Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2016 г. Дело "Олейник (Oleynik) против Российской Федерации" (Жалоба N 23559/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Олейник (Oleynik)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 23559/07)

Постановление Суда

Страсбург, 21 июня 2016 г.

По делу "Олейник против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелены Келлер,

Йоханнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Пере Пастора Вилановы, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 31 мая 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 23559/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Николаевичем Олейником (далее - заявитель) 19 марта 2007 г.

2. Интересы заявителя представляла О.А. Гнездилова, адвокат, практикующая в г. Воронеже. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался, в частности, на то, что он подвергся обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, со стороны сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, что он был задержан ее сотрудниками и негласно удерживался в здании, в котором находился указанный государственный орган, в течение 15 часов, что нарушало статью 5 Конвенции, а также что его телефонные переговоры прослушивались в нарушение статьи 8 Конвенции.

4. 14 января 2013 г. вышеуказанные жалобы заявителя были коммуницированы властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году и проживает в г. Ртищево Саратовской области.

6. Заявитель, работавший милиционером, пытался вымогать взятку у некоего В. Тот пожаловался на заявителя в Федеральную службу безопасности Российской Федерации (далее - ФСБ России), сотрудники которой начали расследование с целью сбора доказательств вины заявителя. В ходе встреч заявителя с В. последний записывал разговоры с заявителем на кассету при помощи спрятанного в одежде магнитофона. Первая аудиозапись была сделана потерпевшим по собственной инициативе. Последующие разговоры потерпевший записывал по указанию сотрудников ФСБ России.

А. Предполагаемое жестокое обращение и предварительное расследование по факту жестокого обращения

1. Предполагаемое жестокое обращение

7. 3 февраля 2006 г. заявитель был задержан сотрудниками ФСБ России по подозрению в совершении вышеописанного мошенничества. Задержание произошло в здании государственной школы, в которой работала супруга заявителя, в тот момент, когда потерпевший передавал заявителю деньги. При задержании присутствовали несколько человек, в том числе супруга заявителя (О.), директриса школы (К.), потерпевший (В.) и понятые (М. и Г.).

8. После этого заявителя доставили в Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Саратовской области (далее - УФСБ России по Саратовской области). По его словам, он провел в здании УФСБ России по Саратовской области бульшую часть ночи и не видел какого-либо документа о заключении заявителя под стражу. Заявитель также утверждал, что безрезультатно просил предоставить ему адвоката.

9. Кроме того, по словам заявителя, во время содержания под стражей сотрудники ФСБ России жестоко избивали его с целью заставить дать признательные показания.

10. 4 февраля 2006 г., после освобождения, заявитель обратился в больницу за медицинской помощью. В материалах дела содержалась следующая информация:

- согласно выписке из медицинской карты, составленной 4 февраля 2006 г., у заявителя были выявлены гематомы на лице и в области грудной клетки, ушиб грудной клетки, переломов в ходе рентгеноскопии не обнаружено;

- согласно медицинскому заключению, подготовленному 6 февраля 2006 г. врачом С., заявитель обратился 4 февраля 2006 г. к врачу, который констатировал у него гематомы в области грудной клетки, на шее, лбу, левом предплечье и левой кисти.

2. Предварительное расследование по жалобе на жестокое обращение

11. 5 февраля 2006 г. заявитель подал жалобу в Военную прокуратуру Саратовского гарнизона, ходатайствуя о возбуждении уголовного дела по факту жестокого обращения с ним в здании УФСБ России по Саратовской области. В жалобе он описал обстоятельства дела следующим образом:

- он подвергся жестокому обращению со стороны двух сотрудников ФСБ России 3 и 4 февраля с 18.00 до 5.00;

- его были кулаками и пластиковой бутылкой, наполненной водой, в область груди, головы (в лоб и затылок), а также на уровне поясницы, ног и бедер, а также в предплечья; один из сотрудников ФСБ России толкнул его на землю, заломив ему руку, и уперся коленом ему в горло, вызывая тем самым удушение; тот же сотрудник ФСБ России затем поднял его на ноги и разрешил ему сесть, после чего продолжил избиение; далее он же взял заявителя за край воротника его одежды и, притягивая к себе, душил его;

- к 5.00 заявителю разрешили покинуть здание УФСБ России по Саратовской области, его посадили в машину возле сервисного центра и приказали вернуться к полудню; затем он уехал к себе домой спать, а проснувшись, обратился в больницу.

12. 25 февраля 2006 г. заместитель военного прокурора Саратовского гарнизона вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ России, сославшись на следующие положения законодательства:

- часть вторую статьи 14 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) ввиду того, что обжалованное деяние является малозначительным и не требует возбуждения уголовного дела;

- часть первую статьи 38 УК РФ, поскольку вред был причинен в результате правомерного применения силы представителями государства.

В постановлении были приведены следующие мотивы:

- заявитель сопротивлялся задержанию, что вынудило сотрудников ФСБ России надеть на него наручники;

- полковник С. на допросе пояснил, что 3 февраля 2006 г. он вместе с другими сотрудниками ФСБ России и прокуратуры Саратовской области участвовал в задержании заявителя. Ввиду сопротивления, оказанного заявителем, они были вынуждены прибегнуть к силе и надеть на него наручники, затем заявитель был доставлен в здание УФСБ России по Саратовской области, где он был допрошен сотрудниками ФСБ России и прокуратуры. Он также настаивал, что утверждения о жестоком обращении не соответствовали действительности;

- телесные повреждения, обнаруженные у заявителя, были причинены при неустановленных обстоятельствах, не имеющих отношения к задержанию заявителя.

13. Заявитель обжаловал указанное постановление в судебном порядке. Он жаловался среди прочего на незаконность заключения под стражу на срок 15 часов после задержания 3 февраля 2006 г. Саратовский гарнизонный военный суд 5 июня 2007 г. оставил жалобу заявителя без удовлетворения. Заявитель подал кассационную жалобу.

14. 14 августа 2007 г. Приволжский окружной военный суд оставил без изменения обжалованное решение, отметив в мотивировочной части, что:

- заявитель был признан виновным в совершении мошенничества на основании приговора, вступившего в законную силу;

- следовательно, заявитель лишился права обжалования в судебном порядке решений прокурора, принятых в рамках соответствующего производства по уголовному делу, поскольку в противном случае действия заявителя по обжалованию могли бы привести к пересмотру вступившего в законную силу решения суда;

- в случае необходимости заявитель мог обжаловать обвинительный приговор, вынесенный в отношении него, в надзорном порядке, изложив в жалобе доводы, опираясь на которые, он оспаривал постановление прокурора.

15. Тем временем, 24 августа 2006 г., прокурор Уральского военного округа отменил постановление от 25 февраля 2006 г. (см. § 12 настоящего Постановления) и вынес постановление о направлении уголовного дела для дополнительного расследования.

16. 25 октября 2006 г. заместитель прокурора Саратовского гарнизона вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по тем же основаниям, которые были указаны в постановлении от 25 февраля 2006 г. В своем постановлении заместитель прокурора процитировал показания полковника С., которые были идентичны показаниям, приведенным в последнем постановлении. Однако в своих более поздних показаниях полковник добавил, что его сотрудники отпустили заявителя домой около 4 часов утра (4 февраля 2006 г.).

В. Производство по уголовному делу в отношении заявителя

17. 6 октября 2006 г. Ртищевский районный суд Саратовской области признал заявителя виновным в совершении мошенничества и назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на два года. Среди доказательств, на которых суд основывал свой приговор, фигурировали:

- показания потерпевшего В. и свидетелей, которые были очевидцами того, как заявитель требовал деньги, и как происходила передача денег;

- протоколы конфискации банкнот, полученных заявителем от В., номера которых были предварительно переписаны сотрудниками ФСБ России;

- дополнительно фонограммы разговоров между подсудимым и потерпевшим, которые, по мнению суда, подтверждали предъявленные заявителю обвинения.

18. Заявитель обжаловал приговор в кассационном порядке. Среди прочего он возражал против признания фонограмм допустимым доказательством. 26 декабря 2006 г. Саратовский областной суд оставил кассационную жалобу без удовлетворения. По вопросу о допустимости доказательств суд отметил, что:

- обжалованный приговор основывался на совокупности доказательств, подтверждавших обвинения, в том числе на фонограммах разговоров;

- эти фонограммы были получены в ходе "оперативного эксперимента", соответствующего требованиям законодательства об оперативно-розыскной деятельности.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Положения, относящиеся к жалобе на нарушение статьи 3 Конвенции

19. Положения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) о доследственной проверке, возбуждении уголовного дела и судебном порядке рассмотрения жалоб, поданных в порядке, установленном статьей 125 УПК РФ, на решения следственных органов изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015.N 6 (примеч. редактора).), § 99).

20. В соответствии с частью второй статьи 14 УК РФ не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного указанным кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности.

21. В соответствии с частью первой статьи 38 УК РФ не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер.

В. Положения, относящиеся к жалобе на нарушение статьи 8 Конвенции

22. Соответствующие положения о проведении оперативно-розыскных мероприятий изложены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Быков против Российской Федерации" (Bykov v. Russia) от 10 марта 2009 г., жалоба N 4378/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 6 (примеч. редактора).), § 56).

23. В Определении от 17 июля 2007 г. N 597-О-О* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дахкуряна Сурена Николаевича на нарушение его конституционных прав частями второй и четвертой статьи 8 и частью третьей статьи 11 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"" (примеч. переводчика).) Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел вопрос о соответствии Конституции Российской Федерации статей 8 и 11 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" (N 144-ФЗ* (* Имеется в виду Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (примеч. переводчика).)).

Анализируя переданное на его рассмотрение дело, Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что в данном деле потерпевшая лично осуществила и передала в орган, проводящий оперативно-розыскную деятельность, аудиозапись своих переговоров с заявителем, огласив таким образом их содержание по собственному волеизъявлению.

По правовым вопросам Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что:

- по смыслу названного Федерального закона, применение технических средств, в том числе аудиозаписи, осуществляется в рамках общего порядка проведения оперативно-розыскных мероприятий и само по себе не предопределяет необходимость вынесения о том специального судебного решения;

- такое судебное решение признается обязательным условием для проведения отдельных оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина, а не для фиксации их хода и результатов.

При таких обстоятельствах Конституционный Суд Российской Федерации счел, что отсутствуют основания полагать, что конституционные права заявителя были нарушены оспариваемыми им положениями Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", и указал, что проверка законности проведения соответствующего оперативно-розыскного мероприятия и использования его результатов при принятии решений по уголовному делу относится к ведению судов общей юрисдикции.

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

24. Заявитель жаловался на то, что сотрудники ФСБ России задержали его и негласно удерживали в здании, в котором располагался указанный государственный орган, в течение 15 часов. Заявитель сослался на статью 5 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...".

А. Доводы сторон

25. Власти Российской Федерации не согласились с жалобой заявителя и утверждали, что отсутствовали данные, подтверждавшие, что во время нахождения в здании УФСБ России по Саратовской области 3 и 4 февраля 2006 г. заявитель был лишен свободы. Власти Российской Федерации сослались на:

- отсутствие в материалах дела заявителя какого-либо протокола, датированного указанным периодом;

- тот факт, что заявитель не имел в тот период какого-либо процессуального статуса, поскольку уголовное дело в отношении него было возбуждено лишь 11 февраля 2006 г.

26. Власти Российской Федерации отметили также, что заявитель не обжаловал в судебном порядке постановления заместителя военного прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела по сообщению о незаконном лишении свободы, хотя статья 125 УПК РФ позволяла сделать это.

27. По мнению заявителя, для того, чтобы определить, был ли он лишен свободы по смыслу статьи 5 Конвенции, следовало отталкиваться от конкретной ситуации, а не формальных критериев. Он пояснил, что:

- отсутствие протокола задержания, на что указывали власти Российской Федерации, никоим образом не доказывало, что задержания не было;

- наоборот, если вспомнить Постановление Европейского Суда по делу "Хадисов и Цечоев против Российской Федерации" ((Khadisov and Tsechoyev v. Russia) от 5 февраля 2009 г., жалоба N 21519/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 4 (примеч. редактора).), § 148), данный факт сам по себе нужно считать очень серьезным нарушением, поскольку это является возможностью для лиц, ответственных за лишение свободы, скрыть свою причастность к преступлению, уничтожить следы преступления, избежать ответственности за дальнейшую судьбу задержанного;

- заявитель остался в здании УФСБ России по Саратовской области по причине того, что следователь допрашивал его об обстоятельствах совершенного правонарушения.

Принимая во внимание критерии, выработанные в прецедентной практике Европейского Суда, заявитель утверждал, что он был лишен свободы.

28. Наконец, заявитель считал, что он надлежащим образом оспорил данное нарушение во внутригосударственных судах, доведя информацию о своей жалобе до сведения суда. Соответственно, 5 июня 2007 г. суд оставил его жалобу без удовлетворения, не рассмотрев ее по существу, обосновав свое решение тем, что обвинительный приговор, вынесенный в отношении заявителя, вступил в законную силу.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

29. В той мере, в которой власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не обжаловал в судебном порядке постановления заместителя военного прокурора, Европейский Суд указывает на то, что в своей жалобе на постановление от 25 февраля 2006 г. заявитель настаивал на своей жалобе на незаконность заключения под стражу. Тем не менее эта жалоба не была рассмотрена по существу судами Российской Федерации (см. § 13 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд считает, что возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

30. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что не установлено каких-либо иных оснований для признания жалобы неприемлемой. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

31. Европейский Суд напоминает прежде всего, что статья 5 Конвенции гарантирует основное право на свободу и безопасность. Это право имеет первоочередное значение в "демократических обществах" по смыслу Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассанидзе против Грузии" (Aссanidze v. Georgia), жалоба N 71503/01, § 169, ECHR 2004-II).

32. При определении того, было ли лицо "лишено свободы" в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции, за отправную точку берется конкретная ситуация этого лица, а также учитывается целый ряд критериев, таких как вид, срок, последствия и порядок применения рассматриваемой меры. Между ограничением и лишением свободы имеются лишь небольшие различия в степени и интенсивности, но не в сути и характере (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гуццарди против Италии" (Guzzardi v. Italy) от 6 ноября 1980 г., §§ 92 и 93, Series A, N 39, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Остин и другие против Соединенного Королевства" (Austin and Others v. United Kingdom), жалобы NN 39692/09, 40713/09 и 41008/09, § 57, ECHR 2012).

33. Европейский Суд напоминает, что в подпунктах "а"-"f" пункта 1 статьи 5 Конвенции содержится исчерпывающий список допустимых оснований лишения свободы, и лишение свободы является незаконным, если оно не подпадает под эти основания. Когда речь идет о "законности" заключения под стражу, в том числе о соблюдении "порядка, установленного законом", Конвенция отсылает главным образом к внутригосударственному законодательству и закрепляет обязательство соблюдать материальные и процессуальные нормы законодательства. Однако соблюдения внутригосударственного законодательства недостаточно: пункт 1 статьи 5 Конвенции требует дополнительно, чтобы любое лишение свободы соответствовало цели защиты лица от произвола (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "А. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom) от 19 февраля 2009 г., жалоба N 3455/05, §§ 162-164, и Постановление Европейского Суда по делу "Халикова против Азербайджана" (Khalikova v. Azerbaijan) от 22 октября 2015 г., жалоба N 42883/11, §§ 98-99).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

34. В настоящем деле Европейский Суд отмечает противоречие между, с одной стороны, утверждением заявителя о том, что он стал жертвой непризнаваемого заключения под стражу (см. § 27 настоящего Постановления), и, с другой стороны, позицией властей Российской Федерации, согласно которой отсутствие протоколов свидетельствовало о том, что не имели места задержания и заключения под стражу (см. § 26 настоящего Постановления).

35. В этой связи Европейский Суд подчеркивает, что стороны не оспаривали, что после оперативного эксперимента заявитель последовал за сотрудниками ФСБ России в здание УФСБ России по Саратовской области (см. § 12 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что, по словам заявителя, он вошел в здание 3 февраля 2006 г., примерно в 18.00 (см. § 11 настоящего Постановления). Эта информация не оспаривалась властями Российской Федерации и подтверждается решением об отказе в возбуждении уголовного дела от 25 октября 2006 г. (см. § 16 настоящего Постановления). Из этого постановления следует, что заявителя допрашивали в здании УФСБ России по Саратовской области, после чего он был отпущен на свободу 4 февраля 2006 г., около 4.00. Таким образом, следует констатировать, что заявитель оставался в здании УФСБ России по Саратовской области в течение указанного периода, находясь под контролем сотрудников ФСБ России. Следовательно, власти Российской Федерации должны были предоставить объяснения относительно того, что происходило в данный период в указанном здании.

36. Европейский Суд отмечает, что согласно пояснениям полковника С., изложенным в постановлениях от 25 февраля и 25 октября 2006 г. (см. §§ 12 и 16 настоящего Постановления), заявитель был доставлен в здание УФСБ России по Саратовской области, где он был допрошен сотрудниками ФСБ России и прокуратуры. Власти Российской Федерации не опровергли эту информацию и не предоставили почасового отчета о том, что происходило в здании. При данных обстоятельствах Европейский Суд признал правдоподобной версию заявителя, согласно которой после допроса относительно обстоятельств совершенного преступления он не мог свободно уйти.

37. Таким образом, поскольку власти Российской Федерации не предоставили убедительных и уместных доказательств в поддержку своей версии событий, и учитывая последовательность и правдоподобность версии, изложенной заявителем, Европейский Суд считает, что заявитель оставался в здании УФСБ России по Саратовской области и стал жертвой лишения свободы по крайней мере в период с 18.00 3 февраля 2006 г. до 4.00 следующего дня.

38. Между тем власти Российской Федерации, судя по всему, придавали значение факту отсутствия протокола, который подтверждал бы процессуальный статус заявителя в этот период. Данный довод не является для Европейского Суда убедительным. Напротив, по мнению Европейского Суда, отсутствие протокола задержания должно рассматриваться как признак непризнаваемого заключения под стражу, которое является полным отрицанием гарантий, которыми должно пользоваться лицо, лишенное свободы, и крайне серьезным нарушением статьи 5 Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии" (El-Masri v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 39630/09, § 237, ECHR 2012, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, § 104, ECHR 1999-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia) от 9 ноября 2006 г., жалоба N 69480/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 122, ECHR 2006-XIII (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia) от 9 марта 2006 г., жалоба N 59261/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), § 87, ECHR 2006-III).

39. Следовательно, Европейский Суд констатирует, что заключение под стражу, которому подвергся заявитель в период с 3 до 4 февраля 2006 г., не было "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. При данных обстоятельствах Европейскому Суду не требовалось выяснять, преследовало ли заключение под стражу одну из целей, предусмотренных в указанной статье Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации", §§ 86-89). Таким образом, Европейский Суд делает вывод, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

40. Заявитель утверждал, что сотрудники ФСБ России жестоко избили его сразу после задержания в здании, занимаемом указанным ведомством. Кроме того, он жаловался на отсутствие эффективного расследования по его жалобе.

Заявитель сослался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы стороны

41. Власти Российской Федерации возражали против жалобы заявителя. По их утверждению, предполагаемого жестокого обращения не было. Они пояснили свою позицию тем, что:

- в материалах уголовного дела отсутствовали доказательства того, что имело место жестокое обращение со стороны сотрудников ФСБ России;

- в материалах уголовного дела отсутствовали доказательства того, сотрудники ФСБ применяли к заявителю силу во время задержания, и отсутствовали доказательства наличия повреждений на теле заявителя;

- в период с 3 по 4 февраля 2006 г. заявитель не находился под контролем государственных органов, поскольку ФСБ России не задерживало его и не заключало под стражу;

- соответственно, следует признать, что все повреждения, выявленные в гражданской больнице, были причинены заявителю при неустановленных обстоятельствах, не связанных с задержанием.

42. Что касается процессуальных гарантий, власти Российской Федерации отметили, что:

- заявитель незамедлительно был проинформирован о своих правах, как указано в протоколе осмотра места происшествия;

- его информированность подтверждает его подпись под данным протоколом;

- заявитель, в частности, был ознакомлен со своим правом не свидетельствовать против себя самого.

В отношении доступа к медицинской помощи власти Российской Федерации подчеркнули, что в материалах дела отсутствовали документы, позволявшие сделать вывод о том, что заявителю было отказано в оказании медицинской помощи.

По поводу предоставления адвоката власти Российской Федерации отметили, что заявителя представлял с 11 февраля 2006 г. адвокат Г., которого он сам выбрал.

43. Таким образом, власти Российской Федерации придерживались мнения о том, что расследование по сообщению о жестоком обращении характеризовалось требуемой эффективностью. Власти государства-ответчика отметили, что заявитель, воспользовавшись своим правом обжалования постановлений об отказе от возбуждения уголовного дела от 25 февраля и 29 сентября 2006 г., подал в суд несколько жалоб, которые были оставлены без удовлетворения.

44. Заявитель, в свою очередь, утверждал, что 3 февраля 2006 г., до задержания сотрудниками ФСБ России, у него не было телесных повреждений, соответственно на следующий день, 4 февраля 2006 г., когда заявителя отпустили на свободу, эти повреждения были зафиксированы врачом.

По словам заявителя, во время незаконного содержания под стражей он был лишен каких-либо процессуальных гарантий, а именно:

- заявителя не ознакомили с его правами;

- ему не предоставили возможность сообщить близким о его задержании;

- у него отсутствовал доступ к адвокату и медицинской помощи;

- у него появилась возможность обратиться к врачу лишь после освобождения.

45. Заявитель подчеркивал, что расследование, проведенное по его жалобе на жестокое обращение, поданное 5 февраля 2006 г., не было эффективным в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, касающейся статьи 3 Конвенции. По словам заявителя:

- уголовное дело так и не было возбуждено;

- ему не был обеспечен доступ к материалам доследственной проверки, а ее материалы позднее были уничтожены;

- в ходе доследственной проверки появлению телесных повреждений не было дано никакого объяснения.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

46. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что не установлено каких-либо иных оснований для признания ее неприемлемой. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(а) Предполагаемое жестокое обращение

(i) Общие принципы

47. Европейский Суд повторяет, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она запрещает в абсолютной форме пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств дела и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Жестокое обращение должно достигать минимального уровня жестокости, чтобы попасть в сферу применения статьи 3 Конвенции. Требования расследования и несомненные сложности, связанные с борьбой против преступности, не могут оправдать ограничения гарантированной защиты физической неприкосновенности человека (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., §§ 38-40, Series A, N 336, и Постановление Европейского Суда по делу "Олег Никитин против Российской Федерации" (Oleg Nikitin v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 36410/02* (*См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 46).

48. Европейский Суд напоминает, что заключенные под стражу лица находятся в уязвимом положении, и государственные органы обязаны защищать этих лиц. Соответственно, если лицо заключили под стражу в хорошем состоянии здоровья, а при освобождении у него обнаруживаются телесные повреждения, на власти государства-ответчика возлагается обязательство предоставить правдоподобные объяснения, каким образом были причинены данные телесные повреждения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Олег Никитин против Российской Федерации", § 44). В отсутствие таких объяснений Европейский Суд может сделать неблагоприятные для властей государства-ответчика выводы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Эль-Масри против Македонии", § 152, Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 102).

49. При оценке доказательств Европейский Суд обычно использует стандарт доказывания "вне всяких разумных оснований для сомнений" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 160, Series A, N 25). Однако такое доказывание может быть следствием существования достаточно веских, четких и последовательных выводов или неопровержимых презумпций относительно фактических обстоятельств дела. Когда обстоятельства дела в целом или в части известны лишь представителям государства, как в случае нахождения под их контролем лица, заключенного под стражу, любые травмы или смерть, причиненные в период нахождения этого лица под стражей, дают основания для веских презумпций относительно фактических обстоятельств (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

50. Европейский Суд отмечает, что позиции сторон по вопросу о том, где заявителю были причинены телесные повреждения, разошлись: заявитель утверждал, что ему были причинены травмы, когда он находился под контролем ФСБ России, но власти Российской Федерации с этим не соглашались.

51. Европейский Суд отмечает, во-первых, что по завершении оперативного эксперимента по передаче денег заявитель был доставлен в здание Управления ФСБ России по Саратовской области, где он оставался до следующего дня (см. §§ 25, 36 и 39 настоящего Постановления). Во-вторых, по словам заявителя, не оспаривавшимися властями Российской Федерации, у заявителя не было травм до его задержания (см. §§ 41 и 44 настоящего Постановления). С другой стороны, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не спорили и с фактом наличия на теле заявителя повреждений, зафиксированных 4 февраля 2006 г. в гражданской больнице по прошествии нескольких часов после того, как сотрудники ФСБ России освободили его (см. § 41 настоящего Постановления). Наконец, установлено, что после задержания заявитель оставался под контролем представителей государства как минимум 10 часов (см. § 37 настоящего Постановления).

52. Следовательно, власти Российской Федерации были обязаны предоставить правдоподобные объяснения, каким образом данные телесные повреждения были причинены.

53. Европейский Суд обращает внимание на то, что версия событий, представленная властями Российской Федерации, заключалась в том, что телесные повреждения были причинены при неустановленных обстоятельствах, не связанных с задержанием. Сопоставляя эту версию с версией заявителя, Европейский Суд признает последнюю более убедительной. Действительно, заявитель предоставил подробное изложение с детальным описанием того, как происходило жестокое обращение, а также медицинские доказательства, подтверждавшие его версию. Европейский Суд также считает весомым тот факт, что заявитель обратился в больницу для обследования в тот же день, в который он был освобожден (см., a contrario* (* A contrario (лат.) - доказывать от противного. В логике это метод доказательства, заключающийся в доказательстве невозможности положения, противоречащего доказываемому (примеч. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Топорков против Российской Федерации" (Toporkov v. Russia) от 1 октября 2009 г., жалоба N 66688/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 4 (примеч. редактора).), § 44, в котором заявитель обратился с просьбой о медицинском обследовании лишь по прошествии шести дней). Кроме того, заявитель изложил почасовую хронологию событий, и власти Российской Федерации ее не оспаривали.

54. Европейский Суд отмечает, что органы власти Российской Федерации не провели расследования по жалобе заявителя, хотя она и была небезосновательной (см. § 66 настоящего Постановления).

55. Кроме того, выбранная в конечном счете версия также не была тщательно расследована (см. § 67 настоящего Постановления). На самом деле основания отказа в возбуждении уголовного дела изложены очень кратко и производят впечатление, что ход событий не был установлен надлежащим образом (см. §§ 12-16 настоящего Постановления).

56. Таким образом, вопрос о применении силы представителями государства не был окончательно снят с повестки дня. Формулировки, использованные прокурорами, дают основания полагать, что сотрудники ФСБ России применили силу при задержании заявителя, поскольку тот оказывал сопротивление, соответственно, заявитель последовательно отрицал данный факт. Это противоречие могло бы быть снято, в частности, при помощи очной ставки с участием свидетелей, присутствовавших в момент задержания (см. § 7 настоящего Постановления), но ни заявитель, ни свидетели не были допрошены. Европейский Суд полагает, что, помимо вопроса об уголовной ответственности представителей государства в соответствии с внутригосударственным законодательством в случае применения силы при задержании (см. §§ 12, 20 и 21 настоящего Постановления), государственные органы не установили достаточным образом обстоятельства дела, имевшие отношение к возможному применению силы во время задержания заявителя. В случае, если бы сила действительно была применена, возник бы второй вопрос: были ли телесные повреждения, обнаруженные у заявителя, или хотя бы часть них, причинены в результате действий представителей государства  Соответственно, постановления об отказе в возбуждении уголовного дела не позволяли дать ответ на эти два необходимых вопроса, и они фиксируют прежде всего версию, которую, в конечном счете, выбрали власти Российской Федерации, а именно версию о получении травм при неустановленных обстоятельствах.

Таким образом, Европейский Суд констатирует, что не было предпринято серьезных попыток сопоставить две противоположные гипотезы с целью установления обстоятельств происшествия.

57. Европейский Суд делает вывод, что власти Российской Федерации не предоставили правдоподобных объяснений тому, каким образом заявителю были причинены телесные повреждения (см., a contrario, Постановление Европейского Суда по делу "Могилат против Российской Федерации" (Mogilat v. Russia) от 13 марта 2012 г., жалоба N 8461/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 8 (примеч. редактора).), §§ 54-55, в котором сотрудники милиции представили рапорты, в которых они описали обстоятельства задержания и сопротивления, оказанного заявителем, и указали на применение силы во время задержания, и со стороны заявителя не было высказано каких-либо возражений).

58. Соответственно, Европейский Суд признает, что предполагаемое жестокое обращение имело место в течение 10 часов непризнаваемого содержания заявителя под стражей (см. §§ 36-39 настоящего Постановления). Такое содержание под стражей, осуществленное с нарушением всех норм законодательства и в отсутствие каких-либо процессуальных гарантий, могло только усугубить уязвимое положение заявителя и свидетельствовать в пользу того, что жестокое обращение действительно имело место (см. Постановление Европейского Суда по делу "Заев против Российской Федерации" (Zayev v. Russia) от 16 апреля 2015 г., жалоба N 36552/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 96).

59. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд вынужден сделать вывод, что обращение, которому подвергся заявитель 3 и 4 февраля 2006 г., представляло собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, нарушающее статью 3 Конвенции в материально-правовом аспекте.

(b) Расследование по жалобам на жестокое обращение

(i) Общие принципы

60. Европейский Суд повторяет, что, если лицо делает доказуемые утверждения о том, что оно подверглось обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, находясь под контролем сотрудников полиции или иных аналогичных представителей государства-ответчика, данное положение во взаимосвязи со статьей 1 Конвенции, предусматривающей общую обязанность государств обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", требует проведения эффективного официального расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 102, Reports 1998-VIII).

61. В этом случае речь не идет об обязательстве достижения результата, а задействования средств: расследование необязательно должно завершиться выводом, совпадающим с версией событий, представленной заявителем, но оно должно быть эффективным, позволяя установить и в случае необходимости наказать виновных лиц (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Армани Да Сильва против Соединенного Королевства" (Armani Da Silva v. United Kingdom) от 30 марта 2016 г., жалоба N 5878/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 3 (примеч. редактора).), § 257), что предполагает, в частности, что расследование должно установить, могло ли применение силы быть оправданным при обстоятельствах дела или нет.

62. Чтобы расследование по сообщению о жестоком обращении считалось эффективным, оно должно быть тщательным. Это означает, что власти всегда должны предпринимать серьезные попытки установить, что произошло на самом деле, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и далее, и Постановление Европейского Суда по делу "Маркарян против Российской Федерации" (Markaryan v. Russia) от 4 апреля 2013 г., жалоба N 12102/05, § 55). Органы власти должны предпринимать все доступные им разумные меры, чтобы собрать доказательства, касающиеся происшествия. Помимо подробных объяснений предполагаемого потерпевшего по поводу своих жалоб должны быть собраны, в частности, показания возможных очевидцев, необходимые экспертные заключения и в случае необходимости все дополнительные медицинские справки, способные дать полную и точную картину повреждений, а также проведен объективный анализ врачебных выводов, в особенности касающихся происхождения повреждений. Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению данного стандарта (см. Постановление Европейского Суда по делу "Давитидзе против Российской Федерации" (Davitidze v. Russia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 8810/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).), § 100).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

63. Европейский Суд отмечает, что заявитель последовательно и подробно описал надругательства, которым, по его словам, он подвергся со стороны сотрудников ФСБ России, подкрепив свое описание заключением врача. Европейский Суд считает, что этой информации было достаточно для возбуждения уголовного дела. Кроме того, по мнению Европейского Суда, вопрос о том, в какой момент времени, до или после того, как его выпустили из здания УФСБ России по Саратовской области, заявитель подвергся обжалованному жестокому обращению, должен был быть проверен в рамках такого расследования, даже просто для устранения сомнений, а не служить мотивом для отказа в возбуждении уголовного дела. На компетентных государственных органах Российской Федерации лежала обязанность провести эффективное расследование по смыслу статьи 3 Конвенции и представить правдоподобное объяснение тому, каким образом заявителю были причинены телесные повреждения.

64. Что касается доследственной проверки, проведенной Военной прокуратурой Саратовского гарнизона, Европейский Суд, во-первых, считает, что только возбуждение "уголовного дела" в порядке, установленном в статье 146 УПК РФ, можно признать адекватной реакцией на сообщения о жестоком обращении, поскольку возбуждение уголовного дела позволило бы осуществить все следственные действия, предусмотренные УПК РФ, в том числе допрос, очную ставку, опознание, проверку показаний на месте, экспертизу.

65. Европейский Суд напоминает, что не так давно он признал, что факт отказа следственного органа в возбуждении уголовного дела по правдоподобным сообщениям о серьезном жестоком обращении во время содержания под стражей в полиции свидетельствует о несоблюдении государством-ответчиком своего обязательства по проведению эффективного расследования, предусмотренного статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации", §§ 128-140). У Европейского Суда нет оснований для иного вывода в настоящем деле.

66. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что орган, проводивший проверку, не назначил судебно-медицинскую экспертизу для задокументирования и анализа телесных повреждений заявителя с целью попытаться подтвердить или опровергнуть сообщение о жестоком обращении. Кроме того, этот орган не допросил врачей гражданской больницы, в которую обратился заявитель (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Топорков против Российской Федерации", § 54). Наконец, государственные органы не предоставили каких-либо объяснений относительно происхождения повреждений, зафиксированных врачом (см. § 10 настоящего Постановления).

67. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что два постановления об отказе в возбуждении уголовного дела подтверждали, что повреждения были причинены при обстоятельствах, не имевших отношениях к содержанию под стражей. Соответственно, не было предпринято каких-либо попыток проследить маршрут заявителя после освобождения и установить эти "обстоятельства", чтобы подтвердить или опровергнуть данное предположение.

68. Таким образом, следует признать, что орган власти, проводивший проверку по сообщению о совершении преступления, не выполнил возложенной на него задачи объяснить происхождение повреждений на теле заявителя (см., mutadis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34). Соответственно, Европейский Суд полагает, что данная проверка была недостаточно тщательной и не удовлетворяла критериям, сформированным в прецедентной практике Европейского Суда.

69. Европейский Суд делает вывод, что расследование, проведенное по сообщению заявителя, не отвечало требованиям "эффективности". Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте.

III. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

70. Заявитель жаловался также, что прослушивание его разговоров с В. по инициативе ФСБ России в рамках оперативного эксперимента было осуществлено в нарушение внутригосударственного законодательства. Заявитель сослался на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Доводы сторон

71. По словам властей Российской Федерации, прослушивание разговоров в ходе оперативного эксперимента было основано на статье 8 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" в соответствии с позициями Конституционного Суда Российской Федерации (см. раздел "Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика").

72. Заявитель, сославшись на статью 8 названного закона, указал, что эта статья хотя и не регламентирует детально порядок проведения оперативного эксперимента, но требует от государственных органов, проводящих оперативно-розыскные мероприятия, соблюдать право граждан на уважение личной жизни.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

73. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что не установлено каких-либо иных оснований для признания жалобы неприемлемой. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

74. Европейский Суд последовательно подчеркивал, что относительно прослушивания сообщений для целей полицейского расследования "закон должен быть сформулирован достаточно ясно, чтобы давать гражданам адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при которых публичные органы вправе прибегнуть к этому тайному и потенциально опасному вмешательству в право на уважение личной жизни и корреспонденции" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мэлоун против Соединенного Королевства" (Malone v. United Kingdom) от 2 августа 1984 г., Series A, N 82, § 67). Кроме того, поскольку практическая реализация мер негласного контроля сообщений не подлежит контролю заинтересованных лиц или общества в целом, предоставление органам исполнительной власти или суду правовой дискреции, выражающейся в неограниченных полномочиях, противоречило бы верховенству права, следовательно, закон должен с достаточной ясностью указывать объем такой дискреции, передаваемой компетентным органам, и способ ее использования, чтобы обеспечить лицу адекватную защиту от произвольного вмешательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Роман Захаров против Российской Федерации" (Roman Zakharov v. Russia) от 4 декабря 2015 г., жалоба N 47143/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 6 (примеч. редактора).), § 230).

75. В упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Быков против Российской Федерации" Европейский Суд рассмотрел вопрос о том, может ли прослушивание разговоров при помощи радиопередатчика быть "предусмотрено законом" в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции. Европейский Суд отметил, что "правовая дискреция властей при организации прослушивания не была ограничена никакими условиями, объем и способ его исполнения не были определены, иные конкретные гарантии отсутствовали". Европейский Суд признал, что "в отсутствие конкретных и подробных правил использование этой техники контроля в качестве части "оперативного эксперимента" не сопровождалось адекватными гарантиями против различных возможных злоупотреблений. Соответственно, ее использование допускало произвол и было несовместимо с требованием законности" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Быков против Российской Федерации", §§ 80-81).

76. В настоящем деле не вызывает возражений тот факт, что меры, принятые ФСБ России в рамках оперативного эксперимента, представляли собой вмешательство в пользование заявителем правом на уважение его личной жизни, гарантированным пунктом 1 статьи 8 Конвенции.

77. Учитывая вывод, сделанный Европейским Судом в Постановлении Большой Палаты по делу "Быков против Российской Федерации", о том, что вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни не было "предусмотрено законом", как того требует пункт 2 статьи 8 Конвенции, задачей Европейского Суда в настоящем деле было определение того, соответствовало ли внутригосударственной законодательство в редакции, действовавшей в период, к которому относились обстоятельства настоящего дела, вышеперечисленным требованиям.

78. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации ссылались на то, что внутригосударственным законодательством не было предусмотрено обязательное получение предварительного разрешения суда на прослушивание. В то же время с момента вынесения Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делу "Быков против Российской Федерации" во внутригосударственном законодательстве не произошло каких-либо изменений, которые позволили бы сделать вывод о том, что применение данного способа наблюдения в рамках "оперативного эксперимента" теперь сопровождается надлежащими гарантиями от возможных злоупотреблений.

79. Европейский Суд пришел к выводу, что вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни не было "предусмотрено законом", как того требует пункт 2 статьи 8 Конвенции. С учетом этого вывода Европейскому Суду не требуется определять, преследовало ли вмешательство "правомерные цели", и было ли оно "необходимым в демократическом обществе". Соответственно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

80. Наконец, ссылаясь на статьи 6 и 8 Конвенции, заявитель жаловался на отсутствие ответа на ряд доводов, приведенных им в апелляционной жалобе, а также на незаконность обыска, временное содержание под стражей, признание доказательств допустимыми и ошибочную, на его взгляд, оценку доказательств, на то, что некоторые свидетели не были допрошены в судебном заседании. Заявитель также жаловался на нарушение презумпции невиновности в его отношении.

81. С учетом имеющихся в его распоряжении материалов и в той степени, в которой обжалуемые вопросы относятся к его компетенции, Европейский Суд считает, что отсутствуют какие-либо признаки нарушения прав и свобод, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней.

82. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

83. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

84. Заявитель требовал выплаты 70 000 евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

85. Ссылаясь на Постановления Европейского Суда по делу "Самойлов против Российской Федерации" ((Samoylov v. Russia) от 2 октября 2008 г., жалоба N 64398/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 9 (примеч. редактора).)) и по делу "Гладышев против Российской Федерации" ((Gladychev v. Russia) от 30 июля 2009 г., жалоба N 2807/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N  2 (примеч. редактора).)), власти Российской Федерации указывали на чрезмерность размера требований заявителя. По их мнению, установление факта нарушения Конвенции само по себе явилось бы достаточной справедливой компенсацией для заявителя.

86. Принимая во внимание обстоятельства дела и установленные Европейским Судом нарушения статей 3, 5 и 8 Конвенции, Европейский Суд считает, что заявителю, несомненно, были причинены страдания, и он испытал чувство разочарования и несправедливости, которые не могли быть компенсированы одним лишь установлением нарушения.

87. Европейский Суд полагает, что требования заявителя являются чрезмерными. Принимая во внимание все доказательства, имевшиеся в распоряжении Европейского Суда, Европейский Суд присуждает заявителю 13 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

88. Заявитель требовал выплаты 110 000 российских рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства в Европейском Суде, в том числе 90 000 рублей в качестве расходов на вознаграждение его представителей и 20 000 рублей - на переводческие услуги.

89. Власти Российской Федерации считали данную сумму неразумной и чрезмерной. Кроме того, по их мнению, заявитель не предоставил достоверной информации о проделанной адвокатами работе.

90. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы, подтверждающие судебные расходы, и принципы, выработанные им в прецедентной практике, Европейский Суд считает разумной и присуждает заявителю сумму в размере 2 500 евро* (* Изменено 18 октября 2016 г.: удалены слова "из которых следовало вычесть 850 евро, полученные заявителем в качестве правовой помощи".) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства в Европейском Суде, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму* (* Изменено 18 октября 2016 г.: в предыдущей редакции в Постановлении говорилось: "Соответственно, Европейский Суд присуждает заявителю 1 650 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательства в Европейском Суде, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму".).

С. Процентная ставка при просрочке платежей

91. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции, пункта 1 статьи 5 и статьи 8 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в оставшейся части - неприемлемыми;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 13 000 евро (тринадцать тысяч евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 500 евро (две тысячи пятьсот евро)* (* Изменено 18 октября 2016 г.: в предыдущей редакции в Постановлении говорилось: "1 650 евро (одна тысяча шестьсот пятьдесят евро)".), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 июня 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда