Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 ноября 2015 г. Дело "Захарин и другие (Zakharin and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 22458/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Захарин и другие (Zakharin and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22458/04)

Постановление Суда

Страсбург, 12 ноября 2015 г.

По делу "Захарин и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сицильяноса,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 20 октября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 22458/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской Федерации Михаилом Сергеевичем Захариным (далее - первый заявитель), Петром Павловичем Лункиным (далее - второй заявитель), Олегом Владиславовичем Зыряновым (далее - третий заявитель) и Натальей Бацковой (далее - заявительница) 31 мая 2004 г.

2. Интересы заявителей, которым была оказана юридическая помощь, представлял С. Бровченко, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г. О. Матюшкиным.

3. Первый, второй и третий заявители жаловались, в частности, что им были причинены серьезные повреждения, когда они находились под контролем сотрудников милиции, а также что внутригосударственные органы не провели эффективного расследования этих обстоятельств. Заявительница жаловалась, в частности, что ее покойный гражданский муж подвергся жестокому обращению и впоследствии скончался во время содержания под стражей в отделении милиции, а также что по данному факту не было проведено эффективного расследования.

4. 14 сентября 2010 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Первый заявитель родился в 1979 году, второй и третий заявители родились в 1974 году, дата рождения заявительницы неизвестна. Заявительница является гражданской женой Павла Александровича Баженова (далее - гражданский муж заявительницы). Второй заявитель и заявительница живут в Иркутской области и г. Иркутске соответственно. Первый и третий заявители отбывают наказание в виде лишения свободы в Иркутской области.

А. Обстоятельства, относящиеся к первому и третьему заявителям, а также гражданскому мужу заявительницы

1. Задержание, предполагаемое жестокое обращение и заключение под стражу

6. 14 октября 2003 г. первый и третий заявители, а также гражданский муж заявительницы были задержаны и доставлены в отделение милиции по подозрению в совершении убийства. Предположительно сотрудники милиции, стремясь получить от них признательные показания, запугивали их.

7. 15 октября 2003 г. была проведена судебно-медицинская экспертиза в отношении первого и третьего заявителей, а также гражданского мужа заявительницы. Эксперт обнаружил у первого заявителя ссадины на левом плече, а также гематомы на обоих ушах и в области спины, у третьего заявителя - ссадины на левом бедре и под челюстью. Эксперт заключил, что указанные повреждения были причинены накануне обследования и что они не нанесли непоправимого вреда здоровью заявителя. У гражданского мужа заявительницы был выявлен закрытый перелом носа, что считалось легким вредом здоровью.

8. 16 октября 2003 г. Октябрьский районный суд г. Иркутска (далее - районный суд) вынес постановление об избрании в отношении первого и третьего заявителя и гражданского мужа заявительницы меры пресечения в виде заключения под стражу на время проведения расследования. Районный суд сослался на тяжесть предъявленных обвинений и риск возможного воспрепятствования производству по уголовному делу (обвиняемые могли скрыться от предварительного следствия, продолжить заниматься преступной деятельностью или угрожать свидетелям). Указанные лица были помещены в Следственный изолятор N ИЗ-38/1 в г. Иркутске* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Иркутской области" (примеч. переводчика).).

9. 24 октября 2003 г. им были предъявлены обвинения в совершении убийства с отягчающими обстоятельствами.

10. 11 декабря 2003 г. районный суд продлил срок содержания под стражей первого и третьего заявителей и гражданского мужа заявительницы до 5 марта 2004 г. по идентичным основаниям. Решения о продлении срока содержания под стражей были оставлены без изменения Иркутским областным судом (далее - областной суд) в отношении первого заявителя 29 января 2004 г., а в отношении третьего заявителя и гражданского мужа заявительницы 3 февраля 2004 г.

11. 3 и 4 марта 2004 г. соответственно срок содержания первого и третьего заявителей под стражей был продлен до 5 июня 2004 г. по аналогичным основаниям. В неустановленную дату областной суд оставил соответствующее решение без изменения, а кассационную жалобу без изменения в отношении первого заявителя, а 21 апреля 2004 г.  - в отношении третьего заявителя.

2. Показания первого заявителя о жестоком обращении, которому он подвергся в дальнейшем

12. По словам первого заявителя, в период с 14 по 16 октября 2003 г. сотрудники милиции подвергли его избиениям, пыткам электрическим током, лишению пищи и сна.

13. Начиная с 17 октября 2003 г. в течение нескольких дней первого заявителя запугивал один из его сокамерников С.Е. (по кличке "Нацист"), которому сотрудники милиции дали задание выбить из заявителя признательные показания. Как следствие, 21 октября 2003 г. заявитель совершил попытку самоубийства, порезав себе вены на левом предплечье.

14. В тот же день первый заявитель был осмотрен врачом, который зафиксировал у него поверхностные порезы на левом предплечье.

15. 4 ноября 2003 г. первый заявитель был доставлен в отделение милиции. На протяжении всего дня сотрудники милиции предположительно избивали его, нанося удары по голове, почкам и гениталиям, пытали его электрическим током, а также угрожали убить или изнасиловать его. После этого первый заявитель совершил попытку самоубийства, порезав лезвием шею.

16. В тот же день его осмотрел врач, который зафиксировал следующие телесные повреждения: порез на шее длиной 4 см и шесть поверхностных порезов длиной 2 см каждый на левом предплечье.

3. Показания третьего заявителя о жестоком обращении, которому он подвергся в дальнейшем

17. 11 ноября 2003 г. третьего заявителя доставили для допроса в отделение милиции, где он был избит сотрудниками милиции С.Ш., С.С. и Е Ех. Сотрудники милиции предположительно избивали третьего заявителя ногами и кулаками и наносили удары дубинкой в течение полутора часов, пока тот стоял в наручниках на коленях. Не в силах выносить пытки заявитель выпрыгнул из окна третьего этажа отделения милиции. Однако действия заявителя посчитали покушением на побег, и в отношении него было возбуждено уголовное дело по части третьей статьи 30 и части первой статьи 313 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (покушение на побег).

18. На следующий день, 12 ноября 2003 г., третьего заявителя доставили в больницу, и у него диагностировали перелом правого плеча, ушибы грудной клетки и позвоночника, предположительно ставшие следствием прыжка из окна.

4. Показания заявительницы о жестоком обращении, которому подвергся в дальнейшем ее гражданский муж

19. Как указано выше, первый и третий заявители, а также гражданский муж заявительницы были помещены в Следственный изолятор N ИЗ-38/1. Заявительница утверждала, что начиная с 24 октября 2003 г. в течение нескольких дней ее гражданского мужа избивали другие заключенные. Ему не давали пищи, не разрешали спать, а по утрам доставляли в отделение милиции, где жестокое обращение продолжалось.

20. С 25 ноября по 11 декабря 2003 г. гражданский муж заявительницы содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-24/1* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Красноярскому краю" (примеч. переводчика).) в г. Красноярске, в котором предположительно с молчаливого согласия сотрудников пенитенциарного учреждения другие заключенные подвергали его постоянному жестокому обращению.

21. С 11 декабря 2003 г. до 15 января 2004 г. гражданский муж заявительницы содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-38/1 в г. Иркутске. Двое его сокамерников (С.Е. и A.) лишали его пищи и сна, угрожали ему изнасилованием и убийством. Начальник отделения милиции A.С. угрожал ему изнасилованием. Через несколько дней гражданского мужа заявительницы изнасиловали другие заключенные, засняв произошедшее на видеокамеру. Затем его шантажировали видеозаписью. Наконец, 12 января 2004 г. тот признал свою вину. 3 февраля 2004 г. гражданский муж заявительницы был переведен в одиночную камеру.

22. 5 февраля 2004 г. гражданского мужа заявительницы обнаружили повешенным.

5. Расследование по факту жестокого обращения со стороны сотрудников милиции

23. Первый и третий заявители, гражданский муж заявительницы подали в прокуратуру жалобу на жестокое обращение, которому они подверглись, находясь под контролем сотрудников милиции. Первоначальная жалоба касалась предполагаемого жестокого обращения, произошедшего 14 октября 2003 г. Отдельные жалобы были поданы позднее в отношении других случаев предполагаемого жестокого обращения (см. §§ 12, 13, 15 и 17 настоящего Постановления).

24. 20 ноября 2003 г. заместитель прокурора Иркутской области вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции. В постановлении указывалось следующее:

"_[Первый заявитель] утверждал, что 14 октября 2003 г. он был задержан сотрудниками милиции. После того, как его доставили в отделение милиции, сотрудники милиции жестоко обращались с ним [описание избиения]. 21 октября 2003 г. он порезал себе вены на левом предплечье [поскольку у него случился конфликт с сокамерниками, и он хотел, чтобы его перевели в другую камеру]. 4 ноября 2003 г. [первый заявитель] порезал себе шею, [так как его избивали сотрудники милиции].

[Гражданский муж заявительницы] утверждал, что 14 октября 2003 г. его задержали сотрудники милиции, которые доставили его в отделение милиции, где в отношении него была применена физическая сила [описание избиения]. Он не мог описать сотрудников милиции, которые жестоко обращались с ним. 11 ноября 2003 г. он снова подвергся жестокому обращению, сотрудники милиции пытали его электрическим током и избивали его.

[Третий заявитель] утверждал, что сотрудники милиции жестоко обращались с ним, и ему пришлось выпрыгнуть из окна_

[Начальник отделения милиции Г.] утверждал, что 14 октября 2003 г. [первый и третий заявители, а также гражданский муж заявительницы] были задержаны по подозрению в совершении особо тяжких преступлений. Они оказали активное сопротивление при задержании, вследствие чего к ним была применена физическая сила, и на них пришлось надеть в наручники. После задержания [указанные лица] были доставлены в отделение милиции. [Первый заявитель и гражданский муж заявительницы] имели телесные повреждения, которые были причинены им при задержании. Затем [первого заявителя и гражданского мужа заявительницы] отвели к следователю для участия в следственных действиях. В отношении них не было применено физического или психического принуждения_

Аналогичные показания дали сотрудники милиции Ш., С. и П. [Последний] добавил, что 4 ноября 2003 г. [первый заявитель] участвовал в следственных действиях в отделении милиции. После завершения следственных действий он остался вместе с [первым заявителем] в кабинете N 302 в ожидании возвращения [первого заявителя] в следственный изолятор. [Тот] нервничал и рассказал о своих страхах по поводу грозившего ему длительного срока лишения свободы. Во время разговора он порезал себе шею. Ему была оказана медицинская помощь, и [первый заявитель] был отправлен в следственный изолятор, где его осмотрел врач.

Согласно заключениям судебно-медицинской экспертизы телесные повреждения [причиненные первому и третьему заявителям] не повлекли непоправимого вреда их здоровью, а телесные повреждения, [причиненные гражданскому мужу заявительницы], повлекли за собой причинение легкого вреда здоровью. [Вышеуказанные] телесные повреждения могли быть причинены в результате воздействия тупых твердых предметов с ограниченной площадью поверхности, которыми могли быть кулак или стопа.

Эти телесные повреждения были причинены [первому и третьему заявителю, а также гражданскому мужу заявительницы] при задержании сотрудниками милиции. В соответствии со статьей 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации была проведена проверка по сообщению о преступлении, в ходе которой было установлено, что [первый и третий заявители, а также гражданский муж заявительницы] оказали активное сопротивление при задержании, и сотрудники милиции применили к ним физическую силу и специальные средства в соответствии со статьями 12-14 Закона "О милиции"* (* Имеется в виду Закон РФ от 18 апреля 1991 г. N 1026-1 "О милиции" (примеч. переводчика).). 18 ноября 2003 г. было отказано в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. Проверка была проведена на основании статьи 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации по факту причинения себе [первым заявителем] телесных повреждений 21 октября 2003 года. 22 октября 2003 г. было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

Телесные повреждения в форме резаной раны на шее были причинены самим [первым заявителем], что подтверждается показаниями последнего. В ходе обследования, проведенного 4 ноября 2003 г., других телесных повреждений у [первого заявителя] не выявлено. Данный факт опровергает утверждение [первого заявителя] о том, что в этот день его избили сотрудники милиции.

11 ноября 2003 г. [третий заявитель] выпрыгнул из окна третьего этажа здания отделения милиции, пытаясь совершить побег. В отношении него было возбуждено уголовное дело по части третьей статьи 30 и части первой статьи 313 Уголовного кодекса Российской Федерации* (* 23 августа 2004 г. производство по уголовному делу, возбужденному в отношении третьего заявителя по факту покушения на побег, было прекращено.).

Во время проверки не было установлено доказательств, подтверждающих утверждения о том, что сотрудники милиции Ш., С., Г. и П. применяли физическое и психическое насилие в отношении [первого и третьего заявителей, а также гражданского мужа заявительницы]. Доводы [последнего] в этом отношении являются необоснованными и надуманными_".

25. 4 марта 2004 г. прокурор Иркутской области отменил постановление от 20 ноября 2003 г. и возбудил уголовное дело в отношении ряда сотрудников милиции на основании пункта "а" части третьей статьи 286 УК РФ (превышение должностных полномочий с применением насилия или причинением тяжких последствий).

26. Однако 8 августа 2006 г. уголовное дело было прекращено в связи с отсутствием состава преступления в действиях сотрудников милиции. Заявители не обжаловали это решение в судебном порядке.

6. Расследование по факту смерти гражданского мужа заявительницы

27. 11 февраля 2004 г. прокуратура Иркутской области возбудила уголовное дело по факту смерти гражданского мужа заявительницы на основании статьи 110 УК РФ (доведение до самоубийства).

28. 11 мая 2004 г. было проведено вскрытие трупа гражданского мужа заявительницы. Было установлено, что причиной смерти стало удушение. Помимо видимых следов на шее, были зафиксированы следующие телесные повреждения: ссадины на шее, в поясничной области, в области грудной клетки, а также в области предплечья, запястья и кисти правой руки, гематомы и ссадины в области лба, гематомы на мягких тканях шеи, а также геморрагия на слизистой оболочке ануса.

29. 26 июня 2006 г. уголовное дело было прекращено ввиду отсутствия доказательств совершения преступления. Было установлено, что 3 февраля 2004 г. гражданский муж заявительницы был переведен в одиночную камеру после жалобы его адвоката на применение насилия к гражданскому мужу заявительницы со стороны других заключенных. Впоследствии, 5 февраля 2004 г., гражданский муж заявительницы был найден повешенным в своей камере. Судебный медицинский эксперт пришел к выводу, что смерть наступила в результате удушения. Также было установлено, что в день смерти гражданский муж заявительницы находился в камере один и что утверждения его адвоката о том, что его клиент подвергался насилию со стороны других заключенных, не подтвердились.

30. Законность вышеуказанного постановления была оспорена в суде отцом умершего, А. Баженовым, которому был предоставлен статус потерпевшего в рамках соответствующего судебного разбирательства.

31. 16 июля 2007 г. Куйбышевский районный суд г. Иркутска признал данное постановление законным и обоснованным. Жалоба в областной суд не подавалась.

7. Вынесение обвинительных приговоров первому и третьему заявителям

32. 25 декабря 2006 г. областной суд признал первого и третьего заявителей, наряду с другими пятью подсудимыми по тому же делу, виновными в бандитизме, убийстве при отягчающих обстоятельствах и разбое. Суд назначил первому заявителю наказание в виде пожизненного лишения свободы, а второму заявителю - в виде лишения свободы сроком на 20 лет. Решая вопрос о допустимости доказательств, областной суд рассмотрел утверждения о предполагаемом жестоком обращении со стороны сотрудников милиции. Суд заслушал заявителей, изучил медицинские заключения, допросил бывших сокамерников заявителей и сотрудников милиции, предположительно причастных к жестокому обращению. Приняв во внимание выводы, сделанные на стадии предварительного расследования, областной суд решил, что в отношении заявителей не применялись незаконные методы допроса.

33. 25 сентября 2007 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор суда первой инстанции без изменений.

В. Обстоятельства жестокого обращения со вторым заявителем и расследование этих обстоятельств

34. 5 сентября 2003 г. в квартире одного из потерпевших был проведен обыск в рамках дела об убийстве с участием первого и третьего заявителей, а также гражданского мужа заявительницы. Второй заявитель, которого обнаружили в квартире вооруженным, был доставлен в отделение милиции для установления личности и допроса. Он содержался в отделении под стражей вплоть до 7 августа 2003 г. По словам второго заявителя, сотрудники милиции избивали его, нанося удары по его единственной почке, пытались выбросить его из окна, затем заставили его залезть на подоконник, после чего он упал с третьего этажа, потеряв равновесие.

35. С 7 сентября по 7 октября 2003 г. второй заявитель находился на лечении в отделении травматологии Ангарской больницы N 36* (* Так в тексте Постановления. Возможно, имеется в виду медико-санитарное учреждение N 36 (примеч. редактора).) с сотрясением мозга, обширным ушибом мягких тканей тела и конечностей, диффузными подкожными и субфасциальными гематомами, многочисленными ссадинами в области головы и конечностей, ушибом почки, синдромом сдавливания и правосторонней посттравматической пневмонией.

36. Тем временем 8 сентября 2003 г. заявитель подал заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции. Однако 2 октября 2003 г. заместитель прокурора Иркутской области отказал в возбуждении уголовного дела, придя к выводу, что заявитель выпрыгнул из окна, пытаясь совершить побег. Заявитель оспорил законность данного постановления в суде.

37. 22 декабря 2003 г. Кировский районный суд г. Иркутска признал постановление заместителя прокурора законным и обоснованным.

38. Заявитель не стал обжаловать указанное решение в областном суде.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

39. Уголовный кодекс Российской Федерации (от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ) предусматривает, что действия должностного лица, явно выходящие за пределы его полномочий и повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов граждан, совершенные с применением насилия или с угрозой его применения, наказываются лишением свободы на срок от трех до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет (пункт "а" части третьей статьи 286).

40. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в редакции, действовавшей начиная с 1 июля 2002 г. (от 18 декабря 2001 г., N 174-ФЗ, далее - УПК РФ), предусматривает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором на основании сообщения о преступлении (статьи 140 и 146). Не позднее трех суток со дня поступления указанного сообщения следователь или прокурор обязаны провести предварительную проверку и принять одно из следующих решений: (1) о возбуждении уголовного дела при наличии достаточных оснований полагать, что совершено преступление, (2) об отказе в возбуждении уголовного дела, если в результате расследования не было обнаружено оснований для возбуждения уголовного дела, или (3) о передаче сообщения по подследственности. О принятом решении сообщается заявителю. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148). Прокурор отвечает за надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия (статья 37). Прокурор может поручать производство отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому или продлевать срок предварительного расследования.

41. Статья 125 УПК РФ содержит положения о судебном порядке рассмотрения жалоб на решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя, прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам. Судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений и выносит одно из следующих постановлений: (1) о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение, или (2) об оставлении жалобы без удовлетворения.

42. В Постановлении от 10 февраля 2009 г.* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N  1 "О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (примеч. переводчика).) Пленум Верховного Суда Российской Федерации рекомендовал судьям по поступившей жалобе на действия (бездействие) и решения должностных лиц на досудебных стадиях судопроизводства выяснять, не завершено ли предварительное расследование по уголовному делу. Если будет установлено, что уголовное дело, по которому поступила жалоба, направлено в суд для рассмотрения по существу либо по делу постановлены приговор или иное окончательное решение, судья принимает к производству и рассматривает лишь жалобы на решения и действия (бездействие) должностных лиц, затрагивающие права и законные интересы заявителей, не являющихся участниками судебного разбирательства по данному уголовному делу, либо жалобы, которые не подлежат рассмотрению в соответствии со статьей 125 УПК РФ на стадии досудебного производства. В остальных случаях судья выносит постановление об отказе в принятии жалобы к рассмотрению или о прекращении производства по жалобе. Одновременно с этим заявителю разъясняется, что вопросы о признании незаконными или необоснованными решений и действий (бездействия) должностных лиц на стадии досудебного производства он вправе поставить перед судом в ходе судебного разбирательства по уголовному делу, а также при рассмотрении дела судом апелляционной или кассационной инстанций.

43. Аналогичных позиций придерживается Конституционный Суд Российской Федерации, по мнению которого жалоба в соответствии со статьей 125 УПК РФ не может быть принята к рассмотрению либо рассматриваться в суде после того, как уголовное дело, по которому поступила жалоба, направлено в суд для рассмотрения по существу. Однако если установлено, что сторона по делу (в том числе судья или свидетель) совершила преступное деяние, тем самым серьезно повлияв на справедливость производства по делу, УПК РФ в исключительном порядке допускает проведение отдельного расследования по соответствующим обстоятельствам, влекущим возобновление производства по делу (см. Определение N 1412-O-O* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Трифонова Владимира Александровича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 376 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (примеч. переводчика).) от 17 ноября 2009 г., см. также Постановление N 20-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан" (примеч. переводчика).) от 2 июля 1998 г. и Постановление N 5-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью "Моноком"" (примеч. переводчика).) от 23 марта 1999 г.).

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

44. Первый заявитель жаловался на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции, которому он подвергся с 14 по 16 октября 2003 г., со стороны сокамерников, которое длилось несколько дней начиная с 17 октября 2003 г., и на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции, которое продолжилось 4 ноября 2003 г. Второй заявитель жаловался на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции, которому он подвергся 14 октября и 11 ноября 2003 г. Заявительница жаловалась на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции, которому подвергался ее гражданский муж 14 октября 2003 г. и в течение нескольких дней начиная с 24 октября 2003 г.

Заявители также жаловались на то, что внутригосударственные органы не провели эффективного расследования по их жалобам. Они сослались на статьи 3 и 13 Конвенции, которые гласят:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию_

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

45. Власти Российской Федерации утверждали, что в соответствии с требованиями статьи 13 Конвенции в распоряжении заявителей имелись эффективные внутригосударственные средства правовой защиты по жалобам на жестокое обращение, нарушающее положения статьи 3 Конвенции, но они не воспользовались этими средствами. В частности, первый и третий заявители и заявительница не оспаривали в судебном порядке законность постановления от 8 августа 2006 г. о прекращении уголовного дела, возбужденного на основании их сообщений. Второй заявитель, в свою очередь, не обжаловал в кассационном порядке решение суда от 22 декабря 2003 г., которым Кировский районный суд г. Иркутска признал законным и обоснованным постановление прокурора от 2 октября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела. Соответственно, по мнению властей Российской Федерации, заявители не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты по их жалобам на нарушение статьи 3 Конвенции.

46. По существу жалоб заявителей власти Российской Федерации отметили, что по сообщениям о жестоком обращении, которому подверглись первый и третий заявители, прокуратурой была проведена надлежащая проверка, и эти сообщения были признаны необоснованными. В частности, было установлено, что при задержании 14 октября 2003 г. к первому и третьему заявителям и гражданскому мужу заявительницы были применены физическая сила и наручники, поскольку они не подчинились законному приказу милиции не двигаться и попытались убежать. Физическая сила, примененная сотрудниками милиции, была пропорциональна оказанному сопротивлению. По сообщениям первого заявителя о запугивании, из-за которого 21 октября 2003 г. он порезал себе левое предплечье, а 4 ноября 2003 г. - шею, была проведена проверка, и они также оказались необоснованными. Что касается утверждений второго заявителя, власти Российской Федерации отметили, что в результате доследственной проверки было установлено, что в ходе допроса в качестве свидетеля в отделении милиции второй заявитель попытался сбежать, внезапно выпрыгнув из окна, а также что сотрудники милиции действовали в рамках действующего законодательства. Власти Российской Федерации сделали вывод, что по указанным причинам жалобы заявителей были явно необоснованными.

47. Заявители настаивали на своих жалобах. Они утверждали, что обращались в различные внутригосударственные органы, в том числе в суды, и просили их провести расследование по обстоятельствам жестокого обращения, которому они подверглись. Однако независимое и тщательное расследование так и не было проведено, несмотря на очевидные доказательства факта жестокого обращения.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

48. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не оспаривали в судебном порядке решения органов предварительного следствия по их жалобам на жестокое обращение, вследствие чего они не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты.

49. Европейский Суд повторяет, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, предусмотренное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей сначала воспользоваться средствами правовой защиты, которые обычно являются достаточными и доступными в рамках правовой системы государства-ответчика и позволяют получить компенсацию за предполагаемые нарушения. Пункт 1 статьи 35 Конвенции требует также, чтобы жалобы, которые предполагается передать на рассмотрение Европейского Суда, были предварительно поданы в компетентный орган государства-ответчика, по крайней мере, по существу, в порядке, установленном внутригосударственным законодательством, при этом не является обязательным обращение к ненадлежащим или неэффективным средствам правовой защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., §§ 51-52, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., §§ 65-67, Reports 1996-IV).

50. Европейский Суд ранее признавал, что в правовой системе Российской Федерации судебный порядок обжалования решения об отказе в возбуждении уголовного дела или решения о прекращении производства по делу может обеспечивать значительные гарантии от произвольного осуществления своих полномочий органом предварительного следствия, учитывая право суда отменить такие решения и указать на недочеты, требующие внимания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 8 (примеч. редактора).), § 61, и Постановление Европейского Суда по делу "Чумаков против Российской Федерации" (Chumakov v. Russia) от 24 апреля 2012 г., жалоба N 41794/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 4 (примеч. редактора).), § 91). Соответственно, при обычном развитии событий такое обжалование может рассматриваться как возможное средство правовой защиты, когда прокуратура решила не проводить расследование по жалобам.

51. Европейский Суд замечает, что в настоящем деле первый и третий заявители формально не подавали в судебном порядке жалобы, как того требовала статья 125 УПК РФ, и не оспаривали постановление от 8 августа 2006 г. о прекращении производства по уголовному делу в отношении предполагаемых преступников. Вместо этого они подняли вопрос о жестоком обращении в областном суде, который в качестве суда первой инстанции рассматривал обвинения, предъявленные заявителям, а затем в своей жалобе, поданной в Верховный Суд Российской Федерации.

52. Европейский Суд ранее признавал, что факт вынесения вопроса о жестоком обращении на рассмотрение суда первой инстанции, рассматривающего уголовное дело в отношении заявителя, по общему правилу не может считаться частью нормального процесса исчерпания средств правовой защиты в отношении жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции, поданной в Европейский Суд (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации", §§ 63-64).

53. Европейский Суд также повторяет, что при применении нормы об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты соответствующим образом должен учитываться тот факт, что эта норма применяется в рамках механизма защиты прав человека, который Договаривающиеся Государства согласились установить. Следовательно, данная норма должна применяться с некоторой степенью гибкости и без чрезмерного формализма. Это означает, среди прочего, что Европейский Суд должен реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты правовой системы соответствующего Договаривающегося Государства, но и общий правовой и политический контекст, в котором они функционируют, и личные обстоятельства дела заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации", § 65).

54. Руководствуясь вышеизложенными принципами, Европейский Суд ранее признавал, что при определенных условиях вынесение вопроса о жестоком обращении на рассмотрение суда первой инстанции, рассматривающего обвинения, предъявленные заявителю, может быть признано надлежащим исчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты при условии, что суды рассматривают по существу соответствующие утверждения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акулинин и Бабич против Российской Федерации" (Akulinin and Babich v. Russia) от 2 октября 2008 г., жалоба N 5742/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 9 (примеч. редактора).), §§ 25-34).

55. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд замечает, что на момент принятия постановления от 8 августа 2006 г. о прекращении производства по уголовному делу, возбужденному по факту жестокого обращения, уголовное дело в отношении первого и третьего заявителей уже было передано в суд для рассмотрения по существу. При данных обстоятельствах, учитывая вышеизложенные положения внутригосударственного законодательства и практики (см. §§ 41 - 43 настоящего Постановления), первый и третий заявители не имели фактической возможности предъявить жалобу в соответствии со статьей 125 УПК РФ на постановление от 8 августа 2006 г. Единственным выходом для них было обжаловать соответствующее постановление в рамках производства по уголовному делу, возбужденному в отношении них.

56. Принимая во внимание вышеизложенное, и тот факт, что суды первой и второй инстанций рассмотрели по существу утверждения первого и третьего заявителей о жестоком обращении (см. §§ 32 - 33 настоящего Постановления), Европейский Суд считает, что первого и третьего заявителей нельзя признать не исчерпавшими внутригосударственные средства правовой защиты.

57. Далее Европейский Суд отмечает, что жалобы первого и третьего заявителей, изложенные в § 44 настоящего Постановления, не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции, и не установлено иных оснований для признания жалоб неприемлемыми, следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

58. Относительно заявительницы, не касаясь вопроса о нарушении статьи 2 Конвенции, который будет рассмотрен ниже, Европейский Суд отмечает, что в материалах дела отсутствуют доказательства того, что она оспаривала в судебном порядке постановление от 8 августа 2006 г. о прекращении производства по уголовному делу, возбужденному по жалобам ее гражданского мужа на жестокое обращение, или что ей создавались препятствия для этого.

59. Что касается второго заявителя, Европейский Суд обращает внимание, что тот подал в судебном порядке жалобу на постановление от 2 октября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции. Однако он не стал обжаловать в областной суд решение Кировского районного суда г. Иркутска от 22 декабря 2003 г., которым постановление от 2 октября 2003 г. было признано законным и обоснованным. Причин, по которым этого не было сделано, второй заявитель не указал.

60. Соответственно, Европейский Суд объявляется неприемлемыми для рассмотрения по существу жалобы второго заявителя и заявительницы в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты, в связи с чем они должны быть отклонены на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Существо жалобы

(а) Эффективность расследования по жалобам первого и третьего заявителей на жестокое обращение

61. Европейский Суд повторяет, что, если лицо делает обоснованные заявления о том, что оно подверглось обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, находясь под контролем сотрудников полиции или иных аналогичных представителей государства-ответчика, данное положение во взаимосвязи со статьей 1 Конвенции, предусматривающей общую обязанность государств обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в_ [Конвенции]", требует проведения эффективного официального расследования. Необходимо, чтобы такое расследование позволяло установить и наказать виновных, в противном случае общий правовой запрет на пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, несмотря на его основополагающее значение, был бы неэффективным на практике и в некоторых случаях дал бы представителям государства возможность злоупотреблять, фактически безнаказанно, правами лиц, которые находятся под их контролем (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV).

62. Расследование серьезных заявлений о жестоком обращении должно быть оперативным и тщательным. Государственные органы обязаны во всех случаях прилагать серьезные усилия для установления обстоятельств произошедшего и не должны прекращать расследование или принимать решения, полагаясь на поспешные либо необоснованные выводы. Они обязаны предпринять все доступные им разумные меры для сбора доказательств, относящихся к произошедшему, в том числе, inter alia, показаний очевидцев и медицинских заключений. Любой недостаток расследования, подрывающий вероятность установления причин полученных повреждений или личности виновных, может повлечь за собой признание всего расследования не соответствующим требованиям вышеуказанного стандарта (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мокану и другие против Румынии" (Mocanu and Others v. Romania), жалобы NN 10865/09, 45886/07 и 32431/08, § 322, ECHR 2014 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), § 133). Кроме того, расследование должно быть независимым, непредвзятым и осуществляться под контролем общества (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Месут Дениз против Турции" (Mesut Deniz v. Turkey) от 5 ноября 2013 г., жалоба N 36716/07, § 52).

63. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что, хотя он запрашивал у властей Российской Федерации полную копию материалов расследования, проведенного по факту жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, они предоставили лишь часть документов из этих материалов без объяснения причин. При данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что он может делать соответствующие выводы о поведении властей Российской Федерации и рассматривать настоящие жалобы по существу на основании доводов заявителей и имеющихся материалов расследования, даже несмотря на то, что предоставленные заявителями материалы и сведения не дают полной картины всех обстоятельств произошедшего (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: там же. 2006. N 6 (примеч. редактора).), §§ 102-105, и процитированные в нем прецеденты).

64. Европейский Суд замечает, что первый и третий заявители предоставили правдоподобные сведения об обращении, запрещенном статьей 3 Конвенции, которому они подверглись, находясь под контролем сотрудников милиции. Их показания подкреплялись соответствующими медицинскими заключениями (см. §§ 7, 14, 16 и 18 настоящего Постановления). Таким образом, власти государства-ответчика были обязаны провести эффективное официальное расследование по обстоятельствам причинения телесных повреждений первому и третьему заявителям.

65. Европейский Суд отмечает, что, получив сообщения заявителей о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции, внутригосударственные органы возбудили уголовное дело. Однако уголовное дело было позднее прекращено, поскольку в действиях сотрудников милиции не были установлены элементы состава преступления. Следовательно, остается выяснить, соответствовало ли расследование, проведенное по сообщениям первого и третьего заявителей, требованиям статьи 3 Конвенции.

66. Европейский Суд замечает, что следственный орган возбудил уголовное дело лишь 4 марта 2004 г., то есть по прошествии более четырех месяцев с того момента, как до его сведения впервые была доведена информация о жестоком обращении, которому подверглись заявители (см. § 25 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не объяснили причин такого промедления.

67. В Постановлении по делу "Ляпин против Российской Федерации" Европейский Суд отмечал, что в случаях, когда поступает правдоподобное сообщение об обращении, запрещенном статьей 3 Конвенции, государственные органы обязаны возбудить уголовное дело и провести расследование, а одной лишь "доследственной проверки" недостаточно для соблюдения требований о проведении эффективного расследования, предусмотренных статьей 3 Конвенции. Европейский Суд подчеркивал, что отказ следственного органа в возбуждении уголовного дела по правдоподобному сообщению о серьезном жестоком обращении во время нахождения под стражей в милиции должен рассматриваться как свидетельство неисполнения государством своего обязательства по проведению эффективного расследования в соответствии с требованиями статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: там же. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 128-140).

68. Вышеуказанные выводы полностью применимы к настоящему делу. Европейский Суд считает, что промедление при возбуждении уголовного дела не могло не отразиться негативно на перспективах расследования и существенно уменьшило возможности следственного органа по сбору доказательств предполагаемого жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Раззаков против Российской Федерации" (Razzakov v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 57519/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 9 (примеч. редактора).), § 61, и процитированные в нем прецеденты).

69. Далее Европейский Суд отмечает, что, не предоставив необходимых доказательств из материалов дела (см. § 63 настоящего Постановления), власти Российской Федерации лишили Европейский Суд возможности оценить, насколько тщательными были следственные действия, проведенные после возбуждения уголовного дела по факту предполагаемого жестокого обращения, которому подверглись первый и третий заявители.

70. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что значительное промедление при возбуждении уголовного дела и начале всестороннего расследования по правдоподобным сообщениям первого и третьего заявителей о серьезном жестоком обращении, которому они подверглись, находясь под контролем сотрудников милиции, содержащем элементы состава преступления, свидетельствует о том, что государственные органы не предприняли всех разумных усилий для сбора доказательств и не пытались серьезно выяснить обстоятельства произошедшего. Таким образом, они не исполнили свою обязанность по проведению эффективного расследования по жалобам первого и третьего заявителей на жестокое обращение во время содержания под стражей в милиции.

71. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте. Поскольку жалоба первого и третьего заявителей на нарушение статьи 13 Конвенции касается вопросов, аналогичных рассмотренным в §§ 61-70 настоящего Постановления на предмет соблюдения статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте, Европейский Суд, учитывая вывод относительно нарушения статьи 3 Конвенции, полагает, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать эти вопросы на предмет нарушения статьи 13 Конвенции.

(b) Жестокое обращение, которому предположительно подверглись первый и третий заявители

72. Европейский Суд повторяет, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютной форме запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств дела и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudia v. Poland), жалоба N 30210/96, § 90, ECHR 2000-XI).

73. Тем не менее жестокое обращение должно достигать минимального уровня суровости, чтобы попасть в сферу применения статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, в том числе от продолжительности такого обращения, его физических и психических последствий и, в некоторых случаях, от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 162, Series A, N 25).

74. Если получено сообщение о нарушении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен провести особенно тщательный анализ. Но когда было проведено разбирательство на внутригосударственном уровне, Европейский Суд не должен своей собственной оценкой фактов подменять оценку, данную судами государства-ответчика, и, как правило, именно внутригосударственным судам надлежит оценивать представленные на их рассмотрение доказательства. Хотя Европейский Суд не связан выводами внутригосударственных судов, в обычных обстоятельствах требуется наличие неоспоримых доказательств, чтобы он отступил от выводов этих судов относительно фактических обстоятельств дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 93, ECHR 2010).

75. При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всяких разумных сомнений". Однако подобное доказывание может являться следствием существования достаточно веских, четких и последовательных выводов или неопровержимых презумпций относительно фактических обстоятельств дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX).

76. Когда лицу, содержащемуся под стражей или находящемуся под контролем полиции любым образом, причинены повреждения, любое подобное повреждение дает веские основания предполагать, что данное лицо подверглось жестокому обращению (см. среди многих других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Мрозовский против Польши" (Mrozowski v. Poland) от 12 мая 2009 г., жалоба N 9258/04, § 26). Действие статьи 3 Конвенции не распространяется на случаи применения силы в ходе задержания, даже если оно повлекло за собой причинение повреждений, когда необходимость применения силы следовала из поведения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., § 30, Series A, N 269). С другой стороны, если лицо заключили под стражу в хорошем состоянии здоровья, а при освобождении у него обнаруживаются телесные повреждения, на государство-ответчика возлагается обязанность предоставить правдоподобные объяснения, каким образом данные телесные повреждения были причинены, а если государство-ответчик не делает этого, то может возникнуть вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V).

77. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что после того, как первого и третьего заявителей задержали 14 октября 2003 г., они содержались под стражей в отделении милиции, а затем в следственном изоляторе. 15 октября 2003 г. судебно-медицинская экспертиза установила, что у первого заявителя были ссадины на левом плече, а также гематомы на обоих ушах и в области спины, а у третьего заявителя - ссадины на левом бедре и под челюстью. Эксперт заключил, что указанные повреждения были причинены накануне обследования (см. § 7 настоящего Постановления). 21 октября 2003 г. на теле первого заявителя были обнаружены поверхностные порезы на левом предплечье, а 4 ноября 2003 г. - порез на шее, третий заявитель был доставлен в больницу 12 ноября 2003 г. с переломом правого плеча, ушибами грудной клетки и позвоночника (см. §§ 14, 16 и 18 настоящего Постановления).

78. Европейский Суд считает, что вышеуказанные медицинские доказательства в совокупность с тем обстоятельством, что жестокое обращение имело место во время содержания заявителей под стражей в милиции, а также наряду с выводом Европейского Суда о неэффективности расследования, проведенного внутригосударственными органами в настоящем деле, позволяют презюмировать факт того, что заявители подверглись жестокому обращению, находясь под контролем представителей государства. В связи с этим на государстве-ответчике лежала обязанность по предоставлению удовлетворительного и убедительного объяснения относительно того, каким образом могли быть причинены такие повреждения.

79. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что, по словам властей Российской Федерации, повреждения, зафиксированные судебным медицинским экспертом 15 октября 2003 г., были причинены первому и третьему заявителям сотрудниками милиции в ходе их задержания, поскольку они оказали сопротивление и попытались бежать. Кроме того, власти Российской Федерации подчеркивали, что утверждение первого заявителя о предположительно имевшем место запугивании, следствием которого стали порезы на его предплечье и шее, было проверено и признано необоснованным. Что касается повреждений, причиненных третьему заявителю 12 ноября 2003 г., власти Российской Федерации настаивали, что они стали следствием прыжка из окна здания милиции, осуществленного во время допроса с целью побега (см. § 46 настоящего Постановления).

80. Европейский Суд повторяет, что без объяснения причин власти Российской Федерации предоставили лишь часть документов из материалов расследования, проведенного по факту предполагаемого жестокого обращения со стороны сотрудников милиции. В этой связи Европейский Суд отмечает, что, когда доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения заявителя, имеет лишь государство-ответчик, отсутствие сотрудничества со стороны государства-ответчика без предоставления каких-либо объяснений может привести к выводам об обоснованности утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Махашевы против Российской Федерации" (Makhashevy v. Russia) от 31 июля 2012 г., жалоба N 20546/07* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 2 (примеч. редактора).), § 149, и процитированные в нем прецеденты).

81. Принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, а также факт непредоставления властями Российской Федерации копий всех материалов расследования, проведенного по сообщениям заявителей о предполагаемом жестоком обращении с ними во время их содержания под стражей в отделении милиции, Европейский Суд признает, что ни соответствующие органы на внутригосударственном уровне, ни власти Российской Федерации в рамках разбирательства в Европейском Суде не предоставили убедительных объяснений относительно происхождения повреждений на телах первого и третьего заявителей. Соответственно, Европейский Суд делает вывод, что власти Российской Федерации не представили удовлетворительных доказательств того, что телесные повреждения исключительно, преимущественно или частично были причинены первому и третьему заявителю иным путем, чем в результате жестокого обращения, которому они подверглись во время содержания под стражей в отделении милиции.

82. Таким образом, учитывая характер и тяжесть причиненных первому и третьему заявителям повреждений, Европейский Суд делает вывод, что государство несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции в материально-правовом аспекте за пытки, которым подверглись первый и третий заявители во время содержания под стражей.

II. Предполагаемое нарушение статей 2 и 13 Конвенции

83. Ссылаясь на статьи 2 и 13 Конвенции, заявительница жаловалась на то, что ее гражданский муж скончался во время содержания под стражей, а также что не было проведено эффективного и оперативного расследования по факту его смерти. Статья 13 Конвенции была приведена выше. Статья 2 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание_".

А. Довод сторон

84. Власти Российской Федерации утверждали, что 26 июня 2006 г. уголовное дело, возбужденное по факту смерти Павла Александровича Баженова, было прекращено ввиду отсутствия доказательств совершения преступления. Постановление о прекращении производства по уголовному делу от 26 июня 2006 г. было обжаловано отцом умершего, А. Баженовым. 16 июля 2007 г. Куйбышевский районный суд г. Иркутска признал данное постановление законным. Жалоба в областной суд на решение от 16 июля 2007 г. не подавалась. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявительница не подавала во внутригосударственные суды жалоб по поводу расследования, проведенного по факту смерти ее гражданского мужа. Соответственно, по мнению властей Российской Федерации, Европейскому Суду следует объявить ее жалобы неприемлемыми и отклонить их, поскольку не было необходимости в отдельном рассмотрении данных жалоб по существу.

85. Представитель заявителей утверждал, что заявительница была ошибочно указана в качестве заявительницы по указанным жалобам на нарушение статей 2 и 13 Конвенции. Надлежащим заявителем являлся отец умершего, А. Баженов, которым были соблюдены все требования о приемлемости, указанные в пунктах 1 и 3 статьи 35 Конвенции.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

86. Европейский Суд отмечает, что, отвечая на замечания властей Российской Федерации, представитель заявителей указал, что надлежащим заявителем по жалобам на нарушение статей 2 и 3 Конвенции должен был быть А. Баженов, отец Павла Александровича Баженова. Однако данное имя не фигурировало ни в первоначальном формуляре жалобы, ни в последующей переписке с представителями заявителей. Кроме того, в материалах дела не было доверенности на представителя заявителей, выданной А. Баженовым для представления его интересов. При данных обстоятельствах, учитывая, что представителям важно доказать, что они получили конкретные и явные поручения от предполагаемой жертвы (жертв) по смыслу статьи 34 Конвенции, от имени которой (которых) планируют действовать представители, Европейский Суд находит, что А. Баженова нельзя рассматривать в качестве заявителя в рамках разбирательства по настоящему делу (см. Решение Европейского Суда по делу "Морен и другие против Швеции" (Moren and Others v. Sweden) от 11 февраля 2014 г., жалоба N 13224/06, § 45, и Решение Европейского Суда по делу "Димитровы против Болгарии" (Dimitrovi v. Bulgaria) от 17 декабря 2013 г., жалоба N 25776/05, § 47).

87. Далее Европейский Суд замечает, что заявительница не обжаловала в судебном порядке постановление от 26 июня 2006 г. о прекращении производства по уголовному делу, возбужденному по факту смерти ее гражданского мужа (см. §§ 49-50 настоящего Постановления). Следовательно, ее жалоба на нарушение статьи 2 Конвенции подлежит отклонению ввиду неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

88. В той мере, в которой заявительница ссылалась на нарушение статьи 13 Конвенции, Европейский Суд, учитывая свой вывод по поводу нарушения статьи 2 Конвенции, находит, что не возникает отдельного вопроса о нарушении статьи 13 Конвенции и что данная жалоба подлежит отклонению как явно необоснованная по смыслу подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

89. Наконец, первые три заявителя жаловались на незаконное содержание их под стражей, а заявительница - на незаконный характер содержания под стражей ее умершего гражданского мужа. Они ссылались на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения_".

90. В части, касающейся первого и третьего заявителя и заявительницы, с учетом имеющихся в его распоряжении материалов дела Европейский Суд считает, что отсутствуют признаки того, что содержание под стражей первого и третьего заявителя и гражданского мужа заявительницы было незаконным или санкционированным не "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд полагает, что заключение под стражу было выбрано в качестве меры пресечения в порядке, установленном внутригосударственным законодательством, и подпадало в сферу действия подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку оно было произведено с тем, чтобы соответствующие лица предстали перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения. Следовательно, данная часть жалобы подлежит отклонению как явно необоснованная по смыслу подпункта "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.

91. Что касается второго заявителя, Европейский Суд замечает, что он не оспаривал в судебном порядке законность постановления об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу в период с 5 по 7 сентября 2003 г. Следовательно, данная жалоба подлежит отклонению ввиду неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

92. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

93. Первый и третий заявители требовали выплаты по 30 000 евро каждый в качестве компенсации морального вреда.

94. Власти Российской Федерации отметили, что заявители не предъявляли требований о возмещении материального вреда.

95. Европейский Суд подчеркивает, что он сделал вывод о нарушении статьи 3 Конвенции в процессуальном и материально-правовом аспектах вследствие жестокого обращения, которому подверглись первый и третий заявители во время содержания под стражей, а также вследствие непроведения эффективного расследования по данным фактам. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что страдания и разочарование, которые были причинены первому и третьему заявителям, не могут быть компенсированы одним лишь фактом признания нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присуждает первому и третьему заявителям по 30 000 евро каждому в качестве компенсации морального вреда плюс сумму любого налога, который может подлежать уплате с этих сумм.

В. Судебные расходы и издержки

96. Поскольку заявители не предъявляли требований о компенсации судебных расходов и издержек, Европейский Суд не присуждает каких-либо сумм по данному основанию.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

97. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы на нарушение статей 3 и 13 Конвенции, поданные первым и третьим заявителями, приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте вследствие жестокого обращения, которому подверглись первый и третий заявители;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте вследствие жестокого обращения, которому подверглись первый и третий заявители;

4) постановил, что не возникает отдельного вопроса о нарушении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить Михаилу Сергеевичу Захарину и Олегу Владиславовичу Зырянову в качестве компенсации морального вреда по 30 000 евро (тридцать тысяч евро) каждому, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 ноября 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда