Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 июля 2007 г. Дело "Чемодуров (Chemodurov) против Российской Федерации" (жалоба N 72683/01) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Чемодуров (Chemodurov) против Российской Федерации"
(Жалоба N 72683/01)

Постановление Суда

Страсбург, 31 июля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 10 июля 2007 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 72683/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации, Виктором Владимировичем Чемодуровым (далее - заявитель) 21 мая 2001 года.

2. Заявитель был представлен в Европейском Суде Г. Араповой и М. Ледовских, юристами, практикующими в г. Воронеже. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу выражения мнения.

4. Решением от 30 августа 2005 года Европейский Суд объявил жалобу приемлемой. Ни одна из сторон не представила дополнительных письменных объяснений по существу дела.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился 1951 году и проживает в г. Курске.

6. 19 июля 2000 года газета "Курский Вестник" опубликовала статью заявителя "Двенадцать стульев из гарнитура губернатора, или Как "испарился" из областного бюджета еще один миллион долларов". В статье говорилось о незаконном расходовании бюджетных средств, выделенных на покупку мебели и ремонтные работы, и невнятную реакцию губернатора А. Руцкого по поводу этих событий. Ниже приведены соответствующие фрагменты статьи:

"Нормальный губернатор в такой ситуации наверняка [получив информацию о незаконном расходовании значительной суммы из бюджетных средств] схватится за голову и ужаснется, начнет выяснять, как и по чьей вине пропали деньги налогоплательщиков, прогонит виновных с работы, обратится в милицию, прокуратуру и в суд, чтобы ущерб бюджету возместить...

Но это логика поведения нормального губернатора. А наш [губернатор], получив письмо руководителя КРУ... написал такую резолюцию...".

7. Далее в статье приводится цитата из распоряжения губернатора А. Руцкого, рекомендовавшего своим ассистентам провести переоценку выполненной работы с целью восполнить недостачу между выделенными средствами и фактически понесенными расходами. Статья заканчивается следующим образом:

"Не знаю, как у кого, а у меня такое мнение-суждение: губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным. Уточняю сразу на случай судебного иска: я говорю о поведении должностного лица, а не о личности Руцкого, до которой мне нет никакого дела".

8. 1 августа 2000 г. губернатор А. Руцкой подал гражданский иск в отношении заявителя и редакции газеты. Он счел, что некоторые фрагменты статьи нанесли ущерб его чести, достоинству и деловой репутации, и потребовал взыскать 250 000 рублей в качестве компенсации нанесенного ему морального вреда. В частности, губернатор счел оскорбительными следующие слова из заключительного абзаца статьи: "...губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным... я говорю о поведении должностного лица...".

9. 19 октября 2000 г. Ленинский районный суд г. Курска частично удовлетворил иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. Суд согласился, что заявитель доказал истинность фактов, оспоренных губернатором А. Руцким. В отношении последнего предложения суд указал следующее:

"Фрагмент статьи "...губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным" представляет собой мнение автора статьи, однако это мнение выражено в оскорбительной форме.

Суд не может согласиться с доводами [заявителя] о том, что он использовал слово "ненормальный" в отношении поведения губернатора, а не его личности. Последующее разъяснение автора "... я говорю о поведении должностного лица, а не о личности Руцкого" не исключает двоякости восприятия, включая [восприятие] оскорбительного значения, поскольку цель и структура главного предложения подразумевало, что слово "ненормальный" явно относилось к слову "губернатор", а не к его поведению...

Суд считает, что нарушение права истца на доброе имя, честь, достоинство и деловую репутацию должно быть устранено в соответствии со статьями 150, 151 Гражданского кодекса, путем возмещения морального вреда со стороны лица, нанесшего его...".

10. Ленинский районный суд г. Курска счел, что отрывок "выражен в оскорбительной форме и наносил вред чести, достоинству и деловой репутации А. Руцкого", и постановил взыскать с заявителя 1 000 рублей (42 евро) в пользу губернатора. В остальной части иск был отклонен как необоснованный.

11. 4 ноября 2000 г. заявитель подал кассационную жалобу на решение Ленинского районного суда г. Курска. Он указал, что истец отделил оспариваемые слова от контекста, и что суд не проанализировал весь абзац как единое целое. Слово "ненормальный" явно относилось к действиям губернатора А. Руцкого как государственного служащего и публичной фигуры. Более того, согласно авторитетному словарю русского языка, первое значение слова "ненормальный" было "отличный от нормы", а второе и разговорное значение было "сумасшедший, душевнобольной".

12. 28 ноября 2000 г. Курский областной суд оставил решение от 19 октября 2000 г. без изменения. Областной суд поддержал решение суда первой инстанции об оскорбительном значении оспариваемого предложения и отклонил доводы заявителя на следующем основании:

"Доводы жалобы относительно того, что оспариваемое предложение не носило оскорбительный характер, поскольку относилось не к личности, а к поведению государственного чиновника, не могут быть приняты во внимание, так как суд [первой инстанции] правильно исходил из литературного значения предложения, а его толкование, изложенное в кассационной жалобе, не соответствует его содержанию".

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

13. Соответствующие положения Гражданского кодекса Российской Федерации гласят:

Статья 150. Нематериальные блага

"1. Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация... иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом...".

Статья 151. Компенсация морального вреда

"Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага... суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда...".

Статья 152. Защита чести, достоинства и деловой репутации

"1. Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности...

/.../

5. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

14. Заявитель подал жалобу о нарушении его права на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какоголибо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ...

2. Поскольку пользование этими свободами налагает обязанности и ответственность, оно может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или наказаниями, установленными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественной безопасности, для поддержания порядка и предотвращения преступлений, для охраны здоровья и нравственности населения, для защиты репутации и прав других лиц, для предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или для поддержания авторитета и беспристрастности судебных органов".

15. Европейский Суд отмечает, что обе стороны были согласны, что судебные решения, вынесенные по делу о защите чести и достоинства в отношении заявителя, представляли вмешательство в его право на свободу выражения мнения, предусмотренное пунктом 1 статьи 10. Задача Европейского Суда состоит в том, чтобы определить, было ли вмешательство оправданным по смыслу пункта 2 данной статьи, а именно было ли оно "предусмотрено законом", преследовало законную цель и было ли "необходимым в демократическом обществе".

16. Что касается правового основания для вмешательства, то настоящее дело отличается от предыдущих дел о защите чести и достоинства против России, поданных в Европейский Суд, в том, что суды Российской Федерации признали заявителя виновным в нарушении статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Карман против России" (Karman v. Russia) от 14 декабря 2006 года, жалоба N 29372/02, § 31, и Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 года, жалоба N 23472/03, § 26) не из-за того, что он не смог доказать достоверность своих утверждений, а за то, что он высказал оскорбительное суждение (слово "ненормальный"), унижающее достоинство губернатора, нарушив тем самым личное нематериальное право, предусмотренное статьей 150 Гражданского кодекса Российской Федерации. Заявитель утверждал, что поскольку понятие "оскорбление" было определено только в уголовном праве, но не в Гражданском кодексе Российской Федерации, он не мог в разумной степени предвидеть, что использование такого нейтрального слова приведет к привлечению его к гражданско-правовой ответственности. Европейский Суд считает, что нет необходимости определять, были ли правовые нормы, примененные к данному делу о защите чести и достоинства, сформулированы с достаточной четкостью, чтобы заявитель мог регулировать свое поведение, так как вмешательство, в любом случае, не было "необходимым в демократическом обществе" по следующим причинам.

17. Суд напоминает, что при применении критерия необходимости задача Суда состоит в том, чтобы определить, отвечало ли вмешательство "насущной общественной потребности", было ли оно пропорционально преследуемой законной цели, и являются ли доводы властей государства-ответчика для оправдания этого вмешательства "уместными и достаточными". Властям государства-ответчика предоставлена определенная свобода усмотрения в оценке того, существует ли такая потребность и какие меры необходимо принять в этой связи. Однако данная свобода усмотрения не абсолютна и подпадает под надзор со стороны Европейского Суда, который должен вынести окончательное решение на предмет соответствия ограничения свободы выражения мнения статье 10 Конвенции. Европейский Суд не ставит перед собой цель подменять своими взглядами позицию соответствующих внутригосударственных органов, он призван, скорее, проверять - в свете статьи 10 и обстоятельств всего дела - решения, вынесенные судами государства-ответчика с использованием своего права на свободу усмотрения. Для решения данной задачи Европейскому Суду необходимо убедиться в том, что власти государства-ответчика применили нормы в соответствии с принципами, изложенными в статье 10, и, кроме того, что их решения основаны на приемлемой оценке соответствующих фактов (см., например, вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia), §§ 26-27, с дальнейшими ссылками).

18. При изучении конкретных обстоятельств данного дела Европейский Суд учитывает следующие элементы: должность заявителя, должность истца в деле о защите чести и достоинства, тему публикации и оценку оспариваемого утверждения, данную национальными судами, формулировку, использованную заявителем, и примененное в отношении него наказание (см. Постановление Европейского Суда по делу "Красуля против России" (Krasulya v. Russia) от 22 февраля 2007 г., жалоба N 12365/03, §35, и Постановление Европейского Суда по делу "Джерусалем против Австрии" (Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, ECHR 2001-II, §35).

19. Относительно рода занятий заявителя Европейский Суд отмечает, что последний является журналистом. Европейский Суд вновь повторяет в этой связи, что пресса играет существенную роль в демократическом обществе. В то время как пресса не должна переходить определенные границы, в частности, в целях защиты репутации и прав других лиц, на ней, тем не менее, лежит обязанность сообщать - в манере, соответствующей ее обязательствам и ответственности - информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественное значение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Де Хаес и Гийселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium) от 24 февраля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-I, §37, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии" (Bladet Tromsш and Stensaas v. Norway), жалоба N 21980/93, ECHR 1999-III, §59). Журналистская свобода включает в себя возможность прибегать к некоторой степени преувеличения или даже провокации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., Series A, N 313, §38).

20. Критика в публикации заявителя был направлена против губернатора области А. Руцкого, профессионального политика, в отношении которого границы приемлемой критики шире, нежели чем в отношении частных лиц (см. вышеупомянутые Постановление Европейского Суда по делу "Красуля против России" (Krasulya v. Russia) от 22 февраля 2007 г., жалоба N 12365/03, §37, и Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 года, жалоба N 23472/03, § 32, а также Постановление Европейского Суда по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria) от 8 июля 1986 г., Series A, N 103, §42). На момент рассмотрения дела А. Руцкой повторно баллотировался на выборах на пост губернатора области. Как видный политический деятель А. Руцкой неизбежно и сознательно выставил свои действия и поведение на пристальное рассмотрение как журналистов, так и общества в целом. Европейский Суд подчеркивает, что в этих обстоятельствах он должен был продемонстрировать большую степень терпимости по отношению к критическим публикациям.

21. Статья заявителя касалась реакции губернатора А. Руцкого на официальную аудиторскую проверку, выявившую существенную недостачу средств в областном бюджете. Губернатор и заявитель согласились, что эта тема могла считаться частью политической дискуссии по вопросу, представляющему широкий общественный интерес. В этой связи Европейский Суд повторяет, что его постоянный подход заключается в требовании наличия очень весомых причин для оправдания ограничений на выступления по политическим вопросам, поскольку широкие ограничения, используемые в отдельных случаях, несомненно, повлияют на соблюдение свободы выражения мнения в целом в соответствующем государстве (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, ECHR 2001-VIII, §83, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)" (Sьrek v. Turkey (no. 1)), жалоба N 26682/95, ECHR 1999-IV, §61).

22. Основным пунктом разногласия сторон была характеристика слова "ненормальный", данная судами Российской Федерации. Ссылаясь на выводы Европейского Суда, сделанные им в Постановлении по делу "Константинеску против Румынии" (Constantinescu v. Romania) (жалоба N 28871/95, ECHR 2000-VIII), власти государства-ответчика утверждали, что данное слово было использовано для описания личности А. Руцкого, нежели его политической деятельности, и что заявитель мог бы сформулировать свою критику другими словами, не прибегая к высказываниям, унижающим достоинство А. Руцкого. Власти государства-ответчика указывали, что с заявителя была взыскана всего лишь одна тысяча рублей в качестве компенсации морального вреда.

23. Заявитель настаивал, что суды Российской Федерации не приняли во внимание контекст статьи, затрагивающей, скорее, профессиональное поведение А. Руцкого, нежели его частную жизнь или психическое здоровье. Заявитель указал, что для того, чтобы исключить какие-либо признаки двусмысленности, он прямо написал, что он говорил о поведении А. Руцкого, а не о его личности. Последовательное прочтение статьи выявило бы, что заявитель сначала исследовал, какое поведение было бы у "нормального" губернатора в аналогичной ситуации, и затем выразил свое мнение по поводу реакции А. Руцкого. В заключение заявитель подчеркнул, что не утверждал, что губернатор был ненормальным во всех [проявлениях его деятельности]; оценочное суждение заявителя относилось к одному конкретному проявлению профессиональной деятельности губернатора, в частности, к его совету своим помощникам скрыть недостачу средств в бюджете.

24. Заявитель также утверждал, что действовал без злого умысла. Он проверил все факты, изложенные в статье, и суды признали, что они соответствуют действительности. Следовательно, он сделал оценочное суждение на основании веской и достаточной фактологической базы, поэтому его дело отличается от ситуации, описанной в Постановлении по делу "Константинеску против Румынии" (Constantinescu v. Romania). С другой стороны, его дело схоже с делом "Обершлик против Австрии (N 2)" (Oberschlick v. Austria (no. 2)), в котором использование гораздо более крепкого слова "идиот" (Trottel) в адрес политика не было расценено как несоразмерное (см. Постановление Европейского Суда по делу "Обершлик против Австрии (N 2)" (Oberschlick v. Austria (no. 2)) от 1 июля 1997г., ECHR 1997-IV, §34).

25. Европейский Суд согласен с характеристикой слова "ненормальный", данной судами Российской Федерации, как, скорее, оценочного суждения, нежели утверждения о факте. Однако Европейский Суд не может принять выводы этих судов о том, что в контексте статьи заявителя указанное слово было использовано для высказывания предположения о том, что губернатор был сумасшедшим. Европейский Суд отмечает, что статья начиналась с изложения содержания аудиторской проверки, выявившей недостачу бюджетных средств, выделенных на покупку офисной мебели. Заявитель выразил свою точку зрения, что в подобных обстоятельствах гипотетический "нормальный губернатор" попытался бы установить ответственных, обеспечить, чтобы они ответили за это по закону, и попытался бы вернуть украденные деньги. Затем он противопоставил поведение вымышленного "нормального губернатора" с реальной реакцией губернатора А. Руцкого, который посоветовал своим помощникам заново оценить уже выполненную работу с тем, чтобы скрыть дефицит в бюджете. Статья заканчивалась выражением мнения заявителя о "ненормальности" того, что государственный чиновник раздает такие советы. На этом фоне Европейский Суд считает, что слово "ненормальный", взятое в контексте, должно пониматься в том смысле, который вложил в него заявитель, а именно описание поведения государственного чиновника, которое кажется неуместным в обстоятельствах данного дела.

26. Далее Европейский Суд напоминает, что в то время как существование фактов может быть продемонстрировано, правдивость оценочного суждения не может быть предметом доказывания. Требование доказать достоверность оценочного суждения невыполнимо и нарушает как таковую свободу выражения мнения, являющуюся фундаментальной составляющей права, гарантированного статьей 10 Конвенции (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 года, жалоба N 23472/03, §§ 30-31 с дальнейшими ссылками). Тем не менее остается вопрос, имело ли оспариваемое высказывание достаточную фактологическую основу, поскольку даже оценочное суждение без подтверждающей фактологической основы может быть чрезмерным (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Джерусалем против Австрии" (Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, ECHR 2001-II, §43). В настоящем деле суды Российской Федерации были удовлетворены достоверностью фактов, изложенных в статье заявителя - в частности, в том, что касается письменного указания губернатора А. Руцкого своим помощникам провести повторную оценку проделанной работы - и отклонили эту часть иска губернатора как необоснованную. Отсюда следует, что оценочное суждение заявителя имеет под собой твердую фактологическую основу.

27. В заключение Европейский Суд отмечает, что заявитель позаботился о том, чтобы избежать двойственного прочтения своих выводов. Он дал четко понять, что его высказывание о "ненормальности" относится к поведению губернатора А. Руцкого, а не к его личности, и он дал это разъяснение в самой статье, то есть еще до того, как был подан иск о защите чести и достоинства. Суды Российской Федерации не пояснили, почему они предпочли истолковать высказывание как намек на умственную отсталость губернатора, а не как критику ненадлежащего исполнения губернатором своих должностных обязанностей. В данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что не была убедительно установлена необходимость поставить защиту личных неимущественных прав политика выше права заявителя на свободу выражения мнения и общего интереса в продвижении данной свободы, когда речь идет о вопросах, представляющих общественное значение.

28. В свете вышеизложенного и учитывая роль журналистов и прессы в распространении информации и мнений по вопросам, представляющим общественный интерес, даже тех, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство, Европейский Суд считает, что использование слова "ненормальный" для описания поведения А. Руцкого не превысило границ приемлемой критики. То, что судопроизводство было гражданским, а не уголовным, и конечная сумма компенсации была относительно низкой, не оправдывает тот факт, что решения судов Российской Федерации не были основаны на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. § 17, выше). Соответственно, Европейский Суд считает, что рассматриваемое вмешательство не было "необходимым в демократическом обществе".

29. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

30. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб и моральный вред

31. Заявитель требовал 47 евро в качестве возмещения материального ущерба - сумму, которую он выплатил губернатору А. Руцкому по решению судов Российской Федерации, с учетом инфляции. Что касается морального вреда, заявитель счел, что факт установления нарушения его права будет сам по себе являться достаточной справедливой компенсацией.

32. Власти государства-ответчика согласились с требованием о возмещении материального ущерба в размере 1 070 рублей, которые заявитель фактически заплатил губернатору. [Однако] они утверждали, что заявитель не представил расчет ущерба, связанного с инфляцией.

33. Европейский Суд считает, что существует причинно-следственная связь между установленным нарушением права и заявленным материальным ущербом, поскольку заявитель указал сумму, которую он выплатил А. Руцкому по решению судов Российской Федерации. К тому же, наверняка имели место некоторые денежные потери в связи со сроком, проистекшим со времени выплаты вышеуказанной суммы и до присуждения компенсации Европейским Судом (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia), § 39). Соответственно, Европейский Суд присуждает заявителю 50 евро в качестве возмещения материального ущерба, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

34. Заявитель требовал 35 000 рублей (1 026 евро) в качестве оплаты услуг Г. Араповой, представляющей его интересы в Европейском Суде. Он представил договор об оказании юридических услуг и две квитанции об оплате.

35. Власти государства-ответчика утверждали, что сумма гонорара адвоката была завышенной и неразумной. Более того, они утверждали, что единственным приемлемым доказательством данной выплаты будет декларация о доходах представителя заявителя с печатью налоговой службы.

36. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, заявитель вправе получить возмещение тех судебных издержек, в отношении которых доказано, они были фактически понесены и разумны по количеству. Изучив документы, представленные заявителем, Европейский Суд убедился в том, что заявитель заплатил своему представителю сумму, оговоренную в договоре об оказании юридических услуг. Заплатила ли представитель заявителя налоги с этой суммы или нет, не является существенным для того, чтобы Европейский Суд назначил возмещение в соответствии со статьей 41 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд считает, что размер гонорара адвокату является разумным, и присуждает заявителю всю сумму судебных расходов и издержек, а именно 1 026 евро, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

C.  Процентная ставка при просрочке платежей

37. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

2) постановил:

(а) что власти государства-ответчика должны выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления данного Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы:

(i) 50 (пятьдесят евро) в счет возмещения материального ущерба,

(ii) 1 026 (одну тысячу двадцать шесть евро) в счет компенсации судебных издержек и расходов,

(iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда