Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июня 2009 г. Дело "Бахмутский (Bakhmutskiy) против Российской Федерации" (жалоба N 36932/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Бахмутский (Bakhmutskiy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 36932/02)

Постановление Суда

Страсбург, 25 июня 2009 г.

По делу "Бахмутский против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 июня 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 36932/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Ивановичем Бахмутским (далее - заявитель) 9 сентября 2002 г.

2. Интересы заявителя представлял А.В. Кирьянов, адвокат, практикующий в г. Таганроге. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 24 октября 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Председатель также принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке (правило 41 Регламента Суда).

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1969 году и в настоящее время отбывает срок лишения свободы в исправительной колонии в Ростовской области.

A. Задержание, заключение под стражу и осуждение заявителя

6. 26 февраля 1998 г. прокурор возбудил уголовное дело против заявителя.

7. 3 марта 1998 г. заявитель был задержан и заключен под стражу по подозрению в похищении человека и мошенничестве* (* В прессе сообщалось, что заявитель подозревался в мошенничестве с недвижимостью, а также в похищении людей и вымогательстве (прим. переводчика).). 13 марта 1998 г. он был освобожден под залог. Однако заявитель скрылся от следствия и продолжил заниматься преступной деятельностью.

8. 5 мая 1999 г. заявитель был вновь задержан. Вскоре после этого, 18 мая 1999 г., он был заключен под стражу.

9. 22 мая 1999 г. заявителю были предъявлены обвинения в соответствии с частью 3 статьи 139, частью 3 статьи 126 и частью 3 статьи 163 Уголовного кодекса в нарушении неприкосновенности жилища, похищении человека и вымогательстве. Впоследствии ему были предъявлены обвинения в соответствии с частью 3 статьи 127, частью 3 статьи 158, частью 3 статьи 159, частью 3 статьи 161, частью 3 статьи 162, частью 2 статьи 325 и частью 1 статьи 327 Уголовного кодекса в незаконном лишении свободы, краже, мошенничестве, грабеже, разбое, хищении и подделке официальных документов.

10. 14 июля, 7 сентября, 16 сентября и 30 ноября 1999 г. прокурор Ростовской области продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 сентября, 15 ноября, 18 декабря 1999 г. и 24 марта 2000 г. соответственно. Всякий раз учитывались судимость заявителя, тяжесть предъявленных обвинений и активная роль в банде.

11. 20 марта 2000 г. дело заявителя было направлено на рассмотрение в Ростовский областной суд.

12. 29 марта 2000 г. Ростовский областной суд назначил дату начала судебного разбирательства и решил оставить меру пресечения в отношении заявителя и его сообвиняемых "без изменения" в соответствии со статьями 222, 223 и 230 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.

13. 13 июня 2000 г. Ростовский областной суд признал заявителя виновным и приговорил его к 12 годам лишения свободы. Однако 2 ноября 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение. Верховный Суд указал, что избранная заявителю мера пресечения остается без изменений.

14. 1 декабря 2000 г. Ростовский областной суд назначил новое заседание суда и оставил меру пресечения "без изменения".

15. 14 мая 2001 г. Ростовский областной суд признал заявителя виновным и приговорил его к 16 годам лишения свободы, но 16 января 2002 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение. Верховный Суд указал, что избранная заявителю мера пресечения оставлена без изменений.

16. 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд назначил новое заседание суда на 27 февраля 2002 г. и оставил избранную заявителю меру пресечения "без изменения".

17. 1 июля 2002 г. Ростовский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 октября 2002 г. Он указал следующее:

"Подсудимые [заявитель и четыре других лица] обвиняются в похищении человека, незаконном лишении свободы, краже со взломом и других преступлениях.

Они содержатся под стражей: ... [заявитель] - с 15 мая 1999 г. ...

Прокурор ходатайствовал о продлении срока содержания подсудимых под стражей на три месяца.

Рассмотрев ходатайство прокурора, заслушав участников разбирательства, суд находит необходимым продлить срок содержания подсудимых под стражей на 3 месяца, то есть до 1 октября 2002 г. включительно, поскольку они обвиняются в совершении тяжких и особо тяжких преступлений.

Согласно статьям 255, 256 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР срок содержания подсудимых под стражей продлевается на 3 (три) месяца, то есть с 1 июля 2002 г. по 1 октября 2002 г.".

18. 6 ноября 2002 г. Верховный Суд России оставил постановление о продлении срока содержания под стражей без изменения, найдя, что оно является достаточно обоснованным.

19. 1 октября и 31 декабря 2002 г. и 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. Ростовский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 января, 31 марта, 30 июня, 26 сентября, 25 декабря 2003 г. и 15 марта 2004 г. соответственно. Мотивировочная часть указанных решений воспроизводила постановление от 1 июля 2002 г.

20. Заявитель обжаловал указанные постановления о продлении срока содержания под стражей в Верховный Суд, указывая, что эти постановления являются недостаточно мотивированным, и что суд не принял во внимание его личную ситуацию. 12 февраля, 14 мая, 16 июля, 16 октября и 24 декабря 2003 г. и 31 марта 2004 г., соответственно, Верховный Суд России, рассмотрев жалобы, оставил указанные постановления без изменения.

21. Тем временем 19 февраля 2004 г. Ростовский областной суд в составе председательствующего судьи Ж. и народных заседателей С. и М. продлил срок содержания заявителя под стражей до 19 мая 2004 г. Суд использовал ту же стереотипную формулировку и сослался на тяжесть обвинений, предъявленных заявителю. Заявитель вновь обжаловал решение о продлении срока в Верховный Суд.

22. 10 марта 2005 г., то есть после осуждения заявителя областным судом (см. § 24 настоящего Постановления), Верховный Суд России прекратил производство по жалобе заявителя, поскольку он был к тому времени осужден областным судом.

23. Что касается рассмотрения судом уголовного дела в период с 27 февраля 2002 г. по 25 февраля 2004 г., оно откладывалось свыше 50 раз: по ходатайству заявителя и его соподсудимых, которые желали ознакомиться с материалами дела или с протоколом судебного заседания; по ходатайству заявителя и его соподсудимых для замены представителей и ознакомления повторно назначенных представителей с материалами уголовного дела; в связи с болезнью представителей и их неявкой в суд и в связи с болезнью заявителя и соподсудимых или их жалобами на состояние здоровья. Один раз заседание было отложено в связи с тем, что власти не доставили подсудимых в зал судебных заседаний.

24. 17 мая 2004 г. областной суд в составе председательствующего судьи Ж. и народных заседателей С. и М. признал заявителя виновным в ряде эпизодов мошенничества, в ряде эпизодов похищения людей и незаконном лишении свободы, вымогательстве и краже со взломом и приговорил его к 13 годам лишения свободы.

25. Заявитель подал жалобу. Он, в частности, утверждал, что народные заседатели участвовали в рассмотрении дела незаконно. Законодательство изменилось, и с 1 января 2004 г. народные заседатели не могли принимать участие в отправлении правосудия.

26. 10 марта 2005 г. Верховный Суд России в составе трех судей рассмотрел жалобу и оставил приговор без изменения. Один из судей Верховного Суда ранее рассматривал дело заявителя по жалобе 2 ноября 2000 г. (см. § 13 настоящего Постановления) и 16 октября 2003 г. рассматривал жалобу на постановление от 26 июня 2003 г. о продлении срока содержания заявителя под стражей до 26 сентября 2003 г. (см. §§ 19-20 настоящего Постановления). Другой судья ранее рассматривал жалобу заявителя 16 января 2002 г. (см. § 15 настоящего Постановления). Что касается довода заявителя о предположительно незаконном составе суда, суд установил, что судебное разбирательство началось до 1 января 2004 г., и что участие двух народных заседателей в рассмотрении предъявленного ему обвинения соответствовало принципу непрерывности процесса.

B. Условия содержания заявителя под стражей

27. С 7 июля 1999 г. по 23 апреля 2005 г. заявитель содержался в изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону (Учреждение ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону УИН МЮ РФ). В течение этого периода заявитель содержался в 13 различных камерах.

1. Версия властей Российской Федерации

28. Как указывалось в объяснениях властей Российской Федерации от 31 января 2008 г., камеры, в которых содержался заявитель, имели площадь от 6,6 кв. м (помещение камерного типа) до 54,5 кв. м и обеспечивали среднее пространство на одного человека в 3-4 кв. м. Проектная вместимость камер не превышалась.

29. Окна в камерах были закрыты жалюзийными решетками, которые были демонтированы в декабре 2002 г. Камеры освещались лампами накаливания в 60-75 ватт (от двух до четырех ламп на камеру в зависимости от ее размера), которые были включены с 6.00 до 22.00. В ночное время камеры освещались лампами безопасности в 60-75 ватт с окрашенной поверхностью.

30. Все камеры были оборудованы системой вытяжной вентиляции. Допускалось естественное проветривание через окна. Камеры были оборудованы системой отопления, обеспечивающей необходимую температуру в соответствии с санитарными нормами. Средняя температура летом поддерживалась на уровне 22 градусов Цельсия, а зимой - 18 градусов Цельсия.

31. Камеры были оборудованы раковинами, кранами холодной и горячей воды и унитазами, возвышавшимися на 35 см над уровнем пола и отделенными от основной площади двухметровыми кирпичными перегородками. Устройство унитазов обеспечивало заключенным уединение при их использовании.

32. Камеры были оборудованы переносными бачками для воды. Качество питьевой воды регулярно проверялось медицинским персоналом.

33. В каждой камере заявитель имел индивидуальное спальное место и был обеспечен спальными принадлежностями (матрац, одеяло, подушка, две простыни и наволочка) и полотенцами.

34. В камерах также находились обеденные столы и скамьи по числу заключенных, а также полки и тумбочки для личных вещей и продуктов питания.

35. Заявитель мог принимать душ, по крайней мере, раз в неделю.

36. Он получал питание три раза в день в соответствии с действующими законодательными нормами. Качество питания регулярно контролировалось медицинским персоналом изолятора.

37. Заявителю разрешалась ежедневная полуторачасовая прогулка.

38. Власти обеспечивали в изоляторе регулярную дезинфекцию и дезинсекцию.

39. К своим объяснениям власти Российской Федерации приложили несколько справок, выданных начальником изолятора ИЗ-61/1 17 и 18 декабря 2007 г., заявления надзирателей (хотя и не датированные), копию тюремной карточки заявителя, подтверждающей выдачу ему простыней, столовых принадлежностей и одежды, а также несколько справок о рационе питания в период, относящийся к обстоятельствам дела.

2. Версия заявителя

40. Заявитель утверждал, что число заключенных значительно превышало проектную вместимость камер, и что заключенным приходилось спать по очереди.

41. Камеры были тускло освещены двумя лампами накаливания. Дневное освещение было ограничено металлическими щитами и двух- или трехъярусным размещением кроватей.

42. Окна не имели форточек для проветривания, и воздух был спертым из-за интенсивного курения.

43. Металлические щиты были демонтированы в апреле 2003 г., и для лучшей вентиляции оконные стекла летом вынимались.

44. Туалет в углу камеры находился на возвышении и был отделен от умывальника, но не от жилой зоны перегородкой высотой 1,1 м. Вход в туалет не был закрыт. Таким образом, заявитель вынужден был пользоваться туалетом в присутствии других сокамерников и присутствовать при его использовании другими сокамерниками.

45. Заявитель никогда не получал туалетных принадлежностей.

46. Камеры кишели тараканами, клопами и вшами, и администрация не принимала мер к их уничтожению.

47. Свое описание заявитель подтвердил письменными показаниями трех бывших сокамерников. Они, в частности, утверждали, что в 2002-2003 годах они содержались совместно с заявителем в камере N 48. В камере, рассчитанной на 10 человек, единовременно находилось до 50 заключенных. Они также свидетельствовали, что они и другие заключенные вынуждены были спать по очереди.

C. Условия пребывания заявителя в исправительной колонии

48. 23 апреля 2005 г. заявитель был переведен в исправительную колонию УЧ-398/5 г. Константиновска Ростовской области (ФГУ Уч-398/5 ГУФСИН России) для отбытия наказания.

1. Версия властей Российской Федерации

49. Ссылаясь на справку, выданную начальником УЧ-398/5 25 декабря 2007 г., власти Российской Федерации утверждали, что заявитель содержится в общежитии N 5, имеющем площадь 334 кв. м и оборудованном 144 кроватями. В 2005 году находилось 135 осужденных, в 2006 - 132 осужденных, и в настоящее время оно вмещает 144 осужденных.

50. Все осужденные обеспечены постельными и туалетными принадлежностями.

51. Общежитие имеет санчасть, отделенную от основной площади, и оборудовано унитазами, кранами холодной и горячей воды и умывальниками.

52. Общежитие оборудовано закрывающимися окнами, обеспечивающими достаточные освещение и проветривание в открытом состоянии. Помещения общежития регулярно проветриваются.

53. В дневное время общежитие освещается 37 лампами накаливания в 75 ватт, ночью - четырьмя лампами безопасности в 60-75 ватт с окрашенной поверхностью.

54. Заявитель получает пищу три раза в день в соответствии с действующими законодательными нормами. Качество питания регулярно контролируется медицинским персоналом.

55. Лица, страдающие туберкулезом, в исправительной колонии не содержатся.

2. Версия заявителя

56. Заявитель утверждал, что жилая зона переполнена, что санитарные условия, вентиляция и освещение являются неудовлетворительными. Он также утверждал, что он содержался совместно с заключенными, страдающими туберкулезом.

II. Применимое национальное законодательство

57. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного процесса регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (Закон от 27 октября 1960 г., далее - старый УПК). 1 июля 2002 г. прежний кодекс утратил силу в связи с введением в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., далее - новый УПК).

A. Меры пресечения

58. Меры пресечения включали подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 89 старого УПК, статья 98 нового УПК).

B. Органы, решающие вопрос о заключении под стражу

59. Конституция России от 12 декабря 1993 г. устанавливает, что для заключения обвиняемого под стражу или продления срока его содержания под стражей необходимо судебное решение (статья 22).

Согласно старому УПК решение о предварительном заключении под стражу могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96).

Новый УПК требует вынесения решения районным или городским судом по мотивированному ходатайству прокурора при наличии соответствующих доказательств (пункты 3-6 части 1 статьи 108).

C. Основания для заключения под стражу

60. При разрешении вопроса о заключении обвиняемого под стражу компетентный орган обязан был установить, "имеются ли достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью* (* А также для обеспечения исполнения приговора (прим. переводчика).) (статья 89 старого УПК). При разрешении вопроса о необходимости применить меру пресечения он также должен был учитывать тяжесть предъявленного обвинения, личность обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 91 старого УПК, статья 99 нового УПК).

61. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу применялось по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года, или "при исключительных обстоятельствах"* (* Буквально "в исключительных случаях эта мера пресечения может быть применена по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы и на срок не свыше одного года" (прим. переводчика).) дела (статья 96). 14 марта 2001 г. в старый УПК были внесены изменения, допускавшие заключение обвиняемых под стражу по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, или если они нарушили ранее избранную им меру пресечения или не имеют постоянного места жительства в России или если их личность не может быть установлена. Поправками от 14 марта 2001 г. было также отменено положение, допускавшее содержание обвиняемых под стражей исключительно на основании общественной опасности совершенного преступления. Новый УПК воспроизвел измененные положения (часть 1 статьи 97 и часть 1 статьи 108), и в него были внесены положения о том, что обвиняемый не должен заключаться под стражу, если возможно применение более мягкой меры пресечения.

D. Сроки содержания под стражей

1. Два вида содержания под стражей

62. Кодексы различали два вида содержания под стражей: во-первых, "за следствием"* (* Понятия содержания под стражей "за следствием" или "за судом" широко используются в быту правоохранительных органов, по крайней мере, с начала советского периода. Однако в процессуальном законодательстве эти выражения не применяются (прим. переводчика).), то есть в период, когда компетентный орган - милиция или прокуратура - расследует дело, и, во-вторых, "за судом" (или в период судебного разбирательства), на стадии рассмотрения дела судом. Хотя на практике между ними не было разницы (заключенный содержался в одном и том же изоляторе), исчисление сроков было различным.

2. Сроки содержания под стражей "за следствием"

63. После задержания подозреваемый содержится под стражей "за следствием". Содержание под стражей "за следствием" не может превышать два месяца. Этот срок мог быть продлен вышестоящими прокурорами (согласно старому УПК), но в настоящее время требует разрешения вышестоящих судов (согласно новому УПК). Содержание под стражей "за следствием" свыше 18 месяцев не допускается (статья 97 старого УПК, часть 4 статьи 109 нового УПК).

64. Срок содержания под стражей "за следствием" исчисляется до направления прокурором уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК, часть 9 статьи 109 нового УПК).

65. Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены для ознакомления обвиняемому не позднее чем за месяц до истечения предельного срока содержания под стражей (статья 97 старого УПК, часть 5 статьи 109 нового УПК). Если обвиняемому требуется больше времени для ознакомления с материалами дела, судья по ходатайству прокурора может продлить срок содержания под стражей до полного ознакомления с материалами дела и направления дела в суд (статья 97 старого УПК, пункт 1 части 8 статьи 109 нового УПК). Согласно старому УПК срок мог быть продлен не более чем на шесть месяцев.

66. Согласно старому УПК суд мог возвратить дело для "дополнительного расследования" при наличии процессуальных нарушений, которые не могли быть устранены в судебном заседании. В таких случаях содержание заявителя под стражей вновь квалифицировалось "за следствием", и продолжали применяться соответствующие сроки. Однако при возвращении судом на новое расследование дела, по которому срок содержания обвиняемого под стражей истек, а по обстоятельствам дела мера пресечения в виде содержания под стражей не могла быть изменена, продление срока содержания под стражей производилось прокурором, осуществляющим надзор за следствием, в пределах одного месяца с момента поступления к нему дела. Дальнейшее продление указанного срока производилось с учетом времени пребывания обвиняемого под стражей "за следствием"* (* Буквально "до направления дела в суд" (прим. переводчика).), если оно не превысило 18 месяцев (статья 97).

3. Сроки содержания под стражей "за судом"/ "в период судебного разбирательства"

67. С момента направления прокурором дела в суд обвиняемый считался содержащимся под стражей "за судом" (или "в период судебного разбирательства").

68. До 14 марта 2001 г. УПК не предусматривал каких-либо сроков содержания под стражей "в период судебного разбирательства". 14 марта 2001 г. была введена новая статья 239-1, устанавливавшая, что содержание под стражей "в период судебного разбирательства"* (* Буквально "срок содержания под стражей лица, дело которого находится в производстве суда" (прим. переводчика).) не может, как правило, превышать шести месяцев с даты поступления дела в суд. Однако при наличии данных о том, что освобождение подсудимого из-под стражи существенно затруднит всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе либо ходатайству прокурора мог продлить срок содержания подсудимого под стражей не более чем на три месяца. Эти положения не применялись к лицам, обвиняемым в совершении особо тяжких преступлений.

69. Новый УПК устанавливает, что срок содержания под стражей "за судом" исчисляется с даты поступления дела в суд до даты вынесения приговора. Период содержания под стражей "за судом" обычно не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях он может продлеваться неоднократно, каждый раз не более чем на три месяца (части 2 и 3 статьи 255).

E. Судебная проверка законности содержания под стражей

1. В период содержания под стражей "за следствием"

70. Согласно старому УПК жалобы на применение прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей приносятся в суд лицом, содержащимся под стражей, его защитником или представителем. Судья проверяет законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей не позднее трех суток со дня получения материалов, подтверждающих законность и обоснованность заключения под стражу в качестве меры пресечения.

Судебная проверка законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей производится в закрытом заседании с участием прокурора, защитника или представителя. Судья вызывает в заседание лицо, содержащееся под стражей, и заочное рассмотрение жалобы допускается только при исключительных обстоятельствах, если заключенный добровольно отказался от своего права присутствия. Судья мог отменить меру пресечения в виде заключения под стражу и освободить лицо из-под стражи или оставить жалобу без удовлетворения (статья 220-1)* (* Европейский Суд пересказал также содержание статьи 220-2 УПК РСФСР (прим. переводчика).).

Постановление судьи по уголовному делу могло быть обжаловано в вышестоящий суд. Жалоба рассматривалась в те же сроки, что и жалоба на приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения (см. § 77 настоящего Постановления) (последняя часть статьи 331).

71. Согласно новому УПК постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или представлению не позднее чем через трое суток со дня их поступления (часть 10 статьи 108)* (* Европейский суд имел в виду часть 11 той же статьи УПК РФ (прим. переводчика).).

2. В период судебного разбирательства

72. При поступлении дела судья должен, в частности, выяснить, подлежит ли изменению или отмене избранная обвиняемому мера пресечения (часть 5 статьи 222 и статья 230 старого УПК, часть 3 статьи 228 и пункт 6 части 2 статьи 231 нового УПК), и разрешить ходатайства обвиняемого об изменении меры пресечения (статья 223 старого УПК). Если ходатайство отклонено, оно может быть возобновлено в судебном заседании (статья 223 старого УПК).

73. В любое время при рассмотрении дела суд может избрать, изменить или отменить меру пресечения в отношении подсудимого, включая содержание под стражей (статья 260 старого УПК, часть 1 статьи 255 нового УПК).

Любое такое определение выносится судом в совещательной комнате и излагается в виде отдельного документа, подписываемого всем составом суда (статья 261 старого УПК, статья 256 нового УПК).

74. Жалоба на такое определение подается в вышестоящий суд. Она должна быть подана в 10-дневный срок и рассмотрена в те же сроки, что и приговор, вынесенный по существу предъявленного обвинения* (* Согласно УПК РСФСР в семидневный срок (прим. переводчика).) (статья 331 старого УПК, часть 4 статьи 255 нового УПК - см. § 77 настоящего Постановления).

F. Сроки судебного разбирательства

75. Согласно старому УПК не позднее 14 суток со дня поступления уголовного дела в суд (если подсудимый находится под стражей) судья принимал одно из следующих решений: (1) о назначении судебного заседания; (2) о возвращении дела для производства дополнительного расследования; (3) о приостановлении или прекращении производства по делу; (4) о направлении дела по подсудности (статья 221). Новый УПК предусматривает право судьи на принятие в тот же срок следующих решений: судья принимал одно из следующих решений: (1) о направлении уголовного дела по подсудности; (2) о назначении предварительного слушания; (3) о назначении судебного заседания (статья 227). Судебное разбирательство должно начаться не позднее чем через 14 дней после назначения судьей даты судебного заседания (статья 239 старого УПК, часть 1 статьи 233 нового УПК). Ограничения для назначения даты предварительного слушания отсутствуют.

76. Длительность судебного разбирательства не ограничена.

77. Согласно старому УПК суд кассационной инстанции должен был рассмотреть поступившее по кассационной жалобе или протесту дело не позднее чем через 10 суток со дня его поступления. При особой сложности дела или в других исключительных случаях или при рассмотрении дела Верховным Судом этот срок мог быть продлен до двух месяцев* (* Только при рассмотрении жалобы Верховным Судом. Региональные суды рассматривали жалобы не более чем 20 дней (прим. переводчика).) (статья 333). Дальнейшее продление срока не допускалось.

Новый УПК устанавливает, что суд кассационной инстанции должен начать рассмотрение жалобы не позднее чем через месяц со дня поступления дела (статья 374).

G. Состав суда

78. Старый УПК устанавливал, что уголовные дела в суде первой инстанции, за некоторыми исключениями, рассматриваются единолично профессиональным судьей или судом в составе судьи и двух народных заседателей. Народные заседатели при осуществлении правосудия пользуются всеми правами судьи. Они равны с председательствующим в судебном заседании в решении всех вопросов, возникающих при рассмотрении дела и постановлении приговора (статья 15).

79. Новый УПК не предусматривает участия непрофессиональных судей в отправлении правосудия по уголовным делам. Он устанавливает, что дела о тяжких преступлениях рассматриваются единолично профессиональным судьей или тремя профессиональными судьями при условии, что обвиняемый заявил соответствующее ходатайство до назначения судебного заседания (пункт 3 части 2 статьи 30).

Он также предусматривает, что состав суда, рассматривающего дело, остается неизменным на всем протяжении рассмотрения (часть 1 статьи 242).

80. Федеральный закон о введении в действие нового УПК (Закон N 177-ФЗ от 18 декабря 2001 г.) установил следующее:

в статье 2.1 указано, что Федеральный закон о народных заседателях в судах общей юрисдикции* (* Федеральный закон от 2 января 2000 г. N 37-ФЗ "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" (прим. переводчика).) утрачивает силу с 1 января 2004 г.;

в статье 7 указано, что пункт 3 части 2 статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса в части, касающейся рассмотрения коллегией из трех судей федерального суда общей юрисдикции уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях, вводится в действие с 1 января 2004 г. До 1 января 2004 г. уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях рассматриваются судьей федерального суда общей юрисдикции единолично, а при наличии ходатайства обвиняемого, заявленного до назначения судебного заседания, - коллегией в составе судьи и двух народных заседателей.

H. Условия содержания под стражей

81. Статья 22 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (N 103-ФЗ от 15 июля 1995 г.) предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации. Статья 23 предусматривает, что подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, которые отвечают требованиям гигиены и санитарии. Им предоставляются индивидуальное спальное место, постельные принадлежности, посуда и средства гигиены. Каждый заключенный должен располагать не менее чем 4 кв. м личного пространства в камере* (* Буквально - "норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров" (прим. переводчика).).

III. Применимые международные документы

Условия содержания под стражей

82. Делегация Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) посетила Российскую Федерацию в период со 2 по 17 декабря 2001 г. В разделе ее доклада Правительству России (CPT/Inf (2003) 30), относящемся к условиям содержания в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах и процедурам жалоб, указано следующее:

"b) изоляторы временного содержания для подозреваемых в совершении преступлений (ИВС)

26. Согласно правилам внутреннего распорядка изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел 1996 г.* (* Утверждены приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 26 января 1996 г. N 41 (прим. переводчика).) норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров. Эти правила также предусматривают, что задержанным должны предоставляться матрасы, постельное белье, мыло, туалетная бумага, газеты, игры, еда и т. д. Правила также устанавливают продолжительность прогулок не менее одного часа в день.

Реальные условия содержания в ИВС, проверенных в 2001 году, существенно различались. ...

45. Следует, прежде всего, подчеркнуть, что КПП с удовлетворением отметил прогресс в особо остром вопросе для российской пенитенциарной системы - перенаселенности.

Во время первого посещения КПП Российской Федерации в ноябре 1998 г. перенаселенность была обозначена как наиболее важная и неотложная проблема тюремной системы. В начале визита 2001 года делегацию проинформировали, что с 1 января 2000 г. численность содержащихся в следственных изоляторах уменьшилась на 30 000 человек. В качестве примера такой тенденции был приведен СИЗО N 1 г. Владивостока, где численность заключенных снизилась на 30% за три года. ...

КПП приветствует меры, принятые в последние годы российскими властями в отношении проблемы перенаселенности, в том числе инструкции, выпущенные Генеральной прокуратурой, направленные на более избирательное применение меры предварительного содержания под стражей. Тем не менее собранные делегацией Комитета сведения говорят о том, что многое еще предстоит сделать. В частности, перенаселенность попрежнему остается серьезной, и меры, принимаемые властями, недостаточны. В этой связи КПП напоминает о рекомендациях из его предыдущих докладов (сравни §§ 25 и 30 доклада о посещении 1998 г., CPT (99) 26; §§ 48 и 50 доклада посещении 1999 г., CPT (2000) 7; § 52 доклада о посещении 2000 г., CPT (2001) 2). ...

125. Как и во время предыдущих посещений, многие заключенные выражали скептицизм относительно процедуры обжалования. В частности, было высказано мнение, что невозможно конфиденциально пожаловаться во внешний орган. В действительности, все жалобы, независимо от адресата, регистрировались сотрудниками в специальной книге, где также были ссылки на характер жалобы. В колонии N 8 прокурор по надзору отметил, что во время его инспекций его обычно сопровождал старший сотрудник колонии, и заключенные, как правило, не обращались к нему с просьбой о личном приеме, "потому что они знают, что все жалобы обычно проходят через администрацию колонии".

В свете вышеизложенного КПП напоминает о своих рекомендациях о пересмотре российскими властями порядка подачи жалоб, желая быть уверенным, что они обрабатываются эффективно. При необходимости существующие правила должны быть изменены, чтобы гарантировать заключенным возможность обращаться во внешние органы на действительно конфиденциальной основе".

Право

I. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции

83. Заявитель жаловался на предположительно ужасающие условия его содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону и лишения свободы в исправительной колонии УЧ-398/5 г. Константиновска Ростовской области. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Заявитель также утверждал, что он не располагал эффективным средством правовой защиты в связи с нарушением гарантий против жестокого обращения, которого требует статья 13 Конвенции:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе...".

A. Доводы сторон

84. Ссылаясь на свое описание вышеупомянутых учреждений, власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания были удовлетворительными. Эти условия отвечали гигиеническим стандартам национального уголовно-исполнительного права и далеко не достигали уровня "негуманного обращения" в понимании конвенционной практики.

85. Заявитель оспаривал представленное властями Российской Федерации описание условий его содержания под стражей и лишения свободы как фактически неточное. Он настаивал на том, что камеры были всегда сильно переполненными.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

86. Насколько жалоба заявителя с точки зрения статей 3 и 13 Конвенции затрагивает условия его содержания под стражей в ИЗ-61/1 Ростова-на-Дону и предполагаемую недоступность средств правовой защиты в этом отношении, Европейский Суд отмечает, что она не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

87. Что касается заявителя в отношении условий его лишения свободы в исправительной колонии УЧ-398/5 г. Константиновска, Европейский Суд отмечает, что они весьма неясны и неконкретны. В частности, утверждение о переполненности жилой зоны не подкрепляется хотя бы указанием реальной жилой площади или числа осужденных. Представляется, что заявитель располагал, по меньшей мере, 2,3 кв. м личного пространства в спальном помещении и что он всегда имел индивидуальную кровать. Европейский Суд отмечает, что эта цифра соответствует национальному стандарту в 2,0 кв. м для осужденных-мужчин в исправительных колониях. Кроме того, он напоминает, что личное пространство в общежитии должно оцениваться с учетом широкой свободы передвижения, которой пользуются заключенные в исправительных колониях в дневное время, в связи с чем они имеют неограниченный доступ к естественному освещению и воздуху (см. Решение Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 76114/01; Решение Европейского Суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02; и Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, §§ 103 и 107, ECHR 2001-VIII). Хотя утверждалось, что освещение, вентиляция и санитарные условия в общежитии были неудовлетворительными, подробности не указаны. Наконец, утверждение о наличии туберкулезных больных не подкреплялось примерами размещения таких заключенных в общежитии заявителя или упоминанием известных случаев заражения туберкулезом в УЧ-398/5. С учетом отсутствия обоснования заявителем его утверждений относительно условий исправительной колонии Европейский Суд находит жалобу заявителя явно необоснованной. Кроме того, что касается жалобы в части статьи 13 Конвенции, в этом отношении Европейский Суд напоминает, что заявитель не выдвинул доказуемых требований, и, соответственно, требование средства правовой защиты не было реализовано. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Существо жалобы

(a) Статья 3 Конвенции

88. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", §§ 100-101). Когда лицо содержится под стражей, государство должно обеспечить содержание лица в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, и способ, и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, чтобы с учетом практических требований лишения свободы его здоровье и благополучие не подвергались угрозе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", § 102; Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI). При оценке условий заключения в расчет должны быть приняты совокупные последствия этих условий, так же как и конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Длительность содержания под стражей также является значимым фактором.

89. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны не пришли к согласию относительно определенных аспектов условий содержания заявителя под стражей. Однако Европейскому Суду не обязательно устанавливать правдивость каждого утверждения, поскольку он усматривает признаки нарушения статьи 3 Конвенции на основании представленных фактов, которые государство-ответчик не оспаривает.

90. Европейский Суд отмечает, что стороны оспаривают площадь камер и число заключенных, содержавшихся в них совместно с заявителем. В то время как власти Российской Федерации настаивали на том, что заявитель всегда располагал 3-4 кв. м личного пространства в каждой камере, заявитель утверждал, что число содержавшихся в камере значительно превышало проектную вместимость камер, и что заключенные вынуждены были спать по очереди.

91. В этой связи Европейский Суд отмечает, что конвенционное производство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется безусловным применением принципа affirmanti incumbit probatio (лицо должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей соответствующие утверждения. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин этого может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

92. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации в своих объяснениях относительно числа заключенных ссылались на утверждения начальника изолятора ИЗ-61/1. Европейский Суд отмечает, что указанные утверждения не подкреплялись документами, которые позволили бы Европейскому Суду проверить их истинность. Европейский Суд в этом отношении отмечает, что власти Российской Федерации не были лишены права представить копии регистрационных журналов с именами заключенных, содержавшихся совместно с заявителем в период, относящийся к обстоятельствам дела. Справки начальника были выданы в декабре 2007 г. и потому имеют небольшое доказательственное значение для анализа Европейского Суда.

93. С учетом принципов, изложенных в § 88 настоящего Постановления, и того факта, что власти Российской Федерации не представили убедительных данных, Европейский Суд рассмотрит вопрос о числе заключенных в камерах на основании доводов заявителя.

94. Как утверждает заявитель, содержавшиеся в камерах ИЗ-61/1 располагали менее чем 1 кв. м личного пространства (см. §§ 40 и 47 настоящего Постановления). Число заключенных в камерах ИЗ-61/1 превышало количество кроватей. В связи с этим заключенные, включая заявителя, должны были отдыхть по очереди. В течение более чем пяти лет и девяти месяцев заявитель находился в камере днем и ночью, за исключением часовой ежедневной прогулки, когда она допускалась.

95. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством в период предварительного заключения (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, §§ 33 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.); Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 104 и последующие, ECHR 2005-Х (извлечения)* (* Там же. N 7/2006.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 41 и последующие* (* Там же.); Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 39 и последующие* (* Там же.); Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, § 97 и последующие* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год".)); и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 69 и последующие, ECHR 2001-III).

96. Принимая во внимание прецедентную практику, имеющуюся по данному вопросу, и материалы, представленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов. Хотя в настоящем деле не имеется указаний на то, что существовало позитивное намерение унизить или оскорбить заявителя, Европейский Суд полагает, что тот факт, что заявителю пришлось жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере с таким числом заключенных, сам по себе являлся достаточным для того, чтобы причинить переживания или трудности в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и вызвать у заявителя чувства страха, страдания и неполноценности, которые могли оскорбить и унизить его.

97. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается условий содержания заявителя под стражей с 7 июля 1999 г. по 23 апреля 2005 г. в следственном изоляторе N ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону, которые Европейский Суд признает бесчеловечными и унижающими достоинство в значении статьи 3 Конвенции.

(b) Статья 13 Конвенции

98. Европейский Суд подчеркивает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на уровне страны средства правовой защиты, направленного на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке. Статья 13 Конвенции требует наличия внутренних средств правовой защиты в отношении существа "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставление соответствующего возмещения (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 157). Объем обязательств по статье 13 Конвенции различается в зависимости от характера жалобы заявителя в соответствии с Конвенцией. Тем не менее средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как практически, так и на законодательном уровне.

99. Европейский Суд напоминает, что он устанавливал нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями содержания под стражей, указывая следующее (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29; и Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), жалоба N 78146/01, § 87* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)):

"[В]ласти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могло быть предоставлено заявителю прокурором, судом или иным государственным учреждением, притом, что проблемы, вытекающие из условий содержания заявителя под стражей, явно имели структурный характер и затрагивали не только личную ситуацию заявителя (см. для сравнения Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00; Решение Европейского Суда от 18 сентября 2001 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99; и более позднее Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 57* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)). Власти Российской Федерации не представили доказательства существования внутреннего средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог обжаловать общие условия своего содержания под стражей, в частности, с учетом структурной проблемы перенаселенности в российских следственных изоляторах, или того, что доступные средства правовой защиты были эффективны, то есть могли воспрепятствовать возникновению или сохранению нарушений, или что они могли обеспечить заявителю надлежащее возмещение (см. свидетельствующие о том же Постановление Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, §§ 70-71; Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Двойных против Украины" (Dvoynykh v. Ukraine), жалоба N 72277/01, § 72; и Постановление Европейского Суда от 13 сентября 2005 г. по делу "Островар против Молдавии" (Ostrovar v. Moldova), жалоба N 35207/03, § 112)".

100. Данные выводы тем более применимы к настоящему делу, учитывая, что власти Российской Федерации не указали какого-либо средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог бы получить возмещение за бесчеловечные и унижающие достоинство условия содержания под стражей, и не привели доводов относительно его эффективности.

101. Соответственно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, что касается отсутствия эффективного и доступного внутреннего средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог бы обжаловать общие условия своего содержания под стражей в изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

102. Заявитель жаловался со ссылкой на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции на то, что его предварительное содержание под стражей не было законным. В соответствующих частях статья 5 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: _

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

A. Доводы сторон

103. Власти Российской Федерации утверждали, что применение к заявителю меры пресечения в виде содержания под стражей и ее продление соответствовали законодательству страны и, следовательно, отвечали требованию "законности", содержащемуся в подпункте "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

104. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

105. Европейский Суд напоминает, что согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции он может рассматривать жалобу только в течение шести месяцев с даты вынесения окончательного решения. Европейский Суд также напоминает, что датой "окончательного решения" для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции в связи со сроком предварительного заключения является дата, когда обвинение разрешено судом первой инстанции (см., в частности, Решение Европейского Суда от 11 января 2000 г. по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98; и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации"* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.) (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 153). После этой даты содержание заявителя под стражей относится к сфере не подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, а подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см., недавний пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 43).

106. Европейский Суд, соответственно, отмечает, что содержание заявителя под стражей, относящееся к сфере подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, состоит из трех различных периодов: (1) с 5 мая 1999 г., когда заявитель был задержан, до его осуждения 13 июня 2000 г.; (2) с 2 ноября 2000 г., когда приговор, вынесенный заявителю, был отменен по жалобе, до его осуждения 14 мая 2001 г.; и (3) с 16 января 2002 г., когда приговор, вынесенный заявителю, был отменен, до его осуждения 17 мая 2004 г. В течение третьего периода содержание заявителя под стражей было санкционировано Ростовским областным судом 12 февраля 2002 г., и начиная с 1 июля 2002 г. оно продлевалось каждые три месяца.

107. Европейский Суд также отмечает, что заявитель подал свою жалобу 9 сентября 2002 г. Отсюда следует, что последний период содержания под стражей, относящийся к юрисдикции Европейского Суда, начался 12 февраля 2002 г. Этот период содержания под стражей представляет собой длящуюся ситуацию, которая прекратилась 1 июля 2002 г., когда Ростовский областной суд вынес следующее постановление о содержании под стражей, то есть в пределах шести месяцев до подачи жалобы. Соответственно, Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя в части постановлений о содержании под стражей, вынесенных до 12 февраля 2002 г., подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

108. Европейский Суд также отмечает, что в остальной части жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

109. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом", используемые в пункте 1 статьи 5 Конвенции, в значительной степени отсылают к национальному законодательству и создают обязанность соблюдения его материальных и процессуальных правил. Однако "законность" содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда имеет решающее значение. Европейский Суд должен также удостовериться в том, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая исключает произвольное лишение свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 124; и Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005 г. по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia), жалоба N 5140/02, § 74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.)).

110. Европейский Суд должен также удостовериться в том, что само национальное законодательство соответствует Конвенции, в том числе общим принципам, изложенным или подразумеваемым в ней. В связи с последним Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы условия лишения свободы были ясно определены в национальном законодательстве, и само законодательство было предсказуемым с точки зрения его применения и отвечало стандарту "законности", установленному Конвенцией, который требует, чтобы все законы были достаточно точными для того, чтобы любое лицо - при необходимости с помощью соответствующей консультации - могло предвидеть в степени, разумной при данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь такое действие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX; Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III).

(a) Содержание заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

111. Европейский Суд отмечает, что 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд назначил первое заседание и оставил избранную заявителю меру пресечения "без изменения" (см. положения раздела "Применимое национальное законодательство" в § 72 настоящего Постановления).

112. Европейский Суд напоминает, что решение суда первой инстанции о сохранении меры пресечения не нарушает пункт 1 статьи 5 Конвенции при условии, что суд первой инстанции "действует в пределах своей юрисдикции ... [и] имеет полномочия для принятия соответствующего решения" (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 62* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)). Не оспаривается, что 12 февраля 2002 г. суд первой инстанции действовал в пределах своих полномочий, и нет оснований полагать, что в соответствии с национальным законодательством его решение о сохранении избранной заявителю меры пресечения было недействительным или незаконным в период, относящийся к обстоятельствам дела. Однако Европейский Суд отмечает, что 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд не мотивировал свое решение о содержании заявителя под стражей. Областной суд также не установил предельного срока длительного содержания под стражей и не предусмотрел периодического пересмотра меры пресечения. Таким образом, заявитель пребывал в состоянии неопределенности по поводу оснований его содержания под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г., когда областной суд повторно рассмотрел вопрос о его содержании под стражей.

113. Возникает вопрос о том, может ли это рассматриваться как "соответствующее решение". В этом отношении Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в делах, содержавших аналогичный набор фактов. В частности, он указывал, что отсутствие мотивов в решениях судебных органов о содержании под стражей в течение длительного срока не совместимо с принципом защиты от произвола, воплощенным в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 134; Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации"* (* Там же. N 9/2006.) (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, §§ 70-71; и Постановление Европейского Суда от 21 марта 2002 г. по делу "Сташайтис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania), жалоба N 47679/99, § 67). Возможность содержания узника под стражей в отсутствие судебного решения, подкрепленного конкретными основаниями, и без установления конкретных сроков была бы равносильна пренебрежению статьей 5 Конвенции, положением, рассматривающим содержание под стражей как исключительный случай отступления от права на свободу, допустимый в исчерпывающем перечне строго определенных обстоятельств (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 142).

114. Европейский Суд не усматривает причин для отхода от этого заключения в настоящем деле. Он полагает, что постановление от 12 февраля 2002 г. не отвечало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые представляют собой существенные элементы "законности" содержания под стражей в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

115. Следовательно, имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

(b) Содержание заявителя под стражей с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г.

116. Европейский Суд отмечает, что в период с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г. содержание заявителя под стражей продлевалось областным судом семь раз на основании тяжести обвинений, предъявленных заявителю и его соподсудимым (см. положения раздела "Применимое национальное законодательство" в § 69 настоящего Постановления).

117. При принятии указанных решений суд первой инстанции действовал в пределах своих полномочий, и нет оснований полагать, что они были недействительными или незаконными в соответствии с национальным законодательством, или что они не соответствовали целям подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. противоположный пример в §§ 113-114 настоящего Постановления). Вопрос о том, являлись ли мотивы решений достаточными и относимыми, анализируется ниже в связи с вопросом о соблюдении пункта 3 статьи 5 Конвенции.

118. Соответственно, Европейский Суд находит, что требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении постановлений о содержании под стражей, вынесенных с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г., нарушены не были.

(c) Содержание заявителя под стражей с 19 февраля по 17 мая 2004 г.

119. Европейский Суд отмечает, что 19 февраля 2004 г. областной суд в составе председательствующего судьи и двух народных заседателей, сославшись на тяжесть обвинений против заявителя и его соподсудимых, продлил срок содержания заявителя под стражей на три месяца, до 19 мая 2004 г. Этот период содержания заявителя под стражей окончился 17 мая 2004 г., когда он был осужден.

120. Что касается этого периода содержания под стражей, заявитель оспорил право областного суда продлевать срок его содержания под стражей, утверждая, что с 1 января 2004 г. законодательство страны более не предусматривало участия непрофессиональных судей в отправлении правосудия по уголовным делам. Следовательно, Европейский Суд должен определить, осуществлялось ли содержание заявителя под стражей в период, относящийся к обстоятельствам дела, "в соответствии с порядком, предусмотренным законом". Для этого Европейский Суд обратится к законодательству страны (см. § 109 настоящего Постановления).

121. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что национальное законодательство не содержит прямого требования о том, чтобы вопросы применения и продления срока действия меры пресечения разрешались тем же составом суда, который рассматривает уголовное дело по существу. Однако Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле продление срока содержания заявителя под стражей 19 февраля 2004 г. было санкционировано тем же составом суда, который впоследствии вынес приговор по делу заявителя 17 мая 2004 г.

122. Европейский Суд также отмечает, что указанный состав суда был образован в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР, который предусматривал рассмотрение уголовных дел о тяжких преступлениях профессиональным судьей и двумя народными заседателями (см. § 78 настоящего Постановления). В то время как разбирательство продолжалось в суде первой инстанции, вступил в силу новый Уголовно-процессуальный кодекс. Хотя новый кодекс отменил участие народных заседателей, он провозгласил принцип неизменности состава суда на всем протяжении разбирательства (см. § 79 настоящего Постановления).

123. Соответственно, Европейский Суд заключает, что суд, который продлил срок содержания заявителя под стражей 19 февраля 2004 г., действовал в пределах полномочий для принятия указанного решения, и не имеется оснований полагать, что его решение о сохранении избранной заявителю меры пресечения было недействительным или незаконным в соответствии с национальным законодательством. Вопрос о том, были ли мотивы этого решения достаточными и относимыми, анализируется ниже в связи с вопросом о соблюдении пункта 3 статьи 5 Конвенции.

124. Соответственно, Европейский Суд находит, что требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении постановления о содержании под стражей от 19 февраля 2004 г. нарушены не были.

(d) Краткое изложение выводов

125. Европейский Суд установил нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

126. Европейский Суд установил, что требования подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 1 июля 2002 г. по 17 мая 2004 г. нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

127. Заявитель жаловался со ссылкой на пункт 3 статьи 5 Конвенции на то, что длительность его предварительного заключения нарушала требования разумного срока. Пункт 3 статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый задержанный и заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи должен предстать перед судом в течение разумного времени или должен быть освобожден до суда...".

A. Доводы сторон

128. Власти Российской Федерации утверждали, что длительное содержание заявителя под стражей было оправдано весьма высоким риском того, что он скроется. Власти Российской Федерации подчеркивали, что заявитель был освобожден под залог в начале предварительного следствия. Однако он скрылся от властей и продолжал заниматься преступной деятельностью. Кроме того, национальные власти имели веские основания полагать, что в случае освобождения заявитель может воспрепятствовать отправлению правосудия. Власти Российской Федерации ссылались на показания шести свидетелей, которые показывали, что заявитель и его соподсудимые применяли физическое насилие в отношении некоторых из них и членов их семей и оказывали иное давление на них.

129. Заявитель утверждал, что, ссылаясь в течение многих лет на тяжесть предъявленных обвинений и риск того, что он скроется, национальный суд не подкрепил свою позицию ссылкой на какие-либо конкретные обстоятельства.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

130. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Период, который должен приниматься во внимание

131. Европейский Суд, прежде всего, напоминает, что при разрешении вопроса о длительности предварительного заключения в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции период, который должен приниматься во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключен под стражу, и оканчивается в день, когда по предъявленному обвинению вынесено решение, хотя бы только судом первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 91* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.); Постановление Европейского Суда от 30 ноября 2004 г. по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russia), жалоба N 46082/99, § 57* (* Там же. N 7/2005.); и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 145 и 147).

132. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что с учетом существенной связи между пунктом 3 статьи 5 Конвенции и подпунктом "с" пункта 1 той же статьи лицо, осужденное судом первой инстанции, не может рассматриваться в качестве задержанного с целью его доставки в компетентный орган по обоснованному подозрению в совершении преступления, как указано в упомянутом положении, но на него распространяется ситуация, предусмотренная подпунктом "a" пункта 1, допускающая "законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 93; и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 104).

133. Соответственно, в настоящем деле период, который должен приниматься во внимание, состоит из трех обособленных периодов: (1) с 5 мая 1999 г., когда заявитель был задержан, до его осуждения 13 июня 2000 г.; (2) с 2 ноября 2000 г., когда вынесенный заявителю обвинительный приговор был отменен по жалобе, до нового осуждения 14 мая 2001 г.; и (3) с 16 января 2002 г., когда вынесенный заявителю обвинительный приговор был отменен по жалобе, до нового осуждения 17 мая 2004 г.

134. Оценивая эти периоды в совокупности с точки зрения пункта 3 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд, соответственно, заключает, что период, который должен приниматься во внимание, в настоящем деле составляет три года, 11 месяцев и 10 дней.

(b) Разумность длительного содержания под стражей

135. Европейский Суд напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей. Однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. В таких делах Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

136. Существует презумпция в пользу освобождения. Как неоднократно указывал Европейский Суд, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не дает судебным органам возможности выбора между доставкой обвиняемого к судье в течение разумного срока или его освобождением до суда. До признания его виновным обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается в том, чтобы обеспечивать его временное освобождение, как только его содержание под стражей перестает быть разумным (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравец против Молдавии" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, § 30; Постановление Большой Палаты по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-...; Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83; и Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 4, Series A, N 8).

137. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд допускает, что заключение заявителя под стражей могло быть первоначально обусловлено наличием разумного подозрения в его причастности к совершению ряда тяжких преступлений. Однако по истечении определенного срока существование разумного подозрения перестает быть достаточным. Соответственно, национальные власти были обязаны более подробно проанализировать личную ситуацию заявителя и привести конкретные мотивы для содержания его под стражей.

138. Европейский Суд отмечает, что в период с марта 2000 г., когда началось судебное разбирательство, до июля 2002 г. национальный суд содержал заявителя под стражей без указания каких-либо конкретных оснований (см. §§ 12, 14 и 16 настоящего Постановления). Впоследствии, в период с июля 2002 г. до мая 2004 г., суд продлевал срок содержания заявителя под стражей восемь раз. Единственное основание для продления срока его содержания под стражей заключалось в том, что он обвиняется в совершении тяжких и особо тяжких преступлений (см., в частности, §§ 17, 19 и 21 настоящего Постановления).

139. Европейский Суд неоднократно указывал, что, хотя тяжесть предъявленных обвинений или тяжесть приговора имеют значение при оценке риска того, что обвиняемый скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Основанием для продолжения не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации", § 101* (* Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01 (опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007) в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180; Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 81).

140. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что, продлевая срок содержания заявителя под стражей, суды страны также учитывали риск того, что он скроется и воспрепятствует производству по уголовному делу путем оказания давления на свидетелей. Однако в отсутствие ссылок на указанные обстоятельства в постановлениях о продлении срока содержания под стражей Европейский Суд находит, что существование такого риска не было установлено.

141. В итоге Европейский Суд находит, что решения национальных властей не были основаны на анализе всех относимых фактов. Особую озабоченность Европейского Суда вызывает то, что российские власти постоянно использовали стереотипные формулировки в оправдание продления срока содержания заявителя под стражей. Европейский Суд также отмечает, что национальные власти, используя ту же формулу, одновременно продлевали срок содержания под стражей заявителя и его соподсудимых. По мнению Европейского Суда, этот подход не совместим с гарантиями, воплощенными в пункте 3 статьи 5 Конвенции, поскольку он допускает длительное содержание под стражей группы лиц без анализа конкретных оснований или проверки соблюдения требования "разумного срока" в отношении каждого члена этой группы (см. Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Алексей Макаров против Российской Федерации" (Aleksey Makarov v. Russia), жалоба N 3223/07, § 53* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2009.); Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia), жалоба N 7649/02, § 45* (* Там же. N 7/2007.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 76; и Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49* (* Там же. N 8/2006.)).

142. Европейский Суд находит, что, не рассмотрев конкретные относимые факты и исходя исключительно из тяжести предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными". При таких обстоятельствах нет необходимости рассматривать вопрос о том, осуществлялось ли разбирательство "с особой тщательностью".

143. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

144. Заявитель жаловался, что ему было отказано в праве на эффективную судебную проверку его жалобы на постановление о продлении срока его содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. Он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Приемлемость жалобы

145. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

146. Власти Российской Федерации признали, что прекращение рассмотрения жалобы заявителя на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. представляло собой нарушение права заявителя, предусмотренного пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

147. Заявитель принял к сведению признание властей Российской Федерации.

148. При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не усматривает оснований для иного вывода. Соответственно, он заключает, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статей 6 и 13 Конвенции

149. Заявитель жаловался на то, что длительность уголовного разбирательства против него была не совместима с требованием "разумного срока", содержащимся в пункте 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает следующее:

"Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на_ разбирательство дела в разумный срок_ судом...".

Заявитель также утверждал, что не располагал эффективным средством правовой защиты в связи чрезмерной длительностью разбирательства. Он ссылался на статью 13 Конвенции.

A. Доводы сторон

150. Власти Российской Федерации, прежде всего, утверждали, что период, подлежащий рассмотрению, начался 5 мая 1999 г. и окончился 17 мая 2004 г. Они также утверждали, что настоящее дело было довольно сложным с учетом количества и характера обвинений, предъявленных заявителю. Судебные заседания неоднократно откладывались, поскольку заявитель ходатайствовал об ознакомлении с протоколами судебных заседаний, поскольку он предположительно был болен или болел или отсутствовал его представитель. Целый ряд отложений был вызван поведением соподсудимых заявителя и их представителей, которые явно стремились сорвать разбирательство. Власти Российской Федерации заключили, что длительность разбирательства в настоящем деле не нарушала требования "разумного срока", установленного пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Что касается жалобы со ссылкой на статью 13 Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель имел реальную возможность подачи жалоб на длительность разбирательства в прокуратуру или в суд, и национальные власти не препятствовали осуществлению заявителем соответствующего права.

151. Заявитель утверждал, что период, подлежащий рассмотрению, начался 5 мая 1999 г. и окончился 10 марта 2005 г., когда Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения вынесенный ему обвинительный приговор. Следовательно, он продолжался пять лет и 10 месяцев в двух инстанциях. В этот период национальный суд трижды выносил приговор, который дважды признавался незаконным и отменялся. Использование им средств, предусмотренных законом, не может быть поставлено ему в вину. Заявитель также поддержал свою жалобу в части нарушения статьи 13 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

152. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Период, который должен приниматься во внимание

153. Европейский Суд напоминает, что период, который должен приниматься во внимание при определении длительности уголовного разбирательства, начинается со дня, когда лицо было "обвинено" в самостоятельном и существенном смысле этого понятия. Он оканчивается в тот день, когда обвинение было окончательно разрешено или когда уголовное разбирательство прекращено (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) N 54071/00, § 81* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). "Обвинение" для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции может быть определено как "официальное уведомление лица компетентным органом о предположении, что указанное лицо совершило преступление", это определение также соответствует критерию, заключающемуся в определении того, "было ли на положение [подозреваемого] оказано существенное воздействие" (см. Постановление Европейского Суда от 27 февраля 1980 г. по делу "Девер против Бельгии" (Deweer v. Belgium), § 46, Series A, N 35).

154. Период, который должен приниматься во внимание в настоящем деле, начинается с даты задержания заявителя 3 марта 1998 г., когда заявитель был впервые затронут предъявленным "обвинением". Однако Конвенция вступила в силу в отношении России только 5 мая 1998 г. Следовательно, при обстоятельствах настоящего дела дата 5 мая 1998 г. должна быть принята за исходную. Указанный период окончился 10 марта 2005 г., когда вынесенный заявителю обвинительный приговор вступил в силу. Отсюда следует, что период, который должен приниматься во внимание, продолжался шесть лет, 10 месяцев и семь дней. Этот период охватывает стадии следствия и троекратного рассмотрения дела судами двух инстанций.

(b) Разумность длительности разбирательства

155. Европейский Суд напоминает, что разумность срока разбирательства должна оцениваться с учетом конкретных обстоятельств дела и критериев, выработанных в прецедентной практике Европейского Суда, в частности, сложности дела, поведения заявителя и поведения компетентных органов (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russia), жалоба N 38971/06, § 70* (* Там же. N 4/2008.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации", § 95; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 86). В последнем аспекте значение разбирательства для заявителя также должно приниматься во внимание.

156. Европейский Суд признает, что количество и тяжесть обвинений, предъявленных заявителю, делало судебное разбирательство достаточно сложным. Однако, по мнению Европейского Суда, сложность дела сама по себе не достаточна, чтобы оправдать длительность судебного разбирательства. Кроме того, тот факт, что заявитель содержался под стражей, требовал особой тщательности со стороны рассматривавших дело судов, обязывая их к безотлагательному отправлению правосудия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 133; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", § 132).

157. Что касается поведения заявителя, Европейский Суд отмечает, что дело несколько раз откладывалось по ходатайству заявителя (см. § 23 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд не согласен с властями Российской Федерации в том, что на заявителя должна быть возложена ответственность за отложения, которые были ему необходимы для ознакомления с материалами дела и протоколами судебных заседаний. Заявитель был вправе использовать все средства, предусмотренные национальным законодательством для его защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 88, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", § 129). Кроме того, Европейский Суд полагает, что задержки, вызванные ходатайствами заявителя об отложении по мотивам состояния его здоровья, и задержки, вызванные отсутствием его представителя на двух заседаниях, не сопоставимы с общей продолжительностью разбирательства.

158. Обращаясь к поведению национальных властей, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили удовлетворительного объяснения значительным периодам бездействия со стороны национального суда, когда он приступал к рассмотрению жалоб заявителя на обвинительные приговоры от 13 июня 2000 г., 14 мая 2001 г. и 17 мая 2004 г. В этой связи Европейский Суд отмечает, что рассматриваемые периоды составляли пять, восемь и 10 месяцев, соответственно, и что их общая продолжительность задержала разбирательство почти на два года.

159. С учетом вышеизложенного и особенно значения этого вопроса для заявителя, поскольку он содержался под стражей в течение всего периода разбирательства, Европейский Суд полагает, что длительность разбирательства в настоящем деле не отвечала требованию "разумного срока".

160. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

161. Что касается жалобы заявителя на отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует эффективное средство правовой защиты в государственном органе в связи с предполагаемым нарушением требований пункта 1 статьи 6 Конвенции о рассмотрении дела в разумный срок (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 156). Он отмечает, что власти Российской Федерации не указали какого-либо средства правовой защиты, которое могло бы ускорить рассмотрение дела заявителя или предоставить ему адекватное возмещение за задержки, уже имевшие место (см. Постановление Европейского Суда от 8 марта 2007 г. по делу "Сидоренко против Российской Федерации" (Sidorenko v. Russia), жалоба N 4459/03, § 39* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2008.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кляхин против Российской Федерации", §§ 100-101). В частности, власти Российской Федерации не разъяснили, каким образом жалобы в прокуратуру или Ростовский областной суд, которые заявитель мог подать в период уголовного разбирательства, могли ускорить это разбирательство.

162. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия средства правовой защиты в соответствии с национальным законодательством, с помощью которого заявитель мог добиться решения, обеспечивающего его право на рассмотрение дела в разумный срок, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 6 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции

163. Заявитель также указывал на нарушение его права на обращение в Европейский Суд. В частности, заявитель жаловался на то, что после того, как его жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, он дважды подвергался дисциплинарным взысканиям. Он ссылался на статью 34 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

A. Доводы сторон

164. Заявитель утверждал, что вскоре после того, как его жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, администрация исправительной колонии УЧ-398/5 г. Константиновска, где он отбывал наказание, дважды подвергла его дисциплинарным взысканиям: 26 января 2008 г. он был водворен в помещение камерного типа и 31 января 2008 г. - в штрафной изолятор. По мнению заявителя, указанные санкции были применены к нему с целью воспрепятствования ему в поддержании своей жалобы, поданной в страсбургский суд.

165. Власти Российской Федерации отрицали, что заявитель подвергся какому-либо давлению в связи с подачей жалобы в Европейский Суд. Они оспаривали наличие связи между дисциплинарными взысканиями, примененными к заявителю, и делом, рассматриваемым Европейским Судом. Власти Российской Федерации утверждали, что перевод заявителя в помещение камерного типа и впоследствии в штрафной изолятор было следствием допущенных им нарушений дисциплины. В частности, 26 января 2008 г. заявитель был переведен на два месяца в помещение камерного типа за то, что бродил около пищеблока около 00.40, игнорировал требование о возвращении в постель, возражал против личного обыска, оттолкнул надзирателя, жаловался на режим содержания и обращался к надзирателю с использованием нецензурной лексики. 31 января 2008 г. заявитель был водворен на 15 дней в штрафной изолятор за отказ покинуть помещение камерного типа. Власти Российской Федерации приложили к своим объяснениям соответствующие копии документов колонии.

B. Мнение Европейского Суда

166. Европейский Суд напоминает, что для эффективного функционирования системы индивидуальных обращений, предусмотренной статьей 34 Конвенции, важнейшее значение имеет возможность свободного сношения заявителей с Европейским Судом в отсутствие какого-либо давления со стороны властей с целью отказа от жалобы или ее изменения. В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и очевидные акты запугивания, но также другие ненадлежащие косвенные действия или контакты, направленные на разубеждение заявителей или лишение их желания использовать конвенционные средства правовой защиты. Вопрос о том, составляет ли оспариваемая мера неприемлемую практику с точки зрения статьи 34 Конвенции, должен разрешаться с учетом конкретных обстоятельств дела (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, § 105; Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 105, Reports 1996-VI; и Постановление Европейского Суда от 25 мая 1998 г. по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey), § 159, Reports 1998-III).

167. Европейский Суд усматривает из объяснений стороны, что после того, как жалоба заявителя была коммуницирована властям Российской Федерации, заявитель дважды подвергся дисциплинарным взысканиям за различные нарушения правил колонии. Власти Российской Федерации представили официальные документы относительно обоих случаев применения санкций к заявителю. По мнению Европейского Суда, указанные дисциплинарные взыскания не свидетельствуют о произволе, который мог составлять форму давления, противоречащую статье 34 Конвенции. Утверждение заявителя о наличии связи между его обращением в Европейский Суд и наложением взыскания является необоснованным. Таким образом, Европейский Суд находит, что не имеется достаточной фактической основы, позволяющей заключить, что власти государства-ответчика допустили вмешательство в осуществление заявителем права обращения после подачи им жалобы (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 7 октября 2004 г. по делу "Полещук против Российской Федерации" (Poleshchuk v. Russia), жалоба N 60776/00, §§ 29-33* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2005.)).

168. С учетом изложенных фактов и соображений Европейский Суд находит, что предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции не установлено. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

169. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, что он подвергся жестокому обращению в отделении милиции после задержания; со ссылкой на статью 6 Конвенции на то, что он не был уведомлен о предъявленных ему обвинениях и не пользовался гарантиями презумпции невиновности при содержании под стражей с учетом тяжести предъявленных ему обвинений; на то, что суд, признавший его виновным 17 мая 2004 г., не был создан в соответствии с законом; что два члена Верховного Суда несколько раз рассматривали вопрос о законности его предварительного заключения и виновности во второй инстанции и, следовательно, не могли считаться беспристрастными при принятии решения. Он также жаловался на то, что Верховный Суд не огласил полный текст кассационного определения 10 марта 2005 г. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статью 13 Конвенции на отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты в связи с предполагаемыми нарушениями.

170. Однако с учетом представленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда, он находит, что отсутствуют признаки нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

171. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

172. Заявитель требовал 150 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда в связи с утратой дохода в период содержания под стражей и суммой, затраченной на продовольственные передачи в период пребывания в следственном изоляторе.

173. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствует причинная связь между предполагаемыми нарушениями и материальным ущербом, на который ссылается заявитель. Они также утверждали, что требование о компенсации морального вреда является избыточным, и что установление факта нарушения Конвенции являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

174. Европейский Суд отмечает, что он установил в настоящем деле совокупность серьезных нарушений. Заявитель почти шесть лет содержался под стражей в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Его содержание под стражей не имело достаточных оснований; оно было также чрезмерно длительным и частично незаконным. Он не пользовался правом эффективной проверки его длительного содержания под стражей и правом на рассмотрение дела в разумный срок. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть в достаточной степени компенсированы одним лишь установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

175. Заявитель также требовал 105 000 рублей в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в национальном разбирательстве. Он также требовал 3 792 рубля в качестве компенсации расходов на фотокопирование и 4 454 рубля в качестве компенсации почтовых расходов, понесенных при рассмотрении его жалобы в Европейском Суде.

176. Власти Российской Федерации не комментировали требований заявителя в части компенсации судебных расходов и издержек.

177. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая представленную ему информацию и вышеизложенные критерии, Европейский Суд находит разумным присудить заявителю 2 600 евро в качестве компенсации всех видов судебных расходов и издержек, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

178. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал единогласно жалобу приемлемой:

(a) в части нарушения статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону;

(b) в части нарушения статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты от предположительно ужасающих условий предварительного заключения заявителя;

(c) в части нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с предполагаемой незаконностью содержания заявителя под стражей с 12 февраля 2002 г. по 17 мая 2004 г.;

(d) в части нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительным предварительным заключением заявителя;

(e) в части нарушения пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с предполагаемой неэффективностью судебной проверки содержания заявителя под стражей;

(f) в части нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с длительностью уголовного разбирательства против заявителя;

(g) в части нарушения статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения заявителя на судебное разбирательство в разумный срок;

а в остальной части неприемлемой;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты для обжалования заявителем условий его предварительного заключения;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.;

5) постановил единогласно, что требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 1 июля 2002 г. по 17 мая 2004 г. нарушены не были;

6) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

7) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

8) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью разбирательства против заявителя;

9) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты для обжалования заявителем длительности уголовного разбирательства;

10) постановил пятью голосами "за" и двумя - "против":

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 40 000 евро (сорок тысяч евро) в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой;

(ii) 2 600 евро (две тысячи шестьсот евро) в счет возмещения судебных расходов и издержек, а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

11) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 25 июня 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда