия наказания. Во-вторых, заключение в отсутствие перспективы освобождения или пересмотра влечет угрозу того, что заключенный не сможет искупить свою вину, что бы он ни делал в тюрьме и каким бы ни был исключительным его прогресс на пути к реабилитации. В-третьих, было бы несовместимо с человеческим достоинством принудительное лишение лица свободы без обеспечения ему как минимум шанса на возвращение свободы. Кроме того, в европейском и международном праве в настоящее время явно поддерживается принцип того, что все заключенные, включая отбывающих пожизненное лишение свободы, должны иметь возможность реабилитации и перспективу освобождения в случае достижения реабилитации.

Соответственно, статья 3 Конвенции должна толковаться как требующая смягчаемости пожизненных приговоров в смысле пересмотра, позволяющего властям страны рассматривать вопрос о том, являются ли изменения в жизни заключенного столь значительными и достигнут ли такой прогресс в реабилитации в ходе отбытия наказания, которые означают, что продолжение лишения свободы не является более оправданным законными пенологическими основаниями. В то время как в задачу Европейского Суда не входит указание формы (исполнительной или судебной), которую должен принимать подобный пересмотр, или определение срока его проведения, сравнительные и международно-правовые материалы явно поддерживают введение специального механизма, гарантирующего пересмотр не позднее чем через 25 лет после осуждения к пожизненному заключению с периодическими пересмотрами впоследствии. Приговор к пожизненному лишению свободы не отвечал бы стандартам статьи 3 Конвенции, если бы национальное законодательство не предусматривало возможности такого пересмотра. Наконец, хотя требуемый пересмотр был предполагаемым явлением, последующим по отношению к вынесению приговора, осужденный к лишению свободы "на всю жизнь" не должен обязываться к ожиданию и отбытию неопределенного количества лет до подачи жалобы на то, что условия отбытия наказания не отвечают требованиям статьи 3 Конвенции. Лица, осужденные "на всю жизнь", с момента вынесения приговора имеют право знать, что они должны сделать для рассмотрения вопроса об освобождении и при каких условиях, включая вопрос о сроке пересмотра приговора или обращения за этим пересмотром. Следовательно, если законодательство страны не предусматривает механизма или возможности пересмотра приговора о лишении свободы на всю жизнь, несовместимость со статьей 3 Конвенции возникает уже в момент вынесения приговора, а не на более поздней стадии отбытия наказания.

Государство-ответчик утверждало в Европейском Суде, что цель Закона 2003 года заключалась в отстранении исполнительной власти от процесса принятия решений относительно пожизненных приговоров, и в этом была причина отмены 25-летнего пересмотра министром внутренних дел, который практиковался ранее. Однако Европейский Суд нашел, что цели законодателя больше соответствовал бы 25-летний пересмотр в рамках судебной системы, а не его полная отмена.

Европейский Суд также установил, что действующее законодательство о перспективах освобождения осужденных к пожизненному лишению свободы в Англии и Уэльсе являлось неясным. Хотя статья 30 Закона 1997 года наделяет министра юстиции полномочиями по освобождению любого заключенного, в том числе отбывающего наказание по приговору "на всю жизнь", соответствующий приказ* (* Имеется в виду приказ по тюремной службе N 4700, изданный министром внутренних дел (прим. переводчика).) по тюремной службе предусматривает, что решение об освобождении может быть принято только в случае неизлечимой болезни или серьезного ограничения дееспособности. Эти условия являются крайне ограничительными, и, по мнению Европейского Суда, освобождение по мотивам сострадания такого рода не относится к тому, что подразумевалось под "перспективой освобождения" в деле Кафкариса.

Таким образом, с учетом данного противоречия между широкой формулировкой статьи 30 и исчерпывающими условиями, указанными в приказе о тюремной службе, а также отсутствия специального механизма пересмотра приказов о лишении свободы "на всю жизнь" Европейский Суд не был убежден, что в настоящее время пожизненные приговоры, вынесенные заявителям, могли рассматриваться как смягчаемые для целей статьи 3 Конвенции. Поэтому требования этого положения не были достигнуты в отношении кого-либо из троих заявителей.

Вместе с тем Европейский Суд подчеркнул, что установление нарушения в делах заявителей не следует понимать как предусматривающее перспективу немедленного освобождения. Подлежат ли они освобождению, зависит, например, от того, остаются ли законные пенологические основания для продолжения их содержания и необходимость их дальнейшего содержания по мотивам опасности. Эти вопросы не рассматривались в данном деле и не являлись предметом спора в Европейском Суде.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено 16 голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда, причиненного первому заявителю. Другими заявителями требование о возмещении ущерба не предъявлялось.

(См. также Постановление Большой Палаты от 12 февраля 2008 г. по делу "Кафкарис против Кипра" [Kafkaris v. Cyprus], жалоба N 21906/04, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the case-law of European Court of Human Rights] N 105, Постановление Европейского Суда от 2 сентября 2010 г. по делу "Иоргов против Болгарии (N 2)" [Iorgov v. Bulgaria] (N 2), жалоба N 36295/02, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the case-law of European Court of Human Rights] N 133, Решение Европейского Суда от 11 октября 2011 г. по делу "Шухтер против Италии" [Schuchter v. Italy], жалоба N 68476/10, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the case-law of European Court of Human Rights] N 145, и Постановление Европейского Суда от 17 января 2012 г. по делу "Харкинс и Эдвардс против Соединенного Королевства" [Harkins and Edwards v. United Kingdom], жалобы NN 9146/07 и 32650/07, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the case-law of European Court of Human Rights] N 148.)