Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 февраля 2020 г. Дело "Атаманчук (Atamanchuk) против Российской Федерации" (Жалоба N 4493/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Атаманчук (Atamanchuk)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 4493/11)

Постановление Суда

Страсбург, 11 февраля 2020 г.

По делу "Атаманчук против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма,

Лорэн Скембри Орланд, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 14 января 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 4493/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Леонидовичем Атаманчуком (далее - заявитель) 18 января 2011 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. 23 января 2017 г. властям Российской Федерации было направлено уведомление о жалобах, касающихся статей 6 и 10 Конвенции. Жалоба в оставшейся части была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1951 году и проживает в г. Сочи.

5. В период, относившийся к обстоятельствам дела, заявитель являлся руководителем местного отделения Демократической партии России и учредителем местной газеты "Сочи - другой взгляд", тираж которой составлял 8 000 экземпляров. Периодически он публиковал статьи в других местных изданиях, по всей видимости, как внештатный корреспондент.

6. 1 марта 2008 г. в местной газете "Лазаревская панорама" тиражом в 10 000 экземпляров была опубликована статья заявителя "Почему я не иду на выборы ", в которой заявитель изложил причины, по которым он не будет принимать участия в выборах Президента Российской Федерации, запланированных на 2 марта 2008 г.

7. Статья была опубликована на первой полосе газеты под заголовком, напечатанным крупным шрифтом красного цвета "Идем на выборы". Далее следовали два подзаголовка ("Да!" красным цветом и "Нет..." черным цветом). Текст был разделен на две колонки: с левой стороны были приведены высказывания пяти человек, которые собирались принять участие в выборах, а с правой стороны была размещена статья заявителя.

8. В соответствующих частях статьи заявителя говорилось следующее* (* Решением Лазаревского районного суда г. Сочи от 4 октября 2010 г. статья "Идем на выборы. Да! Нет... Почему я не иду на выборы ", опубликованная в газете "Лазаревская панорама" N 2(15) от 1 марта 2008 г., автором которой является Атаманчук Владимир Леонидович, признана экстремистским материалом и включена под N 764 в федеральный список экстремистских материалов, опубликованный Минюстом России. В связи с тем, что законодательством Российской Федерации установлена ответственность за массовое распространение экстремистских материалов, включенных в опубликованный федеральный список экстремистских материалов, а равно их производство либо хранение в целях массового распространения, редакция не вправе публиковать перевод данной статьи на русский язык (примеч. редактора).):

***

9. Статья сопровождалась фотографией заявителя. В ней также было указано, что заявитель является руководителем местного отделения Демократической партии России.

10. Тот же самый текст был опубликован в газете "Сочи - другой взгляд" 25 декабря 2009 г. На первой полосе газеты была размещена статья "В Сочи инициирована кампания по привлечению к уголовной ответственности по политическим мотивам" об уголовном преследовании в отношении заявителя за указанный текст (см. ниже). Статья была напечатана мелким шрифтом внизу той же страницы.

11. В этом же номере газеты "Сочи - другой взгляд" на отдельной странице были опубликованы мнения разных людей о статье заявителя и о начатом уголовном преследовании в отношении него. Один комментарий был сделан юристом, по мнению которого основная тема статьи затрагивала различные деструктивные процессы в стране, возникшие, например, из-за неэффективной миграционной политики, на которую негативно влияет широкомасштабная коррупция. В то же время статья не содержала призывов к действию, в частности, насильственных, и не могла быть квалифицирована как "экстремистская деятельность". В статье также содержались заявление главы Лазаревского районного отделения Союза армян России и "Открытое письмо" заявителя в ответ на него. В статье указывалось, что 17 декабря 2009 г. у заявителя состоялась встреча с представителями Лазаревского районного отделения Союза армян России.

12. Обе газеты, по-видимому, распространялись бесплатно через почтовые ящики на нескольких улицах г. Сочи, а вторая публикация - также в поселке Лазаревском.

13. Между тем было начато предварительное расследование по уголовному делу в связи с подозрением в возбуждении ненависти либо вражды, а равно в унижении достоинства отдельного лица или группы лиц по признаку их национальности. В связи с этим в августе 2009 года следователь назначил проведение экспертизы специалистами в области лингвистики и психологии.

14. 5 ноября 2009 г. Б. и Р., специалисты в области лингвистики и психологии, вынесли совместное экспертное заключение. В заключении были сделаны следующие выводы: текст содержал утверждения, в которых выражалось негативное отношение к социальной группе по признаку ее национальной принадлежности, языка и религии; некоторые выражения распространяли определенные отрицательные характеристики отдельных членов неславянской группы на всю группу как таковую; в тексте отсутствовали фразы, призывающие к насилию в отношении них.

15. 24 ноября 2009 г., а затем в январе 2010 года заявителю были предъявлены обвинения в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации, в отношении каждой публикации. Данное преступление наказывалось, inter alia, штрафом в размере от 100 000 до 300 000 рублей, суд также мог запретить лицу заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Заявителю были предъявлены обвинения в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам их национальности, языка, происхождения и отношения к религии.

16. В ходе предварительного расследования Ф., специалист в области филологии, также подготовил заключение.

17. Согласно заключению Ф. статья содержала скрытое подстрекательство к совершению насильственных действий в отношении лиц, принадлежащих к определенной социальной группе, по признаку их национальности, расы, религии или иных социальных характеристик.

18. Следователь назначил проведение еще одной экспертизы.

19. 29 января 2010 г. Л. и (повторно) Р., специалисты в области лингвистики и психологии, вынесли совместное экспертное заключение.

(a) В лингвистической части заключения отмечалось следующее: содержание текста заявителя затрагивало политические и социальные вопросы, адресованные широкой аудитории; основная часть текста начиналась с фразы "Какого народа ", которая служила вводной частью для последующей дискуссии, основанной на противопоставлении русского народа и людей нерусского происхождения; автор представил их "национальные особенности" как причины страданий русского народа; автор использовал прием, который в лингвистике можно было бы назвать "язык ненависти" или агрессивные высказывания, создающие образ врага; он использовал выражения, оскорбительные для любой национальной группы; хотя автор не назвал конкретную группу, из контекста следовало, что он имел в виду (преимущественно неславянские) национальности Центральной Азии, Северного Кавказа и Закавказья; из некоторых частей текста вытекало, что автор, в частности, говорил о лицах армянской национальности; текст не содержал выражений, призывающих к совершению насильственных действий против лица или группы лиц по признаку его/ее/их социального статуса, расы, национальности, языка, пола или религии.

(b) В психологической части заключения был сделан следующий вывод: статья содержала фразы, свидетельствующие о негативном отношении к социальной группе по признаку ее национальности, языка и религии; данные фразы могут быть восприняты как возбуждение у читателей чувства ненависти либо вражды; текст не содержал выражений, призывающих к совершению насильственных действий против лица или группы лиц по признаку его/ее/их социального статуса, расы, национальности, языка, пола или религии.

20. Уголовное дело в отношении заявителя было передано в Лазаревский районный суд г. Сочи (далее также - районный суд). Заявитель не признал себя виновным и утверждал, что в тексте были высказаны его личные взгляды и убеждения* (* Однако в своей жалобе в Европейский Суд заявитель утверждал, что текст статьи выражал его личные взгляды как частного лица (избирателя), корреспондента газеты и руководителя местного отделения Демократической партии России.). После некоторых незначительных стилистических изменений со стороны редактора газеты заявитель утвердил публикацию, подписав макет номера газеты. Заявитель также утверждал, что он не имел отношения к публикации его текста 25 декабря 2009 г. (см. выше § 10).

21. Районный суд изучил документальные доказательства, включая заключения экспертов, и заслушал нескольких свидетелей защиты. Он отклонил ходатайство заявителя о вызове Ф. для допроса в суде в связи с его заключением. По-видимому, ни сторона обвинения, ни сторона защиты не сочли необходимым получать устные объяснения от других экспертов, заключения которых были приняты в качестве доказательств.

22. Районный суд 19 июля 2010 г. вынес приговор в отношении заявителя, признав его виновным в возбуждении ненависти и вражды, а также в унижении достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности, языка, происхождения и отношения к религии. Суд первой инстанции сформулировал обвинения против заявителя следующим образом:

"[Заявитель] умышленно и целенаправленно построил основную часть текста статьи на противопоставлении русского народа и представителей иных национальностей, проживающих в России, с использованием высказываний, являющихся оскорбительными и унижающими достоинство представителя любой национальности, указывая причиной бедствий русского населения национальные особенности нерусского населения России, создавая из различных этнических групп образ врага.

Кроме того, оценка [заявителем] положения русских людей умышленно носит явно провокационный характер, направленный на возбуждение в сознании читателей русской национальности ненависти к представителям иных национальностей.

Негативно оценивая любые группы лиц на основе их происхождения и принадлежности к нерусской национальности, к другой религии, языковых признаков, [заявитель] отразил в статье высказывания о склонности данных групп к преступным действиям, утверждая о наличии заговора против кубанцев [то есть жителей Краснодарского края], приписывая представителям нерусских национальностей опасные намерения по отношению к русскому населению России, чем создал из них негативный образ людей, склонных к противозаконным действиям на Кубани...

Кроме того, в своей статье [заявитель] охарактеризовал группы лиц нерусской национальности как изначально невежественные, грубые, жестокие, бесчеловечные, агрессивно настроенные и склонные к преступной деятельности против русского населения, имеющие тайные планы и заговоры по отношению к лицам русской национальности.

Высказывания [заявителя] о будущих насильственных действиях групп лиц нерусской национальности по отношению к русскому народу представляют собой утверждения, которые нельзя проверить на соответствие действительности, так как фактологические утверждения в них отсутствуют, и представляют собой ничем не подтверждаемые домыслы самого [заявителя]...

Четко сознавая, что Краснодарский край является многонациональным регионом и что газетные статьи оказывают действенное влияние на многих людей, [заявитель] распространял свои твердые убеждения, тем самым подрывая доверие и уважение к определенной национальности, определенной религии, а также возбуждая ненависть и вражду по отношению к определенному образу жизни, культуре, традициям и религиозным культам лиц нерусской национальности...".

Повторив выводы из экспертных заключений и заключения специалиста Ф., а также приведя иные доказательства по каждому пункту обвинения, районный суд признал заявителя виновным по всем пунктам обвинения.

23. Что касается публикации статьи заявителя в газете "Сочи - другой взгляд" 25 декабря 2009 г., районный суд отметил, что заявитель являлся учредителем данной газеты, что он подписал договор на печать соответствующего номера и оплатил его и что он получил весь тираж и распространял его.

24. Суд первой инстанции приговорил заявителя к штрафу в размере 200 000 рублей (5 086 евро на рассматриваемый момент времени) за каждую публикацию статьи. Суд также назначил заявителю дополнительное наказание в виде лишения права заниматься журналистской и издательской деятельностью сроком на два года. Учитывая истечение срока уголовного преследования в отношении первой статьи, районный суд решил не приводить в исполнение соответствующие наказания в отношении нее.

25. Районный суд также постановил следующее:

"Высказывания автора при оценке положения русских людей носили явно провокационный характер, возбуждая в сознании его читателей русской национальности ненависть к представителям иных национальностей.

Автор высказался отрицательно по отношению к различным группам, происхождение которых отличалось от происхождения русских людей... Тем самым автор умышленно допустил высказывания о склонности данных групп к преступным действиям, утверждал о наличии заговора среди лиц нерусской национальности против населения Кубани [то есть русских, проживающих в Краснодарском крае]... Он утверждал, что лица нерусской национальности планировали причинить вред русским людям, создавая тем самым негативный образ нерусских... Он описывал лиц нерусской национальности как невежественных, грубых, жестоких, бесчеловечных... Все эти домыслы направлены на создание атмосферы страха...

Что касается вида наказания и его тяжести, суд принимает во внимание характер и степень опасности соответствующих преступлений, сведения о личности подсудимого, обстоятельства, позволяющие смягчить или ужесточить наказание, а также возможность того, что наказание будет способствовать исправлению поведения подсудимого.

В соответствии со статьей 15 УК РФ два преступления, совершенные подсудимым, относятся к преступлениям небольшой тяжести. Подсудимый характеризуется соседями положительно. Какие-либо смягчающие или отягчающие обстоятельства... не установлены... В свете вышеизложенного, принимая во внимание цель восстановления справедливости и принцип соразмерности [суд учитывает следующие элементы:] воздействие наказания в части исправления поведения подсудимого с учетом того, что он совершил преступления небольшой тяжести впервые, он заботится о своей престарелой матери, зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя. Таким образом, суд назначает ему наказание в виде штрафа. Учитывая, что все преступления были связаны с журналистской деятельностью, суд считает необходимым назначить дополнительное наказание в виде лишения подсудимого права заниматься определенной деятельностью...".

26. Заявитель обжаловал приговор, настаивая, inter alia, на том, что отказ суда первой инстанции вызвать "свидетеля защиты" Ф. нанес ущерб правам защиты. Заявитель указал, что Ф. был допрошен в ходе предварительного расследования как "специалист", а затем представил свое заключение (см. выше § 17).

27. 8 сентября 2010 г. Краснодарский краевой суд оставил приговор без изменения, ссылаясь на заключения экспертов. Он не сделал каких-либо выводов в связи с отсутствием возможности задать Ф. вопросы в ходе судебного разбирательства.

28. По неустановленным причинам заявитель не заплатил штраф. 22 августа 2011 г. Лазаревский районный суд г. Сочи, рассмотрев ходатайство судебного пристава-исполнителя, постановил, что заявитель явно уклоняется от уплаты штрафа, и заменил ему наказание в виде штрафа на 200 часов принудительных работ.

II. Иные соответствующие материалы

29. 8 декабря 2015 г. Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью Совета Европы приняла Общеполитическую рекомендацию N 15 "О борьбе с языком ненависти", которая в соответствующих частях гласит:

"Европейская комиссия по борьбе с расизмом и нетерпимостью (ЕКРН)...

Рекомендует правительствам государств - членов Совета Европы...

10. Принять надлежащие и эффективные меры против публичного использования языка ненависти, который предназначен для возбуждения или использование которого обоснованно может привести к возбуждению насилия, запугивания, вражды или дискриминации в отношении тех, на кого он направлен, в рамках уголовного законодательства при условии, что иные менее ограничительные меры не будут эффективными, а также при условии соблюдения права на свободу выражения мнения, и в указанных целях:

a) обеспечить четкое определение состава преступления и надлежащий учет необходимости применения уголовного наказания;

b) гарантировать, что объективная сторона подобных преступлений определяется таким образом, который позволяет в их применении учитывать развитие технологий;

c) обеспечить, чтобы уголовное преследование за такие преступления осуществлялось на недискриминационной основе и не использовалось для подавления критики официального политического курса, политической оппозиции или религиозных убеждений;

d) обеспечить эффективное участие лиц, пострадавших от языка ненависти, в соответствующих производствах;

e) предусмотреть наказание за указанные преступления, которое учитывает как серьезные последствия использования языка ненависти, так и необходимость соразмерного реагирования;

f) осуществлять мониторинг эффективности расследования жалоб и судебного преследования правонарушителей в целях укрепления данных механизмов;

g) обеспечить эффективное сотрудничество/взаимодействие между полицией и органами прокуратуры...".

30. В Пояснительном меморандуме к данной Рекомендации указано следующее:

"...16. ...для оценки наличия или отсутствия риска совершения соответствующих действий необходимо учитывать конкретные обстоятельства использования языка ненависти. В частности, следует рассматривать: (a) контекст, в котором используется соответствующий язык ненависти (особенно с учетом того, существует ли уже серьезная напряженность в обществе, c которым связан язык ненависти); (b) способность лица, использующего язык ненависти, оказать влияние на других лиц (например, в силу того, что такое лицо является политическим, религиозным или общественным деятелем); (c) характер и выразительность используемых формулировок (например, являются ли они провокационными и прямыми, используются ли ложная информация, негативные стереотипы и стигматизация, а также способны ли они возбуждать насилие, запугивание, вражду или дискриминацию); (d) контекст конкретных замечаний (высказывались ли они однократно или повторялись несколько раз, и можно ли считать, что их воздействие нейтрализуется посредством других высказываний того же или другого лица, особенно в ходе дебатов); (e) используемое информационное пространство (возможна ли в рамках такого пространства немедленная реакция аудитории, как, например, в ходе интерактивного мероприятия); (f) характер аудитории (имеются ли у нее средства и склонность или восприимчивость к участию в актах насилия, запугивания, вражды или дискриминации)".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

31. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 10 Конвенции на его привлечение к уголовной ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам их национальности, языка, происхождения и отношения к религии.

32. Статья 10 Конвенции в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц...".

A. Доводы сторон

33. Прежде всего власти Российской Федерации, ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда, утверждали, что данная жалоба должна быть отклонена в соответствии со статьей 17 Конвенции. Власти Российской Федерации настаивали на том, что цель вмешательства в настоящем деле (то есть привлечение заявителя к уголовной ответственности) состояла в защите прав других лиц, предотвращении беспорядков и "урегулировании потенциального конфликта правовыми средствами". Существовала настоятельная общественная необходимость в том, чтобы прекратить распространение провокационных публикаций. Статьи заявителя могли спровоцировать насилие и неблагоприятно повлиять на правопорядок в Российской Федерации. Заявитель намеревался использовать агрессивные выражения, создавая образ врага для возбуждения и усиления у читателей глубоких негативных чувств, ненависти и гнева. Если Европейский Суд признает статью 17 Конвенции неприменимой, власти Российской Федерации утверждали, что уголовное наказание являлось соразмерной мерой при обстоятельствах настоящего дела.

34. Заявитель настаивал на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

35. Европейский Суд считает, что ссылка властей Российской Федерации на статью 17 Конвенции и, как следствие, доводы, касающиеся применимости статьи 10 Конвенции, тесно связана с существом жалобы в соответствии с указанной статьей и, таким образом, их изучение следует объединить с рассмотрением жалобы по существу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 115, ECHR 2015 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Стерн Таулатс и Роура Капельера против Испании" (Stern Taulats and Roura Capellera v. Spain) от 13 марта 2018 г., жалобы NN 51168/15 и 51186/15, § 23).

36. Европейский Суд считает, что жалоба в соответствии со статьей 10 Конвенции не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

37. В той мере, в которой заявитель вправе ссылаться на статью 10 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что "вмешательство" представляет собой нарушение статьи 10 Конвенции, если оно не удовлетворяет требованиям пункта 2 данной статьи. Таким образом, следует установить, было ли вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или несколько правомерных целей, как определено в данном пункте, и было ли оно "необходимо в демократическом обществе" для достижения таких целей.

(a) "Предусмотрено законом"

38. Европейский Суд отмечает, что уголовное преследование в отношении заявителя было основано на части первой статьи 282 УК РФ. Заявитель не указал каких-либо конкретных доводов относительно того, было ли такое "вмешательство" "предусмотрено законом". По мнению Европейского Суда, в настоящем деле указанный критерий был выполнен.

(b) Правомерные цели

39. Власти Российской Федерации в качестве целей указали защиту прав других лиц, предотвращение беспорядков и "урегулирование потенциального конфликта правовыми средствами". По их мнению, статьи заявителя могли спровоцировать насилие и неблагоприятно повлиять на правопорядок в Российской Федерации.

40. Заявитель был осужден за возбуждение ненависти и вражды, а также за унижение достоинства "группы лиц" по признакам "национальности, языка, происхождения и отношения к религии". Как отмечено, по крайней мере, в одном экспертном заключении, заявитель не назвал какую-либо конкретную группу лиц в своей статье, за исключением косвенных отсылок к лицам армянской национальности. Суд Российской Федерации счел установленным, что в своей статье заявитель говорил о лицах, проживающих в Краснодарском крае, которые были "нерусскими", то есть принадлежали к нерусской национальности и/или приехали в Российскую Федерацию из другой страны, и/или говорили на другом языке, и/или придерживались иных религиозных убеждений (по-видимому, отличных от большинства населения в данном регионе). Заявитель, представляется, не оспаривал такое толкование. Европейский Суд считает это установленным и принимает во внимание. Действительно, заявитель утверждал, ссылаясь на "национальные особенности", что члены указанных групп участвовали в преступной деятельности и что, проживая на территории Российской Федерации, они продолжали заниматься преступной деятельностью. Вместе с тем заявитель противопоставлял данные группы "русскому" населению с точки зрения национальности.

41. При этом, как следует из содержания статьи, она также касалась вопроса о том, что указанные группы лиц или отдельные их члены "переехали" в Российскую Федерацию. Этот аспект имеет отношение к делу, хотя и является вторичным.

42. С учетом вышеизложенного Европейский Суд согласен с тем, что цель "вмешательства" в настоящем деле состояла в защите "прав других лиц", а именно достоинства лиц нерусской национальности, проживающих в Краснодарском крае Российской Федерации. В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксу против Турции" (Aksu v. Turkey) (жалобы NN 4149/04 и 41029/04, §§ 44, 53-54, 61 и 81, ECHR 2012) Европейский Суд отметил, что дискриминация по признаку, inter alia, национальности представляет собой одну из форм расовой дискриминации. Расовая дискриминация - это особенно оскорбительный вид дискриминации, который ввиду своих опасных последствий требует от органов государственной власти особой бдительности и решительной реакции. Европейский Суд также указал, inter alia, что формирование негативных представлений об этнической группе при достижении определенного уровня способно повлиять на чувство идентичности группы, а также на самооценку и чувство уверенности ее членов (см. ibid., а также Постановление Европейского Суда по делу "Левит против Австрии" (Lewit v. Austria) от 10 октября 2019 г., жалоба N 4782/18, §§ 46-47 и 82-87).

43. По мнению Европейского Суда, в оценке внутригосударственных судов отсутствуют основания для утверждения властей Российской Федерации об уголовном преследовании заявителя в связи с риском насилия или в более широком смысле любого риска возникновения беспорядков. Чтобы обосновать данную правомерную цель, необходимо доказать, что утверждения заявителя "могли привести" или фактически привели к возникновению беспорядков, например, в форме нарушений общественного порядка, таких как мятежи, и что, подвергая заявителя наказанию, власти Российской Федерации именно это и имели в виду (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), §§ 146 и 151-153). Не оспаривается, что статьи заявителя не содержали прямых или скрытых призывов к насилию. Действительно, суд Российской Федерации, по всей видимости, не принял во внимание вывод, сделанный в заключении Ф., о том, что утверждения заявителя содержали скрытый призыв к совершению насильственных действий против группы людей (см. выше §§ 17 и 22).

44. Кроме того, в отсутствие достаточной информации Европейский Суд не может определить, являются ли указания властей Российской Федерации на "неблагоприятные последствия для правопорядка в Российской Федерации" или на "урегулирование потенциального конфликта правовыми средствами" правомерными целями по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции.

45. Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о том, являлось ли вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения (было ли убедительно доказано, что оно являлось) "необходимым в демократическом обществе" для достижения правомерной цели защиты "прав других лиц", как описано выше (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 156, и Постановление Европейского Суда по делу "Бальсите-Лидейкене против Литвы (Balsyte-Lideikiene  v. Lithuania) от 4 ноября 2008 г., жалоба N 72596/01* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 10 (примеч. редактора).), § 73).

(c) "Необходимо в демократическом обществе"

(i) Общие принципы

46. Право на свободу выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий прогресса общества и самореализации каждого из его членов. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или "идеям", которые принимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызывают какой-либо реакции, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости или широты мировоззрения, без которых невозможно "демократическое общество" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии (Bedat v. Switzerland) от 29 марта 2016 г., жалоба N 56925/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 48).

47. Оскорбительные выражения могут не попадать под защиту права на свободу выражения мнения, если они признаются "вопиющей клеветой", однако использование вульгарных слов само по себе не является решающим при оценке негативных выражений, поскольку они могут служить лишь стилистическим целям. Стиль является частью сообщения как форма выражения и таким образом подлежит защите наряду с содержанием выраженных идей и информации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гюль и другие против Турции" (Gul and Others v. Turkey) от 8 июня 2010 г., жалоба N 4870/02, § 41, и Постановление Европейского Суда по делу "Гребнева и Алисимчик против Российской Федерации" (Grebneva and Alisimchik v. Russia) от 22 ноября 2016 г., жалоба N 8918/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 52, а также приведенные в них примеры).

48. Как предусмотрено статьей 10 Конвенции, из права на свободу выражения мнения есть исключения, которые, однако, должны толковаться узко, а необходимость любых ограничений должна быть убедительно установлена (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy and Satamedia Oy v. Finland) от 27 июня 2017 г., жалоба N 931/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 124).

49. Задачей Европейского Суда при осуществлении своих надзорных функций является не подмена собой компетентных внутригосударственных органов власти, а, скорее, проверка в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами в рамках предоставленных им пределов усмотрения. Это не означает, что его надзор ограничивается установлением того, реализовали ли власти государства-ответчика свое право усмотрения разумно, тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно преследуемой правомерной цели" и были ли причины, приведенные внутригосударственными органами власти для оправдания вмешательства, "относимыми и достаточными". При этом Европейский Суд должен убедиться в том, что внутригосударственные органы власти применили стандарты, соответствующие принципам, предусмотренным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что они ссылались на приемлемую оценку относящихся к делу фактов (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 196).

50. При оценке конкретного случая "вмешательства" в право на свободу выражения мнения в делах данного вида следует принимать во внимание различные факторы, а именно контекст, в котором были сделаны оспариваемые заявления, их характер и формулировки, их способность привести к пагубным последствиям, а также причины, приведенные внутригосударственными судами для оправдания рассматриваемого вмешательства; были ли заявления сделаны на фоне политической или социальной напряженности; можно ли считать заявления, объективно истолкованные и рассматриваемые в их непосредственном или более широком контексте, прямым или скрытым призывом к насилию или оправданием насилия, ненависти или нетерпимости; то, каким образом были высказаны заявления, и их способность прямо или косвенно привести к пагубным последствиям. Именно взаимное влияние различных факторов, а не какой-либо один из них, рассматриваемый в отдельности, определяет исход конкретного дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мария Алёхина и другие против Российской Федерации" (Mariya Alekhina and Others v. Russia) от 17 июля 2018 г., жалоба N 38004/12, §§ 217-221, и Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагим Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragim Ibragimov and Others v. Russia) от 28 августа 2018 г., жалобы NN 1413/08 и 28621/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 11 (примеч. редактора).), § 99).

51. При оценке того, можно ли считать заявления прямым или скрытым призывом к насилию или оправданием насилия, ненависти или нетерпимости, Европейский Суд с особым вниманием относился к голословным утверждениям, критикующим или представляющим в негативном свете целые этнические, религиозные или иные группы лиц (см. Решение Европейского Суда по делу "Серо против Франции" (Seurot v. France) от 18 мая 2004 г., жалоба N 57383/00, Постановление Европейского Суда по делу "Сула и другие против Франции" (Soulas and Others v. France) от 10 июля 2008 г., жалоба N 15948/03, §§ 40 и 43, и Решение Европейского Суда по делу "Ле Пен против Франции" (Le Pen v. France) от 20 апреля 2010 г., жалоба N 18788/09, которые касались обобщенных негативных высказываний об иммигрантах во Франции неевропейского происхождения, в частности, о мусульманах; Решение Европейского Суда по делу "Норвуд против Соединенного Королевства (Norwood v. United Kingdom), жалоба N 23131/03* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 10 (примеч. редактора).), ECHR 2004-XI, которое касалось высказываний о связи всех мусульман, проживающих в Соединенном Королевстве, с террористическими актами в Соединенных Штатах Америки 11 сентября 2001 г.; Решение Европейского Суда по делу "W.P. и другие против Польши" (W.P. and Others v. Poland) от 2 сентября 2004 г., жалоба N 42264/98; Решение Европейского Суда по делу "Павел Иванов против Российской Федерации" (Pavel Ivanov v. Russia) от 20 февраля 2007 г., жалоба N 35222/04, связанные с резкими антисемитскими высказываниями; Постановление Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии" (Feret v. Belgium) от 16 июля 2009 г., жалоба N 15615/07, § 71, которое касалось высказываний, представляющих сообщества неевропейских иммигрантов в Бельгии как преступно настроенные; Решение Европейского Суда по делу "Хизб ут-Тахрир* (* Решением Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 г. N ГКПИ03-116 (вступило в силу 4 марта 2003 г.) организация запрещена на территории Российской Федерации (примеч. редактора).) и другие против Германии" (Hizb ut-Tahrir and Others v. Germany) от 12 июня 2012 г., жалоба N 31098/08, § 73, и Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов и Сайбаталов против Российской Федерации" (Kasymakhunov and Saybatalov v. Russia) от 14 марта 2013 г., жалобы NN 26261/05 и 26377/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 2 (примеч. редактора).), связанное с прямым призывом к насилию в отношении евреев, государства Израиль и Запада в целом).

52. Возбуждение ненависти необязательно должно содержать прямой призыв к совершению акта насилия или иных преступных действий. Нападок на определенные группы населения путем оскорбления, высмеивания или наговора может быть достаточно для того, чтобы органы государственной власти склонились в пользу борьбы с ксенофобскими или иными дискриминационными речами, учитывая безответственное осуществление права на свободу выражения мнения (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии" (Feret v. Belgium), § 73, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Вейделанд и другие против Швеции" (Vejdeland and Others v. Sweden) от 9 февраля 2012 г., жалоба N 1813/07* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), § 55, Постановление Европейского Суда по делу "Дмитриевский против Российской Федерации (Dmitriyevskiy v. Russia) от 3 октября 2017 г., жалоба N 42168/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 3 (примеч. редактора).), § 99, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагим Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragim Ibragimov and Others v. Russia), § 94).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

53. В своей статье заявитель изложил доводы в пользу своего решения не участвовать в предстоящих выборах. Его рассуждения побудили его задаться вопросом о понятии "народ", благосостояние которого, по некоторым оценкам, росло. Его дальнейшие рассуждения могли быть восприняты как высказывание предположения о том, что лица русской национальности страдали по вине лиц нерусской национальности. Статья заявителя заканчивалась призывом к новому Президенту Российской Федерации урегулировать соответствующие вопросы.

54. Заявитель, ссылаясь на "национальные особенности", утверждал, что члены таких групп занимались преступной деятельностью и что, проживая на территории Российской Федерации, они продолжали ею заниматься, "залезая в карманы других" и планируя заговор против "кубанцев". Заявитель утверждал, что члены этих групп будут "резать, насиловать, грабить и порабощать согласно своим варварским представлениям" и что они "участвуют в разрушении" России.

55. Впоследствии заявитель был привлечен к уголовной ответственности за публикацию своей статьи, которая, как было установлено судами Российской Федерации, возбуждала ненависть либо вражду, а также унижала достоинство человека либо группы лиц по признакам их национальности, языка, происхождения и отношения к религии.

56. Заявитель был приговорен к штрафу в размере 200 000 рублей (5 086 евро на рассматриваемый момент времени)* (* Наказание в виде штрафа за второе преступление было впоследствии заменено на 200 часов принудительных работ ввиду уклонения заявителя от уплаты штрафа.) за каждую публикацию статьи. Ему также было назначено дополнительное наказание в виде лишения права заниматься журналистской и издательской деятельностью сроком на два года. Учитывая истечение срока уголовного преследования в отношении первой статьи, суд Российской Федерации постановил не приводить в исполнение соответствующие наказания в отношении нее.

57. Что касается использованных в статье формулировок, Европейский Суд считает, что они могли "оскорбить, шокировать или вызвать беспокойство". С учетом этого Европейский Суд напоминает, что именно взаимное влияние различных факторов, а не какой-либо один из них, рассматриваемый в отдельности, может привести его к выводу о том, что конкретное высказывание не может пользоваться защитой, предусмотренной статьей 10 Конвенции, или может наказываться в уголовном порядке, например, согласно законодательству о "языке ненависти", как в настоящем деле.

58. Как признает Европейский Суд, стороны не оспаривали, что причины, приведенные судами Российской Федерации в качестве обоснования осуждения заявителя, были значимыми для преследования правомерной цели (см. выше § 42). Остается определить, были ли данные причины достаточными в контексте настоящего дела.

59. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что оспариваемый текст был впервые опубликован в ходе и в связи с текущей избирательной кампанией в 2008 году (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии" (Feret v. Belgium), § 79). Основная идея статьи заявителя заключалась в изложении его собственных взглядов на (не)участие в предстоящих выборах.

60. В то же время Европейский Суд не усматривает конкретной логики или смысла в последующих рассуждениях заявителя об отрицательной роли нерусского населения по отношению к первоначально обсуждаемой теме. Его рассуждения нельзя было обоснованно воспринять как комментарии, направленные на критику какой-либо конкретной государственной политики, например, в области миграции.

61. Даже если высказывание представляет собой оценочное суждение, соразмерность вмешательства может зависеть от наличия достаточной "фактологической основы" для оспариваемого утверждения: в отсутствие таковой соответствующее оценочное суждение может оказаться чрезмерным (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 126, ECHR 2015, а также приведенные в нем примеры). Европейский Суд согласен с судами Российской Федерации в том, что статья заявителя не содержала достаточной фактологической основы. В доводах заявителя, представленных в судах Российской Федерации или Европейском Суде, нет ничего, что могло бы служить основанием для голословных утверждений о группах лиц нерусской национальности, проживающих в Краснодарском крае, и для формирования негативных представлений о них (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксу против Турции" (Aksu v. Turkey), §§ 71 и 72).

62. В данном контексте возникают сомнения в том, что содержание статьи заявителя могло "способствовать политическим дебатам" по соответствующему вопросу (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии (Bedat v. Switzerland), §§ 64-66) или что такова была "основная цель" статьи (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy and Satamedia Oy v. Finland), § 174) в настоящем деле в связи с вопросом об участии или непринятии участия в выборах.

63. Европейский Суд также отмечает, что статья заявителя была опубликована в газетах, тираж которых составлял 8 000 и 10 000 экземпляров, и которые распространялись в г. Сочи, который, как упомянул, хотя и вскользь, суд первой инстанции, находится в "многонациональном регионе".

64. Европейский Суд согласен с судами Российской Федерации в том, что формулировки оспариваемых высказываний можно обоснованно признать разжиганием низменных эмоций или укоренившихся предрассудков по отношению к местному населению нерусской национальности. Таким образом, хотя было установлено, что в статье отсутствовали какие-либо явные призывы к совершению актов насилия или иных преступных действий, органы государственной власти имели право отреагировать определенным образом в рамках своих пределов усмотрения (см. примеры, приведенные выше в § 52).

65. Наконец, Европейский Суд отмечает, что приговор в отношении первой публикации оспариваемой статьи не был приведен в исполнение. Что касается второй публикации той же статьи, с учетом обстоятельств дела Европейский Суд считает, что назначенные заявителю наказания были соразмерны преследуемым целям.

66. При оценке соразмерности вмешательства в право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, следует принимать во внимание такие факторы, как характер и тяжесть примененных наказаний (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 111, ECHR 2004-XI). Европейский Суд должен особенно тщательно рассматривать случаи, когда принятые внутригосударственными органами власти меры или наложенное ими наказание таковы, что могут лишить средства массовой информации желания принимать участие в дискуссиях по вопросам, затрагивающим общественные интересы (см. ibid.). Хотя Договаривающиеся Государства могут или даже обязаны в силу позитивного обязательства, предусмотренного статьей 8 Конвенции, регулировать осуществление права на свободу выражения мнения, чтобы на законодательном уровне обеспечить защиту репутации частных лиц, они не должны делать это способом, который неоправданно препятствовал бы средствам массовой информации выполнять их функцию "общественного сторожевого пса" (например, посредством предупреждения общественности о явных или подозреваемых случаях злоупотребления публичной властью, как в упомянутом выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), § 113). Журналисты, ведущие расследования, должны быть сдержаны в освещении вопросов, затрагивающих общественные интересы (например, предполагаемые нарушения в процедуре заключения государственных контрактов с коммерческими предприятиями), если они рискуют подвергнуться наказаниям в виде лишения свободы или лишения права заниматься своей профессиональной деятельностью как стандартным наказаниям за необоснованные нападки на репутацию частных лиц (см. ibid). Сдерживающий эффект, который страх таких наказаний оказывает на осуществление журналистами права на свободу выражения мнения, причиняет ущерб обществу в целом, а также является фактором, имеющим значение для рассмотрения вопроса о соразмерности и, следовательно, об оправдании наказаний, примененных к заявителю, который имел право привлечь внимание к важному вопросу общего интереса (см. ibid, § 114).

67. Хотя определение наказания по общему правилу относится к компетенции внутригосударственных судов, применение наказания в виде лишения свободы (пусть даже условно) за преступление в сфере средств массовой информации будет совместимо с правом журналистов на свободу выражения мнения, гарантированным статьей 10 Конвенции, только при исключительных обстоятельствах, особенно в случае серьезных нарушений иных основных прав, например, в делах, касающихся языка ненависти или подстрекательства к насилию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Саллюсти против Италии" (Sallusti v. Italy) от 7 марта 2019 г., жалоба N 22350/13, § 59, и упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), § 115). Предварительные ограничения журналистской деятельности требуют самой тщательной проверки и могут быть оправданы при исключительных обстоятельствах (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), § 118).

68. Однако, по мнению Европейского Суда, обстоятельства настоящего дела отличаются от обстоятельств, рассмотренных в упомянутом выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда дела "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania).

69. Заявитель в настоящем деле был приговорен к штрафу в довольно большом размере. Суд первой инстанции также назначил ему дополнительное наказание в виде лишения права заниматься журналистской или издательской деятельностью.

70. Важно отметить, что наказания в настоящем деле были вынесены в контексте законодательства, направленного на борьбу с языком ненависти. В особом контексте обвинений против заявителя наказания были предназначены для защиты "прав других лиц", в частности, достоинства лиц нерусской национальности, проживающих в Краснодарском крае Российской Федерации (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксу против Турции" (Aksu v. Turkey), §§ 44, 53-54, 61 и 81). В связи с этим Европейский Суд напоминает, что Договаривающиеся Государства могут или даже обязаны в силу позитивных обязательств, предусмотренных статьей 8 Конвенции, регулировать осуществление права на свободу выражения мнения, чтобы на законодательном уровне обеспечить надлежащую защиту в таких обстоятельствах и/или в случаях причинения серьезного ущерба основным правам других лиц. Кроме того, Европейский Суд уже выразил сомнение в том, что содержание статьи заявителя могло "способствовать политическим дебатам" по соответствующему вопросу или что такова была "основная цель" статьи (см. выше §§ 60-62). Европейский Суд также отмечает, что часть первая статьи 282 УК РФ предусматривает возможность изменения срока запрета осуществления определенной деятельности, который может составлять "до трех лет". Что касается заявителя, суд Российской Федерации ограничил такое дополнительное наказание двумя годами с учетом обстоятельств дела.

71. Вместе с тем отмечается, что в период, относившийся к обстоятельствам дела, заявитель являлся учредителем газеты "Сочи - другой взгляд" и лишь изредка публиковал статьи в других местных газетах (таких, как "Лазаревская панорама"), по всей видимости, как внештатный корреспондент, помимо своей основной профессиональной деятельности в качестве предпринимателя. По мнению Европейского Суда, из обстоятельств дела не следует, что запрет осуществления журналистской или издательской деятельности в течение двух лет имел какие-либо существенные практические последствия для заявителя. Заявитель в Европейском Суде не привел доводов об обратном.

72. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что в настоящем деле имеют место исключительные обстоятельства, которые оправдывают вынесенный заявителю приговор (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Стомахин против Российской Федерации" (Stomakhin v. Russia) от 9 мая 2018 г., жалоба N 52273/07, §§ 127-132). В частности, Европейский Суд отмечает, что, запретив заявителю заниматься журналистской или издательской деятельностью в течение двух лет, суды Российской Федерации в настоящем деле не нарушили принцип, согласно которому пресса должна иметь возможность выполнять функцию "общественного сторожевого пса" в демократическом обществе (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), § 119).

73. Европейский Суд приходит к выводу, что в настоящем деле не было допущено нарушения требования статьи 10 Конвенции.

74. Сделав такой вывод, Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость принимать решение о том, должна ли быть отклонена настоящая жалоба со ссылкой на статью 17 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Стерн Таулатс и Роура Капельера против Испании" (Stern Taulats and Roura Capellera v. Spain), § 42, а также см. для сравнения упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 282).

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

75. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что у него не было возможности допросить специалиста в области филологии Ф.

76. Статья 6 Конвенции в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права...

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Доводы сторон

77. Власти Российской Федерации утверждали, что заключение Ф. было подготовлено по инициативе стороны защиты. Суд первой инстанции приобщил его к материалам дела наряду с показаниями Ф., представленными стороной защиты. Выводы Ф. соответствовали заключениям экспертов, уличающим заявителя и поддерживающим предъявленные ему обвинения. У заявителя было достаточно возможностей, чтобы оспорить указанные доказательства.

78. Заявитель не представил каких-либо комментариев в установленный срок. В своей жалобе в Европейский Суд он просто упомянул, сославшись на свою апелляционную жалобу (см. выше § 26), что суд первой инстанции не допросил Ф.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

79. Европейский Суд считает, что жалоба в соответствии со статьей 6 Конвенции не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

80. Соответствующие применимые принципы изложены Европейским Судом в его Постановлениях по делам "Матыцина против Российской Федерации" (Matytsina v. Russia) (от 27 марта 2014 г., жалоба N 58428/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 4 (примеч. редактора).), §§ 166-169) и "Константинидес против Греции" (Constantinides v. Greece) (от 6 октября 2016 г., жалоба N 76438/12, §§ 37-39), а также см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Муртазалиева против Российской Федерации" (Murtazaliyeva v. Russia) от 18 декабря 2018 г., жалоба N 36658/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 2 (примеч. редактора).), §§ 152-168, что касается "свидетелей" со стороны защиты.

81. Ни одна из сторон не предоставила Европейскому Суду копию заключения Ф. или его письменные комментарии в связи с заключением (они также не были указаны в решении суда первой инстанции). Материалы, находящиеся в распоряжении Европейского Суда, не подтверждают утверждение властей Российской Федерации о том, что заключение Ф. было подготовлено по инициативе стороны защиты. В то же время заявитель считал Ф. "свидетелем защиты", видимо, в силу того, что его заключение было принято в качестве доказательства по ходатайству стороны защиты, хотя и содержало неблагоприятные для защиты выводы (см. выше §§ 17 и 26). Суды первой и апелляционной инстанций не привели оснований для отклонения ходатайства заявителя о допросе Ф.

82. По мнению Европейского Суда, независимо от того, можно ли считать потенциальные устные показания Ф. в суде показаниями "свидетеля" (стороны обвинения или защиты), в настоящем деле необходимо принимать во внимание справедливость судебного производства в целом, и, следовательно, настоящая жалоба должна быть отклонена по указанным ниже причинам.

83. В той мере, в которой можно сделать вывод на основе кратких изложений, представленных в судебных решениях, основные выводы Ф. соответствовали ряду заключений экспертов, которым было поручено проведение экспертиз в рамках уголовного дела (см. выше §§ 13, 14 и 19). Данные выводы были неблагоприятны для заявителя. Действительно, в отличие от экспертных заключений, Ф. пришел к выводу, что статья заявителя содержала скрытые призывы к совершению насильственных действий против населения нерусской национальности (см. выше § 17). Однако суд первой инстанции не принял во внимание этот вывод при вынесении заявителю приговора. Представляется, что суды первой и второй инстанций решили ориентироваться прежде всего на заключения экспертов, а не на заключение Ф., которое, тем не менее, упоминалось среди доказательств, подтверждающих вину заявителя. Не утверждалось, и Европейский Суд так не считает, что заявитель был ограничен в своем праве на оспаривание указанных экспертных заключений в ходе судебного разбирательства. Кроме того, по-видимому, Ф. был допрошен в ходе проведения предварительного расследования. Остается неясным, какие вопросы заявитель хотел задать Ф. при разбирательстве в суде первой инстанции или при рассмотрении апелляционной жалобы.

84. Таким образом, по мнению Европейского Суда, несмотря на то, что суды Российской Федерации не указали причин для отклонения ходатайства заявителя, в конкретных обстоятельствах настоящего дела отказ вызвать Ф. в суд для допроса в отношении представленных им доказательств (то есть его заключения специалиста) не нарушил общую справедливость производства по уголовному делу в отношении заявителя в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Кувейдар против Турции" (Kuveydar v. Turkey) от 19 декабря 2017 г., жалоба N 12047/05, §§ 44-47).

85. Европейский Суд приходит к выводу, что в настоящем деле не было допущено нарушения требования статьи 6 Конвенции.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) объединил единогласно рассмотрение вопроса о применимости статьи 17 Конвенции с рассмотрением жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции по существу;

2) объявил единогласно жалобы в соответствии со статьями 6 и 10 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что не было допущено нарушения требований статьи 6 Конвенции;

4) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что не было допущено нарушения требований статьи 10 Конвенции;

5) постановил единогласно, что отсутствует необходимость выносить решение о применении статьи 17 Конвенции в настоящем деле.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 февраля 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагаются отдельные мнения судей Пауля Лемменса и Георгия А. Сергидеса.

Совпадающее мнение судьи Пауля Лемменса

1. Я, как и большинство судей, голосовал за то, что требования статей 10 и 6 Конвенции не были нарушены. Я также голосовал за вывод о том, что отсутствует необходимость выносить решение о применении статьи 17 Конвенции.

В своем мнении я хотел бы кратко остановиться на взаимосвязи между статьями 10 и 17 Конвенции и на сфере применения последней указанной статьи.

2. Отвечая на жалобу, основанную на статье 10 Конвенции, власти Российской Федерации возражали в первую очередь против приемлемости данной жалобы для рассмотрения по существу на основании того, что статьи, написанные заявителем, попадали в сферу действия статьи 17 Конвенции и, следовательно, на них не распространялась защита, предоставляемая статьей 10 Конвенции. Данное возражение было основано на несовместимости жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции с положениями Конвенции по критерию ratione materiae.

Следуя строгой логике, Европейский Суд сначала должен был рассмотреть возражение, а затем в зависимости от его результатов принять решение о приемлемости жалобы для рассмотрения по существу. Если бы Европейский Суд установил, что высказывания заявителя попадали в сферу действия статьи 17 Конвенции, то он должен был бы объявить статью 10 Конвенции неприменимой, а жалобу несовместимой по критерию ratione materiae с положениями Конвенции без необходимости устанавливать, было ли вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения предусмотрено законом, преследовало ли оно правомерную цель и было ли оно соразмерно этой цели (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Гароди против Франции" (Garaudy v. France), жалоба N 65831/01* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), ECHR 2003-IX (извлечения), Решение Европейского Суда по делу "Норвуд против Соединенного Королевства (Norwood v. United Kingdom), жалоба N 23131/03* (* См.: там же. N 10 (примеч. редактора).), ECHR 2004-XI, Решение Европейского Суда по делу "Хизб ут-Тахрир и другие против Германии" (Hizb ut-Tahrir and Others v. Germany) от 12 июня 2012 г., жалоба N 31098/08* (* Решением Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 г. N ГКПИ 03-116 (вступило в силу 4 марта 2003 г.) организация запрещена на территории Российской Федерации (примеч. редактора).), §§ 74-75 и 78, Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации" (Kasymakhunov v. Russia) от 14 ноября 2013 г., жалоба N 29604/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), §§ 113-114, Решение Европейского Суда по делу "М'Бала М'Бала против Франции" (M'Bala M'Bala v. France), жалоба N 25239/13, § 42, ECHR 2015 (извлечения), Решение Европейского Суда по делу "Белкасем против Бельгии" (Belkacem v. Belgium) от 27 июня 2017 г., жалоба N 34367/14, § 37, и Решение Европейского Суда по делу "Компания "Рой ТВ А/С" против Дании" (Roj TV A/S v. Denmark) от 17 апреля 2018 г., жалоба N 24683/14, §§ 48-49). Если, напротив, Европейский Суд приходит к выводу, что высказывания заявителя не попадают в сферу действия статьи 17 Конвенции, он должен объявить статью 10 Конвенции применимой и перейти к рассмотрению жалобы по существу, за исключением случаев, когда жалоба должна быть объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу по иным основаниям.

В настоящем деле Европейский Суд фактически оставил открытым вопрос о приемлемости жалобы по статье 10 Конвенции. Он не только объединил рассмотрение возражения властей Российской Федерации относительно применения статьи 10 Конвенции с анализом жалобы по существу (см. § 35 настоящего Постановления), но и при рассмотрении жалобы по существу пришел к своему выводу, не обращаясь предварительно к вопросу о применении статьи 10 Конвенции (см. § 73 настоящего Постановления). Действительно, Европейский Суд утверждает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о применении статьи 17 Конвенции и, следовательно, о применении статьи 10 Конвенции (см. § 74 настоящего Постановления).

По существу Европейский Суд констатирует следующее: статья 10 Конвенции в любом случае не была нарушена, при этом отсутствует необходимость решать вопрос о ее применении. Если бы применялась статья 17 Конвенции, можно было бы сделать однозначный вывод. Оставляя вопрос о статье 17 Конвенции открытым, Европейский Суд предпочел перейти к "обычному" анализу жалобы по статье 10 Конвенции, включая оценку соразмерности вмешательства.

Последний подход возможен, если при "обычном" анализе статьи 10 Конвенции делается вывод о том, что жалоба является явно необоснованной или что положения данной статьи не были нарушены (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Уильямсон против Германии" (Williamson v. Germany) от 8 января 2019 г., жалоба N 64496/17, §§ 20-21, Решение Европейского Суда по делу "Шимунич против Хорватии" (Simunic v. Croatia) от 22 января 2019 г., жалоба N 20373/17, § 39, и (косвенно) Постановление Европейского Суда по делу "Пастёрс против Германии" (Pastors v. Germany) от 3 октября 2019 г., жалоба N 55225/14, § 49). Если Европейский Суд считает, что вмешательство не было предусмотрено законом, не преследовало правомерную цель или не было необходимо в демократическом обществе, то ему остается только сделать вывод о наличии нарушения статьи 10 Конвенции, если ранее он отклонил возражение властей государства-ответчика на основе статьи 17 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Вайнаи против Венгрии" (Vajnai v. Hungary), жалоба N 33629/06, §§ 26 и 58, ECHR 2008, Постановление Европейского Суда по делу "Фатуллаев против Азербайджана" (Fatullayev v. Azerbaijan) от 22 апреля 2010 г., жалоба N 40984/07, §§ 81 и 105, Постановление Европейского Суда по делу "Рубинс против Латвии" (Rubins v. Latvia) от 13 января 2015 г., жалоба N 79040/12, §§ 49 и 93, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: там же. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 282, ECHR 2015 (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Стерн Таулатс и Роура Капельера против Испании" (Stern Taulats and Roura Capellera v. Spain) от 13 марта 2018 г., жалобы NN 51168/15 и 51186/15, § 42, и Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагим Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragim Ibragimov and Others v. Russia) от 28 августа 2018 г., жалобы NN 1413/08 и 28621/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 11 (примеч. редактора).), § 124).

3. По моему мнению, Европейский Суд мог бы установить, что высказывания заявителя не попадают в сферу действия статьи 17 Конвенции, а затем сделать вывод о том, что нарушения требований статьи 10 Конвенции (тем не менее) отсутствовали (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии" (Feret v. Belgium) от 16 июля 2009 г., жалоба N 15615/07, § 82).

Действительно, Европейский Суд пояснил, что статья 17 Конвенции применяется только в порядке исключения и в крайних случаях (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Паксас против Литвы" (Paksas v. Lithuania) от 6 января 2011 г., жалоба N 34932/04, § 87). В делах, касающихся статьи 10 Конвенции, "к ней следует обращаться лишь тогда, когда отсутствуют сомнения в том, что оспариваемые высказывания преследуют цель лишить эту статью ее истинного назначения, используя право на свободу выражения мнения в целях, явно противоречащих конвенционным ценностям" (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 114, упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу "Компания "Рой ТВ А/С" против Дании" (Roj TV A/S v. Den-mark), § 46, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагим Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragim Ibragimov and Others v. Russia), § 62, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Пастёрс против Германии" (Pastors v. Germany), § 37). Вопрос, имеющий решающее значение с точки зрения статьи 17 Конвенции, заключается в том, "хотел ли заявитель своими высказываниями создать атмосферу ненависти или насилия, и пытался ли он при этом опереться на Конвенцию, чтобы заняться деятельностью или совершить действия, направленные на разрушение признанных в ней прав и свобод" (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 115).

В настоящем деле "Европейский Суд согласен с судами Российской Федерации в том, что оспариваемые высказывания можно обоснованно признать разжиганием низменных эмоций или укоренившихся предрассудков по отношению к местному населению нерусской национальности" (см. § 64 настоящего Постановления).

Высказывания заявителя имели явно ксенофобский характер. Однако это не означает, что его высказывания совсем не пользовались защитой, предусмотренной статьей 10 Конвенции. На мой взгляд, для того, чтобы статья 17 Конвенции применялась (а статья 10 Конвенции не применялась), должен иметь место "призыв к ненависти, насилию или нетерпимости" (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), § 239, см. также для сравнения формулировки, использованные в прецедентной практике, приведенной в § 52 настоящего Постановления). Я не думаю, что статьи заявителя можно рассматривать как содержащие подобный призыв. Заявитель просто выразил свое раздражение, вызванное присутствием "нерусских". Таким образом, статья 17 Конвенции не подлежит применению, а применяется статья 10 Конвенции.

4. По причинам, изложенным в настоящем Постановлении, я согласен с тем, что органы государственной власти имели веские основания отреагировать на высказывания заявителя (см. § 64 настоящего Постановления) и что требования статьи 10 Конвенции не были нарушены.

Особое мнение судьи Георгия А. Сергидеса

1. Настоящее мнение не является развернутым, а, скорее, представляет собой изложение позиции.

2. К сожалению, я не согласен с выводом Европейского Суда об отсутствии нарушений статей 10 и 6 Конвенции.

3. Заявитель был осужден за возбуждение ненависти и вражды, а также за унижение достоинства человека либо группы лиц по признаку их национальности, и ему было вынесено наказание в виде запрета заниматься журналистской или издательской деятельностью в течение двух лет в дополнение к наказанию в виде штрафа в размере 200 000 рублей (5 086 евро на рассматриваемый момент времени) за каждую публикацию его статьи. Следует отметить, что статья была опубликована дважды.

4. Что касается статьи 10 Конвенции, Европейский Суд в настоящем деле в целом придерживается своей предыдущей прочно устоявшейся прецедентной практики по вопросу толкования пункта 2 статьи 10 Конвенции, согласно которой "из свободы выражения мнения есть исключения, которые, однако, должны толковаться узко, а необходимость любых ограничений должна быть убедительно установлена" (см. § 48 настоящего Постановления). Это верное утверждение, поскольку требование или аспект принципа эффективности состоит в том, что ограничения прав должны толковаться строго и узко. Вместе с тем, по моему мнению, Европейский Суд только в теории, а не на практике следовал своему предыдущему подходу к толкованию и применению ограничений права на свободу выражения мнения. Хотя Европейский Суд заявил, что применяет данный подход к фактам настоящего дела, на мой взгляд, это не так. Я утверждаю, что ограничения, примененные к заявителю, не были необходимы в демократическом обществе. Оспариваемое вмешательство было обусловлено причинами, которые в свете дела в целом не были "относимыми и достаточными" для оправдания вмешательства. Кроме того, на мой взгляд, примененное к заявителя наказание в виде запрета заниматься журналистской или издательской деятельностью в течение двух лет (в дополнение к штрафу, который также был высоким) было несоразмерным в данных обстоятельствах и нарушало права заявителя в соответствии со статьей 10 Конвенции, а также принцип, согласно которому пресса должна иметь возможность выполнять функцию "общественного сторожевого пса" в демократическом обществе. Этот принцип был изложен, inter alia, в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, ECHR 2004-XI, в котором Европейский Суд пришел к выводу, что, "запретив заявителям заниматься журналистской деятельностью в качестве превентивной меры общего характера, хотя бы и в течение ограниченного срока, суды государства-ответчика нарушили принцип, согласно которому пресса должна иметь возможность выполнять функцию "общественного сторожевого пса" в демократическом обществе" (§ 119).

5. Что касается пункта 1 статьи 6 Конвенции, при всем уважении к большинству судей я утверждаю, что факт того, что заявителю не была предоставлена возможность допросить специалиста в области филологии Ф. в качестве свидетеля, нарушил его права обвиняемого, а также отрицательно сказался на общей справедливости производства по уголовному делу в части его прав, предусмотренных пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, и на принципе эффективности. Право на допрос свидетелей согласно подпункту "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции является минимальным правом каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления. Непредоставление заявителю разрешения на перекрестный допрос свидетеля Ф. привело к тому, что защита его права на справедливое судебное разбирательство в соответствии со статьей 6 Конвенции перестала быть практической или эффективной. Иное толкование статьи 6 Конвенции не будет отражать ее цели и понятие справедливого судебного разбирательства. Из судебного решения следует, что показания данного свидетеля были неблагоприятны для заявителя (см. §§ 17, 26 и 81 настоящего Постановления). Суды Российской Федерации не указали оснований для отклонения ходатайства заявителя о допросе свидетеля Ф. (см. §§ 81 и 84 настоящего Постановления), несмотря на то, что заключение свидетеля Ф. было принято в качестве доказательства (см. ibid.), таким образом, оно неизбежно оказало некоторое влияние на размышления судей Российской Федерации.

6. Поскольку я представляю меньшинство судей, определение размера компенсации морального вреда, которую я бы присудил заявителю за два вышеупомянутых нарушения, было бы чисто теоретическим, поэтому я воздержусь от рассмотрения данного вопроса.