Определение Конституционного Суда РФ от 26 ноября 2018 г. N 2875-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Меркулова Андрея Олеговича на нарушение его конституционных прав статьей 193.1 Уголовного кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина А.О. Меркулова к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин А.О. Меркулов, осужденный к лишению свободы, в том числе за совершение преступлений, предусмотренных пунктом "а" части второй и пунктом "а" части третьей статьи 193.1 "Совершение валютных операций по переводу денежных средств в иностранной валюте или валюте Российской Федерации на счета нерезидентов с использованием подложных документов" УК Российской Федерации, оспаривает конституционность этой статьи.

По мнению заявителя, оспариваемая норма не соответствует статьям 15 (часть 4), 19 (часть 1), 50 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой несоразмерно ограничивает права граждан, не позволяя разграничивать законные и противоправные деяния, не обеспечивая согласованность требований уголовного закона законодательству ЕАЭС, допуская неоднократное привлечение лица к уголовной ответственности за длящееся преступление, а также устанавливая в качестве меры наказания за предусмотренное в ней преступление только лишение свободы.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Исходя из сформулированных в Конституции Российской Федерации (статьи 1, 2, 18, 49, 50, 51, 52 и 54) основных начал взаимоотношений государства и личности в сфере уголовного права и процесса, федеральный законодатель реализует принадлежащие ему в силу статей 71 (пункты "в", "о"), 72 (пункт "б" части 1) и 76 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации полномочия по регулированию и защите прав и свобод человека и гражданина, обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности и в предусмотренных Конституцией Российской Федерации пределах (статья 55, часть 3) определяет содержание положений уголовного закона, устанавливает преступность тех или иных общественно опасных деяний, их наказуемость, а также порядок привлечения виновных лиц к уголовной ответственности, учитывая при этом степень распространенности таких деяний, значимость охраняемых законом ценностей, на которые они посягают, и существенность причиняемого ими вреда, а также невозможность их преодоления с помощью иных правовых средств. Введение законом уголовной ответственности за то или иное деяние является свидетельством достижения им такого уровня общественной опасности, при котором для восстановления нарушенных общественных отношений требуется использование государственных сил и средств (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2005 года N 7-П).

2.1. Принцип правовой определенности, обязывающий федерального законодателя формулировать уголовно-правовые предписания с достаточной степенью четкости, позволяющей лицу сообразовывать с ними свое поведение - как дозволенное, так и запрещенное - и предвидеть вызываемые им последствия, не исключает введения в уголовный закон юридических конструкций бланкетного характера, которые для уяснения используемых в нем терминов и понятий требуют обращения к нормативному материалу иных правовых актов. Оценивая подобную модель законодательного регулирования, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к следующему выводу: сам по себе бланкетный характер норм не может свидетельствовать об их неконституционности, поскольку регулятивные нормы, непосредственно закрепляющие те или иные правила поведения, не обязательно должны содержаться в том же нормативном правовом акте, что и нормы, предусматривающие юридическую ответственность за их нарушение, а потому оценка степени определенности содержащихся в законе понятий должна осуществляться исходя не только из самого текста закона и используемых в нем формулировок, но и из их места в системе нормативных предписаний, а также с учетом смежных составов правонарушений; при этом юридические конструкции бланкетного характера могут отсылать к положениям не только законов и находящихся в нормативном единстве с ними подзаконных актов, но и международных договоров Российской Федерации, поскольку Конституция Российской Федерации признает их составной частью правовой системы России и закрепляет приоритет установленных ими правил в правоприменительной практике (статья 15, часть 4), предусматривает возможность участия России в межгосударственных объединениях и передачи им части своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя (статья 79) (постановления от 27 мая 2003 года N 9-П, от 31 марта 2011 года N 3-П, от 14 февраля 2013 года N 4-П, от 17 июня 2014 года N 18-П и от 16 июля 2015 года N 22-П).

Часть первая статьи 193.1 УК Российской Федерации устанавливает уголовную ответственность за совершение валютных операций по переводу денежных средств в иностранной валюте или валюте Российской Федерации на банковские счета одного или нескольких нерезидентов с представлением кредитной организации, обладающей полномочиями агента валютного контроля, документов, связанных с проведением таких операций и содержащих заведомо недостоверные сведения об основаниях, о целях и назначении перевода. Пункт "а" части второй и пункт "а" части третьей этой статьи предусматривают повышенную ответственность в случае совершения данного деяния в крупном или особо крупном размерах. Согласно примечанию к этой статье предусмотренные в ней деяния признаются совершенными в крупном размере, если сумма незаконно переведенных денежных средств в иностранной валюте или валюте Российской Федерации по однократно либо по неоднократно в течение одного года проведенным валютным операциям превышает девять миллионов рублей, а в особо крупном размере - сорок пять миллионов рублей.

Протокол о мерах, направленных на проведение согласованной валютной политики (приложение N 15 к Договору о Евразийском экономическом союзе, подписанному в городе Астане 29 мая 2014 года), определяет валютное законодательство как законодательные акты государств - членов ЕАЭС в сфере валютного регулирования и валютного контроля и принятые в их исполнение нормативные правовые акты (пункт 2); предусматривает, что в целях сближения законодательства государств-членов, регулирующего валютные правоотношения, и принятия мер либерализации государства-члены определяют необходимый объем прав и обязанностей резидентов государств-членов при осуществлении валютных операций, включая права на осуществление расчетов без использования банковских счетов в банках, расположенных на территории государств-членов, обеспечивают гармонизацию требований к учету и контролю валютных операций, гармонизацию норм об ответственности за нарушение валютного законодательства государств-членов (подпункты 5, 8 и 9 пункта 4). В свою очередь, Федеральный закон от 10 декабря 2003 года N 173-ФЗ "О валютном регулировании и валютном контроле" раскрывает понятие валютных операций (пункт 9 части 1 статьи 1) и определяет соответствующие права и обязанности резидентов при осуществлении валютных операций (статья 14).

Статья 193.1 УК Российской Федерации, действуя во взаимосвязи с названными актами, не содержит неопределенности, в результате которой лицо было бы лишено возможности осознавать противоправность своих действий, предвидеть наступление ответственности за их совершение и которая препятствовала бы единообразному ее пониманию и применению правоприменительными органами.

2.2. Как указывал Конституционный Суд Российской Федерации, принцип non bis in idem - в его конституционно-правовой интерпретации, учитывающей отправные положения Уголовного кодекса Российской Федерации, в частности содержащиеся в его статьях 3, 5, 6, 8 и 14, - означает, что уголовным законом должна быть исключена возможность повторного осуждения и наказания лица за одно и то же преступление, квалификации одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойного учета одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации содеянного и при определении вида и меры ответственности (постановления от 19 марта 2003 года N 3-П и от 10 февраля 2017 года N 2-П).

Не предполагают повторное осуждение за одно и то же преступление и регламентирующие понятие совокупности преступлений части первая и вторая статьи 17 УК Российской Федерации, которые, будучи нормами Общей части данного Кодекса, могут применяться только во взаимосвязи с положениями его Особенной части (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2010 года N 1216-О-О, от 24 декабря 2012 года N 2343-О, от 24 октября 2013 года N 1609-О, от 29 марта 2016 года N 639-О и др.), включая статью 193.1 данного Кодекса.

В правоприменительной практике длящиеся и продолжаемые преступления признаются не образующими совокупности преступлений и определяются: длящееся - как действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования; продолжаемое - как преступное поведение, складывающееся из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление (пункты 1 и 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 года "Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям", сохраняющего свое значение в силу постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 апреля 1992 года N 8 "О применении судами Российской Федерации постановлений Пленума Верховного Суда Союза ССР").

Соответственно, оценка деяний, предусмотренных статьей 193.1 УК Российской Федерации, как единого преступления или как совокупности преступлений производится исходя из фактических обстоятельств конкретного дела с учетом направленности умысла виновного лица.

2.3. Законодательное установление ответственности и наказания без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих адекватной юридической оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица, и применение мер ответственности без учета характеризующих личность обстоятельств противоречили бы конституционному запрету дискриминации и выраженным в Конституции Российской Федерации принципам справедливости и гуманизма (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2003 года N 3-П). Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, разрешение вопроса о размере санкций за преступления является прерогативой федерального законодателя (Постановление от 11 декабря 2014 года N 32-П), который, принимая решение о криминализации деяния, обязан учитывать типовую оценку его общественной опасности и, если отдельные признаки преступления свидетельствуют о том, что степень его общественной опасности существенно изменяется по сравнению с типовой оценкой, провести дифференциацию уголовной ответственности, с тем, однако, чтобы при этом не нарушались принципы равенства и правовой определенности (Постановление от 25 апреля 2018 года N 17-П).

С учетом положений статьи 15 УК Российской Федерации деяния, предусмотренные частью первой статьи 193.1 данного Кодекса, отнесены к категории преступлений небольшой тяжести; частью второй этой статьи - к категории преступлений средней тяжести; а частью третьей - к категории тяжких преступлений. В основе такой дифференциации ответственности лежит признак размера, в котором осуществлялись запрещенные уголовным законом валютные операции и который отражает масштаб преступной деятельности, ее влияние на валютный рынок Российской Федерации, что нельзя признать не имеющим разумного обоснования.

Таким образом, оспариваемая заявителем статья не может расцениваться как нарушающая его конституционные права в указанном им аспекте, а потому данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Меркулова Андрея Олеговича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.