Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 февраля 2021 г. Дело "Лаптев (Laptev) против Российской Федерации" (Жалоба N 36480/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Лаптев (Laptev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 36480/13)

Постановление Суда

Страсбург, 9 февраля 2021 г.

По делу "Лаптев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Дариана Павли,

Ани Зайберт-Фор,

Пеэтера Роосма, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу (N 36480/13), поданную 15 апреля 2013 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Олегом Анатольевичем Лаптевым (далее - заявитель),

решение уведомить власти Российской Федерации о жалобах на нарушение статьи 2 Конвенции в связи со смертью брата заявителя во время содержания под стражей под контролем государства и на непроведение надлежащего расследования этого обстоятельства, а также объявить остальные жалобы неприемлемыми для рассмотрения по существу,

замечания сторон по делу,

рассмотрев дело в закрытом заседании 19 января 2021 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Настоящее дело касается жалоб заявителя на нарушение статьи 2 Конвенции в связи с событиями, относящимися к смерти его брата во время предварительного содержания последнего под стражей с 4 по 6 января 2011 г., и качеством расследования, проведенного по этому поводу на внутригосударственном уровне.

Факты

2. Заявитель, 1982 года рождения, проживает в поселке Юбилейный Медведевского района Республики Марий Эл. Его интересы в Европейском Суде представляла адвокат А.И. Петрова, практикующая в г. Йошкар-Оле.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

4. Обстоятельства настоящего дела, как они представлены сторонами, могут быть изложены нижеследующим образом.

I. События, произошедшие 4-6 января 2011 г.

5. 4 января 2011 г. брат заявителя, Сергей Лаптев (далее - С.Л.), который в то время работал в милиции, был задержан по подозрению в изнасиловании. Сразу после этой даты сотрудники правоохранительных органов не сообщили о применении к нему силы, однако после смерти С.Л. они признались в том, что во время его задержания они применяли к нему силу, чтобы его усмирить (см. ниже §§ 11 и 23).

6. В тот же день С.Л. был помещен в изолятор временного содержания Министерства внутренних дел по Республике Марий Эл* (* Так в тексте (примеч. переводчика).) (далее - ИВС). По прибытии С.Л. осмотрел дежурный, отметив отсутствие у него на теле травм.

7. С.Л. поместили в одну камеру с Ч., тайным осведомителем, который проходил в качестве подозреваемого по другому уголовному делу. В это время другие лица в камере не содержались. По-видимому, в данный период, а также на протяжении большей части последующего разбирательства личность Ч. не раскрывалась и хранилась в тайне. По утверждениям заявителя, Ч. могли дать задание убедить его брата дать признательные показания или принудить его к этому. Власти Российской Федерации в своих замечаниях по делу подтвердили, что Ч. являлся тайным осведомителем, но не дали точного описания характера его деятельности в ИВС.

8. 5 января 2011 г. брата заявителя дважды допросил следователь. На одном из этих допросов присутствовал адвокат Г. По словам заявителя, его брат пожаловался Г. на то, что сотрудники милиции оказывают на него давление с целью получения признательных показаний, в том числе угрожают изнасилованием со стороны других задержанных.

9. 6 января 2011 г., в 6.40, сотрудники ИВС Х., П. и Б. обнаружили С.Л. в камере мертвым. Около 7.00 его осмотрели врачи скорой помощи. В тот же день был составлен протокол вскрытия, согласно которому причиной смерти стала механическая асфиксия. Помимо странгуляционных борозд на шее, в протоколе описывались ссадины на обоих предплечьях, кровоподтек на голени правой ноги, который появился за один - три дня до смерти С.Л., а также кровоподтеки на обоих икроножных мышцах и на левом колене, которые появились за четыре - шесть дней до смерти С.Л.

II. Разбирательство по поводу событий, произошедших 4-6 января 2011 г.

A. Внутреннее расследование

10. 7 января 2011 г. ИВС по собственной инициативе как учреждение, входящее в состав Министерства внутренних дел, провел внутреннее расследование по факту смерти С.Л. В числе прочего расследование предусматривало анализ соответствующих записей с камер видеонаблюдения. В окончательном протоколе, составленном по результатам этого анализа, был сделан вывод, что в ночь инцидента с 3.19 до 6.10 в коридоре отсутствовали сотрудники ИВС и что дежурные, таким образом, "грубо нарушили" различные нормы безопасности и дисциплинарные правила, касающиеся надзора за содержащимися под стражей лицами. По результатам проверки сотрудников ИВС Х. и Б. и их начальников Ш., И. и Е. привлекли к дисциплинарной ответственности. Х. и Б. были уволены из органов внутренних дел, а остальным сотрудникам были объявлены выговоры.

B. Доследственная проверка

11. Кроме того, следователь регионального Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации* (* Так в тексте. Имеется в виду следователь следственного отдела по г. Йошкар-Оле Следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по Республике Марий Эл (примеч. переводчика).) начал доследственную проверку в связи с произошедшим. Следователь опросил:

(i) сотрудников ИВС Х., П. и Б., которые не заметили в камере ничего подозрительного или необычного до обнаружения трупа;

(ii) сотрудника ИВС Х., который дополнительно сообщил, что он проверял камеру около 5.00 и не обнаружил там ничего подозрительного;

(iii) Ч., который проходил в качестве подозреваемого по другому уголовному делу. Ч. утверждал, что в ту ночь он спал и ничего не слышал, но оговорился, что С.Л. отказался от еды и находился в подавленном состоянии;

(iv) сотрудников милиции У. и О., которые участвовали в задержании, и следователя, ведущего дело об изнасиловании. Все они отрицали факт жестокого обращения с С.Л., но признались в применении к нему физической силы во время его задержания, поскольку, по их словам, он оказал сопротивление, попытавшись скрыться, и

(v) адвоката Г., который, помимо прочего, рассказал, что его подзащитный жаловался на давление и угрозы в ходе расследования.

12. В постановлении от 4 июля 2011 г. следователь пришел к выводу, что смерть С.Л. наступила в результате самоубийства и что травмы, обнаруженные на его теле при вскрытии, были причинены в результате соразмерного применения к нему физической силы во время его задержания 4 января 2011 г. В то же время в постановлении следователь признал, что в ночь инцидента сотрудники ИВС допустили ошибки в надзоре за содержащимися под стражей лицами, так как они отсутствовали на своих постах, но не согласился с тем, что эти ошибки привели к смерти брата заявителя или были как-то с ней связаны. Соответственно, в возбуждении уголовного дела было отказано.

C. Судебное разбирательство по поводу постановления от 4 июля 2011 г.

13. Заявитель обжаловал постановление от 4 июля 2011 г. в судебном порядке. Он выдвинул множество доводов, указывающих на различные противоречия в показаниях сотрудников и сделанных в этом постановлении выводах, и утверждал, что расследование в целом было проведено небрежно.

14. Решением от 19 апреля 2012 г. Йошкар-Олинский городской суд, рассмотрев дело в качестве суда первой инстанции, удовлетворил жалобу заявителя и отменил постановление следователя от 4 июля 2011 г. Суд согласился со многими доводами заявителя. В частности, он отметил, что личность Ч., его адрес и другие сведения о нем остаются неизвестными. Неизвестны и точные обстоятельства его нахождения в одной камере с С.Л., которые требуют прояснения. Далее суд отметил, что утрачен ряд ключевых доказательств по делу, в частности, нижнее белье, на котором предположительно повесился С.Л., и видеозаписи ночи инцидента, которые должны были иметься в архиве ИВС. Суд также отметил, что не установлено, когда именно (в какой день и в какое время) и при каких обстоятельствах у С.Л. появились кровоподтеки. Наконец, суд потребовал от следствия предоставить больше информации по поводу того, за какие именно упущения сотрудники ИВС были привлечены к дисциплинарной ответственности.

15. 18 июня 2012 г. это решение было подтверждено по результатам рассмотрения кассационной жалобы Верховным судом г. Йошкар-Олы* (* Так в тексте. Видимо, имеется в виду Верховный Суд Республики Марий Эл (примеч. переводчика).).

D. Дальнейшее разбирательство

16. 19 июля 2012 г. следователь Следственного комитета Республики Марий Эл* (* Так в тексте. Здесь и далее, очевидно, имеется в виду Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Республике Марий Эл (примеч. переводчика).) вынес еще одно постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти С.Л. В деле не имеется указаний на то, что недостатки, на которые обратил внимание городской суд (см. выше § 14), были устранены.

17. 24 июля 2012 г. руководитель следственного органа отменил постановление от 19 июля 2012 г. и распорядился возобновить расследование.

18. 3 августа 2012 г. следователь еще раз отказал в возбуждении уголовного дела по факту смерти С.Л. Впоследствии постановление от 3 августа 2012 г. также было отменено.

19. 13 и 19 августа 2012 г. следователь вновь отказал в возбуждении уголовного дела. Эти два постановления были отменены 16 августа и 11 сентября 2012 г. соответственно.

20. 28 августа 2012 г. заявитель подал жалобы на следователей и сотрудников ИВС, обвиняя их в халатности и возлагая на них вину за смерть С.Л.

21. Попытки заявителя начать гражданское разбирательство оказались безуспешными, поскольку 30 августа 2012 г. поданный им иск был оставлен без рассмотрения. Это решение по сути было подтверждено по результатам рассмотрения кассационной жалобы 7 ноября 2012 г. со ссылкой на то, что следствие по возбужденному в связи с этим уголовному делу еще не закончено.

22. 30 ноября 2012 г. Следственный комитет Республики Марий Эл сообщил заявителю, что расследование по его жалобе было прекращено 25 октября 2012 г. В письме указывалось, что в результате расследования все ранее выявленные недостатки были устранены. В то же время Следственный комитет Республики Марий Эл сначала отказался направить заявителю копию постановления, сославшись на то, что в нем содержатся сведения, составляющие государственную тайну. По-видимому, позднее заявителю удалось получить копию этого постановления.

23. В постановлении, о котором идет речь, фактически пересказывалась версия произошедшего, изложенная в постановлении от 4 июля 2011 г. По поводу травм, обнаруженных на теле С.Л. при вскрытии, следователи вновь опросили сотрудников ИВС и сотрудников милиции, производивших задержание С.Л., и, воссоздав точную последовательность событий в ходе задержания, пришли к выводу, что кровоподтеки на предплечьях, голенях и в области колена были причинены в результате попыток сотрудников милиции помешать С.Л. скрыться. Следователи также установили, что сотрудники ИВС не произвели тщательного осмотра С.Л. и поэтому не зафиксировали телесные повреждения, имевшиеся у него при поступлении в ИВС 4 января 2011 г. (см. выше § 6).

24. Относительно давления, которое следователи предположительно оказывали на С.Л., в постановлении упоминались показания различных сотрудников, имевших отношение к производству по уголовному делу С.Л. Все они отрицали, что на С.Л. оказывалось давление. Следователи приняли эти показания, отметив отсутствие среди собранных по делу доказательств фактов, указывающих на ненадлежащее давление.

25. Относительно предполагаемой причастности к произошедшему Ч., который содержался в одной камере с С.Л. (см. выше § 7), следователи сослались на показания Ч. на первом этапе предварительного расследования (см. выше § 11). В то время Ч. проходил в качестве подозреваемого по другому уголовному делу. По-видимому, следователи согласились с его показаниями без дополнительных проверок и не стали изучать деятельность Ч. в качестве осведомителя, а также его полномочия и задания, которые он получал.

26. Как минимум один сотрудник ИВС сообщил информацию о психическом состоянии С.Л. перед его смертью. В ответ на вопрос о том, нужно ли было помещать С.Л. в одну камеру с Ч., сотрудник С., который дежурил в день поступления С.Л. в ИВС, сказал, что "судя по некоторой информации, предоставленной [им] оперативными сотрудниками, С.Л. был склонен к самоубийству, а сотрудники ИВС, поскольку они несут ответственность за жизнь и здоровье задержанных, не могут держать таких людей в одиночных камерах".

27. В целом власти признали недостатки в надзоре за С.Л., в частности, из-за того, что некоторые сотрудники ИВС в нарушение соответствующих правил отсутствовали на своих постах. Однако власти настаивали на том, что смерть С.Л. наступила в результате самоубийства и не была связана с упомянутыми выше недостатками. Они отрицали, что на С.Л. оказывалось давление, утверждая, что эта версия произошедшего "не подтверждается объективными доказательствами". По-видимому, поскольку проводилась лишь доследственная проверка, заявитель не мог в ней участвовать.

28. Последний этап судебного разбирательства состоялся в 2013 году. 20 мая 2013 г. Йошкар-Олинский городской суд отказался отменить постановление от 25 октября 2012 г. Решение Йошкар-Олинского городского суда, вынесенное по первой инстанции, 8 июля 2013 г. было оставлено без изменения Верховным судом Республики Марий Эл по результатам рассмотрения кассационной жалобы.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 2 конвенции

29. Заявитель жаловался на то, что власти Российской Федерации не защитили жизнь С.Л. и что расследование по факту его смерти оказалось неэффективным. При этом он ссылался на статью 2 Конвенции, которая в части, имеющей отношение к настоящему делу, предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание".

А. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

30. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю стало известно о предполагаемых недостатках в расследовании на достаточно раннем этапе, поэтому он должен был подать жалобу в Европейский Суд, не дожидаясь окончания рассмотрения дела на внутригосударственном уровне. В связи с этим власти Российской Федерации полагали, что заявитель обратился со своими жалобами с опозданием.

31. Заявитель не согласился с доводами властей Российской Федерации.

32. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что жалобы заявителя были поданы по истечении установленного срока. В этом отношении он отмечает, что, как показывают сроки рассмотрения дела на внутригосударственном уровне, заявитель явно воспользовался всеми реально имевшимися возможностями по обжалованию результатов предварительного расследования, которое проводилось органами власти Российской Федерации в 2011-2013 годах. Фактически окончательные судебные решения по делу, которыми его жалобы были оставлены без удовлетворения, были вынесены уже после того, как он подал жалобу в Европейский Суд в мае и июле 2013 года (см. выше § 28). При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель подал жалобу своевременно, и, соответственно, отклоняет довод властей Российской Федерации.

33. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу положений подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

34. Заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не установили все обстоятельства смерти С.Л. и, следовательно, не выполнили своих обязательства, предусмотренные статьей 2 Конвенции. По его мнению, в деле имелось достаточно доказательств, свидетельствующих о том, что С.Л. не мог повеситься по своей воле и что его, возможно, довел до самоубийства или убил его сокамерник Ч. В поддержку этой версии заявитель сослался на различные травмы, обнаруженные на теле С.Л., чтобы подтвердить, что следствие могло оказывать на С.Л. давление с целью получения от него признательных показаний. Заявитель считал, что эти телесные повреждения, если их рассматривать в совокупности с деятельностью Ч. в качестве осведомителя, указывали на возможную причастность властей к смерти или самоубийству С.Л. Кроме того, заявитель настаивал на том, что его брат не был склонен к самоубийству.

35. Далее заявитель утверждал, что проведенное властями государства-ответчика расследование не соответствовало минимальным стандартам эффективности и нарушало статью 2 Конвенции. Это расследование не было быстрым, независимым и эффективным. Доследственная проверка была проведена поверхностно. Впоследствии прокурор неоднократно отменял постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти С.Л., каждый раз отмечая неполноту проведенной проверки или преждевременность отказа в возбуждении уголовного дела. Официально уголовное дело так и не было возбуждено. Сразу после смерти С.Л. не была эффективно обеспечена сохранность доказательств, и с течением времени стало практически невозможно установить, что же произошло на самом деле. У заявителя отсутствовала возможность принимать участие в расследовании.

36. Власти Российской Федерации не согласились с доводами заявителя. По их мнению, настоящая жалоба не свидетельствует о нарушении статьи 2 Конвенции. Органы государственной власти провели тщательное расследование по факту смерти С.Л. и установили, что он совершил самоубийство. Жалобы, поданные в связи с расследованием по факту смерти С.Л., были тщательно рассмотрены властями.

2. Мнение Европейского Суда

37. Общие принципы относительно обязательств государства, предусмотренных статьей 2 Конвенции, прочно устоялись в прецедентной практике Европейского Суда и изложены в его Постановлении по делу "Фанзиева против Российской Федерации" (Fanziyeva v. Russia) от 18 июня 2015 г., жалоба N 41675/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).), §§ 46-51.

(а) Предполагаемое отсутствие эффективного расследования по факту смерти С.Л.

38. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти отказались провести полноценное уголовное расследование по факту смерти С.Л. В результате следователи не имели возможности выполнить целый ряд процессуальных следственных мер по сбору и обеспечению сохранности вещественных доказательств, а также получению свидетельских показаний. Действительно, они несколько раз проводили доследственные проверки, однако все они, за исключением последней, были признаны поверхностными. Помимо протокола вскрытия, следователи в своих выводах по вопросу о смерти С.Л. были вынуждены ссылаться в основном на показания различных свидетелей.

39. Ранее Европейский Суд в ряде дел по жалобам против Российской Федерации приходил к выводу, что отказ властей возбудить уголовное дело в случае, когда человек умер во время содержания под стражей, находясь под контролем государства, сам по себе является серьезным нарушением процессуальных норм законодательства Российской Федерации, из-за которого собранные доказательства могут стать недопустимыми (см. в числе многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Трапезникова и другие против Российской Федерации" (Trapeznikova and Others v. Russia) от 1 декабря 2016 г., жалоба N 45115/09* (* См.: там же. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 34; Постановление Европейского Суда по делу "Клейн и Александрович против Российской Федерации" (Kleyn and Aleksandrovich v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 40657/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 4 (примеч. редактора).), § 56; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фанзиева против Российской Федерации" (Fanziyeva v. Russia), § 53).

40. Далее Европейский Суд напоминает, что применительно к правовой системе Российской Федерации "доследственная проверка" сама по себе не может привести к наказанию виновных лиц, поскольку необходимыми условиями для предъявления предполагаемым виновным обвинений, которые затем могут быть рассмотрены судом, являются возбуждение уголовного дела и проведение расследования (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Трапезникова и другие против Российской Федерации" (Trapeznikova and Others v. Russia), § 35; Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 132 и 135-136; и Постановление Европейского Суда по делу "Зеленин против Российской Федерации" (Zelenin v. Russia) от 15 января 2015 г., жалоба N 21120/07* (* См.: там же. N 9 (примеч. редактора).), §§ 56-57). Европейский Суд отмечает, что власти не стали подробно изучать психологический профиль С.Л., а также вопрос об особом уходе, в котором он, возможно, нуждался, и о халатности, которую могли проявить в связи с этим сотрудники ИВС. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что следователи не стали тщательно изучать возможную причастность Ч. к событиям 6 января 2011 г. и не предприняли усилий по установлению местонахождения Ч. и его повторному допросу.

41. С учетом материалов, которыми он располагает, и приведенных выше соображений Европейский Суд приходит к выводу, что власти Российской Федерации не приняли всех разумных мер по установлению обстоятельств смерти С.Л.

42. Соответственно, по делу имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте в связи с тем, что власти государства-ответчика не провели эффективного расследования по факту смерти С.Л.

(b) Предполагаемое нарушение права С.Л. на жизнь

43. Европейский Суд подчеркивает, что у сторон возникли разногласия по поводу фактических обстоятельств смерти С.Л. Заявитель утверждал, что его брата могли убить или довести до самоубийства, а власти Российской Федерации настаивали на том, что С.Л. совершил самоубийство, повесившись без какого-либо воздействия со стороны.

44. Европейский Суд отмечает, что С.Л. поместили в одну камеру с Ч., тайным осведомителем (см. выше § 7). Согласно выводам внутреннего расследования по факту смерти С.Л. в ночь, когда умер С.Л., с 3.19 до 6.10 в коридоре не было сотрудников ИВС, а значит, дежурные "грубо нарушили" различные правила надзора за содержащимися под стражей лицами (см. выше § 10). Далее Европейский Суд отмечает следующее: по утверждениям заявителя, которые никто не оспаривал, на допросе 5 января 2011 г. его брат пожаловался Г. на то, что сотрудники милиции оказывали на него давление с целью получения признательных показаний, в том числе угрожали ему изнасилованием со стороны других задержанных (см. выше § 8). В протоколе вскрытия от 6 января 2011 г. описывались ссадины на обоих предплечьях, кровоподтек на голени правой ноги, который появился за один - три дня до смерти С.Л. (см. выше § 9). Хотя следователь Следственного комитета Российской Федерации* (* Так в тексте (примеч. переводчика).) и пришел к выводу, что травмы, обнаруженные на теле С.Л. при вскрытии, были причинены ему в результате соразмерного применения физической силы во время его задержания 4 января 2011 г., сразу после этой даты сотрудники милиции не признались в применении к С.Л. силы (см. выше § 5), а дежурный, который осматривал С.Л. по прибытии в ИВС, не сообщил о наличии у него телесных повреждений (см. выше § 6).

45. Европейский Суд повторяет, что к жалобам на нарушение статьи 2 Конвенции применяется стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Европейский Суд признает, что некоторые из обстоятельств настоящего дела вызывают подозрения, однако в данном случае он не усматривает достаточных доказательств, подтверждающих гипотезу об умышленном убийстве С.Л. или о доведении его до самоубийства властями. Несмотря на многочисленные недостатки, отразившиеся на общем качестве расследования (см. выше §§ 38-41), и, в частности, на том, что власти не установили, какую конкретно роль сыграл Ч. в событиях 6 января 2011 г. (см. выше § 40), Европейский Суд не усматривает в деле достаточно серьезных, ясных и согласующихся между собой указаний, позволяющих ему прийти к выводу, что причиной смерти брата заявителя стали действия представителей государства.

46. Однако этот вывод не освобождает власти Российской Федерации от ответственности за смерть С.Л. Европейский Суд должен установить, действительно ли они знали или должны были знать о существовании реальной и непосредственной опасности самоубийства С.Л., и, если да, действительно ли они сделали всё, что было бы разумно от них ожидать, для предотвращения этой опасности (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Трапезникова и другие против Российской Федерации" (Trapeznikova and Others v. Russia), § 40).

47. Европейский Суд отмечает, что сотрудники ИВС знали о нестабильном психологическом состоянии С.Л. На это указывают показания С., сотрудника ИВС, дежурившего в тот день, когда туда поступил С.Л. С. признался, что он знал о "суицидальных наклонностях" С.Л. и об обязанности ИВС проявлять в связи с этим осторожность (см. выше § 26). Аналогичные показания дал Ч., тайный осведомитель, который содержался в одной камере с С.Л. (см. выше §§ 7 и 11). Ч. упомянул о том, что перед происшествием С.Л. отказался от еды и находился в подавленном состоянии. При таких обстоятельствах, оставляя в стороне вопрос о точном психологическом состоянии С.Л., которое власти Российской Федерации не рассмотрели в ходе расследования на внутригосударственном уровне, Европейский Суд полагает, что власти знали или должны были знать об опасности, угрожавшей жизни С.Л.

48. С учетом сделанных в соответствующих решениях органов власти государства-ответчика допущений по поводу отсутствия надлежащего надзора за содержащимися в ИВС лицами той ночью (см. выше §§ 10, 12 и 27) Европейский Суд приходит к выводу, что власти Российской Федерации явно не смогли разумно отреагировать на известную им опасность, угрожавшую жизни С.Л.

49. Следовательно, по делу имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в связи с тем, что власти не смогли защитить право С.Л. на жизнь.

II. Применение статьи 41 конвенции

50. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Моральный вред

51. Заявитель потребовал присудить ему компенсацию морального вреда, причиненного предполагаемыми нарушениями статьи 2 Конвенции, предоставив Европейскому Суду определить размер справедливой компенсации по своему усмотрению.

52. Власти Российской Федерации оспаривали требования заявителя.

53. Европейский Суд полагает, что обстоятельства смерти родственника заявителя и отсутствие возможности добиться проведения эффективного расследования по этому поводу очевидно должны были причинить заявителю боль и страдания. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает целесообразным присудить заявителю 23 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Расходы и издержки

54. Кроме того, заявитель потребовал присудить ему 3 814 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в связи с рассмотрением дела в судах Российской Федерации и Европейском Суде. В частности, он требовал выплатить ему 119 евро в качестве возмещения расходов на оплату услуг адвоката в связи с рассмотрением дела во внутригосударственных судах, 72 евро в качестве возмещения почтовых расходов, расходов по изготовлению копий документов и расходов на международные звонки, 92 евро в качестве возмещения затрат на перевод документов и 3 532 евро в качестве возмещения расходов на оплату услуг адвоката в связи с рассмотрением дела в Европейском Суде.

55. Власти Российской Федерации считали, что эти расходы являются чрезмерными и что в любом случае они не были необходимыми. Кроме того, они утверждали, что фактически заявитель не понес расходов на оплату услуг адвоката в связи с рассмотрением дела в Европейском Суде.

56. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек лишь постольку, поскольку было доказано, что они были фактически понесены, были необходимы и не превышали разумных пределов. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и изложенные выше критерии, Европейский Суд считает целесообразным присудить заявителю 3 430 евро в качестве возмещения всех видов судебных издержек плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму.

С. Процентная ставка при просрочке платежа

57. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте в связи с тем, что власти не провели эффективного расследования по факту смерти Сергея Лаптева;

3) постановил, что по делу имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в связи с тем, что власти государства-ответчика не защитили право Сергея Лаптева на жизнь;

4) постановил, что:

(а) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев с момента вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 23 00 (двадцать три тысячи) евро плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 430 (три тысячи четыреста тридцать) евро плюс любые налоги, которые заявитель, возможно, должен будет уплатить с этой суммы, в качестве возмещения судебных расходов и издержек;

(b) по истечении указанного выше трехмесячного срока и до момента выплаты на данную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процентных пункта;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 февраля 2021 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суд