Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 19 февраля 2004 г. N 3-74/03 Будучи должностным лицом, выполняющим организационно-распорядительные функции, осужденный незаконно получил от своих подчиненных-военных комиссаров принадлежавшее им на праве личной собственности имущество и деньги, а также государственное имущество, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов названных лиц и охраняемых законом интересов общества и государства

Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 19 февраля 2004 г. N 3-74/03

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

рассмотрела в судебном заседании 19 февраля 2004 года кассационные жалобы осужденного Д., его защитника-адвоката и представление государственного обвинителя на приговор Приволжского окружного военного суда от 16 июля 2003 года, которым военный комиссар Пермской области

полковник

Д., родившийся 8 июня 1952 года в г. Минске Белорусской ССР, ранее не судимый, на военной службе в качестве офицера с июля 1973 года,

осужден к лишению свободы по ч. 1 ст. 286 УК РФ к 1 году, по п. "в" ч. 2 ст. 160 УК РФ на 2 года, по ст. 292 УК РФ на 1 год и по ч. 1 ст. 290 УК РФ на 3 года, а по совокупности совершенных преступлений на 4 года с лишением права занимать руководящие должности в государственных учреждениях сроком на 2 года.

В соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное Д. наказание суд постановил считать условным с испытательным сроком в 3 года.

В удовлетворение гражданского иска о возмещении причиненного материального ущерба в пользу военного комиссариата Пермской области с Д. взыскано 15 000 рублей.

Заслушав доклад судьи, выступления осужденного Д. и защитника в обоснование поданных ими кассационных жалоб, выступление прокурора отдела Главной военной прокуратуры, поддержавшего кассационное представление государственного обвинителя, Военная коллегия Верховного Суда РФ, установила:

Д. признан виновным в превышении должностных полномочий, повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, а также общества и государства, в хищении чужого имущества путем присвоения с использованием своего служебного положения, в служебном подлоге и в получении взятки.

Согласно приговору Д., являясь прямым начальником личного состава военных комиссариатов, находящихся на территории Пермской области, 28 июня 2002 года на сборах военных комиссаров области и районов г. Перми, действуя из личной заинтересованности, явно выходя за пределы своих полномочий, незаконно отдал устное распоряжение военным комиссарам о предоставлении ему ценных подарков или денежных средств, необходимых для создания "подарочной комнаты" - резерва подарков для вышестоящего командования.

Подтверждая свои незаконные требования, Д. еженедельно по понедельникам в июле 2002 года на утренних докладах требовал от подчиненных военных комиссаров выполнения его устного распоряжения о предоставлении подарков или денежных средств.

Опасаясь негативного отношения по службе со стороны Д., последнему в его служебном кабинете в июле 2002 года, лично передано военными комиссарами полковниками Л., Н., Д.С. и подполковником М., каждым, по 2000 рублей личных сбережений, полковником Ж. - личные напольная ваза и Суксунский самовар общей стоимостью 3 836 рублей, полковником Ш.Ю. - теле-моноблок "Самсунг" стоимостью 9 230 рублей. Через нарочных в это же время Д. передано полковником Ш.С. - 4000 рублей, подполковником К.В. - 1000 рублей, майором Г. 1000 рублей личных сбережений.

Всего Д. передано денег и имущества, принадлежавшего военным комиссарам на праве личной собственности, на общую сумму 17 836 рублей, а также государственное имущество стоимостью 9 230 рублей, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов названных лиц и охраняемых законом интересов общества и государства.

11 июня 2002 года Д., являясь должностным лицом и обладая правами по исполнению организационно-распорядительных и административно хозяйственных функций, потребовал от начальника административно-хозяйственного отдела военкомата области капитана П. получить из кассы административно-хозяйственного отдела военного комиссариата Пермской области 15 000 рублей и передать их ему в целях возмещения личных расходов, понесенных им при праздновании своего дня рождения 8 июня 2002 года. При этом он дал указание капитану П. о списании указанной суммы денег путем составления фиктивных документов на приобретение канцелярских товаров.

17 и 25 июня, а также 9 июля 2002 года П. по указанию и по подписанным Д. документам получил в кассе АХО областного военкомата каждый раз по 5 000 рублей ( всего 15 000 рублей), которые 20 июня, 27 июня и 9 июля 2002 года передал Д. в его служебном кабинете.

Выполняя незаконные указания Д., П. оформил фиктивные счета-фактуры N 63 от 13 июня, N 75 от 27 июня, N 76 от 28 июня 2002 года в оправдание полученных авансов и предоставил их Д., который своей подписью утвердил авансовые отчеты NN 78, 80 и 107 от 20, 27 и 29 июня 2002 года о расходовании полученных авансов, заведомо зная об их фиктивности.

Похищенными деньгами Д. распорядился по своему усмотрению.

14 мая 2002 года к Д. обратился директор Пермского филиала ЗАО "Военно - Мемориальная Компания" (ВМК) Ю. с предложением заключить договор о сотрудничестве. Д., обладая полномочиями по заключению указанного договора и возможностями по оказанию содействия "ВМК" в реализации их коммерческих планов, за оказание такого содействия потребовал от Ю. ежемесячно передавать ему 10 000 рублей. Ю., опасаясь, что в силу своих должностных полномочий Д. может воспрепятствовать уставной деятельности ЗАО "ВМК" и создать трудности в оформлении документов на выполненные ритуальные услуги и их оплате, согласился ежемесячно передавать Д. требуемые им деньги.

Первую сумму в размере 10 000 рублей Ю. передал Д. 24 мая 2002 года.

После этого, действуя в интересах Ю., Д. 31 мая 2002 года заключил договор N 4 о сотрудничестве в области оказания ритуальных услуг между Пермским филиалом ЗАО "Военно-Мемориальная Компания" и военным комиссариатом Пермской области и потребовал от подчиненных ему военных комиссаров производить заказы на изготовление и установку памятников только через Пермский филиал ЗАО "Военно-Мемориальная Компания".

За указанные выше действия в пользу данной организации и создание благоприятных условий для коммерческой деятельности Пермского филиала ЗАО "ВМК" Д. 25 июня, 24 июля, 26 августа и 24 сентября 2002 года в своем служебном кабинете получил от Ю. в качестве взятки каждый раз по 10 000 рублей, а всего, с учетом полученной в мае 2002 года суммы, Ю. передал ему 50 000 рублей.

В кассационных жалобах, отрицая свою причастность к совершению преступлений, Д. утверждает, что судебное разбирательство по делу проводились предвзято и необъективно с существенными нарушениями норм УПК РФ. По его мнению, суд не установил время и место события преступлений, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 160, ст. 292, ч. 1 ст. 286, ч. 4 ст. 290 УК РФ, которые вменены ему в вину, и в нарушение требований ст. 252 УПК РФ вышел за пределы предъявленного ему обвинения. В частности, суд в приговоре указал, что он, Д,, совершая должностное преступление, являлся распорядителем материальных и денежных средств военкомата области и что при этом действовал из личной заинтересованности; обосновывая его виновность в хищении чужого имущества, суд сослался на то, что он, обладая правами по исполнению организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций, потребовал от П. получить из кассы 15 000 рублей и передать их ему; квалифицируя его действия по ст. 292 УК РФ, суд в приговоре записал, что он, Д., утверждал фиктивные документы; обосновывая виновность в получении взятки, суд в приговоре отметил, что он обладал полномочиями по заключению договора с представителем Военно-мемориальной компании и возможностями по оказанию ей содействия. Однако, как утверждает в жалобе Д., в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого указанных обвинений не содержится.

В жалобе Д. также утверждается, что суд вышел за пределы предъявленного ему обвинения и при квалификации его действий по п. "в" ч. 2 ст. 160 УК РФ, когда признал его виновным в хищении чужого имущества путем присвоения, а не растраты, как ему было вменено органами предварительного следствия. Кроме того, ему не вменялось в вину, что он требовал от подчиненных ежемесячного доклада о проделанной с ВМК работе по изготовлению и установке надгробных памятников. Суд также вышел за пределы предъявленного обвинения, когда записал в приговоре, что деньги в качестве взятки ему передавались Ю. в служебном кабинете во второй половине дня, тогда как в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого указывалось, что это происходило в первой половине дня.

В жалобе осужденного, кроме того, отмечается, что он устного распоряжения подчиненным о предоставлении ему каких-либо ценных подарков или денежных средств, необходимых для создания "подарочной комнаты" за счет спонсорской помощи, не отдавал, а попросил их об этом, тем самым не выходил за пределы своих полномочий, что подтвердили в суде свидетели Н. и Ша. Деньги военные комиссары передали ему добровольно, никто их к этому не принуждал, и эти его действия не повлекли за собой нарушений прав и законных интересов подчиненных, о чем утверждается в приговоре. Резервы подарков предполагалось создать для последующего вручения их ветеранам и сотрудникам военкоматов. При этом он установил подчиненным срок "не для исполнения, а для изучения возможностей предприятий районов по оказанию спонсорской помощи", что подтвердили в суде военные комиссары Л., Дм., Юн., К. и Г.

Д. далее пишет, что показания свидетелей П. и Ск. по эпизоду хищения 15 000 рублей надуманы и непоследовательны, оба они затаили на него зло и у них были основания для его оговора. В частности, П. был им накануне предупрежден о неполном служебном соответствии за упущения по службе. Показания свидетеля М. в приговоре искажены и противоречат показаниям П. относительно обстоятельств, при которых М. от последнего стало известно о передаче ему, Д., 15 000 рублей.

Д., кроме того, утверждает, что в сопроводительной подписанного им документа, которым предписывалось военкомам городов и районов области сотрудничать с Пермским филиалом ЗАО "Военно-мемориальная компания" отсутствовало слово "только". По мнению заявителя, в приговоре не приведены показания свидетелей В. и З., поскольку в них содержатся данные о незаконных действиях Ю.

В жалобе Д., помимо этого, высказывается мнение о предвзятости председательствующего по делу, который неоднократно перебивал его при даче показаний в судебном заседании, не давал возможности ответить свидетелям, чем нарушались его права на защиту. После вынесения приговора протокол судебного заседания предоставлен ему для ознакомления с большим опозданием. В заключение жалобы Д. просит приговор в отношении него как незаконный и необоснованный отменить, а дело, ввиду его непричастности к совершению преступлений, за которые он осужден, прекратить.

В кассационных жалобах защитник приводит аналогичные доводы невиновности Д. и просит приговор в отношении ее подзащитного в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела отменить, а дело прекратить.

Кроме этого защитник в жалобе утверждает, что суд вынес обвинительный приговор Д., хотя ни по одному из указанных составов преступлений ему органами предварительного следствия не вменена форма его вины, а по некоторым преступлениям - мотив и цель преступлений. Так, по мнению защитника, осужденному ни органами предварительного следствия, ни судом не вменено в вину, что он, превышая должностные полномочия, действовал умышленно, а также, что он имел умысел на хищение 15 000 рублей, на служебный подлог и получение взятки. При этом защитник считает, что суд в нарушение требований ст. 252 УПК РФ указал в приговоре, что Д., совершая хищение чужого имущества, действовал из корыстных побуждений, а при превышении должностных полномочий незаконно отдал устное распоряжение военным комиссарам о предоставлении ему ценных подарков из личной заинтересованности, явно выходя за пределы своих полномочий, хотя сторона обвинения не установила круг и характер служебных прав и обязанностей Д. и не вменила ему указанные обстоятельства в вину.

По утверждению адвоката, обвинение ее подзащитного в получении взятки построено на противоречивых, непоследовательных показаниях свидетеля Ю., заинтересованного в исходе дела, который неприязненно относился к Д. Непоследовательность показаний Ю. выразилась в том, что в своем объяснении и на первом допросе следователю он показал, что за четыре месяца он передал Д. в качестве взятки 40 000 рублей, а на последующих допросах - 50 000 рублей; вначале этот свидетель показал, что 24 мая 2002 года передавал Д. личные деньги, а потом заявил, что эти деньги ему прислали в качестве материальной помощи из головного офиса фирмы; на предварительном следствии Ю. утверждал, что передавал деньги военкому области в первой половине дня, а в суде пояснил, что точно не помнит, в какое время это было. Что касается свидетелей К., С., См. и других, то они не были очевидцами этого преступления и дали показания со слов Ю.

По мнению защитника, ст. 292 УК РФ Д. вменена в вину необоснованно, так как служебный подлог является способом хищения денежных средств и дополнительной квалификации не требует.

Как считает защитник, в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства допущены другие нарушения уголовно-процессуального закона: суд не учел, что следователем 18 ноября 2002 года вынесено постановление о направлении дела в отношении Д. по подследственности для дальнейшего расследования в Главную военную прокуратуру, которое 5 декабря 2002 года вновь приято к производству тем же следователем, без отмены ранее вынесенного постановления; суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защиты о вызове в судебное заседание свидетелей К., Сп. и Со., а также об истребовании ведомостей на зарплату сотрудников Пермского филиала ВМК и дополнительных служебных характеристик на подсудимого, поскольку в деле имелась характеристика только по последнему месту службы Д.; положил в основу приговора показания свидетелей Ж. и Шу., которые находились в отпуске и не явились в судебное заседание, однако суд, в нарушение требований ч. 1 и 2 ст. 281 УПК РФ (в ред. ФЗ от 4 июля 2003 г.), огласил их без согласия защиты; Д. заранее не был извещен следователем о дне предъявления обвинения и не имел возможности подготовиться к защите, чем нарушены требования ст. 172 УПК РФ; председательствующий по делу в нарушение принципа состязательности сторон и норм судебной этики не удовлетворил ни одно заявленное защитой ходатайство, недоброжелательно комментировал ходатайства защитника, нарушил установленный же судом порядок исследования доказательств; в нарушение требования ст. 278 УПК РФ первым задавал вопросы подсудимому, потерпевшим и свидетелям; не разрешил, как этого требует ст. 11 УПК РФ, вопрос о восстановлении Д. в должности комиссара области, допустил другие нарушения уголовно-процессуального законодательства, свидетельствующие о необъективности и предвзятости при исследовании и оценке доказательств, что привело, по мнению защитника, к необоснованному осуждению Д.

Прокурор, принимавший участие в судебном разбирательстве дела, возражает против удовлетворения кассационных жалоб осужденного и его защитника и утверждает, что судебное разбирательство проводилось в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, вина Д. доказана и его преступные действия судом квалифицированы правильно.

Вместе с тем, в представлении государственного обвинителя ставится вопрос об отмене приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение ввиду несправедливости назначенного Д. судом наказания, являющегося, по мнению государственного обвинителя, чрезмерно мягким. В обоснование этого в представлении указывается, что суд не принял во внимание степень общественной опасности совершенных Д. преступлений, а также то, что он не признал себя виновным ни в одном из совершенных им преступлений, не раскаялся в содеянном и не возместил причиненный государству материальный ущерб. Не учел суд и то обстоятельство, что Д. ранее совершил преступление, предусмотренное п. "а" ч. 3 ст. 286 УК РФ, и дело в отношении него органами предварительного следствия прекращено по не реабилитирующим основаниям, однако он надлежащих выводов для себя не сделал и через непродолжительное время вновь совершил ряд преступлений. При таких данных у суда, по мнению государственного обвинителя, не было достаточных оснований для применения к осужденному условного осуждения.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы, изложенные в кассационных жалобах, в возражении на них и в кассационном представлении государственного обвинителя, Военная коллегия приходит к следующим выводам.

Вопреки утверждениям Д. и его защитника, предварительное и судебное следствие по делу проведены полно и объективно. При этом установлено не только время и место события каждого из совершенных осужденным преступлений, но и способ их совершения.

Несмотря на отрицание Д. в судебном заседании и в кассационных жалобах виновности в превышении должностных полномочий, повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, а также общества и государства, его виновность в этом преступлении доказана показаниями потерпевших Ле., Ма., Н., Дм., Г., Ко., Ша., Же., Шу. свидетелей К., Гу., Юн., протоколами изъятия предметов, вещественными, а также другими доказательствами, которые объективно изложены и правильно оценены в приговоре.

Сам Д. в судебном заседании по этому поводу пояснил, что в июне 2002 года на сборах он обратился к военным комиссарам с просьбой подготовить предложения по созданию фонда сувениров, подарков за счет спонсорской помощи, имея в виду, что эти подарки будут вручаться ветеранам и представителям вышестоящего командования к юбилейным датам. В июле 2002 года он по понедельникам, разговаривая с военными комиссарами, интересовался, решается ли этот вопрос. После этого военные комиссары Н., Ле., Ма. и Дм. по своей инициативе передали ему по 2000 рублей. Же. представил вазу и самовар, а Ша. - телемоноблок. Все эти вещи и деньги он хранил у себя в служебном кабинете до возвращения их владельцам в октябре 2003 года. Д. также показал, что никаких приказов и распоряжений он подчиненным в связи с созданием указанного фонда подарков не давал и своих должностных полномочий не превышал.

Однако эти утверждения Д. опровергаются исследованными в судебном заседании доказательствами.

Так, допрошенный в суде в качестве потерпевшего военный комиссар района г. Перми Ле. показал, что 28 июня 2002 года на сборах военных комиссаров области Д. отдал обязательное для всех комиссаров районов устное распоряжение о предоставлении ему ценных подарков для создания "подарочной комнаты", установив срок - до 15 июля 2002 года. Подарки, со слов Д., предназначались для вручения вышестоящему командованию, ни о каких ветеранах речи не шло. При этом Д. сослался на подобную практику по его прежнему месту службы. На еженедельных докладах Д. заслушивал военных комиссаров по поводу подарков, которые они могут представить, и давал им оценку. Например, когда он, Ле., предложил передать в "подарочную комнату" полученный от спонсоров электрорубанок стоимостью около 5 000 рублей и электроинструмент, то Д. отказался, заявив, что "это не тот уровень". После этого он, Ле., Н. и Ма., созвонившись по телефону, решили внести в "подарочную комнату" свои личные деньги и 14 июля 2002 г, сложившись по 2000 рублей, в кабинете Д. передали ему 6000 рублей.

Он, Ле., понимал, что выполняет незаконное распоряжение Д., но как военный человек вынужден был подчиниться, переживал по этому поводу, испытал моральное потрясение, в результате чего слег в госпиталь с третьим инфарктом.

Ле. также в суде пояснил, что никакой необходимости в создании "подарочной комнаты" не было, поскольку при необходимости поздравить кого-либо никто не отказывался дать денег на подарок.

Аналогичные показания об обстоятельствах превышения Д. должностных полномочий дали в суде потерпевшие Н., М. и Дм.

Ма., в частности, пояснил, что он воспринял слова Д. о создании фонда подарков как приказ с установлением конкретного срока его исполнения. Никакого разговора о благотворительности не было.

Потерпевшие Н. и Дм., кроме того, показали в суде, что они предлагали Д. в качестве подарков смеситель за 3 500 рублей и магнитолу за 2 000 рублей, но тот отказался по причине "несерьезности" подарков.

Как показал в суде военком Пермского района г. Перми Ша., он во исполнение указания Д. по созданию "подарочной комнаты" для вышестоящего руководства обратился за спонсорской помощью в администрацию района, от которой получил телемоноблок "Самсунг", стоимостью 9 230 рублей, который лично передал Д.

Военные комиссары Г. и Ко., показали в суде, что лично на совещании 28 июня 2002 года они не присутствовали, но выполнили указание облвоенкома, передав для "подарочной комнаты" через своего непосредственного начальника полковника Шу. по 1000 рублей, каждый, своих личных сбережений. Впоследствии от Шу. они узнали, что их деньги переданы Д.

Из оглашенных в суде показаний военкомов Же. и Шу. видно, что они восприняли указание Д. о предоставлении подарков и денег в "подарочную комнату" как приказ, исполняя который Же. отдал Д. принадлежащие ему, Же., напольную вазу и С. самовар общей стоимостью 3 836 рублей, а Шу. через нарочного передал Д. деньги Г. и Ко., а также свои личные 4 000 рублей.

Утверждение в жалобе защитника о том, что суд допустил существенное нарушение уголовно-процессуального закона, огласив в судебном заседании без согласия стороны защиты показания свидетелей Же. и Шу., данные ими на предварительном следствии, а также протоколы проверки показаний на месте Ле. и других, является ошибочным.

Действительно, согласно ст. 281 УПК РФ, в редакции до 10 июля 2003 года, оглашение показаний потерпевшего и свидетелей допускалось при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями в суде, а также при неявке в судебное заседание свидетеля или потерпевшего с согласия сторон.

Однако, выполнение этого условия при наличии соответствующего ходатайства одной из сторон и без получения согласия другой стороны как участника уголовного судопроизводства на оглашение показаний потерпевшего или свидетелей, не позволяло лицам, принимающим участие в уголовном процессе, выполнить на основе состязательности функции обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения.

В то же время в соответствии со ст. 123 Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации, Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации.

В соответствии с этим конституционным положением суд при рассмотрении дела мог оценивать содержание закона или иного нормативного правового акта, регулирующего рассматриваемые правоотношения, и применить Конституцию РФ в качестве акта прямого действия. Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности, когда придет к убеждению, что закон или иной нормативный правовой акт находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции.

Следовательно, суд первой инстанции, огласив показания потерпевших и свидетелей по инициативе одной из сторон, как это видно из материалов настоящего дела по ходатайству государственного обвинителя, правомерно руководствовался конституционным принципом уголовного судопроизводства, основанным на состязательности, обеспечив тем самым предусмотренные ст. 15 УПК РФ условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Другое применение закона привело бы к невозможности (при отсутствии согласия сторон) оглашения тех показаний потерпевших и свидетелей, которые могли как уличать, так и оправдывать обвиняемого, и не способствовало бы назначению уголовного судопроизводства.

Представляется, что указание в ст. 281 УПК РФ на согласие сторон, как необходимое условие для оглашения показаний потерпевших и свидетелей, ранее данных при производстве предварительного расследования, по смыслу процессуального закона, рассматриваемому во взаимосвязи с вышеуказанным конституционным принципом, распространяется лишь на те случаи, когда суд придет к выводу о необходимости оглашения этих показаний по собственной инициативе.

Законодатель 4 июля 2003 года внес в ст. 281 УПК РФ изменения, предусмотрев, что по ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля, ранее данных при производстве предварительного следствия либо в суде, при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями в суде, а также при неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля при обстоятельствах, препятствующих их явке в суд.

Кроме того, как видно из материалов дела, Д. не возражал против предложения государственного обвинителя об оглашении в суде показаний свидетеля Жеманова.

Достоверность показаний Же. и Ша. подтверждается исследованными в судебном заседании протоколами изъятия телемоноблока "Самсунг", напольной вазы и самовара, а также самими вещественными доказательствами.

О требовании Д. представить подарки в "подарочную комнату" показали допрошенные в суде по ходатайству Д. военные комиссары К., Гу. и Юн., а также Г., на показания которых осужденный ссылается в жалобе. При этом Гу. и Юн. пояснили, что не выполнили указание Д. в связи с их убытием в отпуск, а К. показал, что отказался исполнять неправомерное распоряжение Д. Г. заявил в суде, что ему действиями Д. причинен материальный и моральный вред.

Приведенными выше доказательствами опровергаются также и утверждения Д. в кассационных жалобах о том, что он якобы не выходил за пределы своих должностных полномочий, не требовал от подчиненных подарков и денежных средств, не знал, что передаваемые ему деньги были личными сбережениями военкомов. Не соответствует материалам дела и его утверждение о том, что резерв подарков создан для вручения их исключительно ветеранам и сотрудникам военкоматов в юбилейные даты, а также что он не требовал от подчиненных вместо подарков деньги.

Так, из исследованных в суде показаний Шу. видно, что Д. отказался принять от него в качестве подарков фотоаппарат, видеокамеру, палатку или лодку, а предложил сделать взнос деньгами.

Решая вопрос о квалификации этих неправомерных действий Д., суд, вопреки утверждениям в жалобах осужденного и его защитника, всесторонне исследовал его должностное положение и пришел к правильному выводу, что, будучи должностным лицом, выполняющим организационно-распорядительные функции, он незаконно получил от своих подчиненных-военных комиссаров Ле., Н., Дм., М., Шу., Ко., Г., Же. и Ша., принадлежавшее им на праве личной собственности имущество и деньги на общую сумму 17 836 рублей, а также государственное имущество стоимостью 9 230 рублей, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов названных лиц и охраняемых законом интересов общества и государства.

Совершенные Д. действия обоснованно расценены судом как превышение должностных полномочий и правильно квалифицированы по ч. 1 ст. 286 УК РФ.

Не соответствует материалам дела и утверждение в жалобах Д., а также его защитника о том, что суд, признавая Д. виновным в совершении должностного преступления, якобы вышел за пределы предъявленного ему обвинения и что ни суд, ни органы предварительного следствия не признали, что он при совершении данного преступления действовал умышленно.

Как видно из постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 8 апреля 2003 года (т. 6 л.д. 20 - 25), Д. предъявлено обвинение в присутствии двух защитников в том, что он, являясь должностным лицом, "постоянно, временно или по специальному полномочию выполняющим организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции, выходя за пределы своих полномочий, желая получить для себя выгоду имущественного характера, совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 286 УК РФ".

Исходя из предъявленного обвинения, следует придти к выводу, что Д. сознавал общественную опасность превышения им должностных полномочий, желал совершить эти действия, предвидел наступление общественно опасных последствий в виде существенного нарушения прав и законных интересов граждан и охраняемых законом интересов общества и государства и желал их наступления, т.е. действовал с прямым умыслом.

Каких-либо данных, свидетельствующих о нарушении порядка предъявления Д. обвинения, установленного ч. 1 ст. 172 УПК РФ, на что обращается внимание в жалобе защитника, в деле не содержится. Не заявлялось ходатайств о таких нарушениях как обвиняемым, так и принимавшими участие в выполнении указанного следственного действия защитниками.

Вина Д. в хищении чужого имущества и служебного подлога подтверждается, несмотря на отрицание им своей вины, показаниями свидетелей П., С., М., документами и другими исследованными в суде доказательствами.

В частности, допрошенный в суде в качестве свидетеля начальник административно-хозяйственного отдела облвоенкомата П. показал, что в июне 2002 года Д. пригласил его к себе в кабинет и сказал, что он затратил на празднование дня рождения 13 - 15000 рублей и дал указание продумать, как можно возместить эту сумму и ему доложить. Он, П., высказал предложение получить деньги на закупку ксероксной бумаги для военкомата, а отчитаться фиктивными счетами-фактурами, на что Д. ответил: "выполняйте".

Восприняв эти слова Д. как приказ, он составил заявления на выдачу трех авансов по 5 000 рублей для покупки бумаги для ксерокса на приобретение канцелярских товаров, которые Д. подписал 14, 24 июня и 4 июля 2002 года. По этим заявлениям он 17, 25 июня и 9 июля 2002 года получил в кассе АХО деньги в общей сумме 15 000 рублей, которые отдал Д. в его служебном кабинете. Чтобы отчитаться за полученные для Д. деньги, он через своего знакомого С. оформил фиктивные счета-фактуры о якобы купленной бумаге в ООО "Сфера", оформил фиктивные авансовые отчеты N 78 от 20 июня, N 80 от 27 июня и N 107 от 29 июня 2002 года, которые Д. подписал. При этом Д. знал, что указанные счета-фактуры и авансовые отчеты фиктивные, поскольку по каждому подписываемому документу давал пояснения Д. и говорил, что они фиктивные.

П. также пояснил, что о передаче 15 000 рублей Д. он рассказал своему знакомому С. и заведующей складом М., которая в военкомате отвечала за учет и расходование канцелярских товаров.

Свидетель С. - помощник военного комиссара Пермского района в суде подтвердил данное обстоятельство и показал, что в июне 2002 года П. попросил у него помощи в приобретении оправдательных документов для покрытия расходов на сумму 15 000 рублей. При этом П. рассказал ему, что это указание он получил от полковника Д., выразил свое негативное отношение к данному поручению и переживал по этому поводу. Он, С., свел П. с частным предпринимателем Ку., с которым они обо всем договорились.

Как показала в суде свидетель М., летом 2002 года к ней пришел П. и попросил провести по учету 3 накладные на бумагу для ксерокса на общую сумму 15 000 рублей. На ее вопросы П. ответил, что "товара нет и не будет", деньги он передал военкому Д., а бумагу нужно списать по раздаточной ведомости, что она и сделала.

Утверждения в жалобах осужденного и его защитника адвоката о том, что показания свидетелей П. и С. непоследовательны и у них якобы были основания для его оговора, а показания М. в приговоре изложены неправильно, несостоятельны и не соответствуют материалам дела.

Как правильно указал суд в приговоре, достоверность последовательных показаний указанных свидетелей подтверждается исследованными в судебном заседании подлинными документами: заявлениями на выдачу авансов, подписанными Д. 14, 24 июня и 4 июля 2002 года, по которым, согласно расходным кассовым ордерам, 17, 25 июня и 9 июля 2002 года П. каждый раз получал в финчасти по 5 000 рублей; авансовыми отчетами N 78 от 20 июня, N 80 от 27 июня и N 107 от 29 июня 2002 года о расходовании полученных денежных сумм с приложенными к ним счетами-фактурами несуществующего ООО "Сфера", которые также утверждены Д.

При исследовании в суде указанных документов Д. подтвердил, что они подписаны лично им.

Оценив приведенные доказательства в их совокупности, которые подтверждают и дополняют друг друга, суд обоснованно признал их достоверными, допустимыми и достаточными и правильно положил их в обоснование вывода о виновности Д. в совершенных преступлениях.

Утверждения в жалобах осужденного и его защитника о том, что свидетели П. и С. оговорили Д., так как "затаили на него зло" в связи с его служебной требовательностью, всесторонне проверялись в судебном заседании и своего подтверждения не нашли. При этом П., С. и М., каждый в отдельности, в суде последовательно показали, что Д. знают, личных неприязненных отношений с ним не имели, каких - либо оснований для его оговора у них нет. Сам Д. в судебном заседании подтвердил данное обстоятельство в отношении С. и М. Заявление же Д. в суде по поводу того, что П. озлобленно воспринимал его требования по службе в связи с тем, что он не справлялся с должностными обязанностями и ставился вопрос о его неполном служебном соответствии, нельзя признать убедительным. Напротив, П. по этому поводу в судебном заседании пояснил, что он понимал незаконность отданного ему Д. распоряжения об изыскании для него денежных средств, но исполнил его, так как опасался, что в случае невыполнения у него будут от Д. осложнения по службе.

Дав оценку исследованным доказательствам, суд обоснованно отверг утверждение Д. о том, что он не знал о подложности документов, которые подписывал. Как видно из приведенных выше показаний в суде П., о фиктивности подготовленных им документов он говорил Д. перед подписанием им каждого из них.

Таким образом, приведенными доказательствами вина Д. в хищении вверенного ему чужого имущества, совершенном им с использованием своего служебного положения, в судебном заседании доказана и его преступные действия по п. "в" ч. 2 ст. 160 УК РФ квалифицированы правильно.

Вместе с тем, правильно установив, что Д. совершил хищение с использованием своего служебного положения, для чего вначале принял меры к противоправному изъятию государственного имущества, а затем обратил его в свою пользу, суд, в то же время, не вправе был самостоятельно изменять вмененную Д. органами предварительного следствия форму хищения денег в виде растраты на присвоение, которая представляет собой более тяжкое обвинение, в связи с чем приговор в этой части подлежит изменению.

Учитывая, что Д. подписал заведомо подложные документы, которые были использованы при хищении денег путем злоупотребления служебным положением, эти его действия обоснованно квалифицированы судом по ст. 292 УК РФ.

Мнение защитника о том, что ст. 292 УК РФ Д. вменена в вину необоснованно, так как служебный подлог является способом хищения денежных средств и дополнительной квалификации не требует, является ошибочным, поскольку в данном случае налицо реальная совокупность преступлений, предусмотренных ст. 292 и п. "в" ч. 2 ст. 160 УК РФ.

Вопреки утверждению в жалобах осужденного и его защитника виновность Д. в получении взятки доказана в суде не только показаниями свидетеля Юд., но и показаниями свидетелей Ке., Со., Ми., Мит., См., Ар., документами и другими доказательствами, подробный анализ которым дан в приговоре.

Как показал в суде свидетель Юд., он, будучи директором Пермского филиала ЗАО "Военно-мемориальная компания", в середине мая 2002 года предложил военному комиссару области Д. заключить договор о сотрудничестве в вопросах оказания ритуальных услуг. За заключение договора и создание благоприятных условий для деятельности "ВМК" Д. потребовал ежемесячно передавать лично ему по 10 000 рублей к 25 числу каждого месяца. Он был вынужден согласиться и 24 мая лично передал Д. в его служебном кабинете 10 000 рублей. После этого Д. 31 мая 2002 года подписал договор о сотрудничестве с "ВМК", а 28 июня 2002 года издал распоряжение N 359, которым обязывал подчиненных райвоенкомов работать по вопросам ритуальных услуг только с "ВМК". В обеспечение состоявшейся договоренности он 25 июня, 24 июля, 26 августа и 24 сентября 2002 года передал Д. в его служебном кабинете каждый раз по 10 000 рублей. Даты передачи Д. указанных сумм приведены им точно, поскольку у него сохранились записи об этом в еженедельнике. Однако в конце сентября 2002 года Д. увеличил сумму взятки и потребовал передавать ему ежемесячно более чем по 100 000 рублей, а когда он, Юд., отказался, то Д. принял решение о расторжении с ним договора аренды помещения и перестал подписывать документы на оплату изготовленных и установленных памятников. После этого он написал жалобу на незаконные действия Д. начальнику штаба округа, а затем обратился в прокуратуру.

Юд. также показал в суде, что о незаконных требованиях Д. о передаче денег он докладывал своему московскому руководству, рассказывал своим сотрудникам Ке., Ми., директору областной Военно-мемориальной компании Мит. и заместителю облвоенкома См.

Последовательные показания Юд. об этих обстоятельствах согласуются с другими исследованными в суде доказательствами.

В частности, они объективно подтверждаются исследованными в суде подписанным Д. договором о взаимном сотрудничестве военного комиссариата и Пермского филиала "ВМК" в области оказания ритуальных услуг; изданным Д. распоряжением N 359 от 28 июня 2002 года, которым предписывалось военкомам городов и районов в области при оказании ритуальных услуг сотрудничать только с Пермским филиалом ЗАО "Военно-мемориальная компания", а также осмотренными судом записями дат в еженедельнике Юд., которые совпадают со временем передачи денег Д.

Утверждение Д. об оговоре его Юд., о чем, по мнению Д., свидетельствовали противоречия в показаниях Юд. относительно времени передачи им денег военкому области и их происхождении, судом всесторонне проверено и не нашло подтверждения, о чем подробно изложено в приговоре. Несмотря на это, такие же утверждения содержатся и в кассационных жалобах Д. и его защитника, которые безмотивно указывают на заинтересованность Юд. в исходе дела.

Судом первой инстанции установлено, что Юд. действительно в своем заявлении в военную прокуратуру и на первом допросе по забывчивости не сообщил о передаче Д. 10 000 рублей в мае 2002 года, показав об остальных фактах передачи денег военкому области в период с июня по сентябрь 2002 года всего в сумме 40 000 рублей.

Как объяснил Юд. в суде, перед новым допросом он просмотрел свой блокнот-ежедневник и восстановил в памяти события по выплате денег, вспомнив, что первая передача денег состоялась в мае 2002 года. Также Юдин пояснил, что при допросах он не утверждал, что деньги Юд. передавал только в первой половине дня, а говорил о передаче денег в течение дня, имея в виду возможность их передачи и после обеда.

Исходя из изложенного и учитывая характер взаимоотношений между Д. и Юд., которые, по их же утверждениям, в указанный период были нормальными, суд пришел к обоснованному выводу об отсутствии у Юд. оснований для оговора Д.

Проверено судом и утверждение Д. в жалобе о том, что в подписанном им распоряжении не было слова "только" и что это слово якобы впоследствии было добавлено Юд., и не нашло подтверждения, что отражено в приговоре.

Свидетели Ке., Ми., Мит., См. показали в суде, что со слов Юд. им известно о том, что тот ежемесячно платил Д. за сотрудничество в области оказания ритуальных услуг по 10 000 рублей.

Свидетель См., кроме того, показал, что в октябре 2002 года Юд. сообщил ему о том, что Д. увеличил сумму ежемесячного сбора и он отказался выполнять это требование.

Факт передачи Юд. 24 сентября 2002 года Д. в его служебном кабинете 10 000 рублей в банковской упаковке купюрами по 100 рублей, помимо показаний самого Юд., подтверждается показаниями свидетеля Арбузовой, которая по просьбе Д. поменяла ему 10 000 рублей в банковской упаковке по 100 рублей на купюры достоинством 1000 рублей, а кроме того и на его деньги приобрела Д. в обменном пункте 500 долларов США и 300 ЕВРО.

Из исследованных в суде копий справок из обменного пункта видно, что Арбузова 28 мая 2002 года приобрела 500 долларов США за 15902 рубля 45 коп., а 26 июня 2002 года - 300 ЕВРО за 9 574 рубля 80 коп.

Вопреки утверждению в жалобе осужденного в показаниях свидетелей В. и З. каких-либо данных, имеющих существенное значение для правильного разрешения данного дела, не имеется.

Поскольку Д., являясь должностным лицом, получил от Юд. за пять приемов 50 000 рублей за действия в пользу взяткодателя, которые входили в служебные полномочия Д., эти его действия правильно квалифицированы судом по ч. 1 ст. 290 УК РФ.

Допущенные в ходе судебного разбирательства отдельные недочеты и нарушения, на которые обращается внимание в кассационных жалобах, в том числе то, что председательствующий не всегда соблюдал порядок исследования доказательств в суде, при допросе некоторых свидетелей первым задавал им вопросы, не удовлетворил все ходатайства стороны защиты, а также то, что протокол судебного заседания изготавливался длительное время, не повлияли на обоснованность принятого судом решения и не ущемили права осужденного на защиту.

Что касается утверждения защитника осужденного в жалобе о том, что предварительное следствие по данному делу с 5 декабря 2002 года проводилось незаконно в связи с тем, что ранее следователем вынесено постановление о направлении его для дальнейшего расследования в Главную военную прокуратуру, которое никем не отменено, то оно является необоснованным.

Как видно из исследованного в судебном заседании письменного указания первого заместителя военного прокурора Приволжско-Уральского военного округа от 4 декабря 2002 года, дело в отношении Д. с соответствующими указаниями возвращено для производства дальнейшего расследования в военную прокуратуру Пермского гарнизона, в связи с чем и было принято к производству следователем указанной прокуратуры. При этом правила подследственности, установленные ст. 151 УПК РФ, при расследовании данного дела нарушены не были.

Ссылка в жалобе на то, что суд необоснованно отклонил ходатайство стороны защиты о вызове в суд свидетелей Ке., Сп. и Со. несостоятельна, поскольку свидетель Ке. была допрошена в суде, а Сп. прибыл в судебное заседание, но не смог дать показания по причине нахождения в состоянии опьянения и его показания на предварительном следствии по ходатайству государственного обвинителя были оглашены в суде.

Мера наказания Д. назначена судом в соответствии с требованиями Закона с учетом всех обстоятельств дела и данных о его личности. При этом суд учел его многолетнюю безупречную службу, положительные характеристики, состояние здоровья, наличие на иждивении несовершеннолетнего сына.

Исходя из этого, суд нашел возможным исправление Д. без изоляции его от общества и обоснованно определил ему условное наказание и решил не лишать его воинского звания "полковник", государственных и иных наград, а также не применил к нему дополнительное наказание в виде штрафа. Оснований считать такое решение несправедливым, как вследствие мягкости, о чем утверждается в преставлении прокурора, так и суровости не имеется.

Не может повлиять на решение суда о мере наказания и изменение приговора, связанное с переквалификацией совершенного Д. хищения с присвоения на растрату, поскольку она не затрагивает существо предъявленного осужденному обвинения.

С учетом изложенного Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь ст.ст. 377, 378, ч. 1, п. 4, и 388 УПК РФ, определила:

приговор Приволжского окружного военного суда от 16 июля 2003 года в отношении Д. изменить: переквалифицировать действия Д.. и считать его осужденным по ст. 160, ч. 2, п. "в", УК РФ за хищение чужого имущества с использованием своих служебных полномочий путем растраты. В остальной части приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденного, его защитника и кассационное представление государственного обвинителя - без удовлетворения.