Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 марта 2017 г. Дело "Шестопалов (Shestopalov) против Российской Федерации" (Жалоба N 46248/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Шестопалов (Shestopalov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 46248/07)

Постановление Суда

Страсбург, 28 марта 2017 г.

По делу "Шестопалов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 7 марта 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 46248/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Антоном Сергеевичем Шестопаловым (далее - заявитель) 16 октября 2007 г.

2. Интересы заявителя представляли И.А. Рыжов, О.А. Садовская и И.А. Каляпин, адвокаты из неправительственной организации "Комитет против пыток" с офисом в г. Нижнем Новгороде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся жестокому обращению в целях принуждения к признанию в совершении преступления в период содержания под стражей в органе внутренних дел и что не было проведено эффективного расследования по факту жестокого обращения.

4. 15 декабря 2013 г. жалобы по поводу предполагаемого жестокого обращения с заявителем были коммуницированы властям Российской Федерации, а в остальной части жалоба была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.

5. Стороны подали письменные объяснения по вопросу приемлемости и по существу жалобы. Кроме того, были получены комментарии третьей стороны, неправительственной организации "Редресс", которой было разрешено представить письменные замечания по делу (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 3 правила 44 Регламента Суда).

Факты

Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1986 году и проживает в г. Нижнем Новгороде.

A. Предполагаемое жестокое обращение с заявителем в Советском отделе внутренних дел в г. Нижнем Новгороде

7. 24 мая 2004 г., около 10.30, два сотрудника милиции Советского районного отдела внутренних дел пришли домой к заявителю и предложили ему ответить на некоторые вопросы. С разрешения матери заявителя, который в период, относившийся к обстоятельствам дела, являлся несовершеннолетним, он отправился в Советский районный отдел внутренних дел в г. Нижнем Новгороде.

8. Допрос заявителя состоялся в кабинете N 306. Ему задавали вопросы, касающиеся изнасилования девушки, его знакомой, однако заявитель утверждал, что он не имел отношения к преступлению.

9. По словам заявителя, некоторые сотрудники милиции связали его и положили на пол. Примерно через 40 минут они развязали его и потребовали, чтобы он признался в изнасиловании. Он отказался это сделать. Четверо или пятеро сотрудников милиции били его руками и ногами по голове и телу, избивали дубинкой, надевали ему полиэтиленовый пакет на голову, перекрыв доступ воздуха, садились на него и прыгали на нем, накрыв одеялом, таскали его за уши и заставляли садиться на шпагат.

10. Опасаясь, что жестокое обращение будет продолжаться, заявитель подписал признательные показания по требованию сотрудников милиции. Затем его доставили к С., следователю прокуратуры. После допроса С. он был освобожден. Заявитель оставался в отделе внутренних дел около 10 часов. Каких-либо документов, касавшихся его содержания под стражей, не было составлено.

11. 25 и 26 мая 2004 г. заявитель прошел различные медицинские осмотры, в том числе осмотр у судебно-медицинского эксперта. Дополнительные заключения судебно-медицинских экспертов были составлены позже. Согласно медицинским документам заявителя он имел следующие телесные повреждения: черепно-мозговую травму, сотрясение мозга, ссадины за ушами, на руках и коленях, синяки на правом плече и грудной клетке, синяки на ягодицах. Он был не в состоянии посещать школу до 15 июня 2004 г., ему было выдано освобождение от занятий 26 мая 2004 г. в связи с сотрясением мозга.

12. Потерпевшая дала показания о том, что заявитель не являлся тем человокем, который изнасиловал ее. Против него не было возбуждено уголовного дела.

B. Расследование органами власти утверждений заявителя о жестоком обращении

13. 26 мая 2004 г. мать заявителя подала жалобу в Советский районный отдел внутренних дел, утверждая, что сотрудники милиции подвергали ее сына жестокому обращению с целью заставить его признаться в преступлении, которого он никогда не совершал, и с просьбой подвергнуть их судебному преследованию. 28 мая 2004 г. ее жалоба была передана в прокуратуру Советского района.

14. В соответствии с пунктом 2 части первой статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) были вынесены шесть отказов в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции вследствие отсутствия состава преступления. Эти отказы были отменены, поскольку не была проведена всесторонняя проверка. 20 февраля 2006 г. прокуратура Нижегородской области возбудила уголовное дело согласно пункту "а" части третьей статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации (превышение должностных полномочий с применением насилия).

15. 28 февраля 2006 г. заявитель был признан потерпевшим.

16. Сотрудники милиции А. и Г. дали показания, сообщив, что 24 мая 2004 г. они пригласили заявителя в отдел милиции. Он находился в комнате N 306 до вечера, и они присутствовали там, как и сотрудник милиции Ф., который взял у него показания. Они отрицали какое-либо жестокое обращение с заявителем.

17. 11 мая 2006 г. заявитель не смог опознать А. и Г. во время соответствующей процедуры.

18. 14 июля 2006 г. он опознал оперативного сотрудника милиции Ф. по фотографии как одного из лиц, жестоко обращавшихся с ним. В ту же дату расследование было приостановлено на том основании, что виновное лицо не было установлено.

19. 27 июля 2006 г. расследование было возобновлено, и заявитель опознал Ф. во время соответствующей процедуры. В ходе допроса в качестве подозреваемого Ф. подтвердил, что 24 мая 2004 г. он получил показания у заявителя в комнате N 306, но отрицал применение к нему какого-либо насилия.

20. 24 августа 2006 г. была проведена очная ставка между заявителем и Ф. Заявитель утверждал, что Ф. принимал участие в жестоком обращении с ним и получил признательные показания от него. Он не мог вспомнить какие-либо конкретные акты насилия против него.

21. 25 августа 2006 г. уголовное разбирательство против Ф. было прекращено на основании части первой статьи 27 УПК РФ, поскольку он не принимал участия в преступлении.

22. 10 января 2007 г. был проведен осмотр кабинета N 306.

23. 26 января 2007 г. была проведена очная ставка между заявителем и сотрудниками милиции А. и. Б., которые снова отрицали применение насилия по отношению к заявителю. Заявитель настаивал, что А. принимал участие в жестоком обращении с ним, но не мог вспомнить какие-либо конкретные насильственные действия против него. Заявитель пояснил, что он не опознал ранее А., потому что у него было плохое зрение. В ту же дату следственный орган отказался возбуждать уголовное дело против А. вследствие отсутствия в его действиях состава преступления. Заявитель утверждал, что Г. не избивал его, но допрашивал его и присутствовал во время жестокого обращения с ним.

24. 26 января 2007 г. заявителю были показаны фотографии нескольких других сотрудников милиции. Он не опознал виновных.

25. В ту же дату уголовное разбирательство было приостановлено на том основании, что виновные лица не были установлены. Расследование было впоследствии возобновлено и 19 апреля 2007 г. вновь приостановлено по тем же основаниям.

C. Разбирательство о компенсации

26. В 2008 году заявитель предъявил иск против Министерства финансов, требуя выплаты 500 000 рублей в качестве компенсации вреда в связи с пытками со стороны сотрудников милиции. Он утверждал, что обстоятельства дела дают основания полагать, что требуемая сумма была меньше, чем компенсация, на которую он будет иметь право согласно статье 41 Конвенции, вместе с тем он считал, что предпочтительнее урегулировать дело во внутригосударственном суде.

27. 17 ноября 2008 г. Советский районный суд г. Нижнего Новгорода (далее - районный суд) признал нарушение права заявителя не подвергаться обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, удовлетворил иск заявителя частично и присудил ему 50 000 рублей (около 1 450 евро).

28. Районный суд сослался на прецедентную практику Европейского Суда по статье 3 Конвенции, касающейся обязательства государства проводить эффективные расследования, особенно на дело "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) (Постановление от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).)). Он отметил, что уголовное дело было возбуждено после шести отказов и было признано, что заявитель стал жертвой преступления.

29. Районный суд с доверием отнесся к версии событий матери заявителя, которую он счел соответствующей другим доказательствам по делу, в частности, ее показаниям о том, что у заявителя не было травм, когда он ушел из дома в сопровождении сотрудников милиции и что его здоровью был причинен ущерб, когда он вернулся из отдела милиции. Отметив, что ответчики и Советский районный отдел внутренних дел, выступавший в качестве третьего лица в разбирательстве, не представили доказательств, способных подтвердить, что заявитель мог получить травмы (см. § 11 настоящего Постановления) при других обстоятельствах, районный суд установил, что они были нанесены во время его содержания под стражей в отделе милиции.

30. Районный суд отметил, что заявитель в период, относившийся к обстоятельствам дела, являлся несовершеннолетним лицом и что согласно его показаниям на слушании различные акты насилия, которым его подвергли сотрудники милиции в Советском районном отделе внутренних дел при исполнении обязанностей (см. § 9 настоящего Постановления), причинили ему психические и физические страдания. По словам заявителя, он страдал от сильной боли в результате насильственных действий сотрудников милиции, которые наносили ему удары руками, ногами, душили дубинкой, перекрывая доступ воздуха, сидели и прыгали на нем, заставляли его делать шпагат и тому подобное. Он чувствовал головокружение, тошноту и разбитость. В течение следующих нескольких дней он испытывал слабость, головокружение и тяжесть в области затылка. Когда сотрудники милиции пытались задушить его, он боялся за свою жизнь. Просить о помощи было некого. Тот факт, что ему был причинен вред со стороны сотрудников милиции, которые должны были защищать граждан, был особенно травмирующим. Он был испуган, сломлен и подавлен. Пострадали его честь и достоинство. По мнению заявителя, заставив его подписать признание, сотрудники милиции унизили его.

31. Рассмотрев доказательства в полном объеме, в частности, медицинские свидетельства о травмах заявителя, районный суд признал, что психические и физические страдания заявителя были вызваны незаконными действиями сотрудников Советского районного отдела внутренних дел, в частности, в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и нанесения телесных повреждений. Таким образом, его права по статье 37 Конвенции о правах ребенка Организации Объединенных Наций и статье 3 Конвенции были нарушены.

32. Ссылаясь на Конституцию Российской Федерации, в частности, на положения, касающиеся права на компенсацию вреда, причиненного в результате незаконных действий государственных органов (статья 53), районный суд постановил, что государство несет ответственность за жестокое обращение с заявителем, несмотря на тот факт, что виновность конкретных лиц пока не была установлена.

33. Стороны обжаловали это решение. Заявитель оспаривал сумму компенсации, считая ее несоразмерной страданиям, которые он испытал.

34. 3 марта 2009 г. Нижегородский областной суд отклонил жалобу заявителя и оставил решение районного суда в силе. Однако он подчеркнул тот факт, что заявитель являлся несовершеннолетним в период, относившийся к обстоятельствам дела, и его содержание в отделе внутренних дел около 10 часов являлось слишком длительным и что власти не смогли указать каких-либо законных оснований для его задержания.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

35. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что он подвергся жестокому обращению во время содержания в отделе внутренних дел с целью принуждения к признанию в совершении преступления. Он утверждал, что по-прежнему может являться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции, поскольку власти не смогли провести эффективного расследования данного обстоятельства, и что сумма компенсации была несоразмерна его страданиям. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

36. Власти Российской Федерации утверждали, что доказательства, полученные в ходе расследования жалобы заявителя, явно подтверждали, что 24 мая 2004 г. заявитель был доставлен в Советский районный отдел внутренних дел в г. Нижнем Новгороде и подвергся насилию со стороны сотрудников милиции. Уголовное разбирательство было начато с опозданием и не были установлены личности лиц, жестоко обращавшихся с заявителем. Власти Российской Федерации с сожалением признали, что государственные органы не смогли провести эффективного расследования по жалобе заявителя.

37. Власти Российской Федерации также отметили, что во время гражданского разбирательства против государства внутригосударственные суды вынесли решение в пользу заявителя, установив, что сотрудники Советского районного отдела внутренних дел причинили ему травмы и частично удовлетворили его требования о компенсации. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственные органы полностью восстановили права заявителя. Власти Российской Федерации полагали, что с учетом признания нарушения прав заявителя и присужденной ему компенсации он более не может считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции.

2. Заявитель

38. Заявитель настаивал на своей жалобе.

3. Вступление в дело третьей стороны

39. Ссылаясь на международно-правовые стандарты и внутригосударственную практику, неправительственная организация "Редресс" подчеркнула, что было важно, чтобы все формы соучастия или участия в совершении пыток, будь то их совершение, приказ, поощрение, терпимое отношение или пособничество и подстрекательство, даже простое присутствие в определенных обстоятельствах, являлись наказуемыми. Неправительственная организация утверждала, что уголовное расследование травм, причиненных во время содержания под стражей в органе внутренних дел, должно начинаться с предпосылки о том, что сотрудники милиции, находившиеся вместе с лицом в период, относившийся к обстоятельствам дела, могут нести ответственность за применение или соучастие в применении пыток или жестокого обращения. "Редресс" далее указала, что руководящий принцип при оценке, являлась ли компенсация внутригосударственных судов адекватной, должен отражать тяжесть нарушения и вреда, причиненного жертве.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

40. Вопрос о том, может ли заявитель считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции в части предполагаемого жестокого обращения, тесно связан с существом его жалобы в соответствии с данным положением Конвенции. В связи с этим Европейский Суд принимает решение отложить указанные вопросы до рассмотрения существа жалобы.

41. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также считает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Был ли заявитель подвергнут обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции

42. Соответствующие общие принципы были недавно обобщены Большой Палатой Европейского Суда в деле "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium) (жалоба N 23380/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 81-88, ECHR 2015). В частности, если рассматриваемые события в целом или в бульшей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. В этом случае на властях лежит бремя доказывания с целью предоставить достаточные и убедительные объяснения путем предъявления доказательств, подтверждающих факты, ставящие под сомнение версию событий, данную потерпевшим. В отсутствие такого объяснения Европейский Суд вправе сделать выводы, которые могут быть неблагоприятными для властей. Это оправдывается тем фактом, что задержанные лица находятся в уязвимом положении, и власти обязаны защищать их (см. там же, § 83).

43. Европейский Суд признавал обращение "бесчеловечным", если оно было, в частности, преднамеренным, продолжалось часами и причинило либо реальные телесные повреждения, либо глубокие физические и моральные страдания. Обращение считается "унижающим достоинство", если оно вызывает у жертв чувства страха, тоски или неполноценности, способные унизить и оскорбить их и сломить их физическое и моральное сопротивление, или когда оно вынуждает потерпевшего действовать против его воли или совести. При определении того, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. Как отмечалось в предыдущих делах, представляется, что Конвенция за счет этого отличия должна особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее крайне серьезные и жестокие страдания. В дополнение к суровости обращения имеется элемент цели, как признает Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, которая в статье 1 определяет пытку с точки зрения умышленного причинения сильной боли или страдания, в частности, с целью получения информации, наказания или запугивания (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 89-90, ECHR 2010).

44. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что в гражданском разбирательстве внутригосударственные суды установили, что было нарушено право заявителя не подвергаться обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

45. Они установили, что травмы заявителю были причинены во время его содержания под стражей в Советском районном отделе внутренних дел в результате насилия сотрудников милиции и что власти не представили каких-либо доказательств возможности получения им травм при других обстоятельствах. Внутригосударственные суды решили, что государственные органы несут ответственность за жестокое обращение с заявителем, несмотря на тот факт, что виновность конкретных лиц не была установлена. Европейский Суд соглашается с оценкой внутригосударственных судов, которая была основана на принципах, закрепленных прецедентным правом согласно статье 3 Конвенции.

46. Что касается юридической квалификации обращения, Европейский Суд отмечает, что заявителю, являвшемуся несовершеннолетним в период, относившийся к обстоятельствам дела, пришлось столкнуться с четырьмя или пятью сотрудниками милиции, которые, как он полагал, должны были защищать таких людей, как он, и которым он доверял, отправившись по их просьбе в отдел внутренних дел в одиночестве. Они подвергали его различным формам жестокого обращения, били его руками и ногами, сидели и прыгали на нем, накрыв его одеялом, таскали его за уши и вынуждали делать шпагат, почти задушили его дубинкой, надев ему пластиковый пакет на голову. Подобное обращение причинило ему телесные повреждения, физические и психические страдания, в том числе вызвав страх за собственную жизнь. Заявителю потребовались три недели для восстановления. Сотрудники милиции действовали преднамеренно с целью его унижения, пытаясь сломить его и сознаться в совершении преступления.

47. Утверждения заявителя были последовательны в ходе внутригосударственного разбирательства и были приняты как установленные Советским районным судом г. Нижнего Новгорода и Нижегородским областным судом. Власти Российской Федерации не оспаривали эти факты. Европейский Суд полагает, что, таким образом, предполагаемые факты можно считать установленными. Он также отмечает, что жестокое обращение продолжалось в течение всего произвольного 10-часового периода содержания заявителя под стражей в отделе внутренних дел. Он был лишен всех прав лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, и полностью находился под контролем сотрудников милиции. Это сделало его крайне уязвимым, особенно учитывая его возраст.

48. С учетом всех обстоятельств дела, включая возраст заявителя, тяжесть обращения, которому заявитель подвергался со стороны сотрудников милиции, использование таких предметов, как деревянная дубинка и пластиковый пакет, физические и психические последствия обращения и преследуемые цели, Европейский Суд полагает, что данное обращение составляло пытку.

(b) Провели ли внутригосударственные органы власти эффективное расследование

49. Заявитель выдвинул достоверную жалобу, подтвержденную медицинскими и иными доказательствами, о том, что он подвергся пытке со стороны сотрудников милиции. Соответственно, государственные органы власти были обязаны провести эффективное расследование его утверждений.

50. Власти Российской Федерации признали, что такое расследование не имело места. Европейский Суд, как и в отношении нарушения материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции, не находит оснований для иного вывода.

51. Европейский Суд ранее устанавливал, что в контексте правовой системы Российской Федерации в делах с доказуемыми жалобами на обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции, на органы власти возложено обязательство возбудить уголовное дело и провести надлежащее уголовное расследование, в ходе которого должен быть выполнен весь набор следственных мер, составляющее эффективное средство правовой защиты заявителей от жестокого обращения со стороны сотрудников милиции в соответствии с внутригосударственным законодательством. Сам факт отказа внутригосударственных властей в возбуждении уголовного дела в связи с достоверными утверждениями заявителя о жестоком обращении в органе внутренних дел указывал на несоблюдение государством обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции по проведению эффективного расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 129 и 132-136, и последующие дела, во многих из которых власти Российской Федерации признали нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции, например, Постановление Европейского Суда по делу "Раззаков против Российской Федерации" (Razzakov v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 57519/09* (* См.: там же. N  9 (примеч. редактора).), §§ 57-61, Постановление Европейского Суда по делу "Горшчук против Российской Федерации" (Gorshchuk v. Russia) от 6 октября 2015 г., жалоба N 31316/09* (* См.: там же. 2016. N 5 (примеч. редактора).), §§ 35-38, Постановление Европейского Суда по делу "Турбылев против Российской Федерации" (Turbylev v. Russia) от 6 октября 2015 г., жалоба N 4722/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 2 (примеч. редактора).), §§ 67-72, Постановление Европейского Суда по делу "Фартушин против Российской Федерации" (Fartushin v. Russia) от 8 октября 2015 г., жалоба N 38887/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 44-45, и Постановление Европейского Суда по делу "Александр Андреев против Российской Федерации" (Aleksandr Andreyev v. Russia) от 23 февраля 2016 г., жалоба N 2281/06, §§ 63-65). Задержка в возбуждении уголовного дела и проведении расследования в подобных делах не может не иметь значительного влияния на следствие, серьезно подрывая возможность следственного органа обеспечить сбор доказательств относительно предполагаемого жестокого обращения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Раззаков против Российской Федерации", § 61).

52. Эти выводы полностью применимы и в настоящем деле. В результате задержки сроком почти в год и девять месяцев при возбуждении уголовного дела заявителю была предоставлена возможность выявлять и участвовать в очных ставках с теми лицами, кто мог быть причастен к его пытке, спустя два года или два года и восемь месяцев после событий (см. § 17-20 и 23-24 настоящего Постановления). Место происшествия было осмотрено спустя более двух лет и семи месяцев после предполагаемого жестокого обращения (см. § 22 настоящего Постановления).

53. Европейский Суд также отмечает следующее: было установлено, что несколько сотрудников милиции присутствовали или проводили допрос заявителя во время его произвольного содержания под стражей в отделе внутренних дел, включая требования сознаться в преступлении в сопровождении пыток. Несмотря на тот факт, что заявитель указал на некоторых из них как на виновных, никаких обвинений против них не было выдвинуто (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Селмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 78, ECHR 1999-V). При отказе в возбуждении уголовного дела или прекращая уголовное разбирательство против сотрудников милиции, следственный орган полагался на их показания, отрицавшие какое-либо жестокое обращение с заявителем и не дающие каких-либо серьезных оснований для опровержения его обоснованных утверждений о жестоком обращении и доказательств, подтверждающих его. Материалы дела не позволяют предположить, что выводы следствия основывались на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех относимых элементов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Колевы против Болгарии" (Kolevi v. Bulgaria) от 5 ноября 2009 г., жалоба N 1108/02, § 192, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулиани и Гаджио против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, § 302, ECHR 2011 (извлечения)).

54. С учетом значительной задержки при возбуждении уголовного дела и начала уголовного расследования, а также способа, каким расследование было проведено после этого, Европейский Суд полагает, что расследование не являлось оперативным и тщательным, и разбирательство продемонстрировало отсутствие воли со стороны властей к привлечению к ответственности сотрудников милиции (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда по делу "Мюмюн против Болгарии" (Myumyun v. Bulgaria) от 3 ноября 2015 г., жалоба N 67258/13, § 72). Уклонившись от обязанности проведения эффективного расследования, власти государства-ответчика способствовали возникновению чувства безнаказанности у сотрудников милиции. Европейский Суд подчеркивает, что надлежащая реакция властей при расследовании серьезных утверждений о жестоком обращении со стороны сотрудников полиции или иных аналогичных представителей государства в соответствии со стандартами статьи 3 Конвенции имеет значение для поддержания общественного доверия к приверженности верховенству права и предотвращения каких-либо признаков сговора или попустительства незаконным действиям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации", § 39, с дополнительными отсылками).

(c) Утратил ли заявитель статус жертвы

55. Европейский Суд напоминает, что прежде всего внутригосударственные власти обязаны предоставить возмещение в связи с любым предполагаемым нарушением Конвенции. Он приветствует тот факт, что суды Российской Федерации в порядке гражданского судопроизводства надлежащим образом рассмотрели дело заявителя, установили ответственность государственного органа за жестокое обращение и присудили ему компенсацию независимо от установления виновных лиц в жестоком обращении в уголовном судопроизводстве.

56. Однако в делах о сознательном жестоком обращении со стороны представителей государства в нарушение статьи 3 Конвенции Европейский Суд неоднократно указывал, что для достаточного возмещения необходимо принятие двух мер. Во-первых, государственные органы должны провести тщательное и эффективное расследование, способное привести к установлению и наказанию виновных лиц. Во-вторых, если это уместно, требуется присуждение компенсации заявителю или, по крайней мере, предоставление возможности требовать и получить компенсацию за ущерб, который был причинен заявителю вследствие жестокого обращения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 116). В случаях сознательного жестокого обращения со стороны представителей государства нарушение статьи 3 Конвенции не может быть устранено одной лишь выплатой компенсации потерпевшему лицу, поскольку, если бы власти могли ограничить реакцию на случаи сознательного жестокого обращения со стороны представителей государства, ничего не сделав для преследования и наказания лиц, несущих за него ответственность, в некоторых делах представители государства смогут нарушать права лиц, находящихся под их контролем. Общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на практике (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 78, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 119). В связи с этим присуждение компенсации заявителю за вред, который был ему причинен в результате жестокого обращения, является лишь частью общих требуемых действий (см. Постановление Европейского Суда "Честаро против Италии" (Cestaro v. Italy) от 7 апреля 2015 г., жалоба N 6884/11, § 231). Тот факт, что внутригосударственные власти не провели эффективного расследования (см. § 54 настоящего Постановления), имеет решающее значение для целей решения вопроса о том, утратил ли заявитель статус жертвы (см. там же, § 229).

57. Оценка реакции властей посредством уголовно-правовой процедуры, заслуживающих доверия утверждений заявителя о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции приводит Европейский Суд к выводу о том, что власти не смогли провести тщательное и эффективное расследование, способное привести к установлению личности и наказанию виновных лиц (см. §§ 49-54 настоящего Постановления).

58. Что касается присуждения компенсации, Европейский Суд вновь подтверждает, что в случае нарушения статей 2 и 3 Конвенции, которые являются основополагающими положениями Конвенции, компенсация за моральный вред, вытекающий из нарушения, в принципе может быть частью из набора доступных средств правовой защиты (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Z. и другие против Соединенного Королевства" (Z. and Others v. United Kingdom), жалоба N 29392/95, § 109, ECHR 2001-V, Постановление Европейского Суда по делу "Макглинчи и другие против Соединенного Королевства" (McGlinchey and Others v. United Kingdom), жалоба N 50390/99, § 66, ECHR 2003-V, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Станев против Болгарии" (Stanev v. Bulgaria), жалоба N 36760/06, § 218, ECHR 2012, и Постановление Европейского Суда по делу "Ленев против Болгарии (Lenev v. Bulgaria) от 4 декабря 2012 г., жалоба N 41452/07, § 128). Вопрос о том, получил ли заявитель возмещение вреда, который был причинен обращением, противоречащим статье 3 Конвенции, соответствующее требованию о справедливой компенсации, установленному статьей 41 Конвенции, является важным показателем для оценки того, было ли устранено нарушение Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), § 143).

59. При оценке суммы компенсации, присужденной внутригосударственными судами, Европейский Суд рассматривает на основе предоставленных ему материалов вопрос о том, какое решение он принял бы в аналогичной ситуации (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 211, ECHR 2006-V, Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Васильев против Российской Федерации" (Sergey Vasilyev v. Russia) от 17 октября 2013 г., жалоба N 33023/07* (* См.: там же. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 49, Постановление Европейского Суда по делу "Зенков против Российской Федерации" (Zenkov v. Russia) от 30 апреля 2014 г., жалоба N 37858/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12 (примеч. редактора).), § 52, Постановление Европейского Суда по делу "Сметанко против Российской Федерации" (Smetanko v. Russia) от 29 апреля 2010 г., жалоба N 6239/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 11 (примеч. редактора).), § 41). Европейский Суд неоднократно подтверждал, что установление нарушения не является достаточным для справедливой компенсации в случаях жестокого обращения со стороны сотрудников полиции или других государственных должностных лиц (см. среди недавних примеров, где было признано нарушение статьи 3 Конвенции в отношении пыток, Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Нашири против Польши" (Al Nashiri v. Poland) от 24 июля 2014 г., жалоба N 28761/11, § 594, Постановление Европейского Суда по делу "Атешолу против Турции" (Atesoglu v. Turkey) от 20 января 2015 г., жалоба N 53645/10, § 35, Постановление Европейского Суда по делу "Афет Сюрейя Эрен против Турции" (Afet Sureyya Eren v. Turkey) от 20 октября 2015 г., жалоба N 36617/07, § 51, Постановление Европейского по делу "Захарин и другие против Российской Федерации" (Zakharin and Others v. Russia) Суда от 12 ноября 2015 г., жалоба N 22458/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Помиляко против Украины" (Pomilyayko v. Ukraine) от 11 февраля 2016 г., жалоба N 60426/11, § 62).

60. Для определения уровня компенсации согласно статье 41 Конвенции в подобных делах принимаются во внимание такие факторы, как тяжесть нарушения статьи 3 Конвенции и вред, причиненный жертве (см., кроме дел, упомянутых в § 59 настоящего Постановления, Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., § 113, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 163, Постановление Европейского Суда по делу "Читаев против Российской Федерации" (Chitayev v. Russia) от 18 января 2007 г., жалоба N 59334/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 212, Постановление Европейского Суда по делу "Белоусов против Российской Федерации" (Belousov v. Russia) от 2 октября 2008 г., жалоба N 1748/02* (* См.: там же. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 78, Постановление Европейского Суда по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia) от 19 марта 2009 г., жалоба N 30033/05* (* См.: там же. 2010. N 1 (примеч. редактора).), § 184, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 126, Постановление Европейского Суда по делу "Тигран Айрапетян против Российской Федерации" (Tigran Ayrapetyan v. Russia) от 16 сентября 2010 г., жалоба N 75472/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 7 (примеч. редактора).), § 92, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации", § 181, Постановление Европейского Суда по делу "Тангиев против Российской Федерации" (Tangiyev v. Russia) от 11 декабря 2012 г., жалоба N 27610/05, § 87, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации", § 148* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 3 (примеч. редактора).)).

61. Даже если метод расчета, предусмотренный внутригосударственным законодательством, не соответствует критериям, установленным Европейским Судом, анализ прецедентного права должен позволять судам присуждать суммы, которые не являются необоснованными по сравнению с суммами, присуждаемыми Европейским Судом в подобных делах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 213).

62. Внутригосударственные суды присудили заявителю компенсацию в размере около 1 450 евро, полагая, что это является адекватной компенсацией за вред, причиненный ему. Отсутствуют какие-либо признаки того, что в своей оценке они учитывали суммы, присуждаемые Европейским Судом в аналогичных случаях. Европейский Суд отмечает, что эта сумма намного ниже сумм, которые он обычно присуждает по схожим делам.

63. Наконец Европейский Суд отмечает, что заявитель, жалуясь во внутригосударственных судах на то, что жестокое обращение, которому он подвергся, составляло пытку, требовал выплаты около 14 500 евро, отметив, что компенсация при использовании внутренних средств правовой защиты может быть меньше, чем компенсация, на которую он будет иметь право во время конвенционного разбирательства, и четко заявил о своем желании получить такую меньшую сумму, чем приводить в движение международный механизм жалобы в Европейском Суде (сумма, присужденная ему, составляла примерно 10% от требуемой суммы). Европейский Суд соглашается с заявителем в том, что внутригосударственные средства правовой защиты, иным образом удовлетворяющие требованиям "эффективных средств правовой защиты", могут привести к компенсации мйньшей, чем присуждается Европейским Судом, с учетом, однако, того, что они не будут необоснованно ниже, по сравнению с присуждаемыми Европейским Судом в подобных случаях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)", § 206).

64. Европейский Суд заключает, что компенсация, присужденная заявителю внутригосударственными судами, не представляет достаточного возмещения.

65. Принимая во внимание, что расследование жестокого обращения с заявителем было неэффективным, а присужденная ему компенсация была недостаточной, он может по-прежнему считаться "жертвой" нарушения прав, закрепленных статьей 3 Конвенции, в связи с пыткой, которой он подвергся со стороны сотрудников Советского районного отдела внутренних дел г. Нижнего Новгорода. Соответственно, возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

(d) Заключение

66. Кроме того, Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

67. Заявитель утверждал, что внутригосударственные средства правовой защиты, которыми он воспользовался в отношении нарушения его прав, гарантированных статьей 3 Конвенции, не были эффективными. Он ссылался на статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

68. Власти Российской Федерации оспорили этот довод в той мере, в какой он был связан с гражданским судопроизводством (см. §§ 36 и 37 настоящего Постановления).

A. Приемлемость жалобы

69. Европейский Суд ранее пришел к выводу, что власти Российской Федерации несли ответственность на основании статьи 3 Конвенции за травмы, причиненные заявителю во время его содержания под стражей в отделе внутренних дел. Таким образом, жалобы заявителя являются "доказуемыми" для целей статьи 13 Конвенции.

70. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

71. В той мере, в какой заявитель жаловался на отсутствие эффективных средств уголовно-правовой защиты в отношении его утверждения о применении пыток со стороны сотрудников милиции, Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы не поднимает отдельного вопроса, кроме рассмотренного процессуального аспекта статьи 3 Конвенции (см. §§ 54 и 66 настоящего Постановления), и полагает, что отсутствует необходимость в ее отдельном рассмотрении в соответствии со статьей 13 Конвенции.

72. Поскольку заявитель жаловался на то, что в его распоряжении отсутствовало эффективное гражданско-правовое средство правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средств правовой защиты, направленных на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке. Таким образом, статья 13 Конвенции требует наличия внутригосударственных средств правовой защиты для рассмотрения по существу "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения, хотя государства-участники наделены некоторой свободой усмотрения при определении способа реализации конвенционных обязательств, предусмотренных названной статьей Конвенции. Объем обязательств по статье 13 Конвенции различается в зависимости от характера жалобы заявителя в соответствии с Конвенцией. Тем не менее средства правовой защиты, предусмотренные статьей 13 Конвенции, должны быть "эффективными" как на практике, так и на законодательном уровне (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Z. и другие против Соединенного Королевства", § 108, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Общественная организация "Центр правовых ресурсов" от имени Валентина Кэмпяну против Румынии" (Centre for Legal Resources on behalf of Valentin Campeanu v. Romania), жалоба N 47848/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 12 (примеч. редактора).), § 148, ECHR 2014). Эффективность средства правовой защиты в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K. и T. против Финляндии" (K. and T. v. Finland), жалоба N 25702/94, §§ 198-199, ECHR 2001-VII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 197, ECHR 2012, и Постановление Европейского Суда по делу "Петер против Германии" (Peter v. Germany) от 4 сентября 2014 г., жалоба N 68919/10, §§ 55-57).

73. Европейский Суд отмечает, что законодательство Российской Федерации позволяло заявителю предъявить иск о компенсации морального вреда, причиненного в результате жестокого обращения. Тот факт, что его жалоба была удовлетворена частично, не может сам по себе быть достаточным, чтобы средство правовой защиты было признано неэффективным. Кроме того, заявителем не было предоставлено каких-либо других доказательств, свидетельствующих, что рассматриваемые средства правовой защиты можно было бы считать неэффективными.

74. С учетом изложенного Европейский Суд считает, что не было продемонстрировано, что гражданско-правовое средство защиты было неэффективным. Соответственно, не были нарушены требования статьи 13 Конвенции в части гражданского разбирательства.

III. Применение статьи 41 Конвенции

75. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

76. Заявитель требовал выплаты 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

77. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

78. Европейский Суд считает, что заявитель по настоящему делу по-прежнему может считаться "жертвой" нарушения статьи 3 Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на основе принципа справедливости и принимая во внимание сумму, присужденную внутригосударственными судами, Европейский Суд присуждает заявителю 48 550 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, который может начисляться на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

79. Заявитель также требовал выплаты 1 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательств во внутригосударственных судах, и 3 000 евро в счет расходов, понесенных в Европейском Суде.

80. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

81. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд отклоняет требование о компенсации расходов во внутригосударственных судах, но полагает разумным присудить заявителю 3 000 евро в качестве компенсации расходов при разбирательстве дела в Европейском Суде, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной выше суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

82. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил отложить до рассмотрения существа жалобы вопрос о том, может ли заявитель по-прежнему считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции;

2) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил, что заявитель по настоящему делу по-прежнему может считаться "жертвой" нарушения статьи 3 Конвенции.

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в части причинения пытки заявителю;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в процессуальном аспекте в части отсутствия эффективного расследования жалоб заявителя на пытки в органе внутренних дел;

6) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в части наличия уголовно-правового внутригосударственного средства правовой защиты;

7) постановил, что по делу в части гражданского разбирательства требования статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции нарушены не были;

8) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 48 550 евро (сорок восемь тысяч пятьсот пятьдесят евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(ii) 3 000 евро (три тысячи евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению на банковский счет представителей заявителя;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 марта 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда