Кассационное определение Санкт-Петербургского городского суда от 21 февраля 2012 г. N 33-2508/2012 (ключевые темы: дисциплинарное взыскание - акт освидетельствования - справки - медико-социальная экспертиза - выговор)

Кассационное определение Санкт-Петербургского городского суда
от 21 февраля 2012 г. N 33-2508/2012

Судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда в составе

председательствующего

Рогачева И.А.

судей

Вологдиной Т.И. и Мирошниковой Е.Н.

с участием прокурора

Войтюк Е.И.

при секретаре

Порохневе В.И.

рассмотрела в открытом судебном заседании 21 февраля 2012 года кассационную жалобу Ш. на решение Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга от 14 декабря 2011 года по делу N 2-3324/11 по иску Ш. к федеральному государственному учреждению "Главное бюро медико-социальной экспертизы по городу Санкт-Петербургу" о признании незаконными приказов о применении дисциплинарных взысканий, признании незаконным увольнения, восстановлении на работе, взыскании заработной платы за период вынужденного прогула и компенсации морального вреда.

Дело рассмотрено судебной коллегией в кассационном порядке по правилам главы 40 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (в редакции, действовавшей до 31.12.2011 г.), на основании ст. 2 Федерального закона от 09.12.2010 г. N 353-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации".

Заслушав доклад судьи Рогачева И.А., объяснения истца Ш. и её представителя Лисичкина В.И., поддержавших жалобу, представителя ответчика Вардосанидзе О.В., просившей оставить обжалуемое решение без изменения, заключение прокурора Санкт-Петербургской городской прокуратуры Войтюк Е.И., полагавшей, что оснований для удовлетворения кассационной жалобы не имеется, судебная коллегия

установила:

Приказом руководителя ФГУ "Главное бюро медико-социальной экспертизы по городу Санкт-Петербургу" (ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу") - Главного эксперта МСЭ А. от 08.08.2011 г. Ш., занимавшая с 12.09.2005 г. должность руководителя бюро медико-социальной экспертизы смешанного профиля N 36, врача по медико-социальной экспертизе, терапевта, была уволена на основании пункта 5 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации - за неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей, если он имеет дисциплинарное взыскание (л.д.12).

Ранее приказом руководителя организации от 31.03.2011 г. N 12 Ш. был объявлен выговор за нарушения, выявленные в ходе комплексной проверки деятельности бюро МСЭ N 36 (л.д.9); приказом от 04.05.2011 г. N 20 Ш. был объявлен выговор в связи с грубым нарушением норм хранения бланков справок МСЭ строгой отчетности и печати бюро N 36 (л.д.11).

Ш. 24.08.2011 г. обратилась в суд с требованиями об отмене указанных приказов как незаконных и необоснованных, о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за период вынужденного прогула и компенсации морального вреда.

Решением Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга от 14.12.2011 г. в удовлетворении требований Ш. отказано.

В кассационной жалобе истец просит отменить вынесенное судом решение, считая его необоснованным и не соответствующим нормам материального и процессуального права, и направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Кассационная жалоба, поданная представителем истца Лисичкиным В.И., подлежит рассмотрению в качестве дополнения к кассационной жалобе Ш., поскольку представитель согласно ст. 54 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации совершает процессуальные действия от имени представляемого.

Изучив материалы дела, обсудив доводы жалобы, судебная коллегия не усматривает оснований для отмены вынесенного по делу решения, которое по существу является правильным.

Как разъяснено в пункте 33 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", при разрешении споров лиц, уволенных по пункту 5 части первой статьи 81 Кодекса за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей, следует учитывать, что работодатель вправе расторгнуть трудовой договор по данному основанию при условии, что к работнику ранее было применено дисциплинарное взыскание и на момент повторного неисполнения им без уважительных причин трудовых обязанностей оно не снято и не погашено.

Применение к работнику нового дисциплинарного взыскания, в том числе и увольнение по пункту 5 части первой статьи 81 Кодекса, допустимо также, если неисполнение или ненадлежащее исполнение по вине работника возложенных на него трудовых обязанностей продолжалось, несмотря на наложение дисциплинарного взыскания.

В том же пункте указано, что, если судом будет установлено, что дисциплинарное взыскание наложено с нарушением закона, этот вывод должен быть мотивирован в решении со ссылкой на конкретные нормы законодательства, которые нарушены.

Статьей 392 ТК РФ установлен трехмесячный срок для обращения работников в суд за разрешением индивидуального трудового спора и месячный для их обращения за разрешением спора об увольнении.

При этом в пункте 5 вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда РФ указано, что, исходя из содержания абзаца первого части 6 статьи 152 ГПК РФ, а также части 1 статьи 12 ГПК РФ, согласно которой правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, вопрос о пропуске истцом срока обращения в суд может разрешаться судом при условии, если об этом заявлено ответчиком.

Исходя из этого, рассматривая требования Ш., которая, обратившись в суд с иском о восстановлении на работе, оспаривала также наложенные на нее до вынесения приказа об увольнении дисциплинарные взыскания, суд мог применить последствия пропуска срока обращения в суд в отношении какого-либо из этих взысканий только по заявлению ответчика, а не по собственной инициативе, независимо от того, что сама Ш. изложила в исковом заявлении просьбу о восстановлении срока обжалования всех приказов о дисциплинарных взысканиях (л.д.4).

Однако соответствующего заявления ответчиком в ходе судебного разбирательства сделано не было: в письменном отзыве на иск, а также в объяснениях представителя ответчика, зафиксированных в протоколах судебных заседаний, такого заявления не содержится.

При таком положении нельзя признать правильным вывод суда о пропуске Ш. без уважительных причин срока обжалования приказа об объявлении выговора N 12 от 31.03.2011 г. как основании отказа в удовлетворении требований истца в этой части.

Кроме того, судом не учтено, что до увольнения и обращения в суд Ш. обращалась с заявлением о несогласии с выговорами от 31.03.2011 г. и от 03.05.2011 г. в комиссию по трудовым спорам ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу", решением которой от 04.08.2011 г. эти дисциплинарные взыскания были признаны обоснованными (л.д.121-124).

В такой ситуации срок обращения Ш. с аналогичными требованиями в суд подлежал исчислению не в порядке, установленном ч. 1 ст. 392 Кодекса, а в соответствии с ч. 2 ст. 390, согласно которой решение комиссии по трудовым спорам может быть обжаловано работником или работодателем в суд в десятидневный срок со дня вручения ему копии решения комиссии. Частью 3 той же статьи предусмотрено, что в случае пропуска по уважительным причинам установленного срока суд может восстановить этот срок и рассмотреть индивидуальный трудовой спор по существу.

В данном случае 10-дневный срок обжалования решения КТС от 04.08.2011 г. к моменту обращения Ш. в суд 24.08.2011 г. был пропущен.

Однако, учитывая, что в указанный период было принято решение об увольнении истца, которое она вправе была оспаривать во взаимосвязи с предшествующими дисциплинарными взысканиями, имеются основания для вывода об уважительных причин пропуска срока и для его восстановления.

Вместе с тем, разрешая спор, суд первой инстанции дал оценку правомерности наложения указанного дисциплинарного взыскания по существу, с которой судебная коллегия считает возможным согласиться.

Согласно приказу N 12 от 31.03.2011 г. основанием для объявления выговора послужили нарушения, выявленные при проведении комплексной проверки деятельности бюро МСЭ N 36 в период с 24.02.2011 г. по 17.03.2011 г. и отраженные в пунктах 2, 4 и 5 раздела 11 "Справки по результатам комплексной проверки работы бюро МСЭ..." (л.д.9).

В соответствующем разделе "Справки по результатам комплексной проверки работы бюро МСЭ, филиала N 36 ФГУ "Главное бюро медико-социальной экспертизы по г. Санкт-Петербургу" от 30.03.2011 г., подписанной членами комиссии, состоявшей из руководителя и экспертов состава N 6 Главного бюро МСЭ и действовавшей на основании плана проверок на 2011 год, утвержденного 22.02.2011 г. (л.д.48, 53-63), содержатся выводы о том, что при ведении делопроизводства в бюро N 36 не выполняется приказ по ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу" N 26 от 01.07.2010 г., при проверке выявлены существенные недостатки в экспертной работе: низкое качество МСЭ, неправильное применение в практике работы филиала N 36 действующих нормативно-правовых актов, высокое количество сомнительных экспертных решений, низкое качество оформления медико-экспертной документации; отмечаются нарушения по выполнению приказа по ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу" от 31.08.2010 г. N 34.

Эти выводы основаны на фактических данных о конкретных выявленных недостатках организации работы бюро N 36, делопроизводства, экспертной работы и качества оформления медико-экспертной документации, приведенных в разделах 5-8 "Справки".

Содержание справки Ш. по существу не опровергнуто, а её доводы о том, что она не имела отношения к ряду отраженных в ней экспертных решений, не могут быть приняты во внимание с учетом должности истца и её ответственности за организацию работы бюро N 36 в целом.

При этом аналогичные недостатки фиксировались и ранее, в результате внеплановой целевой проверки бюро N 36, проведенной в октябре 2010 г. и оформленной справкой от 09.12.2010 г., в которой содержались предложения о проведении комплексной проверки филиала в 1 квартале 2011 г., об изучении врачами-специалистами филиала действующих нормативно-правовых актов по МСЭ, контроль за которым был возложен на руководителя Ш., о наложении на последнюю дисциплинарного взыскания и о срочном приведении архива филиала N 36 в соответствие с нормами делопроизводства в учреждениях МСЭ (л.д.51-52).

Свою осведомленность о результатах предшествующей проверки Ш. в ходе судебного разбирательства не оспаривала.

В свою очередь, доводы истца о том, что к моменту объявления ей выговора от 31.03.2011 г. справка от 30.03.2011 г. еще не была изготовлена и не предъявлена ей для ознакомления, с которыми связаны доводы об отсутствии у неё возможности дать объяснения относительно содержания этой справки и о нарушении процедуры наложения дисциплинарного взыскания, не подтверждены достаточными доказательствами со стороны истца.

Содержание докладной записки Ш. от 06.04.2011 г., в которой она выразила намерение оспорить ряд пунктов проверки после предоставления письменного акта проверки и возвращения изъятых для проверки актов освидетельствования (л.д.197) таким доказательством не является.

В то же время эти доводы вступают в противоречие с фактом проведения 31.03.2011 г. совещания в помещении Главного бюро МСЭ по Санкт-Петербургу, на котором с участием Ш. обсуждались результаты комплексной проверки, и опровергаются актом от той же даты, подписанным руководителем организации А., руководителем экспертного состава N 6 Г. и врачами по экспертной работе М., Х., П. и П., в котором зафиксированы обстоятельства проведения совещания, выраженная Ш. позиция о несогласии с указанными в справке нарушениями, а также её отказ от дачи объяснений (л.д.95).

Содержание акта, включая факт отказа истца от дачи письменных объяснений, что было ей предложено, подтверждено показаниями допрошенных судом свидетелей В., Г. и П. (л.д.149-157 - протокол судебного заседания), оснований не доверять которым у суда не имелось.

Согласно ч. 1 ст. 193 ТК РФ до применения дисциплинарного взыскания работодатель должен затребовать от работника письменное объяснение. Если по истечении двух рабочих дней указанное объяснение работником не предоставлено, то составляется соответствующий акт.

Вместе с тем в данном случае, с учетом прямого отказа Ш. от дачи письменных объяснений, не имеется оснований для вывода о нарушении процедуры наложения дисциплинарного взыскания работодателем, составившим акт об отказе в тот же день и тогда же принявшего решение об объявлении выговора.

Приказом руководителя ГБ МСЭ по Санкт-Петербургу от 01.07.2010 г. N 26, на невыполнение которого указано в справке от 30.03.2011 г., с учетом отсутствия нормативных документов, регламентирующих порядок ведения медико-экспертной документации в федеральных государственных учреждениях МСЭ, были утверждены в качестве временного локального нормативного документа Методические рекомендации по временному порядку ведения медико-экспертной документации в ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу", которые было предписано принять к руководству и исполнению на местах руководителям учреждений МСЭ (л.д.69-76).

Учитывая, что указанный приказ был адресован руководителям учреждений МСЭ и предполагал необходимость организации его исполнения во всех таких учреждениях, заслуживают внимания доводы ответчика о том, что Ш. наряду с другими руководителями филиалов была осведомлена об издании этого приказа и о его содержании, независимо от отсутствия прямого подтверждения её ознакомления с ним в виде подписи на приказе.

То же относится к приказу руководителя Главного бюро N 34 от 31.08.2010 г. об утверждении Номенклатуры дел ФГУ "ГБ МСЭ по г. Санкт-Петербургу" (л.д.77-94), нарушения требований которого отражены в разделе 6 "Справки по результатам комплексной проверки" от 30.03.2010 г.

С учетом изложенного, принимая во внимание обязанности Ш., предусмотренные должностной инструкцией, об ознакомлении с которой имеется отметка в трудовом договоре (л.д.21-24, 64-68), суд первой инстанции правильно признал обоснованным наложение на Ш. дисциплинарного взыскания приказом от 31.03.2011 г. и не усмотрел нарушений установленной законом процедуры наложения взыскания со стороны работодателя. Оснований считать, что взыскание в виде выговора не соответствовало тяжести допущенных нарушений, у суда не имелось.

То обстоятельство, что Ш., отсутствовавшая на работе после 31.03.2011 г., была ознакомлена с приказом о наложении взыскания лишь после выхода на работу 07.04.2011 г., не дает оснований для вывода о незаконности приказа.

Судом первой инстанции также надлежащим образом оценены обстоятельства, явившиеся основанием для наложения на Ш. второго дисциплинарного взыскания в виде выговора приказом от 03.05.2011 г. N 19, учтено, что действия истца, связанные с удержанием печати и бланков справок МСЭ и уклонением от их передачи в Главное бюро МСЭ по неоднократно направлявшимся ей требованиям (л.д.105-110), создали препятствия к продолжению работы бюро N 36 по освидетельствованию граждан, которая вследствие этого была приостановлена приказом руководителя организации N 16 от 18.04.2011 г. (л.д.115), а 25.04.11 г. с целью обеспечения доступа к документации бюро было осуществлено вскрытие сейфа в помещении филиала N 36 (л.д.101-104).

В своей докладной записке на имя главного эксперта - руководителя ГБ МСЭ от 03.05.2011 г. Ш. свои действия, связанные с удержанием печати и бланков, никак не объяснила, указав только на то, что они остались у неё на руках после выездного заседания 13.04.2011 г., после чего она заболела и обратилась к врачу (л.д.113).

Однако указанные истцом обстоятельства могут приниматься во внимание только при оценке первичных обстоятельств нарушения норм хранения документации филиала N 36, но не свидетельствуют о том, что истец была лишена возможности исполнить требования работодателя и не создавать препятствий к работе бюро.

То же относится к доводам истца о её звонках 14.04.2011 г. своему заместителю Ф., которая, по утверждению истца, не выразила намерения забрать у неё печать бюро и бланки справок. К тому же представленная истцом расшифровка вызовов (л.д.186-187) содержит лишь сведения о вызванных номерах, времени вызовов и о продолжительности разговоров, а не об их содержании, а Ф. при её допросе в качестве свидетеля указанные объяснения Ш. не подтвердила (л.д.152). При этом истец, являясь руководителем филиала N 36, независимо от позиции Ф. имела возможность обеспечить передачу в бюро документации, необходимой для продолжения его работы.

Вторая служебная записка от 03.05.2011 г. фактически лишь подтверждает несогласие Ш. передать печать и бланки справок без письменного распоряжения руководителя ГБ МСЭ, а также предоставить в отсутствие истца доступ к сейфу в помещении бюро N 36 (л.д.198).

Судом также правильно приняты во внимание данные о посещении Ш. и её дочерью О. помещения Главного бюро МСЭ вечером 13.04.2011 г., которые свидетельствуют об отсутствии у истца препятствий к передаче находившейся у неё документации в распоряжение руководства.

При таких обстоятельствах суд правильно признал обоснованным второе дисциплинарное взыскание и не усмотрел нарушений процедуры его применения.

Как следует из материалов дела, поводом к увольнению Ш. послужили результаты служебной проверки порядка выдачи справок строгой отчетности бюро N 36 за период с 16.11.2010 г. по 13.04.2011 г., проведенной в мае 2011 г. на основании приказа руководителя организации от 10.05.2011 г. N 21, результаты которой были оформлены докладной запиской руководителя 6 состава Главного бюро МСЭ Г. от 23.05.2011 г. (л.д.116-119) и докладной запиской начальника ОМО Д., в которой отражены результаты проверки 35 справок об инвалидности, 3 выписок из актов освидетельствования граждан и 36 индивидуальных программ реабилитации, оформленных в 2010 году и изъятых в бюро N 36 13.05.2011 г. (л.д.132).

Из этих документов следует, что из 64 по списку актов освидетельствования граждан 46 не представлено, данные учетного журнала о количестве не выданных справок не соответствуют фактическому положению (указаны номера 14 справок вместо 35), при этом из 35 лиц, в отношении которых были оформлены, но не выданы справки (в том числе 3 лица, в отношении которых в пенсионный орган не были отправлены выписки из актов освидетельствования), 23 человека нуждались в получении справок МСЭ, 3 человека прошли новое освидетельствование, по результатам которого им были выданы новые справки и выписки из актов, а 9 человек умерли.

Приказом руководителя ГБ МСЭ по Санкт-Петербургу от 10.08.2010 г. N 27, изданным во исполнение приказа Минздравсоцразвития России от 03.08.2010 г. N 595 "Об организации пересмотра решений федеральных государственных учреждений медико-социальной экспертизы", руководителям учреждений МСЭ было предписано до 01.09.2010 г. организовать работу по заочному переосвидетельствованию граждан, признанных инвалидами 2 группы, имеющих 3 степень ограничения способности к трудовой деятельности, с 01.01.2010 г. по 06.04.2010 г., направить выписки из актов освидетельствования в Пенсионный фонд и выдать справки инвалидам (л.д.49-50).

Эти предписания соответствовали пункту 35 "Правил признания лица инвалидом", утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 20.02.2006 г. N 95, которым предусмотрено, что выписка из акта медико-социальной экспертизы гражданина, признанного инвалидом, направляется соответствующим бюро (главным бюро, Федеральным бюро) в орган, осуществляющий его пенсионное обеспечение, в 3-дневный срок со дня принятия решения о признании гражданина инвалидом.

Пунктом 7 "Порядка составления форм справки, подтверждающей факт установления инвалидности, и выписки из акта освидетельствования гражданина, признанного инвалидом, выдаваемых федеральными государственными учреждениями медико-социальной экспертизы", утвержденного Приказом Минздравсоцразвития РФ от 24.11.2010 г. N 1031н, также предусмотрено, что справка, подтверждающая факт установления инвалидности, выдается гражданину, признанному инвалидом (его законному представителю), а выписка из акта освидетельствования медико-социальной экспертизы гражданина, признанного инвалидом, в 3-дневный срок со дня принятия решения о признании гражданина инвалидом направляется соответствующим бюро (главным бюро, Федеральным бюро медико-социальной экспертизы) в орган, осуществляющий его пенсионное обеспечение, на бумажном носителе и/или в форме электронного документа с использованием информационно-коммуникационной сети с соблюдением норм законодательства Российской Федерации о защите персональных данных.

Изложенные обстоятельства в их взаимосвязи указывают на то, что Ш. до мая 2011 г., несмотря на выявлявшиеся ранее нарушения в области организации работы и делопроизводства в бюро N 36, не было обеспечено в полном объеме исполнение указанного выше приказа в соответствии с требованиями федерального законодательства, и в частности, направление в пенсионный орган выписок из актов переосвидетельствования, а также выдача гражданам новых справок об инвалидности, что непосредственно затрагивало права граждан в области социального обеспечения.

В своей докладной записке на имя руководителя ГБ МСЭ по Санкт-Петербургу от 08.08.20011 г., представляющей собой объяснение по поводу выявленных нарушений (л.д.120), Ш. указала только на то, что невыдача части граждан справок об инвалидности была обусловлена невозможностью связаться с ними после заочного переосвидетельствования (хотя в учетных документах не было отражено каких-либо сведений о том, когда и кем совершались такие попытки). В свою очередь, никаких объяснений о причинах ненаправления выписок из актов освидетельствования истец не привела, сославшись на свою болезнь.

Вместе с тем никаких доводов о том, что отсутствие истца на работе по болезни было настолько продолжительным, что создавало реальные препятствия для надлежащего исполнения обязанностей по организации работы бюро, и соответствующих доказательств истец в ходе судебного разбирательства не привела.

При таком положении суд первой инстанции правильно признал произведенное увольнение соответствующим тяжести проступка и учитывающим предшествующее поведение работника и факты ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей, за которое истец ранее подвергалась взысканиям.

Существенных нарушений норм процессуального права, которые привели или могли привести к принятию неправильного решения по существу спора, судом первой инстанции не допущено, право сторон на представление доказательств в обоснование их требований и возражений не ограничивалось.

Руководствуясь ст. 2 Федерального закона от 09.12.2010 г. N 353-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" и ст. 361 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (в редакции, действовавшей до 31.12.2011 г.), судебная коллегия

определила:

Решение Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга от 14 декабря 2011 года по настоящему делу оставить без изменения, кассационную жалобу Ш. - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи