Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 марта 2016 г. Дело "Блохин (Blokhin) против Российской Федерации" (Жалоба N 47152/06) (Большая Палата)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Блохин (Blokhin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 47152/06)

Постановление Суда

Страсбург, 23 марта 2016 г.

По делу "Блохин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека, рассматривая дело Большой Палатой в составе:

Гвидо Раймонди, Председателя Палаты,

Дина Шпильманна,

Андраша Шайо,

Ишиля Каракаша,

Йозепа Касадеваля,

Луиса Лопеса Герры,

Марка Виллигера,

Боштьяна М. Зупанчича,

Яна Шикута,

Георга Николау,

Леди Бианку,

Хелены Келлер,

Алеша Пейхаля,

Валерия Грицко,

Дмитрия Дедова,

Роберта Спано,

Юлии Антоанеллы Моток, судей,

а также при участии Лоренса Эрли, юрисконсульта Суда* (* Возглавляет Секретариат Большой Палаты Европейского Суда (примеч. переводчика).),

заседая за закрытыми дверями 12 февраля 2015 г. и 7 января 2016 г.,

вынес в последний указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 47152/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Иваном Борисовичем Блохиным (далее - заявитель) 1 ноября 2006 г.

2. Интересы заявителя представлял И.В. Новиков, адвокат, практикующий в г. Новосибирске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что его содержание в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было незаконным, что условия его содержания были бесчеловечными и что производство по делу в отношении него было несправедливым.

4. 29 сентября 2010 г. власти Российской Федерации были официально уведомлены о жалобе.

5. 14 ноября 2013 г. Палата Первой Секции в составе судей Изабель Берро-Лефевр, Ханлара Гаджиева, Мирьяны Лазаровой Трайковской, Юлии Лаффранк, Эрика Мёсе, Ксении Туркович и Дмитрия Дедова, судей, а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда, вынесла Постановление, в котором Палата единогласно признала жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу и установила, что имели место нарушения статьи 3 Конвенции, пункта 1 статьи 5 Конвенции, а также пункта 1 и подпунктов "c" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

6. 13 февраля 2014 г. власти Российской Федерации обратились с ходатайством о направлении дела в Большую Палату Европейского Суда в соответствии со статьей 43 Конвенции и правилом 73 Регламента Суда. Коллегия Большой Палаты удовлетворила ходатайство 24 марта 2014 г.

7. Состав Большой Палаты Европейского Суда был определен в соответствии с положениями пунктов 4 и 5 статьи 26 Конвенции и правилом 24 Регламента Суда.

8. Заявитель и власти Российской Федерации представили свои замечания в письменном виде. 9 октября 2014 г., проведя консультации со сторонами, Председатель Большой Палаты Европейского Суда принял решение не проводить слушания, но предложил сторонам представить в письменном виде дополнительные замечания, что они и сделали. Кроме того, были получены комментарии от международной организации "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья" (Mental Disability Advocacy Center) (далее также - Центр) и Лиги прав человека Чешской Республики (League of Human Rights of the Czech Republic) (далее также - Лига), которые были приглашены Председателем Большой Палаты Европейского Суда в качестве третьей стороны для участия в рассмотрении дела (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 3 правила 44 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

9. Заявитель родился в 1992 году и проживает в г. Новосибирске.

А. Предыстория заявителя и состояние его здоровья

10. В какой-то момент до сентября 2004 года родители заявителя были лишены родительских прав, и заявитель был помещен в детский дом, пока в октябре 2004 года дедушка не был назначен его опекуном, после чего заявитель жил вместе с ним. 28 февраля 2005 г. опека дедушки была отменена, но он был вновь назначен опекуном заявителя в начале 2006 г.

11. С 2002 по 2005 год заявитель, один и в составе группы несовершеннолетних, предположительно совершил ряд преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации, в том числе хулиганские действия, разбой и вымогательство. Поскольку он не достиг возраста, предусматривающего уголовную ответственность, уголовные дела в отношении него возбуждены не были, но он являлся объектом пяти доследственных проверок и был поставлен на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних Советского районного управления внутренних дел г. Новосибирска (далее - инспекция по делам несовершеннолетних). Кроме того, после четвертого расследования, 21 сентября 2004 г., он был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей сроком на 30 дней.

12. Согласно медицинским документам заявителя он страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивностью (невролого-поведенческое расстройство, проявляющееся такими симптомами, как трудность концентрации внимания, гиперактивность и импульсивность либо сочетанием того и другого), и вследствие нейрогенного мочевого пузыря он страдал от энуреза (заболеванием, характеризующимся недержанием мочи).

13. 27 декабря 2004 г. и 19 января 2005 г. он был осмотрен невропатологом и психиатром. Ему были назначены лекарственный препарат, регулярное наблюдение у невропатолога и психиатра и регулярные психологические консультации.

B. Доследственная проверка, касающаяся заявителя

14. 3 января 2005 г. заявитель, которому на тот момент было 12 лет, находился в доме своего девятилетнего соседа С., когда мать С. вызвала милицию. Сотрудники отдела внутренних дел забрали заявителя и доставили его в Советский районный отдел внутренних дел г. Новосибирска. Заявителю не сообщили о причинах задержания.

15. По словам заявителя, его поместили в камеру, в которой не было окон, а свет в камере был выключен. После того, как он провел там около часа в темноте, его допросил* (* Так в тексте - "question" (допрашивать). Как следует из соответствующего, в том числе уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, на указанном этапе задержания к заявителю, тем более несовершеннолетнему, "допрос" как мера предварительного расследования применяться не мог. Речь идет, очевидно, именно о "беседе" (см. также § 16 настоящего Постановления). Однако далее по тексту перевода использование глагола "question" сохранено при переводе как "допрос", несмотря на необходимость использования в отношении заявителя по настоящему делу термина "беседа" - "interview" (примеч. переводчика).) сотрудник отдела внутренних дел. Сотрудник сказал ему, что С. обвинила его в вымогательстве. Он советовал заявителю признаться, говоря, что, если он это сделает, то его немедленно освободят, а если он откажется дать признательные показания, его заключат под стражу. Заявитель подписал признательные показания. Сотрудник отдела внутренних дел сразу же позвонил дедушке заявителя, чтобы сообщить ему, что заявитель задержан в отделе внутренних дел и его можно забрать домой. Когда дедушка заявителя прибыл в отдел внутренних дел, И.Б. Блохин отказался от своих признательных показаний и заявил о своей невиновности.

16. Власти Российской Федерации оспорили изложенную заявителем версию событий, имевших место в отделе внутренних дел. Власти государства-ответчика утверждали, что заявителя не допрашивали официально, а попросили дать "объяснение", что его опрашивал сотрудник отдела внутренних дел, который имел педагогическое образование, и что заявителю сообщили о его праве хранить молчание. Он не подвергался какому-либо давлению или запугиванию. Его дедушка присутствовал во время беседы.

17. В тот же день дедушка заявителя составил письменное заявление, в котором описал характер и образ жизни заявителя. Он утверждал, что за два дня до инцидента он видел у заявителя деньги. Когда он спросил, откуда деньги, заявитель ответил, что получил их от своего отца.

18. С. и его мать беседовали об инциденте с сотрудниками отдела внутренних дел и утверждали, что дважды, 27 декабря 2004 г. и 3 января 2005 г., заявитель вымогал у С. 1 000 рублей, угрожая ему расправой, если тот не отдаст деньги.

19. 12 января 2005 г. инспекция по делам несовершеннолетних отказала в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя. Ссылаясь на признательные показания заявителя, показания С. и матери С., сотрудниками инспекции было установлено, что 27 декабря 2004 г. и 3 января 2005 г. заявитель вымогал у С. деньги. Следовательно, его действия содержали элементы уголовного преступления в виде вымогательства, преследуемые в соответствии со статьей 163 Уголовного кодекса Российской Федерации. Однако принимая во внимание тот факт, что заявитель не достиг возраста уголовной ответственности, он не мог быть подвергнут уголовному преследованию за свои действия.

20. 3 февраля 2005 г. дедушка заявителя обратился в прокуратуру Советского района г. Новосибирска с жалобой на то, что заявителя, несовершеннолетнего, страдающего психическим расстройством, запугали, а затем допросили без приглашения на допрос его опекуна, а также на то, что его признание было получено под принуждением. Дедушка заявителя просил, чтобы признательные показания были признаны неприемлемыми в качестве доказательства и чтобы доследственная проверка была прекращена в связи с отсутствием доказательств совершения преступления, а не в связи с возрастом заявителя.

21. 8 июня 2005 г. прокуратура Советского района г. Новосибирска отменила постановление от 12 января 2005 г., установив, что доследственная проверка была проведена в неполном объеме. Прокуратура санкционировала дальнейшее проведение доследственной проверки.

22. 6 июля 2005 г. инспекция по делам несовершеннолетних вновь отказала в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя по тем же основаниям.

23. В течение последующих месяцев дедушка заявителя подал несколько жалоб в прокуратуры различных уровней, ходатайствуя о проведении новых проверок по делу заявителя. Он жаловался на то, что признание у заявителя было получено под давлением со стороны сотрудников отдела внутренних дел. В частности, заявитель находился в темной камере в течение часа, и сотрудник отдела внутренних дел допрашивал его без приглашения на допрос опекуна, психолога или педагога. Сотрудник отдела внутренних дел принудил заявителя подписать признательные показания, не предоставив ему юридической помощи. Затем указанный сотрудник вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на том основании, что заявитель не достиг возраста уголовной ответственности, отметив при этом, что участие заявителя в вымогательстве было установлено.

24. В письмах от 4 августа, 9 ноября и 16 декабря 2005 г. прокуратура Советского района г. Новосибирска и прокуратура Новосибирской области ответили, что уголовное дело в отношении заявителя не было возбуждено в связи с его возрастом. Следовательно, он не имел статуса подозреваемого или обвиняемого. 3 января 2005 г. сотрудник отдела внутренних дел просил заявителя дать "объяснение", а не допрашивал его. При указанных обстоятельствах участие юриста, психолога или педагога не было обязательным. Отсутствовали какие-либо доказательства того, что до допроса заявителя держали в темной камере, ему пришлось ждать не более 10 минут, пока не приехал представитель инспекции по делам несовершеннолетних, чтобы побеседовать с ним. Тот факт, что заявитель вымогал деньги, был установлен на основании показаний С. и его матери, а также признательных показаний заявителя, полученных в ходе беседы 3 января 2005 г.

С. Постановление о заключении под стражу

25. 10 февраля 2005 г. начальник Советского районного отдела внутренних дел г. Новосибирска ходатайствовал перед Советским районным судом г. Новосибирска о получении санкции на помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

26. 21 февраля 2005 г. Советский районный суд г. Новосибирска провел слушание, на котором присутствовали заявитель и его дедушка, который предоставил медицинские заключения, подтверждавшие, что заявитель страдал психическим расстройством и энурезом.

27. В тот же день суд вынес постановление, которым санкционировал помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней. Суд постановил следующее:

"Начальник Советского районного отдела внутренних дел г. Новосибирска ходатайствовал перед судом о помещении [заявителя], который с 4 января 2002 г. находился на учете в инспекции по делам [несовершеннолетних] как несовершеннолетний правонарушитель, в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней.

14 мая 2003 г. [заявитель] совершил преступление, предусмотренное статьей 161 Уголовного кодекса Российской Федерации. Уголовное дело не было возбуждено, поскольку он не достиг возраста уголовной ответственности.

24 июля 2003 г. [заявитель] совершил преступление, предусмотренное статьей 213 Уголовного кодекса Российской Федерации. Уголовное дело не было возбуждено, поскольку он не достиг возраста уголовной ответственности.

27 августа 2004 г. [заявитель] вновь совершил уголовное преступление, предусмотренное статьей 161 Уголовного кодекса Российской Федерации. Уголовное дело не было возбуждено, поскольку он не достиг возраста уголовной ответственности. [Заявитель] был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней.

Несовершеннолетний проживает в неблагоприятных семейных условиях, при этом его дедушка отвечает за его воспитание в той степени, насколько это возможно; родители [заявителя] страдают алкоголизмом и оказывают негативное влияние на своего сына. До того, как [дедушке] заявителя был предоставлен статус опекуна, [заявитель] жил в детском доме и учился в школе N 61. В рассматриваемое время он учился в школе N 163, часто прогуливал школу и вообще перестал ее посещать начиная с декабря. В связи с тем, что необходимый контроль над ним отсутствует, несовершеннолетний проводит бльшую часть своего времени на улице, совершая общественно опасные правонарушения.

27 декабря 2004 г. [заявитель] совершил еще одно преступление, предусмотренное статьей 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, уголовное дело не было возбуждено, поскольку он не достиг возраста уголовной ответственности.

Принимая во внимание вышеизложенные обстоятельства, [начальник] отдела внутренних дел считает необходимым поместить [заявителя] в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей сроком на 30 дней для предотвращения совершения им других противоправных действий.

Представитель инспекции по делам несовершеннолетних поддержал ходатайство начальника отдела внутренних дел и пояснил, что опекун [заявителя] подал заявление об отказе от опекунства и [инспекция] удовлетворила его.

[Заявитель] отказался давать какие-либо объяснения.

Представитель [заявителя], [его дедушка], возражал против помещения [заявителя] в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, отмечая, что [заявитель] не совершал уголовного преступления 27 декабря 2004 г., поскольку в тот момент находился с [дедом] в кабинете врача для прохождения медицинского осмотра.

Адвокат [Р.] просила суд отклонить ходатайство начальника отдела внутренних дел.

Прокурор просил суд удовлетворить ходатайство и поместить [заявителя] в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, принимая во внимание, что документы, предоставленные опекуном [заявителя], не подтверждали тот факт, что 27 декабря 2004 г., в 13.00, [заявитель] находился в кабинете врача или что он не мог совершить преступление, особенно учитывая личность [заявителя], а также тот факт, что ранее он уже совершил ряд преступлений.

Заслушав участников процесса и изучив предоставленные ими материалы, суд считает, что ходатайство должно быть удовлетворено по следующим причинам: [заявитель] состоит на учете в [инспекции по делам несовершеннолетних районного отдела внутренних дел]; ранее он помещался в [центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей] с целью исправления его поведения, но не сделал соответствующих выводов и в впоследствии совершал правонарушения; профилактические меры, принятые инспекцией [по делам несовершеннолетних] и опекуном, не дали результатов, подтверждая, что заявитель не извлек урока из сложившейся ситуации. [Заявитель] должен быть помещен в [центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей] на 30 дней для исправления поведения.

Рассмотренные судом материалы дела свидетельствуют, что [заявитель] совершил общественно опасное преступление: жалоба матери С. подтверждает, что 27 декабря 2004 г., приблизительно в 13.00, [заявитель] во дворе вымогал 1 000 рублей у ее сына [С.]. Заявитель сопровождал эти действия угрозами применения насилия. 3 января 2005 г. [заявитель] снова пришел к ним домой и вновь вымогал у ее сына 1 000 рублей, угрожая применением насилия. Пояснения С. указывают на то, что 27 декабря 2004 г., примерно в 13.00, [заявитель] требовал во дворе у [C.] 1 000 рублей. Он сопровождал эти действия угрозами применения насилия, и [С.] отдал ему деньги. 3 января 2005 г. [заявитель] вновь пришел к ним домой и потребовал от С. еще 1 000 рублей, снова угрожая ему применить насилие. [С.] пожаловался своей матери, которая обратилась в милицию.

Суд принимает во внимание, что данные обстоятельства подтверждаются показаниями [заявителя], который не отрицал, что 27 декабря 2004 г. получил деньги от [С.], поскольку последний боялся заявителя. [Заявитель] также не отрицал тот факт, что 3 января 2005 г. он приходил к С. домой. Уголовное дело в связи с событиями 27 декабря 2004 г. и 3 января 2005 г. не было возбуждено, поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности.

Принимая во внимание данные обстоятельства, суд считает необоснованными и неподтвержденными объяснения опекуна заявителя о том, что [заявитель] не совершал преступлений 27 декабря 2004 г. и 3 января 2005 г.

Учитывая вышеизложенные факты, а также руководствуясь подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", суд удовлетворяет ходатайство начальника отдела внутренних дел и принимает решение поместить заявитель в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей сроком на 30 дней".

D. Содержание в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

28. 21 февраля 2005 г. заявитель был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей г. Новосибирска, где пробыл до 23 марта 2005 г.

1. Описание заявителем условий содержания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

29. По словам заявителя, в спальной комнате с ним находились еще семь несовершеннолетних лиц, содержащихся в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (далее - содержащиеся в центре несовершеннолетние). Свет в спальне не выключали всю ночь.

30. В течение дня содержащимся в центре несовершеннолетним было запрещено лежать на кроватях и входить в спальню. Они вынуждены были проводить весь день в большой пустой комнате, в которой не было ни мебели, ни спортивного инвентаря. Несколько раз им давали шахматы и другие настольные игры. Им разрешили выйти на улицу только два раза за 30 дней пребывания заявителя в центре.

31. С содержащимися в центре несовершеннолетними проводили занятия два раза в неделю примерно по три часа. Им преподавали только математику и русский язык. У них не было других дисциплин из официально утвержденной учебной программы средней школы. Около 20 детей разных возрастов и уровней школьной подготовки обучались вместе в одном классе.

32. Воспитатели применяли коллективные наказания для несовершеннолетних. В случае, если один из них нарушал строгий режим, установленный в центре, всех содержащихся в центре несовершеннолетних выстраивали в ряд вдоль стены, они не могли двигаться, разговаривать, им не разрешали сидеть. Учитывая тот факт, что многие из несовершеннолетних были психологически неустойчивыми и непослушными, поскольку росли в социально неблагоприятной среде, такое наказание применялось каждый день и зачастую длилось в течение нескольких часов.

33. Содержащимся в центре несовершеннолетним не разрешалось покидать комнату, в которой их собирали. Они должны были просить разрешения воспитателя, чтобы выйти в туалет, и ходили туда группами по три человека. Поэтому, чтобы выйти в туалет, они вынуждены были ждать, пока сформируется такая группа. Принимая во внимание тот факт, что заявитель страдал энурезом, то, что он не мог ходить в туалет так часто, как ему было нужно, являлось причиной болей в мочевом пузыре и причиняло психологические страдания. Если его просьбы о разрешении выйти в туалет были слишком частые, воспитатели наказывали его, заставляя его делать особенно трудоемкую уборку.

34. Хотя дедушка заявителя сообщил медицинским сотрудникам центра о том, что его внук страдал энурезом и у него были синдром дефицита внимания и гиперактивность, заявитель не получал никакого лечения.

2. Описание властями Российской Федерации условий содержания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей* (* В тексте Постановления употреблен термин "detention" - "содержание под стражей". Однако в российской правовой системе это выражение применяется к лицам, имеющим какой-либо статус в рамках подготовки к производству по уголовному делу или возбужденному уголовного дела. Поскольку в случае с заявителем по настоящей жалобе уголовное дело отсутствовало, употреблять здесь и далее по тексту выражение "содержание под стражей" к заявителю не представляется корректным (примеч. переводчика).)

35. Согласно заявлению властей Российской Федерации каждая спальня в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей имела площадь 17 кв. м, и в ней были четыре кровати. Доступ к ванным комнатам и туалетам, располагавшимся на каждом этаже, не был ограничен.

36. В центре была столовая, где предоставлялось пятиразовое питание. В центре также были игровая комната и спортивный зал. Кроме того, были доступны аудиои видеотехника, развивающие игры и художественная литература.

37. Воспитатели проводили "профилактическую работу" с каждым несовершеннолетним правонарушителем центра и могли применять меры стимулирования или меры наказания в виде устных выговоров. Телесные наказания не применялись, содержащихся в центре несовершеннолетних никогда не заставляли выполнять тяжелую или грязную работу.

38. В медицинской части центра временного содержания имелись все необходимое оборудование и медикаменты. Из списка сотрудников центра, предоставленного властями Российской Федерации, следует, что в штате медицинской части были педиатр, две медсестры и психолог. Согласно заявлению властей Российской Федерации педиатр осматривал каждого ребенка по прибытии и впоследствии каждый день. В случае необходимости детям назначалось лечение. Из учетно-статистической карточки заявителя, находившейся в центре, следует, что он не сообщил врачу о том, что страдал энурезом.

39. Личное дело заявителя, содержащее, в частности, информацию о состоянии его здоровья при поступлении, о проведенных с ним профилактических мероприятиях и наложенных взысканиях, было уничтожено 17 января 2008 г., по истечении установленного законом срока хранения в соответствии с приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 апреля 2004 г. N 215 (см. § 73 настоящего Постановления). Тем не менее власти Российской Федерации утверждали, что упомянутая выше учетно-статистическая карточка заявителя была сохранена, поскольку срок ее хранения не был ограничен в соответствии с приказом N 215 (см. § 74 настоящего Постановления).

40. По информации властей Российской Федерации, другие медицинские документы заявителя, а также журналы регистрации центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей были уничтожены, как только в них отпала необходимость, без какой-либо регистрации данного факта. Это стало возможным, поскольку отсутствовали какие-либо инструкции по хранению таких документов до вступления в силу приказа Министерства внутренних дел Российской Федерации от 12 мая 2006 г. N 340 (который предусматривал, что медицинские документы должны храниться в течение трех лет).

41. Вместе с тем власти Российской Федерации предоставили написанное воспитательницей центра временного содержания заявление от 23 декабря 2010 г. Воспитательница подтвердила описание условий содержания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, приведенное властями Российской Федерации. Она также заявила, что один из воспитателей всегда находился в комнате, где были собраны несовершеннолетние, что обеспечивало непрерывность воспитательного процесса. Учителя из соседней школы регулярно приезжали в центр, поэтому содержавшиеся в центре несовершеннолетние могли обучаться по программе средней школы. После их освобождения из центра им выдавали справку о полученном образовании. Воспитательница утверждала, что не помнит заявителя, но указала, что она не слышала каких-либо просьб или жалоб от него или от какого-либо другого несовершеннолетнего из центра.

42. Власти Российской Федерации также предоставили копию соглашения от 1 сентября 2004 г. между центром временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и средней школой N 15, согласно которому школа обязалась организовать в центре процесс обучения по программе средней школы в соответствии с учебным планом, разработанным центром. Властями Российской Федерации была подготовлена копия двухнедельного учебного плана без указания даты. План предусматривал четыре урока в день по вторникам, четвергам и пятницам.

E. Состояние здоровья заявителя после освобождения из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

43. 23 марта 2005 г. заявитель был освобожден из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. На следующий день он был доставлен в больницу, где ему было назначено лечение от невроза, синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Он оставался в больнице, по крайней мере, до 21 апреля 2005 г.

44. 31 августа 2005 г. заявитель был помещен в детский дом и согласно выписке из медицинских документов заявителя, подготовленной сотрудниками детского дома, он убегал оттуда в периоды с 14 сентября по 11 октября и с 13 по 23 октября 2005 г.

45. 1 ноября 2005 г. он был переведен в детскую психиатрическую больницу, где оставался до 27 декабря 2005 г. В какой-то момент после этого заявителя вернули дедушке, который был восставлен в правах опекуна.

46. 4 октября 2005 г. дедушка заявителя подал жалобу в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, утверждая, что заявитель, который страдал психическим расстройством, не получил какой-либо медицинской помощи в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, что привело к ухудшению его здоровья, и что с заявителем не проводились школьные занятия. Аналогичную жалобу он направил в органы прокуратуры письмом, датированным 30 ноября 2005 г. Несмотря на то, что прокуратура Советского района г. Новосибирска направила ответное письмо дедушке заявителя 9 ноября 2005 г., а прокуратура Новосибирской области направила свой ответ 16 декабря 2005 г., оба этих письма были посвящены исключительно процессуальным вопросам, связанным с делом заявителя (см. § 24 настоящего Постановления), и не содержали ответов на жалобы дедушки заявителя в той их части, которая касалась состояния здоровья заявителя и условий содержания его под стражей.

F. Жалобы заявителя на постановление о его помещении под стражу в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

47. В то же время 2 марта 2005 г. дедушка заявителя обжаловал постановление о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей от 21 февраля 2005 г. Он утверждал, во-первых, что помещение заявителя в центр было незаконным, поскольку подпункт 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" не содержал такого основания ограничения свободы несовершеннолетних, как "исправление поведения". Во-вторых, он утверждал, что не был уведомлен о постановлении от 12 января 2005 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя и поэтому был лишен возможности обжаловать его. Дедушка заявителя также утверждал, что вывод суда о том, что заявитель совершил преступление, был основан на показаниях С. и его матери и на признательных показаниях заявителя. Однако заявитель дал признательные показания в отсутствие своего опекуна. Педагог также не присутствовал при беседе, педагог не присутствовал и при беседе с С. Следовательно, эти показания являлись недопустимыми доказательствами. Более того, С. и его мать не присутствовали на судебном заседании, и суд не заслушал их показания. Также суд не проверил алиби заявителя. В заключение дедушка заявителя обжаловал то обстоятельство, что суд не принял во внимание ненадлежащее состояние здоровья заявителя и не проверил, можно ли было при таком состоянии здоровья помещать заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

48. 21 марта 2005 г. Новосибирский областной суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, отменил постановление о содержании под стражей от 21 февраля 2005 г. Суд установил, что исправления поведения не было указано в списке оснований, перечисленных в подпункте 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" для помещения несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Следовательно, согласно внутригосударственному законодательству исправление поведения не является основанием для помещения в центр временного содержания. Кроме того, районный суд не привел доводов того, почему он счел необходимым поместить заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Сам по себе факт того, что заявитель совершил преступление, за которое он не был привлечен к уголовной ответственности в связи с тем, что не достиг возраста уголовной ответственности, не может служить основанием для ограничения свободы. Такое ограничение свободы было бы возможно только при наличии одного из дополнительных условий, перечисленных в подпункте 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (см. § 66 настоящего Постановления). Новосибирский областной суд направил дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение.

49. 11 апреля 2005 г. Советский районный суд г. Новосибирска прекратил производство по делу в связи с тем, что начальник Советского районного отдела внутренних дел г. Новосибирска отозвал свое ходатайство о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Заявитель и его дедушка не были уведомлены о дате проведения слушания.

50. 22 марта 2006 г. дедушка заявитель подал жалобу о пересмотре в порядке надзора постановления от 11 апреля 2005 г. Он жаловался на то, что в результате прекращения производства по делу заявитель был лишен возможности доказать свою невиновность в отношении обвинения, за которое он уже отбыл наказание в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

51. 3 апреля 2006 г. председатель Новосибирского областного суда отменил постановление от 11 апреля 2005 г. Он установил, во-первых, что в соответствии с пунктом 3 статьи 31.2 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" судья, рассматривающий ходатайство о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, уполномочен вынести постановление либо об отклонении либо об удовлетворении ходатайства. Он не имел полномочий прекращать производство по делу. Во-вторых, заявитель и его опекун не были уведомлены о дате проведения слушания и, следовательно, были лишены возможности представить замечания по вопросу о прекращении производства по делу.

52. 17 апреля 2006 г. прокурор Новосибирской области подал надзорное представление о пересмотре постановления областного суда от 21 марта 2005 г.

53. 12 мая 2006 г. президиум Новосибирского областного суда отменил постановление от 21 марта 2005 г., постановив, что оно было вынесено незаконным составом судей. Суд вернул дело на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции.

54. 29 мая 2006 г. председатель Новосибирского областного суда провел новое кассационное слушание по делу и оставил без изменения постановление от 21 февраля 2005 г., санкционирующее помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Он установил, что заявитель совершил противоправное деяние, предусмотренное статьей 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, но уголовное дело в отношении него не было возбуждено, поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности. Заявитель проживал в "проблемной семье", его родители были лишены родительских прав, и о заявителе заботился его дедушка. Заявитель прогуливал школу и проводил бльшую часть времени на улице или в компьютерном клубе. Принимая во внимание данные обстоятельства, в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" было необходимо поместить заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней для предотвращения совершения им повторных противоправных действий. Тот факт, что районный суд сослался на "исправление поведения" в качестве основания для лишения свободы, не делает постановление о лишении свободы от 21 февраля 2005 г. незаконным. Содержание заявителя под стражей было оправдано по другим основаниям. Постановление о заключении под стражу от 21 февраля 2005 г. не могло быть отменено в связи с плохим здоровьем заявителя, учитывая, что оно уже было исполнено в марте 2005 года.

II. Соответствующие внутригосударственные законодательство и правоприменительная практика

А. Конституция Российской Федерации

55. Каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката с момента соответственно его или ее задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения (пункт 2 статьи 48).

B. Уголовный кодекс Российской Федерации

56. Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает, что уголовная ответственность наступает в 16 лет. Для некоторых преступлений, в том числе в случае вымогательства, уголовная ответственность наступает в 14 лет (статья 20).

57. В соответствии с частью второй статьи 43 Уголовного кодекса Российской Федерации целями уголовного наказания являются восстановление социальной справедливости, перевоспитание преступника и предотвращение новых преступлений.

58. Часть первая статьи 87 Уголовного кодекса Российской Федерации регулирует наступление уголовной ответственности для несовершеннолетних лиц, определяя, что несовершеннолетними признаются лица, которым ко времени совершения преступления исполнилось 14 лет, но не исполнилось 18 лет, и устанавливает, что к несовершеннолетним лицам, совершившим преступление, могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия или наказание. Часть вторая статьи 87 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает, что при освобождении несовершеннолетних от наказания судом они могут быть помещены в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа.

С. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

59. Подозреваемый или обвиняемый вправе пользоваться помощью защитника с момента задержания (пункт 3 части четвертой статьи 46, пункт 8 части четвертой статьи 47 и часть третья статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

60. Участие защитника в уголовном производстве обязательно, если подозреваемый или обвиняемый является несовершеннолетним. Если защитник не был приглашен ни несовершеннолетним, ни его опекуном, то дознаватель, следователь или суд обеспечивает участие защитника в судопроизводстве (части первая и третья статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

61. Защитник должен присутствовать во время каждого допроса несовершеннолетнего подозреваемого. Присутствие психолога или педагога также является обязательным, если подозреваемый не достиг возраста 16 лет. Дознаватель, следователь или прокурор обеспечивают участие педагога или психолога при каждом допросе несовершеннолетнего подозреваемого (части вторая и четвертая статьи 425 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

62. Опекун несовершеннолетнего подозреваемого вправе участвовать во всех следственных действиях начиная с первого допроса (часть первая, пункт 3 части второй статьи 426 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

63. Свидетели должны непосредственно допрашиваться судом первой инстанции (статья 278). Оглашение показаний потерпевшего или свидетеля, данных при производстве предварительного расследования, допускаются с согласия сторон в двух случаях: (i) если имеют место значительные расхождения между этими показаниями и показаниями в суде, (ii) в случае неявки в суд потерпевшего или свидетеля (статья 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

D. Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"

64. Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" определяет несовершеннолетнего как лицо, не достигшее 18 лет (статья 1).

65. Несовершеннолетний, нуждающийся в особых условиях воспитания, обучения, который совершил противоправное деяние до достижения возраста уголовной ответственности, может быть помещен в "учебно-воспитательное учреждение закрытого типа" на срок до трех лет (пункты 4-7 статьи 15 данного закона). Основные задачи учебно-воспитательных учреждений закрытого типа заключаются в следующем:

i) содержание, воспитание и обучение лиц в возрасте от восьми до 18 лет, требующих специального педагогического подхода;

ii) психолого-медико-педагогическая реабилитация несовершеннолетних, а также индивидуальная профилактическая работа с ними;

iii) защита прав и законных интересов несовершеннолетних, осуществление их медицинского обеспечения, получение общего среднего и профессионального образования;

iv) предоставление социально-психологической и педагогической помощи несовершеннолетним с ограниченными возможностями здоровья, отклонениями в поведении, либо несовершеннолетним, имеющим проблемы в обучении;

v) организация общедоступных спортивных секций, технических и других кружков и клубов и привлечение к участию в них несовершеннолетних;

vi) осуществление мер по реализации программ и методик, направленных на формирование законопослушного поведения несовершеннолетних (пункт 2 статьи 15 закона).

66. Несовершеннолетний может находиться в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в течение времени, минимально необходимого для его устройства, но не более 30 суток (пункт 6 статьи 22 закона), в следующих случаях:

(а) несовершеннолетний, направляемый в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа по приговору суда, может быть помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок, необходимый для подготовки его перевода в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа (подпункт 3 пункта 1 и подпункт 1 пункта 1 статьи 22, пункт 1 статьи 31 закона);

(b) несовершеннолетний, в отношении которого ходатайство о помещении его в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа находится на рассмотрении суда, может быть помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок до 30 дней, если это необходимо для защиты его жизни или сохранения здоровья, либо для предотвращения совершения им нового противоправного деяния, или если он не имеет определенного места жительства, скрылся или не явился на судебные слушания или на медицинские осмотры более двух раз без уважительной причины (подпункт 2 пункта 2 статьи 22 и пункт 6 статьи 26 закона);

(c) несовершеннолетний, самовольно ушедший из учебно-воспитательного учреждения, может быть помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок, необходимый для того, чтобы найти ему надлежащее размещение (подпункт 3 пункта 2 статьи 22 закона);

(d) несовершеннолетний, совершивший противоправное деяние до достижения установленного законом возраста уголовной ответственности, может быть помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, если это необходимо для защиты его жизни или сохранения здоровья либо для предотвращения совершения им нового противоправного деяния, или для установления его личности, или если он не имеет определенного места жительства, или проживает не в той области, в которой он совершил противоправное деяние, или если он не может быть немедленно помещен под опеку его родителей или опекунов в связи с удаленностью их места жительства (подпункты 4-6 пункта 2 статьи 22 закона).

67. Основными задачами центров временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей являются следующие:

- временное содержание несовершеннолетних правонарушителей в целях защиты их жизни и сохранения здоровья и предупреждения совершения ими повторных противоправных действий;

- проведение индивидуальной профилактической работы с доставленными несовершеннолетними с целью выявления среди них лиц, причастных к совершению противоправных действий, а также установления обстоятельств, причин и условий, способствующих совершению таких действий, и информирование соответствующих правоохранительных органов;

- перевод несовершеннолетних в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа и другие меры, направленные на устройство несовершеннолетних, временно содержащихся в указанных центрах (пункт 1 статьи 22 закона).

68. В центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей могут быть помещены несовершеннолетние, направляемые по постановлению судьи (подпункт 2 пункта 3 статьи 22 указанного закона), по ходатайству местной инспекции по делам несовершеннолетних отдела внутренних дел, которая обязана предоставить следующие материалы в подтверждение своего ходатайства: доказательства, подтверждающие совершение несовершеннолетним противоправного деяния, материалы, указывающие цели и причины помещения несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, данные, свидетельствующие о том, что помещение необходимо для защиты его жизни и сохранения здоровья несовершеннолетнего либо для предупреждения совершения им нового противоправного деяния (статья 31.1 закона). Несовершеннолетний и его родители имеют право ознакомиться с этими материалами. С материалами, направляемыми в суд, имеют право знакомиться несовершеннолетний, его родителей или опекун, защитник, прокурор, а также представители местного отдела внутренних дел и центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Судья выносит обоснованное постановление либо об удовлетворении, либо об отказе в удовлетворении ходатайства о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (статья 31.2 закона). Несовершеннолетний или его родители, опекун или защитник могут в течение 10 дней обжаловать постановление в вышестоящий суд (статья 31.3 закона)

E. Инструкция по организации деятельности центров временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

69. Инструкция по организации деятельности центров временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, утвержденная приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 апреля 2004 г. N 215 (действовавшая в рассматриваемое время), предусматривает, что центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей находятся в непосредственном подчинении местных управлений внутренних дел (пункт 4).

70. Перед помещением в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей проводится личный осмотр несовершеннолетнего и его вещей. Запрещенные предметы подлежат изъятию, в то время как деньги, ценные вещи и другие предметы в установленном порядке сдаются на хранение ответственному сотруднику центра (пункты 14 и 15).

71. Центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей должны быть закрытого типа, они должны быть оборудованы ограждениями с охранно-тревожной сигнализацией и контрольно-пропускным пунктом (пункт 19). Дисциплинарный режим обеспечивается дежурным нарядом (пункт 22).

72. Начальник центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей несет ответственность за меры безопасности, которые должны обеспечивать круглосуточное наблюдение за несовершеннолетними правонарушителями, включая время, отведенное на сон, и исключающие любую возможность самовольного ухода несовершеннолетних правонарушителей из помещений (пункт 39).

73. На каждого несовершеннолетнего должно быть заведено личное дело, в которое включается следующая информация: документы, послужившие основанием для помещения в центр временного содержания, акт личного осмотра, материалы о проведенных индивидуальной профилактических мероприятиях и сведения о применении к несовершеннолетнему мер поощрения или взыскания, медицинские справки о состоянии здоровья на момент поступления и любые другие документы (пункт 18). Учетные дела должны храниться в течение двух лет и по истечении этого срока подлежат уничтожению (приложение N 5).

74. "Учетно-статистические карточки" центра временного содержания на каждого несовершеннолетнего правонарушителя должны храниться в центре неограниченное время (приложение N 4, сноска N 2).

75. Индивидуальная профилактическая работа с несовершеннолетними осуществляется с учетом их возраста, поведения, тяжести совершенных ими противоправных действий и других обстоятельств (пункт 24). В целях повышения эффективности индивидуальной профилактической работы к несовершеннолетним могут применяться меры поощрения и взыскания (пункт 25).

76. С целью предотвращения правонарушений сотрудники центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в контексте профилактической работы могут принять следующие меры:

(а) выяснить условия жизни и воспитания несовершеннолетних в семье несовершеннолетнего, их личные качества и интересы, его или ее причины ухода из семьи или из учебного заведения, факты участия несовершеннолетнего в совершении каких-либо противоправных действий или обстоятельства, при которых они были совершены, в том числе информация о любых соучастниках и о том, как похищенное имущество было реализовано;

(b) передать в правоохранительные органы любую информацию о тех, кто участвовал в противоправных действиях или любую другую информацию, которая может способствовать проведению расследования таких противоправных действий;

(c) провести индивидуальные воспитательные мероприятия с несовершеннолетними, обращая особое внимание на развитие положительных склонностей и интересов, чтобы устранить любые недостатки в поведении несовершеннолетнего и приобщить несовершеннолетних к учебе и работе (пункт 26).

III. Соответствующие международные документы

А. Совет Европы

77. В соответствующих частях Рекомендации N R(87)20 о реакции общественности на правонарушения несовершеннолетних, принятой Комитетом министров Совета Европы 17 сентября 1987 г., говорится следующее:

"...Учитывая, что молодежь - это поколение, которое развивается, и, следовательно, все меры, предпринимаемые в отношении нее, должны носить воспитательный характер,

принимая во внимание тот факт, что общественная реакция на проблему преступности среди несовершеннолетних должна учитывать индивидуальные особенности и потребности несовершеннолетних, необходимость особого участия по отношению к ним, а также, где это целесообразно, индивидуального обращения, которое, в частности, должно основываться на принципах, закрепленных в Декларации Организации Объединенных Наций о правах ребенка_

будучи уверены в том, что несовершеннолетним должны предоставляться такие же процессуальные гарантии, как и взрослым...

рекомендует органам власти государств-членов пересмотреть в случае необходимости свое законодательство и практику по его применению с целью_

III. Судебное преследование несовершеннолетних

_4) гарантирования того, что судебные разбирательства с участием несовершеннолетних проходят в ускоренном порядке, избегая чрезмерных проволочек, с тем, чтобы обеспечить эффективный образовательный процесс...

8) укрепления правовой позиции несовершеннолетних в ходе рассмотрения дела, включая следствие, признавая, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).):

- презумпцию невиновности;

- право на помощь адвоката, который может быть в случае необходимости официально назначен и оплачен государством;

- право на присутствие родителей или другого законного представителя, который должен быть проинформирован о деле с момента его возникновения;

- право несовершеннолетних вызывать и допрашивать свидетелей, делать им очную ставку_

- право на подачу жалобы;

- право ходатайствовать о пересмотре присужденной меры наказания_".

78. В соответствующей части Рекомендации Комитета министров Совета Европы государствам - членам Совета Европы о новых подходах к преступности среди несовершеннолетних (Rec N (2003)20), которая была принята 24 сентября 2003 г., говорится следующее:

"_15. Если несовершеннолетний содержится под стражей в полиции, необходимо учитывать правовой статус несовершеннолетнего, его возраст, уязвимость и уровень зрелости. Несовершеннолетним должны быть незамедлительно сообщены их права и доступные гарантии в форме, гарантирующей полное понимание информации. При допросе несовершеннолетнего в полиции, как правило, должны присутствовать его родители/законный представитель или другой взрослый, знающий ребенка. Несовершеннолетнему также должно быть предоставлено право на свидания с адвокатом и доктором_".

79. Рекомендация CM/Rec N (2008)11 о Европейских правилах в отношении несовершеннолетних правонарушителей, осужденных к наказаниям и мерам уголовно-правового характера, принятая Комитетом министров Совета Европы 5 ноября 2008 г., предусматривает, inter alia, следующее:

"Часть I . Основные принципы, сфера применения и определения

_2. Наказания или меры, которые могут быть назначены несовершеннолетним, а также порядок их исполнения должны быть закреплены в законе и основываться на принципах социальной интеграции, воспитания и предупреждения повторной преступности_

5. Назначение и исполнение наказаний или мер должны исходить из интересов несовершеннолетних правонарушителей с учетом тяжести совершенного преступления (принцип соразмерности) и их возраста, физического и психологического состояния, развития, способностей и личных характеристик (принцип индивидуализации) на основе, в случае необходимости, отчета о психологическом, психиатрическом или социальном изучении личности_

7. Наказания и меры не должны унижать или способствовать деградации несовершеннолетних, в отношении которых они применяются.

8. Наказания и меры должны применяться таким образом, чтобы не усугублять их пагубное влияние и не создавать угрозу физическому или психическому здоровью_

10. Лишение свободы в отношении несовершеннолетнего должно быть крайней мерой и назначаться и исполняться в течение максимально короткого срока. Особые меры следует предпринимать для того, чтобы исключить содержание под стражей до суда_

13. Любая система уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних должна обеспечивать их эффективное участие в уголовном процессе, а также в применении наказаний или мер. В соответствии с общими принципами уголовного судопроизводства несовершеннолетние не должны иметь меньше законных прав и защиты, чем взрослые правонарушители.

14. Любая система уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних должна уделять длжное внимание правам и обязанностям родителей и законных представителей и, по возможности, привлекать их к участию в уголовном процессе и исполнению наказаний или мер, за исключением тех случаев, когда это не отвечает интересам несовершеннолетнего_

21. В целях настоящих правил_

21.5) "лишение свободы" означает любой вид направления в учреждение по решению судебного или административного органа, которое несовершеннолетнему не разрешено покидать по собственному желанию_

Часть III. Лишение свободы

_49.1. Лишение свободы должно исполняться только в целях, в которых оно назначено, и таким образом, чтобы не увеличивать страдания, связанные с ним_

50.1. Несовершеннолетним, лишенным свободы, должны быть гарантированы различные виды осмысленной деятельности и методы воспитательного воздействия на основе индивидуального плана, цель которого - поэтапное отбывание наказания, подготовка к освобождению и реинтеграция в общество. Эти виды деятельности и методы воспитательного воздействия должны способствовать их физическому и психическому здоровью, самоуважению и чувству ответственности и развивать способности и навыки, которые бы не позволили им совершить новое преступление_

56. Несовершеннолетние, приговоренные к наказанию в виде лишения свободы, должны направляться в учреждения с минимальным уровнем ограничений, необходимых для обеспечения их безопасности.

57. Несовершеннолетние, страдающие психическими заболеваниями, должны направляться в психиатрические лечебные учреждения_

62.2. Сразу после приема должны быть зафиксированы следующие данные о каждом несовершеннолетнем:

_g) любая информация о вероятности причинения несовершеннолетним травм самому себе или о состоянии его здоровья, что характеризует его физическое или психологическое состояние или возможность угрозы иным лицам при условии соблюдения требований медицинской этики_

62.5. В кратчайшие сроки после приема следует провести медицинский осмотр осужденного, должно быть составлено медицинское заключение и начато лечение любого заболевания или травм_

65.2. Несовершеннолетние должны иметь постоянный доступ к санитарно-гигиеническому оборудованию, которое должно содержаться в чистоте и обеспечивать приватность_

69.2. Охрана здоровья несовершеннолетних, лишенных свободы, осуществляется в соответствии с медицинскими нормами, применяемыми к несовершеннолетним на свободе_

73. Следует уделять особое внимание:

_d) несовершеннолетним с психическими отклонениями и физическими недостатками_

77. Цели режима - обучение, личное и социальное развитие, профессиональное обучение, исправление и подготовка к освобождению_

78.3. Если невозможно организовать посещение школ и учебных центров за пределами учреждения, обучение и профессиональная подготовка должны быть организованы в учреждении, но силами вневедомственных образовательных или профессионально-технических организаций_

78.5. Несовершеннолетние, лишенные свободы, должны быть интегрированы в систему образования и профессиональной подготовки страны с тем, чтобы после освобождения они могли бы без затруднений продолжить получение образования и профессиональной подготовки_

81. Всем несовершеннолетним, лишенным свободы, следует разрешать регулярно заниматься физкультурой и спортом, по крайней мере, два часа в день, из которых - один час на свежем воздухе, если позволяет погода_

94.1. Дисциплинарное воздействие должно применяться в качестве крайней меры. Для нормализации ситуации приоритеты должны быть отданы ведению переговоров как средству разрешения конфликта и беседам воспитательного характера, а не формальной процедуре и наложению дисциплинарного взыскания_

95.1. По мере возможности дисциплинарные взыскания должны выбираться с точки зрения их воспитательного воздействия. Они должны соответствовать тяжести совершенного проступка.

95.2. Коллективное наказание, телесные наказания, помещение в темную камеру и другие виды негуманного, унижающего достоинство дисциплинарного воздействия должны быть запрещены_

Часть IV. Юридическое консультирование и правовая помощь

120.1. Несовершеннолетние, их родители или законные представители имеют право на получение юридической консультации и правовой помощи по всем вопросам, касающимся назначения и исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера.

120.2. Соответствующие органы должны обеспечить несовершеннолетним реальные возможности для получения эффективной и конфиденциальной юридической консультации и правовой помощи, включая неограниченное количество неконтролируемых встреч с юристами.

120.3. Государство должно обеспечить бесплатную юридическую помощь несовершеннолетним, их родителям или законным представителям в интересах правосудия_".

80. Рекомендации Комитета министров Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, принятые 17 ноября 2010 г., в соответствующих частях устанавливают следующее:

"_II. Определения

В целях данных рекомендаций по правосудию, дружественному к ребенку (далее - рекомендации)_

С) "правосудие, дружественное к ребенку" - это системы отправления правосудия, гарантирующие уважение и эффективное обеспечение всех прав ребенка на самом высоком возможном уровне с учетом нижеперечисленных принципов и с соответствующим учетом степени зрелости ребенка и понимания обстоятельств дела. Это, в частности, доступное, соответствующее возрасту, быстрое и компетентное правосудие, адаптированное и направленное на обеспечение потребностей и прав ребенка, уважающее права ребенка, включая права на соблюдение процедур, на принятие участия и на уважение частной и семейной жизни, а также на целостность процесса и уважение человеческого достоинства_

III. Основополагающие принципы

_E. Верховенство права

1. Принцип верховенства права должен полностью применяться к детям, равно как и к взрослым.

2. Такие элементы надлежащего правосудия, как принцип законности и соразмерности, презумпция невиновности, право на справедливое судебное разбирательство, право на доступ к правосудию и на обжалование, право на правовую помощь, право доступа к судам и право на подачу жалоб, должны предоставляться детям, так же как и взрослым, и не должны преуменьшаться или не обеспечиваться под предлогом защиты наилучшего обеспечения интересов ребенка. Это касается всех юридических, неюридических и административных процедур_

IV. Правосудие, дружественное к ребенку: до, во время и после судопроизводства

_19. Любая мера лишения свободы ребенка должна применяться при самых крайних случаях и на кратчайший период времени_

21. Учитывая уязвимость лишенных свободы детей, значение семейных уз и ресоциализации в обществе, компетентные органы должны активно способствовать обеспечению прав ребенка согласно международному праву и европейским инструментам. Помимо прочих прав, дети, в частности, имеют право на:

_b) получение соответствующего образования, профильного обучения и тренинга, медицинского обслуживания, свободу мысли, сознания и религии, а также доступа к отдыху, включая физкультуру и спорт_

B. Правосудие, дружественное к ребенку до рассмотрения дела судом

_26. Альтернативы судебных слушаний должны гарантировать альтернативно высокий уровень правовых гарантий. Уважение прав ребенка, согласно данным рекомендациям, и все соответствующие правовые инструменты по правам ребенка должны быть гарантированы во внесудебных механизмах в той же мере, в которой они обеспечиваются на суде.

С. Дети и сотрудники органов внутренних дел

27. Сотрудники органов внутренних дел должны уважать личные права и достоинство всех детей, а также осознавать степень уязвимости ребенка, иными словами, принимать во внимание возраст, степень зрелости и любые особые потребности детей с ограниченными физическими или умственными возможностями, или трудностями общения.

28. При задержании ребенка сотрудники органов внутренних дел должны информировать его в манере и на языке, соответствующим возрасту ребенка и степени его зрелости и понимания, причины, по которым его задержали. Детям необходимо предоставить право вызвать адвоката и возможность связаться с родителями или лицами, которым они доверяют.

29. За исключением крайних случаев, родителя(-лей) необходимо информировать о нахождении их ребенка в органах внутренних дел, сообщить подробности причин задержания ребенка и попросить приехать в отдел внутренних дел.

30. Задержанного ребенка нельзя допрашивать на предмет нарушающего закон поведения или просить и заставлять подписать показания, кроме как в присутствии адвоката или одного из родителей, либо в присутствии лица, которому ребенок доверяет_".

В. Организация Объединенных Наций

81. Конвенция Организации Объединенных Наций о правах ребенка устанавливает основополагающий принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка в статье 3, в которой говорится следующее:

"1. Во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка.

2. Государства-участники обязуются обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для благополучия ребенка, принимая во внимание права и обязанности его или ее родителей, законных представителей или других лиц, несущих за него ответственность по закону, и с этой целью принимают все соответствующие законодательные и административные меры.

3. Государства-участники обеспечивают, чтобы учреждения, службы и органы, ответственные за заботу о детях или их защиту, отвечали нормам, установленным компетентными органами, в частности, в области безопасности и здравоохранения и с точки зрения численности и пригодности их персонала, а также компетентного надзора".

82. В том, что касается настоящего дела, соответствующая часть Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка предусматривает следующее:

"_Статья 23

1. Государства-участники признают, что неполноценный в умственном или физическом отношении ребенок должен вести полноценную и достойную жизнь в условиях, которые обеспечивают его достоинство, способствуют его уверенности в себе и облегчают его активное участие в жизни общества.

2. Государства-участники признают право неполноценного ребенка на особую заботу_

Статья 37

Государства-участники обеспечивают, чтобы:

(а) ни один ребенок не был подвергнут пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания_

(b) ни один ребенок не был лишен свободы незаконным или произвольным образом. Арест, задержание или тюремное заключение ребенка осуществляются согласно закону и используются лишь в качестве крайней меры и в течение как можно более короткого соответствующего периода времени;

(c) каждый лишенный свободы ребенок пользуется гуманным обращением и уважением неотъемлемого достоинства его личности с учетом потребностей лиц его или ее возраста_

(d) каждый лишенный свободы ребенок имеет право на незамедлительный доступ к правовой и другой соответствующей помощи, а также право оспаривать законность лишения его или ее свободы перед судом или другим компетентным, независимым и беспристрастным органом и право на безотлагательное принятие ими решения в отношении любого такого процессуального действия_

Статья 40

1. Государства-участники признают право каждого ребенка, который, как считается, нарушил уголовное законодательство, обвиняется или признается виновным в его нарушении, на такое обращение, которое способствует развитию у ребенка чувства достоинства и значимости, укрепляет в нем уважение к правам человека и основным свободам других, и при котором учитывается возраст ребенка и стремление содействовать его реинтеграции и выполнению им полезной роли в обществе.

2. В этих целях и принимая во внимание соответствующие положения международных документов государства-участники, в частности, обеспечивают, чтобы:

_(b) каждый ребенок, который, как считается, нарушил уголовное законодательство или обвиняется в его нарушении, имел, по меньшей мере, следующие гарантии:

(i) презумпцию невиновности, пока его вина не будет доказана согласно закону;

(ii) незамедлительное и непосредственное информирование его об обвинениях в отношении него и в случае необходимости через его родителей или законных представителей и получение правовой и другой необходимой помощи при подготовке и осуществлении своей защиты;

(iii) безотлагательное принятие решения по рассматриваемому вопросу компетентным, независимым и беспристрастным органом или судебным органом в ходе справедливого слушания в соответствии с законом и присутствии законного представителя или другого соответствующего лица, и если это не считается противоречащим наилучшим интересам ребенка, в частности, с учетом его возраста или положения его родителей или законных представителей;

(iv) свободу от принуждения к даче свидетельских показаний или признанию вины; изучение показаний свидетелей обвинения либо самостоятельно, либо при помощи других лиц и обеспечение равноправного участия свидетелей защиты и изучения их показаний;

(v) если считается, что ребенок нарушил уголовное законодательство, повторное рассмотрение вышестоящим компетентным, независимым и беспристрастным органом или судебным органом согласно закону_".

83. Замечания общего порядка N 9(2006) Комитета по правам ребенка от 27 февраля 2007 г. (CRC/C/GC/9) содержат, inter alia, следующие рекомендации:

"_73. В соответствии со статьей 2 государства-участники обязаны обеспечить, чтобы дети с ограниченными возможностями, находящиеся в конфликте с законом (как указано в пункте 1 статьи 40), получали защиту не только на основании положений Конвенции, непосредственно касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (статьи 40, 37 и 39), но и на основании всех других соответствующих положений и гарантий, содержащихся в Конвенции, например, в области здравоохранения и образования. Кроме того, государствам-участникам следует при необходимости принимать конкретные меры для обеспечения того, чтобы дети с ограниченными возможностями de facto* (* De facto (лат.) - фактически (примеч. переводчика).) были защищены и могли пользоваться вышеупомянутыми правами.

74. Что касается прав, предусмотренных в статье 23, и учитывая высокий уровень уязвимости детей с ограниченными возможностями, Комитет рекомендует, в дополнение к общей рекомендации, изложенной выше в пункте 73, принимать во внимание следующие особенности обращения с детьми с ограниченными возможностями, которые (предположительно) находятся в конфликте с законом:

а) беседа с ребенком с ограниченными возможностями, находящимся в конфликте с законом, должна проводиться с использованием надлежащего языка, а сам он должен пользоваться иным режимом обращения со стороны специалистов, включая сотрудников отдела внутренних дел, атторнеев/ адвокатов/ социальных работников, прокуроров и/или судей, которые должны получать в связи с этим соответствующую подготовку;

b) государственным органам власти следует разработать и осуществить различные альтернативные меры различного гибкого характера, позволяющие корректировать применяемые меры с учетом индивидуальных возможностей и способностей ребенка с тем, чтобы избежать процессуальных действий. Дела детей с ограниченными возможностями, находящихся в конфликте с законом, должны, насколько это возможно, рассматриваться без задействования официальных/правовых процедур. Такие процедуры должны применяться только при необходимости в интересах обеспечения общественного порядка. В этих случаях следует предпринимать особые усилия для информирования ребенка о судебной процедуре по делам несовершеннолетних и его правах в этом отношении;

c) дети с ограниченными возможностями, находящиеся в конфликте с законом, не должны помещаться в обычные центры содержания под стражей для несовершеннолетних ни в рамках досудебного задержания, ни в качестве наказания. Лишение свободы должно применяться только в случае необходимости в целях предоставления ребенку надлежащего обращения для урегулирования проблем, приведших к совершению преступления; ребенок должен помещаться в учреждение, имеющее специально обученный персонал и другие средства, обеспечивающие особый режим обращения. При принятии подобных решений компетентный орган должен удостовериться в полном соблюдении прав человека и правовых гарантий_".

84. Замечания общего порядка N 10(2007) Комитета по правам ребенка от 25 апреля 2007 г. (CRC/C/GC/10) содержат следующие рекомендации:

"_В этом контексте государствам-участникам в своих докладах следует подробно информировать Комитет о характере обращения с детьми, не достигшими [минимального возраста уголовной ответственности], если признано, что они нарушили уголовное законодательство, предполагается, что они нарушили уголовное законодательство или если они обвиняются в его нарушении, а также о том, какие правовые гарантии установлены для обеспечения того, чтобы обращение с ними было таким же объективным и справедливым, как и обращение с детьми, достигшими [минимального возраста уголовной ответственности]_

49. Ребенку должна гарантироваться правовая и другая необходимая помощь при подготовке и осуществлении его защиты. Комитет по правам ребенка настоятельно требует, чтобы ребенку предоставлялась помощь, которая отнюдь не всегда может быть правовой, но она должна быть надлежащей. Вопрос о порядке предоставления этой помощи оставлен на усмотрение государств-участников, но она должна быть бесплатной_

52. _Безотлагательное принятие решений должно быть результатом процесса, в рамках которого полностью соблюдаются права человека для ребенка и правовые гарантии. В процессе безотлагательного принятия решений должна предоставляться правовая или другая необходимая помощь. Она не должна ограничиваться рассмотрением дела в суде или другом судебном органе, а также должна распространяться и на все другие этапы процесса, начиная с опроса (допроса) ребенка сотрудниками отдела внутренних дел_

56. В соответствии с подпунктом "g" пункта 3 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах Комитет по правам ребенка требует не принуждать детей к даче свидетельских или признательных показаний.

57. _Термин "принуждение" следует толковать в широком смысле и не ограничивать применением физической силы или явными нарушениями прав человека. Возраст ребенка, его уровень развития, длительность допроса, непонимание со стороны ребенка происходящего, страх перед неизвестными последствиями или предполагаемой возможностью тюремного заключения - все это может привести к даче ребенком ложным признательных показаний. Вероятность этого может еще больше возрасти, если ребенку говорят, например, "ты сможешь пойти домой, как только скажешь нам правду", или обещают смягчение наказания или освобождение из-под стражи.

58. Допрашиваемый ребенок должен иметь доступ к законному или иному соответствующему представителю и быть в состоянии добиваться присутствия своего родителя или родителей в ходе допроса. Должен быть установлен независимый надзор за методами производства допроса в целях обеспечения того, чтобы показания давались в добровольном порядке, а не по принуждению, учитывая всю совокупность обстоятельств, и были надежными. При рассмотрении вопроса о добровольном характере и надежности показаний или признания ребенка суд или другой судебный орган должен учитывать возраст ребенка, длительность его содержания под стражей и длительность допроса, а также присутствие адвоката или иного защитника, родителя/родителей или независимых представителей ребенка_".

85. Замечания общего порядка Комитета по правам человека от 16 декабря 2014 г. N 35 (CCPR/C/GC/35) содержат следующие положения в отношении статьи 9 ("Свобода и личная неприкосновенность") Международного пакта о гражданских и политических правах:

"_28. В отношении некоторых категорий уязвимых лиц непосредственное информирование задержанного является необходимым, но не достаточным. В случае задержания детей о факте задержания и о причинах необходимо сообщать родителям, опекунам или законным представителям_

62. Пункт 1 статьи 24 Пакта наделяет каждого ребенка правом "на такие меры защиты со стороны его семьи, общества государства, которые требуются в его положении как малолетнего". Эта статья требует принятия специальных мер для защиты личной свободы и неприкосновенности каждого ребенка в дополнение к мерам, в целом требуемым статьей 9 в отношении каждого человека. Ребенок может быть лишен свободы лишь в качестве крайней меры и на максимально короткий допустимый срок. Помимо других требований, применимых к каждой категории лишения свободы, наилучшее обеспечение интересов ребенка должно быть главным соображением при принятии любого решения по вопросу применения лишения свободы или продления срока лишения свободы_ Ребенок имеет право быть заслушанным, непосредственно или через юридического или иного соответствующего представителя, в связи с любым решением, касающимся лишения свободы, и применяемые процедуры должны быть подобраны с учетом его интересов и возраста_".

86. В соответствующих частях Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), которые были приняты Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 29 ноября 1985 г. (A/RES/40/33), говорится следующее:

"_5. Цели правосудия по делам несовершеннолетних

5.1. Система отправления правосудия по делам несовершеннолетних имеет целью, прежде всего, обеспечение благополучия несовершеннолетнего и обеспечение того, чтобы любые меры воздействия на несовершеннолетних правонарушителей были бы всегда соизмеримы как с особенностями личности правонарушителя, так и с обстоятельствами правонарушения_

7. Права несовершеннолетних

7.1. Основные процессуальные гарантии, такие как презумпция невиновности, право быть поставленным в известность о предъявленном обвинении, право на отказ давать показания, право иметь адвоката, право на присутствие родителей или опекуна, право на очную ставку со свидетелями и их перекрестный допрос и право на подачу жалобы в вышестоящую инстанцию должны быть гарантированы на всех этапах судопроизводства_

10. Первоначальный контакт

10.1. При задержании несовершеннолетнего ее или его родители или опекун незамедлительно ставятся в известность о таком задержании, а в случае невозможности незамедлительного уведомления родители или опекун ставятся в известность позже, в кратчайшие возможные сроки_

10.3. Контакты между органами по обеспечению правопорядка и несовершеннолетним правонарушителем осуществляются таким образом, чтобы уважать правовой статус несовершеннолетнего, содействовать благополучию несовершеннолетнего и избегать причинения ей или ему ущерба, принимая во внимание обстоятельства дела_

17. Принципы, которыми следует руководствоваться при вынесении судебного решения и выбор мер воздействия

17.1. При выборе мер воздействия компетентный орган должен руководствоваться следующими принципами:

_(b) решения об ограничении личной свободы несовершеннолетнего должны приниматься только после тщательного рассмотрения вопроса, и ограничение должно быть по возможности сведено до минимума;

(c) лишение личной свободы не должно применяться к несовершеннолетнему, если только он не признан виновным в совершении тяжкого деяния с применением насилия в отношении другого лица или в неоднократном совершении других тяжких правонарушений, а также в отсутствие другой соответствующей меры воздействия_

Комментарий

_Подпункт "b" правила 17.1 предусматривает, что подход, подразумевающий наложение карательных мер, является неприемлемым. Если в делах с участием взрослых, а также, возможно, в случаях совершения несовершеннолетними тяжких правонарушений заслуженное наказание и карающие санкции могут рассматриваться как в определенной степени обоснованные, то в делах с участием несовершеннолетних интересы обеспечения благополучия и будущего молодых людей должны преобладать над такими соображениями_

19. Минимально возможное использование мер, предусматривающих заключение в исправительные учреждения

19. Помещение несовершеннолетнего в исправительное учреждение всегда должно быть крайней мерой и в течение минимально необходимого срока.

Комментарий

_Цель правила 19 заключается в ограничении содержания в исправительных учреждениях в двух отношениях: количественном ("крайняя мера") и временном ("минимально необходимый срок"). В правиле 19 содержится один из руководящих принципов резолюции 4 шестого Конгресса Организации Объединенных Наций: несовершеннолетний правонарушитель не должен заключаться в тюрьму, за исключением тех случаев, когда не имеется других соответствующих мер_ Фактически предпочтение должно отдаваться "открытым" учреждениям перед "закрытыми". Кроме того, все учреждения должны быть исправительного или образовательного типа, а не тюремного_

26. Цели, преследуемые при обращении с несовершеннолетними правонарушителями в исправительных учреждениях

_26.2. Несовершеннолетним в исправительных учреждениях должны обеспечиваться уход, защита и вся необходимая помощь - социальная, психологическая, медицинская, физическая, а также помощь в области образования и профессиональной подготовки - которая им может потребоваться с учетом их возраста, пола и личности, а также интересов их полноценного развития_".

87. В Правилах Организации Объединенных Наций, касающихся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы (Гаванские правила), принятых Резолюцией Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций от 14 декабря 1990 г. N 45/113, содержатся следующие положения:

"I. Основные цели

_2. Несовершеннолетние должны лишаться своей свободы в соответствии с принципами и процедурами, установленными в настоящих Правилах и в Минимальных стандартных правилах Организации Объединенных Наций, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила). Лишение несовершеннолетнего свободы должно применяться в качестве крайней меры воздействия и в течение минимального необходимого периода времени. Оно должно ограничиваться исключительными случаями для исполнения приговора суда после осуждения за наиболее тяжкие виды правонарушений и с дoлжным учетом сопутствующих условий и обстоятельств. Срок наказания должен определяться судебным органом, не исключая возможности его или ее досрочного освобождения_

II. Сфера действия Правил и их применение

11. Для настоящих Правил используются следующие определения:

_(b) лишение свободы означает любую форму ограничения свободы или помещение в место лишения свободы какого-либо лица или его помещение в государственное или частное исправительное учреждение, которое несовершеннолетнему не разрешается покидать по собственному желанию на основании решения любого судебного, административного или другого государственного органа_

IV. Управление исправительными учреждениями для несовершеннолетних

_В. Помещение в исправительное учреждение, регистрация, перемещение и перевод

21. В каждом учреждении, где содержатся несовершеннолетние, в отношении каждого поступившего несовершеннолетнего должны вестись полные и точные записи, содержащие следующую информацию:

_(е) данные об известных проблемах физического и психического здоровья, включая злоупотребление наркотиками и алкоголем_

С. Квалификация и распределение

27. В кратчайший срок с момента поступления с каждым несовершеннолетним должно проводиться собеседование и должно быть составлено социально-психологическое заключение, в котором указываются любые факторы, имеющие отношение к конкретному типу и уровню ухода, и конкретной программе, которая требуется для данного несовершеннолетнего. Это заключение вместе с заключением, составленным медицинским работником, который осматривал несовершеннолетнего при поступлении, направляются начальнику учреждения для определения наиболее оптимального размещения несовершеннолетнего в рамках данного учреждения, а также конкретного типа и уровня ухода и конкретной программы, которых следует придерживаться_

28. Несовершеннолетние должны содержаться только в условиях, которые полностью отвечают их особым потребностям, статусу и особым требованиям в соответствии с их возрастом, индивидуальностью, полом и типом правонарушения, а также психическим и физическим состоянием и которые максимально защищают их от вредного влияния и попадания в опасные ситуации. Основным критерием разделения несовершеннолетних, лишенных свободы, на различные категории должно быть обеспечение такого типа ухода, который в наибольшей степени отвечает особым потребностям отдельных лиц и обеспечивает защиту их физической, психологической и моральной целостности и благополучия_

D. Условия пребывания и размещения

31. Лишенные свободы несовершеннолетние имеют право на условия и услуги, отвечающие всем требованиям санитарии, гигиены и уважения человеческого достоинства.

32. Учреждения для содержания несовершеннолетних и бытовые условия в них должны соответствовать цели перевоспитания находящихся в них несовершеннолетних, уделяя длжное внимание потребностям несовершеннолетних в соблюдении приватности, эмоциональным стимулам, возможностям общения со сверстниками и участию в занятиях спортом, физкультурой и проведении досуга_

34. Санитарные узлы должны размещаться таким образом и в такой степени соответствовать установленным нормам, чтобы каждый несовершеннолетний мог в любой момент справлять свои естественные потребности в уединении, чистоте и пристойных условиях_

Е. Образование, профессиональная подготовка и трудовая деятельность

38. Каждый несовершеннолетний в возрасте, когда получают обязательное среднее образование, имеет право на получение образования, соответствующего его потребностям и способностям и имеющего целью подготовить его к возвращению в общество. Такое образование должно по возможности обеспечиваться за пределами учреждения в общеобразовательных школах, и в любом случае преподавание должно осуществляться квалифицированными преподавателями по программам, увязанным с системой образования соответствующей страны, с тем чтобы после освобождения несовершеннолетние могли беспрепятственно продолжить свое образование_

H. Медицинское обслуживание

49. Каждому несовершеннолетнему предоставляются соответствующее медицинское обслуживание как профилактическое, так и лечебное, включая стоматологическое, офтальмологическое и психиатрическое медицинское обслуживание, а также фармацевтические препараты и специальные диеты в соответствии с медицинскими показаниями_

50. Каждый несовершеннолетний имеет право быть осмотренным врачом сразу после поступления в исправительное учреждение с целью регистрации любых признаков предыдущего плохого обращения и определения любых физических или психических отклонений, которые потребуют наблюдения у врача.

51. Медицинские услуги, предоставляемые несовершеннолетним, должны быть направлены на выявление и последующее излечение любых физических или психических заболеваний, наркомании или иных отклонений, которые могут препятствовать вовлечению несовершеннолетнего в общественную жизнь. Каждое учреждение для несовершеннолетних должно иметь непосредственный доступ к медицинским средствам и медицинскому оборудованию, соответствующим количеству и потребностям содержащихся в них лиц, а также персонал, обученный осуществлять профилактический уход и оказывать неотложную медицинскую помощь. Каждый несовершеннолетний, который болен, жалуется на заболевание или проявляет симптомы физических или психологических заболеваний, должен быть немедленно осмотрен медицинским работником.

52. Любой медицинский работник, имеющий основания считать, что физическое или психологическое состояние несовершеннолетнего ухудшилось или ухудшится в результате продолжения ограничения свободы, голодовки или каких-либо условий ограничения свободы, должен немедленно сообщить об этом начальнику соответствующего учреждения и независимым органам власти, ответственным за обеспечение благополучия несовершеннолетнего.

53. Несовершеннолетний, страдающий психическим заболеванием, должен проходить лечение в специализированном учреждении под независимым медицинским контролем. По согласованию с соответствующими органами следует принимать меры по обеспечению, в случае необходимости, продолжения психиатрического лечения после освобождения_

L. Дисциплинарный режим

66. Все дисциплинарные меры и процедуры должны служить соблюдению мер безопасности и сохранению порядка и соответствовать задачам сохранения неотъемлемого достоинства несовершеннолетних и основной цели содержания в исправительном учреждении, а именно привитию чувства справедливости, самоуважения и уважения основных прав каждого человека.

67. Все дисциплинарные меры, представляющие собой жестокое, негуманное или унижающее человеческое достоинство обращение, в том числе телесные наказания, помещение в карцер, строгое или одиночное заключение или любое наказание, которое может нанести ущерб физическому или психическому здоровью несовершеннолетнего, должны быть строго запрещены. Сокращение питания, ограничение или лишение контактов с семьей в каких бы то ни было целях должны быть запрещены. Труд всегда должен рассматриваться как способ воспитания и как средство внушения несовершеннолетнему самоуважения при подготовке его возвращения в общество и не должен применяться в качестве дисциплинарной меры. Ни один несовершеннолетний не должен наказываться за одно и то же дисциплинарное нарушение более одного раза. Коллективные наказания должны быть запрещены_".

88. Руководящие принципы Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие принципы), принятые Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций в Резолюции от 14 декабря 1990 г. N 45/112, содержат следующие положения:

"_46. Помещение молодых лиц в воспитательно-исправительные учреждения следует осуществлять в качестве крайней меры и на минимально необходимый срок, причем первостепенное значение имеют интересы подростка. Следует строго определять критерии, разрешающие официальное вмешательство такого типа, и ограничить их следующими ситуациями: (а) когда ребенку или подростку причинен физический ущерб в результате намеренных действий родителей или опекунов; (b) когда ребенок или подросток является объектом сексуальных, физических или моральных злоупотреблений со стороны родителей или опекунов; (с) когда ребенок или подросток оставлен без внимания, брошен или эксплуатируется родителями или опекунами; (d) когда ребенку или подростку в результате действий родителей или опекунов грозит опасность физического или морального характера; (e) когда поведение ребенка или подростка создало серьезную физическую или психологическую угрозу для него, а родители, организации, сам несовершеннолетний, а также общественные службы, базирующиеся вне его места жительства, не могут устранить эту угрозу, не прибегая к помещению в воспитательно-исправительное учреждение_".

89. В своих заключительных замечаниях по объединенным четвертому и пятому периодическим докладам Российской Федерации от 25 февраля 2014 г. (CRC/C/RUS/CO/4-5) Комитет по правам ребенка "призывает государство-участника создать систему отправления правосудия в отношении несовершеннолетних в полном соответствии с Конвенцией, в частности, со статьями 37, 39 и 40, и другими соответствующими нормами. Он также рекомендовал, чтобы власти Российской Федерации "предотвратили незаконное задержание детей и обеспечили, чтобы детям, содержащимся под стражей, были предоставлены правовые гарантии". Статьи 37 и 40 Комитет по правам ребенка упоминает в отношении детей, находящихся в конфликте с законом (см. § 82 настоящего Постановления), в то время как статья 39 упоминается в связи с правами детей, которые являются жертвами преступлений.

Право

I. Круг вопросов, подлежащих рассмотрению Большой Палатой Европейского Суда

90. В своих замечаниях, представленных в Большую Палату, власти Российской Федерации призывали Европейский Суд уточнить приведенные Палатой доводы в отношении жалобы заявителя на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, касающейся судебного слушания от 11 апреля 2005 г. Со своей стороны, заявитель настаивал на своих жалобах на нарушение статьи 6 Конвенции о том, что у него не было достаточно времени для ознакомления с материалами дела, а также на то, что суд назначил ему адвоката, который не предоставил ему эффективной защиты.

91. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с его правоприменительной практикой в основе подлежащего рассмотрению Большой Палатой "дела" лежит жалоба заявителя в той части, в которой она была объявлена приемлемой для рассмотрения по существу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "D.H. и другие против Чешской Республики" (D.H. and Others v. Czech Republic) от 13 ноября 2007 г., жалоба N 57325/00, § 109, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K. и T. против Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N 25702/94, ECHR 2001-VII, § 141). Европейский Суд отмечает, что своим Решением от 14 ноября 2013 г. Палата объявила неприемлемыми для рассмотрения по существу жалобы заявителя согласно статье 6 Конвенции, касавшиеся непредоставления ему достаточного времени для ознакомления с материалами дела, и жалобу на то, что суд назначил ему адвоката, который не предоставил ему эффективную защиту, а также его жалобу согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции, касавшуюся судебного слушания, состоявшегося 11 апреля 2005 г. Следовательно, эти жалобы не входят в круг вопросов подлежащих рассмотрению Большой Палатой Европейского Суда.

II. Предварительные возражения властей Российской Федерации

92. Первоначально власти Российской Федерации в своих письменных заявлениях от 20 мая 2014 г. утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты и нарушил шестимесячный срок, предусмотренный пунктом 1 статьи 35 Конвенции в отношении своих жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции, и жалоб на нарушение статьи 6 Конвенции, касавшихся доследственной проверки.

А. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

93. Что касается жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции, связанной с предполагаемым отсутствием медицинской помощи в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, власти Российской Федерации утверждали, что после своего освобождения заявитель мог возбудить гражданское судопроизводство, которое являлось внутригосударственным средством правовой защиты, способным предоставить ему надлежащее возмещение в виде денежной компенсации за любой причиненный ему ущерб.

94. В отношении жалоб заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции, касавшихся доследственной проверки, власти Российской Федерации отмечали, что заявитель не обратился с жалобой во внутригосударственные суды в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которой каждый, чьи законные права и интересы были затронуты решением об отказе в возбуждении уголовного дела, может обжаловать это решение в суде.

95. Заявитель не ответил прямо на возражения властей Российской Федерации, но утверждал, что Палата Европейского Суда осуществила правильную оценку его жалоб.

96. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с правилом 55 Регламента Суда любые доводы о неприемлемости жалобы должны быть, насколько позволяют их характер и обстоятельства, быть выдвинуты государством-ответчиком в его письменных или устных замечаниях по вопросу о приемлемости жалобы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации" (Svinarenko and Slyadnev v. Russia), жалобы NN 32541/08 и 43441/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), ECHR 2014 (извлечения), § 79, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, ECHR 2006-II, § 41, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K. и T. против Финляндии", § 145). Палата вынесла решение по вопросу о приемлемости и по существу жалобы в своем Постановлении от 14 ноября 2013 года. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не заявляли ни одно из этих двух возражений в своих замечаниях по вопросу приемлемости и по существу дела ни в Палату, ни на любом другом этапе рассмотрения дела Палатой Суда.

97. Власти Российской Федерации не утверждали, что имели место какие-либо исключительные обстоятельства, освобождающие их от обязанности своевременно выдвинуть эти возражения. Таким образом, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации утратили свое право выдвигать предварительные возражения по вопросу о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты на данном этапе рассмотрения дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 82, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сейдович против Италии", § 42).

98. Следовательно, предварительные возражения властей Российской Федерации должны быть отклонены.

B. Соблюдение правила шестимесячного срока

99. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель подал свою жалобу в Европейский Суд на нарушение статьи 3 Конвенции, касающуюся отсутствия медицинской помощи в центре временного содержания несовершеннолетних, с нарушением правила шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Они отмечали, что дедушка заявителя подал эту жалобу в краткой форме только 30 ноября 2005 г. в письме в органы прокуратуры, которые ответили 16 декабря 2005 г., более чем за шесть месяцев до подачи жалобы в Европейский Суд 1 ноября 2006 г.

100. По мнению властей Российской Федерации, заявитель также нарушил шестимесячный срок в отношении своей жалобы согласно статье 6 Конвенции, касающейся доследственной проверки, поскольку пересмотренное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя было вынесено 6 июля 2005 г., и на последнюю жалобу дедушки заявителя по этому вопросу в органы прокуратуры ответ поступил 16 декабря 2005 г.

101. Заявитель не прокомментировал возражения властей Российской Федерации, но настаивал на том, что Постановление Палаты Европейского Суда было правильным.

102. Власти Российской Федерации не выдвигали возражений относительно несоблюдения правила шестимесячного при рассмотрении дела в Палате, и Палата не рассматривала данный вопрос. Однако Европейский Суд уже постановил, что правило шести месяцев является правилом общественной политики, и, следовательно, Европейский Суд обладает юрисдикцией применять его по своей инициативе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сабри Гюнеш против Турции" (Sabri Gunes v. Turkey) от 29 июня 2012 г., жалоба N 27396/06, § 29, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 85, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, ECHR 2006-III, § 68, и Решение Европейского Суда по делу "Уокер против Соединенного Королевства" (Walker v. United Kingdom), жалоба N 34979/97, ECHR 2000-I). Кроме того, Европейский Суд решил, что, несмотря на требования правила 55 Регламента Суда, власти Российской Федерации не поднимали вопрос о шестимесячном сроке перед Большой Палатой (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сабри Гюнеш против Турции", § 30).

103. Следовательно, Европейский Суд обладает юрисдикцией для рассмотрения вопроса о соблюдении правила шестимесячного срока в отношении жалоб заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции и в отношении жалоб на нарушение статьи 6 Конвенции, касающихся доследственной проверки.

1. Соблюдение правила шестимесячного срока в отношении жалоб заявителя согласно статье 3 Конвенции

(а) Доводы сторон

104. Власти Российской Федерации утверждали, что из § 40 Постановления Палаты следует, что дедушка заявителя подал только одну жалобу в органы прокуратуры, датированную 4 ноября 2005 г. и касавшуюся качества оказания медицинской помощи в центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей. Это произошло более, чем за один год до подачи жалобы в Европейский Суд 1 ноября 2006 г. Однако власти Российской Федерации утверждали, что жалоба от 4 октября 2005 г. не содержала каких-либо претензий по поводу отсутствия медицинской помощи, и, кроме того, ответ был подготовлен прокуратурой Советского района г. Новосибирска 9 ноября 2005 г. Кроме того, они заявили, что на подобную жалобу, в которой претензии изложены в краткой форме и которая была послана дедушкой заявителя в органы прокуратуры 30 ноября 2005 г., ответила прокуратура Новосибирской области. Вместе с тем власти Российской Федерации подчеркнули, что всё это происходило вне рамок шестимесячного срока.

105. Заявитель не ответил на данное возражение в своих замечаниях, направленных в Большую Палату Европейского Суда.

(b) Мнение Большой Палаты Европейского Суда

106. Европейский Суд напоминает, что, как правило, шестимесячный срок исчисляется с даты вынесения окончательного решения в процессе исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Если заявителю не были доступны эффективные средства правовой защиты, срок исчисляется с того дня, когда были произведены действия или приняты меры, являющиеся предметом жалобы, или с даты, когда заявитель узнал об указанных действиях или об их последствиях или причиненном ими ущербе (см. Решение Европейского Суда по делу "Деннис и другие против Соединенного Королевства" (Dennis and Others v. United Kingdom) от 2 июля 2002 г., жалоба N 76573/01). Кроме того, пункт 1 статьи 35 Конвенции не может толковаться таким образом, что он обязывает заявителя обратиться с жалобой в Европейский Суд до того, как окончательно отстоит свою позицию, связанную с обжалуемым вопросом, на внутригосударственном уровне. Следовательно, если заявитель решает воспользовался очевидно существующим средством правовой защиты и только затем возникают обстоятельства, свидетельствующие о неэффективности этого средства, представляется целесообразным в целях пункта 1 статьи 35 Конвенции исчислять шестимесячный срок с даты, когда заявитель впервые узнал или должен был узнать о таких обстоятельствах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey) жалобы NN 16064/90-16066/90, 16068/90-16073/90, ECHR 2009, § 157, и Решение Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom) от 4 июня 2001 г., жалоба N 46477/99).

107. Рассматривая обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд должен установить, имел ли заявитель в своем распоряжении эффективное средство правовой защиты, и если да, воспользовался ли он им и затем обратился в Европейский Суд в течение установленного срока. При этом Европейский Суд не будет рассматривать, должен ли был заявитель прибегнуть к гражданскому судопроизводству, поскольку Европейский Суд установил ранее (см. §§ 96-98 настоящего Постановления), что на данном этапе рассмотрения дела власти Российской Федерации утратили право на предъявление возражения относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

108. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что 28 февраля 2005 г. дедушка заявителя утратил свой статус опекуна заявителя и что он был восстановлен в опекунских правах только в какой-то момент в начале 2006 года. Следовательно, в течение всего периода, когда дедушка не являлся опекуном, заявитель, по всей видимости, находился под опекой государства, и дедушка не имел законных прав представлять или защищать интересы заявителя. Поскольку заявитель был освобожден из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей 23 марта 2005 г., на тот момент его интересы находились только под защитой государства. Следовательно, в течение всего этого периода органы государственной власти не имели законных обязательств отвечать на жалобы дедушки, касающиеся заявителя, поскольку дедушка заявителя не являлся его опекуном.

109. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что дедушка заявителя продолжал прикладывать усилия для защиты интересов заявителя. Таким образом, как следует из письма дедушки заявителя от 30 ноября 2005 г. заместителю Генерального прокурора Российской Федерации, он был уведомлен о том, что его жалоба Генеральному прокурору Российской Федерации от 4 октября 2005 г. была направлена в прокуратуры различных уровней. Кроме того, в своем письме от 30 ноября 2005 г. дедушка заявителя действительно еще раз пожаловался на обращение с заявителем в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и на плохое состояние здоровья заявителя, ранее эти жалобы были изложены в его предыдущем письме от 4 октября 2005 г. (см. § 46 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что, тем не менее, в ответе прокуратуры от 9 ноября 2005 г. и в ответе областной прокуратуры от 16 декабря 2005 г. не содержится какой-либо информации, касавшейся жалоб дедушки на состояние здоровья заявителя или на обращение с ним со стороны государственных органов власти во время содержания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

110. Кроме того, Европейский Суд принимает во внимание тот факт, что после восстановления в опекунских правах дедушка заявителя поднял вопрос о законности содержания заявителя под стражей и в рамках этого дела поставил вопрос о плохом состоянии здоровья заявителя и об отсутствии медицинского обслуживания. В частности, в жалобе на постановление от 21 февраля 2005 г., которая рассматривалась 29 мая 2006 г. председателем Новосибирского областного суда, дедушка заявителя указал на медицинские диагнозы заявителя и на то, что заявитель не мог находиться под стражей в отсутствие медицинской помощи. Председатель областного суда в своем решении отметил, что тот факт, что заявитель страдал от различных заболеваний, не мог служить основанием для отмены постановления от 21 февраля 2005 г., учитывая, что оно уже вступило в силу в марте 2005 года.

111. Принимая во внимание изложенное, Европейский Суд считает, что в отсутствие какого-либо ответа из органов прокуратуры на жалобы дедушки заявителя, направленные в октябре и ноябре 2005 года, дедушка заявителя, как только он был восстановлен в опекунских правах, использовал оставшиеся возможности для аргументации дела заявителя, касавшегося плохого состояния здоровья заявителя и отсутствия медицинского обслуживания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Поскольку единственный конкретный ответ, который он получил по данной жалобе, заключался в судебном решении от 29 мая 2006 г., когда по сути ему ответили, что больше не было смысла жаловаться, поскольку срок содержания заявителя под стражей уже истек, Европейский Суд считает, что, учитывая конкретные обстоятельства настоящего дела, шестимесячный срок должен исчисляться с этой даты, поскольку последующие жалобы в органы государственной власти не имели перспективы на успех. Следовательно, отмечая, что жалоба была подана в Европейский Суд 1 ноября 2006 г., жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции были поданы с соблюдением шестимесячного срока.

112. Следовательно, возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

2. Соблюдение шестимесячного срока в отношении жалоб заявителя согласно статье 6 Конвенции, касающихся доследственной проверки

(а) Доводы сторон

113. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель нарушил право шестимесячного срока в отношении его жалоб согласно статье 6 Конвенции, касавшихся доследственной проверки, поскольку пересмотренное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя было вынесено 6 июля 2005 г., и ответ на последнюю жалобу дедушки заявителя по этому вопросу в органы прокуратуры был получен 16 декабря 2005 г.

114. В связи с этим власти Российской Федерации подчеркивали, что настоящее дело включало две различные процедуры, а не одну, как установила Палата в своем Постановлении. Первая из них, доследственная проверка, проводившаяся в соответствии со статьями 19 и 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, заключалась в проверке информации относительно предполагаемого преступления и принятии решения о наличии достаточных доказательств того, что преступление было совершено, и нужно ли возбуждать уголовное дело. Второй тип, процедура, связанная с принятием решения о помещении заявителя в центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, проводилась в соответствии со статьей 3.1 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", не требовала проведения доследственной проверки и не была ограничена в объеме информации, полученной в ходе проверки. Таким образом, исход первого типа процедур сам по себе не являлся решающим основанием для возбуждения второго типа процедур, как показывают материалы дела заявителя, в котором только после двух последних проверок из пяти последовал второй тип процедур по вопросу помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, поскольку стало очевидно, что другие профилактические меры оказались безуспешными. Исходя из этого власти Российской Федерации считали, что отсутствовали какие-либо основания для рассмотрения двух типов процедур как единого процесса, как поступила Палата Европейского Суда в Постановлении и утверждала, что жалобы заявителя согласно статье 6 Конвенции должны рассматриваться отдельно в отношении каждого типа рассматриваемых процедур.

115. Заявитель прямо не прокомментировал возражение властей Российской Федерации или то, следует ли рассматривать два типа процедур вместе или отдельно. Однако он настаивал на том, что Постановление Палаты Европейского Суда было правильным и должно быть исполнено.

(b) Мнение Большой Палаты Европейского Суда

116. Прежде всего Европейский Суд рассмотрит утверждение властей Российской Федерации о том, что доследственная проверка и процедуры, повлекшие помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, должны рассматриваться отдельно, поскольку решение данного вопроса необходимо для определения того, следует или нет Европейскому Суду рассматривать возражение властей Российской Федерации, связанное с правилом шестимесячного срока.

117. Хотя Европейский Суд признает, что доследственная проверка и процедуры, связанные с помещением заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, формально несвязанные между собой, регулируются отдельными правовыми нормами, он отмечает, что в настоящем деле между ними существовала тесная связь как в законодательном плане, так и фактически. В частности, внутригосударственные суды привели в качестве главного основания для помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей тот факт, что заявитель совершил противоправное деяние, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации. Районный суд в своем постановлении ссылался на свидетельские показания, данные С. и его матерью, и опирался на них и на итоги доследственной проверки при вынесении своего постановления (см. § 27 настоящего Постановления). Кроме того, и районный, и областной суды постановили, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было необходимо для предотвращения совершения заявителем повторных противоправных действий, что доказывает, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было прямым следствием итогов доследственной проверки.

118. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в целях настоящего дела два типа процедур следует рассматривать как один тип процедур, и с учетом этого приступит к рассмотрению жалоб заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции. Следовательно, возражение властей Российской Федерации относительно соблюдения правила шестимесячного срока в отношении доследственной проверки должно быть отклонено, так как окончательное решение на внутригосударственном уровне, касавшееся процедур в целом, было вынесено 29 мая 2006 г., когда председатель Новосибирского областного суда оставил без изменения первоначальное судебное решение, санкционирующее помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Поскольку жалоба была подана в Европейский Суд 1 ноября 2006 г., она была подана с соблюдением шестимесячного срока.

119. Следовательно, возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

120. Заявитель жаловался на то, что он не получал надлежащей медицинской помощи во время нахождения в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, и что условия его содержания под стражей были бесчеловечными в нарушение статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Постановление Палаты Европейского Суда

121. Палата Европейского Суда постановила, что непредоставление заявителю надлежащего медицинского обслуживания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей равносильно бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, противоречащему статье 3 Конвенции. Палата Европейского Суда отметила, в частности, что, несмотря на ее указание предоставить копии медицинских документов заявителя из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, власти Российской Федерации не предоставили ни одной, утверждая, что документы были уничтожены в соответствии с внутригосударственными правилами, которые не были представлены Европейскому Суду, не были опубликованы и не были доступны для общественности. Кроме того, Палата отметила, что в Российской Федерации обычный срок хранения медицинских документов составлял 10 лет. Следовательно, поскольку дед заявителя неоднократно информировал государственные органы власти о проблемах со здоровьем заявителя, Палата не нашла причин сомневаться в том, что персонал центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей был осведомлен о состоянии здоровья заявителя. Отсутствуют какие-либо доказательства того, что во время своего нахождения в центре заявитель был осмотрен психиатром или невропатологом или что он получал какие-либо назначенные ему медикаменты. Палата Европейского Суда постановила, что отсутствие медицинской помощи, приведшее к тому, что заявитель был госпитализирован на следующий день после своего освобождения, является недопустимым.

122. Принимая во внимание свой вывод о нарушении Конвенции в связи с отсутствием медицинского обслуживания, Палата Европейского Суда не сочла необходимым рассматривать оставшуюся часть жалоб заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции.

В. Доводы сторон в Большой Палате Европейского Суда

1. Заявитель

123. Заявитель подчеркивал, что в то время, когда он был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, он страдал неврозом, синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, психопатическим поведением и энурезом. Хотя он признал, что эти диагнозы не требовали оказания оперативной медицинской помощи в момент его задержания, он отмечал, что давление, оказываемое на него во время нахождения в отделе внутренних дел и во время допроса, а также 30 дней, которые он провел в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, привели к резкому обострению всех его заболеваний, что потребовало оказание скорой медицинской помощи. Это было подтверждено медицинскими заключениями, предоставленными в ходе рассмотрения дела в Палате Европейского Суда, которые доказывали, что заявитель был принудительно госпитализирован в психиатрическую больницу сразу после освобождения из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Заявитель утверждал, что не было каких-либо других возможных причин для обострения его заболеваний.

124. По мнению заявителя, власти Российской Федерации не смогли принять своевременные меры, чтобы избежать обострения его заболеваний. В частности, он утверждал, что, направляя ходатайство о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, начальник Советского районного отдела внутренних дел г. Новосибирска должен был представить в районный суд заключение соответствующего медицинского учреждения, в том числе заключение психиатрической экспертизы, о наличии или отсутствии у заявителя противопоказаний медицинского характера для помещении его в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Однако такое заключение не было предоставлено ни в суд, ни в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

125. Заявитель также настаивал на своих доводах в Палате Европейского Суда, заявив, что и он, и его дедушка информировали учителей и сотрудников центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей о заболеваниях заявителя и просили предоставить ему неограниченный доступ к ванной комнате. Однако это просьба была проигнорирована, и заявитель сильно страдал как морально, так и физически в связи с тем, что болел энурезом.

126. Принимая во внимание все обстоятельства своего дела, заявитель настаивал на том, что условия в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей во время его нахождения там были несовместимы с требованиями статьи 3 Конвенции.

2. Власти Российской Федерации

127. Власти Российской Федерации настаивали на том, что жалоба заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции не раскрывала нарушений данного положения Конвенции.

128. Они подтвердили, что личное дело заявителя из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, в котором могло находиться медицинское заключение с описанием состояния здоровья заявителя при поступлении, было уничтожено в соответствии с действовавшими на тот момент правилами (см. § 39 настоящего Постановления). Кроме того, другие медицинские документы и журналы из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей за период, когда там находился заявитель, были уничтожены, как только они стали "ненужными", поскольку в рассматриваемый период времени не существовало иных установленных законом сроков для хранения таких документов. Приказ Министерства внутренних дел Российской Федерации от 12 мая 2006 г. N 340, содержавший ссылки на пункт 34 Постановления Палаты Европейского Суда, вступил в силу только после того, как эти документы были уничтожены.

129. Тем не менее власти Российской Федерации отметили, что "учетно-статистическая карточка" заявителя о его пребывании в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в сентябре 2004 года и феврале 2005 года сохранилась, поскольку имела неограниченный срок хранения в соответствии с приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 апреля 2004 г. N 215 (см. § 74 настоящего Постановления). По мнению властей Российской Федерации, Европейский Суд ошибочно называл эти документы "медицинскими" в §§ 32 и 90 Постановления Палаты и поэтому пришел к ошибочному выводу в § 90 Постановления.

130. Власти Российской Федерации также заявили, что, поскольку они были официально уведомлены о настоящем деле только 1 ноября 2010 г., более чем через пять с половиной лет после уничтожения большинства соответствующих документов, они должны полагаться на заключение начальника центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей от 28 декабря 2010 г. и на объяснения воспитателя того же центра от 23 декабря 2010 г. (см. § 41 настоящего Постановления). Из этих документов следует, что медицинский персонал ежедневно осматривал всех детей, находившихся в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, в том числе и заявителя. Это также подтверждается "ежедневным отчетом", составленным 17 января 2013 г. и представленным в Европейский Суд. Кроме того, дети могли обратиться за медицинской помощью в любое время, медицинские кабинеты были надлежащим образом оборудованы, доступ к санузлам не был ограничен, и в ночное время были приняты особые меры для детей, страдавших энурезом. Во время нахождения в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей заявитель не предъявлял жалоб, касавшихся какого-либо из этих вопросов. В связи с этим власти Российской Федерации отметили, что несовершеннолетние, содержавшиеся в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, могли неограниченное количество раз встречаться со своими родственниками и принимать телефонные звонки от них при условии, что это не мешало деятельности, предусмотренной ежедневным распорядком. Дедушка заявителя никогда не утверждал, что ему не обеспечивали свиданий с заявителем, и, очевидно, не предъявлял ни письменных, ни устных жалоб во время таких свиданий.

131. В заключение власти Российской Федерации заявили, что в соответствии со штатным расписанием центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, действовавшим в период с 18 июня 2003 г. по 3 октября 2005 г., в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей вели прием психиатр, педиатр, фельдшер и медсестра. В информационной записке также утверждалось, что в течение 2004 или 2005 годов качество медицинской помощи и условия проживания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не подвергались какой-либо ведомственной или иной инспекции. Принимая во внимание вышеизложенное, а также в связи с тем, что заявитель не предоставил документов в обоснование своих жалоб, власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовали какие-либо признаки того, что центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не подходил для размещения на максимальный срок 30 дней ребенка, страдающего энурезом и расстройством поведения.

132. Что касается здоровья заявителя, власти Российской Федерации отметили, что его заболевание энурезом не упоминалось ни в каких медицинских документах, представленных заявителем (выданных после 2003 года), ни в "учетно-статистической карточке" заявителя из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Более того, степень выраженности этого заболевания не была отмечена ни в одном из доступных документов. Что касается расстройства поведения заявителя, власти Российской Федерации отметили, что согласно выписке из истории болезни N 3624 (предоставленной заявителем в Европейский Суд в октябре 2007 года), в рассматриваемое время заявитель страдал социально-поведенческим расстройством, которое, по-видимому, являлось результатом влияния внешних факторов, а не других его заболеваний. По мнению властей, заявитель не предоставил какого-либо медицинского заключения, чтобы обосновать свое утверждение о том, что это расстройство препятствовало его помещению в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Он также не предоставил заключение медицинского эксперта, подтверждающее, что его нахождение в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей привело к ухудшению состояния его здоровья.

133. Следовательно, власти Российской Федерации считали, что жалобы заявителя не свидетельствуют о нарушении статьи 3 Конвенции.

3. Доводы третьей стороны

134. Международная организация "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья" подчеркнула, что дети с психическими расстройствами испытывают "двойные трудности": и как дети, и как лица, страдающие психическим расстройством. Дети особенно уязвимы перед нарушением их прав и имеют особые потребности, которые должны быть защищены посредством предоставления жестких и эффективных гарантий. Центр ссылался на Конвенцию Организации Объединенных Наций о правах инвалидов, в частности, что государства-участники запрещают любую дискриминацию по признаку инвалидности и гарантируют людям с ограниченными возможностями равную и эффективную правовую защиту от дискриминации по любому признаку (пункт 2 статьи 5). Центр также ссылался на Конвенцию Организации Объединенных Наций о правах ребенка, подчеркивая, что наилучшему обеспечению интересов ребенка всегда должно уделяться первоочередное внимание и что государства-участники обязались обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия (статья 3, см. § 81 настоящего Постановления). Более того, ссылаясь на статью 23 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка, в которой уделяется особое внимание детям с ограниченными возможностями, Центр отметил, что Комитет по правам ребенка в своих Замечаниях общего порядка N 9(2006) привел дальнейшие указания в отношении обращения с детьми с ограниченными возможностями при их конфликте с законом. Так, комитет установил, что "дети с ограниченными возможностями, находящиеся в конфликте с законом, не должны помещаться в обычные центры содержания под стражей для несовершеннолетних ни в рамках досудебного задержания, ни в качестве наказания" (см. § 83 настоящего Постановления). Международная организация "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья" подчеркнула, что Европейский Суд постановил, что государства обязаны принять особые меры для обеспечения эффективной защиты уязвимых лиц от жестокого обращения, о котором государственные органы власти знали или должны были знать (Центр ссылался на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Z и другие против Соединенного Королевства" (Z and Others v. United Kingdom), жалоба N 29392/95, ECHR 2001-V, § 73).

С. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

1. Общие принципы

135. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества, запрещая в абсолютных выражениях пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказания (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Станев против Болгарии" (Stanev v. Bulgaria), жалоба N 36760/06, ECHR 2012, § 201). Однако для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, конкретное обращение, допущенное с пострадавшим, или которое пострадавший пережил, должно достичь минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня жестокости относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "M.S. против Соединенного Королевства" (M.S. v. United Kingdom) от 3 мая 2012 г., жалоба N 24527/08, § 38, и Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, ECHR 2001-VII, § 24).

136. Статья 3 Конвенции обязывает государства защищать физическое благополучие лиц, находящихся в условиях лишения свободы, в том числе путем оказания им необходимой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kuda v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, ECHR 2002-IX, § 40, и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), ECHR 2006-XII, § 93). Таким образом, во многих случаях Европейский Суд постановил, что отсутствие надлежащей медицинской помощи может составлять обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "M.S. против Соединенного Королевства", §§ 44-46, Постановление Европейского Суда по делу "Венерский против Польши" (Wenerski v. Poland) от 20 января 2009 г., жалоба N 44369/02, §§ 56-65, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), §§ 210-213 и 231-237).

137. В связи с этим "надлежащий характер" медицинской помощи остается наиболее трудным для определения моментом. Европейский Суд напоминает, что тот факт, что задержанный был осмотрен врачом, который назначил ему определенное лечение, не может автоматически приводить к выводу о том, что медицинская помощь была надлежащей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г. жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 116). Органы государственной власти должны также обеспечить ведение подробных медицинских записей о состоянии здоровья задержанного и его или ее лечении во время содержания под стражей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации", § 83), чтобы диагностирование и медицинская помощь в исправительных учреждениях проводились незамедлительно и надлежащим образом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", § 115) и в случае необходимости, обусловленной характером заболевания, наблюдение осуществлялось бы на регулярной и систематической основе и включало бы в себя всестороннюю терапевтическую помощь, направленную на выздоровление задержанного или на предотвращение обострения заболевания, а не просто лечение его симптомов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 211, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, и Постановление Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации" (Amirov v. Russia) от 27 ноября 2014 г., жалоба N 51857/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 93). Органы государственной власти должны также доказать, что были созданы все необходимые условия для того, чтобы следовать назначенному лечению (см. Постановление Европейского Суда по делу "Холомиоев против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 117, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", § 116). Кроме того, медицинское обслуживание, предоставляемое в исправительных учреждениях, должно быть надлежащего уровня, то есть сопоставимого с качеством медицинского обслуживания, предоставляемого государством всем своим гражданам. Однако это не означает, что каждому задержанному должно быть гарантировано медицинское обслуживание на уровне лучших медицинских учреждений за пределами исправительных учреждений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кара-Дамиани против Италии" (Cara-Damiani v. Italy) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 2447/05, § 66).

138. В целом Европейский Суд оставляет за собой достаточную свободу усмотрения при определении обязательного стандарта медицинского обслуживания, решая этот вопрос в каждом случае отдельно. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, но при этом должен учитывать "практические требования режима лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140). В случаях, когда дело касается детей, Европейский Суд считает, что в соответствии с установленными нормами международного права здоровье несовершеннолетних лиц, находящихся в исправительных учреждениях, должно быть защищено согласно признанным медицинским стандартам, применимым к несовершеннолетним лицам в целом (см., например, §§ 79, 81 и 87 настоящего Постановления, правила 57, 62.2, 62.5, 69.2 и пункт "d" правила 73 Рекомендации N CM/Rec(2008)11 о Европейских правилах в отношении несовершеннолетних правонарушителей, осужденных к наказаниям и мерам уголовно-правового характера, пункт 3 статьи 3 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка, правила 49-50 Гаванских правил). Органы государственной власти всегда должны руководствоваться наилучшим обеспечением интересов ребенка, и ребенку должны быть гарантированы надлежащий уход и защита. Более того, если органы государственной власти рассматривают вопрос о лишении ребенка свободы, должно быть составлено медицинское заключение о состоянии здоровья ребенка с целью определить, можно ли его или ее поместить в центр временного содержания.

139. Европейский Суд также подчеркивает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд руководствуется принципом доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако он никогда не стремится к заимствованию подхода внутригосударственных правовых систем, применяющих этот принцип. Задача Европейского Суда заключается не в установлении виновности с точки зрения уголовного права или гражданской ответственности, а в решении вопроса об ответственности Договаривающихся Сторон в соответствии с Конвенцией. В рамках процедуры Европейского Суда отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или заранее установленные правила их оценки. Европейский Суд принимает заключения, которые, по его мнению, подкрепляются независимой оценкой совокупности всех доказательств по делу, включая выводы, которые могут быть сделаны из фактов и доводов сторон. Согласно установившейся правоприменительной практике Европейского Суда доказывание может следовать из совокупности достаточно надежных, четких и последовательных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций фактов. Более того, степень убедительности, необходимая для формулирования конкретного вывода и в связи с этим для распределения бремени доказывания, неразрывно связана со спецификой фактов, характером выдвинутого утверждения и конвенционным правом, являющимся предметом рассмотрения. Европейский Суд также внимательно относится к серьезности вывода о нарушении Договаривающейся Стороной основополагающих прав человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria) жалобы NN 43577/98 и 43579/98, ECHR 2005-VII, с дальнейшими ссылками, § 147, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, § 121, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации", § 80, и Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), § 121).

140. В связи с этим следует отметить, что Европейский Суд установил, что производство по жалобам на нарушение Конвенции не во всех случаях характеризуется неуклонным применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - бремя доказывания возлагается на утверждающего (примеч. переводчика).). В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда о применении статей 2 и 3 Конвенции в случаях, если рассматриваемые события в целом или в бoльшей степени относятся к сфере исключительной компетенции органов государственной власти, как в случае содержания лиц под стражей под контролем властей, возникает явная презумпция фактов в отношении обстоятельств, имевших место в связи с причинением телесных повреждений, травм или смерти, произошедшими во время содержания под стражей. Таким образом, можно считать, что на государственных органах власти лежит бремя доказывания с целью представления удовлетворительного и убедительного объяснения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, ECHR 1999-IV, § 85, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) жалоба N 21986/93, ECHR 2000-VII, § 100, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации", § 92). В отсутствие такого объяснения Европейский Суд может прийти к выводам, которые могут быть неблагоприятными для государства-ответчика (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 274, и Постановление Европейского Суда по делу "Бунтов против Российской Федерации" (Buntov v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 27026/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 6 (примеч. редактора).), § 161).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

141. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что то, что заявитель является несовершеннолетним, а также состояние его здоровья являются обстоятельствами, имеющими значение при оценке того, был ли достигнут минимальный уровень жестокости (см. § 135 настоящего Постановления), и Европейский Суд уделит особое внимание принципам, изложенным выше, в § 138 настоящего Постановления.

142. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации предоставили многочисленные документы в подтверждение своих доводов в Большой Палате для доказательства того, что условия в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей были хорошими и что заявителю оказывалась медицинская помощь. Однако подавляющее большинство этих документов датировались периодом с 2008 по 2014 год, то есть спустя несколько лет после пребывания заявителя в центре временного содержания, и, следовательно, они не могут в полной мере свидетельствовать об условиях в центре, в которых находился заявителя во время своего нахождения там. Кроме того, что касается отчета начальника центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей от 28 декабря 2010 г. и объяснения воспитателя этого центра от 23 декабря 2010 г., Европейский Суд считает маловероятным, что почти через шесть лет они помнили о том, жаловался ли тот или иной ребенок, находившийся в центре в течение 30 дней, на условия содержания или на доступ к санузлу. Европейский Суд также ранее устанавливал, что заключения или справки, как те, что власти Российской Федерации предоставили в Европейский Суд, имели небольшую доказательственную ценность, поскольку не содержали ссылок на оригинальную документацию, находившуюся в распоряжении соответствующих исправительных учреждений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 124, с дальнейшими ссылками).

143. Таким образом, несмотря на то, что Европейский Суд не ставит под сомнение заявление о том, что некоторые из документов центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, касавшиеся заявителя, могли быть уничтожены согласно правилам, действовавшим в рассматриваемый период времени, факт уничтожения документов не освобождает власти Российской Федерации от обязательства подтвердить свои доводы соответствующими доказательствами (ibid.* (* Ibid. - там же (примеч. переводчика).), § 125).

144. Стороны предоставили ряд соответствующих документов, которые позволяют Европейскому Суду глубоко изучить жалобы заявителя. В частности, на основании медицинских заключений, предоставленных заявителем, Европейский Суд считает установленным тот факт, что заявитель был осмотрен невропатологом и психиатром 27 декабря 2004 г. и 19 января 2005 г., то есть более чем за месяц до того, как он был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Заявителю было назначено медикаментозное лечение и регулярное наблюдение у невропатолога и психиатра, а также консультирование у психолога в связи с тем, что заявитель страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивностью. Кроме того, на основании медицинских заключений было установлено, что заявитель был госпитализирован на следующий день после своего освобождения из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и лечился от невроза, синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Он находился в больнице до 12 апреля 2005 г., то есть в течение почти трех недель.

145. Более того, Европейский Суд отмечает, что на судебное слушание 21 февраля 2005 г., на котором рассматривался вопрос о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, дедушка заявителя предоставил медицинские документы, подтверждавшие, что заявитель страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, что доказывает, что органы государственной власти были осведомлены о состоянии здоровья заявителя. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что сотрудник инспекции по делам несовершеннолетних присутствовал на слушании 21 февраля 2005 г. и что в соответствии со статьей 31.2 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" также должен был присутствовать представитель центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Поскольку в ходе судебного слушания дедушка заявителя обратил внимание на состояние здоровья заявителя, соответствующие органы власти, ответственные за решение вопроса о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, были уведомлены о состоянии здоровья заявителя.

146. Таким образом, даже при условии того, что заведенная на заявителя учетная карточка из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей была уничтожена, Европейский Суд считает, что имеются достаточные доказательства того, что органы власти были осведомлены о состоянии здоровья заявителя при его поступлении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и были уведомлены о том, что заявитель нуждался в лечении. Более того, тот факт, что заявитель был госпитализирован на следующий день после своего освобождения и находился в психиатрической больнице в течение почти трех недель, указывает на то, что заявитель не получал необходимого лечения в связи со своим заболеванием, когда находился в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Следовательно, заявитель сообщил в Европейский Суд о жалобе, подкрепленной достаточно серьезными доказательствами для возбуждения дела - о деле prima facie* (* Prima facie (лат.) - явный, очевидный, с первого взгляда (примеч. переводчика).) (prima facie case), связанном с неоказанием надлежащей медицинской помощи. Принимая во внимание ранее сделанные выводы (см. §§ 142-143 настоящего Постановления), касающиеся документов, представленных властями Российской Федерации, а также отсутствие каких-либо других убедительных доказательств, Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не смогли доказать, что заявитель получил медицинскую помощь, необходимую при его состоянии здоровья, во время пребывания в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, где он находился в течение 30 дней без права покидать его территорию и находясь под полным контролем сотрудников центра, которые несли за него ответственность. Принимая во внимание вышеизложенные обстоятельства, органы государственной власти были обязаны защитить достоинство и благополучие заявителя и согласно Конвенции несут ответственность за обращение с ним (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "M.S. против Соединенного Королевства", § 44).

147. Что касается того факта, что заявитель болел энурезом, Европейский Суд отмечает, что это заболевание не упоминалось в медицинских заключениях от 27 декабря 2004 г. и 19 января 2005 г. и что оно не являлось причиной для госпитализации заявителя после помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Таким образом, по мнению Европейского Суда, заявитель не предоставил prima facie доказательства, подтверждающие, что при поступлении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей заявитель страдал от энуреза, в какой степени он страдал от этого заболевания, а также что персонал центра знал или должен был знать об этом. Поскольку медицинские заключения и документы из центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, касающиеся заявителя, были уничтожены, то для Европейского Суда крайне затруднительно внести ясность в данный вопрос. Вместе с тем Европейский Суд ранее установил, что заявитель страдал от синдрома дефицита внимания и гиперактивности.

148. Вышеизложенные заключения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд пришел к выводу о том, что имело место нарушение прав заявителя согласно статье 3 Конвенции в связи с неоказанием ему необходимой медицинской помощи в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, принимая во внимание, что заявитель являлся несовершеннолетним и находился в особо уязвимом положении, а также что он страдал от синдрома дефицита внимания и гиперактивности.

149. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

150. Принимая во внимание вывод о нарушении статьи 3 Конвенции, Большая Палата Европейского Суда, как и Палата в своем Постановлении, не считает необходимым рассматривать оставшуюся часть жалоб заявителя на нарушение данного положения Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

151. Заявитель жаловался на то, что его нахождение в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей являлось нарушением пункт 1 статьи 5 Конвенции, который гласит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

(а) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

(b) законное задержание или заключение под стражу лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

(d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

(e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче".

А. Постановление Палаты Европейского Суда

152. В своем Постановлении Палата Европейского Суда установила, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было равносильно лишению его свободы, поскольку центр являлся охраняемым учреждением закрытого типа, при поступлении в которое несовершеннолетних, как правило, обыскивали, изымали у них все личные вещи, и к ним принялся дисциплинарный режим.

153. Палата Европейского Суда также пришла к выводу, что заключение под стражу было применено с целью воспитательного надзора по смыслу подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку согласно внутригосударственному законодательству центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей были созданы для временного содержания несовершеннолетних, в то время как им подыскивалось другое соответствующее размещение, такое как возвращение в семью или помещение в учебное заведение. Кроме того, внутригосударственным законодательством не предусматривается осуществление какой-либо образовательной деятельности в данных центрах. С учетом изложенного Палата Европейского Суда пришла к выводу, что центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не были предназначены для осуществления воспитательного надзора, а также что нахождение заявителя в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не было направлено на "осуществление воспитательного надзора", поскольку заявитель был туда помещен с целью "исправления поведения" и предотвращения совершения повторных противоправных действий.

154. Палата Европейского Суда также установила, что заключение заявителя под стражу не могло рассматриваться как случай, когда "имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения" по смыслу подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, так как ни внутригосударственные органы власти, ни выступавшие в Европейском Суде власти Российской Федерации не упоминали никаких конкретных особых противоправных действий, совершение которых было необходимо предотвратить. Кроме того, подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции предусматривает, что заключение лица под стражу производится с тем, чтобы "оно предстало перед компетентным органом", что не соответствует ситуации заявителя: он был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей по решению суда после завершения рассмотрения дела в отношении него.

155. Палата Европейского Суда также сочла, что, поскольку заявитель не был осужден за совершение преступления, так как не достиг установленного законом возраста уголовной ответственности, его заключение под стражу не могло рассматриваться как "законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом" по смыслу подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Кроме того, Палата Европейского Суда установила, что лишение заявителя свободы не подпадало под действие подпункта "b" пункта 1 статьи 5 Конвенции и что подпункты "e" и "f" этой же нормы явно не имеют отношения к настоящему делу. Следовательно, Палата пришла к выводу о том, что содержание заявителя под стражей в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не преследовало законную цель согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции и, соответственно, являлось произвольным.

B. Доводы сторон в Большой Палате Европейского Суда

1. Заявитель

156. Заявитель согласился с доводами, приведенными в Постановлении Палаты Европейского Суда в отношении пункта 1 статьи 5 Конвенции. Он был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней для "исправления поведения", что никак не связано с воспитательным надзором по смыслу подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. По его мнению, центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей никак не являлся учреждением, предназначенным для осуществления воспитательного надзора, и в соответствии со статьей 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" в задачи центра не входило проведение воспитательной работы с несовершеннолетними. Фактически в соответствии с внутригосударственным законодательством система центров временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не входила в систему учебных заведений. Заявитель подчеркнул также, что существовавшие специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа занимались решением конкретной задачи воспитания и образования детей и молодых людей с отклонениями от норм поведения.

157. Кроме того, подпункт 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" содержит перечень ситуаций, при которых несовершеннолетний может быть помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (см. § 66 настоящего Постановления), и ситуация заявителя не подпадает ни под одну из них. Заявитель подчеркнул, что его личные данные были известны, так же как и его место жительства, и что его вина в предполагаемом вымогательстве не была установлена приговором суда. Вместе с тем заявитель отметил, что согласно пункту 6 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" он должен был находиться в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в течение времени, минимально необходимого для его устройства, но не более 30 суток. Это означало, что задачей центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было не осуществление воспитательного надзора, а лишь содержание несовершеннолетних под стражей до того, как их можно будет передать их опекунам или поместить в специальные учебные учреждения. В любом случае власти Российской Федерации не предоставили документов, подтверждающих, что заявитель получал какие-либо личные предупреждения или что у него были какие-либо школьные занятия в то время, когда он находился в центре.

158. В заключение заявитель утверждал, что его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не преследовало ни одну из целей, перечисленных в подпунктах "а"-"c" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

159. Заявитель пришел к выводу, что его содержание в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было незаконным, поскольку оно выходило за рамки требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.

2. Власти Российской Федерации

160. Власти Российской Федерации настаивали на том, что содержание заявителя под стражей в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей осуществлялось в соответствии с подпунктом "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку помещение заявителя в центр было санкционировано именно с целью осуществления "воспитательного надзора". Они отмечали, что внутригосударственные суды санкционировали помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей с тем, чтобы предотвратить совершение им повторных противоправных действий в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних". Власти Российской Федерации указали, что другие профилактические меры, принятые ранее, не повлияли положительным образом на поведение заявителя и что его семья не могла обеспечить ему надлежащий контроль. В связи с этим власти Российской Федерации подчеркнули, что заявитель проживал в проблемной семье алкоголиков, его помещали в детские дома, его антисоциальное и агрессивное поведение и совершение преступлений привели к тому, что в период с 2002 по 2005 год он находился под предупредительным надзором инспекции по делам несовершеннолетних. Власти Российской Федерации отметили, что материалы дела, касающиеся предупредительного надзора над заявителем, были уничтожены в 2011 году.

161. Кроме того, власти Российской Федерации заявили, что индивидуальная профилактическая работа, предусмотренная законом "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", включала элемент "воспитательного надзора", и в ситуации заявителя ее реализация в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей была явно необходима. Несмотря на то, что учетная карточка заявителя была уничтожена в соответствии с внутригосударственными правилами, власти Российской Федерации ссылались на другие документы, которые косвенно подтверждали, что во время нахождения заявителя в центре с ним проводилась индивидуальная профилактическая работа, а именно на характеристику заявителя без даты составления, выданную центром временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей по запросу представителя заявителя (предоставленная в Европейский Суд дедушкой заявителя). Кроме того, для подтверждения того, что центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей создавались для осуществления "воспитательного надзора" и получения среднего школьного образования, власти ссылались на ряд документов, такие как штатное расписание, утвержденное 18 июня 2003 г., договоры от 1 сентября 2004 г. и 1 сентября 2005 г. между центром временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей и средней школой N 15 г. Новосибирска о предоставлении школьного образования несовершеннолетним, находившимся в центре, а также лицензию, выданную этой школе на период с 4 сентября 2002 г. по 19 июня 2007 г. для работы с учебно-консультационном центром центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

162. Власти Российской Федерации также утверждали, что режим в учебно-воспитательных учреждениях закрытого типа, как это предусмотрено пунктом 4 статьи 15 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", был таким же, как в центрах временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, как указано в подпункте 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних". Хотя в формулировках этих двух положений были сделаны разные акценты, суть, методы и цели работы, проводимой с несовершеннолетними, были одинаковыми в обоих учреждениях. Разница заключалась лишь в длительности пребывания. Основные цели учебно-воспитательных учреждений закрытого типа, как указано в статье 15 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", в полной мере применимы к центрам временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

3. Доводы третьей стороны

163. Международная организация "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья" отметила, что в соответствии с пунктом "b" статьи 37 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка задержание, лишение свободы или тюремное заключение ребенка должны осуществляться в соответствии с законом и использоваться лишь в качестве крайней меры и в течение как можно более короткого периода времени (см. § 82 настоящего Постановления). Кроме того, Центр отметил, что Комитет по правам ребенка в своих Замечаниях общего характера N 9(2006) утверждал, что "дети с ограниченными возможностями, находящиеся в конфликте с законом, не должны помещаться в обычные центры содержания под стражей для несовершеннолетних ни в рамках досудебного задержания, ни в качестве наказания. Лишение свободы должно применяться только в случае необходимости в целях предоставления ребенку надлежащего обращения_ и ребенок должен помещаться в учреждение, имеющее специально обученный персонал" (см. § 83 настоящего Постановления). Правило 28 Гаванских правил (см. § 87 настоящего Постановления) предусматривает, что несовершеннолетние должны содержаться только в условиях, которые полностью отвечают их особым потребностям, статусу и особым требованиям в соответствии с их возрастом, индивидуальностью, полом и типом правонарушения, а также психическим и физическим состоянием и которые максимально защищают их от вредного влияния и попадания в опасные ситуации.

С. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

164. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не настаивали на своем утверждении, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не подпадало в сферу действия статьи 5 Конвенции на том основании, что помещение заявителя в центр не являлось лишением свободы. В любом случае Европейский Суд согласен с выводом Палаты Суда о том, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 дней равносильно лишению его свободы по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, отметив, в частности, что центр был охраняемым учреждением закрытого типа и содержавшиеся в нем несовершеннолетние правонарушители находились под круглосуточным наблюдением, чтобы гарантировать, что они не покинут помещение без разрешения, а дисциплинарный режим обеспечивался дежурным нарядом (см. §§ 71-72 настоящего Постановления).

165. Более того, заявитель утверждал, что его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей выходило за рамки всех подпунктов пункта 1 статьи 5 Конвенции, в то время как власти Российской Федерации в своих замечаниях, представленных в Большую Палату, настаивали, что помещение заявителя в центр соответствовало подпункту "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции, не утверждая, что оно могло также подпадать под один из других подпунктов указанного положения. Принимая во внимание вышеизложенное и согласившись с выводами Палаты Суда о том, что содержание заявителя под стражей не подпадает под действие подпунктов "а"-"c", "e" и "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Палаты, §§ 117-127), Большая Палата Европейского Суда сосредоточится на рассмотрении вопроса о том, соответствовало ли помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей подпункту "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

166. Европейский Суд повторяет, что перечень исключений из права на свободу, приведенный в пункте 1 статьи 5 Конвенции, является исчерпывающем, и только узкое толкование этих исключений соответствует цели данного положения, а именно чтобы никто не мог быть лишен свободы произвольно (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Джулия Манцони против Италии" (Giulia Manzoni v. Italy) от 1 июля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-IV, § 25). Более того, в контексте содержания несовершеннолетних под стражей термин "воспитательный надзор" не должен сводиться только к концепции преподавания в классе: в контексте нахождения молодого человека под опекой местных органов власти воспитательный надзор должен охватывать многие аспекты осуществления местными органами власти родительских прав в интересах и в целях защиты указанного лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "P. и S. против Польши" (P. and S. v. Poland) от 30 октября 2012 г., жалоба N 57375/08, § 147, Постановление Европейского Суда по делу "D.G. против Ирландии" (D.G. v. Ireland), жалоба N 39474/98, ECHR 2002-III, § 80, и Решение Европейского Суда по делу "Коньярска против Соединенного Королевства" (Koniarska v. United Kingdom) от 12 октября 2000 г., жалоба N 33670/96).

167. Кроме того, помещение под стражу с целью воспитательного надзора по смыслу подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции должно происходить в специально приспособленном для этого учреждении и обладающем ресурсами для достижения необходимых образовательных целей и требований безопасности. Тем не менее помещение в такое учреждение необязательно должно быть немедленным. Подпункт "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции не исключает использование предварительной меры, связанной с ограничением свободы, в качестве предваряющей режим воспитательного надзора, без привлечения каких-либо надзорного образования. Однако при подобных обстоятельствах за временной мерой в виде содержания под стражей должно незамедлительно последовать применение режима учебно-воспитательного надзора в учреждении (закрытого или открытого типа), предназначенного, и с достаточными ресурсами, для данной цели (см. Постановление Европейского Суда по делу "Буамар против Бельгии" (Bouamar v. Belgium) от 29 февраля 1988 г., Series A, N 129, §§ 50 и 52, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "D.G. против Ирландии", § 78).

168. В настоящем деле из соответствующих положений Федерального закона "Об основах системы профилактики и безнадзорности несовершеннолетних" следует, что помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей должно носить временный характер, как указано в самом его названии, и на минимальный срок, не превышающий 30 дней. Таким образом, например, несовершеннолетний может быть помещен туда на время установления его личности или места жительства или на время, необходимое для подготовки передачи его или возвращения после побега из образовательного учреждения закрытого типа (подпункты 4-6 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики и безнадзорности несовершеннолетних"). Однако ни одно из этих оснований не относится к настоящему делу, поскольку помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей имело целью "исправление поведения". В любом случае различные основания, предусмотренные Федеральным законом "Об основах системы профилактики и безнадзорности несовершеннолетних" для помещения несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, указывают на то, что целью помещения является временное размещение несовершеннолетнего только до тех пор, пока не будет найдено окончательное решение, а не для "воспитательного надзора".

169. По мнению Европейского Суда и вопреки утверждениям властей Российской Федерации, помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей нельзя расценивать как помещение в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, что является отдельной и долговременной мерой, направленной на то, чтобы помочь несовершеннолетним с серьезными проблемами (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "А. и другие против Болгарии" (A. and Others v. Bulgaria) от 29 ноября 2011 г., жалоба N 51776/08, §§ 66-74). Как отмечалось выше, помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей является краткосрочным и временным решением, и Европейский Суд не понимает, каким образом какой-либо значимый воспитательный надзор, имеющий целью изменение поведение несовершеннолетнего или предоставление ему или ей соответствующего лечение или реабилитации, может осуществляться в течение максимального срока в 30 дней.

170. В отношении довода властей Российской Федерации о том, что заявитель получал образование, находясь в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, Европейский Суд считает, что документы, на которые ссылались власти Российской Федерации, доказывают, что существовал договор с местной школой о предоставлении образовательных услуг для несовершеннолетних, находившихся в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в то время, когда там находился заявитель. В связи с этим Европейский Суд считает, что с целью избежать пробелов в образовании школьное обучение в соответствии со школьной программой должно быть стандартной практикой для всех несовершеннолетних, лишенных свободы и помещенных под ответственность государства, даже если они находятся в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в течение ограниченного срока. Это также подтверждается международными документами, касающимися лишения свободы несовершеннолетних (см., для примера, Европейские правила для несовершеннолетних правонарушителей, по отношению к которым применены санкции и ограничительные меры, правила 77, 78.3 и 78.5, Рекомендации Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, рекомендации 21 и 28, Пекинские правила, правило 26.2, и Гаванские правила, правило 38. Все источники приведены в §§ 79, 80, 86 и 87 соответственно настоящего Постановления). Следовательно, хотя Европейский Суд признает, что в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей предоставлялось некоторое школьное образование, он считает, что данный факт не подтверждает довод властей Российской Федерации о том, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей преследовало "цель" воспитательного надзора. Напротив, в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей существовал дисциплинарный режим, в отличие от школьного режима.

171. Европейский Суд также считает крайне важным, что ни один из внутригосударственных судов, рассматривавших вопрос о содержании заявителя под стражей, не установил, что данная санкция преследовала образовательные цели. Вместо этого они ссылались на "исправление поведения" и на необходимость предотвращения совершения повторных противоправных действий, ни один из этих доводов не являлся основанием, подпадающим под действие подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что цель "исправления поведения" фактически совпадает с целями уголовного наказания, предусмотренными частью второй статьи 43 Уголовного кодекса, а также частью второй статьи 87 Уголовного кодекса для несовершеннолетних от 14 до 18 лет (см. §§ 57-58 настоящего Постановления).

172. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не подпадает под действие подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Поскольку, как было уже установлено, содержание под стражей не подпадает ни под один из подпунктов указанного положения Конвенции, то, следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

173. Заявитель также жаловался на то, что рассмотрение дела, касающегося его помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, было несправедливым. В частности, он утверждал, что сотрудник отдела внутренних дел допрашивал его без присутствия его опекуна, защитника или преподавателя и что у него не было возможности провести перекрестный допрос свидетелей, показывавших против него в ходе рассмотрения дела. Он ссылался на пункты 1 и 3 статьи 6 Конвенции, в соответствующих частях которых говорится следующее:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом на основании закона_

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

_(с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов на допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и свидетелей, показывающих против него_".

А. Применимость статьи 6 Конвенции к настоящему делу

1. Доводы сторон в Большой Палате Европейского Суда

174. В своих замечаниях, представленных в Большую Палату Европейского Суда, власти Российской Федерации прежде всего утверждали, что в ходе судебного слушания 21 февраля 2005 г., когда было санкционировано помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, необходимо было проверить помещение заявителя в центр временного содержания на предмет соответствия требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, а не статьи 6 Конвенции, поскольку ограничение свободы касалось применения меры в целях, предусмотренных подпунктом "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции. В этой связи они отметили, что Палата Европейского Суда ранее уже рассмотрела материалы другого судебного слушания от 11 апреля 2005 г., касавшегося жалобы заявителя на его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. Более того, Европейский Суд ранее ссылался на данное положение в отношении аналогичных мер (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ичин и другие против Украины" (Ichin and Others v. Ukraine) от 21 декабря 2010 г., жалобы NN 28189/04 и 28192/04, §§ 41 и 43, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "А. и другие против Болгарии", §§ 81 и 107).

175. В любом случае власти Российской Федерации настаивали на своей позиции о том, что статья 6 Конвенции неприменима при рассмотрении настоящего дела.

176. Что касается доследственной проверки, власти Российской Федерации заявили, что она включала только одно неофициальное мероприятие с участием заявителя, беседу, которое не следует путать с официальным допросом. Власти Российской Федерации еще раз напомнили, что доследственная проверка касалась только установления фактов и не могла привести к назначению какого-либо наказания и, таким образом, не связана с предъявлением уголовного обвинения по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. Проверка могла провести к решению о том, возбуждать или нет уголовное дело. Поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности, возбуждение уголовного дела было исключено. Таким образом, как и в ситуации с обвиняемым, страдающим психическим заболеванием, возможность предъявления обвинения была полностью исключена. Ссылаясь на Решение Европейского Суда по делу "Керр против Соединенного Королевства" (Kerr v. United Kingdom) (от 23 сентября 2003 г., жалоба N 63356/00) и на Решение Европейского Суда по делу "Антойн против Соединенного Королевства" (Antoine v. United Kingdom) (от 13 мая 2003 г., жалоба N 62960/00), власти Российской Федерации отметили, что при наличии точно таких же доводов Европейский Суд признал, что статья 6 Конвенции неприменима к уголовному делу в отношении обвиняемых, страдающих психическими заболеваниями.

177. В отношении судебного производства, приведшего к помещению заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, власти Российской Федерации полагали, что уголовная составляющая статьи 6 Конвенции не может быть применена. Власти Российской Федерации ссылались на подпункт 4 пункта 2 статьи 22 и на пункт 2 статьи 31.2 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" и на решения внутригосударственных судов от 21 февраля 2005 г. и 29 мая 2006 г. По их мнению, эти источники подтверждали тот факт, что цель помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей заключалась в том, чтобы предотвратить совершение им повторных противоправных действий путем исправления его поведения, а не наказывать его за последнее совершенное им правонарушение. Соответственно, внутригосударственные суды рассмотрели не только обстоятельства последнего правонарушения, но и полное досье об антиобщественном поведении заявителя, а также условия его жизни и семейные обстоятельства и пришли к выводу, что ему не хватало необходимого надзора и что все принятые ранее профилактические меры оказались ненадлежащими. Следовательно, внутригосударственный суд не мог и, соответственно, не устанавливал виновность заявителя в отношении преступления, а просто оценил достаточность доказательств, подтверждавших совершение им действия, запрещенного Уголовным кодексом Российской Федерации. Это нельзя приравнивать к "предъявлению уголовного обвинения" по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. Кроме того, судебное слушание от 21 февраля 2005 г. было проведено согласно процедуре, предусмотренной Федеральным законом "Об основах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", а не в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, и Конституционный Суд Российской Федерации четко установил, что данная процедура в соответствии с Федеральным законом "Об основах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" представляет собой тип гражданского судопроизводства (см. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 14 мая 2013 г. N 690-О* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Назармамадова Дидора Гулмамадовича на нарушение его конституционных прав подпунктом 6 пункта 2 статьи 22 и пунктом 3 статьи 30 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"" (примеч. редактора).)).

178. Заявитель оспаривал применимость пункта 4 статьи 5 Конвенции и настаивал на том, что подход Палаты Европейского Суда был правильным и что производство по делу подпадает под действие статьи 6 Конвенции и должно рассматриваться с точки зрения соблюдения данного положения. Он утверждал, что его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не преследовало цель осуществления воспитательного надзора, а служило наказанием за преступление, которое заявитель предположительно совершил. По мнению заявителя, органы государственной власти использовали его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в качестве меры уголовного преследования, поскольку они не могли возбудить уголовное дело в отношении него в связи с его возрастом.

2. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

179. Большая Палата Европейского Суда отмечает, что в своем Постановлении Палата Суда пришла к выводу о том, что производство по делу в отношении заявителя являлось уголовным разбирательством по смыслу статьи 6 Конвенции (см. § 149 Постановления Палаты). Палата Суда указала следующее:

"_139. Европейский Суд напоминает, что понятие "уголовное обвинение" по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции является автономным. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда были установлены три критерия, более известные как "критерии Энгеля" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., Series A, N 22, § 82), которые следует учитывать при определении того, было ли обвинение "уголовным" по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. Первый критерий заключается в правовой квалификации преступления согласно внутригосударственному законодательству, второй критерий заключается в самом характере правонарушения и третий критерий - в характере и степени тяжести наказания, которому обвиняемый рискует подвергнуться. Второй и третий критерии являются альтернативными и необязательно используются совместно. Тем не менее это не исключает совместное использование критериев в случаях, когда анализ каждого отдельного критерия не позволяет сделать однозначный вывод о наличии в деле уголовного обвинения (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Юссила против Финляндии" (Jussila v. Finland), жалоба N 73053/01, ECHR 2006-XIII, §§ 30-31, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" (Ezeh and Connors v. United Kingdom), жалобы NN 39665/98 и 40086/98, ECHR 2003-X, § 82).

140. Рассматривая обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что после установления того, что действия заявителя содержали элементы уголовно наказуемого деяния в виде вымогательства, внутригосударственные органы власти отказались возбуждать уголовное дело в отношении заявителя, поскольку на тот момент он не достиг возраста уголовной ответственности (см. § 13 настоящего Постановления). Впоследствии, в рамках отдельного производства, суд санкционировал помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 дней на основании того, что заявитель совершил противоправное деяние, вымогательство, и в отношении него было необходимо принять меры по "исправлению его поведения" и по предотвращению совершения им повторных противоправных действий (см. § 21 настоящего Постановления).

141. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что дело в отношении заявителя не было классифицировано как уголовное в соответствии с внутригосударственным законодательством. Ранее Европейский Суд признавал, что государства при решении своей задачи в качестве блюстителя общественных интересов имеют право создавать или поддерживать различие между разными категориями преступлений в своих законодательствах и проводить разграничение между деяниями, которые относятся к уголовной сфере и иными. Исключая определенные типы поведения из категории уголовно наказуемых преступлений согласно внутригосударственному законодательству, законодатель может получать возможность обеспечить надлежащее отправление правосудия, а также обеспечить интересы личности, например, как в настоящем деле, освобождая несовершеннолетних, не достигших определенного возраста, от уголовной ответственности за свои действия в соответствии с уровнем развития их умственных и интеллектуальных способностей. Тем не менее правовая характеристика процедуры согласно внутригосударственному законодательству не может являться единственным критерием для применения статьи 6 Конвенции. В противном случае применение этого положения было бы оставлено на усмотрение Договаривающихся Сторон в той степени, которая может привести к результатам, несовместимым с духом и целью Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ёзтюрк против Германии" (Ozturk v. Germany) от 21 февраля 1984 г., Series A, N 73, § 49, Постановление Европейского Суда по делу "Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom) от 28 июня 1984 г., Series A, N 80, § 68, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 83, и Решение Европейского Суда по делу "Матыйек против Польши" (Matyjek v. Poland) от 30 мая 2006 г., жалоба N 38184/03, § 45). Принимая во внимание вышеизложенное, тот факт, что дело в отношении заявителя не было квалифицировано как уголовное согласно законодательству Российской Федерации, имеет исключительно формальную и относительную ценность; "сам характер правонарушения является более важным фактором" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 91).

142. В Европейском Суде не оспаривался тот факт, что противоправное деяние, вменяемое в вину заявителю, являлось преступлением согласно обычному уголовному законодательству. Действительно, в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела говорится, что "действия [заявителя] _содержат элементы уголовно наказуемого преступления, вымогательства, предусмотренного статьей 163 Уголовного кодекса" (см. § 13 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд принимает во внимание тот факт, что обвинение в совершении уголовного преступления заявителя не было предъявлено на том основании, что заявитель не достиг возраста уголовной ответственности. Тем не менее, несмотря на неоспоримость уголовного характера вменяемого заявителю в вину деяния, нет необходимости решать, было ли уголовное преследование заявителя юридически невозможно, поскольку факт недостижения заявителем возраста уголовной ответственности исключал возбужденное в отношении заявителя производство из сферы действия уголовно-процессуальной составляющей статьи 6 Конвенции. Вместо этого Европейский Суд сконцентрируется на третьем критерии: характере и степени тяжести наказания, которому заявитель рисковал подвергнуться.

143. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с законодательством Российской Федерации несовершеннолетний, не достигший возраста уголовной ответственности, который совершил противоправное деяние, может быть помещен в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа на срок до трех лет или в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок до 30 дней (см. §§ 57 и 58 настоящего Постановления). В настоящем деле в течение месяца после отказа в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя местный отдел внутренних дел ходатайствовал перед судом о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на основании того, что заявитель совершил противоправное деяние, за которое он не может быть привлечен к уголовной ответственности вследствие своего возраста. Ссылаясь на безнадзорность заявителя и его предыдущие противоправные действия, местный отдел внутренних дел заявил о необходимости ограничить свободу заявителя с целью "исправления" его поведения и предотвращения совершения им повторных противоправных действий (см. § 19 настоящего Постановления). Районный суд санкционировал помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 дней для "исправления поведения" на том основании, что заявитель не "сделал соответствующих выводов", когда его ранее помещали в центр, и совершил повторное противоправное деяние (см. § 21 настоящего Постановления). Областной суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил это постановление без изменения, сославшись на тот факт, что заявитель совершил противоправное деяние, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации, а также с учетом семейной ситуации заявителя и его плохой успеваемости в школе. Суд установил, что помещение заявителя в центр было необходимо, чтобы препятствовать совершению им повторных противоправных действий (см. § 48 настоящего Постановления).

144. Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что постановление о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей было вынесено в ходе отдельного судебного разбирательства, которое формально не было связано с доследственной проверкой уголовного дела в отношении заявителя. Тем не менее, принимая во внимание то обстоятельство, что внутригосударственные суды ссылались на то, что заявитель совершил противоправное деяние, в качестве основного довода для его помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, а также что в своих постановлениях суды постоянно ссылались на документы и выводы, соответственно полученные и сделанные в ходе доследственной проверки, Европейский Суд считает, что существуют и правовая, и фактическая тесная связь между дослественной проверкой уголовного дела и делом о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Действительно формулировка применимых правовых положений и судебных постановлений, приведенных в § 143 настоящего Постановления, ясно доказывают, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей является прямым следствием вывода местного отдела внутренних дел о том, что действия заявителя содержали элементы уголовно наказуемого преступления, вымогательства.

145. Европейский Суд ранее заключил, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей являлось равнозначным лишению его свободы (см. § 107 настоящего Постановления). Следовательно, существует презумпция того, что дело в отношении заявителя является "уголовным" по смыслу статьи 6 Конвенции, презумпция, которую можно было опровергнуть лишь в исключительных обстоятельствах и только если лишение свободы не могло считаться "ощутимо пагубным", с учетом его характера, длительности или способа исполнения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 126).

146. Как было установлено выше, помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не соответствовало цели воспитательного надзора (см. §§ 109-116 настоящего Постановления). Заявленная цель помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей заключалась в исправлении поведения заявителя и в том, чтобы помешать ему совершать дальнейшие противоправные деяния, а не в его наказании. Однако в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда может возникнуть необходимость смотреть дальше, чем внешние признаки и используемые термины, а сосредоточиться на реальной ситуации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Стаффорд против Соединенного Королевства" (Stafford v. United Kingdom), жалоба N 46295/99, ECHR 2002-IV, § 64, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 123).

147. Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей длилось 30 дней и осуществлялось в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, а не в воспитательном учреждении. Как было установлено выше, центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей был учреждением закрытого типа, которое несовершеннолетние не могли покидать без разрешения. Несовершеннолетние находились под постоянным надзором, и в учреждении действовал строгий дисциплинарный режим (см. § 107 настоящего Постановления). Поэтому Европейский Суд считает, что лишение свободы, примененное к заявителю после установления того, что его действия содержали элементы уголовно наказуемого преступления в виде вымогательства, и отбытое в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в условиях квазипенитенциарного режима, как описано выше, содержало карательные элементы, а не элементы профилактики и сдерживания. Европейский Суд находит, что трудно провести различие между карательной и сдерживающей целями рассматриваемых мер, поскольку эти цели не исключают друг друга и признаются в качестве характерных признаков уголовных наказаний. Действительно, согласно прецедентной практике Европейского Суда уголовные наказания обычно преследуют две цели: карательную и сдерживающую (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ёзтюрк против Германии", § 53, Постановление Европейского Суда по делу "Бендену против Франции" (Bendenoun v. France) от 24 февраля 1994 г., Series A, N 284, § 47, Постановление Европейского Суда по делу "Лауко против Словакии" (Lauko v. Slovakia) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, § 58, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", §§ 102 и 105).

148. Принимая во внимание характер, длительность и способ исполнения меры наказания в виде лишения свободы, которое фактически отбыл заявитель, Европейский Суд не усматривает исключительных обстоятельств, способных опровергнуть презумпцию о том, что дело в отношении заявителя было "уголовным" по смыслу статьи 6 Конвенции

149. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что характер преступления, а также характер и суровость наказания были такими, что дело в отношении заявителя являлось "уголовным" по смыслу статьи 6 Конвенции. Следовательно, данная статья применима в отношении дела заявителя_".

180. Большая Палата Европейского Суда не видит оснований отступать от выводов Палаты, которые подробно описаны и хорошо аргументированы. Как и Палата, Большая Палата Европейского Суда подчеркивает необходимость рассматривать не внешние признаки и используемые термины, а сосредоточиться на реальной ситуации (см. упоминавшееся выше Постановление Палаты, § 146). Применив данный подход к делу заявителя, Большая Палата Европейского Суда считает, что помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 дней имело четкие элементы как сдерживания, так и наказания (см. упоминавшееся выше Постановление Палаты, § 147).

181. Принимая во внимание вышеизложенное, Большая Палата Европейского Суда не согласна с утверждением властей Российской Федерации о том, что жалобы должны быть рассмотрены в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. По мнению Большой Палаты Европейского Суда, поскольку дело в отношении заявителя касалось вынесения уголовного обвинения, жалобы заявителя должны рассматриваться в контексте более широких процессуальных гарантий, закрепленных в статье 6 Конвенции, а не в пункте 4 статьи 5 Конвенции. Большая Палата Европейского Суда считает необходимым также отметить, что она не согласна с утверждением властей Российской Федерации о том, что ситуацию заявителя следует рассматривать таким же образом, как и ситуацию с психически больным обвиняемым. В случаях, касающихся психически больных обвиняемых, рассмотрение дела может привести к решению о помещении их в учреждение закрытого типа для лечения и предотвращения совершения ими повторных противоправных действий. В этих случаях отсутствуют карательные и сдерживающие элементы, в отличие от дела заявителя.

182. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что дело в отношении заявителя являлось уголовным делом по смыслу статьи 6 Конвенции и что данное положение применимо к настоящему делу.

B. Соблюдение требований статьи 6 Конвенции

1. Постановление Палаты Европейского Суда

183. Что касается жалобы заявителя на то, что он был допрошен сотрудником отдела внутренних дел в отсутствие своего опекуна, адвоката или педагога, Палата Европейского Суда отметила, что отсутствует какое-либо доказательство, подтверждающее утверждение властей Российской Федерации о том, что дедушка заявителя, его опекун, или кто-либо еще присутствовал бы во время допроса. Более того, принимая во внимание юный возраст заявителя, Палата Европейского Суда сочла, что обстоятельства, при которых происходил допрос, оказывали психологическое давление на заявителя. Палата Суда также отметила, что признание заявителя, сделанное в отделе внутренних дел, было использовано против него в ходе последующего производства по делу. Таким образом, отсутствие адвоката во время нахождения заявителя в отделе внутренних дел непоправимо повлияло на его права на защиту и негативным образом сказалось на справедливости рассмотрения дела в целом. Следовательно, имело место нарушение подпункта "с" пункта 3 и пункта 1 статьи 6 Конвенции.

184. Далее Палата Европейского Суда отметила, что заявитель не имел возможности провести перекрестный допрос с матерью С. и самим С, хотя их свидетельские показания являлись единственным доказательством против него и поэтому были решающими. Более того, власти не предприняли никаких усилий, чтобы обеспечить явку С. или его матери в суд, а также не приложили разумных усилий, чтобы как-то компенсировать это. Исходя из этого Палата Европейского Суда постановила, что право заявителя на проведение допроса и вызов свидетелей было ограничено в той степени, которая несовместима с гарантиями, предусмотренными подпунктом "d" пункта 3 и пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

185. В заключение Палата Европейского Суда отметила, что вышеуказанные ограничения прав заявителя на защиту были связаны с особым правовым режимом, применимым к его ситуации, поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности. Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", применимый к делу в отношении заявителя, предусматривал существенное ограничение процессуальных гарантий. С учетом вышеизложенного рассмотрение дела в отношении заявителя не было справедливым, и имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

2. Доводы сторон в Большой Палате Европейского Суда

(а) Заявитель

186. Заявитель был полностью согласен с Постановлением Палаты Европейского Суда. Он утверждал, что был лишен своего права на защиту и во время своего первого допроса в отделе внутренних дел, и в ходе судебного разбирательства по вопросу его помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Кроме того, заявитель был лишен таких правовых гарантий, как право на допрос свидетелей и право считаться невиновным, пока его виновность не будет установлена.

(b) Власти Российской Федерации

187. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был опрошен специально подготовленным сотрудником инспекции по делам несовершеннолетних отдела внутренних дел в присутствии дедушки заявителя. Он также был проинформирован о своем праве не давать против себя признательные показания, что подтверждается наличием его подписи на первой странице его признательных показаний.

188. Более того, поскольку власти Российской Федерации считали, что судебное слушание от 21 февраля 2005 г., санкционировавшее содержание заявителя в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, должно было быть рассмотрено с точки зрения соответствия пункту 4 статьи 5 Конвенции, а не статьи 6 Конвенции, они разработали свои доводы со ссылкой на данное положение. Они подчеркнули, в частности, что процедура в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции необязательно сопровождается теми же гарантиями, которые требуются в соответствии со статьей 6 Конвенции для возбуждения уголовного дела.

189. Так, власти Российской Федерации указали, что слушание от 21 февраля 2005 г. было проведено в соответствии с пунктом 2 статьи 31.2 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" при участии заявителя, его дедушки, назначенного судом адвоката, сотрудника инспекции по делам несовершеннолетних, который представил решение от 12 января 2005 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя, а также прокурора. Дедушка заявителя отрицал, что заявитель совершил какие-либо правонарушения, он ссылался на то, что ранее в соответствующий день заявитель посетил врача, а заявитель отказался давать какие-либо объяснения. Назначенный судом адвокат возражал против помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Признавая, что в ходе судебного слушания не были заслушаны мать С. и сам С., власти Российской Федерации выразили сомнения относительно того, что заявитель хотя бы ходатайствовал об их присутствии, поскольку это не следует из постановления суда. Более того, протокол судебного заседания был уничтожен вместе с материалами дела в 2013 году. Далее, в своей кассационной жалобе от 2 марта 2005 г. дедушка заявителя не утверждал, что он направлял такое ходатайство в суд. Власти Российской Федерации также отметили, что статья 31.2 Федерального закона "Об основах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" одновременно не требует и не запрещает допрашивать свидетелей.

190. Принимая во внимание вышеизложенное, власти Российской Федерации сочли, что жалобы заявителя, касавшиеся справедливости судебного разбирательства, не содержали каких-либо указаний на конвенционное нарушение.

(с) Доводы третьих сторон

(i) Международная организация "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья"

191. Международная организация "Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья" подчеркнула, что государства имеют позитивное обязательство применять жесткие и эффективные гарантии в целях обеспечения того, чтобы права были "применимы на практике и эффективны", и что это особенно важно в отношении детей с ограниченными возможностями, которые очень уязвимы. Статья 13 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах инвалидов посвящена конкретному вопросу доступа к правосудию лиц с ограниченными возможностями и устанавливает, что государства-участники должны обеспечить эффективный доступ к правосудию лицам с ограниченными возможностями, в том числе предусматривая процессуальные и соответствующие возрасту коррективы, способствующие осуществлению указанными лицами эффективной роли в качестве прямых или косвенных участников на всех этапах юридического процесса. Разумные коррективы означают, что соответствующие изменения и регулирование, которые не подразумевали несоразмерное или неоправданное бремя, должны были применяться в каждом конкретном случае. Более того, статья 40 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка посвящена детям, находящимся в конфликте с законом, и в ней перечислены минимальные гарантии для детей, в том числе право на юридическую помощь (см. § 82 настоящего Постановления). Центр по защите прав лиц с проблемами психического здоровья напомнил, что наилучшее обеспечение интересов ребенка является крайне важным.

(ii) Лига прав человека

192. Лига прав человека также ссылалась на статью 40 Конвенции Организации Объединенных Наций о правах ребенка. Она также ссылалась на Пекинские правила (см. § 86 настоящего Постановления), Венские руководящие принципы в отношении действий в интересах детей в системе уголовного правосудия (приложение к Резолюции Организации Объединенных Наций 1997/30, принятой 21 июля 1997 г.), а также на Гаванские правила (см. § 87 настоящего Постановления), которые предусматривают право на помощь адвоката, а также помощь для детей, находящихся в конфликте с законом. Кроме того, Лига отметила, что Рекомендация CM/Rec N(2008)11 о Европейских правилах в отношении несовершеннолетних правонарушителей, осужденных к наказаниям и мерам уголовно-правового характера, принятая Комитетом министров Совета Европы (см. § 79 настоящего Постановления), предусматривает, что в соответствии с общими принципами уголовного судопроизводства несовершеннолетние не должны иметь меньше законных прав и гарантий, чем взрослые правонарушители. Лига также подчеркнула, что право на получение юридической помощи, на которое имеются ссылки во всех международных документах, действует с самого начала процедуры, в том числе на начальных стадиях допроса с участием детей и лиц, достигших возраста уголовной ответственности. Поскольку к детям, не достигшим возраста уголовной ответственности, часто применялись процедуры, носящие крайне патерналистский характер, на том основании, что их дела были не уголовными, а защитными, традиционные процессуальные гарантии зачастую не использовались. Подобный подход был основан на теории систем правосудия в отношении благополучия несовершеннолетних, которая появилась в Соединенных Штатах Америки и Европе в конце XIX - начале XX веков и систематически критиковалась рядом ученых за общий патерналистский подход к детям, как правило, игнорировавший их процессуальные права и рассматривавший детей в качестве объектов заботы и дисциплины.

193. По мнению Лиги, особая уязвимость детей требует дополнительной защиты их прав. В частности, детям в обязательном порядке должна предоставляться правовая помощь. В заключение Лига отметила, что пункт 30 Рекомендации Комитета министров Совета Европы по дружественному к ребенку правосудию (см. § 80 настоящего Постановления) гласит, что задержанного ребенка нельзя допрашивать на предмет нарушающего закон поведения или просить и заставлять его подписать показания, кроме как в присутствии адвоката или одного из родителей либо в присутствии лица, которому ребенок доверяет.

3. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

(а) Общие принципы

194. Европейский Суд напоминает, что, поскольку требования пункта 3 статьи 6 Конвенции следует рассматривать как особый аспект права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд часто рассматривает жалобы на нарушения указанных пунктов в совокупности (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии" (Luc v. Italy), жалоба  33354/96, ECHR 2001-II,  37, Постановление Европейского Суда по делу "Кромбах против Франции" (Krombach v. France), жалоба N 29731/96, ECHR 2001-II, § 82, Постановление Европейского Суда по делу "Пуатримоль против Франции" (Poitrimol v. France) от 23 ноября 1993 г., Series A, N 277-A, § 29). Более того, когда заявитель жалуется на многочисленные процессуальные нарушения, Европейский Суд может рассмотреть различные основания жалоб с тем, чтобы, в свою очередь, определить, являлось ли рассмотрение дела в целом справедливым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инсанов против Азербайджана" (Insanov v. Azerbaijan) от 14 марта 2013 г., жалоба N 16133/08, §§ 159 и последующие, и Постановление Европейского Суда по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 6293/04, §§ 164 и последующие).

195. Что касается несовершеннолетних обвиняемых, Европейский Суд постановил, что рассмотрение уголовного дела должно быть организовано таким образом, чтобы соблюсти принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка. Крайне важно, чтобы при рассмотрении дела несовершеннолетнего обвиняемого в полной мере учитывались бы его возраст, степень зрелости, интеллектуальные и эмоциональные способности, а также принимались меры, способствующие разъяснению ему сути дела и его участию в процессе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Адамкевич против Польши" (Adamkiewicz v. Poland) от 2 марта 2010 г., жалоба N 54729/00, § 70, Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра" (Panovits v. Cyprus) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 4268/04, § 67, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, ECHR 1999-IX, § 86, и Постановление Европейского Суда по делу "T. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom) от 16 декабря 1999 г., жалоба N 24724/94, § 84). Право несовершеннолетнего обвиняемого на эффективное участие в уголовном процессе по его делу требует, чтобы органы государственной власти относились к нему с надлежащим учетом его уязвимости и возможностей с самого начала его участия в уголовном расследовании и, в частности, во время любого допроса сотрудниками органов внутренних дел. Власти обязаны сделать всё возможное для того, чтобы уменьшить у ребенка чувство страха и убедиться в том, что он хорошо понимает суть судебного производства и то значение, которое оно имеет для него, в том числе степень того наказания, которое может быть ему назначено, а также его права на защиту и, в частности, право хранить молчание (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мартин против Эстонии" (Martin v. Estonia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 35985/09, § 92, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра", § 67, а также Постановление Европейского Суда по делу "S.C. против Соединенного Королевства" (S.C. v. United Kingdom), жалоба N 60958/00, ECHR 2004-IV, § 29).

196. Когда ребенок попадает в систему уголовного правосудия, его процессуальные права, учитывая его статус несовершеннолетнего, должны быть гарантированы, и его невиновность или виновность должны быть установлены в соответствии с требованиями соответствующей правовой процедуры и принципа законности в отношении конкретного действия, которое он предположительно совершил. Ни при каких обстоятельствах ребенок не может быть лишен важнейших процессуальных гарантий только потому, что судопроизводство, которое может привести к лишению его свободы, в соответствии с внутригосударственным законодательством считается защищающим его интересы как ребенка и несовершеннолетнего правонарушителя, а не уголовно-процессуальным. Кроме того, следуя принципу справедливости, особое внимание должно быть уделено обеспечению того, чтобы правовая классификация ребенка как несовершеннолетнего правонарушителя не привела к тому, чтобы все внимание было сфокусировано на его статусе как таковом, пренебрегая при этом расследованием конкретного уголовного деяния, в котором его обвиняли, и необходимостью представить доказательства его вины. Преследование в судебном порядке ребенка-правонарушителя через систему уголовного правосудия только на основании его статуса, что он является несовершеннолетним правонарушителем, правовое определение которого отсутствует, не может считаться совместимым с надлежащей правовой процедурой и принципом законности (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, ECHR 2006-IV, §§ 45-47, относящиеся к правовой классификации рецидива). Дискреционное обращение на основании того, что кто-то является ребенком, несовершеннолетним или несовершеннолетним правонарушителем, применимо только в том случае, если его интересы и интересы государства совместимы. В противном случае и пропорционально применяются материально-правовые и процессуальные гарантии.

(i) Право на юридическую помощь

197. Европейский Суд отмечает, что, хотя и не являясь абсолютным, предусмотренное подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления на эффективную защиту, осуществляемую адвокатом, в случае необходимости назначенного государством, является одним из основополагающих признаков справедливого судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пуатримоль против Франции", § 34).

198. Что касается правовой помощи на досудебной стадии производства по делу, Европейский Суд подчеркивал значимость расследования для подготовки рассмотрения уголовного дела, поскольку доказательства, полученные в ходе расследования, определяют рамки, в пределах которых дело будет рассматриваться в суде. С учетом этого Европейский Суд приходил к выводу, что особая уязвимость обвиняемого на начальных этапах допроса сотрудниками органов внутренних дел может быть надлежащим образом компенсирована только помощью адвоката, в задачу которого, помимо прочего, входит содействие обеспечению права обвиняемого не свидетельствовать против себя. Действительно, это право предполагает, что сторона обвинения в уголовном деле должна обосновать свою позицию в отношении обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения и давления вопреки воле обвиняемого. Кроме того, крайне важно защитить обвиняемого от давления со стороны властей и содействовать предотвращению судебной ошибки, а также обеспечить соблюдение принципа равенства сторон. Следовательно, для того, чтобы право на справедливое судебное разбирательство оставалось достаточно "применимым на практике и эффективным", пункт 1 статьи 6 Конвенции требует, чтобы, как правило, доступ к адвокату обеспечивался с первого допроса подозреваемого сотрудниками органов внутренних дел, если при особых конкретных обстоятельствах дела не имеется веских причин для ограничения этого права. Даже если веские причины в виде исключения оправдывают отказ в доступе к адвокату, такое ограничение, чем бы оно ни оправдывалось, не должно ненадлежащим образом умалять права обвиняемого, предусмотренные статьей 6 Конвенции. Право на защиту в принципе будет считаться необратимо нарушенным, если подтверждающие вину доказательства, полученные на этапе допроса в органах внутренних дел в отсутствие адвоката, используются для постановления обвинительного приговора (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра", §§ 64-66, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey), жалоба N 36391/02, ECHR 2008, §§ 50-55).

199. Принимая во внимание особую уязвимость детей и учитывая их степень зрелости, а также уровень интеллектуальных и эмоциональных способностей, Европейский Суд подчеркивает, в частности, основополагающее значение обеспечения доступа к адвокату, если задержанное лицо является несовершеннолетним (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", § 69, см. также правоприменительную практику в § 195 настоящего Постановления).

(ii) Право на вызов и допрос свидетелей

200. Европейский Суд напоминает, что подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции закрепляет принцип, заключающийся в том, что до осуждения обвиняемого все имеющиеся против него доказательства обычно должны быть представлены в его присутствии в ходе открытого судебного заседания с целью представления контрдоводов. Исключения из этого принципа возможны, но они не должны нарушать права защиты, что, как правило, означает, что обвиняемому должна быть предоставлена соответствующая и надлежащая возможность оспорить и допросить свидетеля, дающего против него показания, либо когда этот свидетель дает показания, либо на более поздней стадии судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии", §§ 39-40).

201. Более того, принимая во внимание прецедентную практику Европейского Суда, во-первых, для неявки свидетеля в суд должна иметься уважительная причина и, во-вторых, если обвинительный приговор основан исключительно или бoльшей частью на предположениях, высказанных лицом, которого обвиняемый не имел возможности допросить лично или допроса которого он не смог добиться, независимо от того, на этапе расследования или судебного разбирательства, права на защиту могут быть ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предоставляемыми статьей 6 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom) от 15 декабря 2011 г., жалобы NN 26766/05 и 22228/06, § 119, уточненный в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) от 15 декабря 2015 г., жалоба N 9154/10, §§ 107 и 118).

202. В случае, если обвинительный приговор основан исключительно или главным образом на показаниях отсутствующего свидетеля, Европейский Суд должен рассмотреть судебное разбирательство особо тщательно. В каждом деле вопрос заключается в том, имеются ли достаточные взаимоуравновешивающие факторы, в том числе наличие мер, обеспечивающих справедливую и надлежащую оценку достоверности доказательств. Это позволило бы обвинению основываться на таких доказательствах, только если они являются достаточно надежными, учитывая их важность для дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства", § 147, а также дальнейшее развитие положений этого Постановления в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии", § 116).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

203. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что заявителю в настоящем деле было только 12 лет, когда сотрудники отдела внутренних дел доставили его в отдел и допросили. Таким образом, заявитель был значительно младше возраста уголовной ответственности, установленного Уголовным кодексом Российской Федерации (14 лет) за преступление, в котором его обвиняли, а именно в вымогательстве. В связи с этим заявитель нуждался в особом подходе и защите со стороны органов власти, и из различных международных документов следует (см., например, Рекомендацию Совета Европы N R (87)20, Рекомендацию Совета Европы N (2003)20, пункты 1, 2 и 28-30 Рекомендации Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, статью 40 Конвенции о правах ребенка, пункт 33 Замечаний общего порядка N 10 Комитета по правам ребенка, правило 7.1 Пекинских правил, приведенные в §§ 77, 78, 80, 82, 84 и 86 соответственно настоящего Постановления), что все меры в отношении заявителя должны были быть основаны на наилучшем соблюдении его интересов и что с момента его задержания сотрудниками отдела внутренних дел ему должны были быть предоставлены, по крайней мере, те же юридические права и гарантии, которые предусмотрены для взрослых. Более того, тот факт, что заявитель страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, психическим и невролого-поведенческим расстройством (см. § 12 настоящего Постановления), сделал его особенно уязвимым и, таким образом, требующим особой защиты (см. пункт 27 Рекомендации Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, статью 23 Конвенции о правах ребенка и пункты 73 и 74 Замечаний общего порядка N 9(2006), приведенные в §§ 80 и 82-83 соответственно настоящего Постановления).

204. Принимая во внимание вышеизложенное, Большая Палата Европейского Суда рассмотрит конкретные жалобы заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции, то есть была ли ему предоставлена правовая помощь и имел ли он возможность провести перекрестный допрос свидетелей, чтобы определить, было ли справедливым производство по делу о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

(i) Право на юридическую помощь

205. Европейский Суд отмечает, что не оспаривался тот факт, что заявитель был доставлен в отдел внутренних дел, не будучи осведомленным о причине задержания. Кроме того, он должен был ждать в течение определенного времени, прежде чем его допросил сотрудник отдела внутренних дел. Вместе с тем отсутствуют признаки того, что заявитель в какой-либо форме был уведомлен о том, что он имел право вызвать своего дедушку, преподавателя, адвоката или иное лицо, вызывающее у него доверие, чтобы кто-то из них пришел и оказал ему помощь во время допроса. Во время допроса не было предпринято никаких мер для того, чтобы предоставить ему правовую помощь. Утверждение властей Российской Федерации о том, что дедушка заявителя присутствовал во время допроса, остается неподтвержденным никакими доказательствами. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что в признательных показаниях, подписанных заявителем, доказательную ценность которых следует считать крайне сомнительной, учитывая юный возраст заявителя и состояние его здоровья, не упоминалось присутствие его дедушки, и показания не были скреплены подписью заявителя. Подписанное дедушкой заявителя в тот же день заявление могло, как утверждал заявитель, быть подписано позже, после допроса заявителя сотрудником отдела внутренних дел, и, таким образом, не доказывает присутствие дедушки заявителя во время допроса. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что на признательных показаниях заявителя стоит отметка о том, что он был проинформирован о своем праве не давать признательные показания. Однако в этом документе не упоминалось о том, что заявитель был проинформирован о своем праве пользоваться на допросе помощью присутствующего юридического защитника или иного лица или что такое лицо действительно присутствовало.

206. Следовательно, Европейский Суд считает установленным тот факт, что сотрудники отдела внутренних дел не обеспечили заявителю возможность получить помощь юридического представителя. Заявитель не был проинформирован о своем праве иметь адвоката и о том, что во время допроса должен был присутствовать либо его дедушка, либо преподаватель. Этот пассивный подход, примененный сотрудниками отдела внутренних дел, был явно недостаточен для выполнения своего позитивного обязательства предоставить заявителю, ребенку, страдавшему, помимо всего, синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, необходимую информацию, позволявшую ему получить правовую помощь в виде услуг представителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра", § 72).

207. Тот факт, что внутригосударственным законодательством не предусматривается предоставление правовой помощи несовершеннолетним, не достигшим возраста уголовной ответственности, во время допроса сотрудниками органов внутренних дел, не является уважительной причиной невыполнения данного обязательства. Европейский Суд ранее установил, что систематическое ограничение права доступа к правовой помощи на основании положений законодательства само по себе является достаточным основанием для установления нарушения статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", § 56). Более того, это противоречит основным принципам, изложенным в международных документах, согласно которым несовершеннолетним должна быть гарантирована правовая или иная соответствующая помощь (см., например, абзац (ii) подпункта "b" пункта 4 статьи 40 Конвенции Организации Объединенных Наций по правам ребенка и комментарии к ним, правило 7.1 Пекинских правил, пункт 8 Рекомендации Совета Европы N R(87)20, все приведены выше, в §§ 82, 84, 86 и 77 соответственно настоящего Постановления).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "абзац (ii) подпункта "b" пункта 4 статьи 40" следует читать "абзац (ii) подпункта "b" пункта 2 статьи 40"

208. Кроме того, Европейский Суд считает, что, находясь без какой-либо поддержки в незнакомой обстановке в отделе внутренних дел и во время допроса, заявитель должен был чувствовать себя запуганным и незащищенным. Действительно, после прихода его дедушки в отдел внутренних дел заявитель сразу же отказался от признательных показаний и заявил о своей невиновности. В связи с этим Европейский Суд подчеркивает, что признательные показания, полученные в отсутствие адвоката, не только использовались против заявителя при рассмотрении дела о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, но в совокупности со свидетельскими показаниями матери С. и самого С. составили основу для вывода внутригосударственных судов о том, что действия заявителя содержали элементы уголовно наказуемого преступления, вымогательства, что, в свою очередь, стало основанием для помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

209. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что отсутствие правовой помощи по время допроса заявителя сотрудником отдела внутренних дел непоправимо повлияло на права заявителя на защиту и негативно сказалось на справедливости судебного разбирательства в целом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра", §§ 75-76, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", §§ 58 и 62).

210. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции

(ii) Право на вызов и допрос свидетелей

211. Рассматривая жалобу заявителя на то, что он не имел возможности провести перекрестный допрос С. или его матери во время слушания дела в районном суде при принятии решения о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, Европейский Суд прежде всего отмечает, что решение о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей принял в соответствии с пунктами 2 и 3 статьи 23 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" и после проведения слушания судья Советского районного суда г. Новосибирска единолично. На слушании присутствовали заявитель, его дедушка и назначенный судом адвокат, а также прокурор и сотрудник инспекции по делам несовершеннолетних, который вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя. Из судебного постановления следует, что заявитель и его дедушка имели возможность обратиться к суду и представить документы. Таким образом, Европейский Суд отмечает, что на первый взгляд может показаться, что процедура рассмотрения дела предусматривала определенные процессуальные гарантии для заявителя.

212. Однако районному суду были предоставлены результаты доследственной проверки, помимо прочих материалов, касавшихся заявителя. Материалы содержали показания, данные предполагаемой жертвой С. и его матерью, а также признательные показания, подписанные заявителем. Европейский Суд напоминает, что заявитель отказался от признательных показаний и утверждал, что они были получены под давлением. Более того, как установлено выше, заявитель не пользовался помощью адвоката во время допроса в отделе внутренних дел, что отрицательно повлияло на его право на защиту. Кроме того, дедушка заявителя также утверждал, что ранее в соответствующий день заявитель находился в кабинете врача. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что ни мать С., ни сам С. не были вызваны на слушание, чтобы дать показания и предоставить заявителю возможность опросить их, несмотря на тот факт, что их показания имели решающее значение для вывода доследственной проверки о том, что заявитель совершил противоправное деяние, а именно вымогательство.

213. В связи с этим следует также отметить, и это не оспаривается властями Российской Федерации, что отсутствуют признаки того, что мать С. и он сам не были доступны или, напротив, что имелись затруднения для их вызова на слушание в качестве свидетелей. Следовательно, не было никаких оснований для неявки свидетелей. Более того, принимая во внимание тот факт, что заявитель отказался от своих признательных показаний, Европейский Суд считает крайне важным для обеспечения справедливого судебного разбирательства, чтобы мать С. и он сам были бы выслушаны. По мнению Европейского Суда, эта гарантия является еще более важной, когда дело касается недостигшего возраста уголовной ответственности несовершеннолетнего и касающегося его судебного разбирательства, определяющего такое основополагающее право несовершеннолетнего, как его право на свободу.

214. Кроме того, хотя назначенный судом адвокат присутствовала на слушании, чтобы представлять интересы заявителя, остается неясным, когда она была назначена, и как она в действительности защищала права заявителя. Если верно то, что указали власти Российской Федерации, а именно, что заявитель не ходатайствовал перед районным судом о вызове матери С. или его самого, то это свидетельствует об отсутствии усердия со стороны адвоката и, по мнению Европейского Суда, об отсутствии усердия со стороны судьи, который в ходе рассмотрения дела должен был обеспечить соблюдение принципа равенства сторон. Фактически не было приложено каких-либо усилий для того, чтобы обеспечить явку матери С. и его самого в суд, несмотря на то, что Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" предусматривает возможность вызова свидетелей, что было признано властями Российской Федерации. Принимая во внимание то обстоятельство, что в ходе рассмотрения дела заявителя решался вопрос о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, что фактически являлось лишением свободы на срок 30 дней, немалый срок для 12-летнего мальчика, Европейский Суд считает, что было крайне важно, чтобы районный суд гарантировал справедливость судебного процесса.

215. В заключение Европейский Суд отмечает, что отсутствовали какие-либо уравновешивающие факторы, которые бы компенсировали отсутствие у заявителя возможности допросить мать С. и самого С. на каком-либо этапе судебного разбирательства. Как было отмечено Палатой Европейского Суда в § 173 ее Постановления, заявителю не была предоставлена возможность изучить полученные следователем свидетельские показания, и ни тогда, ни позднее ему не была предоставлена возможность задать свидетелям свои вопросы. Кроме того, поскольку данные следователю свидетельские показания не были зафиксированы с помощью видеозаписи, ни заявитель, ни судьи не могли наблюдать за поведением свидетелей во время допроса и, таким образом, составить собственное представление о достоверности их показаний (см. аналогичные доводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Макеев против Российской Федерации" (Makeyev v. Russia) от 5 февраля 2009 г., жалоба N 13769/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 4 (примеч. редактора).), § 42).

216. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу о том, что права заявителя на защиту, в частности, право вызывать и допрашивать свидетелей, были ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, и, следовательно, имело место нарушение указанных положений Конвенции.

(iii) Вывод

217. Европейский Суд постановил, что в связи с отсутствием правовой помощи во время допроса в отделе внутренних дел, а также вследствие отсутствия возможности провести перекрестный допрос свидетелей, показывающих против заявителя, чьи показания имели решающее значение при вынесении постановления внутригосударственного суда о помещении заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, права заявителя на защиту были ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции.

218. Однако Большая Палата Европейского Суда считает важным также отметить, как сделала Палата (см. § 176 Постановления Палаты), что вышеуказанные ограничения были обусловлены тем, что заявитель не достиг возраста уголовной ответственности и, следовательно, не подпадал под защиту, предлагаемую процессуальными гарантиями, предусмотренными Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (см. §§ 59-63 настоящего Постановления). Вместо этого к заявителю был применен Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних". Данный закон предусматривает серьезные ограничения процессуальных гарантий (см. § 68 настоящего Постановления), поскольку он разработан в качестве защитного законодательства для несовершеннолетних. По мнению Европейского Суда, а также, как было отмечено Лигой прав человека (см. § 192 настоящего Постановления) в ее замечаниях, именно в этом случае намерение законодательного органа защитить детей и обеспечить заботу о них и надлежащее обращение с ними вступает в конфликт с действительностью и принципами, изложенными в § 196 настоящего Постановления, так как ребенок лишается свободы, не имея процессуальных прав, чтобы надлежащим образом защитить себя от применения такой суровой меры.

219. По мнению Европейского Суда, несовершеннолетние, чьи познавательные способности и эмоциональное развитие в любом случае требуют специального рассмотрения, и, в частности, дети, не достигшие возраста уголовной ответственности, требуют поддержки и помощи для защиты своих прав в случаях, когда в отношении них под видом воспитательных мер применяются принудительные меры. Как следует из международных материалов, представленных в Европейский Суд (см. §§ 77-89 настоящего Постановления), это было установлено во многих международных документах. Кроме того, это было подчеркнуто в замечаниях третьих сторон по делу. Таким образом, Европейский Суд убежден в том, что должны существовать надлежащие процессуальные гарантии для наилучшей защиты интересов ребенка, особенно в случаях, когда под вопросом находится его или ее свобода. Иное решение ставит детей в явно невыгодное положение по сравнению со взрослыми, находящимися в аналогичной ситуации. В связи с этим детям с ограниченными возможностями требуются дополнительные гарантии для обеспечения того, чтобы они были надлежащим образом защищены. Европейский Суд хотел бы отметить, что это не означает, что дети должны участвовать в полноценном уголовном процессе, их права должны быть закреплены в адаптированных и соответствующих возрасту правилах в соответствии с международными нормами, в частности, с Конвенцией о правах ребенка.

220. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в отношении заявителя не было проведено справедливого судебного разбирательства по делу, что привело к его помещению в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

221. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

1. Доводы сторон

222. Заявитель требовал 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда, присужденные ему Постановлением Палаты, хотя он утверждал, что данная сумма не покрывает полностью все расходы по восстановлению его психического и физического здоровья.

223. Власти Российской Федерации оспорили данную сумму и считали, что в случае, если Европейский Суд установил нарушение Конвенции, данный факт сам по себе является достаточно справедливой компенсацией любого морального вреда, причиненного заявителю.

2. Постановление Палаты Европейского Суда

224. Принимая решение на основе принципа справедливости, Палата Европейского Суда присудила заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

3. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

225. Большая Палата Европейского Суда отмечает, что ею была установлена та же совокупность нарушений, как те, что установила Палата Суда в настоящем деле. Кроме того, заявитель потребовал такую же сумму, что была назначена Палатой в ее Постановлении. Большая Палата считает данную сумму справедливой и, таким образом, присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

1. Доводы сторон

226. Заявитель также требовал 24 979 рублей (около 417 евро) в качестве компенсации расходов на юридических представителей (20 000 рублей), расходов, связанных с услугами переводчика (4 620 рублей) и почтовых расходов (359 рублей), понесенных им при рассмотрении дела Большой Палатой Суда в дополнение к сумме, установленной Палатой Европейского Суда в ее Постановлении.

227. Власти Российской Федерации оспорили обе суммы, присужденные Палатой Суда и дополнительные требования заявителя, выдвинутые при рассмотрении дела Большой Палатой. Они полагали, что имеющиеся в распоряжении Европейского Суда платежные квитанции не могли рассматриваться в качестве действительных письменных доказательств, поскольку на них стояли печати коллегии адвокатов, но подписаны они были самим представителем заявителя* (* Так в тексте (примеч. переводчика).). Более того, в Европейский Суд не было представлено договора об оказании правовой помощи, заключенного между заявителем или его дедушкой и представителем. Отдельные платежные квитанции из центра по переводам также являлись недостаточными для подтверждения расходов на перевод. Власти Российской Федерации также отметили, что представитель заявителя не упоминался ни в одном из постановлений внутригосударственных судов и что его участие в рассмотрении дела в Европейском Суде было ограниченным, поскольку бльшая часть работы была проведена дедушкой заявителя.

2. Постановление Палаты Европейского Суда

228. Палата Европейского Суда присудила заявителю 1 493 евро в качестве компенсации судебных расходов и расходов, связанных с переводом, плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя применительно к этой сумме.

3. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

229. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, только если доказано, что они были понесены в действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству. В настоящем деле Европейский Суд не видит оснований ставить под сомнение сумму, присужденную Палатой Суда заявителю в качестве компенсации расходов и издержек. Кроме того, Европейский Суд полагает, что счета и платежные квитанции, представленные заявителем в Европейский Суд, подтверждают, что он заплатил своему представителю 20 000 рублей за юридические услуги, оказанные в ходе рассмотрения дела Большой Палатой. Европейский Суд также приобщает к делу все счета и платежные квитанции, касающиеся расходов на перевод и почтовые услуги.

230. Принимая во внимание вышеизложенное, Большая Палата Европейского Суда присуждает затребованную заявителем сумму в полном объеме, то есть 1 493 евро в качестве компенсации расходов, понесенных при рассмотрении дела Палатой Европейского Суда, и 417 евро в качестве компенсации расходов, понесенных при рассмотрении дела Большой Палатой, в итоге - 1 910 евро плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя применительно к этой сумме.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

231. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) отклонил единогласно предварительные возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты и несоблюдении шестимесячного срока, выдвинутые в отношении жалоб заявителя на нарушение статей 3 и 6 Конвенции применительно к доследственной проверке;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

4) постановил 11 голосами "за" и шестью - "против", что имело место нарушение пункта 1 и подпунктов "c" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции;

5) постановил единогласно, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу выплатить заявителю следующие суммы, подлежащую переводу в рубли по курсу, установленному на день выплаты:

(i) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с указанной суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 1 910 евро (одну тысячу девятьсот десять евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя применительно к этой сумме, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента.

Совершено на английском и французском языках и оглашено на публичных слушаниях в здании Дворца прав человека в г. Страсбурге 23 марта 2016 г.

Лоренс Эрли Юрисконсульт Суда Большой

Гвидо Раймонди Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(а) совпадающее мнение судьи Боштьяна М. Зупанчича;

(b) частично несовпадающее мнение судей Дина Шпильманна, Георга Николау, Леди Бианку, Хелены Келлер, Роберта Спано и Юлии Антоанеллы Моток;

(с) частично несовпадающее мнение судьи Юлии Антоанеллы Моток.

Совпадающее мнение судьи Боштьяна М. Зупанчича

Я согласен с выводом Европейского Суда по настоящему делу. Однако цель данного совпадающего мнения заключается в разъяснении вопроса о "не подлежащем доказыванию" характере статусных* (* Преступление лица заключается не в его действиях, а в том, кем он является (примеч. переводчика).) преступлений. Поскольку юный И.Б. Блохин в настоящем деле рассматривался как "несовершеннолетний правонарушитель", вопрос заключается в том, должен ли он или не должен был иметь право на процессуальные гарантии состязательного процесса. Для того, чтобы понять это, я должен обратиться к истории данного вопроса в конституционном плане.

В середине XX века три ключевых дела Верховного суда Соединенных Штатов Америки определили пределы надлежащих процессуальных требований к судам по делам несовершеннолетних.

В деле "Кент против Соединенных Штатов Америки" (Kent v. United States of America) (383 U.S. 541 [1966]) Верховный суд впервые установил, что при рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних были применимы конституционные защиты надлежащего отправления правосудия. При обосновании этого вывода Верховный суд установил следующее (pp. 554-556):

"1. Теория закона об окружном суде по делам несовершеннолетних, так же как о других судах, основывается на философии социальной защиты, а не на corpus juris* (* Corpus juris (лат.) - систематизированный свод права (примеч. переводчика).). Производство в этом суде определяется как гражданское, а не уголовное. Суд по делам несовершеннолетних теоретически занимается определением потребностей ребенка и общества, а не вынесением решений за противоправные действия. Цели судопроизводства заключаются в осуществлении реабилитационных мер и мер направляющего характера для ребенка и мер по защите для общества, а не в установлении уголовной ответственности, виновности или наказания. Государство выступает в качестве parens patriae* (* Parens patriae (лат.) - "отец нации", право государства принимать на себя руководящие функции в отношении своих граждан (примеч. переводчика).), а не в качестве прокурора или судьи. Но признание функции "родительского" отношения не является призывом к процессуальному произволу.

2. Поскольку предполагается, что государство выступает в отношении ребенка в роли parens patriae, а не противной стороны, суды опирались на исходное положение о том, что дела являются по характеру "гражданскими", а не уголовными, и утверждали, что ребенок не может пожаловаться на лишение основных прав, имеющих место в уголовных делах. Утверждалось, что ребенок может требовать только основополагающего надлежащего процессуального права на справедливое обращение_

Хотя не может быть сомнений в истинной достойной цели судов по делам несовершеннолетних, исследования и критические анализы за последние годы ставят под серьезное сомнение вопрос о том, сопоставимы ли фактические показатели с теоретическими целями в степени, достаточной, чтобы можно было терпимо воспринимать отсутствие действия конституционных гарантий, применимым к разбирательствам с участием взрослых лиц. Существует много доказательств того, что некоторым судам по делам несовершеннолетних, в том числе находящимся в округе Колумбия, не хватает персонала, средств и методов, чтобы надлежащим образом выступать представителями государства в качестве parens patriae, по крайней мере в отношении детей, обвиняемых в нарушении закона. Фактически существует подтверждение того, что имеют место основания для беспокойства о том, что ребенок получает худшее из обеих сфер: что он не получает ни защиты, предусмотренной для взрослых, ни заботливого присмотра, ни восстанавливающего обращения, установленных для детей_".

За делом Кента последовало дело "Ин ре Голт" (In re Gault) (387 U.S. 1 [1967]), в котором было постановлено, что положение о надлежащей правовой процедуре Четырнадцатой поправки к Конституции Соединенных Штатов Америки требовало, чтобы детям, подпадающим под юрисдикцию суда по делам несовершеннолетних, предоставлялись многие, но не все из тех же самых процессуальных гарантий, которые предусмотрены для взрослых в уголовных судах. Верховный суд указал следующее (p. 36):

"Производство по делу, в котором вопрос заключается в том, будет ли признан ребенок "правонарушителем" и подвергнется ли лишению свободы на несколько лет, сопоставимо по серьезности с преследованием за уголовное преступление. Несовершеннолетние нуждаются в помощи адвоката, чтобы справиться с проблемами, связанными с законом, чтобы провести квалифицированное исследование фактов, чтобы настаивать на безостановочном производстве по делу, для уточнения того, есть ли у несовершеннолетнего позиция защиты, и для ее подготовки и реализации. Ребенку "необходима поддержка адвоката на каждом этапе рассмотрения дела в отношении него"_".

В заключение в деле "Ин ре Уиншип" (In re Winship) (397 U.S. 358 [1970]) Верховный суд постановил, что при рассмотрении дел о совершении несовершеннолетними правонарушений, обвинение несет бремя доказывания каждого элемента правонарушения в стандарте вне всякого разумного сомнения (p. 364).

В деле "Робинсон против Калифорнии" (Robinson v. California) (370 U.S. 660 [1962]) Верховный суд Соединенных Штатов Америки решил, что законодательный акт Калифорнии, который был использован для осуждения человека за то, что он являлся наркозависимым, но не за действия по приобретению наркотиков, являлся неконституционным и нарушал Восьмую и Четырнадцатую поправки. При вынесении своего заключения Верховный суд сделал следующие замечания (pp. 666-667):

"Следовательно, данный законодательный акт не является одним из тех, которые наказывают человека за употребление наркотиков, их приобретение, продажу или хранение или за антисоциальное и нарушающее общественный порядок поведение после их применения. Это не закон, который имеет целью даже обеспечение или требование медицинского лечения. Вероятнее всего, мы имеем дело с "законодательным актом", который делает "статус" наркотического пристрастия уголовным преступлением, за которое виновный может быть подвергнут преследованию "в любое время, прежде чем он изменится". Штат Калифорния сказал, что человек может быть длительное время виновным в этом преступлении независимо от того, использовал ли он или хранил какие-либо наркотики на территории государства, а также был ли он виновен в каком-либо антиобщественном поведении на территории государства.

Вряд ли какое-либо государство в настоящий момент попытается признать человека виновным в совершении уголовно наказуемого преступления за то, что он является психическим больным или прокаженным, или страдающим венерической болезнью. Государство может определить, что интересы общего здоровья и благополучия требуют, чтобы жертвы этих и других человеческих недугов подвергались бы принудительному лечению, включая карантин, изоляцию или секвестрацию. Однако принимая во внимание уровень современных человеческих знаний, закон, который сделал такое заболевание уголовным преступлением, несомненно, будет повсеместно считаться налагающим жестокое и необычное наказание в нарушение Восьмой и Четырнадцатой поправок (см. дело "Фрэнсис против Ресвебера" (Francis v. Resweber), 329 U.S. 459).

Мы не можем не рассматривать данный законодательный акт как принадлежащий той же категории".

Как отметил Верховный суд Соединенных Штатов Америки в деле "Кент против Соединенных Штатов" (Kent v. United States of America), государство берет на себя роль parens patriae с целью обеспечения контроля и перевоспитания ребенка и защиты общества, а не для установления уголовной ответственности, вины и наказания. Однако при этом ребенок лишается важных процессуальных прав и "фактически" может получить "худшее из обоих миров", не получив ни защиту, предусмотренную для взрослых, ни бережного ухода и лечения, заявленных для детей (см. упоминавшееся выше дело "Кент против Соединенных Штатов", p. 556).

В этих случаях ребенок лишается свободы на основании своего статуса, а именно того факта, что он является* (* Здесь и далее курсив в тексте особого мнения (примеч. редактора).) несовершеннолетним правонарушителем, а не в связи с действием, предположительно совершенным им, а вопрос его виновности решается в ходе закрытого судебного процесса, подпадающего в сферу действия статьи 6 Конвенции.

По моему мнению, это два совершенно разных подхода. Уголовное судопроизводство инициируется действием обвиняемого по уголовному делу, и виновность или невиновность обвиняемого может быть проверена в соответствии с правилами получения доказательств в ходе процедуры, отвечающей требованиям надлежащего процесса и принципу законности. Другими словами, действие любого обвиняемого является "подлежащим доказыванию" и подлежит судебному рассмотрению по существу. Оно определяется как in abstracto* (* In abstracto (лат.) - абстрактно (примеч. переводчика).), так и in concreto* (* In concreto (лат.) - в действительности (примеч. переводчика).) с учетом времени, места и modus operandi* (* Modus operandi (лат.) - способ совершения преступления (примеч. переводчика).). Однако сущность виновного, в настоящем деле сущность несовершеннолетнего правонарушителя, остается расплывчатой и по этой причине не может быть юридически предопределена (принцип законности) или доказана (требование справедливого судебного разбирательства).

Следует также отметить, что приписывание особого статуса лицу в системе уголовного судопроизводства может быть простым следствием совершения этим лицом ряда действий, как, например, в деле "Ашур против Франции" (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, ECHR 2006-IV), в котором Европейский Суд сделал исключение, касающееся принципа ad hominem* (* Ad hominem (лат.) - рассчитанный на чувства, а не на разум, переходящий на личности (примеч. переводчика).) (заявитель является закоренелым рецидивистом), ввиду доказанной in rem* (* In rem (лат.) - в отношении имущества, против собственности (примеч. переводчика).) серии действий против собственности, за которые обвиняемый был осужден.

Это действительная причина, почему само существование статусных преступлений не является приемлемым в уголовном праве (и также признано неконституционным Верховным судом Соединенных Штатов Америки в упоминавшемся выше деле "Робинсон против Калифорнии").

И наоборот, в тех ситуациях, в которых государство действует как parens patriae, и только в той части, в которой это благожелательное отношение является явно в наилучших интересах потерпевшего лица (несовершеннолетнего правонарушителя, душевнобольного и так далее), можно сказать, что не существует какого-либо конфликта интересов между государством и потерпевшим. Вследствие этого принцип законности не вступает в силу и состязательный характер судебного процесса не является необходимым.

Для ребенка неприемлемо, чтобы он был лишен свободы на основании своего статуса, а не в связи с действием, предположительно совершенным им и установленным в ходе судебного разбирательства. Присущая детям уязвимость предписывает, что они, когда попадают в систему уголовного судопроизводства, должны быть надлежащим образом защищены и им должны быть гарантированы их права. Европейский Суд ранее установил, что особые процессуальные гарантии могут потребоваться в целях защиты интересов лиц, которые по причине их ограниченных умственных способностей не могут в полной мере действовать самостоятельно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов" (Winterwerp v. Netherlands) от 24 октября 1979 г., Series A, N 33, § 60). Аналогичным образом надлежащие процессуальные гарантии должны предоставляться детям для защиты их прав и наилучших интересов.

Частично несовпадающее мнение судей Дина Шпильманна, Георга Николау, Леди Бианку, Хелены Келлер, Роберта Спано и Юлии Антоанеллы Моток

I. Предварительные замечания

1. Заявитель, несовершеннолетний, не достигший возраста уголовной ответственности, был помещен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней, чтобы предотвратить совершение им повторных противоправных действий. Большинство судей признают, что жалоба заявителя на процессуальные нарушения в ходе рассмотрения дела о его помещении в центр подпадает под действие уголовно-процессуальной составляющей пункта 1 статьи 6 Конвенции. Кроме того, большинство судей считают, что имело место нарушение данного положения в совокупности с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием правовой помощи, а также нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции вследствие того, что заявителю не было обеспечено право оспорить показания важных свидетелей и допросить их.

2. При всем уважении мы не согласны с мнением большинства судей о том, что статья 6 Конвенции применима к судебным разбирательствам, результатом которых стало временное лишение заявителя свободы, и, таким образом, мы не можем согласиться с тем, что имело место нарушение этого положения Конвенции. Как мы объясним далее, по нашему мнению, жалоба заявителя относительно отсутствия процессуальных гарантий во время рассмотрения дела о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей должна рассматриваться в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, и нарушение должно было быть установлено на этом основании. Тем не менее мы полностью согласны с выводами о нарушении статьи 3 Конвенции и пункта 1 статьи 5 Конвенции в настоящем деле.

3. Сначала мы рассмотрим и отклоним приведенное большинством судей обоснование вывода о применимости статьи 6 Конвенции к делам, связанным с лишением свободы (части II-VI), а затем перейдем к рассмотрению жалобы заявителя на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции (часть VII).

II. Доводы "За" и "Против" применения статьи 6 Конвенции

4. Формулируя вывод о том, что статья 6 Конвенции применима к делам, связанным с лишением свободы, большинство судей приводят следующие доводы, выдвинутые Палатой Европейского Суда, применяя критерии Энгеля (см. Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., Series A, N 22) (см. §§ 179-182 настоящего Постановления).

(i) Тот факт, что дело в отношении заявителя не было классифицировано как уголовное согласно законодательству Российской Федерации, имеет исключительно формальную и относительную ценность, "сам характер правонарушения является более важным фактором". В данном случае Палата ссылается на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" (Ezeh and Connors v. United Kingdom), жалобы NN 39665/98 и 40086/98, ECHR 2003-X, § 91).

(ii) Не было необходимости решать, несмотря на безусловно криминальный характер вмененного заявителю в вину правонарушения, исключал ли тот факт, что уголовное преследование заявителя было юридически невозможно из-за его возраста, производство по делу из сферы действия уголовно-процессуальной составляющей статьи 6 Конвенции. Вместо этого Европейский Суд должен был сосредоточиться на третьем критерии дела Энгеля: характере и степени тяжести наказания, которое может быть назначено лицу, совершившему правонарушение.

(iii) Существовала тесная связь, как законодательная, так и фактическая, между уголовной доследственной проверкой и делом о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

(iv) Поскольку помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей явилось лишением его свободы, Европейский Суд должен предположить, что дело в отношении заявителя являлось "уголовным" по смыслу статьи 6 Конвенции - презумпция, которая могла быть опровергнута лишь в исключительных обстоятельствах и только если лишение свободы не могло считаться "ощутимо пагубным", с учетом его характера, длительности или способа исполнения. При этом Европейский Суд вновь ссылался на упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 126).

(v) Несмотря на то, что санкция на помещение заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей преследовала цели исправления поведения заявителя и предотвращения совершения им повторных противоправных действий, а не наказание заявителя, Европейский Суд должен был смотреть шире создаваемой видимости и используемого языка и сосредоточиться на реальных фактах ситуации. Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей не являлся учебным заведением, это было закрытое, охраняемое учреждение, в нем был строгий дисциплинарный режим, и несовершеннолетние правонарушители находились под постоянным наблюдением. Следовательно, лишение свободы, примененное после установления того факта, что действия заявителя содержали элементы уголовно наказуемого преступления, вымогательства, и отбываемое в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в условиях квазипенитенциарного режима, содержало карательные элементы, а также элементы профилактики и сдерживания. Таким образом, в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" презумпция применимости статьи 6 Конвенции не была опровергнута, поэтому дело в отношении заявителя должно было считаться "уголовным" по смыслу статьи 6 Конвенции.

5. Мы считаем, что аргументация большинства судей является неубедительной по нижеследующим трем причинам.

Во-первых, большинство судей переоценило правовую и материальную значимость связи между доследственной проверкой и делом о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

Во-вторых, со всем уважением, большинство судей было неправо, посчитав, что содержащаяся в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" презумпция применимости статьи 6 Конвенции имеет значение при рассмотрении настоящего дела.

В-третьих, большинство судей в значительной степени ссылалось на карательные элементы временного 30-дневного содержания заявителя в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Если принять данный довод, фактически это приведет к тому, что почти все временные меры, связанные с лишением свободы, которые подпадают под действие статьи 5 Конвенции, будут теперь рассматриваться как "уголовные" в соответствии со статьей 6 Конвенции. Таким образом, отныне государства-участники должны будут предоставлять полный перечень процессуальных гарантий справедливого судебного разбирательства до того, как человек временно задерживается по смыслу статьи 5 Конвенции. Данный подход не только делает специальную норму о рассмотрении вопроса законности, содержащуюся в пункте 4 статьи 5 Конвенции, неактуальной, он также отвергает принципиально иной характер и цель осуществляющихся в соответствии со статьей 5 Конвенции процедур задержания, с одной стороны, и полностью справедливое судебное разбирательство по уголовным делам, с другой стороны.

6. Теперь мы более подробно остановимся на каждом аргументе по очереди.

III. Связь между доследственной проверкой и рассмотрением дела о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей

7. Мы отмечаем, как описано в §§ 14-24 настоящего Постановления, что доследственная проверка проводилась в январе 2005 года на основании того, что заявитель предположительно совершил вымогательство. 12 января 2005 г. инспекция по делам несовершеннолетних отказала в возбуждении уголовного дела, поскольку заявитель не достиг установленного законом возраста уголовной ответственности. В июне 2005 года прокуратура Советского района г. Новосибирска отменила данное решение, установив, что доследственная проверка была неполной. Тем не менее 6 июля 2005 г. инспекция по делам несовершеннолетних вновь отказала в возбуждении уголовного дела по тем же причинам, что и ранее.

8. В то же время, 21 февраля 2005 г., Советский районный суд г. Новосибирска постановил поместить заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на срок 30 дней. Начальник Советского районного отдела внутренних дел г. Новосибирска направил в суд ходатайство о том, чтобы "предотвратить совершение заявителем повторных противоправных действий". Советский районный суд г. Новосибирска пришел к выводу, что заявитель должен быть помещен в центр временного содержания для "исправления поведения" (см. § 27 настоящего Постановления). Заявитель подал кассационную жалобу, и ее рассмотрение завершилось вынесением 29 мая 2006 г. председателем Новосибирского областного суда постановления, в котором постановление от 21 февраля 2005 г. было оставлено без изменения. Как говорится в § 54 настоящего Постановления Европейского Суда, Новосибирский областной суд применил подход, отличный от подхода районного суда, посчитав, что было "необходимо в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" поместить заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на 30 дней для предотвращения совершения им повторных противоправных действий". Областной суд четко указал: "тот факт, что районный суд сослался на "исправление поведения" в качестве основания для лишения свободы, не делает постановление о лишении свободы от 21 февраля 2005 г. незаконным. Содержание заявителя под стражей было оправданным по другим основаниям".

9. Принимая во внимание вышеизложенное, мы считаем, что, хотя районный суд сослался на предполагаемое совершение заявителем противоправного деяния, содержавшего объективные элементы уголовно наказуемого преступления в виде вымогательства, областной суд переквалифицировал главную цель помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей на исключительно профилактическую, описав действия как "противоправные", и прочно обосновал свою позицию положениями Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних". Действительно, противоправное поведение заявителя как несовершеннолетнего лица являлось основанием для ходатайства о его помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, но само по себе оно не может являться обоснованным доводом для вывода о применимости статьи 6 Конвенции к делам, приводящим к помещению в указанный центр. Очень часто, хотя не всегда, случается так, что дела, в которых меры, принятые государствами-участниками для временного лишения лиц свободы, что предусмотрено пунктом 1 статьи 5 Конвенции, основываются на таких действиях лиц, которые носят социально опасный и уголовный характер. В подобных случаях ограничение свободы считается необходимой мерой для защиты конкретно обусловленных законных интересов, которые затрагивают лично рассматриваемого задержанного и/или касаются интересов окружающих лиц.

В настоящем деле доследственная проверка была прекращена инспекцией по делам несовершеннолетних, поскольку заявитель не достиг возраста уголовной ответственности. Он не был и не мог быть привлечен к "уголовной ответственности" в связи с предполагаемым противоправным действием ни согласно внутригосударственному законодательству, ни, по нашему мнению, в автономном значении этих терминов согласно статье 6 Конвенции. Его помещение в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей основывалось исключительно на положениях Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" в интересах общественности для предотвращения повторных случаев возможного противоправного поведения. Здесь мы подчеркиваем, что в подпункте 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", которая является единственным правовым основанием для санкции на ограничение свободы, прямо говорится, что задержание на срок до 30 дней допускается, если несовершеннолетний совершил "противоправное деяние до достижения установленного законом возраста уголовной ответственности", inter alia, с целью обеспечить защиту "его жизни и здоровья или чтобы предотвратить совершение им повторных противоправных деяний". В положении не содержится упоминания о необходимости оценки того, содержит ли рассматриваемое противоправное деяние объективные элементы преступного деяния. Следовательно, хотя мы согласны с мнением большинства судей о том, что имела место фактическая связь между двумя делами относительно событий, лежащих в основе назначения доследственной проверки, с одной стороны, и дела о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, с другой стороны, и, таким образом, на этом основании являлось обоснованным отклонение возражения властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции в соответствии с применением правила шестимесячного срока для подачи жалобы, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. §§ 116-119 настоящего Постановления), мы категорически не согласны с тем, что имела место тесная связь между двумя делами в соответствии с внутригосударственным законодательством, оправдывающим вывод о том, что дело о помещении в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей подпадает под действие уголовно-процессуальной составляющей статьи 6 Конвенции.

IV. Презумпция применения статьи 6 Конвенции, выработанная в деле Эзе и Коннорса (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства")

10. По мнению большинства судей, поскольку заявитель был лишен свободы, Европейский Суд должен был предположить, что статья 6 Конвенции применима к делу, результатом рассмотрения которого стало постановление о задержании заявителя, и что эта презумпция не была опровергнута фактами в соответствии с критерием, установленным в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства". При всем уважении мы не согласны с тем, что презумпция, установленная в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", вообще применима к настоящему делу.

11. В деле "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" заявителями являлись заключенные, которые были осуждены за противоправные действия, являвшиеся нарушением тюремных правил: первый заявитель за угрозу убить инспектора по надзору за условно-досрочно освобожденными лицами, второй заявитель за нападение на сотрудника тюрьмы. Оба были признаны начальником тюрьмы виновными, и им были присуждены дополнительные сроки тюремного заключения в соответствии с Законом "Об уголовной юстиции" 1991 года: первый заявитель был приговорен дополнительно к лишению свободы на срок 40 дней, а второй - на срок семь дней, а также первый заявитель был приговорен к заключению в одиночной камере на срок 14 дней, а второй заявитель - на три дня. В заключение первый заявитель был временно отстранен от общественных работ и лишен своих привилегий, второй - также оштрафован на восемь фунтов стерлингов.

12. Заявители жаловались согласно подпункту "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции на отсутствие правового представительства, а, следовательно, и правовой помощи во время рассмотрения начальником тюрьмы дисциплинарных дел, возбужденных в отношении них в соответствии с тюремными правилами. При определении того, была ли статья 6 Конвенции применима к делу, Европейский Суд сослался в § 126 на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов", § 82, а затем постановил следующее:

"Соответственно, учитывая наказание в виде лишения свободы, которое грозило заявителям и было в действительности им назначено, существует презумпция того, что предъявленные заявителям обвинения являются "уголовно-правовыми" по смыслу статьи 6 Конвенции, которая могла быть опровергнута лишь в исключительных обстоятельствах и только если лишение свободы не могло считаться "ощутимо пагубным", с учетом его характера, длительности или способа исполнения".

13. По нашему мнению, большинство судей рассматривают вышеуказанную презумпцию применения статьи 6 Конвенции вне контекста и, с нашей точки зрения, ошибочно полагают, что она применима к обстоятельствам настоящего дела, когда санкция на временное заключение в целях предотвращения совершения повторных правонарушений была применена к несовершеннолетнему, не достигшему возраста уголовной ответственности.

В деле "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" обвиненные заявители, которые были взрослыми заключенными, нарушили тюремные правила, совершив уголовные деяния в виде угроз и нападений, и были осуждены согласно внутригосударственному Закону "Об уголовной юстиции", вследствие чего их срок лишения свободы был продлен исключительно с целью наказания. Именно в этом контексте Европейским Судом установлена презумпция применения статьи 6 Конвенции. Никоим образом не предполагается, что каждая применяемая согласно внутригосударственному законодательству мера в виде временного лишения свободы, подпадающая в принципе под действие статьи 5 Конвенции, должна восприниматься как "уголовная" и, таким образом, полностью обеспечивать гарантии справедливого судебного разбирательства статьи 6 Конвенции, которые могут быть отклонены лишь в "исключительных обстоятельствах и только если лишение свободы не может считаться "ощутимо пагубным", с учетом его характера, длительности или способа исполнения" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 126). Результатом такого толкования Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства" является то, что вследствие действия презумпции государства-участники не смогут временно заключать лиц под стражу по смыслу статьи 5 Конвенции без предоставления им всех процессуальных гарантий пунктов 1-3 статьи 6 Конвенции, если эта презумпция не опровергнута исключительными обстоятельствами. При всем нашем уважении такое толкование большинством судей сферы действия презумпции не совпадает с последовательной прецедентной практикой Европейского Суда по вопросу взаимосвязи между статьями 5 и 6 Конвенции. Кроме того, данный подход рискует нарушить хрупкий и необходимый баланс, который должен поддерживаться в раздельном и независимом применении этих двух основополагающих положений Конвенции.

V. "Карательные элементы" ограничения свободы заявителя

14. В заключение относительно применения статьи 6 Конвенции большинство судей пришли к выводу, что наказание в виде ограничения свободы, примененное к заявителю после вывода о том, что его действия содержали элементы уголовно наказуемого преступления в виде вымогательства, наказание, которое он отбывал в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, учреждении с квазипенитенциарным режимом, содержало карательные элементы, а также элементы профилактики и сдерживания.

15. Мы отмечаем еще раз, что заявитель как несовершеннолетний, не достигший возраста уголовной ответственности, по оценке компетентных внутригосударственных судов совершал социально опасные и противоправные деяния, и, следовательно, его ситуация требовала вмешательства государства в виде временного ограничения его свободы с целью предотвратить совершение заявителем повторных деяний. По нашему мнению, совершенно очевидно, что, принимая во внимание обоснование, приведенное в окончательном судебном постановлении внутригосударственного суда, рассматривающего настоящее дело, Новосибирского областного суда, цель данной меры являлась пресекательной исходя из нормы, четко сформулированной в Федеральном законе "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних".

16. Лишение свободы было назначено на срок 30 дней и осуществлялось в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей. Разумеется, что любая форма лишения свободы в рамках государственных учреждений исполнения наказаний является неприятным и причиняющим страдания опытом для человека, к которому применяется подобная мера. Таким образом, никто не сомневается в том, что заключение под стражу с тем, чтобы лицо предстало перед компетентным органом согласно подпункту "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, заключение под стражу душевнобольных согласно подпункту "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции или, действительно, временное заключение под стражу лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, как правило, имеет место в учреждениях или центрах, которые могут при необходимости вводить "квазипенитенциарный режим" и систему мер дисциплинарного воздействия. Прецедентная практика Европейского Суда по данному вопросу изобилует подобными примерами. Тем не менее тот факт, что лишение свободы согласно статье 5 Конвенции имеет эти характеристики, не может обосновать вывод о том, что примененное ограничение свободы содержит "карательные элементы", если только это определение не относится ко всем мерам ограничения свободы, предусмотренным статьей 5 Конвенции, таким образом, обусловливая автоматическое применение статьи 6 Конвенции, всякий раз, когда эти меры назначаются. Именно правовая основа и цель ограничения свободы имеют решающее значение при оценке согласно критерию дела Энгеля, а не физическое помещение лица в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, как в настоящем деле. Если лицо подлежит заключению в тюрьму или исправительное учреждение в сдерживающих или карательных целях после предъявления обвинения в совершении преступного деяния, такое заключение подпадает под действие подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции и не может назначаться, если в отношении указанного лица было проведено справедливое судебное разбирательство в соответствии со статьей 6 Конвенции. Однако, по нашему мнению, данный принцип неприменим к другим мерам ограничения свободы, которые ни прямо, ни косвенно не преследуют карательные цели, как в случае, когда несовершеннолетние, психически неуравновешенные лица или лица иного гражданства заключаются под стражу в иных правовых общественных интересах, а также в некоторых случаях в личных интересах задержанного, в частности, детей. Подводя итог, принимая во внимание вышеприведенные доводы, мы не можем согласиться с мнением большинства судей о том, что ограничение свободы заявителя содержало "карательные элементы" по смыслу третьего критерия дела Энгеля для анализа вопроса о применении статьи 6 Конвенции.

VI. Вывод о применении статьи 6 Конвенции

17. Рассмотрев доводы, приведенные большинством судей для вывода о том, что статья 6 Конвенции применима к рассмотрению вопроса об ограничении свободы в деле заявителя, мы делаем вывод, что, по-видимому, на большинство судей в значительной степени повлиял тот довод, что несовершеннолетним, столкнувшимся с мерами в виде ограничения свободы, должны предоставляться достаточно надежные процессуальные гарантии, таким образом, подтверждая вывод о применении статьи 6 Конвенции (см. §§ 181 и 219 настоящего Постановления).

18. Хотя мы сходимся во мнении относительно исходных условий данного довода, мы не согласны с этим выводом. Сложно представить, как выводы большинства судей о применимости статьи 6 Конвенции в настоящем деле и доводы, приводимые в его обоснование, не делают содержащееся в пункте 4 статьи 5 Конвенции специальное положение о проверке законности устаревшим в рамках Конвенции. Однако пункт 4 статьи 5 Конвенции является гораздо более подходящим средством для предоставления несовершеннолетнему надлежащей процессуальной защиты для обжалования законности меры в виде временного ограничения свободы и, кроме того, более соответствует структуре и взаимосвязи статей 5 и 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ичин и другие против Украины" (Ichin and Others v. Ukraine) от 21 декабря 2010 г., жалобы NN 28189/04 и 28192/04, § 43). Важно отметить, что применение пункта 4 статьи 5 Конвенции более соответствует характеру и цели ювенальной системы дружественного к ребенку правосудия, как недавно разработанной в соответствующих международных документах, что мы сейчас и объясним.

VII. Применение пункта 4 статьи 5 Конвенции

19. Прежде всего мы отмечаем, что согласны с Европейским Судом в том, что примененная к заявителю мера в виде ограничения свободы не подпадает под действие подпункта "d" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и Европейский Суд также не смог найти иных оснований для применения подпунктов указанного положения Конвенции. Таким образом, в деле заявителя имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции. Вместе с тем мы замечаем, что, как ранее установил Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда по делу "Буамар против Бельгии" (Bouamar v. Belgium) от 29 февраля 1988 г., жалоба N 9106/80, Series A, N 129, § 55), вывод о нарушении пункта 1 статьи 5 Конвенции не освобождает от рассмотрения вопроса о том, имело ли место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции со стороны государства-участника, поскольку эти два положения различны.

20. Пункт 4 статьи 5 Конвенции устанавливает:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

21. В упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Буамар против Бельгии" Европейский Суд заключил, что процедура ограничения свободы несовершеннолетних будет соответствовать пункту 4 статьи 5 Конвенции "только при условии, что процедура носит судебный характер и предоставляет лицу, представшему перед судом, конкретные гарантии, соответствующие виду ограничения свободы". "Для того, чтобы определить, обеспечивает ли судебное производство надлежащие гарантии, следует уделить внимание особому характеру обстоятельств, при которых происходит такое судебное производство" (ibid., § 57). В частности, судебное производство по делу, касающемуся ограничения свободы несовершеннолетнего, должно обеспечивать ему эффективную помощь адвоката (ibid. § 60). Кроме того, в Постановлении Большой Палаты по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria) (жалоба N31195/96, ECHR 1999-II, § 58) Европейский Суд постановил, что судебное производство согласно пункту 4 статьи 5 должно носить состязательный характер и всегда обеспечивать соблюдение принципа равенства сторон.

22. В Постановлении Европейского Суда по делу "Буамар против Бельгии" было выработано гибкое правило согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции, которое требует проведения анализа относительной необходимости введения определенных процессуальных гарантий, которые надлежащим образом примут во внимание характер указанного пересмотра законности и особые обстоятельства производства по делу. Таким образом, необходимые процессуальные гарантии согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции не имеют строго установленных пределов и должны оцениваться в каждом конкретном случае посредством рассмотрения правовой базы для меры в виде ограничения свободы, которую государство намерено применить, и характера судебного производства, в том числе статуса лица, в отношении которого применяется мера.

23. Заявитель утверждал, что ему должен был быть предоставлен адвокат в ходе судебного производства по вопросу его помещения в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, а также ему должна была быть предоставлена возможность оспорить показания свидетелей и допросить свидетелей. Мы отмечаем, что заявитель был временно заключен в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" с целью предотвращения совершения заявителем повторных противоправных деяний. Как мы указали ранее (см. пункт § 9 особого мнения), данное положение требует, чтобы внутригосударственный суд оценил, совершил ли несовершеннолетний "противоправное деяние", а также оправдывают ли конкретные личные или общественные интересы, а именно жизнь и здоровье несовершеннолетнего или интерес в предотвращении совершения повторного противоправных деяний, применение к нему или ней меры в виде временного ограничения свободы. Рассмотрение вопроса о законности согласно данному положению и уязвимый статус несовершеннолетнего, в настоящем деле молодой человек, которому в рассматриваемое время было 12 лет, имевший определенные проблемы со здоровьем, таким образом, очевидно требуют согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции, чтобы несовершеннолетний имел доступ к правовой помощи во время судебного разбирательства, а также имел возможность оспорить достоверность свидетельских показаний, которые лежат в основе выдвинутого в отношении него обвинения.

24. Мы отмечаем, что данное толкование пункта 4 статьи 5 Конвенции, подчеркивающее дружественный к ребенку характер правосудия в судебном производстве по вопросу ограничения свободы, находит поддержку в соответствующих международных документах Совета Европы, исчерпывающе представленных в части III настоящего Постановления (см. §§ 77-79 настоящего Постановления), и Организации Объединенных Наций (см. §§ 81-89 настоящего Постановления). В частности, здесь мы ссылались на часть IV о юридической консультации и правовой помощи несовершеннолетним в Рекомендации CM/Rec N (2008)11 о Европейских правилах в отношении несовершеннолетних правонарушителей, осужденных к наказаниям и мерам уголовно-правового характера (см. § 79 настоящего Постановления), и на пункт 30 Рекомендации Комитета министров Совета Европы по правосудию, дружественному к ребенку, принятой 17 ноября 2010 г. (см. § 80 настоящего Постановления), в которых говорится, что ребенок, который был взят под стражу, не должен допрашиваться в связи с противоправным поведением, его нельзя просить дать или подписать показания, касающиеся такого участия, за исключением случаев присутствия адвоката или одного из родителей ребенка, или, если присутствие родителей невозможного, присутствия какого-либо иного лица, вызывающего доверие у ребенка.

25. Применяя вышеприведенные принципы в правоприменительной практике Европейского Суда и принимая во внимание соответствующие международные документы, указанные выше, мы согласны по существу с приведенным большинством судей в §§ 197-199 настоящего Постановления обоснованием относительно права заявителя на правовую помощь, хотя мы считаем, что необходимость предоставления заявителю адвоката во время допроса на доследственном этапе судебного производства должна была быть основана на пункте 4 статьи 5 Конвенции, а не на подпункте "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Поскольку признательные показания заявителя, полученные в отношении указанного деяния в ходе допроса на данном этапе, от которых он позднее отказался и утверждал, что они были получены под давлением, были приведены в качестве доказательства в ходе судебного производства по вопросу помещения заявителя в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, очевидно, что при рассмотрении вопроса о законности согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции отсутствие правовой помощи на этом этапе производства по делу имело весьма пагубный эффект для заявителя и для его стремления обжаловать правомерность меры в виде ограничения свободы, назначенной в соответствии с подпунктом 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних".

26. По существу аналогичный подход применен при обосновании большинством судей права заявителя на вызов и допрос важных свидетелей: предполагаемая жертва С. и его мать, которые дали свидетельские показания во время доследственной проверки, но не были вызваны в ходе рассмотрения дела внутригосударственным судом. Это лишило заявителя возможности допросить их, хотя указанные свидетельские показания явно имели решающее значение для вывода суда о том, совершил ли заявитель противоправное деяние по смыслу подпункта 4 пункта 2 статьи 22 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних".

27. Мы придерживаемся мнения большинства судей (см. § 214 настоящего Постановления), что вопрос о том, ходатайствовал ли в действительности адвокат заявителя в ходе слушания об обеспечении явки свидетелей по делу, не имеет решающего значения для целей процессуальной оценки согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции, в то время как в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда отсутствие такого ходатайства со стороны адвоката может стать решающим фактором согласно подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, а также создавать проблемы применительно к вопросу о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, если такое ходатайство не было направлено во внутригосударственные суды. Это материальное и очень спорное различие между применением основополагающего положения статьи 6 Конвенции о состязательном справедливом судебном разбирательстве, как поступает большинство судей в делах такого рода, а не пункта 4 статьи 5 Конвенции, как предлагали мы, пункта, который специально сформулирован, чтобы принять во внимание особенности, присущие конкретному типу проверки законности заключения под стражу, которое имеет место в том или ином случае. Так, в ходе рассмотрения дела о заключении под стражу в случае подачи ходатайства о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, чтобы защитить его жизнь или здоровье и/или для дальнейшего соблюдения определенных общественных интересов, безусловно, на суд возлагается обязательство действовать proprio motu* (* Proprio motu (лат.) - по собственной инициативе (примеч. переводчика).) с целью гарантировать предоставление всех соответствующих доказательств таким образом, чтобы дать несовершеннолетнему и его адвокату реальную и эффективную возможность оспорить доказательную ценность таких доказательств. Поэтому, по нашему мнению, приведенное в § 214 настоящего Постановления обоснование большинства судей по данному вопросу, требующее, чтобы внутригосударственный суд в настоящем деле действовал по собственному усмотрению в контексте подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, не соответствовал сложившейся прецедентной практике по данному положению. Мы считаем, такой подход просто не был нужен для преследования важной цели обеспечения процессуальных прав заявителя, поскольку пункт 4 статьи 5 Конвенции лучше подходит для этой цели.

28. Принимая во внимание вышеизложенное, мы пришли к выводу, что процессуальная жалоба заявителя должна была рассматриваться согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции и что обстоятельства настоящего дела говорят о нарушении этого положения в связи с отсутствием правовой помощи на доследственном этапе, а также в связи с отказом внутригосударственных судов обеспечить присутствие на судебном слушании предполагаемой жертвы С. и его матери, предоставив тем самым заявителю и его адвокату возможность проведения с ними перекрестного допроса.

Частично несовпадающее мнение судьи Юлии Антоанеллы Моток

Со всем уважением к мнению большинства судей я не могу согласиться с тем, что § 196 настоящего Постановления относится к "Общим принципам", разработанным прецедентной практикой Европейского Суда. Очевидно, что данный пункт является юридическим трансплантатом из правоприменительной практики Верховного суда Соединенных Штатов Америки. Как сказал У. Шекспир словами Гамлета: "В долг не бери и взаймы не давай: легко и ссуду потерять, и друга". Я считаю, что Европейский Суд определенно находится в ситуации, описанной Гамлетом.

Параграф 196 настоящего Постановления отражает не общие принципы, установленные нашим Европейским Судом, а простые различия между in rem* (* In rem (лат.) - абсолютный (примеч. переводчика).) и ad personam* (* Ad personam (лат.) - применительно к человеку, личный (примеч. переводчика).)), сформулированным в контексте рецидива в Постановлении Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France) (§§ 47-49)* (* "_47. Следовательно, вопрос, который Европейскому Суду необходимо рассмотреть, заключается в том, был ли соблюден принцип о том, что преступление и наказание за него устанавливаются только на основании закона. Европейский Суд, в частности, должен определить, удовлетворял ли настоящем деле текст нормы закона, истолкованной с учетом сопровождающей ее толковательной правоприменительной практики, требованиям доступности и предсказуемости на момент совершения преступления.

48. Европейский Суд отмечает, что заявитель был в первый раз осужден за незаконный оборот наркотических средств 16 октября 1984 г. и 12 июля 1986 г. закончил отбывать срок наказания. Позднее он был признан виновным в совершении нового преступления, связанного с незаконным оборотом наркотических средств на протяжении всего 1995 года, до 7 декабря 1995 г. В своих решениях от 14 апреля и 25 ноября 1997 г. соответственно суд по уголовным делам г. Лиона (Lyons) и Кассационный суд признали заявителя виновным в совершении преступлений на основании статьи 222-37 Уголовного кодекса Франции и вынесли ему приговор в соответствии с этой статьей и статьей 132-9 того же кодекса в связи с рецидивом преступлений.

49. Европейский Суд отмечает, что статья 132-9 Уголовного кодекса Франции предусматривает, что максимальное наказание и штраф, которые могут быть назначены, подлежат увеличению в два раза в случае рецидива преступлений, и что применимый период теперь составляет не пять лет, предусмотренные старым законодательством, а 10 лет после отбытия предыдущего наказания или периода времени, предоставленного для его исполнения. Поскольку новые нормы закона вступили в силу 1 марта 1994 г., они были применимы в момент совершения заявителем новых преступлений в 1995 году, следовательно, в результате совершения преступлений он являлся рецидивистом в юридическом смысле (см. § 46 настоящего Постановления)".).

И я действительно не вижу причин, по которым они должны быть включены под заголовком "Общие принципы". Фактически § 196 настоящего Постановления заимствует без цитат идеи Верховного суда Соединенных Штатов Америки, высказанные в ряде таких дел, как "Кент против Соединенных Штатов Америки" (Kent v. United States), "Ин ре Голт" (In re Gault) и, особенно, "Робинсон против Калифорнии" (Robinson v. California). В этом смысле данный параграф представляет собой правовой трансплантат или "взаимообогащение" правоприменительной практики.

Как создатель понятия правовой трансплантации А. Уотсон (A. Watson) предупреждает нас, что правовые трансплантаты должны работать осторожно* (* А. Уотсон. Правовая трансплантация: подход к сравнительному праву. Эдинбург, 1974.). Даже если в настоящее время "взаимообогащение" стало обычной практикой, Европейский Суд по-прежнему будет использовать некоторые критерии, в противном случае, как заявил Вико (Vico), "La mente umana e naturalmente portata a dilettarsi dell'uniforme" ("Человеческий разум, естественно, стремится к удовольствию в единообразии")* (* Giambattista Vico. Principi di scienza nuova: d'intorno alla comune natura delle nazioni.). Крайне важно, чтобы "взаимообогащение" учитывало различия между правовыми культурами и отвергало любые попытки аксиоматизации подобия* (* Д. Нелкен, Дж. Фист (ред.). Адаптация правовых культур, 2001 (D. Nelken, J. Feest Hart (eds.). Publishing Oxford Portland Oregon, 2001).).

Кроме того, включение рассматриваемого параграфа в раздел "Общие принципы" создает впечатление, что большинство судей хотели бы развивать критику доктрины parens patria в контексте правосудия в отношении несовершеннолетних. Хотя эволюция уголовного правосудия в Соединенных Штатах Америки, особенно в штате Калифорния в 1960-х годах, определялась необходимостью для Верховного суда Соединенных Штатов Америки вмешиваться и выступать против "судебного производства в отношении ребенка-правонарушителя через систему правосудия на основании только его статуса как несовершеннолетнего правонарушителя", в настоящее время в государствах - членах Совета Европы этому отсутствует какой-либо аналог.

Кроме того, мнение большинства становится запутанным, когда вновь утверждается, согласно общим принципам, что "отсутствует определение статуса несовершеннолетнего правонарушителя". Действительно, термин "несовершеннолетний правонарушитель" до сих пор используется в некоторых международных, европейских и внутригосударственных документах, но после принятия Конвенции о правах ребенка этот термин все чаще заменяется на "несовершеннолетний" или "ребенок". В настоящем деле замечание о том, что отсутствует определение термина, не имеет смысла, поскольку заявителю было 12 лет, когда он совершил уголовное правонарушение. Кроме того, Европейский Суд уже процитировал международные документы, касающиеся правосудия в отношении несовершеннолетних, в части III Постановления - "Соответствующие международные документы". Отсутствие определения понятия может иметь важное значение в других контекстах, например, когда правонарушителю от 18 до 20 лет.

Опять же, большинство судей должны быть более осторожными применительно к общим принципам, которые были правильно установлены Европейским Судом, а также при осуществлении "взаимообогащения".