Определение Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2019 г. N 865-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Сеземиной Ольги Михайловны на нарушение ее конституционных прав частью третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи А.И. Бойцова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданки О.М. Сеземиной,

установил:

1. Гражданка О.М. Сеземина оспаривает конституционность части третьей статьи 159 УК Российской Федерации, согласно которой мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, а равно в крупном размере, наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового, либо лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо без такового и с ограничением свободы на срок до полутора лет либо без такового.

Как следует из представленных материалов, приговором Калининского районного суда Санкт-Петербурга от 16 августа 2017 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 28 декабря 2017 года, О.М. Сеземина признана виновной в совершении 29 января 2013 года мошенничества с использованием своего служебного положения. По оценке суда, О.М. Сеземина, будучи старшим участковым уполномоченным полиции, при проведении проверки магазина умышленно ввела в заблуждение индивидуального предпринимателя Х. относительно наличия оснований для привлечения его к административной ответственности за нарушение правил торговли, потребовала за несоставление протокола об административном правонарушении приобрести за его счет ряд товаров (продукты питания и бумагу для офисной техники) и безвозмездно получила купленные им предметы общей стоимостью не менее 272 рублей (в ценах 2013 года). В передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции стороне защиты отказано постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 28 ноября 2018 года.

Заявительница полагает, что оспариваемая норма противоречит статьям 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой позволяет привлекать к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, вне зависимости от стоимости похищенного и назначать несоразмерное общественной опасности содеянного наказание в виде лишения свободы на срок, позволяющий отнести это преступление к категории тяжких, притом что такая стоимость может быть явно и существенно меньшей, нежели стоимость похищенного лицом, подвергнутым административной ответственности за мелкое хищение по статье 7.27 КоАП Российской Федерации, или стоимость незаконно полученного лицом, подвергнутым уголовной ответственности за мелкое взяточничество по статье 291.2 УК Российской Федерации. Кроме того, заявительница утверждает о нарушении частью третьей статьи 159 УК Российской Федерации принципа равенства, сопоставляя ее с частью первой статьи 165 данного Кодекса, устанавливающей минимальный размер имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества, причиненного путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, равным крупному размеру, каковым признается стоимость имущества, превышающая двести пятьдесят тысяч рублей.

2. Согласно статье 71 Конституции Российской Федерации регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина (пункт "в"), а также уголовное законодательство (пункт "о") находятся в ведении Российской Федерации. Реализуя в указанных сферах предоставленные ему полномочия, федеральный законодатель самостоятельно определяет содержание уголовного закона, в том числе устанавливает преступность общественно опасных деяний, их наказуемость и иные уголовно-правовые последствия. При этом, исходя из требований статей 19 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, он должен соблюдать принципы равенства и справедливости, которые имеют универсальный характер и оказывают регулирующее воздействие на все области общественных отношений, и не допускать использования средств уголовного закона для избыточного ограничения прав и свобод (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 года N 8-П).

В развитие статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, конкретизирующей общепризнанный правовой принцип nullum crimen, nulla poena sine lege, Уголовный кодекс Российской Федерации для осуществления задач, связанных с охраной прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя от преступных посягательств, с обеспечением мира и безопасности человечества и предупреждением преступлений, устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, предусматривает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений (статья 2).

2.1. К числу посягающих на собственность преступлений отнесено и мошенничество (т.е. хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием), совершенное с использованием своего служебного положения должностным лицом, обладающим предусмотренными пунктом 1 примечаний к статье 285 УК Российской Федерации признаками субъекта преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, включая злоупотребление должностными полномочиями и получение взятки (статьи 285 и 290 данного Кодекса) (пункт 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате"). Однако в отличие от взятки, имеющей место лишь в случаях получения должностным лицом ценностей за совершение действий (бездействие), которые входят в его полномочия либо которые оно могло совершить с использованием своего служебного положения, мошенничество с использованием своего служебного положения предполагает умышленное приобретение ценностей за совершение действий (бездействие), которые в действительности лицо не может осуществить ввиду отсутствия служебных полномочий и невозможности использовать свое служебное положение (пункт 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 года N 24 "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях").

При этом квалификация в качестве мошенничества, совершенного с использованием своего служебного положения, действий должностного лица, выразившихся в инсценировке условий для незаконного приобретения им выгоды (денег, ценностей и др.), в том числе под видом получения мнимой взятки, не лишает данное деяние против собственности коррупционного характера, поскольку в силу Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" под коррупцией понимается злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами (подпункт "а" пункта 1 статьи 1).

Установление в части третьей статьи 159 УК Российской Федерации ответственности за мошенничество с использованием своего служебного положения согласуется с Конвенцией ООН против коррупции (принята 31 октября 2003 года Резолюцией 58/4 Генеральной Ассамблеи ООН). Ратифицировав ее Федеральным законом от 8 марта 2006 года N 40-ФЗ, Россия, будучи правовым демократическим государством (статья 1 Конституции Российской Федерации), должна принимать для противодействия коррупции все необходимые правовые меры, включая те, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемых деяний, когда они совершаются умышленно, хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование публичным должностным лицом в целях извлечения выгоды для себя самого или другого физического или юридического лица имущества, публичных или частных средств, или ценных бумаг, или любого другого ценного предмета, находящихся в ведении этого публичного должностного лица в силу его служебного положения, а также злоупотребление служебными полномочиями или служебным положением, т.е. совершение действия или бездействия, в нарушение законодательства, публичным должностным лицом при выполнении своих функций с целью получения неправомерного преимущества для себя самого или иного физического или юридического лица (статьи 17 и 19). Государства - участники названной Конвенции используют любые предусмотренные в их законодательстве дискреционные юридические полномочия, относящиеся к уголовному преследованию лиц за преступления, признанные таковыми в соответствии с ней, для достижения максимальной эффективности правоохранительных мер в отношении этих преступлений и с должным учетом необходимости воспрепятствовать совершению таких деяний (пункт 3 статьи 30).

2.2. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, законодатель, принимая решение о криминализации деяния, обязан учитывать типовую оценку его общественной опасности и, если отдельные признаки преступления свидетельствуют о том, что степень его общественной опасности существенно изменяется по сравнению с типовой оценкой, должен провести - в силу принципа справедливости - дифференциацию уголовной ответственности, с тем, однако, чтобы не нарушались принципы равенства и правовой определенности (Постановление от 25 апреля 2018 года N 17-П).

Конструирование квалифицированного состава мошенничества посредством дополнения его основного состава признаком использования при его совершении своего служебного положения предопределяется тем, что это преступление сочетает в себе как признаки хищения, так и признаки злоупотребления специальным субъектом (в том числе должностным лицом) юридическими или фактическими возможностями, которыми он обладает благодаря занимаемому служебному положению. Анализ указанного квалифицированного состава с очевидностью свидетельствует, что по своей природе он предполагает разнородные объекты, находящиеся под охраной уголовно-правовой нормы (собственность и интересы государственной службы или службы в органах местного самоуправления), и специфическую объективную сторону, которая выражается в незаконных действиях по службе, не только посягающих на отношения собственности, но и представляющих угрозу - вследствие использования субъектом при их совершении своего служебного статуса - для верховенства закона, демократических институтов и ценностей, равенства и социальной справедливости, надлежащего функционирования рыночной экономики, устойчивого развития и для других сфер общественных отношений, подверженных деструктивному влиянию коррупции в результате криминализации представителей публичной власти, чья легитимность во многом основывается на доверии общества.

Таким образом, мошенничество, совершенное с использованием своего служебного положения, будучи отнесенным к преступлениям против собственности, не сводится к получению взятки и в то же время, оставаясь коррупционным преступлением, не исчерпывается лишь мошенническим хищением чужого имущества. Его системообразующие признаки, формируя в своем единстве сложный состав преступления, определяют совокупную повышенную опасность этого деяния (в сравнении не только с административно наказуемым мелким мошенничеством, но и с неквалифицированным мошенничеством, наказуемым в уголовном порядке) и, как следствие, иную степень его пенализации.

Подобного рода дифференциация ответственности за деяния, различающиеся по своей социальной опасности в зависимости от существа общественных отношений, которым они причиняют вред (создают угрозу причинения вреда), а также от использования или неиспользования при совершении преступления имеющейся у субъекта - в силу его особого правового статуса - возможности влиять, в том числе незаконно, на поведение других лиц, по отношению к которым он наделен властными полномочиями, не позволяет, вопреки утверждению О.М. Сеземиной, принимать в расчет при разграничении этих деяний лишь наступившие в результате их совершения негативные последствия в виде имущественного ущерба, игнорируя потенциальные риски для других конституционных ценностей.

2.3. Как явствует из представленных О.М. Сеземиной материалов, она занимала должность старшего участкового уполномоченного полиции, в связи с чем на нее распространялись положения Федерального закона от 7 февраля 2011 года N 3-ФЗ "О полиции", в том числе содержащие обращенные к сотруднику полиции требования как при осуществлении своих полномочий, так и за рамками служебной деятельности соблюдать и уважать права и свободы человека и гражданина (часть 1 статьи 5), не подстрекать, не склонять и не побуждать в прямой или косвенной форме кого-либо к совершению противоправных действий (часть 3 статьи 6), воздерживаться как в служебное, так и во внеслужебное время от любых действий, которые могут вызвать сомнение в беспристрастности сотрудника полиции или нанести ущерб авторитету полиции (часть 4 статьи 7), стремиться обеспечивать общественное доверие к деятельности полиции и ее поддержку гражданами (часть 1 статьи 9). В то же время законные требования сотрудника полиции, который, выполняя обязанности, возложенные на полицию, и реализуя права, ей предоставленные, выступает в качестве представителя государственной власти, обязательны для выполнения гражданами и должностными лицами, а их невыполнение влечет ответственность, предусмотренную законом (части 1, 3 и 4 статьи 30 Федерального закона "О полиции").

В отношении же противозаконного поведения сотрудника полиции Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая вопрос об отнесении к числу отягчающих наказание обстоятельств совершения умышленного преступления сотрудниками органов внутренних дел (пункт "о" части первой статьи 63 УК Российской Федерации), констатировал, что на них возложена исключительная по своему объему и характеру, даже в сравнении с сотрудниками иных правоохранительных органов, ответственность по защите жизни и здоровья граждан, противодействию преступности и охране общественного порядка. Совершение сотрудниками органов внутренних дел умышленного преступления свидетельствует об их осознанном, вопреки профессиональному долгу и принятой присяге, противопоставлении себя целям и задачам деятельности полиции, что способствует формированию негативного отношения к ней и институтам государственной власти в целом, деформирует нравственные основания взаимодействия личности, общества и государства, подрывает уважение к закону и необходимости его безусловного соблюдения и, как следствие, предполагает допустимость поиска законодателем наиболее адекватных мер уголовно-правового реагирования на подобного рода преступные деяния (Определение от 8 декабря 2011 года N 1623-О-О).

Так, по отношению к ряду уголовно противоправных деяний использование при их совершении служебного (в том числе должностного) положения приобретает значение криминообразующего признака, характеризующего особенности квалифицированных составов данных преступлений. Подобным образом структурирован в части третьей статьи 159 УК Российской Федерации и состав мошенничества, включающий посягательство на разнородные объекты специфическим способом, состоящим в использовании субъектом своего особого (специального) статуса, что не выходит за рамки полномочий законодателя и не противоречит принципам равенства и соразмерности, обусловлено повышенной опасностью таких деяний, направлено - во исполнение принципа справедливости - на дифференциацию уголовной ответственности и не предполагает, вопреки мнению заявительницы, установления и применения мер ответственности без учета отмеченных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих верной оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица.

Что же касается сопоставления оспариваемого законоположения с частью первой статьи 165 УК Российской Федерации, устанавливающей ответственность за причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, совершенное в крупном размере, каковым признается стоимость имущества, превышающая двести пятьдесят тысяч рублей, то, поскольку в данном составе отсутствуют (в совокупности или отдельно) такие обязательные признаки мошенничества, как противоправное, совершенное с корыстной целью, безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, равно как и признак его совершения специальным субъектом - лицом, использующим свое служебное положение, постольку соотнесение этих двух норм с точки зрения принципа равенства не имеет под собой оснований.

3. Справедливость мер уголовно-правового принуждения, используемых для защиты личности, общества и государства от преступных посягательств, достигается не только путем дифференциации ответственности при описании законодателем составообразующих признаков уголовно наказуемого деяния и установлении адекватных деянию санкций, но и посредством индивидуализации меры наказания при его назначении судом, который, рассматривая уголовное дело, руководствуется содержащими нормативные характеристики преступления и наказания положениями Особенной части УК Российской Федерации, конкретизируя их применительно к каждому отдельному преступлению и личности виновного. При этом суд в рамках своей дискреции назначает соразмерное содеянному наказание в соответствии с положениями Общей части данного Кодекса, закрепляющими принцип справедливости мер уголовно-правового воздействия (статья 6) и общие начала назначения наказания (статья 60), с учетом всех обстоятельств дела, имея в виду, кроме прочего, возможность назначить наказание при наличии исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время или после совершения преступления, и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, ниже низшего предела, предусмотренного статьей Особенной части данного Кодекса, или назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрен этой статьей, или не применить дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного (часть первая статьи 64).

Тем самым ни международные обязательства, принятые на себя Россией, ни Уголовный кодекс Российской Федерации не препятствуют ни законодателю, ни суду в процессе определения нормативных пределов наказания и конкретной его меры, применяемой к виновному, учитывать характер деяния, его опасность для защищаемых уголовным законом ценностей, реальный размер причиненного вреда, сведения о лице, совершившем преступление, и другие обстоятельства, учет которых способствует избранию мер уголовно-правового воздействия, сообразующихся с конституционными принципами юридической ответственности.

При назначении О.М. Сеземиной наказания суд, учитывая фактические обстоятельства совершения преступления, характер и степень его общественной опасности, не выявил достаточных оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в соответствии с частью шестой статьи 15 УК Российской Федерации, а также для назначения согласно статье 64 данного Кодекса более мягкого наказания, чем предусмотрено за это преступление. Однако, принимая во внимание сведения о личности виновной, отсутствие отягчающих и наличие смягчающих обстоятельств, в том числе мнение потерпевшего, не считающего, что ему был причинен какой-либо вред, суд назначил О.М. Сеземиной наказание в виде одного года шести месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком один год, без штрафа и ограничения свободы, но с дополнительным наказанием в виде лишения права занимать на государственной службе должности, связанные с осуществлением функций представителя власти, на срок два года.

Таким образом, часть третья статьи 159 УК Российской Федерации сама по себе не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявительницы в указанном в ее жалобе аспекте. Формально ставя вопрос о конституционности этого законоположения, она, по существу, выражает несогласие с вынесенными по ее делу судебными решениями, предлагая Конституционному Суду Российской Федерации оценить их правомерность и обоснованность с учетом конкретных обстоятельств дела. Между тем такого рода оценка не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, установленную статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". Следовательно, данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Сеземиной Ольги Михайловны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин