Обзор решений Европейского суда по правам человека по российским жалобам за февраль 2007 г.

Обзор
решений Европейского суда по правам человека по российским жалобам за февраль 2007 г.
(подготовлен юристами Центра содействия международной защите и Центра "Демос")

Общий обзор постановлений и решений Суда за февраль 2007 г.

В феврале Суд принял 12 решений по вопросу о приемлемости российских жалоб: Rozhkov v. Russia (Рожков против России), Kiselev v. Russia (Киселев против России), Matveyev v. Russia (Матвеев против России), Pavel Ivanov v. Russia (Павел Иванов против России), Belousov v. Russia (Белоусов против России), Ruslan Umarov v. Russia (Руслан Умаров против России), Shevtsova v. Russia (Шевцова против России), Gribel v. Russia (Грибель против России), Lukashevich v. Russia (Лукашевич против России), Komarova v. Russia (Комарова против России), Utsayeva and others v. Russia (Уцаева и другие против России) и Vanzhula v. Russia (Ванжула против России).

Из 12 жалоб шесть были вычеркнуты из списка рассматриваемых Судом дел. Это жалобы Belousov v. Russia (Белоусов против России), Shevtsova v. Russia (Шевцова против России), Gribel v. Russia (Грибель против России), Lukashevich v. Russia (Лукашевич против России), Komarova v. Russia (Комарова против России), и Vanzhula v. Russia (Ванжула против России). Все эти жалобы касались неисполнения решений российских судов, вынесенных в пользу заявителей. Интересно отметить, что все эти жалобы, за исключением жалобы Белоусова, были отозваны заявителями в связи с заключением мировых соглашений с государством-ответчиком или в связи с разрешением проблемы внутри страны. Представляется, что увеличение числа дел, урегулированных на национальном уровне, является одним из подтверждений того, что проблема неисполнения решений судебных органов была признана российскими властями. Возможно, это также свидетельствует о том, что подход компетентных органов и должностных лиц к урегулированию данных споров стал более серьезным и профессиональным.

Неприемлемой была признана одна жалоба - Pavel Ivanov v. Russia (Павел Иванов против России). Приемлемыми или частично приемлемыми были признаны пять жалоб: Rozhkov v. Russia (Рожков против России), Kiselev v. Russia (Киселев против России), Matveyev v. Russia (Матвеев против России), Ruslan Umarov v. Russia (Руслан Умаров против России) и Utsayeva and others v. Russia (Уцаева и другие против России).

Рожков - сотрудник следственных органов, обвиненный в совершении должностных преступлений - жаловался на разнообразные нарушения, допущенные в ходе уголовного преследования. Европейский Суд отклонил большинство претензий заявителя по причине пропуска шестимесячного срока для подачи жалоб. Однако Суд признал приемлемыми два вопроса, поставленных заявителем: предположительное нарушение статьи 3 Конвенции в связи с отсутствием адекватной медицинской помощи в следственном изоляторе, а также вопрос о нарушении статьи 5 (4) Конвенции в связи с тем, что жалобы заявителя на решение о содержании под стражей были рассмотрены несвоевременно.

Киселев жаловался на то, что приговор в его отношении был пересмотрен в порядке надзора по требованию прокуратуры, которая считала назначенное судом наказание слишком мягким. В результате пересмотра заявителю было назначено более тяжкое наказание. Заявитель утверждал, что пересмотр приговора нарушает гарантированное статьей 4 Протокола N 7 к Конвенции. Кроме того, заявитель указывал на то, что в рассмотрении его дела участвовали ненадлежащим образом назначенные народные заседатели. Европейский Суд не установил нарушений прав заявителя в связи с порядком назначения народных заседателей и отклонил эту часть жалобы, однако признал приемлемой жалобу на нарушение статьи 4 Протокола N 7.

Заявитель Матвеев, в 1981 году был осужден за подделку почтовых марок. В 1999 году приговор в отношении заявителя был отменен в связи с отсутствием состава преступления в его действиях. Заявитель обратился с иском о компенсации морального вреда, причиненного необоснованным привлечением к уголовной ответственности. В иске заявителю было отказано на том основании, что законодательство, действовавшее на момент его осуждения, не предусматривало компенсации морального вреда по таким основаниям. Заявитель утверждал, что отказ в удовлетворении иска нарушает положения статьи 3 Протокола N 7, которая устанавливает право на компенсацию для тех лиц, которые были необоснованно подвергнуты уголовному наказанию вследствие судебной ошибки. Государство-ответчик утверждало, что Европейский Суд не обладает юрисдикцией для рассмотрения данной жалобы, так как заявитель был осужден задолго до ратификации Конвенции. Кроме того, приговор в отношении заявителя был пересмотрен не в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, как то указывает статья 3 Протокола N 7, а в порядке надзора. Заявитель возражал, ссылаясь на то, что надзорная инстанция пересмотрела приговор, опираясь на инструкции почтовой службы, которые не были доступны сторонам дела и суду в 1981 году. Кроме того, заявитель указывал, что незаконность его осуждения была признана уже после того, как Россия ратифицировала Европейскую Конвенцию. Проанализировав аргументы сторон, Суд признал жалобу приемлемой, поскольку в данном деле вопрос о наличии или отсутствии юрисдикции Суда не может быть разрешен без рассмотрения обстоятельств дела по существу.

Жалобы Умарова и Уцаевой и других касались различных нарушений со стороны федеральных сил в Республике Чечня.

В феврале 2007 г. Суд вынес 27 постановлений по существу жалоб в отношении России. При этом подавляющее большинство постановлений были вынесены по так называемым клоновым делам. Так, 16 постановлений были приняты по жалобам на неисполнение решений российских судов: Shlepkin v. Russia (Шлепкин против России), Bragina v. Russia (Брагина против России), Nartova v. Russia (Нартова против России), Deykina v. Russia (Дейкина против России), Lyudmila Aleksentseva v. Russia (Людмила Алексентьева против России), Voloskova v. Russia (Волоскова против России), Zaichenko v. Russia (Зайченко против России), Voronina v. Russia (Воронина против России), Politova and Politov v. Russia (Политова и Политов против России), Nikishin v. Russia (Никишин против России), Sergey Tarasov v. Russia (Сергей Тарасов против России), Aleksandr Ivanov v. Russia (Александр Иванов против России), Ponomarenko v. Russia (Пономаренко против России), Raylyan v. Russia (Райлян против России), Vyalykh v. Russia (Вялых против России) и Gorlova v. Russia (Горлова против России). Во всех этих случаях Суд признал наличие нарушений Конвенции и назначил заявителям компенсации.

Также в феврале Суд принял семь постановлений по жалобам на отмену судебных решений в порядке надзора: Gavrilenko v. Russia (Гавриленко против России), Boris Vasilyev v. Russia (Борис Васильев против России), Grebenchenko v. Russia (Гребенченко против России), Septa v. Russia (Септа против России), Chekushkin v. Russia (Чекушкин против России), Danilchenko v. Russia (Данильченко против России) и Knyazhichenko v. Russia (Княжиченко против России). Во всех этих случаях Суд признал, что права заявителей были нарушены тем, что решения в их пользу были отменены в надзорном порядке в нарушение принципа правовой определенности.

В феврале была рассмотрена жалоба Kolomiyets v. Russia (Коломиец против России). Суд признал, что судебное разбирательство по делу заявителя было необоснованно длительным, что нарушает положения статьи 6 (1) Конвенции.

Кроме того, в феврале Суд вынес постановления по существу жалоб Gorbachev v. Russia (Горбачев против России), Krasulya v. Russia (Красуля против России) и Tatishvili v. Russia (Татишвили против России). Авторы обзора представляют подробный анализ содержания указанных постановлений.

Дело Gorbachev v. Russia (Горбачев против России): судебные органы нарушили право на доступ к правосудию не направляя истцу повесток и не отвечая на его жалобы

Постановление по жалобе Gorbachev v. Russia (Горбачев против России) было вынесено 15 февраля 2007 г.

Жалоба Горбачева касалась доступа к правосудию. Заявитель в 1999 г. подал иск против компании, в которой он работал: 5 января 2000 г. ему было отказано в иске Алексинским городским судом. Однако 20 апреля 2000 г. Тульский областной суд отменил решение и направил на новое рассмотрение.

Новое рассмотрение было назначено на 16 января 2001 г., но заявитель не получил повестку в суд, и поэтому на судебное заседание не явился. Суд назначил новое слушание дела на 9 февраля 2001 г. Повестка о новом заседании также не была выслана заявителю. Суд прекратил производство по иску в связи с тем, что истец дважды не явился в суд и не представил ходатайство о рассмотрении дела в его отсутствие. Через 10 дней после вынесения решения, по истечении срока кассационного обжалования решение суда о прекращении производства по делу было выслано заявителю. Однако заявитель этого документа не получил.

В мае 2001 г. заявитель обратился в Верховный Суд с жалобой на длительность рассмотрения. Верховный Суд переадресовал его письмо в Тульский областной суд. Последний направил жалобу заявителя в Алексинский городской суд.

29 ноября 2001 г. заявитель вновь пожаловался на длительность судебного разбирательства. Тульский областной суд 11 декабря 2001 г. вновь переслал жалобу в Алексинский городской суд для проверки и ответа. 8 января 2002 г. председатель Алексинского городского суда направил заявителю письмо, в котором указал, что его жалобы безосновательны, но заявитель этого письма не получил. После этого заявитель еще несколько раз жаловался на длительность разбирательства в Верховный Суд. Как и в предыдущие разы, его жалобы пересылались для разбирательства в Тульский областной суд, а оттуда - в Алексинский городской суд. Ответов ни на одну из своих жалоб заявитель так и не получил.

Кроме того, заявитель 13 февраля 1999 г. подал в Алексинский городской суд диффамационный иск против городского совета. Этот иск не был рассмотрен судебными органами. В 1999-2002 гг. заявитель неоднократно жаловался в разные инстанции на то, что его иск не рассматривается. В марте и апреле 2002 г. Тульский областной суд рекомендовал Алексинскому городскому суду предпринять необходимые шаги для решения проблемы. Однако заявитель не получил из Алексинского городского суда никаких писем по этому поводу.

Заявитель утверждал, что подобные действия нарушили его право на доступ к правосудию. Государство-ответчик утверждало, что права заявителя не были нарушены, поскольку он сам не являлся в судебные органы. Кроме того, государство-ответчик указывало, что 24 октября 2001 года сотрудники Алексинского городского суда попытались вручить заявителю копию судебного решения от 9 февраля 2001 г., но заявитель отказался получать документ. Кроме того, государство-ответчик оспаривало факт подачи заявителем диффамационного иска.

Рассматривая аргументы сторон, Европейский Суд отметил, что государство-ответчик не представило документов, подтверждающих, что заявитель получал повестки. Копии повесток в материалах дела отсутствовали. Суд констатировал, что со стороны государства-ответчика не поступило никаких объяснений, почему решение по делу заявителя было выслано в 10-дневный срок, а не в 3-дневный, как требует российское законодательство. Суд также закон, не подтвердило никакими доказательствами утверждение о том, что заявитель отказался принять решение 24 октября 2001 г. Более того, государство-ответчик не представило никаких доказательств того, что письма, адресованные заявителю, действительно отсылались, и что заявитель их получал.

Суд счел, что заявитель был лишен доступа к правосудию в связи со своим иском к работодателю. Суд также признал, что заявитель был лишен права на доступ к правосудию в отношении его диффамационного иска, поскольку заявитель представил карточку, подтверждающую факт получения его иска судом. При этом Европейский Суд отметил, что иск заявителя не был зарегистрирован, а заявитель не был проинформирован о каких-либо последствиях направления своего иска, или о необходимости исправить его.

Заявителю была назначена компенсация материального и морального вреда в размере 2000 евро.

Дело Krasulya v. Russia (Красуля против России): осуждение журналиста за клевету в отношении губернатора не соответствовало принципам свободы слова

Постановление по данному делу было вынесено 22 февраля 2007 г. Заявителем выступал шеф-редактор региональной газеты "Новый гражданский мир". 4 января 2002 г. газета опубликовала статью "Черногоров подбирается к Ставрополю. Размышления по поводу одного решения городской думы" Статья была подписана псевдонимом В. Николаев.

В статье обсуждалось решение Городской Думы Ставрополя о новом порядке назначения мэра города: мэр больше не избирался общим голосованием, а назначался Городской Думой. В статье говорилось, что губернатор Ставропольского края Черногоров принудил депутатов принять такое решение, так как сам присутствовал на заседании Думы, и остается только догадываться, что он посулил депутатам. Далее говорилось, что губернатор был избран чудом, поскольку местные элиты не могли договориться, и он смог предотвратить создание сильной оппозиции среди краевых депутатов, но власти Ставрополя на были под его контролем.

5 февраля 2002 г. прокуратура Ставропольского края удовлетворила запрос губернатора и возбудила уголовное дело против заявителя за распространение клеветы в средствах массовой информации.

6 марта 2002 г. следователь назначил лингвистическую экспертизу статьи. Экспертиза была проведена журналистом, который имел дипломы в языкознании и праве, преподавал на факультете языкознания и журналистики в Ростовском государственном университете. Эксперт указал, что автор в жесткой и эмоциональной форме высказал свое мнение о губернаторе, и выборах городского мэра. Эксперт отметил, что в статье не было слов или выражений, которые могли бы задеть губернатора, за исключением противоречивого выражения "несостоятельный". Кроме того, некоторые выражения негативно отражали способности губернатора управлять, но статья в целом не содержала обвинений в нарушении каких-либо законов, и не наносила вред профессиональной репутации губернатора. Эксперт также сослался на статью прокурора г. Краснодара о том, что мнение или ценностные суждения не могут оспариваться как ложные, а тот, кто считает себя затронутым высказанным суждением, имеет право на ответ в прессе.

Тем не менее, заявитель был обвинен в публичной клевете на официальное лицо при исполнении им его обязанностей, что является тяжким преступлением. Дело было передано в суд. В суде заявитель утверждал о своей невиновности, так как он высказывал свое оценочное мнение, правдивость которого не может быть предметом спора. Черногоров заявлял, что в статье утверждалось, будто он добился решения от Городской Думы при помощи взяток. В суде были заслушаны три депутата Городской Думы, которые показали, что губернатор не предлагал им какие-либо выгоды.

12 октября 2002 г. Октябрьский районный суд г. Ставрополя вынес приговор, которым признал заявителя виновным в клевете. Суд отклонил заключение эксперта, сославшись на его субъективность и на отсутствие у эксперта лицензии на проведение лингвистических экспертиз. В приговоре суд указал, что невозможно установить, кто является автором статьи, но заявитель несет ответственность на ее публикацию. Заявитель был приговорен к одному году лишения свободы условно с отсрочкой исполнения на шесть месяцев. Заявитель обжаловал приговор, ссылаясь на гарантии статьи 10 Конвенции, а также на отказ суда принять во внимание результаты экспертизы. 31 октября 2002 г. Ставропольский краевой суд оставил приговор в силе, не дав оценку доводам заявителя.

В своей жалобе в Европейский Суд заявитель утверждал, что уголовное преследование нарушило статью 10 Конвенции, гарантирующую свободу слова. Государство-ответчик возражало, ссылаясь на то, что заявитель был осужден на распространение клеветнической информации, которая причинила вред репутации губернатора.

Европейский Суд указал, что осуждение заявителя было вмешательством в осуществление свободы слова. Суд отметил, что и заявитель, и государство-ответчик были согласны, что данное вмешательство основано на законе и преследовало правомерную цель - защиту репутации. В связи с этим Суд сфокусировался на вопросе о том, было ли такое вмешательство в осуществление свободы слова "необходимым в демократическом обществе". Т.е. было ли вмешательство пропорциональным и было ли оно вызвано "насущными социальными потребностями".

Суд отметил, что заявитель как журналист и главный редактор, пользуется особой защитой статьи 10 Конвенции, поскольку должен выполнять общественно-значимую функцию информирования граждан. Напротив, губернатор, будучи публичным политиком, обязан терпеливо и толерантно относится к критике в его адрес. Исходя из этого, ограничение свободы слова заявителя могло быть обосновано только вескими причинами.

Европейский Суд отметил, что российские суды рассматривали утверждения заявителя как факты и признали его виновным в клевете. Они отклонили позицию заявителя, что статья содержала оценочные суждения. В первом из рассмотренных судебными органами фрагментов статьи говорилось, что Городская Дума отменила выборы мэра города, а губернатор присутствовал на этом заседании, чтобы оказать давление на депутатов. Национальные суды интерпретировали это как обвинение губернатора в даче взятки. Суд не может согласиться с такой интерпретацией, поскольку текст был слишком неконкретным, чтобы его оценить как обвинение во взятке. Он лишь говорил, что решение было принято депутатами под давлением губернатора, без каких-либо деталей. С точки Суда достаточно трудно определить, было ли высказывание заявителя мнением или высказыванием о факте. С точки зрения Суда его можно рассматривать как предположение автора. Суд также отметил, что никто не оспаривал факт присутствия губернатора на заседании Городской Думы. Следовательно, у заявителя было фактическое основание для высказанного им предположения. Суд счел, что заявитель опубликовал справедливый комментарий по общественно значимому вопросу.

Остальные фрагменты статьи явно были оценочными суждениями. Национальные суды возложили на заявителя бремя доказывания их правдивости, что в принципе не может быть реализовано. Что касается остроты этих суждений, Суд еще раз отметил, что журналист имеет право на определенную долю провокации и преувеличения.

Суд отметил, что заявитель был приговорен к уголовному наказанию. Хотя он не отбывал наказание реально, но угроза исполнения наказания существовала. Более того, отсрочка исполнения наказания означала дополнительные ограничения для заявителя как для журналиста и главного редактора. С точки зрения Суда, суровость наказания не соответствовала целям защиты репутации должностного лица. В связи с этим Суд признал нарушение статьи 10 Конвенции.

Заявитель также пожаловался на нарушение гарантий справедливого судебного разбирательства при рассмотрении его дела. Он ссылался на то, что национальные суды отвергли единственное доказательство в пользу заявителя - лингвистическую экспертизу. Суд согласился, что нарушение имело место, поскольку суд первой инстанции не дал содержательной оценки этому доказательству, а кассационный суд, несмотря на аргументы заявителя, оставил вопрос о лингвистической экспертизе без рассмотрения. На этом основании Суд признал нарушение статьи 6(1) Конвенции.

Заявителю была назначена компенсация морального вреда в размере 4000 евро.

Дело Tatishvili v. Russia (Татишвили против России): отказ зарегистрировать лицо без гражданства по постоянном месту жительства нарушает право на выбор места жительства

Постановление по данному делу было вынесено 22 февраля 2007 г. Заявительницей выступала жительница Москвы. Она родилась в Тбилиси, до 31 декабря 2000 г. у нее был паспорт гражданина СССР, а потом была признана лицом без гражданства.

25 декабря 2000 г. заявительница обратилась в паспортный стол ОВД "Филевский Парк". Она представила паспорт гражданина СССР, и заявление о регистрации. Это заявление было подписано владельцем квартиры и заверено в ЖЭУ. К заявлению прилагались подтверждения оплаты коммунальных услуг и выписка из домовой книги.

Начальник паспортного стола отказался принять документы на том основании, что заявительница не является родственницей владельца квартиры. Заявительница просила выдать ей отказ в письменной форме. В полученном ею письменном ответе была названа другая причина для отказа - недостаток необходимых для регистрации документов. Однако каких именно документов не хватает, указано не было.

15 января 2001 г. заявительница обжаловала отказ в Дорогомиловский районный суд г. Москвы, ссылаясь на то, что оснований для отказа в регистрации не было. Начальник паспортного стола 12 февраля 2001 г. предоставил свои возражения. Он указал, что заявительница не является российской гражданкой, поскольку приехала их Грузии. По закону, грузинские граждане при регистрации должны предоставлять визу, а сама их регистрация относится к компетенции ОВИРа. Дорогомиловский районный суд 13 февраля 2001 г. отказал заявительнице в удовлетворении жалобы. В качестве причин отказа указывалось, что заявительница не является родственником владельца квартиры, что требуется в соответствии с ГК РФ и Жилищным кодексом РФ. Кроме того, являясь гражданкой Грузии, она не представила визу, как того требует соглашение между Грузией и Россией. 5 марта 2001 г. Дорогомиловский районный суд принял замечания на протокол судебного заседания.

1 марта 2001 г. представитель заявительницы обжаловал решение, указав, что суд неправильно признал заявительницу гражданкой Грузии, нуждающейся в визе для въезда в Россию. Заявительница никогда не принимала гражданства Грузии. Кроме того, правила регистрации едины для всех, законно находящихся на территории РФ, а собственник квартиры был согласен на ее регистрацию.

2 августа 2001 г. Московский городской суд оставил решение без изменения на том основании, что заявительница не доказала своих прав на проживание в квартире, а также то, что она не гражданка России. При этом аргументы представителя заявительницы по существу рассмотрены не были.

В жалобе в Европейский Суд заявительница говорила о нарушении права на свободу выбора места жительства, поскольку власти отказались зарегистрировать по постоянному месту жительства, что значительно усложняло ее жизнь и препятствовало получению медицинской помощи. Государство-ответчик возражало, что заявительница находилась на территории России незаконно. Приехав в Россию, она не предприняла необходимых шагов, чтобы легализовать свое нахождение в России. Кроме того, с 5 декабря 2000 г. для граждан Грузии был введен визовый режим. Заявительница возражала, утверждая, что по новому закону о статусе иностранцев в 2002 г., российское законодательство не содержало норма о том, что лица, не располагающие иным гражданством, кроме гражданства бывшего СССР, должны получать разрешение на въезд в Россию.

На основании предоставленных ему материалов, включая меморандум общественной организации "Мемориал", Суд установил, что до 31 декабря 2000 г. существовал статус "бывших граждан СССР". "Бывшие граждане", не получившие гражданство государств, образованных из республик СССР, считались законно находящимися на территории России. Несмотря на это национальные суды мотивировали отказ в регистрации заявительницы именно тем, что она находилась на территории России незаконно. На этом основании Суд установил нарушение статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции, которая гарантирует свободу передвижения.

Заявительница также жаловалась, что было нарушено ее право на справедливое судебное разбирательство. В обоснование жалобы заявительница ссылалась на то, что суды неправильно установили факты в ее деле, а также неправильно применили законодательство. Государство-ответчик возражало, указывая, что процедура рассмотрения дела заявительницы отвечала всем требованиям.

Рассмотрев этот вопрос, Суд отметил, что российские суды основывали свой отказ на двух причинах: заявительница не является родственницей хозяина квартиры и находится на территории России в нарушении соглашения между Россией и Грузией. При этом собственник квартиры подтвердил свое согласие на ее регистрацию, а по нормам российского закона требование о родственных отношениях распространяется только на квартиры, находящиеся в социальном найме. Следовательно, эти нормы не могли быть применены к заявительнице. Государство-ответчик не представило Европейскому Суду никакого соглашения между Грузией и Россией, которое требовало бы визы для заявительницы. Такое соглашение также не было представлено в национальные суды. Европейский Суд также отметил, что Мосгорсуд просто утвердил решение нижестоящего суда, не рассмотрев по существу аргументы заявительницы. Суд счел, что явный недостаток мотивировки решения Дорогомиловского районного суда и принятие этих аргументов Московским городским судом составляет нарушение статьи 6(1) Конвенции.

Заявительнице была назначена компенсация морального вреда в размере 3000 евро.

Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел вопрос о надзорном производстве

5 февраля 2007 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 2-П "По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации". Текст постановления доступен на сайте Конституционного Суда.

Эти нормы регулируют порядок надзорного производства по гражданским делам. Проверка их конституционности проводилась в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ "Нижнекамскнефтехим" и "Хакасэнерго", а также жалобами ряда граждан.

Следует отметить, что Европейский Суд неоднократно выносил решения по жалобам россиян на отмену вступивших в силу судебных решений в порядке надзора (смотри, например, постановления по делам Chernitsyn v. Russia и Chebotarev v. Russia). С точки зрения Европейского Суда существующая в России процедура пересмотра дел в порядке надзора приводит к нарушению принципа правовой определенности. В феврале 2006 г. Комитет министров Совета Европы, осуществляющий контроль за исполнением решений Европейского Суда, рекомендовал российским властям принять меры по усовершенствованию гражданского судопроизводства с тем, чтобы защитить принцип правовой стабильности и исключить произвольную отмену вступивших в силу судебных решений. Комитет министров планировал вернуться к рассмотрению вопроса о надзоре в первой половине 2007 г. Постановление Конституционного Суда N П-2 от 5 февраля 2007 г., вне всякого сомнения, будет рассмотрено с точки зрения его вклада в исполнение решений Европейского Суда по вопросу о надзоре.

Данным Постановлением Конституционный Суд признал конституционной и не противоречащей принципу правовой определенности норму пункта 3 части второй статьи 377 ГПК РФ. Эта норма не допускает обращение с надзорной жалобой (представлением) на вступившие в законную силу судебные постановления мировых судей и суда апелляционной инстанции в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации. Конституционный Суд мотивировал это тем, что "сужение возможностей надзорного обжалования указанных судебных постановлений связано с особенностями гражданских дел, отнесенных к подсудности мировых судей, и наличием апелляционных процедур проверки выносимых ими решений".

Кроме того, Конституционный Суд признал конституционными статьи положений частей второй, третьей и шестой статьи 381, части второй статьи 382, части второй статьи 383, статей 387 и 389 ГПК РФ. При этом Конституционный Суд в мотивировочной части своего решения дал вышеуказанным положениям ограничительное толкование, а в резолютивной части решения указал, что это толкование является "общеобязательным и исключает любое иное истолкование в правоприменительной практике". Суть толкования, данного Конституционным Судом, сводится к тому, что:

1) Председатель верховного суда республики, краевого, областного или равного ему суда, Председатель Верховного Суда Российской Федерации, заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации принимают решения об истребовании дела и его передаче для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции только при наличии обращения лица, подававшего надзорную жалобу (представление), в такой же процедуре, в те же сроки и исходя из тех же оснований, которые установлены для решения соответствующих вопросов судьей при рассмотрении надзорной жалобы (представления), истребованного дела.

2) Не допускается произвольный отказ судьи, рассматривающего надзорную жалобу (представление), в истребовании дела и передаче его для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции. Судья обязан передать дело в суд надзорной инстанции при наличии предусмотренных законом оснований для отмены или изменения обжалуемого судебного постановления. Решения по результатам рассмотрения надзорной жалобы (представления) и истребованного дела должны быть мотивированными.

3) В качестве оснований для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора могут выступать лишь такие ошибки в толковании и применении закона, которые повлияли на исход дела, и без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов.

4) Правомочие Председателя Верховного Суда Российской Федерации, заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации внести в Президиум Верховного Суда Российской Федерации мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности может быть реализовано только при наличии обращения заинтересованных лиц.

Будет ли данное Конституционным Судом толкование способствовать исполнению решений Европейского Суда, фактически зависит от того, будут ли суды общей юрисдикции применять это толкование на практике. В настоящее время применение правовых позиций Конституционного Суда по другим вопросам не является повсеместным.

Беспрецедентным случаем в практике Конституционного Суда является его отказ разрешить вопрос о конституционности части первой статьи 376, пункта 3 части второй статьи 377, частей второй, третьей и шестой статьи 381, части второй статьи 382, части второй статьи 383, статей 387 и 389 ГПК Российской Федерации. Суд отметил, что перечисленные положения, предопределяют множественность надзорных инстанций и обуславливают возможность чрезмерно протяженных по времени процедур обжалования и пересмотра судебных постановлений. По мнению Конституционного Суда эти положения не соответствуют принципу правовой определенности. Однако признание этих положений неконституционными "привело бы к процессуально-правовому вакууму, дезорганизации не только деятельности судов надзорной инстанции, но и в целом гражданского судопроизводства". Отказываясь от отмены перечисленных норм, Конституционный Суд постановил:

"С законодателя не снимается ответственность в разумные сроки установить процедуры, реально обеспечивающие своевременное выявление и пересмотр ошибочных судебных постановлений до их вступления в законную силу, и привести правовое регулирование надзорного производства в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами".

Кроме того, Конституционный Суд указал законодателю на необходимость конкретизировать полномочия Председателя Верховного Суда и его заместителя по внесению внести в Президиум Верховного Суда Российской Федерации представлении о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности.

Статья 80 закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" налагает на законодателя обязанности по разработке и принятию законов в том случае, если "из решения Конституционного Суда Российской Федерации вытекает необходимость устранения пробела в правовом регулировании". Вопрос о том, воспримет ли законодатель требование Конституционного Суда об уточнении процедур надзорного производства в качестве указания на пробел в правовом регулировании, пока остается открытым.

Постановление N 2-П от 5 февраля 2007 г. интересно еще и тем, что в нем Конституционный Суд впервые четко сформулировал свою точку зрения на место решений Европейского Суда в российской правовой системе. Конституционный Суд указал:

"Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ). Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права".

Верховный Суд Российской Федерации внес законопроект об ограничении надзорного производства и о совершенствовании механизмов исполнения решений Европейского Суда

6 февраля, буквально на следующий день после вынесения Конституционным Судом Постановления по вопросу о надзоре, Пленум Верховного Суда Российской Федерации решил внести в Государственную Думу законопроект о внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. С текстом законопроекта и пояснительной запиской к нему можно ознакомиться на сайте Верховного Суда.

В законопроекте предлагается устранить многоступенчатость и неопределенность в порядке рассмотрения надзорных жалоб. Кроме того, законопроект предлагает расширить перечень вновь открывшихся обстоятельств, требующих пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, постановления Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, касающиеся определенных гражданских дел. Необходимо отметить, что УПК и АПК содержат положения, предусматривающие пересмотр судебных решений в связи с вынесением Европейским Судом постановления по конкретному делу. Отсутствие аналогичного положения в ГПК создавало сложность для исполнения ряда постановления Европейского Суда, например, постановления по делу Shofman v. Russia. В данном деле Европейский Суд признал неуважением частной и семейной жизни тот факт, что мужчина, не являвшийся биологическим отцом ребенка, не мог оспорить юридическое отцовство и судебным решением был обязан платить алименты. В рамках действующего процессуального закона решения российских судов, которыми Шофману отказали в возможности оспорить отцовство и обязали платить алименты, не подлежат отмене. Это не позволяет исполнить постановление Европейского Суда в части, касающееся восстановления нарушенных прав заявителя.

Парламентская Ассамблея Совета Европы рассматривает вопрос о сотрудничестве государств с Европейским Судом

9 февраля 2007 г. Комитет по правовым вопросам и правам человека ПАСЕ издал доклад, в котором анализируется выполнение государствами-участниками обязанности сотрудничать с Европейским Судом и не препятствовать обращению своих граждан в Суд. С текстом доклада можно ознакомиться на сайте ПАСЕ. Кроме детального анализа содержания указанных обязательств и рекомендаций, направленных на их исполнение, доклад указывает на случаи нарушения этих обязательств со стороны ряда государств, включая Азербайджан, Молдову и Россию.

Новые книги о Европейском Суде по правам человека

Вышла в свет еще одна публикация о Европейском Суде по правам человека. Это книга "Влияние Европейской конвенции по правам человека на Российское право" (Stuttgart: ibidem-Verlag, 2007). Автор книги - Антон Бурков, кандидат юридических наук, магистр международного права (Эссексский Университет), докторант факультета права Кембриджского университета, юрист Уральского центра конституционной и международной защиты прав человека. Предисловие к книге подготовлено профессором Эссексского университета Франсуаз Хампсон.

В книге анализируется практика соблюдения Российской Федерацией обязательства обеспечивать каждому, находящемуся под ее юрисдикцией права и свободы, определенные в Конвенции. Автор приходит к заключению, что состояние применения Конвенции судами России в настоящее время является неудовлетворительным. Практика высших судебных органов представляет собой попытку продемонстрировать Совету Европы применение Конвенции, нежели ее действительное применение. Редкие случаи применения Конвенции судами России вызваны не инициативой судов, а аргументами сторон судебного процесса.

Автор предлагает методы повышения эффективности применения Конвенции в российской правовой системе.