Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 июня 2010 г. Дело "Шерстобитов (Sherstobitov) против Российской Федерации" (жалоба N 16266/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Шерстобитов (Sherstobitov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 16266/03)

Постановление Суда

Страсбург, 10 июня 2010 г.

По делу "Шерстобитов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 20 мая 2010 года,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 16266/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Валерием Александровичем Шерстобитовым (далее - заявитель) 14 апреля 2003 года.

2. Интересы заявителя представлял г-н К. Кожахметов, адвокат, практикующий в г. Красноярске. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, в частности, что стал жертвой жестокого обращения при аресте во время содержания под стражей, что содержание его под стражей было незаконным и необоснованно длительным, а также, что производство по его делу было чрезмерно долгим.

4. 6 июля 2007 года председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году и проживает в г. Красноярске.

1. Арест заявителя и его опрос в отделении милиции

6. 29 января 2002 года г-жа Ц. и г-жа В. распивали пиво на автобусной остановке, откуда и увидели заявителя, и Б., девятилетнего мальчика. Им показалось, что заявитель приставал к мальчику с сексуальными домогательствами, и они попросили продавщицу из ближайшего магазина вызвать милицию. Продавщица вызвала охрану фирмы, которой принадлежал магазин. Двое охранников Т. и С. прибыли и доставили заявителя и Б. в отделение милиции приблизительно в час ночи 30 января 2002 года.

7. В отделении милиции заявитель был помещен в камеру "административного задержания" вместе с тремя другими задержанными. Согласно показаниям К. и Н., сотрудников милиции, находящихся в тот день на дежурстве в отделении милиции, Н. пришлось выпустить заявителя из камеры, так как остальные задержанные словесно и физически нападали на него. Заявитель не оспаривал обоснованности помещения его в камеру сотрудниками милиции К. и Н. Однако он отрицал, что другие задержанные нападали на него. По его словам, сотрудник милиции выпустил его из камеры, когда один из задержанных стал угрожать ему. Задержанный не успел напасть на него.

8. Примерно в 4 часа утра 30 января 2002 года заявителя поместили в отдельное помещение для допросов. По его словам, три сотрудника милиции надели на него наручники, оскорбляли его и били его по голове, ногам, спине и промежности резиновыми дубинками. Они также пинали его ногами и били кулаками. Затем они сняли наручники, сняли с него свитер и пиджак и продолжали избивать, задавая вопросы о мальчике. Примерно в 6 часов утра они принесли резиновую дубинку, на которой был надет презерватив, спустили с заявителя брюки и вставили заявителю дубинку в задний проход, а на голову ему надели противогаз. Заявитель пронзительно закричал, и сотрудники милиции остановились. После этого заявитель написал признание, продиктованное сотрудником милиции, который все время держал перед его лицом резиновую дубинку. Примерно в час дня заявителя доставили к следователю. Заявитель рассказал следователю о том, что был избит. Сотрудники милиции увели его от следователя и вновь избили его кулаками.

9. По утверждению сотрудника милиции Ник., он принимал участие в допросе заявителя вместе с сотрудниками Гр. и П. Когда они впервые увидели заявителя, на его лице были синяки и царапины. Было очевидно, что заявитель был избит. Его одежда была испачкана, и на ней были видны следы обуви. Ник. решил, что заявителя избили другие задержанные. Сначала заявитель отказывался давать показания, но затем рассказал им, что произошло между ним и мальчиком. Никто из сотрудников милиции не оказывал на него ни морального, ни физического давления. Г-н Гр. Подтвердил показания Ник. Г-н П. затем утверждал, что не помнит обстоятельств допроса заявителя.

10. В тот же день в 10 часов вечера заявитель был помещен в изолятор временного содержания, где дежурный сотрудник зафиксировал все телесные повреждения. Заявитель был отправлен в городскую больницу N 7. Его осмотрел врач, и зафиксировал множественные синяки и царапины на его лице, шее, спине, руках, ссадины на спине и груди. Врач констатировал, что телесные повреждения не носят серьезного характера и не влекут за собой "ухудшение здоровья" или "потерю трудоспособности".

11. По утверждению заявителя, другие заключенные изолятора видели синяки и ссадины на его лице. У него на лице также были царапины от противогаза и ссадины от наручников на запястьях. Также были ссадины на шее, синяки на груди, ягодицах, ногах и спине. Кожа заднего прохода была повреждена и кровоточила.

12. Согласно материалам дела, никто из лиц, содержащихся в изоляторе, не помнит повреждения на его лице и теле. Никто не помнил также, что заявитель рассказывал о том, что был избит сотрудниками милиции.

2. Уголовное производство в отношении заявителя

(a) Расследование и первое судебное разбирательство

13. 1 февраля 2002 года следователь санкционировала применение к заявителю меры пресечения в виде содержания под стражей, отмечая, что заявитель обвиняется в тяжком преступлении и может скрыться от правосудия.

14. 8 февраля 2002 года следователь продлила срок содержания под стражей на время расследования. В частности, она отмечала следующее:

"Учитывая, что заявитель может скрыться от правосудия или возобновить преступную деятельность, а также принимая во внимание серьезность обвинений... заявитель должен оставаться под стражей".

15. 10 апреля 2002 года Кировский районный суд г. Красноярска отклонил ходатайство заявителя об освобождении из-под стражи на время расследования и суда. Заявитель обжаловал это решение суда. Он утверждал, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что привлекается к уголовной ответственности впервые, что он имеет постоянное место жительства и работу, и что он должен ухаживать за своими престарелыми родителями.

16. 7 мая 2002 года Красноярский краевой суд оставил судебное решение от 10 апреля 2002 года без изменений. В частности, суд отмечал:

"[Заявитель] обвиняется в серьезном преступлении. Его заключение было проведено, а обвинения предъявлены в соответствии с действующим законодательством. Таким образом, решение районного суда об отказе в удовлетворении ходатайства об освобождении из-под стражи является обоснованным".

17. 30 апреля 2002 года обвинительное заключение было подписано прокурором, и 7 мая 2002 года дело поступило в Кировский районный суд г. Красноярска.

18. 31 мая 2002 года суд начал судебное разбирательство. Первые два слушания, назначенные на 31 июля и 8 августа 2002 года, были перенесены по ходатайству заявителя и его адвоката в связи с необходимостью ознакомления с материалами дела и получения медицинских документов, касающихся утверждений заявителя о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции.

19. 26 августа 2002 года районный суд признал заявителя виновным в насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетнего и приговорил его к восьми годам лишения свободы. 29 октября 2002 года Красноярский краевой суд в кассационном порядке отменил приговор, отмечая, что суд не установил точное время совершения преступления, а также не рассмотрел ходатайство заявителя о представлении дополнительных доказательств, объявив его необоснованным. Суд принял решение об оставлении заявителя под стражей.

(b) Второе судебное разбирательство

20. 25 ноября 2002 года дело было возвращено в районный суд. 17 декабря 2002 года судебное разбирательство было приостановлено по представлению прокурора о пересмотре приговора от 29 октября 2002 года в порядке надзора.

21. 31 декабря 2002 года районный суд продлил срок содержания под стражей до 28 марта 2003 года. Суд, в частности, отмечал:

"Заслушав заявителя и его адвоката... которые утверждали, что заявитель должен быть освобожден из-под стражи до суда, учитывая что он имеет постоянное место жительства, может представить положительные характеристики и имеет двух престарелых родителей, нуждающихся в его финансовой поддержке, и прокурора, заявляющего о необходимости продления срока содержания [заявителя] под стражей, суд счел необходимым продлить срок содержания под стражей до 28 марта 2003 года, поскольку после отмены приговора в кассационном порядке 26 августа 2002 года судебное слушание было перенесено вплоть до рассмотрения представления прокурора о пересмотре дела в порядке надзора приговора от 29 октября 2002 года. Мера пресечения в отношении заявителя была применена законно и обоснованно".

22. 4 января 2003 года Президиум краевого суда отклонил представление прокурора о пересмотре дела в порядке надзора и вернул дело в районный суд, который возобновил рассмотрение дела 16 января 2003 года.

23. 23 января 2003 года краевой суд оставил судебное решение от 31 декабря 2002 без изменений. Суд отмечал следующее:

"Заявителю] предъявлено обвинение в тяжком преступлении. Предъявление обвинения, а также решения о содержании [заявителя] и о продлении срока содержания под стражей соответствовали закону".

24. 26 марта 2003 года районный городской суд продлил срок содержания под стражей до 28 июня 2003 года. Суд, в частности, отмечал следующее:

"Применение ранее меры пресечения в виде содержания под стражей в отношении подсудимого было законным и обоснованным. В настоящее время содержание [заявителя] под стражей представляется необходимым, поскольку обстоятельства, послужившие основанием к его заключению, не прекратили существовать".

25. 3 апреля 2003 года краевой суд оставил решение от 26 марта 2003 года без изменений.

26. 23 апреля 2003 года, по неизвестным причинам, заявитель не был доставлен в зал суда, а его адвокат также не явился в суд. Районный суд перенес слушания.

27. 6 мая 2003 года районный суд назначил новое всестороннее медицинское обследование потерпевшего.

28. 25 июня 2003 года районный суд освободил заявителя из-под стражи под подписку о невыезде. Суд отмечал, что производство в отношении заявителя приостановлено до окончания двух экспертиз, что расследование завершено, потерпевший и все свидетели допрошены. Далее суд отмечал, что заявитель имеет постоянное место жительства и работу и не может каким-либо образом препятствовать осуществлению правосудия. 8 июля 2003 года краевой суд оставил решение от 25 июня 2003 года без изменений

29. 26 августа 2003 года районный суд удовлетворил представление прокурора о проведении судебной психиатрической экспертизы в отношении потерпевшего, приостановил производство по делу, которое было завершено 18 декабря 2003 года.

30. 16 июня 2004 года районный суд признал заявителя виновным в насильственных действиях сексуального характера и приговорил заявителя к восьми годам лишения свободы. В тот же день заявитель был помещен под стражу. По утверждению властей Российской Федерации, судебное производство состояло из девятнадцати слушаний. Восемь из низ были перенесены из-за неявки свидетелей.

31. 14 октября 2004 года краевой суд оставил приговор без изменений.

(c) Пересмотр дела в порядке надзора и третье судебное производство

32. 21 марта 2006 года президиум краевого суда отменил приговор нижестоящего суда в порядке надзора и направил уголовное дело на новое рассмотрение. Заявитель был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде. Суд, в частности, указал следующее:

"Суд [первой инстанции] нарушил требования законодательства о беспристрастном судопроизводстве... [и] признал заявителя виновным, основываясь на признании обвиняемым своей вины. Место и время совершения преступления, как было установлено судом, являются предположительными (вечер 29 января, в квартире по неизвестному адресу).

Факты, установленные судом, не подтверждаются доказательствами, исследовавшимися во время слушаний. Суд не принял во внимание обстоятельства, которые имеют решающее значение для установления вины заявителя".

33. По получении уголовного дела, 26 апреля 2006 года районный суд назначил слушания на 10 мая 2006 года. Тринадцать слушаний были перенесены из-за неявки свидетелей.

34. 14 июня 2007 года районный суд перенес слушания из-за болезни адвоката заявителя. 2 и 23 июля 2007 года слушания были перенесены, поскольку прокурор и адвокат заявителя находились в отпуске.

35. 10 декабря 2007 года районный суд оправдал заявителя. Что касается признания заявителем своей вины 30 января 2002 года, суд принял объяснение заявителя о том, что признание было продиктовано сотрудником милиции, и отклонил его как недопустимое доказательство. Далее суд отмечал, что версия событий, представленная заявителем, подтверждена другими доказательствами, исследованными судом.

36. По утверждению властей, 19 декабря 2007 года краевой суд оставил приговор суда без изменений.

3. Расследование по поводу жалобы заявления на жестокое обращение
во время предварительного задержания

37. 31 января 2002 года заявитель был допрошен следователем Е. в связи с уголовным делом, возбужденным против него. Заявитель отказался отвечать на вопросы следователя в отсутствие адвоката и проинформировал ее о том, что сотрудники милиции избивали и пытали его, чтобы заставить признаться в совершении преступления.

38. 1 февраля 2002 года заявитель встретился с районным прокурором г-ном Гер. Прокурор предположительно отказался принять письменное заявление о жестоком обращении и посоветовал ему представить его следователю, расследовавшему его уголовное дело. Следователь согласился принять заявление только 5 февраля 2002 года. 7 февраля 2002 года заявитель подтвердил свои показания во время допроса в присутствии адвоката. 15 февраля 2002 года следователь зарегистрировал жалобу заявителя и направил ее в прокуратуру.

39. 23 апреля 2002 года Кировская районная прокуратура возбудила уголовное дело. 15 мая 2002 года заявитель был признан потерпевшим.

40. В неустановленный день следователь допросил Ц. и В., двух женщин, способствовавших аресту заявителя. По их словам, Ц. сказала заявителю, что его сейчас арестует милиция, а тот ударил ее в лицо. Она ударила его в спину ногой и поцарапала ему лицо. В. не могла рассказать никаких подробностей произошедшего, поскольку она была сильно пьяна в момент предполагаемой ссоры между Ц. и заявителем.

41. 4 мая 2002 года следователь допросил г-на Т., охранника частной фирмы, который доставил заявителя в отделение милиции. Он изложил произошедшие события следующим образом:

"Я вошел в магазин и спросил продавщицу, почему она нас вызвала. Она сказала, что ее попросила это сделать одна женщина. Я вышел из магазина и увидел двух женщин и мужчину в камуфляжной одежде. Мужчина держал [заявителя]. Рядом с ними стоял девятилетний мальчик. Женщины утверждали, что [заявитель] продавал мальчика проезжающим водителям. Мы поместили [заявителя] и мальчика в нашу машину. Мы не применяли дубинки или какую-либо физическую силу в отношении [заявителя], так как он был спокоен. Мы привезли [заявителя] и мальчика в отделение милиции. Пока я находился в отделении милиции, где я провел 20-30 минут, в камеру [заявителя] не помещали. Он оставался сидеть на скамейке...

Я думаю, что у заявителя не было каких-либо ран или ссадин. Он был чисто и аккуратно одет".

42. 17 мая 2002 года следователь допросил г-на Н., сотрудника милиции, дежурившего в отделении 30 января 2002 года. Н. показал следующее:

"Итак, я поместил заявителя в камеру административного задержания, где уже находились трое задержанных. Пока я оформлял другого человека, задержанные начали драку с [заявителем]. Я немедленно открыл камеру и выпустил [заявителя], но [другие] уже успели ударить его несколько раз. На лице его была кровь. По-моему, его губа была разбита. Я отвел его в [туалет], [он] умыл лицо. После этого я не помещал его в камеру, поскольку задержанные продолжали выкрикивать оскорбления в его адрес".

43. 18 мая 2002 следователь допросил г-на Я., одного из лиц, помещенных в одну камеру с заявителем. Он изложил события следующим образом:

"В ночь с 29 января 2002 года я был доставлен в [отделение милиции] и помещен в камеру административного задержания... В ней находилось еще двое мужчин. Им было около тридцати лет. Позже в отделение был доставлен еще один мужчина, задержанный по подозрению в сексуальных домогательствах к мальчику. Я слышал, как сотрудники говорили об этом. Этого мужчину не поместили в камеру. Он оставался сидеть на скамейке. Я помню, что я и другие задержанные спрашивали, нет ли у него сигарет. Он не дал нам сигарет, хотя сам курил. Меня отпустили около трех часов ночи. Пока я находился в отделении милиции, этого мужчину не помещали в камеру с другими задержанными. Каких-либо конфликтов или ссор между ним и другими задержанными не было.

Я не видел никаких повреждений на его лице".

44. 20 мая 2002 года следователь допросил г-жу К., доставленную в отделение милиции 30 января 2002 года. Она показала следующее:

"Когда моего брата и меня доставили в [отделение милиции], [заявитель] был уже там. Когда другие мужчины услышали, за что он арестован, они начали нецензурно ругаться, но я бы не сказала, что они были агрессивны. В моем присутствии [заявителя] в камеру не помещали. Он либо прохаживался, либо сидел на одном из стульев. Потом милиционеры его увели. В тот момент одежда его была чистой. На его лице не было никаких повреждений".

45. 27 ноября 2002 года судебный эксперт изучил соответствующие медицинские документы, касающиеся заявителя, и заключил следующее:

"Согласно медицинским документам, касающимся медицинской помощи, оказанной [заявителю] 30 января 2002 года, у [него] были многочисленные синяки на мягких тканях, царапины на лице, шее, спине и руках, ссадины на спине и груди. Ни одно из повреждений не могло быть причиной ухудшения здоровья или потери трудоспособности. Определить причину и время возникновения указанных повреждений не представляется возможным, поскольку медицинские документы не содержат каких-либо подробностей (размер, форма, цвет, характер)".

46. Брат К., показал, что у него слабое зрение и он проспал все время, пока находился в камере с другим мужчиной.

47. В неустановленный день следователь допросил других лиц, которые содержались в отделении милиции 30 января 2002 года. Г-жа Б. подтвердила, что заявитель был помещен в камеру вместе с другими мужчинами, которые избили его. Далее она отмечала, что после помещения заявителя в камеру она услышала громкие голоса и звуки драки. Ро. и Ру. рассказали следователю, что они были доставлены в отделение милиции из вытрезвителя и не были помещены в камеру. Согласно документам, представленным российскими властями, не было предпринято никаких попыток допросить З., Ков., Дж., Кон. и Х., которые содержались в отделении милиции 30 января 2002 года.

48. В неустановленный день следователь назначил графологическую судебную экспертизу письменного признания заявителя. Эксперт установил следующее:

"[Заявитель] написал признание 30 января 2002 года под влиянием временного естественного волнения, которое могло носить внешний (неудобное положение тела) или внутренний (необычное психологическое состояние, вызванное сильным волнением, раздражение, скованность) характер, или под воздействием двух этих факторов. Определить тип раздражителя или его источник не представляется возможным".

49. В 2002-2003 годах производство по уголовному делу прекращалось семь раз. Каждый раз следователь закрывал дело за отсутствием corpus delicti* (* Сorpus delicti (лат.) - состав преступления (прим. переводчика)), а надзирающий прокурор отменял эти решения, отмечая, что расследование было неполным и основано на недостаточных и неубедительных доказательствах.

12 апреля 2003 года следователь вновь закрыл уголовное дело. Ее решение было оставлено без изменения Районным судом 5 января 2004 года. 17 февраля 2004 года краевой суд отменил решение нижестоящего суда от 5 января 2004 года и прекратил производство по делу, отмечая, что суть жалобы заявителя состояла в оспаривании юридической силы признания заявителя, сделанного им 30 января 2002 года, и что нижестоящий суд был не вправе рассматривать ее.

50. 13 января 2006 года первый заместитель прокурора Красноярского края отменил решение от 12 апреля 2003 года и возобновил производство по делу.

51. В неустановленный день следователь назначила судебную экспертизу одежды заявителя, которая не выявила никаких следов крови на одежде, включая белье. Что касается поврежденного пиджака, эксперт указал следующее:

"Повреждение спинки пиджака заявителя представляет собой разрыв ткани, вызванный перекручиванием свободной части ткани, возможно тогда, когда какую-то часть пиджака (рукава или переднюю часть) сильно дернули во время драки. Определить конкретную причину повреждений (были ли они причинены резиновой дубинкой) не представляется возможным".

52. Дело было вновь закрыто 17 февраля 2006 года. Опираясь на медицинские документы, включая заключение судебного эксперта от 27 ноября 2002 года, результаты судебной экспертизы, показания Ц., В., сотрудников милиции, дежуривших в отделении в день ареста заявителя, показания задержанных в тот день лиц, показания подозреваемых, следователь отметила, в частности, следующее:

"Предварительное расследование показало, что все телесные повреждения были причинены [заявителю] действиями Ц. и В., а впоследствии действиями [задержанных], содержащихся в камере административного задержания. Однако для того, чтобы доказательства впоследствии были признаны недопустимыми, [заявитель] отрицал этот факт, утверждая, что телесные повреждения были причинены сотрудниками милиции..."

53. 15 августа 2007 года заместитель прокурора Красноярского края отменил решение от 17 февраля 2006 года и возобновил производство по делу, ссылаясь на неполноту расследования.

54. 17 сентября, 14 декабря 2007 года и 21 января 2008 года расследование по уголовному делу приостанавливалось на время проведения различных экспертиз. Представляется, что следователь назначала дополнительную медицинскую судебную экспертизу телесных повреждений заявителя и экспертизу письменного признания заявителя.

55. Согласно заключению экспертизы от 18 сентября 2007 года, следы на левой половине тела заявителя могли быть оставлены тупым предметом или предметами при любых обстоятельствах, которые могли иметь место по крайней мере за период от трех до шести месяцев, предшествующих медицинскому осмотру. Эксперт не смог определить причину и точное время возникновения повреждений в силу недостатка информации в соответствующих медицинских документах.

56. Согласно экспертному заключению, касающемуся письменного признания заявителя, эксперт не смог определить, находился ли заявитель в состоянии страха, оказывалось ли на него физическое или психологическое давление, в силу недостаточного объема текста, представленного для экспертизы.

57. 26 марта 2008 года расследование было завершено и месяц спустя уголовное дело было закрыто снова. Следователь отмечал, что показания заявителя не подтвердились остальными доказательствами, собранными по делу. Он ссылался, inter alia, на показания Ц. и В., показания сотрудников милиции, дежуривших в отделении в день ареста заявителя, показания подозреваемых, включая Ник., который утверждал, что заявитель признался в совершении преступления добровольно, показания лиц, задержанных в тот день, и результаты судебных экспертиз. В своем постановлении следователь заключил следующее:

"Доказательства, собранные по делу, не являются достаточными для того, чтобы утверждать, что заявитель подвергся физическому или психологическому давлению, включая жестокое обращение, со стороны сотрудников милиции.

В ходе расследования было установлено, что телесные повреждения, причиненные [заявителю], являются результатом действий Ц. и В., а впоследствии - действий задержанных, содержащихся в одной камере с заявителем.

...В ходе расследования не было установлено никаких фактов, доказывающих правдивость утверждений [заявителя]. Соответственно, имеются основания полагать, что [заявитель] намеренно скрывал обстоятельства, при которых он был избит, в целях ввести расследование в заблуждение".

II. Примениемое национальное законодательство и практика

A. Содержание под стражей до суда

58. До 1 июля 2002 года уголовно-правовые вопросы регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР от 27 октября 1960 года (Закон от 27 октября 1960 года, далее - старый УПК РСФСР). С 1 июля 2002 года уголовно-правовые вопросы регулируются Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 года, далее - новый УПК РФ).

59. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года предусматривает, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей, а также продление их срока допускаются только по судебному решению (статья 22). Согласно положениям старого УПК РСФСР, решение о заключении под стражу до суда могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96 УПК РСФСР). Новый УПК РФ предусматривает, что решение должно быть принято судом по обоснованному представлению прокурора с указанием конкретных, фактических обстоятельств, на основании которых судья принял такое решение (части 1, 3 и 6 статьи 108 УПК РФ).

60. До 14 марта 2001 года заключение под стражу в качестве меры пресечения применялось, если лицо подозревалось или обвинялось в совершении преступления, за которое законом было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года или в "исключительных случаях" (статья 96 УПК РСФСР). Законом от 14 марта 2001 года были отменены положения, которые допускали содержание под стражей лишь на основании серьезности преступления. Новый УПК РФ содержит это положение (часть 1 статьи 97, часть 1 статьи 108), а также говорит о том, что содержание под стражей не должно применяться, если возможен выбор менее суровой меры пресечения.

61. Согласно новому УПК РФ, "мерами пресечения" являются подписка о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 98 УПК РФ). При необходимости у подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего или свидетеля может быть взято обязательство о явке (статья 112 УПК РФ). При выборе меры пресечения суд должен рассмотреть вопрос о наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый или подозреваемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (часть 1 статьи 97 нового УПК РФ). При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения должны учитываться также тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (статья 99 нового УПК РФ)

62. До 15 июня 2001 года старый УПК РСФСР не устанавливал никаких временных пределов для содержания под стражей до суда. 15 июня 2001 года вступила в силу статьи 239-1, которая установила, что срок содержания под стражей на время суда не должен превышать шести месяцев, начиная со дня, когда уголовное дело поступило в суд. Однако при наличии данных, свидетельствующих о том, что освобождение подсудимого из-под стражи существенно затруднило бы всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе либо ходатайству прокурора был вправе продлить срок содержания подсудимого под стражей до вынесения судебного решения по существу дела, но не более чем на три месяца. На лиц, которые обвинялись в совершении особо тяжких преступлений, требования настоящей статьи не распространялись. Новый УПК РФ предусматривает, что срок содержания под стражей, который исчисляется со дня поступления уголовного дела в суд и до вынесения приговора, не может превышать 6 месяцев. При этом продление срока содержания под стражей допускается только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и каждый раз не более чем на 3 месяца (части 2 и 3 статьи 255 нового УПК РФ).

B. Расследование преступлений

63. Дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении (статья 144 нового УПК РФ).

64. Решение о возбуждении уголовного дела принимается при наличии достаточных оснований полагать, что преступление было совершено (статья 145 нового УПК).

C. Право на реабилитацию

65. Каждый подсудимый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор, имеет право на реабилитацию, которое включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах (статья 133 нового УПК РФ).

66. Возмещение реабилитированному имущественного вреда включает в себя, inter alia, возмещение заработной платы, пенсии, пособия, а также сумм, выплаченных им за оказание юридической помощи (статья 135 нового УПК РФ).

D. Компенсация вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием

67. К настоящему делу относятся следующие положения Гражданского кодекса Российской Федерации:

Статья 1070. Ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда

1. Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу... возмещается за счет казны Российской Федерации... в полном объеме, независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда

Статья 1100. Основания компенсации морального вреда

Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда... вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу..."

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

68. Заявитель жаловался на то, что подвергся пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в противоречие со статьей 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

69. Власти Российской Федерации опровергали утверждения заявителя о жестоком обращении. Они считали, что заявитель получил телесные повреждения в ходе конфликта с Ц., а затем с лицами, содержащимися с ним в одной камере в отделении милиции. По мнению властей Российской Федерации, большинство повреждений было причинено заявителю действиями Ц., что случилось до того, как заявитель был доставлен в отделение милиции. Что касается инцидента в отделении милиции, власти Российской Федерации отмечали, что конфликты между задержанными являются обычным явлением во всех государствах - членах Совета Европы и не могут быть полностью предотвращены, несмотря на надлежащий контроль и используемые меры безопасности. Тем не менее должностными лицами были предприняты действия для обеспечения безопасности заявителя, учитывая, что драка между ним и остальными задержанными была остановлена дежурным сотрудником милиции. Далее власти Российской Федерации отмечали, что повреждения на теле заявителя не были достаточно серьезными, чтобы обращение, в результате которого они были причинены, достигло "минимального уровня жестокости". Такое обращение также не может быть расценено как "бесчеловечное и унижающее достоинство". Наконец, власти Российской Федерации отмечали тот факт, что в связи с жалобой заявителя на жестокое обращение было проведено тщательное расследование.

70. Заявитель поддержал свою жалобу. Он настаивал на том, что имеющиеся медицинские документы и показания свидетелей являются достаточными доказательствами факта жестокого обращения. Он отмечал, что утверждения властей Российской Федерации о том, что большинство телесных повреждений заявитель получил во время драки с Ц., противоречат медицинскому заключению. В частности, ее удары ногами и кулаками не могли оставить царапин на его теле по той простой причине, что на нем было надето несколько слоев теплой одежды. Что касается предполагаемой драки с другими задержанными в отделении милиции, заявитель отметил, что власти Российской Федерации не установили участников драки, а о самом факте ее упоминали лишь двое сотрудников милиции. Никто из задержанных не признавал в своих показаниях факт драки. Наконец, заявитель настаивал на том, что в связи с его жалобой на жестокое обращение не было проведено эффективного расследования. На начальной стадии производства по его уголовному делу следователь проигнорировал его жалобу. Когда уголовное дело было возбуждено, не было предпринято действий для осмотра его ран и выяснения причин их возникновения. Судебная медицинская экспертиза была проведена спустя примерно десять месяцев после описываемых событий. Свидетели также не были надлежащим образом допрошены. Производство по делу прекращалось и возобновлялось несколько раз. Каждый раз при возобновлении производства по делу надзирающий прокурор отмечал, что расследование было неполным, а установленные факты противоречат друг другу.

A. Приемлемость

71. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Таким образом, жалоба объявляется приемлемой.

B. Существо дела

1. Предполагаемое жестокое обращение

72. Судом неоднократно указывалось, что Статья 3 Конвенции обеспечивает одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция категорически запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание, независимо от поведения жертвы (см. среди прочих Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Селмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95).

73. Далее Европейский Суд напоминает, что заявления о жестоком обращении должны подкрепляться соответствующими доказательствами. Для оценки доказательств Европейский Суд принял стандарт доказывания "вне разумного сомнения", однако при этом добавляет, что такое доказательство должно вытекать из совокупности достаточно обоснованных, четких и взаимно подтверждающих заключений или аналогичных неопровержимых допущений о фактах (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 121).

74. В случае, когда какое-либо лицо утверждает, что получило телесные повреждения в результате пыток, в обязанности национальных властей входит обеспечение полного и подробного объяснения причин их появления (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 года по делу "Рибитч против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 34).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 4 декабря 1995 года по делу "Рибитч против Австрии" (Ribitsch v. Austria)"

75. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что утверждения заявителя о том, что он подвергся насильственным действиям сексуального характера с использованием резиновой дубинки, не подтверждаются медицинскими документами, представленными сторонами. Властями Российской Федерации не было проведено расследование, подтверждавшее этот факт. В таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что установить "вне разумных сомнений" факт совершения насильственных действий сексуального характера со стороны сотрудников милиции в отношении заявителя не представляется возможным.

76. Что касается телесных повреждений, на которые жаловался заявитель, Европейский Суд отмечает, что медицинские заключения, представленные сторонами, убедительно доказывают, что на теле заявителя были обнаружены многочисленные синяки, царапины на лице, шее, спине и руках, а также ссадины на спине и груди.

77. Европейский Суд далее отмечает, что стороны высказали противоположные утверждения относительно причин возникновения этих телесных повреждений. Заявитель настаивал на том, что был избит сотрудниками милиции. Власти Российской Федерации, однако, утверждали, что большинство телесных повреждений явились результатом драки заявителя с Ц., которая имела место до его ареста, а остальные телесные повреждения были причинены неустановленными лицами, содержавшимися вместе с заявителем в отделении милиции.

78. В то время как Европейский Суд может согласиться с тем, что царапины на лице заявителя могли быть причинены Ц., его, однако, не убеждают объяснения властей Российской Федерации относительно остальных телесных повреждений. Власти Российской Федерации не представили результатов судебной экспертизы, которые подтверждали бы их утверждения о том, что синяки и ссадины, обнаруженные на теле заявителя, могли быть причинены действиями Ц. Более того, кроме довольно общих утверждений дежурившего в день ареста заявителя сотрудника милиции о том, что неизвестные лица нападали на заявителя (см. § 42), и показаний Б. о том, что она слышала звуки, похожие на драку (см. § 47), в доводах властей Российской Федерации нет ничего, что могло бы составить доказательную базу их предположениям и развеять подозрения в их ответственности за телесные повреждения, причиненные заявителю во время его нахождения в отделении милиции, то есть под защитой государства. Соответственно, такая ответственность возлагается на власти Российской Федерации.

79. Европейский Суд далее напоминает, что жестокое обращение должно достигать минимального уровня жестокости, для того чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня относительна: она зависит от всех обстоятельств конкретного дела, таких как длительность обращения, физические и психические последствия, в некоторых случаях, пол, возраст, состояние здоровья жертвы. Что касается лица, лишенного свободы, применение к нему физической силы, необходимость которого не была вызвана поведением этого лица, унижает человеческое достоинство и, в принципе, является нарушением права, установленного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 года по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 94).

80. Европейский Суд не убедили доводы властей Российской Федерации о том, что телесные повреждения, причиненные заявителю, явились результатом обращения, которое не превышало "минимального уровня жестокости". Даже если, как указал медицинский эксперт, такие повреждения не влекли за собой "ухудшения здоровья" или "потерю трудоспособности", этот факт не может обосновать вывод о том, что обращение с заявителем не было достаточно жестоким, чтобы быть расцененным как бесчеловечное или унижающее достоинство. Европейский Суд считает, что решение сотрудника изолятора временного содержания отправить заявителя в больницу, а также многочисленные синяки и ссадины, обнаруженные врачом во время медицинского осмотра, являются достаточно серьезными основаниями, чтобы расценить такое обращение как подпадающее под действие статьи 3 Конвенции (сравните с упомянутым выше Постановлением Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 95).

81. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что 30 января 2002 года заявитель, в противоречие со статьей 3 Конвенции, подвергся жестокому обращению, ответственность за которое лежит на властях Российской Федерации. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части материального права.

2. Адекватность расследования

82. Суд полагает, что в случае если лицо подает обоснованную жалобу на жестокое неправомерное обращение со стороны полиции или других органов государственной власти, нарушающее статью 3 Конвенции, это положение, рассматриваемое в сочетании с общей обязанностью государства в соответствии со статьей 1 Конвенции "обеспечить каждому человеку, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", предполагает обязанность проведения эффективного официального расследования. Такое расследование, как и в случае статьи 2, должно потенциально содержать возможности установления и наказания виновных (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", § 102).

83. Обязанность провести расследование "не является обязанностью достичь результата, а обязанностью предпринять необходимые меры": далеко не каждое расследование должно увенчаться успехом и прийти к выводам, которые совпадают с изложенными в жалобах заявителей обстоятельствами; однако оно должно, в принципе, быть способным привести к установлению фактических обстоятельств дела, и если предположения жалобы подтвердятся, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского по делу "Пол и Эндрю Эдвардс против Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, а также Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайа против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124).

84. Расследование заявлений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что национальные власти должны приложить серьезные усилия для того, чтобы установить, что произошло, и не должны полагаться лишь на поспешные и необоснованные выводы, чтобы прекратить производство по делу или обосновать принятое решение (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии",§§ 103 и далее.). Они должны использовать все доступные способы сохранения доказательств, касающихся обстоятельств дела, включая, inter alia, показания очевидцев и данные судебной экспертизы (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим.переводчика).), Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) жалоба N 21986/93, § 106; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §§ 104 и далее; а также Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 года по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89,). Любой недостаток в расследовании, который приводит к невозможности установления причин повреждений или виновных лиц, нарушает это требование.

85. Более того, расследование должно быть скорым. В делах, расследуемых по части 2 статьи 3 Конвенции на предмет подтверждения эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивает, насколько быстро национальные власти реагировали на жалобу (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 133 и далее). Европейский Суд учитывает своевременность расследования, допущенные отсрочки при взятии показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тумуртас против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, а также Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 года по делу "Текин против Турии" (Tekin v. Turkey), § 67), а также продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 года по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

86. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд пришел к выводу, что национальные власти действительно провели расследование по жалобе заявителя на жестокое обращение. Однако Европейский Суд не убежден, что это расследование было достаточно тщательным, скорым и эффективным для того, чтобы соответствовать требованиям статьи 3 Конвенции.

87. В этой связи Европейский Суд отмечает, что заявитель пытался обратить внимание следователя, расследовавшего его уголовное дело, на факт жестокого обращения по отношению к нему 31 января 2002 года, то есть на следующий день после происшествия. Однако его жалоба была официально зарегистрирована с опозданием на две недели, а расследование началось два месяца спустя, 23 апреля 2002 года, что, несомненно, повлекло за собой потерю драгоценного времени и значительно усложнило расследование.

88. По правде сказать, на начальной стадии расследования национальными властями были предприняты все необходимые меры для проверки утверждений заявителя. Были допрошены свидетели и назначены экспертизы. Однако Европейский Суд потрясает тот факт, что первое медицинское обследование было проведено лишь в ноябре 2002 года, то есть спустя десять месяцев после того, как заявитель получил телесные повреждения. Более того, Европейский Суд не может не отметить тот факт, что обследование было довольно ограниченным. Эксперты лишь ознакомились с медицинскими документами из дела заявителя. Заявитель был осмотрен лишь в сентябре 2007 года, то есть спустя пять лет после происшествия. Неудивительно, что в таких обстоятельствах эксперты оказались не в состоянии прийти к каким-либо убедительным выводам относительно причины возникновения повреждений на теле заявителя.

89. Более того, Европейский Суд отмечает, что на начальной стадии расследование значительно затягивалось из-за постоянных попыток следователя прекратить производство по делу при отсутствии достаточных оснований. В период с 2002 по 2003 года дело закрывалось семь раз. Каждый раз, возобновляя производство, надзирающий прокурора отмечал, что соответствующее решение следователя было основано на недостаточных и неубедительных доказательствах.

90. Наконец, принимая во внимание результаты расследования, представленные властями Российской Федерации, Европейский Суд не убежден, что власти Российской Федерации предприняли достаточные усилия для выяснения обстоятельств происшествия. Что касается утверждений Ц., которая дралась с заявителем, следователем не были представлены никакие объяснения, почему, в отсутствие подкрепляющих доказательств, была выбрана как достоверная версия, основанная на показаниях лица, находившегося в момент происшествия в нетрезвом состоянии. Точно так же остается неясным, почему национальные власти были не в состоянии установить лиц, которые содержались вместе заявителем в отделении милиции и которые предположительно напали на него. Даже в случае, когда имена этих лиц были известны, допрошены были лишь некоторые из них, и все они отрицали, что избивали заявителя; объяснений же по поводу того, почему не были допрошены остальные, представлено не было.

91. Европейский Суд также не упускает из виду тот факт, что заявитель впоследствии был оправдан, с него были сняты все обвинения, и в судебном порядке было установлено, что письменное признание своей вины было написано заявителем под диктовку сотрудника милиции. Однако в материалах расследования нет ни единого упоминания этого факта. Наоборот, вопреки фактам, установленным судом, следователь каждый раз подчеркивал, что заявитель добровольно признался в содеянном, как утверждал один из сотрудников милиции.

92. Все вышеупомянутое приводит Европейский Суд к выводу о том, что расследование жалобы заявителя на жестокое обращение во время ареста в отделении милиции не может быть признано "эффективным". Таким образом, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в ее процессуальной части.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

93. Заявитель жаловался на то, что расследование его жалобы на жестокое обращение было неэффективным и противоречило статье 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

94. Европейский Суд считает, что эта часть жалобы касается тех же вопросов, которые были рассмотрены ранее на предмет соответствия статье 3 Конвенции в ее процессуальной части (см. §§82-92), и должна соответственно быть признана приемлемой. Однако, учитывая выводы, к которым он пришел по поводу статьи 3 Конвенции, Европейский Суд считает, что нет необходимости рассматривать отдельно вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

95. Заявитель утверждал, что его арест и содержание под стражей до суда были незаконными. Он далее утверждал, что срок содержания его под стражей был чрезмерно длительным и противоречил статье 5 Конвенции, соответствующие положения которой гласят:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

96. Власти Российской Федерации утверждали, что после вынесения оправдательного приговора заявитель утратил статус жертвы по его жалобе на нарушение статьи 5 Конвенции. Более того, по их мнению, у заявителя была возможность подать гражданский иск с требованием о компенсации вреда, предположительно причиненного незаконным задержанием и чрезмерной длительностью содержания под стражей, в соответствии со статьями 1070 и 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Что касается предполагаемой незаконности содержания под стражей до суда, то власти Российской Федерации утверждали, что в период с 25 ноября по 31 декабря 2002 года заявитель содержался под стражей по решению суда. Далее власти Российской Федерации указывали, что заявитель содержался под стражей во время расследования и суда, поскольку обвинялся в тяжком преступлении. В дополнение к этому национальным властям было известно, что в случае освобождения из-под стражи заявитель скроется от правосудия. Наконец, российские власти утверждали, что поскольку заявитель обвинялся в сексуальных домогательствах по отношению к ребенку, не достигшему 14-летнего возраста, его содержание под стражей было необходимым для обеспечения безопасности потерпевшего.

97. Заявитель поддержал свою жалобу. Что касается длительности содержания под стражей, он отметил, что власти Российской Федерации ссылались преимущественно на серьезность обвинений. И ими ни разу не рассматривался вопрос о том, является ли длительность содержания под стражей разумной, и они не представляли никаких дополнительных обоснований, продлевая срок содержания под стражей.

A. Приемлемость

1. Статус жертвы

98. Европейский Суд напоминает, что, согласно статье 34 Конвенции, он "может принимать жалобы от любого физического лица... которое утверждает, что явилось жертвой нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в протоколах к ней". В обязанности национальных властей входит восстановление любого нарушенного права, гарантированного Конвенцией. В этой связи вопрос о том, является ли заявитель жертвой нарушения, может ставиться на всех стадиях производства в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против России" (Burdov v. Russia), жалоба N 59498/00, § 30).

99. Европейский Суд также напоминает, что принятие в отношении заявителя положительного решения не является, в принципе, достаточным для лишения его статуса "жертвы", если только национальные власти не признали, прямо или своими действиями, а затем не оказались в состоянии восстановить лицо в нарушенных правах, защищаемых Конвенцией (см., например, Постановление Европейского Суда от 15 июля 1982 года "Экль против Германии" (Eckle v. Germany), §§ 69 и далее; Постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 года по делу "Амуур против Франции" (Amuur v. France), § 36; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44; а также Решение Европейского Суда по делу "Йенсен против Дании" (Jensen v. Denmark), жалоба N 48470/99).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 15 июля 1982 года "Экль против Германии" (Eckle v. Germany)"

100. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что 10 декабря 2007 года с заявителя были сняты все обвинения и ему было рекомендовано воспользоваться своим правом на "реабилитацию". Оправдательный приговор был оставлен без изменений в кассационном производстве решением от 7 февраля 2008 года. Согласно тесту решения от 10 декабря 2007 года, суд рекомендовал заявителю воспользоваться правом требования компенсации материального ущерба и морального вреда, а также восстановления в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Остается невыясненным, однако, вопрос о праве заявителя на личную свободу.

101. В свете вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что никоим образом, по крайней мере своими действиями, власти Российской Федерации не признали, что содержание заявителя под стражей было незаконным, что оно было недостаточно обоснованно, или что его длительность превышала разумный срок. Европейский Суд, таким образом, находит, что заявитель может претендовать на статус "жертвы" в отношении нарушения статьи 5 Конвенции, и отклоняет возражения властей Российской Федерации.

2. Внутренние средства правовой защиты

102. Европейский Суд напоминает, что требование части 1 статьи 35 Конвенции об исчерпании внутренних средств правовой защиты налагает на заявителей обязанность сначала использовать средства правовой защиты, доступные и достаточные, предусмотренные национальным законодательством, для того чтобы добиться удовлетворения требований в связи с нарушением их прав. Само существование этих средств должно быть достаточно явным как на практике, так и в теории, иначе их нельзя назвать доступными и эффективными (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 года по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), §§ 51-52; а также Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 года по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 65-67).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 16 сентября 1996 года по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey)"

103. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с практикой применения положений Конвенции, когда речь идет о законности содержания под стражей, возможность предъявить к национальным властям требование о возмещении ущерба не является средством, которое должно быть использовано, поскольку возможность требовать рассмотрения вопроса о законности содержания под стражей и возможность требовать компенсации ущерба, причиненного лишением свободы, несовместимым с положениями статьи 5 Конвенции, являются двумя отдельными правами (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Влоч против Польши" (Wioch v. Poland), жалоба N 27785/95, § 90). Более того, Европейский Суд уже признавал, что российское законодательство не предусматривает ответственности государства за содержание лица под стражей без "относящихся к делу и достаточных" оснований, или за содержание под стражей с превышением "разумного срока". Такое состояние российского законодательства лишает заявителей любой законной возможности требовать компенсации за незаконное содержание под стражей, которое было произведено с нарушением пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 года по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russia), жалоба N 38971/06, § 62; а также Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 года по делу "Говорушко против Российской Федерации" (Govorushko v. Russia), жалоба N 42940/06, § 60).

104. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд установил, что заявитель подавал жалобы, касающиеся законности и длительности его содержания под стражей во время производства по его уголовному делу. Они были рассмотрены и отклонены российскими судами в первой и кассационной инстанциях. В таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель воспользовался доступными внутренними средствами правовой защиты, предусмотренными российским законодательством.

105. В свете вышеизложенного ясно, что возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты должны быть отклонены.

3. Соблюдение шестимесячного срока подачи жалобы

106. Европейский Суд напоминает, что, согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции, он вправе рассматривать дело по жалобе, поданной в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.

107. Европейский Суд установил, что жалоба заявителя касается, inter alia, предполагаемой незаконности его ареста 30 января 2002 года и последовавшего за ним заключения под стражу, срок которого включал следующие периоды: (1) со дня ареста 30 января 2002 года до 26 августа 2002 года, когда был вынесен приговор суда первой инстанции; и (2) с 29 октября 2002 года, когда приговор был отменен в кассационном порядке, по 25 июня 2003 года, когда он был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде.

108. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель подал жалобу 14 апреля 2003 года. Из этого следует, что Европейский Суд может рассматривать вопрос о законности лишь второго периода содержания под стражей, который начался 29 октября 2002 года и закончился 25 июня 2003 года. Таким образом, Европейский Суд считает, что часть жалобы, касающаяся нарушения пункта 1 статьи 5 Конвенции, в связи с арестом и последовавшим после него заключением под стражу была подана с нарушением срока подачи и, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции, должна быть отклонена.

109. Европейский Суд отмечает, что остальная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Таким образом, эта часть жалобы объявляется приемлемой.

B. Существо дела

1. Соответствовало ли содержание заявителя под стражей требованиям пункта 1 статьи 5 Конвенции

(a) Общие принципы

110. Европейский Суд напоминает, что выражение "законный" и "в порядке, предусмотренном законом" в пункте 1 статьи 5 Конвенции главным образом относится в национальному законодательству и обязанности государства - соблюдать его материальные и процессуальные положения. В то время как на национальные власти, в частности суды, возлагается обязанность толковать и применять национальное законодательство, положение меняется, согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции, имеет место несоблюдение национального законодательства, повлекшее за собой нарушение положений Конвенции. В таких случаях Европейский Суд может и должен взять на себя полномочия по проверке того, было ли соблюдено национальное законодательство (см., среди прочих, Постановление Большой Палаты Европейского Суда от 4 августа 1999 года по делу "Дoуийеб против Нидерландов" (Douiyeb v. the Netherlands), жалоба N 31464/96, §§ 44-45). Более того, "законность" содержания под стражей по национальному законодательству не всегда является решающим фактором. Европейский Суд должен был дополнительно убедиться в том, чтобы содержание под стражей в рассматриваемый период было совместимо с требованиями пункта 1 статьи 5 Конвенции, который защищает лицо от лишения свободы в произвольном порядке (см. среди недавних Постановление Европейского Суда от 25 июня 2009 года по делу "Бахмуцкий против Российской Федерации" (Bakhmutskiy v. Russia). Жалоба N 36932/02, § 109).

(b) Содержание заявителя под стражей в период с 29 октября по 31  декабря 2002 года

111. Европейский Суд отмечает, что 29 октября 2002 года Красноярский областной суд отменил в кассационном порядке приговор в отношении заявителя и направил дело на новое рассмотрение. Суд отметил, inter alia, что заявитель должен оставаться под стражей (§ 19).

112. В этой связи Европейский Суд напоминает, что судебное решение оставить меру пресечения без изменения не противоречило бы требованиям пункта 1статьи 5 Конвенции при условии, что суд "действовал в рамках своей юрисдикции... [и] имел право принимать соответствующее решение" (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 года по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 62). Не оспаривается тот факт, что 29 октября 2002 года суд кассационной инстанции действовал в рамках своей компетенции, ничто не подтверждает того факта, что его решение об оставлении меры пресечения без изменения было недействительным или противоречило действовавшему в то время законодательству. Однако Европейский Суд отмечает, что, оставляя меру пресечения без изменения, суд не привел никаких доводов в поддержку своего решения. Кроме того, суд не установил никаких временных пределов содержания под стражей или периодического пересмотра вопроса о мере пресечения. Из этого следует, что заявитель оставался в состоянии неопределенности относительно оснований своего содержания под стражей в период с 29 ноября по 31 декабря 2002 года, когда суд пересмотрел вопрос о необходимости содержания заявителя под стражей.

113. Таким образом, возникает вопрос, может ли это считаться "надлежащим порядком". Европейский суд уже усматривал нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел, касающихся схожих обстоятельств. В частности, он приходил к выводу о том, что отсутствие указания на основания содержания под стражей в судебных решениях о продлении срока содержания несовместимо с принципами защиты от произвола по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского суда от 8 ноября 2005 года по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 134; Постановление Европейского суда от 2 марта 2006 года "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, §§ 70-71; а также Постановление Европейского Суда от 21 марта 2002 года по делу "Стасаитис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania), жалоба N 47679/99, § 67). Допустить содержание лица под стражей без судебного решения, в котором приведены конкретные основания, и не установив конкретный срок содержания под стражей, означает нарушить статью 5 Конвенции, которая признает заключение под стражу исключительным отступлением от права на свободу, допустимым в строго определенных и исчерпывающе перечисленных случаях (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации", § 142).

114. Европейский Суд не видит никаких причин для того, чтобы сделать иные выводы по настоящему делу. Он полагает, что решение от 29 октября 2002 года не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые в совокупности составляют основной элемент "законности" содержания под стражей по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

115. Таким образом, имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 29 октября по 31 декабря 2002 года.

116. Ввиду вышеизложенного, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать отдельно вопрос о том, возлагалась ли в обстоятельствах настоящего дела 25 ноября 2002 года на суд обязанность, как утверждают власти Российской Федерации, рассмотреть вопрос о применении меры пресечения в отношении заявителя.

(c) Содержание заявителя под стражей в период с 31 декабря 2002 года по 25 июня 2003 года

117. Европейский Суд установил, что в рассматриваемый период районный суд дважды продлевал срок содержания заявителя под стражей, а именно 31 декабря 2002 года до 28 марта 2003 года и 26 марта 2003 года до 28 июня 2003 года. Эти решения были оставлены без изменения краевым судом 23 января и 3 апреля 2003 года соответственно. Заявитель должен был оставаться под стражей в силу серьезности предъявленных ему обвинений.

118. Европейский Суд далее установил, что, принимая эти решения, суд первой инстанции и кассационные суды действовали в рамках своих полномочий, и ничего не приводит к выводу о том, что они были недействительны или противоречили действующему законодательству. Вопрос о том, были ли основания, на которые ссылался суд, достаточными, будет рассмотрен ниже, вместе с вопросом о соблюдении требований пункта 3 статьи 5 Конвенции.

119. Европейский Суд считает, что не было нарушения пункта 1статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 31 декабря 2002 года по 25 июня 2003 года.

2. Превысил ли общий срок содержания заявителя под стражей до суда "разумный срок", установленный пунктом 3 статьи 5 Конвенции

120. Европейский Суд напоминает, что при определении длительности содержания под стражей, в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции, период, принимаемый во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключается под стражу, и заканчивается в день, когда установлена виновность обвиняемого, даже только судом первой инстанции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 года по делу "Вемхофф против Германии" (Wemhoff v. Germany), § 9, а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" §§ 145 и 147). Принимая во внимание внутреннюю связь между положениями пункта 3 статьи 5 Конвенции и подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, лицо, осужденное судом первой инстанции, не может считаться содержащимся под стражей "с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения", но находится в положении, предусмотренном подпунктом "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который допускает лишение свободы лица, "осужденного законным судом" (см. Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 года по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, §§ 91 и 93, с последующими ссылками). Следовательно, содержание заявителя под стражей в период с 26 августа 2002 года, даты его первоначального осуждения судом первой инстанции, и по 29 октября 2002 года, даты, когда приговор был отменен в кассационном порядке и дело было направлено на новое рассмотрение, не может учитываться для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции. Соответственно, срок, который должен учитываться, состоял из двух периодов, первый длился с 30 января 2002 года по 26 августа 2002 года, а второй - с 29 октября 2003 года по 25 июня 2003 года и составлял в целом четырнадцать месяцев и двадцать дней (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда от 16 января 2007 года по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey), жалоба N 27561/02, §§ 34-37).

121. Что касается оснований содержания заявителя под стражей, Европейский Суд установил, что российские суды постоянно ссылались на серьезность предъявленных обвинений как единственную причину, оправдывающую нахождение заявителя под стражей. В этой связи Европейский Суд напоминает, что хотя суровость приговора, который мог быть вынесен заявителю, является существенным элементом при оценке вероятности того, что заявитель скроется от правосудия или совершит повторное преступление, тяжесть предъявленного обвинения не может сама по себе служить оправданием длительного срока содержания под стражей. Длительность срока содержания под стражей, кроме того, не может оправдываться предвосхищением наказания в виде лишения свободы (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" § 102; Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 года по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 81,; а также Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 года по делу "Летеллье против Франции" (Letellier v. France), § 51). Это особенно относится к российской правовой системе, в которой квалификация фактов (и, соответственно, наказания, которое грозило заявителю) осуществляется прокуратурой, а суд не рассматривает вопрос о том, подтверждали ли полученные доказательства разумное подозрение, что заявитель совершил предполагаемое преступление (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" Khudoyorov, § 180). В настоящем деле, за исключением двух ссылок на тот факт, что заявитель может скрыться от правосудия или возобновить преступную деятельность, в двух решениях, касающихся содержания заявителя под стражей (см. §§ 13 и 14), национальные суды не упоминали каких-либо конкретных фактов, подкрепляющих принятые решения.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 26 июня 1991 года по делу "Летеллье против Франции" (Letellier v. France)"

122. Более того, российские суды отказывались принимать во внимание особенные обстоятельства, на которые ссылались заявитель и его адвокат в ходатайстве об освобождении из-под стражи. Из судебных решений, санкционировавших содержание заявителя под стражей до суда, следует, что серьезность предъявленных обвинений имела такой перевес, что никакие другие обстоятельства не могли бы обеспечить освобождение заявителя. Любая система принудительного помещения под стражу до суда сама по себе противоречит per se* (* Per se (лат.) - само по себе (прим. переводчика)) требованиям пункта 3 статьи 5 Конвенции, при этом на власти государства-ответчика возложена обязанность установить и продемонстрировать наличие конкретных обстоятельств, превышающих по своему значению правило уважения свободы личности. (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 года по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67 с последующими ссылками). В настоящем деле национальные власти не упомянули никаких конкретных фактов в поддержку своих решений.

123. Европейский Суд далее установил, что в течение всего рассматриваемого периода российские суды не рассматривали возможность обеспечить явку заявителя в суд какой-либо иной "мерой пресечения" - такой как залог - что предусмотрено российским законодательством для обеспечения надлежащего производства по делу. В данном контексте Европейский Суд хотел бы подчеркнуть, что, в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции, государственные органы обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения явки подсудимого в суд при вынесении решения о том, должен ли подсудимый быть освобожден или заключен под стражу. Действительно, данное положение не только провозглашает право на "судебное разбирательство в разумный срок или освобождение до суда", но и устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд" (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации", § 183, а также Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 года по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 47). По мнению Европейского Суда, суды должны были либо рассмотреть возможность применения иной меры пресечения, либо обосновать в своих решениях, почему применение альтернативных заключению под стражей мер пресечения не может обеспечить надлежащего производства по делу. Это тем более необъяснимо, учитывая тот факт, что с 1 июля 2002 года Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации прямо требовал от российских судов рассмотрения вопроса о возможности применения менее суровой "меры пресечения", нежели заключение под стражу (см. § 61).

124. Наконец Европейский Суд полагает, что доводы властей Российской Федерации о том, что содержание заявителя под стражей было необходимым "для обеспечения безопасности потерпевшего", учитывая характер преступления, в котором заявитель обвинялся, являются безосновательными и не поддержаны никакими другими доказательствами.

125. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что не ссылаясь ни на какие конкретные факты и не рассматривая альтернативы применения менее суровых "мер пресечения", а ссылаясь исключительно на серьезность предъявленных обвинений, российские суды продлевали срок содержания под стражей на основаниях, которые хотя и являются "относимыми", но не могут быть признаны "достаточными" для того, чтобы оправдать его длительность.

126. Таким образом, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

127. Заявитель утверждал, что производство по его уголовному делу было чрезмерно длительным, что противоречило требованиям статьи 6 Конвенции, соответствующие положения которой гласят следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела в разумный срок... судом..."

128. Власти Российской Федерации опровергали утверждения заявителя. Они утверждали, что после вынесения оправдательного приговора заявитель не может более претендовать на статус жертвы предполагаемого нарушения. Далее они указывали на то, что длительность уголовного производства в отношении заявителя соответствовала требованию разумности, установленному статьей 6 Конвенции. Российские суды проводили слушания без необоснованных задержек. Более того, заявитель сам способствовал затягиванию производства. Много раз слушания переносились из-за неявки в суд адвоката заявителя.

129. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что значительные задержки в производстве по делу происходили по вине российских властей. Суд не мог вынести приговор в соответствии с законом, и приговор дважды отменялся в кассационном порядке. Более того, прокурор не обеспечивал явку в суд свидетелей, что также способствовало затягиванию производства по делу. Наконец, по мнению заявителя, суд не назначал слушания регулярно, и лишь после того, как его жалоба была коммуницирована Европейским Судом властям Российской Федерации, производство производилось без задержек.

A. Приемлемость

130. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации о том, что заявитель утратил статус жертвы, Европейский Суд напоминает, что заявитель, который жалуется на длительность уголовного производства, не лишается права претендовать на статус жертвы лишь потому, что производство закончилось оправдательным приговором, точно также как и оправдательный приговор, не будучи прямо связанным с длительностью производства, не может считаться возмещением предполагаемого вреда (см. Решение Европейского Суда от 1 октября 2002 года по делу "Валл против Польши" (Wall v. Poland), жалоба N 58369).

131. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что заявитель все еще может считаться "жертвой" нарушения статьи 6 Конвенции, коль скоро он утверждает, что производство по его уголовному делу было чрезмерно длительным. Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации.

132. . Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Таким образом, жалоба объявляется приемлемой.

B. Существо дела

1. Период, подлежащий рассмотрению

133. Европейский Суд установил, что заявитель был арестован 30 января 2002 года. Уголовное производство в отношении него было прекращено 7 февраля 2008 года, когда краевой суд в кассационном порядке оставил оправдательный приговор без изменения. Далее Европейский Суд отмечает, что период с 14 октября 2004 года, когда решение о признании заявителя виновным стало окончательным и производство по делу не проводилось, и до 21 марта 2006 года, когда обвинительный приговор был отменен в порядке надзора и дело было направлено на новое рассмотрение, не должен приниматься во внимание в этой связи (см., например Постановление Европейского Суда от 18 декабря 2008 года по делу "Бровченко против Российской Федерации" (Brovchenko v. Russia), жалоба N 1603/02, § 97). Соответственно, уголовное производство в отношении заявителя длилось примерно четыре года и семь месяцев. Этот период содержал стадию расследования и судебного производства, при котором суд трижды рассматривал дело в двух инстанциях, обвинительный приговор отменялся в порядке надзора, и дело направлялось на новое рассмотрение.

2. Разумность длительности производства

134. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности производства должна оцениваться в свете фактических обстоятельств дела исходя из критериев, разработанных практикой Европейского Суда, таких как сложность дела, поведение заявителя и действия властей (см. среди многих других упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Нахматович против Российской Федерации", § 95).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Нахматович против Российской Федерации" следует читать "Нахманович против Российской Федерации"

135. Европейский Суд признает, что дело было достаточно сложным. Оно касалось действий сексуального характера в отношении ребенка, не способного к обучению, и требовало всесторонних судебных исследований и экспертиз. Однако, по мнению Европейского Суда, сложность дела сама по себе не может оправдать длительность производства по настоящему делу.

136. Европейский Суд полагает, что заявитель не был виновником значительных задержек в производстве по делу. Тот факт, что рассмотрение дела переносилось в июне и июле 2007 года из-за болезни и отпуска его адвоката, повлиял на длительность производства незначительно.

137. Что касается действий властей, Европейский Суд считает, что органы прокуратуры достаточно быстро завершили расследование и передали дело в суд. Суд назначал и проводил слушания через равные промежутки времени без необоснованных задержек и не может обвиняться в бездействии. Однако большинство слушаний переносилось из-за неявки в суд свидетелей. Во время второго судебного производства, которое длилось примерно полтора года, суду пришлось переносить восемь из девятнадцати назначенных слушаний. Во время третьего производства, которое длилось примерно один год и восемь месяцев, тринадцать из двадцати семи слушаний переносилось по тем же причинам. Европейский Суд не находит никаких указаний в настоящем деле, что суд воспользовался какими-либо мерами, предусмотренными российскими законодательством, дабы повлиять на поведение свидетелей и обеспечить их явку в суд, для того чтобы дело было рассмотрено в разумный срок (см. Постановление Европейского Суда от 27 сентября 2007 года по делу "Заментова против Российской Федерации" (Zementova v. Russia), жалоба N 942/02, § 70; Постановление Европейского Суда от 8 марта 2007 года по делу "Сидоренко против Российской Федерации" (Sidorenko v. Russia), жалоба N 4459/03, § 34; а также Постановление Европейского Суда от 22 сентября 2005 года по делу "Соколов против Российской Федерации" (Sokolov v. Russia), жалоба N 3734/02, § 40). Европейский Суд, таким образом, приходит к выводу, что задержки из-за неявок свидетелей в суд и неспособности суда ее обеспечить происходили по вине российских властей.

138. Европейский Суд далее установил, что вышестоящие суды дважды отменяли приговор заявителя. В результате заявитель представал перед судом трижды. Хотя Европейский Суд не склонен анализировать правовую природу решений российских судов, он полагает, что поскольку решение о возвращении дела на новое рассмотрение часто связано с ошибками, допущенными нижестоящими судами, такие решения, повторяющиеся на протяжении в рамках одного производства, могут указывать на серьезные недостатки в судебной системе. (см., mutatis mutandis, среди прочих решений, Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2003 года по делу "Верчижевска против Польши" (Wierciszewska v. Poland), жалоба N 41431/98, § 46). Тот факт, что российские суды рассматривали дело несколько раз, не освобождает их от обязанности соблюдать требования разумного срока пункта 1 статьи 6 Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда от 5 февраля 2004 года по делу "Литоселитис против Греции" (Litoselitis v. Greece), жалоба N 62771/00, § 32).

139. Наконец, Европейский Суд отмечает, что тот факт, что заявитель содержался под стражей в период первого и второго производств, требовал от судов особенного усердия при рассмотрении дела для обеспечения скорейшего отправления правосудия (см., среди прочих решений, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Коршунов против Российской Федерации", § 71).

140. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что длительность производства по уголовному делу заявителя не отвечала требованию "разумного срока". Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

V. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

141. Наконец, заявитель, ссылаясь на статью 6 Конвенции, жаловался на то, что уголовное производство в отношении него, а также расследование его жалобы на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции были несправедливыми.

142. Однако, рассмотрев все материалы, имеющиеся в его распоряжении, в той мере, в какой эти жалобы попадают под его компетенцию ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - по причинам существа; ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения. По общему правилу Европейский Суд принимает к рассмотрению жалобы относительно предполагаемых нарушений лишь тех прав человека, которые закреплены в Конвенции (прим. переводчика).), Европейский Суд приходит к выводу, что нет никаких указаний на нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и протоколами к ней. Таким образом, эта часть жалобы заявителя должна быть отклонена как необоснованная, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI Применение статьи 41 Конвенции

143. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

144. Заявитель требовал 27 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

145. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю не должна присуждаться никакая компенсация, поскольку у него до сих пор имеется возможность подать иск о компенсации морального вреда в связи с его правом на реабилитацию, предусмотренным российским законодательством. Они далее отмечали, что телесные повреждения, причиненные заявителю, явились результатом его собственных противоправных действий и не должны быть поводом к требованию компенсации. В любом случае они сочли требования заявителя чрезмерными.

146. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле им выявлен целый ряд серьезных нарушений. Заявитель подвергся жестокому обращению в отделении милиции. Расследование по его заявлению о жестоком обращении было неэффективным. Его содержание под стражей до суда в период с 29 октября по 31 декабря 2003 года было незаконным. Он оставался под стражей до суда более четырнадцати месяцев, его содержание под стражей не было достаточно обосновано. Уголовное производство в отношении него было чрезмерно длительным. В таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что страдания, причиненные заявителю, и его душевные переживания не могут быть компенсированы простым признанием факта нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил заявителю полную сумму его требований, то есть 27 000 евро, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

147. Заявитель требовал 20 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных им в российских судах, 55 000 в качестве компенсации расходов, понесенных им при рассмотрении жалобы в Европейском Суде, а также 8 400 рублей, заплаченные им за услуги переводчика.

148. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не доказал, что расходы, понесенными им, были необходимыми и обоснованно понесенными и что требования заявителя должны быть полностью отклонены.

149. Согласно практике Европейского Суда, заявитель вправе требовать компенсации понесенных им судебных расходов и издержек только в случае, если было доказано, что эти расходы были действительно необходимы и были разумными. В настоящем деле, учитывая документы, находящиеся в его распоряжении, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 1100 евро в качестве компенсации расходов, понесенных им при рассмотрении жалобы в Европейском Суде.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

150. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу в части, касающейся жестокого обращения в отделении милиции, неэффективности последовавшего после этого расследования, незаконности и чрезмерной длительности содержания под стражей до суда, а также чрезмерной длительности уголовного производства приемлемой, остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материальной части;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальной части;

4) постановил, что нет необходимости рассматривать жалобу в части нарушения статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 29 октября по 31 декабря 2003 года;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью уголовного производства в отношении заявителя;

8) постановил,

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления в силу настоящего Постановления, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 27 000 (двадцать семь тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(ii) 1 100 (одну тысячу сто) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил все остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 июня 2010 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда