Понятие зачета и его место в системе оснований прекращения обязательств (Р.С. Бевзенко, Т.Р Фахретдинов, "Вестник Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа", N 3, май-июнь 2005 г.)

Понятие зачета и его место в системе оснований
прекращения обязательств

1. Зачет представляет собою способ прекращения взаимных обязательств двух лиц, каждое из которых является одновременно и должником, и кредитором. Эта, казалось бы, достаточно простая идея, в основе которой лежит рациональное экономическое начало*(1), имеет весьма интересное правовое регулирование и крайне любопытную теоретическую конструкцию. Основные правила о зачете изложены в ст. 410-412 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ, Кодекс); кроме этого, законодатель упоминает о зачете при регулировании оплаты долей (акций) участия в уставном капитале хозяйственных обществ (ст. 90, 99 ГК РФ), в разделе Кодекса о солидарных и субсидиарных обязательствах (ст. 325, 399), в главе о договорах ренты (ст. 599 Кодекса), аренды (ст. 624), подряда (ст. 752), факторинга (ст. 832), банковского счета (ст. 853), комиссии (ст. 997), а также в главе об обязательствах, возникающих вследствие неосновательного обогащения (ст. 1108 ГК РФ). Однако норм о зачете, содержащихся в Кодексе, все же не хватает для того, чтобы выстроить общую непротиворечивую конструкцию зачета по действующему российскому гражданскому праву. В частности, Кодекс обошел молчанием вопрос о том, какие именно требования могут быть прекращены зачетом, какова судьба акцессорных обязательств при зачете, о возможности зачета обязательств по договору в пользу третьего лица и некоторые другие*(2).

Зачет крайне активно используется в деловой практике. Именно поэтому достаточно часто предметом судебных разбирательств становятся споры между предпринимателями, возникшие в результате применения одной из сторон зачета как способа прекращения обязательств*(3). Актуальность проблем правового регулирования зачета подчеркивается еще и тем, что именно этому способу прекращения обязательств был посвящен отдельный Обзор практики, подготовленный Президиумом Высшего Арбитражного Суда*(4).

В целом же, оценивая общую картину правового регулирования зачета в России, мы должны отметить важное значение судебной практики (арбитражных судов), которые пытаются путем толкования восполнить соответствующие пробелы, имеющиеся в законодательном регулировании зачета.

2. Итак, в соответствии со ст. 410 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования, срок которого наступил либо срок которого не указан или определен моментом востребования. Для зачета достаточно заявления одной стороны. Как видим, законодатель уклоняется от квалификации юридической природы зачета*(5).

В современной гражданско-правовой литературе практически единодушно подчеркивается, что зачет является односторонней сделкой*(6). В.А. Белов называет односторонней сделкой не сам зачет, а заявление о зачете*(7). Т.А. Фаддеева весьма осторожно упоминает, что основания прекращения обязательств, как и основания их возникновения, "имеют значение сделки"*(8).

Судебная практика придерживается схожей позиции. Так, в одном из дел, рассмотренных окружным судом Северо-Западного округа, содержится следующее высказывание: "В соответствии с пунктом 2 статьи 154, статьей 410 Гражданского кодекса Российской Федерации зачет как способ прекращения обязательства является односторонней сделкой, для совершения которой необходимы определенные условия"*(9). По другому делу, кассационная инстанция, изучив обстоятельства дела, пришла к выводу о том, что "поскольку зачет в данном случае не соответствует требованиям закона, он является ничтожной сделкой и не нуждается в признании его таковым судом". Очевидно, что и в этом деле судом также проводится взгляд на зачет как на сделку.

Дореволюционные цивилисты более осторожны в определении правовой природы зачета. Так, Г.Ф. Шершеневич называет зачет лишь "способом прекращения обязательства"*(10). Д.И. Мейер, описывая зачет, указывает лишь, что зачет является "прекращением одного обязательства по действию другого"*(11). Схожим образом поступает и В.И. Синайский. В его трактовке зачет - это "погашение требований"*(12). Аналогично ("зачет есть погашение требований") описывается суть зачета А.М. Гуляевым*(13), В.Л. и В.В. Исаченко*(14), И.М. Тютрюмовым*(15), С.А. Беляцкиным*(16) и И.Н. Трепицыным*(17). К.П. Победоносцев называет зачет "заменой обязательства" или заменой долга иском. При этом автор также воздерживается от того, чтобы хоть как-то квалифицировать эту "замену"*(18). И, наконец, один из наших самых дотошных цивилистов, К.Н. Анненков, автор подробнейшей "Системы русского гражданского права", также избегает прямой квалификации зачета как сделки (или как "несделки")*(19). Еще раз повторимся - никто из десятка упомянутых нами почтенных ученых ни разу не оговорился о том, что зачет (или заявление о зачете) является сделкой. Н.Г. Вавин, автор одного из немногих специальных исследований, посвященных зачету, вообще не упоминает о том, что зачет (либо заявление о зачете) могут быть понимаемы как сделка*(20).

Таким образом, нашей ближайшей задачей является разрешение вопроса о том, можно ли признать зачет сделкой или таковой можно именовать заявление о зачете. Или, быть может, понятие о сделке в конструкции зачета вовсе не применимо?

3. Что же является центральным элементом в конструкции зачета и потому может в принципе быть способным рассматриваться в качестве сделки? Как следует из анализа современной цивилистической литературы, имеется два возможных ответа - во-первых, это зачет, во-вторых - заявление о зачете.

Зачет сам по себе - это способ достижения определенного правового эффекта в обязательственных связях двух лиц. Эффект этот состоит в том, что обязательства этих лиц прекращаются (полностью или в части). Поэтому зачетом следует именовать не волеизъявление, направленное на прекращение обязательств, а саму правовую конструкцию, которая составляет основание прекращения обязательства. Правовая конструкция явление, во-первых, объективное, и, во-вторых, идеальное, и потому, конечно же, к ней не может быть приложимо понятие о сделке (которая является волеизъявлением, направленным на возникновение, изменение либо прекращение правоотношений).

Другое дело - заявление о зачете. На наш взгляд, логико-юридическое сочетание этих двух понятий (зачет и заявление о нем) может быть объяснено следующей формулой: "Я прекратил (зачел) свой долг перед Х посредством заявления о зачете". То есть заявление о зачете является способом осуществления зачета, это и есть тот самый элемент конструкции зачета по действующему ГК РФ, который единственно связан с волеизъявлением лица*(21).

Этот юридический факт - заявление о зачете - является волеизъявлением лица, участвующего в правоотношении, и, в принципе, подпадает под определение сделки, сформулированное в ст. 153 ГК РФ - "сделками признаются действия лиц, направленные на возникновение, изменение либо прекращение гражданских прав и обязанностей". Безусловно, заявление о зачете - это волевое действие, и оно направлено на прекращение обязательства. Как видим, формальных причин сомневаться в правильности такой квалификации заявления о зачете у нас нет.

Можно ли рассматривать заявление о зачете не в качестве сделки, а в качестве юридического поступка, который не является сделкой? Особый соблазн проанализировать возможность такой квалификации заявления о зачете связан с тем, что в цивилистической литературе ведется давний спор о том, является ли сделкой исполнение обязательства (тоже, кстати, способ прекращения обязательств). Зачет является суррогатом исполнения, поэтому определенные параллели между правовой природой заявления о зачете и исполнением обязательства вполне могут быть обнаружены.

Существует несколько подходов к обоснованию сделочной сущности исполнения обязательства. В.С. Толстой прямо указывает, что исполнение обязательства подпадает под определение сделки, содержащееся в законе, так как исполнение направлено на прекращение обязанности*(22). Д.О. Тузов пишет, что "передача вещи во исполнение договора купли-продажи является сделкой особого рода - сделкой-предоставлением, имеющей зависимый, подчиненный характер по отношению к основной (обязательственной) сделке купли-продажи"*(23). Аналогичное мнение высказал В.А. Слыщенков*(24).

Эти и похожие рассуждения покоятся на историческом фундаменте римского права и (в большей степени) на авторитете германского гражданского права, в котором передаче действительно придается самостоятельное юридическое значение. Однако следует понимать, что сделкой по германскому праву признается не само фактическое вручение вещи, а соглашение о передаче права (вещный договор), соединенное с передачей вещи. Таким образом, вещная сделка германского права - это вещный договор плюс традиция. При этом традиция выступает вовсе не как сделка, а как фактическое действие, или, точнее - Realakt*(25). Очевидно, что между конструкцией германской вещной сделки (Dingliches Rechtsgeshaft) и передачей вещи российского гражданского права существует большая разница. Потому слепое перенесение германских юридических воззрений на нашу правовую почву является большой ошибкой.

Кажется, неправильное понимание юридической природы исполнения обязательства (в том числе и traditio), происходит от того, что в современной российской цивилистике произошло обеднение учения о юридических фактах. Так, в учебниках гражданского права систему юридических фактов представляют следующим образом: все юридические факты делятся на действия и события. Правомерные действия в свою очередь подразделяются на сделки и поступки. При этом поступком именуется действие, с которым закон связывает определенные юридические последствия независимо от того, была ли у лица цель достижения того или иного правового результата. В качестве примера называются находка, создание произведений литературы, обнаружение клада*(26). Понятно, что в этой системе юридических фактов исполнение обязательства больше тяготеет к сделкам, чем к поступкам.

Однако такое видение системы юридических фактов слишком упрощенное. В.И. Серебровский, анализируя динамику обязательственных отношений, выявил ряд юридический действий участников обязательства, которые хотя и схожи со сделками, но таковыми не являются - автор называл их "действия, подобные сделкам"*(27). М.М. Агарков, исследуя систему основания гражданских прав, указывал, что существует категория дозволенных юридических действий, которые "не являются сделками, хотя и очень близко подходят к понятию сделки". В качестве примера автор приводит признание долга, подтверждение принятия заказа к исполнению, уведомление об уступке права, заявление об отказе принять исполнение*(28). Автор именовал эти действия юридическими поступками. Им же было дано следующее определение юридического поступка - это действие, констатирующее определенные факты, имеющие юридическое значение независимо от того, направлены ли эти действия на те последствия, которые с ними связывает закон. Однако автор выделил и третью категорию юридических фактов-действий - а именно фактические действия ("действия, создающие указанные в законе объективированные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение"). К ним были отнесены создание литературного произведения, находка, спецификация, изобретение и проч.*(29) Очевидно, что юридические поступки в классификации М.М. Агаркова это не то же самое что юридические поступки в классификации В.С. Ема. Последним соответствуют фактические действия (Realakt) в трактовке М.М. Агаркова и В.И. Серебровского.

4. Можно ли квалифицировать заявление о зачете не как сделку, а как юридический поступок (по классификации М.М. Агаркова)?

Для ответа на этот вопрос следует определить юридическое значение заявления о зачете, сделанное стороной в обязательстве, а именно - является ли заявление о зачете действием правопрекращающим либо действием констатирующим.

Материал российского права не дает каких-либо поводов для сомнений - для зачета не только "достаточно заявления одной стороны", но оно (заявление) является необходимым условием зачета. Иными словами - сам по себе факт наличия встречных однородных обязательств не прекращает их eo ipso. Таким образом, для нашего права значение заявления о зачете состоит в том, что именно оно прекращает обязательства. Кроме того, рискнем предположить, что всякая сторона обязательства, заявляя о зачете, рассчитывает достигнуть именно этой цели - прекратить обязательство зачетом. Таким образом, значение волеизъявления лица, делающего заявление о зачете, как раз связано с желанием достигнуть определенных правовых последствий. Другими словами, лицо знает о том, что заявление прекратит обязательство, оно желает этого и оно делает это заявление. Бесспорно, перед нами односторонняя сделка.

Однако этот вывод справедлив только для тех правопорядков, в которых зачет проводится лишь на основании заявления стороны. Известно, что законодательства некоторых стран (в частности, Франции, Австрии) содержат правило о том, что зачет встречных однородных обязательств проводится ipso iure - то есть в силу самого факта наличия требований, способных к зачету.

Такой подход к пониманию сущности зачета основан на поздних римских правовых представлениях о зачете (compensatio). Юстиниан, реформируя зачет, существенно расширил сферу его применения - до него compensatio допускалась лишь в судебном процессе и лишь посредством предъявления соответствующего иска, в интенции которого содержалась ссылка на зачет*(30). Конституцией 531 г. Юстиниан установил, "чтобы зачет производился при всех исках в силу самого права" ("compesationes ex omnibus actionibus ipso iure fieri sancimus"). Средством проведения зачета был либо иск, либо эксцепция.

В Дигестах содержится любопытный фрагмент из Павла, в котором он приводит свое решение одного спора, основное, как выражается юрист, на том, что "всеми было установлено (placuit inter omnes) что взаимные долги засчитываются в силу закона (invicem debetur ipso iure compensare)"*(31). По свидетельству И.С. Розенталя, выражение Юстиниана "invicem debetur ipso iure compensare" было предметом споров между романистами. Более раннее понимание слов "ipso iure" заключалось в том, что для зачета вообще не требуется каких-либо усилий сторон, зачет обязательств происходит как бы сам собою, потому что так предусмотрено в законе*(32). Именно на этом понимании зачета построены соответствующие нормы наиболее близких к римскому праву - французского*(33), австрийского*(34) и прежнего итальянского*(35) и польского*(36) законодательства. Для должника, желающего защититься против иска кредитора, достаточно лишь указания на факт уже произошедшего зачета.

Более позднее понимание выражения "invicem debetur ipso iure compensare" состоит в том, что судья ex officio производит зачет - независимо от того, облек ли ответчик свое возражение в форме возражения о злом умысле (exceptio doli), при этом самостоятельного прекращения требований не происходит, необходимо явно выраженное намерение зачесть долг против требования*(37). Поэтому законодательства, придерживающиеся этого понимания зачета (преимущественно германской группы), требуют, чтобы заинтересованное лицо заявило о зачете. Для примера можно привести § 388 Германского Гражданского Уложения*(38), § 138 Швейцарского Обязательственного закона 1881 г.*(39), § 124 Швейцарского Обязательственного закона 1911 г.*(40), ст. 3559 Свода гражданских узаконений губерний Прибалтийских*(41). В русском проекте Гражданского уложения был принят тот же подход - в соответствии со ст. 155 книги пятой проекта "для производства зачета требуется заявление о том одной стороною другой". Составители проекта подчеркивали, что, несмотря на принятую проектом конструкцию зачета по заявлению стороны, а не invicem debetur ipso iure compensare, последний принцип все равно остается в действии - зачет, совершенный по заявлению стороны, предполагается осуществившимся не с момента заявления о зачете, а с того, момента, когда требования могли подлежать зачету (так наз. ретроактивное действие зачета)*(42).

Таким образом, мы должны скорректировать общий вывод о значении заявления о зачете. Заявление о зачете является односторонней сделкой лишь в том случае, если закон связывает само действие зачета с заявлением стороны о зачете. Если же зачет имеет действие ipso iure, то есть в силу закона, то значение заявления о зачете сводится лишь к уведомлению противоположной стороны о прекращении взаимных обязательств. Такое заявление может быть сделано стороной в судебном споре в качестве некого возражения по иску кредитора об исполнении обязательства, например такого - заявленный иск является неосновательным, так как право истца прекратилось вследствие зачета, имевшего место ipso iure*(43). В этом случае заявление о зачете является юридическим поступком, но не сделкой.

Теперь мы можем попытаться объяснить, почему русская цивилистика 19-20 вв. не уделяла особого внимания вопросу - является ли заявление о зачете сделкой или нет. Правовое регулирование зачета в ч. 1 т. Х Свода законов (Законы гражданские) отсутствовало, поэтому ученые ориентировались либо на зарубежные образцы (до 1896 г. - на современное римское право и французское кодифицированное право, и только после этой даты предметом изучения стали нормы ГГУ), либо на отечественную юридическую практику, которая знала только договорный зачет (который, несомненно, являлся сделкой) и зачет посредством встречного иска (больше тяготевший к процессуальному праву).

5. В цивилистической литературе предпринимались многочисленные попытки связать между собою зачет и исполнение обязательства. Существует мнение, суть которого заключается в том, что зачет есть действительное исполнение обязательства. Т. Марецолль называет compensatio действительной уплатой, "ибо, ссылаясь на право компенсации, должник устраняет лишь необходимость излишней двойной уплаты"*(44). Однако получение действительного исполнения и получение ценности (стоимости) этого исполнения в виде уменьшения пассива лица совершенно различны по своей сути.

В более осторожном ключе высказываются Б. Виндшейд ("При компенсации кредитор не получает того, что он имел получить; но, вместо этого, он освобождается от соответствующего долга. Поэтому компенсация является одним из способов удовлетворения"*(45)) и К. Эрдман ("Так как при зачете кредитор действительно получает ценность того обязательства, о котором он заявил претензию, - хотя и в ином нежели условленном виде, - то зачет представляет собою вид удовлетворения верителя..."*(46)). В.Л. Исаченко также отнес зачет к суррогатам исполнения*(47). Эти объяснения затрагивают лишь внешнюю, экономическую сторону зачета, не объясняя его юридической природы.

Н.Г. Вавин объяснял сущность зачета следующим образом - лицо, делающее заявление о зачете, тем самым доводит до сведения своего контрагента о том, что оно принимает в погашение своего долга его встречную претензию*(48). У этого объяснение есть, на наш взгляд, логический недостаток - суть зачета объясняется тем, что должник засчитывает требование кредитора против собственного долга. Иными словами, исследуемое явление объясняется через само себя...

Е. Годэме вообще противопоставляет исполнение обязательства, прекращение обязательства соглашением сторон (договорный зачет) и прекращение обязательства в силу постановлений закона (судебный зачет)*(49).

В современной российской цивилистической литературе этому вопросу внимание не уделяется.

На наш взгляд, правильным является следующее объяснение соотношения исполнения обязательства и зачета. Безусловно, зачет не является исполнением в тесном смысле этого слова*(50). Однако нельзя не заметить того, что в результате зачета вопрос о неисполнении или ненадлежащем исполнении поднят быть не может. Следовательно, a contrario, прекращение обязательства было осуществлено надлежащим образом и кредитор А должен удовлетвориться тем, что по заявлению должника В произошло одновременное прекращение его (А) требования к В и его (А) долга в отношении В. То есть должник В исполнил свое обязательство перед А не доставлением его предмета (реальным исполнением), а неким иным способом, позволенным законом. Таким образом, зачет заменяет собой доставление предмета обязательства, оставаясь, все же, способом надлежащего исполнения. При этом, в силу прямого законодательного предписания, подобная замена возможна в одностороннем порядке (в отличие от отступного и новации) потому что в результате этой замены невозможно ухудшение положения кредитора (зачет происходит лишь в отношении однородных требований и в совпадающей сумме). Следовательно, зачет является разновидностью надлежащего исполнения обязательства.

Зачет не является реальным исполнением, но прекращает обязательство с тем же эффектом, что и реальное исполнение. О зачете можно сказать, что он представляет собою допускаемую законом одностороннюю замену исполнения обязанности одновременным прекращением этой обязанности и однородного требования, принадлежащих должнику, по воле последнего*(51). Преимуществом подобного объяснения зачета является, на наш взгляд, то, что зачет рассматривается как разновидность надлежащего исполнения обязательства, пусть и отличная от реального исполнения.

Понимание связи между исполнением обязательства и зачетом имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение. В большей мере это касается вопросов, связанных с возможностью принимать к вычету суммы налога на добавленную стоимость при прекращении обязательства по оплате товаров, работ или услуг зачетом. Этот вопрос стал предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ. Поводом к рассмотрению послужила неопределенность в предписании п. 2 ст. 7 Закона РФ "О налоге на добавленную стоимость". В указанной норме содержалось правило о том, то сумма налога на добавленную стоимость, подлежащая внесению в бюджет, определяется как разница между суммами налога, полученными от покупателей за реализованные им товары (работы, услуги), и суммами налога, фактически уплаченными поставщикам за поступившие материальные ресурсы. Перед Судом был поставлен следующий вопрос - имеет ли место "фактическая уплата сумм налога" в случае, если был проведен зачет требования об оплате товара. Конституционный Суд на этот вопрос ответил положительно, указав, что "Гражданский кодекс Российской Федерации рассматривает плату как лишь один из возможных способов исполнения возмездного договора (курсив наш - Р.Б., Т.Ф.)"*(52) . Таким образом, Конституционный Суд фактически отнес зачет к способу исполнения обязательства.

В практике кассационных арбитражных судов подобный подход также встречается. Например, в решении Арбитражного суда г. Москвы по спору между конкурсным управляющим банка и заемщиком, суд, оценивая довод управляющего о мнимости кредитного договора, сделал вывод о том, что кредит был выдан заемщику, а "заявление заемщика о зачете направлено на исполнение обязательств по кредитному договору" и потому стороны действительно приступили к выполнению кредитного договора*(53).

Однако имеет место и иной подход. Так, предметом рассмотрения окружного суда Московского округа стало дело, в котором анализировалась правовая природа зачета, проведенного профессиональным участником рынка ценных бумаг, и квалифицированного судом первой инстанции как исполнение второй части сделки РЕПО. Кассационная инстанция, отменяя решение, указала, что "вывод суда о том, что исполнение обязательств путем зачета встречных однородных требований соответствует ст. 408 ГК РФ, не основан на законе: зачетом обязательства прекращаются, но не исполняются, поскольку исполнение обязательства является самостоятельным основанием его прекращения"*(54). На наш взгляд, такой подход, особенно при рассмотрении налоговых споров, является неверным, так как для арбитражных судов является обязательной правовая позиция, выраженная Конституционным Судом в уже упоминавшемся Постановлении N 3-П от 20 февраля 2001 г.

6. Наиболее сложное объяснение сути зачета было предложено И. Колером. Он объясняет конструкцию зачета следующим образом: должник, который обязан уплатить 100, но столько же должен получить, поручает своему кредитору уплатить самому себе те 100, которые он, кредитор, ему должен, и тем удовлетвориться. В понимании Колера зачет есть фингированный платеж, "поскольку уплата самому себе может быть совершена путем простого заявления и не нуждается в реальной деятельности"*(55). Такое объяснение сущности зачета тяготеет к объяснению зачета совпадением должника и кредитора в одном лице ("уплатить самому себе"). Подобная конструкция представляется искусственной*(56). Например, непонятно, в чем проявляется "поручение уплатить себе"? В заявлении о зачете? Однако суть этого заявления настолько очевидна и проста, что обнаружить в нем "поручение уплатить самому себе" совершенно невозможно. Непонятно, почему возложение этого поручения "происходит" в одностороннем порядке, без согласия кредитора и почему для него такое "одностороннее возложение поручения" является обязательным. Проф. Колер обосновывает это тем, что таковы "правила оборота"*(57). Однако это объяснение крайне неопределенно и, добавим, оно совершенно не раскрывает суть зачета*(58). На наш взгляд, попытка определить зачет через совпадение должника и кредитора в одном лице (confusio) обречена на неудачу, так как конфузия действует только в одном обязательстве, а при зачете - их два, определить же юридическую судьбу второго обязательства, не прекращенного конфузией, не представляется возможным*(59).

7. Конструкция зачета, заложенная в ст. 410 ГК РФ, позволяет определить его исключительно как прекращение обязательства односторонним волеизъявлением. Возникает вопрос - могут ли стороны заключить между собою соглашение о зачете встречных однородных требований? Скажем, А должно по договорам поставки В 100, 130 и 200. В свою очередь, В должен А 500 по договору аренды. Вправе ли стороны заключить договор о том, они засчитывают долг по аренде в сумме 500 против требования по поставке в сумме 430? На наш взгляд, нет никаких причин сомневаться в законности подобного соглашения. Правда, надо иметь в виду, что такой зачет не будет зачетом в смысле ст. 410 ГК РФ. Однако в соответствии со ст. 421 Кодекса стороны вправе заключать и договоры, прямо не предусмотренные законом. Другое дело, что к отношениям сторон после заключения такого договора будут применяться общие положения ГК РФ о двусторонних сделках (договорах), в частности относительно того, с какого момента такой договор будет считаться заключенным.

В качестве примера можно привести следующий судебный спор.

В Арбитражный суд Республики Коми обратилось государственное унитарное "Комиавтодор" (далее КГУПРСП "Комиавтодор") с иском о взыскании с акционерной энергетической компании "Комиэнерго" 36574 рублей убытков в связи с неисполнением последним обязанности провести зачет задолженности за потребленную теплоэнергию по соглашению от 10.12.98. В качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований на предмет спора, истец привлек закрытое акционерное общество "Электромонтаж-Сервис" и республиканский дорожный департамент.

Суд первой инстанции в иске отказал, признав незаключенным соглашение от 10.12.98 ввиду отсутствия в нем условий о порядке и сроках проведения зачета, а также указания обязательства, из которого возник долг. Апелляционная инстанция оставила решение суда без изменения, подтвердив его законность и обоснованность.

На состоявшиеся по спору судебные акты предприятие "Комиавтодор" и республиканский дорожный департамент подали кассационные жалобы, в которых просят отменить решение от 18.10.01 и постановление от 29.12.01, направить дело на новое рассмотрение.

Как считали кассаторы, у суда отсутствовали правовые основания для признания спорного соглашения незаключенным, ибо в нем указана сумма зачета взаимных требований, а также отражены конкретные обязательства каждого из его участников.

Изучив материалы дела и доводы кассаторов, окружной суд не нашел оснований к отмене обжалуемых судебных актов. Из материалов дела следует, что 10.12.98 лица, участвующие в настоящем деле, заключили соглашение на проведение зачета взаимной задолженности, размер которой составляет 36574 рубля. По условиям названного соглашения КГУПРСП "Комиавтодор" производит зачет задолженности за выполненные работы Коми республиканскому дорожному департаменту, последний, в свою очередь, - ЗАО "Электромонтаж-Сервис" по налогу на пользователей автомобильных дорог. Акционерное общество "Электромонтаж-Сервис" погашает задолженность филиалу "Энергосбыт" АЭК "Комиэнерго", который производит зачет долга за потребленную теплоэнергию предприятию "Комиавтодор".

Соглашение о зачете взаимных долгов по правовой природе является многосторонней сделкой (договором), поскольку прекращает гражданские права и обязанности сторон.

Согласно статье 432 Гражданского кодекса Российской Федерации договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. Существенным для договора о зачете взаимных долгов является условие о его предмете. Однако заключенное сторонами соглашение от 10.12.98 не содержит сведений об обязательстве, из которого возник подлежащий зачету долг, и о периоде его образования. Указанное обстоятельство в силу названной нормы Гражданского кодекса Российской Федерации является основанием для признания спорного соглашения незаключенным. Факт исполнения соглашения остальными его участниками, а также невозможность взыскания долга с контрагента по обязательству не имеют правового значения при оценке соглашения от 10.12.98 на предмет его заключенности*(60).

В другом деле Западно-Сибирский окружной арбитражный суд сделал следующий вывод: "В данном случае, как обоснованно указано судом, взаимозачет выступает в качестве основания прекращения обязательств у ЗАО Сибэнергопром", ООО ТД "Метаприбор", ОАО ТД "Кузбассразрезуголь", так и о возникновении обязательств у ЗАО "Сибэнергопром" перед АООТ "РУМСервис" по поставке в адрес ОАО "Копейский машзавод" металлопроката на сумму 5 500 000 рублей. Согласно ст.432 Гражданского кодекса Российской Федерации взаимозачет от 15.01.99 как многосторонняя сделка, должен содержать существенные условия договора. В нарушение п. 3 ст. 455 Гражданского кодекса Российской Федерации пункт 4 протокола от 15.01.99 не содержит наименование и количество металлопроката, подлежащего поставке, а потому выводы судебных инстанций о том, что протокол в части поставки металлопроката не заключен, являются правильными"*(61).

Нетрудно заметить, что договор о зачете не порождает каких-либо обязательств, поэтому его можно отнести к так называемым распорядительным сделкам*(62); по своему действию договор о зачете может быть приравнен к заявлению о зачете. Еще раз повторим - для признания эффекта такого договора именно зачетом необходимо, чтобы предметом договора было прекращение двух взаимных обязательств, что, очевидно, влечет за собой возможность заключения договора о зачете только между двумя лицами. Только так может быть выполнена диспозиция ст. 410 ГК РФ*(63).

В российской деловой практике 90-х гг. весьма часто встречались так называемые "соглашения о взаимозачетах"*(64). Основная юридическая идея, которая лежала в основании этих соглашений, состояла в том, что выстраивался ряд лиц, которые были связаны наличием задолженности таким образом, что последнее лицо в этом ряду было должным первому лицу: например, А должен В 100, В должен С 100, С должен D 100, а D должен А 100. Число участников взаимозачета могло достигать 10 и более лиц. Действие соглашения о взаимозачетах заключалось в том, что после подписания соглашения отраженные в нем требования прекращались. Важно понимать, что такие соглашения не могут быть признаны договорами о зачете, так как в них отсутствует взаимность требований. В литературе такие соглашения обычно рассматриваются как договоры sui generis*(65). Неправильно квалифицировать взаимозачетные договоры как договоры об уступке прав с последующим прекращением обязательства зачетом*(66) - очевидно, воля сторон - участников взаимозачета - не направлена на уступку требования, которое потом подлежит зачету. Наиболее точно было бы охарактеризовать подобные договоры как соглашения об одновременном безусловном прекращении обязательств.

8. Идея прекращения взаимных требований зачетом является основой для функционирования такой специфической формы учета взаимных обязательств как контокоррент (или, в старой русской юридической терминологии - контокуррент). Договор контокоррентного счета является самостоятельным видом договоров, заключаемым в целях предотвращения встречных платежей, т.е. прекращения встречных обязательств без исполнения. Для достижения этой цели стороны договариваются, что в течение определенного времени их встречные денежные требования будут не исполняться, а заноситься в контокоррентный счет. По прошествии времени, когда накопится некоторое количество встречных требований, они будут одновременно прекращены в особом порядке, который именуется заключением счета*(67). Период, по истечению которого происходит заключение счета, устанавливается договором контокоррента. Та сторона, которая после заключении счета окажется должником, обязана уплатить другой стороне образовавшуюся разницу.

Очевидно, что обязанность должника по уплате разницы основана не столько на договоре контокоррента, сколько на факте заключения счета. Юридическая природа заключения счета может быть охарактеризована как проведение в силу заключенного ранее договора зачета в сумме отраженных в контокоррентном счете обязательств двух лиц. Тем самым заключение контокоррентного счета и отличается от соглашений о проведении зачета встречных требований - для последнего требуется положительно выраженное согласие сторон зачесть некоторые конкретные долги. При контокорренте такого согласия не требуется - зачет проводится автоматически (ср. проведение зачета по французскому праву и проблему зачета ipso iure). Поэтому составление и направление лицу, оставшемуся должником по результатам заключения счета, выписки по счету с указанием суммы долга, нельзя приравнять к уведомлению о зачете, и, соответственно наделить свойством сделки.

В литературе встречается мнение, суть которого сводится к тому, что заключение счета не является зачетом, так как "при частичном зачете одно из обязательств (большее) продолжает существовать в части превышения над меньшим обязательством, а при заключении счета никогда не указывается, какое из требований сохраняется, а какие прекращаются полностью. Требование по сальдо может быть больше любого из занесенных в контокоррент, тогда, следуя концепции зачета, пришлось бы признать, что требование по сальдо - это не одно, а два различных требования"*(68). Однако это возражение не может быть принято. Представляется, что сущность контокоррентных отношений состоит в том, что обязательства, вносимые в контокоррентный счет, еще до момента заключения счета новируются в одно, новое обязательство*(69) (в этом состоит действие договора контокоррента), которому, вдобавок, придается свойство абстрактности*(70). В итоге, к моменту заключения счета, имеются два встречных однородных обязательства контокоррентистов - они-то и подлежат зачету при заключении счета.

К сожалению, контокоррентная практика в современной России пока не развилась; смеем надеяться, что дальнейшее развитие и усложнение нашей деловой жизни возродит договор контокоррента как эффективный инструмент определения взаимных обязательств участников оборота*(71).

Р.С. Бевзенко,

канд. юрид. наук,

Т.Р Фахретдинов

"Вестник Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа", N 3, май-июнь 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Понятно, что если А должен В 100 руб., а В, в свою очередь, должен А 120 руб., то экономическая рациональность требует прекратить взаимные обязательства А и В в сумме меньшего требования, то есть в сумме 100.

*(2) Для сравнения укажем, что в проекте Гражданского уложения Российской Империи специально зачету было посвящено 8 статей (ст. 154-162 книги пятой Проекта), в Австрийском Гражданском уложении - 6 статей, в Германском Гражданском уложении - 10 статей, в Гражданском кодексе Франции - 9 статей, в Швейцарском обязательственном законе 1881 г. - 9 статей, в Обязательственном законе 1911 г. - 7 статей, а в Своде гражданских узаконений губерний Прибалтийских зачету было посвящено и вовсе 20 вполне обстоятельных параграфов. Понятно, что нынешние три статьи нашего Кодекса никак не могут претендовать на полное изложение правил о зачете.

*(3) Нами было обнаружено более сорока постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда, в которых в надзорном порядке пересматривались дела о спорах, связанных с зачетом требований. На уровне окружных кассационных судов таких дел было рассмотрено более полутора тысяч (по данным справочной системы "Гарант").

*(4) См.: Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 декабря 2001 г. N 65 "Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований" // Вестник ВАС РФ. 2003. N 10. Специальное приложение. Часть 1. С. 203-215.

*(5) Пожалуй, это правильное решение при условии, что юридическая теория и практика неразрывны; однако в сегодняшней России дистанция между "практиками" от юриспруденции и теоретической цивилистикой настолько велика, что говорить о влиянии последней на первых практически не приходится. Безусловно, такая ситуация совершенно ненормальна. Задача настоящего исследования как раз и заключается в том, чтобы показать, что все маломальские проблемы, которые возникают на практике в связи с зачетом требований, могут быть разрешены лишь с привлечением потенциала теоретической цивилистики.

*(6) См.: Советское гражданское право / Под ред. Д.М. Генкина. Т. 1. М., 1950. С. 476; Гражданское право России. Общая часть / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2001. С. 709; Гражданское право / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 2. Полутом 1. М., 2003. С. 143-144; Иоффе О.С. Обязательственное право // Избранные труды. Т. III. СПб., 2004. С. 235. См. также Телюкина М.В. Зачет встречного однородного требования. Специфика его применения в конкурсном процессе // Законодательство. 1999. N 8; Жугов А.А. Применение зачета в кредитных правоотношениях // Гражданин и право. 2003. N 2.

*(7) Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части. М., 2003. С. 705.

*(8) Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч. 1. М., 1998. С. 620.

*(9) Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 16 июля 2003 г. N А26-305/03-212.

*(10) Шершеневич Г.Ф. Учебник гражданского права. Т. 2. М., 1915. С. 67.

*(11) Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. М., 1997. С. 344.

*(12) Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 352.

*(13) Гуляев А.М. Русское гражданское право. СПб., 1913. С. 369.

*(14) Исаченко В.Л., Исаченко В.В. Обязательства по договорам. Т. 1. СПб., 1914. С. 578.

*(15) Тютрюмов И.М. Русское гражданское право. Юрьев, 1922. С. 275.

*(16) Беляцкин С.А. Частное право в основных принципах. Каунас, 1928. С. 439.

*(17) Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 311.

*(18) Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Т. 3. М., 2003. С. 177-178.

*(19) Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. 3. СПб., 1901. С. 468 и далее.

*(20) Вавин Н.Г. Зачет обязательств. М., 1914. С. 29-31.

*(21) Любопытно, что аналогичная логическая схема ("правопрекращающая юридическая конструкция - волеизъявление об ее использовании") заложена во всех статьях ГК РФ, посвященных квазиисполнению обязательств (ср. "новация - соглашение о новации" (ст. 414), "отступное - соглашение об отступном" (ст. 409).

В принципе, не исключено, что авторы, указывающие на то, что именно зачет (а не заявление о нем) является сделкой, употребляют выражение "зачет" в том числе и в смысле "заявление о зачете". Однако, это только наша догадка... Точность выражений, особенно в учебной юридической литературе, должна быть общим местом при правовой квалификации тех либо иных правовых явлений.

*(22) Толстой В.С., Исполнение обязательств. М., 1973. С. 23, 25 и далее.

*(23) Тузов Д.О. Отчуждение имущества неуправомоченным лицом: вопросы юридической квалификации договора // Законодательство. 2003. N 6.

*(24) "Передача, предпринимаемая во исполнение договора об отчуждении, является волевым действием, имеющим юридически значимую цель - перенести право собственности. Поэтому будет, несомненно, правильно назвать передачу сделкой" (Слыщенков В.А. Передача (traditio) как способ приобретения права собственности // Ежегодник сравнительного правоведения. 2001 год. М., 2002. С. 166). Правда, в следующем же абзаце автор, впадая в противоречие сам с собою, пишет: "Передача слагается из двух сделок - предоставление товара в распоряжение и его принятие".

*(25) См. подр.: Василевская Л.Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. М., 2004. С. 71, 74-75. Автор ссылается на авторитет германского цивилиста Филиппа Хека (Ph. Heck), перу которого принадлежит фундаментальное исследование абстрактных вещных сделок.

*(26) См. напр.: Гражданское право / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 1. Полутом 1. М., 2003. С. 326 (автор главы - В.С. Ем).

*(27) Серебровский В.И. Страхование // Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997. С. 530. Автор, опираясь на германских цивилистов, выстраивает следующую четырехзвенную систему юридических фактов-действий: сделки - сделкоподобные действия - фактические действия - признания. Ср. также: Эннекцерус, Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 2. М., 1950. С. 83-85.

*(28) Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1. М., 2002. С. 380-381; Он же. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Там же. Т. 2. С. 351.

*(29) Там же. С. 353.

*(30) До Юстиниана существовало три группы отношений, в которых мог быть применен зачет - в операциях аргентариев, при несостоятельности, а также в требованиях, основанных на bona fidei - то есть не из цивильных контрактов (см.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С. 232-233; Дождев Д.В. Римское частное право. М,, 1997. С. 476-477).

*(31) D. 16.2.21. Впрочем, имеется мнение (Бетманн-Хольвег), что эти слова представляют собою интерполяцию комиссии Трибониана (Дигесты Юстиниана / Под ред. Л.Л. Кофанова. Т. 3. М., 2003. С. 409, сноска 21).

*(32) Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С. 234.

*(33) Ст. 1290 ГК Франции: "Зачет происходит в силу закона (курсив наш - Р.Б., Т.Ф.), даже без ведома должников; оба долга погашаются взаимно в тот момент, когда они оказываются одновременно существующими, в размере их соответствующих частей" (здесь и далее ГК Франции цит. по: Французский Гражданский кодекс. СПб., 2003).

*(34) § 1438 Австрийского Гражданского уложения: "При стечении взаимных требований, которые достоверны, однородны ... происходит, поскольку требования одно другое покрывают, взаимное прекращение обязательств, которое уже само по себе имеет силу взаимного платежа" (Цит. по: Общее Гражданское уложение Австрийской империи 1811 г. СПб., 1884).

*(35) Ст. 1285 Гражданского уложения Итальянского королевства: "Зачет долгов делается в силу закона и даже без ведома должников в самый момент одновременного существования двух долгов, взаимно погашающихся в соответствующих количествах" (Цит. по: Зарудный, С. Гражданское уложение Итальянского королевства и русские гражданские законы. Часть 1. СПб., 1869). По сообщению С.К. Мая, Гражданский кодекс Италии 1942 г. сохранил действие зачета ipso iure (См.: Май, С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. М., 1953. С.176).

*(36) Ст. 1290 Гражданских законов Царства Польского полностью совпадает с текстом ст. 1290 Гражданского кодекса Франции (см.: Гражданские законы Царства Польского. С разъяснениями по решениям Правительствующего Сената. СПб., Варшава, 1910).

*(37) Бартошек М. Римское право: (Понятия, термины, определения). М., 1989. С. 80.

*(38) § 387 Германского Гражданского уложения: "зачет осуществляется посредством заявления другой стороне" (Цит. по: Гражданское уложение Германии. М., 2004).

*(39) § 138 ШОЗ 1881 г.: "Зачет имеет место лишь в том случае, если должник уведомил верителя о своем намерении воспользоваться правом зачета" (Цит. по: Швейцарский союзный закон об обязательствах 14 июня 1881 г. СПб., 1891).

*(40) § 124 ШОЗ 1911 г.: "Зачет вступает в силу только в том случае, если должник оповестит кредитора, что он хочет воспользоваться принадлежащим ему правом зачета" (Цит. по: Швейцарский Обязательственный закон (30 марта 1911 г.). М., 1930).

*(41) § 3559 Свода гражданских узаконений губерний Прибалтийских: "Встречное требование должника только тогда устраняет его долг, когда оно именно предъявлено с этой целью".

*(42) Гражданское уложение. Книга пятая (статьи 1-276). Проект Высочайше учрежденной редакционной комиссии по составлению Гражданского Уложения. Самара, 2003. С. 373.

*(43) Ср.: Морандьер Ж. де ла. Гражданское право Франции. Т. 2. М., 1960. С. 569.

*(44) Марецолль Т. Учебник римского гражданского права. М., 1867. С. 305.

*(45) Виндшейд Б. Об обязательствах по римскому праву. СПб., 1875. С. 232. С. 305.

*(46) Эрдман К. Обязательственное право губерний Прибалтийских. Рига, 1908. С. 253.

*(47) Исаченко В.Л. Указ. соч. С. 577.

*(48) Вавин Н.Г. Указ. соч. С. 10-11.

*(49) Годэме Э. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 432-433.

*(50) То есть доставлением кредитору того, в отношении чего обязался должник.

*(51) Иначе говоря, конструкцию зачета можно выразить следующей формулой: "Я, должник, заменяю исполнение ста из ста пятидесяти, которые я тебе, кредитору, должен, своим отказом от моего требования в сумме сто, которые ты мне должен".

*(52) Постановление Конституционного Суда РФ от 20 февраля 2001 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 7 Федерального закона "О налоге на добавленную стоимость" в связи с жалобой закрытого акционерного общества "Востокнефтересурс" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. N 3.

*(53) См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 21 декабря 2000 г. N КГ-А40/5947-00

*(54) Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 31 мая 2004 г. N КА-А40/3907-04.

*(55) Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. СПб., 1910. С. 247.

*(56) Как, впрочем, и некоторые иные попытки германских юристов объяснить суть зачета "принудительной продажей чужих требований в целях собственного удовлетворения" (Леонард), или тем, что право зачета суть "залоговое право, построенное на собственном требовании" (Винштейн) (цит. по: Вавин Н.Г. Указ. соч. С. 8-9). Крайняя искусственность этих построений настолько очевидна, что ее, кажется, и не требуется доказывать.

*(57) Бернгефт Ф., Колер И. Указ. соч. С. 247-248.

*(58) Подобное видение зачета имеет некоторое сходство с так называемым переводным векселем приказу плательщика - то есть, векселем, в котором совпадают трассат (плательщик) и ремитент (первый векселедержатель) (Белов В.А. Вексельное право. М., 2004. С. 22).

*(59) И. Брауде определял зачет как "двукратное совпадение должника и кредитора в одном лице". Очевидно, что и такое объяснение зачета больше лежит в сфере фикций, а не реальной экономической подоплеке зачета (см.: Брауде, И. Проблемы зачета в Гражданском кодексе // Право и жизнь. 1924. Кн. 10. С. 75).

*(60) Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 20 февраля 2002 г. N А29-6701/01-1э. Несмотря на то, что в этом деле речь идет о так называемой "взаимозачетной сделке" (о них ниже), а не договоре зачета в точном значении этого термина, представляется, что общий вывод суда о возможности признания договора зачета незаключенным, вполне правомерен.

*(61) Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21 ноября 2001 г. N Ф04/3609-1232/А45-2001. См. также: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 18 октября 2001 г. N Ф04/3174-679/А70-2001.

*(62) См. подр. о распорядительных сделках: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 2-3.

*(63) О договорном зачете как зачете только между двумя лицами писали французские цивилисты. Очевидно, что договорный зачет привлекал их особое внимание из-за того, что по ГК Франции зачет наступает не в силу заявления, а в силу закона. Договор о зачете призван восполнить недостаточность условий для законного зачета (например, неисчисленность долга, ненаступление срока исполнения обязательства) (см. подр.: Пляниоль М. Курс французского гражданского права. Часть первая. Теория об обязательствах. Петроков, 1911. С. 177-178).

*(64) Очевидно, что это было связано с общим кризисом неплатежей, недостатком денежных средств и неудовлетворительной структурой баланса у большинства участников оборота

*(65) См.: Сарбаш С.В. Прекращение обязательств зачетом в арбитражной практике // Хозяйство и право. 2001. N 10. С. 91.

*(66) См. пример подобного понимания судом взаимозачетной операции: Кухарь Ф.В. Проблемы разрешения споров, связанных с соглашением о взаимозачетах // Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа. 2003. N 3.

*(67) См.: Белов И.В. Понятие и содержание договора контокоррента// Законодательство. 2003. N 4.

*(68) Белов И.В. Указ. соч.

*(69) В литературе существует мнение о том, что новация при контокорренте происходит после заключения счета (Малеева Е., Рыжков О. Договор контокоррента // Хозяйство и право. 1997. N 10). Это неправильно, так как в результате заключения счета долги могут прекратиться вовсе (при условии равенства сумм требований контокоррентистов). Кроме того, как указывалось в литературе, новацией создается новое обязательство, отличное от прежнего предметом или способом исполнения, а в замене основания денежного обязательства (см.: Белов И.В, Указ. соч.).

*(70) Только этим можно объяснить, почему при предъявлении иска о взыскании остатка, образовавшегося после заключения счета, не допускаются личные возражения контокоррентистов между собою (сохраняется лишь право оспаривания на основании ошибки или обмана). Германский коммерциалист, К. Гарейс, упоминает об обычае ставить в конце выписки по контокоррентному счету после его заключения буквы "S. E. & O." (то есть "salvis erroribus et omissionibus" - "с возможными ошибками и пропусками") (Гарейс К. Германское торговое право. Вып. 2. М., 1895. С. 477).

*(71) Пожалуй, наиболее полное исследование проблем контокоррента на русском языке, с которым мы рекомендуем ознакомиться при изучении правовых проблем контокоррента: Студентский М.С. Договор текущего счета и контокоррент // Журнал Министерства Юстиции. 1896. N 8-9).