Обзор апелляционной и кассационной практики Пермского краевого суда по гражданским делам за второе полугодие 2014 года (утв. на заседании президиума Пермского краевого суда 27 февраля 2015 г.)

Дела, вытекающие из семейных правоотношений

Бремя доказывания наличия общего долга супругов при его разделе лежит на стороне, претендующей на распределение долга.

Удовлетворяя исковые требования Г.Г. о признании общим долгом супругов и распределяя между супругами долг по заключенному Г.Г. в период брака кредитному договору, суд первой инстанции исходил из того, что денежные средства, полученные Г.Г. по договору о потребительском кредите, являются общим долгом супругов, поскольку они были получены в период брачных отношений, были истрачены на нужды семьи, в частности на расходы на приобретение телефона дочери, на покупку стиральной машины и на иные нужды семьи.

Отменяя решение в этой части, судебная коллегия посчитала такой вывод суда ошибочным, поскольку бремя доказывания между сторонами было распределено неправильно.

В соответствии с пунктом 3 статьи 39 Семейного кодекса Российской Федерации общие долги супругов при разделе общего имущества супругов распределяются между супругами пропорционально присужденным им долям.

Согласно пункту 2 статьи 45 Кодекса взыскание обращается на общее имущество супругов по общим обязательствам супругов, а также по обязательствам одного из супругов, если судом установлено, что все, полученное по обязательствам одним из супругов, было использовано на нужды семьи. При недостаточности этого имущества супруги несут по указанным обязательствам солидарную ответственность имуществом каждого из них.

Из содержания приведенных норм в их взаимосвязи следует, что в том случае, если полученное одним из супругов по его личному обязательству было использовано на нужды семьи, то после погашения данного обязательства (полностью или в части) этот супруг вправе требовать от другого супруга (бывшего супруга) возмещения расходов по исполнению обязательства в размере доли, соответствующей доле другого супруга в общем имуществе супругов.

Пунктом 2 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации и пунктом 2 статьи 253 Гражданского кодекса Российской Федерации установлена презумпция согласия супруга на действия другого супруга по распоряжению общим имуществом. Однако действующее законодательство не содержит положения о том, что такое согласие предполагается и в случае возникновения у одного из супругов долговых обязательств.

На Г.М. может быть возложена обязанность по возмещению Г.Г. соответствующей части понесенных им после расторжения брака расходов по погашению долга по договорам займа только в том случае, если будет доказано, что полученные Г.Г. по договорам займа денежные средства были использованы на нужды семьи, и что долг не был погашен в период брака сторон за счет совместных средств супругов.

Суд первой инстанции исходил из презумпции общности долга супругов, возникшего в период брака, что не может быть признано верным.

Процессуальная обязанность по доказыванию того факта, что кредитные денежные средства были потрачены на нужды семьи, лежала на Г.Г., как на стороне, претендующей на распределение долга, но не была им выполнена.

Доказательств того, что Г.М. было известно о получении Г.Г. денежных средств по кредитному договору, истцом также не представлено, Г.М. данный факт оспаривала.

(определение N 33-9413 от 12.11.2014 г.)

Дела, вытекающие из жилищных правоотношений

К правоотношениям по пользованию жилыми помещениями, ранее принадлежавшими государственным или муниципальным предприятиям (учреждениям) и впоследствии переданными предприятиям иной формы собственности в порядке приватизации, а затем перешедшими в муниципальную собственность, применяется по аналогии статья 7 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации".

У. обратилась в суд с иском к администрации города о признании за ней права пользования жилым помещением на условиях договора социального найма. Требование мотивировала тем, что с 2001 года она является нанимателем жилого помещения в общежитии, предоставленного ей собственником здания НП "Ж." по ходатайству ООО "Р." в связи с трудовыми отношениями с последним. В сентябре 2013 года здание было передано НП "Ж." в муниципальную собственность. С этого времени она стала проживать в жилом помещении на условиях договора социального найма. Ранее здание являлось общежитием и принадлежало государственному предприятию, которое в 1993 году было преобразовано в акционерное общество, в соответствии с планом приватизации которого здание общежития перешло в собственность вновь образованного акционерного общества. По договору безвозмездной передачи недвижимого имущества в 1998 году здание общежития безвозмездно передано в собственность НП "Ж.". В 2005 году между НП "Ж." и У. был заключен договор найма специализированного жилого помещения на период работы в ООО "Р.". Аналогичный договор найма специализированного жилого помещения был заключен с истицей в 2011 году.

Принимая решение об отказе У. в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции исходил из того, что она вселилась в общежитие, когда оно уже находилось в частной собственности НП "Ж.", в связи с чем положения о договоре социального найма к правоотношениям сторон не применимы. Не являясь нуждающейся в улучшении жилищных условий и не являясь малоимущей, У. не может претендовать на заключение с ней договора социального найма.

Судебная коллегия посчитала данные выводы суда ошибочными.

В данном случае не имеет значения ни то обстоятельство, что вселение истицы было произведено в общежитие, находящееся в частной собственности, ни то обстоятельство, что с собственником здания общежития истица не состояла в трудовых отношениях. Определяющее значение при разрешении данного спора имеет факт вселения истицы в жилое помещение на законных основаниях и факт передачи здания общежития в муниципальную собственность.

Согласно статье 7 Федерального закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" к отношениям по пользованию жилыми помещениями, которые находились в жилых домах, принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям либо государственным или муниципальным учреждениям и использовавшихся в качестве общежитий, и переданы в ведение органов местного самоуправления, вне зависимости от даты передачи этих жилых помещений и от даты их предоставления гражданам на законных основаниях применяются нормы Жилищного кодекса Российской Федерации о договоре социального найма.

Соответственно, жилые помещения, указанные в названной статье Вводного закона, после передачи их в муниципальную собственность приобретают правовой режим жилья, используемого на условиях социального найма, и подлежат приватизации на общих основаниях.

Жилищный кодекс Российской Федерации, урегулировав последствия отношений по передаче в муниципальную собственность жилых помещений, принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям (учреждениям), вместе с тем не урегулировал последствия сходных отношений по передаче в муниципальную собственность жилых помещений, ранее принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям (учреждениям) и впоследствии переданных предприятиям иной формы собственности в порядке приватизации.

В связи с этим к таким правоотношениям подлежат применению по аналогии (часть 1 статьи 7 Жилищного кодекса Российской Федерации) положения статьи 7 Вводного закона, как регулирующей сходные отношения.

С учетом того, что здание общежития, в котором У. на законных основаниях занимает комнату, ранее принадлежавшее государственному предприятию, а впоследствии перешедшее в собственность НП "Ж.", в сентябре 2013 года было безвозмездно передано в муниципальную собственность и включено в реестр муниципального жилья, истица с момента этой передачи приобрела право пользования спорным жилым помещением на условиях социального найма.

Ссылка суда на нормы жилищного законодательства, регулирующие порядок и основания предоставления жилого помещения по договорам социального найма (нуждаемость в улучшении жилищных условий и признание малоимущим), правового значения по делу не имеет, поскольку право пользования спорным жилым помещением на условиях социального найма У. приобрела по иному основанию, установленному статьей 7 Вводного закона.

(определение N 33-6738 от 27.08.2014 г.)

Несоблюдение установленной статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации процедуры, предшествующей изъятию жилого помещения у собственника и выплате выкупной цены за жилое помещение в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, исключает возможность удовлетворения требований собственника такого жилого помещения к органу местного самоуправления об изъятии жилого помещения и взыскании выкупной цены за него.

Решением суда удовлетворены требования Б. к администрации города о понуждении принять решение об изъятии жилого помещения (принадлежащей истцу квартиры), взыскании выкупной цены за квартиру.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что истец, являясь собственником квартиры в многоквартирном доме, признанном заключением межведомственной комиссии аварийным и подлежащим сносу, вправе требовать от органа местного самоуправления изъятия жилого помещения и выплаты выкупной цены. При этом органом местного самоуправления в реализации жилищных прав истцу отказано.

Отменяя решение суда и отказывая Б. в иске, судебная коллегия указала следующее.

Права собственников жилых помещений в случае признания жилого помещения непригодным для проживания, а также дома аварийным и подлежащим сносу определяются положениями статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, из содержания которой следует, что обязанность органа местного самоуправления выкупить жилое помещение, находящееся в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, возникает при соблюдении установленного данной статьей порядка.

Требование о сносе многоквартирного дома в соответствии с частью 10 указанной статьи Кодекса органом местного самоуправления собственникам помещений в многоквартирном доме не выдвигалось. Также решение об изъятии земельного участка в связи с отказом собственников от сноса дома, органом местного самоуправления не принималось. По вопросу об изъятии жилого помещения и выплате выкупной цены истец в орган местного самоуправления не обращался.

Таким образом, процедура, предшествующая изъятию жилого помещения у собственника и выплате выкупной цены за жилое помещение в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, не проведена.

При этом выкуп жилых помещений в аварийном многоквартирном доме в этом случае производится в порядке, предусмотренном частями 1-3, 5-10 статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Поскольку обстоятельства, указывающие на совершение органом местного самоуправления действий, предшествующих принятию решения об изъятии жилого помещения путем выкупа, судом установлены не были, оснований для возложения на орган местного самоуправления обязанности изъять у истца жилое помещение и выплатить выкупную цену у суда не имелось.

Кроме того, в соответствии с частями 6 и 7 статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации выкупная цена жилого помещения, сроки и другие условия выкупа определяются соглашением с собственником жилого помещения. Соглашение включает в себя обязательство муниципального образования уплатить собственнику выкупную цену за изымаемое жилое помещение.

В соответствии с положениями части 9 указанной статьи Кодекса вопрос о выкупной цене и условиях выкупа подлежит разрешению судом в случае, если между собственником и органом местного самоуправления не достигнуто соглашение по этим вопросам.

Между тем, поскольку с требованием о выкупе жилого помещения истец в орган местного самоуправления не обращался, нельзя прийти к выводу о том, что какие-либо жилищные права истца нарушены и они подлежат судебной защите.

Более того, при рассмотрении дела не были установлены обстоятельства, указывающие на то, что пользование жилым помещением, находящимся в доме, признанном аварийным, создает реальную угрозу для жизни и здоровья истца как собственника жилого помещения. Квартиру истец приобрел по договору купли-продажи, заключенному после того, как заключением межведомственной комиссии дом признан аварийным и подлежащим сносу, доказательства того, что квартира является единственным помещением для проживания истца, суду также не представлены.

(определение N 33-10904 от 03.12.2014 г.)

Бывшие члены семьи собственника приватизированного жилого помещения, в момент приватизации имевшие равные права пользования этим помещением с лицом, его приватизировавшим, сохраняют право пользования жилым помещением при его отчуждении.

Решением суда У. выселен из жилого помещения как член семьи бывшего собственника этого помещения по иску Банка, нового собственника.

Отменяя решение суда и отказывая Банку в иске, судебная коллегия указала следующее.

Согласно пункту 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.

В силу статьи 19 Федерального закона "О введении в действие Жилищного Кодекса Российской Федерации" действие положений части 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации не распространяется на бывших членов семьи собственника приватизированного жилого помещения при условии, что в момент приватизации данного жилого помещения указанные лица имели равные права пользования этим помещением с лицом, его приватизировавшим, если иное не установлено законом или договором.

Из материалов дела следует, что спорное жилое помещение было предоставлено матери ответчика на семью из пяти человек, включая его самого, в 1990 году, с того времени У. проживает в квартире. В 2008 году квартира приватизирована матерью ответчика, сам он от участия в приватизации отказался.

В 2008 году у матери ответчика, впоследствии умершей, квартиру купил С. с использованием кредитных средств, возврат которых обеспечен ипотекой спорной квартиры. Решением суда с С. взыскана задолженность по кредитному договору, обращено взыскание на предмет ипотеки - спорную квартиру. Постановлением судебного пристава-исполнителя нереализованное имущество передано взыскателю Банку, право собственности которого на квартиру зарегистрировано в 2014 году.

Уведомление об освобождении жилого помещения в установленный Банком срок ответчиком проигнорировано.

Таким образом, указала коллегия, за пределами внимания суда осталось то обстоятельство, что У. на момент приватизации квартиры имел равные права с лицом, приобретшим право собственности на квартиру, дал согласие на приватизацию квартиры матерью, отказавшись от участия в приватизации, а потому при переходе права собственности на жилое помещение к Банку, ответчик не может быть признан утратившим право пользования данной квартирой, выселению из жилого помещения не подлежит.

(определение N 33-9342 от 27.10.2014 г.)

Внеочередное предоставление жилого помещения инвалиду, страдающему тяжелой формой хронического заболевания возможно лишь в случае проживания его семьи в квартире, занятой несколькими семьями.

Удовлетворяя требования прокурора в интересах инвалида К. и возлагая на администрацию города обязанность предоставить К. по договору социального найма изолированное благоустроенное жилое помещение, суд первой инстанции исходил из того, что К. в установленном законом порядке признан нуждающимся в получении жилого помещения по договору социального найма во внеочередном порядке, поскольку страдает заболеванием, входящим в Перечень тяжелых форм хронических заболеваний, утвержденный Постановлением Правительства Российской Федерации N 378 от 16 июня 2006 года, соответственно в силу статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации имеет право на внеочередное получение жилья.

Судебная коллегия признала такой вывод суда ошибочным, указав следующее.

Согласно части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации вне очереди жилые помещения по договорам социального найма предоставляются, в том числе гражданам, страдающим тяжелыми формами хронических заболеваний, указанных в предусмотренном пунктом 4 части 1 статьи 51 настоящего Кодекса перечне.

Согласно статье 17 Федерального закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов Российской Федерации.

Основанием иска, заявленного прокурором в интересах К., явилось то обстоятельство, что он является инвалидом 2 группы, страдает тяжелым хроническим заболеванием, включенным в Перечень тяжелых форм хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире, утвержденный постановлением Правительства Российской Федерации от 16 июня 2006 года N 378, совместное проживание с ним невозможно.

Вместе с тем, в соответствии с пунктом 4 статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации гражданами, нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, признаются: являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма, членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма или собственниками жилых помещений, членами семьи собственника жилого помещения, проживающими в квартире, занятой несколькими семьями, если в составе семьи имеется больной, страдающий тяжелой формой хронического заболевания, при которой совместное проживание с ним в одной квартире невозможно, и не имеющими иного жилого помещения, занимаемого по договору социального найма или принадлежащего на праве собственности.

Системное толкование вышеприведенных правовых норм позволяет сделать вывод о том, что право на внеочередное получение жилого помещения по договору социального найма по заявленному в иске основанию возникает при наличии одновременно трех условий: в составе семьи имеется больной, страдающий тяжелой формой хронического заболевания, при котором совместное проживание с ним в одной квартире невозможно; указанные лица не имеют иного жилого помещения, занимаемого по договору социального найма или принадлежащего на праве собственности; проживают в квартире, занятой несколькими семьями. Сам по себе факт наличия в семье инвалида, страдающего тяжелой формой хронического заболевания, не свидетельствует о возникновении самостоятельного права на получение жилого помещения в порядке, установленном частью 4 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации.

При отсутствии факта проживания в жилом помещении, занимаемом семьей истца, нескольких семей, право у К. на получение отдельного благоустроенного жилого помещения по части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации отсутствует.

(определение N 33-8748 от 08.10.2014 г.)

Дела по спорам, вытекающим из правоотношений в сфере защиты прав потребителей

Взыскание судебных расходов по оплате услуг представителя (сотрудника общественной организации по защите прав потребителей) в пользу потребителя, в интересах которого в суд обратилась такая общественная организация, законом не предусмотрено.

Отменяя решение суда по иску общественной организации по защите прав потребителей в интересах Б. к индивидуальному предпринимателю В. в части взыскания судебных расходов по оплате услуг представителя, судебная коллегия указала следующее.

Требование о взыскании судебных расходов по оплате услуг представителя было обосновано тем, что между Б. и общественной организацией по защите прав потребителей, обратившейся в суд с его интересах, заключен договор поручения по оказанию юридической помощи по подготовке искового заявления, представительству интересов Б. в суде по факту нарушения его прав индивидуальным предпринимателем В.

Судебная коллегия сочла применение судом первой инстанции положений статьи 100 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в данном случае неверным, поскольку Б. за защитой нарушенных прав как потребитель обратилась в общественную организацию, которая, в свою очередь, обратилась в ее интересах в суд. Интересы Б. представлял работник общественной организации по защите прав потребителей, который не может получать от потребителя вознаграждение за оказание услуг представителя ввиду того, что в качестве материального стимулирования данных общественных объединений законодатель закрепил в абзаце 2 пункта 6 статьи 13 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" правило, по которому пятьдесят процентов суммы взысканного штрафа перечисляются общественным объединениям потребителей, обратившимся в суд с заявлениями в защиту прав потребителей.

Поскольку гражданское дело возбуждено в суде по заявлению общественной организации по защите прав потребителей в интересах Б., а не самого потребителя, указанная общественная организация в силу части 2 статьи 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации являлась самостоятельным участником процесса, не могла одновременно рассматриваться как представитель Б., оказывающий ей юридическую помощь на возмездной основе.

(определение N 33-9075 от 20.10.2014 г.)

По общему правилу, бремя доказывания обстоятельств, освобождающих от ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства, лежит на продавце (изготовителе, исполнителе, уполномоченной организации или уполномоченном индивидуальном предпринимателе, импортере).

Решением мирового судьи удовлетворены требования Д. к индивидуальному предпринимателю Ш. о защите прав потребителя: о взыскании уплаченной по договору о выполнении работ по монтажу оконных блоков, компенсации морального вреда. При этом мировой судья исходил из того, что изготовленные и доставленные оконные блоки не соответствуют оконным проемам квартиры, то есть работы выполнены с нарушением установленных требований.

Апелляционным определением городского суда решение мирового судьи отменено, принято новое решение, которым Д. в удовлетворении иска отказано. Суд пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения требований потребителя ввиду недоказанности истицей обстоятельств, при которых возникает право на отказ от договора вследствие некачественного изготовления ответчиком пластиковых изделий.

Отменяя апелляционное определение городского суда и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, Президиум краевого суда посчитал, что суд неправильно распределил бремя доказывания между сторонами, возложив на истца бремя доказывания обстоятельств, освобождающих ответчика от обязательств, связанных с недостатком конструкций (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с пунктом 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" при разрешении требований потребителей необходимо учитывать, что бремя доказывания обстоятельств, освобождающих от ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства, в том числе и за причинение вреда, лежит на продавце (изготовителе, исполнителе, уполномоченной организации или уполномоченном индивидуальном предпринимателе, импортере) (пункт 4 статьи 13, пункт 5 статьи 14, пункт 5 статьи 23.1, пункт 6 статьи 28 Закона о защите прав потребителей, статья 1098 Гражданского кодекса Российской Федерации). Исключение составляют случаи продажи товара (выполнения работы, оказания услуги) ненадлежащего качества, когда распределение бремени доказывания зависит от того, был ли установлен на товар (работу, услугу) гарантийный срок, а также от времени обнаружения недостатков (пункт 6 статьи 18, пункты 5 и 6 статьи 19, пункты 4, 5 и 6 статьи 29 Закона).

В судебном заседании факт несоответствия оконных конструкций размерам проемов ответчик не оспаривал, утверждая, что данное обстоятельство связано с обнаруженными при демонтаже прежних окон дефектами конструкций, на которые осуществляется монтаж изделий, однако, в обоснование своих возражений доказательств надлежащего выполнения работ либо несущественности недостатков оконных конструкций не представил.

(постановление N 44-г-20 от 12.12.2014 г.)

Потребителем является гражданин, непосредственно приобретающий или использующий товары (работы, услуги), в том числе и в пользу третьих лиц.

Ч. обратился в суд с иском к ЗАО "Н." о взыскании суммы произведенной истцом оплаты путевок, неустойки, процентов за пользование чужими денежными средствами, морального вреда, мотивируя требования тем, что приобрел путевки в санаторий на двоих человек (себя самого и Т.), полностью оплатил их, но в связи с переломом ноги одного из лиц, на которых были приобретены путевки, поездка не состоялась, о чем истец заблаговременно предупредил ЗАО "Н.", услуги ответчиком не оказывались.

Отказывая истцу в иске в части взыскания стоимости путевки, оплаченной истцом Ч. за лечение Т., суд указал, что у ЗАО "Н." возникли правоотношения по оказанию услуг непосредственно Т., в связи с чем требования Ч. о взыскании в свою пользу стоимости путевки, оплаченной за другое лицо, являются необоснованными и не подлежащими удовлетворению. Данный вывод суд мотивировал наличием между Ч., оплатившим путевку, и Т. отношений по договору поручения (статья 971 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Отменяя решение суда в указанной части и принимая противоположное решение, судебная коллегия указала следующее.

В соответствии с положениями статьи 971 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия. Права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя.

Договор поручения может быть заключен с указанием срока, в течение которого поверенный вправе действовать от имени доверителя, или без такого указания.

В силу пункта 1 статьи 975 Кодекса доверитель обязан выдать поверенному доверенность (доверенности) на совершение юридических действий, предусмотренных договором поручения, за исключением случаев, предусмотренных абзацем вторым пункта 1 статьи 182 Кодекса.

Из указанных правовых норм следует, что существенным условием договора поручения является его предмет - перечень тех юридически значимых действий, которые должен совершить поверенный в интересах представляемого и за его счет. В материалы дела не представлено допустимых (письменных) доказательств заключения между Ч. и Т. договора поручения, выдачи представляемым соответствующей доверенности по представлению его интересов, в том числе по заключению договора с ЗАО "Н." на приобретение путевок с целью обследования и лечения, а также совершения действий по их оплате за счет Т., не представлено доказательств передачи собственных денежных средств Т. истцу для выполнения соответствующего поручения, тогда как сам Т. такую передачу отрицал.

Из материалов дела следует, что стороны какого-либо договора в виде одного документа не составляли и не заключали. Правоотношения сторон сложились из совершения ответчиком ЗАО "Н." действий по выставлению на имя Ч. счета на оплату за проживание и лечение Ч. и Т. и действий истца Ч. по оплате денежных средств, а в дальнейшем - по отказу от исполнения договора в связи с полученной травмой (перелом ноги). В данных документах в качестве лица, совершающего юридически значимые действия, в том числе в силу каких-либо предоставленных полномочий, Т. не значится, доказательств совершения таких действий указанным лицом в материалы дела участниками спора не представлено.

Пунктами 1, 2 и 4 статьи 430 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу.

Если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором, с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору стороны не могут расторгать или изменять заключенный ими договор без согласия третьего лица.

В случае, когда третье лицо отказалось от права, предоставленного ему по договору, кредитор может воспользоваться этим правом, если это не противоречит закону, иным правовым актам и договору.

С учетом этого коллегия сочла правоотношения сторон спора (ЗАО "Н." и Ч.) в части предоставления услуг Т. вытекающими из договора в пользу третьего лица. Поскольку стороной договора Т. не являлся, к ЗАО "Н." лично с целью приобретения услуги не обращался, действий по оплате ее стоимости не совершал, намерений воспользоваться правом на получение услуги ответчику не высказывал, его правовой статус в смысле преамбулы Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" и разъяснений, изложенных в подпункте "а" пункта 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 года N 12 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", не может быть квалифицирован в качестве потребителя, поэтому Ч. единолично вправе был в одностороннем порядке отказаться от исполнения договора по оказанию услуги в полном объеме и получить оплаченные за нее денежные средства в размере стоимости понесенных затрат.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Номер названного постановления следует читать как "N 17"

(определение N 33-5466 от 07.07.2014 г.)

Дела, вытекающие из обязательств по возмещению вреда

Управлявшее автомобилем в присутствии и с согласия собственника лицо является владельцем источника повышенной опасности.

М. обратилась в суд с иском к Ж. и Х. о возмещении ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия.

Разрешая спор, суд пришел к выводу о том, что рассматриваемое ДТП произошло в результате нарушения ответчиком Ж., непосредственно управлявшим автомобилем, пункта 10.1 Правил дорожного движения, которое состоит в причинно-следственной связи с причинением автомобилю истца механических повреждений.

При этом установив, что Х. как собственник источника повышенной опасности, своими действиями способствовал тому, что к управлению транспортным средством был допущен Ж., не имеющий водительского удостоверения и не включенный полисом ОСАГО в число лиц, допущенных к управлению автомобилем, пришел к выводу о том, что надлежащим ответчиком является Х., находившийся в момент ДТП в качестве пассажира в автомобиле, передавший автомобиль в управление Ж., удовлетворил требования М. к ответчику Х., отказав в иске к Ж.

Судебная коллегия, согласившись с выводом суда о наличии правовых оснований для возложения ответственности по возмещению материального ущерба на собственника автомобиля Х., который в нарушение требований пункта 2.7 Правил дорожного движения передал управление транспортным средством лицу, находящемуся в состоянии опьянения, не имеющему при себе водительского удостоверения на право управления транспортным средством данной категории, посчитала ошибочным вывод суда о возложении ответственности по возмещению материального ущерба исключительно на собственника автомобиля Х. без привлечения к ответственности Ж., непосредственно управлявшего транспортным средством в момент ДТП с согласия его собственника.

По смыслу абзаца 2 пункта 1, абзаца 2 пункта 3 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также положений пункта 2.1.1 Правил дорожного движения, допускающих возможность передачи управления автомобилем другому лицу без письменного оформления доверенности в присутствии собственника или иного законного владельца, с учетом правовой позиции, изложенной в пункте 52 Обзора законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 4 квартал 2005 года, утвержденного постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 01 марта 2006 года, ответственность за вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности - автомобилей, наступает у лица, управлявшего автомобилем в присутствии собственника с согласия последнего.

При рассмотрении дела судом установлен факт управления принадлежащим Х. автомобилем ответчиком Ж. в присутствии и с согласия собственника, следовательно, на момент ДТП Ж. являлся владельцем источника повышенной опасности и не мог быть освобожден от ответственности за возмещение материального ущерба. При этом коллегия указала, что на момент ДТП Ж. объективно имел право управления транспортными средствами соответствующей категории, а факт отсутствия соответствующего удостоверения либо его непредъявление уполномоченным лицам не может рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего вывод о законности владения транспортным средством в момент ДТП. Не имеет правового значения и факт невключения его в полис ОСАГО в качестве лица, допущенного к управлению транспортным средством, так как законом данное обстоятельство не отнесено к юридически значимым при определении законности владения транспортным средством, влечет иные правовые последствия.

Учитывая вышеприведенные положения закона и установленные обстоятельства, коллегия посчитала вину ответчиков обоюдной.

(определение N 33-6902 от 13.08.2014 г.)

Лицо, управлявшее транспортным средством по заданию и в интересах владельца этого автомобиля за плату, не является владельцем источника повышенной опасности.

Отменяя решение суда о взыскании в пользу В. вреда, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, с И., судебная коллегия посчитала ошибочным вывод суда о том, что ответчик И. управлял автомобилем не в связи с трудовыми отношениями, а потому является владельцем источника повышенной опасности. При этом коллегия указала следующее.

Согласно абзацу 1 пункта 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

В силу абзаца 2 пункта 1 указанной статьи Кодекса применительно к правилам, предусмотренным настоящей главой, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ.

Собственником и страхователем автомобиля, которым на момент дорожно-транспортного происшествия управлял И., является ООО "А.", которое по договору аренды транспортного средства без экипажа передало транспортное средство во временное владение и пользование ООО "М.". Между ООО "М." и И. заключен договор возмездного оказания услуг, по которому ООО "М." как заказчик поручило исполнителю И. оказывать услуги по перевозке грузов на автомобиле заказчика, а заказчик обязался принять и оплатить оказанные услуги. Для выполнения заказов по перевозке грузов И. передан автомобиль, управляя которым И. допустил столкновение с автомобилем истца.

При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу, что владельцем источника повышенной опасности на момент дорожно-транспортного происшествия в соответствии со статьей 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом требований статьи 1068 Кодекса, являлось ООО "М.", которое использовало его по договору аренды. Доказательств того, что автомобиль выбыл из владения ООО "М." помимо его воли, а также того обстоятельства, что И. противоправно завладел автомобилем и использовал его по своему усмотрению, не в интересах ООО "М.", суду не представлено.

ООО "М." несет ответственность за вред, причиненный принадлежащим ему на праве владения и пользования автомобилем, в части, превышающей лимит ответственности страховщика, поскольку И. является не владельцем источника повышенной опасности, а только законным участником дорожного движения, т.к. на основании возникших гражданско-правовых отношений он использовал автомобиль исключительно по заданию и в интересах заказчика ООО "М.", получая за выполнение обязанностей по управлению транспортным средством вознаграждение.

(определение N 33-9516 от 22.10.2014 г.)

Компенсация морального вреда, причиненного в результате производственной травмы, подлежит взысканию с работодателя, не обеспечившего безопасные условия труда, независимо от того, взыскана ли такая компенсация с другого лица.

Б.Е. обратилась в суд с иском к индивидуальному предпринимателю К. о взыскании компенсации морального вреда, причиненного смертью ее супруга Б.В., работавшего у ответчика в должности электрика, смертельно травмированного электрическим током на производстве.

Приговором суда установлена вина А., работника другой организации, в причинении смерти супруга истицы, который, не убедившись в том, что Б.В. закончил выполнение работ на линии электропередач, в нарушение Правил по охране труда, дал обязательное для исполнения указание о подаче электрического напряжения в линию электропередач. Решением суда с владельца источника повышенной опасности и работодателя А. в связи со смертью Б.В. в пользу истицы была взыскана компенсация морального вреда.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции указал, что смерть Б.В. наступила в результате поражения электрическим током, приговором суда установлено лицо, виновное в гибели Б.Л., тогда как доказательства вины ИП К. в причинении смертельной травмы Б.В. не представлены.

Судебная коллегия решение суда отменила, указав следующее.

Погибший Б.В. являлся работником ИП К., его смерть наступила вследствие несчастного случая на производстве, при исполнении трудовых обязанностей по заданию работодателя, который, в силу статьи 212 Трудового кодекса Российской Федерации обязан был обеспечить безопасные условия труда. Несчастный случай на производстве произошел в результате нарушения работодателем требований, предъявляемых к безопасности работ и охране труда, ненадлежащим обеспечением контроля за организацией и проведением работ, не проведением обучения и проверки знаний требований охраны труда у работников, что подтверждается актом о несчастном случае на производстве.

При таких обстоятельствах оснований для отказа в иске о взыскании с работодателя компенсации морального вреда, причиненного смертью работника, у суда первой инстанции не имелось.

(определение N 33-9800 от 05.11.2014 г.)

Взыскание с органа местного самоуправления убытков, причиненных принятием неправомерного правового акта, возможно лишь при наличии его вины.

Решением суда с администрации муниципального района в пользу М. взысканы в качестве убытков расходы на проведение строительных и ремонтных работ по переоборудованию жилого помещения в нежилое, приведению помещения в первоначальное состояние со ссылкой на то, что постановление администрации, которым был разрешен перевод жилого помещения в нежилое, в дальнейшем решением суда было признано незаконным, что повлекло для истца необходимость привести помещение в первоначальное состояние, понести расходы по вине администрации, издавшей незаконный правовой акт.

Отменяя решение суда и отказывая М. в иске, судебная коллегия посчитала ошибочным вывод о наличии в действиях органа местного самоуправления вины в причинении имущественного вреда истцу изданием незаконного постановления о переводе жилого помещения в нежилое.

Основанием для признания недействительным в судебном порядке разрешения администрации на перевод жилого помещения в нежилое послужило то обстоятельство, что произведенные М. работы относятся к реконструкции объекта капитального строительства с изменением отдельных элементов имущества, находящегося в общей долевой собственности собственников помещений дома. При этом согласие всех собственников помещений жилого дома отсутствовало. Данное судебное постановление принято по иску одного из собственников помещений в многоквартирном доме.

С учетом требований статей 15, 16, 1064 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации взыскание убытков с органа местного самоуправления, принявшего неправомерное решение, в качестве меры гражданско-правовой ответственности возможно лишь при наличии вины.

Однако вина администрации или ее должностных лиц в принятии постановления, впоследствии признанного судом незаконным, не установлена.

Обратившись с заявлением о получении разрешения на изменение статуса помещения, истица действовала по собственной инициативе, реализуя права, предусмотренные статьями 209-210 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Статьей 23 Жилищного кодекса Российской Федерации, (в редакции, действовавшей на момент перевода жилого помещения в нежилое), регламентирующей порядок перевода жилого помещения в нежилое помещение предусмотрена обязанность собственника соответствующего помещения или уполномоченного им лица представить в орган, осуществляющий перевод помещений, перечисленные в статье документы (заявление; правоустанавливающие документы на переводимое помещение; план переводимого помещения с его техническим описанием, если переводимое помещение является жилым - технический паспорт такого помещения; поэтажный план дома; подготовленный и оформленный в установленном порядке проект переустройства и (или) перепланировки переводимого помещения), а также запрет такому органу требовать от заявителя представления других документов, помимо перечисленных.

Таким образом, отсутствие доказательств получения согласия всех собственников помещений жилого дома на реконструкцию объекта капитального строительства с изменением отдельных элементов имущества, находящегося в общей долевой собственности собственников помещений дома, не освобождало администрацию муниципального района от обязанности удовлетворить заявление М. о переводе жилого помещения в нежилое. Напротив, обязанность выполнения требований части 2 статьи 40 Жилищного кодекса Российской Федерации, предусматривающей проведение реконструкции помещения при наличии согласия всех собственников помещений в многоквартирном доме, лежала на М., по инициативе которой реконструкция помещения была произведена.

Коллегия посчитала, таким образом, что условия, необходимые для возложения на ответчиков обязанностей по возмещению вреда, отсутствуют.

(определение N 33-11257 от 10.12.2014 г.)

Ответственность за ненадлежащее содержание жилого помещения, нарушение правил содержания общего имущества собственников помещений в многоквартирном жилом доме, в том числе за нарушение требований пожарной безопасности несет собственник этого жилого помещения.

Щ., являясь собственником нежилого помещения, поврежденного в результате пожара, обратилась в суд с иском к Ш.Д. и Ш.В., собственникам квартиры, в которой начался пожар по причине неосторожного обращения с огнем, о возмещении ущерба, причиненного ее имуществу.

Решением суда сумма ущерба в пользу Щ. взыскана с Ш.Д., в фактическом пользовании которого находится квартира, как с лица, ответственного за содержание принадлежащего ему имущества в надлежащем состоянии, а также за соблюдение прав и законных интересов собственников иных помещений в доме и не представившего доказательств отсутствия своей вины в причинении ущерба. Суд первой инстанции руководствовался положениями статей 15, 210, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 30 Жилищного кодекса Российской Федерации, Федеральным законом Российской Федерации от 21 декабря 1994 года N 69-ФЗ "О пожарной безопасности", исходил из того, что факт причинения ущерба истице в результате затопления принадлежащего ей помещения при тушении пожара установлен и сторонами не оспаривается. Причиной возникновения пожара является несоблюдение правил пожарной безопасности при курении в квартире, принадлежащей ответчикам.

Апелляционным определением судебной коллегии решение суда отменено, в иске Щ. полностью отказано. Коллегия указала, что поскольку возгорание произошло вследствие действий не собственника квартиры, а лица, проживающего в жилом помещении С., требования к которому в рамках настоящего дела не заявлены, оснований для возложения на собственников квартиры обязанности по возмещению вреда, причиненного в связи с несоблюдением правил пожарной безопасности третьим лицом, не имеется, вина ответчиков в причинении истцу ущерба отсутствует.

Президиум краевого суда посчитал выводы судов первой и апелляционной инстанций в части отказа Щ. в иске к собственникам квартиры ошибочными, указав следующее.

Обращаясь с требованиями о возмещении убытков, истица в обоснование иска не ссылалась на действия конкретного причинителя вреда, виновного в пожаре, напротив, при выборе способа защиты нарушенных прав и определении лиц, ответственных за причинение ущерба, свои требования обосновала бездействием собственников жилого помещения по обеспечению сохранности своего имущества, вследствие которого и был причинен вред истцу.

По смыслу статьи 210 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 30 Жилищного кодекса Российской Федерации, ответственность по содержанию жилого помещения в надлежащем состоянии и соблюдению прав и законных интересов соседей лежит на собственнике данного помещения.

В силу части 1 статьи 38 Федерального закона Российской Федерации "О пожарной безопасности" ответственность за нарушение требований пожарной безопасности в соответствии с действующим законодательством несут, в том числе, собственники имущества.

Суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что именно собственник несет ответственность за содержание принадлежащего ему жилого помещения, исключающее причинение вреда иным лицам, не допускающее бесхозяйственного обращения с ним, а также ответственность за нарушение правил содержания общего имущества собственников помещений в многоквартирном жилом доме, с учетом прав и законных интересов соседей, в том числе ответственность за нарушение требований пожарной безопасности.

Однако учитывая, что квартира принадлежит ответчикам на праве общей долевой собственности, вывод районного суда о возложении обязанности по возмещению вреда только на одного из них, фактически ею пользующегося, противоречит положениям статьи 249 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующей обязанность собственников нести расходы по содержанию имущества, находящегося в долевой собственности, соразмерно своей доле. Участие каждого сособственника в расходах по содержанию и сохранению имущества в соответствии с его долей является следствием самого права собственности и не зависит от порядка пользования общим имуществом. Доказательств наличия между собственниками квартиры договора об использовании общего имущества в материалах дела не имеется.

Не обеспечив соблюдение требований пожарной безопасности в принадлежащем им жилом помещении, долевые собственники квартиры, в которой произошел пожар, в силу положений статей 210, 249, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 30 Жилищного кодекса Российской Федерации обязаны соразмерно своей доле возместить Щ. убытки, причиненные в результате пожара, возникшего по причине неосторожного обращения с огнем.

Ссылку суда апелляционной инстанции на то, что собственник жилого помещения не несет ответственность за нарушение правил пожарной безопасности, допущенное нанимателем квартиры С., Президиум также посчитал ошибочной.

По смыслу пункта 4 статьи 687 Гражданского кодекса Российской Федерации, именно наймодатель жилого помещения является ответственным за действия нанимателя или других граждан, совместно с ним использующих жилое помещение для проживания. Тогда как содержащаяся в абзаце 1 статьи 678 Кодекса норма, определяющая обязанность нанимателя по обеспечению сохранности жилого помещения и поддержанию его в надлежащем состоянии, сама по себе не освобождает собственника квартиры от выполнения возложенной на него законом обязанности по содержанию своего имущества в надлежащем состоянии и соблюдению прав и законных интересов соседей, а в случае причинения ущерба третьим лицам - от ответственности за необеспечение такого содержания по заявленному к нему иску.

Вместе с тем, собственники жилого помещения не лишены права обратного требования (регресса) к лицу, причинившему вред, в порядке статьи 1081 Гражданского кодекса Российской Федерации.

(постановление N 44-г-18 от 07.11.2014 г.)

Дела, вытекающие из налоговых правоотношений

Налоговое законодательство не связывает прекращение обязанности по уплате налога с нарушением срока направления требования об уплате налога.

Заочным решением мирового судьи удовлетворены требования инспекции Федеральной налоговой службы к К. о взыскании недоимки по транспортному налогу за 2011 год и пени.

Пересмотрев дело по правилам суда первой инстанции, районный суд заочное решение мирового судьи отменил, принял по делу новое решение, отказав Инспекции в удовлетворении иска к К. Суд апелляционной инстанции руководствовался статьями 69, 70, 362 (пунктом 1), 363 (пунктом 3) Налогового кодекса Российской Федерации, статьей 23 Закона Пермской области от 30 августа 2001 года N 1685-296 и пришёл к выводу о том, что нарушение налоговым органом срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 70 Кодекса (не позднее трех месяцев со дня выявления недоимки) для направления требования об уплате налога (в том числе, требования, направленного заказным письмом) влечёт отсутствие у налогоплательщика обязанности по уплате данного налога.

Президиум краевого суда посчитал такой вывод ошибочным, апелляционное определение отменил, указав следующее.

В соответствии с пунктами 1, 2 статьи 44 Налогового кодекса Российской Федерации обязанность по уплате налога или сбора возникает, изменяется и прекращается при наличии оснований, установленных настоящим Кодексом или иным актом законодательства о налогах и сборах. Обязанность по уплате конкретного налога или сбора возлагается на налогоплательщика и плательщика сбора с момента возникновения установленных законодательством о налогах и сборах обстоятельств, предусматривающих уплату данного налога или сбора.

В пункте 3 статьи 44 Кодекса перечислены основания прекращения обязанности по уплате налога: при уплате соответствующего налога, со смертью физического лица (налогоплательщика), с ликвидацией организации-налогоплательщика, с возникновением иных обстоятельств, с которыми законодательство о налогах и сборах связывает прекращение обязанности по уплате соответствующего налога или сбора.

В соответствии с пунктами 1, 4 статьи 363 Кодекса срок уплаты налога для налогоплательщиков, являющихся физическими лицами, не может быть установлен ранее 1 ноября года, следующего за истекшим налоговым периодом. Налогоплательщики, являющиеся физическими лицами, уплачивают транспортный налог на основании налогового уведомления, направляемого налоговым органом. Направление налогового уведомления допускается не более чем за три налоговых периода, предшествующих календарному году его направления. Налогоплательщики, указанные в абзаце первом настоящего пункта, уплачивают налог не более чем за три налоговых периода, предшествующих календарному году направления налогового уведомления, указанного в абзаце втором настоящего пункта.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "пунктами 1, 4 статьи 363 Кодекса" имеется в виду "пунктами 1, 3 статьи 363 Кодекса"

Статьей 23 Закона Пермской области от 30 августа 2001 года N 1685-2961 "О налогообложении в Пермском крае" установлен срок уплаты транспортного налога физическими лицами - не позднее 15 ноября года, следующего за истекшим налоговым периодом.

Таким образом, из вышеназванных норм права следует, что обязанность по уплате налога и сбора возникает и прекращается при наличии оснований, установленных Налоговым кодексом Российской Федерации или иными нормативными правовыми актами о налогах и сборах. Обязанность по уплате конкретного налога возлагается на налогоплательщика в установленный срок. При этом в досудебном порядке налоговый орган обязан направить уведомление об уплате налога, а в случае неисполнения налогоплательщиком соответствующей обязанности - требование об уплате налога в срок не позднее трех месяцев со дня выявления недоимки.

При этом действующее налоговое законодательство не связывает прекращение обязанности по уплате налога с нарушением срока направления требования об уплате налога.

Таким образом, вывод суда апелляционной инстанции об отсутствии у ответчика обязанности по уплате транспортного налога в связи с нарушением налоговым органом срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 70 Налогового кодекса Российской Федерации, противоречит положениям налогового законодательства, регулирующим основания для прекращения обязанности по уплате налога (статье 44 Кодекса), соответственно не свидетельствует о наличии правовых оснований для освобождения ответчика от уплаты налога в связи с нарушением указанного срока.

(постановление N 44-г-21 от 19.12.2014 г.)

Дела по спорам о защите права собственности на недвижимое имущество

Исковая давность не распространяется на требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права.

Отказывая Ч. в удовлетворении требований к П. о понуждении прекратить нарушение его права пользования земельным участком: перенести возведенные ответчиком на смежном земельном участке строения на расстояние, предусмотренное действующим законодательством, суд первой инстанции исходил из того, что истцом пропущен срок исковой давности.

Отменяя решение суда и направляя дело на новое рассмотрение, судебная коллегия указала, что в силу статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность не распространяется на требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения не были соединены с лишением владения (статья 304).

Поскольку длительность нарушения права не препятствует удовлетворению требований собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, у суда первой инстанции отсутствовали основания для принятия решения об отказе в иске по причине пропуска истцом срока исковой давности.

(определение N 33-9534 от 20.10.2014 г.)

Капитальные постройки, возведенные на земельном участке, не отведенном для этих целей в порядке, установленном законом, являются самовольными.

Отказывая Департаменту земельных отношений в удовлетворении требований к П. о признании возведенных им объектов недвижимости (двухэтажного садового домика и гаража) самовольными постройками, признании отсутствующим право собственности ответчика на эти объекты, суд первой инстанции исходил из того, что возможность возведения на дачном земельном участке жилого дома с правом регистрации проживания в нем не исключается, выдача разрешения на строительство садового домика и гаража в данном случае не требуется, договором аренды земельного участка предусмотрена возможность производить с разрешения арендодателя улучшения земельного участка, возводить на нем здания, сооружения или иные объекты недвижимости, а также возможность выкупить участок в собственность в установленном законом порядке, тогда как доказательства возведения спорных строений с существенным нарушением градостроительных и строительных норм и правил истцом не представлены.

Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя требования Департамента, судебная коллегия указала следующее.

Ответчик на основании договора аренды земельного участка и декларации об объекте на недвижимое имущество зарегистрировал право собственности на одноэтажное кирпичное здание гаража, является собственником двухэтажного жилого садового домика. Земельный участок под спорными объектами недвижимости отнесен к категории: земли населенных пунктов, разрешенное использование - под огородничество; сведений о правообладателе не имеет, зарегистрировано ограничение в виде аренды в пользу ответчика. Постановлением Главы города ответчику предоставлен в аренду на пять лет земельный участок для огородничества за счет городских земель. В постановлении указано, что П. обязан не возводить на участке капитальные сооружения. Между администрацией (Арендодателем) и П. (Арендатором) заключен договор аренды названного земельного участка под огород, которым установлено, что арендатор имеет право производить с разрешения арендодателя улучшения земельного участка, возводить на земельном участке здания, сооружения и иные объекты недвижимости; обязан использовать участок в соответствии с целевым назначением.

Согласно статье 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ огородный земельный участок - земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля (с правом или без права возведения некапитального жилого строения и хозяйственных строений и сооружений в зависимости от разрешенного использования земельного участка, определенного при зонировании территории).

Из содержания указанной нормы следует, что огородный земельный участок не может использоваться для строительства капитальных объектов недвижимости. Аналогичное ограничение следует также из содержания указанных выше постановления Главы города и договора аренды.

Возведенные ответчиком капитальные садовый домик и гараж на земельном участке, не отведенном для этих целей в порядке, установленном законом, без соответствующего разрешения арендодателя, являются самовольными постройками в соответствии с требованиями части 1 статьи 222 Гражданского кодекса Российской Федерации.

(определение N 33-11322 от 15.12.2014 г.)

Дела иных категорий

Расходы по делу о банкротстве индивидуального предпринимателя подлежат взысканию с гражданина, утратившего статус индивидуального предпринимателя.

Межрайонная инспекция ФНС обратилась в суд с иском к К. о взыскании убытков, причиненных в связи с неисполнением обязанности по подаче заявления о признании несостоятельным (банкротом), к каковым относится взысканное постановлением арбитражного суда и выплаченное Инспекцией вознаграждение конкурсного управляющего в рамках дела о банкротстве индивидуального предпринимателя К., возбужденного по заявлению Инспекции. Требования мотивировала тем, что обладая на период 2009 года всеми предусмотренными законом признаками банкротства, зарегистрированный в качестве индивидуального предпринимателя К. обязанность подать заявление о признании его несостоятельным (банкротом) не выполнил. Решением арбитражного суда ИП К. по заявлению Инспекции признан несостоятельным (банкротом), впоследствии конкурсное производство в отношении него завершено, однако задолженность по обязательным платежам по результатам конкурсного производства должника оказалась не погашенной.

Судом первой инстанции в удовлетворении требований инспекции отказано со ссылкой на то, что К., являвшийся индивидуальным предпринимателем и прекративший деятельность в качестве такового вследствие признания его банкротом, мог быть привлечен к субсидиарной ответственности до окончания конкурсного производства и утраты статуса индивидуального предпринимателя. Суд также посчитал, что сумма вознаграждения конкурсного управляющего, взысканного с налогового органа как участника арбитражного судопроизводства, не может расцениваться как убытки, поскольку отсутствует какая-либо причинно-следственная связь между бездействием ИП К., на которое ссылается истец и расходами, которые понес уполномоченный орган, являясь заявителем в рамках дела о банкротстве.

Судебная коллегия решение суда отменила и требования Инспекции удовлетворила, посчитав его основанным на ошибочном толковании норм материального права.

Как следует из пунктов 1, 3 статьи 59 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", все судебные расходы, в том числе расходы на уплату государственной пошлины, расходы на выплату вознаграждения арбитражным управляющим в деле о банкротстве и оплату услуг лиц, привлекаемых арбитражным управляющим для обеспечения своей деятельности, относятся на имущество должника и возмещаются за счет этого имущества вне очереди.

В случае отсутствия у должника средств, достаточных для погашения расходов, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, заявитель обязан погасить указанные расходы в части, не погашенной за счет имущества должника, за исключением расходов на выплату суммы процентов по вознаграждению арбитражного управляющего.

Как разъяснил Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 40 Постановления от 30 июня 2011 года N 51 "О рассмотрении дел о банкротстве индивидуальных предпринимателей", закон о банкротстве не содержит специальных положений на случай прекращения производства по делу о банкротстве индивидуального предпринимателя в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе на выплату вознаграждения арбитражному управляющему (абзац восьмой пункта 1 статьи 57 Закона о банкротстве). В связи с этим расходы по делу о банкротстве в таких случаях, как и по общему правилу, погашаются заявителем (пункт 3 статьи 59 Закона о банкротстве). При этом заявитель не лишен возможности потребовать от должника возврата соответствующей суммы в рамках общего срока исковой давности, течение которого начинается с даты возмещения заявителем соответствующих расходов.

Из анализа норм Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", регулирующих порядок распределения судебных расходов по делу о банкротстве, с учетом приведенных разъяснений, следует, что у налогового органа как заявителя по делу о банкротстве, понесшего за должника судебные расходы на проведение процедур по делу о банкротстве, сохраняется право предъявить к должнику требование о возмещении понесенных за него расходов.

(определение N 33-11043 от 15.12.2014 г.)

Средства материнского капитала могут направляться на приобретение (строительство) жилья на основании не противоречащих закону сделок.

С. обратилась с иском к Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации об оспаривании уведомления об отказе в распоряжении средствами материнского семейного капитала и возложении обязанности направления средств материнского (семейного) капитала на оплату приобретенного ею одноэтажного жилого дома, ссылаясь на то, что данное жилье, а также земельный участок приобретены ею по договору купли-продажи у А.

Отменяя решение суда, которым требования С. были удовлетворены, и отказывая ей в иске, судебная коллегия указала следующее.

В соответствии с пунктом 3 статьи 7 Федерального закона N 256-ФЗ "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей" лица, получившие сертификат, могут распоряжаться средствами материнского (семейного) капитала в полном объеме либо по частям, в том числе, для улучшения жилищных условий.

Согласно частям 1, 6 статьи 10 вышеуказанного Закона средства материнского капитала в соответствии с заявлением о распоряжении могут направляться на приобретение (строительство) жилого помещения, осуществляемое гражданами посредством совершения любых не противоречащих закону сделок в обязательствах (включая участие в жилищных, жилищно-строительных и жилищных накопительных кооперативах) путем безналичного перечисления указанных средств организации, осуществляющей отчуждение (строительство) приобретаемого (строящегося) жилого помещения, либо организации, в том числе кредитной, предоставившей по кредитному договору (договору займа) денежные средства на указанные цели.

Из материалов дела следует, что приобретенный истицей земельный участок с расположенным на нем жилым домом ранее принадлежал ее супругу, который в январе 2014 года продал это имущество своей сестре А., одновременно приобретшей также квартиру с использованием средств ипотечного кредита. В феврале 2014 года А. продала земельный участок и жилой дом с постройками истице С. с условием оплаты стоимости жилого дома за счет средств материнского капитала.

Коллегия посчитала, что объем прав детей по пользованию жилым помещением не изменился, совершение сделок с одним и тем же жилым помещением в течение короткого времени между родственниками не соответствует целям улучшения жилищных условий и, соответственно, не может являться основанием для направления средств материнского (семейного) капитала в счет повторного приобретения находившегося в пользовании семьи жилого помещения. Взаимосвязанные действия истицы и ее родственников направлены к обналичиванию средств материнского семейного капитала, что свидетельствует о мнимости сделки.

(определение N 33-9728 от 29.10.2014 г.)

Отказ в обращении взыскания на предмет залога допускается в случаях, прямо предусмотренных законом.

ОАО "А." обратилось в суд с иском к П. о расторжении кредитного договора, взыскании задолженности, обращении взыскания на квартиру, залогом которой обеспечено исполнение обязательств по данному кредитному договору, мотивируя требования ненадлежащим исполнением обязательств по кредитному договору со стороны ответчицы, которая допускала просрочку по уплате ежемесячных платежей более чем на 30 дней и более чем 3 раза за год.

Отказывая истцу в удовлетворении требований в части обращения взыскания на недвижимое имущество, являющееся предметом залога, суд указал, что стоимость заложенного имущества превышает стоимость задолженности по кредитному договору.

Судебная коллегия с выводом суда не согласилась, сославшись на то, что указанное судом обстоятельство не является значимым, поскольку в качестве оснований для отказа в обращении взыскания на заложенное имущество законом не предусмотрено.

В соответствии со статьей 348 Гражданского кодекса Российской Федерации взыскание на заложенное имущество для удовлетворения требований залогодержателя (кредитора) может быть обращено в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного залогом обязательства по обстоятельствам, за которые он отвечает. В обращении взыскания на заложенное имущество может быть отказано, если допущенное должником нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя вследствие этого явно несоразмерен стоимости заложенного имущества.

Согласно пункту 1 статьи 54.1 Федерального закона от 16 июля 1998 года "Об ипотеке (залоге недвижимости)" обращение взыскания на заложенное имущество в судебном порядке не допускается, если допущенное должником нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества. Если не доказано иное, предполагается, что нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества при условии, что одновременно соблюдены следующие условия: сумма неисполненного обязательства составляет менее пяти процентов от размера оценки предмета ипотеки по договору об ипотеке; период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного залогом, составляет менее трех месяцев. Если договором об ипотеке не предусмотрено иное, обращение взыскания на имущество, заложенное для обеспечения обязательства, исполняемого периодическими платежами, допускается при систематическом нарушении сроков их внесения, то есть при нарушении сроков внесения платежей более трех раз в течение 12 месяцев, даже при условии, что каждая просрочка незначительна.

Поскольку просрочка исполнения обязательства ответчиком по уплате суммы основного долга на момент принятия судом первой инстанции решения составила более трех месяцев, а размер задолженности превышает 5 процентов от стоимости заложенного имущества, судебная коллегия удовлетворила требования истца в этой части.

(определение N 33-9840 от 26.11.2014 г.)

Вопросы применения норм процессуального права

Нарушение процедуры принятия судом признания ответчиком иска повлекло отмену решения.

Принимая решение об удовлетворении заявленных А. исковых требований о признании Л. утратившей право пользования жилым помещением, суд первой инстанции исходил из того, что ответчица признала исковые требования, признание иска не противоречит закону и принято судом.

Отменяя решение суда, судебная коллегия с данным выводом не согласилась, посчитав процедуру принятия судом признания ответчиком иска нарушенной, принятие признания иска противоречит требованиям гражданского процессуального законодательства.

По смыслу статей 39, 173 (части 3), 198 (части 4) Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации признание иска является безусловным основанием к удовлетворению исковых требований в том случае, если оно выполнено надлежащим ответчиком, с соблюдением предусмотренной гражданским процессуальным законодательством процедуры, не противоречит закону и не нарушает права иных лиц.

Однако в нарушение положений статьи 173 Кодекса в протоколе судебного заседания имеется лишь ссылка на статьи 39, 173 Кодекса, последствия которых разъяснены ответчику. Из протокола судебного заседания не следует, что ответчику Л. разъяснялись правовые последствия признания иска, предусмотренные статьей 173 Кодекса, а именно: удовлетворение заявленных А. исковых требований.

При таких обстоятельствах у суда не имелось предусмотренных законом оснований для вынесения решения по делу об удовлетворении исковых требований.

(определение N 33-11498 от 17.12.2014 г.)

Практика судебной коллегии по административным делам

Предоставление земельного участка гражданину в целях ведения индивидуального садоводства осуществляется по основаниям и в порядке, предусмотренным статьей 34 Земельного кодекса Российской Федерации.

Ш. обратилась в суд с заявлением об оспаривании отказа в предоставлении земельного участка в аренду сроком на 5 лет для ведения индивидуального садоводства.

Отказывая Ш. в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции исходил из того, что первичное предоставление земельных участков для садоводства возможно только садоводческому некоммерческому объединению за счет земель, находящихся в фонде перераспределения земель, тогда как по данному делу указанных обстоятельств не установлено. Суд посчитал, что отказ в предоставлении земельного участка закону не противоречит, прав и законных интересов заявителя не нарушает.

Отменяя решение, судебная коллегия посчитала такой вывод суда ошибочным.

Согласно пункту 1 статьи 28 Земельного кодекса Российской Федерации земельные участки из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности, предоставляются гражданам и юридическим лицам в собственность или аренду, и гражданам и юридическим лицам в безвозмездное срочное пользование в случаях, предусмотренных пунктом 1 статьи 24 Кодекса.

В силу пункта 2 статьи 81 Земельного кодекса Российской Федерации порядок предоставления земельных участков гражданам и их объединениям для ведения садоводства, огородничества и дачного строительства, устанавливается этим Кодексом и Федеральным законом N 66-ФЗ.

В соответствии со статьей 1 Федерального закона N 66-ФЗ садовый земельный участок - это земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля, а также для отдыха (с правом возведения жилого строения без права регистрации проживания в нем и хозяйственных строений и сооружений).

Названный федеральный закон предусматривает право граждан вести садоводство, огородничество и дачное хозяйство в индивидуальном порядке (пункт 1 статьи 8 указанного закона), то есть действующее законодательство не ограничивает возможность предоставления гражданину земельного участка для ведения садоводства индивидуально и, следовательно, граждане вправе подавать заявление о предоставлении земельного участка для указанных целей в общем порядке, установленном Земельным кодексом Российской Федерации.

Порядок предоставления земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности для целей, не связанных со строительством, определяется статьей 34 Земельного кодекса Российской Федерации. Данной нормой предусмотрено, что органы местного самоуправления для обеспечения процедур предоставления таких земельных участков обязаны принять акт, устанавливающий процедуры и критерии предоставления таких земельных участков, в том числе порядок рассмотрения заявок и принятия решений; уполномочить на распоряжение земельными участками специальный орган; обеспечить подготовку информации о предоставляемых земельных участках и заблаговременную ее публикацию.

Пунктом 2 статьи 34 Земельного кодекса Российской Федерации предусмотрен заявительный порядок предоставления земельных участков заинтересованным лицам, проведение торгов при этом не предусматривается, поскольку земельный участок предоставляется лицу, произведшему кадастровые работы и кадастровый учет испрашиваемого участка, что предусматривается пунктом 5 статьи 34 Земельного кодекса Российской Федерации.

Поскольку земельный участок испрашивался Ш. в целях ведения индивидуального садоводства, что, исходя из анализа вышеприведенных положений закона, не исключается, вывод суда о первичном предоставлении земельного участка лишь садоводческому объединению правильным признать нельзя. Заявление истицы подлежало разрешению в порядке статьи 34 Земельного Кодекса РФ, во исполнение требований которого заявитель обеспечила за свой счет выполнение в отношении земельного участка кадастровых работ и поставила его на кадастровый учет. Из выписки кадастрового паспорта следует, что земельный участок имеет вид разрешенного использования для ведения индивидуального садоводства. Отказывая в признании отказа в предоставлении земельного участка незаконным, суд первой инстанции также не учел, что такого основания как отсутствие земельного участка в фонде перераспределения земель, положения закона не содержат.

(определение N 33-10951 от 10.12.2014 г.)

Отсутствие доказательств информированности должника о возбуждении в отношении него исполнительного производства исключает возможность временного ограничения его права на выезд из Российской Федерации.

Решением суда по заявлению взыскателя (налогового органа) должнику Б. установлено временное ограничение на выезд из Российской Федерации до исполнения обязательств по исполнительному производству.

Отменяя решение суда и отказывая заявителю в удовлетворении требований, судебная коллегия сослалась на отсутствие доказательств направления копии постановления о возбуждении исполнительного производства по адресу места жительства должника, а также получения им указанного постановления.

В соответствии с частью 1 статьи 67 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" при неисполнении должником-гражданином или должником, являющимся индивидуальным предпринимателем, в установленный для добровольного исполнения срок без уважительных причин требований, содержащихся в исполнительном документе, сумма задолженности по которому превышает десять тысяч рублей, или исполнительном документе неимущественного характера, выданных на основании судебного акта или являющихся судебным актом, судебный пристав-исполнитель вправе по заявлению взыскателя или собственной инициативе вынести постановление о временном ограничении на выезд должника из Российской Федерации.

Таким образом, ограничение права выезда за пределы Российской Федерации является одной из мер воздействия на должника, уклоняющегося от добросовестного и полного исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе.

Временное ограничение на выезд должника из Российской Федерации по своей правовой природе является не мерой юридической ответственности гражданина за сам факт вынесения судебного постановления, возлагающего на него гражданско-правовую обязанность, а исполнительным действием, совершаемым судебным приставом-исполнителем в соответствии с законодательством об исполнительном производстве и направленным на создание условий для применения мер принудительного исполнения, а равно на понуждение должника к полному, правильному и своевременному исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе (часть 1 статьи 64 Федерального закона "Об исполнительном производстве").

В связи с этим статья 67 Федерального закона "Об исполнительном производстве" в качестве обязательного дополнительного условия для применения временного ограничения на выезд устанавливает неисполнение должником-гражданином в установленный для добровольного исполнения срок без уважительных причин требований, содержащихся в исполнительном документе.

Указанная норма, таким образом, не может применяться без учета факта информированности должника о возбуждении в отношении него исполнительного производства и о корреспондирующей такому возбуждению обязанности по добровольному исполнению содержащегося в исполнительном документе требования в установленный срок.

В случае если данное условие не соблюдено, заявление об установлении для должника временного ограничения на выезд из Российской Федерации не подлежит удовлетворению.

(определение N 33-9084 от 13.10.2014 г.)

Заявления об оспаривании действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя, совершенных при исполнении исполнительного листа, выданного арбитражным судом, подлежат рассмотрению в порядке арбитражного судопроизводства.

Отменяя решение суда о признании незаконным бездействия судебного пристава-исполнителя и прекращая производство по делу по основаниям статей 220 (абзаца 2) и 134 (пункта 1 части 1) Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия указала следующее.

В силу части 1, пункта 1 части 2 статьи 128 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" постановления должностного лица службы судебных приставов, его действия (бездействие) по исполнению исполнительного документа могут быть оспорены в арбитражном суде либо суде общей юрисдикции, в районе деятельности которого указанное лицо исполняет свои обязанности.

Заявление об оспаривании постановления должностного лица службы судебных приставов, его действий (бездействия) подается в арбитражный суд в случае исполнения исполнительного документа, выданного арбитражным судом.

Приняв заявление к рассмотрению и разрешив настоящий спор по существу, суд первой инстанции не учел, что С. оспаривала бездействие судебного пристава-исполнителя по исполнению судебного акта, принятого Арбитражным судом Пермского края, в связи с чем ее требования суду общей юрисдикции не подведомственны и должны разрешаться в порядке арбитражного судопроизводства.

(определение N 33-11833 от 10.12.2014 г.)

Отсутствие у членов семьи инвалида, обратившегося с требованиями о предоставлении земельного участка для жилищного строительства, жилых помещений на праве собственности является юридически значимым и подлежит доказыванию заявителем.

Признавая незаконным оспариваемый заявителем М. отказ Департамента земельных отношений в предоставлении земельного участка и возлагая на него обязанность предоставить М. земельный участок для индивидуального жилищного строительства в первоочередном порядке, суд исходил из того, что М. является инвалидом 2 группы и нуждается в улучшении жилищных условий.

При этом суд указал, что на праве собственности жилых помещений М. не имеет, зарегистрирован в жилом помещении, в котором на каждого члена семьи заявителя приходится менее учетной нормы жилой площади, тогда как отказ в предоставлении земельного участка со ссылкой на то, что не определен порядок предоставления льгот инвалидам в части первоочередного предоставления земельных участков, является незаконным, сославшись на пункты 4, 11 статьи 30, статью 30.1 Земельного кодекса Российской Федерации.

Судебная коллегия посчитала вывод суда о нуждаемости истца в улучшении жилищных условий и, соответственно, о наличии оснований для удовлетворения требований необоснованными в силу следующего.

Исходя из системного анализа части 14 статьи 17 Федерального закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации", Правил предоставления льгот инвалидам и семьям, имеющим детей-инвалидов, по обеспечению их жилыми помещениями, оплате жилья и коммунальных услуг, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 27 июля 1996 года N 901, право на первоочередное получение земельных участков для индивидуального жилищного строительства предусмотрено законодателем с целью установления дополнительных гарантий реализации жилищных прав инвалидов и семей, имеющих в своем составе инвалидов, соответственно, связано с нуждаемостью граждан, относящихся к данной категории лиц, в улучшении жилищных условий.

По делам, связанным с правами инвалидов на первоочередное обеспечение земельными участками, одним из обстоятельств, имеющих юридическое значение и подлежащих установлению, является наличие или отсутствие нуждаемости инвалида в улучшении жилищных условий по основаниям статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Однако судом первой инстанции не был исследован вопрос о наличии у членов семьи истца на праве собственности других жилых помещений, доказательства указанного обстоятельства в нарушение статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации у истца не истребованы.

Запросив соответствующие сведения из Управления Росреестра по Пермскому краю, судебная коллегия установила, что с учетом находящихся в собственности членов семьи заявителя жилых помещений на каждого члена семьи М. приходится более учетной нормы площади жилья.

При таких обстоятельствах, истец не является нуждающимся в улучшении жилищных условий, а потому оснований для предоставления ему в первоочередном порядке в аренду земельного участка для индивидуального жилищного строительства не имеется.

(определение N 33-8200 от 08.10.2014 г.)

Признание права на получение в аренду земельного участка в отсутствие заключенного договора аренды, без соблюдения процедуры предоставления земельного участка, установленной статьей 34 Земельного кодекса Российской Федерации, включающей в том числе утверждение и выдачу схемы расположения земельного участка, формирование земельного участка и постановку на кадастровый учет, не соответствует закону.

Т. обратился в суд с иском к Департаменту земельных отношений администрации г. Перми о признании за ним права на получение в аренду земельного участка, мотивируя требования тем, что ответчик неправомерно отказал ему в предоставлении спорного земельного участка в аренду на 11 месяцев для размещения некапитальных вспомогательных строений и инфраструктуры для отдыха.

Отменяя решение суда, которым требования Т. были удовлетворены, судебная коллегия указала следующее.

В соответствии со статьей 29 Земельного Кодекса Российской Федерации предоставление гражданам и юридическим лицам земельных участков из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности, осуществляется на основании решения исполнительных органов государственной власти или органов местного самоуправления, обладающих правом предоставления соответствующих земельных участков в пределах их компетенции в соответствии со статьями 9-11 Кодекса.

Принимая решение об удовлетворении требований, суд посчитал отказ в предоставлении земельного участка истцу Т. незаконным, при этом не учел, что требований об оспаривании такого отказа заявлено не было. Даже в случае незаконности решения об отказе в предоставлении земельного участка, признание за истцом права аренды на земельный участок не является надлежащим способом восстановления нарушенных прав, что является самостоятельным и достаточным основанием для отказа в иске.

Коллегия также указала, что по смыслу положений статьи 11-1 Земельного кодекса Российской Федерации, статьей 1 (пункта 3) и 7 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", существование земельного участка как объекта недвижимого имущества с характеристиками, позволяющими определить такое недвижимое имущество в качестве индивидуально-определенной вещи, возникает с момента внесения таких сведений в государственный кадастр недвижимости. Однако испрашиваемый истцом земельный участок на кадастровом учете не состоит, соответственно объектом правоотношений являться не может.

Судебный акт должен отвечать требованиям исполнимости, в противном случае цель судопроизводства, направленная на восстановление прав, достигнута быть не может. Признавая право аренды с учетом того, что участок на кадастровом учете не состоит, а возможность формирования его в заявленных целях не устанавливалась, суд принял решение, не отвечающее данным требованиям.

(определение N 33-11224 от 22.12.2014 г.)

Поскольку только выбор земельного участка позволяет определить, имеются ли какие-либо препятствия к размещению объекта недвижимости, что отражается в акте выбора, то принятие решения органом местного самоуправления об отказе в предоставлении земельного участка возможно только после завершения процедуры выбора.

Решением суда С. отказано в удовлетворении исковых требований к Департаменту земельных отношений об оспаривании отказа в предоставления дополнительного земельного участка, понуждении обеспечить выбор земельного участка, расположенного юго-восточнее принадлежащего ей земельного участка для последующей реконструкции одноэтажного здания, а также осуществить предварительное согласование места размещения объекта. Суд исходил из того, что отсутствует утвержденный проект межевания территории, обязательное наличие которого является условием предоставления земельных участков для строительства и иных целей на территории города.

Судебная коллегия посчитала данный вывод суда ошибочным.

С. не обращалась с заявлением о предоставлении ей земельного участка. В своем заявлении истица просила только выбрать земельный участок и предварительно согласовать его место размещения, тогда как Департамент, не рассмотрев просьбу о выборе земельного участка, изложенную в заявлении, отказал С. сразу в предоставлении земельного участка.

Порядок предоставления земельного участка с предварительным согласованием места размещения объекта урегулирован статьями 30, 31 и 32 Земельного кодекса Российской Федерации.

Согласно подпункту 1 пункта 5 статьи 30 Кодекса первым этапом предоставления земельного участка для строительства с предварительным согласованием места размещения объекта является выбор земельного участка.

При этом положениями статей 30 (пункта 5), 31 и 32 Кодекса детально регламентирована последовательность действий уполномоченного публичного органа, согласно которой принятию решения о предоставлении земельного участка для строительства должно предшествовать проведение работ по его формированию, в том числе, предварительное согласование места размещения объекта, которое оформляется актом о выборе земельного участка с указанием проекта его границ.

Решение об отказе в предварительном согласовании места размещения объекта или положительное решение может быть принято только после обеспечения выбора земельного участка органом местного самоуправления.

Выбор земельного участка имеет целью определить, имеются ли какие-либо препятствия к размещению указанного объекта недвижимости, что отражается в акте выбора земельного участка.

В случае установления препятствий в размещении объекта на испрашиваемом участке в предварительном согласовании места размещения объекта может быть отказано, но только после оформления акта о выборе земельного участка.

Из системного толкования пунктов 2 и 5 статьи 31 Земельного кодекса Российской Федерации следует, что акт выбора должен содержать сведения, предусмотренные пунктом 2 статьи 31 Кодекса и вывод о возможности выбора земельного участка в соответствии с одним из вариантов выбора для строительства конкретного объекта недвижимости или невозможности такого выбора. Оформление такого акта является обязательным и должно предшествовать принятию одного из предусмотренных законом решений.

Судебная коллегия пришла в связи с этим к выводу, что органом местного самоуправления не была учтена процедура предоставления земельного участка для строительства с предварительным согласованием места размещения объекта, предусматривающая принятие решения о предварительном согласовании места размещения объекта только после предложения органом местного самоуправления вариантов выбора земельного участка.

(определение N 33-7222 от 20.08.2014 г.)

Для регистрации по месту жительства в жилом строении, расположенном на садовом земельном участке, относящемся к землям населенных пунктов не требуется доказательств пригодности для постоянного проживания, если такое строение зарегистрировано в качестве жилого дома.

Решением суда К. отказано в удовлетворении заявления об оспаривании решения отдела Управления Федеральной миграционной службы об отказе в регистрации по месту его жительства в жилом доме.

Суд исходил из того, что заявителем не представлено доказательств, подтверждающих, что принадлежащий ему дом построен с соблюдением всех обязательных норм и правил, предъявляемым к жилым помещениям и пригоден для постоянного проживания, сославшись на правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, признавшего своим Постановлением от 14 апреля 2008 года N 7-П не соответствующим Конституции РФ абзац второй статьи 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан", в той части, в какой им ограничивается право граждан на регистрацию по месту жительства в пригодном для постоянного проживания жилом строении, расположенном на садовом земельном участке, который относится к землям населенных пунктов.

Судебная коллегия решение суда отменила по следующим основаниям.

Без внимания суда осталось то обстоятельство, что заявитель является собственником жилого дома, расположенного на земельным участке, отнесенным к землям населённых пунктов, с разрешенным использованием: отдельно стоящие односемейные дома с приусадебными участками (ИЖС). В свидетельстве о государственной регистрации права принадлежащий заявителю дом поименован как жилой, а потому подтверждения его пригодности для постоянного проживания в целях регистрации по месту жительства не требуется.

Согласно статье 4 Федерального закона от 07 июля 2003 года N 112-ФЗ "О личном подсобном хозяйстве" для ведения личного подсобного хозяйства могут использоваться земельный участок в границах населенного пункта (приусадебный земельный участок) и земельный участок за пределами границ населенного пункта (полевой земельный участок). При этом приусадебный земельный участок используется для производства сельскохозяйственной продукции, а также для возведения жилого дома, производственных, бытовых и иных зданий, строений, сооружений, а полевой земельный участок используется исключительно для производства сельскохозяйственной продукции без права возведения на нем зданий и строений.

(определение N 33-9245 от 20.10.2014 г.)

Судебная коллегия по гражданским делам Пермского краевого суда

Судебная коллегия по административным делам Пермского краевого суда