Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 августа 2016 г. Дело "J.K. и другие (J.K. and Others) против Швеции" (Жалоба N 59166/12) (Большая Палата)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "J.K. и другие (J.K. and Others)
против Швеции"
(Жалоба N 59166/12)

Постановление Суда

Страсбург, 23 августа 2016 г.

По делу "J.K. и другие против Швеции" Европейский Суд по правам человека, рассматривая дело Большой Палатой в составе:

Гвидо Раймонди, Председателя Большой Палаты,

Ишиля Каракаш,

Луиса Лопеса Герра,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Леди Бьянку,

Кристины Пардалос,

Хелены Ядерблом,

Кжиштофа Войтишека,

Валериу Грицко,

Дмитрия Дедова,

Юлии Моток,

Йона Фридрика Кьёлбро,

Шьофры О'Лири,

Карло Ранзони,

Габриэль Куцко-Штадльмайер,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой, судей,

а также при участии Сёрена Пребенсена, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 февраля и 27 июня 2016 г.,

вынес в последнюю указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 59166/12, поданной против Королевства Швеции в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) согласно статье 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) тремя гражданами Ирака: J.K., его женой и сыном (далее - заявители) - 13 сентября 2012 г. Председатель Большой Палаты Европейского Суда удовлетворил ходатайство заявителей о сохранении анонимности (пункт 4 правила 47 Регламента Суда).

2. Интересы заявителей, которым были компенсированы расходы, связанные с получением юридической помощи, представляла К. Скифакос (C. Skyfacos), адвокат, практикующая в г. Лимхамн (Limhamn). Власти Швеции (далее также - государство-ответчик) были представлены в Европейском Суде представителем Королевства Швеция в Европейском Суде по правам человека А. Рёнквистом (A. Ronquist), сотрудником Министерства иностранных дел Швеции.

3. Заявители утверждали, в частности, что их высылка в Ирак приведет к нарушению статьи 3 Конвенции.

4. 18 сентября 2012 г. Председатель Третьей Секции Суда решил применить правило 39 Регламента Суда, указав государству-ответчику на то, что заявителей не следует высылать в Ирак до окончания рассмотрения дела в Европейском Суде. После этого жалоба была передана в производство Пятой Секции Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). 4 июня 2015 г. Палата этой Секции в составе следующих судей: Марка Филлигера, Председателя Палаты, Ангелики Нюссбергер, Боштяна М. Зупанчича, Винсента А. де Гаэтано, Андре Потоцкого, Хелены Ядерблом и Алеша Пейхала, судей, а также при участии Милана Блашко, заместителя Секретаря Секции Суда, - вынесла Постановление по делу. Она единогласно решила объявить жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу и пятью голосами "за" и двумя - "против" пришла к выводу, что исполнение распоряжения о высылке заявителей не приведет к нарушению статьи 3 Конвенции. К Постановлению было приложено частично особое мнение судьи Б.М. Зупанчича и заявление о несогласии судьи В.А. де Гаэтано. 25 августа 2015 г. заявители ходатайствовали о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда в соответствии со статьей 43 Конвенции. 19 октября 2015 г. коллегия судей Большой Палаты Европейского Суда удовлетворила это ходатайство.

5. Состав Большой Палаты Европейского Суда был определен в соответствии с положениями пунктов 4 и 5 статьи 26 Конвенции и правила 24 Регламента Суда. На последнем заседании по делу судья Андраш Шайо, который лишился возможности принять участие в рассмотрении дела, был заменен запасным судьей Шьофрой О'Лири (пункт 3 правила 24 Регламента Суда).

6. Заявители и власти Швеции представили письменные замечания по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

7. Слушания по делу состоялись во Дворце прав человека (г. Страсбург) 24 февраля 2016 г. (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

В заседании Европейского суда приняли участие:

(a) со стороны властей Швеции:

А. Рёнквист, посол и Генеральный директор по юридическим вопросам Министерства иностранных дел Швеции, представитель Королевства Швеция в Европейском Суде по правам человека,

К. Фабиан (K. Fabian), заместитель директора Министерства иностранных дел Швеции,

Х. Линдквист (H. Lindquist), специальный советник Министерства иностранных дел Швеции,

А. Вилтон Вахрен (A. Wilton Wahren), заместитель Генерального директора Министерства юстиции Швеции,

Л. Оман Бристов (L. Oman Bristow), референт Министерства юстиции Швеции,

А. Карландер Хемингуэй (A. Carlander Hemingway), начальник отдела Миграционной службы Швеции, консультанты;

(b) со стороны заявителей:

К. Скифакос, адвокат,

А. Нилссон (A. Nilsson), консультант.

Европейский Суд заслушал выступления А. Рёнквиста, К. Скифакос и А. Нилссона, а также ответ А. Рёнквиста на вопрос одного из судей.

Факты

I. Обстоятельства дела

8. Заявителями по делу являются муж, жена и их сын 1964, 1965 и 2000 годов рождения соответственно.

A. Версия событий в Ираке

9. Заявители выросли в г. Багдаде. В 1990-х годах муж (первый заявитель) основал компанию, которая оказывала строительные и транспортные услуги исключительно американским клиентам и располагалась на военной базе США "Виктория Кэмп" (Victoria camp) (по-видимому, имеется в виду база "Кэмп Виктори" (Camp Victory)). Нескольким работникам компании периодически рекомендовали воздержаться от сотрудничества с американцами.

10. 26 октября 2004 г. террористическая организация "Аль-Каида"* (* Здесь и далее: "Аль-Каида" - террористическая организация, деятельность которой на территории Российской Федерации запрещена (Решение Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 г. N ГКПИ 03 116, вступило в силу 4 марта 2003 г.) (примеч. редактора).) совершила покушение на жизнь первого заявителя. Он три месяца пролежал в больнице. Его искали неизвестные мужчины, после чего он лечился в трех разных больницах.

11. В 2005 году "Аль-Каида" похитила его брата, угрожая убить его за то, что первый заявитель сотрудничает с американцами. Через несколько дней брат был освобожден за выкуп и сразу же уехал из Ирака. Заявители уехали в Иорданию и оставались там до декабря 2006 года, а затем вернулись в Ирак.

12. Вскоре после этого члены "Аль-Каиды" заложили бомбу рядом с домом заявителей. Однако ее обнаружила жена первого заявителя (заявительница), и американские военные задержали преступника. В ходе допроса тот признался, что "Аль-Каида" выплатила ему вознаграждение за то, чтобы он убил первого заявителя, и назвал имена 16 человек, которым поручили следить за заявителями. После этого заявители переехали в Сирию, хотя первый заявитель продолжал заниматься бизнесом в Ираке. За это время "Аль-Каида" уничтожила их дом и товарные склады первого заявителя.

13. В январе 2008 года заявители вернулись в г. Багдад. В октябре 2008 года кто-то выстрелил в первого заявителя и его дочь, когда они ехали на машине. Дочь первого заявителя отвезли в больницу, где она скончалась. После этого первый заявитель бросил работу, и вся семья несколько раз меняла места жительства в г. Багдаде. Члены "Аль-Каиды" четыре или пять раз совершали нападения на товарные склады заявителя и угрожали охране. Первый заявитель утверждал, что с 2008 года он не получал личных угроз, так как семья неоднократно переезжала с места на место. Сын первых двух заявителей (второй заявитель) почти не выходил на улицу, опасаясь покушений, и ходил в школу только на выпускные экзамены. Заявители ни разу не обращались за защитой к властям Ирака, боясь, что те не в состоянии их защитить и что вследствие сотрудничества "Аль-Каиды" с властями Ирака их адрес мог стать известен посторонним лицам. Заявители утверждали, что в случае их возвращения в Ирак "Аль-Каида" может расправиться с ними и что эта организация включила первого заявителя в список лиц, подлежащих физическому уничтожению.

B. Рассмотрение вопроса о предоставлении заявителям убежища в обычном порядке

14. 14 декабря 2010 г. первый заявитель обратился с ходатайством о предоставлении убежища и выдаче вида на жительство в Швеции. 11 июля 2011 г. его ходатайство было оставлено без удовлетворения, поскольку согласно официальным данным он уехал из страны.

15. 25 августа 2011 г. первый заявитель еще раз обратился с ходатайством о предоставлении убежища и выдаче вида на жительство в Швеции. Остальные заявители подали аналогичное ходатайство 19 сентября 2011 г. Что касается состояния их здоровья, на животе у первого заявителя в том месте, куда в него стреляли в 2004 году, до сих пор имеется открытая и инфицированная рана. Заявители предоставили несколько документов, в том числе удостоверения личности, свидетельство о смерти дочери первого заявителя и заявительницы и медицинскую справку о ранении первого заявителя.

16. Все три заявителя были приглашены на предварительное собеседование в миграционную службу Швеции (Migrationsverket), которое состоялось 26 сентября 2011 г. Впоследствии с первым заявителем и заявительницей провели дополнительное собеседование 11 октября 2011 г., которое продолжалось почти три с половиной часа. Со вторым заявителем провели еще одно короткое собеседование, а с первым заявителем побеседовали в третий раз. Заявителям помогал государственный адвокат.

17. 22 ноября 2011 г. миграционная служба оставила ходатайство заявителей о предоставлении убежища без удовлетворения. По поводу того, в состоянии ли власти Ирака обеспечить защиту от преследований со стороны негосударственных объединений, миграционная служба отметила следующее:

"...Необходимо, чтобы у каждого гражданина была возможность обращаться в органы полиции, которые не должны находиться слишком далеко. За последние несколько лет органы полиции приняли множество мер по борьбе с коррупцией, клановыми и ополченческими связями и классическими преступлениями сотрудников полиции.

Однако сведения о текущей ситуации в стране указывают на наличие серьезных недостатков в работе полиции по проведению дознания на месте преступления и предварительного следствия. Отчасти это, вероятно, вызвано тем, что многие сотрудники полиции начали работать относительно недавно и недостаточно опытны и что введение нового метода расследования на основе технических доказательств требует времени. Данная проблема, конечно, усугубляется тем, что многие сотрудники полиции живут под угрозой расправы со стороны различных террористических объединений, и от этого, по-видимому, эффективность их работы снижается. Тем не менее сведения о современной ситуации в стране свидетельствуют, что за последние несколько лет значительно возросло количество подозреваемых, которые были привлечены к ответственности. Даже если в конечном счете к ответственности привлекается менее половины всех подозреваемых, это уже прогресс.

Службы безопасности в Ираке были значительно укреплены и уже не испытывают недостатка в кадрах. Количество случаев внедрения агентов в полицию, которые раньше были широко распространены, значительно сократилось. Ведущие представители полицейских сил заявляли, что у них есть и желание, и возможности поддерживать общую безопасность в Ираке. Сведения о ситуации в стране также показывают, что "Аль-Каиде" стало сложнее беспрепятственно работать в Ираке и что межконфессиональное насилие значительно сократилось. Сегодня насилие имеет в основном конкретных людей, в особенности государственных гражданских служащих, полицию, силы безопасности и некоторые меньшинства...".

В контексте определения того, являются ли заявители беженцами, и нуждаются ли они в альтернативной защите, миграционная служба отметила следующее:

"...Миграционная служба отмечает, что у [первого заявителя] до 2008 года был заключен договор с гражданами США. В связи с этим на жизнь [первого заявителя] было совершено два покушения, был похищен его брат и убита дочь [первого заявителя и заявительницы]. Далее, несколько раз причинялся материальный ущерб дому и товарным складам [первого заявителя]. [Первый заявитель и заявительница] убеждены, что за этим стоит "Аль-Каида". Кроме того, семья боится "Аль-Каиды" в случае возвращения в Ирак.

Миграционная служба отмечает, что [первый заявитель] перестал работать на американцев в 2008 году после того, как была убита его дочь [от брака с заявительницей]. Миграционная служба также отмечает, что [первый заявитель] оставался в г. Багдаде до декабря 2010 года, а [заявительница и второй заявитель] жили в г. Багдаде до сентября 2011 года. За это время на них непосредственно не было совершено покушений. Однако [первому заявителю] косвенно четыре или пять раз угрожали люди, которые охраняли его товарный склад. Также было совершено нападение на его склад. [Первый заявитель и заявительница] поясняли, что им удалось спастись от покушений, поскольку они скрывались и часто меняли места жительства в г. Багдаде. Миграционная служба отмечает, что у [первого заявителя и заявительницы] есть две дочери, которые живут в г. Багдаде со своей бабушкой, и еще одна дочь, которая вышла замуж и живет со своей семьей в г. Багдаде. Эти члены семьи не подвергались угрозам и нападениям.

Миграционная служба отмечает, что покушения, которым, по словам семьи, она может подвергнуться, являются преступлениями, расследовать которые обязаны власти их родной страны. Для того, чтобы решить, сможет ли семья воспользоваться защитой от нападений, которых она боится, миграционная служба отмечает следующее.

Согласно принципу, в силу которого обосновать необходимость защиты должен сам проситель убежища, а предоставлять информацию, необходимую для оценки обстоятельств дела, должен в первую очередь заявитель, последний обязан доказать, что он не может или, например, панически опасаясь последствий, не будет пользоваться защитой властей, которая обеспечивается в Ираке. Кроме того, заявитель должен это обосновать. После этого недостатки, которые по-прежнему существуют в правовой системе Ирака, нужно будет установить и оценить в рамках индивидуального анализа обстоятельств каждого конкретного дела о предоставлении убежища. Обстоятельства, на которые ссылается заявитель, утверждая, что защита властей несостоятельна, прежде всего рассматриваются в обычном порядке. В тех случаях, когда предполагаемая опасность преследования или иных нарушений исходит не от властей (а именно так, как правило, обстоит дело в Ираке), заявитель должен продемонстрировать, какие усилия он предпринял для получения защиты властей. Заявитель может это сделать, либо опираясь на доказательства, либо выдвинув заслуживающую доверия версию произошедшего, которая представляется правдоподобной. Определяя, могут ли власти защитить человека от угроз насилия, исходящих от террористических объединений неустановленных лиц или неизвестных преступников в каждом конкретном случае, нужно производить индивидуальную оценку обстоятельств конкретного человека, серьезности насилия или угроз, их характера и местной области их досягаемости (см. юридическое заключение миграционной службы о защите, которая обеспечивается властями Ирака, от 5 апреля 2011 г., Lifos 24948).

Миграционная служба считает, что с 2004 по 2008 год семья заявителей подвергалась самым серьезным формам посягательств (ytterst allvarliga overgrepp) со стороны "Аль-Каиды". Однако эти посягательства имели место три года назад, а сейчас "Аль-Каиде" стало сложнее беспрепятственно работать в Ираке. [Первый заявитель и заявительница] ни разу не обращались к властям Ирака за защитой. [Первый заявитель] отмечает, что у властей Ирака недостаточно возможностей по защите его семьи. Далее он утверждает, что не решился обратиться к властям, поскольку в этом случае он должен был бы сообщить свой адрес, а это могло дать "Аль-Каиде" возможность найти его. [Заявительница] сообщала, что "Аль-Каида" работает вместе с властями. Как отмечалось выше, миграционная служба считает, что количество случаев внедрения агентов в полицию, которые ранее были широко распространены, значительно сократилось. При таких обстоятельствах, хотя [первый заявитель и заявительница] даже не попытались обратиться к властям Ирака за защитой, миграционная служба полагает, что они не представили убедительных доказательств того, что, вернувшись в Ирак, они не смогут воспользоваться защитой властей в случае потенциального поступления угроз от "Аль-Каиды".

С учетом изложенного миграционная служба считает, что [первый заявитель и заявительница] не предоставили убедительных доказательств того, что у властей Ирака нет достаточных возможностей и желания защитить их семью от преследований по смыслу положений статьи 1 главы 4 Закона "Об иностранцах" или от посягательств по смыслу положений первой строки подпункта 1 пункта 1 статьи 2 главы 4 Закона "Об иностранцах". В этом контексте миграционная служба отмечает, что в Ираке в данный момент нет вооруженного конфликта. Следовательно, миграционная служба полагает, что семью заявителей не следует считать беженцами или нуждающимися в альтернативной или какой-то иной защите, а значит, их семья не вправе претендовать на статус беженцев или нуждающихся в альтернативной защите.

Миграционная служба отмечает, что в г. Багдаде царит большая напряженность между противоборствующими группировками. Тем не менее, исходя из приведенных выше рассуждений, миграционная служба приходит к выводу, что семья заявителей не может считаться нуждающейся в защите по иным основаниям по смыслу положений подпункта 1 статьи 2а главы 4 Закона "Об иностранцах". Таким образом, семья не вправе претендовать на статус нуждающихся в защите по каким-либо другим основаниям...".

В заключение миграционная служба пришла к выводу об отсутствии оснований выдать семье виды на жительство. Миграционная служба оставила ходатайство членов семьи без удовлетворения и распорядилась выслать их из Швеции согласно статье 1 главы 8 Закона "Об иностранцах".

18. Заявители обжаловали это распоряжение в миграционный суд (Migrationsdomstolen), утверждая, что власти Ирака не смогли и не смогут их защитить. После поджога их дома и товарного склада первого заявителя в 2006 и 2008 годах и убийства дочери первого заявителя и заявительницы в 2008 году они обращались в полицию, но затем они не решались обращаться к властям из-за того, что их местонахождение может стать известным посторонним лицам. Наряду со своими письменными представлениями они приложили перевод письменного заявления, предположительно сделанного их соседом в г. Багдаде, в котором говорилось, что 10 сентября 2011 г., в 22.00, заявителя приходила искать группа террористов в масках и что сосед сказал им, будто заявители переехали неизвестно куда. Кроме того, сосед заявил, что сразу же после этого происшествия ему позвонил первый заявитель и рассказал о произошедшем. Далее заявители предоставили перевод справки о месте жительства/сообщения полиции, в которых предположительно говорилось о поджоге их дома террористической организацией 12 ноября 2011 г. Заявители также предоставили DVD-диск с аудио и видеозаписью телевизионных дебатов по поводу коррупции в органах власти Ирака и проникновения туда агентов "Аль-Каиды". В связи с этим заявители упомянули о том, что первый заявитель принял участие в публичных дебатах, которые были показаны в Ираке в эфире телеканала "Алхурра" (Alhurra) 12 февраля 2008 г., то есть за четыре года до этого. Наконец, предоставив различные медицинские справки, заявители утверждали, что состояние здоровья первого заявителя ухудшилось и что в иракских больницах ему не могут оказать нормальную медицинскую помощь.

Миграционная служба внесла представления в миграционный суд. Она заявила, помимо прочего, что предоставленные документы, касающиеся происшествий, якобы произошедших 10 сентября и 12 ноября 2011 г., имеют простой характер и небольшую доказательственную ценность.

19. 23 апреля 2012 г. миграционный суд оставил решение миграционной службы без изменения. Относительно потребности в защите суд отметил следующее:

"В настоящем деле не ставится под сомнение, что основания для защиты заявителей необходимо рассматривать с учетом ситуации, сложившейся в Ираке. Общая ситуация в Ираке не позволяет говорить об автоматическом предоставлении права на получение вида на жительство. Следовательно, требуется провести индивидуальный анализ оснований предоставления защиты, на которые ссылаются заявители.

Заявители утверждают, что по возвращении в Ирак им понадобится защита, поскольку они могут подвергнуться жестокому обращению со стороны "Аль-Каиды" из-за того, что до 2008 года компания [первого заявителя] работала по договору на американцев в Ираке.

Миграционный суд считает, что предполагаемые события произошли весьма давно, то есть сложно сказать, будут ли в адрес заявителей по-прежнему поступать угрозы, поскольку [первый заявитель] уже не выполняет эти работы, и что в случае, если какие-то угрозы сохраняются, представляется вероятным (framstar som troligt), что у правоохранительных органов Ирака есть и желание, и возможности обеспечить заявителям необходимую защиту. При таких обстоятельствах отсутствуют основания предоставлять заявителям вид на жительство ввиду необходимости обеспечить им защиту...".

20. Заявители обжаловали это решение в Апелляционный суд по делам мигрантов (Migrationsoverdomstolen). 9 августа 2012 г. их просьба предоставить им право на обжалование решения была отклонена.

C. Рассмотрение вопроса о высылке заявителей в чрезвычайном порядке

21. 29 августа 2012 г. заявители подали в миграционную службу ходатайство о пересмотре их дела. Они утверждали, что первому заявителю поступают угрозы от "Аль-Каиды" из-за его политической активности. Они приложили видеозапись допроса первого заявителя на английском языке, видеозаписи демонстрации и телевизионных дебатов.

22. 26 сентября 2012 г. миграционная служба оставила ходатайство заявителей без удовлетворения. Заявители не стали обжаловать это решение в миграционный суд.

II. Соответствующее законодательство Швеции

23. Основные применимые в настоящем деле положения, касающиеся права иностранцев въезжать в Швецию и оставаться там, установлены Законом "Об иностранцах" (Utlanningslagen) (Закон N 2005:716).

24. Иностранцы, которые считаются беженцами или нуждающимися в защите по каким-либо иным основаниям, за некоторыми исключениями, имеют право получить вид на жительство в Швеции (статьи 1 главы 5 Закона). Термин "беженцы" означает иностранцев, находящихся за пределами страны, гражданами которой они являются, из-за обоснованных опасений стать жертвами преследования по признаку расы, национальности, религиозных или политических убеждений, пола, сексуальной ориентации или иного рода принадлежности к конкретной социальной группе и из-за этого страха не желающих воспользоваться защитой данной страны (статья 1 главы 4). Такое определение применяется независимо от того, угрожает ли иностранцу преследование со стороны властей страны и можно ли ожидать, что власти этой страны обеспечат ему защиту от преследования со стороны частных лиц. Под "иностранцами, нуждающимся в защите по каким-либо иным основаниям" понимаются, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего (примеч. редактора).), лица, покинувшие страну, гражданами которой они являются, из-за обоснованного страха быть приговоренными к смерти или подвергнуться телесным наказаниям, пыткам либо иным видам бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (статья 2 главы 4).

25. Кроме того, если по указанным выше основаниям иностранцу нельзя предоставить вид на жительство, ему можно выдать вид на жительство, если общий анализ ситуации, в которой он оказался, указывает на особенно бедственные обстоятельства (synnerligen ommande omstandigheter), позволяющие ему остаться в Швеции (статья 6 главы 5).

26. При исполнении распоряжений о депортации или высылке необходимо принимать во внимание опасность подвергнуться смертной казни, пыткам или другим видам бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Согласно специальному положению, касающемуся препятствий при исполнении распоряжения о высылке, иностранца нельзя выдворять в страну, если есть разумные основания полагать, что там ему угрожает опасность быть приговоренным к смертной казни или телесным наказаниям, подвергнуться пыткам или другим видам бесчеловечного или унижающего достоинства обращения или наказания (статья 1 главы 12). Кроме того, высылка иностранца в страну, где он может подвергнуться преследованию, не допускается в принципе (статья 2 главы 12).

27. При выполнении определенных условий иностранцу может быть выдан вид на жительство, даже если распоряжение о его депортации или высылке вступило в законную силу. Это происходит в случае появления новых обстоятельств, указывающих на наличие разумных оснований полагать, inter alia, что в случае исполнения такого распоряжения иностранцу будет угрожать опасность подвергнуться смертной казни, телесным наказаниям, пыткам или другим видам бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания или когда распоряжение о высылке не следует исполнять по медицинским или каким-то иным особым основаниям (статья 18 главы 12). Если по указанным критериям иностранцу нельзя выдать вид на жительство, миграционная служба может вместо этого принять решение о пересмотре дела. Такой пересмотр осуществляется в случаях, когда на основании новых доказательств, на которые ссылается иностранец, можно допустить существование сохраняющихся препятствий для исполнения распоряжения того характера, о котором говорится в статьях 1 и 2 главы 12, и что об этих обстоятельствах нельзя было сообщить ранее или иностранец доказал наличие уважительных причин, по которым он этого не сделал. Если применимые условия не выполнены, миграционная служба принимает решение об отказе в пересмотре дела (статья 19 главы 12).

28. Вопросы, касающиеся права иностранцев въезжать в Швецию и оставаться там, рассматриваются тремя органами: миграционной службой, миграционным судом и апелляционным судом по делам мигрантов.

29. Распоряжение о депортации или высылке, за некоторыми исключениями, которые не имеют отношения к настоящему делу, может быть исполнено лишь тогда, когда оно вступит в законную силу. Так, при обжаловании в суд решения миграционной службы по ходатайству о предоставлении убежища и выдаче вида на жительство в обычном порядке исполнение такого распоряжения приостанавливается автоматически. Если после того, как решение, вынесенное в обычном порядке, вступило в законную силу, иностранец подаст жалобу по статьям 18 или 19 главы 12, принимать решение о том, приостанавливать ли исполнение (inhibition) распоряжения ввиду представленных новых обстоятельств, будет миграционная служба. Соответственно, подача такой жалобы автоматически не приводит к приостановлению исполнения, как и обжалование в суд решения миграционной службы, принятого по статье 19 (решения, принятые по статье 18, обжалованию не подлежат).

III. Соответствующая информация о ситуации в Ираке

30. Подробная информация об общей ситуации с обеспечением прав человека в Ираке и возможности переезда в иракский Курдистан приводятся, inter alia, в Постановлении Европейского Суда по делу "M.Y.H. и другие против Швеции" (M.Y.H. and Others v. Sweden) от 27 июня 2013 г., жалоба N 50859/10, §§ 20-36), и в Постановлении Европейского Суда по делу "A.A.M. против Швеции" (A.A.M. v. Sweden) от 3 апреля 2014 г., жалоба N 68519/10, §§ 29-39. Сведения, приведенные ниже, касаются событий и изменений, которые произошли после вынесения последнего из этих Постановлений 3 апреля 2014 г.

A. Общая ситуация с обеспечением безопасности

31. В середине июня 2014 года, после того, как в декабре 2013 года начались боестолкновения, Исламское государство Ирака и Шама (ИГИШ, другое название Исламское государство Ирака и Леванта (далее - ИГИЛ))* (* Здесь и далее: ИГИЛ (ИГ, ИГИШ) - террористическая организация, деятельность которой на территории Российской Федерации запрещена (Решение Верховного Суда Российской Федерации от 29 декабря 2014 г. N АКПИ 14-1424С, вступило в силу 13 февраля 2015 г.) (примеч. редактора).) и его союзники начали на севере Ирака крупную наступательную операцию против властей Ирака, в ходе которой они захватили города Самарру, Мосул и Тикрит.

32. Согласно брифингу организации "Международная амнистия" (Amnesty International) "Северный Ирак: мирные жители на линии огня" (Northern Iraq: Civilians in the line of fire) от 14 июля 2014 г.:

"Захват в начале июня Исламским государством Ирака и Леванта (ИГИЛ) г. Мосула, второго по величине города Ирака, и других городов и сел на северо-западе Ирака привел к впечатляющему возрождению конфессиональной розни и массовому перемещению сообществ, боящихся нападений и мести по религиозным мотивам. Практически всё несуннитское население Мосула, Таль-Афара и прилегающих районов, перешедших под контроль ИГИЛ, бежало после того, как произошли убийства, похищения, угрозы и нападения на их имущество и места религиозного поклонения.

Трудно установить истинный масштаб совершенных ИГИЛ убийств и похищений. Организация "Международная амнистия" собрала доказательства о множестве подобных случаев. До сих пор ИГИЛ, по-видимому, не участвовало в массовых нападениях на мирных жителей, однако то, что оно нападало на мусульман-шиитов и места их религиозного поклонения, вызвало страх и панику у шиитов, которые составляют большинство населения Ирака, но меньшинство в регионе. Это привело к массовой эмиграции мусульман-шиитов, а также представителей других меньшинств, например, христиан и езидов. Мусульмане-сунниты, считающие, что они находятся в оппозиции по отношению к ИГИЛ, сотрудники сил безопасности, государственные гражданские служащие и те, кто раньше работал с американскими войсками, тоже бежали из страны, некоторые после того, как они и их родственники подверглись нападениям ИГИЛ.

ИГИЛ призвало бывших сотрудников служб безопасности и других лиц, которые, по его мнению, участвовали в государственных репрессиях, "раскаяться" и обещало не причинять вреда тем, кто это сделает. Данный процесс предполагает публичное заявление о раскаянии (towba), которое фактически означает также принесение присяги на верность и повиновение ИГИЛ в специально предназначенных для этой цели мечетях. Многие из тех, кто остались в подконтрольных ИГИЛ районах, принимают это предложение и публично раскаиваются. Однако такая практика небезопасна, поскольку она позволяет ИГИЛ собирать имена, адреса, личные номера и прочие установочные данные о тысячах людей, которые впоследствии могут по его решению подвергнуться нападениям.

Тем временем организация "Международная амнистия" собрала доказательства, указывающие на практику внесудебных казней лиц, задержанных правительственными войсками Ирака и вооруженными отрядами шиитов в городах Таль-Афар, Мосул и Бакуба. В результате бомбардировок подконтрольных ИГИЛ районов правительственными войсками Ирака (некоторые из этих бомбардировок являлись неизбирательными) были убиты и ранены десятки мирных жителей.

Настоящий брифинг основан на результатах двухнедельного расследования на севере Ирака, в ходе которого организация "Международная амнистия" посетила города Мосул, Киркук, Дахук и Эрбиль и примыкающие к ним города и села, а также лагеря для перемещенных лиц в Аль-Хазере/Калаке и Гармаве, встретилась с теми, кто выжил, и родственниками жертв нападений ИГИЛ, правительственных войск и связанных с ними отрядов ополченцев, мирными жителями, переехавшими в результате конфликта, членами и представителями групп меньшинств, религиозными деятелями, местными организациями гражданского общества, международными организациями, оказывающими помощь перемещенным лицам, и военачальниками пешмерга* (* Пешмерга - курдские военизированные объединения (примеч. редактора).). Все разговоры, о которых упоминается в документе, состоялись в ходе посещения...

По мнению организации "Международная амнистия", все участники конфликта допускали нарушения норм международного гуманитарного права, в том числе военные преступления и грубые нарушения прав человека. Более того, их нападения приводили к массовому перемещению мирных жителей.

Когда вооруженные силы действуют в населенных жилых районах, стороны, находящиеся в состоянии войны, должны принимать все возможные меры предосторожности, чтобы свести к минимуму вред, который причиняется мирным жителям. Она должны принимать меры предосторожности для защиты подконтрольных им мирных жителей и гражданских объектов от последствий нападений противника, в том числе по мере возможности избегать размещения военных целей в густонаселенных районах или вблизи таких районов. Кроме того, международное гуманитарное право прямо запрещает такие тактические методы, как использование "живых щитов" для предотвращения нападений на военные объекты. Однако если одна сторона не отделяет своих бойцов от мирных жителей и гражданских объектов, это не освобождает ее противника от предусмотренной положениями международного гуманитарного права обязанности ограничивать нападения комбатантами и военными целями и принимать все необходимые меры предосторожности для того, чтобы атаки не затронули мирных жителей и гражданские объекты. Международное гуманитарное право запрещает умышленные нападения на гражданских лиц, не принимающих участия в боевых действиях, неизбирательные нападения (при которых не проводится различия между гражданскими и военными целями) и несоразмерные нападения (побочным результатом которых, как можно ожидать, станет причинение мирным жителям чрезмерно большого вреда по отношению к предполагаемому конкретному и непосредственному военному преимуществу). Такие нападения являются военными преступлениями. Указанные нормы в равной мере применяются ко всем участникам вооруженных конфликтов всегда и без исключения.

В результате конфликта на севере Ирака оказались перемещены сотни тысяч мирных жителей, которые бежали в соседние курдские районы, находящиеся под управлением РПК [Регионального правительства Курдистана]. Бльшая их часть проживает в ужасных условиях, некоторые - в лагерях для внутренне перемещенных лиц (ВПЛ), а некоторые прячутся в школах, мечетях, церквях и вместе с местным населением. Вначале мирным жителям, которые бежали после захвата ИГИЛ больших районов на северо-западе Ирака, разрешали въезд в иракский Курдистан (ИК), но за последние недели РПК резко ограничило доступ в ИК иракцев, не являющихся курдами. Некоторые из бежавших ищут убежища в ИК, а некоторые, в основном туркмены-шииты и шебеки, хотят переехать на юг в столицу и за ее пределы, где большинство жителей являются шиитами и где они будут чувствовать себя в бльшей безопасности.

В то время как центральное правительство Ирака по-прежнему раздирают политические и религиозные противоречия, РПК, по-видимому, всё более сосредоточивается на том, чтобы присоединить больше территории к подконтрольным ему районам, а мирным иракским жителям, застигнутым конфликтом, становится всё сложнее найти защиту и помощь.

Организация "Международная амнистия" призывает всех участников конфликта немедленно положить конец убийствам пленников и похищениям мирных жителей, всегда обращаться с задержанными гуманно, воздерживаться от неизбирательных нападений, в том числе от артиллерийских обстрелов и неконтролируемых воздушных бомбардировок в районах с высокой концентрацией мирных жителей. Кроме того, она призывает РПК разрешать мирным жителям, спасающимся от боевых действий, независимо от их религиозной или этнической принадлежности укрываться в подконтрольных РПК районах и беспрепятственно пересекать их...".

33. В Позиции Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (далее - УВКБ) по возвращениям в Ирак, сформулированной в октябре 2014 года, сказано, в числе прочего, следующее:

"Введение

1. Со времени публикации в 2012 году Руководящих принципов УВКБ по оценке потребностей в международной защите лиц, ищущих убежища, из Ирака и Памятной записки УВКБ, касающейся палестинских беженцев в Ираке, в Ираке произошел новый всплеск насилия с участием иракских сил безопасности и курдских войск (пешмерга), с одной стороны, и объединения "Исламское государство Ирака и Леванта" (далее - ИГИЛ), действующего на территории Ирака и Сирии, и связанных с ним вооруженных формирований, с другой стороны. В результате этого всплеска насилия, в том числе нападений террористов-смертников, взрывов заминированных автомобилей, артиллерийских обстрелов, авиаударов и казней, ежедневно погибают и получают ранения мирные граждане. Сообщается, что вследствие военных успехов ИГИЛ власти Ирака полностью или частично утратили контроль над значительной частью территории страны, в частности, в провинциях Анбар, Найнава, Салах-эд-Дин, Киркук и Дияла. Несмотря на то, что при поддержке авиации США иракским силам безопасности и курдским вооруженным отрядам недавно удалось вернуть контроль над некоторыми населенными пунктами, расположенными преимущественно вдоль внутренней границы с иракским Курдистаном, в целом линия фронта постоянно меняется. Конфликт, новый этап обострения которого начался в провинции Анбар в январе 2014 года и который с тех пор распространился на территорию других провинций, квалифицируется как вооруженный конфликт немеждународного характера. В 2014 году общее количество жертв достигло наивысшей отметки со времен межконфессионального конфликта в 2006-2007 годах...

Позиция УВКБ относительно возвращений в Ирак

27. Поскольку ситуация в Ираке остается крайне изменчивой и нестабильной, а непрекращающийся кризис, как сообщается, прямо или косвенно затрагивает все регионы страны, УВКБ призывает государства воздержаться от принудительного возвращения лиц иракского происхождения до тех пор, пока не произойдут заметные улучшения в области безопасности и соблюдения прав человека. В текущей ситуации многие лица, покидающие Ирак, вероятно, соответствуют критериям статуса беженца, установленным Конвенцией 1951 года. В случаях, когда в процессе рассмотрения конкретного дела лица иракского происхождения будет установлено, что указанные критерии применить невозможно, вероятно, целесообразно воспользоваться более широкими критериями определения статуса беженца, предусмотренными в соответствующих региональных правовых актах, или обеспечить дополнительные формы защиты. В современных условиях, когда новая волна массового внутреннего перемещения сопряжена с масштабным гуманитарным кризисом, возрастающей межконфессиональной напряженностью и сообщениями об ограничении доступа в некоторые части страны, в том числе в иракский Курдистан, УВКБ считает в принципе неприемлемым, чтобы государства отказывали прибывшим из Ирака в международной защите на основании того, что у них есть альтернатива в виде бегства или переезда в другой регион страны. В зависимости от индивидуальных особенностей конкретных заявителей может возникнуть необходимость рассмотреть вопрос об исключении из правил...".

34. Во Всемирном докладе организации "Хьюман райтс уотч" (Human Rights Watch) за 2015 год по Ираку от 29 января 2015 г. сказано следующее:

"...Злоупотребления со стороны сил безопасности и поддерживаемых властями отрядов ополченцев

В марте бывший премьер-министр [Ирака] аль-Малики заявил старшим советникам по безопасности, что он сформирует новые силы безопасности, состоящие из бойцов трех военизированных объединений: Асаиб, Катаиб Хезболла и бригад организации Бадра. Эти отряды ополченцев похищали и убивали мирных жителей из числа суннитов в провинциях Багдад, Дияла и Хилла в то время, когда разгорался вооруженный конфликт между правительственными войсками и повстанцами-суннитами.

Согласно показаниям свидетелей и сведениям, полученным из медицинских и официальных источников, проправительственные отряды повстанцев несут ответственность за убийство 61 суннита с 1 июня по 9 июля 2014 г. и убийство не менее 48 суннитов в марте и апреле в селах и городах района, известного как "багдадский пояс". Десятки лиц, проживающих в пяти городах багдадского пояса, заявляют, что силы безопасности вместе с поддерживаемыми властями отрядами повстанцев нападали на их города, похищали и убивали местных жителей и поджигали их дома, скот и посевы.

Один из выживших в результате нападения на суннитскую мечеть на востоке провинции Дияла в августе рассказал, что бойцы объединения "Асаиб Ахль аль-Хакк" ворвались в мечеть во время пятничной молитвы, выстрелили в имама и убили его, а затем открыли огонь по остальным находящимся в мечети мужчинам, убив как минимум 70 человек. Еще три жителя Диялы сообщили, что бойцы "Асаиб Ахль аль-Хакк" похитили и убили их родственников.

Силы безопасности Ирака и связанные с властями повстанческие отряды несут ответственность за незаконные казни как минимум 255 заключенных в шести иракских городах в июне. Сотрудники сил безопасности и повстанцы в подавляющем большинстве являются шиитами, а убитые заключенные - суннитами. По меньшей мере восемь убитых заключенных были мальчиками, которым еще не исполнилось 18 лет...".

35. В оперативной сводке Информационного центра по вопросам беженцев и миграции Федерального ведомства Германии по вопросам миграции и беженцев от 9 февраля 2015 г. в отношении Ирака сказано следующее:

"Ситуация с обеспечением безопасности

По-прежнему каждый день поступают сообщения о вооруженных столкновениях и подрывах террористов-смертников. 9 февраля 2015 г. теракт с участием смертников в г. Багдаде унес жизни не менее 12 человек. Более 40 человек были ранены. В районе Кадхимийя, где проживает много шиитов, произошел теракт, и никто пока не взял на себя ответственность за него. 7 февраля 2015 г. в результате терактов с участием террористов-смертников в г. Багдаде погибли более 30 человек и более 70 были ранены. Большинство погибших, как сообщается, были мусульманами-шиитами и сотрудниками сил безопасности.

7 февраля 2015 г. в г. Багдаде был отменен комендантский час.

Утверждается, что с начала года члены организации "Исламское государство" убили на своей территории в Ираке 48 человек, проживавших в основном в г. Мосуле (провинция Ниневия) и его пригородах...".

36. В докладах Государственного департамента США о ситуации с соблюдением прав человека в странах мира за 2014 год, опубликованных в феврале 2015 года, в отношении Ирака отмечается следующее:

"...ИГИЛ совершает огромное количество серьезных нарушений прав человека. ИГИЛ на систематической и масштабной основе нападает на должностных лиц правительства, сотрудников служб безопасности, а также на мирных жителей, особенно на шиитов, религиозные и этнические меньшинства, женщин и детей. Сообщается, что силы безопасности Ирака (далее - СБИ) и отряды повстанцев-шиитов тоже совершают нарушения в дезорганизованной ситуации с обеспечением безопасности, хотя и в меньшем масштабе.

Дестабилизирующее обстановку насилие и борьба ИГИЛ с правительственными силами обострились в провинции Анбар в конце 2013 года и за год распространились на другие провинции. 9 июня ИГИЛ перешло в наступление и быстро захватило Мосул, второй по величине город страны. Впоследствии войска ИГИЛ взяли под контроль большие районы в провинциях Анбар, Нинава, Салах-эд-Дин и Дияла. Вооруженные столкновения между ИГИЛ и СБИ, в том числе пешмерга, вооруженными силами регионального правительства Курдистана, привели к массовым внутренним перемещениям. По оценкам ООН, покинуть свои дома были вынуждены более двух миллионов человек по всей стране. В июле и августе гуманитарный кризис усилился, так как ИГИЛ стало нападать на представителей этнических и религиозных меньшинств, осуществлять насилие по половому признаку, продавать в рабство женщин и детей, брать детей в солдаты и разрушать гражданскую инфраструктуру.

В Ираке остаются серьезные проблемы с соблюдением прав человека. Масштабные и частые убийства, в подавляющем большинстве которых виновен ИГИЛ, дестабилизируют страну. В их число входит массовое убийство более 600 заключенных, практически всех шиитов, содержавшихся в тюрьме "Бадуш" недалеко от г. Мосула, 10 июня. Кроме того, боевики ИГИЛ убивают, похищают и выгоняют из дома членов религиозных и этнических групп, в том числе христиан, шебеков-шиитов, туркмен-шиитов и езидов. Одновременно, хотя и в гораздо меньшем масштабе, имеют место неподтвержденные сообщения об убийствах заключенных-суннитов правительственными войсками и вооруженными отрядами ополченцев-шиитов...".

37. 9 марта 2015 г. интернет-издание "Иракские новости" (IraqiNews.com) сообщило, что начальник штаба сухопутных войск США Мартин Демпси (Martin Dempsey) на совместной пресс-конференции с министром обороны Ирака Халедом аль-Обейди (Khalid al-Ubaidi) заявил: "Защита г. Багдада и Мосульской плотины, а также района Хадиты входит в число приоритетных задач международной коалиции".

38. В Информации и рекомендациях Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по ситуации с обеспечением безопасности в Ираке, опубликованных в ноябре 2015 года, в главе "Краткий обзор политики" (Policy Summary), сказано следующее:

"...Ситуация с обеспечением безопасности в "спорных районах" Ирака, к которым относятся провинции Анбар, Дияла, Киркук, Найнава и Салах-эд-Дин, достигла такого уровня, что переселение в эти районы приведет к нарушению пункта "с" статьи 15 Квалификационной директивы.

Ситуация с обеспечением безопасности в районах "багдадского пояса" (вокруг г. Багдада), граничащих с провинциями Анбар, Салах-эд-Дин и Дияла, достигла такого уровня, что переселение в эти районы приведет к нарушению пункта "с" статьи 15 Квалификационной директивы.

В остальных регионах Ирака, провинциях Багдад (включая г. Багдад), Бабиль, Басра, Кербела, Наджаф, Мутанна, Ди-Кар, Майсан, Кадисия и Васит, а также в иракском Курдистане (ИК), куда входят провинции Эрбиль, Сулеймания и Дахук, неизбирательное насилие не достигло такого уровня, который в целом создает опасность нарушения пункта "с" статьи 15. Однако при принятии решения необходимо проверить, нет ли конкретных факторов, связанных с особенностями положения конкретного человека, из-за которых он может, тем не менее, подвергаться повышенной опасности.

Ситуация с обеспечением безопасности остается изменчивой, и, принимая решение, нужно при определении степени этой опасности учитывать актуальную информацию о соответствующей стране".

B. Положение лиц, сотрудничающих с иностранными вооруженными силами

39. В Информационном докладе Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по странам происхождения (по Ираку) от 10 декабря 2009 г. сказано следующее:

"...мирным жителям, работавшим в МНС-И [Многонациональных силах в Ираке] или каким-то иным образом связанным с ними, угрожает опасность со стороны негосударственных объединений. В районах, где за последний год безопасность стала обеспечиваться лучше, риски, которым подвергаются лица, связанные с МНС-И, в какой-то степени снизились, но всё еще остаются существенными, если учитывать, что экстремистские организации по-прежнему пользуются влиянием. В районах, где продолжают находиться АКИ ["Аль-Каида" в Ираке] и другие отряды повстанцев, в частности, в провинциях Найнава и Дияла, вероятность стать жертвой нападения по-прежнему значительно выше. Особенно большой опасности подвергаются лица, работавшие в МНС-И в качестве переводчиков, учитывая, что они всегда были на виду и могли принимать участие в боевых действиях, например, задержаниях, облавах или допросах членов повстанческих или военизированных формирований. Как сообщается, с 2003 года в Ираке были убиты около 300 переводчиков. Кроме того, повышается опасность подвергнуться нападению в районах с высокой концентрацией иностранных служащих, например в МЗ [международной зоне] или военных поселениях, особенно на контрольно-пропускных пунктах, примыкающих к этим местам, и передвигаясь в сопровождении военных...

Граждане Ирака, работающие в иностранных компаниях, могут стать жертвами нападения, находясь за границами таких безопасных поселений, как МЗ или военная база".

40. В промежуточном отчете о результатах миссии по установлению фактов в Ираке от 14 января 2011 г., подготовленном норвежским центром по информации о странах происхождения (Лэндинфо) и миграционной службой Швеции, отмечается ряд случаев убийства иракцев, работавших на американцев. В США действует программа помощи иракцам, в адрес которых поступали угрозы в связи с их работой в Посольстве США в г. Багдаде. Прием на работу осуществляется только после проведения тщательной проверки, которая может длиться от трех до шести месяцев.

41. В Оперативном руководстве Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по Ираку от 22 августа 2014 г. указано следующее:

"...3.10.9 Вывод. Те, кто производит впечатление сотрудничающих или сотрудничали с нынешним Правительством Ирака и его институтами, бывшими войсками США/многонациональными силами или иностранными компаниями, могут подвергаться преследованиям в Ираке. К ним относятся некоторые связанные с государством специалисты, например, судьи, научные работники, учителя и профессиональные юристы. У человека, которому, как он утверждает, угрожает локализованная опасность из-за того, что его считают сотрудничающим с властями, может быть возможность перебраться в район, где эта локализованная опасность отсутствует. Лицу, в ведении которых находится дело, требуется принять во внимание конкретные особенности человека, которому угрожает опасность, характер этой опасности и область ее распространения, а также не будет ли слишком сурово ожидать от такого человека переезда. Жалоба, заявленная по этим основаниям, вполне может быть обоснованной, и в зависимости от обстоятельств дела может быть целесообразно предоставить статус беженца по политическим убеждениям или вменяющимся политическим убеждениям...".

42. В докладе организации Amnesty International Deutschland по Ираку 2015 года сказано следующее (в Постановлении Европейского Суда приводится перевод немецкого оригинала, размещенного по адресу: https://www.amnesty.de/jahresbericht/2015/irak):

"Солдаты ИГИЛ убивают и суннитов, обвиняя их в недостаточной поддержке или утверждая, что они работают на Правительство Ирака или силы безопасности Ирака либо находились на службе у Вооруженных сил США во время войны в Ираке".

C. Могут ли власти Ирака защитить своих граждан

43. В докладе "Лэндинфо" и миграционной службы Швеции "Ирак: верховенство права, обеспечение безопасности и правовая система" ("Iraq: Rule of Law and the Security and Legal System") от 5 мая 2014 г. сказано следующее:

"Конституция Ирака 2005 года гарантирует систему безопасности, охраняемую силами безопасности, которые находятся вне политики и религии. Кроме того, численность этих сил позволяет им эффективно защищать народ Ирака. Однако картину портят политизация сил безопасности Ирака (СБИ), коррупция, межконфессиональная рознь и отсутствие надлежащей подготовки.

В Конституции также дается краткое описание правовой системы страны, согласно которому она является независимой и подчиняется только закону. Однако в действительности в работе полиции и судов (и других институтов) по-прежнему имеются недостатки.

Обычная полиция считается самым коррумпированным институтом системы безопасности и правовой системы, и, следовательно, люди боятся сообщать о преступлениях даже несмотря на то, что сегодня есть признаки улучшения работы полиции по сравнению с 2010 годом.

Среди судей коррупция, по-видимому, распространена меньше, чем среди полицейских, но судебная власть не является независимой, как это предусмотрено Конституцией, и все еще не стала независимой в 2010 году. Суды могут испытывать давление со стороны влиятельных политиков, кланов и других субъектов (например, отрядов повстанцев и преступников). Отсутствие или значительная нехватка судей в сочетании со множеством задержаний из-за беспорядков привели к большой загруженности судов, которая негативно сказывается и на обвиняемых, и на потерпевших.

Задерживается не только рассмотрение дел, но и принятие законопроектов, что также не способствует верховенству права. Например, деятельность судов так и не стала регулироваться законом, как предусматривает Конституция.

Существуют определенные средства правовой защиты, позволяющие людям подавать жалобы на действия или бездействие властей, но, возможно, самый важный орган по рассмотрению этих жалоб, Высокая комиссия по правам человека, созданная в 2012 году, еще не начала нормально работать.

Антикоррупционные средства правовой защиты сегодня слабее, чем в 2010 году, в основном из-за вмешательства политических сил и ограниченности функциональных возможностей.

Существуют правовые меры, позволяющие привлечь к ответственности нарушающих закон должностных лиц, но их реализация не всегда проходит успешно, даже при наличии воли.

В целом ухудшившаяся ситуация с обеспечением безопасности и ожесточенная политическая борьба в условиях военного времени влияют друг на друга и приводят как к недостаточным функциональным возможностям, так и к недостаточной целостности системы обеспечения безопасности и правовой системы Ирака еще в большей степени, чем в 2010 году, когда мы оценивали ситуацию с верховенством права в Ираке в прошлый раз. Система пока работает, но недостатков в ней, по-видимому, стало еще больше...".

44. В докладах Государственного департамента США о ситуации с соблюдением прав человека в странах мира за 2014 год, опубликованных в феврале 2015 года, о роли полиции и служб безопасности в Ираке говорится следующее:

"Из-за нападений и наступательных операций Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) за последний год власти утратили эффективный контроль над большими районами страны, в основном над теми, где живут арабы-сунниты, а также сунниты и шииты вперемешку. Контроль за силами безопасности осуществляется непоследовательно, а ухудшение ситуации в области обеспечения безопасности привело к возрождению вооруженных отрядов шиитов, которые в основном не подчиняются властям...

Отсутствие эффективной защиты прав человека усугубляется широким распространением коррупции на всех уровнях государственной власти и общества...

Международные правозащитные организации критикуют деятельность повстанческих объединений за то, что она приобретает всё более конфессиональный характер и недостаточно контролируется властями. Премьер-министр аль-Абади неоднократно призывал ликвидировать независимые отряды повстанцев и приказывал всем повстанческим формированиям перейти под контроль СБИ. Религиозные лидеры шиитов также призывали добровольцев из числа шиитов сражаться под руководством сил безопасности и осуждали насилие в отношении мирных жителей, в том числе уничтожение личного имущества. Тем не менее в подавляющем большинстве случаев отряды ополченцев-шиитов действуют независимо, не под контролем и не под руководством властей...

Никуда не исчезли проблемы с полицейскими силами провинций страны, в том числе коррупция и нежелание некоторых полицейских работать за границами своих родных районов. Армия и федеральная полиция набирают и используют солдат и полицейских по всей стране, уменьшая вероятность коррупции в силу личных связей с кланами или ополченцами. Эта практика привела к тому, что местные сообщества стали жаловаться на злоупотребления со стороны военнослужащих и полицейских, вызванные этническими и религиозными различиями.

Силы безопасности не принимают всех возможных мер по предотвращению насилия в обществе и реакции на него...".

D. Переезд в другие районы Ирака

45. В Информации и рекомендациях Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по отдельным странам (по Ираку) в связи с внутренним перемещением (и техническими препятствиями), опубликованных 24 декабря 2014 г., в разделе "Общий обзор политики" сказано следующее:

"...Меры по возвращению из Соединенного Королевства

1.4.1. Действующие меры по возвращению из Соединенного Королевства в Ирак через города Эрбиль или Багдад не нарушают статью 3 Конвенции.

Получение личных документов по новому месту жительства

1.4.2. Самыми важными личными документами являются удостоверение личности и справка о гражданстве, поскольку они прямо или косвенно позволяют пользоваться рядом экономических и социальных прав.

1.4.3. Человек, возвращенный в Ирак, который не смог заменить свое удостоверение личности или справку о гражданстве, может столкнуться с серьезными сложностями при получении услуг и обеспечении средств к существованию. Он столкнется с нищетой, которая, по всей вероятности, достигнет порогового уровня применения статьи 3 Конвенции.

1.4.4. Однако у лиц из неоспариваемых районов Ирака, возвращенных в города Эрбиль или Багдад, в целом есть возможность вновь получить удостоверение личности, справку о гражданстве и другие личные документы либо вернувшись в родной город, либо обратившись в соответствующие государственные и негосударственные учреждения в неоспариваемых районах.

1.4.5. У лиц из спорных районов Ирака, возвращенных в г. Багдад, в целом есть возможность вновь получить удостоверение личности, справку о гражданстве и другие личные документы, обратившись в соответствующие учреждения в городах Багдаде и Наджафе.

1.4.6. У лиц, находящихся в Соединенном Королевстве, которые хотят вновь получить удостоверение личности и справку о гражданстве, есть возможность обратиться за помощью в Посольство Ирака в г. Лондоне при условии, что перед этим они смогут подтвердить свою личность. Обычно эта возможность есть у лиц, принудительно возвращенных в г. Багдад, так как у них на руках имеется действующий или просроченный паспорт или пропуск.

1.4.7. Тем, кто не в состоянии подтвердить свою личность в Посольстве Ирака, может быть, удастся вновь получить документы через посредника в Ираке, например через родственника или юриста, имеющего доверенность.

Переезд в иракский Курдистан (ИК)

1.4.8. В целом у лиц из ИК есть возможность переехать в другой район ИК.

1.4.9. В целом у курдов по национальности, родившихся за пределами ИК и вернувшихся в г. Багдад, есть возможность перебраться в ИК при условии, что они предварительно легализуют свои документы в г. Багдаде (или в другом месте).

1.4.10. Для лиц, не являющихся курдами, у которых имеются устоявшиеся семейные или иные связи с ИК (например, клановые связи или работа в прошлом), внутреннее перемещение, как правило, является разумной альтернативой.

1.4.11. Внутреннее перемещение в ИК лиц арабского или туркменского этнического происхождения является проблематичным. Вероятно, целесообразнее осуществить внутреннее перемещение их в г. Багдад или на юг страны. Если в конкретных обстоятельствах дела это нецелесообразно, возможно, имеет смысл предоставить им защиту.

Переезд в г. Багдад и на юг страны

1.4.12. В целом у арабов-суннитов, курдов и шиитов есть возможность перебраться в г. Багдад, где, как отмечается, среди внутренне перемещенных лиц достаточно много арабов-суннитов.

1.4.13. В целом у мусульман-шиитов, стремящихся переехать в другой район Ирака, есть возможность перебраться в южные провинции. Мусульманам-суннитам, может быть, удастся перебраться на юг страны.

1.4.14. Сейчас не существует непреодолимых препятствий для того, чтобы граждане Ирака могли перебраться в г. Багдад или в южные провинции, хотя в каждом случае решение нужно принимать с учетом конкретных обстоятельств дела...".

46. В Информации и рекомендациях Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по отдельным странам (по Ираку) в связи с внутренним перемещением, опубликованных в ноябре 2015 года, в разделе "Общий обзор политики", сказано следующее:

"...Возможности по переезду в другие районы страны

В целом переезд в г. Багдад из Анбара, Диялы, Киркука (Тамима), Найнавы и Салах-эд-Дина, а также из северных, западных и восточных районов "багдадского пояса" ("спорных районов") возможен. Однако принимая решение, следует учитывать все имеющие отношение к делу личные факторы, влияющие на возможности человека по переезду, и актуальную информацию о состоянии дел в стране.

Южные провинции (Басра, Кербела, Наджаф, Мутанна, Ди-Кар, Майсан, Кадисия и Васит) не достигают порога применения пункта "с" статьи 15, и обычным мирным жителям, приезжающим в эти районы из г. Багдада, не угрожает реальная опасность причинения ущерба. Вероятно, в целом лицам из "спорных районов" (или из других мест) целесообразно перебраться в г. Багдад, хотя, принимая решение, необходимо учитывать личные обстоятельства человека и актуальную информацию о состоянии дел в стране.

Переезд в иракский Курдистан (ИК) в целом возможен для иракских курдов из ИК и для тех, кто не из ИК, через г. Багдад, хотя, принимая решение, нужно учитывать все имеющие отношение к делу факторы, влияющие на их возможности по переезду.

В целом лицам, не являющимся курдами и не родившимся в ИК, переезжать в ИК нецелесообразно.

Практическая осуществимость возвращения

Человека могут вернуть в г. Багдад лишь в том случае, если у него есть иракский паспорт (действующий или просроченный) или пропуск. Если у него нет ни того, ни другого, возвращение "практически не осуществимо".

Отсутствие указанных проездных документов - это техническое препятствие для возвращения; само по себе оно не является основанием для предоставления защиты.

Когда принимается решение о предоставлении защиты, вопрос о наличии (или отсутствии) документов может рассматриваться только в том случае, когда возвращение практически осуществимо (то есть когда у человека есть действующий или просроченный паспорт или пропуск либо возможность их получить).

Лица, родившиеся в ИК, которые получили предварительное разрешение властей ИК, возвращаются в аэропорт г. Эрбиля. Им не требуется паспорт или пропуск ...".

IV. Документы Европейского союза и Решения Суда Европейского Союза

47. Статья 4 Директивы Совета Европейского союза "О минимальных стандартах для квалификации и статуса граждан третьих стран или лиц без гражданства в качестве беженцев или лиц, нуждающихся в международной защите по иным основаниям, и объеме предоставляемой защиты" от 29 апреля 2004 г. N 2004/83/EC (в редакции Директивы от 13 декабря 2011 г. N 2011/95/ЕС, далее - Квалификационная директива) предусматривает следующее:

"Оценка фактов и обстоятельств

1. Государства-участники могут считать, что заявитель обязан как можно скорее предоставить все элементы, необходимые для обоснования своего ходатайства о предоставлении международной защиты. Государство-участник обязано сотрудничать с заявителем, производя оценку соответствующих элементов ходатайства.

2. Элементы, о которых говорится в пункте 1, представляют собой утверждения заявителя и все имеющиеся в его распоряжении документы относительно его возраста, биографических данных, в том числе информацию о родственниках, личности, гражданстве, стране (странах) и месте (местах) предыдущего проживания, предыдущие ходатайства о предоставлении убежища, маршруты передвижения, проездные документы и основания подачи ходатайства о предоставлении международной защиты.

3. Оценка ходатайства о предоставлении международной защиты осуществляется на индивидуальной основе. При этом, в частности, учитываются:

(a) все существенные факты постольку, поскольку они касаются страны происхождения, на момент принятия решения по ходатайству, в том числе законы и подзаконные акты страны происхождения и особенности их применения;

(b) значимые заявления и документы, представленные заявителем, в том числе информация о том, подвергается и может ли подвергнуться заявитель преследованиям или риску причинения серьезного вреда;

(c) личная позиция и положение заявителя, в том числе такие факторы, как биографические данные, пол и возраст, для того, чтобы определить, являются ли действия, которым подвергся или мог подвергнуться заявитель ввиду своих личных обстоятельств, его преследованием или причинением ему серьезного вреда;

(d) были ли действия заявителя после того, как он покинул страну происхождения, направлены исключительно или главным образом на создание необходимых условий для подачи ходатайства о предоставлении международной защиты с тем, чтобы оценить, приведут ли эти действия к преследованию заявителя или причинению ему серьезного вреда в случае его возвращения в эту страну;

(e) есть ли у заявителя веские основания рассчитывать на то, что он сможет получить защиту другой страны, на гражданство которой он мог бы претендовать.

4. Тот факт, что заявитель уже подвергался преследованиям, ему уже причинялся тяжкий вред или поступали прямые угрозы такого преследования или вреда, является серьезным признаком наличия у заявителя обоснованных опасений стать жертвой преследования или реальной угрозы причинения ему тяжкого вреда, за исключением случаев, когда существуют веские основания полагать, что подобное преследование или серьезный вред более не повторятся.

5. Если государство-участник применяет принцип, согласно которому заявитель обязан обосновать свое ходатайство о предоставлении международной защиты, и если утверждения заявителя не подтверждаются документальными или иными доказательствами, эти аспекты не требуют подтверждения при соблюдении следующих условий:

(a) заявитель действительно пытался обосновать ходатайство;

(b) были представлены все значимые элементы, имеющиеся в распоряжении заявителя, и дано удовлетворительное объяснение отсутствия других значимых элементов;

(c) утверждения заявителя признаны непротиворечивыми и правдоподобными и соответствуют имеющейся по его делу информации конкретного и общего характера;

(d) заявитель при первой же возможности подал ходатайство о предоставлении международной защиты, за исключением случаев, когда заявитель может привести уважительные причины, по которым он этого не сделал, и

(e) установлено, что в целом заявитель заслуживает доверия...".

48. Требуемый уровень защиты определяется статьей 7 Квалификационной директивы:

"1. Защиту от преследования или причинения серьезного вреда могут обеспечивать только:

(a) государство

или

(b) партии или организации, в том числе международные организации, которые контролируют ситуацию в государстве или на значительной части его территории -

при условии, что они хотят и могут обеспечить защиту в соответствии с пунктом 2.

2. Защита от преследования или причинения серьезного вреда должна быть эффективной и иметь постоянный характер. Обычно она обеспечивается, когда субъекты, упомянутые в подпунктах "а" и "b" пункта 1, принимают разумные меры по предотвращению преследования или причинения серьезного вреда, в частности, посредством эффективных правовых механизмов обнаружения, судебного преследования и привлечения к ответственности за действия, являющиеся преследованием или причинением серьезного вреда, а заявитель может воспользоваться такой защитой.

3. При оценке того, контролирует ли международная организация ситуацию в государстве или на значительной части его территории и обеспечивает ли она защиту, о которой говорится в пункте 2, государства-участники принимают во внимание рекомендации, которые могут содержаться в соответствующих актах Европейского союза".

49. В Постановлении по делу "М.М. против министра юстиции, равноправия и правовых реформ и других ответчиков" (M.M. v. Minister for Justice, Equality and Law Reform and Others) от 22 ноября 2012 г. (дело N C-277/11) Суд Европейского союза указал, в частности:

"...63. Статья 4 Директивы N 2004/83, как ясно из ее названия, касается "оценки фактов и обстоятельств".

64. В действительности эта "оценка" производится в два отдельных этапа. На первом этапе устанавливаются фактические обстоятельства, которые могут являться доказательствами, подтверждающими поданное ходатайство, а на втором этапе осуществляется юридический анализ этих доказательств, в ходе которого принимается решение о том, выполняются ли с учетом конкретных обстоятельств того или иного дела материально-правовые требования к предоставлению международной защиты, предусмотренные статьями 9 и 10 или статьей 15 Директивы N 2004/83.

65. Согласно пункту 1 статьи 4 Директивы N 2004/83, представлять все факты, необходимые для обоснования ходатайства, как правило, должен заявитель, однако государство-участник обязано сотрудничать с заявителем на данном этапе для установления значимых элементов этого ходатайства.

66. Следовательно, на практике эта обязанность государства-участника сотрудничать с заявителем означает, что, если по какой бы то ни было причине элементы, приведенные заявителем в связи с подачей ходатайства о предоставлении международной защиты, оказались неполными, неактуальными или неуместными, соответствующему государству-участнику нужно активно сотрудничать с заявителем на этом процессуальном этапе, с тем чтобы можно было собрать все элементы, необходимые для обоснования ходатайства. К тому же у государства-участника может быть больше возможностей для получения доступа к некоторым документам, чем у заявителя.

67. Толкование, изложенное в предыдущем абзаце, находит подтверждение и в подпункте "b" пункта 2 статьи 8 Директивы N 2005/85, согласно которому государства-участники должны обеспечивать получение точных и актуальных сведений об общей ситуации в странах происхождения лиц, подавших ходатайства о предоставлении убежища, и, при необходимости, в странах, которые они пересекали...".

50. В делах X, Y и Z, объединенных в одном производстве (объединенные дела от 7 ноября 2013 г. NN C-199/12, C-200/12 и C-201/12), речь шла о просителях убежища, ходатайствующих о предоставлении международной защиты в связи с тем, что они являлись гомосексуалистами, в обстоятельствах, в которых не было доказано, что они уже подвергались преследованию или получали прямые угрозы преследования в прошлом. Несмотря на то, что в ходатайстве о вынесении предварительного решения по делу прямо не говорилось о пункте 4 статьи 4 Квалификационной директивы, Суд Европейского союза, тем не менее, постановил:

"...72. Что касается сдержанности, которую нужно проявлять в рамках предусмотренной Директивой системы при определении того, существуют ли у заявителя основания бояться преследования, компетентные органы власти должны выяснить, представляют ли установленные обстоятельства такую угрозу, что у человека есть повод бояться, что с учетом особенностей его положения он действительно подвергнется актам преследования...

73. Этот анализ серьезности опасности, который во всех случаях требует проявлять бдительность и осторожность (см. объединенные дела "Салахаддин Абдулла и другие против Федеративной Республики Германия" (Salahadin Abdulla and Others v. Bundesrepublik Deutschland) [2010], NN C-175/08, C-176/08, C-178/08 и C-179/08, ECR I-1493, § 90), опирается исключительно на конкретную оценку фактов и обстоятельств дела согласно правилам, закрепленным, в частности, в статье 4 Директивы (Y и Z, § 77)...".

51. В Постановлении по делу "Салахаддин Абдулла и другие против Федеративной Республики Германия" (Salahadin Abdulla and Others v. Bundesrepublik Deutschland) от 2 марта 2010 г. (объединенные дела NN C-175/08, C-176/08, C-178/08 и C-179/08, ECR I-1493) Суд Европейского союза рассмотрел анализ изменений в ситуации беженца и, в частности, вопрос о том, когда статус беженца может утратить силу:

"...69. Следовательно, статус беженца утрачивает силу, когда человек уже, по-видимому, не попадает в стране своего происхождения под действие обстоятельств, доказывающих, что эта страна не может обеспечить ему защиту от актов преследования по одной из пяти причин, указанных в пункте "с" статьи 2 Директивы. Таким образом, утрата статуса беженца предполагает, что в результате изменения обстоятельств исчезли основания, по которым за человеком был признан статус беженца.

70. Для того, чтобы прийти к выводу, что у беженца уже нет оснований опасаться преследования, компетентные органы власти со ссылкой на пункт 2 статьи 7 Директивы обязаны с учетом особенностей положения конкретного беженца установить, что лица, обеспечивающие защиту соответствующего третьего государства, приняли разумные меры по недопущению преследования, а значит, они, inter alia, обеспечили эффективные правовые механизмы обнаружения, судебного преследования и привлечения к ответственности за действия, являющиеся преследованиями или причинением серьезного вреда, и что человек сможет воспользоваться этой защитой в случае утраты статуса беженца...".

V. Соответствующие руководства и другие материалы Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ)

52. Согласно стандартам УВКБ бремя доказывания лежит на просителе убежища, но ввиду особых обстоятельств, в которых подается ходатайство о предоставлении убежища, должностное лицо, которое это ходатайство рассматривает, наряду с просителем убежища обязано "установить и оценить все значимые факты".

53. В частях, имеющих отношение к настоящему делу, в Пояснительной записке УВКБ о бремени и стандарте доказывания по ходатайствам о предоставлении статуса беженца 1998 года предусматривается следующее:

"...II. Бремя доказывания

5. Факты в поддержку ходатайств о предоставлении статуса беженца устанавливаются путем приведения доказательств или свидетельств, касающихся заявленных фактов. Доказательства могут предоставляться в устной или письменной форме. Обязанность по предоставлению доказательств для убедительного подтверждения таких заявленных фактов называется "бремя доказывания".

6. Согласно общим юридическим принципам доказательственного права доказывать утверждение должен тот, кто его выдвигает. Таким образом, при подаче ходатайства о предоставлении статуса беженца бремя установления правдивости своих утверждений и точности фактов, на которые это ходатайство опирается, лежит на заявителе. Заявитель выполняет обязанность, связанную с бременем доказывания, если он выдвигает правдивую версию событий, относящихся к ходатайству, так чтобы можно было принять надлежащее решение, опираясь на факты. Ввиду особенностей положения беженца должностное лицо, принимающее решение, тоже несет ответственность за установление и оценку всех значимых фактов. Во многом это достигается благодаря тому, что должностное лицо, принимающее решение, хорошо знает об объективно сложившейся ситуации в стране происхождения и о соответствующих общеизвестных вещах. Это позволяет ему получить от заявителя информацию, имеющую значение для дела, и надлежащим образом установить правдивость заявленных фактов, которые можно подтвердить.

III. Стандарт доказывания - общие принципы и вопросы определения

7. В контексте обязанности заявителя доказывать факты, приведенные в поддержку своего ходатайства, термин "стандарт доказывания" означает планку доказывания, которой должен соответствовать заявитель, чтобы убедить должностное лицо, принимающее решение, в правдивости своих утверждений об обстоятельствах дела. Факты, которые подлежат доказыванию, касаются биографических данных заявителя и выпавших на его долю испытаний, из-за которых, как он утверждает, он боится стать жертвой преследования, а значит, не хочет воспользоваться защитой страны происхождения.

8. В странах англо-саксонской правовой семьи согласно нормам доказательственного права, касающимся уголовного преследования, представленные доказательства должны соответствовать стандарту вне всякого разумного сомнения. В гражданских делах закон не требует соблюдения такого высокого стандарта, и должностное лицо должно принять решение по делу исходя из доктрины бльшей вероятности. Аналогичным образом при рассмотрении ходатайств о предоставлении статуса беженца необязательно, чтобы должностное лицо, принимающее решение, было полностью убеждено в правдивости каждого выдвинутого заявителем утверждения об обстоятельствах дела. Должностному лицу, принимающему решение, нужно определить, есть ли вероятность того, что ходатайство данного заявителя заслуживает доверия, исходя из представленных доказательств и правдивости утверждений заявителя.

9. Совершенно очевидно, что заявитель обязан говорить правду. Однако необходимо учитывать вероятность того, что из-за полученной травмы заявитель не сможет высказываться откровенно или что за давностью лет или вследствие выпавших на его долю испытаний он не сможет вспомнить всех фактических деталей и точно их воспроизвести или что-то перепутает, а значит, возможно, не сможет определенно и точно изложить факты со всеми подробностями. Если заявитель не сможет вспомнить или предоставить все даты и мелкие детали, а также допустит незначительные противоречия, неопределенные или ошибочные утверждения, не являющиеся существенными для дела, это можно принимать во внимание при окончательной оценке убедительности, но нельзя использовать в качестве решающего фактора.

10. Что касается подтверждающих доказательств, если существуют свидетельства, подкрепляющие утверждения заявителя, это говорит в пользу правдивости выдвинутых утверждений. С другой стороны, с учетом особенностей положения просителей убежища они не обязаны предоставлять все необходимые доказательства. В частности, следует признать, что просителям убежища нередко приходится бежать из своей страны без личных документов. Таким образом, отсутствие возможности подкрепить устные утверждения документами не должно препятствовать тому, чтобы принять ходатайство к рассмотрению, если эти утверждения соответствуют известным фактам и если в целом заявитель заслуживает доверия.

11. При определении общей убедительности ходатайства заявителя должностное лицо, принимающее решение, также должно учитывать такие факторы, как обоснованность изложенных фактов, общая связность и логическая непротиворечивость версии заявителя, доказательства, представленные заявителем в подкрепление своих утверждений, их соответствие общедоступным сведениям или общеизвестным фактам, а также известная ситуация в стране происхождения. Убедительным является непротиворечивое и правдоподобное ходатайство, не противоречащее общеизвестным фактам, которому, взвесив все "за" и "против", можно поверить.

12. Выражение "толкование сомнений в пользу заявителя" используется в контексте стандарта доказывания, касающегося утверждений заявителя об обстоятельствах дела. В ходатайстве о предоставлении статуса беженца заявителю необязательно доказывать все факты в такой степени, чтобы должностное лицо, принимающее решение, было полностью убеждено в правдивости всех утверждений заявителя об обстоятельствах дела. Поэтому у должностного лица, принимающего решение, обычно остаются какие-то сомнения относительно тех фактов, о которых говорит заявитель. Если должностное лицо, принимающее решение, полагает, что версия заявителя в целом является непротиворечивой и правдоподобной, возникающие сомнения не должны уменьшать шансы на удовлетворение поданного заявителем ходатайства, иными словами, сомнения следует толковать "в пользу заявителя".

IV. Стандарт доказывания при установлении обоснованности опасений стать жертвой преследования

13. Выражение "обоснованные опасения стать жертвой преследования" является ключевой в определении понятия "беженец". Несмотря на то, что выражение "обоснованные опасения" содержит два элемента, субъективный (опасения) и объективный (обоснованные), оба этих элемента нужно рассматривать совместно.

14. В данном контексте термин "опасения" означает, что человек предполагает или предчувствует, что он станет жертвой преследования. В значительной степени это определяется тем, как человек описывает свое душевное состояние при отъезде. Обычно утверждения заявителя считаются важным свидетельством наличия опасений, если допустить, что отсутствуют факты, которые могли бы заставить серьезно сомневаться в их достоверности. Кроме того, заявитель должен доказать, что опасения, которые, по его словам, он испытывает, являются обоснованными.

15. В данном контексте может быть полезна история разработки Конвенции. Одна из категорий "беженцев", упомянутых в Приложении I к Уставу Международной организации по делам беженцев, - это люди, которые "высказывали обоснованные возражения против возвращения" в свою страну, при этом "обоснованные возражения" определяются как "преследования или опасения стать жертвой преследования, имеющие под собой веские основания". В Руководстве Международной организации по делам беженцев указано, что "веские основания" следует понимать таким образом, что заявитель привел "правдоподобные и непротиворечивые основания, в силу которых он опасается стать жертвой преследования". Специальный комитет по вопросам безгражданства и связанным с ним проблемам вместо формулировки, содержащейся в Уставе Международной организации по делам беженцев, использует выражение "обоснованные опасения стать жертвой преследования". Комментируя это выражение в своем итоговом отчете, Специальный комитет заявил, что "обоснованные опасения" означают, что человек может доказать наличие "уважительных причин", по которым он опасается стать жертвой преследования.

Пределы доказывания

16. В Руководстве указано, что опасения заявителя стать жертвой преследования следует считать обоснованными, если он "может с достаточной степенью убедительности доказать, что его дальнейшее пребывание в стране происхождения стало невыносимым...".

17. В странах англо-саксонской правовой семьи сформировалась обширная судебная практика по вопросу о том, какой стандарт доказывания необходимо применять к ходатайствам о предоставлении убежища для установления их обоснованности. Данная судебная практика во многом подкрепляет позицию о том, что не требуется предоставлять исчерпывающие доказательства обоснованности ходатайства "вне всякого разумного сомнения" или даже доказательства высокой вероятности стать жертвой преследования. Для признания ходатайства "обоснованным" необходимо продемонстрировать, что преследования вполне возможны. В приложении приведен обзор недавно вынесенных судебных решений по странам.

Критерии оценки обоснованности опасений

18. Поскольку оценка опасности стать жертвой преследования по своему характеру ориентирована на будущее и поэтому неизбежно является несколько гипотетической, нужно сделать так, чтобы она опиралась на фактические доводы, которые учитывают личные обстоятельства заявителя, а также аспекты, касающиеся ситуации в стране происхождения.

19. К личным обстоятельствам заявителя относятся его биографические данные, выпавшие на его долю испытания, его личностные характеристики и любые другие личные факторы, которые могли бы стать причиной преследования. В частности, значимыми факторами, которые следует принимать во внимание, является то, подвергался ли заявитель преследованию или другим формам жестокого обращения в прошлом, а также испытания, выпавшие на долю его родственников и друзей, а также лиц, находящихся в том же положении, что и заявитель. Значимые факторы, касающиеся ситуации в стране происхождения, включают в себя общую социально-политическую обстановку и ситуацию с защитой прав человека в этой стране, законодательство этой страны, политические установки и практические действия тех, кто осуществляет преследование, особенно в отношении лиц, которые находятся в той же ситуации, что и заявитель, и т.д. Преследование или жестокое обращение в прошлом сильно увеличивают шансы на положительную оценку вероятности стать жертвой преследования в будущем, однако их отсутствие не является решающим фактором. Аналогичным образом факт преследования в прошлом необязательно однозначно свидетельствует о вероятности снова стать жертвой преследования, особенно если ситуация в стране происхождения сильно изменилась...".

54. Руководство УВКБ по процедурам и критериям определения статуса беженца (впервые издано в 1979 году, последняя редакция датируется 2011 годом, далее - Руководство УВКБ) более подробно развивает принципы, сформулированные в Пояснительной записке 1998 года. Пункты 196 и 197 Руководства предусматривают следующее:

"196. Общий правовой принцип заключается в том, что бремя доказывания лежит на лице, подающем ходатайство. Тем не менее нередко может оказаться так, что заявитель не в состоянии подкрепить свои утверждения документами или другими свидетельствами. Случаи, когда заявитель может предоставить доказательства всех своих утверждений, являются скорее исключением, чем правилом. В большинстве случаев человек, бежавший от преследования, приезжает в страну, взяв с собой только самое необходимое, и очень часто даже без личных документов. Таким образом, хотя в принципе бремя доказывания лежит на заявителе, обязанность по установлению и оценке всех значимых фактов осуществляется совместно заявителем и должностным лицом, которое рассматривает поданное им ходатайство. Действительно, в некоторых случаях может оказаться так, что именно это должностное лицо должно будет воспользоваться всеми средствами, которыми оно располагает, для представления необходимых доказательств, подкрепляющих ходатайство. Однако даже это независимое расследование не всегда может увенчаться успехом, а кроме того, может оказаться, что некоторые заявления вообще невозможно подкрепить доказательствами. В таких случаях, если выдвинутая заявителем версия представляется заслуживающей доверия, должностное лицо, рассматривающее ходатайство, обязано трактовать возникающие сомнения в пользу заявителя, если нет веских оснований сомневаться в правдивости выдвинутой им версии.

197. Таким образом, требование предоставлять доказательства своих утверждений не следует применять слишком строго, поскольку особая ситуация, в которой находится лицо, ходатайствующее о предоставлении статуса беженца, неизбежно предполагает, что получить такие доказательства нелегко. Вместе с тем поправка на возможное отсутствие доказательств не означает, что ничем не подкрепленные утверждения обязательно нужно признавать правдивыми, если они не соответствуют общей версии событий, выдвинутой заявителем".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

55. Заявители жаловались на то, что возвращение их в Ирак приведет к нарушению статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Постановление Палаты Европейского Суда по настоящему делу

56. Палата Европейского Суда отметила, что с июня 2014 года общая обстановка в Ираке значительно ухудшилась. Тем не менее до сих пор по Ираку не было опубликовано международных докладов, на основании которых Палата Европейского Суда могла бы прийти к выводу, что общая обстановка стала настолько серьезной, чтобы она сама по себе привела бы к нарушению статьи 3 Конвенции в случае возвращения человека в эту страну.

57. Относительно конкретных обстоятельств заявителей Палата Европейского Суда прежде всего указала, что их ходатайства были тщательно рассмотрены миграционной службой и миграционным судом. Оба этих органа признали, что первый заявитель сотрудничал с американцами и вследствие этого заявители в 2004-2008 годах подвергались серьезным угрозам и насилию со стороны "Аль-Каиды". Однако поскольку в 2008 году первый заявитель перестал работать с американскими компаниями, они сочли маловероятным, что возможные угрозы в адрес заявителей по-прежнему являются настолько реальными и конкретными, чтобы оправдать предоставление им убежища.

58. Далее, как отметила Палата Европейского Суда, на собеседованиях с сотрудниками миграционной службы первый заявитель подтвердил, что с 2008 года он не получал от "Аль-Каиды" каких-либо личных угроз. Вместе с тем, когда 22 ноября 2011 г. миграционная служба отказала заявителям в предоставлении убежища, они изменили свои объяснения и стали утверждать, что члены "Аль-Каиды" искали первого заявителя 10 сентября 2011 г. у них дома в г. Багдаде и сожгли их дом 12 ноября 2011 г. Палата Европейского Суда подчеркнула, что миграционная служба не сочла утверждения заявителей и предоставленные по этим вопросам документы заслуживающими доверия. По мнению Палаты Европейского Суда, примечательно, что первый заявитель не рассказал о первом инциденте сотрудникам миграционной службы, хотя он беседовал с ними три раза. Кроме того, Палата Европейского Суда отметила, что доказательства, представленные судам Швеции и Европейскому Суду, предположительно свидетельствующие о том, что "Аль-Каида" искала первого заявителя в сентябре 2011 года и что 12 ноября 2011 г. был сожжен его дом, имели очень простой характер и вызывали сомнения в их подлинности. Соответственно, Палата Европейского Суда не усмотрела оснований не согласиться с позицией миграционной службы, согласно которой заявители не обосновали свое утверждение о том, что они подвергались угрозам и преследованиям со стороны "Аль-Каиды" после 2008 года.

59. Аналогичным образом по поводу утверждения заявителей о том, что первому заявителю угрожает опасность в связи с его участием в телевизионных дебатах в феврале 2010 года, Палата Европейского Суда отметила, что в беседах с сотрудниками миграционной службы заявители вообще не упоминали об этой записи, хотя таких бесед было несколько. Впервые первый заявитель предоставил запись дебатов в своих письменных замечаниях миграционному суду 1 февраля 2012 г. Власти Швеции не были убеждены, что запись была сделана в феврале 2010 года и что заявители не смогли бы получить защиту властей Ирака из-за того, что первый заявитель публично критиковал их во время дебатов. В целом Палата Европейского Суда согласилась с властями Швеции в том, что заявителям не удалось обосновать свои утверждения.

60. Приняв во внимание вышеизложенное и отметив, что в 2008 году первый заявитель перестал работать с американцами, а последние подтвержденные нападения "Аль-Каиды" на заявителей с применением насилия имели место в октябре 2008 года, то есть почти шесть с половиной лет назад, и, в частности, что первый заявитель оставался в г. Багдаде до декабря 2010 года, а заявительница и второй заявитель - до сентября 2011 года и что они не обосновали своего утверждения о поступлении новых прямых угроз в их адрес, Палата Европейского Суда согласилась с мнением властей Швеции о недостаточности доказательств, позволяющих прийти к выводу, что в случае возвращения в Ирак заявителям будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Соответственно, Палата Европейского Суда пришла к выводу, что высылка заявителей не приведет к нарушению статьи 3 Конвенции.

B. Доводы сторон, представленные Большой Палате Европейского Суда

1. Заявители

61. Заявители утверждали, что в Постановлении Палаты Европейский Суд решил возложить все бремя доказывания на заявителей и отказался толковать сомнения в их пользу. Он предпочел проигнорировать часть представленных заявителями доказательств, сочтя, что последняя угроза от "Аль-Каиды" поступила в 2008 году. Относительно угроз, поступавших после 2008 года, заявители отмечали, что власти и суды Швеции отклонили предоставленные ими доказательства и пришли к выводу, что первому заявителю вряд ли могли поступать угрозы в его родной стране. В процессе получения убежища в Швеции по доказательствам, представленным просителями убежища, обычно проводится расследование, чтобы установить, в какой мере они заслуживают доверия. Однако в настоящем деле власти Швеции категорически отказались признать допустимыми представленные заявителями доказательства и не предприняли каких-либо усилий с целью определить их достоверность, например, связавшись с властями Ирака или телеканалом "Альхурра" (Alhurra). Таким образом, они не выполнили своих обязательств по статьям 3 и 6 Конвенции. Если бы у властей Швеции и у Палаты Европейского Суда возникли сомнения в убедительности представленных доказательств, они должны были бы прежде всего на основе всей имеющейся информации принять решение признавать их допустимыми и заслуживающими доверия или нет. Если бы они правильно оценили представленные доказательства, их выводы, по всей вероятности, отличались бы от тех, которые фигурируют в их решениях. Власти Швеции не усомнились в правдивости утверждений заявителей, а значит, они были обязаны истолковать возникшие сомнения в пользу первого заявителя.

62. Заявители отмечали, что Квалификационная директива провозглашает принцип трактовки сомнений в пользу просителей убежища применительно к доказательствам, предоставленным в подкрепление поданных ими ходатайств. Если не ставится под сомнение, что в целом проситель убежища заслуживает доверия, он должен честно попытаться подтвердить свои устные утверждения. При определении убедительности утверждений необходимо придавать значение их согласованности и непротиворечивости и неизменности их основных элементов в ходе рассмотрения вопроса о предоставлении убежища. В случае первого заявителя отсутствовали основания сомневаться в том, что он заслуживает доверия. Существовала естественная причина, по которой он упомянул о своей политической деятельности только на более поздней стадии рассмотрения вопроса о предоставлении убежища: ему не предоставили возможности полностью изложить свои доводы на соответствующем собеседовании, поэтому он сосредоточился на самой актуальной угрозе, а она исходила от "Аль-Каиды". Неопределенность относительно того, когда телевизионные дебаты были показаны в эфире, в 2008 или в 2010 году, никоим образом не свела на нет и не уменьшила убедительность версии первого заявителя и серьезность поступавших в его адрес угроз. Показ телевизионных дебатов в эфире должен был стать достаточным основанием для того, чтобы к ним отнеслись серьезно и провели по этому поводу расследование. В 2008-2011 годах первый заявитель не подвергся жестокому обращению только потому, что он скрывался.

63. Заявители утверждали, что в случае высылки первого заявителя в его родную страну ему неизбежно придется вступить в контакт с государственными органами. Поскольку угроза исходила от государственных органов до того, как он бежал в Швецию, то она не исчезнет и после его возвращения. Если его заставят вернуться, то он должен будет скрывать, кто он такой, и прятаться от государственных органов, а это явно будет нарушать Конвенцию. Имеющиеся сведения о ситуации в Ираке заставляют предположить, что бывшие сотрудники американских вооруженных сил находятся в уязвимом положении, поскольку они не только рассматриваются "Аль-Каидой" как предатели родины, но и подвергаются угрозам со стороны ИГИЛ, которое видит в них непосредственные объекты для нападений. Многие из тех, кто ранее сотрудничал с американцами, лишились жизни в подконтрольных ИГИЛ районах.

64. Суды и власти Швеции, а также Палата Европейского Суда признали, что в 2004-2008 годах у первого заявителя были веские основания бояться за свою жизнь. Жестокое обращение, которому он подвергся, по сути можно сравнить с пытками. Только на основании инцидентов, на которые он ссылается, бремя доказывания следовало бы возложить не на него, а на власти Швеции. Кроме того, упомянутые инциденты и жестокое обращение, которому подвергся первый заявитель, имеют значение для оценки потенциальных угроз и опасностей, с которыми он может столкнуться по возвращении. Поскольку власти Швеции допустили, что все эти инциденты действительно имели место, произошедшие события должны были стать отправной точкой для оценки возможности поступления угроз в будущем. Власти Швеции должны были указать достаточно доводов для того, чтобы опровергнуть возможность поступления этих угроз, на основании фактически имевших место событий. В связи с тем, что они этого не сделали, следует исходить из предположения о том, что подобные угрозы могут возникнуть и в будущем. Кроме того, власти Швеции должны были принять во внимание испытания, выпавшие на долю первого заявителя, и уязвимое положение, в котором он оказался из-за сотрудничества с американскими войсками в Ираке. Если в будущем ему понадобится защита, власти Ирака не смогут ее обеспечить. Бремя доказывания по-прежнему должны были нести власти Швеции, которые не смогли доказать, что в случае возвращения в свою родную страну первый заявитель не подвергнется жестокому обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции.

65. Согласно законам Швеции для того, чтобы справиться с лежащим на них бременем доказывания, просители убежища должны подать убедительное ходатайство. Однако в каждом деле и в каждом суде применяются свои критерии вероятности, и не существует устоявшихся правил относительно того, когда, например, можно считать, что документ настолько низкого качества, что он не имеет доказательственной ценности. Поэтому такая оценка является произвольной. В настоящем деле власти возложили все бремя доказывания на заявителей и в ходе разбирательства пришли к выводу, что заявители не справились с этим бременем. При этом власти Швеции не указали, подробно или каким-то иным образом, как в действительности устанавливались обстоятельства дела. В связи с этим сложно определить, было ли на заявителей возложено чрезмерное бремя доказывания или нет.

66. Заявители пришли к выводу, что на основании их предыдущего личного опыта и ухудшающейся ситуации с обеспечением безопасности в Ираке в случае возвращения в Ирак им будет угрожать реальная опасность подвергнутся обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции.

2. Власти Швеции

67. Власти Швеции были согласны с выводом Палаты Европейского Суда о том, что в случае возвращения заявителей в Ирак по делу не будет допущено нарушения статьи 3 Конвенции.

68. В отношении общей ситуации в Ираке власти Швеции отметили, что и миграционная служба, и миграционный суд пришли к заключению, что характер ситуации с обеспечением безопасности в Ираке не требует предоставлять международную защиту всем просителям убежища без исключения, а Европейский Суд в постановлении Палаты по настоящему делу подтвердил данный вывод. По последней информации, предоставленной миграционной службой, интенсивность насилия в г. Багдаде по-прежнему не предполагает реальной опасности подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Таким образом, анализ, проведенный Европейским Судом в постановлении Палаты по настоящему делу, все еще актуален, если говорить об общей ситуации в Ираке, в том числе в г. Багдаде.

69. Относительно защиты, которую обеспечивают власти Ирака, сведения о ситуации в стране происхождения указывают на то, что в г. Багдаде действует нормально работающая судебная система. Согласно юридическому заключению миграционной службы вопрос о достаточности защиты, которую обеспечивают власти страны, нужно рассматривать исходя из того, приняла ли эта страна необходимые меры по предотвращению преследования лица или причинения ему серьезного вреда.

70. Что касается личных обстоятельствах заявителей, власти Швеции отмечали, что первый заявитель не упоминал о предполагаемом преследовании со стороны "Аль-Каиды" на собеседованиях, состоявшихся всего через несколько недель после этого, и что документы, предоставленные в качестве доказательства его утверждений, имели очень простой характер, вызывая сомнения в их достоверности. Власти Швеции были согласны с Палатой Европейского Суда в том, что заявители не обосновали свое утверждение, согласно которому "Аль-Каида" преследовала их после 2008 года. Как подчеркивали власти Швеции, первый заявитель не предоставил доказательств того, что после 2008 года в его адрес поступали какие-либо личные угрозы. Он оставался в г. Багдаде до декабря 2010 года, а его жена и сын - до сентября 2011 года, и они не подвергались ни прямым угрозам, ни нападениям. Две его дочери все еще живут в г. Багдаде, и в их адрес также не поступало каких-либо угроз. Нападения на первого заявителя происходили в то время, когда он работал по договору на американские войска, и после этого прекратились. Следовательно, угрозы и нападения, вероятно, не были связаны с ним лично, а были направлены на то, чтобы заставить его прекратить сотрудничество с американцами. Более того, первый заявитель ни разу не обращался к властям Ирака за защитой. Власти Швеции считали, что заявителям не удалось доказать, что они не смогли получить защиту властей Ирака.

71. Как отмечали власти Швеции, первый заявитель также утверждал, что ему угрожает опасность стать жертвой преследования в связи с его участием в телевизионных дебатах. Однако он не упоминал об этом ни на собеседованиях по вопросу о предоставлении убежища, ни в письменных представлениях в миграционную службу, ни в жалобе в миграционный суд. Когда он это сделал в последующих представлениях, он сначала указывал, что эти дебаты состоялись в феврале 2008 года, а затем - что они прошли в феврале 2010 года. Предоставленный в качестве доказательства DVD-диск с записью дебатов ясно демонстрирует, что эта запись была сделана не позднее 4 марта 2008 г. Палата Европейского Суда согласилась с государством-ответчиком в том, что заявителям не удалось доказать, что запись была сделана после 4 марта 2008 г. и что первому заявителю из-за нее угрожала опасность стать жертвой преследования.

72. Далее, по мнению властей Швеции, отсутствуют основания полагать, что по возвращении в г. Багдад первый заявитель и его семья окажутся в особенно уязвимом положении. Государство-ответчик согласно с мнением Палаты Европейского Суда о недостаточности доказательств, позволяющих прийти к выводу, что из-за своих личных обстоятельств заявителям в случае возвращения в Ирак будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции.

Согласно доводам властей Швеции имеющаяся информация о ситуации в стране происхождения свидетельствует, что в 2008 году связанные с "Аль-Каидой" объединения действительно угрожали всем, кто сотрудничал или работал с американскими или войсками западной коалиции, и подвергали их наказаниям, но с тех пор общая ситуация в г. Багдаде изменилась. Актуальные сведения о ситуации в стране происхождения указывают на то, что главная угроза, касающаяся общей ситуации в г. Багдаде, исходит сегодня от ИГИЛ, которое стремится преследовать мусульман-шиитов вообще, а также другие религиозные меньшинства.

В случае с заявителями угрозы и насилие были тесно связаны с сотрудничеством первого заявителя с войсками США. Это сотрудничество давно прекратилось, а значит, положение заявителей изменилось. Далее, согласно имеющимся сведениям о стране происхождения уже не считается, что в органах власти Ирака действуют агенты таких террористических объединений, как "Аль-Каида" или ИГИЛ, вопреки утверждениям заявителей. Эти объединения возникли из суннитских экстремистских группировок, а в органах власти в г. Багдаде преобладает шиитское сообщество.

Таким образом, полная оценка ex nunc* (* Ex nunc (лат.) - здесь: по состоянию на текущий момент времени (примеч. редактора).) указывает на недостаточность доказательств, позволяющих прийти к выводу, что в случае исполнения распоряжений о высылке заявителей им будет угрожать реальная и личная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции.

73. По вопросу о бремени доказывания власти Швеции отмечали, что согласно практике судов Швеции Руководство УВКБ является важным источником права, а доклады и рекомендации УВКБ - важным ориентиром, однако их нужно соразмерять со сведениями о ситуации в той или иной конкретной стране. В соответствии с решениями судов Швеции человек, обращающийся за видом на жительство, обязан прежде всего доказать, что имеются фактические обстоятельства, в силу которых ему необходимо выдать вид на жительство. На первом этапе бремя доказывания лежит на заявителе, но устанавливать и оценивать значимые факты совместно с заявителем должны миграционные органы и суды. Согласно истории разработки (travaux prparatoires) Закона Швеции "Об иностранцах" в делах, в которых заявитель может стать жертвой преследования, порог доказывания нельзя устанавливать слишком высоко, так как редко имеется возможность представить убедительные доказательства, которые могли бы ясно подтвердить существование этой опасности. Часто в тех случаях, когда все имеющиеся доказательства были собраны и проверены и когда должностное лицо, рассматривающее дело, убеждено в том, что в целом заявитель заслуживает доверия, возникающие сомнения необходимо трактовать в пользу заявителя. Это возможно при условии, что утверждения заявителя являются последовательными и непротиворечивыми и в своей основе остаются неизменными на всем протяжении разбирательства по вопросу о предоставлении убежища.

74. Согласно принципу, в силу которого ответственность за проведение расследования в конечном счете несут суды, закрепленному в статье 8 Закона "Об административном судопроизводстве", миграционный суд должен учитывать все обстоятельства, имеющие отношение к делу, и обеспечивать достаточность и полноту расследования. Миграционная служба обязана оказывать услуги и давать советы, а также проводить расследование. Она должна помогать людям воспользоваться своими правами и давать им указания, выступая с инициативой о проведении дополнительного расследования в зависимости от обстоятельств. В делах о предоставлении убежища содержание этой обязанности проводить расследование становится шире. Кроме того, согласно практике судов Швеции стандарт доказывания становится более строгим, когда речь идет об обстоятельствах, которые заявитель объективно может подтвердить, и менее строгим, когда дело касается обстоятельств, подтвердить которые сложнее.

75. Как отмечали власти Швеции, в настоящем деле утверждения первого заявителя о том, что до 2008 года ему угрожала опасность стать жертвой преследования со стороны "Аль-Каиды", были в целом последовательны и подробны, не содержали противоречивой информации и подтверждались сведениями о стране происхождения. Таким образом, он справился с возложенным на него бременем доказывания, а значит, имел право на то, чтобы возникающие сомнения трактовались в его пользу. Однако заявители подали ходатайства о предоставлении убежища лишь в декабре 2010 года и сентябре 2011 года, следовательно, они должны были убедительно доказать, что с учетом ситуации, сложившейся на момент рассмотрения вопроса о предоставлении убежища властями Швеции, им по-прежнему по возвращении в г. Багдад угрожает реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Они с этим бременем доказывания не справились. Только после того, как миграционная служба отказалась выдать заявителям виды на жительство, они выдвинули новые утверждения и доказательства, которые оказались непоследовательными и противоречивыми. Поскольку они не вызывали доверия, у властей и судов Швеции не было оснований проводить дополнительное расследование по этим утверждениям. С 2008 года положение заявителей изменилось, и они перестали нуждаться в защите. В ходе разбирательства миграционные органы Швеции приняли во внимание все обстоятельства, имеющие отношение к делу, и обеспечили достаточность и полноту расследования. Из принятых ими решений не следует, что на заявителей было возложено чрезмерное бремя доказывания.

76. Наконец, власти Швеции считали, что настоящее дело отличается от дела "R.C. против Швеции" (Постановление Европейского Суда по делу "R.C. против Швеции" (R.C. v. Sweden) от 9 марта 2010 г., жалоба N 41827/07), касавшегося утверждений о пытках и жестоком обращении со стороны властей Швеции. В настоящем деле предполагаемое преследование заявителей осуществлялось негосударственными объединениями. Заявители не обосновали своего утверждения о том, что в случае, если их сейчас вернут в Ирак, им будет угрожать достаточно большая опасность подвергнуться жестокому обращению.

C. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

(a) Общий характер обязательств, вытекающих из статьи 3 Конвенции

77. В деле "Лабита против Италии" (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV) Европейский Суд отметил следующее:

"Как неоднократно заявлял Европейский Суд, статья 3 Конвенции закрепляет одну из важнейших ценностей демократического общества. Даже в самых непростых обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция полностью запрещает пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства материально-правовых положений Конвенции и Протоколов NN 1 и 4 к Конвенции, статья 3 Конвенции не предусматривает исключений из своего действия, и государство не может отступать от своих обязательств по этой статье согласно пункту 2 статьи 15 Конвенции даже в чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V, а также Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, р. 3288, § 93). Конвенция категорически запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от поведения потерпевшего (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., Reports 1996-V, р. 1855, § 79)".

(b) Запрет на выдворение лица в другое государство (non-refoulement)

78. Европейский Суд неоднократно признавал важность запрета на выдворение лица в другое государство (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "M.S.S. против Бельгии и Греции" (M.S.S. v. Belgium and Greece), жалоба N 30696/09, § 286, ECHR 2011, и Постановление Европейского Суда по делу "M.A. против Кипра" (M.A. v. Cyprus), жалоба N 41872/10, § 133, ECHR 2013 (извлечения)). В делах о высылке просителей убежища Европейский Суд главным образом интересует, "существуют ли эффективные гарантии, защищающие заявителя от прямого или косвенного произвольного выдворения в страну, из которой он бежал" (см. в числе прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "M.S.S. против Бельгии и Греции", § 286, Постановление Европейского Суда по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey) от 26 апреля 2005 г., жалоба N 53566/99, §§ 72-76, а также Решение Европейского Суда по жалобе "T.I. против Соединенного Королевства" (T.I. v. United Kingdom), жалоба N 43844/98, ECHR 2000-III).

(c) Общие принципы применения статьи 3 Конвенции в делах о высылке

79. Общие принципы применения статьи 3 Конвенции в делах о высылке были сформулированы в деле "Саади против Италии" (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, §§ 124-133, ECHR 2008) и совсем недавно в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции" (F.G. v. Sweden), жалоба N 43611/11, ECHR 2016. В последнем из этих Постановлений в частях, имеющих отношение к настоящему делу, сказано следующее:

"...111. Европейский Суд напоминает, что согласно устоявшимся нормам международного права государства-участники при условии соблюдения своих договорных обязательств, в том числе Конвенции, вправе контролировать въезд в страну, пребывание и высылку иностранцев (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 113, ECHR 2012, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Юнер против Нидерландов" (Uner v. Netherlands), жалоба N 46410/99, § 54, ECHR 2006-XII, Постановление Европейского Суда по делу "Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. United Kingdom) от 28 мая 1985 г., § 67, Series A, N 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Бужлифа против Франции" (Boujlifa v. France) от 21 октября 1997 г., § 42, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI). Однако высылка иностранца государством-участником может поставить вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции, а значит, повлечь за собой ответственность государства в соответствии с Конвенцией, если было доказано наличие существенных оснований полагать, что в случае высылки в принимающей стране человеку будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. В этих обстоятельствах из статьи 3 Конвенции следует обязанность не высылать человека в эту страну (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, §§ 124-125, ECHR 2008).

112. Для того, чтобы определить, есть ли существенные основания полагать, что заявителю в связи с этим угрожает реальная опасность, Европейский Суд неизбежно должен изучить положение дел в принимающей стране с точки зрения стандартов, предусмотренных статьей 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 67, ECHR 2005-I). Эти стандарты предполагают, что обращение, которому, по утверждениям заявителя, он подвергнется в случае возвращения в свою страну, должно достигать минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Определение уровня жестокости относительно и зависит от всех обстоятельств дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хилал против Соединенного Королевства" (Hilal v. United Kingdom, жалоба N 45276/99, § 60, ECHR 2001-II)...".

(d) Опасность жестокого обращения со стороны частных групп

80. Ввиду абсолютного характера гарантируемого права статья 3 Конвенции применяется не только к опасности, исходящей от органов государственной власти, но и к опасности, исходящей от лиц или групп лиц, которые не являются представителями государства. Однако необходимо доказать, что эта опасность реальна и что власти принимающего государства не способны ее устранить, обеспечив надлежащую защиту (см. Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 110, Постановление Европейского Суда по делу "F.H. против Швеции" (F.H. v. Sweden) от 20 января 2009 г., жалоба N 32621/06, § 102, а также Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France) от 29 апреля 1997 г., § 40, Reports of Judgments and Decisions 1997-III).

81. В данном контексте важна также возможность обеспечить заявителю защиту в стране происхождения или переезд в другой район этой страны. Европейский Суд напоминает, что как таковая статья 3 Конвенции не запрещает государствам-участникам принимать во внимание возможность переезда в другой район страны вместо бегства из нее, когда человек утверждает, что в случае его высылки в родную страну ему будет угрожать опасность подвергнуться обращению, запрещенному этой статьей Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands) от 11 января 2007 г., жалоба N 1948/04, § 141, Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., § 98, Reports 1996-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Хилал против Соединенного Королевства" (Hilal v. United Kingdom), жалоба N 45276/99, §§ 67-68, ECHR 2001-II).

82. Однако Европейский Суд приходил к выводу, что ссылка на возможность переезда в другой район страны вместо отъезда из нее не затрагивает обязанности выдворяющего государства-участника обеспечить, чтобы из-за принятого властями этого государства решения о высылке заявитель не подвергся обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 141, и упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "T.I. против Соединенного Королевства"). Поэтому, прежде чем ссылаться на возможность переезда в другой район страны вместо отъезда из нее, необходимо, чтобы имелись определенные гарантии: у человека, подлежащего выдворению, должна быть возможность приехать в соответствующий район, получить разрешение на въезд туда и поселиться там. В противном случае может возникнуть вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции, тем более если в отсутствие таких гарантий он в итоге окажется в той части страны происхождения, где может подвергнуться жестокому обращению (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 141, и Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства" (Sufi and Elmi v. United Kingdom) от 28 июня 2011 г., жалобы NN 8319/07 и 11449/07, § 266).

(e) Принцип оценки обстоятельств в дела ex nunc

83. В прецедентной практике Европейского Суда в ряде случаев был установлен принцип оценки обстоятельств дела ex nunc. В последний раз об этом принципе говорилось в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции":

"...115. Если заявителя еще не выслали из страны, оценку обстоятельств дела необходимо производить на дату его рассмотрения Европейским Судом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", § 86). В случаях, когда требуется принять во внимание информацию, ставшую известной после вынесения окончательного решения по делу внутригосударственными органами власти, необходимо выполнять полную оценку обстоятельств дела ex nunc (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маслов против Австрии" (Maslov v. Austria), жалоба N 1638/03, §§ 87-95, ECHR 2008, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства", § 215). Это обычно происходит тогда, когда, как в настоящем деле, высылка откладывается из-за того, что Европейский Суд указал на предварительную обеспечительную меру согласно правилу 39 своего Регламента. Поскольку в подобного рода делах ответственность государств-участников по статье 3 Конвенции возникает из-за того, что они подвергли человека опасности жестокого обращения, наличие такой опасности нужно определять со ссылкой прежде всего на те факты, о которых соответствующее государство-участник знало или должно было знать на момент выдворения. При этом основное внимание следует обращать на такие последствия высылки заявителя в принимающую страну, которые можно предвидеть с учетом сложившейся в ней общей ситуации и личных обстоятельств заявителя (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов" от 11 января 2007 г., жалоба N 1948/04, § 136, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), §§ 107 и 108)...".

(f) Принцип субсидиарности

84. В упомянутом выше Постановлении Большой Палаты по делу "F.G. против Швеции" Европейский Суд охарактеризовал свой подход к рассмотрению дел о выдворении просителей убежища следующим образом:

"...117. В делах о выдворении просителей убежища Европейский Суд сам не рассматривает ходатайств о предоставлении убежища и не проверяет, как государства выполняют свои обязательства по Женевской конвенции о статусе беженцев. Главным образом его интересует, существуют ли эффективные гарантии, защищающие заявителя от прямого или косвенного произвольного выдворения в страну, из которой он бежал. В силу статьи 1 Конвенции ответственность за реализацию и осуществление гарантированных прав и свобод несут в первую очередь органы власти соответствующей страны. Таким образом, механизм обращения с жалобой в Европейский Суд имеет субсидиарный характер по отношению к внутригосударственным средствам защиты прав человека. Этот субсидиарный характер отражен в статье 13 и в пункте 1 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "M.S.S. против Бельгии и Греции" (M.S.S. v. Belgium and Greece), жалоба N 30696/09, §§ 286-287, ECHR 2011). Однако Европейский Суд должен убедиться в том, что анализ, проведенный властями государства-участника, является полным и в достаточной степени подкрепляется внутригосударственными материалами, а также материалами, полученными из других надежных и объективных источников, например, от других государств-участников и третьих государств, органов Организации Объединенных Наций и авторитетных неправительственных организаций (см., среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 119).

118. Кроме того, в случае, когда дело рассматривалось на внутригосударственном уровне, в задачи Европейского Суда не входит подменять анализ обстоятельств дела, осуществленными внутригосударственными судами, своей собственной точкой зрения. По общему правилу, эти суды самостоятельно оценивают представленные им доказательства (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулиани и Гаджо против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy) от 24 марта 2011 г., жалоба N 23458/02, §§ 179-180, Постановление Европейского Суда по делу "Низомхон Джураев против Российской Федерации" (Nizomkhon Dzhurayev v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 31890/11* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).), § 113, и Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russi), жалоба N 71386/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 5 (примеч. редактора).), § 155, ECHR 2013 (извлечения)). В принципе внутригосударственные органы власти обычно находятся в лучшем положении с точки зрения оценки не только фактов, но и, в частности, убедительности свидетельских показаний, так как именно свидетели имели возможность видеть, слышать и анализировать соответствующего лицо (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "R.C. против Швеции" (R.C. v. Sweden) от 9 марта 2010 г., жалоба N 41827/07, § 52...)".

(g) Определение того, существует ли реальная опасность

85. В упомянутом выше Постановлении Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (§ 140) Европейский Суд пришел к следующему выводу:

"...для того, чтобы запланированное насильственное выдворение человека из страны нарушало Конвенцию, необходимо и достаточно продемонстрировать наличие существенных оснований полагать, что в принимающей стране он подвергнется реальной опасности обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. §§ 125 и 132 настоящего Постановления и упоминающие в нем прецеденты)...".

86. В упомянутом выше Постановлении Большой Палаты по делу "F.G. против Швеции" Европейский Суд по поводу того, существует ли реальная опасность, отметил следующее:

"...113. Оценка того, существует ли реальная опасность, обязательно должна быть строгой (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., § 96, Reports 1996-V, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 128). В принципе приводить доказательства, способные подтвердить наличие существенных оснований полагать, что в случае реализации обжалуемой по делу меры заявителю будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, должен сам заявитель (см., например, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 129, и Постановление Европейского Суда по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland) от 26 июля 2005 г., жалоба N 38885/02, § 167)...

114. При проведении этой оценки основное внимание необходимо обращать на такие последствия высылки заявителя в принимающую страну, которые можно предвидеть с учетом сложившейся в ней общей ситуации и личных обстоятельств заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom) от 30 октября 1991 г., § 108, Series А, N 215). В связи с этим в тех случаях, когда это уместно, Европейский Суд будет обращать внимание на то, сложилась ли в принимающей стране общая ситуация насилия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства" (Sufi and Elmi v. United Kingdom) от 28 июня 2011 г., жалобы NN 8319/07 и 11449/07, § 216)...

116. В делах о высылке Европейский Суд не должен определять, было ли с учетом всех обстоятельств рассматриваемого им дела доказано наличие существенных оснований полагать, что, если заявитель будет возвращен, ему будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Если установлено, что такая опасность существует, высылка заявителя неизбежно приведет к нарушению статьи 3 Конвенции вне зависимости от того, из-за чего эта опасность возникла: из-за общей ситуации насилия, индивидуальных особенностей заявителя или из-за того и другого вместе. Однако очевидно, что не каждая ситуация общего насилия может привести к появлению такой опасности. Напротив, Европейский Суд ясно дал понять, что общая ситуация насилия является достаточно серьезной для возникновения подобной опасности лишь "в самых крайних случаях", когда реальная опасность подвергнуться жестокому обращению возникает лишь из-за того, что по возвращении заявитель столкнется с таким насилием (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства", §§ 216 и 218, см. также среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Л.M. и другие против Российской Федерации" (L.M. and Others v. Russia) от 15 октября 2015 г., жалобы NN 40081/14, 40088/14 и 40127/14* (* См.: там же. 2016. N 8 (примеч. редактора).), § 108, и Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации" (Mamazhonov v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 17239/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 2 (примеч. редактора).), §§ 132-133)...".

87. По вопросу об оценке доказательств в прецедентной практике Европейского Суда установлено, что "наличие опасности необходимо определять прежде всего со ссылкой на те факты, о которых соответствующее государство-участник знало или должно было знать на момент выдворения" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 115, которое цитировалось в § 83 настоящего Постановления). Следовательно, государство-участник обязано принимать во внимание не только доказательства, представленные заявителем, но и все остальные факты, имеющие отношение к рассматриваемому делу.

88. При определении того, какое значение следует придавать сведениям о соответствующей стране, Европейский Суд в своей прецедентной практике пришел к выводу, что необходимо обращать внимание на источник этих сведений, в частности, на его независимость, надежность и объективность. Применительно к отчетам важны такие соображения, как авторитет и репутация автора, серьезность расследований, по результатам которых они были составлены, последовательность выводов и их подкрепленность данными из других источников (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 143, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", § 120, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства", § 230).

89. Кроме того, Европейский Суд признает необходимость учитывать нахождение в этой стране автора материалов и его возможности по подготовке отчетов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства", § 231). Европейский Суд понимает, что в опасной и нестабильной ситуации государства и неправительственные организации сталкиваются с большими сложностями при сборе сведений. Он согласен с тем, что не всегда есть возможность проводить расследования в непосредственной близости от зоны конфликта и что в таких случаях можно полагаться на данные из источников, непосредственно знакомых с ситуацией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства", § 232).

90. При определении опасности Европейский Суд может получать соответствующие сведения proprio motu* (* Proprio motu (лат.) - по собственной инициативе (примеч. редактора).). Данный принцип прочно закрепился в прецедентной практике Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции", § 37, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хилал против Соединенного Королевства", § 60, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 116, ECHR 2012). Применительно к сведениям, полученным proprio motu, Европейский Суд считает, что с учетом абсолютного характера защиты, которую обеспечивает статья 3 Конвенции, он должен убедиться в том, что анализ, проведенный властями государства-участника, является полным и в достаточной степени подкрепляется внутригосударственными материалами, а также материалами, полученными из других надежных и объективных источников, например, от других государств-участников и третьих государств, органов Организации Объединенных Наций и авторитетных неправительственных организаций (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 117, которое цитировалось в § 84 настоящего Постановления). Осуществляя контрольные полномочия, которыми его наделяет статья 19 Конвенции, в делах об иностранцах, которым угрожает высылка или экстрадиция, Европейский Суд истолковал бы статью 3 Конвенции слишком узко, если бы он, являясь международным судом по защите прав человека, принимал во внимание только материалы, предоставленные властями соответствующего государства-участника, не сопоставив их с информацией из других надежных и объективных источников (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 136).

(h) Распределение бремени доказывания

91. В отношении бремени доказывания в делах о выдворении из страны устоявшаяся прецедентная практика Европейского Суда говорит о том, что в принципе представлять доказательства, способные подтвердить наличие существенных оснований полагать, что в случае реализации обжалуемой по делу меры заявителю угрожает реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, должен сам заявитель. В случае, если такие доказательства приведены, устранять любые возникшие в связи с этим сомнения должно государство-ответчик (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 120, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 129, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", § 111, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "R.C. против Швеции", § 50).

92. Согласно прецедентной практике Европейского Суда лица, утверждающие, что их выдворение приведет к нарушению статьи 3 Конвенции, должны предоставить максимально полные материалы и информацию, позволяющие властям соответствующего государства-участника, а также Европейскому Суду оценить опасности, которые могут возникнуть в связи с их высылкой (см. Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, § 49, ECHR 2005-VI). Вместе с тем Европейский Суд согласен с тем, что человеку, ходатайствующему о признании за ним статуса беженца, может быть трудно или даже невозможно представить доказательства в короткий срок, особенно если эти доказательства нужно получать в стране, из которой, как утверждает заявитель, он бежал. Таким образом, отсутствие непосредственных документальных доказательств не может иметь решающее значение per se* (* Per se (лат.) - само по себе (примеч. редактора).) (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бахаддар против Нидерландов" (Bahaddar v. Netherlands) от 19 февраля 1998 г., § 45, Reports 1998-I, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. редактора).) упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов", § 49).

93. Ввиду особенностей положения, в котором часто оказываются просители убежища, при оценке того, заслуживают ли доверия их утверждения и предоставленные ими подтверждающие документы, иногда необходимо толковать возникающие сомнения в их пользу. Однако когда предоставленная информация дает серьезные основания сомневаться в правдивости утверждений просителя убежища, он обязан предоставить удовлетворительное объяснение предполагаемых неточностей в своих доводах (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 113, Решение Европейского Суда по делу "Коллинс и Аказиби против Швеции" (Collins and Akaziebie v. Sweden) от 8 марта 2007 г., жалоба N 23944/05, и Постановление Европейского Суда по делу "S.H.H. против Соединенного Королевства" (S.H.H. v. United Kingdom) от 29 января 2013 г., жалоба N 60367/10, § 71). Даже если какие-то детали в изложении заявителя представляются несколько неправдоподобными, Европейский Суд считает, что это необязательно лишает утверждения заявителя общей убедительности в целом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов", § 53, и mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland) от 26 июля 2005 г., жалоба N 38885/02, §§ 154-155).

94. Как правило, нельзя считать, что проситель убежища исполнил бремя доказывания, если он не дал обоснованной характеристики личной, а значит, реальной опасности подвергнуться жестокому обращению в случае высылки, на основании которой можно было бы провести различие между его положением и общими угрозами в стране, куда его собираются выслать.

95. Кроме того, какие-либо факторы по отдельности, может быть, и не являются реальной опасностью, но они же, если их рассматривать в совокупности в ситуации общего насилия и повышенной безопасности, могут привести к появлению реальной опасности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", § 130). Такими факторами риска могут быть судимости и (или) содержание высылаемого лица под стражей в прошлом, его возраст, пол и происхождение, факт его регистрации в прошлом в качестве предполагаемого или действительного члена преследуемой группы и предыдущие ходатайства о предоставлении убежища, поданные за рубежом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", §§ 143-144 и 146).

96. Европейский Суд отмечает, что проситель убежища и миграционные органы в ходе разбирательства по вопросу о предоставлении убежища должны совместно выяснять и оценивать все значимые обстоятельства. Обычно просители убежища - это единственные участники разбирательства, которые могут предоставить информацию о своих собственных личных обстоятельствах. В связи с этим в тех случаях, когда речь идет о личных обстоятельствах, бремя доказывания в принципе должно лежать на заявителях, которые обязаны в самые короткие сроки представить все доказательства, касающиеся их индивидуальных обстоятельств, которые необходимы для обоснования их ходатайства о предоставлении международной защиты. Это требование отражено и в документах УВКБ (см. пункт 6 Пояснительной записки УВКБ о бремени и стандарте доказывания по ходатайствам о предоставлении статуса беженца и пункт 196 Руководства УВКБ по процедурам и критериям определения статуса беженца, о которых говорится в §§ 53-54 настоящего Постановления), и в пункте 1 статьи 4 Квалификационной директивы Европейского союза, а также в последующей прецедентной практике Суда Европейского союза (см. §§ 47 и 49-50 настоящего Постановления).

97. Однако правила, касающиеся бремени доказывания, не должны приводить к неэффективности прав заявителей, которые охраняются статьей 3 Конвенции. Важно также принимать во внимание все трудности, с которыми может столкнуться проситель убежища при сборе доказательств за рубежом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бахаддар против Нидерландов", § 45, и mutatis mutandis упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов", § 49). Оба стандарта, разработанных УВКБ (пункт 12 Пояснительной записки и пункт 196 Руководства, которые цитируются в §§ 53-54 настоящего Постановления), а также пункт 5 статьи 4 Квалификационной директивы прямо или косвенно признают, что возникающие сомнения следует толковать в пользу лица, ходатайствующего о предоставлении международной защиты.

98. Европейский Суд отмечает, что при оценке общей ситуации в той или иной конкретной стране нужно следовать иному подходу. В распоряжении внутригосударственных органов власти, рассматривающих ходатайство о предоставлении международной защиты, есть вся информация по этим вопросам. Следовательно, общая ситуация в другой стране, в том числе возможности властей этой страны по обеспечению защиты, должна устанавливаться компетентными внутригосударственными миграционными органами proprio motu (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции", § 37, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хилал против Соединенного Королевства", § 60, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии", § 116). Похожий подход предлагается в пункте 6 упомянутой выше Пояснительной записки УВКБ, согласно которому органы власти, принимающие решение по ходатайству о предоставлении убежища, обязаны proprio motu учитывать "ситуацию, объективно сложившуюся в соответствующей стране происхождения". Аналогичным образом пункт 3 статьи 4 Квалификационной директивы требует учитывать "все существенные факты, касающиеся страны происхождения".

(i) Жестокое обращение в прошлом как признак, указывающий на наличие опасности

99. Особые проблемы возникают, когда проситель убежища утверждает, что он подвергался жестокому обращению в прошлом, поскольку жестокое обращение в прошлом может иметь значение при определении серьезности опасности такого обращения в будущем. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда при определении опасности жестокого обращения с заявителем в будущем необходимо должным образом учитывать, убедительно ли заявитель доказал, что он подвергался жестокому обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в прошлом. Так, в деле "R.C. против Швеции", в котором заявитель уже подвергался пыткам, Европейский Суд счел, что "устранять сомнения относительно угрожающей заявителю опасности еще раз подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в случае осуществления его высылки обязано государство" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "R.C. против Швеции", § 55). В деле "R.J. против Франции", разделив сомнения властей Франции относительно утверждений заявителя (тамила из Шри-Ланки) об условиях его содержания под стражей и финансовой поддержке, которую он оказывал организации "Тигры освобождения Тамил-Илама", Европейский Суд пришел к выводу, что властям государства-ответчика не удалось убедительно опровергнуть существенную презумпцию обращения, нарушающего требования статьи 3 Конвенции, которая возникла на основании медицинской справки (см. Постановление Европейского Суда по делу "R.J. против Франции" (R.J. v. France) от 19 сентября 2013 г., жалоба N 10466/11, § 42). В деле "D.N.W. против Швеции" Европейский Суд решил, что "заявитель не представил убедительных доказательств того, что в случае возвращения в Эфиопию ему будет угрожать реальная опасность быть убитым или подвергнуться жестокому обращению", хотя и признал, что в прошлом власти Эфиопии содержали заявителя под стражей и жестоко обращались с ним (см. Постановление Европейского Суда по делу "D.N.W. против Швеции" (D.N.W. v. Sweden) от 6 декабря 2012 г., жалоба N 29946/10, §§ 42 и 45).

100. Данный вопрос затрагивается также в Квалификационной директиве Европейского союза и документах УВКБ. Так, пункт 4 статьи 4 Квалификационной директивы (см. § 47 настоящего Постановления) в контексте определения статуса беженца или необходимости предоставления международной защиты по иным основаниям властями государств - членов Европейского союза предусматривает следующее: "Тот факт, что заявитель уже подвергался преследованиям, ему уже причинялся тяжкий вред или поступали прямые угрозы такого преследования или вреда, является серьезным признаком наличия у заявителя обоснованных опасений стать жертвой преследования или реальной угрозы причинения ему тяжкого вреда, за исключением случаев, когда существуют веские основания полагать, что подобное преследование или серьезный вред более не повторятся".

101. Далее эта проблема, которая тесно связана с общими вопросами оценки доказательств, затрагивается в пункте 19 Пояснительной записки УВКБ о бремени и стандарте доказывания по ходатайствам о предоставлении статуса беженца. Указанный пункт касается критериев, по которым определяется обоснованность опасений преследования. Там сказано: "Преследование или жестокое обращение в прошлом сильно увеличивают шансы на положительную оценку вероятности стать жертвой преследования в будущем, однако их отсутствие не является решающим фактором. Аналогичным образом факт преследования в прошлом необязательно однозначно свидетельствует о вероятности снова стать жертвой преследования, особенно если ситуация в стране происхождения сильно изменилась" (см. § 53 настоящего Постановления). Европейский Суд полагает, что общий подход УВКБ к бремени доказывания представляет интерес и в данном контексте: несмотря на то, что бремя доказывания лежит на просителе убежища, должностное лицо, рассматривающее ходатайство о предоставлении убежища, тоже обязано устанавливать и оценивать все факты, имеющие отношение к делу, совместно с просителем убежища (см. пункт 6 Пояснительной записки УВКБ о бремени и стандарте доказывания по ходатайствам о предоставлении статуса беженца 1998 года и пункт 196 Руководства УВКБ по процедурам и критериям определения статуса беженца, которые цитируются в §§ 53 и 54 настоящего Постановления). Кроме того, по вопросу об оценке общей убедительности ходатайства о предоставлении убежища в пункте 11 Пояснительной записки о бремени и стандарте доказывания по ходатайствам о предоставлении статуса беженца говорится, что убедительным является непротиворечивое и правдоподобное ходатайство, не противоречащее общеизвестным фактам, которому, взвесив все "за" и "против", можно поверить (см. § 53 настоящего Постановления).

102. Европейский Суд считает факт жестокого обращения в прошлом существенным признаком наличия реальной опасности того, что заявитель подвергнется обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в будущем в случаях, когда заявитель выдвинул в целом непротиворечивую и заслуживающую доверия версию произошедшего, которая соответствует сведениям об общей ситуации в стране, полученным из надежных и объективных источников. При таких обстоятельствах устранять любые сомнения относительно того, существует ли такая опасность, должно государство-ответчик.

(j) Принадлежность к группе, подвергающейся преследованию

103. Упомянутое выше требование, согласно которому проситель убежища должен быть в состоянии провести различие между своим положением и общими угрозами в стране, куда его собираются выслать, в некоторых обстоятельствах, однако, становится менее настоятельным, например, если заявитель утверждает, что он относится к группе, систематически подвергающейся практике жестокого обращения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 148, Постановление Европейского Суда по делу "S.H. против Соединенного Королевства" (S.H. v. United Kingdom) от 15 июня 2010 г., жалоба N 19956/06, §§ 69-71, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", § 116).

104. Кроме того, в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Саади против Италии" Европейский Суд отметил:

"...132. В делах, в которых заявитель утверждает, что он относится к группе, систематически подвергающейся практике жестокого обращения, Европейский Суд считает, что защита статьи 3 Конвенции начинает действовать с того момента, как заявитель установит, при необходимости исходя из источников, упомянутых в предыдущем абзаце, наличие серьезных оснований верить в существование такой практики и в свою принадлежность к соответствующей группе (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", §§ 138-149)...".

105. При таких обстоятельствах Европейский Суд не будет настаивать на том, чтобы заявитель доказал наличие дополнительных характерных особенностей, если это сделает иллюзорной защиту, которую обеспечивает статья 3 Конвенции. Принимая решение по данному вопросу, Европейский Суд будет руководствоваться версией заявителя и информацией о положении соответствующей группы в принимающей стране (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 148, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства", § 116).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Момент, который нужно принимать во внимание при определении того, существует ли угроза для заявителей

106. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда наличие угрозы жестокого обращения следует определять прежде всего со ссылкой на те факты, о которых государство-участник знало или должно было знать на момент выдворения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 115, которое цитировалось в § 83 настоящего Постановления). Однако если на момент рассмотрения дела Европейским Судом экстрадиция или высылка заявителя еще не состоялась, ситуацию нужно оценивать на момент разбирательства в Европейском Суде (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 133, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§ 85-86, и Постановление Европейского Суда по делу "Венкадаяласарма против Нидерландов" (Venkadajalasarma v. Netherlands) от 17 февраля 2004 г., жалоба N 58510/00, § 63).

107. Поскольку высылка заявителей в настоящем деле еще не состоялась, вопрос о том, будет ли им в случае возвращения в Ирак угрожать реальная опасность стать жертвами преследования, следует рассматривать с учетом ситуации, сложившейся на сегодняшний день. Таким образом, Европейский Суд рассмотрит положение заявителей в настоящее время, принимая во внимание прошлые события, поскольку они проясняют текущее положение заявителей.

(b) Общая ситуация с обеспечением безопасности в Ираке

108. Европейский Суд отмечает, что и миграционная служба Швеции в 2011 году, и миграционный суд в 2012 году пришли к выводу, что характер ситуации с обеспечением безопасности в Ираке не требует предоставления международной защиты всем просителям убежища без исключения. Впоследствии данный вывод подтвердила Палата Европейского Суда в своем Постановлении по настоящему делу, вынесенному в июне 2015 года.

109. В своих письменных замечаниях по делу власти Швеции отметили, что по последней информации, предоставленной миграционной службой, интенсивность насилия в г. Багдаде по-прежнему не предполагает наличия реальной угрозы подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. При этом они сослались, inter alia, на доклад Министерства внутренних дел Соединенного Королевства, опубликованный в апреле 2015 года, и на доклады норвежского центра "Лэндинфо" 2014 и 2015 годов. Заявители в своих замечаниях по делу просто отметили, что ситуация с обеспечением безопасности в Ираке ухудшается, не сославшись ни на какие подтверждающие документы.

110. Европейский Суд согласен с позицией властей Швеции по поводу общей ситуации с обеспечением безопасности в Ираке и считает ее обоснованной. Этот вывод также подтверждается последними докладами Министерства внутренних дел Соединенного Королевства, опубликованными в ноябре 2015 года. Несмотря на то, что ситуация с обеспечением безопасности в г. Багдаде ухудшилась, интенсивность насилия еще не достигла того уровня, при котором возникает реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. К тому же недавние доклады независимых международных организаций по защите прав человека, упомянутые в §§ 32-34 настоящего Постановления, не содержат сведений, позволяющих прийти к такому заключению.

111. Поскольку общая ситуация с обеспечением безопасности в Ираке как таковая не препятствует высылке заявителей, Европейский Суд должен определить, столкнутся ли заявители в случае высылки в Ирак с реальной угрозой подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в силу их личных обстоятельств.

(c) Личные обстоятельства заявителей

112. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле предполагаемые угрозы поступали в адрес нескольких членов семьи заявителей, в том числе дочери первого заявителя, заявительницы и брата первого заявителя. Поскольку эти угрозы были вызваны главным образом действиями первого заявителя, Европейский Суд сосредоточится на его положении. Первый заявитель утверждал, что в случае возвращения в Ирак ему будет угрожать реальная угроза подвергнуться жестокому обращению по двум причинам: с одной стороны, его предполагаемое преследование "Аль-Каидой" в связи с тем, что до 2008 года он поддерживал деловые отношения с американскими войсками, а с другой стороны, его возможное преследование властями Ирака в связи с тем, что он участвовал в телевизионных дебатах.

113. Европейский Суд напоминает, что он оценивает положение заявителей с точки зрения настоящего момента. Основной вопрос заключается не в том, какую оценку дали обстоятельствам дела миграционные органы Швеции в спорный период времени (то есть когда миграционная служба и миграционный суд вынесли свои решения по делу 22 ноября 2011 г. и 23 апреля 2012 г. соответственно), а в том, будет ли заявителям по-прежнему угрожать реальная опасность стать жертвами преследования по указанным выше основаниям в случае высылки в Ирак в их настоящем положении (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 115).

114. Прежде всего Европейский Суд не видит оснований сомневаться в правильности выводов миграционной службы о том, что с 2004 по 2008 год семья подвергалась самым серьезным формам насилия (ytterst allvarliga overgrepp) со стороны "Аль-Каиды" (см. § 17 настоящего Постановления, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", §§ 117-118, которое цитировалось в § 84 настоящего Постановления). Как представляется, эти заключения не ставились под сомнение ни в представлениях миграционной службы миграционному суду, ни в выводах миграционного суда и, по-видимому, не подвергались сомнению в ходе разбирательства в Европейском Суде. Кроме того, Европейский Суд отмечает: при рассмотрении дела миграционной службой заявители утверждали, что косвенные угрозы в их адрес и нападения на склады первого заявителя продолжались и после 2008 года, а они избежали новых посягательств только потому, что скрывались, и что они не воспользовались защитой властей Ирака, поскольку в них были агенты "Аль-Каиды". Европейский Суд не видит оснований оспаривать эти утверждения. Таким образом, в общих чертах Европейский Суд приходит к выводу, что выдвинутая заявителями версия событий, которые имели место в 2004-2010 годах, является в целом последовательной и заслуживает доверия. Она не противоречит соответствующим сведениям о стране происхождения, полученным из надежных и объективных источников (см. § 39 настоящего Постановления). Поскольку заявители подвергались жестокому обращению со стороны "Аль-Каиды", Европейский Суд приходит к выводу о наличии весомых признаков того, что в Ираке им по-прежнему будет угрожать опасность со стороны негосударственных объединений (см. § 102 настоящего Постановления).

115. Следовательно, устранять сомнения относительно того, существует ли эта опасность, должны власти государства-ответчика. В связи с этим Европейский Суд отмечает: как утверждали в Европейском Суде власти Швеции, в миграционном суде представители миграционной службы заявили, что предоставленные заявителями документы о событиях, которые предположительно произошли в сентябре и ноябре 2011 года, имеют простой характер и небольшую доказательственную ценность. Кроме того, власти Швеции затрагивали вопрос о том, почему заявители не предоставили более подробных доводов по поводу того, что они продолжали подвергаться насилию после 2008 года, на более раннем этапе разбирательства о предоставлении убежища. По мнению Европейского Суда, из-за этого утверждения заявителей стали менее убедительными, равно как и с учетом того, когда и при каких обстоятельствах они упомянули о DVD-диске с аудиои видеозаписью телевизионных дебатов с участием первого заявителя (см. § 71 настоящего Постановления). Заявители оспаривали данный довод (см. § 61 настоящего Постановления). Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что миграционная служба не комментировала вопрос об убедительности утверждений первого заявителя и DVD-диска, а миграционный суд в своих рассуждениях обошел указанный вопрос стороной.

Учитывая, что в соответствующих выводах миграционной службы и миграционного суда отсутствует дополнительный конкретный анализ этих вопросов, Европейский Суд не может использовать их позицию по этому поводу.

Однако Европейский Суд не считает необходимым разрешать разногласия сторон по указанному вопросу, так как в любом случае решения властей Швеции, по-видимому, полностью не исключают того, что "Аль-Каида" по-прежнему представляет опасность для заявителей.

В действительности эти решения, как представляется, подтверждают, что в момент их вынесения возможности "Аль-Каиды" действовать беспрепятственно уменьшились, так же как и количество ее представителей в органах власти, а возможности властей по защите заявителей, наоборот, возросли (см. §§ 17 и 19 настоящего Постановления).

116. По многочисленным сообщениям из надежных и объективных источников, "Аль-Каида" и другие организации преследовали и продолжают преследовать тех, кто каким-либо образом сотрудничал с властями оккупирующих держав в Ираке после войны. В Информационном докладе Министерства внутренних дел Соединенного Королевства по странам происхождения (Ираку) 2009 года сказано, что людям, работавшим в МНС-И [Многонациональных силах в Ираке] или каким-то иным образом связанным с ними, угрожает опасность стать жертвой посягательств негосударственных объединений. Аналогичным образом в докладе Министерства внутренних дел Соединенного Королевства 2014 года сказано, что те, кто производят впечатление сотрудничавших или сотрудничали с нынешним Правительством Ирака и его структурами, бывшими войсками США, многонациональными силами или иностранными компаниями, могут подвергнуться преследованию в Ираке. В докладах указаны некоторые группы лиц, опасность нападения на которые особенно велика, в частности, переводчики, граждане Ирака, работающие в иностранных компаниях, а также некоторые связанные с государством специалисты, например судьи, преподаватели, учителя и юристы (см. §§ 39-42 настоящего Постановления).

117. Первый заявитель входит в группу лиц, систематически подвергающуюся преследованиям за свои отношения с Вооруженными силами США. Европейскому Суду известно о том, что степень и формы "сотрудничества" с иностранными войсками и органами власти могут быть разными, а значит, степень опасности тоже в каких-то пределах может меняться. В связи с этим необходимо иметь в виду, что, как уже было установлено, до 2008 года первый заявитель подвергался жестокому обращению. Кроме того, важное значение имеет еще и то, что его контакты с американскими войсками были очень заметны, так как его офис находился на военной базе США, которую заявители называют "Виктория Кэмп". Упомянутые выше доклады почти не подтверждают или вообще не подтверждают предположение о том, что угрозы от "Аль-Каиды" должны были прекратиться, как только закончились деловые отношения первого заявителя с американскими войсками. Между тем это предположение следует из решений властей Швеции. С учетом конкретных обстоятельств настоящего дела Европейский Суд полагает, что в случае возвращения в Ирак первому заявителю и еще двум членам его семьи, являющимся заявителями по настоящему делу, будет угрожать реальная опасность подвергнуться дальнейшим преследованиям со стороны негосударственных объединений.

118. В связи с этим возникает вопрос: смогут ли власти Ирака обеспечить заявителям защиту? Заявители сомневаются в этом, в то время как власти государства-ответчика утверждали, что в г. Багдаде действует нормально функционирующая судебная система.

119. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что согласно стандартам права Европейского союза государство или организация, обеспечивающие защиту, должны соответствовать определенным конкретным требованиям: в частности, необходимо, чтобы в них существовали "эффективные правовые механизмы обнаружения, судебного преследования и привлечения к ответственности за действия, связанные с преследованиями или причинением серьезного вреда" (см. статью 7 Квалификационной директивы, которая цитируется в § 48 настоящего Постановления).

120. По последней информации из объективных источников в области международной защиты прав человека, системе обеспечения безопасности и правовой системе Ирака не хватает целостности и функциональных возможностей. Система пока что работает, но недостатков в ней стало еще больше, чем было в 2010 году (см. § 43 настоящего Постановления).

Кроме того, Государственный департамент США отметил, что отсутствие эффективной защиты прав человека усугубляется широким распространением коррупции на всех уровнях государственной власти и общества и что силы безопасности не принимают всех возможных мер для предотвращения насилия в обществе и реакции на него (см. § 44 настоящего Постановления). Таким образом, ситуация явно ухудшилась по сравнению с 2011 и 2012 годами, когда миграционная служба и миграционный суд производили оценку ситуации, а миграционный суд пришел к выводу, что в случае, если какие-то угрозы остаются в силе, представляется вероятным, что у правоохранительных органов Ирака есть и желание, и возможности обеспечить заявителям необходимую защиту (см. § 19 настоящего Постановления). Наконец, этот вопрос следует рассматривать на фоне ухудшения общей ситуации с обеспечением безопасности, характеризующейся ростом межконфессионального насилия, а также нападениями и наступательными операциями ИГИЛ, из-за чего власти Ирака утратили эффективный контроль над большими районами страны (см. § 44 настоящего Постановления).

121. По мнению Европейского Суда, с учетом вышеизложенных соображений, в частности, сложной и нестабильной общей ситуации с обеспечением безопасности, следует считать, что возможности властей Ирака по защите своих граждан уменьшились. Для обычных жителей Ирака уровень защиты в настоящее время, может быть, и достаточен, но это не относится к тем, кто, как заявители, входит в подвергающуюся преследованию группу. Исходя из этого в конкретных обстоятельствах дела заявителей Европейский Суд не убежден, что сегодня власти Ирака могут обеспечить им эффективную защиту от угроз "Аль-Каиды" или других частных организаций. Следовательно, необходимо считать, что личные обстоятельства заявителей в совокупности с уменьшившимися возможностями властей Ирака по обеспечению их защиты привели к появлению реальной опасности жестокого обращения с заявителями в случае, если они будут возвращены в Ирак.

122. Поскольку можно полагать, что возможности властей Ирака по защите заявителей уменьшились на территории всей страны, возможность переезда заявителей в другой район Ирака является нереалистичной.

123. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу: по делу было доказано наличие существенных оснований полагать, что в случае возвращения в Ирак заявителям будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Соответственно, Европейский Суд заключает, что исполнение распоряжения о высылке заявителей приведет к нарушению статьи 3 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

124. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

125. Заявители требовали выплатить каждому из них по 10 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и по 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

126. Власти Швеции подчеркивали, что распоряжение о высылке заявителей не было исполнено, а значит, им не следует присуждать ни компенсации материального ущерба, ни компенсации морального вреда. Соответственно, они считали, что требования заявителей нужно оставить без удовлетворения.

127. Относительно материального ущерба Европейский Суд считает, что заявители не обосновали своих требований, и поэтому оставляет их без удовлетворения. Что касается морального вреда, Европейский Суд полагает, что вывод, сделанный им в настоящем деле (см. § 123 настоящего Постановления), сам по себе является достаточной справедливой компенсацией любого причиненного заявителям морального вреда (см. в этом же отношении упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 188, а также Постановление Европейского Суда по делу "Низамов и другие против Российской Федерации" (Nizamov and Others v. Russia) от 7 мая 2014 г., жалобы NN 22636/13, 24034/13, 24334/13 и 24528/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 7 (примеч. редактора).), § 50).

B. Судебные расходы и издержки

128. Заявители требовали выплатить им 25 000 шведских крон (около 2 729 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных ими в связи с рассмотрением дела Палатой Европейского Суда, и 144 180 шведских крон (около 15 738 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных ими в связи с рассмотрением дела Большой Палатой Европейского Суда, что соответствует 78 часам работы. Таким образом, общая сумма судебных расходов и издержек, возмещения которых они требуют, составляет 169 180 шведских крон (около 18 467 евро).

129. Власти Швеции утверждали, что возмещение судебных расходов и издержек, понесенных в связи с рассмотрением дела Большой Палатой Европейского Суда, не должно превышать суммы, соответствующей 30 часам работы.

130. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в том случае, если будет доказано, что они были понесены в действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и свою прецедентную практику, Европейский Суд считает, что сумма в размере 10 000 евро (плюс любые налоги, которые, возможно, должны будут уплатить заявители) является справедливой, компенсируя все виды судебных расходов и издержек, и присуждает эту сумму заявителям.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

131. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) постановил 10 голосами "за" и семью - "против", что исполнение распоряжения о высылке заявителей в Ирак приведет к нарушению статьи 3 Конвенции;

2) постановил 15 голосами "за" и двумя - "против", что вывод Европейского Суда по вопросу о нарушении статьи 3 Конвенции сам по себе является достаточной справедливой компенсацией любого причиненного заявителям морального вреда;

3) постановил 12 голосами "за" и пятью - "против", что:

(a) государство-ответчик в течение трех месяцев обязано выплатить заявителям следующую сумму с переводом ее в валюту государства-ответчика по курсу обмена, действующему на день выплаты:

10 000 евро (десять тысяч евро) плюс сумму любых налогов, которые, возможно, должны будут уплатить заявители, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

4) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском и французском языках, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 августа 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Пребенсен Заместитель Секретаря Секции Суда

Гвидо Раймонди Председатель Большой Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие отдельные мнения судей:

(a) совпадающее мнение судьи Леди Бьянку;

(b) совпадающее мнение судьи Шьофры О'Лири;

(c) совместное особое мнение судей Хелены Ядерблом, Валери Грицко, Дмитрия Дедова, Йона Фридрика Кьёлбро, Габриель Куцко-Штадльмайер и Алёны Полачковой;

(d) особое мнение судьи Карло Ранзони.

Совпадающее мнение судьи Леди Бьянку

Я согласна с тем, как в настоящем Постановлении сформулированы общие принципы, действующие в делах о высылке по статье 3 Конвенции. Я думаю действительно самое время это сделать. Кроме того, я согласна с тем, как общие принципы были применены в конкретных обстоятельствах дела, в результате чего был сделан вывод о потенциальном нарушении Конвенции.

Тем не менее я добавила бы к этому следующее. При рассмотрении дел о предоставлении убежища Европейский Суд оказывается в особенно непростом положении, если сравнивать его с анализом, который он должен проводить в отношении других охраняемых Конвенцией прав. Это связано с тем, что Европейский Суд должен производить анализ ситуации в стране, куда планируется осуществить высылку, ex nunc. Я полностью согласна с тем, что такой анализ необходим, и не вижу иных возможностей в системе, направленной на обеспечение эффективной и практически осуществимой защиты закрепленных в Конвенции прав. Однако прежде чем принимать решение о проведении такого анализа и приступать к применению общих принципов, установленных в §§ 77-105 настоящего Постановления, Европейский Суд должен проверить, соответствовал ли Конвенции анализ обстоятельств конкретного дела на внутригосударственном уровне. Уклонившись от проведения данной проверки и не дав четкого ответа на вопрос о том, выполнили власти страны свою работу или нет, наш Суд, на мой взгляд, вряд ли помогает им применять конвенционные стандарты на внутригосударственном уровне. Говоря это, я не исключаю вероятности того, что Европейский Суд может сам счесть необходимым провести анализ ex novo* (* Ex novo (лат.) - заново, с самого начала (примеч. редактора).) в связи с изменением обстоятельств после того, как власти страны сделали свои выводы.

Поэтому я предпочла бы включить в настоящее Постановление еще один общий принцип в дополнение к тем, которые уже были сформулированы. Он касается критерия необходимости проводить в г. Страсбурге новый анализ дела. На мой взгляд, этот критерий соблюдаются лишь в двух случаях: во-первых, когда власти страны не выполнили оценку конкретных обстоятельств дела в соответствии с требованиями Конвенции, а во-вторых, когда страсбургский Суд должен заново проанализировать дело в связи с существенным изменением обстоятельств общего или личного характера для обеспечения эффективной защиты прав, предусмотренных статьей 3 Конвенции.

Далее, я предпочла бы начать анализ конкретных обстоятельств дела с вопроса о соблюдении в нем критерия необходимости анализа в г. Страсбурге. При всем уважении я считаю, что большинство судей уклонилось от того, чтобы дать прямой ответ на данный вопрос* (* См. § 113 настоящего Постановления, где большинство судей Большой Палаты пришло к выводу, что основной вопрос заключается не в том, какую оценку дали обстоятельствам дела миграционные органы Швеции в спорный период времени. См. для сравнения Постановление большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", жалоба N 43611/11, § 117 (в конце абзаца), ECHR 2016: "Однако Европейский Суд должен убедиться в том, что анализ, проведенный властями государства-участника, является полным и в достаточной степени подкрепляется внутригосударственными материалами, а также материалами, полученными из других надежных и объективных источников, например, от других государств-участников и третьих государств, органов Организации Объединенных Наций и авторитетных неправительственных организаций (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA.v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 119)".). Полагаю, что в настоящем деле первое требование критерия необходимости было выполнено, поскольку властям Швеции, в частности, миграционному суду как внутригосударственному суду последней инстанции, не удалось соблюсти конвенционные стандарты. Я заявляю это с высочайшим уважением к властям Швеции и к той впечатляющей работе по рассмотрению всех поступающих к ним ходатайств о предоставлении убежища, которую они выполняют.

Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда "оценка Европейским Судом того, существовала ли опасность подвергнуться жестокому обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в спорный период времени, обязательно должна быть строгой ввиду абсолютного характера этой статьи и того, что она закрепляет одну из важнейших ценностей демократических обществ, составляющих Совет Европы"* (* См. Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom) от 30 октября 1991 г. , § 108, Series A, N 215.). Это было справедливо подтверждено в § 86 настоящего Постановления.

В деле заявителей миграционный суд пришел к выводу, что "в случае, если какие-то угрозы сохраняются, представляется вероятным (англ. it appears likely that, франц. il etait probable que), что у правоохранительных органов Ирака есть и желание, и возможности обеспечить заявителям необходимую защиту"* (* См. § 19 Постановления Большой Палаты Европейского Суда.). На мой взгляд, данный вывод о наличии опасности не соответствует критериям, которые Конвенция требует применять к жалобам на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с отказом в предоставлении убежища. Возможность или вероятность того, что по возвращении просителю убежища будет обеспечена защита, не соответствует критерию строгой оценки утверждений заявителей. Когда речь идет об охраняемых Конвенцией абсолютных правах, власти страны не могут выполнить свои обязательства, придя к выводу о том, что в стране, куда осуществляется высылка, эти права, вероятно, не будут нарушены. Критерий строгой оценки требует, чтобы в процессе анализа власти проверили, есть ли существенные основания полагать, что в случае возвращения заявителей в Ирак их правам не будет угрожать реальная опасность. Формулировка, которую использовал миграционный суд Швеции, не убеждает меня в том, что произведенная в деле заявителей оценка являлась достаточно строгой. Поэтому я думаю, что Европейский Суд должен был в связи с этим осуществить анализ дела самостоятельно и что для проведения такого анализа в данном случае есть все основания.

Совпадающее мнение судьи Шьофры О'Лири

1. Я, хотя и с некоторыми колебаниями, голосовала в настоящем деле так же, как большинство судей, в силу особенностей положения заявителей и общей ситуации в Ираке, а также с учетом обязанности Европейского Суда согласно его прецедентной практике согласно статье 3 Конвенции определять опасность, которая будет угрожать заявителям в случае возвращения в Ирак, ex nunc.

2. Как указал судья Б.М. Зупанчич в своем особом мнении, приложенном к Постановлению Палаты Европейского Суда по настоящему делу, такие дела об отказе в предоставлении убежища, как настоящее дело, когда они рассматриваются Европейским Судом по статье 3 Конвенции, часто зависят, с одной стороны, от событий, которые происходили далеко и давно. С другой стороны, они требуют от Европейского Суда выносить прогностические постановления, касающиеся того, что произойдет или не произойдет в будущем, если заявители будут возвращены в страну своего происхождения* (* См. особое мнение судьи Б.М. Зупанчича, приложенное к Постановлению Палаты Европейского Суда от 4 июня 2015 г.).

3. В основном я согласна с общими принципами, сформулированными в постановлении Большой Палаты Европейского Суда, и поддерживаю вывод о нарушении Конвенции. Поэтому настоящее совпадающее мнение ограничивается тем, что оно акцентирует внимание на некоторых аспектах решения большинства судей, которые могут создать ненужные сложности и для органов власти страны, рассматривающих вопросы предоставления убежища, и для различных Секций Европейского Суда, от которых требуется рассматривать жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции, поданные потерпевшими неудачу просителями убежища по поводу распоряжений об их высылке.

4. Во-первых, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "J.K. против Швеции" указывает на неочевидные проблемы в нынешней прецедентной практике Европейского Суда по вопросам предоставления убежища и иммиграции, по крайней мере постольку, поскольку эта практика касается государств, которые, как и Швеция, входят в Европейский союз. Как отмечается в Постановлении большинства судей (см. §§ 85-102 настоящего Постановления), центральным вопросом в настоящем деле является то, как определить, существует ли опасность, со ссылкой на статью 3 Конвенции, если установлено или признано, что в прошлом проситель убежища подвергался преследованиям или ему был причинен серьезный вред в стране, куда государство-ответчик собирается его выслать. Как государство - член Европейского союза Швеция должна выполнять подробные правила общеевропейской системы предоставления убежища и в этом контексте Квалификационной директивы* (* Директива Европейского парламента и Совета Европейского союза от 29 апреля 2004 г. N 2004/83/EC "О минимальных стандартах для квалификации и статуса граждан третьих стран или лиц без гражданства в качестве беженцев или лиц, нуждающихся в международной защите по иным основаниям, и объеме предоставляемой защиты" (OJ 2004, L 304/12) в редакции Директивы от 13 декабря 2011 г. N 2011/95/ЕС (OJ 2011, L 337/9).). Несмотря на то, что эти подробные положения вторичного права Европейского союза транспонированы в законодательство Швеции, которое трактуется и применяется компетентными органами власти, в Постановлении большинства судей, видимо, предполагается, что это неважно, и делается ссылка только на право Европейского союза в области предоставления убежища. Европейский Суд избирательно заимствует из него отдельные элементы для выработки своих собственных судебных стандартов по бремени доказывания (см. § 7 настоящего совпадающего мнения). В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда нигде, даже в тех пунктах, где излагается внутригосударственное законодательство (см. §§ 23-29 настоящего Постановления), не поясняются и не воспроизводятся нормы законодательства Швеции, транспонирующие соответствующие положения Квалификационной директивы.

5. В одном из недавних дел по статье 5 Конвенции я подчеркнула: то, что решение, по поводу которого подана жалоба в Европейский Суд, исходит из норм права Европейского союза, конечно, не гарантирует его соответствия положениям Конвенции* (* См. отдельное мнение, приложенное к Постановлению Европейского Суда по делу "А.М. против Франции" (A.M. v. France) от 12 июля 2016 г., жалоба N 56324/13, которое касается содержания под стражей в административном порядке в ожидании высылки после незаконного въезда в страну на основании Директивы Европейского союза о возвращении, транспонированной в законодательство государства-ответчика.). Однако для выполнения своих функций по общеевропейскому надзору за соблюдением основных прав Европейский Суд должен хорошо разбираться в непростом законодательстве, транспонировать которое может потребоваться от государств - членов Европейского союза в некоторых отдельных областях права. В деле "Авотиньш против Латвии" Большая Палата Европейского Суда в духе взаимодополняемости справедливо обязала суды государств - членов Европейского союза, несмотря на предусмотренный правом Европейского союза механизм взаимного признания судебных решений, рассматривать "серьезные и обоснованные жалобы на явную несостоятельность механизма защиты какого-то конвенционного права" в случаях, когда ее нельзя устранить средствами права Европейского союза* (* Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Авотиньш против Латвии" (Avotins v. Latvia) от 23 мая 2016 г., § 116.). Аналогичным образом при рассмотрении дел, в которых важную роль играют нормы права Европейского союза, Европейский Суд должен полностью понимать правовую базу, с которой он сталкивается и которая лежит в основе оспариваемых решений внутригосударственных органов власти.

6. Я должна подчеркнуть: не следует считать, что изложенная выше критика касается исключительно Европейского Суда. Очень важно, чтобы в тех делах, где возникает данный вопрос, государства-ответчики ясно поясняли характер и сферу применения соответствующих положений своего законодательства и норм права Европейского союза, на основе или на фоне которых эти положения были приняты. В задачи Европейского Суда не входит их толкование, но он должен их понимать. Без этих сведений, особенно в контексте законодательства по вопросам иммиграции и предоставления убежища, Европейский Суд недостаточно хорошо представляет себе соответствующую правовую базу, с которой имеют дело органы власти и суды страны, и взаимосвязи между ее компонентами. Эта недостаточная ясность не идет на пользу ни заявителям, ни государствам-ответчикам, ни внутригосударственным органам власти, рассматривающим вопросы предоставления убежища, которые должны правильно применять решения как Европейского Суда, так и люксембургского Суда. Судья одной из стран, который недавно с точки зрения статьи 3 Конвенции определял наличие опасности в ситуации, похожей на ту, которая сложилась в настоящем деле, заявил:

"В отличие от других крупных внутригосударственных или региональных судов, например, Верховного суда США или Суда Европейского союза, страсбургский Суд выносит решения, последствия которых не смягчаются сдержками и противовесами законодательной власти. Поэтому необходимо, чтобы Европейский Суд был подотчетен в бльшей степени, чем любой другой крупный судебный орган... когда суд рассматривает какой-то вопрос в отсутствие этих сдержек и противовесов, можно надеяться, что он констатирует нарушение лишь тогда, когда оно будет явно установлено"* (* Решение Высокого суда Ирландии по делу "X.X. против министра юстиции и равноправия" (X.X. v. Minister for Justice and Equality) от 24 июня 2016 г.,  124-125.).

Хотя далее этот судья признал, что прецедентная практика Европейского Суда (в целом) не предполагает проведения строгой и тщательной проверки, прежде чем сделать вывод о том, что высылка человека приведет к нарушению статьи 3 Конвенции, идея ясна: без строгости и тщательности не обойтись, если мы хотим, чтобы нашу судебную практику в данной области понимали и следовали ей.

7. Во-вторых, стремясь прояснить свою прецедентную практику в соответствии со статьей 3 Конвенции по вопросу об общей оценке наличия опасности, жестоком обращении в прошлом как признака, указывающего на опасность подвергнуться подобному обращению в будущем, и бремени доказывания в этом контексте, Большая Палата опиралась на пояснительные записки и руководства УВКБ и положения Квалификационной директивы, в частности, на статью 4. Однако в своем особом мнении судья К. Ранзони подчеркивает, что Большая Палата Европейского Суда не должна отбирать предпочтительные для нее элементы из обоих источников или из какого-то одного из них, отбрасывая те, которые меньше подходят ей для выполнения своих судебных задач, и игнорируя весь важный контекст. В результате в § 102 настоящего Постановления Европейский Суд пришел к благонамеренной, но несколько скоропалительной формуле, с которой на практике у компетентных органов могут возникнуть проблемы. Каким образом судья внутригосударственного суда должен применять пункт 4 статьи 4 Квалификационной директивы через призму ее транспонирования в законодательство страны, обеспечивая в то же время выполнение требований статьи 3 Конвенции, чтобы совместить "серьезный признак", о котором говорится в Директиве, и "существенный признак", которые Европейский Суд теперь считает важным критерием при применении статьи 3 Конвенции? Это изменение формулировок никак не объясняется. Кроме того, в отношении § 97 настоящего Постановления независимо от того, что сказано в упомянутых выше документах УВКБ, в пункте 5 статьи 4 Квалификационной директивы ни прямо, ни косвенно не признается, что возникающие сомнения нужно трактовать в пользу человека, ходатайствующего о предоставлении международной защиты. Напротив, в пункте 5 статьи 4 сказано, что, если утверждения заявителя не подтверждаются документальными доказательствами, они не требуют подтверждения при выполнении пяти четко определенных условий. Подробно пересказывать все эти условия нет необходимости. Достаточно сказать, что, заявив, будто все возникающие сомнения нужно трактовать в пользу просителя убежища, и не предварив это заявление общими оговорками "при определенных обстоятельствах" или "при соблюдении определенных условий", Большая Палата Европейского Суда обошла молчанием важнейшие подробности и условия, составляющие одно целое с теми источниками, на которые, по ее утверждениям, она опирается* (* Сравните это с более сдержанным заявлением, содержащимся в § 93 Постановления Большой Палаты Европейского Суда, где сказано, что толковать возникающие сомнения в пользу просителей убежища "порой необходимо" ввиду особенностей положения, в котором они "часто" оказываются.). Для того, чтобы установить нарушение статьи 3 Конвенции в настоящем деле, мутить эту юридическую воду было необязательно, а с учетом того, что речь идет о постановлении Большой Палаты Европейского Суда, совершенно нежелательно.

8. В-третьих, следует подчеркнуть, что постановление большинства судей следует приветствовать, поскольку оно систематизирует некоторые общие принципы, которые должны применять внутригосударственные власти в делах о предполагаемых нарушениях статьи 3 Конвенции, а кроме того, проясняет характер анализа ex nunc, который производит Европейский Суд согласно этой статье (см. 77-90 настоящего Постановления). Тем не менее, когда речь заходит о применении этих общих принципов в обстоятельствах настоящего дела, некоторые из упомянутых выше необязательных и неубедительных рассуждений в 97 и 102 настоящего Постановления как в зеркале отражаются в 114, когда речь заходит об их применении. Некоторые из этих неубедительных рассуждений отмечаются в совместном особом мнении, приложенном к Постановлению большинства судей. Хотя я и не согласна с большинством судей в их альтернативной оценке существования угрозы или, точнее, ее отсутствия, я, конечно, разделяю мнение, что большинству судей необязательно было опираться в этом ключевом пункте на такие ограниченные рассуждения. Центральным вопросом в настоящем деле оказывается бремя доказывания, с которым нужно справиться в условиях, когда, как в настоящем деле, признается, что заявитель и его семья подвергались в Ираке серьезным преследованиям, которые привели к смерти и причинению тяжкого вреда, и что значительная часть их утверждений заслуживает доверия. Большая Палата Европейского Суда должна была в этом контексте определить с учетом происходивших в прошлом событий, является ли вероятность того, что власти Ирака захотят и смогут защитить заявителя, который ранее сотрудничал с американскими войсками, и его семью, достаточным соображением, на основании которого можно было бы их выслать. Несмотря на доказательства участия заявителя в телевизионных дебатах, в которых он критиковал власти именно по этому поводу, миграционная служба отказалась пересматривать их дело* (* См.  21-22 Постановления Большой Палаты Европейского Суда.), и один лишь этот факт Европейский Суд мог бы рассмотреть более подробно, принимая во внимание недавно вынесенное им Постановление по делу "F.G. против Швеции"* (* См. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции" (F.G. v. Sweden) от 23 марта 2016 г., жалоба  43611/11,  127, относительно того, что при определенных обстоятельствах с учетом абсолютного характера прав, охраняемых статьей 3 Конвенции, власти обязаны определять наличие опасности по собственной инициативе.). Анализ ex nunc, который провел сам Европейский Суд с учетом ситуации, сложившейся в Ираке и г. Багдаде в середине 2016 года, мог принести бoльшие результаты, чем просто сделанное в  114 настоящего Постановления заявление о том, что жестокое обращение со стороны "Аль-Каиды" в прошлом позволило Европейскому Суду установить "наличие весомых признаков того, что в Ираке им по-прежнему будет угрожать опасность со стороны негосударственных организаций". К тому же Европейский Суд закольцевал эту мысль, подкрепив ее ссылкой на ту часть предыдущего абзаца об общих принципах, где формулируется роль жестокого обращения в прошлом при определении опасности подвергнуться подобному обращению в будущем. Здесь опять же следовало привести более весомые доводы, на основании которых можно было бы установить потенциальное нарушение статьи 3 Конвенции в случае высылки заявителей в Ирак. Коль скоро власти Швеции признали факт нападений на заявителя, с одной стороны, и факт гибели его дочери, с другой стороны, а также причины этих нападений, начали появляться prima facie* (* Prima facie (лат.) - в отсутствие доказательств в пользу противного (примеч. редактора).) основания для предоставления убежища, а бремя доказывания легло на государство, особенно когда речь зашла об опровержении угроз, связанных с общей ситуацией в принимающем государстве, угрозе, исходящей от негосударственных организаций, и отсутствии у властей Ирака возможности защитить заявителей, когда и если они будут туда возвращены* (* Этот краткий перечень вопросов права, лежащих в основе настоящего дела, я позаимствовала из заключительного абзаца раздела II особого мнения судьи Б.М. Зупанчича.). При всем уважении я не согласна с совместным особым мнением, когда его авторы "предполагают", что, поскольку угрозы заявителю и его семье прекратились, когда он перестал сотрудничать с американскими войсками, в будущем эта опасность им угрожать не будет, и когда они заявляют, не больше не меньше, что "по-видимому, в связи с деятельностью ИГИЛ заявителям также не угрожает опасность стать жертвами преследования". Однако они совершенно правы, утверждая, что в процессе анализа дела ex nunc Большая Палата Европейского Суда должна была прямо и конкретно затронуть эти вопросы. Разве нельзя было сослаться, в числе прочего, на Руководство УВКБ, хотя и 2012 года, в котором ясно сказано, что мирным жителям, (ранее) работавшим в МНС-И/ОСБ-И или каким-либо иным образом связанным с ними, а также их семьям, по-прежнему угрожает опасность стать жертвой посягательств негосударственных объединений за (вменяющиеся им) политические убеждения, и поясняется, о каких именно негосударственных объединениях идет речь* (* См.: Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). Руководящие принципы УВКБ по оценке потребностей в международной защите лиц, ищущих убежище, из Ирака от 31 мая 2012 г., HCR/EG/IRQ/12/03 // http://www.refworld.org/docid/4fc77d522.html. По вопросу об уместности этих руководящих принципов см. Постановление Европейского Суда по делу "A.M. против Нидерландов" (A.M. v. Netherlands) от 5 июля 2016 г., жалоба  29094/09,  84 (хотя оно еще не вступило в силу), где группе заявителя, по мнению УВКБ, не угрожала потенциальная опасность, и это стало аргументом в пользу вывода об отсутствии этой опасности. Относительно общей ситуации в Ираке см. также: Министерство внутренних дел Соединенного Королевства. Информация и рекомендации по Ираку: ситуация с обеспечением безопасности в г. Багдаде, на юге страны и в иракском Курдистане (ИК), апрель 2016 года, а также политику властей США в отношении сотрудничающих с ними лиц в документе Государственного департамента США "Предложения по приему беженцев на 2016 налоговый год" (Proposed Refugee Admissions for Fiscal Year 2016) от 1 октября 2015 г.)? Ранее Европейский Суд сам признал, что лица, непосредственно работавшие с международными силами, или компания, которая была связана с этими силами, должны, как правило, считаться подвергающимися в Ираке бльшей опасности, чем обычные жители* (* См. Постановление Европейского Суда по делу "T.A. против Швеции" (T.A. v. Sweden) от 19 декабря 2013 г., жалоба  48866/10,  42, хотя нужно отметить, что в этом деле не было установлено нарушения Конвенции отчасти из-за того, что с момента поступления в адрес заявителя угроз в связи с его сотрудничеством с американскими войсками прошло много времени.).

9. Кроме того, при проведении такого анализа Большая Палата Европейского Суда могла бы признать, что установленное ею нарушение Конвенции государством-ответчиком отчасти вызвано крайней нестабильностью ситуации, складывающейся порой в принимающем государстве, и является результатом анализа, проведенного Европейским Судом в июне 2016 года, более чем через четыре года после того, как миграционный суд вынес решение по делу. Приписываемое государству-ответчику нарушение нужно рассматривать с учетом того, что с тех пор прошло уже много времени* (* См. §§ 145 и 151 Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland) от 6 июля 2010 г., жалоба N 41615/07.).

10. Как показывают особые мнения, взгляды на то, как следует применять общие принципы, вытекающие из прецедентной практики, к обстоятельствам конкретного просителя убежища в рамках анализа ex nunc, который проводит Европейский Суд, неизбежно будут различаться. Несомненно, данный анализ напоминает решение суда четвертой инстанции* (* Теоретически заявление, сделанное в § 117 Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", согласно которому "[в] делах о выдворении просителей убежища Европейский Суд сам не рассматривает ходатайств о предоставлении убежища и не проверяет, как государства выполняют свои обязательства по Женевской конвенции о статусе беженцев", совершенно справедливо. Однако на практике, если учитывать характер анализа ex nunc, в некоторых случаях оно становится менее точным.), и именно поэтому Большая Палата Европейского Суда должна была более тщательно проработать два ключевых пункта, которые обсуждались выше.

Совместное особое мнение судей Хелены Ядерблом, Валериу Грицко, Дмитрия Дедова, Йона Фридрика Кьёлбро, Габриель Куцко-Штадльмайер и Алёны Полачковой

1. К сожалению, мы не можем присоединиться к мнению большинства судей о том, что в настоящем деле выдворение заявителей в Ирак может вызвать потенциальное нарушение статьи 3 Конвенции.

2. Стороны согласны с тем, что до 2008 года заявители и некоторые другие члены их семьи подвергались преследованиям со стороны "Аль-Каиды" в связи с услугами, которые первый заявитель оказывал американским войскам. Ключевой вопрос в настоящем деле заключается в том, что делать с утверждением заявителей о последующих событиях, произошедших после того, как эти услуги перестали оказываться, учитывая, что прошлые события интересны лишь постольку, поскольку они могут прояснить существующее положение и его вероятные изменения, однако решающую роль при анализе утверждений заявителей играют условия, имещиеся в настоящее время (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., § 86, Reports of Judgments and Decisions 1996-V, Постановление Европейского Суда по делу "Венкадаяласарма против Нидерландов" (Venkadajalasarma v. Netherlands) от 17 февраля 2004 г., жалоба N 58510/00, § 67, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 121, ECHR 2012, а также Постановление Европейского Суда по делу "A.G.R. против Нидерландов" (A.G.R. v. Netherlands) от 12 января 2016 г., жалоба N 13442/08, § 55).

3. Большинство судей не видит оснований сомневаться в утверждениях заявителей. Им вполне достаточно того, что версия заявителей, касающаяся событий, которые происходили с 2004 по 2010 год, в целом является последовательной и заслуживающей доверия, не противоречит сведениям о соответствующей стране происхождения и содержит весомые признаки того, что заявителям по-прежнему угрожает опасность, исходящая от негосударственных организаций в Ираке (см. § 114 настоящего Постановления). Сделав вывод о наличии существенных признаков, указывающих на эту сохраняющуюся опасность, большинство судей сочло, что устранять любые возникающие в связи с этим сомнения должно государство-ответчик. В этом отношении большинство судей ссылается на результаты анализа, проведенного миграционной службой и миграционным судом, и приходит к выводу, что их рассуждения были недостаточно подробными. Однако оно не принимает во внимание доводы властей государства-ответчика по данным вопросам, считая, что решения внутригосударственных органов власти, по-видимому, полностью не исключают того, что "Аль-Каида" по-прежнему представляет опасность, а скорее, как представляется, подтверждают, что возможности властей Ирака по защите заявителей возросли (см. § 115 настоящего Постановления).

4. Вопрос заключается в том, выполнит ли государство-ответчик свои материально-правовые обязательства согласно статье 3 Конвенции в случае исполнения решения властей о выдворении заявителей в Ирак. Проведенная властями оценка обстоятельств дела, в том числе убедительности утверждений просителей убежища, очень важна в контексте анализа жалобы Европейским Судом, но основной вопрос в настоящем деле заключается не в решениях, принятых в спорный период времени миграционными органами Швеции, а в том, будет ли угрожать заявителям реальная опасность стать жертвами преследования в случае возвращения в Ирак в их настоящем положении (см. § 113 настоящего Постановления). Это неизбежно означает, что Европейский Суд принимает на себя ответственность за установление всех фактов, на основе которых он определяет существование опасности с точки зрения статьи 3 Конвенции. Однако согласно принципу субсидиарности "в задачи Европейского Суда не входит подменять анализ обстоятельств дела, осуществленный внутригосударственными судами, своей собственной точкой зрения. По общему правилу эти суды самостоятельно оценивают представленные им доказательства" (см. § 84 настоящего Постановления), а значит, необходимо учитывать оценку соответствующих фактов и доказательств, ранее выполненную властями страны. Поскольку интересы властей при рассмотрении дела в Европейском Суде защищает государство-ответчик, а речь идет о возможном потенциальном нарушении статьи 3 Конвенции, Европейскому Суду при оценке опасностей, которые могут угрожать заявителям в будущем, ex nunc необходимо принимать во внимание их представления об обстоятельствах дела и то, заслуживают ли они доверия. Всё это нужно делать в условиях, когда у Европейского Суда нет возможности заслушать заявителей лично, а в настоящем деле в условиях, когда письменные доказательства, поступившие в суды Швеции, были представлены не всем судьям. Далее, даже если допустить, что жестокое обращение в прошлом является "существенным признаком", указывающим на существование угрозы (см. §§ 99-102 настоящего Постановления), если это жестокое обращение прекратилось, когда заявители оставались в своей родной стране, значимость этого признака, на наш взгляд, уменьшается. Вместе с тем мы согласны с мнением большинства судей, согласно которому, если допустить, что жестокое обращение в прошлом является признаком опасности, это предполагает, что заявитель "выдвинул в целом непротиворечивую и заслуживающую доверия версию произошедшего" (см. § 103* (* Так в тексте. Имеется в виду § 102 настоящего Постановления (примеч. редактора).) настоящего Постановления).

5. Из рассуждений большинства судей в § 114 и далее настоящего Постановления неясно, какие основания положены в основу вывода о том, что представленная заявителями версия произошедшего в целом заслуживает доверия, и почему оно проигнорировало довод государства-ответчика о ее несостоятельности. На наш взгляд, при определении убедительности утверждений заявителей в настоящем деле нужно учитывать следующие факторы: оценку довода властей государства-ответчика о том, что на собеседованиях с сотрудниками миграционной службы в 2011 году первый заявитель не упоминал о своем утверждении, согласно которому "Аль-Каида" разыскивала его всего за несколько недель до этого, анализ предположительно сделанного властями Ирака сообщения (с которым, как утверждают заявители, они не смогли ознакомиться) о предполагаемом поджоге дома заявителей в ноябре 2011 года, оценку утверждения о том, что заявителям угрожает опасность стать жертвами преследования в связи с политической деятельностью первого заявителя, которое нужно сопоставить с доводом государства-ответчика о том, что об этом не упоминалось в ходе разбирательства по делу в миграционной службе и что соответствующее утверждение было выдвинуто лишь при позднейшем обжаловании решения миграционной службы в миграционный суд, а также оценку утверждения заявителей о том, что "Аль-Каида" разыскивала первого заявителя в 2011 году, которое подкрепляется только показаниями их бывшего соседа в г. Багдаде, имеющими, по мнению властей государства-ответчика, небольшую доказательственную ценность.

6. Указанные выше факторы приводят нас к следующим выводам. В сочетании с тем, что на собеседованиях с сотрудниками миграционной службы не говорилось о последнем из упомянутых выше событий, показания соседа создают впечатление, что они были даны "задним числом", а значит, это событие следует считать недоказанным. Сообщение о поджоге дома заявителей, по мнению миграционной службы, представляет небольшую доказательственную ценность, и даже если воспринимать это событие как факт, в деле нет указаний на то, кто конкретно мог это сделать. Утверждения первого заявителя о его политической деятельности подтверждаются видеозаписью политических дебатов, дата которых, по-видимому, была определена неправильно. Кроме того, об этом предполагаемом событии можно было бы упомянуть в самом начале разбирательства по вопросу о предоставлении убежища, и заявитель не привел достаточных объяснений, почему он этого не сделал. При таких обстоятельствах мы не согласны с выводом большинства судей о том, что представленная заявителями версия произошедшего "в целом заслуживает доверия".

7. Коротко говоря, мы приходим к выводу, что утверждения заявителей, содержащиеся в их представлениях властям Швеции по окончании первого этапа рассмотрения дела миграционной службой, не просто являлись необоснованными, но и негативно повлияли на убедительность их ходатайства о предоставлении убежища, особенно если говорить о событиях, которые предположительно произошли после 2008 года. Поэтому мы приходим к выводу, что заявители не доказали, что они подвергались преследованию со стороны третьих лиц после 2008 года, и мы не согласны с тем, что бремя доказывания и обязанность устранять любые сомнения относительно того, угрожает ли им опасность стать жертвами таких преследований в будущем, были возложены на государство-ответчика.

8. Поскольку стороны согласны с тем, что до 2008 года заявители подвергались преследованиям, мы считаем это фактом, но приходим к заключению, что с этого момента преследования прекратились и это совпало с прекращением деловых отношений заявителя с американскими войсками. В таких обстоятельствах жестокое обращение с заявителями в прошлом не может служить главным основанием для оценки того, угрожает ли им опасность стать жертвами преследования в будущем, а является одним из многих факторов, которые следует принимать во внимание.

9. Вопрос заключается в том, существует ли сегодня реальная опасность преследования заявителя какой-либо организацией в связи с прежней коммерческой деятельностью первого заявителя несмотря на то, что преследование заявителей прекратилось в 2008 году. Мы согласны с большинством судей в том, что общая ситуация в Ираке не требует приходить к выводу, будто она сама по себе чревата опасностью подвергнуться обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Таким образом, при определении наличия такой опасности нужно руководствоваться следующими факторами, касающимися личного положения заявителей ввиду того, что ранее первый заявитель оказывал услуги американским войскам:

(i) заявители подвергались преследованиям со стороны "Аль-Каиды" до тех пор, пока первый заявитель не прекратил деловые отношения с американцами в октябре 2008 года;

(ii) после этого каждый из заявителей оставался в г. Багдаде в течение двух - трех лет, не подвергаясь преследованиям.

10. Заявители указывали, что перед тем, как уехать из Ирака, они скрывались в г. Багдаде, переезжая с одного места на другое. Власти Швеции этого не оспаривали. Даже если заявители скрывались и благодаря этому избежали угроз со стороны "Аль-Каиды", они не утверждали, что в связи с деятельностью первого заявителя когда-либо поступали угрозы их остальным родственникам, двум дочерям, которые живут в г. Багдаде и не скрываются. В этих обстоятельствах мы не можем прийти к выводу, что преследование заявителей прекратилось только из-за того, что они скрывались в г. Багдаде и переезжали с места на место.

11. Первый заявитель утверждал, что он оказывал американцам строительные и транспортные услуги, работая на территории одной из их баз в г. Багдаде. Он не указал подробностей относительно того, в чем эти услуги заключались. Очевидно, что некоторым категориям лиц, сотрудничавшим с бывшими американскими войсками/многонациональными силами (по-видимому, в основном тем, кто продемонстрировал политическую или идеологическую близость с этими силами), по-прежнему угрожает опасность со стороны различных организаций (см. § 41 настоящего Постановления), однако сообщения об этом представляются не столь однозначными, когда речь идет о бывших независимых поставщиках услуг практического характера, не замеченных в идеологической близости. Поскольку в этих сообщениях описывается сохраняющаяся опасность некоторым подобным лицам, исходящая от "Аль-Каиды", можно предположить, что, если бы угрозы прекратились после того, как первый заявитель перестал оказывать услуги, ему и его семье уже не угрожала бы конкретно эта организация. Если говорить о других организациях, например об ИГИЛ, в постановлении приводятся некоторые сведения о ситуации в стране в контексте деятельности ИГИЛ на территории Ирака. Однако ни в одном из этих сообщений не сказано, что ИГИЛ чем-то отличается от "Аль-Каиды" в плане опасности преследования людей в г. Багдаде. Следовательно, по-видимому, в связи с деятельностью ИГИЛ заявителям также не угрожает опасность стать жертвами преследования.

12. Подводя итоги можно отметить, что между сторонами нет разногласий по поводу того, что заявители подвергались преследованиям со стороны "Аль-Каиды" до тех пор, пока первый заявитель не перестал оказывать услуги американским войскам в 2008 году. После того, как в 2008 году их перестали преследовать, заявители довольно долго оставались в г. Багдаде. Таким образом, жестокое обращение с ними в прошлом само по себе не может служить признаком, указывающий на существование опасности стать в будущем жертвой таких же преследований, как те, которым они подвергались ранее. Следовательно, доказать наличие в нынешних условиях реальной опасности подвергнуться жестокому обращению со стороны "Аль-Каиды" или какого-то другого объединения в случае возвращения в Ирак должны заявители. Они не смогли этого сделать. По этим причинам мы полагаем, что исполнение распоряжения о высылке заявителей в Ирак не приведет к нарушению статьи 3 Конвенции.

Особое мнение судьи Карла Ранзони

1. При всем уважении я не согласен с большинством судей в том, что выдворение заявителей в Ирак приведет к нарушению статьи 3 Конвенции. Я не могу согласиться ни с общими принципами, сформулированными в § 102 Постановления Большой Палаты Европейского Суда, ни с их последующим применением в настоящем деле.

Общие принципы

2. В §§ 77-105 Постановления Большой Палаты Европейского Суда изложены общие принципы, подлежащие применению в этой области. Существующая прецедентная практика Европейского Суда резюмирована правильно, хотя и не всегда в полном объеме. Так, в § 99 в разделе "Жестокое обращение в прошлом как признак, указывающий на существование опасности" в Постановлении опущена ссылка на дело "I. против Швеции" (Постановление Европейского Суда по делу "I. против Швеции" (I. v. Sweden) от 5 сентября 2013 г., жалоба N 61204/09), где Европейский Суд со ссылкой еще на несколько постановлений пришел к выводу (§ 62):

"...в случае, когда человек, который, как первый заявитель, ищет убежище и ссылается на то, что в прошлом он подвергался жестокому обращению, бесспорному или подкрепленному доказательствами, можно, тем не менее, ожидать, что он укажет на наличие существенных и конкретных оснований полагать, что по возвращении в родную страну ему будет угрожать опасность подвергнуться такому обращению снова, например, из-за политической деятельности просителя убежища, его принадлежности к группе, члены которой, как подтверждается сообщениями из надежных источников, постоянно подвергаются жестокому обращению со стороны властей, действующего ордера на арест или иных конкретных проблем с властями соответствующей страны".

Эти принципы имеют для меня важное значение при рассмотрении настоящего дела и оценке рассуждений большинства судей.

3. В Постановлении по настоящему делу Большая Палата Европейского Суда, сославшись на положения и принципы Квалификационной директивы Европейского союза (см. § 100 настоящего Постановления) и документы УВКБ (см. § 101 настоящего Постановления), сделала в § 102 следующее заявление, никак его не объяснив:

"Европейский Суд считает факт жестокого обращения в прошлом существенным признаком наличия реальной опасности того, что заявитель подвергнется обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции, в будущем, в случаях, когда заявитель выдвинул в целом непротиворечивую и заслуживающую доверия версию произошедшего, которая соответствует сведениям об общей ситуации в стране, полученным из надежных и объективных источников. При таких обстоятельствах устранять любые сомнения относительно того, существует ли такая опасность, должно государство-ответчик".

4. На первый взгляд кажется неясным, что именно хотело сделать большинство судей: отразить принципы, закрепленные в существующей прецедентной практике, или установить новые принципы. Далее по тексту Постановления из тщательного анализа различных критериев и практики их применения становится понятно, что в этом важнейшем § 102 оно установило новые принципы, не приведя для этого достаточных оснований.

5. Эти новые общие принципы главное, что внушает мне тревогу. Во-первых, в настоящего Постановлении не поясняется динамика их развития. Во-вторых, они, на мой взгляд, представляют собой несбалансированную и фрагментарную смесь существующей прецедентной практики и других источников международного права. Кроме того, они недостаточно ясны и неубедительны, а значит, из них не может вытекать полезных указаний ни для внутригосударственных органов власти при решении непростой задачи произвести оценку по делам о предоставлении убежища, ни для самого Европейского Суда, когда от него согласно статье 3 Конвенции требуется произвести свою собственную оценку. В-третьих, под заголовком "Жестокое обращение в прошлом как признак, указывающий на существование опасности" в этих принципах непоследовательно и, по крайней мере на мой взгляд, неудовлетворительно смешиваются такие разные элементы, как бремя доказывания, убедительность и последствия жестокого обращения в прошлом. В-четвертых, если принять во внимание уже существующую прецедентную практику, можно обойтись и без формулирования новых принципов.

6. Ниже я прокомментирую четыре выражения, использованных в § 102 настоящего Постановления, которые, на мой взгляд, вызывают больше всего проблем: жестокое обращение в прошлом, существенный признак, в целом и сомнения.

7. Жестокое обращение в прошлом. В Постановлении не поясняется, какое "жестокое обращение" в прошлом требуется для того, чтобы оно указывало на существование опасности подвергнуться жестокому обращению в будущем. Значит ли это, что для этих целей достаточно любого жестокого обращения, даже если оно не достигает порогового уровня применения статьи 3 Конвенции? Как мне кажется, только такое жестокое обращение в прошлом, которое нарушает требования статьи 3 Конвенции, в принципе может оправдывать вывод о наличии опасности подвергнуться жестокому обращению сопоставимой тяжести в будущем. В любом случае нельзя считать, что существование этой опасности определяется только жестоким обращением в прошлом.

Далее, в § 102 настоящего Постановления ничего не говорится о том, какие наступают последствия, когда между жестоким обращением и определением того, существует ли опасность в будущем, прошло много времени. В связи с этим возникает вопрос: можно ли считать достаточно существенным признаком жестокого обращения в будущем жестокое обращение, которое имело место, скажем, за пять или даже за 10 лет до подачи ходатайства о предоставлении убежища?

8. Существенный признак. Прежде всего совершенно неясно и нигде в Постановлении не поясняется, откуда взялось выражение "существенный". Термин "признак", по-видимому, навеян пунктом 4 статьи 4 Квалификационной директивы Европейского союза (см. § 100 настоящего Постановления), который предусматривает:

"Тот факт, что заявитель уже подвергался преследованиям, ему уже причинялся тяжкий вред или поступали прямые угрозы такого преследования или вреда, является серьезным признаком наличия у заявителя обоснованных опасений стать жертвой преследования или реальной угрозы причинения ему тяжкого вреда, за исключением случаев, когда существуют веские основания полагать, что подобное преследование или серьезный вред более не повторятся".

Однако в этой директиве говорится не о существенном признаке, а всего лишь о серьезном признаке. Почему же в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда без всяких объяснений используется термин "существенный"? Кстати, это различие в формулировках изменяет или как минимум запутывает стандарты Европейского союза, где в основе серьезного признака сохраняющейся реальной опасности лежит преследование и причинение серьезного вреда в прошлом.

Возможно, термин "существенный" взят из Постановления Европейского Суда по делу "R.J. против Франции" (от 19 сентября 2013 г., жалоба N 10466/11), отсылка к которому сформулирована в § 99 настоящего Постановления следующим образом: "Европейский Суд пришел к выводу, что властям государства-ответчика не удалось убедительно опровергнуть существенную презумпцию обращения, нарушающего требования статьи 3 Конвенции". Однако в деле "R.J. против Франции" Европейский Суд признал наличие существенной презумпции исходя исключительно из достоверности жестокого обращения и причинения телесных повреждений в прошлом, зафиксированных в медицинской справке. Аналогичный подход Европейский Суд применил и в деле "R.C. против Швеции" (Постановление Европейского от 9 марта 2010 г., жалоба N 41827/07). В том деле также использовался термин "существенный", но опять же лишь в качестве характеристики предположения о том, что телесные повреждения, которые отмечались в медицинской справке, стали следствием жестокого обращения (в прошлом) (предположительно со стороны властей). Ни в деле "R.J. против Франции", ни в деле "R.C. против Швеции" Европейский Суд не приходил к выводу, что жестокое обращение в прошлом порождает существенную презумпцию или является существенным признаком жестокого обращения с просителем убежища в будущем после его возвращения в страну своего происхождения.

Таким образом, прецедентная практика Европейского Суда не дает оснований, оправдывающих использование термина "существенный признак" для определения того, как жестокое обращение в прошлом связано с опасностью подвергнуться жестокому обращению в будущем.

9. В целом непротиворечивая и заслуживающая доверия версия. На мой взгляд, выдвинутая просителем убежища версия того, что произошло (в прошлом), должна быть непротиворечивой и заслуживающей доверия, недостаточно, чтобы она была непротиворечивой и заслуживающей доверия в целом. В нескольких постановлениях Европейский Суд указывал, что в случае появления сомнений в правдивости утверждений просителя убежища тот должен предоставить удовлетворительное объяснение предполагаемых несоответствий (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции" (F.G. v. Sweden), жалоба N 43611/11, § 113, ECHR 2016, и другие постановления и решения, на которые оно ссылается). Однако для истолкования сомнений в пользу просителя убежища важно, чтобы его утверждения были последовательными и непротиворечивыми и оставались в основе своей неизменными на протяжении всего разбирательства по вопросу о предоставлении убежища. Конечно, если несколько неправдоподобными в изложении заявителя представляются только отдельные детали, это необязательно лишает утверждения заявителя общей убедительности в целом. Именно это отмечает Большая Палата Европейского Суда в § 93 настоящего Постановления (последнее предложение), хотя и добавляя, без каких-либо объяснений, слово "общую". Однако это дополнение не подкрепляется ни ссылкой на Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands) (жалоба N 2345/02, § 53, ECHR 2005-VI), ни mutatis mutandis ссылкой на Постановление Европейского Суда по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland) (от 26 июля 2005 г., жалоба N 38885/02, §§ 154-155); ни в одном из этих двух Постановлений термин "общая" не используется.

В связи с этим возникает вопрос, откуда взялось слово "общая", которое употребляется в § 102 настоящего Постановления Большой Палаты Европейского Суда. Ни прецедентная практика Европейского Суда, ни Квалификационная директива Европейского союза, ни документы УВКБ не указывают на то, что версия, выдвинутая просителем убежища, должна обладать просто общей последовательностью и/или убедительностью. Выражение "общая убедительность" в подпункте "е" пункта 5 статьи 4 Директивы не является весомым основанием, так как оно касается не доверия к версии (по-немецки Glaubhaftigkeit), а доверия к личности просителя убежища (по-немецки Glaubwurdigkeit). Это два разных понятия.

Кроме того, пункт 5 статьи 4 Директивы, по-видимому, относится к условиям, при которых утверждения заявителя не требуют подтверждения, и одно из этих условий гласит:

"(с) утверждения заявителя признаны непротиворечивыми и правдоподобными и соответствуют имеющейся по его делу информации конкретного и общего характера".

По-видимому, выражение "в целом непротиворечивая и заслуживающая доверия версия" используется большинством судей для того, чтобы снизить порог убедительности и как можно скорее переложить бремя доказывания на государство-ответчика. Я не могу согласиться с данным подходом, последствия которого можно наблюдать в § 114 настоящего Постановления. Несмотря на то, что утверждения заявителей относительно периода времени с 2008 года привели к появлению серьезных сомнений и в некоторых отношениях являются не обоснованными и последовательными, а противоречивыми, их, тем не менее, назвали в целом последовательными и заслуживающими доверия. Согласно вновь установленным принципам и ввиду того, что они соответствуют "сведениям об общей ситуации в стране, полученным из надежных и объективных источников" (см. § 102 настоящего Постановления), большинство судей сочло это достаточным, чтобы переложить бремя доказывания на государство-ответчика. Я не могу согласиться с такими рассуждениями.

10. По поводу понятия "надежные и объективные источники" и его толкования тоже можно было бы сделать кое-какие замечания, но в данном контексте я воздержусь от дальнейших комментариев по этому вопросу.

11. Последний термин, который я хотел бы обсудить, - это требование, согласно которому государство обязано устранять любые сомнения: если из-за сниженных требований к убедительности бремя доказывания переходит так быстро, кажется почти невозможным, что государства смогут устранить любые сомнения. На мой взгляд, большинство судей установило очень проблематичные принципы и возложило на государства-участников тяжкое бремя (доказывания).

В принципе я мог бы поддержать это требование, но лишь при соблюдении следующих условий, если:

(a) проситель убежища выдвинул непротиворечивую и заслуживающую доверия версию произошедшего, свидетельствующую о жестоком обращении с ним в прошлом, которое попадает под действие статьи 3 Конвенции;

(b) эта версия соответствует сведениям о ситуации в стране, полученным из надежных и объективных источников, и содержит серьезные признаки реальной угрозы подвергнуться такому обращению в будущем;

(c) проситель убежища привел существенные и конкретные основания полагать, что угроза подвергнуться такому обращению снова всё еще сохраняется (см. в этом контексте упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "I. против Швеции", § 62).

При таких обстоятельствах устранять всякие сомнения относительно того, существует ли подобная опасность, должно государство. Данный подход соответствовал бы нашей прецедентной практике (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "F.G. против Швеции", § 120, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 129, ECHR 2008).

Однако в контексте применения принципов, сформулированных в § 102 настоящего Постановления, нужно было бы предусмотреть менее строгое требование, чем требование устранять всякие сомнения. Например, Европейский Суд мог бы вновь обратиться к Квалификационной директиве Европейского союза, пункт 4 статьи 4 которой предусматривает возможность опровержения серьезной презумпции, если "существуют веские основания полагать, что такое преследование или серьезный вред более не повторятся". Аналогичный подход был бы в настоящем деле более уместен.

12. В этих обстоятельствах я не могу согласиться с принципами, сформулированными большинством судей в § 102 настоящего Постановления.

Применение вышеизложенных общих принципов

13. Даже если применить все вышеизложенные принципы, моя собственная оценка, в отличие от оценки большинства судей, не приводит к выводу о потенциальном нарушении статьи 3 Конвенции в случае выдворения заявителей в Ирак. В этом смысле я согласен с совместным особым мнением своих коллег Хелены Ядерблом, Валериу Грицко, Дмитрия Дедова, Йона Фридрика Кьёлбро, Габриель Куцко-Штадльмайер и Алёны Полачковой, и мне нечего к нему добавить.