Решение Европейского Суда по правам человека от 16 сентября 2014 г. по вопросу приемлемости жалобы N 2880/10 "Михаил Витальевич Самсонов (Mikhail Vitalevich Samsonov) против Российской Федерации" (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Решение от 16 сентября 2014 г.
по вопросу приемлемости жалобы N 2880/10
"Михаил Витальевич Самсонов (Mikhail Vitalevich Samsonov) против Российской Федерации"

По делу "Михаил Витальевич Самсонов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело 16 сентября 2014 г. Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

изучив жалобу, поданную 16 января 2007 г.,

принимая во внимание объяснения, предоставленные властями государства-ответчика, и ответные объяснения заявителя,

проведя заседание, вынес следующее Решение:

Факты

1. Заявитель Михаил Витальевич Самсонов является гражданином Российской Федерации, который родился в 1953 году и проживает в г. Глазове.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

A. Обстоятельства дела

1. Судебное решение о выплате заработной платы

3. Решением от 23 мая 2005 г. мировой судья г. Глазова Удмуртской Республики обязал работодателя заявителя, Государственное унитарное предприятие Удмуртской Республики машинно-технологическая станция "Глазовская" (далее - предприятие-должник) (см. § 17 настоящего Решения), выплатить заявителю 19 329,36 рублей в качестве задолженности по заработной плате. Решение подлежало немедленному исполнению, и в тот же день был выписан исполнительный лист. 1 июня 2005 г. заявителю был выдан исполнительный лист. Согласно уставу предприятия последнее осуществляло свою деятельность в области сельского хозяйства и продовольственной промышленности, а именно занималось сельскохозяйственными работами, транспортировкой строительных материалов, машин, удобрений и сельскохозяйственной продукции, а также различного рода строительством и ремонтом.

2. Исполнительное производство по решению суда и процедура признания банкротства предприятия-должника

4. 3 июня 2005 г. арбитражный суд начал процедуру банкротства в отношении предприятия-должника и назначил временного управляющего.

5. 6 июня 2005 г. служба судебных приставов г. Глазова начала исполнительное производство по решению суда от 23 мая 2005 г.

6. 1 июля 2005 г. временный управляющий уведомил службу судебных приставов о начале процедуры банкротства и попросил предоставить в его распоряжение все исполнительные листы, выписанные в отношении предприятия-должника.

7. Согласно информации, предоставленной властями Российской Федерации, в отношении руководителя предприятия-должника был составлен протокол от 15 июля 2005 г., поскольку он отказался подчиниться распоряжениям службы судебных приставов. 18 августа 2005 г. временно исполняющий обязанности директора был официально предупрежден о том, что он подлежит привлечению к ответственности в случае неисполнения судебных решений, вынесенных против предприятия-должника.

8. 6 сентября 2005 г. заявитель получил 10 021,71 рублей в качестве частичного исполнения решения суда.

9. 28 ноября 2005 г. Арбитражный суд Удмуртской Республики признал предприятие-должника банкротом и назначил ликвидационную комиссию.

10. 23 октября 2007 г. тот же суд рассмотрел ходатайство ликвидационной комиссии о прекращении процедуры ликвидации. Он установил, что в силу недостаточности средств предприятия могли быть осуществлены лишь текущие платежи, а долговые требования не могут быть удовлетворены. После рассмотрения отчета ликвидационной комиссии суд принял решение о прекращении процедуры ликвидации предприятия-должника.

11. 9 ноября 2007 г. соответствующая информация о ликвидации была внесена в Государственный реестр юридических лиц.

3. Судебные действия по привлечению к ответственности службы судебных приставов за неисполнение судебного решения

12. В неустановленную дату заявитель подал гражданский иск против регионального Управ-ления федеральной службы судебных приставов* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Управление Федеральной службы судебных приставов по Удмуртской Республике (примеч. редактора).), службы судебных приставов г. Глазова, а также Государственного казначейства в связи с частичным неисполнением решения от 23 мая 2005 г. Прежде всего заявитель требовал выплаты недостающей суммы. Он также предъявлял претензии к службе судебных приставов за отсутствие попытки продать имущество, принадлежащее предприятию-должнику, за отсутствие со стороны службы судебных приставов предложения о передаче непроданного описанного имущества, а также за превышение, как он утверждал, двухмесячного срока, предусмотренного законом для исполнения судебных решений. Он добавил, что бездействие судебных приставов причинило ему вред, компенсации которого он и требовал.

13. 25 апреля 2006 г. мировой судья судебного участка N 3 г. Глазова отказал заявителю в удовлетворении иска. В своем решении он указывал, что согласно статьям 16 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) вред причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов (или их должностных лиц), подлежит компенсации за счет средств государственной казны. Кроме того, он указал, что заявитель должен представить доказательства незаконных действий судебных приставов, предполагаемой вины и наличия причинно-следственной связи между этими действиями и предполагаемым ущербом. Он решил, что истец не выполнил эту обязанность, поскольку, с одной стороны, действия судебных приставов не содержат признаков нарушения закона, а с другой стороны, они не причинили какого-либо вреда. В заключение судья отмечал, что сумма, запрашиваемая заявителем, была равна сумме невыплаченной заработной платы. Однако, по мнению судьи, ответчики не могли нести ответственность за невыплату заработной платы третьей стороной. В итоге он пришел к выводу о том, что наличия какого-либо ущерба, причиненного заявителю, установлено не было.

14. Заявитель подал кассационную жалобу. Решением от 20 июля 2006 г. Глазовский районный суд оставил решение от 25 апреля 2006 г. без изменений по тем же основаниям.

B. Соответствующие внутригосударственные законодательство и судебная практика

1. Законодательство об унитарных предприятиях (правовой статус, имущество, сфера деятельности)

15. Статья 49 ГК РФ предусматривает, что юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительном документе, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. За исключением, среди прочих, унитарных предприятий - термин исключительно российского права - коммерческие организации могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом. В соответствии со статьей 50 ГК РФ юридическими лицами могут быть организации, преследующие извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности (коммерческие организации) либо не имеющие извлечение прибыли в качестве такой цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками (некоммерческие организации).

16. Согласно статье 113 ГК РФ унитарным предприятием признается коммерческая организация, не наделенная правом собственности на закрепленное за ней собственником имущество. Имущество унитарного предприятия является неделимым и не может быть распределено по вкладам (долям, паям), в том числе между работниками предприятия (часть первая статьи 113, статья 2 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях") (далее - Закон о предприятиях). Имущество государственного или муниципального унитарного предприятия находится в государственной или муниципальной собственности и принадлежит такому предприятию на праве хозяйственного ведения или оперативного управления (часть вторая статьи 113 ГК РФ).

17. Закон о предприятиях различает два типа унитарных предприятий: а) федеральное государственное предприятие и муниципальное предприятие, имущество которых находится в их хозяйственном ведении, и б) казенное предприятие, основанное на праве оперативного управления (пункт 2 статьи 2). Последующее внутригосударственное законодательство выделяет лишь предприятия, основанные на праве хозяйственного ведения.

18. В организационно-правовой форме унитарных предприятий действуют государственные и муниципальные предприятия (часть первая статьи 113 ГК РФ).

19. Пункт 4 статьи 8 Закона о предприятиях перечисляет условия, при которых возможно создание унитарного предприятия. В частности, это случаи, когда приватизация имущества запрещена: например, из соображений государственной безопасности, для решения социальных задач (в том числе для контроля за ценами на определенные товары), для осуществления деятельности, предусмотренной федеральным законодательством исключительно для унитарных предприятий или производства товаров, изъятых из гражданского оборота.

20. Унитарное предприятие отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом. Унитарное предприятие не несет ответственности по обязательствам собственника его имущества (Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования) (часть пятая статьи 113 ГК РФ, пункт 1 статьи 7 Закона о предприятиях).

21. Российская Федерация, субъект Российской Федерации, муниципальное образование не несут ответственности по обязательствам государственного или муниципального предприятия, за исключением случаев, если несостоятельность (банкротство) такого предприятия вызвана собственником его имущества. В указанных случаях на собственника при недостаточности имущества государственного или муниципального предприятия может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам (часть седьмая статьи 14 ГК РФ, часть третья статьи 56 ГК РФ, пункт 2 статьи 7 Закона о предприятиях).

22. Согласно статье 11 Закона о предприятиях имущество унитарного предприятия формируется за счет имущества, закрепленного за унитарным предприятием на праве хозяйственного ведения или на праве оперативного управления собственником этого имущества, доходов унитарного предприятия от его деятельности, иных не противоречащих законодательству источников. В соответствии со статьей 16 Закона о предприятиях унитарное предприятие за счет остающейся в его распоряжении чистой прибыли создает резервный фонд. Средства резервного фонда используются исключительно для покрытия убытков унитарного предприятия. Согласно статье 17 Закона о предприятиях собственник имущества государственного или муниципального предприятия имеет право на получение части прибыли от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении такого предприятия. Статья 23 Закона о предприятиях предусматривает, что крупной сделкой является сделка или несколько взаимосвязанных сделок, связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения унитарным предприятием прямо либо косвенно имущества, стоимость которого составляет более 10% уставного фонда унитарного предприятия или более чем в 50 000 раз превышает установленный федеральным законом минимальный размер оплаты труда. Решение о совершении крупной сделки принимается с согласия собственника имущества унитарного предприятия. Аналогично все заимствования осуществляются унитарным предприятием только по согласованию с собственником (статья 24 Закона о предприятиях).

23. В соответствии с пунктом 3 статьи 18 Закона о предприятиях движимым и недвижимым имуществом государственное или муниципальное предприятие распоряжается только в пределах, не лишающих его возможности осуществлять деятельность, цели, предмет, виды которой определены уставом такого предприятия. Согласно пункту 10 совместного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" совершенные унитарным предприятием сделки, в результате которых предприятие лишено возможности осуществлять деятельность, цели, предмет, виды которой определены его уставом, являются ничтожными независимо от их совершения с согласия собственника.

2. Правовые нормы и судебная практика о полномочиях собственника в отношении имущества, находящегося в хозяйственном ведении

24. Согласно статье 295 ГК РФ собственник имущества решает вопросы создания предприятия, определения предмета и целей его деятельности, его реорганизации и ликвидации. Он осуществляет контроль за использованием по назначению и сохранностью принадлежащего предприятию имущества. Собственник утверждает показатели экономической эффективности деятельности унитарного предприятия и контролирует их выполнение (подпункт 12 пункта 1 статьи 20 Закона о предприятиях). Собственник имеет право на получение части прибыли от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия (часть первая статьи 295 ГК РФ).

Предприятие не вправе распоряжаться этим имуществом без согласия собственника (часть вторая статьи 295 ГК РФ).

25. Бухгалтерская отчетность унитарного предприятия подлежит обязательной ежегодной аудиторской проверке. Унитарное предприятие по окончании отчетного периода представляет бухгалтерскую отчетность органам государственной власти Российской Федерации, органам государственной власти субъекта Российской Федерации или органам местного самоуправления (статья 26 Закона о предприятиях).

26. Если унитарное предприятие не может распоряжаться имуществом, принадлежащим ему на праве хозяйственного ведения (то есть, помимо прочего, продать его, сдать в аренду или заложить) без согласования с собственником, оно имеет право это делать в отношении другого имущества, за исключением случаев, предусмотренных законом. Согласно положениям ГК РФ и других правовых актов (часть вторая статьи 299 ГК РФ) унитарное предприятие владеет на праве хозяйственного ведения плодами, продукцией и доходами от использования имущества, а также имуществом, приобретенным унитарным предприятием или учреждением по договору или иным основаниям.

27. Право хозяйственного ведения имуществом прекращается по основаниям и в порядке, предусмотренном для прекращения права собственности, а также в случаях правомерного изъятия имущества у предприятия или учреждения по решению собственника (часть третья статьи 299 ГК РФ). Право собственности прекращается, помимо прочего, в случае отказа от него (часть первая статьи 235, статья 236 ГК РФ).

28. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации подчеркнул, что государственные и муниципальные предприятия пользуются всеми правами, предоставленными законом собственнику, на судебную защиту закрепленного за ними на праве хозяйственного ведения имущества, включая право на предъявление виндикационного и негаторного исков, в том числе и в отношении собственника указанного имущества (см. пункт 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав").

В 2010 году Верховный Суд Российской Федерации и Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отметили, что в соответствии с положениями федерального законодательства собственник, передавший имущество в хозяйственное ведение унитарного предприятия, не вправе распоряжаться этим имуществом, независимо от наличия или отсутствия согласия такого предприятия (см. упоминавшееся выше совместное Постановление от 29 апреля 2010 г. N 10/22, пункт 5, абзац 3).

29. С конца 2008 года арбитражные суды выработали практику относительно отчуждения и передачи имущества. Эта практика касается двух следующих аспектов. С одной стороны, было установлено, что ни ГК РФ, ни иное законодательство не предусматривали право собственника изымать имущество. С другой стороны, было решено, что пункт 3 статьи 18 Закона о предприятиях налагал запрет для унитарного предприятия, обладающего имуществом на праве хозяйственного ведения, отказываться от этого имущества, поскольку его отчуждение препятствует осуществлению деятельности, задачи и цели которой указаны в уставных документах. Среди многочисленных дел следует упомянуть, например, Постановление от 25 ноября 2008 г. N Ф09-8506/08-С6, вынесенное Федеральным арбитражным судом Уральского округа. Организация М. оспаривала законность решения местной администрации - собственника имущества, принадлежащего организации на праве оперативного управления, об изъятии недвижимого имущества. Внутригосударственные арбитражные суды отклонили иск на основании того, что передача имущества имела место на основании запроса самой организации и в соответствии со статьями 229 и 336 ГК РФ (см. § 27 настоящего Решения). Арбитражный суд Уральского федерального округа отменил эти решения. Он удовлетворил иск организации, признав, что передача имущества произошла в нарушение законодательства, поскольку в результате это препятствовало организации в осуществлении деятельности, задачи и цели которой были определены уставными документами.

30. Арбитражные суды следовали этому обоснованию в ряде последующих решений (см., например, Постановление Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 16 июня 2011 г. N ВАС-6841/11, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 28 января 2010 г. N Ф07-13570/2009 и Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 23 декабря 2013 г. N Ф09-13129/13).

31. В отличие от этого в некоторых случаях по другим делам арбитражные суды подтверждали право собственности на изъятие имущества, принадлежащего унитарному предприятию. Так, Постановлением от 4 декабря 2008 г. N Ф08-7268/2008 Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отклонил иск ликвидационной комиссии унитарного предприятия. По мнению суда, изъятие имущества местной администрацией-собственником противоречило закону по следующим причинам: a) собственник принял решение о ликвидации или реорганизации унитарного предприятия, б) использование имущества не соответствовало уставным целям предприятия, и в) само предприятие отказалось от имущества (см. схожую мотивировку в Постановлении Федерального арбитражного суда Уральского округа от 25 марта 2008 г. N Ф-1893/08-С06).

3. Правовые положения и судебная практика, касающиеся субсидиарной ответственности государства в отношении долгов унитарного предприятия

32. Как предусмотрено в части третьей статьи 56 ГК РФ, а также в пункте 2 статьи 7 Закона о предприятиях, учредитель юридического лица или собственник имущества не несет ответственности по обязательствам юридического лица, как и последнее не несет ответственности по обязательствам учредителя или собственника, за исключением случаев, предусмотренных ГК РФ и учредительными документами юридического лица. Эти положения, кроме того, предусматривают, что в случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица спровоцирована действиями учредителя, собственником имущества или иными лицами, которые вправе давать ему обязательные указания или которые могут каким-либо иным способом определять его действия, может возникать их субсидиарная ответственность в отношении обязательств юридического лица в случае недостатка у последнего средств.

33. 20 февраля 2013 г. Федеральный арбитражный суд Поволжского округа вынес Постановление N Ф06-11590/12 по иску ликвидационной комиссии унитарного предприятия "Тепловые сети" г. Волгограда к администрации города. Ликвидационная комиссия ходатайствовала об установлении субсидиарной ответственности собственника имущества. По ее мнению, изъятие имущества предприятия, предпринятое в обеспечение уплаты долга, привело к несостоятельности последнего. Арбитражный суд разрешил дело в пользу ликвидационной комиссии. Он решил, что положения законодательства не предоставляют собственнику право на изъятие имущества. В поддержку своих выводов он ссылался на судебную практику Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, а именно на Постановление от 29 апреля 2010 г. N 10/22 (см. § 28 настоящего Решения). Он установил, что собственник изъял имущество, используемое предприятием, что препятствовало последнему в осуществлении его экономической деятельности и получению дебиторской задолженности, что привело впоследствии к несостоятельности предприятия. Он отклонил довод ответчика, согласно которому в момент изъятия имущества предприятие уже проявляло признаки несостоятельности, обосновав это тем, что данное обстоятельство не может исключать ответственность собственника.

34. По последнему пункту судебная практика неоднозначна. Например, в Постановлении от 20 мая 2010 г. N ВАС-6138/10 Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, отказав в направлении дела на рассмотрение в порядке надзора, отклонил иск организации "К. и Co". Эта организация ходатайствовала об установлении субсидиарной ответственности местной администрации, которая изъяла имущество унитарного предприятия. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации не установил причинно-следственной связи между изъятием имущества и несостоятельностью предприятия в связи с тем, что последнее уже имело признаки несостоятельности на момент изъятия имущества.

35. 6 марта 2012 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда Республики Калмыкия вынесла апелляционное определение по делу N 33-133/2012. В этом деле Т. после увольнения подал против предприятия иск о возмещении ущерба. Было вынесено решение в пользу него, однако его попытки добиться исполнения судебного решения были напрасны из-за недостаточности средств у предприятия. Он подал иск против Федерального казначейства с требованием о компенсации задолженности по заработной плате в соответствии с положениями законодательства, предусматривающими субсидиарную ответственность Федерального казначейства в отношении долгов унитарного предприятия. Региональный суд отказал Т. в удовлетворении иска в связи с тем, что пункт 2 статьи 7 Закона о предприятиях неприменим к предприятиям, которые не были объявлены несостоятельными.

36. Постановлением по делу N Ф08-717/2006, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Северо-Кавказского округа, местной администрации было передано имущество унитарного предприятия. С момента банкротства последнего все имущество, включая переданное администрации, было предназначено для уплаты дебиторской задолженности. Местная администрация предприняла попытки исключить это имущество из "своего" имущества, добиваясь признания того, что уплата долгов за счет этого имущества de facto* (* De facto (лат.) - фактически (примеч. редактора).) считается реализацией ее субсидиарной ответственности. Кроме того, последняя возникала исключительно в тех пределах, в которых собственник спровоцировал банкротство своими действиями или обязательными к исполнению указаниями. В своем решении, ставшем окончательным 15 марта 2006 г., суд напомнил, что в случае банкротства долги подлежат оплате за счет имущества предприятия, включая то, которое было передано в хозяйственное ведение и без обязательного согласия собственника. Таким образом, уплата долгов не предполагает сама по себе возникновения субсидиарной ответственности собственника.

4. Концепция реформ в отношении унитарных предприятий

(a) Концепция управления государственным имуществом и приватизации в Российской Федерации, 1999 год

37. Постановление Правительства Российской Федерации от 9 сентября 1999 г. N 1024 "О концепции управления государственным имуществом и приватизации в Российской Федерации" (далее - Концепция) стало результатом анализа соответствующего законодательства об унитарных предприятиях и практики его применения. В нем выявляются недостатки таких предприятий и намечены этапы реформы. Данный анализ основан на следующих элементах: действующее законодательство наделяло унитарное предприятие широкими полномочиями в отношении управления имуществом собственника. На практике эти функции исполнялись руководителем, который был защищен трудовым законодательством. В отличие от этого полномочия собственника перечислялись исчерпывающим образом, и законом было запрещено вмешательство органов государственной власти в деятельность предприятия. Так, фактически государство не могло ни давать предприятию обязательных указаний, ни контролировать использование государственной собственности, ни даже принимать дисциплинарные меры в отношении руководителя предприятия. Нормативно-правовая база для унитарных предприятий была недостаточна, и не существовало реестра унитарных предприятий, в котором была бы информация об их активах, финансовом положении и результатах их деятельности. На практике руководители унитарных предприятий превышали свои полномочия, например, переводя ресурсы в предприятия-спутники, заключая контракты в свою пользу, расхищая имущество и не предоставляя актуальных отчетов о деятельности предприятия. Это привело к росту количества предприятий в состоянии банкротства. Наконец, унитарные предприятия были признаны в основном неприбыльными. Государство не располагало достаточными возможностями для управления и контроля за всеми предприятиями. Назрела необходимость в радикальной реформе системы управления.

Во-первых, Концепция предусматривала оценку унитарных предприятий и составление перечня тех, которые осуществляли свою деятельность в стратегических для государства отраслях (национальная безопасность, общественный транспорт, социальная политика), в соответствии с четко сформулированными критериями. Рекомендовалась реструктуризация предприятий, которые не отвечали этим критериям, в частности, путем приватизации.

Во-вторых, Концепция предусматривала создание государственных органов, с одной стороны, для определения задач унитарных предприятий, а с другой, для контроля за результатами их деятельности.

В-третьих, в Концепции предлагался ряд мер, направленных на приведение положения унитарных предприятий в соответствие с действующим законодательством. Помимо прочего, предусматривались меры, направленные для контроля за деятельностью руководителей предприятия. В Концепции делалось заключение о том, что реализация этих указаний требует разработки и принятия соответствующей нормативно-правовой базы.

(b) Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, 2009 год

38. Согласно Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, принятой решением Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте Российской Федерации от 18 июля 2008 г. N 1108, унитарное предприятие представляет собой уникальную форму юридического лица, которое не является собственником имущества и правоспособность которого ограничена. Такое предприятие не имеет права заключать договоры, предполагающие распоряжение "его" имуществом, без согласия собственника (учредителя). Все договоры, заключаемые им, признаются ничтожными, если они лишают предприятие возможности осуществлять деятельность, задачи и цели которой определены в его учредительных документах (пункт 3 статьи 18 Закона о предприятиях). Следовательно, подписание договоров с этими предприятиями подвергается постоянному риску оспаривания со стороны собственников, в то время как последние не несут никакой материальной ответственности за последствия такого "управления".

Таким образом, согласно концепции подобная форма юридических лиц не имеет перспектив в будущем. В концепции рекомендовалось провести их перевод в частные предприятия с долевым участием государственных образований. Учитывая потребности Российской Федерации, по мнению авторов концепции, следовало сохранять унитарные предприятия лишь в наиболее важных отраслях национальной экономики.

5. Правовые положения о трудовом договоре руководителя унитарного предприятия

(a) Положения, регулирующие назначение и ответственность руководителя унитарного предприятия

39. Во главе унитарного предприятия находится руководитель, который назначается собственником или его уполномоченным органом и который подотчетен собственнику (часть четвертая статьи 113 ГК РФ, статья 1 Закона о предприятиях). Собственник имущества унитарного предприятия вправе предъявить иск о возмещении убытков, причиненных унитарному предприятию, к руководителю унитарного предприятия (статья 25 Закона о предприятиях).

(b) Положения, регулирующие прекращение трудового договора с руководителем унитарного предприятия

40. Статья 278 Трудового кодекса Российской Федерации, с изменениями, введенными Федеральным законом от 30 июня 2006 г. N 90-ФЗ, допускает прекращение трудового договора с руководителем унитарного предприятия, в том числе, в связи с принятием такого решения собственником имущества (часть вторая статьи 278).

41. В Постановлении Правительства Российской Федерации от 16 марта 2000 г. N 234 "О заключении трудовых договоров и аттестации руководителей федеральных государственных унитарных предприятий" конкретизируются основания расторжения трудового договора (например, в случае невыполнение руководителем унитарного предприятия решений Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти, принятых в отношении унитарного предприятия в соответствии с их компетенцией, нарушения требований законодательства в отношении переданного собственником имущества, а также в случае наличия на унитарном предприятии по вине его руководителя более чем трехмесячной задолженности по заработной плате). Там же определены правила аттестации руководителей унитарных предприятий.

6. Положения, регулирующие исполнение судебных решений, вынесенных в отношении унитарных предприятий и казенных предприятий

42. Положения Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве", касающиеся порядка исполнения судебных решений, не предусматривают исключений для федеральных/муниципальных государственных предприятий, в отличие от казенных предприятий, чьи счета ведет Федеральное казначейство.

43. Глава 24 Бюджетного кодекса Российской Федерации (далее - БК РФ) с изменениями, введенными Федеральным законом от 27 декабря 2005 г., устанавливает порядок исполнения судебных решений, вынесенных в отношении государства и казенных предприятий. В последнем указанном случае истец должен представить исполнительный лист в Федеральной казначейство, которое ведет текущие счета предприятия. В случае недостаточности средств для оплаты долга предприятие-ответчик просит орган, ответственный за бюджет, предоставить бюджетную субвенцию (часть пятая статьи 242.3 БК РФ).

44. В случае недостаточности средств организации принимается решение о введении наблюдения, приостанавливается исполнение исполнительных документов по имущественным взысканиям, в том числе снимаются аресты на имущество должника и иные ограничения в части распоряжения имуществом должника, наложенные в ходе исполнительного производства, за исключением исполнительных документов, выданных на основании вступивших в законную силу до даты введения наблюдения судебных актов о взыскании задолженности по заработной плате (абзац четвертый пункта 1 статьи 63 Федерального закона N 127-ФЗ от 26 октября 2002 г. "О несостоятельности (банкротстве)"). Согласно Постановлению Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 59 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "Об исполнительном производстве" в случае возбуждения дела о банкротстве" в случае осуществления судебным приставом-исполнителем действий в рамках исполнительного производства, которое считается приостановленным, его действия признаются судом незаконными (пункт 6).

C. Соответствующее международное право

45. В статьях об ответственности государства за нарушения международного права, принятые Комиссией по международному праву (далее - КМП) (Ежегодник Комиссии по международному праву, 2001, том II, часть 2), а также комментариях к ним сформулированы современные международные принципы, касающиеся ответственности государств за международно-правовые деяния. Соответствующие положения гласят следующее:

"_Статья 5. Поведение лиц или образований, осуществляющих элементы государственной власти

Поведение лица или образования, не являющегося органом государства в соответствии со статьей 4, но уполномоченного правом этого государства осуществлять элементы государственной власти, рассматривается как деяние этого государства по международному праву при условии, что в данном случае это лицо или образование действует в этом качестве_

Статья 8. Поведение под руководством или контролем государства

Поведение лица или группы лиц рассматривается как деяние государства по международному праву, если это лицо или группа лиц фактически действует по указаниям либо под руководством или контролем этого государства при осуществлении такого поведения_".

46. В комментариях к статье 8 КМП отмечается следующее:

"Более сложные вопросы возникают при определении того, осуществлялось ли то или иное поведение "под руководством или контролем" государства. Соответствующее поведение присваивается государству только в том случае, если это государство руководит или осуществляет контроль за конкретной операцией, частью которой является такое противоправное поведение. Данный принцип не распространяется на поведение, которое было лишь косвенно или отдаленно связано с такой операцией и за которым государство не смогло уследить".

47. Комментарии КМП, касающиеся других применимых статьей об ответственности государств за международно-правовые деяния, приведены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации" (Kotov v. Russia) от 3 апреля 2012 г., жалоба N 54522/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 6 (примеч. редактора).), §§ 30-32.

Жалоба

48. Ссылаясь на статью 6 Конвенции и статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, заявитель жаловался на неполноту и запоздалость решения, вынесенного в отношении федерального унитарного предприятия, на котором он работал.

Право

A. Нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

49. Заявитель жаловался на неисполнение окончательного судебного решения, вынесенного в его пользу, утверждая, что это нарушило его права, предусмотренные статьей 6 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит жалобу в свете пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В применимых частях эти положения гласят:

"_Статья 1 Конвенции

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Статья 1 Конвенции" следует читать "Пункт 1 статьи 6 Конвенции"

Каждый_ при определении его гражданских прав_ имеет право на_ разбирательство его дела_ судом_

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права".

50. Прежде всего Европейский Суд должен определить перечень вопросов, на которые ему предстоит ответить. Он отмечает, что, по мнению заявителя, предприятие-должник - это организация, принадлежащая государству, и, как следствие, в случае ее несостоятельности исполнение вынесенных в отношении нее судебных решений осуществляется за счет средств государственного бюджета. Он далее подчеркивает, что власти Российской Федерации оспаривали этот довод, утверждая, что государство в принципе не несет ответственности по долгам унитарного предприятия, которые, по их мнению, являются независимыми организациями с точки зрения управления и функционирования.

Также Европейский Суд считает, что главный вопрос состоит по сути в том, чтобы установить, можно ли считать предприятие-должника "правительственной организацией" по смыслу Конвенции, и, следовательно, может ли ответственность государства за долги последней считаться относящейся к долгам государственных органов. Он полагает, что в случае отрицательного ответа он должен будет рассмотреть вопрос о том, возникает ли ответственность государства в связи с тем, что компетентные государственные органы не смогли оказать заявителю помощь в его действиях, направленных на исполнение судебного решения, вынесенного в его пользу.

1. Можно ли считать государство ответственным по долгам предприятия-должника

(a) Доводы сторон

51. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба является неприемлемой ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с надлежащим заявителем или ответчиком (примеч. переводчика).), так как государственное унитарное предприятие является независимым юридическим лицом, по обязательствам которого, по их мнению, государство ответственности не несет. Ссылаясь на общие условия статей КМП об ответственности государства, власти Российской Федерации отмечали, что государство в принципе не может нести ответственность за поведение частных лиц. Ссылаясь далее на практику Европейского Суда, они указывали на следующие критерии, разработанные последним по вопросу ответственности государства: право собственности государства в отношении унитарных предприятия, характер деятельности и степень организационной и оперативной независимости по отношению к государству. Власти Российской Федерации добавили, что предприятие-должник, обладая правом хозяйственного ведения, не удовлетворяло этим критериям по нижеследующим причинам.

52. Во-первых, они подчеркнули, что законодательство Российской Федерации предоставляет унитарному предприятию статус автономного юридического лица. Они указали, что, с одной стороны, такие предприятия не считаются получателями бюджетных средств (статья 6, абзацы 9 и 38, а также статья 152 БК РФ), а, с другой стороны, собственник, передавший имущество в хозяйственное ведение государственного предприятия, имеет лишь ограниченные полномочия по контролю за его использованием (см. § 38 настоящего Решения). В этой связи власти Российской Федерации сделали вывод о том, что собственник отстранен от управления своим имуществом и сам термин собственности в этом случае лишен своего содержания.

53. Во-вторых, власти Российской Федерации настаивали на том, что предприятие-должник было создано в соответствии с Постановлением Правительства Удмуртской Республики от 31 января 2000 г. N 150 в целях осуществления финансово-хозяйственной деятельности. Они указали, что учредителем предприятия являлось Министерство сельского хозяйства и продовольствия этого субъекта Федерации. Они добавили, что Удмуртская Республика передала имущество в хозяйственное ведение предприятия, по-прежнему оставаясь собственником этого имущества, и согласно учредительным документам предприятия учредитель не был ответственен за долги последнего, за исключением случаев, когда его действия привели к несостоятельности, что, по мнению властей Российской Федерации, не было доказано. Власти Российской Федерации добавили, что как коммерческая организация предприятие-должник не осуществляло государственных функций и не действовало под контролем государственных органов.

54. В-третьих, власти Российской Федерации придерживались того мнения, что они бы не распространяли на российские дела судебную практику, касающуюся европейских государственных предприятий, поскольку правовой статус унитарных предприятий в России отличается от статуса таких предприятий в других государствах. Они уточнили в этой связи, что ГК РФ проводит различие между унитарным предприятием, пользующимся значительной автономией и казенным предприятием, которое напрямую зависит от государства (см. § 17 настоящего Решения). В качестве доказательства автономии унитарных предприятий в Российской Федерации власти ссылались на положения ГК РФ и соответствующую судебную практику (см. § 36 настоящего Решения), согласно которым субсидиарная ответственность государства в отношении долгов таких предприятий ограничена случаями несостоятельности, произошедшими по вине государства - собственника имущества (см. § 32 настоящего Решения). Так, власти Российской Федерации обращались к статье 295 ГК РФ (см. §§ 26-28 настоящего Решения), чтобы уточнить, что предприятие свободно распоряжается движимым имуществом без согласия государства - собственника имущества. Наконец, они утверждали, как о том свидетельствует Концепция 1999 года, что руководители унитарных предприятий, будучи, по их мнению, защищены нормами трудового права, осуществляют de facto без какого-либо контроля со стороны собственника управление финансовыми средствами и имуществом предприятия (см. § 36 настоящего Решения).

55. Власти Российской Федерации, кроме того, утверждали, что в Концепции были выявлены явные недостатки такой формы юридического лица (см. § 37 настоящего Решения). Они уточняли в этой связи, что Российская Федерация предприняла действия по сокращению количества унитарных предприятий путем их реорганизации в другие виды юридических лиц. Они добавили, что в Концепции от 7 октября 2009 г. рекомендовалось не сохранять в дальнейшем данный тип предприятий (см. § 38 настоящего Решения).

56. Власти Российской Федерации наконец утверждали, что унитарные предприятия были независимы от государства с организационной и оперативной точек зрения. В этой связи они указывали, что законодательство Российской Федерации не предусматривает субсидиарной ответственности государства по долгам таких предприятий, за некоторыми исключениями (см. § 32 настоящего Решения), и что, с другой стороны, в настоящем деле предприятие-должник вело "обычную" экономическую длительность, то есть, по их мнению, ее целью являлось получение прибыли без выполнения функций по обеспечению нужд государства.

57. Власти Российской Федерации делали вывод о том, что внутригосударственный суд вынес решение не в отношении государства, а в отношении предприятия-должника, и что последнее не исполнило судебное решение в силу несостоятельности, которая не была спровоцирована государством - собственником имущества предприятия.

58. Что касается заявителя, он настаивал на своей жалобе и полагался на мнение Европейского Суда.

(b) Мнение Европейского Суда

(i) Общие принципы

59. Европейский Суд напоминает, что невозможность кредитора добиться полного и своевременного исполнения судебного решения, вынесенного в его пользу в отношении государства, является нарушением его "права на суд", гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, а также права собственности, гарантированного статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., § 40, Reports of Judgments and Decisions 1997-II, а также Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 1)" (Burdov v. Russia) (N 1), жалоба N 59498/00* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 34, ECHR 2002-III).

60. Европейский Суд далее напоминает, что, поскольку заявитель жалуется на невозможность добиться исполнения судебного решения, вынесенного в его пользу, пределы ответственности, возлагаемой на государство по статье 6 Конвенции и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, варьируются в зависимости от того, является ли должником Высокая Договаривающаяся Сторона или частное лицо (см. Решение Европейского Суда по делу "Анохин против Российской Федерации" (Anokhin v. Russia) от 31 мая 2007 г., жалоба N 25867/02). Решение, вынесенное против государства, налагает на последнего общую обязанность выплатить эти долги за счет государственных финансовых средств.

61. В случае, когда должником является частное лицо или организация, в принципе государство не обязано возмещать долги последнего, и его ответственность ограничивается оказанием необходимой помощи кредиторам в исполнении соответствующих решений суда, например, посредством службы судебных приставов или через ликвидационную комиссию, назначенную судом в рамках процедуры банкротства для того, чтобы способствовать кредитору в его действиях, направленных на исполнение постановления (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда "Алишич и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии" (Alisic and Others v. Bosnia and Herzegovina, Croatia, Serbia, Slovenia and the former Yugoslav Republic of Macedonia) от 16 июля 2014 г., жалоба N 60642/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 114, Решение Европейского Суда по делу "Шестаков против Российской Федерации" (Shestakov v. Russia) от 18 июня 2002 г., жалоба N 48757/99, Решение Европейского Суда по делу "Кривоногова против Российской Федерации" (Krivonogova v. Russia) от 1 апреля 2004 г., жалоба N 74694/01, Постановление Европейского Суда по делу "Кунашко против Российской Федерации" (Kunashko v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 36337/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 9 (примеч. редактора).), § 38, Постановление Европейского Суда по делу "Кесьян против Российской Федерации" (Kesyan v. Russia) от 19 октября 2006 г., жалоба N 36496/02* (* См.: там же. 2008. N 5 (примеч. редактора).), а также Постановление Европейского Суда по делу "Фуклев против Украины" (Fuklev v. Ukraine) от 7 июня 2005 г., жалоба N 71186/01, § 84). Денежное долговое обязательство, установленное судом, в таком случае менее очевидно, поскольку шансы их уплаты в бльшой степени зависят от платежеспособности должника (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации", § 90).

62. Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал дело, в котором должник - муниципальное унитарное предприятие в силу своего статуса согласно законодательству Российской Федерации не мог быть причислен ни к одной из категорий: ни к государственному органу, ни к местной администрации, ни к частной фирме (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации" (Yershova v. Russia) от 8 апреля 2010 г., жалоба N 1387/04* (* См.: там же. 2010. N 10 (примеч. редактора).), § 54). В этом деле суд установил, с одной стороны, что унитарное предприятие вело свою деятельность, пользуясь определенной независимостью и не получало субсидий от государства в случае нед статочности собственных финансовых средств. С другой стороны, он отметил, что унитарное предприятие было создано государственным органом, который является собственником имущества, переданного предприятию. Он напомнил, что данный государственный орган осуществлял контроль за тем, использовалось ли данное имущество по назначению. Этот государственный орган, кроме того, был вправе реорганизовать или ликвидировать предприятие. Такие полномочия по контролю являются достаточно действенными, и их использование при определенных обстоятельствах и в течение некоторого периода может привести к значительному снижению, а именно к упразднению государством независимости подобного предприятия в пользу органа-учредителя до такой степени, чтобы сделать последнего ответственным за его действия и нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 60). Само наличие контрольных полномочий не предполагает автоматического возникновения ответственности органа-учредителя в отношении действий и нарушений таких предприятий.

Европейский Суд отметил, что в настоящем деле вопрос, который заключается в том, к какой категории отнести предприятие-должника, аналогичен тому, который рассматривался в деле "Ершова против Российской Федерации", так как по сути предприятие-должник независимо от того, является ли оно государственным или муниципальным, как в деле "Ершова против Российской Федерации", представляет собой унитарное предприятие, которое, соответственно, согласно внутригосударственному законодательству обладает тем же статусом (см. § 17 настоящего Решения).

63. Для того, чтобы разрешить вопрос о том, несет ли по смыслу Конвенции государство ответственность за действия и нарушения государственных предприятий, Европейский Суд, основываясь на нескольких критериях, выработал независимое понятие "правительственная организация". Эти критерии изначально был определены в отношении locus standi* (* Locus standi (лат.) - право на обращение в суд (примеч. переводчика).) организаций-заявителей по статье 34 Конвенции. Европейский Суд также принимает во внимание правовой статус рассматриваемых предприятий и при необходимости привилегии, которые им предоставляет этот статус, характер деятельности, которую они осуществляют, и условия ее осуществления, а также степень их независимости по отношению к органам политической власти (см. среди прочих примеров Решение Европейского Суда по делу "Компания Radio France и другие против Франции" (Radio France and Others v. France), жалоба N 53984/00, § 26, ECHR 2003-X, а также Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Исламик рипаблик оф Иран шиппинг лайнс" против Турции" (Islamic Republic of Iran Shipping Lines v. Turkey), жалоба N 40998/98, § 79, ECHR 2007-V). Несмотря на существующие различия между понятиями "правительственная организация" и "государственный орган", Европейский Суд придерживается сходного обоснования в обоих случаях. Так, он применяет принцип, разработанный в решении по упомянутому делу "Радиовещательная компания Radio France и другие против Франции" к другим делам, в которых возникает вопрос об ответственности государства в отношении долгов предприятия, действующего в частном секторе (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации", § 95, Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины" (Mykhaylenky and Others v. Ukraine), жалобы NN 35091/02 и др., § 44, ECHR 2004-XII, Постановление Европейского Суда по делу "Новоселецкий против Украины" (Novoseletskiy v. Ukraine), жалоба N 47148/99, § 82, ECHR 2005-II, Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении" (Khachatryan v. Armenia) от 1 декабря 2009 г., жалоба N 31761/04, § 52, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 55 и 62).

64. Европейский Суд пришел к выводу о том, что правовой статус, определенный внутригосударственным законодательством, имеет значение, однако он не является единственным фактором, который следует принимать во внимание. Он также провел анализ деятельности, признавая статус "правительственной организации" за юридическими лицами, которые принимали участие в осуществлении властных полномочий или оказывали государственные услуги под контролем властей. Так, в делах, в которых предприятия-должники выполняли задачи, связанные с отоплением целого города, находящегося на Крайнем Севере (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 58-62), или осуществляли деятельности в области ядерной энергетики в эвакуационной зоне вокруг Чернобыля (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины", § 45), Европейский Суд решил, что эти предприятия оказывали государственные услуги под контролем властей. Таким образом, он сделал вывод о том, что предприятия-должники участвовали в осуществлении государственных полномочий, поскольку они выполняли государственные функции по управлению или распределению ресурсов государственного жилищного фонда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Новоселецкий против Украины", §§ 81, 82) или поскольку они являлись "правительственным инструментом в процессе приватизации государственного сектора энергетики" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кооператив "Агрикола Слобозия-Ханесей" против Республики Молдова" (Cooperativa Agricola Slobozia-Hanesei v. Moldova) от 3 апреля 2007 г., жалоба N 39745/02, § 17).

65. Кроме характера деятельности, Европейский Суд учитывает условия ее осуществления, обращая особое внимание на монополию, которой обладает предприятие на рынке (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "Компания РЕНФЕ против Испании" (RENFE v. Spain) от 8 сентября 1997 г., жалоба N 35216/97, а также в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Компания Radio France и другие против Франции").

66. Наконец, в своем анализе критериев институциональной и оперативной независимости от государства Европейский Суд учитывает степень включенности государства в управление имуществом, переданным предприятию, а также уровень контроля за текущей деятельностью. Контроль государства может принимать различные формы, а именно формы реорганизации и ликвидации предприятия, а также передачи имущества последнего другому предприятию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 55, Постановление Европейского Суда по делу "Чернобрывко против Украины" (Chernobryvko v. Ukraine) от 4 октября 2005 г., жалоба N 11324/02, § 23, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда "Алишич и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии", §§ 115, 116), принятия мер по финансовой поддержке несостоятельного предприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении", § 52), законодательного запрета на изъятие имущества предприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины", § 45), прямого управления предприятием со стороны министерства (Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины", §§ 33 и 45, в данном деле Министерство энергетики Украины) или правительственными органами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Р. Качапор и другие против Сербии" (R. Kacapor and Others v. Serbia) от 15 января 2008 г., NN 2269/06, 3041/06, 3042/06, 3043/06, 3045/06 и 3046/06, § 97, Постановление Большой Палаты Европейского Суда "Алишич и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии", § 116) и строгой законодательной регламентации деятельности (Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины", § 45, а также Постановление Европейского Суда по делу "Лисянский против Украины" (Lisyanskiy v. Ukraine) от 4 апреля 2006 г., жалоба N 17899/02, § 19).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

67. Применительно к обстоятельствам настоящего дела Европейский Суд прежде всего отмечает, что доводы властей Российской Федерации свидетельствуют о том, что предприятие-должник согласно законодательству Российской Федерации является независимым юридическим лицом. Хотя Европейский Суд неоднократно отмечал, что правовой статус предприятия согласно внутригосударственному законодательству не является решающим критерием при установлении ответственности государства в отношении действий предприятия по смыслу Конвенции (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 56, а также mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленки и другие против Украины", § 45, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лисянский против Украины", § 19, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кооператив "Агрикола Слобозия-Ханесей" против Республики Молдова", §§ 18, 19, Постановление Европейского Суда по делу "Григорьев и Какаурова против Российской Федерации" (Grigoryev and Kakaurova v. Russia) от 12 апреля 2007 г., жалоба N 13820/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 8 (примеч. редактора).), § 35, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Р. Качапор и другие против Сербии", § 98) (см. § 64 настоящего Решения), он склоняется к тому, чтобы согласиться с доводом властей Российской Федерации о различных аспектах внутригосударственного законодательства об унитарных предприятиях.

68. Что касается статуса руководителей предприятий, который, по мнению властей Российской Федерации, предполагает "независимость" в деятельности унитарных предприятий, Европейский Суд отмечает, что, хотя такая ситуация описана в Концепции 1999 года как неприемлемая (см. § 37 настоящего Решения), законодатель принял меры по ограничению чрезмерных полномочий этих руководителей и установлению их ответственности перед государством, а также введению более строгого контроля за деятельностью предприятий (см. §§ 19, 25, 39-41 настоящего Решения).

69. Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации, согласно которому унитарные предприятия являются коммерческими организациями, имеющими своей целью получение прибыли, деятельность которых соответствует целям, предусмотренным в учредительных документах (см. §§ 15 и 16 настоящего Решения). Однако он отмечает, что даже в том, что касается правового статуса, унитарное предприятие является особой формой, основанной на том факте, что оно создано для достижения государственных целей, которые не могут быть доверены частным фирмам, а именно в области обеспечения национальной безопасности или социальной политики государства (см. § 19 настоящего Решения).

70. Европейский Суд принимает во внимание довод, касающийся законодательного запрета на произвольное изъятие государственными органами имущества, переданного предприятию (см. § 54 настоящего Решения). Он отмечает, что, если формально полномочие государства распоряжаться этим имуществом или осуществлять постоянный контроль за его использованием ограничено (см. §§ 24-28 настоящего Решения), то на практике государство обладает определенными контрольными полномочиями в отношении имущества, принадлежащего предприятию. На самом деле, с одной стороны, статья 295 ГК РФ в толковании двух высших судов Российской Федерации устанавливает, что собственник не вправе распоряжаться этим имуществом (см. § 29 настоящего Решения). С другой стороны, государственные органы вправе изымать имущество, переданное предприятию на праве хозяйственного ведения, а именно в рамках процедуры ликвидации или реорганизации предприятия (см. §§ 24 и 27 настоящего Решения). Судебная практика арбитражных судов показывает, что в случаях, когда собственник принимает решение о ликвидации или реорганизации предприятия, он также может законно изъять имущество, принадлежащее последнему (см. § 31 настоящего Решения). Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал схожую ситуацию в деле "Ершова против Российской Федерации" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 11 и 60).

71. Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что такие предприятия обладают правом управления и распоряжения своим имуществом по своему усмотрению без вмешательства государственных органов (см. §§ 54, 23 и 26* (* Такая последовательность в тексте (примеч. редактора).) настоящего Решения), однако за некоторыми исключениями. В этой связи он отмечает, что унитарное предприятие обладает особой правоспособностью, учитывая, что оно может распоряжаться своим имуществом лишь в рамках осуществления предписанной ему деятельности, как это определено в его уставных документах. Договоры, заключаемые им в нарушение этих положений, являются ничтожными, и это не зависит от согласия собственника (см. § 23 настоящего Решения). Из этой особенности правоспособности предприятия проистекает полномочие государственных органов, собственников имущества, оспаривать заключенные этим предприятием договоры, что делает процесс подписания договоров с такими предприятиями довольно зависимым (см. в этой связи Концепцию 2009 года, § 38 настоящего Решения). Кроме того, закон наделяет собственника правом контролировать использование имущества по назначению, а также правом ежегодной проверки финансовых документов предприятия (см. §§ 25 и 26 настоящего Решения). Совокупность этих полномочий собственника, даже если они не реализуются в полной мере, предоставляет государственным органам потенциальную возможность контроля за деятельностью унитарных предприятий.

72. Кроме того, власти Российской Федерации выдвинули доводы, касающиеся финансового статуса унитарных предприятий по отношению к государственному бюджету. С одной стороны, они согласились с тем, что счета предприятия не обеспечиваются, в отличие от счетов казенных предприятий, Федеральным казначейством (см. §§ 42, 43 настоящего Решения) в случае недостаточности средств. С другой стороны, они указывали, что законодательство Российской Федерации предусматривает единственное исключение из принципа отсутствия ответственности государства по долгам унитарного предприятия, а именно исключение, предусмотренное в части третьей статьи 56 ГК РФ и пункте 2 статьи 7 Закона о предприятиях (см. §§ 21 и 32 настоящего Решения). Европейский Суд отмечает, что это исключение применимо лишь к предприятиям, признанным несостоятельными (см. § 35 настоящего Решения), при условии, что их несостоятельность была спровоцирована обязательными к исполнению указаниями или иными действиями государственных органов (см. §§ 21 и 32 настоящего Решения). Европейский Суд считает, что вышеупомянутые правовые нормы, а также практика их применения (см. § 29 настоящего Решения) хорошо подтверждают тезис о том, что государство сохраняет свой контроль над унитарным предприятием. Указанные положения служат, таким образом, для защиты от произвольного и чрезмерного вмешательства государственных органов. Кроме того, Европейский Суд установил, изучив внутригосударственную судебную практику, что подобное вмешательство имело место. В действительности почти во всех делах, по которым суды Российской Федерации принимали решение о наличии субсидиарной ответственности, они считали, что собственник законно распоряжался переданным предприятию имуществом (см. § 29 настоящего Решения).

73. Исходя из этого Европейский Суд констатирует, соглашаясь с мнением властей Российской Федерации, что правовой статус таких предприятий предполагает в принципе широкую автономию последних (см. § 25-26 настоящего Решения) и что правовые нормы, принятые в Российской Федерации, довольно строго определяют пределы вмешательства государства - собственника имущества, переданного унитарным предприятиям, в дела, касающиеся распоряжения этим имуществом со стороны предприятия. Европейский Суд в то же время напоминает о противоречии, которое существует между действующим законодательством и практикой применения правовых механизмов, открывающих возможность ограничения независимости предприятия (см. § 62 настоящего Решения). В целях рассмотрения вопроса о независимости предприятия-должника в обстоятельствах настоящего дела следует выйти за пределы рассмотрения лишь правового статуса по внутригосударственному законодательству для того, чтобы решить, что за его деятельность несет ответственность государство. Европейский Суд должен изучить способ контроля, применяемый государством в настоящем деле. По мнению Европейского Суда, такой подход соответствует как сложившейся судебной практике (см. §§ 62-66 настоящего Решения), так и толкованию, данному КМП, статьи 8 об ответственности государства (см. §§ 45, 46 настоящего Решения).

74. По сути, рассматривая характер деятельности предприятия, Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации, согласно которому предприятие-должник не пользовалось ни прерогативой государственных властных полномочий, ни правом осуществления деятельности государственной важности. Эта точка зрения не оспаривалась заявителем и не опровергнута документами, содержащимися в деле и представленными в Европейский Суд. Фактически предприятие-должник осуществляло деятельность в области сельского хозяйства и сельскохозяйственной продукции, сфере, открытой для конкуренции (см. § 3 настоящего Решения); никакие оговорки в его учредительных документах не позволяют сделать вывод о том, что в рамках своей деятельности оно пользовалось прерогативой осуществления государственных полномочий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания Radio France и другие против Франции", § 26, а также Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Украина-Тюмень" против Украины" (Ukraine-Tyumen v. Ukraine) от 22 ноября 2007 г., жалоба N 22603/02, § 27, in fine* (* In fine (лат.) - в конце (примеч. переводчика).)). Предприятие-должник, таким образом, мало отличается от организаций, называемых частными.

75. В отношении институциональной и оперативной независимости предприятия Европейский Суд установил, что ни власти Российской Федерации, ни заявитель не утверждали, что государство - собственник имущества предприятия-должника вмешивалось в управление предприятием каким-либо образом, например, путем принятия мер, установленных Европейским Судом в предыдущих делах (см. § 66 настоящего Решения). В действительности заявитель не утверждал, что государство несет прямую ответственность за несостоятельность предприятия-должника, изъяв имущество последнего или давая через своих посредников обязательные к исполнению указания предприятию, что привело к причинению ущерба последнему. Европейский Суд, кроме того, отмечает, что заявитель не выдвигал подобных доводов и во внутригосударственных судах. Он также не смог опровергнуть тезис, представленный властями Российской Федерации в Европейском Суде, о том, что для возникновения субсидиарной ответственности не было оснований, поскольку несостоятельность предприятия-должника возникла, по его утверждению, скорее из-за неблагоприятной экономической ситуации, чем из-за плохого управления (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Анохин против Российской Федерации").

76. На основании вышеизложенного Европейский Суд полагает, что предприятие-должник не является "правительственной организацией" по смыслу Конвенции. Следовательно, нельзя требовать от государства, чтобы оно исполнило за счет средств федерального бюджета решения судов, вынесенные против рассматриваемого предприятия. Ответственность государства в рамках Конвенции, таким образом, следует рассматривать согласно принципам, разработанным в области неисполнения постановлений, вынесенных в отношении частных организаций (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кунашко против Российской Федерации", §§ 38-40).

2. Несет ли государство ответственность за неспособность его компетентных органов исполнить решение суда

(a) Доводы сторон

77. Ссылаясь на упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Шестаков против Российской Федерации", власти Российской Федерации утверждали, что несостоятельность частной организации не влечет за собой возникновения ответственности государства в рамках Конвенции и Протоколов к ней. Опираясь на доводы, изложенные выше (см. §§ 51 57 настоящего Решения), власти Российской Федерации полагали, что правовой статус унитарного предприятия аналогичен статусу частных организаций и что, следовательно, государство не несет ответственность по его обязательствам.

78. Власти Российской Федерации придерживались того мнения, что по сути государство могло нести ответственность лишь в качестве представителя публичной власти (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кунашко против Российской Федерации", §§ 38-40, и упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Шестаков против Российской Федерации"). Они указывали в этой связи, что компетентные органы приняли все надлежащие и необходимые меры для оказания помощи истцу в исполнении судебных решений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фочиач против Румынии" (Fociac v. Romania) от 3 февраля 2005 г., жалоба N 2577/02, § 70). Власти Российской Федерации добавили, конкретезируя, что перед открытием процедуры несостоятельности (банкротства) судебные приставы начали исполнительное производство по судебным решениям: они наложили арест на имущество предприятия-должника, выставили его на продажу, реализовывали имущество, тем самым обеспечивая выплаты в пользу заявителя. По утверждению властей Российской Федерации, если бы полное исполнение решения суда и было невозможным, так это в силу несостоятельности предприятия-должника. Следовательно, право заявителя, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, не было нарушено.

79. Заявитель настаивал на своей жалобе.

(b) Мнение Европейского Суда

80. Европейский Суд напоминает, что исполнение судебных решений или постановлений, судом какого бы уровня они не были вынесены, следует считать составным элементом "судопроизводства" по смыслу статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции", § 40, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Иммобилиаре Саффи" против Италии" (Immobiliare Saffi v. Italy), жалоба N 22774/93, § 63, ECHR 1999-V).

Он, кроме того, напоминает, что в случаях, когда решение суда вынесено против "частного" должника, позитивное обязательство государства состоит в том, чтобы обеспечить наличие правовых средств, позволяющих частным лицам добиться от недобросовестных должников выплаты сумм, присужденных судами (см. Решение Европейского Суда по делу "Дашар против Франции (Daсhar v. France) от 6 июня 2000 г., жалоба N 42338/98). Разумеется, речь идет не о гарантии результата, а о предоставлении правовых средств. Власти должны предпринять меры, которые являются разумно доступными, чтобы способствовать истцам в получении возмещения ущерба. Таким образом, государство может быть признано ответственным за невозможность выплаты присужденной задолженности "частным" должником лишь в случае, если было установлено, что меры, принятые внутригосударственными властями в этом отношении, были неадекватными и недостаточными (см. в этой связи упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Шестаков против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по делу "Руяну против Румынии" (Ruianu v. Romania) от 17 июня 2003 г., жалоба N 34647/97, § 66, упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Анохин против Российской Федерации" и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кунашко против Российской Федерации", § 38).

81. Кроме того, в гражданско-правовых вопросах государства - Высокие Договаривающиеся Стороны не несут ответственность за невозможность выплаты присужденной задолженности в силу несостоятельности "частного" должника (см. Постановление Европейского Суда по делу "Санлье против Франции" (Sanglier v. France) от 27 мая 2003 г., жалоба N 50342/99, § 39). Таким образом, власти государства-ответчика не могут быть признаны непосредственно ответственными за нарушения, допущенные ликвидационной комиссией, назначенной судом (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации", § 107).

82. Учитывая обстоятельства настоящего дела и принимая во внимание выводы, сделанные выше (см. §§ 67-76 настоящего Решения), Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не несут непосредственной ответственности за невыполнение обязательств предприятием-должником. В сущности законодательство Российской Федерации об исполнительном производстве не предусматривает каких-либо исключений, касающихся процедуры исполнения судебных решений в отношении унитарных предприятий (см. § 42 настоящего Решения). Следовательно, долги последнего не могут быть выплачены за счет средств федерального бюджета. Служба судебных приставов несет ответственность за исполнение судебных решений, вынесенных против унитарных предприятий до тех пор, пока не начата процедура несостоятельности (банкротства) (см. § 44 настоящего Решения).

83. Следует, таким образом, рассмотреть вопрос о наличии ответственности государства за бездействие службы судебных приставов.

84. Европейский Суд отмечает, что заявитель получил решение суда, вынесенное в его пользу 23 мая 2005 г. Районная служба судебных приставов г. Глазова 6 июня 2005 г. начала процедуру исполнения. 1 июля 2005 г. временный управляющий, назначенный арбитражным судом, уведомил службу судебных приставов о том, что была начата процедура несостоятельности, и попросил предоставить в его распоряжение все исполнительные документы. Еще до признания предприятия-должника несостоятельным 6 сентября 2005 г., заявителю была выплачена определенная сумма в качестве частичного исполнения решения суда от 23 мая 2005 г. (см. § 8 настоящего Решения). Соответственно, исполнительное производство велось службой судебных приставов один месяц и восемь дней. Остаток задолженности не был выплачен заявителю в связи с несостоятельностью предприятия-должника.

85. Согласно информации, предоставленной властями Российской Федерации, которая не оспаривалась заявителем, судебные приставы не допускали бездействия в течение указанного выше периода: они наложили арест на имущество предприятия-должника и выставили его на продажу. Таким образом, они предприняли все меры, которые были им разумно доступны, в целях исполнения решения суда.

86. Что касается периода после признания несостоятельности предприятия-должника, Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил доказательств того, что в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции он не имел какой-либо надежды на возмещение задолженности исключительно в силу признания несостоятельности должника, подлежащего ликвидации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Санлье против Франции", § 39).

87. Следовательно, жалоба заявителя на бездействие компетентных органов при исполнении решения суда является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

B. Нарушение статьи 13 Конвенции

88. Заявитель жаловался на отсутствие эффективных средств правовой защиты, которые позволили бы ему добиться исполнения решения мирового судьи от 23 мая 2005 г. Он ссылался на статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый человек, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

89. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие во внутригосударственном законодательстве правовых средств, которые обеспечивают реализацию установленных в Конвенции прав и свобод. Это положение, как следствие, требует наличия правовых средств, которые позволяли бы компетентным внутригосударственным органам разрешить "оспоримую жалобу" на нарушение положений Конвенции. Принимая во внимание свои выводы, сделанные выше, Европейский Суд полагает, что заявитель не представил "оспоримую жалобу" в отношении положений Конвенции и Протоколов к ней, по крайней мере, в том, что касается изначальной неспособности властей исполнить судебные решения (см. §§ 67-75 настоящего Решения).

90. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что жалоба заявителя является неприемлемой ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения (примеч. переводчика).) в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

На основании изложенного суд единогласно:

объявил жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда