Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 февраля 2009 г. Дело "Мешаева и другие (Meshayeva and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 27248/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Мешаева и другие (Meshayeva and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 27248/03)

Постановление Суда

Страсбург, 12 февраля 2009 г.

По делу "Мешаева и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты Суда,

Нины Вайич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Георге Николау,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 22 января 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 27248/03) против Российской Федерации, поступившей 9 июля 2003 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) и поданной в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) 16 гражданами Российской Федерации, указанными ниже (далее - заявители).

2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь (legal aid), в Европейском Суде представляли юристы неправительственной организации "Правовая инициатива по России"* (* Организация включена Минюстом РФ в реестр "некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента" (примеч. редактора).) (Stichting Russian Justice Initiative) с главным офисом в Нидерландах и представительством в России. Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявители жаловались, что их родственники пропали без вести после задержания военнослужащими в Чеченской Республике 17 декабря 2002 г. Заявители ссылались на статьи 2, 3, 5 и 13 Конвенции.

4. 10 апреля 2006 г. Председатель Первой Секции Суда принял решение в соответствии с правилом 41 Регламента Европейского Суда о приоритетном рассмотрении дела.

5. Решением от 27 марта 2008 г. Европейский Суд объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

6. Так как после консультаций со сторонами Европейский Суд принял решение не проводить публичных слушаний по существу дела (пункт 3 правила 59 in fine Регламента Европейского Суда), стороны представили письменные ответы на замечания друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявители:

1) Саламат Магомедсалиевна Мешаева, 1961 года рождения;

2) Лом-Али Ахиядович Мешаев, 1950 года рождения;

3) Айшат Лом-Алиевна Мешаева, 1975 года рождения;

4) Петимат Лёмаевна Эльмурзаева, 1989 года рождения;

5) Хеда Лёмаевна Мешаева, 1992 года рождения;

6) Хасан Лёмаевич Мешаев, 1993 года рождения;

7) Хусейн Лом-Алиевич Мешаев, 1993 года рождения;

8) Мохдан Лом-Алиевич Мешаев, 1974 года рождения;

9) Мухтар Сулейманович Сайдаев, 1971 года рождения;

10) Жарман Газихаджиевна Сайдаева, 1940 года рождения;

11) Аслан Сулейманович Сайдаев, 1963 года рождения;

12) Милана Аслановна Сайдаева, 1997 года рождения;

13) Румиса Джабраиловна Мусаева, 1965 года рождения;

14) Увайс Сулейманович Сайдаев, 1968 года рождения;

15) Ислам Сулейманович Сайдаев, 1983 года рождения;

16) Магомед Увайсович Сайдаев, 2000 года рождения.

8. Заявители проживают в селе Мартан-Чу Урус-Мартановского района Чеченской Республики.

A. Задержание родственников заявителей

9. Заявители являются членами двух семей. Два их родственника были задержаны в ночь с 16 на 17 декабря 2002 г. в селе Мартан-Чу Урус-Мартановского района. Оба задержанных с момента задержания пропали без вести, и семьи совместно ведут их поиск.

1. Задержание Лёмы Мешаева

10. Первые восемь заявителей являются родственниками Лёмы Ахиятовича Мешаева, 1952 года рождения. Первая заявительница является его женой, второй заявитель - его брат, третий и восьмой заявители приходятся ему племянником и племянницей. Четвертый, пятый, шестой и седьмой заявители - дети пропавшего. Лёма Мешаев работал водителем и механиком тракторов. Первая заявительница страдает от ряда хронических заболеваний, ей была присвоена инвалидность 3-й группы. Пятая заявительница, младшая дочь Мешаева, серьезно больна, она признана инвалидом 1-й группы. Заявители утверждают, что Лёма Мешаев страдал от туберкулеза. В марте 2003 года глава администрации Мартан-Чу и глава Урус-Мартановской районной администрации подтвердили, что у них не имелось данных, чтобы подозревать Лёму Мешаева в участии в деятельности незаконных вооруженных формирований или в другой преступной деятельности.

11. Семья Мешаевых проживает в собственном доме, расположенном по адресу: N 12, улица Речная в селе Мартан-Чу Урус-Мартановского района. Около 3 часов утра 17 декабря 2002 г. группа, состоявшая из 5-7 мужчин в камуфляжной форме, на некоторых из которых также были белые камуфлированные накидки, вошла в дом. Вошедшие были вооружены, в масках и говорили по-русски и по-чеченски.

12. Один из пришедших мужчин разбудил Лёму Мешаева и сказал ему на чеченском: "Лёма, проснись!". Затем они повалили его на пол и надели на него наручники. Когда один из мужчин направил свой автомат на 9-летнего сына Мешаева, другой сказал ему по-чеченски: "Не трогай детей, они не виноваты". После этого вооруженные мужчины вывели Лёму Мешаева из комнаты, не разрешив ему надеть теплую одежду. На нем были только футболка с короткими рукавами, брюки и ему разрешили одеть ботинки.

13. Первая заявительница показала, что она плакала и просила их не уводить ее мужа, что он ничего не сделал. Вооруженные мужчины приказали ей замолчать, пригрозив ей применением огнестрельного оружия. Они забрали с собой паспорт ее мужа, в котором также находились документы на его автомобиль марки "Урал". Когда они выходили из дома, один из них ударил первую заявительницу прикладом винтовки по голове, в результате чего она ненадолго потеряла сознание. Заявительница запомнила данного человека, она утверждает, что он был низкого роста и полный, в разрезе его маски были видны большие голубые глаза, и он говорил по-русски.

14. Когда первая заявительница пришла в себя, она обнаружила, что мужчины заблокировали входную дверь в дом, прислонив к ней шкаф. Первая заявительница с трудом открыла дверь и вышла во двор. Военнослужащие пытались завести грузовик ее мужа марки "Урал", однако у них не получилось. После этого они пошли вдоль по улице Свободы по направлению к кладбищу. Первая заявительница побежала за ними, однако они стали стрелять в ее сторону из автоматов с глушителями, так что ей пришлось держаться на расстоянии.

15. Первая заявительница дошла до кладбища, и там она потеряла их из виду. Женщина, проживавшая рядом с кладбищем, сказала ей, что она видела военные транспортные средства - бронетранспортеры, два грузовика "Урал" и автомобиль УАЗ, на которых не было номерных знаков и которые были припаркованы у ее дома. Она также видела группу вооруженных мужчин у описанных автомобилей, загружавших зимние припасы соседей на одно из транспортных средств перед отъездом.

16. Брат Лёмы Мешаева, второй заявитель, показал, что рано утром 17 декабря 2002 г. он проснулся от плача своей невестки, первой заявительницы, которая просила помощи и сказала, что увели его брата. Второй заявитель выбежал из дома на расположенную поблизости центральную улицу, ведущую в г. Урус-Мартан, и увидел бронетранспортеры, грузовики "Урал" и автомобиль УАЗ, проезжавшие через военный блокпост в сторону Урус-Мартана. При свете луны свидетель смог четко рассмотреть, что автомобили на блокпосту не останавливались и не задерживались.

17. Первая и второй заявители представили подробные показания о фактических обстоятельствах происшедшего в ночь с 16 на 17 декабря 2002 г. Заявители также представили план-схему села Мартан-Чу с указанием мест, на которые они ссылаются.

18. С той ночи у заявителей нет никаких известий о Лёме Мешаеве.

19. Власти государства-ответчика в своих замечаниях по делу, представленных в Европейский Суд, не отрицали факты, представленные заявителями. Они указывали, что 17 декабря 2002 г. неустановленные вооруженные лица в масках вошли в дом заявителей по адресу: дом 12, улица Речная в селе Мартан-Чу, и задержали Лёму Мешаева, местонахождение которого не установлено.

2. Задержание Бислана Сайдаева

20. Заявители с девятого по шестнадцатый приходятся родственниками Бислану Сулеймановичу Сайдаеву, 1977 года рождения. Девятый, одиннадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый заявители являются его братьями. Десятая заявительница - его мать. Двенадцатая заявительница - его племянница, шестнадцатый заявитель приходится ему племянником, тринадцатая заявительница является его невесткой. Заявители сообщили, что в ноябре 2005 года одиннадцатый заявитель был похищен неустановленными лицами в магазине в г. Грозном и семья с тех пор не имеет о нем каких-либо известий. Заявители не подавали жалоб по этому поводу.

21. В марте 2003 года глава администрации Мартан-Чу и глава Урус-Мартановской районной администрации подтвердили, что у них не имелось сведений, дающих основания подозревать Бислана Сайдаева в участии в деятельности незаконных вооруженных формирований или в совершении преступлений. Заявители утверждают, что за несколько дней до его задержания Бислан Сайдаев и четырнадцатый заявитель ездили на грузовике Камаз, принадлежавшем четырнадцатому заявителю, в г. Моздок, Северная Осетия, вместе с военным комендантом села и его подчиненными для того, чтобы забрать новогодние подарки для военнослужащих, дислоцированных в их селе.

22. Семья Сайдаевых живет в собственном доме по улице Свободы в селе Мартан-Чу. В ночь с 16 на 17 декабря 2002 г. заявители и их родственники спали у себя дома. Около 3 часов утра группа, состоявшая приблизительно из 30 человек, вошла в дом. Все были вооружены автоматами с глушителями и в масках. На некоторых из них была зеленая или черная камуфляжная форма, а также белые камуфляжные накидки. Они говорили по-русски и по-чеченски. Они ничего не объяснили заявителям и не предъявили каких-либо документов. Они стали проверять документы всех мужчин в семье.

23. Десятая заявительница, мать Бислана Сайдаева, показала, что она проснулась ночью и увидела, что комната была заполнена вооруженными военнослужащими. Группа солдат стояла над кроватью Бислана Сайдаева. Они быстро обыскали комнату и приказали Бислану Сайдаеву одеться. Десятая заявительница спросила, почему его уводят, на что военные сказали не беспокоиться. Они также забрали с собой документы, удостоверяющие личность Бислана Сайдаева.

24. Четырнадцатый заявитель, брат Бислана Сайдаева, показал, что рано утром 17 декабря 2002 г. он проснулся от направленного на него света фонарей. Ему приказали не двигаться и предоставить документы. Четырнадцатый заявитель показал, где находились документы, военнослужащие проверили их и приказали ему встать с кровати и показать, кто спал в какой комнате. Когда военные уводили его брата, четырнадцатый заявитель спросил их, где родственники могут его найти, однако ответа не получил.

25. Одиннадцатый заявитель, другой брат Бислана Сайдаева, показал, что в ночь на 17 декабря 2002 г. он спал со своей семьей в отдельной части дома. Его разбудила около 3 часов утра десятая заявительница, его мать, которая стучала в дверь и сказала, что Бислана забрали. Одиннадцатый заявитель выбежал во двор, его мать показала по направлению к задней части двора, к огороду. Одиннадцатый и четырнадцатый заявители попытались следовать за мужчинами, которые уводили их брата, однако те закричали, чтобы они ушли, и сделали несколько выстрелов из автоматов с глушителями, поэтому заявителям пришлось остановиться. Заявители заметили бронетранспортеры, грузовик "Урал" и автомобиль УАЗ, припаркованные приблизительно в 200 метрах от их дома, на улице Речной. Машины уехали в направлении г. Урус-Мартана.

26. Одиннадцатый заявитель показал, что он сразу же обратился в военную комендатуру села, однако ему не разрешили с кем-либо там переговорить. После этого он встретил односельчанина, Султана М., который подтвердил, что он только что видел колонну машин, состоящую из бронетранспортеров, грузовика "Урал" и автомобиля УАЗ, которая проследовала через военный блокпост на выезде из села Мартан-Чу в направлении г. Урус-Мартана.

27. В дополнение к своим подробным показаниям о фактических обстоятельствах происшедшего заявители предоставили план-схему села Мартан-Чу с указанием мест, на которые они ссылаются.

28. С той самой ночи у заявителей нет никаких известий о Бислане Сайдаеве.

29. Власти Российской Федерации в своих замечаниях не отрицают факты, описанные заявителями. Власти указывают, что было установлено, что 17 декабря 2002 г. неопознанные вооруженные лица в масках вошли в дом заявителей по адресу: улица Свободы в селе Мартан-Чу, задержали Бислана Сайдаева и скрылись в неизвестном направлении.

B. Поиски Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева и расследование

30. Сразу же после задержания членов своей семьи заявители начали их поиски. Неоднократно лично и в письменной форме они обращались в прокуратуры различных уровней, в Министерство внутренних дел Российской Федерации, к Специальному представителю Президента Российской Федерации по правам человека в Чеченской Республике* (* Здесь и далее - так в тексте. Правильное наименование должности данного лица - Специальный представитель Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике (примеч. переводчика).), к военным комендантам, в ФСБ России, к административным властям, в средства массовой информации и к общественным деятелям. Они также лично посетили места содержания под стражей в Чечне и в ряде мест на Северном Кавказе. Поиски велись преимущественно первым и девятым заявителями в отношении мужа и брата соответственно.

31. Кроме личных визитов, заявители обращались в прокуратуру и другие государственные органы с письменными заявлениями. В своих обращениях они излагали обстоятельства задержания своих родственников и просили помощи и предоставления детальной информации о ходе расследования. Заявители сохранили копии некоторых писем, отправленных ими властям, и ответы, полученные на них.

32. Заявители практически не получили никакой имеющей значение информации о судьбе своих родственников и о ходе расследования уголовного дела. В ряде случаев ими были получены ответы, в соответствии с которыми обращения заявителей были направлены в различные органы прокуратуры для рассмотрения по существу. Ниже приводится краткое изложение писем, сохранившихся у заявителей, и ответов, полученных ими от властей.

1. Поиски Лёмы Мешаева

33. Заявители утверждают, что в течение нескольких недель после задержания Лёмы Мешаева они обращались лично в военную комендатуру района, в районный отдел ФСБ, в районный отдел внутренних дел (далее - РОВД) и прокуратуру Урус-Мартановского района (далее - районная прокуратура) с запросами о судьбе своего родственника.

34. В первое время заявители также обращались с письменными жалобами, указывая в них обстоятельства задержания Мешаева, и просили помощи в его поисках. У них не сохранились копии данных обращений, однако 5 января 2003 г. районная прокуратура возбудила уголовное дело N 34002 о похищении Лёмы Мешаева неустановленными вооруженными лицами в камуфляжной форме по признакам состава преступления, предусмотренного статьей 126 Уголовного кодекса РФ. Заявители утверждают, что они узнали о возбуждении уголовного дела только 5 марта 2003 г., когда первый и второй заявители были допрошены и признаны потерпевшими по делу.

35. 13 марта 2003 г. районная прокуратура проинформировала первую заявительницу о том, что расследование похищения ее мужа приостановлено в связи с неустановлением подозреваемых. В ответ на полученную информацию первая заявительница попросила районного прокурора предоставить ей доступ к материалам дела.

36. 3 апреля 2003 г. первая заявительница подала заявление о розыске пропавшего без вести Специальному представителю Президента Российской Федерации по правам человека в Чеченской Республике.

37. 18 апреля 2003 г. первая заявительница обратилась с заявлением в районную прокуратуру и в РОВД с просьбой обеспечить надлежащее расследование по уголовному делу о похищении ее мужа.

38. 21 апреля 2003 г. районная прокуратура ответила первой заявительнице, указав, что следствием были приняты все возможные меры, которые, однако, не привели к установлению виновных в совершении преступления. Ей предлагалось представить в прокуратуру любую новую информацию о похищении, которая станет ей известна.

39. 29 апреля 2003 г. заявители поместили объявление в газете "Маршо"* (* Районная газета, выходящая в г. Урус-Мартане (примеч. переводчика).) с описанием обстоятельств задержания своих родственников и просьбой сообщить о них любую информацию.

40. 18 июня 2003 г. первая заявительница вновь попросила районного прокурора предоставить ей доступ к уголовному делу. 1 июля 2003 г. прокуратура пригласила первую заявительницу для ознакомления с делом.

41. 10 июля 2003 г. военный прокурор военной прокуратуры Объединенной группировки войск в Чечне (далее - ОГВ(с))* (* Так в тексте. Правильное наименование - Объединенная группировка войск (сил) на Северном Кавказе (примеч. переводчика).) направил жалобу первой заявительницы в военную прокуратуру войсковую часть N 20102 в Ханкале.

42. 28 июля 2003 г. военный комендант Урус-Мартановского района проинформировал первую заявительницу о том, что по результатам проведенной служебной проверки было установлено, что сотрудники его комендатуры не принимали участия в задержании ее мужа и у них отсутствует какая-либо информация о его местонахождении или личностях подозреваемых в его похищении.

43. 30 июля 2003 г. первая заявительница обжаловала приостановление предварительного следствия по уголовному делу в прокуратуру Чеченской Республики. Она указала, что Лёма Мешаев, а также Бислан Сайдаев, задержанный в ту же самую ночь той же группой лиц, могли быть задержаны только военными, так как ими использовались военная техника и так как их автотранспорт смог свободно проехать через блокпосты, несмотря на комендантский час. Первая заявительница потребовала возобновить расследование, допросить военнослужащих блокпоста и сотрудников военной комендатуры и других правоохранительных органов о деталях операции, установить и допросить свидетелей среди местных жителей, собрать и подвергнуть экспертизе пули и гильзы, оставленные похитителями после выстрелов в заявительницу при пресечении ее попытки следовать за ними. В жалобе содержалась просьба провести расследование в срочном порядке, до того, как следы задержанных будут утрачены. Заявительница также попросила объединить расследование данного дела с расследованием дела о похищении Бислана Сайдаева.

44. 4 сентября 2003 г. районная прокуратура ответила первой заявительнице, указав, что следствие приняло все возможные меры к раскрытию преступления, однако виновные не были установлены.

45. 17 ноября 2003 г. организация "Правовая инициатива по России", действуя от имени первой и девятого заявителей, обратилась с письмом в районную прокуратуру. В письме содержалась просьба проинформировать о ходе расследования по уголовным делам NN 34002 и 34041, а также объединить предварительное следствие по ним в одно производство и провести эффективное расследование похищений. Копия данного письма была направлена в прокуратуру Чеченской Республики.

46. 17 декабря 2003 г. прокуратура Чеченской Республики ответила организации "Правовая инициатива по России" и сообщила, что 10 декабря 2003 г. предварительное следствие по уголовным делам о похищениях Мешаева и Сайдаева было объединено, а также что следствием принимаются меры к установлению виновных и выяснению местонахождения исчезнувших мужчин. В дальнейшем информация будет направляться непосредственно заявителям.

47. 7 июля 2004 г. организация "Правовая инициатива по России" направила письменное обращение в районную прокуратуру и вновь запросила информацию о ходе расследования.

48. 21 июля 2004 г. районная прокуратура ответила организации "Правовая инициатива по России", что два уголовных дела были объединены в одно производство N 34002 и что 13 декабря 2004 г. (как указано в тексте ответа прокуратуры) приостановлено. Были предприняты шаги для раскрытия преступления, но они не привели к каким-либо результатам. Розыскные мероприятия по установлению местонахождения обоих пропавших мужчин продолжаются.

49. 14 ноября 2005 г. организация "Правовая инициатива по России" направила запрос в районную прокуратуру с просьбой сообщить о результатах следственных мероприятий по делу и информировать о следующих действиях: установлено ли, в чьем распоряжении находилась военная техника, участвовавшая в похищении, была ли обнаружена и изучена вся документация по регистрации передвижения военной техники в районе в указанную ночь, было ли установлено, какие подразделения федеральных сил проводили спецоперацию в районе 17 декабря 2002 г., и были ли допрошены по факту похищения Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева офицеры федеральных сил, были ли допрошены сотрудники военной комендатуры Урус-Мартановского района, а также другие лица, ответственные за соблюдение комендантского часа.

2. Поиски Бислана Сайдаева

50. На утро после похищения брата, 17 декабря 2002 г., четырнадцатый заявитель обратился к военному коменданту села. По его утверждению, комендант сказал ему, что не знал о том, кто задержал его брата. Комендант также сказал ему, что за день до этого, 16 декабря 2002 г., он получил предупреждение о том, что в селе готовится операция, которая, однако, была отменена. Он не проинформировал заявителя о причинах операции и ее отмене. Он также якобы пообещал помочь им, если Бислана Сайдаева задержали военные, однако он указал, что не сможет ничего сделать, если Сайдаева задержала ФСБ.

51. Заявители утверждают, что в течение нескольких недель после задержания Бислана Сайдаева они неоднократно обращались лично в военную комендатуру района, в ФСБ, в РОВД и прокуратуру с запросами о судьбе своего родственника. Девятый заявитель также обратился к главе Администрации Чеченской Республики с просьбой обеспечить проведение надлежащего расследование похищения его брата военнослужащими.

52. Заявители также обращались с письменными жалобами, указывая в них обстоятельства задержания Сайдаева, и с просьбой о помощи в его поисках. У них не сохранились копии данных обращений, однако сохранились копии заявлений, поданных в более поздний период. 24 марта 2003 г. девятый заявитель подал заявление о возбуждении уголовного дела в районную прокуратуру. Он просил провести расследование похищения его брата и проинформировать его, если его брат обвинялся в совершении преступления. Он также сослался на предпринятые ранее безуспешные обращения в правоохранительные органы.

53. 6 апреля 2003 г. девятый заявитель обратился к депутату Государственной Думы от Чечни* (* Так в тексте (примеч. переводчика).) и к спикеру Государственной Думы с жалобой на исчезновение брата. Он указал, что обращался в различные правоохранительные органы, однако это не дало никакого результата. Девятый заявитель просил о создании в Думе комиссии для расследования "исчезновений" в Чечне.

54. 11 апреля 2003 г. районная прокуратура проинформировала девятого заявителя о том, что ею было возбуждено уголовное дело о похищении его брата.

55. 23 апреля 2003 г. девятый заявитель был признан потерпевшим по уголовному делу N 34041, возбужденному в связи с похищением его брата неустановленными лицами.

56. 5 мая 2003 г. десятый, одиннадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый заявители попросили районную прокуратуру признать их потерпевшими по уголовному делу о похищении их сына и брата. Остается неясным, были ли они признаны потерпевшими по делу.

57. 10 июня 2003 г. районная прокуратура проинформировала девятого заявителя о том, что 10 июня 2003 г. предварительное следствие по уголовному делу N 34041, возбужденному 10 апреля 2003 г., было приостановлено в связи с неустановлением виновных* (* Здесь и далее - так в тексте. Однако в соответствии со статьей 208 УПК РФ основание для приостановления предварительного следствия формулируется иначе: неустановление лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (примеч. переводчика).). Заявителя проинформировали о возможности обжалования этого решения.

58. 17 июня 2003 г. военный прокурор войсковой части N 20102 направил жалобу девятого заявителя в районную прокуратуру, указав, что отсутствуют основания подозревать участие военнослужащих в данном похищении.

59. 28 июля 2003 г. девятый заявитель обжаловал постановление о приостановлении предварительного следствия по уголовному делу в прокуратуру Чеченской Республики. Он указал на то, что его брат мог быть задержан только лишь военными, потому что именно ими использовалась военная техника, а также только военные транспортные средства могли свободно проехать через блокпосты, несмотря на наличие комендантского часа. Девятый заявитель потребовал возобновить расследование, допросить военнослужащих на блокпосту, сотрудников военной комендатуры и других правоохранительных органов о деталях операции, установить и допросить свидетелей среди местных жителей, собрать и подвергнуть экспертизе пули и гильзы, оставленные похитителями после выстрелов в одиннадцатого и четырнадцатого заявителей при пресечении их попытки следовать за задержанными. В жалобе содержалась просьба провести расследование в срочном порядке, до того, как следы Бислана Сайдаева будут утрачены.

60. 9 августа 2003 г. прокуратура Чеченской Республики направила жалобу девятого заявителя в районную прокуратуру.

61. 29 сентября 2003 г. девятый заявитель обратился в районную прокуратуру с просьбой предоставить ему доступ к материалам приостановленного уголовного дела о похищении его брата.

C. Информация, представленная властями государства-ответчика

62. В своих замечаниях по делу, представленных в Европейский Суд, власти Российской Федерации не оспаривали информацию относительно расследования, как она была представлена заявителями. Ссылаясь на данные Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти указали на другие меры, которые не были упомянуты заявителями. Однако, несмотря на специальный запрос Суда, копии большинства документов, на которые ссылаются власти, представлены не были (см. ниже). Власти Российской Федерации сообщили следующее.

63. 5 января 2003 г. районной прокуратурой возбуждено уголовное дело N 34002 по факту похищения 17 декабря 2002 г. Лёмы Мешаева. В заключении, подготовленном 21 июня 2006 г. исполняющим обязанности прокурора Урус-Мартановского района, говорится: "в ходе расследования в качестве основной отрабатывалась версия причастности к совершению преступления силовых структур и подразделений".

64. 8 января 2003 г. первая заявительница была допрошена и признана потерпевшей. Она была допрошена еще несколько раз. Она показала, что в ночь с 16 на 17 декабря 2002 г. примерно пять человек в камуфлированной одежде, говорившие на русском и чеченском языках, ворвались в ее дом и похитили мужа. Второй заявитель был допрошен 8 января 2003 г. и дал похожие показания; однако он сообщил, что похитителей было около 10 человек.

65. 10 апреля 2003 г. районная прокуратура возбудила уголовное дело N 34041 по факту похищения 17 декабря 2002 г. Бислана Сайдаева.

66. По информации властей государства-ответчика, 23 апреля 2003 г. девятый заявитель был признан потерпевшим по уголовному делу. В ходе допроса он показал, что 17 декабря 2002 г. около полудня он вернулся из г. Грозного и узнал от своего брата, четырнадцатого заявителя, что около 3 часов ночи в их дом проникли неизвестные вооруженные лица и похитили его другого брата, Бислана Сайдаева. Аналогичные показания в неуказанное время дали десятая и пятнадцатый заявители.

67. Власти Российской Федерации заявили, что другие родственники Бислана Сайдаева, в частности, десятая, четырнадцатый и пятнадцатый заявители, не запрашивали статуса потерпевших по делу о похищении, и такой статус им не предоставлялся.

68. 13 декабря 2003 г. расследование двух уголовных дел было объединено в одно производство под номером 34001.

69. Власти Российской Федерации представили Европейскому Суду только один текст свидетельских показаний, данных первой заявительницей и датированных 23 июня 2006 г., в котором описывались обстоятельства задержания ее мужа и был отмечен факт того, что ее ударил в лицо один из похитителей. Другие показания представлены не были.

70. В своих замечаниях по делу, представленных в Европейский Суд, власти Российской Федерации ссылались на показания свидетеля Г. от 10 декабря 2003 г., согласно которым ночью 16 декабря 2003 г. [вероятно, имеется в виду 2002 год] у него похитили большую часть дров, которые он заготавливал для топки печи. Он видел недалеко от своего дома следы от тяжелой военной техники, такой как бронетранспортеры или грузовые автомобили "Урал". 23 июня 2006 г. следственные органы постановили не возбуждать уголовное дело по данному факту в связи с истечением срока давности.

71. Власти Российской Федерации указывают, что утверждения заявителей о том, что их родственники были задержаны военнослужащими федеральных сил, в ходе расследования не подтвердились. Заявители не запомнили особенностей одежды, вооружения и символики на обмундировании похитителей.

72. Власти также утверждали, что в ходе следствия доводы первой заявительницы о том, что она была избита во время задержания ее мужа, не нашли подтверждения, так как в ходе неоднократных допросов ни она, ни другие свидетели ничего об этом не сообщали. Что касается утверждения первой заявительницы о том, что вооруженные люди также забрали паспорт ее мужа, власти сообщили Европейскому Суду, что следственные органы приняли решение не возбуждать уголовное дело по данному факту в связи с истечением установленных законом сроков давности уголовного преследования. В заключение власти Российской Федерации сообщили, что Лёма Мешаев не состоял на учете в районном туберкулезном диспансере вопреки утверждениям заявителей об имеющемся у него этом заболевании.

73. По утверждению властей государства-ответчика, в ходе расследования в различных правоохранительных органах неоднократно запрашивалась информация о задержании двоих мужчин. В неуказанное время военная комендатура Урус-Мартановского района, отдел ФСБ России по Урус-Мартановскому району и другие "силовые структуры" сообщали, что они не располагают информацией о проведении спецоперации в указанную ночь в селе Мартан-Чу. Этими структурами Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев не задерживались. Правоохранительными органами Чечни указанные лица также не задерживались, уголовные дела в отношении их не возбуждались. Расследованием местонахождение Мешаева и Сайдаева установлено не было. Запросы, сделанные следствием в 2007 и 2008 годах, не дали никаких результатов.

74. Как следует из документов, представленных властями государства-ответчика, предварительное следствие по делу приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. Заявители в некоторых случаях информировались о ходе следствия. Согласно информации властей, расследование находилось под контролем Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

75. Несмотря на конкретные запросы, сделанные Европейским Судом трижды, власти Российской Федерации не представили ни одного документа из материалов уголовного дела N 34002. Основываясь на информации, полученной из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти государства-ответчика заявили, что расследование продолжается и передача документов будет являться нарушением статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, так как в деле содержится информация военного характера и персональные данные свидетелей и других участников уголовного процесса.

D. Обжалование действий (бездействия) сотрудников правоохранительных органов

76. 6 апреля 2006 г. первая и девятый заявители подали жалобу в Урус-Мартановский городской суд (далее - городской суд) на бездействие работников районной прокуратуры, которые не провели эффективного расследования похищения, а также потребовали разрешить им ознакомиться с материалами уголовного дела.

77. 4 мая 2005 г.* (* Так в тексте. Возможно, допущена ошибка и имеется в виду 4 мая 2006 г. (примеч. переводчика).) городской суд частично удовлетворил жалобу на действия (бездействие) работников прокуратуры в части непроведения эффективного расследования похищения. Суд постановил, что районная прокуратура должна возобновить расследование и провести необходимые следственные мероприятия по требованиям заявителей, а именно допросить жителей села Мартан-Чу и военнослужащих блокпоста, расположенного на дороге по направлению к г. Урус-Мартану, которые несли службу в ночь 17 декабря 2002 г. Городской суд, сославшись на то, что предварительное расследование по уголовному делу приостановлено, пришел к выводу о том, что жалоба заявителей в части обеспечения им доступа к материалам дела удовлетворению не подлежит. 7 июля 2005 г. Верховный Суд Чеченской Республики оставил без изменения это постановление.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

78. Краткое изложение соответствующего законодательства Российской Федерации см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" (Akhmadova and Sadulayeva v. Russia) от 10 мая 2007 г., жалоба N 40464/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 1 (примеч. редактора).), §§ 67-69.

Право

I. Предварительное возражение властей

A. Доводы сторон

79. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобу следует признать неприемлемой для рассмотрения по существу из-за неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Они утверждали, что расследование по делу о похищении Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева еще не окончено. Они также утверждали, что заявители имели возможность обжаловать действия или бездействие органов следствия или других правоохранительных органов, но они не воспользовались этим средством должным образом. Они также утверждали, что заявители могли предъявить гражданский иск в суд, однако также не воспользовались этим правом.

80. Заявители оспорили это возражение. Они сослались на другие схожие дела, рассмотренные Европейским Судом, и заявили, что не были обязаны подавать гражданский иск в суд в порядке исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Они утверждали, что расследование уголовного дела оказалось неэффективным, и это, по их мнению, делало все их жалобы напрасными.

B. Мнение Европейского Суда

81. В настоящем деле Европейский Суд не принял на стадии приемлемости какого-либо решения относительно исчерпания внутригосударственных средств защиты, сочтя этот вопрос тесно связанным с существом дела. Далее Суд приведет свою оценку аргументов сторон в свете положений Конвенции и своей соответствующей прецедентной практики (см. ее обобщенное изложение в Постановлении Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 4 (примеч. редактора).), §§ 73-74).

82. Европейский Суд отмечает, что в правовой системе Российской Федерации у жертвы противозаконных и криминальных действий, вменяемых государству и его представителям, в принципе имеется два пути восстановления нарушенных прав, а именно гражданское или уголовное судопроизводство.

83. Что касается гражданского иска о возмещении ущерба, нанесенного предполагаемыми незаконными действиями или неправомерным поведением представителей государства, при рассмотрении подобных дел Европейский Суд неоднократно приходил к выводу о том, что один лишь иск не может рассматриваться в качестве эффективного средства правовой защиты в контексте требований, предъявленных в соответствии со статьей 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: там же. 2005. N 12 (примеч. редактора).), §§ 119-121; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia), § 77). В свете вышесказанного Европейский Суд подтверждает, что заявители не были обязаны прибегать к гражданским средствам правовой защиты. Предварительное возражение властей в этом отношении, таким образом, отклонено.

84. Что же касается уголовно-правовых средств защиты, Европейский Суд отмечает, что заявители жаловались в правоохранительные органы после похищения Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева на то, что расследование затягивается. Мнения заявителей и властей государства-ответчика в отношении эффективности следствия расходятся.

85. Европейский Суд считает, что эта часть предварительных возражений властей государства-ответчика поднимает вопросы эффективности расследования уголовного дела, и что они тесно связаны с существом жалоб заявителей, и поэтому указанное возражение будет рассмотрено ниже в свете материально-правовых положений Конвенции.

II. Оценка Европейским судом имеющихся доказательств и установление фактов

A. Доводы сторон

86. По мнению заявителей, вне разумного сомнения мужчины, которые увели Лёму Мешаева и Бислана Сайдаева, являлись представителями государства. Два родственника заявителей были задержаны в одну ночь при схожих обстоятельствах военнослужащими, которые проводили спецоперацию. В селе в эту ночь видели военную технику. Более того, похитители прибыли поздно ночью, что означает, что они имели право свободно передвигаться во время комендантского часа. Заявители утверждали, что ввиду отсутствия известий об их родственниках в течение столь длительного периода, можно предположить, что они мертвы. Это предположение поддерживается также обстоятельствами похищения, которые можно определить как угрожающие жизни. Заявители указывали на отказ властей Российской Федерации представить копии материалов уголовного дела N 34002 в связи с тем, что они "содержат информацию военного характера относительно расположения и характера действий войсковых частей и спецслужб".

87. Власти Российской Федерации заявили, что было установлено, что 17 декабря 2002 г. неизвестные вооруженные лица захватили Лёму Мешаева и Бислана Сайдаева в их домах. Расследование дела продолжается, и отсутствуют какие-либо доказательства, что именно представители государства причастны к этому задержанию и предполагаемому нарушению прав заявителей. Власти также указали, что отсутствуют доказательства того, что родственники заявителей мертвы, так как их местонахождение не было установлено и их тела не были обнаружены. Власти государства - ответчика также указывают, что основным аргументом заявителей в доказательство причастности представителей государства было то, что похитители были одеты в камуфляжную форму и использовали автоматическое оружие. Власти утверждали, что и камуфляжная форма, и огнестрельное оружие были легкодоступны военизированным группам. Кроме того, каких-либо детальных описаний людей заявители не дали. А именно не было указано на какие-либо знаки отличия, которые могли бы помочь установить, к каким конкретно войскам принадлежали указанные лица, если они на самом деле были военнослужащими. Власти ссылались на некоторые документы в отношении членов незаконных вооруженных группировок в Чечне, которые совершали преступления в камуфляжной форме и с удостоверениями представителей силовых структур и других органов.

88. Власти Российской Федерации также усомнились в правдоподобности показаний заявителей относительно обстоятельств похищения их родственников и, в частности, на счет того, что они видели военную технику. Власти также указали на расхождения в показаниях, направленных в Европейский Суд, и данных заявителями следственным органам.

B. Подпункт "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции и последующие выводы, сделанные Европейским Судом

89. Европейский Суд неоднократно повторял, что Договаривающееся Государство обязано предоставить ему все необходимые материалы и что отказ властей предоставить такую информацию, которая находится в его руках, без удовлетворительного объяснения, может не только исказить картину выводов в сторону формальной правильности утверждений заявителей, но и отрицательно отразиться на показателе соответствия государства-ответчика требованиям подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 66, ECHR 2000-VI).

90. В настоящем деле заявители утверждали, что их родственники были незаконно задержаны властями и затем исчезли. Они также утверждали, что не было проведено надлежащее расследование. Ввиду этих утверждений, Европейский Суд предложил властям государства-ответчика представить материалы уголовного дела, возбужденного по факту похищения. Доказательства, содержащиеся в нем, были расценены Судом как необходимые для установления фактов настоящего дела.

91. Власти Российской Федерации подтвердили основные фактические обстоятельства по делу, как они были представлены заявителями. Но они отказались представить материалы уголовного дела, ссылаясь на статью 161 УПК РФ. Власти также указали, что процедура, принятая в Европейском Суде, не может гарантировать конфиденциальности представленных материалов в отсутствие санкций в отношении заявителей за раскрытие секретной информации. Власти сослались на Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. (статьи 70 и 72) и Устав Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии* (* Полное наименование - Международный трибунал для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершённые на территории бывшей Югославии с 1991 года (примеч. переводчика).) (статьи 15 и 22) и заявили, что эти инструменты предусматривают личную ответственность за нарушение правил конфиденциальности и устанавливают подробную процедуру досудебного исследования доказательств.

92. Европейский Суд отмечает, что пункт 2 правила 33 Регламента Европейского Суда допускает ограничение принципа публичности в отношении подаваемых в Суд документов по законным основаниям, таким как защита национальной безопасности и частной жизни сторон, а также интересы правосудия. Суд не может установить, содержали ли материалы уголовного дела в действительности информацию такого рода, так как власти не просили о применении данного правила по названной жалобе, и именно на сторонах по делу, запрашивающих такую конфиденциальность, лежит бремя обоснования ее необходимости.

93. Кроме того, уставы двух международных судов, на которые ссылаются власти государства-ответчика, действуют в отношении уголовного преследования международных преступников, где вышеуказанные трибуналы имеют полномочия рассматривать вопрос о нарушениях в отношении правил их собственного судопроизводства. Европейский Суд замечает, что уголовно-правовые обязательства отличаются от международно-правовой ответственности согласно Конвенции. Компетенция Суда заключена в реализации последней и основана на его собственных положениях, которые изложены и применяются, основываясь на целях Конвенции и в свете соответствующих принципов международного права (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 284, ECHR 2001-VII).

94. Далее Европейский Суд отмечает, что он уже устанавливал в целом ряде своих постановлений, что положения статьи 161 УПК РФ не запрещают предоставление кому-либо документов по делу до окончания следствия, но устанавливают порядок и ограничения такого раскрытия информации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 104; и Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), § 123, ECHR 2006... (извлечения)). По этим причинам Суд считает объяснения властей Российской Федерации недостаточными для обоснования отказа раскрыть ключевую информацию, запрашиваемую Судом.

95. Ссылаясь на важность сотрудничества властей государства-ответчика с Европейским Судом в ходе рассмотрения жалоб на предполагаемые нарушения Конвенции, Суд отмечает, что в данном случае имеет место нарушение предусмотренного подпунктом "a" пункта 1 статьи 38 Конвенции обязательства предоставления Суду всех материалов, необходимых для установления фактов.

C. Оценка Европейским Судом фактических обстоятельств дела

96. Европейский Суд ссылается на ряд выработанных им общих принципов относительно установления фактов в случае спора, и в особенности в случае заявлений об исчезновении в контексте статьи 2 Конвенции (краткое описание этих принципов см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 69481/01* (* См.: там же (примеч. редактора).), §§ 103-109). Суд также отмечает, что необходимо принять во внимание поведение сторон по делу при сборе доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, рр. 64-65, § 161). В свете этого и с учетом вышеназванных принципов Суд считает, что из поведения властей Российской Федерации можно сделать выводы относительно обоснованности утверждений заявителей. Поэтому Суд переходит к рассмотрению ключевых элементов настоящего дела, которые должны быть приняты во внимание при определении того, следует ли считать родственника заявителей умершим и можно ли отнести его смерть на счет действий властей.

97. Заявители утверждали, что именно военнослужащие увели Лёму Мешаева и Бислана Сайдаева 17 декабря 2002 г. и затем убили их.

98. Власти Российской Федерации предположили в своем меморандуме по делу, представленном в Европейский Суд, что лица, похитившие Лёму Мешаева и Бислана Сайдаева, могли быть участниками незаконных вооруженных формирований. Тем не менее это утверждение не было разъяснено и не было подтверждено какими-либо материалами. Суд вынужден обратить внимание в связи с этим на то, что оценка доказательств и установление фактов являются прерогативой Суда. Именно на него возложено установление доказательной ценности документов, представленных ему (см. Постановление Европейского Суда по делу "Челикбилек против Турции" (Celikbilek v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 27693/95, § 71).

99. Европейский Суд отмечает, что изложенная заявителями версия событий, напротив, подтверждается свидетельскими показаниями, полученными заявителями и следствием. Заявители показали, что действия лиц, совершивших преступление, были аналогичны действиям, осуществляемым при проведении спецоперации: они прибыли большой группой, проверяли паспорта местных жителей, говорили между собой и с жителями на русском языке, забрали с собой двух человек вместе с их документами. Некоторые свидетели ссылались на использование военных машин, таких как бронетранспортеры, которые не могли быть использованы членами бандформирований (см., например, выше §§ 16, 25 и 26). В своих обращениях к властям заявители последовательно утверждали, что их родственники были задержаны неизвестными военнослужащими, и просили следственные органы изучить такую  возможность.

100. Власти Российской Федерации усомнились в достоверности показаний заявителей, так как имелись определенные несоответствия, касающиеся обстоятельств задержания и обнаружения военной техники, содержащиеся в их материалах, представленных Европейскому Суду и следственным органам. Что касается показаний, данных в ходе следствия, как указывалось выше, то власти государства-ответчика не представили копии протоколов допросов, за исключением дополнительных показаний первой заявительницы от 23 июня 2006 г. Поэтому невозможно независимо судить об их точности. Так или иначе, с точки зрения Европейского Суда, то обстоятельство, что в течение нескольких лет воспоминания заявителей о событии, имеющем чрезвычайно болезненное и стрессовое воздействие, имели незначительные различия в деталях, по сути, не является достаточным, чтобы сомневаться в правдивости их показаний, тем более что они подтверждаются другими доказательствами, полученными в ходе расследования (см. выше § 70).

101. Европейский Суд отмечает, что в том случае, если заявитель приводит утверждение prima facie, на власти возлагается обязанность предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как именно произошли события, о которых идет речь. Таким образом, бремя доказывания переносится на власти, и если они не предоставляют достаточных аргументов, то возникает вопрос о возможных нарушениях статьи 2 и/или статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тогчу против Турции" (Togcu v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 27601/95, § 95; и Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II).

102. Принимая во внимание вышесказанное, Европейский Суд считает установленным, что заявители представили доказательства prima facie того, что их родственники были похищены представителями государства. Утверждение властей о том, что следствие не обнаружило доказательств причастности спецслужб к похищению, не является достаточным для того, чтобы освободить их от упомянутого выше бремени доказывания. Делая выводы из отказа властей предоставить документы, которые были в их исключительном владении, или предоставить другое убедительное объяснение рассматриваемых событий, Суд полагает, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев были задержаны 17 декабря 2002 г. в их домах в селе Мартан-Чу представителями государства в ходе спецоперации.

103. О родственниках заявителей не было никаких вестей с 17 декабря 2002 г. Их имена не были найдены среди записей в каких-либо официальных документах. Наконец, власти Российской Федерации не предоставили какого-либо объяснения того, что случилось с ними после задержания.

104. Европейский Суд, принимая во внимание рассмотренные ранее дела, предполагает, что феномен "исчезновений" в Чечне хорошо известен (см., среди прочего, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia); упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia); Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), ECHR 2006-XIII; Постановление Европейского Суда по делу "Байсаева против Российской Федерации" (Baysayeva v. Russia) от 5 апреля 2007 г., жалоба N 74237/01* (* См.: там же (примеч. редактора).); упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" (Akhmadova and Sadulayeva v. Russia); и Постановление Европейского Суда по делу "Алихаджиева против Российской Федерации" (Alikhadzhiyeva v. Russia) от 5 июля 2007 г., жалоба N 68007/01* (* См.: там же (примеч. редактора).)). Суд считает, что в контексте конфликта в Чеченской Республике, если кого-то задерживают неустановленные военнослужащие, а затем факт задержания не признается, это можно рассматривать как угрожающую жизни ситуацию. Отсутствие Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева или каких-либо вестей о них в течение более шести лет подтверждает это предположение. По указанным выше причинам Суд считает установленным с достаточной долей достоверности, что они должны быть признаны умершими после непризнаваемого задержания военнослужащими.

105. Европейский Суд уже отмечал выше, что он не смог воспользоваться результатами расследования, проведенного властями, так как последние отказались предоставить материалы уголовного дела. Тем не менее ясно, что следствие не смогло установить личности виновных в похищении. Кроме того, в делах, связанных с исчезновениями, Суд находит особенно прискорбным, что прокуратура или суды государства-ответчика не провели тщательного расследования соответствующих фактов. Немногочисленные документы из материалов уголовного дела, возбужденного районным прокурором и представленные властями Российской Федерации, не свидетельствуют о каком-либо прогрессе по делу в течение нескольких лет и, во всяком случае, свидетельствуют о неполном и неадекватном характере этого разбирательства. Более того, позиция, занятая прокуратурой и другими правоохранительными органами после того, как заявители сообщили им о похищениях, значительно увеличила вероятность исчезновения их родственников, поскольку не было предпринято никаких необходимых шагов в решающие первые дни и недели после задержания родственников заявителей. Поведение властей перед лицом хорошо обоснованных жалоб заявителей дает основание для сильной презумпции как минимум попустительства преступлению и вызывает серьезные сомнения в объективности расследования.

106. По указанным выше причинам Европейский Суд считает установленным вне разумных сомнений, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев должны быть признаны умершими после непризнаваемого задержания представителями государства.

III. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

107. Заявители жаловались на нарушение статьи 2 Конвенции в связи с тем, что их родственники исчезли после задержания российскими военнослужащими, а государственные органы не провели эффективного расследования данного дела. Статья 2 гласит:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемое нарушение права на жизнь в отношении Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева

108. Европейским Судом уже установлено, что родственники заявителей должны считаться умершими после их непризнаваемого задержания представителями государства и что ответственность за их смерть несет государство. В отсутствие какого-либо оправдания применения средств поражения представителями государства Суд считает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева.

B. Предполагаемая неадекватность расследования обстоятельств похищения

109. Заявители утверждали, что расследование данного дела не было незамедлительным и эффективным, как того требует статья 2 Конвенции. Они отметили, что следствие было возбуждено несвоевременно, что таким образом исполнение основных мероприятий было затянуто, а также заявители не были должным образом уведомлены о ходе расследования. Они утверждали, что факт проведения расследования в течение такого длительного периода без каких-либо значимых результатов также доказывает его неэффективность. Заявители призвали Европейский Суд сделать соответствующие выводы из необоснованного отказа властей Российской Федерации предоставить заявителям или Суду материалы уголовного дела.

110. Власти государства-ответчика утверждали, что расследование исчезновения родственников заявителей соответствовало требованиям Конвенции об эффективности расследования, а также что были предприняты все предусмотренные законодательством Российской Федерации меры для установления лиц, причастных к совершению преступления. Власти также указали, что первая и девятый заявители были признаны потерпевшими и имели возможность действенно участвовать в ходе расследования.

111. Европейский Суд неоднократно указывал, что обязательство защищать право на жизнь, гарантированное статьей 2 Конвенции, также косвенно требует проведения эффективного официального расследования в тех случаях, когда люди были убиты в результате применения силы. Суд разработал ряд базовых принципов, которые необходимо применять в ходе расследования и которые должны соответствовать требованиям Конвенции (относительно этих принципов см. Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 69481/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), §§ 117-119).

112. Европейский Суд сразу же отмечает, что власти Российской Федерации не представили Суду материалы уголовного дела. Поэтому Суду придется оценивать эффективность расследования на основании тех немногих документов, которые были представлены сторонами, и информации о ходе следствия, которую сообщили власти.

113. Обращаясь к фактам дела, Европейский Суд уже установил, что заявители немедленно сообщили властям о преступлении, но расследование по факту похищения Лёмы Мешаева было начато только 5 января 2003 г., а расследование похищения Бислана Сайдаева - 10 апреля 2003 г. Несмотря на то что оба преступления были совершены в одну ночь и все данные указывали на то, что к ним причастна одна и та же группа людей, расследования двух дел были объединены только в декабре 2003 года. Эти отсрочки сами по себе подрывают эффективность следствия по такому преступлению, как похищение при угрожающих жизни обстоятельствах, где критически важные действия должны были быть предприняты в первые дни после событий.

114. Европейский Суд также отмечает, что в январе 2003 года были допрошены только первая и второй заявители. У девятого заявителя показания были взяты только в апреле 2003 года. Первая и девятый заявители были признаны потерпевшими по уголовному делу в январе и апреле 2003 года соответственно. В декабре 2003 года расследование установило и допросило одного жителя села, который видел следы от военной техники и у которого также пропали дрова в ночь похищения.

115. Очевидно, что эти следственные мероприятия могли дать реальный результат лишь в том случае, если бы были осуществлены сразу после сообщения властям о преступлении и возбуждения уголовного дела. Задержка с их осуществлением, которой в данном случае нет объяснений, не только демонстрирует нежелание властей действовать по собственной инициативе, но и является нарушением обязательства соблюдать максимальную добросовестность и оперативность в отношении столь серьезного преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвердс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 86, ECHR 2002-II).

116. Некоторые существенные действия так и не были проведены. Прежде всего, как представляется, следствие так и не пыталось установить и допросить кого-либо из военнослужащих, которые, по свидетельствам очевидцев, дежурили на блокпосту, а также не пыталось определить, проводилась ли спецоперация в селе Мартан-Чу в указанную ночь.

117. Европейский Суд также отмечает, что, хотя заявители были признаны потерпевшими по уголовному делу, их информировали только о приостановлении и возобновлении расследования и не уведомляли о других значимых событиях и результатах расследования. Из этого следует, что власти не смогли обеспечить должный уровень общественного контроля над расследованием и гарантировать интересы ближайших родственников пропавшего лица.

118. В заключение Европейский Суд отмечает, что следствие неоднократно приостанавливалось и возобновлялось и что имелся длительный период бездействия, когда по делу не проводилось каких-либо мероприятий.

119. Власти Российской Федерации настаивали на том, что у заявителей имелась возможность обжаловать действия органов предварительного следствия в суд в ходе исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что в мае 2005 года* (* Так в тексте. Возможно, допущена ошибка и имеется в виду май 2006 года (примеч. переводчика).) городской суд Урус-Мартана частично удовлетворил жалобу первого и девятого заявителей на бездействия сотрудников прокуратуры. Однако заявителям было отказано в доступе к материалам уголовного дела, и, будучи неинформированными о ходе расследования, заявители не могли эффективно оспаривать в суде действия или бездействие следственных органов. Более того, Суд обращает внимание, что эффективность расследования была подорвана уже на ранних стадиях следствия отказом властей предпринять необходимые и срочные следственные мероприятия; весьма сомнительно, что какие-либо средства могли бы быть успешными в таком случае. Поэтому Суд делает вывод, что упомянутое властями средство правовой защиты было при таких обстоятельствах неэффективным, и отклоняет предварительное возражение властей о том, что заявители не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты в контексте уголовного расследования.

120. В свете вышесказанного Европейский Суд заключает, что власти не провели тщательного и эффективного расследования обстоятельств исчезновения Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева в нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

121. Заявители также утверждали, ссылаясь на статью 3 Конвенции, что в результате исчезновения их родственников и непроведения властями добросовестного расследования этих событий они испытывали душевные страдания. Статья 3 гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

122. Европейский Суд отмечает, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, зависит от наличия специфических факторов, придающих страданиям заявителя особый аспект и характер, отличные от эмоционального стресса, который можно считать неизбежным у родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как близость родственных связей, конкретные обстоятельства семейных отношений, то, в какой степени член семьи был свидетелем случившегося, активное участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице и то, как реагировали власти на запросы информации об исчезнувшем лице. Кроме того, Суд подчеркивает, что суть подобных нарушений заключается не столько в самом факте "исчезновения" члена семьи, сколько в большей степени в том, какова была реакция и позиция властей в момент, когда данная ситуация доведена до их сведения. Именно в силу этого последнего обстоятельства родственник может утверждать, что является непосредственной жертвой действий властей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 358).

123. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что первая, второй и с четвертой по седьмого заявители - это жена, брат и дети Лёмы Мешаева. Девятый, десятая, одиннадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый заявители - братья и мать Бислана Сайдаева. Большая часть этих заявителей являются очевидцами похищений. В течение шести лет они не получали каких-либо известий о пропавших. Также в течение этого периода заявители лично и письмами обращались в различные официальные органы с запросами о членах своих семей. Несмотря на предпринятые ими усилия, заявители ни разу не получили правдоподобного объяснения или информации о том, что произошло с членом их семьи после задержания. В ответах, полученных заявителями, по большей части отрицалась ответственность государства за исчезновение их родственника либо просто сообщалось, что следствие по делу продолжается. Непосредственное отношение к вышесказанному имеют и выводы Суда относительно процессуального аспекта статьи 2 Конвенции.

124. В свете вышеизложенного Европейский Суд считает, что первая, второй и с четвертой по седьмого заявители, а также девятый, десятая, одиннадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый заявители испытывали и продолжают испытывать эмоциональный стресс и моральные страдания в результате исчезновения членов их семей и неспособности выяснить, что с ними произошло. То, как власти реагируют на их жалобы, следует считать равносильным бесчеловечному обращению, нарушающему статью 3 Конвенции.

125. В отношении жалоб по статье 3 Конвенции, касающихся третьей, восьмого, двенадцатой, тринадцатой и шестнадцатого заявителей, Европейский Суд отмечает, что их родственные связи с пропавшими лицами являются слишком далекими. Ничто не демонстрирует, что какие-либо особые соображения, перечисленные выше в параграфе 123, применимы к этим заявителям. В таком случае, принимая во внимание, что события 17 декабря 2003 г. могли быть причиной значительного переживания для этой группы людей, Суд, тем не менее, не может признать, что степень их душевного страдания была достаточно серьезной и достигала уровня эмоционального стресса, свидетельствующего о нарушении статьи 3 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

126. Далее заявители утверждали, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев были задержаны в нарушение гарантий статьи 5 Конвенции, которая в соответствующей части гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

/.../

(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

/.../

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

127. Европейский Суд считает установленным, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев были задержаны представителями государства 17 декабря 2002 г. и отсутствуют с тех пор. Их задержание не было признано властями и не было зарегистрировано в каких-либо учетных записях о лицах, содержащихся под стражей, а официальных сведений об их дальнейшем местонахождении и судьбе не имеется. Также отмечалось, что непризнаваемое задержание лица является полным отрицанием названных гарантий и серьезнейшим нарушением статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey) от 27 февраля 2001 г., жалоба N 25704/94, § 164; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), § 122).

128. Следовательно, Европейский Суд считает, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев подверглись непризнаваемому задержанию и были лишены гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции. Это является чрезвычайно серьезным нарушением права на свободу и безопасность, гарантированного статьей 5 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

129. Заявители жаловались на то, что были лишены эффективных средств правовой защиты в отношении вышеупомянутых нарушений, что противоречит статье 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

130. Власти Российской Федерации возразили, что в распоряжении заявителей имелись эффективные средства правовой защиты и что власти не препятствовали им воспользоваться этим правом. Власти сослались на статью 125 Уголовного кодекса Российской Федерации, дающую участникам уголовного процесса право обжаловать в суд действия, предпринимаемые в рамках расследования. Это считалось эффективным средством правовой защиты для обеспечения соблюдения их прав. Заявители также не воспользовались правом подать гражданский иск с требованием компенсации причиненного ущерба.

131. Европейский Суд повторяет, что при обстоятельствах, подобных обстоятельствам настоящего дела, когда расследование уголовного дела об исчезновении оказалось неэффективным, что, в свою очередь, подрывало эффективность любого другого потенциально имеющегося в наличии средства правовой защиты, включая гражданский иск, власти государства-ответчика не выполнили своих обязательств в рамках статьи 13 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), § 183).

132. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции.

133. Что касается ссылки заявителей на статьи 3 и 5 Конвенции, Европейский Суд считает, что при данных обстоятельствах не возникает отдельного вопроса в отношении статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьями 3 и 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 29361/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), § 119; и Постановление Европейского Суда по делу "Азиевы против Российской Федерации" (Aziyevy v. Russia) от 20 марта 2008 г., жалоба N 77626/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 3 (примеч. редактора).), § 118).

VII. Применение статьи 41 Конвенции

134. Статья 41 Конвенции устанавливает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

135. Первая, четвертая, пятый, шестой, седьмой и десятая заявители утверждали, что понесли ущерб в виде потери заработков их родственников после их задержания и последующего исчезновения. Они заявили, что Лёма Мешаев и Бислан Сайдаев на момент задержания являлись безработными и что в таком случае расчеты делаются на основе минимального прожиточного уровня, установленного национальным законодательством. Они рассчитали заработки в указанный период, принимая во внимание средний уровень инфляции 10%. Их расчеты основаны на актуарных таблицах для исчисления компенсационных выплат при травматизме и смертности от несчастных случаев, опубликованных Государственным актуарным департаментом Великобритании в 2004 году ("Огденские таблицы" - Ogden tables).

136. Первая заявительница потребовала 85 494 российских рубля (2 419 евро) в качестве компенсации материального ущерба. Она заявила, что могла рассчитывать на 20% заработков мужа.

137. Четвертая заявительница потребовала 15 735 российских рублей (445 евро). Пятый заявитель потребовал 28 077 рублей (795 евро). Шестой и седьмой заявители потребовали каждый по 35 335 рублей (1 000 евро). Они заявили, что могли бы рассчитывать на 10% заработков их отца Лёмы Мешаева до достижения ими совершеннолетия.

138. Десятая заявительница указала, что могла бы рассчитывать на 30% заработков своего сына Бислана Сайдаева. Она запросила 371 638 рублей (10 517 евро).

139. Европейский Суд повторяет, что между ущербом, компенсацию которого требует заявитель, и нарушением Конвенции должна существовать четкая причинно-следственная связь и что возможно, как в данном деле, учитывать компенсацию в связи с потерей заработков. Суд также считает, что потеря заработка также применима к детям-иждивенцам и престарелым родителям и что разумно предположить, что двое мужчин в конечном итоге получили бы некоторый заработок, которым могли бы воспользоваться заявители (см., среди других источников, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), § 213). Принимая во внимание приведенные выше выводы, Суд считает, что существует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении мужа, отца и сына заявителей и потерей заявителями финансовой поддержки, которую они могли бы предоставить.

140. Принимая во внимание доводы заявителей и отмечая, что было бы разумно предположить, что их родственники в конечном итоге получили бы некоторый заработок, который обеспечил бы финансовую поддержку их семей, Европейский Суд присуждает первой, четвертому, пятому, шестому и седьмому заявителям совместно 5 500 евро и десятой заявительнице - 3 000 евро в возмещение материального ущерба плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этих сумм.

B. Моральный вред

141. Заявители, включая тринадцатую заявительницу, потребовали различные суммы от 5 000 до 50 000 евро каждому в качестве компенсации морального вреда за страдания, которым они подверглись в результате потери членов их семей и проявленного властями безразличия в связи с этим.

142. Власти государства-ответчика посчитали запрашиваемые суммы чрезмерными.

143. Европейский Суд установил нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции в части непризнаваемого задержания и похищения родственников заявителей. Сами заявители были признаны жертвами нарушения статьи 3 Конвенции. Поэтому Суд считает, что им был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом признания нарушений прав. Суд присуждает заявителям следующие суммы плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этих сумм:

(i) 25 000 евро первой, четвертой, пятому, шестому и седьмому заявителям совместно;

(ii) 10 000 евро второму заявителю;

(iii) 35 000 евро девятому, десятой, одиннадцатому, четырнадцатому и пятнадцатому заявителям совместно.

C. Расходы и издержки

144. Заявителей представляла организация "Правовая инициатива по России". Ее сотрудники представили перечень понесенных ими издержек и расходов, включая исследования и интервью в Ингушетии и в г. Москве по ставке 50 евро в час за составление юридических документов для органов власти государства-ответчика и по ставке 150 евро в час за подготовку замечаний в Европейский Суд. Общая требуемая сумма в части расходов и затрат по официальному представлению интересов заявителей составила 9 552 евро.

145. Власти Российской Федерации оспорили разумность и обоснованность таких расходов. Они задали вопрос, в частности, о том, все ли юристы, работающие в организации "Правовая инициатива по России", были задействованы в работе по данному делу и было ли заявителям необходимо пользоваться услугами курьерской почты.

146. Европейский Суд, во-первых, обязан установить, были ли затраты и расходы, обозначенные представителями заявителей, фактически понесены, и, во-вторых, являлись ли они необходимыми (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., § 220, Series А, N 324).

147. Принимая во внимание детализированную информацию и тексты контрактов на оказание услуг по официальному представлению интересов заявителей в Суде, Европейский Суд считает указанные ставки оплаты разумными и отражающими фактические расходы, понесенные представителями заявителей.

148. Далее Европейский Суд признает, что данное дело было относительно сложным и требовало определенной исследовательской и подготовительной работы. Однако он отмечает, что заявители не представили каких-либо дополнительных замечаний по существу жалобы и что в деле было мало документальных доказательств ввиду отказа властей Российской Федерации представить большую часть материалов уголовного дела. Таким образом, Суд сомневается в необходимости проведения исследовательской работы в объеме, заявленном представителями заявителей.

149. Учитывая детализацию требований, поданных заявителями, Европейский Суд присуждает им 6 000 евро за вычетом 850 евро, полученных в качестве юридической помощи от Совета Европы, плюс налог на добавленную стоимость, если он начисляется на данную сумму.

D. Процентная ставка при просрочке платежа

150. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей государства-ответчика;

2) постановил, что имело место нарушение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в части отказа властей предоставить запрошенные Европейским Судом документы;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в части непроведения эффективного расследования обстоятельств похищения Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении первой, второго, четвертой, пятого, шестого, седьмого, девятого, десятой, одиннадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого заявителей и отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в отношении остальных заявителей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Лёмы Мешаева и Бислана Сайдаева;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции;

8) постановил, что отсутствуют основания отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьями 3 и 5 Конвенции;

9) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, переведенные в российские рубли по курсу на дату выплаты:

(i) 5 500 (пять тысяч пятьсот) евро в качестве компенсации материального ущерба первой, четвертой, пятому, шестому и седьмому заявителям совместно;

(ii) 3 000 (три тысячи) евро в качестве компенсации материального ущерба десятой заявительнице;

(iii) 25 000 (двадцать пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда первой, четвертой, пятому, шестому и седьмому заявителям совместно;

(iv). 10 000 (десять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда второму заявителю;

(v). 35 000 (тридцать пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда девятому, десятой, одиннадцатому, четырнадцатому и пятнадцатому заявителям совместно;

(vi). 5 150 (пять тысяч сто пятьдесят) евро в порядке возмещения издержек и расходов на счет банка представителей заявителей в Нидерландах плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с этой суммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

10) отклонил оставшуюся часть жалобы заявителей о справедливом возмещении.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 февраля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда