Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 апреля 2009 г. Дело "Губкин (Gubkin) против Российской Федерации" (жалоба N 36941/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Губкин (Gubkin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 36941/02)

Постановление Суда

Страсбург, 23 апреля 2009 г.

По делу "Губкин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 апреля 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 36941/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Александровичем Губкиным (далее - заявитель) 18 сентября 2002 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена бесплатная правовая помощь, были представлены Л. Русаковой - юристом, работающим в г. Ростове-на-Дону. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. 13 сентября 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали относительно рассмотрения жалобы одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель, 1975 года рождения, в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы.

A. Задержание заявителя по подозрению в обороте наркотиков и его заключение под стражу

6. 10 июня 1998 г. заявитель был задержан по подозрению в обороте наркотиков.

7. 11 июня 1998 г. заявителю было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, в частности, в незаконном приобретении и хранении 0,26 грамма опия. В тот же день прокурор Ворошиловского района г. Ростова-на-Дону принял решение об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу. Прокурор ссылался на наличие у заявителя судимости, а также на риск того, что он продолжит заниматься преступной деятельностью.

B. Обвинения в похищении человека, незаконном проникновении в жилище и вымогательстве, последующее заключение под стражу и обвинительный приговор

8. 6 августа 1998 г. заявителю были также предъявлены обвинения в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 126, частью первой статьи 139 и частью 3 статьи 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно в похищении человека, незаконном проникновении в жилище и вымогательстве. Производство по названным обвинениям было объединено с уголовным делом по обвинению в участии в обороте наркотиков.

9. 10 августа, 9 сентября и 5 ноября 1998 г. содержание заявителя под стражей продлялось соответственно до 10 сентября, 10 ноября и 10 декабря 1998 г., согласно статье 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Во внимание были приняты тяжесть предъявленных заявителю обвинений, а также сведения о его личности, в том числе наличие у него судимости.

10. 1 декабря 1998 г. было прекращено уголовное преследование заявителя по обвинению в похищении человека, незаконному проникновению в жилище и вымогательстве в связи с отсутствием доказательств.

C. Признание виновным в обороте наркотиков

11. 10 декабря 1998 г. надзирающим прокурором было утверждено обвинительное заключение, и материалы уголовного дела в отношении заявителя были направлены для рассмотрения в Ворошиловский районный суд г. Ростова-на-Дону.

12. 10 января 1999 г. Ворошиловский районный суд г. Ростова-на-Дону признал заявителя виновным в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, и приговорил его к одному году лишения свободы. Неустановленного числа обвинительный приговор вступил в законную силу. В материалах делах не содержится сведений о том, отбыл ли заявитель свое наказание.

D. Возобновление уголовного преследования по подозрению в похищении человека, незаконном проникновении в жилище и вымогательстве, последующее содержание под стражей и обвинительный приговор

13. 22 марта 1999 г. прокурор Ростовской области отменил постановление от 1 декабря 1998 г., и 24 марта 1999 г. заявителю были вновь предъявлены обвинения в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 126, частью первой статьи 139 и частью третьей статьи 163 Уголовного кодекса Российской Федерации. Прокурор, приняв во внимание наличие у заявителя судимости и тяжесть предъявленных ему обвинений, избрал в отношении него меру пресечения в виде заключения под стражу.

14. 12 апреля, 18 июня, 21 сентября и 3 декабря 1999 г. срок содержания заявителя под стражей продлевался соответственно до 18 июня, 24 сентября, 18 декабря 1999 г. и 24 марта 2000 г. Каждый раз во внимание принимались наличие у заявителя судимости, тяжесть предъявленных ему обвинений и его активная роль в банде.

15. 20 марта 2000 г. материалы уголовного дела в отношении заявителя были направлены для рассмотрения в Ростовский областной суд.

16. 29 марта 2000 г. Ростовский областной суд назначил дату рассмотрения дела и принял решение о том, что мера пресечения "должна оставаться без изменения" в соответствии со статьями 222, 223 и 230 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.

17. 13 июня 2000 г. Ростовский областной суд признал заявителя виновным и приговорил его к десяти с половиной годам лишения свободы, учитывая то, что он полностью отбыл наказание, предусмотренное приговором от 10 января 1999 г. Тем не менее 2 ноября 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев дело в качестве суда кассационной инстанции, отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение. Верховный Суд Российской Федерации отметил, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, "должна оставаться без изменения".

18. 1 декабря 2000 г. Ростовский областной суд назначил дату начала разбирательства и указал, что мера пресечения "должна оставаться без изменения".

19. 14 мая 2001 г. Ростовский областной суда признал заявителя виновным и приговорил его к 13 годам лишения свободы, однако 16 января 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил обвинительный приговор, рассмотрев дело в качестве суда кассационной инстанции, и направил дело на новое рассмотрение. Верховный Суд Российской Федерации указал, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, "должна оставаться без изменения".

20. 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд назначил новое рассмотрение дела на 27 февраля 2002 г. и постановил, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, "должна оставаться без изменения".

21. 1 июля 2002 г. Ростовский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 октября 2002 г. Он установил следующее:

"Подсудимые [заявитель и четверо других лиц] обвиняются в похищении человека, незаконном лишении свободы, краже, а также в совершении иных преступлений.

Они содержатся под стражей... [заявитель] - с 10 июня 1998 г...

Прокурор ходатайствовал о продлении срока содержания заявителя под стражей на три месяца.

Рассмотрев ходатайство прокурора, заслушав стороны, суд полагает необходимым продлить срок содержания обвиняемых под стражей на три месяца, то есть по 1 октября 2002 г. включительно, поскольку им предъявлено обвинение в совершении тяжких и особо тяжких преступлений.

В соответствии со статьями 255, 256 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации срок содержания обвиняемых под стражей продлен на три месяца, то есть с 1 июля 2002 г. по 1 октября 2002 г.".

22. 6 ноября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил без изменения решение о продлении срока содержания под стражей, установив, что оно является достаточно обоснованным.

23. 1 октября и 31 декабря 2002 г., 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. Ростовский областной суд продлял срок содержания заявителя под стражей до 1 января, 31 марта, 30 июня, 26 сентября, 25 декабря 2003 г. и 15 марта 2004 г. соответственно. Формулировки, использованные в названных решениях, были идентичны формулировкам решения от 1 июля 2002 г.

24. Заявитель обжаловал каждое из названных решений о продлении срока содержания под стражей в Верховный Суд Российской Федерации, утверждая, что названные решения не были достаточно обоснованны и что суд не принял во внимание его личную ситуацию. 12 февраля, 14 мая, 16 июля, 16 октября и 24 декабря 2003 г. и 31 марта 2004 г. соответственно Верховный Суд Российской Федерации оставил названные решения без изменения.

25. В то же время 19 февраля 2004 г. Ростовский областной суд в составе председательствующего судьи Ж. и народных заседателей С. и М. продлил срок содержания заявителя под стражей до 19 мая 2004 г. Суд использовал те же стереотипные формулировки и ссылался на тяжесть предъявленных заявителю обвинений. Заявитель вновь обжаловал решение о продлении в Верховный Суд Российской Федерации.

26. 10 марта 2005 г., то есть после вынесения Ростовским областным судом обвинительного приговора (см. ниже § 31 настоящего Постановления), Верховный Суд Российской Федерации прекратил производство по кассационной жалобе заявителя, поскольку он был признан тем временем виновным Ростовским областным судом.

27. Помимо обжалования решений о продлении срока содержания под стражей заявитель в течение 2003-2004 годов. неоднократно обращался с ходатайствами об изменении меры пресечения на подписку о невыезде. Его доводами являлись в том числе доводы о достаточно продолжительном периоде, который он провел под стражей, о его семейных связях (у него было двое малолетних детей и мать-инвалид), а также о плохом состоянии здоровья.

28. 17 февраля, 21 июня, 25 декабря 2003 г. и 2 февраля и 5 февраля 2004 г. Ростовский областной суд оставил без удовлетворения ходатайства заявителя. Мотивацией суда являлась тяжесть предъявленных заявителю обвинений. Заявитель обжаловал все названные решения в Верховный Суд Российской Федерации.

29. В решении от 10 марта 2005 г., принятом после осуждения заявителя Ростовским областным судом (см. ниже § 31 настоящего Постановления), Верховный Суд Российской Федерации отклонил все доводы по следующим основаниям:

"Подсудимым [заявителю и четырем другим лицам] предъявлены обвинения в совершении различных преступлений, в том числе особо тяжких.

В ходе производства по делу судом были отклонены данные ходатайства.

В своих кассационных жалобах обвиняемые и их представители просят об отмене названных решений.

Изучив материалы дела, а также доводы, изложенные в кассационных жалобах, суд приходит к выводу о том, что производство по кассационным жалобам подлежит прекращению, поскольку в настоящее время рассмотрение дела завершено вынесением обвинительного приговора..."

30. Что касается производства по делу в период с 27 февраля 2002 г. по 25 февраля 2004 г., рассмотрение дела откладывалось 42 раза. В частности, пять слушаний были перенесены по ходатайству заявителя и его сообвиняемых, которые хотели изучить материалы дела и протоколы судебных заседаний, 14 заседаний были перенесены по ходатайству заявителя и его сообвиняемых в связи со сменой их представителей и необходимостью изучения материалов дела новыми представителями, 15 слушаний были отложены в связи с болезнью представителей и их неявкой в судебное заседание, и восемь слушаний - в связи с болезнью сообвиняемых или их жалобами на плохое самочувствие.

31. 17 мая 2004 г. Ростовский областной суд в составе председательствующего судьи Ж. и народных заседателей С. и М. признал заявителя виновным в мошенничестве, похищении человека, вымогательстве, краже, лишении свободы, незаконном проникновении в жилище и краже служебных документов и приговорил его к 11 годам и пяти месяцам лишения свободы.

32. 10 марта 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации в составе трех судей оставил приговор без изменения, однако снизил срок лишения свободы до 11 лет. Один из судей Верховного Суда Российской Федерации ранее рассматривал дело заявителя в кассационном порядке 2 ноября 2000 г. (см. выше § 17 настоящего Постановления), а также 16 октября 2003 г. - кассационную жалобу на решение от 26 июня 2003 г. о продлении срока содержания заявителя под стражей до 26 сентября 2003 г. (см. выше §§ 23-24 настоящего Постановления). Другой судья ранее рассматривал дело заявителя в кассационном порядке 16 января 2002 г. (см. выше § 19 настоящего Постановления).

E. Условия содержания заявителя под стражей

33. Как указано выше, заявитель был задержан 10 июня 1998 г. С 15 июня 1998 г. по 25 апреля 2005 г. заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону Управления исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации. В течение названного периода заявитель содержался в 23 различных камерах.

1. Версия властей Российской Федерации

34. Как следует из замечаний властей Российской Федерации от 12 декабря 2007 г., камеры, в которых содержался заявитель, были площадью от 6,6 кв. м (штрафной изолятор) до 61,2 кв. м, в среднем на одного человека приходилось от трех до четырех квадратных метров. Установленная вместимость камер превышена не была.

35. Окна в камерах, размером 1-1,2 м на 1,1-1,3 м, были покрыты металлическими экранами, выкрашенными белой краской, которая была снята в декабре 2002 года. Камеры освещались лампами накаливания 60-75 Вт.

36. Во всех камерах была установлена вытяжная вентиляция. Летом стекла из окон вытаскивались для того, чтобы обеспечить лучший доступ свежего воздуха. Камеры были оснащены системами отопления, обеспечивающими поддержание соответствующей температуры, а также соблюдение санитарных норм. Средняя температура летом поддерживалась на уровне 22°С, а в зимнее время - 18°С.

37. В камерах были установлены раковины, водопроводные краны с горячей и холодной водой и унитазы, которые подняты на высоту 35 см над полом и отгорожены от основного пространства двухметровой кирпичной перегородкой. Месторасположение унитазов обеспечивало лицам, содержащимся в камерах, уединенность при пользовании ими.

38. Камеры были оборудованы переносными баками для воды. Качество питьевой воды регулярно проверялось медицинским персоналом учреждения. Кроме того, заключенным разрешалось пользоваться электрическими чайниками.

39. В каждой из камер у заявителя было индивидуальное спальное место, ему предоставлялись спальные принадлежности (матрас, одеяло, подушка, две простыни и наволочка).

40. В камерах были установлены шкафы для хранения еды, столы и скамейки.

41. Один раз в неделю заявитель был вправе принимать 15-минутный душ. После принятия водных процедур ему выдавалось чистое постельное белье. В соответствии с установленным порядком три раза в день ему предоставлялось питание. Качество продуктов питания регулярно проверялось медицинским персоналом учреждения. В те дни, когда заявитель вывозился в суд, горячая пища доставлялась в здание суда.

42. Заявителю предоставлялись ежедневные часовые прогулки вне камеры. Прогулочные дворы были оборудованы скамейками и навесами.

43. Власти Российской Федерации утверждали, что в следственном изоляторе проводились регулярные, а также дополнительные внеплановые дезинфекции и дезинсекции.

44. При поступлении в следственный изолятор заявитель был обследован терапевтом, психиатром и хирургом, которые установили, что его состояние здоровья удовлетворительное. В период содержания под стражей заявитель несколько раз обращался за медицинской помощью, жалуясь на головные боли и общую слабость. В результате медицинских осмотров заявителю всегда оказывалось надлежащее лечение. В январе 2001 года заявитель жаловался на боль в ухе и у него был обнаружен левосторонний экссудативный плеврит. С 23 января по 22 февраля 2001 г. заявитель получал лечение в медицинской части следственного изолятора.

45. В подтверждение своих доводов власти Российской Федерации представили несколько справок, выданных начальником следственного изолятора ИЗ-61/1 22 и 26 октября 2007 г., 26 и 27 мая 2008 г., незаверенную таблицу без указания даты о количестве лиц, содержащихся в различных камерах одновременно с заявителем в марте 2002 года - апреле 2005 года, результаты лабораторных исследований микроклимата в камерах (освещения, температуры, относительной влажности воздуха и циркуляции воздуха), результаты бактериологических тестов по результатам проверок воды и санитарных условий в следственном изоляторе, проведенных в 2001-2005 годах, показания сотрудников следственного изолятора (недатированные) и лиц, содержащихся в следственном изоляторе ИЗ-61/1 в настоящее время, копию учетной карточки заявителя в следственном изоляторе, из которой следовало, что ему были выданы простыни, столовые приборы и одежда, а также ряд справок относительно рациона питания в течение рассматриваемого периода.

2. Версия заявителя

46. Заявителем не оспаривались утверждения властей Российской Федерации относительно площади камер. Тем не менее он утверждал, что количество заключенных значительно превышало установленную вместимость камер и заключенные были вынуждены спать по очереди.

47. Окна в камерах были или плотно зарешеченными (камеры N N 42-44, 48, 50, 76 и 52), или покрыты металлическими экранами (камеры N N 39 и 124), или абсолютно отсутствовали (камеры N N 8, 76 и 74). Металлические экраны были установлены в 2003 году.

48. Двух- или трехъярусные койки оставляли заключенным весьма ограниченное пространство и ограниченный доступ к дневному свету. Искусственное освещение в камерах присутствовало круглосуточно и мешало сну заявителя.

49. Унитаз в углу камеры, в котором не работала система спуска воды, был приподнят над полом и отделен перегородкой высотой 1,1 м от раковины, но не от жилого пространства. Последние две названные нормы были предусмотрены Инструкцией по планированию и постройке следственных изоляторов МВД СССР, утвержденной 25 января 1971 г.

50. Заявителю не выдавались туалетные принадлежности.

51. В те дни, когда заявитель вывозился в суд, питание ему не предоставлялось, поскольку из камеры его выводили до завтрака, а приводили обратно после ужина. В здании суда заявителю не предоставлялось никакое питание (ни горячая пища, ни сухой паек). В такие дни заявитель также был лишен прогулок вне камеры и водных процедур.

52. Прогулочный двор был очень маленьким и неприспособленным для выполнения физических упражнений. Стены двора были покрыты "шубой", видом абразивного цементного покрытия, предназначенного для того, чтобы заключенные не прислонялись к стенам.

53. Камеры кишели тараканами и клопами. Иногда заключенных помещали в "слепую" камеру N 106 (без окон, унитаза и раковины), за исключением двоих или троих, которые оставались и обрабатывали камеру против клопов паяльной лампой или факелом из газеты, а также против тараканов при помощи отравы для тараканов, которая направлялась заключенным их родственниками.

54. В подтверждение своих доводов заявитель представил письменные показания трех своих бывших сокамерников: А.Р., Ю.Т. и Ю.Р. Они утверждали, в частности, что в 2001-2004 годах камера N 41, площадью примерно 30 кв. м, вмещала единовременно от 45 до 50 человек (по утверждению А.Р.) и что в 2002-2004 годах камера N 46 площадью примерно 40 кв. м вмещала более 30 человек (по утверждению Ю.Т.) или даже 85 (по утверждению Ю.Р.). Кроме того, по их утверждению, они и другие заключенные спали по очереди.

55. Власти Российской Федерации не оспаривали того, что бывшие сокамерники заявителя содержались в том же следственном изоляторе, что и заявитель.

II. Применимое национальное законодательство

56. До 1 июля 2002 г. уголовное судопроизводство регламентировалось Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (утвержден Верховным Советом РСФСР 27 октября 1960 г., далее - УПК РСФСР). С 1 июля 2002 г. УПК РСФСР признан утратившим силу в связи с введением в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ, далее - УПК РФ).

A. Меры пресечения

57. Меры пресечения включали в себя подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 89 УПК РСФСР, статья 98 УПК РФ).

B. Органы власти, санкционирующие заключение под стражу

58. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. устанавливает, что заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только на основании судебного решения (статья 22).

Согласно УПК РСФСР, решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу могло быть принято прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96).

УПК РФ требует наличия решения районного или городского суда, вынесенного по мотивированному ходатайству прокурора, подкрепленному надлежащими доказательствами (части первая, третья-шестая статьи 108).

C. Основания для заключения под стражу

59. При принятии решения о необходимости применения меры пресечения в виде заключения под стражу компетентное должностное лицо должно было рассмотреть вопрос о существовании "достаточных оснований полагать", что обвиняемый или скроется от органов дознания, следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью (статья 89 УПК РСФСР). Необходимо было также учитывать тяжесть предъявленного обвинения, личность подозреваемого или обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 91 УПК РСФСР, статья 99 УПК РФ).

60. До 14 марта 2001 г. заключение под стражу применялось в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое законом предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или "в исключительных случаях" (статья 96). 14 марта 2001 г. в УПК РСФСР были внесены изменения, предусматривающие возможность применения меры пресечения в виде заключения под стражу к лицу, если оно подозревалось или обвинялось в совершении преступления, за которое предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не менее двух лет, если он нарушил ранее избранную ему меру пресечения либо не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации или его личность не установлена. Изменения от 14 марта 2001 г. также признавали утратившими действие положения, которые предусматривали возможность применения меры пресечения в виде заключения под стражу к лицу только на основании общественной опасности преступления, в совершении которого оно подозревается или обвиняется. УПК РФ воспроизвел соответствующие положения УПК РСФСР с учетом внесенных в них изменений (часть первая статьи 98 и часть первая статьи 108) и дополнительно предусмотрел, что к лицу может быть применена мера пресечения в виде заключения под стражу только в случае невозможности избрания в отношении него менее строгой меры пресечения.

D. Сроки содержания под стражей

1. Два вида пребывания под стражей

61. Уголовно-процессуальные кодексы проводят различие между двумя видами пребывания под стражей: первый - "в период предварительного расследования", то есть в период расследования дела компетентными органами, например органами внутренних дел или прокуратуры, второй - "в период рассмотрения дела судом", на стадии судебного разбирательства. Несмотря на то что на практике различий между ними нет (обвиняемый содержится в том же следственном изоляторе), исчисление сроков имеет отличия.

2. Пребывание под стражей "в период предварительного расследования"

62. После задержания лицо заключается под стражу "в период предварительного расследования". Максимально допустимый срок содержания лица под стражей "в период предварительного расследования" составляет два месяца, однако "в исключительных случаях" он может быть продлен до 18 месяцев. В соответствии с УПК РСФСР, продление срока содержания под стражей осуществлялось вышестоящим прокурором, но в настоящее время продление срока содержания под стражей осуществляется на основании решения суда вышестоящего уровня (согласно УПК РФ). Продление срока содержания под стражей "в период предварительного следствия" свыше 18 месяцев недопустимо (статья 97 УПК РСФСР, часть четвертая статьи 109 УПК РФ).

63. Период содержания под стражей "в период предварительного расследования" исчисляется до даты направления прокурором материалов дела в суд для рассмотрения (статья 97 УПК РСФСР, часть девятая статьи 109 УПК РФ).

64. Доступ к материалам дела предоставляется не позднее одного месяца до истечения установленного срока содержания под стражей (статья 97 УПК РСФСР, часть пятая статьи 109 УПК РФ). Если обвиняемому необходимо дополнительное время для ознакомления с материалами дела, суд по ходатайству прокурора может продлить срок содержания под стражей на указанный период, поскольку материалы дела должны быть изучены полностью и дело направлено в суд для рассмотрения (статья 97 УПК РСФСР, пункт 1 части восьмой статьи 109 УПК РФ). В соответствии с УПК РСФСР, такое продление не могло осуществляться на срок, превышающий шесть месяцев.

65. Согласно УПК РСФСР, суд был вправе вернуть дело для производства "дополнительного расследования", если им были выявлены процессуальные нарушения, устранение которых в ходе судебного производства по делу было невозможно. В таких случаях содержание обвиняемого под стражей опять классифицировалось как "в период предварительного следствия" и соответствующие ограничения по срокам продолжали применяться. Если, тем не менее, дело было направлено для производства дополнительного расследования, однако следователями были уже исчерпаны все допустимые сроки содержания лица под стражей "в период предварительного расследования", надзирающий прокурор был вправе продлить срок содержания под стражей на один месяц, течение которого начиналось в день получения им материалов дела. Последующее продление могло осуществляться, если срок содержания под стражей "в период предварительного расследования" не превышал 18 месяцев (статья 97).

3. Сроки содержания под стражей "в период рассмотрения дела судом" "на стадии судебного разбирательства"

66. Начиная с даты направления прокурором материалов дела в суд для рассмотрения содержание обвиняемого под стражей классифицируется как "на стадии судебного разбирательства".

67. До 14 марта 2001 г. УПК РСФСР не устанавливал предельного срока содержания лица под стражей "на стадии судебного разбирательства". 14 марта 2001 г. вступила в силу новая статья - 239.1, которая предусматривала, что срок содержания под стражей "на стадии судебного разбирательства" не должен по общему правилу превышать шести месяцев, начиная с даты получения судом материалов дела. Тем не менее при наличии доказательств, свидетельствующих о том, что освобождение обвиняемого может воспрепятствовать тщательному, полному и объективному рассмотрению дела, суд мог (по собственной инициативе или по ходатайству прокурора) продлить срок содержания под стражей не более чем на три месяца. Данные положения неприменимы к лицам, обвиняемым в совершении особо тяжких преступлений.

68. УПК РФ предусматривает, что срок содержания под стражей "на стадии судебного разбирательства" исчисляется начиная со дня получения судом материалов дела и заканчивая датой постановления приговора. Срок содержания лица под стражей "на стадии судебного разбирательства", как правило, не может превышать шести месяцев, однако, если рассматривается дело о совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, суд может продлить данный срок один или несколько раз, каждый раз не более, чем на три месяца (части вторая и третья статьи 255 УПК РФ).

E. Порядок обжалования законности содержания под стражей

1. Содержание под стражей "в период предварительного следствия"

69. В соответствии с УПК РСФСР, обвиняемый, его адвокат или представитель были вправе обжаловать постановление прокурора о применении к лицу меры пресечения в виде заключения под стражу, а также о продлении срока содержания под стражей в суд. Судья должен был проверить законность и обоснованность заключения лица под стражу или продления срока содержания лица под стражей не позднее трех дней после получения соответствующих документов. Проверка судом законности решений осуществлялась в закрытом судебном заседании в присутствии прокурора и адвоката или представителя обвиняемого. Обвиняемый подлежал вызову в судебное заседание; рассмотрение вопроса в его отсутствие было допустимо только в исключительных случаях, если он по собственной инициативе отказывается от участия в заседании. Судья вправе принять решение об оставлении жалобы без удовлетворения или об отмене меры пресечения в виде заключения под стражу и об освобождении лица из-под стражи (статья 220.2).

Решение судьи могло быть обжаловано в вышестоящий суд. Жалоба подлежала рассмотрению в тот же срок, что и кассационная жалоба на решение суда по существу (см. ниже § 76 настоящего Постановления) (статья 331 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)).

70. Согласно УПК РФ, жалоба на судебное решение о заключении лица под стражу или о продлении срока содержания лица под стражей может быть подана в вышестоящий суд в течение трех дней. Суд кассационной инстанции должен принять решение по жалобе не позднее трех дней со дня ее получения (часть 10 статьи 108).

2. На стадии судебного разбирательства

71. После получении материалов дела судья должен решить вопрос, в частности, о том, должен ли обвиняемый содержаться под стражей или быть освобожден из-под стражи на период судебного разбирательства (часть пятая статьи 222 и статья 230 УПК РСФСР, часть третья статьи 228 и пункт 6 части второй статьи 231 УПК РФ), и принять решение в случае подачи обвиняемым ходатайства об освобождении (статья 223 УПК РСФСР). Если ходатайство отклонялось, новое ходатайство могло быть направлено после начала судебного разбирательства (статья 223 УПК РСФСР).

72. На любом этапе производства по уголовному делу в суде суд может назначить, изменить или отменить любую меру пресечения, в том числе в виде заключения под стражу (статья 260 УПК РСФСР, часть первая статьи 255 УПК РФ). Любое из данных решений принимается в совещательной комнате и должно быть подписано всем составом суда (статья 261 УПК РСФСР, статьи 256 УПК РФ).

73. Данное решение может быть обжаловано в суд вышестоящей инстанции. Жалоба должна быть подана не позднее десяти дней и рассмотрена в срок, установленный для производства по кассационной жалобе на приговор (статья 331 УПК РСФСР, часть четвертая статьи 255 УПК РФ - см. ниже § 76 настоящего Постановления).

F. Срок производства по делу в суде

74. В соответствии с УПК РСФСР, не позднее 14 дней со дня поступления дела (если обвиняемый содержится под стражей) судья должен был принять одно из следующих решений: 1) о назначении судебного заседания; 2) о возвращении дела для производства дополнительного расследования; 3) о приостановлении производства по делу или прекращении дела; или 4) о направлении дела по подсудности (статья 221). УПК РФ уполномочивает судью в течение того же срока принять одно из следующих решений: 1) о направлении уголовного дела по подсудности; 2) о назначении предварительного слушания; 3) о назначении судебного заседания (статья 227). В последнем случае рассмотрение уголовного дела в судебном заседании должно быть начато не позднее 14 дней со дня принятия судьей решения о назначении судебного заседания (статья 239 УПК РСФСР, часть первая статьи 233 УПК РФ). Ограничений относительно назначения даты предварительного слушания не имеется.

75. Общая продолжительность рассмотрения дела в суде первой инстанции не установлена.

76. В соответствии с УПК РСФСР, суд кассационной инстанции должен был рассмотреть жалобу на приговор, постановленный судом первой инстанции, в течение 10 дней со дня ее подачи. В исключительных случаях, или при рассмотрении сложных дел, или при производстве по делу в Верховном Суде Российской Федерации данный период мог быть продлен до двух месяцев (статья 333). Дальнейшее продление данного срока не было предусмотрено. Согласно УПК РФ, суд кассационной инстанции должен начать рассмотрение жалобы не позднее одного месяца со дня ее подачи (статья 374).

G. Состав суда

77. УПК РСФСР предусматривал, что уголовные дела в суде первой инстанции рассматриваются, за некоторыми исключениями, единолично профессиональным судьей или судом в составе судьи и двух народных заседателей. Народные заседатели при осуществлении правосудия пользуются всеми правами судьи (статья 15).

78. УПК РФ не предусматривает участия непрофессиональных судей при отправлении правосудия по уголовным делам. Согласно УПК РФ, уголовные дела о тяжких преступлениях подлежат рассмотрению судьей единолично или коллегией из трех судей при наличии ходатайства обвиняемого, заявленного до назначения судебного заседания (пункт 3 части второй статьи 30).

УПК РФ также устанавливает, что уголовное дело рассматривается одним и тем же составом суда (часть первая статьи 242).

79. Федеральный закон о введении в действие УПК РФ (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 177-ФЗ) предусматривает следующее. Согласно статье 2.1, с 1 января 2004 г. признавался утратившим силу Федеральный закон от 2 января 2000 г. N 37-ФЗ "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации".

Из статьи 7 следовало, что пункт 3 части второй статьи 30 УПК РФ в части, касающейся рассмотрения коллегией из трех судей федерального суда общей юрисдикции уголовных дел о тяжких и особо тяжких преступлениях, вводится в действие с 1 января 2004 г. До указанной даты уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях рассматривались судьей федерального суда общей юрисдикции единолично, а при наличии ходатайства обвиняемого, заявленного до назначения судебного заседания, - коллегией в составе судьи и двух народных заседателей.

H. Условия содержания под стражей

80. Статья 22 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации. Согласно статье 23 названного Федерального закона, подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, отвечающие требованиям гигиены и санитарии. Им предоставляется индивидуальное спальное место и бесплатно выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые приборы, туалетные принадлежности. Норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере 4 кв. м.

III. Применимые международные документы

Условия содержания под стражей

81. Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) посетил Российскую Федерацию в период со 2 по 17 декабря 2001 г. Раздел доклада ЕКПП Правительству Российской Федерации (CPT/Inf (2003) 30), касающийся условий содержания под стражей в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах, а также процедуры рассмотрения жалоб, предусматривает следующее:

"b. изоляторы временного содержания подозреваемых в совершении преступлений (ИВС)

26. Согласно Инструкции 1996 года, определяющей внутренние правила, касающиеся изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых, на каждого человека должно приходиться четыре квадратных метра. Кроме того, Инструкцией предусматривается, что задержанным должны выдаваться матрасы и постельные принадлежности, мыло, туалетная бумага, газеты, игры, продукты питания и т.д. В соответствии с Инструкцией, они имеют право на ежедневную прогулку на свежем воздухе продолжительностью не менее одного часа.

Фактические условия содержания под стражей в ИВС, посещенных в 2001 году, существенно варьировались...

45. В начале следует подчеркнуть, что ЕКПП с удовлетворением отметил прогресс в вопросе о переполненности камер, который вызывает серьезную озабоченность российской пенитенциарной системы.

Во время первого посещения ЕКПП Российской Федерации в ноябре 1998 года проблема переполненности была названа самой острой и требующей немедленного рассмотрения. В начале визита в 2001 году делегацию проинформировали о том, что число лиц, содержащихся под стражей, сократилось на 30 000 человек начиная с 1 января 2000 г. Примером проявления такой тенденции является СИЗО N 1 г. Владивостока, где было зарегистрировано 30% сокращение числа лиц, содержащихся под стражей, за три года...

ЕКПП поддерживает предпринятые в последние годы российскими властями меры по решению проблемы переполненности, в том числе принятие инструкции Генеральной прокуратуры Российской Федерации, касающиеся более избирательного применения превентивной меры содержания под стражей до суда. Тем не менее собранная делегацией ЕКПП информация свидетельствует о том, что многое еще предстоит сделать. В частности, переполненность по-прежнему имеет угрожающие масштабы, а занятость в условиях режима носит весьма ограниченный характер. В связи с этим ЕКПП напоминает о своих рекомендациях, приведенных в предыдущем докладе (см. для сравнения §§ 25 и 30 доклада по визиту в 1998 году, CPT (99) 26; §§ 48 и 50 доклада по визиту в 1999 году, CPT (2000) 7; § 52 доклада по визиту в 2000 году, CPT (2001) 2)...

125. Как и во время предыдущих визитов, многие заключенные выразили скептицизм относительно процедуры рассмотрения своих жалоб. В частности, было высказано мнение, что нет возможности подавать жалобу во внешние органы в конфиденциальном порядке. Фактически все жалобы, независимо от адресата, регистрируются сотрудниками в специальном журнале, где указывается также характер жалобы. В колонии N 8 надзирающий прокурор отметил, что во время проверок его, как правило, сопровождает руководство колонии, и заключенные обычно не обращаются к нему с просьбой встретиться при закрытых дверях, "потому что они знают, что все жалобы, как правило, проходят через администрацию колонии".

В свете изложенного ЕКПП вновь рекомендует российским властям пересмотреть порядок рассмотрения жалобы с целью обеспечения эффективности данной процедуры. При необходимости действующий механизм должен быть изменен для того, чтобы гарантировать заключенным подачу жалоб во внешние органы в действительно конфиденциальном порядке".

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

82. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей с 15 июня 1998 г. по 25 апреля 2005 г. предположительно в ужасных условиях нарушило требования статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Он также жаловался на то, что в его распоряжении не было эффективного средства правовой защиты в связи с нарушением гарантий защиты от бесчеловечного обращения, которое предусмотрено статьей 13 Конвенции:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе..."

A. Доводы сторон

83. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал доступные ему внутригосударственные средства правовой защиты. В частности, он не обращался в суд с жалобой на условия его содержания под стражей. Ссылаясь на свою версию описания условий содержания под стражей в следственном изоляторе, власти Российской Федерации далее утверждали, что эти условия были удовлетворительными. Они соответствовали гигиеническим требованиям, предусмотренным национальными правовыми актами, регламентирующими вопросы исполнительной системы, и не представляли собой "бесчеловечное обращение" в той форме, в которой оно описывается в прецедентной практике. В период пребывания заявителя в следственном изоляторе камеры были действительно переполнены, однако данная переполненность не являлась чрезмерной, и в любом случае в каждой из камер заявителю предоставлялось индивидуальное спальное место. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что при исследовании условий содержания заявителя под стражей Европейский Суд должен учитывать только период, начавшийся 18 марта 2002 г., поскольку предшествующий период не соответствует требованию о шестимесячном сроке, предусмотренном пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

84. Заявитель утверждал, что обращался с жалобой на условия его содержания под стражей в прокуратуру, но ответа на свою жалобу не получил. Он также поднимал данный вопрос в суде, рассматривавшем уголовное дело в отношении него. Кроме того, заявитель оспорил представленную властями Российской Федерации версию условий содержания его под стражей, утверждая, что фактически она не соответствует действительности. Он настаивал, что на протяжении всего периода камеры были чрезмерно переполнены.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

85. Власти Российской Федерации представили возражение относительно неисчерпания заявителем внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителя на то, что в его распоряжении не было эффективного средства правовой защиты для обжалования бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания его под стражей. Таким образом, Европейский Суд полагает необходимым рассмотреть возражение властей одновременно с рассмотрением по существу жалобы заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции.

86. Власти Российской Федерации также возражали относительно рассмотрения условий содержания заявителя под стражей как длящейся ситуации. Ранее Европейский Суд устанавливал, что длительный характер содержания под стражей даже в двух разных учреждениях с аналогичными условиями и, в частности, чрезмерной переполненностью как характерной чертой, гарантирует рассмотрение содержания под стражей без разделения на отдельные периоды (см. Постановления Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia) от 10 мая 2007 г., жалоба N 106/02, § 31* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.), по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia) от 19 июня 2008 г., жалоба N 24650/02, § 33; и по делу "Сударьков против Российской Федерации" (Sudarkov v. Russia) от 10 июля 2008 г., жалоба N 3130/03, § 40). В данном деле заявитель непрерывно содержался в одном и том же следственном изоляторе, а описание условий его содержания под стражей, в том числе утверждение о чрезмерной переполненности камер, существенно не изменялось при упоминании каждой из камер. Применив ту же мотивацию, что и в вышеуказанных делах, Европейский Суд полагает, что содержание заявителя под стражей с 15 июня 1998 г. по 25 апреля 2005 г. должно рассматриваться в целом без разделения на конкретные периоды и, соответственно, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

87. Далее Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителя на нарушение статей 3 и 13 Конвенции не являются явно необоснованными по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции, а также неприемлемыми по иным основаниям. Следовательно, они должны быть признаны приемлемыми.

2. Существо жалобы

(a) Статья 13 Конвенции

88. Европейский Суд отмечает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие на национальном уровне средства правовой защиты для реализации сути прав и свобод, гарантированных Конвенцией, независимо от того, в какой форме они провозглашены во внутригосударственных правовых актах. Таким образом, требованием статьи 13 Конвенции является предоставление национального средства правовой защиты для решения по существу "спорной жалобы" по смыслу Конвенции и обеспечение необходимой компенсацией (см. среди прочих Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 157, ECHR 2000-XI). Круг обязательств, в соответствии со статьей 13 Конвенции, различен и зависит от существа жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее средство правовой защиты, в соответствии с требованиями статьи 13 Конвенции, должно быть эффективным как на практике, так и в соответствии с положениями законодательства.

89. Европейский Суд напоминает, что им уже устанавливалось нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей по следующим основаниям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29, и Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01, § 87* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)):

"Власти Российской Федерации не указали, какое возмещение вреда могло бы быть предоставлено заявителю со стороны прокурора, суда или иного государственного органа, учитывая, что проблемы, связанные с условиями содержания заявителя под стражей, носили несомненно системный характер, а не только возникли лично у заявителя (см. для сравнения Решение Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 декабря 2004 г., жалоба N 62936/00, Решение Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia) от 18 сентября 2001 г., жалоба N 47095/99, и из недавних Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05, § 57* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)). Властями Российской Федерации не были представлены доказательства, подтверждающие существование какого-либо национального средства правовой защиты, воспользовавшись которым, заявитель мог бы обжаловать общие условия содержания его под стражей, в частности, учитывая системную проблему переполненности в российских следственных изоляторах, а также подтверждающие то, что средства правовой защиты, доступные ему, были эффективны, то есть при помощи них можно было бы предотвратить нарушения или пресечь их, и что ему могла бы быть предоставлена соответствующая компенсация (см. по той же теме Постановления Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 70-71; по делу "Двойных против Украины" (Dvoynykh v. Ukraine) от 12 октября 2006 г., жалоба N 72277/01, § 72, и по делу "Островар против Молдовы" (Ostrovar v. Moldova) от 13 сентября 2005 г., жалоба N 35207/03, § 112)".

90. Данные выводы тем более применимы в настоящем деле, где власти Российской Федерации не назвали ни одного внутригосударственного средства правовой защиты, воспользовавшись которым, заявитель мог бы получить компенсацию в связи с предположительно бесчеловечными и унижающими достоинство условиями содержаниями под стражей, и не представили никаких доводов об эффективности такого средства защиты.

91. Соответственно, Европейский Суд отклоняет довод властей Российской Федерации относительно исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты и приходит к выводу о том, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного и доступного средства правовой защиты, в соответствии с национальным законодательством для того, чтобы заявитель обжаловал условия своего содержания под стражей.

(b) Статья 3 Конвенции

92. Как Европейский Суд неоднократно отмечал, статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих свобод в демократическом обществе. Она содержит абсолютный запрет пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания, независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Тем не менее для того, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, ненадлежащее обращение должно достигать минимального уровня жестокости. Оценка данного минимального уровня жестокости относительна; она зависит от таких обстоятельств дела, как продолжительность соответствующего обращения, его физических и психических последствий, а в некоторых случаях - от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", жалоба N 44558/98, §§ 100-101, ECHR 2001-VIII). Когда лицо содержится под стражей, государство должно обеспечить то, чтобы лицо содержалось в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, чтобы порядок и способ исполнения меры принуждения не подвергали его моральным страданиям и лишениям в той степени, которая превышает неизбежный уровень страданий, присущих содержанию под стражей, а также то, чтобы его здоровье и благосостояние надлежащим образом охранялись, учитывая практические требования лишения свободы (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", § 102, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94). При оценке условий содержания под стражей необходимо принимать во внимание их последствия в совокупности, а также конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece) от 6 марта 2001 г., § 46, Reports of Judgments and Decisions 2001-II). Продолжительность содержания под стражей также является фактором, который необходимо принимать во внимание.

93. Европейский Суд отмечает, что в данном деле сторонами оспаривались некоторые вопросы, связанные с условиями содержания заявителя под стражей. В то же время у Европейского Суда нет необходимости устанавливать достоверность каждого конкретного утверждения, поскольку он установил нарушение статьи 3 Конвенции на основании представленных ему фактов, которые власти Российской Федерации не смогли опровергнуть.

94. Придя к согласию в отношении размера камер, стороны оспаривали количество лиц, одновременно с которыми заявитель содержался в этих камерах. Тогда как власти Российской Федерации настаивали на том, что на заявителя всегда приходилось от 3 до 4 кв. м личного пространства в каждой из камер, заявитель утверждал, что количество лиц, содержавшихся в камерах, значительно превышало предусмотренную вместимость камер и что заключенные были вынуждены спать по очереди.

95. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что конвенционная процедура, как, например, инициированная жалобой заявителя, не во всех случаях ведет к неукоснительному применению принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probation (лат.) - доказывание лежит на том, кто утверждает (прим. переводчика).), поскольку в некоторых случаях только у властей Российской Федерации есть доступ к информации, которая может подкрепить или опровергнуть утверждения. Отказ со стороны властей Российской Федерации от представления такой информации без достаточного обоснования может привести к выводам об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Озкан и другие заявители против Турции" (Ahmet Ozkan and Others) от 6 апреля 2004 г., жалоба N 21689/93, § 426).

96. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации в своих замечаниях, касавшихся числа заключенных, сослались на утверждения начальника следственного изолятора ИЗ-61/1. Европейский Суд отмечает, что соответствующие утверждения не были подтверждены какими-либо документами, которые бы предоставили Европейскому Суду возможность проверить их достоверность. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации имели возможность представить копии регистрационных журналов, в которых бы были указаны имена лиц, содержащихся совместно с заявителем в конкретный период. Следовательно, справки, выданные начальником следственного изолятора в октябре 2007 года и мае 2008 года, имеют небольшое доказательственное значение для анализа Европейского Суда, равно как и незаверенная таблица без указания даты о числе лиц, содержавшихся под стражей одновременно с заявителем (см. § 45 настоящего Постановления). Более того, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не прокомментировали показания сокамерников заявителя в подтверждение его утверждений относительно условий содержания его под стражей. Не отрицали власти Российской Федерации и того, что в соответствующий период названные лица содержались в том же следственном изоляторе и тех же камерах, что и заявитель.

97. Учитывая принципы, указанные выше, в § 92 настоящего Постановления, а также то, что власти Российской Федерации не представили какой-либо убедительной информации, но в целом согласились с тем, что камеры были отчасти переполнены (см. § 83 настоящего Постановления), Европейский Суд рассмотрит вопрос о числе заключенных в камерах на основании доводов заявителя.

98. По утверждению заявителя, на каждого заключенного, содержащегося в камерах в следственном изоляторе ИЗ-61/1, приходилось менее одного квадратного метра личного пространства (см. §§ 46 и 54 настоящего Постановления). Заключенных в камерах следственного изолятора ИЗ-61/1 было больше, чем имевшихся коек. Как следует из представленных материалов, заключенные, в том числе заявитель, были вынуждены делить койки и спать по очереди. Приблизительно на протяжении шести лет и 10 месяцев заявитель находился в камере круглосуточно, за исключением одного часа ежедневных прогулок, когда имелась соответствующая возможность.

99. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства, приходящегося на заключенных (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 31 с последующими ссылками, Постановления Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 104 с последующими ссылками, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.), по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia) от 16 июня 2005 г., жалоба N 62208/00, §§ 44 с последующими ссылками* (* Там же. N 10/2005.), по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia) от 2 июня 2005 г., жалоба N 66460/01, §§ 41 с последующими ссылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.), по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §§ 39 с последующими ссылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.), по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 97 с последующими ссылками, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), и по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 69 с последующими ссылками, ECHR 2001-III).

100. Принимая во внимание свою прецедентную практику по данному вопросу, а также представленные сторонами материалы, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не назвали ни одного факта или довода, которые смогли бы убедить его прийти к иному выводу в данном деле. Несмотря на то что настоящее дело не содержит признаков того, что существовало реальное намерение оскорбить или унизить заявителя, Европейский Суд полагает, что тот факт, что заявитель был вынужден жить, спать и пользоваться туалетом в камере, в которой содержалось множество других лиц, на протяжении почти семи лет, сам по себе достаточен для того, чтобы причинить страдания и лишения в той степени, которая превышает неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей, и вселить в него чувства страха, страдания и неполноценности, которые способны оскорбить его и унизить.

101. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей с 15 июня 1998 г. по 25 апреля 2005 г. в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону, которые Европейский Суд считает бесчеловечными и унижающими достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

102. Заявитель жаловался, ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, на то, что его содержание под стражей было незаконным. Статья 5 Конвенции в части, применимой в данном деле, предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения..."

A. Доводы сторон

103. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей противоречило национальному законодательству и было произвольным: 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд постановил, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, должна оставаться без изменения, не ссылаясь на какие-либо конкретные основания такого содержания под стражей и не установив предельные сроки. С 1 июля 2002 г. по 19 мая 2004 г. Ростовский областной суд продлевал срок содержания заявителя под стражей только на основании тяжести предъявленных ему обвинений, использовав аналогичные формулировки в восьми решениях подряд в отношении пяти лиц. Кроме того, Ростовский областной суд (в составе председательствующего судьи и двух народных заседателей) не обладал полномочиями по продлению срока содержания его под стражей 19 февраля 2004 г., поскольку начиная с 1 января 2004 г. национальное законодательство более не предусматривало участие народных заседателей в отправлении правосудия по уголовно-правовым вопросам.

104. Власти Российской Федерации утверждали, что Европейским Судом должно быть применено правило шести месяцев и рассмотрен только вопрос законности содержания заявителя под стражей "в период судебного разбирательства". Вместе с тем по существу они утверждали, что 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд на основании статей 222, 223, 230 и 239 УПК РСФСР постановил, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, должна оставаться без изменения. После введения в действие УПК РФ срок содержания заявителя под стражей продлевался регулярно, то есть каждые три месяца. Продлевая срок содержания заявителя под стражей, национальный суд учитывал не только тяжесть предъявленных заявителю обвинений, но и риск того, что он окажет давление на свидетелей и потерпевших и, таким образом, воспрепятствует ходу правосудия. Ссылаясь на положения национального законодательства, власти Российской Федерации также утверждали, что доводы заявителя о незаконности состава Ростовского областного суда необоснованны. Соответственно, власти Российской Федерации пришли к выводу об отсутствии нарушения прав заявителя, предусмотренных подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

105. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции он может принимать дело к рассмотрению только в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу. Европейский Суд также напоминает, что датой "окончательного решения" для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции в связи с периодом содержания под стражей до суда является дата определения обвинения судом первой инстанции (см. среди прочих Решение Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania) от 11 января 2000 г., жалоба N 42095/98, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04, § 153* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). После указанной даты содержание заявителя под стражей подпадает в сферу действия не подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, а подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. среди недавних упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 43).

106. Следовательно, Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей в рамках действия подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции подразделяется на четыре отдельных периода: (1) с 10 июня 1998 г., когда заявитель был задержан, до признании его виновным в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, 10 января 1999 г.; (2) с 24 марта 1999 г., когда органами прокуратуры было вновь предъявлено ему обвинение в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 126, частью первой статьи 139 и частью третей статьи 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, до его осуждения 13 июня 2000 г.; (3) с 2 ноября 2000 г., когда обвинительный приговор в отношении заявителя был отменен судом кассационной инстанции до его следующего осуждения 14 мая 2001 г.; и (4) с 16 января 2002 г., когда названный обвинительный приговор был отменен судом кассационной инстанции до его следующего осуждения 17 мая 2004 г. В течение четвертого периода срок содержания заявителя под стражей продлевался Верховным Судом Российской Федерации 16 января 2002 г., Ростовским областным судом 12 февраля 2002 г., а начиная с 1 июля 2002 г. он продлевался Ростовским областным судом каждые три месяца.

107. Далее Европейский Суд отмечает, что заявитель представил свою жалобу 18 сентября 2002 г. Следовательно, самый последний период, который Европейский Суд может рассматривать, начался 12 февраля 2002 г. Данный период содержания под стражей представлял собой длящуюся ситуацию, которая завершилась 1 июля 2002 г., когда Ростовский областной суд принял следующее решение о продлении срока содержания под стражей, то есть в пределах шести месяцев, предшествующих обращению с жалобой. Таким образом, Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя в части, касающейся постановлений о продлении сроков содержания под стражей, изданных до 12 февраля 2002 г., представлена несвоевременно и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

108. Далее Европейский Суд отмечает, что жалоба в остальной части не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

109. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом", содержащиеся в пункте 1 статьи 5 Конвенции, по сути отсылают к национальному законодательству и закрепляют обязанность соблюдать материально-правовые и процессуально-правовые нормы, закрепленные в законодательстве. Тем не менее "законность" содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда имеет решающее значение. Более того, Европейский Суд должен убедиться в том, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая состоит в защите лиц от лишения свободы в произвольном порядке (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 124, Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia) от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02, § 74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.)).

110. Более того, Европейский Суд должен удостовериться в том, что национальное законодательство само соответствует Конвенции, в том числе общим принципам, прямо или косвенно выраженным в ней. В связи с изложенным Европейский Суд обращает внимание на то, что в ситуации, когда речь идет о лишении свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Следовательно, необходимо, чтобы в национальном законодательстве условия лишения свободы были четко определены, а также чтобы сам по себе закон был предсказуем при его применении для того, чтобы он мог соответствовать стандарту "законности", установленному Конвенцией, стандарту, который требует достаточной определенности всего законодательства, чтобы лицо могло (при необходимости с надлежащей консультацией) предвидеть в той степени, которая является разумной при определенных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь конкретное действие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечиус против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III).

(a) Содержание заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

111. Европейский Суд отмечает, что 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд назначил первое судебное заседание по делу и постановил, что мера пресечения, избранная в отношении заявителя, "должна оставаться без изменения" (см. применимые нормы национального законодательства в § 71 настоящего Постановления).

112. Европейский Суд повторяет, что решение суда первой инстанции о сохранении меры пресечения не нарушает пункта 1 статьи 5 Конвенции при условии, что суд "действовал в рамках своих полномочий... [и] был вправе принять соответствующее решение" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01, § 62* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)). Сторонами не оспаривается то, что 12 февраля 2002 г. суд действовал в пределах своих полномочий и ничто не свидетельствовало о том, что его решение о сохранении заявителю меры пресечения было недействительным или незаконным в рамках национального законодательства в рассматриваемый период. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что 12 февраля 2002 г. Ростовский областной суд не привел оснований для своего решения об оставлении заявителя под стражей. Не указал Ростовский областной суд и срок, на который продлил меру пресечения или по истечении которого она подлежала очередному пересмотру. Следовательно, заявитель оставался в состоянии неопределенности относительно оснований своего пребывания под стражей в период с 12 февраля по 1 июля 2002 г., когда мера пресечения, избранная в отношении него, была пересмотрена областным судом.

113. Таким образом, возникает вопрос: можно ли рассматривать данное постановление в качестве "надлежащего решения"? В связи с этим Европейским Судом уже устанавливалось нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел, касавшихся аналогичных фактических обстоятельств. В частности, он постановил, что отказ со стороны судебных органов привести основания при принятии ими решений о продлении срока содержания под стражей несовместим с принципом защиты от произвола, гарантированным пунктом 1 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 134, Постановления Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 55669/00, §§ 70-71* (* Там же. N 9/2006.), и по делу "Сташаитис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania) от 21 марта 2002 г., жалоба N 47679/99, § 67). Оставление лица находиться в заключении без судебного решения, основанного на конкретных причинах, и без определения точного срока равносильно пренебрежению статьей 5 Конвенции - нормой, которая превращает заключение под стражу в исключительный случай отклонения от права на свободу, а также в то, что допустимо только в исчерпывающем и строго определенном перечне случаев (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 142).

114. Европейский Суд не усматривает причин, чтобы сделать иной вывод в данном деле. Он полагает, что постановление от 12 февраля 2002 г. не отвечало требованиям ясности, предсказуемости и гарантий от произвола, которые в совокупности представляют собой существенные элементы "законности" заключения под стражу по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

115. Следовательно, имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

(b) Содержание заявителя под стражей с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г.

116. Европейский Суд отмечает, что в период с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г. срок содержания заявителя под стражей продлевался Ростовским областным судом семь раз на основании тяжести предъявленных заявителю и его сообвиняемым обвинений (см. применимые нормы национального законодательства в § 68 настоящего Постановления).

117. Суд, принимавший решения, действовал в пределах своих полномочий, и ничто не свидетельствует о том, что данные решения были недействительными или незаконными в рамках национального законодательства, а также о том, что они были ненадлежащими для целей подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. для сравнения §§ 113-114 настоящего Постановления). Вопрос о том, были ли основания для принятия соответствующих решений достаточными и уместными, проанализирован ниже при рассмотрении жалобы на предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

118. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу об отсутствии нарушения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с принятием решений о продлении срока содержания под стражей в период с 1 июля 2002 г. по 19 февраля 2004 г.

(c) Содержание заявителя под стражей с 19 февраля по 17 мая 2004 г.

119. Европейский Суд отмечает, что 19 февраля 2004 г. Ростовский областной суд в составе председательствующего судьи и двух народных заседателей, ссылаясь на тяжесть предъявленных заявителю и его сообвиняемым обвинений, продлил срок содержания заявителя под стражей на три месяца, то есть до 19 мая 2004 г. Данный этап содержания заявителя под стражей завершился 17 мая 2004 г., когда в отношении него был постановлен обвинительный приговор.

120. Что касается данного периода содержания под стражей, заявитель оспаривал полномочия Ростовского областного суда по продлению срока его содержания под стражей, утверждая, что, начиная с 1 января 2004 г., национальное законодательство более не предусматривало участия непрофессиональных судей в уголовном судопроизводстве. Следовательно, задача Европейского Суда - определить, было ли заключение заявителя под стражу в соответствующий период произведено "в порядке, установленном законом". В связи с этим Европейский Суд обратится к национальному законодательству (см. § 109 настоящего Постановления).

121. Европейский Суд сначала отмечает, что национальное законодательство не содержит нормы, прямо предусматривающей, что вопросы применения и продления действия меры пресечения решаются тем же составом суда, который рассматривает дело по существу. В то же время Европейский Суд отмечает, что в данном деле решение о продлении срока содержания заявителя под стражей от 19 февраля 2004 г. было принято тем же составом суда, который впоследствии постановил приговор в отношении заявителя 17 мая 2004 г.

122. Далее Европейский Суд отмечает, что оспариваемый состав суда был сформирован в соответствии с УПК РСФСР, который предусматривал, что уголовные дела о тяжких преступлениях подлежат рассмотрению профессиональным судьей и двумя народными заседателями (см. § 77 настоящего Постановления). В период рассмотрения дела судом первой инстанции был введен в действие УПК РФ. Несмотря на то что УПК РФ отменил участие народных заседателей, он сохранил принцип неизменности состава суда в течение всего периода рассмотрения дела (см. § 78 настоящего Постановления).

123. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что суд, который продлил срок содержания заявителя под стражей 19 февраля 2004 г., действовал в пределах своих полномочий при принятии названного решения и ничто не свидетельствует о том, что данное решение было недействительным или незаконным в соответствии с национальным законодательством. Вопрос о том, были ли основания для принятия решения достаточны и уместны, проанализирован ниже, при рассмотрении жалобы на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

124. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу об отсутствии нарушения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с принятием решения от 19 февраля 2004 г. о продлении срока содержания заявителя под стражей.

(d) Итоговые выводы

125. Европейский Суд установил нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 12 февраля по 1 июля 2002 г.

126. Европейский Суд не выявил нарушения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 1 июля 2002 г. по 17 мая 2004 г.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

127. Заявитель, ссылаясь на пункт 3 статьи 5 Конвенции, жаловался на то, что продолжительность его содержания под стражей нарушила требование разумного срока. Пункт 3 статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда..."

A. Доводы сторон

128. Власти Российской Федерации утверждали, что Европейский Суд должен применить правило шести месяцев и рассмотреть только период содержания заявителя под стражей "в период судебного разбирательства". Далее они отметили, что срок содержания заявителя под стражей не являлся неразумным, что он отвечал требованиям национального законодательства и был обоснован уместными и достаточными доводами. Продолжительное содержание заявителя под стражей было необходимо, принимая во внимание количество и тяжесть предъявленных ему обвинений, и направлено на предотвращение его дальнейшей преступной деятельности.

129. Заявитель утверждал, что в ходе производства по делу национальные органы власти никогда не рассматривали вопрос разумности его продолжительного содержания под стражей. Несмотря на многочисленные запросы, национальные суды так и не рассмотрели возможность применения к заявителю более мягкой меры пресечения. Кроме того, начиная с 1 июля 2002 г. национальным судом постоянно использовалась одна и та же стереотипная формулировка для обоснования продления срока содержания заявителя под стражей: Ростовский областной суд воспроизводил тот же текст длинною в абзац в восьми постановлениях о продлении срока содержания под стражей подряд в отношении пяти разных лиц, в том числе и заявителя. Единственным основанием для содержания заявителя под стражей явилась тяжесть предъявленных ему обвинений.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

130. В начале Европейский Суд напоминает, что при решении вопроса о продолжительности содержания под стражей в период судебного разбирательства, в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции, период, подлежащий рассмотрению, начинается в день, когда обвиняемый заключается под стражу, и заканчивается днем определения предъявленных обвинений, пусть только и судом первой инстанции (см. Постановления Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, § 91* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.), по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russia) от 30 ноября 2004 г., жалоба N 46082/99, § 57* (* Там же. N 7/2005.), и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 145 и 147).

131. Более того, Европейский Суд отмечает, что, учитывая существенную связь между пунктом 3 статьи 5 Конвенции и подпунктом "с" пункта 1 названной статьи, лицо, признанное виновным в совершении преступления судом первой инстанции, не может считаться содержащимся под стражей "для целей доставления к компетентному должностному лицу на основании разумного подозрения его в совершении преступления", что предусмотрено процитированной выше нормой, и находится в положении, предусмотренном подпунктом "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, допускающим лишение свободы "после постановления обвинительного приговора компетентным судом" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 93, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 104).

132. Соответственно, в данном деле рассматриваемый период состоит из четырех отдельных: 1) с 10 июня 1998 г., когда заявитель был задержан, до признания его виновным в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, 10 января 1999 г.; 2) с 24 марта 1999 г., когда следственными органами заявителю были вновь предъявлены обвинения в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 126, частью первой статьи 139 и частью третьей статьи 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, до постановления в отношении него обвинительного приговора 13 июня 2000 г.; 3) с 2 ноября 2000 г., когда обвинительный приговор в отношении заявителя был отменен судом кассационной инстанции, до его последующего осуждения 14 мая 2001 г.; и 4) с 16 января 2002 г., когда названный обвинительный приговор был отменен судом кассационной инстанции, до его последующего осуждения 17 мая 2004 г.

133. Европейский Суд не упускает из внимания тот факт, что часть второго периода заявитель одновременно отбывал наказание после признания его виновным в рамках несвязанного уголовного дела (см. § 12 настоящего Постановления). Тем не менее применимость одного из оснований, перечисленных в пункте 1 статьи 5 Конвенции, необязательно препятствует применимости другого, а содержание под стражей может быть обосновано положениями более чем одного абзаца названной статьи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бренд против Нидерландов" (Brand v. Netherlands) от 11 мая 2004 г., жалоба N 49902/99, § 58, Постановление Европейского Суда по делу "Джонсон против Соединенного Королевства" (Johnson v. United Kingdom) от 24 октября 1997 г., § 58, Reports 1997-VII, и более конкретно Постановление Европейского Суда по делу "Эриксен против Норвегии" (Eriksen v. Norway) от 27 мая 1997 г., § 92, Reports 1997-III). Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в настоящем деле тот период, когда заявитель одновременно отбывал наказание в соответствии с приговором, был обоснован положениями как подпункта "а", так и подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и что для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции подлежит рассмотрению весь период с 24 марта 1999 г. по 13 июня 2000 г.

134. Далее Европейский Суд полагает, что в рассматриваемом деле многократные следующие друг за другом периоды содержания под стражей должны рассматриваться в целом, а шестимесячный срок начал исчисляться только начиная с конца последнего периода содержания под стражей до суда, то есть с 17 мая 2004 г. (см. среди недавних Постановление Европейского Суда по делу "Мишкеткуль и другие заявители против Российской Федерации" (Mishketkul and Others v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 36911/02, § 40, Постановление Европейского Суда по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey) от 16 января 2007 г., жалоба N 27561/02, §§ 34-37).

135. Проводя общую оценку совокупного периода в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в данном деле период, подлежащий рассмотрению, составляет четыре года и восемь месяцев.

136. Европейский Суд отмечает, что рассматриваемая жалоба не является явно неприемлемой по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции; она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

137. Европейский Суд напоминает, что наличие устойчивого разумного подозрения в том, что задержанное лицо совершило преступление, является непременным условием законности продолжительного содержания под стражей. Вместе с тем по прошествии определенного периода оно более не является достаточным. В таких случаях Европейский Суд должен установить, продолжают ли оправдывать лишение свободы иные основания, приведенные судебными органами. Если данные основания являются "уместными" и "достаточными", Европейский Суд должен также установить, проявили ли компетентные национальные органы "особое усердие" при проведении разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

138. В то же время существует презумпция в пользу освобождения. Как Европейский Суд постоянно отмечал, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам выбор между доставлением обвиняемого в течение разумного срока в суд и предоставлением ему условного освобождения до суда. До постановления обвинительного приговора обвиняемый должен считаться невиновным, а целью рассматриваемых положений, по сути, является предоставление условного освобождения сразу, как только его длящееся содержание под стражей прекращает считаться разумным (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Кастравет против Молдовы" (Castravet v. Moldova) от 13 марта 2007 г., жалоба N 23393/05, § 30, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-... Постановления Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83 и по делу "Ноймайстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 27 июня 1968 г., § 4, Series A, N 8).

139. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан 10 июня 1998 г. и содержался под стражей до постановления в отношении него обвинительного приговора 17 мая 2004 г., оставленного без изменения судом кассационной инстанции 10 марта 2005 г. Период, подлежащий рассмотрению, длился четыре года и восемь месяцев (см. §§ 132-135 настоящего Постановления).

140. Европейский Суд допускает, что изначально заключение заявителя под стражу было оправдано разумным подозрением его в причастности к совершению нескольких преступлений. Тем не менее по прошествии определенного времени само по себе существование устойчивого разумного подозрения не являлось более достаточным. Следовательно, национальные власти были обязаны более детально проанализировать личную ситуацию заявителя и представить конкретные основания для оставления его под стражей.

141. Европейский Суд отмечает, что в период с марта 2000 года по июль 2002 года национальный суд продлил срок содержания заявителя под стражей, не приведя конкретных оснований. Впоследствии, в период с июля 2002 года по май 2004 года, суд продлевал срок содержания заявителя под стражей восемь раз. Единственным основанием, которое приводилось в обоснование решения о продлении срока содержания заявителя под стражей, являлся тот факт, что он обвинялся в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, опасность которых сама по себе рассматривалась как достаточная причина для содержания заявителя под стражей (см., в частности, §§ 21, 23 и 25 настоящего Постановления). Каждый раз суд применял одну и ту же итоговую формулировку для продления срока содержания под стражей пяти лиц, не принимая во внимание личность каждого из них.

142. Что касается ссылки национальных властей на тяжесть предъявленных обвинений как единственный и решающий аспект, Европейский Суд неоднократно отмечал, что несмотря на то, что строгость назначенного наказания имеет значение при оценке вероятности того, что лицо скроется от правосудия или продолжит преступную деятельность, необходимость продления срока содержания под стражей не может оцениваться абстрактно только с учетом тяжести совершенного преступления. Не может продление срока содержания под стражей использоваться и как досрочное наказание в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.), упоминавшиеся выше постановления Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 102, и по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 180, Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, § 81).

143. В деле заявителя национальными судами не были приняты во внимание конкретные доводы о фактах, указанных заявителем в его жалобах на решения о продлении срока содержания под стражей и ходатайствах об освобождении из-под стражи (см., например, § 25 настоящего Постановления). Суды предположили, что тяжесть предъявленных обвинений имела такое значение, что никакие иные обстоятельства не могли бы обосновать освобождение заявителя из-под стражи. Европейский Суд напоминает, что любая система принудительного заключения под стражу до суда сама по себе несовместима с положениями пункта 3 статьи 5 Конвенции и на национальные власти возлагается обязанность установить и продемонстрировать наличие реальных фактов, превосходящих принцип уважения свободы личности (см. упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации", § 102 с последующими ссылками).

144. Впоследствии сложившаяся ситуация усугубилась тем, что национальный суд выносил коллективные постановления о продлении срока содержания под стражей, не оценивая индивидуально основания содержания под стражей для каждого заключенного - данная практика сама по себе была признана Европейским Судом несовместимой с положениями пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. постановления Европейского Суда по делу "Алексей Макаров против Российской Федерации" (Aleksey Makarov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 3223/07, § 53, по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia) от 14 декабря 2006 г., жалоба N 7649/02, § 45* (* Там же. N 7/2007.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 76, Постановление Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 11886/05, § 49* (* Там же. N 8/2006.)). Продлевая срок содержания заявителя под стражей посредством принятия коллективных постановлений, национальные власти не уделили надлежащего внимания его личным особенностям.

145. В свете вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу о том, что, не обратив внимание на конкретные обстоятельства персональной ситуации заявителя, не рассмотрев возможность применения альтернативной меры пресечения и сославшись только на тяжесть предъявленных обвинений, власти Российской Федерации продлили срок содержания его под стражей по основаниям, которые не могут рассматриваться как "достаточные". Учитывая изложенное, нет необходимости рассматривать вопрос о том, было ли разбирательство проведено с "особым усердием".

146. Наконец, Европейский Суд отмечает, что несмотря на чрезмерный совокупный период содержания заявителя под стражей ни разу в ходе разбирательства национальные суды не рассмотрели вопроса о том, превысила ли длительность содержания его под стражей "разумный срок" и имелась ли возможность применения альтернативной меры пресечения для обеспечения явки заявителя в суд.

147. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

148. Заявитель утверждал, что он был лишен права на эффективный судебный пересмотр его жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей от 1 июля, 1 октября и 31 декабря 2002 г., 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. и от 19 февраля 2004 г., а также его жалоб на постановления от 17 февраля, 21 июня и 25 декабря 2003 г., 2 февраля и 5 февраля 2004 г. об отказе в освобождении его из-под стражи, что нарушило положения пункта 4 статьи 5 Конвенции. Он также жаловался на то, что ему не было позволено принять участие в производстве по делу в суде кассационной инстанции. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

149. Власти Российской Федерации утверждали, что незамедлительность рассмотрения жалоб заявителя на постановления о продлении срока содержания под стражей от 1 июля и 1 октября 2002 г. была нарушена затратной по времени процедурой подготовки к рассмотрению дела, которая предполагала в том числе направление копий кассационной жалобы всем обвиняемым, а также решение вопроса о необходимости и возможности доставления заявителя в Верховный Суд Российской Федерации. Кассационные жалобы на постановления о продлении срока содержания под стражей от 31 декабря 2002 г. и 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. были рассмотрены в течение предусмотренного национальным законодательством срока. Что касается рассмотрения кассационных жалоб, поданных на решения от 17 февраля, 21 июня и 25 декабря 2003 г. и от 2 и 5 февраля 2004 г. об отказе в освобождении заявителя из-под стражи, а также жалобы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г., власти Российской Федерации утверждали, что их рассмотрение Верховным Судом Российской Федерации с опозданием 10 марта 2005 г. не повлекло каких-либо серьезных последствий для заявителя: ходатайства об освобождении были представлены сразу после рассмотрения кассационных жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей и не содержали новых доводов. Власти Российской Федерации пришли к выводу о том, что несмотря на наличие нарушений формальных требований национального законодательства в связи со сроком рассмотрения кассационных жалоб заявителя, данное обстоятельство не составляет нарушение его прав, предусмотренных пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

150. Заявитель утверждал, что в связи с тем, что национальное законодательство не устанавливает какого-либо срока для направления материалов дела в суд кассационной инстанции, рассмотрение его кассационных жалоб было существенно задержано. Несмотря на запросы заявителя, ему не было разрешено присутствовать при рассмотрении дела судом кассационной инстанции. "Объективные причины" для задержек, на которые ссылаются власти Российской Федерации, свидетельствуют о ненадлежащей организации работы в национальном суде.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

151. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

152. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантируя лицам, лишенным свободы в результате ареста или заключения под стражу, право на обжалование правомерности их заключения под стражу, закрепляет также их право после возбуждения соответствующей процедуры на безотлагательное принятие судом решения относительно законности заключения под стражу и на освобождение из-под стражи в случае признания такого заключения незаконным. Несмотря на то что данная норма не принуждает Договаривающиеся Государства учреждать вторую инстанцию для рассмотрения законности заключения под стражу, государство, которое вводит такую систему, должно в принципе предоставлять заключенным те же гарантии в суде второй инстанции, что и в суде первой инстанции (см. Постановления Европейского Суда по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France) от 23 ноября 1993 г., § 28, Series A, N 273-B, и по делу "Тод против Австрии" (Toth v. Austria) от 12 декабря 1991 г., § 84, Series A, N 224). Требование о "безотлагательности" судебного решения, безусловно, является одной из таких гарантий. В данном контексте Европейский Суд также отмечает, что существует особая необходимость в скором принятии решения относительно правомерности заключения под стражу в тех случаях, когда производство по делу продолжается, поскольку обвиняемый должен извлекать пользу из принципа презумпции невиновности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иловиецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland) от 4 октября 2001 г., жалоба N 27504/95, § 76).

153. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, во-первых, что производство по кассационным жалобам заявителя на постановления от 17 февраля, 21 июня, 25 декабря 2003 г. и 2 и 5 февраля 2004 г. об отказе в освобождении из-под стражи, а также по его жалобе на постановление о продлении срока содержания под стражей от 19 февраля 2004 г. было прекращено Верховным Судом Российской Федерации на том основании, что в отношении заявителя к тому времени был вынесен обвинительный приговор (см. §§ 26 и 28 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает, что им уже устанавливалось нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции при сопоставимых фактических обстоятельствах в упоминавшемся выше деле "Нахманович против Российской Федерации", где он постановил следующее:

"84. В данном деле жалоба заявителя на неправомерность его заключения под стражу не была рассмотрена на том основании, что уголовное дело в отношении него тем временем было направлено в суд для рассмотрения... Районный суд выразил явный отказ от принятия решения по вопросу о правомерности содержания заявителя под стражей в данный период. Следовательно, заявитель был лишен права на рассмотрение судом правомерности содержания его под стражей в период судебного разбирательства. Более того, Европейский Суд отмечает, что данного основания для прекращения производства по жалобе на незаконность содержания под стражей в период рассмотрения дела судом национальное законодательство не предусматривало".

154. Относительно рассмотрения жалоб заявителя на постановления о продлении срока содержания под стражей от 1 июля, 1 октября и 31 декабря 2002 г. и 31 марта, 26 июня, 25 сентября и 15 декабря 2003 г. Европейский Суд отмечает, что стороны не указали даты подачи заявителем кассационных жалоб на соответствующие постановления. В отсутствие указания об обратном Европейский Суд будет предполагать, что заявитель подал кассационные жалобы в пределах предусмотренного законом срока, равного 10 дням. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что каждый раз задержка в рассмотрении составляла примерно четыре месяца.

155. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили никаких доказательств того, что после подачи данных кассационных жалоб заявитель вызвал какую-либо задержку в их рассмотрении. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу о том, что задержка в рассмотрении кассационных жалоб на указанные судебные постановления имела место по вине государства (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00, § 78* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)).

156. Европейский Суд полагает, что данные задержки не могут рассматриваться как совместимые с требованием "безотлагательности", предусмотренным пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. постановления Европейского Суда по делу "Старокадомский против Российской Федерации" (Starokadomskiy v. Russia) от 31 июля 2008 г., жалоба N 42239/02, §§ 81-87* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 4493/04, §§ 102 и 108* (* Там же. N 2/2007.), и по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05, § 96* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)).

157. Далее Европейский Суд отмечает, что кассационные жалобы на постановления о продлении срока содержания под стражей были рассмотрены только после вынесения областным судом нового постановления о продлении срока. При данных обстоятельствах право заявителя, предусмотренное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, было лишено полезного смысла.

158. Учитывая изложенное, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в данном деле имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. В свете данного вывода отсутствует необходимость принимать решение по вопросу, повлек ли отказ в личном участии в судебном заседании нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статей 6 и 13 Конвенции

159. Заявитель жаловался на то, что продолжительность производства по уголовному делу, возбужденному в отношении него, несовместима с требованием "разумного срока", содержащимся в пункте 1 статьи 6 Конвенции, которая в части, применимой в данном деле, предусматривает следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом..."

Далее заявитель утверждал, что в его распоряжении отсутствовало эффективное средство правовой защиты в отношении чрезмерной длительности производства по делу. Он ссылался на статью 13 Конвенции.

A. Доводы сторон

160. Власти Российской Федерации утверждали, что уголовное дело, возбужденное в отношении заявителя, было достаточно сложным, поскольку в нем фигурировали пять обвиняемых, каждому из которых было предъявлено несколько обвинений. Власти Российской Федерации предположили, что заявитель осознанно затягивал производство по делу, направляя множество необоснованных ходатайств и жалоб, рассмотрение которых требовало значительного времени. Каждый из четырех сообвиняемых заявителя также направил определенное количество жалоб и ходатайств, и национальные суды должны были дать им надлежащую оценку. В ходе производства по делу заявитель периодически высказывал жалобы на состояние здоровья, а также обращался за неотложной помощью, что в результате повлекло приостановление производства и перенос заседаний. Каждый раз по итогам медицинских проверок заявителя признавали здоровым для участия в судебном заседании. Многократно рассмотрение дела откладывалось ввиду неявки представителя заявителя. Более того, пять раз заявитель ходатайствовал о замене его представителей, и производство по делу не возобновлялось до одобрения заявителем кандидатуры нового представителя. Таким образом, власти Российской Федерации пришли к выводу о том, что длительность судебного разбирательства в данном деле зависела в большей степени от поведения заявителя и его сообвиняемых и не нарушила требование "разумного срока", предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

Что касается жалобы заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что заявителю было предоставлено достаточно возможностей для обращения с жалобами на длительность судебного разбирательства в прокуратуру или суд, а также что национальные власти никак не препятствовали реализации заявителем своих прав.

161. Заявитель утверждал, что производство по уголовному делу в отношении него длилось шесть лет и девять месяцев. В течение названного периода национальными судами было постановлено три приговора, два из которых были отменены как незаконные судом кассационной инстанции. Заявитель утверждал, что некоторые задержки имели место также в связи с неявкой потерпевших и свидетелей со стороны обвинения в судебное заседание. К третьему кругу судебного разбирательства по делу заявитель, содержавшийся под стражей в ужасных условиях, был особо заинтересован в безотлагательном рассмотрении его дела, а большая часть его жалоб была направлена против задержек в его рассмотрении. Заявитель также подтвердил свою жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

162. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции, она не является неприемлемой по иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Период, подлежащий рассмотрению

163. Европейский Суд напоминает, что период, подлежащий рассмотрению при определении длительности производства по уголовному делу, начинается в день, когда лицу "предъявлено обвинение" в автономном и материально-правовом значении данного понятия. Завершается он днем окончательного определения обвинения или прекращения производства по делу (см. среди прочих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 81).

164. Период, подлежащий рассмотрению в данном деле, начался 24 марта 1999 г., когда заявителю были предъявлены обвинения в похищении человека, незаконном проникновении в жилище и вымогательстве, и завершился 10 марта 2005 г., когда обвинительный приговор в отношении него вступил в законную силу. Следовательно, рассматриваемый период составляет пять лет 11 месяцев и 18 дней. Данный период охватывает стадию предварительного расследования и рассмотрение дела судами двух инстанции, при этом суды первой и кассационной инстанции рассматривали дело по три раза.

(b) Разумность срока производства по делу

165. Европейский Суд напоминает, что разумность срока производства по делу подлежит оценке в свете конкретных обстоятельств дела с учетом критериев, выработанных прецедентной практикой, в частности, сложности дела, поведения заявителя и поведения компетентных властей. Помимо этого, в качестве критерия необходимо также принимать во внимание степень заинтересованности заявителя в рассматриваемом вопросе (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 38971/06, § 70, а также упоминавшиеся выше постановления Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 86, и по делу "Нахманович против Российской Федерации", § 95).

166. Европейский Суд допускает, что само по себе участие в деле пятерых обвиняемых делает разбирательство по делу достаточно сложным. Тем не менее, по мнению Европейского Суда, сложность дела сама по себе не оправдывает длительности производства по делу. Более того, тот факт, что заявитель содержался под стражей, требовал особого усердия со стороны судов, рассматривавших дело, для более оперативного отправления правосудия (см. упоминавшиеся выше постановления Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 133, и по делу "Калашников против Российской Федерации", § 132).

167. В отношении поведения заявителя Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации о том, что на протяжении всего рассмотрения дела национальными судами заявитель обращался со множеством ходатайств в связи с его делом как в ходе судебных заседаний, так и в перерывах между ними. Он далее обращает внимание на то, что неоднократно заседания по делу переносились, поскольку заявитель ходатайствовал о замене своего адвоката, защищавшего его интересы по назначению властей. В связи с этим Европейский Суд обращает внимание на то, что статья 6 Конвенции не требует от лица, которому предъявлено обвинение в совершении преступления, активного сотрудничества с судебными органами. В частности, заявителей нельзя осуждать за использование в полной мере возможностей для защиты своих интересов, предусмотренных национальным законодательством (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 88, и по делу "Калашников против Российской Федерации", § 129). Что касается довода властей Российской Федерации о неявке представителей заявителя в судебное заседание, Европейский Суд отмечает, что в ходе всего разбирательства по делу интересы заявителя были представлены адвокатами, назначенными государством. Следовательно, заявитель едва ли мог оказать на них влияние и не может нести ответственность за их отсутствие в судебном заседании. Европейский Суд допускает, что заявитель несет ответственность за некоторые задержки, имевшие место в результате подачи им ходатайств о переносе судебных заседаний в связи с предположительно его плохим самочувствием. Тем не менее данная задержка была незначительна с учетом общей продолжительности рассмотрения дела.

168. Анализируя поведение национальных властей, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили какого-либо убедительного объяснения достаточно длительным периодам бездействия со стороны национального суда при рассмотрении в кассационной инстанции обвинительных приговоров в отношении заявителя от 13 июня 2000 г., 14 мая 2001 г. и 17 мая 2004 г. В связи с этим Европейский Суд обращает внимание, что названные периоды составляют соответственно пять, восемь и 10 месяцев и что в совокупности данная задержка разбирательства составляет почти два года.

169. Учитывая изложенное, а особенно степень заинтересованности заявителя в рассматриваемом вопросе, принимая во внимание, что заявитель содержался под стражей на протяжении всего периода рассмотрения дела, Европейский Суд полагает, что длительность разбирательства в данном деле не соответствовала требованию "разумного срока".

170. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

171. В части, касающейся жалобы заявителя на отсутствие эффективного средства правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие эффективного внутригосударственного средства правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции требования о рассмотрении дела в разумный срок (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 156). Он отмечает, что власти Российской Федерации не назвали средство правовой защиты, которое бы способствовало ускорению разрешения дела заявителя или предоставило соразмерную компенсацию за уже имевшие место задержки (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сидоренко против Российской Федерации" (Sidorenko v. Russia) от 8 марта 2007 г., жалоба N 4459/03, § 39, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кляхин против Российской Федерации", §§ 100-101). Кроме того, власти Российской Федерации не объяснили, каким образом жалобы в прокуратуру или в Ростовский областной суд, с которыми заявитель мог бы обратиться в ходе производства по уголовному делу, могли бы ускорить его рассмотрение.

172. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в данном деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с тем, что национальное законодательство не предусматривало средство правовой защиты, воспользовавшись которым, заявитель мог бы добиться решения о его праве на рассмотрение дела в разумный срок, как того требует пункт 1 статьи 6 Конвенции.

VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

173. Наконец, заявитель, ссылаясь на статью 6 Конвенции, жаловался на то, что его не извещали о предъявленных ему обвинениях, что в отношении него была нарушена презумпция невиновности, поскольку он содержался под стражей только на основании тяжести предъявленных ему обвинений, что национальные суды не были объективны, а также что двое из троих судей, входивших в состав суда кассационной инстанции, ранее рассматривали его дело. В соответствии с той же статьей Конвенции, заявитель утверждал, что Верховным Судом Российской Федерации не было полностью зачитано кассационное определение от 10 марта 2005 г. Кроме того, заявитель утверждал, что в нарушение статьи 13 Конвенции в его распоряжении отсутствовали эффективные средства правовой защиты в отношении названных нарушений.

174. Тем не менее, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы дела, а также учитывая свою компетенцию в отношении названных жалоб, Европейский Суд приходит к выводу о том, что в данной части жалоба не содержит признаков нарушения прав и свобод, гарантированных Конвенцией и протоколами к ней. Следовательно, она подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

175. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

176. Заявитель требовал 63 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

177. Власти Российской Федерации сочли данное требование чрезмерными; кроме того, они предположили, что признание факта нарушения будет являться достаточной справедливой компенсацией.

178. Европейский Суд отмечает, что в данном деле им было установлено несколько серьезных нарушений. Заявитель провел почти семь лет под стражей в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Его содержание под стражей не было основано на достаточных основаниях, в то же время оно было чрезмерно длительным и в определенной части незаконным. Он был лишен права на эффективный пересмотр своего продолжающегося заключения, а также на рассмотрение дела в разумный срок. Учитывая изложенное, Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы только фактом признания нарушения. Основываясь на принципе справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Расходы и издержки

179. В общем заявитель требовал 1 000 евро в возмещение расходов на почтовые услуги, услуги по фотокопированию, набору текста и переводу.

180. Власти Российской Федерации оспорили требования, утверждая, что расходы и издержки, предположительно понесенные заявителем, не были необходимы и разумны по размеру.

181. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что заявителю была предоставлена правовая помощь в размере 850 евро для оплаты услуг по представлению его интересов Л. Русаковой. Учитывая представленные в его распоряжение материалы, Европейский Суд приходит к выводу о том, что заявитель не обосновал какие-либо расходы и издержки, понесенные сверх указанной суммы. Соответственно, он решил не присуждать возмещение по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

182. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежа должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно

1) признал приемлемой:

(a) жалобу в соответствии со статьей 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону;

(b) жалобу в соответствии со статьей 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении предположительно ужасных условий содержания заявителя под стражей;

(c) жалобу в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции в связи с предположительно незаконным содержанием заявителя под стражей в период с 12 февраля 2002 г. по 17 мая 2004 г.;

(d) жалобу в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции в связи длительностью содержания заявителя под стражей в период предварительного расследования;

(e) жалобу в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции в связи с предполагаемой неэффективностью судебного пересмотра содержания заявителя под стражей;

(f) жалобу в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции в связи с длительностью производства по уголовному делу в отношении заявителя;

(g) жалобу в соответствии со статьей 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения права заявителя на рассмотрение его дела в разумный срок;

а остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-61/1 г. Ростова-на-Дону;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты для обжалования заявителем условий содержания под стражей;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 12 февраля по 1 июля 2002 г.;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 1 июля 2002 г. по 17 мая 2004 г.;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

8) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью производства по делу заявителя;

9) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты для обжалования заявителем длительности производства по уголовному делу;

10) постановил,

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 40 000 евро (сорок тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

11) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 апреля 2009 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда