Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 11/2008

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 11/2008

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Десять лет работы Европейского Суда по правам человека по новым правилам

Но прежде чем понять важность очередного юбилея в работе Европейского Суда по правам человека (о десятилетнем юбилее признания Российской Федерацией юрисдикции страсбургского суда читайте нашу редакционную в N 6/2008) кратко восстановим хронику событий.

Совет Европы возник 5 мая 1949 года, когда в Лондоне был подписан Устав новой для послевоенной Европы международной политической организации. Структура Совета Европы поначалу основывалась на двух органах - Комитете министров и Парламентской ассамблее.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод (именно так Конвенция, но не Европейская конвенция, как ее иногда называют в печати и документах) была подписана в Риме 4 ноября 1950 года и вступила в силу 3 сентября 1953 года. В ней члены Совета Европы обязались соблюдать права человека. Для этого были не только провозглашены основополагающие права и свободы, но и создан особый механизм их защиты. Первоначально этот механизм включал три органа, которые несли ответственность за обеспечение соблюдения обязательств, принятых на себя государствами - участниками Конвенции: Европейскую Комиссию по правам человека, Европейский Суд по правам человека и Комитет министров Совета Европы.

Согласно этой системе все жалобы, поданные индивидуальными заявителями или государствами - участниками Конвенции, становились предметом предварительного рассмотрения Европейской Комиссии по правам человека (далее - Комиссия). Она рассматривала вопрос об их приемлемости и при положительном решении передавала дело в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) для принятия окончательного, имеющего обязательную силу решения. Если дело не передавалось в Европейский Суд, оно решалось Комитетом министров. С 1 октября 1994 г. заявителям было предоставлено право самим передавать свои жалобы, признанные Комиссией приемлемыми, в Европейский Суд.

Наконец, с 1 ноября 1998 г., по вступлении в силу дополнительного к Конвенции Протокола N 11, первые два из указанных выше органов страсбургского правосудия были заменены единым, постоянно действующим Европейским Судом. С этого и начинается отсчет работы Европейского Суда по новым правилам.

Череду юбилейных мероприятий в Страсбурге открыл семинар "Десять лет "нового" Европейского Суда по правам человека. 1998-2008: положение дел и перспективы". В семинаре приняли участие действующие и бывшие судьи Европейского Суда, представители правозащитных организаций и ученые.

Со вступительными словами и приветствиями на семинаре выступили заместитель Генерального секретаря Совета Европы Мод де Бур-Букиккио и Председатель Европейского Суда Жан-Поль Коста.

Мод де Бур-Букиккио обратилась к истории создания Протокола N 11 и указала на особую связь между Европейским Судом и Секретариатом Совета Европы: "Здание Европейского Суда и здание, в котором располагаются службы Совета Европы, разделяет вода, однако мост, перекинутый между этими зданиями через канал, символизирует связь между нами. Мост назван "Белая роза" в честь группы немецких студентов, боровшихся против нацистского режима. Многие ее члены, включая двух основателей группы - брата и сестру Ханса и Софи Шоль, - заплатили за приверженность идеалам гуманизма своими жизнями. Они погибли за свободы, для защиты и развития которых была учреждена наша организация. Я вспомнила Ханса и Софи, а также их мужественных друзей не по причине географической близости моста, а для того, чтобы напомнить нам всем о том, в чем состоит смысл нашей работы".

Председатель Европейского Суда Жан-Поль Коста в начале своего выступления остановился на анализе позитивных изменений, связанных со вступлением Протокола N 11 в силу. К ним он отнес развитие института индивидуальной жалобы, увеличение числа постановлений при сохранении их неизменно высокого качества, успешную борьбу за единообразие судебной практики. Жан-Поль Коста особо подчеркнул, что Европейский Суд, столкнувшись с целым рядом новых для него проблем, с успехом развивает правовые позиции, сформулированные ранее. Председатель не без гордости отметил, что Европейский Суд "подчас воспринимают как европейский конституционный суд, хотя никакой европейской конституции не существует". Жан-Поль Коста также выразил удовлетворение в связи с тем, что "Конвенция все больше и больше применяется судьями национальных судов, в частности, верховных и конституционных судов", и этим же курсом следуют законодатели и исполнительная власть.

Однако не только положительные изменения привлекли внимание Председателя Европейского Суда: коснулся он и негативных аспектов деятельности руководимого им органа, которые он дипломатично назвал "менее благоприятными". К ним Жан-Поль Коста отнес постоянно возрастающее количество жалоб, поступающих в Суд и увеличение числа жалоб, ожидающих рассмотрения, отсутствие у ряда государств стремления действовать "на опережение", извлекая уроки из негативной практики других государств, не дожидаясь вынесения постановлений по жалобам своих граждан. Российская Федерация удостоилась внимания Председателя Европейского Суда именно в этой части его речи, причем, дважды: при указании на источник наибольшего количества жалоб и при освещении проблемы с ратификацией Протокола N 14 (Российская Федерация, единственная из стран - членов Совета Европы, не ратифицировала этот протокол. - Прим. ред.), который, с точки зрения Европейского Суда, мог бы содействовать позитивным процедурным изменениям.

А в юбилейную дату - 1 ноября 2008 года - Европейский Суд запустил новую версию своего официального сайта (www.echr.coe.int), правда, пока на французском и английском.

По жалобе о нарушении статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на жизнь

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по защите права на жизнь

По делу обжалуется самоубийство военнослужащего в период прохождения военной службы в связи с оскорблениями и побоями, причиненными унтер-офицером. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Абдуллах Йилмаз против Турции
[Abdullah Yilmaz v. Turkey] (N 21899/02)

Постановление от 17 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Сын заявителя, 20-летний новобранец Машаллах Йилмаз, покончил с собой при прохождении военной службы. 1 октября 1999 г. подразделение новобранцев, в которое входил сын заявителя, было передано под командование опытного сержанта-контрактника. Примерно в 7.30 утра сержант приказал Машаллаху приготовить ему чай, тот замешкался, и сержант отчитал его за это. Днем сержант вновь дал ему такое же задание. На этот раз ему показалось, что чай слишком крепко заварен, и он стал избивать солдата кулаками и ногами, выкрикивая оскорбления, перед строем и в присутствии другого сержанта, пока молодой человек не потерял сознание. Затем сержант привел его в чувство, вылив на голову холодную воду, и прогнал его, продолжая оскорблять. Позднее он вновь вызвал его вместе с двумя другими новобранцами. Он дал им некоторые наставления, а затем вновь начал оскорблять Машаллаха. Через 10 минут Машаллах, очевидно, глубоко затронутый происшествием, вернулся с винтовкой, которая была направлена ему в живот. В знак протеста против действий сержанта он угрожал убить себя. Опасаясь, что Машаллах намерен напасть на него, сержант взял автомат, находившийся в пределах его досягаемости, зарядил и направил его на Машаллаха, который после этого выстрелил в себя.

Административное расследование установило, что Машаллах переживал проблемы, связанные с браком сестры, и утром 1 октября он уведомил о них указанного сержанта и лейтенанта. В двух заключениях указывалось, что он покончил с собой, но при этом упоминалось, что его спровоцировали действия сержанта. Против сержанта были возбуждены два уголовных дела. По первому делу в 1999 году он был признан виновным в причинении телесных повреждений и приговорен к пяти месяцам лишения свободы условно в связи с хорошим поведением. Второе дело, возбужденное по факту гибели новобранца, было прекращено. Военная прокуратура не усмотрела причинной связи между самоубийством и действиями сержанта. Возражения заявителя были отклонены.

Вопросы права

Присущее государствам позитивное обязательство принимать необходимые превентивные меры для защиты лиц, находящихся под их юрисдикцией, от действий третьих лиц или, в зависимости от обстоятельств, от их собственных действий, без сомнения, распространяется и на сферу обязательной военной службы. Это означает, что государства обязаны обеспечивать высокие профессиональные качества военнослужащих, действия и бездействие которых, особенно по отношению к новобранцам, могут при определенных обстоятельствах влечь за собой ответственность государств, в частности, в соответствии с материальным аспектом статьи 2 Конвенции.

Принимая во внимание все обстоятельства гибели, особенно последовательные свидетельские показания, добытые при расследовании, Европейский Суд не видит оснований ставить под сомнение вывод турецких властей о том, что сын заявителя покончил с собой. Все указывает на то, что до событий 1 октября 1999 г. служба потерпевшего происходила нормально, и он не ссылался на проблемы с начальством, которые могли бы вызвать озабоченность. Европейский Суд отмечает объяснения сержанта, который признавал, что просил Машаллаха заварить ему чай утром, поскольку хотел освободить его от более сложных обязанностей с учетом его неудовлетворительного психического состояния, о котором он сообщил лейтенанту. Европейский Суд приходит к выводу, что не позже 10 утра 1 октября 1999 г. начальники Машаллаха, оценив сведения унтер-офицера, должны были понять, что его проблемы выходят за рамки обычного беспокойства о семье. Днем, не попытавшись сгладить этот вопрос, сержант еще больше обострил его, проявив насилие, физическое и словесное, по отношению к молодому человеку. Другой командир, находившийся в помещении, по-видимому, был простым наблюдателем происходившего и ограничился критикой действий сержанта. Хотя невозможно проанализировать серьезность или характер влияния, которое эти действия оказали на психическое состояние сына заявителя, можно утверждать, что оно стало необратимым по причине последних безответственных поступков указанного сержанта.

Европейский Суд не видит оснований ставить под вопрос рапорты военного следственного органа или начальника гарнизона, согласно которым, независимо от отсутствия умысла, трагедия была "спровоцирована" сержантом, или данные о том, что он полностью сознавал происходившее. Все обстоятельства дела свидетельствуют об очевидной неспособности сержанта принять на себя ответственность любого профессионального военного, задача которого заключается в защите физической и психической неприкосновенности солдат, находящихся под его командованием. Поскольку ранее он трижды подвергался аресту за недисциплинированность, его безжалостное обращение с солдатом, уязвимость которого была ему известна, не могло рассматриваться как ошибка или неосторожность, допустимые на военной службе.

Недостаточной выглядит правовая база в отношении контроля над действиями сержанта со стороны начальства и его пригодности к службе, а также его обязанностей и ответственности при наступлении сложных ситуаций наподобие той, что имела место в настоящем деле. Таким образом, нельзя считать, что власти сделали все возможное для защиты потерпевшего от ненадлежащего поведения его начальников. Осуждение сержанта не является доказательством признания, прямого или по сути, ответственности за неспособность гарантировать право на жизнь: уголовное дело имело целью установить ответственность за причинение "телесных повреждений", которые не имели отношения к защите права на жизнь для целей статьи 2 Конвенции. То же относится и ко второму делу против сержанта. Судебная процедура, примененная в нем, не отвечала требованиям статьи 2 Конвенции, направленной на предотвращение нарушений физической и психической неприкосновенности людей, вопреки необходимости поддержания доверия общества к закону и избежания терпимости к таким нарушениям, совершаемым при обстоятельствах, которые обычно известны лишь военным властям.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и 12 000 евро в счет компенсации морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется содержание заявительницы в течение 34 дней в камере, предназначенной для краткосрочного административного задержания на срок, не превышающий трех часов. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Щебет против России
[Shchebet v. Russia] (N 16074/07)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница, гражданка Белоруссии, была задержана 20 февраля 2007 г. по прибытии в аэропорт Домодедово (Россия) с целью ее экстрадиции в Белоруссию, поскольку она была включена в перечень лиц, скрывающихся от правосудия. Милиция не оформила ее задержание. Она была помещена в камеру предварительного заключения отдела внутренних дел на транспорте и после получения факсимильного сообщения от белорусских властей содержалась там в ожидании запроса об экстрадиции. Заявительница неоднократно жаловалась в суды страны на содержание под стражей без судебного решения с превышением максимального срока, составляющего 48 часов согласно Конституции Российской Федерации и Уголовно-процессуальному кодексу. Однако в принятии жалоб было отказано, поскольку она не являлась участником уголовного дела в России, и в любом случае согласно применимому договору (Минской конвенции) факсимильное сообщение белорусских властей давало законное основание для ее задержания до получения формального запроса об экстрадиции. Заявительница также жаловалась российским властям на условия содержания. Она утверждала, в частности, что содержалась в камере площадью около четырех квадратных метров без туалета, постели, стола, стула и окон. Дверь камеры заменяла металлическая решетка, вследствие чего она постоянно находилась под обзором. Время от времени в камеру помещали других женщин-нарушительниц. Она также утверждала, что ее не выпускали из камеры для упражнений, и что еду ей приносили сестра и знакомый.

Государство-ответчик признало описание условий содержания заявительницы в основном правильным. Однако оно утверждало, что милиция предоставила ей матрас, взятый в гостинице, и пищу из столовой аэропорта. 23 марта 2007 г. Генеральная прокуратура обратилась за решением о взятии под стражу после получения запроса об экстрадиции из Белоруссии. Ее заявление было удовлетворено через три дня, и заявительница была переведена в следственный изолятор. Запрос об экстрадиции заявительницы в Белоруссию был позднее удовлетворен.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд прежде всего отмечает, что отсутствие официального документа с информацией о дате, времени и месте задержания заявительницы, а также имени задержавшего ее должностного лица должно рассматриваться как наиболее серьезное упущение, не совместимое с целью статьи 5 Конвенции. Кроме того, содержание заявительницы под стражей, узаконенное через 34 дня после ее задержания, противоречило также Конституции Российской Федерации и Уголовно-процессуальному кодексу, согласно которым максимальный срок задержания в отсутствие судебного решения не может превышать 48 часов. Минская конвенция, устанавливавшая, что временное содержание под стражей должно соответствовать национальной процедуре, также не давала для этого оснований. Российские власти ошибочно истолковали соответствующее положение Минской конвенции, которое не являлось основанием для содержания под стражей в течение первоначального 40-дневного срока, но устанавливало, что лицо, содержащееся под стражей в течение более чем 40 дней, должно быть освобождено, если в отношении него не поступил запрос об экстрадиции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Европейский Суд ранее устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции по делам, в которых заявители содержались в камерах, рассчитанных на краткосрочное содержание. Кроме того, Комитет Совета Европы по предотвращению пыток (CPT), представители которого осмотрели камеры временного содержания в ряде московских отделов внутренних дел, указал, в частности, что эти темные, грязные, плохо вентилируемые и не имеющие обстановки помещения не могут использоваться для содержания под стражей в течение более чем трех часов.

В связи с отсутствием судебного решения о заключении под стражу заявительница не могла быть помещена в следственный изолятор и содержалась в течение 34 дней в камере, предназначенной для лиц, подвергнутых административному задержанию в течение не более чем трех часов. Она не только была мала, намного уступая предписанной CPT площади в семь квадратных метров, но и не имела удобств, необходимых для длительного содержания под стражей. Периодически в эту крошечную камеру помещали других правонарушительниц. Тот факт, что заявительница содержалась в таких стесненных условиях, при отсутствии солнечного света, воздуха и возможности уединения, а также физических упражнений или отдыха в течение 24 часов в сутки на протяжении более чем месяца, должен был причинить ей значительные страдания. Кроме того, невозможность установить, была ли заявительница обеспечена питанием или постельными принадлежностями, объяснялась ее содержанием под стражей в отсутствие какой-либо правовой основы. Даже если милиционеры приносили ей еду, их добрая воля не заменяла очевидное отсутствие нормативной базы, регулирующей данную ситуацию. Европейский Суд заключает, что условия содержания, которые заявительница была вынуждена претерпевать в течение 34 дней, причинили ей интенсивные страдания, страх и чувство неполноценности, способные унизить и оскорбить ее, причем эти чувства обострялись лишением свободы в отсутствие законных оснований.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. также Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против России" [Nasrulloyev v. Russia], жалоба N  656/06 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 101* (*См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуются условия содержания под стражей и отсутствие надлежащего медицинского обслуживания заключенного, страдающего циррозом печени, вызванным гепатитом B. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Котсафтис против Греции
[Kotsaftis v. Greece] (N 39780/06)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель жаловался на условия своего содержания под стражей, в частности в связи с отсутствием надлежащего лечения, необходимого при его состоянии здоровья. Он был помещен в предварительное заключение по подозрению в торговле антиквариатом и хранении наркотиков. По результатам рассмотрения жалобы он был приговорен к 13 годам и четырем месяцам лишения свободы. После того как заявитель был помещен в больницу для обследования в августе 2003 г., врачи поставили ему диагноз "цирроз печени, вызванный гепатитом B". Как указано в медицинском заключении, состояние заявителя требовало постоянного наблюдения в специализированном центре гепатологии, а также лечения возможных осложнений. Суды страны приостановили исполнение наказаний, разрешив заявителю провести четыре месяца в больнице.

После получения отпуска заявитель скрылся. Он был задержан более чем два года  спустя и возвращен в тюрьму, где помещен в камеру размером 24 квадратных метра с 10 другими заключенными. После того как у него появились кровотечения пищевода, он был отправлен в больницу для лечения. В связи с поданным заявителем ходатайством о приостановлении исполнения наказания было проведено его обследование силами двух судебно-медицинских экспертов. Согласно двум представленным ими заключениям продолжительное пребывание в больнице на данной стадии заболевания не требовалось. Во избежание ухудшения состояния здоровья заявителя в одном заключении рекомендовались отдых, специальная диета, обеспечение необходимыми лекарствами и регулярные обследования. Ходатайство о приостановлении исполнения наказания было отклонено.

На основании правила 39 Регламента Европейский Суд обязал Грецию перевести заявителя в специализированный медицинский центр, чтобы он мог пройти все необходимые обследования и оставаться в больнице, пока врачи не установят, что он может быть возвращен в тюрьму без риска для жизни. Заявитель был переведен в отделение гастроэнтерологии и гепатологии больницы, где остается в настоящее время. Медицинское заключение характеризует его состояние как стабильное и не требующее дальнейшего пребывания в больнице.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Заявитель страдает циррозом печени, вызванным вирусом гепатита B, хроническим и неизлечимым заболеванием, которое постепенно разрушает структуру печени. Это заболевание требует постоянного наблюдения и соответствующего лечения и часто, как и в деле заявителя, влечет осложнения в виде кровотечений пищеварительного тракта и портальной гипертензии* (*Портальная гипертензия - повышение кровяного давления в системе воротной вены, возникающее при затруднении оттока из нее крови. Основные признаки портальной гипертензии - варикозное расширение вен пищевода, желудка и передней брюшной стенки, пищеводное и желудочно-кишечное кровотечение (прим. ред.).). Заявитель утверждает, что его заражение вирусом гепатита было вызвано неудовлетворительными условиями содержания под стражей, но с учетом хронического характера этой болезни и способа передачи вируса Европейский Суд не может с этим согласиться.

Европейский Суд должен также удостовериться, что национальные власти приняли меры, которых от них можно было ожидать с учетом серьезности заболевания заявителя. Он полагает, что до бегства заявителя и после указания предварительной меры, обязывающей перевести его в специализированный медицинский центр, власти исполняли обязанность по обеспечению физического благополучия заявителя, который получал необходимое лечение и медицинское наблюдение в эти периоды.

Однако что касается периода между задержанием заявителя и применением правила 39 Регламента Европейского Суда, вопреки выводам экспертов, заявитель содержался под стражей без назначения специальной диеты или обеспечения необходимыми лекарствами и не проходил обследования в специализированном медицинском центре. В частности, за исключением помещения заявителя в больницу по поводу кровотечения пищевода, практически все обследования заявителя были связаны с другими медицинскими проблемами. Кроме того, назначенная ему операция была проведена только год  спустя. Европейский Суд также отметил тот факт, что лицо, страдающее серьезным и высокоинфекционным заболеванием, содержалось с десятью другими заключенными в 24-метровой камере. Наконец, несмотря на то что компетентные органы были информированы о том, что он страдает циррозом и его состояние требует соответствующего лечения, только после указания Европейского Суда заявитель стал проходить регулярные обследования. Таким образом, в данный период власти не исполнили своей обязанности обеспечивать физическое благополучие заявителя, в частности путем предоставления ему необходимой медицинской помощи.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 7 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о запрещении бесчеловечного обращения

По делу обжалуется характер угроз причинения физического вреда со стороны полицейских следователей в целях получения у подозреваемого в похищении ребенка сведений о месте нахождения последнего. По делу допущено бесчеловечное обращение.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 30 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был помещен под надзор и задержан после получения значительного выкупа за похищенного 11-летнего ребенка. Он был допрошен полицией и дал ложные показания о месте нахождения мальчика и личности похитителей. Допрос был отложен до следующего утра. К тому времени полицейские опасались, что жизни ребенка угрожают холод и отсутствие пищи. По приказу заместителя начальника полиции допрашивавшие предупредили заявителя, что ему будут причинены значительные страдания специально обученными лицами, если он не откроет место нахождения ребенка. В результате заявитель указал точное место нахождения ребенка. Позднее он побывал на месте происшествия, где было найдено тело ребенка, и признался в его похищении и убийстве. Ему было предъявлено обвинение в похищении и убийстве.

Суд, рассматривавший дело, исключил из числа доказательств признание и заявления, сделанные во время следствия, в связи с оказанным на заявителя давлением, но счел допустимыми доказательства, полученные вследствие признания. Признавая заявителя виновным, суд отметил, что заявитель, хотя и был уведомлен в начале судебного заседания о том, что имеет право хранить молчание и что его прежние признания не могут быть использованы как доказательство против него, вновь признался в похищении и убийстве ребенка. Оценка судом обстоятельств дела была в значительной степени основана на этом признании, но также подкреплена доказательствами, включая тело убитого и следы колес, полученными на основе первоначального признания, а также доказательствами, полученными во время надзора за заявителем. Заявитель был приговорен к пожизненному заключению.

Его кассационная жалоба была отклонена Верховным судом, а Конституционный суд отказал в принятии жалобы в порядке конституционного производства, хотя согласился с выводом суда первой инстанции о том, что угроза причинением боли с целью получения признания запрещена национальным законодательством и нарушает статью 3 Конвенции. Двое полицейских, причастных к угрозам заявителю, были позднее осуждены за оказание давления и подстрекательство к оказанию давления при исполнении служебных обязанностей и приговорены к штрафу условно. Требование к властям о компенсации в связи с травмой, предположительно полученной в процессе полицейского следствия, еще не рассмотрено. В жалобе в Европейский Суд заявитель ссылался на применение пытки при допросе в полиции и нарушение его права на справедливое судебное разбирательство использованием доказательств, полученных под давлением.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции.

(a) Что касается характера жестокого обращения. Согласно выводам национальных судов по уголовным делам, полицейский угрожал заявителю физическим насилием, которое причинит ему значительную боль, с целью вынудить его раскрыть место нахождения похищенного ребенка. Заявитель, таким образом, подвергся достаточно реальной и непосредственной угрозе умышленного жестокого обращения. Запрет обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, является абсолютным и применяется независимо от поведения заинтересованного лица, даже если его цель заключается в получении информации, необходимой для спасения жизни. Обращение с заявителем должно было причинить ему значительные нравственные страдания, и угрозы в случае их приведения в исполнение представляли бы собой пытку. Однако допрос занял лишь 10 минут и проводился в обстановке повышенной напряженности и накала эмоций, поскольку полицейские, находясь в истощенном состоянии под давлением исключительных обстоятельств, полагали, что у них есть лишь несколько часов, чтобы спасти жизнь ребенка. Угрозы жестокого обращения не являлись обычной практикой и не оказали серьезных долговременных последствий на здоровье заявителя. Европейский Суд считает, что обращение, которому подвергся заявитель во время допроса, являлось бесчеловечным.

(b) Что касается наличия у заявителя статуса жертвы нарушения Конвенции. Европейский Суд находит, что национальные суды ясно и недвусмысленно признали, что обращение с заявителем нарушало статью 3 Конвенции. И суд первой инстанции, и Конституционный суд указали, что угроза причинением боли с целью получения показаний не только запрещена национальным законодательством, но нарушает Конвенцию. Двое причастных к этому полицейских были осуждены за оказание давления и подстрекательство к оказанию давления и наказаны, причем исключение признания и заявлений, сделанных под давлением, являлось эффективным методом возмещения неудобств, которые претерпел заявитель, и служило цели предотвращения использования методов допроса, запрещенных статьей 3 Конвенции. Хотя заявитель еще не получил компенсации, Европейский Суд полагает, что в случаях, когда нарушение статьи 3 Конвенции заключается в угрозах жестокого обращения (в отличие от реальных действий), возмещение в существенной степени достигается эффективным преследованием и осуждением лиц, несущих за него ответственность. Суды страны предоставили заявителю достаточное возмещение, и он более не может считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции.

Постановление

Заявителем утрачен статус жертвы нарушения Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

По поводу соблюдения требований статьи 6 Конвенции. Суды страны отказались исключить доказательства, полученные на основе заявлений, к которым был принужден заявитель (так называемый плод ядовитого дерева* (*Плод ядовитого дерева" - юридическая метафора, введенная Верховным судом США для описания доказательств, добытых с помощью незаконно полученных сведений. Она подразумевает, что если источник доказательств ("дерево") является ненадлежащим, то все доказательства, полученные с его помощью ("плоды"), будут такими же (прим. переводчика).)), и, по крайней мере, некоторые из этих доказательств использовались для подтверждения правдивости признания, сделанного заявителем на суде. Однако нет оснований утверждать, что полицейские и в дальнейшем угрожали заявителю во время поездки на место, где было спрятано тело, с целью получения вещественных доказательств. Соответственно, в отличие от ситуации, сложившейся в деле "Яллох против Германии" [Jalloh v. Germany], жалоба N 54810/00 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 88* (*См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 2/2007.)), следственные органы собрали оспариваемые доказательства в качестве косвенного, а не прямого следствия признания.

Отсюда следует, что использование доказательств не делает судебное разбирательство несправедливым автоматически, хотя и создает сильную презумпцию несправедливости. Новое признание заявителя на суде сыграло существенную роль при вынесении приговора; остальные доказательства имели вспомогательный характер и использовались исключительно с целью подтверждения правдивости этого признания. Утверждение заявителя о том, что он сделал новое признание только из-за доказательств, полученных в результате первоначального признания, сделанного под давлением, расходится с его неоднократными заявлениями в национальных судах, согласно которым новое признание было сделано добровольно, под влиянием раскаяния, и Европейский Суд не убежден, что он не мог хранить молчание или что единственным способом защиты на суде было признание. Обстоятельства позволяют предположить, что он просто изменил свою стратегию защиты. Что касается возможности оспаривания этих доказательств, суд мог по своему усмотрению исключить доказательства, полученные ненадлежащим образом, и подверг оценке все связанные с этим интересы в тщательно мотивированном приговоре. При особых обстоятельствах дела заявителя, включая надзор за ним, осуществлявшийся после получения выкупа, и неоспоренные доказательства, следует признать вспомогательный характер доказательств, полученных в результате первоначального признания, для его осуждения. Таким образом, право на защиту в связи с этим не претерпело ущерба.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуется предполагаемая экстрадиция заявителя в Туркменистан, где ему угрожает обращение, запрещенное Конвенцией. Экстрадиция будет представлять собой нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Рябикин против России
[Ryabikin v. Russia] (N 8320/04)

Постановление от 19 июня 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителем по делу выступает гражданин Туркменистана, русский по национальности, проживающий в настоящее время в г. Санкт-Петербурге. В январе 2001 г., чувствуя себя в опасности из-за того, что выступал свидетелем по уголовному делу против двух должностных лиц, заявитель покинул Туркменистан и в конечном счете прибыл в г. Москву. Затем ему было сообщено о возбуждении против него уголовного дела в Туркменистане и конфискации части принадлежащего ему имущества.

В 2003 году заявитель обратился с ходатайством о признании беженцем в Российской Федерации. Он утверждал, в частности, что опасался преследований в Туркменистане, где в его отношении производилось расследование. Его ходатайство было отклонено российскими миграционными органами и затем судами, главным образом на тех основаниях, что заявителю было разрешено законно и без каких-либо препятствий покинуть Туркменистан; его семья продолжала безопасно проживать в Туркменистане; по прибытии в Российскую Федерацию он не обратился немедленно с ходатайством о предоставлении убежища; и уголовное дело в Туркменистане было связано не с его политическими взглядами, религией или национальностью, а с его коммерческой деятельностью.

В феврале 2004 г. заявитель был вызван в паспортно-визовую службу г. Санкт-Петербурга и задержан на основании международного ордера о его розыске в связи с обвинением в растрате, преступлении, которое наказывалось согласно Уголовному кодексу Туркменистана лишением свободы на срок от восьми до 15 лет. Российские суды впоследствии приняли решение о его заключении под стражу до экстрадиции в Туркменистан.

В марте 2004 г. Европейский Суд на основании правила 39 Регламента Суда указал российским властям не осуществлять экстрадицию заявителя в Туркменистан до последующего уведомления. В тот же день Представительство Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев в г. Москве сделало заявление, согласно которому жалоба заявителя, касающаяся статуса беженца, находилась в процессе рассмотрения, и его экстрадиция в Туркменистан до принятия решения по ней могла повлечь нарушение российского и международного права. Заявитель несколько раз обжаловал свое содержание под стражей в российских судах.

Наконец, в марте 2005 г. районный суд принял решение о его освобождении. Он отметил, что Генеральной прокуратурой не принималось решение об экстрадиции в связи с применением правила 39 Регламента Суда, и что российское законодательство не предусматривало продления или изменения меры пресечения в отношении лица, заключенного под стражу на основании требования об экстрадиции. Районный суд непосредственно применил статью 17 Конституции Российской Федерации, которая гарантирует права и свободы согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, и статью 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Разбирательство по поводу экстрадиции заявителя продолжается до настоящего времени.

Государство-ответчик в своих последних объяснениях, представленных Европейскому Суду в июле 2007 г., сообщило, что Генеральная прокуратура Туркменистана дала письменные гарантии того, что в случае возвращения заявитель не будет подвергнут жестокому обращению.

Заявитель представил ряд докладов о ситуации в Туркменистане, включая документы ОБСЕ, Европейского парламента, Комиссии ООН по правам человека, Госдепартамента США и различных неправительственных организаций. Они указывали, что преследования национальных меньшинств (включая русских), плохие условия заключения, жестокое обращение и пытки в этой стране по-прежнему вызывают значительное беспокойство. Они также указывали, что точная информация о ситуации с правами человека была труднодоступна и сложна для проверки, учитывая многочисленные ограничения, обусловленные политическим режимом, который описывался как "одно из самых репрессивных и закрытых государств" (всемирный доклад организации "Хьюман райтс уотч" за 2007 год ), и систематические отказы туркменских властей в разрешении на проведение мониторинга мест заключения международными или общественными наблюдателями.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что до настоящего времени не было принято решение об экстрадиции заявителя в Туркменистан. Однако стороны не оспаривают, что такая мера продолжала угрожать ему. Доклады и документы, представленные заявителем, демонстрируют серьезные нарушения прав человека, имеющие место в Туркменистане, и судьба самых заметных заключенных часто останется неизвестной даже их семьям. Более того, хотя власти Российской Федерации затребовали от генерального прокурора Туркменистана гарантии, Европейскому Суду не была представлена копия письма последнего. В любом случае, даже признав, что такие гарантии были даны, Европейский Суд отмечает, что согласно различным докладам власти Туркменистана систематически отказывали иностранным наблюдателям во въезде в страну, и в особенности в посещении мест заключения.

Таким образом, Европейский Суд ставит под вопрос ценность подобных гарантий. Он также отмечает, что ранее устанавливал недостаточность дипломатических гарантий как таковых для обеспечения адекватной защиты от риска жестокого обращения в странах, где согласно заслуживающим доверия источникам распространены методы, противоречащие принципам Конвенции. Рассмотрение ходатайств заявителя о признании беженцем сводилось к вопросу, мог ли он утверждать, что является жертвой преследований по одному из оснований, установленных применимыми положениями российского и международного права.

Российское государство-ответчик утверждало, что у него не было причин исследовать условия заключения заявителя в Туркменистане, поскольку он не содержался там в заключении. Однако Европейский Суд полагает, что такая оценка должна осуществляться до принятия решения об экстрадиции, охватывая значимые обстоятельства с целью предотвращения жестокого обращения. Более того, Европейский Суд отмечает, что в Туркменистане заявитель обвинялся в совершении серьезного преступления. По мнению Европейского Суда, в случае экстрадиции заявитель почти несомненно будет лишен свободы и подвергнется реальной угрозе провести годы в заключении.

Постановление

Экстрадиция будет представлять собой нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил нарушения требований подпункта "f" пункта 1 и пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Росси" [Nasrulloyev v. Russia], жалоба N 656/06 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 101* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 15 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о законности задержания или заключения под стражу

По делу обжалуется не оформленное документами содержание заявительницы под стражей в отсутствие судебного решения. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции

Щебет против России
[Shchebet v. Russia] (N 16074/07)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [уголовно-правовой аспект]

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется осуждение за взяточничество в результате расследования по заявлению частного лица и в сотрудничестве с ним. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Милиниине против Литвы
[Miliniene v. Lithuania] (N 74355/01)

Постановление от 24 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница работала судьей. В июне 1998 г. к ней обратился знакомый, с которым она, по ее словам, обсуждала продажу ее машины. Тайно записав разговор, знакомый подал жалобу в специальное антикоррупционное подразделение полиции, утверждая, что заявительница потребовала от него взятку в виде нового автомобиля за вынесение решения по гражданскому делу в его пользу. Заместитель генерального прокурора санкционировал применение "модели симуляции преступного поведения" на срок в один год. В октябре 1998 г. заявительница была задержана в своем кабинете при получении другой взятки от знакомого.

В 2000 году она была осуждена за получение взятки в крупном размере и попытку подкупа государственных служащих. Она была приговорена к четырем годам лишения свободы с запретом государственной службы в течение пяти лет и конфискацией имущества. Суд опирался прежде всего на записи, сделанные знакомым в процессе применения модели, придя к выводу о том, что она получила в общей сложности 10 500 долларов в свою пользу и 1 000 долларов для подкупа судей вышестоящего суда. Было установлено, что она, в свою очередь, составила исковое заявление, приняла необходимые меры для передачи ей этого дела и начала его рассматривать. Отклоняя ее кассационную жалобу, Верховный суд указал, что предварительная информация о ее готовности принять взятку подтверждена тем, что она немедленно приняла предложение без какого-либо внешнего давления. Такое предложение не может рассматриваться как активное подстрекательство к совершению преступления. Более того, Верховный суд отметил, что вопреки доводам заявительницы полицейские не могли прекратить расследование после получения ею первого денежного взноса, поскольку для целей квалификации ее действий было необходимо установить, выполнит ли она свое обещание, решив дело в пользу истца.

Вопросы права

Отсутствуют сведения о совершении заявительницей преступлений ранее, в частности, связанных с коррупцией. Однако инициатива в данном деле принадлежала частному лицу. С учетом того, что он имел полицейскую поддержку, делая заявительнице предложение о выплате значительной суммы, и был снабжен техническими средствами для записи их разговора, можно заключить, что полиция оказывала влияние на ход событий. Тем не менее Европейский Суд не находит, что полиция допустила злоупотребления, ввиду ее обязанности проверять заявления о возбуждении уголовного дела и важности противодействия разлагающему влиянию судебной коррупции на верховенство права в демократическом обществе. Решающим фактором являлись не роль полиции, а поведение указанного лица и заявительницы.

Поэтому Европейский Суд признает, что в итоге можно утверждать, что полиция "присоединилась" к преступной деятельности, а не инициировала ее. Действия полиции, таким образом, можно охарактеризовать как тайную работу, но не как провокацию, которая нарушала бы пункт 1 статьи 6 Конвенции. Кроме того, заявительница имела возможности приводить в национальных судах доводы о провокации, на который был дан мотивированный ответ. Имелись достаточные основания для расследования, после того как заинтересованное лицо обратилось в полицию. Было установлено, что это лицо не имело специальной связи с заявительницей, что позволило бы предположить, что у него имеется низменный мотив для доноса на нее. Модель была законно принята и применена. Кроме того, прокуратура осуществляла надлежащий надзор, хотя судебный контроль был бы более уместен при такой скрытой системе расследования. Заявительница имела все возможности для оспаривания подлинности и точности собранных против нее доказательств. Следует отметить, что она не жаловалась в Европейский Суд на отсутствие состязательного разбирательства или нарушение принципа равенства сторон судопроизводства.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

См. также дело "Раманаускас против Литвы" [Ramanauskas v. Lithuania], рассмотрено Большой Палатой ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 105* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.)).

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется осуждение на основании признания, полученного в отсутствие адвоката и отозванного немедленно после допуска последнего. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции

Яременко против Украины
[Yaremenko v. Ukraine] (N 32092/02)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется решение суда по уголовным делам использовать доказательства, полученные из информации, содержавшейся в признании вины, которое он счел недопустимым. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 30 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела беспристрастным судом

По делу обжалуется ознакомление заседателей с обвинительным заключением, содержащим существенные выводы расследования против заявителя. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Элези против Германии
[Elezi v. Germany] (N 26771/03)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В 2000 году заявителю совместно с пятью другими лицами, включая его сестру, было предъявлено обвинение в торговле людьми. В обвинительном заключении прокуратура подробно изложила развитие событий по каждому обвинению, привела свидетельские показания и содержание записанных телефонных переговоров, которые имели целью обосновать обвинения. В октябре 2000 г. берлинский региональный суд в составе троих профессиональных судей и двоих заседателей начал рассматривать дело против заявителя и других обвиняемых, включая его сестру. В связи с признанием сестры заявителя суд выделил ее дело в отдельное производство, но рассмотрение двух дел продолжилось в том же составе профессиональных судей и заседателей. Поскольку она призналась в совершении деяний, указанных в обвинительном заключении, но отказалась давать более подробные показания, профессиональные судьи сочли нужным передать заседателям копию той части обвинительного заключения, в которой содержались основные результаты расследования в отношении всех обвиняемых.

Заявитель подал ходатайство об отводе заседателей, ссылаясь на то, что они не могут сохранять объективность после ознакомления их прокуратурой с предварительной оценкой доказательств. Его ходатайство было отклонено как необоснованное, после того как трое профессиональных судей установили, что нет оснований ставить под сомнение беспристрастность заседателей. Хотя согласно законодательству страны результаты расследования в принципе не должны предъявляться заседателям, в настоящем деле профессиональные судьи мотивировали это тем, что обвинительное заключение отражает мнение прокуратуры, и его не следует путать с результатами основного разбирательства, на которых основывается приговор. Заявитель был впоследствии осужден и приговорен региональным судом к четырем с половиной годам лишения свободы. Приговор был оставлен без изменения апелляционной инстанцией.

Вопросы права

Заявитель жаловался на то, что заседатели, участвовавшие в рассмотрении дела, не были беспристрастны, поскольку были осведомлены о существенных результатах расследования, содержавших оценку доказательств против него, выдвинутых прокуратурой. Законодательство страны прямо не регулирует вопрос о доступе заседателей к материалам дела, включая обвинительное заключение, но не запрещает знакомить их с той частью заключения, которая содержит результаты расследования. В настоящем деле, однако, эта часть обвинительного заключения была предъявлена им с целью ускорить рассмотрение дела сестры заявителя, которое было выделено в отдельное производство в связи с ее признанием вины. Поскольку она признала совершение действий, указанных в результатах расследования, было необходимо разъяснить суду содержание ее признания. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает процедуру раскрытия заседателям этой части обвинительного заключения объективно оправданной в контексте рассмотрения дела заявителя. Кроме того, беспристрастность заседателей обеспечивалась достаточными гарантиями: им было разъяснено, что мнение прокуратуры не может служить основой для приговора по делу заявителя, который должен быть основан исключительно на доказательствах, полученных в данном разбирательстве. Кроме того, суд провел 20 заседаний после вручения заседателям обвинительного заключения. С учетом изложенного представляется, что заседатели дали оценку вины заявителя на основе доказательств и доводов, представленных и рассмотренных в рамках этого разбирательства.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По жалобе о нарушении подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на защиту посредством выбранного защитника

По делу обжалуется отстранение адвоката от ведения уголовного дела в связи с советом клиенту о его праве не свидетельствовать против себя. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Яременко против Украины
[Yaremenko v. Ukraine] (N 32092/02)

Постановление от 12 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В январе 2001 г. заявитель был задержан по подозрению в совершении в том же месяце ряда преступлений и допрошен в присутствии адвоката. В феврале 2001 г. он был допрошен для установления возможной причастности к другому преступлению, совершенному в 1998 году. Заявитель утверждал, что во время допроса он был избит сотрудниками милиции, которые принуждали его отказаться от права на защитника и признаться в убийстве. На следующий день в присутствии адвоката он отрицал свою причастность к преступлению 1998 года. Однако позднее в тот же день он подписал заявление об отказе от услуг адвоката на том основании, что последний препятствовал его признанию в преступлении 1998 года. Его адвокат был отстранен от участия в деле. Впоследствии заявитель жаловался, что подписал отказ под давлением со стороны сотрудников милиции и следователя. Его адвокат был позднее вновь допущен к делу, и в июне 2001 г. заявитель был допрошен в его присутствии. Он повторно утверждал, что невиновен в преступлении 1998 года  и объяснял, что был вынужден к признанию сотрудниками милиции. В ноябре 2001 г. он был осужден совместно с другим лицом в преступлениях 1998 и 2001 годов и приговорен к пожизненному лишению свободы.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Адвокат заявителя был отстранен от ведения дела следователем за совет своему клиенту хранить молчание и не свидетельствовать против себя. Прокурор в ответ на жалобы адвоката отметил, что он нарушил правила профессиональной этики своим советом клиенту не признавать себя виновным и отказаться от части его прежних показаний. Кроме того, Европейский Суд находит знаменательным, что заявитель и его соучастник по истечении более чем двух лет дали подробные показания, которые, по мнению следователя, не содержали никаких противоречий или несоответствий. Этот факт вызывает подозрения в том, что их показания были тщательно скоординированы. Однако суды страны сочли, что такие подробные показания служат неоспоримым подтверждением их истинности, и на их основании осудили заявителя за преступление 1998 года, несмотря на тот факт, что признание было получено в отсутствие адвоката и отозвано немедленно, после того как обвиняемый получил доступ к последнему, а также не подтверждалось другими доказательствами. При таких обстоятельствах имелись веские причины предполагать, что признание заявителя было подписано им против воли. Принимая во внимание отсутствие адекватного расследования утверждения заявителя о том, что его признание было получено за счет жестокого обращения, Европейский Суд находит, что его использование на суде нарушало его право хранить молчание и не свидетельствовать против себя.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд выражает озабоченность относительно обстоятельств первоначального допроса заявителя по поводу преступления 1998 года. Правоохранительные органы, расследуя насильственную смерть, возбудили уголовное дело по факту причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть, а не убийства. Первое считалось менее тяжким преступлением и потому не требовало обязательного присутствия адвоката. Немедленно после получения признания преступление было переквалифицировано на убийство, в котором заявителю и было предъявлено обвинение. В результате он оказался в положении, в котором, как он утверждает, он был вынужден отказаться от права на защиту и оговорить себя. Он пользовался услугами адвоката в первоначальном уголовном деле, но отказался от них при допросе по поводу другого преступления. Тот факт, что он сделал признание в отсутствие адвоката и отозвал его, когда получил доступ к последнему, свидетельствует об уязвимости его позиции и реальной необходимости квалифицированной правовой помощи. Довод государства-ответчика о том, что адвокат был устранен исключительно по просьбе заявителя, представляется маловероятным, поскольку он отсутствовал в первоначальном решении об отстранении, а в ответах прокуратуры упоминался только в качестве дополнительного аргумента. Два других адвоката, представлявших интересы заявителя, видели его только однажды, при допросе, а не до него. Этот факт позволяет предположить чисто номинальный характер их услуг. Способ и мотивы отстранения адвоката от уголовного дела и предполагаемое отсутствие правовых оснований для него вызывают серьезные вопросы по поводу справедливости разбирательства в целом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По жалобе о нарушении статьи 7 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 7 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуется введение в действие в дату осуждения законодательного декрета, влияющего на положение заявителя. Жалоба признана приемлемой.

Скоппола против Италии
[Scoppola v. Italy] (N 10249/03)

Решение от 13 мая 2008 г. [вынесено II Секцией]

В 1999 году заявитель убил жену и ранил одного из своих детей. Против него было возбуждено уголовное дело. На предварительном слушании в 2000 году он просил судить его по упрощенной процедуре, что могло повлечь смягчение приговора в случае осуждения. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу эта процедура означала, что если при обычных условиях он был бы осужден к пожизненному заключению, то в данном случае он мог бы получить 30 лет лишения свободы. В соответствии с этим правилом при признании виновным по предъявленным ему обвинениям 24 октября 2000 г. заявитель был приговорен к 30 годам лишения свободы. В 2001 году главная государственная прокуратура обжаловала приговор в кассационном порядке, ссылаясь на то, что суд должен был принять во внимание изменения, введенные законодательным декретом, вступившим в силу в момент его осуждения и регулировавшим данную ситуацию. Заявитель подал жалобу. Компетентный апелляционный суд приговорил заявителя к пожизненному заключению, указав, что новое процессуальное правило применимо ко всем делам, находящимся на рассмотрении, и что заявитель был вправе отозвать свое ходатайство об упрощенной процедуре и требовать рассмотрения его дела в обычном порядке. В 2003 году кассационный суд отклонил жалобу заявителя.

Решение

Европейский Суд полагает, что жалоба затрагивает не только предполагаемое нарушение принципа назначения наказания исключительно на основании закона, но также вопрос о том, что введенное правило затрагивает справедливость судопроизводства (пункт 1 статьи 6 Конвенции), и признает жалобу приемлемой.

По жалобе о нарушении статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется запрет на въезд, установленный в связи с осуждением в основном за ненасильственные преступления, имевшие место до достижения заявителем совершеннолетия. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Маслов против Австрии
[Maslov v. Austria] (N 1638/03)

Постановление от 23 июня 2008 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Заявителем по делу выступает болгарский гражданин, который прибыл в Австрию в 1990 году в шестилетнем возрасте и законно проживал там с родителями, братом и сестрой. Он получил неограниченный вид на жительство в 1999 году. В 2000 году, когда ему было 16 лет, федеральное полицейское ведомство установило запрет на его въезд в Австрию в течение десяти лет, исчисляя этот срок с его 18-летия. Запрет был связан с осуждением заявителя судом по делам несовершеннолетних за кражу со взломом при отягчающих обстоятельствах, вымогательство и нападение, совершенные в возрасте 14 и 15 лет, за которые он был приговорен в лишению свободы. В декабре 2003 г., после отбытия наказания и достижения совершеннолетия, заявитель был депортирован в Болгарию.

Вопросы права

Установление и применение запрета на въезд в отношении заявителя представляли собой вмешательство в его право на уважение личной и семейной жизни, которое соответствовало закону и преследовало законную цель предотвращения беспорядков или преступлений. Решающее значение в настоящем деле имели юный возраст, в котором заявитель совершал преступления, и, за одним исключением, их ненасильственный характер. Он был осужден в основном за акты молодежной делинквенции* (* Делинквентное поведение, делинквентность - синдром патохарактерологической реакции у подростков, проявляющийся в совершении ими мелких правонарушений и проступков, не достигающих степени преступления (прим. переводчика).). При применении мер против несовершеннолетнего правонарушителя обязанность учитывать интересы ребенка включает обязанность содействовать его или ее реинтеграции. Этому не способствует разрыв семейных или социальных связей путем высылки, которая в деле несовершеннолетнего правонарушителя должна рассматриваться как последнее средство. После освобождения из тюрьмы заявитель провел еще 18 месяцев в Австрии, не совершив новых правонарушений. Сведения о его поведении в тюрьме и степени стабилизации условий его жизни после освобождения недостаточны, поэтому вопросу о его поведении после совершения преступлений придавалось меньшее значение, чем другим применимым критериям, в особенности тому факту, что совершенные им преступления были в основном ненасильственными и относились к периоду, когда заявитель был несовершеннолетним. Основные социальные, культурные, языковые и семейные связи заявителя относились к Австрии, где проживали все его родственники, тогда как в стране происхождения такие связи отсутствовали. Тот факт, что запрет на въезд имел ограниченный срок действия, не так важен. С учетом юного возраста заявителя 10-летний запрет на въезд препятствовал его проживанию в Австрии в течение почти того же срока, который он провел в этой стране, и затрагивал важный период его жизни. При этих обстоятельствах он был несоразмерен преследуемой законной цели и не являлся необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено 16 голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется отказ Кабинета министров в предоставлении гражданства со ссылкой на национальные интересы. Жалоба признана приемлемой.

Петропавловский против Латвии
[Petropavlovskis v. Latvia] (N 44230/06)

Решение от 3 июня 2008 г. [вынесено III Секцией]

Заявитель, постоянно проживающий в Латвии, обратился за получением латвийского гражданства в порядке натурализации. Хотя Управление натурализации подтвердило соответствие заявителя требованиям закона о гражданстве, его ходатайство было отклонено Кабинетом министров. В ходе разбирательства по жалобе заявителя на это решение представитель Кабинета министров пояснил, что причиной отказа были высказывания заявителя в средствах массовой информации, которые противоречили национальным интересам и были нацелены на дестабилизацию страны. Представитель имел в виду активное участие заявителя в протестах против изменения государственной системы образования, которые, по его мнению, существенно нарушали права русскоязычного меньшинства на образование на родном языке. Национальные суды отказали в разбирательстве жалобы заявителя по существу, поскольку сочли, что решение Кабинета министров является политическим и поэтому не подлежит судебному контролю. Заявитель жалуется на основании статьей 10 и 11 Конвенции на произвольный отказ в предоставлении латвийского гражданства, являвшийся карательной мерой, обусловленной тем, что он выражал свои взгляды и участвовал в мирном собрании. Он также жалуется на отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты.

Решение

Жалоба признана приемлемой, что касается статей 10, 11 и 13 Конвенции. Возражения государства-ответчика относительно несовместимости жалобы ratione materiae* (*Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции приобщены к материалам дела для рассмотрения по существу.

Вопрос о соблюдении права на свободу распространения информации

По делу обжалуется отсутствие обоснования последовательных отказов в предоставлении лицензии на телевизионное вещание. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Компания "Мелтекс Лтд." и Месроп Мовсесян против Армении
[Meltex Ltd and Mesrop Movsesyan v. Armenia] (N 32283/04)

Постановление от 7 июня 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Компания-заявитель была основана в 1995 году после приостановления властями лицензии независимой телекомпании (A1+), созданной ее учредителем, за отказ транслировать исключительно проправительственные материалы в рамках избирательной кампании по выборам президента 1995 года. В январе 1997 г. компании-заявителю была выдана вещательная лицензия на пять лет, и A1+ возобновила деятельность в ее структуре.

В октябре 2000 г. государство-ответчик приняло новое законодательство (Закон о телевидении и радиовещании), которым была учреждена Национальная комиссия по телевидению и радиовещанию (далее - NTRC) - государственный орган, состоящий из девяти членов, назначаемых Президентом Армении, уполномоченный лицензировать и контролировать частные теле- и радиокомпании. Закон также предусмотрел новую процедуру лицензирования, согласно которой вещательные лицензии выдавались на конкурсной основе.

В феврале 2002 г. NTRC объявила конкурсы на различные частоты, включая диапазон, который использовался заявителем. На публичном заседании в апреле 2002 г. она объявила победителем другую компанию без указания причин. Компания-заявитель впоследствии безуспешно подала заявки на участие в конкурсах в отношении еще семи диапазонов. Хотя она обжаловала данные решения в суде, требования были отклонены на том основании, что конкурсы проводились в соответствии с национальным законодательством.

Вопросы права

Отказ NRTC в предоставлении лицензии компании-заявителю фактически приравнивается к вмешательству в его право на свободу распространения информации и идей. Хотя Закон о вещании определил критерии, согласно которым NTRC была обязана делать свой выбор, он прямо не требовал приводить обоснование, так что NTRC проводила публичные заседания, но не объявляла причины своих решений. В результате ни компания-заявитель, ни общественность не были осведомлены, на основе чего NTRC осуществляла свое право отказа в выдаче лицензии. Европейский Суд отмечает, что руководящие принципы Комитета министров Совета Европы в отношении регулирования вещания призывают к открытому и прозрачному применению правил, устанавливающих процедуры лицензирования, и специально рекомендуют, чтобы все решения, принятые регулятивным органом, были надлежащим образом обоснованы. Аналогичным образом Парламентская ассамблея Совета Европы в резолюции от 27 января 2004 г. заключила, что NTRC фактически были предоставлены неограниченные дискреционные полномочия в результате "неопределенности закона". По мнению Европейского Суда, процедура, которая не обязывала лицензирующий орган указывать причины своего решения, не обеспечивала адекватной защиты против произвольного вмешательства со стороны публичных властей. Таким образом, вмешательство не соответствует установленному Конвенцией требованию законности.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить компании-заявителю 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу объединения с другими

По делу обжалуется увольнение региональных публичных служащих за уклонение от декларирования своей принадлежности к ассоциации. Жалоба признана неприемлемой.

Сивери и Кьеллини против Италии
[Siveri and Chiellini v. Italy] (N 13148/04)

Решение от 3 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

В 1994 году заявители, соответственно занимавшие должности членов региональной комиссии и совета, были уволены на основании регионального закона, обязывающего лиц, занимающих такие должности, декларировать свою принадлежность к ассоциациям, осуществляющим открыто или фактически деятельность политического, культурного, общественного, благотворительного или экономического характера. Первый заявитель не представил соответствующих документов, а второй скрыл, что является членом масонской ложи. Заявители обжаловали свое увольнение. В 1997 году административный суд отклонил их жалобы. В 2003 году государственный совет оставил решение суда без изменения.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 11 Конвенции. Можно допустить, что имело место вмешательство в право заявителей на свободу объединения с другими, поскольку заявители утверждают, что их членство в масонской ложе вызывало бы общественное порицание, которое отрицательно повлияло бы на их карьеру и личную жизнь. Что касается преследуемой законной цели, к делу применимы выводы по делам "Великий Восток Италии из дворца Джустиниани" против Италии" (ВВИ) [Grande Oriente d'Italia di Palazzo Giustiniani v. Italy] (N 1), жалоба N 35972/97, CEDH 2001-VIII, и (N 2), жалоба N 26740/02, 31 мая 2007 г., в которых Европейский Суд указал, что запрет занятия масонами публичных должностей и обязанность кандидатов на эти должность декларировать, являются ли они масонами, преследуют законные цели защиты государственной безопасности и пресечения беспорядков. Настоящее дело отличается от первого дела "ВВИ против Италии", поскольку заявители уже занимали свои должности, и членство в масонской ложе само по себе не являлось основанием для увольнения. Кроме того, оспариваемый закон устанавливал только обязанность транспарентности - декларация о принадлежности к ассоциации имела целью информирование общественности о возможном конфликте интересов, затрагивающем публичных служащих. Действительно, увольнение было автоматическим следствием поступков заявителей, однако в отношениях властей с определенными публичными служащими от государства нельзя ожидать обеспечения гибких санкций, учитывающих все обстоятельства каждого дела. Санкции, примененные к заявителям, не были несоразмерными. Они также имели возможность воспользоваться процедурными гарантиями. Жалоба признана явно необоснованной.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 11 Конвенции. Заявители полагали, что они подверглись дискриминации в связи с содержанием регионального законодательства или в связи с тем, как оно применялось на практике. Настоящее дело отличается также от второго дела "ВВИ против Италии", поскольку обязанность декларирования распространялась на большое количество ассоциаций, а не только на масонов. Европейский Суд отмечает, что право регионов регулировать определенные вопросы не так, как другие регионы или центральное правительство, было следствием регионального самоуправления. Положение заявителей, назначенных на свои должности органами власти и ответственных перед ними, отличалось от выборных лиц, которые отвечали за исполнение своих обязанностей перед общественностью. Жалоба признана явно необоснованной.

По жалобе о нарушении статьи 13 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на эффективное средство правовой защиты

По делу обжалуется неэффективность средства правовой защиты против чрезмерной продолжительности судебного разбирательства по причине отсутствия компенсации морального вреда. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Мартинш Каштру и Алвиш Коррея ди Каштру против Португалии
[Martins Castro and Alves Correia de Castro v. Portugal] (N 33729/06)

Постановление от 10 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 1993 году заявители начали разбирательство о выселении арендаторов. Решение суда в их пользу было объявлено в 2002 году. В 2004 году заявители предъявили иск с целью установления внедоговорной ответственности государства в связи с продолжительностью разбирательства по гражданскому делу. В 2004 году административный трибунал, признав продолжительность разбирательства чрезмерной, решил, что заявители не доказали причинение им морального вреда, и отклонил их требования. В 2006 году апелляционный суд оставил это решение без изменения. В том же году Верховный административный суд признал новую жалобу неприемлемой.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Основной вопрос, который должен быть разрешен в данном деле, заключается в том, оставался ли "эффективным" средством правовой защиты против чрезмерной продолжительности судебного разбирательства в Португалии, в свете решений административных судов, иск об установлении внедоговорной ответственности государства. Такой иск был признан эффективным средством правовой защиты в Решении Европейского Суда от 27 марта 2003 г. по делу "Паулину Томаш против Португалии" [Paulino Tomas v. Portugal], жалоба N 58698/00. Тот факт, что административным судам зачастую требовалось много времени для рассмотрения таких исков, сам по себе не лишал эффективности данное средство правовой защиты. Что касается уровня компенсации, в противоположность позиции, занятой национальными судами в настоящем деле, суды в таких делах должны исходить из убедительной, но опровержимой презумпции того, что чрезмерная длительность разбирательства причиняет моральный вред (см. Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" [Scordino v. Italy] (N 1), CEDH 2006). В настоящее время, хотя Верховный административный суд в решении от 28 ноября 2007 г. применил подобное толкование и принципы, провозглашенные в прецедентных нормах Европейского Суда, нельзя признать, что они достаточно укоренились в португальском праве, как показало настоящее дело.

Иск об установлении внедоговорной ответственности государства не может быть признан "эффективным средством правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции, пока сохраняется указанная неопределенность, и принцип, на котором основано решение Высшего административного суда от 28 ноября 2007 г., не инкорпорирован в португальское право путем гармонизации противоречивой судебной практики.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Отметив, что на рассмотрении находятся несколько десятков жалоб, аналогичных настоящей, Европейский Суд предлагает государству-ответчику и его органам, включая прокуратуру, которая играет важную роль в данной сфере, принять все необходимые меры для обеспечения соответствия национальной судебной практики прецедентным нормам Европейского Суда.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям совместно 9 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 11 Конвенции)

По делу обжалуется увольнение региональных публичных служащих за уклонение от декларирования своей принадлежности к ассоциации. Жалоба признана неприемлемой.

Сивери и Кьеллини против Италии
[Siveri and Chiellini v. Italy] (N 13148/04)

Решение от 3 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 11 Конвенции.)

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется тот факт, что цыганским детям, которые ранее обучались в специальных классах в пристройке к основным зданиям начальной школы, было отказано в доступе в школу. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Сампанис и другие против Греции
[Sampanis and Others v. Greece] (N 32526/05)

Постановление от 5 июня 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают 11 граждан Греции цыганской национальности, проживающих в поселении Псари возле г. Аспропиргос (Греция). 21 сентября 2004 г. заявители и другие родители-цыгане посетили начальные школы г. Аспропиргос, чтобы записать в них своих малолетних детей. Это произошло после публикации в августе 2004 г. пресс-релиза министра образования, в котором подчеркивалось значение интеграции цыганских детей в национальную систему образования. Кроме того, 10 сентября 2004 г. лагеря цыган в Псари посетили секретарь управления образования соотечественников и межкультурного образования с двумя представителями Греческой группы по наблюдению за исполнением Хельсинкских соглашений, чтобы обеспечить запись в школу всех цыганских детей школьного возраста. Заявители утверждают, что должностные лица двух школ отказались принять их детей, поскольку не получили на этот счет указания от компетентного министерства. Они якобы сообщили, что сразу после получения необходимых указаний родители будут приглашены для выполнения соответствующих формальностей. Однако приглашение для записи детей в школу, по-видимому, так и не было получено. Греческое государство-ответчик утверждало, что заявители посещали школы для получения информации о записи детей, и директор начальной школы N 10 г. Аспропиргос сообщила им, какие документы были для этого необходимы. Впоследствии, в ноябре и декабре 2004 г., делегация учителей начальной школы г. Аспропиргос посетила цыганский лагерь в Псари в целях информирования и убеждения родителей малолетних детей в необходимости записать их в школу, но это мероприятие не увенчалось успехом, поскольку родители не записали детей в текущем учебном году.

23 сентября 2004 г. директором управления образования области Аттика была организована неофициальная встреча представителей компетентных властей для поиска решения проблемы, связанной с возможностью начальных школ г. Аспропиргос обеспечить дальнейший прием цыганских детей. Было решено, во-первых, что ученики начального школьного возраста могут обучаться в имеющихся помещениях начальных школ г. Аспропиргос, и, во-вторых, что будут созданы дополнительные классы для детей старшего возраста с целью их подготовки к интеграции в обычные классы.

9 июня 2005 г. по инициативе Ассоциации по координации организаций и сообществ за права цыган в Греции (SOKARDE) 23 ребенка цыганской национальности, включая детей заявителей, были приняты в школу на 2005/2006 учебный год. Государство-ответчик утверждает, что число детей достигало 54.

В сентябре и октябре 2005 г., начиная с первого дня учебного года, родители детей нецыганской национальности протестовали против принятия цыганских детей в начальную школу. Они блокировали вход в школу, требуя, чтобы цыганские дети были переведены в другое здание. Полиция была вынуждена несколько раз вмешиваться с целью поддержания порядка и предотвращения незаконных действий в отношении учащихся цыганского происхождения.

25 октября 2005 г. заявители подписали, предположительно под давлением, составленное учителями начальной школы заявление о переводе своих детей в отдельное от школы задание. Соответственно, 31 октября 2005 г. детям заявителей были предоставлены классные комнаты в другом здании, и блокада школы была прекращена.

Три подготовительных класса были размещены в классных комнатах сборной конструкции на участке, принадлежащем муниципалитету г. Аспропиргос. После пожара в апреле 2007 г. цыганские дети были переведены в новую начальную школу, созданную в г. Аспропиргос в сентябре 2007 г. Однако из-за проблем с инфраструктурой в октябре 2007 г. эта школа еще не действовала.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции. Заявители утверждали, что отношение к их детям без какого-либо объективного или разумного основания было менее благоприятным, чем к детям нецыганского происхождения в сравнимой ситуации, что представляло собой дискриминацию, противоречащую Конвенции.

Что касается наличия доказательств, подтверждающих презумпцию дискриминации. Сторонами не оспаривается, что дети заявителей пропустили 2004/2005 учебный год , и при одной из начальных школ г. Аспропиргос были созданы подготовительные классы.

Создание трех подготовительных классов не планировалось до 2005 года, когда местные власти были вынуждены обратиться к проблеме школьного обучения цыганских детей, проживающих в лагере Псари. Государство-ответчик не привело примеров создания специальных классов при начальных школах г. Аспропиргос до событий, рассматриваемых в настоящем деле, хотя другие цыганские дети принимались тогда в школы.

Кроме того, подготовительные классы состояли исключительно из цыганских детей. Хотя ответственность за инциденты по мотиву национальной нетерпимости, происходившие перед зданием начальной школы г. Аспропиргос в сентябре и октябре 2005 г., не может быть возложена на власти Греции, можно презюмировать, что эти инциденты сыграли роль при принятии решения о размещении учеников цыганского происхождения в пристройке к начальной школе.

Таким образом, представленные заявителями и иные имеющиеся в деле доказательства могут быть признаны достаточно надежными и убедительными, чтобы создать презумпцию дискриминации. Таким образом, государство-ответчик было обязано доказать, что различное отношение было результатом объективных факторов, не связанных с национальностью детей.

Что касается наличия объективного и разумного обоснования. В материалах дела не содержится доказательств того, что администрации начальных школ г. Аспропиргос прямо отказывали в принятии детей заявителей на 2004/2005 учебный год. Однако, даже если предположить, что заявители лишь хотели получить информацию об условиях зачисления детей в начальную школу, не вызывает сомнений, что они прямо выразили компетентной школьной администрации свое желание зачислить детей в школу. Учитывая уязвимость цыганского сообщества, которая предполагала особое внимание к его нуждам, и то, что статья 14 Конвенции при определенных обстоятельствах требует различного отношения в целях исправления неравенства, компетентные власти должны были признать особый характер дела и создать условия для зачисления в школу цыганских детей, даже если отдельные необходимые официальные документы отсутствовали. Греческое законодательство признает особую ситуацию представителей цыганского сообщества, облегчая процедуру записи в школу их детей. Кроме того, национальное законодательство предусматривает возможность зачисления детей в начальную школу на основании одного заявления, подписанного лицом, наделенным родительскими правами, при условии своевременного предоставления свидетельства о рождении.

Представители школьной администрации г. Аспропиргос должны были особенно ясно осознавать наличие такого обязательства, поскольку были осведомлены о проблеме обеспечения школьного обучения детей, проживающих в лагере Псари, и необходимости их принятия в начальную школу.

Что касается специальных классов, то компетентные власти не выработали единых и четких критериев того, какие дети должны в них обучаться. Государство-ответчик не представило доказательств прохождения детьми соответствующих тестов для оценки их способностей или потенциальных трудностей с учебой.

Более того, в качестве цели подготовительных классов декларировалось достижение детьми уровня, позволяющего им в свое время перейти в обычные классы. Однако государство-ответчик не назвало ни одного ученика из более чем 50, который после посещения подготовительных классов в течение двух учебных лет был бы принят в обычный класс начальной школы г. Аспропиргос. Также государство-ответчик не ссылалось на какие-либо тесты, которые цыганские дети периодически проходили, чтобы школьная администрация могла сделать вывод об их возможности перейти в обычный класс на основе объективных данных, а не примерной оценки.

Европейский Суд подчеркивает важность применения адекватной системы для оценки способностей детей с пробелами в знаниях, позволяющей отслеживать их прогресс, особенно в отношении детей, принадлежащих к национальному меньшинству, чтобы обеспечить в необходимых случаях их помещение в специальные классы на недискриминационной основе. Кроме того, учитывая инциденты по мотиву национальной нетерпимости со стороны родителей нецыганских детей, благодаря такой системе заявители понимали бы, что их детей помещают в подготовительные классы не с целью сегрегации. Хотя в его задачи не входит решение данной проблемы образовательной психологии, Европейский Суд полагает, что это было бы крайне полезно для интеграции учеников цыганского происхождения не только в обычные классы, но и в местное общество в целом.

Более того, у Европейского Суда отсутствует уверенность в том, что заявители, которые принадлежали к непривилегированному и недостаточно образованному сообществу, могли оценить все аспекты ситуации и последствия своего согласия перевести детей в отдельное здание.

Европейский Суд, учитывая фундаментальную важность запрета дискриминации по национальному признаку, приходит к выводу о неприемлемости отказа лица от права не подвергаться такой дискриминации. Отказ от этого права был бы несовместим со значимым всеобщим интересом.

Таким образом, несмотря на готовность обучать цыганских детей, условия принятия в школу и помещение в специальные подготовительные классы в пристройке к основному школьному зданию в конечном счете привели к их дискриминации.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Греческое государство-ответчик не привело доказательств наличия эффективного средства правовой защиты, которым заявители могли воспользоваться для получения компенсации за предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

По жалобам о нарушениях статьи 34 Конвенции

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

Утрата статуса жертвы нарушения Конвенции заявителем вследствие передачи им прав другому заявителю. Жалоба подлежит исключению из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.

Димитреску против Румынии
[Dimitrescu v. Romania] (NN 5629/03 и 3028/04)

Постановление от 3 июня 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают братья, чей отец приобрел недвижимость, включающую земельный участок с двумя многоквартирными домами. Позднее это имущество было национализировано. Заявители предъявили в суд первой инстанции иск к муниципальному совету о возврате имущества. Одновременно они уведомили компанию, управляющую государственным имуществом, о том, что ими предъявлен иск о возврате владения, и просили не продавать имущество арендаторам. Однако государство продало квартиры третьим лицам, занимавшим их в качестве арендаторов. Земельный участок также был продан. После того как первоначальное решение было отменено и дело возвращено на новое рассмотрение, суд первой инстанции во вступившем в силу решении удовлетворил иск и обязал муниципальный совет возвратить имущество заявителям. Заявители предъявили иск к приобретателям, и в некоторых случаях суды вынесли решения в их пользу. Заявители обратились к муниципальным властям по вопросу о возврате имущества. Это требование не было рассмотрено, поскольку заявители не представили некоторые документы.

Предварительные объяснения. На основании удостоверенного акта передачи первый заявитель передал свои права относительно настоящего разбирательства своему брату, второму заявителю. Тем же актом передачи стороны согласились, что второй заявитель приобретает все права первого. Европейский суд не видит оснований не учитывать данное соглашение сторон и с этого момента рассматривает второго заявителя как единственного заявителя. Он также считает, что первый заявитель утратил право обращения в суд, и жалоба в части, относящейся к нему, подлежит исключению из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.

Постановление

Жалоба в части, относящейся к первому заявителю, подлежит исключению из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В пользу заявителя вынесено окончательное неопровержимое судебное решение, обязывающее власти возвратить ему имущество, включая две квартиры и земельный участок, упомянутые в жалобе. Кроме того, его титул на имущество согласно вступившему в силу решению не зависел от каких-либо формальностей. Согласно румынскому законодательству, регулирующему иски об истребовании имущества и реституции имущества, национализированного при коммунистическом режиме, добросовестная продажа государством третьим лицам имущества, принадлежащего другим, даже до подтверждения судами титула этих других лиц рассматривалась как лишение имущества. Такое лишение в сочетании с полным отсутствием компенсации противоречит статье 1 Протокола N 1 к Конвенции. Закон также не принимал во внимание ущерб, причиненный лицам, лишенным имущества, длительным отсутствием компенсации. Отсюда следует, что отрицание права собственности заявителя на квартиры и земельный участок в сочетании с полным отсутствием компенсации возложило несоразмерное и избыточное бремя на заявителя, что не совместимо с его правом на беспрепятственное пользование имуществом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Государство-ответчик обязано возвратить заявителю две квартиры и принадлежащий к ним земельный участок. В противном случае Европейский Суд присудил выплатить заявителю 210 000 евро в счет причиненного материального ущерба и 4 000 евро в счет компенсации морального вреда.

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

На уровне страны предоставлено возмещение за жестокое обращение со стороны полицейских, включая ясно выраженную позицию суда, осуждение виновных полицейских и исключение признания заявителя из числа доказательств. Заявитель утратил статус жертвы нарушения Конвенции.

Гефген против Германии
[Gafgen v. Germany] (N 22978/05)

Постановление от 30 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

В порядке применения статьи 35 Конвенции

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции

Вопрос об исчерпании внутренних средств правовой защиты в целях подачи жалобы в Европейский Суд (Дания)

Заявитель не исчерпал средство правовой защиты против чрезмерной продолжительности разбирательства, успешное применение которого могло привести к освобождению от судебных расходов. Жалоба признана неприемлемой.

Компания "Пинструп Мосебруг А/С" против Дании
[Pindstrup Mosebrug A/S v. Denmark] (N 34943/06)

Решение от 3 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

Заявителем по делу выступает частная компания, которая занимается добычей торфа. В ноябре 1954 г. она заключила с государственным органом договор о добыче торфа на определенном болоте в течение 50 лет, то есть до 2005 года. Однако в конце 1978 года  и в начале 1979 года  власти вмешались в осуществление компанией-заявителем прав по договору, частично путем установления процедур защиты болота, поскольку оно было признано областью, представляющей исключительный природоохранный интерес, и частично путем принятия законодательства, которое перевело добычу торфа в целом в разряд видов деятельности, требующих разрешения, в котором было отказано в отношении южной части болота. В 1997 году компания-заявитель оспорила эти решения в Высоком суде, который в 2001 году присудил ей компенсацию. Верховный суд отменил это решение в 2006 году, признав вмешательство в права компании-заявителя обоснованным с учетом значительных природоохранных интересов. Он также обязал компанию-заявителя возместить компетентному министерству судебные расходы.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается пункта 1 статьи 6 Конвенции. Компания-заявитель, во-первых, жаловалась на чрезмерную продолжительность разбирательства. Европейский Суд отмечает, что согласно национальному законодательству в рамках гражданского разбирательства, начатого лицом против публичного органа, датские суды могут предоставить возмещение за нарушение требования разумного срока, например, в форме освобождения лица от уплаты судебных расходов. Однако компания-заявитель не жаловалась на продолжительность разбирательства, когда дело находилось на рассмотрении Верховного суда. Поскольку она впоследствии проиграла дело и была обязана уплатить судебные расходы, в случае успешной подачи такой жалобы у нее была реальная возможность получить освобождение от таких расходов. На основании изложенного Европейский Суд заключает, что компания-заявитель не воспользовалась средством правовой защиты, которое могло считаться эффективным в данном деле. Заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в целях подачи жалобы в Европейский Суд.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд соглашается с властями страны в том, что вмешательство в право компании-заявителя на беспрепятственное пользование имуществом имело место в 1979 году, когда вступил в силу Закон о защите окружающей природной среды, и компании-заявителю было отказано в разрешении на проведение работ на части арендованной площади. Сторонами не оспаривается, что последняя представляла собой нетронутое верховое болото, уникальное по геологическим и биологическим параметрам, и являлась огромной ценностью с природоохранной точки зрения в масштабе страны. Разрешая дело компании-заявителя, Верховный суд установил, что ее интересы не были затронуты слишком серьезно; на тот момент она не осуществляла инвестиций в производственное оборудование на спорной части болота, а также имела доступ к значительным угодьям в иных частях Дании. Европейский Суд признает данные доводы Верховного суда относимыми и приемлемыми в деле компании-заявителя. Ее требования были тщательно рассмотрены судами двух инстанций, которые учли все значимые обстоятельства и приняли судебные акты, не являвшиеся произвольными или необоснованными. Таким образом, они исполнили свое обязательство по обеспечению справедливого равновесия между имущественными правами компании-заявителя и всеобщими интересами. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о соблюдении правила шестимесячного срока в целях подачи жалобы в Европейский Суд

Продолжающемуся уклонению компании от исполнения решения о восстановлении на работе уволенной сотрудницы положило конец решение о ликвидации компании. Предварительные возражения государства-ответчика о необходимости применения правила шестимесячного срока приняты.

Коне против Румынии
[Cone v. Romania] (N 35935/02)

Постановление от 24 июня 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В 1998 году заявительница была уволена из сельскохозяйственного акционерного общества, крупнейшим акционером которого было государство. В решении, вынесенном в 1999 году, суд обязал компанию восстановить заявительницу на работе. В решении 2000 года  окружной суд обязал компанию выплатить ей компенсацию за вынужденный прогул. Решением от 26 июня 2001 г. окружной суд в присутствии заявительницы ввел процедуру банкротства и назначил ликвидатора. В 2002 году по обращению заявительницы были приняты решения об отсутствии оснований для привлечения к уголовной ответственности бухгалтера и управляющего компании. В 2003 году окружной суд установил, что активов компании-должника недостаточно для покрытия всех ее долгов, включая суммы, причитающиеся заявительнице, и прекратил процедуру банкротства, приняв решение о ликвидации компании. Решения и определения, вынесенные в пользу заявительницы, остались неисполненными.

Вопросы права

(a) В связи с возражением о том, что жалоба подана позднее установленного срока, поскольку она касается решения 1999 года  о восстановлении заявительницы на работе, Европейский Суд должен проверить довод государства-ответчика об "объективной невозможности" исполнить указанное решение в связи с принятием решения об обязательной ликвидации работодателя от 26 апреля* (*Вероятно, речь идет о решении от 26 июня 2001 г. (прим. переводчика).) 2001 г., поскольку это решение положило конец продолжающейся ситуации и являлось моментом начала исчисления шестимесячного срока для обращения в Европейский Суд. Европейский Суд ранее усматривал продолжающиеся ситуации в делах, касающихся восстановления на работе, даже если государство-ответчик утверждало, что должности заинтересованных лиц сокращены, и государственная организация, где работал заявитель, или соответствующая компания или государственное учреждение ликвидированы. Однако между этими делами и настоящим делом существуют отличия. Во-первых, заявительница могла ожидать, что власти исполнят решение 1999 года  даже с учетом сокращения ее должности, однако после решения окружного суда от 26 июня 2001 г. ее восстановление на работе стало невозможно, поскольку суд обязал ликвидировать компанию, что предполагало прекращение ее деятельности и продажу активов через ликвидатора. После этого судебного решения власти, на которые ранее могла быть возложена ответственность за неисполнение указанного решения, были уже не в состоянии восстановить ее на работе в прежней должности, поскольку компания была ликвидирована. Таким образом, жалоба заявительницы на решения суда об отсутствии оснований для привлечения к ответственности могла обеспечить лишь иск против ответственных лиц, что не касалось исполнения решения о восстановления ее в прежней или аналогичной должности. Поэтому в отличие от подобных дел не имеется оснований утверждать, что власти заняли противоречивую позицию в отношении возможности исполнения решения 1999 года, или что указанная компания была восстановлена в сопоставимом положении, что позволяло подобрать эквивалентную должность для заявительницы. Сама заявительница не выдвигала таких требований. Принимая во внимание конкретные обстоятельства настоящего дела, начало процедуры ликвидации компании решением от 26 июня 2001 г. прекращало продолжающуюся ситуацию в отношении обязанности восстановить заявительницу в прежней должности; следовательно, дата начала процедуры ликвидации являлась датой начала течения шестимесячного срока. Поскольку заявительница подала жалобу по поводу неисполнения решения 1999 года  в Европейский Суд 20 сентября 2002 г., предварительные возражения государства-ответчика подлежат удовлетворению, а соответствующая часть жалобы заявительницы - отклонению как поданная за пределами установленного срока.

(b) Что касается неисполнения судебного решения 2000 года, Европейский Суд установил нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

Государству-ответчику предложено привести законодательство в соответствие с прецедентной практикой Европейского Суда.

Мартинш Каштру и Алвиш Коррея ди Каштру против Португалии
[Martins Castro and Alves Correia de Castro v. Portugal] (N 33729/06)

Постановление от 10 июня 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 13 Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется отказ в выдаче разрешения на разработку торфа по природоохранным основаниям. Жалоба признана неприемлемой.

Компания "Пинструп Мосебруг А/С" против Дании
[Pindstrup Mosebrug A/S v. Denmark] (N 34943/06)

Решение от 3 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 35 Конвенции.)

Вопрос о правомерности контроля государства за использованием имущества

По делу обжалуется невозможность возврата владения арендованным участком сельскохозяйственной земли по окончании срока аренды в связи с решением судов о передаче арендных прав сыну арендатора. По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Гошен против Франции
[Gauchin v. France] (N 7801/03)

Постановление от 19 июня 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Первый заявитель, фермер и владелец сельскохозяйственных земель, сдал в аренду несколько участков земли фермеру и его жене на срок 12 полных и последовательных лет. Вместе с сыном, вторым заявителем, также являющимся фермером, первый заявитель организовал фермерское товарищество для обработки семейной земли. Когда первый заявитель удалился на покой, второй заявитель продолжал обрабатывать землю вместе с матерью. Договор аренды был продлен по умолчанию. Арендаторы просили первого заявителя дать разрешение на уступку арендных прав в пользу их сына, но не получили ответа. Первый заявитель уведомил их о необходимости освобождения всей занимаемой земли в соответствии с Сельским кодексом. Арендаторы предъявили в трибунал по вопросам сельскохозяйственных земель иск к первому заявителю, требуя обязать его дать разрешение на уступку арендных прав их сыну. Первый заявитель вручил им второе уведомление, аннулировавшее и заменявшее первое. Это уведомление было вручено потому, что к моменту истечения срока аренды арендаторы достигали пенсионного возраста; в качестве альтернативы второй заявитель и его мать могли возвратить себе землю; второй заявитель мог также возвратить себе землю для личного пользования. Арендаторы последовательно оспорили оба уведомления в трибунале по вопросам сельскохозяйственных земель. Признавая законным второе уведомление по причине возраста арендаторов, направленное на обеспечение возможности возврата арендованной земли собственникам, трибунал отметил, что у заявителя и его матери в противном случае осталось бы не более 46 гектаров на каждого из них, что не отвечало их интересам. Соответственно он обязал арендаторов освободить участок. Арендаторы обжаловали решение, и второй заявитель вступил в дело по своей инициативе. Апелляционный суд оставил без изменения решение в части врученного уведомления в связи с возрастом арендаторов, но отменил его в остальной части и санкционировал передачу арендных прав сыну. Заявители подали в Кассационный суд жалобу с дополнением, в котором указывали, что апелляционный суд оставил без рассмотрения причину уведомления, связанного с возвратом арендованной земли, и оспаривали мотивы, которые позволили суду санкционировать передачу арендных прав. Жалоба была отклонена. Первый заявитель вручил арендатору уведомление в дату истечения срока пролонгированной аренды в интересах второго заявителя. Чтобы иметь возможность обрабатывать спорный участок по истечении срока аренды, второй заявитель обратился к префекту за предварительным разрешением на обработку земли, но получил отказ.

Вопросы права

Вопросы существования в составе активов второго заявителя имущества в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и его статуса жертвы для целей статьи 34 Конвенции тесно связаны и должны быть рассмотрены совместно. Даже если предположить, что второй заявитель, который вступил в национальное разбирательство в качестве потенциального приобретателя земли, может считаться жертвой, он вправе жаловаться на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции лишь постольку, поскольку оспариваемое им разбирательство затрагивало имущество, на которое он имел право для целей этого положения. Однако первый заявитель был единоличным собственником оспариваемых земельных участков и в качестве такового единственным обладателем права, согласно Сельскому кодексу, на возврат земли или на отказ в возобновлении аренды. Кроме того, законодательство страны не связывало правовых последствий с тем фактом, что второй заявитель считался возможным приобретателем арендованной земли с целью ее обработки, и в этом качестве согласно национальному законодательству или прецедентной практике не мог иметь прав или обязанностей от своего имени. Поэтому он не мог требовать признания права на фактическое владение или на причитающуюся задолженность. Соответственно второй заявитель не имел права на реальный и материальный интерес, гарантируемый статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Жалоба не совместима ratione personae* (*Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь". Критерий наличия у заявителя права на обращение в Европейский Суд с жалобой на предположительное нарушение прав и свобод, гарантируемых Конвенцией, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции.

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Применение Сельского кодекса судами страны, сделавшее невозможным возврат первым заявителем оспариваемой земли по истечении срока аренды, представляло собой контроль государства за использованием имущества в значении второго параграфа статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Сторонами не оспаривалось, что указанное вмешательство было предусмотрено законом, а именно положениями Сельского кодекса. Что касается преследуемой цели, Европейский Суд принимает довод государства-ответчика о том, что эти положения преследовали цель в интересах общества, которая заключалась в обеспечении стабильности владения фермера-арендатора для вложения средств ради извлечения прибыли и в поддержке ферм средних размеров в качестве модели развития французского сельского хозяйства путем облегчения передачи от одного поколения к другому.

Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о наличии разумного отношения пропорциональности между примененными средствами и преследуемой целью; иными словами, он должен определить, было ли установлено справедливое равновесие между требованиями общественного интереса и интересами заинтересованного лица или лиц. Европейский Суд признает, что государство пользуется широкими пределами свободы усмотрения при выборе средств принуждения и определении того, были ли оправданы последствия принуждения в общественных интересах для достижения цели закона. Чтобы гарантировать стабильность фермерства, французское законодательство предусмотрело минимальную продолжительность аренды и право ее возобновления по истечении срока. Оно также поощряет семейную преемственность, обеспечивая право арендатора на уступку арендных прав супругу или потомку, с согласия собственника или с санкции суда. Однако собственник имеет право отказать в возобновлении аренды при определенных обстоятельствах, включая причины, предусмотренные Сельским кодексом, с учетом возраста арендатора, намерения обрабатывать землю лично или силами супруги или потомка. Кроме того, при наличии противоположных интересов, как в настоящем деле, французское законодательство предусматривает для собственника процедурные гарантии, поскольку заявление о передаче арендных прав или возврате арендованной земли рассматривается трибуналом по вопросам сельскохозяйственных земель и апелляционным судом. В настоящем деле до того, как санкционировать передачу, апелляционный суд предварительно убедился, что такая мера не ущемит законных интересов собственника в значении Сельского кодекса, досконально удостоверившись, что арендаторы исполняли все свои обязанности по договору, такие как внесение арендной платы и надлежащая обработка земли. Он также убедился, что цессионарий* (* Цессионарий (англ. cessionary) - 1) лицо, становящееся кредитором в силу передачи ему права требования; 2) правопреемник, которому передается право на операции с финансовыми ценностями или на собственность (прим. переводчика).) отвечает всем необходимым требованиям с точки зрения образования и профессионального опыта и имеет административное разрешение на обработку земли. Только удостоверившись в том, что все эти условия достигнуты, суд санкционировал передачу арендных прав. Наконец, хотя первый заявитель не имел возможности возвратить владение по истечении срока аренды, он получал арендную плату, на недостаточность которой не ссылался. Таким образом, с учетом пределов свободы усмотрения по данному вопросу, по делу было установлено справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защитой права первого заявителя на беспрепятственное пользование имуществом.

Постановление

По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По жалобам о нарушениях статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу обжалуется отстранение от участия в выборах бывшего военнослужащего частей, подведомственных КГБ. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Адамсон против Латвии
[Adamsons v. Latvia] (N 3669/03)

Постановление от 24 июня 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был офицером пограничных войск СССР, находившихся в ведении КГБ. Во время службы, проходившей в основном на Дальнем Востоке, ему было присвоено звание капитана третьего ранга. После распада СССР все советские вооруженные силы перешли под юрисдикцию Российской Федерации. В 1992 году заявитель вышел в отставку и вернулся в Латвию, где был назначен на важные должности в командовании армии. Он являлся заместителем командующего флотом и командующим пограничными силами Латвии. После окончания военной карьеры он занялся политической деятельностью. В 1995 году, после ухода с должности министра внутренних дел, он был избран в парламент. Заявитель вышел из партии "Латвийский путь", в то время находившейся у власти, и примкнул к социал-демократической оппозиции. Парламентское бюро приняло меры для его формальной регистрации в качестве лица, сотрудничавшего с КГБ. В решении, вынесенном по заявлению прокуратуры, суд установил, что заявитель "состоял на действительной военной службе в качестве офицера пограничных войск КГБ", а не "офицера КГБ", как утверждала прокуратура. На основании этого решения некоторые депутаты пытались лишить заявителя парламентского мандата. Они ссылались на статью Закона о выборах в парламент, которая лишала права занимать выборную должность граждан, являющихся или являвшихся офицерами органов государственной безопасности, разведывательных или контрразведывательных служб СССР, Латвийской ССР или иностранного государства. Однако парламентская комиссия отметила, что в решении явно различается "офицер КГБ" и "офицер пограничных войск КГБ", даже если последние были подведомственны КГБ. Упомянутое ограничение применялось только к первой категории. В 2002 году заявитель участвовал в парламентских выборах в качестве кандидата от рабочей социал-демократической партии Латвии. На основании вышеупомянутой статьи Закона о выборах в парламент центральная избирательная комиссия исключила его из списка кандидатов. Заявитель обжаловал это решение в суд центрального района Риги. Его жалоба была отклонена, и это решение оставлено без изменения сенатом Верховного суда. В 2006 году заявитель был лишен возможности участия в выборах.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Чтобы соответствовать Конвенции, люстрационная процедура* (*Люстрация (лат. lustratio - очищение) - в ряде восточноевропейских государств особая процедура проверки лиц, занимающих государственные должности, а также кандидатов на эти должности на предмет их принадлежности в прошлом к руководству коммунистических партий, службам государственной безопасности или сотрудничества с этими службами, проводимая на основании специальных законов (прим. переводчика).) должна отвечать следующим условиям.

a) Законность. Заявитель был отстранен от участия в выборах на основании положения Закона о выборах в парламент, которое лишало права занимать выборную должность граждан, являющихся или являвшихся офицерами органов государственной безопасности или разведывательных или контрразведывательных служб СССР, Латвийской ССР или иностранного государства. В окончательном решении, которым было оставлено без изменения решение об отклонении жалобы заявителя, сенат Верховного суда счел несущественным указанное заявителем отличие между офицером КГБ и офицером пограничных войск КГБ, признав таким образом, что к нему применимы положения упомянутого закона. Таким образом, решение выглядит достаточно обоснованным, а его выводы не являлись произвольными.

b) Законная цель. С учетом ситуации, которую Латвия пережила под советским игом, и активной роли, которую играл КГБ, основной орган государственной безопасности бывшего СССР, в поддержании тоталитарного режима и подавлении любой политической оппозиции, оспариваемый Закон о выборах в парламент преследовал законную цель защиты независимости государства, его демократического порядка, институциональной системы и национальной безопасности.

c) Пропорциональность. С учетом особой социоисторической основы дела заявителя Европейский Суд может согласиться с тем, что в первые годы после восстановления независимости Латвии избирательные права могли быть значительно ограничены без нарушения статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Однако по прошествии времени одно лишь подозрение в отношении группы лиц не может считаться достаточным, и власти должны представить дополнительные доводы и доказательства, оправдывающие применение указанной меры. Примененное в деле положение законодательства было направлено против бывших офицеров КГБ. С учетом многочисленных функций этого учреждения такой подход был чересчур широким: если воспринимать его буквально, он должен был охватывать всех лиц, служивших в КГБ независимо от периода службы, фактических задач, которые они выполняли, и их личного поведения. Конституционный суд прямо указал на эту проблему. Настоящее дело в корне отличается от дела "Жданок против Латвии" [Zdanoka v. Latvia]. В отличие от него, в данном случае было недостаточно просто установить, что лицо принадлежит к определенной группе. Поскольку эта группа характеризовалась слишком общими признаками, любое ограничение избирательных прав ее членов должно было осуществляться на основе индивидуального подхода, который позволял принимать во внимание их фактическое поведение. Потребность в таком индивидуальном подходе возрастала со временем, поскольку период совершения порицаемых действий все больше отдалялся. Заявитель никогда не обвинялся в прямом или косвенном соучастии в злоупотреблениях коммунистического тоталитарного режима, таких как подавление политической и идеологической оппозиции, доносы на людей или принятие иных мер против них. Прошлое заявителя не позволяло предположить, что он выступал против восстановления латвийской независимости и демократического порядка или был настроен враждебно по отношению к ним. Более того, заявитель был отстранен от участия в выборах значительно позже, после блестящей десятилетней военной и политической карьеры в новой Латвии. После возвращения он занимал важнейшие посты до начала парламентской деятельности. Только крайне веские причины могли оправдать отстранение заявителя при таких условиях. В отсутствие информации, содержащей новые факты о заявителе, его дисквалификация очевидно противоречила принципу законного ожидания. Десятилетний срок, в течение которого ограничения, предусмотренные иными актами, могли применяться к бывшим офицерам КГБ, должен был истечь в июне 2004 г. Однако вскоре после этого парламент продлил его еще на 10 лет. Поскольку ни парламент, ни правительство не разъяснили причин такого продления, несмотря на истекший срок и укрепление стабильности Латвии благодаря ее полной интеграции в европейские структуры, единственно возможный вывод заключается в том, что продление запрета в отношении заявителя было явно произвольным. Кроме того, обстоятельства настоящего дела свидетельствуют о том, что Конституционный суд Латвии счел возможным применение индивидуального подхода в отношении другого бывшего офицера КГБ. Отсюда следует, что власти вышли за пределы свободы усмотрения, и обжалуемое вмешательство было не совместимым с требованиями статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним голосом "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

См. также Постановление Большой Палаты от 16 марта 2006 г. по делу "Жданок против Латвии" [Zdanoka v. Latvia], жалоба N 58278/00 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 84* (*См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 10/2006.)).

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу обжалуется требование об отказе от двойного или множественного гражданства для избрания в законодательный орган. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Танасе и Киртоакэ против Молдавии
[Tanase and Chirtoaca v. Moldova] (N 7/08)

[IV Секция]

В 2008 году в Молдавии вступил в силу новый избирательный закон, согласно которому обладатели более чем одного гражданства могут участвовать в качестве кандидатов в выборах в законодательный орган, но обязаны отказаться от иных гражданств до утверждения их депутатских мандатов Конституционным судом. Согласно первоначальному проекту закона лишь лица, обладающие исключительно гражданством Молдавии, могли участвовать в качестве кандидата в парламентских выборах.

Заявители, проживающие в Молдавии, занимаются в этой стране политической деятельностью и имеют молдавское и румынское гражданства. Они занимают посты заместителей председателя оппозиционной партии. Очередные выборы в законодательный орган будут проводиться в 2009 году. Они жалуются, что закон ограничил их право на участие в выборах, и что это положение неприменимо к другим гражданам Молдавии, проживающим в Приднестровье.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 34 Конвенции (вопрос о наличии у заявителей статуса жертв нарушения Конвенции) и статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции, взятой самостоятельно и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции.

От редакции

Далее в Information Note N 109 on the case-law of the Court. June 2008, перевод которого представлен в настоящем номере "Бюллетеня Европейского Суда по правам человека", расположены разделы "Вступившие в силу Постановления согласно статьи 44 Конвенции" и "Передача дел на рассмотрение Большой Палаты".

Редакция сочла целесообразным не приводить эти разделы. При интересе к этой информации вы можете ознакомиться с ней на официальном сайте Европейского Суда по правам человека, в разделе публикаций Information Note в базе данных HUDOC, по адресу: http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/search.asp?skin=hudoc-in-en

Постановления по жалобам против Российской Федерации

Волоскова против России
[Voloskova v. Russia]

Заявительница из Воронежа жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу, по иску о взыскании задолженности по пособию на ребенка с учетом индексации.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 310 евро в качестве компенсации материального ущерба и 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Гаврикова против России
[Gavrikova v. Russia]

Заявительница из г. Заречный Свердловской области, оформившая развод со своим мужем для улучшения жилищных условий и продолжавшая вести с ним совместную жизнь, жаловалась на то, что, отказав ей в праве получить компенсацию морального ущерба в связи со смертью мужа в авиакатастрофе, власти нарушили ее право на уважение частной и семейной жизни.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти не нарушали требований Конвенции и протоколов к ней.

Выдрина против России
[Vydrina v. Russia]

Заявительница из Воронежа жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу, по иску о взыскании задолженности по государственному ежемесячному пособию на детей.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Глушакова против России
[Glushakova v. Russia]

Заявительница из г. Шахты Ростовской области жаловалась на длительное неисполнение вступивших в законную силу судебных решений о выплате ей и ее внуку в порядке наследования ежемесячных социальных платежей в связи с участием ее сына в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика предпринять меры, необходимые для обеспечения исполнения решений российских судов, и выплатить заявительнице 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Сапленков против России
[Saplenkov v. Russia]

Заявитель из г. Шахты Ростовской области жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о взыскании компенсации за несвоевременно выплаченное пособие.

Европейский Суд, приняв во внимание, что сторонами было заключено мировое соглашение и заявителю выплачены суммы, причитавшиеся ему по решению российского суда, включая суммы в качестве возмещения морального вреда, единогласно решил прекратить производство по делу и исключить заявление из перечня дел, подлежащих рассмотрению.

Довгучиц против России
[Dovguchits v. Russia]

Заявитель из г. Рязани, бывший военнослужащий, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу, но отмененного в порядке надзора судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о взыскании денежных средств, причитавшихся ему за период нахождения в командировке в зоне чрезвычайного положения на территории Республики Таджикистан.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить выплату суммы, присужденной заявителю отмененным решением российского суда, а также обязал выплатить заявителю 89 515 рублей в качестве компенсации материального ущерба и 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Загородников против России
[Zagorodnikov v. Russia]

Заявитель из г. Москвы, являвшийся вкладчиком банка "Русский кредит", объявленного банкротом и прекратившим свое существование в 2004 году, жаловался на нарушение его прав на открытое судебное разбирательство и личное участие в судебном заседании по иску вкладчиков к банку.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в том, что касается права на открытое судебное разбирательство, но не допустили нарушения права заявителя на участие в судебном заседании, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Дюльдин и Кислов против России
[Dyuldin and Kislov v. Russia]

Заявители из г. Пензы, председатель профсоюза и журналист, являвшиеся сопредседателями пензенского областного объединения избирателей "Гражданское единство", жаловались на нарушение их права свободно выражать свое мнение.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 10 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить каждому заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Галкин против России
[Galkin v. Russia]

Заявитель из г. Барнаула Алтайского края жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о компенсации морального вреда, причиненного незаконным обыском.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 900 евро в качестве компенсации морального вреда.

Красюченко против России
[Krasyuchenko v. Russia]

Заявительница из г. Воронежа жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску об индексации несвоевременно выплаченной пенсии.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 140 евро в качестве компенсации материального ущерба и 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Бабушкин против России
[Babushkin v. Russia]

Заявитель из Нижнего Новгорода жаловался на бесчеловечные условия его содержания под стражей до суда, выражавшиеся, в частности, в отсутствии отдельного спального места и ограничении доступа к местам отправления естественной нужды.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 Конвенции в части жалоб на условия содержания под стражей, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 2 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Ошер и Ошер против России
[Osher and Osher v. Russia]

Заявители из г. Линн (штат Массачусетс, США) жаловались на длительное неисполнение вступившего в законную силу, но отмененного в порядке надзора судебного решения, вынесенного в их пользу по иску к Управлению социальной защиты населения Октябрьского района г. Ростова-на-Дону об индексации несвоевременно выплаченных пенсий.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, решил не присуждать справедливую компенсацию в связи с отсутствием соответствующих требований.

Алмаева против России
[Almayeva v. Russia]

Заявительница из Самары, принимавшая участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, жаловалась на длительное неисполнение вступивших в законную силу, но отмененных в порядке надзора судебных решений, вынесенных в ее пользу по иску о задолженности по выплате ежемесячных социальных пособий.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 380 евро в качестве компенсации материального ущерба и 2 800 евро в качестве компенсации морального вреда.

Березкина против России
[Berezkina v. Russia]

Заявительница из Воронежа жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску об индексации несвоевременно выплаченной пенсии.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 3 900 евро в качестве компенсации морального вреда.