Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 июня 2018 г. Дело "Шакулина и другие (Shakulina and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 24688/05 и пять других жалоб, см. Приложение) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Шакулина и другие (Shakulina and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 24688/05 и пять других жалоб, см. Приложение)

Постановление Суда

Страсбург, 5 июня 2018 г.

По делу "Шакулина и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Хелен Келлер, Председателя Комитета Суда,

Пере Пастора Вилановы,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 15 мая 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано шестью жалобами (NN 24688/05, 62679/11, 51907/13, 69488/13, 69523/13 и 51480/14), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) шестью гражданами Российской Федерации: Людмилой Шакулиной, Ириной Деловой, Юрием Ставицким, Владимиром Ланских, Николаем Лукиным и Натальей Беруненко (далее - заявители), - в даты, указанные в Приложении.

2. Интересы первых трех заявителей представлял адвокат Д. Бартенев, практикующий в г. Санкт-Петербурге и защищающий интересы Центра защиты лиц с психической инвалидностью (MDAC), неправительственной организации с местом нахождения в г. Будапеште. Интересы трех других заявителей представлял адвокат Ю. Ершов, практикующий в г. Москве. Двум заявителям, Ланских и Беруненко, была предоставлена оплата правовой помощи. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его приемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявители жаловались на признание их недееспособными. Четверо заявителей (жалобы NN 24688/05, 69488/13, 69523/13 и 51480/14) жаловались на серьезные нарушения, допущенные в ходе судебных разбирательств, по итогам которых они были признаны недееспособными. Одна заявительница (жалоба N 24688/05) также жаловалась на помещение ее в психиатрическое учреждение.

4. 29 июня 2015 г. вышеуказанные жалобы были коммуницированы властям Российской Федерации, а в остальной части жалобы NN 24688/05, 62679/11, 51907/13, 69488/13 и 51480/14 были объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

5. Власти Российской Федерации возражали против рассмотрения жалоб Комитетом Европейского Суда. Европейский Суд рассмотрел возражение властей Российской Федерации и отклонил его.

Факты

6. Перечень заявителей, а также соответствующая информация о жалобах приведены в Приложении.

Право

А. Жалоба N 24688/05, дело "Шакулина против Российской Федерации"

1. Процедура признания недееспособности

7. 5 апреля 2004 г. Выборгский районный суд г. Санкт-Петербурга (далее - Выборгский районный суд) признал заявительницу недееспособной в ее отсутствие. Заявительница утверждала, что она узнала о вынесении данного решения лишь 19 апреля 2004 г. Она дважды подавала апелляционную жалобу, прикладывая к ней заявление о восстановлении срока для обжалования. 11 октября 2004 г. Выборгский районный суд отклонил последнюю апелляционную жалобу заявительницы. 22 декабря 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил апелляционную жалобу на данное решение без удовлетворения, а само решение - без изменения.

2. Возобновление производства по делу заявительницы в 2009 году

8. 27 февраля 2009 г. Конституционный Суд Российской Федерации объявил противоречащей Конституции Российской Федерации* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2009 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной" (примеч. переводчика).) практику признания граждан недееспособными в их отсутствие, если только их отсутствие не было вызвано особыми обстоятельствами.

9. 8 июня 2009 г. заявительница подала ходатайство о возобновлении производства по ее делу в связи с вынесением Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2009 г. Сначала отклонив ходатайство заявительницы, 24 сентября 2009 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил решение от 5 апреля 2004 г. и вернул дело заявительницы в суд первой инстанции для нового рассмотрения.

10. 26 ноября 2009 г. Выборгский районный суд прекратил производство по вопросу о признании заявительницы недееспособной, поскольку в суд не явилась истица, дочь заявительницы. Таким образом, заявительница снова стала считаться дееспособной.

3. Помещение заявительницы в психиатрическое учреждение в 2008 году

11. 7 марта 2008 г. к заявительнице был вызван врач "скорой помощи", который решил, что она нуждается в госпитализации. При поступлении в больницу заявительница была осмотрена врачом-психиатром, который подтвердил, что та нуждалась в оказании помощи в стационарных условиях.

12. 10 марта 2008 г. брат заявительницы, который являлся ее опекуном в то время, дал согласие на помещение ее в психиатрическое учреждение. Через четыре дня обязанности опекуна были сняты с брата заявительницы и возложены на психиатрическое учреждение. 31 марта 2008 г. данное учреждение, действуя в качестве опекуна, дало согласие на недобровольную госпитализацию заявительницы.

13. По словам заявительницы, сотрудники психиатрического учреждения, в которое она была помещена, отказались выписать ее, запретили ей пользоваться мобильным телефоном, отправлять корреспонденцию и принимать посетителей. Когда заявительница связалась со своим адвокатом с целью изменить жалобу, поданную ею в Европейский Суд, и обжаловать ее недобровольную госпитализацию, он попытался встретиться с ней в больнице 13 марта и 1 апреля 2008 г., но ему было отказано в свидании.

14. Адвокат заявительницы подал жалобу против психиатрического учреждения, отстаивая право встречаться со своей доверительницей. Адвокат приложил к жалобе копию доверенности, выданной заявительницей 21 июня 2005 г. для подачи жалобы в Европейский Суд. 9 февраля 2009 г. Приморский районный суд г. Санкт-Петербурга (далее - Приморский районный суд) оставил эту жалобу без удовлетворения, отметив, что заявительница в силу своей недееспособности не имела права назначать адвоката.

15. 10 марта 2009 г. комиссия, состоявшая из врачей-психиатров, подготовила заключение на двух страницах, в котором заявительнице был поставлен диагноз "шизофрения". Комиссия основывалась на истории болезни заявительницы с 2001 года и ссылалась на состояние ее здоровья, приведшее к госпитализации в 2008 году. Комиссия далее отметила, что во время нахождения в стационаре заявительница избегала контактов, жаловалась на госпитализацию, оставалась мнительной, демонстрировала негативное отношение ко всему, сохраняла идеи бредового характера относительно своих соседей, лечащих врачей и других пациентов. Они сделали вывод, что заявительница нуждалась в дальнейшем оказании психиатрической помощи в стационарных условиях.

16. В тот же день Приморский районный суд провел заседание по вопросу о недобровольном помещении заявительницы в психиатрическое учреждение. Врач заявительницы представил в суд заключение комиссии врачей-экспертов от 10 марта 2009 г. и свое заключение, подтверждавшее, что заявительница нуждалась в недобровольном лечении в стационарных условиях. Заявительница не присутствовала в зале судебных заседаний, когда показания давал ее врач, но присутствовала Л., адвокат, назначенная ей государством. После того, как врач заявительницы выступил перед судом, заявительницу ввели в зал судебных заседаний, где ее проинформировали об ее правах. Затем заявительница сообщила, что хочет вернуться домой и не желает продолжать лечение. Судья не задал ей других вопросов. Л. в течение всего заседания выступила всего один раз, чтобы сказать, что у нее "нет возражений" против продолжения оказания помощи заявительнице в психиатрическом учреждении. Приморский районный суд сделал вывод о том, что заявительница нуждалась в госпитализации в медицинское учреждение, оказывающее психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке.

17. 21 апреля 2009 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил решение от 9 февраля 2009 г., установив нарушение права адвоката встречаться со своей доверительницей. 25 мая 2009 г. заявительница встретилась со своим адвокатом.

18. 8 июня 2009 г. заявительница ходатайствовала о восстановлении срока для обжалования решения от 10 марта 2009 года. Приморский районный суд 30 июня 2009 г. отклонил ее ходатайство.

19. 15 сентября 2009 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил решение от 30 июня 2009 г. и восстановил срок для обжалования решения от 10 марта 2009 года. Санкт-Петербургский городской суд 30 сентября 2009 г. рассмотрел ее апелляционную жалобу и признал недобровольную госпитализацию заявительницы соответствующей законодательству.

20. Как только заявительница была признана дееспособной 26 ноября 2009 г. (см. выше § 10), она отказалась от дальнейшего лечения в психиатрическом учреждении, и 31 декабря 2009 г. ее выписали.

B. Жалоба N 62679/11, дело "Делова против Российской Федерации"

1. Процедура признания недееспособности

21. Решением Петродворцового районного суда г. Санкт-Петербурга (далее - Петродворцовый районный суд) от 11 ноября 2010 г. заявительница была признана недееспособной. Петродворцовый районный суд отметил, что, поскольку законодательство Российской Федерации не предусматривало возможности ограничения дееспособности с учетом степени психического расстройства лица, у суда не было иного выбора, кроме как признать заявительницу полностью недееспособной. 17 марта 2011 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил данное решение без изменения, целиком поддержав мотивировку Петродворцового районного суда.

2. Пересмотр дела заявительницы

22. 27 июня 2012 г. Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу заявительницы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2012 г. N 15-П "По делу о проверке конституционности пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.Б. Деловой" (примеч. переводчика).), касавшуюся признания ее недееспособной, и предложил Федеральному Собранию Российской Федерации внести изменения в законодательство, предусмотрев в нем возможность признания лица ограниченно дееспособным (см. ниже § 39). 30 декабря 2012 г. в Гражданский кодекс Российской Федерации (далее - ГК РФ) были внесены соответствующие изменения. Вступление в силу новых положений ГК РФ было отложено до 1 марта 2005 г. (см. ниже § 40).

23. После вынесения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации Петродворцовый районный суд направил дело заявительницы для нового рассмотрения. 6 августа 2013 г. Петродворцовый районный суд оставил без изменения свое предыдущее решение, признав заявительницу недееспособной на основании того, что поправки в законодательство не вступили в силу. 28 ноября 2013 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил решение суда первой инстанции без изменения.

С. Жалоба N 51907/13, дело "Ставицкий против Российской Федерации"

24. 29 июня 2009 г. Промышленный районный суд г. Ставрополя признал заявителя недееспособным в его отсутствие. Решение от 29 июня 2009 г. не было обжаловано и вступило в силу.

25. В октябре 2012 года заявитель попытался восстановить свою дееспособность. 6 марта 2013 г. Кочубеевский районный суд г. Ставрополя (далее - Кочубеевский районный суд) оставил его ходатайство без удовлетворения. 4 июня 2013 г. Ставропольский краевой суд оставил решение суда первой инстанции без изменения.

26. 25 июля 2016 г. Кочубеевский районный суд удовлетворил ходатайство заявителя и признал его ограниченно дееспособным.

D. Жалоба N 69488/13, дело "Ланских против Российской Федерации"

27. 27 января 2009 г. Коптевский районный суд г. Москвы (далее - Коптевский районный суд) признал заявителя недееспособным в его отсутствие. Решение от 27 января 2009 г. не было обжаловано и вступило в силу.

28. 20 января 2013 г. заявитель обжаловал решение от 27 января 2009 г., ходатайствуя о восстановлении срока для обжалования на основании того, что он не был извещен о судебном разбирательстве по вопросу признания его недееспособным, не присутствовал в судебном заседании и не получил копию судебного решения.

29. 14 февраля 2013 г. Коптевский районный суд восстановил срок для обжалования. 10 сентября 2013 г. Московский городской суд отменил решение суда первой инстанции и отклонил ходатайство заявителя о восстановлении срока для обжалования.

Е. Жалоба N 69523/13, дело "Лукин против Российской Федерации"

1. Процедура признания недееспособности в 2003 году

30. 7 августа 2003 г. Дмитровский районный суд Московской области (далее - Дмитровский районный суд) признал заявителя недееспособным в его отсутствие. Решение от 7 августа 2003 г. не было обжаловано и вступило в силу.

2. Процедура признания недееспособности в 2013 году

31. Заявитель предположительно узнал о том, что его признали недееспособным, в 2012 году. 24 декабря 2012 г. он подал в Дмитровский районный суд ходатайство о восстановлении срока для обжалования в отношении решения от 7 августа 2003 года. Дмитровский районный суд 22 января 2013 г. оставил данное ходатайство без удовлетворения.

32. 29 мая 2013 г. Московский областной суд рассмотрел апелляционную жалобу заявителя на решение от 22 января 2013 г., восстановил срок для обжалования и в этом же судебном заседании рассмотрел по существу апелляционную жалобу заявителя на решение от 7 августа 2003 г. Установив, что в 2003 году Дмитровский районный суд рассмотрел дело заявителя в его отсутствие, несмотря на отсутствие какой-либо информации о возможности его явки в суд, Московский областной суд отменил решение от 7 августа 2003 г. Далее он пересмотрел дело по существу. Заслушав стороны и основываясь на экспертном заключении 2003 года, Московский областной суд вновь признал заявителя недееспособным.

F. Жалоба N 51480/14, дело "Беруненко против Российской Федерации"

33. 4 сентября 2006 г. Зюзинский районный суд г. Москвы (далее - Зюзинский районный суд) признал заявительницу недееспособной. Заявительница, находившаяся в то время на лечении в психоневрологическом диспансере, не присутствовала на судебном заседании.

34. Заявительница предположительно узнала о вынесении решения лишь в 2013 году. Она подала ходатайство о восстановлении срока для обжалования на основании того, что ее не уведомили о судебном разбирательстве, и она не присутствовала на судебном заседании.

35. 24 октября 2013 г. Зюзинский районный суд отказался восстанавливать срок для обжалования, отметив, что законодательство Российской Федерации, действовавшее в момент вынесения решения, не требовало обязательного присутствия заявительницы на судебном заседании. 28 января 2014 г. Московский городской суд оставил решение от 24 октября 2013 г. без изменения, а апелляционную жалобу - без удовлетворения.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Лишение лица дееспособности

36. Краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики по вопросу лишения дееспособности, применявшихся в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, приведено в Постановлении Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации" (Shtukaturov v. Russia) от 27 марта 2008 г., жалоба N 44009/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 2 (примеч. редактора).), §§ 46-59, ECHR 2008.

37. 27 февраля 2009 г.* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду упоминавшееся выше Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2009 г. N 4-П (примеч. переводчика).) Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующей Конституции Российской Федерации практику признания лиц недееспособными в их отсутствие, если такое отсутствие не вызвано особыми обстоятельствами (например, лицо представляет угрозу для себя или окружающих либо имеет проблемы со здоровьем). Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации признал противоречащим Конституции Российской Федерации лишение лиц, признанных недееспособными, права на обжалование решений о признании недееспособным в случае, когда опекун возражает против этого. Конституционный Суд Российской Федерации также пояснил, что лишь суд вправе принять решение о недобровольной госпитализации лица, признанного недееспособным, даже если опекун этого лица дал согласие на такую госпитализацию.

38. 6 апреля 2011 г. Федеральное Собрание Российской Федерации внесло изменения в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, гарантировав лицам, в отношении которых ведется производство о признании недееспособным, право на участие в судебном разбирательстве и обжалование вне зависимости от согласия опекуна.

39. 27 июня 2012 г. Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу заявительницы Деловой* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду упоминавшееся выше Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2012 г. N 15-П (примеч. переводчика).) (жалоба N 62679/11) и объявил не соответствующими Конституции Российской Федерации положения законодательства, регулирующие порядок лишения лица дееспособности. Главную критику Конституционного Суда Российской Федерации вызвало отсутствие в законодательстве учета различных степеней психических расстройств и отсутствие альтернативы признанию лица полностью недееспособным. Конституционный Суд Российской Федерации счел признание полностью недееспособным крайней мерой и предложил законодателю предусмотреть в законодательстве в качестве альтернативы возможность признания лица ограниченно дееспособным.

40. 30 декабря 2012 г. Федеральное Собрание Российской Федерации добавило в ГК РФ положения об ограниченной дееспособности. Эти изменения вступили в силу с 1 марта 2015 г.

41. 23 июня 2015 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес Постановление N 25* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (примеч. переводчика).), в котором он обратил внимание судов на то, что вопрос о признании гражданина, страдающего психическим расстройством, недееспособным или ограниченно дееспособным следует решать с учетом степени нарушения его способности понимать значение своих действий или руководить ими.

В. Недобровольная психиатрическая госпитализация

42. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и международного законодательства, регулирующие недобровольную психиатрическую госпитализацию, приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Мифобова против Российской Федерации" (Mifobova v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 5525/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), §§ 32-44.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

43. Заявители жаловались на то, что они были признаны недееспособными в нарушение статьи 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалоб для рассмотрения по существу

44. В отношении жалобы N 24688/05 власти Российской Федерации выдвинули возражение в связи с тем, что заявительница Шакулина не подала свою жалобу в течение шести месяцев со дня вступления в силу последнего судебного решения по ее делу. Заявительница не представила комментариев по данному вопросу.

45. Европейский Суд повторяет, что в соответствии со сложившейся прецедентной практикой и пунктом 5 правила 47 его Регламента в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, обычно Европейский Суд признает датой подачи жалобы дату первого письма, указывающего на намерение заявителя подать жалобу и содержащего хотя бы краткое описание предмета жалобы. Ссылаясь на имеющиеся в его распоряжении письменные доказательства, Европейский Суд отмечает следующее. Суды Российской Федерации вынесли окончательное решение по делу о признании заявительницы Шакулиной недееспособной 22 декабря 2004 г. Заявительница направила свое первое письмо 21 июня 2005 г. по факсу, который был получен Европейским Судом в тот же день, а две копии письма были отправлены ею по почте (одно из них было получено Европейским Судом 27 июня 2005 г., а второе - 19 июля 2005 г.). Дата первого сообщения, 21 июня 2005 г., находится в пределах шестимесячного срока для подачи жалобы, который начал течь с момента принятия окончательного решения 22 декабря 2004 года. Европейский Суд 8 июля 2005 г. предложил заявительнице Шакулиной подать полную жалобу в течение шести недель с момента получения письма Европейского Суда. 5 августа 2005 г. Европейский Суд получил заполненный формуляр жалобы, подписанный заявительницей Шакулиной 20 июля 2005 г. При данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что она выполнила требование о шестимесячном сроке для подачи жалобы.

46. Европейский Суд считает, что данная жалоба и жалобы остальных пяти заявителей не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

В. Существо жалоб

1. Доводы сторон

(а) Власти Российской Федерации

47. Власти Российской Федерации сослались на заключения медицинских экспертов, доказывая, что заявители страдали психическими расстройствами и, соответственно, не могли понимать значение своих действий или руководить ими. В этой связи власти Российской Федерации утверждали, что решения судов о признании заявителей недееспособными были основаны на объективных медицинских показаниях и были вынесены в соответствии с применимыми материально-правовыми и процессуальными нормами. По мнению властей Российской Федерации, заявители представляли опасность для себя и окружающих, вследствие чего решения судов о признании их недееспособными являлись необходимыми и соразмерными.

48. По поводу заявителей, признанных недееспособными в их отсутствие (Шакулина, Ланских, Лукин и Беруненко), власти Российской Федерации отметили, что законодательство, действовавшее в период, относившийся к обстоятельствам дела, позволяло судам Российской Федерации рассматривать дела о лишении дееспособности в отсутствие заявителей, если этого требовало их состояние здоровья.

49. Власти Российской Федерации подчеркивали также, что в 2012-2015 годах в законодательство были внесены поправки, и изменения затронули практику по вопросам дееспособности, сложившуюся на внутригосударственном уровне, а также судебные разбирательства по данным вопросам (см. выше §§ 37-41).

(b) Заявители

50. Заявители утверждали, что решения судов Российской Федерации о признании их недееспособными были основаны лишь на том факте, что у них были диагностированы психические расстройства. Однако суды Российской Федерации не исследовали конкретные обстоятельства по делу каждого заявителя и иные имеющие значение факторы. Суды государства-ответчика не проверили доказательства, подтверждающие наличие психического расстройства, если таковые вообще имели место. Заявители высказывали сомнение в том, что признание их недееспособными преследовало правомерную цель, так как, вопреки утверждениям властей Российской Федерации, отсутствовали конкретные доказательства того, что они представляли опасность для себя и окружающих. Даже если предположить, что заявители представляли какую-либо опасность, власти Российской Федерации не объяснили, почему именно признание их недееспособными, а не иные меры, например, принудительные меры медицинского характера, позволяли устранить предполагаемую опасность. Наконец, заявители утверждали, что суды Российской Федерации не рассматривали альтернатив признанию их недееспособными и что в законодательстве не было предусмотрено возможности частичного ограничения дееспособности. Соответственно, по их мнению, лишение их дееспособности не было правомерным и соразмерным преследуемой цели.

51. Четверо заявителей (Шакулина, Ланских, Лукин и Беруненко) также настаивали на своих жалобах на то, что судебные заседания по их делам о лишении дееспособности были проведены в их отсутствие.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Наличие вмешательства

52. Ранее Европейский Суд уже отмечал, что лишение дееспособности представляет собой серьезное вмешательство в частную жизнь лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Маттер против Словакии" (Matter v. Slovakia) от 5 июля 1999 г., жалоба N 31534/96, § 68, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Лашин против Российской Федерации" (Lashin v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33117/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 4 (примеч. редактора).), § 77). Европейский Суд не находит причин для того, что прийти к иному выводу в настоящем деле.

(b) Обоснованность вмешательства

53. Европейский Суд повторяет, что любое вмешательство в право на уважение частной жизни является нарушением статьи 8 Конвенции, если оно не "предусмотрено законом", не преследует правомерную цель или цели в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции и не является "необходимым в демократическом обществе" в том смысле, что оно было соразмерно преследуемым целям.

(i) Было ли вмешательство "предусмотрено законом", и преследовало ли оно "правомерную цель"

54. Европейский Суд принимает к сведению позицию заявителей, согласно которой признание их недееспособными не являлось законным и не преследовало какой-либо правомерной цели. Тем не менее, по мнению Европейского Суда, отсутствует необходимость рассматривать данные вопросы ввиду нижеследующих выводов.

(ii) Было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе"

() Общие принципы

55. Как правило, в столь сложном вопросе, как определение чьего-либо психического состояния, власти государства-ответчика должны пользоваться широкими пределами усмотрения, поскольку они обладают преимуществом непосредственного контакта с соответствующими лицами, вследствие чего они находятся в лучшем положении для рассмотрения данных вопросов. Задача Европейского Суда состоит скорее в том, чтобы осуществлять контроль в соответствии с Конвенцией в отношении решений, принятых властями государства-ответчика в порядке осуществления ими своих полномочий в этой области (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Бронда против Италии" (Bronda v. Italy) от 9 июня 1998 г., § 59, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV, а также упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Маттер против Словакии", § 69, "Штукатуров против Российской Федерации", § 87, и "Лашин против Российской Федерации", § 80).

56. Пределы свободы усмотрения властей государства-ответчика зависят от двух основных факторов (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашин против Российской Федерации", § 81).

57. Во-первых, пределы усмотрения, предоставляемого компетентным национальным властям, будут различаться в зависимости от природы этих вопросов и важности защищаемых интересов. Таким образом, когда речь идет об очень серьезных ограничениях в сфере личной жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 88) или об ограничениях основных прав особо уязвимой группы общества (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Алайош Кишш против Венгрии" (Alajos Kiss v. Hungary) от 20 мая 2010 г., жалоба N 38832/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 5 (примеч. редактора).), § 42, и Постановление Европейского Суда по делу "Киютин против Российской Федерации" (Kiyutin v. Russia), жалоба N 2700/10* (* См.: там же. 2011. N 12 (примеч. редактора).), § 63, ECHR 2011), пределы усмотрения государства значительно сужаются.

58. Во-вторых, Европейскому Суду надлежит изучить качество разбирательства на внутригосударственном уровне, приведшего к вмешательству (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", § 91, и "Лашин против Российской Федерации", § 81). Хотя статья 8 Конвенции не содержит эксплицитных процессуальных требований, процесс принятия решений в отношении мер вмешательства должен быть справедливым и как таковой обеспечивать надлежащее соблюдение интересов, защищаемых статьей 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гёргюлю против Германии" (Gorgulu v. Germany) от 26 февраля 2004 г., жалоба N 74969/01, § 52).

59. Европейский Суд ранее уже рассматривал различные аспекты процесса принятия судами государств-ответчиков решений при определении дееспособности лица. В части, касающейся процессуальных аспектов, Европейский Суд принимал во внимание следующие факторы: имелась ли у соответствующего лица возможность участвовать лично (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", § 91, и "Лашин против Российской Федерации", § 82) и/или через любого своего представителя в разбирательстве по делу о признании этого лица недееспособным (см. Постановление Европейского Суда по делу "A.N. против Литвы" (A.N. v. Lithuania) от 31 мая 2016 г., жалоба N 17280/08, § 97); имело ли соответствующее лицо возможность обжаловать решение о признании его недееспособным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 91); были ли у лица, признанного недееспособным, прямой доступ к правосудию или право на автоматический пересмотр решения по прошествии определенного времени (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашин против Российской Федерации", § 97); были ли нейтральными эксперты, оценивавшие состояние здоровья лиц, признанных недееспособными (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Лашин против Российской Федерации", §§ 87-88, и "A.N. против Литвы", § 99).

60. По существу решений судов государства-ответчика Европейский Суд ранее рассматривал следующие вопросы: опирались ли суды на актуальное заключение медицинского эксперта (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашин против Российской Федерации", §§ 83-86); оценивали ли медицинские эксперты и впоследствии суды государства-ответчика не только факт наличия психического расстройства, но и то, было ли психическое расстройство такого характера или такой степени, которые оправдывали бы лишение дееспособности (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", §§ 93-94, и "Лашин против Российской Федерации", § 90); исследовали ли суды государства-ответчика иные доказательства, нежели заключение психиатрической экспертизы, и проанализировали ли они другие факторы при оценке дееспособности лица (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "A.N. против Литвы", § 99). Ранее Европейский Суд также устанавливал нарушения статьи 8 Конвенции в случаях, когда суды в соответствии с законодательством государства-ответчика не имели возможности вынести решение, учитывающее конкретные обстоятельства отдельного лица, и выбирали лишь между полной дееспособностью и полной недееспособностью (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", § 95, "Лашин против Российской Федерации", § 92, и "A.N. против Литвы", § 124).

() Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

61. Что касается интересов, затронутых в настоящем деле, Европейский Суд отмечает, что вмешательство в личную жизнь заявителей было весьма серьезным. Вследствие признания их недееспособными заявители почти во всех сферах жизни утратили независимость на неопределенный период. Кроме того, они относились к крайне уязвимой группе общества.

62. По существу процесса принятия решений Европейский Суд прежде всего отмечает, что основной проблемой в настоящих делах было отсутствие в законодательстве Российской Федерации механизма, позволяющего учитывать конкретные обстоятельства дел заявителей. Как ранее отмечал Европейский Суд (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", § 95, "Лашин против Российской Федерации", § 92), в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, законодательство Российской Федерации не предусматривало каких-либо промежуточных форм ограничения дееспособности, признавая лишь полную недееспособность и полную дееспособность. Соответственно, в силу действующего законодательства суды Российской Федерации не могли принимать во внимание вид и степень психического расстройства, а также иные обстоятельства, имеющие значение для решения вопроса о лишении дееспособности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 94). Данный вывод подтверждает включение в законодательство Российской Федерации начиная с 1 марта 2015 г. механизма ограничения дееспособности. Европейский Суд учитывает эти позитивные изменения, однако они не влияли на положение заявителей до вступления поправок в силу.

63. Кроме того, Европейский Суд отмечает следующие процессуальные недостатки в процессе принятия решений по вопросу о признании недееспособными некоторых заявителей. Так, в четырех делах (жалоба N 24699/05 Шакулиной, жалоба N 69488/13 Ланских, жалоба N 69523/13 Лукина, жалоба N 51480/14 Беруненко) суды Российской Федерации признали заявителей недееспособными в их отсутствие. Соответственно, у заявителей не было возможности представить свои доводы в судебном заседании, и суды государства-ответчика не воспользовались преимуществом непосредственного контакта с заявителями, прежде чем сформировать свое мнение по их делам (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Штукатуров против Российской Федерации", § 91, и "Лашин против Российской Федерации", § 82). Европейский Суд отмечает, что после вступления в силу поправок, внесенных в законодательство Российской Федерации в 2011 году, личное участие лица, в отношении которого рассматривается вопрос о признании недееспособным, стало обязательным, за исключением отдельных случаев (см. выше § 38). Тем не менее заявители были признаны недееспособными до вступления этих поправок в силу.

64. Кроме того, трое заявителей (Шакулина, Ланских и Беруненко) не имели возможности обжаловать решения судов первой инстанции о лишении их дееспособности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации"), поскольку они не знали о проведении судами первой инстанции разбирательств по их делам и пропустили в связи с этим срок для подачи апелляционной жалобы. Их ходатайства о восстановлении срока обжалования остались без удовлетворения. Заявитель Лукин добился отмены решения о признании его недееспособным, сославшись на факт отсутствия его при рассмотрении дела судом первой инстанции. Однако суд Российской Федерации, согласившись направить дело на новое рассмотрение, затем оставил решение о признании заявителя недееспособным без изменения на основании экспертного заключения, составленного за 10 лет до этого.

65. Вышеизложенные соображения в совокупности позволяют Европейскому Суду сделать вывод о том, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

66. Четверо заявителей (жалоба N 24699/05 Шакулиной, жалоба N 69488/13 Ланских, жалоба N 69523/13 Лукина, жалоба N 51480/14 Беруненко) жаловались на то, что судебные разбирательства по вопросу о признании их недееспособными были несправедливыми в нарушение статьи 6 Конвенции.

67. Европейский Суд отмечает, что данные жалобы связаны с жалобами этих заявителей на нарушение статьи 8 Конвенции, вследствие чего они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

68. Европейский Суд повторяет, что различная природа интересов, защищаемых статьями 6 и 8 Конвенции, может потребовать отдельного рассмотрения жалоб на нарушение указанных статей. Однако в настоящих делах, учитывая выводы Европейского Суда в разделе, посвященном предполагаемому нарушению статьи 8 Конвенции, о процессуальных недостатках, допущенных в ходе разбирательств по делам о лишении дееспособности (см. выше §§ 63-64), Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Йосуб Карас против Румынии" (Iosub Caras v. Romania) от 27 июля 2006 г., жалоба N 7198/04, § 49, Постановление Европейского Суда по делу "Фёдоров и Фёдорова против Украины" (Fyodorov and Fyodorova v. Ukraine) от 7 июля 2011 г., жалоба N 39229/03, § 93).

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

69. Заявительница Шакулина (жалоба N 24688/05) жаловалась на недобровольную психиатрическую госпитализацию. Она ссылалась на статью 5 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...e) законное заключение под стражу лиц... душевнобольных...".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

70. Власти Российской Федерации утверждали, что 7 марта 2008 г. врач "скорой помощи" признал, что заявительница Шакулина нуждалась в срочной госпитализации в связи с ухудшением состояния ее здоровья. В частности, они сообщили, что она жила в антисанитарных условиях, не оплачивала коммунальные услуги, разводила огонь открытым способом, готовила еду на батарее отопления, вынашивала идеи бредового характера относительно своих соседей. 10 марта 2008 г. брат заявительницы Шакулиной, который в то время являлся ее опекуном, дал согласие на ее госпитализацию. 14 марта 2008 г. психиатрическое учреждение было назначено опекуном заявительницы вместо ее брата. 31 марта 2008 г. данное учреждение, действуя в качестве опекуна, дало согласие на недобровольную госпитализацию заявительницы. Власти Российской Федерации также указали на то, что из-за ее состояния здоровья сначала заявительнице Шакулина не позволяли встречаться с ее адвокатом, но с июня 2008 г. ей разрешили свидания с посетителями.

71. Власти Российской Федерации утверждали также, что 10 марта 2009 г. комиссия, состоявшая из врачей-психиатров, поставила заявительнице Шакулиной диагноз "шизофрения". В тот же день Приморский районный суд, ссылаясь на указанное заключение экспертов, санкционировал недобровольное лечение заявительницы Шакулиной в стационарных условиях.

72. Таким образом, власти Российской Федерации считали, что психиатрическая госпитализация заявительницы Шакулиной была правомерной.

2. Заявительница Шакулина

73. Заявительница утверждала, что ее недобровольная госпитализация не соответствовала материально-правовым и процессуальным положениям законодательства Российской Федерации и пункту 1 статьи 5 Конвенции. Что касается материально-правовых критериев, власти Российской Федерации указывали на плохое состояние ее психического здоровья. Однако они не предоставили медицинских заключений, относившихся к периоду между ее срочной госпитализацией 7 марта 2008 г. и обследованием, проведенным в отношении нее 10 марта 2009 г. В экспертном заключении от 10 марта 2009 г. лишь описывались история болезни заявительницы и симптомы, приведшие к ее срочной госпитализации годом ранее. Заявительница утверждала, что, даже если эти симптомы могли оправдать ее срочную госпитализацию, они не могли служить основанием для ее содержания в психиатрическом учреждении спустя год. Кроме того, Приморский районный суд ссылался лишь на медицинское заключение от 10 марта 2010 г., не выяснив, насколько тяжелым было расстройство заявительницы в период проведения судебного разбирательства, а также не изучив доказательства, касавшиеся ее предполагаемой опасности для самой себя и для третьих лиц, не оценив предполагаемый риск для ее здоровья, не рассмотрев возможность применения альтернативных мер, влекущих меньшие ограничения для нее. Таким образом, по мнению заявительницы, власти Российской Федерации не доказали, что характер или степень ее расстройства оправдывали ее недобровольную госпитализацию.

74. Заявительница утверждала также, что процедура помещения ее в психиатрический стационар не обеспечивала ей каких-либо гарантий от произвола. В частности, ее лечение считалось добровольным, поскольку ее законный опекун, сначала ее брат, а затем администрация самого психиатрического учреждения, дал согласие на такое лечение. Власти Российской Федерации не приняли во внимание ее мнение по данному вопросу, поскольку она была признана недееспособной. Вопрос о законности ее помещения в психиатрическое учреждение не рассматривался независимым судом. Будучи признанной недееспособной, заявительница не имела прямого доступа к правосудию, который позволил бы ей обжаловать применение к ней принудительных мер медицинского характера. Кроме того, ей не разрешали встречаться с ее адвокатом, вследствие чего вопрос о ее госпитализации оставался всецело на усмотрении администрации психиатрического учреждения.

75. Заявительница также указала на следующие недостатки судебного разбирательства, касавшиеся ее недобровольной госпитализации. Во-первых, ее вывели из зала судебных заседаний 10 марта, когда представитель психиатрического учреждения излагал позицию последнего. Во-вторых, она жаловалась на низкое качество юридической помощи, оказанной ей назначенным государством адвокатом. В частности, адвокат Л. не произнесла в ходе всего заседания ни слова, не считая ее согласия с продолжением содержания заявительницы в психиатрическом учреждении, несмотря на возражения лица, интересы которого она представляла, против этого.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

76. Если можно истолковать утверждения властей Российской Федерации как означающие, что лечение заявительницы Шакулиной в психиатрическом учреждении являлось добровольным, поскольку ее опекуны дали согласие на такое лечение, вследствие чего она не была лишена свободы по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, то Европейский Суд отмечает, что ранее он рассматривал аналогичную ситуацию в своем упоминавшемся выше Постановлении по делу "Штукатуров против Российской Федерации" (§ 108). В этом деле Европейский Суд признал, что заявитель, даже будучи признанным недееспособным, не утратил способность осознавать свое положение и возражал против его госпитализации. Европейский Суд признал тогда, что он не мог согласиться с тем, что лечение заявителя было добровольным и что он не был лишен свободы.

77. Аналогичная ситуация сложилась в настоящем деле: несмотря на то, что заявительница Шакулина была признана недееспособной, это не мешало ей осознавать сложившуюся ситуацию и выражать свое мнение по данному вопросу. После госпитализации заявительница пыталась связаться со своим адвокатом, намереваясь обжаловать факт госпитализации в психиатрическое учреждение, но ей не позволили сделать этого. После того, как адвокат заявительницы добился свидания с ней в отдельном судебном разбирательстве, он представлял ее интересы до момента восстановления ее дееспособности и выписки заявительницы из психиатрического учреждения. При таких обстоятельствах, схожих с обстоятельствами, рассмотренными в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", Европейский Суд считает, что заявительница Шакулина могла осознавать свое положение и что она не соглашалась с ее госпитализацией в психиатрическое учреждение. Соответственно, она была лишена свободы по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

78. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

79. В Постановлении Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов" ((Winterwerp v. Netherlands) от 24 октября 1979 г., § 39, Series A, N 33) Европейский Суд сформулировал три минимальных условия, которые должны быть соблюдены для того, чтобы "заключение под стражу душевнобольного лица" являлось законным по смыслу подпункта "е" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Во-первых, за исключением случаев крайней необходимости, человек не должен лишаться свободы до тех пор, пока не будет убедительно доказано, что он действительно является "душевнобольным" лицом, то есть необходимо убедить компетентные государственные органы в наличии реального психического расстройства на основании объективных доказательств медицинского характера. Во-вторых, психическое расстройство должно быть такого характера или такой степени, которые оправдывали бы обязательное лишение свободы. В-третьих, обоснованность длительного лишения свободы зависит от стойкости такого расстройства.

80. Европейский Суд последовательно подчеркивал, что пункт 1 статьи 5 Конвенции отсылает преимущественно к национальному законодательству, но в то же время требует от органов власти государства-ответчика соблюдения требований, содержащихся в Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Хатчисон Рейд против Соединенного Королевства" (Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N 50272/99, § 47, ECHR 2003-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Караманоф против Греции" (Karamanof v. Greece) от 26 июля 2011 г., жалоба N 46372/09, § 40). Кроме того, Европейский Суд обращает внимание на то, что понятие "законность" в контексте подпункта "е" пункта 1 статьи 5 Конвенции, вероятно, шире аналогичного понятия, содержащегося во внутригосударственном законодательстве. Законность заключения под стражу в обязательном порядке предполагает "справедливую и надлежащую процедуру", в том числе требование о том, "что любая мера, лишающая человека свободы, должна исходить от соответствующего органа, осуществляться им и не быть произвольной" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов", § 45). В этом контексте производство на внутригосударственном уровне должно само обеспечивать заявителю достаточную защиту от возможного произвольного лишения свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 113).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

81. Европейский Суд отмечает, что заявительница Шакулина в настоящем деле, бесспорно, страдала психическим расстройством и могла считаться "душевнобольной". Однако Европейскому Суду не были предоставлены медицинские документы, которые бы подтверждали, что власти Российской Федерации на каком-либо этапе рассматривали вопрос о том, было ли данное расстройство "такого характера или такой степени, которые оправдывали бы ее обязательное лишение свободы". Действительно, власти Российской Федерации не предоставили каких-либо медицинских документов, относящихся к периоду госпитализации заявительницы, продолжавшемуся более одного года после ее поступления в психиатрический стационар 7 марта 2008 г. Самое раннее экспертное медицинское заключение, имевшееся в распоряжении Европейского Суда, было датировано 10 марта 2009 г. Кроме того, даже в этом экспертном заключении не объяснялось, какие обстоятельства оправдывали продолжающуюся недобровольную госпитализацию заявительницы. В то же время Приморский районный суд обосновал свое решение о принудительном лечении заявительницы данным экспертным заключении. Он не исследовал каких-либо иных обстоятельств, которые подтверждали бы, что психическое расстройство заявительницы было такого характера или такой степени, которые оправдывали бы ее принудительную госпитализацию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вершинин против Российской Федерации" (Vershinin v. Russia) от 20 сентября 2016 г., жалоба N 42858/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), § 26).

82. Что касается процессуальных гарантий, имевшихся в распоряжении заявительницы, Европейский Суд отмечает следующее. Во-первых, поскольку власти Российской Федерации считали лечение Шакулиной добровольным, к выдаче разрешения на такое лечение изначально не был причастен ни один суд. Кроме того, в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, законодательство Российской Федерации не предусматривало механизма автоматического судебного контроля за решениями о госпитализации в психиатрическое учреждение в ситуациях вроде той, в которой оказалась заявительница (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации", § 126). Наконец, будучи признанной недееспособной, она не могла обжаловать применение к ней принудительной госпитализации (см. ibid). Европейский Суд отмечает позитивные изменения, произошедшие в законодательстве и правоприменительной практике Российской Федерации с тех пор (см. выше § 37), но заявительница была помещена в психиатрическое учреждение еще до этих позитивных изменений.

83. Что касается производства по вопросу о выдаче судом разрешения на помещение лица в психиатрическое учреждение без его согласия, то Европейский Суд ранее отмечал, что участие соответствующего лица в таком производстве в случае необходимости через законного представителя является важной гарантией против произвола (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Трутко против Российской Федерации" (Trutko v. Russia) от 6 декабря 2016 г., жалоба N 40979/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 11 (примеч. редактора).), § 40).

84. В настоящем деле заявительница Шакулина присутствовала на судебном заседании, но ее вывели из зала судебных заседаний, когда выступал представитель администрации психиатрического учреждения. Хотя назначенный государством адвокат Л. присутствовала в течение всего судебного заседания, она не оказала заявительнице какой-либо значимой помощи, поскольку единственным комментарием адвоката Л. в суде было согласие с госпитализацией заявительницы, несмотря на ее возражения против этого (см. Постановление Европейского Суда по делу "В.К. против Российской Федерации" (V.K. v. Russia) от 4 апреля 2017 г., жалоба N 9139/08* (* См.: там же. 2018. N 5 (примеч. редактора).), §§ 36-40). Соответственно, Европейский Суд считает, что заявительнице Шакулиной не были обеспечены надлежащие процессуальные гарантии, которые должны были быть предоставлены ей при рассмотрении вопроса, касавшегося ее свободы.

85. Учитывая отсутствие анализа характера и степени психического расстройства заявительницы и серьезные процессуальные нарушения, допущенные при принятии судом решения о продолжении ее недобровольного помещения в психиатрическое учреждение, Европейский Суд считает, что лишение заявительницы свободы не являлось правомерным по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

86. Таким образом, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с принудительной госпитализацией заявительницы Шакулиной.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

87. Наконец, заявительница Шакулина жаловалась также на то, что ее недобровольная госпитализация нарушала требования пункта 4 статьи 5 Конвенции, статьи 6 и 8 Конвенции.

88. Европейский Суд отмечает, что данные жалобы тесно связаны с жалобой, рассмотренной выше, вследствие чего она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

89. Европейский Суд обращает внимание на то, что в основе рассматриваемых жалоб находится помещение заявительницы в психиатрическое учреждение. Установив выше, что лишение заявительницы свободы было незаконным в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд не считает необходимым отдельно рассматривать ее жалобу на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Руслан Макаров против Российской Федерации" (Ruslan Makarov v. Russia) от 11 октября 2016 г., жалоба N 19129/13* (* См.: там же. 2017. N 8 (примеч. редактора).), § 34), статьи 6 Конвенции (см., например, упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Йосуб Карас против Румынии" и "Фёдоров и Фёдорова против Украины") и статьи 8 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ткачик против Словакии" (Tkacik v. Slovakia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 42472/98, § 39).

V. Применение статьи 41 Конвенции

90. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

91. Заявители требовали выплаты в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда суммы, указанные в Приложении.

92. Власти Российской Федерации считали указанные требования чрезмерными и необоснованными.

93. Европейский Суд не может строить предположения относительно того, были бы заявители признаны недееспособными или ограниченно дееспособными, если бы законодательство Российской Федерации предоставляло такую возможность. Соответственно, Европейский Суд отклоняет требования заявителей о компенсации материального ущерба. Вместе с тем Европейский Суд присуждает заявителям в качестве компенсации морального вреда суммы, указанные в Приложении.

В. Судебные расходы и издержки

94. Первые три заявителя предъявили также требования о возмещении судебных расходов и издержек, понесенных в ходе судебных разбирательств в судах Российской Федерации и в Европейском Суде, в размере сумм, указанных в Приложении.

95. Власти Российской Федерации считали данные требования неразумными.

96. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы, подтверждающие судебные расходы, и вышеизложенные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить третьему заявителю суммы, указанные в Приложении, в качестве возмещения судебных расходов и издержек по всем статьям плюс сумму любого налога, который может подлежать уплате с этой суммы. Что касается первых двух заявителей, Европейский Суд отмечает, что их требования не были подтверждены какими-либо соглашениями между заявителями и их представителями, и отклоняет данные требования (см. в качестве примера аналогичной ситуации упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "В.К. против Российской Федерации", §§ 51-52).

С. Процентная ставка при просрочке платежей

97. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании вышеизложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении каждого из заявителей;

3) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции, поданные четырьмя заявителями (жалобы NN 24688/05, 69488/13, 69523/13 и 51480/14);

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении одной из заявительниц (жалоба N 24688/05);

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобы на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, статей 6 и 8 Конвенции, поданной одной из заявительниц (жалоба N 24688/05);

6) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям суммы, указанные в Приложении, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 июня 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Хелен Келлер Председатель Комитета Суда