Определение Конституционного Суда РФ от 24 октября 2019 г. N 2723-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сапогина Геннадия Борисовича на нарушение его конституционных прав пунктом "б" части четвертой статьи 132 Уголовного кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина Г.Б. Сапогина к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Гражданин Г.Б. Сапогин, осужденный приговором суда за совершение преступления, предусмотренного пунктом "б" части четвертой статьи 132 "Насильственные действия сексуального характера" УК Российской Федерации, оспаривает конституционность этого законоположения, утверждая, что оно не соответствует Конституции Российской Федерации, ее преамбуле, статьям 19 и 55, поскольку устанавливает чрезмерно строгое наказание за действия, не повлекшие тяжких последствий.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

В соответствии с Конвенцией о правах ребенка (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 года) государства - ее участники обязуются защищать ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального совращения, а также принимать в этих целях все необходимые меры для предотвращения склонения или принуждения ребенка к любой незаконной сексуальной деятельности, использования в целях эксплуатации детей в проституции или в другой незаконной сексуальной практике, использования в целях эксплуатации детей в порнографии и порнографических материалах (статья 34). Кроме того, Российская Федерация, ратифицировав Конвенцию Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений, взяла на себя обязательство принять все необходимые законодательные или иные меры, обеспечивающие установление уголовной ответственности в том числе за занятие деятельностью сексуального характера с ребенком, который, согласно соответствующим положениям национального законодательства, не достиг установленного законом возраста для занятия такой деятельностью (подпункт "а" пункта 1 статьи 18), а также законодательно определить возраст, до которого запрещено вступать в действия сексуального характера с ребенком (пункт 2 статьи 18). Соответствующая публично-правовая ответственность закреплена в статьях Уголовного кодекса Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2016 года N 2775-О, от 18 июля 2017 года N 1549-О и др.).

Так, статья 132 УК Российской Федерации устанавливает ответственность за насильственные действия сексуального характера, т.е. за мужеложство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего (потерпевшей) (часть первая), а также усиливает ответственность за такие действия, если они совершены в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста (пункт "б" части четвертой). В правоприменительной практике изнасилование и насильственные действия сексуального характера считаются оконченными соответственно с момента начала полового сношения, мужеложства, лесбиянства и иных действий сексуального характера (абзац первый пункта 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2014 года N 16 "О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности"). Следовательно, общественно опасные последствия, включая вред здоровью, телесные повреждения, не являются обязательными признаками преступлений, предусмотренных статьями 131 и 132 УК Российской Федерации (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 июля 2016 года N 1665-О).

Согласно Уголовному кодексу Российской Федерации лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (часть первая статьи 5), наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (часть первая статьи 6), наказание назначается в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части этого Кодекса, и с учетом положений его Общей части (часть первая статьи 60), в том числе смягчающих и отягчающих обстоятельств (статьи 61-63). Во взаимосвязи с приведенными положениями и с учетом фактических обстоятельств конкретного дела подлежат применению и нормы главы 18 этого Кодекса.

Таким образом, оспариваемая норма не содержит неопределенности, в результате которой лицо было бы лишено возможности осознавать противоправность своего деяния и которая препятствовала бы единообразному ее пониманию и применению правоприменительными органами. Это соотносится с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, указавшего, что любое преступление, а равно наказание за его совершение должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы исходя непосредственно из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействия) (постановления от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П и др.).

Разрешение же вопроса о размере санкций за предусмотренные Уголовным кодексом Российской Федерации преступления является прерогативой федерального законодателя (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2014 года N 32-П). При этом должна обеспечиваться соразмерность мер наказания совершенному преступлению, а также баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от преступных посягательств. Соответственно, федеральный законодатель, определяя - при соблюдении конституционных гарантий прав личности в ее отношениях с государством - уголовно-правовые последствия совершения преступления, дифференцирует их в зависимости от общественной опасности содеянного, в том числе в статьях 131 и 132 этого Кодекса (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июня 2013 года N 998-О, от 24 ноября 2016 года N 2550-О, от 18 июля 2017 года N 1540-О, от 17 июля 2018 года N 1995-О и от 29 января 2019 года N 79-О).

Тем самым пункт "б" части четвертой статьи 132 УК Российской Федерации не может расцениваться как нарушающий конституционные права заявителя в указанном им аспекте, а потому данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сапогина Геннадия Борисовича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин